Медовый месяц Мэллори провела как в сказке. Все дни слились для нее в один восхитительный день. Но время от времени на нее все же накатывали воспоминания о Майкле. Однако это случалось все реже. Сначала, осознав что реже думает о нем, она испытала угрызения совести.

Ее мучило чувство вины. Однако Адам умело отвлекал ее от грустных мыслей. Мэллори таяла от каждого его прикосновения, поцелуя, ласки. В его объятиях она забывала обо всем на свете.

Со временем Адам и его страсть заняли в жизни Мэллори главное место. Она думала только о муже и ночах, любви. В ее голову все чаще приходила мысль о том, что вспоминая Майкла, она, быть может, тем самым предает Адама. Ведь он был ее супругом, любовником и надежным другом. Она должна была хранить ему верность. Но и Майкла Мэллори не могла просто так взять и забыть. Она считала своим долгом хранить память о нем.

Одним словом, Мэллори совсем запуталась в своих мыслях и эмоциях и поэтому решила не углубляться в размышления о той ситуации, в которой оказалась. Мэллори просто жила и радовалась каждому дню, каждой ночи, проведенной с Адамом, опытным наставником во всем, что касалось любовных утех.

Днем они ездили кататься в экипаже или верхом, ходили на прогулки, посещали близлежащие маленькие города и деревушки, любовались старинными храмами и историческими руинами. Они совершали экскурсии в живописные места Уэльса, восхищались их разнообразием и красотой. Однажды Адам даже пригласил жену на рыбалку. Мэллори вынуждена была разуться на берегу реки, снять чулки, подоткнуть подол платья и пройти по мелководью к большому валуну, с которого было удобно ловить рыбу.

В этот день клева не было, однако Адам так возбудился видом босых ног жены, что отнес ее на руках на берег, уложил на расстеленное на траве одеяло и показал новую позу, от которой они пришли в полный восторг.

Адаму не было равных в том, что касалось любовных утех. Он доставлял Мэллори наслаждение и утолял ее страсть. Молодожены занимались любовью раза два за день, а также утром и ночью. Казалось, что со временем аппетит Адама только разгорается, он становился все более пылким и неистовым, a его ласки — все более изобретательными.

Так, однажды за обедом Адам снял обувь под столом и стал ласкать Мэллори ступней и пальцами ног, доведя почти до обморочного состояния. Впоследствии Мэллори не могла вспомнить, ела ли она что-нибудь за обедом или нет и что в этот день вообще подавали на стол. Несмотря на присутствие слуг, Мэллори так сильно возбудилась, что готова была отдаться мужу прямо тут, в столовой. Заметив ее горячечный настрой, Адам отослал лакеев, запер дверь и занялся любовью с женой — сначала на столе, а потом на полу.

Когда Мэллори в изнеможении упала ему на грудь, Адам объявил, что они только что познакомились с позой номер тридцать шесть, и обещал ночью показать тридцать седьмую.

И сдержат слово. Эти позы требовали от Мэллори ловкости и гибкости, однако она с упоением освоила их.

И вот наконец медовый месяц подошел к концу, пришла пора уезжать.

Наблюдая за тем, как Пенни укладывает и дорожный сундук ее вещи, Мэллори с грустью думала о том, как хорошо было бы остаться здесь еще хотя бы на недельку. Может быть, ей следовало написать Квентину и Индии и попросить у них разрешения задержаться в замке? Впрочем, Мэллори хорошо знала, что Адаму необходимо вернуться в Грешем-Парк, там его ждали неотложные дела.

Из-за свадьбы он запустил их и теперь ему предстояло наверстать упущенное.

Нравилось это Мэллори или нет, но им нужно было возвращаться в большой мир.

Подавив тяжелый вздох, Мэллори взяла перчатки и прелестную дорожную шляпку из зеленого бархата, украшенную белым страусовым пером. Это была одна из шести шляп, купленных для нее Адамом в близлежащем городке во время их первой поездки. Шляпка прекрасно подходила к ее замшевому дорожному платью.

— Все упаковано, миледи, — доложила Пении, закрывая сундук и защелкивая на нем кожаные ремни. — Прикажете отнести их вниз?

— Да, конечно.

— Вам доводилось прежде бывать в Грешем-Парке, миледи? — осмелилась спросить Пенни после того, как лакеи вынесли сундук из комнаты. — Интересно, как выглядит эта усадьба?

Мэллори покачала головой. Она сама не раз задавалась тем же вопросом.

— Нет, я никогда не была там. Но поместье наверняка очень красивое.

Во всяком случае, она надеялась на это.

Зная, что Пенни прежде нигде не жила, кроме Брейборн-Холла и городского лондонского дома Клайборнов, Мэллори не стала повторять ей слова Адама о том, что его поместье представляет собой груду развалин. Мэллори решила, что будет лучше, если они с горничной увидят все своими глазами.

Кроме того, она доверяла Адаму и знала, что в каком бы состоянии ни находилась усадьба, он постарается сделать все для того, чтобы обеспечить комфорт жене и слугам.

Мэллори бросила последний взгляд на комнату, с которой у нее было связано множество приятных воспоминаний. Здесь они с Адамом провели не одну бурную ночь. Мэллори знала, что до конца жизни будет помнить эту спальню и этот замок, в котором прошел ее медовый месяц. Но впереди ее ждало новое место жительства, родовое поместье Адама Грешем-Парк. Что-то готовит ей этот переезд?

«Все будет хорошо», — сказала она себе, чтобы справиться с охватившей ее тревогой.

Адам не собирался жениться на ней, да и Мэллори никогда не предполагала, что выйдет за него замуж. Но их брак обещал стать крепким, прочным союзом. Во всяком случае, Мэллори поклялась сделать все, чтобы это было так. Она хотела стать хорошей женой, такой, о которой Адам только мог мечтать. Что касается Адама, то Мэллори уже убедилась в том, что из него выйдет прекрасный заботливый муж.

Впереди ее ждало счастливое будущее, поэтому Мэллори не следовало бояться переезда в поместье Адама. Мэллори уже сейчас чувствовала себя вполне довольной и счастливой. Адаму удалось вернуть ее к жизни, и заодно: это она должна быть благодарна ему.

Мэллори надеялась когда-нибудь вернуться сюда, в этот замок на побережье, где они с Адамом прекрасно провели медовый месяц. Квентин и Индия наверняка разрешат им снова приехать в свой гостеприимный дом.

Мэллори вдруг густо покраснела, вспомнив все позы которые показал ей муж. Чтобы горничная не заменил ее смущения, она наклонилась и стала рассматривать свою перчатку.

Лакеи тем временем успели вынести из спальни весь багаж. Вздохнув, Мэллори вышла вслед за ними из комнаты и спустилась вниз.

Адам уже стоял в холле и разговаривал со своим камердинером. Увидев Мэллори, Финли поклонился и отошел в сторону.

Адам с улыбкой шагнул навстречу жене.

— Ты готова к отъезду?

Мэллори кивнула:

— Да, милорд, все готово. Мы можем ехать домой.

Они ехали весь день и только к вечеру остановились в Бристоле, в гостинице, чтобы переночевать и на следующее утро снова отправиться в путь. Летнее солнце стояло уже низко над горизонтом, когда они наследующий лень добрались до поместья Грешем-Парк.

Мэллори с первого взгляда понравилось поместье Адама, его зеленые плодородные земли и небольшие ухоженные лесочки. Правда, вскоре она заметила и заросшие сорняками пустыри, и заброшенные фермерские подворья. Но Мэллори знала, что Адам усердно трудится над восстановлением своего имения. Он стремился вернуть своих арендаторов и сделать их жизнь более благополучной.

Когда экипаж остановился перед большим кирпичным усадебным домом, Мэллори убедилась в том, что Адам сильно преувеличивал, называя его грудой развалин. Это было двухэтажное здание, возведенное в стиле эпохи короля Якова I. Его парадный фасад с окнами и ажурными парапетами, озаренными золотистыми лучами заходящего солнца, находился в отличном состоянии.

— Как здесь мило, Адам, — вздохнув, промолвила Мэллори, выходя из экипажа.

Подъездная дорожка, ведущая к лому, была усыпана скрипевшей под ногами галькой. Адам бросил на жену загадочный взгляд и повел ее к дому, оставив кучера присматривать за багажом.

Мэллори ожидала, что дверь откроет слуга, но Адам сам распахнул ее, и вскоре они оказались в просторном холле, стены которого были обиты темными дубовыми панелями. Пол тоже был деревянным и довольно истертом. Мэллори обратила внимание на то, что на нем не было ковров. В холле стоял только небольшой столик для визиток с треснувшей мраморной столешницей.

Но больше всего Мэллори поразило отсутствие слуг.

— Где твой дворецкий? — спросила она, снимая перчатки. — По-моему, он должен был встретить нас в холле.

Адам взглянул на нее с извиняющимся видом, который, впрочем, выглядел довольно наигранным.

— В этом доме нет дворецкого. У меня не было времени нанять его.

Мэллори была изумлена его словами. Она не представляла, как может существовать приличная усадьба без дворецкого или мажордома. Ее с детства окружали десятки слуг. В штат прислуги Брейборна входили три сотни лакеев, конюхов, горничных, поваров, садовников и камердинеров. Все они обслуживали многочисленных хозяев и гостей дома.

— Ну хорошо, — с натянутой улыбкой промолвила Мэллори, — в ближайшем будущем мы исправим это упущение. Ты согласен?

Адам улыбнулся.

— Разумеется. А теперь я хочу показать тебе твою комнату, которая находится наверху.

И Адам жестом пригласил Мэллори подняться по дубовой лестнице с массивной резной балюстрадой, на столбиках которой были изображены яблоки, инжир, кисти винограда, птицы и олени.

— Мне надо привести себя и порядок с дороги, — сказала Мэллори. — Но сначала мне хотелось бы хотя бы бегло осмотреть дом.

Адам озабоченно нахмурился, однако через секунду его лицо озарилось улыбкой.

— Мы проделали большой путь. Я советовал бы тебе сначала устроиться в комнате и немного отдохнуть. У тебя еще будет масса времени для того, чтобы побродить по дому.

Если бы Мэллори плохо знала Адама, то решила бы, что это был простой совет без всякой задней мысли. Однако она была знакома с ним с детства и изучила все оттенки его голоса и выражения лица. Мэллори понимала, что за его предложением отдохнуть что-то кроется.

Повернувшись, она взглянула в глаза мужа.

— И все же я предпочла бы сначала осмотреть дом, хотя бы его небольшую часть, А завтра твоя экономка покажет мне все остальное.

Сунув руки в карманы, Адам отвел взгляд в сторону.

— К сожалению, экономки здесь тоже нет. Ее, как и дворецкого, тоже нужно еще нанять.

Нахмурившись, Мэллори скрестила руки на груди.

— Так кто же входит сейчас в штат твоей прислуги? Перечисли! — потребовала она.

— Прислуги вполне достаточно для того, чтобы поддерживать нормальную жизнь в усадьбе, кроме кучера и лакея, здесь есть повар, несколько служанок и садовник. Ну и, конечно, не следует забывать о Пенни и Финли, которые приехали вместе с нами.

Мэллори некоторое время озадаченно молчала, обдумывая эту информацию, но затем успокоилась. Адам долгое время находился в отъезде, и ему было не до найма большого штата прислуги.

— Думаю, на первых порах мы обойдемся, — наконец сказала она. — А потом нам все же придется значительно расширить штат. Я даже рада, что смогу нанимать слуг самостоятельно. Ты позволишь мне это?

На губах Адама заиграла улыбка. Он явно почувствовал облегчение.

— Конечно. Теперь ты хозяйка в этом доме. Прислуга находится в твоем подчинении.

— Хорошо, в таком случае позволь мне немного осмотреться в моих новых владениях.

Улыбка снова исчезла с лица Адама.

— Мэллори, я настаиваю на том, чтобы ты сначала отдохнула. Позволь, я провожу тебя в спальню, а обход дома мы пока отложим.

— Но почему? Ты пытаешься что-то скрыть от меня!

— Вовсе нет.

— Не ври мне, Адам Грешем, я тебя слишком хорошо знаю.

Он на мгновение задумался, а затем обреченно вздохнул.

— Ладно, если ты настаиваешь, давай пройдемся по дому. Вскоре ты сама поймешь, почему я не хотел показывать тебе его.

Его слова встревожили и заинтриговали Мэллори. Может быть, ей действительно следовало уступить мужу и удалиться в свою комнату? Впрочем, вскоре любопытство взяло верх над беспокойством, и она шагнула вслед за Адамом к массивной двустворчатой двери.

Он распахнул ее, и они переступили порог просторного помещения с высокими потолками и антресолями. Это была не просто комната, а огромный зал, залитый лучами закатного солнца, струившегося сквозь многочисленные окна. Ее стены были обиты все теми же резными панелями из потемневшего дуба. В них были встроены массивные буфеты и шкафы с пустыми полками. Интерьер был по-мужски тяжеловесным и мрачноватым. В глубине располагался огромный мраморный камин.

Дом был старым, поэтому можно было предположить, что на антресолях, украшенных резными арками, раньше в былые времена, сидели дамы и сверху наблюдали за тем, что происходило внизу.

Мэллори понравился зал. Правда, здесь не хватало мебели, не говоря уже о способных создать уют шторах, коврах, вазах и тому подобном.

Высокие окна без портьер выглядели голыми, убогими.

Обернувшись, Мэллори увидела, что Адам стоит, привалившись спиной к стене и скрестив руки на груди.

— А где мебель? — спросила она. — Почему здесь так пусто?

— Мой отец распродал мебель много лет назад, — с грустной улыбкой ответил Адам.

До Мэллори доводили слухи о том, что прежний граф, отец Адама, был настоящим мотом и кутилой, но она и представать не могла, что увидит в родном поместье подобную картину разорения.

— Но наверное, не все комнаты в этом доме находятся в столь плачевном состоянии? — осторожно спросила Мэллори.

— В том-то и дело, что все, — с горечью ответил Адам. — Мой дражайший папаша обратил в звонкую монету все, что только можно было вынести из дому, а потом спустил вырученные деньги. В доме осталось только то, что было накрепко прибито или приклеено к полу и стенам. Порой мой отец по своей прихоти обменивал то, что было у него под рукой, на продукты и выпивку, не заботясь о цене вещей. Много лет назад один слуга рассказывал мне, что его господин как-то обменял дорогое постельное белье на дюжину яиц, которых ему в этот момент вдруг захотелось отведать. К тому времени все куры в усадьбе были уже проданы или забиты. Отцу и в голову не пришло, что обмен был неравноценным. Он мог по крайней мере запросить за белье две дюжины яиц и свиной окорок в придачу.

Адам отделился от стены и подошел к окну.

— Значительную часть доставшегося ему в наследство состояния отец проиграл в карты, — продолжат он, — Так он спустил серебряный сервиз, подарок королевы Елизаветы, поставив его на кон в карточной игре с каким-то торговцем, который затем переплавил его в монеты. Фамильные портреты пошли с молотка, он не пожалел даже портрет моей матери, написанный вскоре после свадьбы. Однако к тому времени она была уже мертва, и отец не видел ничего страшного в продаже портрета.

— Ничего страшного? — возмутилась Мэллори. — Но ведь то, что он сделал чудовищно!

— Да, ты права, — ровным, бесцветным голосом произнес Адам. — Мой отец действительно был настоящим чудовищем. — Он вздохнул и повернулся к ней лицом. — Мне не следовало привозить тебя сюда. Лучше бы я отвез тебя назад в Брейборн и оставил на попечение брата до тех пор, пока не привел бы свою усадьбу в полный порядок. Но во мне взыграл эгоизм, я не захотел ехать в Грешем-Парк один, без тебя.

У Мэллори бешено забилось сердце, она машинально прижала руку к груди.

— Я пойму тебя, если ты выразишь желание уехать отсюда, — продолжал Адам, стараясь не смотреть на жену. — Впрочем, если думаешь, что здесь тебе придется спать на полу, то заблуждаешься. Как только была назначена дата свадьбы, я занялся обустройством комнат будущей графини. Там есть все, что тебе нужно, поверь. А если окажется, что в твоих комнатах чего-то не хватает или что тебе что-то не нравится, ты только скажи: я все куплю, переделаю, доставлю в усадьбу!

— Адам…

— В столовой много новой мебели, ты сама скоро увидишь. Я обставил для тебя одну из гостиных. Надеюсь, тебе понравится. Там есть даже письменный стол, за которым ты сможешь писать письма родным и друзьям. — Адам сделал паузу и провел рукой по волосам. — Я думал, что если ты сначала увидишь свои комнаты, то не так испугаешься вида пустых помещений с голыми стенами в других частях дома. Повторяю, я не стану корить тебя, если ты решишь уехать отсюда. Хочешь, я прикажу заложить лошадей? Пенни, наверное, еще не распаковала твой багаж. Или, может быть, останешься хотя бы на ночь? Ты сможешь отправиться в путь на рассвете и…

— Перестань пороть чепуху, — перебила Мэллори мужа и направилась к нему. — Я никуда не поеду. В каком бы состоянии ни находился этот дом — он мой.

Адам взглянул ей прямо в глаза.

— Если то, что ты сообщил мне о моих комнатах, правда, то я прекрасно устроюсь здесь — продолжила она. — О большем нельзя было бы и мечтать, учитывая сложившиеся обстоятельства! — Подойдя к мужу, Мэллори обхватила его за талию. — Надеюсь, спать нам придется не на соломенном матрасе, брошенном прямо на пол?

Адам свел брови на переносице.

— У тебя будет кровать из вишневого дерева, с большой периной, набитой гусиным пухом.

— В таком случае в столовой наверняка стоят стол и стулья, а не старые деревянные ящики?

Адам усмехнулся.

— Ты права, мы будем сидеть за столом, как приличные люди.

— Значит, ты успел купить хорошую фарфоровую посуду, серебряные столовые приборы и льняные скатерти с салфетками?

Адам обнял жену и притянул к себе.

— Если хочешь, мы, конечно, можем есть руками, но в нашем распоряжении обязательно будут столовые приборы.

— Надеюсь, в гостиной есть диван, столик и кресла и мы сможем там пить чай перед сном? А ты, если захочешь, сможешь выпить и что-нибудь покрепче.

— Мне не нужны крепкие напитки, когда ты рядом. Я понял, что ты для меня лучший возбудитель и лучшее успокоительное.

Мэллори засмеялась и прильнула к нему.

— В таком случае мы можем осмотреть эти комнаты прямо сейчас. Что же касается остальной части дома, то для меня она как чистый холст для художника. Ты ведь разрешил мне устроить все по своему вкусу, правда?

— Да, делай все, что считаешь нужным. Покупай все, что тебе хочется.

— На твоем месте я была бы осторожней. Ты не боишься, что я могу поймать тебя на слове?

Адам поцеловал жену.

— Я не буду стеснять тебя ни в чем. Кстати, я заказал в Лондоне несколько каталогов мебели. Они помогут тебе сориентироваться.

Лицо Мэллори озарила счастливая улыбка.

— О, я очень рада! Буду с нетерпением ждать когда их пришлют. Я давно поняла, что брак — это настоящее приключение.

— Приключение? Хм… Даже не знаю, как относиться к твоим словам.

— Относись к ним как к приключению. А сейчас я предлагаю пойти осмотреть мою спальню. Я сгораю от нетерпения! Мне хочется увидеть, как ты ее обставил.

— Надеюсь, обстановка тебе понравится. Я очень старался угодить.

— Я наверняка буду от нее в восторге, у тебя хороший вкус, — сказала Мэллори, чувствуя, что он волнуется.

Адам припал к губам жены, и она, потянувшись к нему, привстала на цыпочки.

— Сегодня ночью мы проверим прочность кровати, — прошептал Адам. — А также мягкость перины.

— И упругость пружин, — с улыбкой добавила Мэллори.

Адам засмеялся.

— Да, сегодня мы заставим их скрипеть!