– Это та молодая леди, о которой вы говорили, милорд? Незнакомец, одетый в хорошо сшитый сюртук и табачно-коричневые брюки, повернулся, когда Элиза с Вайолет вошли в гостиную. Расправив плечи, он решительно прошагал через комнату и остановился перед Вайолет. Поскольку мужчиной он был невысоким, его критический взгляд приземлился на уровне ее глаз. Наклонив голову с волнистыми до плеч медного оттенка волосами, он окинул прическу Вайолет нахально-оценивающим взглядом.

– Гм-м… неплохо, – проговорил он вслух. – Прелестный цвет и текстура, но, разумеется, уверен, я могу предложить вам нечто гораздо более элегантное, более шикарное. Стиль, который ослепит ваших друзей и станет предметом зависти знакомых.

Кит негромко кашлянул.

– Гм-м… мистер Гринлиф. Это не та молодая леди, о которой мы говорили, а моя невестка герцогиня Рейберн. Молодая леди, которая нуждается в вашем внимании, стоит возле двери.

Взгляд Гринлифа переместился и сосредоточился на Элизе, застывшей недалеко от входа.

Она увидела, как его глаза расширились, голубые радужки вспыхнули вначале от удивления, а потом потемнели от разочарования. Тонкие ноздри слабо задрожали, губы округлились в неодобрительное «о-о».

Она застыла. Его тон и взгляд были обидными и оскорбительными, словно пощечина. По сути дела, за столько лет взрослой жизни она должна была бы уже привыкнуть к подобной реакции и не обижаться, однако сейчас ей отчаянно захотелось развернуться и выбежать из комнаты. Только упрямая гордость и страх последующего осуждения удержали ее на месте.

Кит шагнул вперед, жестом поманив ее к себе:

– Входите, мисс Хэммонд, входите. Позвольте мне представить вам и герцогине мистера Альберта Гринлифа. Мистер Гринлиф – лучший дамский парикмахер в Лондоне.

– В Англии, милорд. – Гринлиф расправил плечи, выпятив свой острый подбородок. – Я лучший парикмахер во всей Англии, а быть может, и на континенте. Во всяком случае, я еще не встречал никого, кто бы превзошел меня.

«Да уж, – подумала Элиза, – самомнения ему явно не занимать. Может, его имя – Наполеон?» Видимо, решив, что с представлениями покончено, маленький диктатор постучал пальцами по губам и снова уставился на нее с таким видом, словно разглядывал на редкость противного, но тем не менее занимательного жука. Он медленно обошел вокруг нее, цокая языком, мыча и вздыхая.

Элиза почувствовала, что нервы ее натянулись и зазвенели, словно туча мелких комаров. Она подавила острое желание отшатнуться и заставила себя сдержаться под его испытующим взглядом, опустив глаза. За последние годы она научилась выносить всевозможные неприятные встречи, твердо устремив взгляд в пол.

Внезапно пальцы мужчины начали выдергивать ее шпильки, с грубой дерзостью ныряя в волосы. Она подпрыгнула и развернулась, оборонительно обхватив руками голову. Дрожащими руками она попыталась удержать рассыпающиеся пряди.

– Ч-что вы делаете?

– Распускаю ваши волосы. Я должен взглянуть на них без этого жуткого пучка, в который вы их стянули, и посмотреть, что тут можно сделать. Даже сейчас уже лучше, хотя бы потому, что волосы не так стянуты. А теперь опустите руки и дайте мне вытащить оставшиеся шпильки, чтобы я мог увидеть свою задачу.

Она отступила назад.

– Нет!

Рыжевато-каштановые брови сердито взлетели вверх.

– Нет? – парикмахер повернулся к Киту с нескрываемым раздражением на лице. – Милорд, если леди не будет содействовать, я не вижу никакого смысла в этой затее. Я занятой человек, и у меня множество клиентов, которые не шарахаются в испуге оттого, что у них всего лишь вынули шпильки из волос.

Кит перевел взгляд с парикмахера на Элизу.

– Думаю, вы просто застигли ее врасплох. Возможно, если вы вежливо ее попросите, то сможете продолжить.

Ноздри маленького человечка негодующе затрепетали в ответ на этот укор, однако он повернулся и отвесил ей легкий поклон:

– Прошу прощения, мисс Хэммонд, если напугал вас. А теперь позволено ли мне будет работать дальше?

Элиза заколебалась, отчаянно желая отказаться. Она взглянула на Кита, затем на Вайолет, ища их помощи и вмешательства.

Сочувствие мягкой океанской волной всколыхнулось во взгляде Вайолет.

– Быть может, я могла бы вытащить шпильки? – не дожидаясь ответа, она шагнула вперед и начала вытаскивать оставшиеся шпильки, освобождая волосы Элизы.

Она не выиграла битву, подумала девушка, но по крайней мере одержала маленькую победу благодаря Вайолет. Гринлиф фыркнул:

– Как вам будет угодно, ваша светлость. Выпущенные на свободу, ее тяжелые волосы рассыпались по плечам и спине почти до самой талии. Она знала, как они, должно быть, выглядят, прямые и непривлекательные, словно накидка грязного цвета. Уставившись на носки своих туфель, она мучительно боролась с уязвимостью и ощущением, будто выставлена напоказ голой. Она всегда считала, что распущенные женские волосы – дело сугубо личное, интимная подробность, которую можно разделить лишь со своей служанкой, ближайшими подругами и когда-нибудь, если судьбе будет угодно, со своим мужем. И вот сейчас она стоит, выставив свои распущенные волосы на всеобщее обозрение или, по крайней мере, на обозрение троих специально собравшихся для этого в гостиной.

Из-под ресниц она бросила украдкой взгляд на Кита и обнаружила, что он смотрит на нее с каким-то непонятным выражением на обычно открытом, приятном лице. Элиза поспешно отвела взгляд, чувствуя, что ее нервы бренчат, словно порванные струны.

Тогда мистер Гринлиф снова сунул руки в ее волосы.

– Густые, как конская грива, – объявил он, собирая пряди в кулак и отпуская их свободно скользить. – Мягкие, но послушные при надлежащем уходе и мастерстве. Гм-м… да, это может быть весьма интересно, даже вдохновляюще, словно да Винчи, создающий шедевр на чистом холсте.

Он обошел вокруг нее, затем захватил волосы руками и перебросил их вперед, так что пряди каскадом рассыпались по затянутым в черное плечам и груди.

– Выше. Подбородок выше, пожалуйста. Плечи назад, спина прямая, чтобы я мог как следует рассмотреть вас, иначе просто не смогу ничего достигнуть.

Не сводя с нее глаз, он несколько раз промаршировал туда и обратно через гостиную, затем резко развернулся к ней.

– Выше, я сказал. – Он вздохнул. – Пожалуйста, мисс Хэммонд, мне необходимо ваше содействие.

Содействие, как же. Все, что пока ему требовалось, – это повиновение. С другой стороны, разве не этого всегда требовала от нее тетя? Уступчивость и беспрекословное послушание во всех вопросах, как больших, так и малых. Возможно, в этом как раз и состояла причина ее теперешнего нежелания подчиняться, равно как и первоначального нежелания делать это, хотя она давным-давно поняла тщетность открытого сопротивления, наученная чувствительными пощечинами тяжелой тетиной руки.

Приказы маленького диктатора скребли ей по нервам, словно когти, и она вызывающе вскинула голову.

Уперев один кулак в бедро, а другой поднеся ко рту, Гринлиф ощупал ее своим взглядом. Вдруг он резко вскинул руку и помахал пальцами в воздухе.

– Да, нашел. Не понимаю, почему я не додумался до этого сразу. Надо остричь!

– Остричь?! – ахнула Элиза и сделала непроизвольный шаг назад, схватившись руками за голову.

– Остричь волосы мисс Хэммонд? – Кит шагнул между нею и парикмахером, нахмурив свои темные брови. – Не знаю, на мой взгляд, это кажется крайностью, вы так не считаете?

– Порой великолепие требует крайних мер. Вайолет вмешалась в разговор:

– Да, но, насколько мне известно, короткие волосы в наше время уже не в моде. Быть может, возможен какой-то компромисс?

– Компромисс? – Парикмахер презрительно фыркнул. – Великий Гринлиф не идет на компромиссы. И с того самого момента, как я сотворю свое чудо, короткие волосы войдут в моду, попомните мои слова.

– Да, но если она не хочет обрезать волосы, значит… – сказал Кит.

– Мне кажется, я выразился предельно ясно с самого начала, милорд, – прервал его Гринлиф. – Я художник, и я должен иметь полную свободу действий. Если вы и другие намерены вмешиваться, нет смысла продолжать сегодняшнюю встречу. Я ухожу, а вы можете нанять другого парикмахера. Какого-нибудь бесталанного ремесленника, который, без сомнения, станет кланяться и расшаркиваться и сделает в точности то, что вы предложите, дав вам то, что, как вам кажется, вы хотите, но результаты не будут удовлетворительными. А теперь, с вашего позволения, я откланяюсь…

– Отрезайте, – сказала Элиза. Три пары глаз устремились на нее.

– Прошу прощения? – переспросил Кит.

Элиза повысила голос, чтобы ее расслышали:

– Я сказала – отрезайте. – Возможно, Гринлиф прав, подумала она. Возможно, в данной ситуации смелость и дерзость именно то, что нужно. Она ведь решилась, пошла на это, так зачем же теперь идти на поводу у страха и лишать себя возможностей? – Мистер Гринлиф, похоже, убежден, что мои волосы будут выглядеть лучше, чем сейчас, если он действительно непревзойденный мастер, каким себя считает…

– Я не считаю, я знаю. Я лучший, – заявил маленький человечек, важно выпятив грудь, словно голубь, прогуливающийся в парке.

– В таком случае, я отдаю себя в ваши руки. Только умоляю, не разочаруйте меня.

На несколько продолжительных мгновений в комнате повисла тишина, затем широкая улыбка засияла на лице парикмахера.

– Браво! За работу тогда, за работу! Где мы разместимся? Разумеется, не здесь, в этой гостиной. Ваша спальня, быть может?

– Вы можете воспользоваться моей личной гостиной, – предложила Вайолет повелительным тоном герцогини.

– Отлично. – Парикмахер дважды хлопнул в ладоши и важно прошествовал к двойной двери. – Мои помощники ожидают меня внизу. Я пошлю за ними, и мы тотчас начнем.

Гринлиф ушел, а остаточная энергия закружила по комнате, словно по ней только что пронесся вихрь.

Вайолет подошла к Элизе и, выражая поддержку, обняла за талию.

– Ты уверена? Тебе не обязательно делать это, если не хочешь.

Элиза посмотрела на Кита и встретилась с его золотисто-зелеными глазами.

– Он правда так хорош, как утверждает?

– Лучший, судя по тому, что я слышал. И настолько же темпераментный, как вы сами только что убедились. Мы можем найти другого, если пожелаете, а Гринлифа я отправлю восвояси.

Элиза подавила вздох, испытывая сильное искушение уступить своим тревогам. Но не она ли согласилась не этот план? Не она ли дала себе зарок не возражать Киту? Если этот Гринлиф такой уникальный мастер по прическам, она должна рискнуть и положиться на его мастерство.

– Все в порядке, не беспокойтесь, – заверила она Кита и Вайолет с куда большей храбростью, чем чувствовала. – Кроме того, если это будет ужасно, я всегда могу поносить парик, пока волосы не отрастут, – добавила она с кривой улыбкой.

Когда прошло три часа, Элиза начала подумывать, уж не придется ли ей и в самом деле прибегнуть к таким отчаянным мерам.

Получив весьма выразительный, решительный запрет смотреться в зеркало, она плохо себе представляла, что Гринлиф вытворяет с ее волосами. Но чего она не видела, то чувствовала, зачастую с ощущением возрастающего беспокойства и ужаса. Даже сейчас она все еще ощущала во рту металлический привкус от страдальческого кома, застрявшего где-то в желудке, когда маленький человечек заплел ее длинные волосы и взял с ближайшего стола ножницы.

Элиза почувствовала, как они клацнули, словно жестокие челюсти, услышала пилящий звук, закончившийся безжалостным «щелк».

Пару секунд спустя ее остриженная коса упала к ней на колени, словно толстая змея, темная и неживая.

– Сувенир, – хохотнул Гринлиф с бессердечным весельем. Она стиснула ее, гладя мягкую косу и борясь со слезами.

Но у нее было всего несколько секунд на скорбь, потому что парикмахер и его помощники сразу же приступили к работе. Они энергично мылили и прополаскивали волосы чистой теплой водой. После этого они принялись намазывать их странно пахнущими смесями, заворачивали голову в полотенца снова прополаскивали, снова намазывали, и так далее. Она не знала, что они использовали, но, как ей показалось, уловила слабый аромат ежевики, кофе и чего-то, что напомнило ей запах сухих осенних листьев и хлебного теста.

Все это время Гринлиф командовал своими помощниками, словно маршал на поле боя, рассылая их во всех направлениях точными, хорошо отработанными движениями. Покончив наконец с бесконечными отварами, он обернул ее плечи полотенцем и тщательно расчесал спутавшиеся волосы гребнем с тонкими зубьями из слоновой кости.

Она полагала, что пытка уже подходит к концу, когда он снова удивил ее, потребовав ножницы, на этот раз другие, поблескивающие серебром и угрожающе острые.

Быстрыми и ловкими движениями он зажимал и отрезал, щелкая ножницами, кружа вокруг нее словно одержимый, поворачивая ее голову то так, то этак, останавливаясь, чтобы посмотреть, пропустить кончики волос сквозь пальцы, прикидывая и взвешивая. Ее уже начало клонить в сон к тому времени, когда он остановился и заставил ее вздрогнуть от громкого удовлетворенного хрюканья. Захлопав в ладоши, он потребовал щипцы для завивки.

Она боялась обжечься о раскаленные металлические стержни, но он работал с уверенной точностью. Ее волосы подсыхали и одновременно завивались вокруг головы. Отдав последние, почти холодные щипцы своему помощнику, он взял пару филигранных золотых зажимов и поместил их прямо у нее за ушами, потом расправил несколько локонов, свисающих на лоб, и в последний раз критически осмотрел свое творение.

Размашистым жестом он сдернул полотенце с ее плеч.

– Et voila! Бесподобно.

Один из его помощников бросился вперед с большим зеркалом наготове.

Элиза взглянула в него и почувствовала, что у нее отвисла челюсть, когда она с потрясением уставилась на свое отражение.

Кит поуютнее устроился в кресле в гостиной и попытался заснуть. Подумать только, как раз сейчас он мог бы превесело проводить время со своими приятелями в Хэмпстеде, наблюдая за боями боксеров, заключая пари, дымя сигарами и глазея на обворожительных куртизанок, которые появляются на подобных событиях об руку со своими последними покровителями.

А вместо этого он сидит тут, пленник обещания, данного Вайолет, и дожидается результатов стрижки волос мисс Хэммонд. Кто бы мог подумать, что для такого, казалось бы, простого дела потребуется так много времени? Он молился, чтобы эта затея не обернулась полнейшим крахом. Наверняка, что бы Гринлиф ни сделал, хуже не будет, к тому же в ряде надежных источников Кита заверяли, что этот надменный маленький человечек безумно талантлив.

Пусть бы это оказалось правдой и Гринлиф действительно справился бы со своей задачей. Если бы Кит не был лордом и такие плебейские профессии не были бы ниже его достоинства, он вполне мог бы и сам заняться этим увлекательным ремеслом.

Должно быть, он снова вздохнул, хотя и не слышал, как сделал это, ибо Вайолет внезапно взглянула на него из-за книги, которую читала.

– Мне еще раз сходить посмотреть? – спросила она. Кит покачал головой:

– Они опять выпроводят тебя, как уже сделали дважды. Подумать только, какая наглость! Кучка спесивых нахалов – вот кто они!

– Да, ты прав, и я уверена, твоя мама не потерпела бы такого обращения, но мне ничего не остается, кроме как наблюдать и ждать. Я лишь надеюсь, что с бедняжкой Элизой все хорошо.

– Разумеется, с ней все хорошо. Если бы они ее мучили, думаю, мы бы уже услышали крики.

Вайолет бросила на него осуждающий взгляд, хотя он увидел улыбку, играющую в уголках ее рта.

Он, нимало не смутившись, тоже сверкнул зубами в насмешливой улыбке.

– Ну, раз уж я вынужден оставаться весь вечер дома, скажи мне, что шеф-повар готовит на ужин?

Вайолет только начала ему рассказывать, как появился Гринлиф, величественной походкой войдя в гостиную.

– Милорд. Ваша светлость. Полюбуйтесь на мое новое творение.

Какая-то женщина бесшумно скользнула в комнату позади парикмахера, и несколько долгих, ярко выраженных мгновений Кит не знал, кто она. Он встал и, вытаращив глаза, уставился на нее. Если бы не знакомое траурное платье, которое было на ней сегодня, он, вероятно, вообще не узнал бы ее, настолько разительной была перемена.

Неужели эта потрясающе привлекательная женщина и есть Элиза Хэммонд?

Он чуть не выпалил этот бестактный вопрос вслух, но в последнюю секунду сдержался.

Вайолет тем временем вскочила на ноги и бросилась к подруге.

– Ой, ты только посмотри на себя! Твои волосы загляденье, просто загляденье. О, как мне нравится!

Осторожно дотронувшись рукой до своей новой прически, Элиза улыбнулась застенчиво, но с радостным волнением.

– Правда? Это так ново и неожиданно, что я все еще никак не могу привыкнуть к перемене.

– Великолепно, – проворковала Вайолет, – как и обещал мистер Гринлиф. Что ты думаешь, Кит? Правда, прелестно?

Все взгляды устремились на него.

– Да, – проговорил он со странной сдавленностью в горле. – Довольно красиво.

– Это больше чем красиво. Это божественно! – воскликнула Вайолет.

И в самом деле, божественно, молча согласился Кит. То самое чудо, какое им требовалось. Поскольку с помощью простой стрижки удалось превратить Элизу Хэммонд в ту, кем она никогда не была, – в очаровательную женщину.

Вместо некрасивой, почти нездоровой бледности теперь появилось неожиданное сияние свежести. Источающие ауру дерзкой игривости, короткие локоны вспенивались и подпрыгивали вокруг лица и щек в каком-то диком языческом танце. Без следа исчезла строгая суровость длинных прямых волос, словно, отрезав их, она избавилась от какого-то тяжкого груза, освободилась от старого сковывающего бремени.

И цвет. Цвет был бесподобным, просто потрясающим. Сочный, словно бодрящий осенний день. Волосы сияли жизнью и энергией, восхитительные вкрапления рыжего проглядывали сквозь смесь теплого ореха и жженой умбры. Как Гринлифу удалось добиться такого чуда? Более того, почему, глядя на результат, Киту хочется вплести пальцы в эти шаловливые локоны, чтобы посмотреть, действительно ли они такие шелковистые и соблазнительные, какими кажутся?

Мысленно он представил, как он делает именно это. Подходит к Элизе и погружает пальцы в эту безумную, манящую массу волос, ласкает кожу головы, заставляя ее обернуться и улыбнуться, а потом рассмеяться счастливым, радостным смехом, которого он никогда прежде от нее не слышал. Ее серые глаза сияют только для него.

Растревоженный этой фантазией, он поспешно отбросил ее прочь.

«Какая чепуха!» – подумал он, мысленно встряхнувшись.

Должно быть, ему просто требуется женщина.

Но если он так реагирует, то нетрудно вообразить, какова будет реакция других мужчин.

Возможно, Вайолет права. Возможно, этот ее план не так уж безнадежен, в конце концов. Должным образом одетая Элиза будет выглядеть вполне презентабельно. По правде говоря, более чем презентабельно. А с обещанием изрядного состояния в обмен на обручальное кольцо он наверняка сможет найти для нее подходящего жениха.

Но потом он посмотрел снова, понаблюдал, как она шаркает на месте, стискивая руки в складках юбок со стыдливой неловкостью от того, что является объектом пристального внимания. А ведь их здесь всего трое и, за исключением разве что мистера Гринлифа, все ее друзья.

Он непроизвольно вздохнул, осознав, что чуть не забыл о самой трудной части задачи, поставленной перед ним.

О ее робости.

О ее болезненной, жалкой, совершенно губительной робости, буквально парализующей ее в те моменты, когда самообладание и смелость жизненно необходимы для успеха. Ее улучшенная внешность поможет, и здорово поможет, но ей требуется уметь гораздо больше, чем пробормотать чуть слышно «здравствуйте» и уставиться на свои туфли, когда она окажется в компании.

И все-таки эта новая прическа – явный прогресс. С надлежащим руководством и поддержкой с его стороны цель, возможно, сможет быть достигнута.

По крайней мере он на это надеется.

– Ну что, мисс, что я вам говорил? – подал голос Гринлиф. – С моей блестящей помощью меньше чем за день вы превратились в настоящую красавицу. Но теперь вам потребуется регулярно прибегать к моим услугам. Точнее, через четыре недели, начиная с сегодняшнего дня, я вновь приду, чтобы сделать все заново. Такое великолепие требует постоянного ухода.

Элиза застенчиво кивнула:

– Да, сэр. Через четыре недели.

– И ни днем позже. И не вздумайте откладывать нашу следующую встречу, иначе горько пожалеете. Итак, я удаляюсь проявлять дальше свое изумительное, великолепное мастерство.

С большим трудом им троим удалось сохранять молчание до тех пор, пока парикмахер не удалился настолько, что уже не мог их слышать, после чего они от души расхохотались.

Минутой позже Кит как раз вытирал слезинку в уголке глаза, когда вошел Адриан. Высокий и властный, он обладал внушительной внешностью, которая тут же заполнила комнату.

– Знаете, я только что встретил крайне любопытного человечка в холле, – заметил Адриан. – Он бормотал себе под нос что-то насчет того, что он был дьявольски неподражаем, прошу прощения, дамы, за то, что повторяю такие слова.

Адриан повернулся и улыбнулся Вайолет, затем довольно рассеянно взглянул на Элизу.

Он замер и вытаращил глаза, при этом у него был такой вид, словно его стукнули дубинкой по лбу.

– Бог мой, мисс Хэммонд, что вы сделали со своими волосами?