Филдс проснулся рано. Еще до завтрака он поговорил по телефону со старшим сыщиком Филбертом, который на рассвете провел с группой сыщиков несколько налетов. Затем Филдс опросил патрули, позвонил в управление и взялся за утренние газеты. Годфри Бегтери пел все ту же песню: правительство должно назначить королевскую комиссию по обследованию работы полиции, особенно сыскного отдела, который, к превеликому сожалению, не справляется со своими обязанностями. Филдс почувствовал раздражение, но и только. В это утро он как никогда был уверен в успешном завершении дела.

Жена и дети ждали его на кухне. Завтрак не начинался, пока он не займет место во главе стола. Возле электрического тостера сидела его жена Эми — высокая женщина с седеющими волосами, забранными под сетку, и строгим лицом, на котором не было ни следа косметики. Она сидела прямо — будто аршин проглотила. Эми придерживалась таких же твердых моральных убеждений, как и ее супруг, и была одной из наиболее уважаемых прихожанок в их церкви. Однако робостью и застенчивостью она не страдала, а скорее была честолюбива и свысока взирала на весь род людской, особенно на ту его часть, которая обитала на их улице.

Она молча подала яичницу с беконом; из года в год каждое утро он ел яичницу с беконом. Затем, не дожидаясь, когда муж попросит, Эми передала ему масло, джем и все остальное. Она всегда знала, что ему нужно. Только за завтраком Филдс имел возможность поговорить со своими взрослыми детьми: дочерью Маргарет, которая проходила курс физиотерапии, и сыном Джоном, который только что сдал выпускные экзамены по юриспруденции и собирался поступить на работу в какую-нибудь фирму; он подыскивал наиболее подходящую.

— Решил уже, куда пойдешь, Джон? — спросил Филдс.

— Да, папа, — ответил Филдс младший.

Он назвал известную адвокатскую контору, которая специализировалась по уголовным делам.

— Думаешь, они возьмут тебя?

— Конечно. Я уже говорил со старшим компаньоном.

— Я не окажусь для тебя помехой?

— Нисколько, папа. Наоборот, я буду привлекать клиентов. Они будут думать, что я имею какое-то влияние…

— Понятно, — сказал Филдс. — Они будут думать, что ты можешь использовать тайные пружины…

— Именно, — сказал Филдс младший, с циничным видом пожимая плечами.

Филдсу было неприятно, что его сын уже такой хитрый и расчетливый, однако это не мешало ему гордиться им. Если бы он мог начать жизнь сначала, думал Филдс, он бы сам занялся юриспруденцией. Да, собственно, он и сейчас в какой-то мере был юристом, пожалуй, даже посильнее многих из них. Еще ни один адвокат не смог его подловить или опровергнуть его показания. Он был их достойным противником не только в качестве свидетеля. Выступая в низших судебных инстанциях в качестве обвинителя, он больше одержал побед над адвокатами, чем потерпел поражений. Ничто не доставляло ему такого удовольствия, как поспорить с сыном и побить его своими познаниями в юриспруденции.

С Маргарет же он о работе не говорил, хотя она как раз проходила летнюю практику в городской больнице. Его интересовала лишь ее личная жизнь, главным образом поклонники. За этим таился болезненный страх, как бы она не пошла по плохой дорожке — Филдс даже подумать боялся, что какой-нибудь негодяй может совратить ее. Пока Маргарет не выйдет замуж за человека, которого он одобрит, у него не будет ни минуты покоя.

Филдс спросил дочь, как прошел танцевальный вечер медицинского персонала, на котором она была накануне. Маргарет начала подробно рассказывать, очень спокойно и откровенно. Но Филдс все время думал: правду она говорит или нет? Даже к собственной дочери он испытывал недоверие. Пока она говорила, Филдс внимательно ее разглядывал: смуглое овальное лицо, стройная, очень привлекательная. Глаза, как у него, — смотрят твердо и пытливо, И вообще она похожа на него, подумал он. Однако от этого его недоверие ничуть не уменьшилось.

После танцев она и ее подруга Бет поехали с двумя молодыми врачами из их больницы в ночное кафе поужинать, рассказывала Маргарет. Филдс хорошо знал ночные кафе и не одобрял этой поездки.

— Удивляюсь, зачем они вас туда потащили? — сказал он.

Маргарет ничего не ответила. По опыту она знала, что в таких случаях лучше с ним не спорить.

— Ну, и что же вы делали потом? — спросил он более сухо.

— Поехали домой, папа.

Не замечая лукавой усмешки сына, Филдс продолжал допрос.

— Кого отвезли вначале? — спросил он.

— Бет.

— Ее молодой человек остался с ней?

— Конечно!

— И ты одна поехала с доктором Томсоном?

— Да.

Филдс колебался. Его подмывало спросить ее, не пытался ли доктор позволить себе какие-то вольности, но он не решался.

Жена воспользовалась паузой, чтобы вмешаться в разговор. Она сказала, что уже два раза беседовала с доктором Томсоном, когда он подвозил Маргарет домой из больницы. Он произвел на нее самое хорошее впечатление. Она умолчала о том, что он предлагал Маргарет сигареты. Ей это, конечно, не понравилось. Но какое это имеет значение в наше время! Такой зять, как доктор Томсон, вполне ее устраивал, и она готова была многое ему простить, лишь бы заполучить его.

— Он из очень хорошей семьи, — сказала миссис Филдс. — Отец у него — крупный строитель. Хорошо обеспечен… Мать миссис Томсон, бабушка доктора Томсона, была подружкой на свадьбе моей тетки Берты. Удивительное совпадение!

Она продолжала разбирать родословную Томсонов, которая неизменно переплеталась с ее собственной, и, таким образом, отнесла Томсонов к тому высшему классу, к которому принадлежала сама.

Филдс несколько успокоился.

— Маргарет, — сказал он, — пригласи его в воскресенье обедать.

Миссис Филдс подумала про себя, что это неудачная идея. Она боялась, что муж испортит все дело.

— Ты ведь не знаешь, отец, будешь ли ты сам обедать дома в воскресенье, — сказала она. — Не лучше ли пригласить его во время твоего отпуска?

— Я обязательно приду к обеду, — настаивал Филдс.

— Боюсь, что доктор Томсон не сможет быть, — сказала Маргарет. — По субботам и воскресеньям он почти всегда дежурит.

Даже если бы он не был занят, ей вовсе не хотелось приглашать его к обеду. Когда один-единственный раз она пригласила домой своего приятеля студента, отец подверг его такому суровому допросу, словно тот был преступником.

Филдс с сомнением поглядел на женщин.

— Ну, вам лучше знать, — проговорил он. — Ладно, отложим до отпуска.

И все-таки доктор Томсон вызывал в нем подозрения. Он бы хотел сам выяснить его намерения. Кстати, Филдс решил навести соответствующие справки об этом докторе. О молодых врачах Филдс был невысокого мнения. Из своего опыта он знал, что это либо невинные простачки — легкая добыча для предприимчивых медицинских сестер, либо испорченные негодяи, для которых все женщины — легкая добыча. Если доктор Томсон из последних, Филдс не будет сидеть сложа руки. Он сумеет защитить свою дочь от распутников.

Завтрак уже заканчивался, когда зазвонил телефон. Филдс поспешно вышел из-за стола. Это был Браммел; он сообщил о своем разговоре с тетушкой Милли.

— Сегодня днем я хочу зайти к Руни, — сказал Браммел.

— Вы думаете, он даст сведения? — оживился Филдс.

В трубке замолчали. Потом Браммел сказал:

— Думаю, что да. Но, конечно, только в том случае, если мы ему что-то пообещаем. Вы даете мне полномочия?

Теперь молчание воцарилось на другом конце провода. Затем Филдс сказал:

— Боюсь, что комиссар это не санкционирует.

— Послушайте, Фрэнк, — сказал Браммел, — закрывать клуб Руни — это не наше дело. Мы ведь не закрываем кафе и театры, если арестовываем там преступника. Собственно говоря, это забота отдела по борьбе с азартными играми. Все, что нам нужно, мы там уже сделали.

Снова молчание в трубке. Затем Филдс сказал:

— В этом есть резон, Стюарт.

— И еще, Фрэнк. Если мы будем добиваться закрытия клуба, другие отделы поднимут вой. Они не потерпят нашего вмешательства. Мы нарушим правила…

— Вы совершенно правы, Стюарт, — неожиданно сказал Филдс. — Ладно… Я поговорю с комиссаром, как только приду в отдел… Может быть, он согласится с вашим предложением… Но только имейте в виду, обещание придется выполнять. Никаких хитростей он не потерпит. Вы же понимаете, Стюарт.

— Понимаю, Фрэнк, — охотно поддакнул Браммел. — Он понимал и кое-что другое: все это время Филдс сам хотел пойти на сделку с Руни, да только не решался открыто сказать об этом. Иначе Филдс уже посоветовал бы комиссару закрыть заведение Руни.

Он засмеялся в трубку.

— А знаете, Фрэнк, забавно получается, — сказал он. — Ведь теперь отделу по борьбе с азартными играми или отделу по борьбе с проституцией придется закрыть этот клуб. И моя сделка с Руни все равно яйца выеденного не будет стоить.

Но Филдсу не было смешно. Этот беззастенчивый цинизм был ему неприятен. Он не желал даже говорить на такие темы.

— Между прочим, Стюарт, — сказал он, — я думаю, когда вы пойдете сегодня к Руни, надо будет поставить возле клуба наших людей.

— Осторожность никогда не помешает, — согласился Браммел.

Филдс возвратился на кухню с озабоченным выражением лица. Он уже забыл обо всем, кроме охоты на похитителя драгоценностей. Молча он допил свой чай и больше не упоминал о докторе Томсоне. Вскоре он отправился в управление.