Британский премьер-министр Гарольд Макмиллан как-то заметил, что самой главной его проблемой были «события». Попытки предвидеть будущее почти всегда заканчиваются неудачей и разочарованием. О политике одно можно сказать с уверенностью: если взять достаточно большой промежуток времени, то в ней случается что угодно. Пророчества относительно конца истории в настоящее время представляются не менее нелепыми, чем слова Томаса Джефферсона: «История, знакомя (людей) с прошлым, позволит им судить о будущем, она передаст им опыт других эпох и народов». Если слова Джефферсона действительно справедливы, тогда зачем бы чиновникам из ООН закрывать копию «Герники» Пикассо, висевшую у входа в Совет Безопасности ООН, в тот самый день, когда Колин Пауэлл выступал с обращением к ООН по поводу войны в Ираке? Создается впечатление, что мы обречены повторять ошибки прошлого.
Политика засорена ложными пророчествами, главная ошибка которых – в переносе идей и событий прошлого и современности в будущее. На небольших исторических промежутках это иногда срабатывает, но рано или поздно какое-то совершенно непредвиденное событие или идея внезапно ломает все красивые схемы. Недавний пример – события 11 сентября.
В годы, последовавшие непосредственно за 11 сентября, мы все стали свидетелями глубокого поворота к полуавторитарному правлению. Тем не менее понемногу память об 11 сентября начала стираться. В тот момент, когда я пишу эти строки, восемь мировых лидеров, участвующих в саммите Большой Восьмерки в Лондоне и позирующих для «семейного фото», либо уже ушли в историю, либо вот-вот уйдут. Шредер (Германия), Берлускони (Италия), Коидзуми (Япония), Ширак (Франция) и Блэр сошли со сцены. Буш как политическая фигура доживает последние дни. Путин тоже, вероятно, долго не продержится, по крайней мере конституционно. Западные руководители – почти без исключений – теряют популярность.
Во многих случаях это результат разочарования избирателей в последствиях борьбы с терроризмом, которая привела к результатам, прямо противоположным планировавшимся. Избиратели чувствуют себя в гораздо меньшей безопасности, чем раньше, по самым разным причинам, начиная от терроризма и глобализации и кончая неспособностью эффективно влиять на местную и международную политику.
Результатом становится резкое падение численности политических партий (в Великобритании с 1980 года на целых 50%), низкая явка на выборах и общий подрыв доверия к политике и политикам. Теоретически можно предположить, что ситуация изменится с избранием нового президента США и новой группы мировых лидеров, но уровень неуверенности, тем не менее, скорее всего, возрастет как следствие процессов глобализации и лавинообразного развития техники. Антиглобалистские и антиамериканские настроения способны вызвать резкий откат влево во многих развивающихся странах, что вместе с быстрым подъемом авторитарной России и тоталитарного Китая может привести к абсолютно новому мировому порядку и новой холодной войне, в которой главными движущими силами будут патриотизм и протекционизм.
Как указывает социолог Фрэнк Фуреди, страх стал важным фактором, воздействующим на психологическое состояние общества по всему миру, а в дальнейшем его будут использовать для оправдания очень многого, от обязательных биометрических паспортов до всемирной базы данных. Чувство беспомощности влечет за собой ощущение неуверенности, которое бросает нас от одной паники к другой даже в том случае, когда вероятность реализации наших опасений близка к нулю. Хитрые политики прекрасно осведомлены об этом и используют людские страхи по поводу преступности, иммигрантов, работы, образования, изменения климата, чтобы еще больше поддерживать в населении чувство неуверенности, заставляя многих голосовать скорее за уже известного, хоть и не слишком привлекательного политика, чем выбирать какую-то темную лошадку.
Наиболее важные проблемы имеют либо местный, либо международный характер. Национальный суверенитет находится под угрозой из-за возрастающей мобильности рабочей силы и систем налогообложения, заставляющих крупные корпорации размещать свои капиталы вдали от центров. Все большие сомнения начинает вызывать и необходимость существования правительств и стран. К примеру, если правительства все чаще уходят от решения насущнейших общественных проблем, не желая вкладывать деньги в инфраструктурные проекты (в образование, здравоохранение, транспорт и т.п.), а национальная безопасность все в большей степени обеспечивается межгосударственными организациями, возникает вопрос: за что же мы платим своим политикам?
Я предвижу введение общемирового голосования по всем наиболее значимым вопросам (к примеру, выборы президента США могут стать всемирными), люди будут привлекаться к ним при помощи удобных устройств для голосования (например, электронная подача голосов в супермаркетах), а главное, благодаря Интернету – а в будущем Метанету – невиданное влияние приобретут особые группы, объединенные по интересам, и неправительственные организации (НПО). Иными словами, Интернет в большинстве демократических государств станет второй палатой парламента. А при таких своих характеристиках, как способность создавать движения без четко выраженного лидера и самоформирующиеся сети, он, по всей видимости, превратится в главную угрозу узконациональному и местному управлению. В Австралии, к примеру, общественная организация GetUp имеет гораздо большее онлайновое членство, чем любая из официальных партий.
Примерно такая же судьба ожидает и войны. Феномен войны между отдельными государствами все больше уходит в прошлое. Реальную опасность в настоящее время представляет возможность разрастания внутренних конфликтов и угроза, исходящая от негосударственных террористических организаций. Вероятность межгосударственных войн сократится еще и из-за того, что граждане развитых государств вряд ли захотят умирать за какую бы то ни было идею. Конечно, из названного правила найдутся исключения, но речь будет идти, по всей вероятности, только о фанатиках.
Изменятся и причины войн. В настоящее время самой важной из них является нефть. Но в ближайшее время важным источником конфликтов станет вода, а также продовольствие. Если начнет осуществляться широкий переход на растительное топливо (с целью замены нефти), могут возникнуть конфликты по поводу контроля над мировыми рынками зерна, которые в настоящее время контролируются горсткой богатых западных государств (ОПЕК наоборот?).
Кроме того, какой-нибудь недемократический режим (действуя в одиночку или в союзе с террористической группой) сможет поставить на колени США (а значит и весь Запад), просто распродав часть валюты. В настоящее время почти 70% всех мировых валютных запасов находится в руках развивающихся стран, которые часто нестабильны, так как во многих из них царят тоталитарные режимы. Более того, значительная часть долга США «принадлежит» Китаю, Саудовской Аравии и России, при том что ни одно из перечисленных государств, мягко говоря, не назовешь эталонной демократией. Иран и Венесуэла также являются держателями существенной части долговых обязательств США.
Еще большей проблемой для правительств многих государств становятся демографические тенденции и, в особенности, старение большей части населения. Дискриминация по возрастным характеристикам отодвигает на второй план расовую и половую дискриминацию. Однако современное законодательство полностью игнорирует данную проблему, продолжая основное внимание уделять преодолению традиционных форм неравенства и защите классических прав человека.
Очень старая проблема
Старение населения и снижение рождаемости – хорошо известные тенденции, о которых довольно много говорят. Гораздо меньше обсуждается вопрос об их последствиях для пополнения армий. Вполне вероятно, что нехватку военных кадров станут компенсировать бо льшим привлечением в армию женщин, однако в большинстве стран мира к женщине в военной форме относятся с подозрением. Другое возможное решение – импорт военной силы из-за рубежа (к примеру, посредством кратковременной или долговременной иммиграции).
В определенной степени названную нехватку, по-видимому, удастся скомпенсировать за счет более широкого использования новейших технологий, но в ближайшие десятилетия техника все еще будет нуждаться в людях, а самыми лучшими специалистами в технике окажется молодежь, выросшая на компьютерных играх и виртуальной реальности. И последний вариант – возвращение обязательного призыва, что в последние десятилетия стало крайне непопулярным в большинстве стран. Впрочем, в будущем законопроект об обязательной воинской повинности примут легче, чем сейчас, так как большая часть избирателей будет состоять из пожилых людей.
Население, а точнее, его нерегулируемые миграции станут критической проблемой для безопасности государств . Уже сейчас создается впечатление, что над Европой нависла серьезная угроза, исходящая от постоянно увеличивающихся иммигрантских сообществ, которые не чувствуют никаких обязательств по отношению к принявшим их государствам. Национализм – определяющая тенденция двадцать первого столетия, и существует весьма реальная опасность, что Европа вновь распадется на те мелкие национальные образования, из которых она первоначально состояла .
Воздействие соотечественников, живущих за рубежом, тоже является важным фактором, формирующим т. н. «мягкую силу» государств. Очень много говорят и пишут о Китае и Индии, об огромной численности населения этих стран, но гораздо меньше внимания обращают на то, что 60 миллионов китайцев и 20 миллионов индийцев живут за пределами родины и уже начинают подспудно влиять на страны своего проживания.
Нестабильность стран третьего мира, вызванная деградацией окружающей среды, может привести к новым волнам миграции в Европу и, возможно, в Австралию. По своим масштабам названные миграционные потоки будут подобны Великому переселению народов, которое в V веке привело к крушению Римской империи. В наибольшей степени население будет покидать Африку, Ближний Восток и Центральную Азию, которые сильнее других испытают на себе последствия нехватки воды, спада производства продовольствия, повышения уровня мирового океана и радикализации ислама. Поначалу результаты этого будут заметны лишь в соседних с названными регионах, но по мере того как будут исчезать границы, а разросшееся городское население будет делаться практически неуправляемым, упомянутая тенденция может перерасти в крайне серьезную проблему.
Проблема народонаселения влияет на политику и другими, не столь явными способами. По всему миру падает рождаемость. Характерная сложность, возникающая в связи с этим, – сокращение пенсионных фондов, однако есть и другие последствия. Филипп Лонгман в Atlantic Monthly пишет, что поколение, оставляя немногочисленное потомство, тем самым сокращает свое генетическое и культурное наследие.
Сказанное означает, что со временем взгляды, которых придерживалось данное поколение, ослабеют. Более того, как правило, люди, решающие заводить детей – а в особенности много детей, – значительно консервативнее бездетных граждан. К примеру, в 2004 г. в штатах, проголосовавших за Дж. Буша, уровень рождаемости был в среднем на 12% выше, чем в штатах, где большинство отдало свои голоса за либерального Джона Керри. Иными словами, индивидуалистический и либеральный элементы общественного сознания начнут постепенно отмирать, а их место займут традиционалистские, патриархальные, патриотические и даже фундаменталистские элементы .
Еще одна существенная тенденция, которую до сих пор не уловили политики: для все большего числа людей деньги перестают быть главной ценностью. Да, в большинстве стран материалистические ценности по-прежнему продолжают править бал, особенно если принять во внимание миллиард новых потребителей в Китае, Индии и некоторых других странах. Тем не менее для многих людей, приближающихся к вершине иерархии потребностей по А. Маслоу, деньги начинают терять былую притягательность. Мы работаем напряженнее – и в результате зарабатываем больше, – но отнюдь не становимся от этого счастливее. Люди начинают понимать: личностная ценность и самоуважение определяются не тем, сколько ты зарабатываешь и сколько потребляешь, а тем, кем ты являешься и как ты живешь. В некотором отношении счастье есть не что иное, как поиск смысла. Кроме того, данная тенденция объясняется еще и тем, что у многих появилось достаточно свободного времени, чтобы поразмыслить над условиями существования человека. Таким образом, стратегии, направленные на достижение счастья, постепенно выйдут на авансцену, частично оттеснив дискуссии относительно баланса жизни и труда.
Последствия будут значительны. Традиционно на политические должности людей выбирали на основании их обещаний обеспечить бо льшую надежность и уверенность в будущем, а в последнее время также и на основании обещаний сделать нас богаче. Сокращения налогов на протяжении последних пятидесяти лет были главной приманкой многих политиков. Тем не менее подобное положение начинает меняться. Избиратели будут требовать от политиков обеспечить им возможности для счастья. Конечно, такое требование звучит нелепо, тем не менее в скором времени оно станет фактом.
Счастье, как известно, нельзя купить, и оно никогда не бывает постоянным. Однако именно его начнут требовать рядовые избиратели, а популистски настроенные политики станут направо и налево раздавать обещания его им предоставить. Очевидными последствиями этого станет большее внимание к экологическим и общественным проблемам и многочисленные обещания мер, направленных на увеличение количества свободного времени и на укрепление семьи. Конечно, развитие данной тенденции может остановиться в результате каких-либо непредвиденных обстоятельств, вроде пандемии гриппа или крупной войны.
Еще одним непредвиденным обстоятельством может стать деглобализация. Большинство склонно полагать, что процессы глобализации утвердились на нашей планете надолго, но я далеко не уверен в этом. Глобализация, по-видимому, продлится еще один или два десятка лет, но появился ряд признаков, дающих повод для определенных сомнений. Во-первых, быстрый рост таких государств, как Китай и Индия, может повлечь за собой введение экономического протекционизма в США и Европе, что поставит серьезную преграду на пути дальнейшей глобализации. Интересно отметить, что в 1990 г. существовало всего пятьдесят региональных торговых соглашений, а к 2005 г. их уже было двести пятьдесят.
Кроме того, большинство международных организаций, мягко говоря, весьма неустойчивы, а национализм поднимает голову в столь отличающихся друг от друга регионах, как бывший Советский Союз, Европа и даже Австралия и Соединенное Королевство. Ну и, наконец, высокие цены на нефть также способны повлечь за собой взлет инфляции, повышение процентной ставки и экономический хаос, который подорвет основы мировой экономики. В такой ситуации глобализация может внезапно прекратиться из-за того, что товары, особенно скоропортящиеся, станет невыгодно транспортировать по миру. В результате промышленность и политическая ситуация вернутся к модели мира до 1914 г. (или, может быть, до 1950 г.) .
Останется глобализация ключевым мегатрендом развития мира или нет – вопрос спорный. Бесспорным представляется другое: в течение ближайших пятидесяти лет одной из важнейших тенденций мирового развития будет национализм. Европейцы частенько брюзжат по поводу Джорджа Буша, но в глубине души мечтают о том, чтобы ими управлял кто-то на него похожий. В результате доминирующей темой мировой политики становится глобальный провинциализм, берущий верх над глобальной кооперацией. Для дальнейшей глобализации необходимо, чтобы в целях усиления конкурентоспособности своих государств президенты и премьер-министры были способны проводить широкомасштабные социально-экономические реформы. С другой стороны, рядовые избиратели, как правило, не желают отказываться от старых, традиционных форм жизни, особенно в тех случаях, когда они приносили им международный престиж (и здесь прошлое вновь определяет будущее).
Таким образом, стремление определить и сохранить то, что составляет суть государства или региона, становится ведущим политическим мотивом для государственных деятелей и их избирателей. Для кого-то это может отдавать нелепым провинциализмом, но именно данную тенденцию отличает все большая популярность среди избирателей. Сказанное объясняет не только поведение Дж. Буша с упором на «христианство с мускулами», но и то, почему Герхард Шредер с таким жаром защищает традиционный немецкий стиль жизни, а Джон Хауард превозносит австралийские ценности.
От «белее белого» к «зеленее зеленого»
Еще один вариант национализма можно наблюдать в Южной Америке. Энергетические ресурсы там всегда принадлежали к числу стратегических; подобная ситуация сохранится и в будущем. Десять крупнейших нефтяных компаний мира национализированы, то есть контролируются государством. Более того, многие обладатели крупнейших мест добычи нефти в политическом отношении перемещаются влево и в перспективе могут национализировать все энергетическое производство и разработку полезных ископаемых на своей территории. Чаще всего упоминают Венесуэлу как источник самых серьезных проблем в будущем, ибо на ее территории находится несколько самых крупных запасов нефти из оставшихся в мире. Однако стоит вспомнить Нигерию (располагающую восьмыми по величине запасами нефти на Земле), Ливию, Боливию, Перу, Эквадор, Анголу и Судан, которые могут закрыть свои нефтяные разработки для иностранных компаний или стать катализаторами будущих политических конфликтов.
Все это очень важно, так как мы вступаем в критический исторический период. Ресурсы (практически все, от нефти и воды до урана и зерна) начинают сокращаться. Очень скоро энергетически зависимые страны бросятся в объятия тех стран, которые смогут удовлетворить их нарастающие потребности – по крайней мере до того момента, когда развитие науки и техники предоставит им более надежное решение данной проблемы. То же самое касается других ключевых материалов. Развитие общества будет в огромной мере зависеть от стоимости ресурсов и способов ценового регулирования.
Эдвард О. Уилсон называет это «узким местом» – точкой, в которой рост населения, экономическое развитие и вред, наносимый окружающей среде, вступают в некий резонанс, вызывая максимальный стресс для планеты и человеческого сообщества. В результате торговля ресурсами будет осуществляться на основе принципа «вопросов не задавать». В более отдаленном будущем, как мне представляется, проблему нехватки энергии (и ресурсов в целом) решат с помощью науки и техники. Но до тех пор вопрос энергетических ресурсов (наряду с вопросами изменения климата и надежности) будет определять главнейшие направления политики.
Большинство аналитиков склоняются к тому, что пик добычи нефти будет достигнут к 2015 году или, в крайнем случае, к 2020-му. А к 2050 году ее запасы окончательно истощатся. Затем последует взлет потребления газа и угля . В результате на первое место выйдет ядерная энергия, что было немыслимо еще двадцать лет назад. Конечно, будут продолжаться активные исследования и в области использования энергии ветра и, в особенности, солнечной энергии.
По словам Ричарда Хайнберга, американского ученого и автора нескольких книг, посвященных концу эры дешевой нефти, мы должны быть готовы к наступлению новой экономической депрессии, по размерам не уступающей депрессии 30-х годов. Еще в одном докладе, представленном Департаменту энергетики США, говорится, что в момент достижения пика добычи нефти нас ожидают внезапные и революционные перемены. Я с этим не согласен. Мировую потребность в нефти невозможно полностью удовлетворить. Между сентябрем 2003 г. и июлем 2006 г. цена на нефть возросла на 300%, но ее потребление нисколько не уменьшилось. Более того, потребление нефти к 2025 г. по сравнению с нынешним периодом возрастет на 50%.
Причина отчасти заключается в том, что такие страны, как Китай, потребляют огромные объемы энергии, а отчасти и в том, что развитые страны, к примеру США, все еще не желают принимать во внимание мрачные перспективы энергетического рынка. И когда нефть действительно закончится, мы окажемся в состоянии глубочайшего шока. Однако все-таки не стоит преувеличивать. Заоблачные цены на нефть, несомненно, вызовут серьезные перемены по всему миру, но я уверен, мы сумеем приспособиться.
Конец эры нефти может способствовать возрождению местного производства и потребления, и, возможно, вместе с ним завершится всемирная эпидемия ожирения . Если вы считаете, что последнее притянуто за уши, то поразмыслите, пожалуйста, над следующим. С 1992 г. на Кубе представители взрослого населения страны в среднем потеряли по девять килограммов из-за того, что развал Советского Союза привел к усилению нефтяного эмбарго со стороны США и Куба осталась лишь с 10% от того количества нефти, которое она получала до 1992 г. В результате кубинцы вместо автомобилей стали использовать китайские велосипеды, что значительно улучшило физическую форму населения.
Действительно ли нас ждет подобное будущее? Ответ зависит исключительно от нашего творческого гения и, соответственно, от того, смогут ли наука и техника предоставить адекватную замену сырой нефти. Лично я думаю, что у нас впереди тяжелые времена: придется ограничивать себя во многом, хотя здесь, несомненно, будут и свои положительные стороны. Деглобализация сделает людей более самостоятельными, и мы вновь, как когда-то, во время Второй мировой войны и сразу после нее, станем бережнее относиться к вещам, научимся ремонтировать их, а не выбрасывать и заменять новыми. Конечно, пройти через упомянутое «узкое место» будет нелегко, но в отдаленной перспективе, как мне кажется, следующие поколения скорее выиграют, нежели проиграют от иссякания источников нефти.
Стремление бережно относиться к окружающей среде будет влиять на действия правительства, равно как и на деятельность корпораций. Тем не менее правительства будут стремиться переложить основное бремя на рядовых граждан и использовать озабоченность состоянием окружающей среды как способ увеличения государственных доходов. Стремление предотвратить разрушение окружающей среды началось на уровне государств (яркий пример этого – Киотский протокол), затем перешло на уровень компаний и организаций и в настоящее время уже достигло уровня отдельных граждан. Состояние окружающей среды будет диктовать законы, которые, в свою очередь, со временем приведут к значительным переменам.
К примеру, представители довольно широкой коалиции из политиков, защитников окружающей среды и экономистов полагают, что налоги «на экологию» (и в особенности налог на борьбу с последствиями выбросов углекислого газа) сами по себе уже являются решением углубляющейся проблемы нехватки энергетических ресурсов. При том что правительства многих стран мира пребывают в постоянной борьбе с бюджетным дефицитом, экологический налог может дать им возможность создания более здоровой среды (или, если вы настроены особенно скептически, даст возможность успокоить «зеленых»).
Но самое важное состоит в том, что появится шанс получения дополнительных налоговых поступлений, против которых избирателям будет трудно возражать из опасения показаться эгоистичными. По мнению Дитера Хелма из Нового Колледжа в Оксфордском университете, в течение ближайших пяти лет в большинстве стран с демократически избираемыми правительствами будет введен экологический налог. На языке новых лейбористов это означает переход от налогообложения «хороших» к налогообложению «плохих».
Кроме того, можно ожидать, что налогами будут облагаться не энергетическая и транспортная составляющая, как раньше, а непосредственные источники загрязнения, использование вредных химических веществ, производство тары, являющейся загрязнителем окружающей среды… Как я уже отмечал, многие из этих налогов лягут на плечи отдельных граждан и небольших предприятий, хотя основными источниками загрязнения окружающей среды остаются горстка крупных компаний и государств. В результате анализа, проведенного английской газетой Guardian, выяснилось, что в Британии шесть компаний производят больше углекислого газа, чем все британские частные автомобили вместе взятые. Австралийцев заставляют экономить на электричестве, и в то же самое время их правительство продает миллионы тонн угля Китаю и отказывается подписать Киотский протокол.
Проблема изменения климата сейчас действительно представляется крайне актуальной. Из двадцати самых жарких лет за всю историю метеорологических наблюдений девятнадцать приходятся на период с 1980 г., а с 1970 г. число ураганов категории «четыре» и «пять» удвоилось. Тем не менее мы продолжаем выбрасывать в атмосферу на 300% больше углекислого газа, чем наши океаны способны поглотить. Выбросы углекислого газа в Индии к 2025 г. увеличатся на 70%, а выбросы Китая к 2030 г. по объему сравнятся с выбросами всего остального мира. Создается впечатление, что мы теряем чувство перспективы. Научные данные относительно изменения климата крайне сложны и подчас весьма запутанны, а возможные последствия до сих пор трудно однозначно охарактеризовать.
Почему нашу планету не нужно спасать
Не исключено, что мы просто имеем дело с естественным циклом климатических изменений, хотя если вы произнесете нечто подобное в современном приличном обществе, вас могут линчевать на месте. Что совсем недавно едва не случилось с Энди Ревкиным из New York Times, когда он отважился предположить, что опасность для планеты не так велика, как ее пытаются представить некоторые.
Все большее число ученых (хотя по-прежнему не столь уж большое) уверены: на земные температуры влияет солнечная активность, и именно ее воздействием можно объяснить по крайней мере 30% проявлений глобального потепления. Более того, периодические экологические кризисы время от времени происходили на протяжении всей истории нашей планеты. Есть даже определенное число аналитиков, которые полагают, что периодические массовые вымирания живых существ играют положительную роль в биологическом смысле, так как дают возможность эволюционному процессу начать с чистого листа.
Мы забываем о том, что, с точки зрения самой нашей планеты, не нужны ни полярные ледники, ни бразильские джунгли, ни какой-либо конкретный уровень океана. С течением времени все перечисленное менялось много раз и в разных масштабах; мы проявляем специфически человеческую самонадеянность, полагая, что Земля принадлежит нам и поэтому мы обязаны ее защищать. Земля сама себя защитит и при необходимости избавится от всего, что мы, люди, попытаемся ей навязать. Другими словами, представление о том, что Земля находится под нашей опекой, – полная чушь.
Так или иначе, на планете в данный момент живет 6,4 миллиарда человек, и, может быть, массовое вымирание какого-либо вида живых существ явится не такой уж большой катастрофой, но совсем другое дело, если оно станет угрожать человечеству. Таким образом, дискуссии относительно климата / углекислого газа / воды подразумевают один-единственный вопрос: какое воздействие будущие изменения окажут на тех людей, которые слишком бедны, чтобы к ним приспособиться? Ключевой вопрос, связанный с изменением климата, вопрос, который в наибольшей степени должен беспокоить политиков: как повышение температуры, повышение уровня мирового океана и все более непредсказуемая погода, несущая разрушения, отразятся на продовольственной безопасности миллионов людей?
И вопрос этот должен решаться отнюдь не только из чисто нравственных альтруистических соображений. Если миллионы людей утратят более или менее надежные источники продовольствия и воды, они поступят так, как на их месте поступил бы любой здравомыслящий человек: отправятся в те регионы, где есть вода и продовольствие. Подобные массовые переселения вызовут самые глубокие последствия для стабильности всего мира в целом.
Наиболее серьезной проблемой в ближайшие годы станет проблема воды. На изготовление одного гамбургера уходит 11000 литров воды, а на изготовление автомобиля средней величины – 83000. Один человек в среднем потребляет в день 135 литров (большей частью выливая воду без всякого прока). Вода, или, точнее, ее нехватка, станет в будущем грандиозной проблемой из-за постоянно растущего населения и активной урбанизации.
Названные проблемы могут «рассосаться» сами собой, но я очень в этом сомневаюсь. Мы уже были свидетелями того, как компанию Coca-Cola обвиняли в расхищении воды в Индии, и того, как китайские провинции обвиняют друг друга в присвоении себе бо льших, чем положено, объемов воды с помощью искусственного вызывания дождей. Создается впечатление, что расхищение воды может стать одним из основных преступлений двадцать первого века. Если «водный кризис» продолжит развиваться, к 2025 году половина населения Земли будет проживать в регионах с недостатком воды , а такие страны, как Австралия, окажутся в крайне серьезной ситуации.
Каковы же возможные решения данной проблемы? Распространение бутилированной воды – этически далеко не безупречный вариант, так как он подразумевает вывоз воды из одного региона и продажу в другом, а в случае с Австралией это означает перевоз ее на 10 000 километров, что, в свою очередь, будет способствовать дальнейшему увеличению выбросов в атмосферу углекислоты. В Канаде руководство некоторых христианских общин убеждает прихожан бойкотировать бутилированную воду на этических основаниях.
По тем же основаниям в будущем может быть запрещено выращивание салата, так как, с экологической точки зрения, оно весьма затратно – требует больших объемов воды (и в некоторых случаях тепла) с минимальной пищевой ценностью на выходе. На сельскохозяйственное орошение расходуется 60% всей воды в мире, потребляемой из рек и водоносных слоев, и при том что в настоящее время в мире производится вдвое больше продовольствия, чем тридцать лет назад, воды потребляется в три раза больше.
Для выращивания одного килограмма риса требуется 2000–3000 литров воды, а на производство килограммовой упаковки растворимого кофе – 20 000 литров. Даже литру молока требуется 4000 литров воды. Поэтому отношение населения некоторых регионов к воде должно измениться самым категорическим образом. А политики, для которых главное – удержаться у власти, естественно, быстро почувствуют смену настроений в обществе. Таким образом, загрязнение рек и озер выйдет на первый план наряду с вопросом строительства плотин, собственности на трубопроводы и права на продажу воды. В центре внимания общественности окажется потребление воды самыми разными отраслями промышленности, от пищевой до легкой, и перед наукой будет поставлена задача создать разновидности зерновых культур, потребляющих минимум воды.
В заключение необходимо отметить связь между потреблением воды и экономической эффективностью. Вода потенциально может стать «ахиллесовой пятой» Китая. В настоящее время в 400 из 600 крупнейших городов Китая ощущается нехватка воды, а водных ресурсов на душу населения в Китае меньше, чем в среднем на планете. Все это способно серьезно затормозить его в настоящее время чрезвычайно активное экономическое развитие.
К 2010 г. население планеты составит 6,8 миллиарда (отметки в 6 миллиардов оно достигло в 1999 г.), однако 95% роста населения приходится на развивающиеся страны, в основном расположенные в Азии. Индия в скором времени войдет в число сверхдержав, но наибольшее внимание, как и прежде, будет сосредоточено на потенциале ее главного соперника, специализирующегося на производстве потребительских товаров, – Китая. Китай чрезвычайно важен политически по целому ряду причин, в числе которых его размеры (как географические, так и численность населения), темпы экономического роста и территориальные претензии. Перечисленные факторы делают Китай одним из важнейших игроков на внешнеполитической арене и, возможно, в перспективе сверхдержавой номер один в мире. Тем не менее не следует забывать, что Китай в настоящее время тоталитарное государство, которое, как некоторые не без оснований полагают, уже посеяло семена своего собственного разрушения. Серьезный конфликт между городом и деревней, безудержно распространяющаяся коррупция, обанкротившаяся, но поддерживаемая государством банковская система, сверхзависимость от экономики США и сложнейшие экологические проблемы – все это способно привести Китай к краху. Нечто подобное отличает и ситуацию в России.
Каковы же наиболее вероятные сценарии развития Китая на ближайшие годы? Один из них, предложенный Global Business Network, таков: Китай будет играть по установленным правилам и медленно приближаться к западной демократической модели, что подразумевает признание Китаем на практике законов по защите интеллектуальной собственности и допуск в страну иностранных компаний на равных основаниях. Со временем Китай сможет направлять свою рабочую силу на контрактной основе в такие регионы, как, например, Африка.
Второй сценарий состоит в том, что коррупция и социальные противоречия в городах продолжатся и в конце концов приведут к экономической стагнации. Третий вариант сводится к тому, что Китай будет и дальше продолжать расти экономически и политически, но не быстрее своих азиатских соперников. Это повлечет за собой серьезную конкуренцию за ресурсы и рынки или приведет к заключению серии региональных договоров и торговых соглашений, что, естественно, будет крайне невыгодно для Запада, хотя, в свою очередь, может способствовать укреплению сотрудничества между США и Европой и между Северной и Южной Америкой. Как бы то ни было, глобализация – или, по крайней мере, свободное передвижение товаров, услуг и людей – окажется под большим вопросом.
Четвертый и последний сценарий заключается в том, что Китай просто будет продолжать экономический рост. При условии полного подавления (или мирного решения) внутренних конфликтов Китай может стать крупнейшей сверхдержавой мира. И тогда, вероятно, он прекратит покупать американский долг, американская экономика рухнет и юань станет основной мировой валютой, вытеснив и доллар, и евро. Подобный вариант развития событий лично мне представляется крайне маловероятным (хотя полностью я его и не исключаю), так как Китай и США в экономическом отношении независимы друг от друга. Вряд ли какая-либо из этих двух стран будет стремиться к экономическому краху другой. Китай, тем не менее, способен подорвать мировую экономику, от которой он также зависит.
Я предвижу дальнейшее перемещение экономической мощи на восток, хотя пока еще трудно ответить на ключевой вопрос: сможет ли Китай совершить то, что с таким успехом проделала Япония сразу же после окончания Второй мировой войны? Другими словами, сможет ли Китай перейти от экономики, основанной на производстве потребительских товаров, которая, по сути, копирует изобретенное на Западе, к экономике, основанной на создании собственных инноваций? На самом деле вопрос гораздо глубже: возможен ли переход к инновационной, базирующейся на творческом поиске культуре без полной политической свободы? Посмотрим…
Абразавание ни работаит
Образование наряду с транспортом, занятостью населения и охраной правопорядка относится к числу ключевых факторов политики. В будущем список основных приоритетов избирателей дополнится также здравоохранением, решением вопросов иммиграции и охраной окружающей среды, но в любом случае образование останется одним из главнейших. Не в последнюю очередь потому, что оно должно будет кардинальным образом измениться в тех странах, которые хотят сохранить свою конкурентоспособность в новых экономических условиях.
Кроме того, образование должно измениться вследствие новейших открытий в области изучения человеческого мозга. Открытия в сфере искусственного интеллекта рано или поздно заставят образование сосредоточиться на тех областях человеческого мышления и деятельности, с которыми не смогут эффективно справляться компьютеры и другая техника, – а именно на проблеме развития творческих способностей и формирования навыков общения .
Двадцать лет назад двери школы символизировали четкую границу между влиянием родителей и учителей. Самым важным считалось наличие доверия между теми и другими, прозрачность в воспитательной деятельности тех и других считалась необязательной. Ценности бизнеса практически не вторгались в школьное образование, и его влияние было минимальным. Эта эра в школьной педагогике закончилась. Вследствие усиливающейся конкуренции за университетские, а в дальнейшем и за рабочие места (результат глобализации), сопровождающейся изменением демографической ситуации (усиливается психологическое давление на каждого ребенка как следствие уменьшения количества детей в семье), родители оказываются в значительно большей степени, чем раньше, вовлечены в процесс воспитания и образования ребенка.
В ряде случаев упомянутые тенденции привели к возрождению частного образования (еще одна причина – увеличение количества свободных денег у населения), но даже в государственных школах родители все чаще и все более настойчиво хотят знать, что и как преподают их детям, и стремятся непосредственно влиять на процесс образования. Родители получают электронные адреса учителей, и уже есть случаи, когда родители подают судебные иски на школы, если их не устраивают экзаменационные оценки детей и уровень их подготовленности.
Хорошим примером психологического давления на учащихся со стороны как родителей, так и педагогов является высказывание директора одного дошкольного учреждения в США. Энди (которая явно не в ладах с английской орфографией) полагает, что послеобеденный сон для четырехлеток должен быть отменен, так как «если они отстанут (потратив время впустую на сон), то к шести годам им будет очень трудно наверстать упущенное». Педагога совсем не волнует то, что детям четырех–пяти лет нужно спать от десяти до двенадцати часов в сутки, а уж о том, что детям нужно дать какое-то время на то, чтобы просто побыть детьми и развить в себе любознательность и способность удивляться и радоваться окружающему миру, никто и не думает. Буквально с пеленок из вас хотят сделать эффективно функционирующий механизм.
Дом для неизлечимо талантливых
Некоторые родители настаивают на том, чтобы образование было непосредственно связанно с «реальным миром». Предметы должны иметь непосредственное отношение к будущей карьере и к зарабатыванию денег, а образование, нацеленное на повышение культурного уровня, отступает на периферию по сравнению с образованием профессиональным . Более того, ставки в настоящее время до такой степени высоки, что родители пытаются полностью убрать элемент случайности из процесса образования их чад и потому выполняют за них все домашние задания и тесты. Конечно, долго подобное не продлится, так как уже сейчас существуют технические способы определения истинного автора работы.
Еще одна проблема связана с тем, что называют образованием по принципу «копипаста». В ходе обследования, проведенного изданием -Education Week (США), выяснилось, что 54% учащихся скачивают материал из Интернета и выдают его за собственные сочинения. В Великобритании Консультационный совет по плагиату (именно так он и называется!) утверждает, что 25% учащихся регулярно выдают скачанный материал за собственный. Существуют даже специальные веб-сайты, например Cheathouse.com, предназначенные для того, чтобы помогать учащимся заниматься плагиатом.
Конечно, на любую угрозу найдется свое оружие. Учителя могут проверить подозрительный материал с помощью сайта Turnitin.com. Естественно, ученики имеют возможность нанести преподавателям ответный удар. Сайты типа Ratemyprofessors.com позволяют учащимся публично давать оценку своим педагогам. Теоретически наличие такой возможности – совсем неплохое дело, однако возникает вопрос: к чему она приведет в перспективе? Смогут ли дети оценивать в онлайне своих родителей? Или, возможно, зарплата преподавателей в частных школах будет ежедневно меняться в зависимости от их рейтинга?
В Соединенных Штатах вложения в «рынок» образовательных услуг уже приближаются к 750 миллиардам долларов, хотя только 10% названной суммы вкладывается в него ради получения выгоды. В Швеции третью всех школ управляют частные компании; частный сектор в образовании растет быстрыми темпами в таких странах, как Великобритания, Австралия, Бразилия и Южная Африка.
Существует множество аргументов против приватизации таких базовых услуг, к которым относится образование, но многих может увлечь весьма привлекательная перспектива, предлагаемая системой, при которой талант будет диагностироваться в самом раннем возрасте. Возможных спонсоров ни в малейшей степени не будут интересовать социальные последствия их действий. К примеру, если образование разойдется на две раздельные страты, общественную и частную, это может привести к возникновению новой элиты и нового пролетариата, причем каждая из упомянутых групп будет жить, получать образование и зарабатывать деньги в совершенно разных сферах.
К числу последствий, которые представляются мне несомненными, относится появление школ, основанных на ожиданиях компаний и -отелей. Они будут начинать работу раньше и закрываться позже в соответствии с режимом работы родителей. В них учащиеся будут завтракать, обедать, иногда ужинать, а в некоторых случаях даже оставаться на ночь. В таких школах огромное внимание будет уделяться не только обучению, но и воспитанию, так как у родителей на воспитание просто нет времени. К сожалению, в описанных школах вряд ли сможет проявить себя талант, не вписывающийся в жесткие рамки учебного плана, в котором главное внимание будет уделяться финансам, бухгалтерии, искусству рекламы и пиара, правоведению, а вот ребятам со склонностью, например, к изучению древней истории придется туговато.
Еще одна крупная проблема в образовании – вопрос полового распределения учащихся. Если тридцать лет назад проблема заключалась в том, как учить девушек в мужском окружении, так как юноши составляли 58% студентов выпускных классов, то в настоящее время они составляют лишь 44% и по всем параметрам отстают.
Этому существует множество объяснений, среди которых – общая феминизация общества, но более вероятным виновником является постоянное тестирование, в котором практически полностью отсутствует творческий компонент. Еще один фактор, влияющий на положение юношей в высшей школе, – уход спорта и физического воспитания на периферию образовательного процесса. Отчасти упомянутая тенденция объясняется последствиями урбанизации и роста цен на недвижимость (меньше свободного пространства, так как оно становится все дороже и дороже), а также тем, что многие родители не желают, чтобы их дети участвовали в соревновательных видах спорта, считая их опасными и опасаясь негативных психологических реакций на поражения.
Тридцать лет назад ученые настаивали, что разница между девушками и юношами – преимущественно результат воспитания (социализации). В наши дни большинство ученых придерживается противоположной точки зрения. Иными словами, они полагают, что человеческое поведение большей частью предопределено химическими процессами в организме. Поэтому, если в будущем однозначно докажут, что юноши биологически принципиально отличаются от девушек, возможно, мы станем свидетелями возрождения старой традиции раздельного обучения . Названная идея может приобрести популярность из-за недостатка учителей-мужчин в начальной школе, следствием чего является стабильное уменьшение числа мужчин в непосредственном окружении большинства мальчиков. В США в настоящее время 40% мальчиков растут в семьях без отца из-за высокого числа разводов и большого количества матерей-одиночек.
Входит налоговый агент…
Говорят, что в жизни все непостоянно, кроме смерти и налогов. В будущем могут возникнуть некоторые сомнения относительно смерти, но в постоянстве налогов явно никто не усомнится, хотя их форма, вероятнее всего, изменится.
В 1994 г. Эстония стала первым в мире государством, которое ввело единый налог для всех жителей страны – в случае Эстонии 26% для всех граждан и компаний. Там не существует никакой налоговой сетки и нет никаких налоговых послаблений для отдельных лиц и организаций. Названная практика оказалась настолько успешной, что еще несколько стран последовали примеру Эстонии.
Критики данной системы налогообложения, первоначально заявлявшие, что она не будет работать, теперь упирают на ее несправедливость (все платят одинаковый процент). Как бы то ни было, когда верхняя планка налога фиксирована, ничто не может помешать правительству вводить определенные конкретные послабления. Главное преимущество системы единого налога – его простота. В США стоимость обеспечения и регулирования ныне действующей системы налогообложения оценивается в 10–20% от общей суммы получаемых от нее доходов. А это сумма, равная от 25% до 50% бюджетного дефицита США.
Исходя из перечисленных фактов, можно с уверенностью сказать, что все больше и больше стран будут переходить к подобной системе налогообложения, и в конце концов единая налоговая ставка установится по всему миру . Но до того момента мы будем свидетелями настойчивого тяготения большинства государств к непрямому и «скрытому» налогообложению.
Данная система подразумевает сокращение налогов для тех, кто соглашается переехать в непопулярные, малонаселенные регионы, низкие налоги или освобождение от них для людей, занятых в определенных профессиях (школьное преподавание и уход за стариками, к примеру), и специальные налоги для тех, кто не желает, чтобы их деньги тратились на оборону и другие этически неоднозначные мероприятия.
Нулевое налогообложение для государственных служащих может произвести негативное впечатление как «поблажки для своих», но и в нем есть смысл. Какой прок правительству (как правило, самому крупному работодателю в большинстве государств) платить своим сотрудникам, а затем тратить время и энергию на собирание с них же налогов? Не будет ли проще попросту предложить им более низкие зарплаты, зато полностью свободные от налогов?
Последним ключевым фактором является борьба с преступностью. В Соединенных Штатах министерство юстиции вкладывает значительные средства в исследования, связанные с определением важнейших индикаторов преступности, – с тем, чтобы в дальнейшем создать ее прогностическую модель. Суть идеи состоит в следующем: если супермаркеты способны предвидеть объемы продаж в зависимости от месяца, времени суток или погоды, полиция также должна получить в свои руки подобный прогностический инструментарий в отношении уровня преступности. Некоторые ученые, например, полагают, что криминальное поведение зависит от температуры воздуха. Если их правота будет доказана, в будущем станет возможным предвидеть всплеск и спад преступности, хотя, конечно, останется неразрешенным главный вопрос, кого и где искать.
Вопрос «кого», возможно, решат с помощью анализа ДНК (хотя существует и гораздо более традиционная методика – просто наблюдать за детьми уже известных преступников, ведь хорошо известно, что в случае с уголовниками негативные асоциальные тенденции часто проявляются и в последующих поколениях). Это весьма болезненный вопрос, даже если предположить, что «грехи отцов» не передаются по наследству в прямом смысле, а закрепляются в потомстве благодаря определенным социальным факторам. Но представьте, каковы будут последствия, если удастся подтвердить научными данными генетическую природу преступного поведения!
Отдел будущих преступлений
В британском правительстве в настоящее время активно поднимается вопрос о создании общенациональной базы данных на всех детей, и несложно представить, что со временем все дети в стране (на данный момент их 11 миллионов) будут снабжены специальным электронным ярлычком, по которому их будет легко отыскать, где бы они ни находились, и установить, с кем они общаются – особенно в том случае, если они вступают в контакт с кем-либо из уже известных нарушителей закона, у которых также будут иметься соответствующие ярлыки. Если вам кажется, что я фантазирую, поразмыслите над следующими фактами.
Если вам предъявляется обвинение в уголовном преступлении в Британии, у вас обязательно возьмут образец ДНК и внесут в общенациональную базу данных, где он будет храниться постоянно, даже если вас впоследствии оправдают. Сейчас в названной базе данных хранятся данные на 5,23% всего населения Великобритании. В базе данных ДНК в США содержится информация только на 0,99% населения страны, а в национальных базах данных большинства других стран подобные сведения имеются менее чем на 100 000 человек.
Теоретически упомянутая система хранения образцов ДНК представляет собой значительный шаг вперед, в первую очередь потому, что такая технология позволяет идентифицировать человека по одной лишь клетке (например, взятой с отпечатка на разбитом окне). В будущем полицейские получат в свое распоряжение специальные портативные устройства, которые будут на месте проводить анализ полученных образцов и сравнивать результаты со сведениями из базы данных. На основе сделанных выводов научатся создавать трехмерные фотопортреты подозреваемых, а люди, занимающиеся следствием, получат точную информацию о вероятном росте, цвете кожи и волос и даже психологическом типе предполагаемого преступника.
Защитники прав личности весьма обеспокоены происходящим, однако описанные технологии могут доказать свою эффективность; тогда существующие базы данных будут расширены и со временем станут частью общенациональной системы биометрических паспортов. Настанет день, когда абсолютно все граждане страны будут включены в подобную базу данных «ради их собственной безопасности»; дополнение ее сведениями о вашем местоположении, предоставленными какой-нибудь разновидностью GPS, будет просто логическим завершением идеи. Как только правительство начнет рассматривать всех граждан как потенциальных преступников, вся общественная жизнь во всех ее аспектах начнет меняться.
Сказанное, конечно, актуально только в том случае, если люди и в дальнейшем будут совершать преступления лично. В Великобритании, к примеру, количество ограблений квартир за последние десять лет сократилось на 45%, в то время как возможность похищения и присвоения личных данных и интернет-мошенничества сейчас беспокоит граждан не меньше, чем возможная кража автомобиля или нападение на улице. Вполне вероятно, что спустя некоторое время в некоем виртуальном мире аватара какого-нибудь преступника будет совершать нападения на аватары законопослушных граждан.
Свой вклад в сокращение преступности вносит и глобализация, так как некоторые товары становятся настолько дешевыми, что воровать их уже не имеет никакого смысла. В результате основными объектами воровства в настоящее время стали наличные деньги (их воровали всегда), чековые книжки, ноутбуки и мобильные телефоны.
Еще одна причина сдвигов в характере преступности имеет отношение к тенденциям в сфере наркотиков. Существует определенная связь между типом наркотиков, которые принимает преступник, и типом преступлений, которые он совершает. Самые популярные наркотики ныне – героин и кокаин. Те, кто их употребляет, как правило, имеют тенденцию совершать нападения на прохожих. Данный вид преступлений не требует специальных навыков и сообразительности, которые необходимы любому вору-домушнику.
Какие еще новшества ожидают нас в сфере уголовных преступлений? Прежде всего, мы станем свидетелями резкого скачка в организованной киберпреступности, включая и кибертерроризм . Если первая будет нацелена на индивидуальных граждан, то вторая – на влиятельные компании и жизненно важную инфраструктуру. Кроме того, увеличится число «стран-неудачников», в особенности в Африке, на Среднем Востоке и в Азии, которые будут представлять значительную угрозу для общественной безопасности в более благополучных странах. В Сан-Паулу, к примеру, богатое население города в самом буквальном смысле поднялось над проблемой fevelas (уличных банд), используя вертолеты, чтобы преодолевать опасные районы (в Сан-Паулу на данный момент 240 посадочных площадок для вертолетов, в Нью-Йорке их всего десять).
Другие города, криминогенная ситуация в которых внушает серьезные опасения, – это Йоханнесбург, Мехико и Карачи, хотя развитие ситуации в них во многом зависит от успехов местной и мировой экономики. Короче говоря, если экономика будет активно развиваться, большинство мест в нашем мире останутся относительно безопасными, но если в экономике начнутся серьезные трудности, нас может ожидать взрыв преступности, особенно в тех районах, где очень богатые живут бок о бок с очень бедными.
По худшему сценарию, банды уголовников объединятся с террористами, и в результате место полиции займут военные. В конечном счете это может привести к тому, что будут изолированы целые города, как Манхэттен в фильме «Бегство из Нью-Йорка». Хотя подобный вариант развития событий обычно рассматривается как весьма отдаленное будущее, не стоит забывать, что частная охрана в США в три раза превосходит численностью полицию, так что в определенном смысле мы уже живем в подобном будущем – богачи всеми возможными средствами отгораживают себя от окружающего мира.
Последнее, о чем необходимо упомянуть, – это выборы. Как сообщает политический аналитик Моррис Рид, большее число граждан в возрасте старше 18 лет приняло участие в голосовании в телевизионной программе «Американский идол», нежели в выборах, проходивших в США в том же году. В Великобритании 50% британцев не уверены, придут ли они на избирательные участки на следующих общенациональных выборах, а Королевское общество по защите птиц насчитывает больше членов, чем все три крупнейшие британские политические партии вместе взятые. Уже сейчас на руководящие посты люди выбираются относительно небольшой частью голосующего населения (к примеру, Тони Блэр был выбран на пост премьер-министра в 2001 г. всего 25% британских избирателей); остальные, если бы у них была возможность и желание, скорее всего, проголосовали бы за Барта Симпсона.
Политическая апатия – одна из центральных проблем современности. Это результат оппортунизма тех государственных деятелей, которые полагают, что в политике не нужны серьезные идеи, а искренность с избирателями может только помешать. Они считают, что успеха можно добиться, проведя обследование населения и выяснив, чего хочет большинство, а затем пообещать им в короткий срок выдать желаемое.
Здесь есть большая доля и нашей вины. Среднестатистического избирателя в настоящее время мало интересуют крупные общенациональные проблемы. Он по уши в долгах и полностью поглощен собственными материальными проблемами. Он эгоистичен, жаден и будет голосовать за любого, кто произведет на него впечатление оптимиста, или националиста, или того и другого одновременно. А еще лучше, если лицо кандидата примелькалось в прессе.
В прошлом политика строилась на обещании избирателям благосостояния. Но последние исследования показывают: для избирателя основную роль играет не столько размер его собственных доходов, сколько соотношение его доходов и доходов знакомых ему людей. А в еще большей степени уровень стабильности его доходов. Другими словами, хотя люди продолжают стремиться к большему, в первую очередь на исход выборов влияет, скорее, страх потерять уже имеющееся.
Двадцать пять лет назад дела обстояли совсем иначе. Тогда в мире существовали две противоборствующих идеологии – рыночный капитализм и государственный социализм, что углубляло классовое разделение и социальное напряжение. В результате практически все невольно приобщались к борьбе идей. В наше время формируется некая единая общемировая идеология. По крайней мере на Западе она уже сформировалась.
Можно ли назвать меня оптимистом? В широком смысле, да. Опасность ядерной войны – использование тактического ядерного оружия в региональных конфликтах, а также террористические нападения на крупные города с использованием «грязной» ядерной бомбы – отодвигается на все более отдаленную периферию.
В целом на планете начинают решаться проблемы бедности и неравенства, и хотя пропасть между очень богатыми и очень бедными продолжает углубляться, большинство людей на Земле сегодня живут лучше, чем вчера. Самый главный вопрос в настоящее время: будет ли мир развиваться на основе центристской системы, ориентированной на индивида и свободный рынок, или же мы перейдем к новой идеологии, основанной на превосходстве коллектива? События ближайшего будущего определят направление нашего развития, хотя осмелюсь предположить, что наше вновь обретенное чувство единения, несомненно, окажет глубочайшее воздействие на то, каким образом в дальнейшем будут приниматься политические решения.
Дополнение
Что случилось с итальянцами? Нетрудно объяснить феномен Путина: он заигрывает с националистическими чувствами русских и потому все еще остается на российской политической сцене. Но Берлускони? Я могу только развести руками. По крайней мере, в США и в Австралии у избирателей хватает здравого смысла время от времени менять своих руководителей.
Что еще происходит в идиотском мире политики? Антиамериканские настроения, кажется, понемногу отступают, в основном благодаря некому мистеру Обаме. (Хорошо бы всем заполучить по одному такому мистеру Обаме.) За исключением Италии, во всех крупных государствах у руля вновь серьезные политики, занимающиеся серьезной политикой. (Неужели я умер и очутился в раю?) Это очень важно. Однако чем нынешние начинания обернутся в дальнейшем, пока еще большой вопрос. Увеличатся правительства в будущем или уменьшатся? Я подозреваю, что произойдет первое, в основном из-за проблем безопасности и ресурсов. Кроме того, в будущем расширится объем информации обо всем и обо всех, что приведет к увеличению класса бюрократов.
Тем не менее нельзя не обратить внимания на ряд странностей. Два года назад вторжение правительства в банковское дело казалось немыслимым. Западные правительства уже много десятков лет не прибегали ни к чему подобному. Советский Союз поставил такой эксперимент и с треском провалился, Китай также быстрыми темпами отступает от принципов государственного контроля. Как изменится названная тенденция в будущем? Никто не знает наверняка, но сохраняется шанс, что общественная собственность наряду с более высоким уровнем налогообложения могут взять реванш.
Другие изменения? Главное, относительно чего я начинаю понемногу сомневаться, это неизбежность исчезновения национальных государств. Возможно, лет через пятьдесят или сто нечто подобное и произойдет, но в непосредственном будущем, как мне сейчас кажется, национальные государства укрепят свои позиции. Кроме того, я изменил мнение относительно Китая. Весьма вероятной стала перспектива, что Китай продолжит экономический рост и к середине 20-х годов нынешнего столетия станет самой значительной державой на планете.
Тем не менее по-прежнему сохраняется возможность того, что Китай, в отличие от Индии, сделается жертвой внутренних процессов распада. Последнее может быть вызвано целым рядом факторов. Один из них – социальная нестабильность, спровоцированная мировым экономическим спадом. Второй – внутренний банковский кризис как результат катастрофического роста невыплаченных кредитов.
Я все еще продолжаю считать старение населения Земли наиболее важной мировой тенденцией, хотя не исключено, что неизбежный пенсионный кризис может быть предотвращен внезапным скачком рождаемости. Помимо сказанного, все остальное, в общем, сохраняет прежнюю динамику. Россия продолжает движение к полному демографическому краху, к 2050 г. численность населения страны сократится вдвое. Политики продолжают использовать практику скрытого налогообложения, в основном заставляя людей платить еще раз за то, что они уже оплатили своими налогами, или штрафуя граждан за относительно незначительные правонарушения (к примеру, в некоторых местах жителей штрафуют за переполненные мусорные баки, что часто вызвано несистематическим вывозом мусора).
По сравнению с первым изданием меньше внимания уделено проблемам энергетики. Экологические проблемы были кратко затронуты в главе о правительствах, а об энергетике сказано всего несколько слов. Учитывая важность данного вопроса, это, несомненно, ошибка с моей стороны, хотя, чтобы исправить ситуацию, потребуется целая книга. Энергетика, как и экономика, принадлежит к важнейшим факторам перемен в обществе, и нам еще предстоит стать свидетелями того, что нефть будет стоить 150 и более долларов за баррель. Неизбежны общественное возмущение по поводу цен на электричество и вспышки ресурсного национализма.
Изменения климата (которые больше не называют «глобальным потеплением», ибо многие полагают, что теперь мы имеем дело с противоположной опасностью) все еще представляются мне крайне неопределенными, хотя в случае с нашей планетой возможно всякое. Так или иначе, меня не оставляет чувство, что гипотеза о главенствующей роли человеческого фактора в изменении климата (даже если таковое действительно имеет место) в конце концов будет опровергнута.
Еще одна проблема, которой мне хотелось бы со временем уделить больше внимания, – это влияние Интернета на политику. Общеизвестно, что если бы не Интернет, Барак Обама не стал бы даже кандидатом на президентский пост. Именно Web 2.0 (или Politics 2.0) сделала его победу практически неизбежной.
И еще одна мысль, связанная с Интернетом. Не может ли так случиться, что представительная демократия в конце концов отомрет? Я имею в виду не замену демократии авторитарной формой правления на манер Китая (хотя и такая возможность не исключена), а вероятность того, что Интернет до такой степени дискредитирует политиков, что им полностью и окончательно перестанут доверять. Нужны ли нам будут политики, если избиратели смогут непосредственно влиять на решение практически всех ключевых проблем? С другой стороны, в некоторых странах в данный момент действительно слишком много политиков и чрезмерно сложная структура правительства.
24 марта 2047 г.Сэнди
Дорогой Пабло!
Сегодня утром я слушала выступление президента по радио, и она сказала, что если угроза ядерной войны значительно уменьшилась, то угроза террористических актов в крупных городах с использованием ядерного оружия, напротив, возросла. Ты занимал достаточно ответственный пост в прежней администрации и должен располагать определенной информацией по данному вопросу. И мне очень интересно было бы узнать твое мнение.
Я, конечно, понимаю, что с точки зрения возможного неумышленного ущерба подобный инцидент вряд ли имел бы серьезные последствия – погибло бы всего каких-нибудь две-три сотни тысяч граждан, – но вот психологические его последствия могут быть поистине катастрофическими.
Чем тратить все больше денег на дерадикализацию, внутренние коммуникации и меры противодействия кибернедовольству, не следовало бы нынешней администрации вновь проявить хотя бы некоторую заботу о защите городов? Это моя точка зрения.
Как бы то ни было, мне нужно лететь. Я должна выполнить кое–какие свои обязательства и проголосовать на еженедельном референдуме. Представь себе, они хотят знать мое мнение относительно того, следует ли возвращать обязательное обслуживание для горожан уровня «D» и как должны подводиться итоги голосования для тех, у кого 90% голосов и выше.
Встретимся в следующую пятницу у Шики.
Пять главнейших тенденций, которые изменят политику
Города-государства. Суверенные государства, политики, выборы в настоящее время явно находятся под угрозой. Люди становятся все более мобильными, в поисках работы они свободно колесят по миру. С другой стороны, вопросы обороны, экономической политики, правопорядка все больше определяются региональными и международными интересами. Крупные корпорации теряют связь с конкретными государствами, и в будущем приоритеты верности и преданности сместятся: вначале компания, на которую ты работаешь, и только потом страна, в которой ты родился.
Избиратели будут пытаться воздействовать на политику в мировом масштабе через глобальные неправительственные организации, а также посредством деятельности в группах, создаваемых для решения отдельных важных вопросов, хотя наиболее существенным изменением будет сдвиг в сторону возрождения городов-государств, так как именно в городах сосредоточены основная экономическая мощь, медийные интересы и идеологические тренды. К 2020 г. годовой валовой продукт Токио или Нью-Йорка сравнится с годовым валовым продуктом такой страны, как Канада, которая, как известно, входит в «Большую семерку».
Трайбализм. В прежние времена те или иные отношения складывались между отдельными государствами; в настоящее время ситуация существенным образом меняется. Многие конфликты теперь возникают между отельными группами внутри государств. Более того, сама идея национального государства находится под угрозой – и не только со стороны процессов глобализации (сверху), но и со стороны региональной политики (снизу). Многие избиратели рассматривают свои местные проблемы как значительно более важные, чем проблемы общенациональные, так как в случае с первыми им легче повлиять на их решение. Названные процессы в конечном итоге могут привести к возрождению региональной политики по мере того, как местный патриотизм будет подчас переходить в откровенное местничество, что, в свою очередь, приведет к ксенофобии, так как государства станут возвращаться к своему славному (а часто и не к такому уж славному) прошлому.
Счастье. Ценности материалистического и потребительского отношения к жизни явно начинают терять привлекательность. Мы работаем все напряженнее – и в результате зарабатываем больше денег, – но с каждым днем становится очевиднее: деньги не могут дать счастья в прямом смысле слова, а личностное благополучие определяется тем, как вы живете, а вовсе не тем, сколькими богатствами владеете и сколько еще способны приобрести. В определенной степени счастье заключается в поиске смысла. Кроме того, в настоящее время у людей появилось много свободного времени. Столетие или два назад мы без устали обеспечивали себе прожиточный минимум, и на подобные интроспекции у людей просто не оставалось времени.
Изменение климата и экологическая ситуация. Является ли изменение климата еще одним критическим испытанием? Угроза достаточно серьезна, однако паническая реакция на нее – очевидное проявление глупости. Предлагаемые в настоящее время решения страдают упрощенчеством и концентрируются на отдельных составляющих проблемы. Вполне вероятно, что погода на планете становится более изменчивой и суровой, что подразумевает, к примеру, более разрушительные ураганы и наводнения в ряде регионов. Чрезвычайно высокая температура и отсутствие воды в других регионах могут сделать их практически необитаемыми, а подъем уровня моря вызовет разрушение ряда приморских городов.
Введение чисто символических налогов проблему не решит. Необходима полная смена глобальной экономической парадигмы, особенно в представлениях об эффективности производства. Следует также сосредоточить большее внимание на перспективе серьезного истощения полезных ископаемых. Дефицит может вызвать глобальные конфликты, а негативные процессы в окружающей среде способны повлечь за собой нерегулируемые переселенческие потоки из одной страны в другую.
С другой стороны, более высокие цены на бензин означают меньшее число машин на дорогах, меньше проблем с ожирением (так как люди будут больше ходить пешком и ездить на велосипедах) и сокращение потребления товаров. Возникнет необходимость обходиться подручными средствами и чаще ремонтировать старое, чем заводить новое, что, в свою очередь, может привести к возрождению местных сообществ и национального самосознания. Изменения климата плюс дефицит ресурсов способны стать катализатором инноваций. Как известно, кризис и бедствия разного рода часто порождают различные изобретения. Возможно, мы станем свидетелями появления новых технологий производства биотоплива, использования энергии водорода, производства пластика, основанного на крахмале, и создания домашних электростанций. Даже проблема захоронения отходов может быть решена, когда кто-нибудь наконец поймет, как заработать немалые деньги на раскапывании заброшенных свалок и переработке старых пластиковых пакетов и бутылок в топливо.
Голосование через Интернет. В настоящее время уже можно через Интернет пользоваться банковскими услугами, заключать пари, договариваться о свидании и смотреть телевизор. Полагаю, что в скором вполне реальным станет онлайновое голосование. Поначалу на избирательных участках появятся компьютеризированные кабинки, а потом нам разрешат голосовать, не выходя из дома или с рабочего места или даже в супермаркете. Подобное голосование будет проводиться по всем вопросам, от необходимости введения специальных курсов для подростков, ставших родителями, до налоговых льгот для людей, сумевших создать счастливую семью. Вам будет предоставлено право голосовать за президента США, живи вы хоть в Польше или Патагонии. По всему миру распространятся и будут активно действовать различные инициативные интернет-группы. Вполне возможно, что все это ничего принципиальным образом не изменит, однако, несомненно, сделает политику гораздо более увлекательным занятием.