Несколько следующих дней он провел в размышлениях о том, что взять с собой и какой груз он мог бы сравнительно легко на себе тащить. Мешок для ячменя вполне мог служить прекрасным вместилищем, а кроме мешка, ему, естественно, придется нести меч и талисман. Следовало взять с собой набор одежды, подходящей для разной погоды, поскольку он понятия не имел, сколько времени будет отсутствовать и какой климат может оказаться на холмах Гэлбек. Что еще следует прихватить с собой, Крушила не представлял.

На четвертый день, вскоре после полудня в Безумный Дуб прибыл проводник из Зеленых Вод, что и определило дальнейший путь Молодого Воина. Он размышлял о договоре с барочниками, если в Безумный Дуб вдруг зайдет направляющаяся на юг барка. Кроме того, имелись шансы, что чуть раньше обычного нанесет свой ежегодный визит проводница из Березняка, или явится давно обещанный новый проводник с Ивового берега. Ушедший на покой старый проводник уже некоторое время готовил себе сменщика, и обучение вот-вот должно было завершиться. Но путь на Зеленые Воды все же казался Крушиле самым многообещающим.

Узнав, что проводник появился в Безумном Дубе, Крушила сразу же поспешил в павильон. Пришелец сидел на скамье в окружении женщин. С порога нельзя было понять, что их сюда привлекло. Было лишь видно, что они внимательно смотрят и показывают пальцами на разложенные рядом с проводником предметы. Все женщины оживленно переговаривались друг с другом, и вид у них был абсолютно счастливый.

— Что это? — спросил Крушила.

— Украшения.

— Ясно.

Крушила знал, что проводники иногда приторговывают разной мелочевкой: людей, нуждавшихся в их профессиональных услугах, было не так уж и много, и чтобы получить хоть какой-нибудь навар, они брали в дорогу косметику, украшения, инструменты, пряности, перья — словом, все, что имело сравнительно высокую цену, не занимало много места и не сильно увеличивало груз.

— Моху ли я быть тебе чем-нибудь полезен, Молодой Воин? — спросил проводник.

Крушила набрал полную грудь воздуха и сказал:

— Мне нужен провожатый. Я направляюсь к холмам Гэлбек.

— Вот как? Я никогда там не бывал. Я мог бы довести тебя до Устья Долины, что на границе Среднеземья, а там тебе придется искать другого проводника.

— Это меня вполне устроит, — ответил Крушила, заметив, что несколько женщин внимательно на него посмотрели.

— Не возражаешь, если мы двинемся в путь завтра утром? Мне хотелось бы задержаться здесь на ночь. Надеюсь продать хотя бы часть этих побрякушек.

— Конечно. Мы отправимся завтра.

— В таком случае встречаемся здесь утром. За два часа до полудня.

— Прекрасно, — сказал Крушила. — Я тебе очень благодарен.

— Не забудь прихватить свой багаж. Мы двинемся прямо отсюда.

— Мой — что?

— Багаж. Твои вещи. То, что ты берешь с собой.

Кто-то из женщин хихикнул.

— Ах, да. Конечно. — Крушила покраснел и поспешно ретировался.

Он знал, что выглядел глупо, и это ему очень не нравилось. Он был мужчиной — пусть пока юным и неженатым, но все же мужчиной. Более того, он стал Избранным и не должен никому позволять так легко вгонять себя в смущение.

Впредь он не станет краснеть, как неразумное дитя, услыхав незнакомое слово или женскую насмешку.

На следующее утро, когда в павильоне появился проводник, Крушила его уже ждал. На плече Молодого Воина висел набитый пожитками мешок для ячменя. Сумка с талисманом была надежно укрыта под рубахой, а на поясе болтался меч.

Проводник был плотным мужчиной средних лет. Этот человек привел осенью в Безумный Дуб Старого Воина, и он же увел его три месяца назад. Он единственный водил путников из Безумного Дуба до Ясеневой Рощи на севере — и до Зеленых Вод на юго-западе. Других проводников Крушила не помнил. Несмотря на теплый день, проводник был облачен в длинный кожаный кафтан с перьями птицы арра на воротнике, плечах, спине и вдоль рукавов. На голове красовалась шляпа с плюмажем — традиционный головной убор людей его профессии. Проводник взглянул на мешок, но от комментариев воздержался.

Тем не менее он спросил:

— Ты собираешься мне заплатить?

— Хм-м…

Этот простой вопрос застал Крушилу врасплох. О плате он даже не подумал.

— Деньги у тебя есть?

— Нет. Зачем мне деньги? Ведь я путешествую по суше.

— Барочники, парень, не единственные, кто пользуется деньгами, — вздохнул проводник. — Скоро ты в этом сам убедишься. В Среднеземье деньгами пользуются все. Там все продается и покупается. Тамошние жители умерли бы от хохота, увидев, как вы здесь управляетесь.

— Что же у нас не так?

— Для деревни, где варят пиво и растят бобы, у вас все так, но другой мир устроен гораздо сложнее, чем ваша система прямого обмена. Впрочем, сам увидишь. Поэтому советую тебе как можно скорее обзавестись монетами. Ну а сейчас, выходит, ты хочешь, чтобы я довел тебя Устья Долины лишь по доброте сердечной?

Если честно, Крушила именно на это и рассчитывал, но говорить прямо, видимо, не следовало.

— По-твоему, выходит, что Избранные не имею никаких привилегий?

— У меня — нет.

— Моя мама приготовит тебе отличный ужин, когда ты в следующий раз здесь появишься. Этого достаточно? А Арфа, возможно, сыграет для тебя пару-тройку мелодий.

Проводник коротко кивнул, и плюмаж на его шляпе закачался.

— Достаточно. Ты собрал все, что тебе потребуется?

— Надеюсь, — ответил Крушила и, чуть поколебавшись, добавил: — Кроме перьев арра, охраняющих меня в пути.

— Но разве ты не один из восьми Избранных?

— Да, я Избранный.

— Стало быть, тебя оберегают лерры, и перья арра тебе не нужны.

— Ты уверен?

— Старик пришел сюда без всяких перьев.

— Да, я помню. Что же, теперь показывай путь.

Проводник фыркнул и, вскинув свой мешок на плечо, направился к дверям павильона. Это были не те двери, через которые пришел Крушила, — эти двери открывались на тропинку, идущую вверх по склону.

Крушила взвалил свой более тяжелый и менее удобный мешок на спину и последовал за проводником в глушь. Территория за павильоном уже считалась в Безумном Дубе вполне диким местом.

Они довольно быстро оказались на вершине кряжа, миновав по пути огород местного травника. Еще через минуту Крушила увидел пограничное святилище. Проводник решительно прошагал мимо алтаря, но молодой человек не смог так легко преодолеть впитанное с молоком матери почтение к местным святыням.

«Здесь кончается моя земля, — думал он, склонив голову перед небольшим каменным сооружением. — Еще миг, и Безумный Дуб останется позади». Поселение заканчивалось здесь, хотя до сумасшедшего дерева еще надо было дошагать. Переступив эту черту, жрецы уже не могли беседовать с леррами, не могли их уговаривать или умолять о щедрости. Он же, Крушила, переступив черту, оставлял в прошлом старую жизнь и вступал в новый для него большой мир.

Проводник оглянулся и замедлил шаг, но останавливаться не пожелал.

Крушила склонил голову и быстро произнес:

— Благодарю вас, духи моей родной земли, и молю сделать так, чтобы я благополучно вернулся под вашу защиту.

Молитва казалось ему уместной, поскольку он слышал, как эти слова произносили другие жители Безумного Дуба, покидая родные пенаты. В любом случае короткая задержка была вполне оправданной.

Ускорив шаг, он попытался догнать проводника. Тропинка была очень узкой и, по мнению Крушилы, вовсе не заслуживала звания дороги.

После пересечения границы прошло не более минуты, но мир вокруг резко изменился. Воздух вдруг сделался холодным и, если так можно выразиться, жестким, земля под подошвами сапог — неровной. Да и все остальное, казалось, перестало быть частью гармоничного целого. Крушила слышал, что разница между местом, где лерры тебя знают, и местом, где ты для них чужак, весьма существенна, но столь резкого перехода не ожидал.

Молодой человек окликнул проводника, но тот не отозвался. Чтобы догнать профессионального ходока, Крушиле пришлось перейти на рысь. На враждебной и незнакомой земле он то и дело спотыкался, но все же через несколько секунд оказался рядом с проводником.

— Я никогда не покидал поселения, — сказал он. — Здесь все так по-другому!

Проводник, явно соглашаясь, буркнул нечто невнятное.

— Это даже… немного пугает.

Проводник ответил кивком, и его молчание обеспокоило Крушилу.

— Может, я тебя чем-то обидел? — спросил он.

— По-твоему, я стал бы бродить по диким местам, если бы любил вести разговоры? — вопросом на вопрос ответил проводник.

— Но ты… — растерялся Крушила… — но ты охотно разговаривал в Безумном Дубе. Да и путешествуешь ты не всегда в одиночку.

— Должен же я зарабатывать себе на жизнь. Разве не так?

— Так.

— А теперь к вопросу о заработке. Видишь вон то дерево? Тот большой дуб?

Дерево, на которое указывал проводник, можно было без всякого преувеличения назвать гигантским — оно высилось над окружением, и его без труда можно было увидеть из поселения, если смотреть на юго-восток.

— Да, конечно, — ответил он. — Это — Безумный Дуб, давший название нашей деревне. Чтобы наши дети не пересекли границу, о нем рассказывают разные страшилки. Но, если честно, я не знаю, почему его так называют.

— Дуб — главная причина того, почему земли вашего поселения не продвинулись за гребень кряжа. Из-за него жрецы не пытаются приручить лерров, обитающих за святилищем. Те страшные истории, которые ты слышал в детстве, скорее всего правдивы. Дуб назвали безумным потому, что его лерр более ста лет назад сошел с ума. Он не общается ни с другими леррами, ни с деревенскими жрецами. Если ты заговоришь в зоне его слышимости, он нападет на тебя, если уснешь под кроной — сожрет твою душу, а то, что останется от твоего тела, станет пищей для его корней. Если ты к нему притронешься, он тебя или отравит, или оцарапает, или ударит узловатой ветвью по голове. Если же тебе удастся проскочить под ним тихо и быстро, он тебя не заметит. А теперь умолкни и держись ближе ко мне.

С этими словами проводник низко пригнулся и быстро двинулся вперед. Крушила попытался скопировать все его действия.

Они пересекли окружавшую дуб широкую пустошь. Пустошь была серой и безжизненной, несмотря на то, что за ее границами буйствовала зелень травы и кустов. Сухие листья шуршали под их сапогами. Некоторые листья настолько пересохли, что рассыпались в бурную пыль, тут же оседавшую на ноги Крушилы. Под дубом не было ни зеленых порослей, ни мха, ни плесени. Ничего — кроме опавших листьев. На пустоши ничего не росло — ничего, кроме огромного дуба.

В какой-то момент Крушила вдруг понял, что остановился и, оставаясь в той же согбенной позе, смотрит на толстенный слой сухих листьев. Листва, опадая, скапливалась под дубом многие годы. Тут и там в слое листвы виднелись небольшие бугорки, и, вглядевшись, Крушила обнаружил среди разлагающейся бурой листвы белые человеческие кости.

Всем своим существом он чувствовал, что попал в скверное место. Воздух здесь был каким-то нечистым — значительно хуже того, каким они дышали, миновав святилище. Сейчас ощущения отчасти походили на те, что он испытал, когда вышел из дома без талисмана. Хотя на сей раз он не чувствовал ни боли, ни слабости, но понимал, что оказался в плохом месте. Новоиспеченный Избранный Воин был уверен, что это место тоже чувствует его присутствие. Он не мог объяснить, откуда он это знает. Он это просто знал.

Дуб скорее всего уловил ауру его магии.

Крушила выпрямился, чтобы посмотреть, где кончается мертвое место, и с изумлением обнаружил, что сбился с тропы и каким-то непостижимым образом приблизился к дубу. Теперь он видел, что ствол огромного дерева покрыт бугристыми наростами, искривлен и перекручен. А некоторые ветви даже имели форму спирали. Все эти странности скрывал зеленый купол листвы, но теперь, когда он сам оказался под этим куполом…

Но это же неправильно! Почему он стоит под кроной, так близко к стволу? Проводник к дереву не приближался, да и у него самого не было никаких намерений сюда идти.

Однако неведомая сила заставила его сделать еще один шаг в сторону ствола. Лерр дуба тянул Крушилу к себе, подавив сопротивление его лерра.

Молодой человек заставил себя остановиться и попытался двинуться к тропе, обозначенной полосой раздавленных и разбросанных сухих листьев, по которым только что прошагал проводник. Однако ноги отказывались ему служить. Дуб не хотел отпускать его. Крушила собрал все силы и предпринял еще одну попытку повернуть в сторону тропы.

И снова ничего не получилось. Помимо воли его ноги делали кроткие шажки в сторону дуба, и он медленно, фут за футом, приближался к отвратительному растению.

Повернуть назад он не мог, единственное, что ему удалось, — это идти чуть медленнее. Все попытки остановиться кончались ничем. Ноги по-прежнему отказывались повиноваться. Крушила видел лишь узловатые кривые ветви и мертвые бурые листья. Делая очередную попытку прекратить движение, он чувствовал, что его мысли искажаются, наполняясь чувствами Безумного Дуба.

Внезапно он споткнулся, и сухой хруст старых костей нарушил неестественную тишину, царящую под кроной гигантского дерева. Одну руку Крушила протянул вперед, чтобы смягчить падение, другую инстинктивно опустил на рукоять меча. Мешок, который он тащил на себе, качнулся и едва не соскользнул с плеча.

Прикосновение к рукояти меча словно разбудило его, хотя он вовсе и не спал. Крушиле вдруг передалась холодная, похожая на порыв ледяного ветра ярость лерров стали и мышц, и он вновь почувствовал себя свободным. Резко развернувшись, он помчался прочь от страшного дерева. Из-под сапог во все стороны летели сухие листья и обломки костей. Чтобы не зацепиться за нижние ветви Безумного Дуба, приходилось то и дело наклоняться.

Проводник стоял за пределами мертвой зоны в тени высокого ясеня и махал ему рукой. Злобное давление обезумевшего лерра на его разум мгновенно исчезло, и Крушила ощутил на себе спокойное, хотя и слегка презрительное внимание лерра красивого ясеня. После общения с сумасшедшим духом это внимание было чем-то похоже на дуновение теплого ветерка. Крушила оглянулся на Безумный Дуб и начал:

— Я никогда…

Но проводник приложил палец к губам, не позволив ему закончить фразу. Крушила тут же закрыл рот — и они, пройдя под ясенем в полном молчании, углубились в лес. Крушила ощущал присутствие лерров деревьев, мимо которых они шли, и все эти лерры отличались один от другого. В Безумном Дубе все деревья были дружественной частью единого целого, но здесь каждый дух был индивидуалистом, заботившимся только о себе и проявлявшими полное равнодушие к соседям. Крушиле хотелось идти помедленнее, чтобы лучше познакомиться с духами, понять течение жизни дикой природы, но проводник все время его торопил.

Когда они полностью избавились от удушающего влияния Безумного Дуба, проводник сказал:

— А я-то думал, ты Избранный.

— Так оно и есть, — ответил Крушила, глядя на пробивающиеся сквозь густую листву солнечные лучи.

— Но тогда ты должен более успешно сопротивляться враждебным колдовским силам. Впервые за последние десять лет мой клиент оказался так близок к гибели. Я не позаботился о перьях арра или о заклинании, поскольку считал, что тебя защитит твоя магия. Она должна была уберечь тебя, как уберегла Старого Воина на пути на север. Когда же мы возвращались с ним на юг, он уже пользовался перьями арра и еще каким-то талисманом. Старик сказал, что не нуждался в них, когда был Избранным.

— Прости, — опустил взгляд Крушила. — Я в этих делах новичок и не знал, как пользоваться магией. Едва я коснулся меча, колдовские чары рухнули. Мне помогло то, что я Избранный.

— А по-моему, чары вообще не должны были на тебя влиять. Так что тебе, пожалуй, все же стоит украсить себя перьями… — С этими словами проводник потянулся к своему вещевому мешку.

— Все будет в порядке, — остановил его Крушила.

«Чтобы на меня не действовали враждебные магические силы, — думал Крушила, — я должен постоянно ощущать себя одним из Избранных, должен концентрировать внимание на талисмане и не пользоваться магическими перьями, которыми торгуют обитатели Верхнеземья. В том случае, если этот план не сработает, меня сможет спасти проводник».

— Надеюсь, у тебя получится лучше, если когда-нибудь придется вступить в схватку с Лордом-Чародеем.

— Я тоже на это очень надеюсь, — ответил Крушила, оглянувшись на Безумный Дуб.

Затем он расправил плечи, пристроил поудобнее мешок и двинулся за проводником.

Через некоторое время он спросил:

— Если Безумный Дуб так опасен, почему ты не пользуешься другим путем? Разве там нет иных троп?

— Есть, но они еще хуже.

Крушила открыл было рот, но так ничего и не сказал.

— О… — протянул он после довольно продолжительной паузы.

Безумный Дуб оказался на их пути самым опасным местом, но им несколько раз пришлось передвигаться зигзагами, обходя ловушки, по сравнению с которыми сумасшедшее дерево могло показаться легкой забавой. Даже на самых безопасных участках тропы лианы обвивались вокруг ног Крушилы, из чащи на него смотрели враждебные глаза, а ветви деревьев хлестали по липу. Теперь он стал понимать, почему проводник предпочитает кожаную одежду.

Однако внимательно проследив за своим спутником, Крушила увидел, что того ничто не беспокоит. Даже ветви, которые хлестали Крушилу по рукам, казалось, избегали проводника. Когда он высказал свое удивление, проводник объяснил:

— Они меня знают, и я заключил с ними мир. Кроме того, им прекрасно известно, что моя одежда меня защищает. Если бы меня здесь не было, или ты не имел бы магической защиты, они доставили бы тебе куда как больше неприятностей. Сейчас они могут только оцарапать тебя, но сильного вреда здоровью причинить не в силах. Если бы ты не был одним из Избранных и попытался пройти путь в одиночку, то, боюсь, живым бы ты до Зеленых Вод не добрался.

— Но они вообще к тебе не прикасаются!

— Они меня знают, — повторил проводник.

— Значит, выходит, что ты — жрец дороги? Ты разговариваешь с леррами и заключаешь с ними договоры.

— Нет, я не жрец. Я не знаю их тайных наречий. Я разговариваю по пути с некоторыми леррам — но только с теми, которые снисходят до понимания человеческой речи. Мне известно, чего следует при общении с ними избегать. Но у меня нет с ними каких-либо договоров или соглашений. Они, надо сказать, друг с другом тоже не сотрудничают. Я не знаю их подлинных имен, не могу давать им указаний или требовать, чтобы они тебя пропустили. Если ты серьезно их рассердишь, спасти тебя я не смогу. Это — дикие лерры, мальчик, и они существуют по принципу «каждый за себя». В отличие от лерров твоего родного поселения они не являют собой мирного маленького сообщества.

Под ногой Крушилы хрустнул прутик, и острый обломок уколол ему голень. Крушила поморщился, хотя сучок не проткнул кожу до крови.

— Понимаю, — сказал он.

— Большая часть нашего мира, к твоему сведению, — дикая и необитаемая.

— Знаю.

— Ты хочешь сказать, тебе об этом говорили. Ты не узнаешь этого до тех пор, пока не увидишь по-настоящему диких мест.

У Крушилы хватало ума не оспаривать подобные заявления.

— Выходит, не будь тебя, Безумный Дуб и Зеленые Воды находились бы в полной изоляции?

— Нет, существуют ведь и другие дороги, но путь был бы обходным и долгим — может быть, очень долгим.

— У тебя есть ученик?

— Нет. Твоим землякам, возможно, стоит об этом позаботиться.

С этим Крушила тоже не стал спорить.

— Как выглядят Зеленые Воды? — спросил он. — Я всю жизнь слышу о них всякие рассказы, но сам там ни разу не был.

— Простое поселение, — пожал плечами проводник. — Там живут примерно сто семей. Пища их в основном состоит из рыбы и ягод. Они известны неплохой резьбой по дереву и предпочитают не пиво, а вино. У них, как и во всех других деревнях, есть жрецы, которые общаются с леррами, поэтому урожаи у них неплохие, а рыба остается в неводах. Одна из жриц считается главной, и она управляет всем поселением.

— Я слышал, что все их жрецы живут под водой, — сказал Крушила.

Вообще-то поговаривали, что жрецы там способны превращаться в рыб, но Крушила решил начать с более правдоподобной версии.

— Нет, — фыркнул проводник. — Большую часть времени они проводят в воде, но не под водой. Их жрецы, как и мы, не могут дышать жидкостью. Зимой они просто замерзли бы. Они не рыбы, а люди. Но то, что самые могущественные лерры Зеленых Вод обитают в озере, — чистая правда. Озеро — душа поселения, и их жрецы часами стоят по грудь в воде, выпрашивая милости у озерных лерров.

— Я никогда не видел озер.

— Тогда взгляни туда. — Проводник показал вперед и направо.

Крушила посмотрел в указанном направлении.

Вот уже несколько миль тропа шла по вершине горного кряжа, лишь пару раз забирая в сторону, чтобы обойти сверхъестественные преграды. Однако деревья не позволяли увидеть здешний ландшафт. Теперь же Крушила увидел крутой склон, а за ним — сквозь разрывы — в деревьях противоположную сторону долины.

В целом все напоминало его родную Долгую Долину, если не считать, что эта долина была гораздо шире. Расстояние до противоположной стороны было не меньше, чем от его дома до Восточных Утесов. Крушила не раз поднимался на вершину кряжа Безумного Дуба и вглядывался в хребет за Зеленой Долиной. С той точки противоположная сторона соседней долины казалась ему более близкой, чем сейчас. Даже более близкой, чем северо-восточный склон его родной Долгой Долины. С места, где он стоял теперь, дальняя сторона долины почти скрывалась в туманной дымке, а растущие там деревья казались размытой зеленоватой массой.

— Погляди вниз, — сказал проводник.

Крушила посмотрел на дно долины и увидел озеро — огромный сине-зеленый мазок, сверкающий под послеполуденным солнцем. Вода в Зеленых Водах была действительно зеленой. Но это не был живой цвет зелени-медянки, как рисовалось в воображении Крушилы; вода по цвету была ближе всего к тусклой зелени еловой хвои.

— О… — выдохнул он.

Размер озера поражал. Оно было во много раз шире самого широкого места реки Долгой Долины в окрестностях Безумного Дуба. Барочники утверждали, что на севере, ближе к ледяным морям, река становится значительно шире, но Крушила не знал, говорят ли он правду или плетут байки, чтобы развлечь обитателей поселения. И даже если их рассказы были правдой, своими глазами Крушила разлива реки не видел. Он представить не мог, что такое количество воды, на которое он сейчас смотрит, может быть не океаном, а всего лишь озером.

— Мы должны быть там примерно через час, — сказал проводник.

— О… — снова протянул Крушила.

Затем начал тыкать пальцем и задавать бессвязные вопросы. Проводник, сжалившись, терпеливо отвечал, не забывая осторожно выбирать путь на удивительно крутом склоне.

— Не все долины в этой части Барокана такие прямые, как Долгая Долина и Долина Теней. Зеленая Долина, например, имеет треугольную форму. Очень широкая в этом месте, она резко сужается к северо-западу. Если бы мы двигались по хребту в другую сторону — в направлении Ясеневой Рощи, — ты бы увидел, как она сужается и в конце концов сходит на нет, а этот хребет сливается с тем, который здесь на противоположной стороне. К северу от места воссоединения хребтов Зеленой Долины не будет вовсе. Там будет Глубокая Долина.

— Но Глубокая Долина проходит за Зеленой Долиной!

— Здесь и в Безумном Дубе — да, но к тому моменту, когда ты дошагаешь до Ясеневой Рощи или Холма Колокол, Зеленая Долина исчезнет, и с Долгой Долиной уже будет соседствовать Глубокая Долина.

Крушила обернулся и посмотрел сквозь разрывы в стене деревьев в другую сторону. Увидев, что Восточные Утесы пока стоят на месте и его от них отделяют две долины, он испытал огромное облегчение.

— Я думал, что весь Барокан состоит… что есть Долина Теней, Долгая Долина, Зеленая Долина, Глубокая Долина и Долина Воронов. И что все они прямехонько тянутся до самого моря.

— Ничего подобного, — рассмеялся проводник. — Хребты имеются только в этих краях, все земли здесь кончаются у северной стены Восточных Утесов. И лишь две из названных тобой долин можно считать более или менее прямыми и сравнительно ровными. Чем больше ты удаляешься от Утесов, тем извилистее становятся долины, и в них появляется все больше ответвлений. Долгая Долина такая длинная потому, что расположена между двумя длинными, протянувшимися ровными линиями кряжей. Но и она не бесконечна. Я никогда не бывал в ее северо-восточном конце, но побывал на юго-востоке, где долина растворяется в Среднеземье. Если ты считаешь Зеленую Долину в этом месте широкой, то посмотрел бы ты на Среднеземье! Ровное как стол. Пятьдесят миль, а может, и больше в ширину! Некоторые поселения расположены так близко, что у них одно общее святилище. Между ними нет ничего, и ты, сделав шаг, переходишь из одного в другое. За Среднеземьем находятся Южные Холмы и Западные Болота. Барокан велик, мой мальчик.

— И ты везде побывал?

— Нет. Разве я не сказал, что никогда не был в дальнем конце Долгой Долины? Я никогда не бывал на Южных Холмах и за ближайшей границей болот. Я не видел моря и островов, не взбирался на вершину утесов. Я не собирал эти перья самостоятельно, а купил их у торговца из поселения, которое называется Зимовье. Я знаю с полдюжины безопасных троп в Долгой Долине между деревнями Холм Колокол и Устье Долины, и мне довелось немного попутешествовать по Среднеземью под водительством местного проводника. И это — все.

— Но…

— Здесь мы сворачиваем, — прервал его проводник. — А теперь лучше помолчать — тутошний лерр любит покой. Если у тебя еще остались вопросы, прибереги их на потом. И смотри под ноги. Камни здесь имеют свойство выскакивать из-под подошв, можно споткнуться.

Крушила замолчал. Он смотрел сквозь деревья на озеро, что позволило ему еще раз убедиться в правоте проводника: когда они проходили мимо пограничного святилища, Крушила продолжал счищать землю со своей пятой точки.