— Этот пандус с верхней точки выглядит даже более внушительно, чем снизу, — заметил Маллед, спускаясь с холма.

— Ничего не скажешь, действительно большой, — согласился Дарсмит.

Перед ними возвышались ворота, за которыми, как в раме, красовался огромный, цвета индиго прямоугольник неба с четырьмя почти полными лунами. Ниже ворот раскинулся наполовину скрытый в темноте Внешний Город. Приятели отправились в путь очень рано: солнце едва поднялось из-за горизонта, и огромная стена бросала густую, черную тень на улицы столицы.

Вдали, за пределами Внешнего Города, светились в солнечных лучах наиболее высокие здания Агабдала, где в лагере до сих пор пребывала в бездействии Имперская Армия.

Было уже довольно тепло, но Малледа била мелкая дрожь. Открывшаяся перед ним картина выглядела сверхъестественно: небо, скованное прямоугольником ворот, темные пустынные улицы города и широкая, круто стекающая вниз дорога. Создавалось впечатление, будто весь мир сдвинулся с места и пытается убежать от них. Агабдал, казалось, висел в воздухе, ожидая лишь приказа откуда-то свыше упасть на головы путников, когда те окажутся под ним.

Да, видимо, он все же совершает величайшую глупость: отправляется на битву с колдуном и армией нежитей и делает это вопреки воле Лорда Грауша.

Он, Маллед — Богоизбранный Заступник Домдара и Защитник Зейдабара, ему это теперь доподлинно известно, и отрицать свою богоизбранность далее невозможно. Но в то же время он по-прежнему Маллед из Грозероджа, сын Хмара, кузнец-подмастерье, глава семьи — в общем, человек, который терпеть не может совать нос в чужие дела.

Глядя на эту вселенскую панораму, на этот огромный наклонный пандус, Маллед вновь почувствовал собственное ничтожество. Да, возможно, он на целую голову выше самого высокого человека, но по сравнению с городом и лежащим за его пределами миром даже самый большой великан выглядит ничтожной козявкой. Как может он рассчитывать на свою способность совершить нечто действительно важное? Несмотря на помощь богов, он все-таки остается простым смертным, столкнувшимся с превосходящими его возможности проблемами.

— Маллед!

Кузнец от неожиданности споткнулся, но все же устоял на ногах и обернулся посмотреть, кто его окликнул.

Это не мог быть Дарсмит — у того совсем другой голос. Не могли быть и часовые, охранявшие стены и ворота, — посты находились впереди беглецов, а крик раздался сзади. Неужели Лорд Грауш послал за ним?

Какой-то человек в белых одеждах торопливо спускался по пандусу, размахивая рукой. В этот миг солнечные лучи, перелившись через городскую стену и купол Великого Храма, залили фигуру розовым светом, оставив, впрочем, лицо в тени. Но Маллед и без того уже знал, кто догоняет его. Он не видел этого человека вот уже дюжину триад и тем не менее сразу узнал его.

— Вадевия, — сказал он и остановился в ожидании.

— Кто? — спросил Дарсмит. Он тоже остановился и посмотрел назад.

— Жрец, который пришел вместе со мной из Бьекдау, — пояснил Маллед. — Ему известно, кто я. Именно он и уговорил меня уйти из дома. — Затем он повысил голос. — Если вы явились, чтобы убедить меня остаться в Зейдабаре, то ваши старания напрасны!

— Я все скажу лишь после того, как узнаю, куда и с какой целью ты направляешься! — переходя с рыси на шаг, прокричал в ответ жрец.

— А какое вам до этого дело? — бросил Маллед, когда жрец подошел так близко, что уже не было необходимости кричать.

— Но это же совершенно очевидно, — ответил Вадевия. — Я считаю себя ответственным за тебя, ведь заботиться о тебе поручили моему храму.

— Обо мне, старик, заботится моя семья, а вовсе не ваш храм!

Жрец пожал плечами.

— Как тебе будет угодно. И все же я постоянно за тебя волнуюсь.

— В этом нет никакой необходимости.

— Но тем не менее это так.

— Куда мне идти и чем заниматься, решают только боги и я, — потерял терпение Маллед.

— Но разве не жрецы являются посредниками между богами и смертными?

— Уже не являются! — прорычал кузнец. — Мне кажется, у меня с богами более тесный контакт, чем тот, что вы имели за последние шестнадцать лет.

— Верно, — понурился Вадевия. — Вряд ли можно иметь контактов меньше, чем мы. Но должен заметить, твой ноль не больше, чем наш.

— Маллед встречался с богом две триады назад, — вмешался Дарсмит.

— Неужели? И с кем же? — Вопреки ожиданию в голосе старика не было ни сарказма, ни сомнения. Все трое понимали, что на встречу с богом больше всего шансов было именно у Малледа.

— С Баранмелем, — ответил Дарсмит. — На свадьбе у моей сестры.

— Вот как… — задумчиво глядя на Дарсмита, протянул Вадевия. — Значит, это была ваша сестра? Ее зовут Бераи, не так ли?

Настал черед удивляться Дарсмиту. Он кивнул, а жрец вновь обратился к Малледу:

— И Баранмель, значит, с тобой там говорил?

— Да.

— Однако маги об этом ничего не сообщали.

— Какие ещё маги? — сердито сдвинул брови Маллед.

— Неужели ты действительно полагаешь, что я поймал тебя здесь совершенно случайно? — улыбнулся Вадевия. — Маги Великого Храма начали шпионить за тобой на следующий день после пожара во Дворце. Это была не моя идея. Ты привлек внимание Имперского Совета, и Апирису велели не сводить с тебя глаз.

— Верховному Жрецу? — Маллед бросил взгляд на золотой купол Храма. — Следить за мной?

— Жрецы, во всяком случае, за тобой наблюдали. Или, скажем, должны были наблюдать, — подтвердил Вадевия. — Они следили за свадьбой из Высших Сфер, но не сказали, что ты с кем-то говорил.

— Возможно, так пожелал Баранмель, — парировал Маллед. — Это касалось лишь его и меня.

Уголки старческого рта слегка дернулись. Объяснение кузнеца, видимо, развеселило Вадевию.

— Лишь тебя и его? Значит, ты и Баранмель! Быстро же вы сумели подружиться!

Маллед, не скрывая отвращения, посмотрел на служителя богов.

— Пошли, Дарсмит! — обронил он и, резко развернувшись, быстро зашагал вниз по пандусу.

Вадевия на секунду замер, ожидая, что Маллед остановится и возобновит беседу, но поняв, что кузнец этого делать не собирается, закричал:

— Подожди!

Насмешливая полуулыбка исчезла с его лица.

— Нет! — Кузнец даже не оглянулся.

— Подожди, Маллед! — взмолился Вадевия. — Я не могу бежать вниз по этому склону.

— Тогда возвращайтесь в Храм, — по-прежнему не оборачиваясь, посоветовал Маллед.

Дарсмит поднял глаза на приятеля.

— Может быть, стоит его выслушать, все-таки он жрец.

— Он ничего не знает! — прорычал Маллед.

Дарсмит опасливо взглянул на Вадевию, который медленно, но верно сокращал расстояние между ними. Малледу пришлось приноравливаться к более коротким шагам товарища, что позволило жрецу превзойти в скорости покидающую Зейдабар парочку.

— С чего это ты на него так ополчился? — укорил его Дарсмит. — Ведь он просто хочет нам помочь.

— Помочь? — презрительно хмыкнул Маллед. — Он здесь лишь для того, чтобы шпионить и издеваться! И это ты называешь помощью?

— Но магам приказал за тобой шпионить Имперский Совет, — возразил Дарсмит.

— Но никто не приказывал ему выяснять, что сказали маги. — Маллед ткнул большим пальцем через плечо в сторону жреца.

— Да, но он обеспокоен, — заметил Дарсмит. — Ведь он знает, кто ты. Разве не так? Совершенно естественно, что он проявляет интерес.

— И при этом насмехается надо мной. Такой интерес мне ни к чему!

— Издевается? — Дарсмит был искренне изумлен.

— “Значит, ты и Баранмель? Быстро же вы сумели подружиться”, — прогундосил Маллед, пародируя легкий прононс Вадевии.

— Но это же такая мелочь! — запротестовал Дарсмит.

Маллед замер и повернулся лицом к спутнику.

— Послушай, Дарсмит, — рассердился он, — ты ничего не понимаешь. Баэл отметил меня при рождении. Всю жизнь, с минуты появления на свет с отпечатком когтя на роже, я только и слышал от окружающих, что у меня с богами особые отношения. Мои сестры ненавидели меня за это. Отец постоянно твердил, что это не имеет никакого значения, — я думаю, он немного ревновал меня и потому говорил, что все это сущая чепуха. Приятели всегда немного побаивались меня — возможно, из-за моего роста, но ведь кроме этого я был избранником богов! Теща постоянно наказывала жене не сердить меня, если та не хочет, чтобы её прокляли боги, и Анва иногда нервничала из-за этого. Единственные обитатели Грозероджа, которых совершенно не трогает моя богоизбранность, — мои дети. Да и то лишь потому, что им об этом никогда не рассказывали. Всю жизнь прикосновение богов висело на мне тяжким грузом, было клеймом, из-за которого я не мог нормально общаться с людьми!

— Хм-мм, — протянул Дарсмит, отодвигаясь подальше от ярости приятеля.

— И что хорошего это мне дало? — возмущался Маллед. — Неужели я осыпан милостями богов? Нет. Иногда мне казалось, будто они одаривают меня своими щедротами. Это бывало в те моменты, когда жизнь представлялась особенно хорошей. Например, когда Анва согласилась выйти за меня замуж. Или на нашей свадьбе, куда, впрочем, “мой друг Баранмель” не соизволил явиться. Я ощущал улыбки богов, когда появлялись дети. Но это были обычные проявления милости, которыми может быть одарен каждый. Навязанное же мне богами предназначение никогда не приносило мне какой-либо пользы. Да, конечно, я обладаю большой силой и выносливостью. Но что из этого? Как часто сверхсила оказывается полезной в обычной жизни? Разве она повысила мое профессиональное мастерство? Разве привлекла ко мне новых клиентов? Или заставила мою жену крепче меня любить?

Тут Дарсмит не смог удержаться.

— Ну, если ты действительно такой выносливый, то она…

— Заткнись! — холодно оборвал его Маллед.

Дарсмит мгновенно затих.

Маллед, оглянувшись, заметил, что Вадевия поравнялся с ними и вслушивается в разговор.

— Пойдем, — сказал он Дарсмиту. — Путь предстоит не близкий. Доскажу по дороге.

Дарсмит согласился, и они продолжали спуск по пандусу. Когда миновали ворота, перед ними в обе стороны распахнулся мир, большую часть которого занимал Внешний Город.

Вадевия шествовал следом, демонстративно игнорируя обоих беглецов.

— От того, что я Богоизбранный Заступник, не вижу никакой пользы. Но зато у меня есть обязанность отправиться на войну, сражаться и, возможно, умереть за Империю. Предполагается, что в случае необходимости я стану великим лидером! Но каким образом? Что мне известно о военном деле? Я не солдат. Я — простой деревенский кузнец, а не какой-нибудь аристократ! Мне в жизни не приходилось никого за собой вести.

— Но ты же отлично проявил себя во Дворце, — заметил Дарсмит.

— Там я не проявил ничего, кроме здравого смысла, — решительно возразил Маллед.

— А может, от тебя больше ничего и не требуется? — высказал предположение Дарсмит. — Сдается мне, кроме как у тебя, здравого смысла ни у кого не имеется.

— Это верно, — согласился Маллед. — И это очень печально.

Они продолжали путь в дружелюбном молчании. А когда спустились по пандусу до уровня городских крыш, Маллед промолвил:

— Одним словом, этот, как все считают, дар богов для меня сплошная головная боль — и никакого удовольствия. Разговор с Баранмелем только подтвердил это. Он сообщил, что Баэл желает моей гибели и хочет, чтобы Зейдабар был стерт с лица земли, а Империя Домдар уничтожена. То ещё благоволение богов!

— Что? — Дарсмит споткнулся и упал бы, не подхвати его вовремя приятель. — Баэл что?!

— То, что я сказал, — ответил Маллед.

Дарсмит открыл рот, не в силах произнести ни слова.

— Но… но… — наконец выдавил он, — но боги создали Империю. Они остановили свой выбор на нас.

— И большинство из них нас все ещё поддерживают. Но Баэл — бог войны, а Домдар последние двести лет пребывал в мире. Он нас ненавидит и поддерживает олнамского колдуна с его мятежниками.

— Но тогда… но ты… — Дарсмит окинул диким взором пространство окрест, зацепился взглядом за широкий проспект, ведущий в сторону Агабдала, затем уставился в то место, где, по его расчетам, должен находиться военный лагерь.

— Но он ведь бог войны. Разве это не означает, что всегда побеждают те, кого он поддерживает?

— Не знаю. Однако не думаю, что поддержки Баэла достаточно, дабы преодолеть все препятствия. Я, например, по-прежнему остаюсь Богоизбранным Заступником, призванным защищать Империю. И никакой Баэл не способен отнять у меня этот титул. Я намерен использовать все свои возможности, которых пока не знаю, для того, чтобы встать на пути у Назакри. И кроме того, большинство богов все ещё на нашей стороне. Но Баэл, хоть и не может отнять “дар”, который скрепил своим когтем, способен принести много зла, — с горестным вздохом заключил Маллед.

— Что, к примеру? — спросил Дарсмит.

— Баранмель не смог этого сказать, и я тоже не знаю, — пожал плечами Маллед.

Дарсмит оглянулся на Вадевию, который шел за ними по пятам и с напряженным интересом вслушивался в слова Богоизбранного Заступника.

— И ты все ещё не желаешь иметь ничего общего с этим жрецом? — спросил Дарсмит.

— Против жреца я ничего не имею, — ответил Маллед. — Я лишь не хочу иметь дело с теми, кто считает, что внимание богов обязательно должно доставлять людям радость.

— О… — произнес Дарсмит. Увидев, как лицо Вадевии заливает краска стыда, он отвернулся и решительно заявил:

— Вот теперь я все понял!