Глава 8. О фирме "Гамма", друзьях, врагах и об откровениях в хижине Охотника

- Вот мы и приехали! - сказал Игорь и пропустил Марину вперёд через открытые дверцы лифта. - Добро пожаловать в наше… простите, в ваше королевство!

Марина мельком искоса взглянула на Игоря, но тот, похоже, никакого двойного смысла в эти слова не вкладывал.

Весьма прозаический коридор, начинающийся от лифта и выхода на лестницу, заканчивался неожиданно уютным холлом с огромным, во всю стену, витражным окном и мягкими креслами, придвинутыми к низкому столику. Мощная монстера гордо росла в пластиковой кадке, опустив воздушные корни до самого пола, точь-в-точь лианы в таинственном тропическом лесу! Часть этажа, занимаемая фирмой "Гамма" была изолирована от прочих офисов, поэтому шаги Марины и Игоря гулко раздавались в тишине. Из-за нескольких дверей доносились негромкие голоса и характерное жужжание принтеров.

На пару шагов отстав от юриста, Марина почувствовала смятение, как будто вторглась в чужое, не принадлежащее ей пространство. Ей вдруг показалось, что она идёт по тропинке странного леса, а со стороны дверей кабинетов, как сквозь ветви деревьев, за ней наблюдают незримые, но настороженные существа. И до поры до времени не пускают в ход свои клыки и когти…

Но впереди - Охотник! И он ведёт Марину на встречу с сестрой…

…и Марине вдруг стало легче.

Затем она представила, что её каблуки цокают по каменным плитам галереи королевского замка, - той самой, ведущей в огромный тронный зал, где ожидают Мать-Королева и Отец-Король. А следом вот-вот её догонит Ирина, на бегу цепляя к поясу кинжал, как детскую острую сабельку. И - да! - где-то там, впереди, их всех ждёт Кот, уже нетерпеливо пробурчавший что-то о нерасторопности принцесс. Марина тихонько хихикнула и робость совсем исчезла.

Игорь оглянулся и тоже улыбнулся.

- Ну вот, Марина Петровна, таково наше маленькое осиротевшее царство! Мы сейчас пройдем в кабинет Ирины Петровны - немного поговорим вдвоём для начала.

В холл выходила одна широкая дверь, открыв которую и пропустив Марину вперёд, Игорь громко произнёс:

- Ванечка, сделай нам кофе, пожалуйста. И, если мне будут звонить, проси перезвонить чуть позже. Скажем, через час.

Молодой секретарь суетливо вскочил, приветствуя Марину. Глянув на нее, он покраснел и растеряно зашелестел бумагами, разложенными на столе.

- Хорошо! - проблеял он и бесшумно унёсся куда-то за перегородку, где сразу же забренчали ложечки и чашки. Марине он напомнил маленьких полупрозрачных эльфов, порхающих с цветка на цветок летними вечерами.

- Вот эта дверь, направо, как видите по табличке "заместитель директора" - мой кабинет, - невозмутимо продолжил Игорь, взглянув на Марину. - А вот эта - кабинет директора фирмы "Гамма". Пока он пустует, я - как заместитель директора и юрист - в соответствии с уставом фирмы, держу на контроле все существующие договоры и проекты. Проходите, Марина Петровна, располагайтесь.

Игорь гостеприимно распахнул перед Мариной стильную дверь вишнёвого дерева и, войдя следом, плотно закрыл её за собой.

Марина огляделась. Небольшая, уютная, со вкусом обставленная деловая комната. Она села во главе Т-образного стола. Игорь привычно расположился напротив справа.

- Ну, как Вы себя чувствуете в директорском кресле? - спросил он, посмеиваясь. И тут же перешёл на серьёзный тон. - Марина Петровна, хочу сразу предупредить - положение "Гаммы" довольно серьёзное и необходимо как можно быстрее принять решение о дальнейшей судьбе фирмы вашей сестры. Я ни в коем случае не хочу влиять на ваше решение, но…

- Я примерно понимаю, Игорь Сергеевич, - перебила юриста Марина. - Мне звонили домой с предложением выкупить фирму. Молодой бойкий голос. Представился старшим менеджером какой-то там "Омеги"… если я правильно запомнила. Что вы говорите? Правильно? Хорошо… ну, вот. Я, честно скажу, растерялась и отложила разговор на несколько дней. Мне нужно было посоветоваться с кем-нибудь толковым и грамотным… и скорее всего - с вами.

- Так я и думал! - Игорь с силой потёр лоб рукой. - Это Фредди Крюгер звонил.

- Кто?!. - потрясённо переспросила Марина.

Игорь не успел ответить. Перед столом возникла тщедушная фигура Ванечки. Он трепетал и краснел. Расставляя с небольшого изящного подноса маленькие аккуратные чашечки, кофейник, сахарницу и прочие аксессуары, он порхал вокруг стола, слабо улыбался и вообще, производил впечатление существа, которое легко может быть унесено сквозняком в форточку.

- Спасибо, Ванечка, - ласково сказала ему Марина, желая подбодрить эту воздушную тень, и сразу же пожалела о том, что вложила в голос чуточку больше тепла, чем надо. Ванечка побледнел, потом слабо порозовел и, как показалось испуганной Марине, даже закатил глаза, вроде намереваясь упасть в обморок. На секунду Марина представила себе, как бедный Ваня отдаёт Богу душу на том же месте, где и его прекрасная королева - Ванечкина тайная любовь и страсть - но Игорь Сергеевич нетерпеливо кашлянул, и лилейно-белого Ванечку унесло слабым потоком воздуха, чуть ли не спиной вперёд. Дверь бесшумно закрылась. В кабинете пахло кофе и шоколадом.

- Фредди Крюгер - это Эдуард Крюков, ближайший помощник Рудольфа Карловича, бывшего соучредителя Ирины Петровны, - серьёзно сказал Игорь, наливая Марине кофе. - На каком-то этапе их деловые интересы разошлись, Рудольф продал свою долю вашей сестре и открыл "Омегу". По сути дела - наши конкуренты. Это произошло незадолго до моей встречи с Ириной Петровной. Не знаю наверняка, что там произошло, но принцип работы Рудольфа - отнюдь не качественные расчеты и долгосрочные партнёрские отношения с клиентами. На этом принципе создавала свои отношения с комбинатом Ирина Петровна. Рудольф и Эдуард предпочитают урвать куш пожирнее и запулить в заказчиков дорогостоящие проекты, вливая и отмывая бюджетные деньги. Ваша сестра всегда была против такого ведения дел, если вы знаете.

- Теперь понятно, почему "Фредди Крюгер"…

- Потому что руки длинные и загребущие, - помрачнев, сказал Игорь. - Это уже, как имя собственное. Фирма "Омега" - парочка монстров… старый да малый. Жадный карла и хитрый вампир. А за спиной у них влиятельная и, как водится, не слишком разборчивая и чистоплотная "крыша".

Марина вздрогнула и тревожно взглянула на юриста.

- Игорь…Сергеевич, давайте уж без утайки. Объясняйте мне всё как есть. Иначе мне не принять правильное решение.

- Конечно, Марина Петровна. Я уже говорил, что дальнейшая судьба бизнеса вашей сестры целиком в ваших руках. Вам и расставлять все точки над "i", - Игорь начал рассказывать…

Многое об истории "Гаммы" Марина слышала от Ирины и раньше. Но это были просто разговоры двух сестёр на кухне, по телефону, а теперь… в кресле сидела она сама. Надо внимательно слушать ещё раз, вникать в ситуацию, анализировать… и в итоге - принимать решение.

Помнится, уже в старших классах учителя на уроках обществоведения постоянно твердили ученикам об "активной жизненной позиции". Да и в газетах, на радио и по телевизору нет-нет, да и появлялся этот красиво звучащий термин. Что он означал? Да очень просто. В трёх словах: "Не проходите мимо!" Не проходите мимо несправедливости, подлости, воинствующей глупости, воровства, беззакония… словом, активно действуйте, нападайте первым и не сдавайтесь, пока "явление, чуждое социалистическому строю" не будет искоренено в масштабах хотя бы вашего окружения. Ох, и настрадались же сёстры в своей жизни от этого принципа жизни! И если Марина - более мягкая и уступчивая - достаточно быстро приняла правила игры взрослого мира, то непреклонная Иринка постоянно нарывалась на неприятности.

"Ну и что? - подумала принцесса Марина, теперь уже самостоятельная, мудрая и замужняя дама, имеющая взрослого сына. - А ну и то! Ирина всегда держалась, как истинная принцесса, будущая королева. Попробуй, сунься! Как кипятком ошпарит - отбреет сходу, да ещё и на посмешище выставит". Мама говорила, что Иринка пошла в неё и в бабушку. "Королевская порода" шутил отец.

Очень ценные качества в наступившие позже времена!

Во время перестройки, когда всю страну корёжило и выворачивало наизнанку, Ирина, вдоволь навоевавшись с тупым начальством, плюнула на всё и организовала свою фирму, переманив к себе пять человек с выдыхающегося комбината. Малое предприятие, как называлась её фирма в те годы. Менялась форма собственности: МП, ТОО, ООО, АО и так далее, но главным оставалось одно - Иринкина контора жила, контора кормила людей, контора помогала родному предприятию, заменив собой целую службу - огромный отдел. Да-да, целый отдел, где в дирекции и по цехам ранее работало около сотни несчастных, вечно ноющих и малооплачиваемых бездельников.

Иногда Ирине пытались вменить это чуть ли не в состав преступления. Мол, вон сколько народу оставили вы, Ирина Петровна, без работы! "Ага, - охотно подхватывала она. - Малые дети ихние с голоду пухнут, ручонки протягивают, а папы-мамы по помойкам роются, пропитание ищут", - и глядела в упор так, что у попрекающего слова в глотке застревали. И в голове у него сразу прояснялось, - ха-ха!

Тотчас вспоминал несчастный "правдоборец", что пресловутый отдел, "уничтоженный этой новой русской Ириной", был поперёк горла всему комбинату на протяжении тридцати лет его существования. Вечно в нём случались какие-то скандалы, постоянно по два-три цеха лихорадило из-за срыва поставок, в общем, морока уникальному предприятию с этим отделом была та ещё! Город не так уж и мал, но, в сущности, всё в нём вращается именно вокруг стального, вечно дымящего гиганта. Пожалуй, в городе и ни одной семьи-то нет, где бы хоть кто-то, в той или иной степени, да не работал бы в одном из цехов комбината. Так что о делах "градообразующего предприятия" в городе знали неплохо.

То, чем занималась фирма "Гамма", созданная Ириной и несколькими специалистами разваливающегося комбината, сейчас называют "службой качества производства". Системы взаимоувязки и слаженной, чёткой работы всего производства, всех его элементов, всех служб - от планирования поставок и заказов и далее по цепочке до конечного выпуска продукции заказчикам на рынок. "Службы качества" в наше время обязательно внедряются на совместных предприятиях, где есть иностранный (американский или европейский) капитал. Там уже давно чётко разработаны необходимые схемы и методики, есть свои сертифицированные специалисты, с персоналом проводятся тренинги - и полученный эффект от грамотной работы "служб качества" очень ощутимый. Но многие российские предприятия по-прежнему считают службу качества "лишним придатком", как когда-то в советское время игнорировали лаборатории экономического анализа.

Ирина же в своей фирме с самого начала разработала всё самостоятельно. Более того, она учла особенности менталитета верхушки комбината, отталкиваясь от практического опыта специалистов. И вначале настороженно, а потом всё более и более доверяя ей, комбинат почувствовал необходимость услуг фирмы "Гамма".

Появились желающие внедрить у себя опыт Ирины и в небольших, но крепких местных частных фирмах. Поэтому к настоящему времени фирма "Гамма" была подобна стремительно летящему вперёд паровозу, все стальные и медные части которого работали слаженно и споро. Паровоз тащил за собой и огромную махину комбината, и легкие вагончики-фирмы, и вот уже Ирину Петровну теребили поделиться опытом в столице, а местные политики беспрестанно намекали на то, что госпоже Ирине пора подумать о выходе на общественную ниву служения родному городу.

Теперь же, после внезапной кончины сестры, Рудольф Карлович - 60-летний управленец со стажем, бывший соучредитель "Гаммы", а теперь совладелец "Омеги" - решил перетянуть к себе все крупные заказы от комбината. А новые договоры на следующий год заключать уже со своей фирмой. И хотя пока, благодаря немногочисленному персоналу "Гаммы" под присмотром Игоря Сергеевича, все существующие договоры и проекты успешно реализовывались, но - руководство комбината уже пребывало в сомнении, так как полноценную замену Ирине Петровне пока никто себе не представлял. Да и мелкие клиенты тоже заволновались. В конце концов, при всём уважении к покойной Ирине Петровне, дело - на первом месте…

Отхлёбывая крепкий горячий кофе, - Ванечка наверняка сделал его так, как обычно просила Ирина, - Марина вдруг вспомнила, как обжигала губы мятая жестяная кружка… как забавно было есть сотовый мёд с большого тёплого листа, чем-то напоминающего лопушиный…

Это было… чёрт возьми, где же это было?..

Хижина!

Самая настоящая хижина. Не избушка, не шалаш, не садовая хибарка на шести сотках, не строительный вагончик, а именно хижина, какими их рисуют в книгах Фенимора Купера. Она стояла, прилепившись к гигантскому стволу лесного дерева, обнесенная невысоким штакетником, за которым густо росли целые заросли пламенеющих даже в лесном сумраке отважников. Охотник стоял на пороге, придерживая дверь и не улыбаясь, смотрел на них. Плаща и шляпы на нём не было. Плотная рубашка с бахромой из кожи на рукавах сразу же напомнила о Соколином Глазе, длинном карабине отважного траппера, приключениях и лесных тайнах. Маринке подумалось даже, что где-то рядом обязательно должен бродить Чингачгук, проверяющий силки на бобров или нечто в этом роде.

Острые лучи солнца простреливали через поредевшую листву. Задрав голову, Маринка увидела, как на головокружительной высоте ходит зелёными и серебристыми волнами колоссальная крона. Наверное, в лесу таких гигантов больше и нет! Это дерево стоит среди других своих собратьев, вытянувшись к самым облакам и оглядывая лес, толпящийся у его подножия.

- Ну, добро пожаловать, принцессы и ты, хитрый Кот!

- Так уж и хитрый, - проворчал Кот, спрыгивая с коня.

- Здравствуйте! - хором сказали принцессы и захихикали. Получилось звонко и дружно, как будто они всю дорогу репетировали.

В хижине было столько всего интересного, что даже глаза разбегались! Ирка ела свой мёд, капая прямо на штаны, и не замечала этого. Маринка неодобрительно покосилась на неё, но только вздохнула - у самой голова кругом шла! Тут тебе и винтовка, которую Охотник назвал "винчестером", и небольшой, зловеще выглядевший арбалет, пристроенный на стене под левую руку, и кожаный пояс с креплениями под него и хитро сшитыми кармашками для стрел-дротиков, и голова медведя на стене, и окаменевший горный тролль, стоявший в углу неведомо зачем… словом, всё это надо осмотреть, потрогать и…

…и мёд коварно потёк с листа прямо на колени. Вот невезение!

Густо краснея, Маринка спросила Охотника, где она может отмыть свои новенькие кожаные штаны. Получив ответ, дёрнула зазевавшуюся королевишну за рукав - мол, пошли уж, неряха! Ирка гордо задрала носик и молча направилась к выходу. Там, на углу хижины, под деревянным жёлобом вросла в землю огромная каменная кадка, в которую стекала дождевая вода. Вода была тёмная, таинственная. На поверхности плавали листья, а некоторые уже наполовину утонули, лениво колыхаясь под поверхностью воды.

- Я думала, что вода болотом пахнуть будет! - весело сказала Иринка, сначала умывшись, а затем принявшись оттирать от мёда штаны. - А она даже вкусная!

Королевишна была права. Не то листья были какими-то особенными, не то часто идущие дожди не давали воде зацвести, но она действительно была прохладной, чуточку пахнущей чем-то терпким, но приятным. Сама кадка была сделана из того же гранита, что и тролль. Они что, так и окаменели вместе? Надо будет спросить!

На вопрос о тролле и его кадушке ответил Кот:

- Этот тролль здесь давно стоит. Ещё и хижины не было, как он тут торчал. Помню, я был ещё совсем юным, когда проезжали мы с бароном мимо…

И Кот пустился в сложные воспоминания о том, как они с бароном гоняли по лесам противного лысого, как колено, лешего, повадившегося пугать по ночам деревенских жителей.

Маринка, как заворожённая, смотрела на то, как Охотник чистит свой винчестер. Слушать Кота и одновременно смотреть на оружие - это придавало всей кошачьей истории особенную мужественную героичность. Иринка топталась у покосившегося шкафа с застеклёнными дверцами, разглядывая сквозь мутное стекло корешки старинных книг.

- …и после этого леший удалился, оставив поселян в покое! - гордо закончил свою историю Кот.

- И пришли вампиры, - тихо сказал Охотник. Кот сник. Он, кашлянул, зачем-то переложил шпагу на колени и нехотя сказал:

- Да… вскоре после этого вампиры начали появляться в нашем лесу.

- Думаете, их леший не пускал? - спросила Иринка, не поворачиваясь и по-прежнему глядя на книги.

- Нет, конечно, - пожал плечами Кот. - Просто… э-э-э… просто…

- Да не хитри ты, не хитри! - проворчал Охотник. Он повесил винчестер на место и принялся за свой арбалет. - Скажи уж сразу.

- Карла против этого, - понизив голос, заявил Кот и бросил на сестёр быстрый взгляд. Зелёные глаза его на секунду вспыхнули. - Ты же знаешь. Так девочкам можно и всю магию растерять, - совсем тихо, почти шёпотом, даже как будто против воли сказал он.

- Они сильные. И они - будущие королевы, - возразил Охотник, откладывая в сторону арбалет и принимаясь за дротики. Он внимательно рассматривал каждый из них, пробовал пальцем острия и откладывал в сторону. И продолжал говорить. - Чем дольше вы там, в замке, тянете, тем сложнее будет им стать королевами.

- Это почему? - спросила Иринка. Она, оказывается, уже стояла рядом, держа в руках изрядно потрёпанный том в кожаном, попахивающем плесенью, переплёте.

- Что за книгу ты взяла? Название? - не поднимая головы, строго спросил Охотник, продолжая осмотр. Теперь он, щёлкнув, отсоединил от арбалета какую-то деталь и аккуратно протирал её замасленной тряпицей.

- "Город напрасно умерших", - почему-то шёпотом ответила Иринка.

Кот шумно вздохнул и внезапно с грохотом уронил шпагу на пол. Сёстры подскочили от неожиданности, но Охотник даже не поднял голову.

- Я думал, у нас в запасе год-другой, - горько сказал Кот и повесил голову. Усы его обвисли. Маринка с ужасом увидела, как скатилась кошачьим по усам маленькая слезинка и скользнула по шерсти на груди…

- Это после встречи-то с Грызмагом? Нет, дорогой Кот, нет! К сожалению, он оказался проворнее, чем ты думал.

Крышки, проклятые крышки! Марина вдруг отчетливо вспомнила, как страшно было в светящейся зелёной гнилью темноте…

- Что вы от нас скрываете? - резко сказала Иринка, и голос её зазвенел негодованием. Ах, какие знакомые интонации! Королевишна увидела несправедливость и начинает закипать священным гневом. - Мы приехали разузнать всё про вампиров, чтобы прогнать их из леса… а вы, оказывается, что-то скрываете!

- Рассказывай ты, Кот, - буркнул Охотник и посмотрел почему-то не на разгневанную старшую сестру, а на Марину. Прямо в глаза. У Маринки прошёл по сердцу холодок. Ей почудилось, что именно так, с прищуром, глядит Охотник на очередного вампира… и это последнее, что тот видит в своём немыслимо мрачном существовании живого мертвеца.

Охотник отвёл глаза и Маринка перевела дух.

- Грызмага часто называют правителем Города Напрасно Умерших, - рассказывал грустный Кот. - Сами понимаете, из названия этого проклятого места, что оно означает. Случайные смерти, непредвиденные смерти, отчаянно несправедливые смерти - вот что такое Грызмаг. Пока вы были ещё совсем детьми, он не в силах был вам навредить, но исподволь подтачивал могущество королевства. Со временем границы Грызмага придвинулись к вашим… и тотчас появились вампиры. Они ведь тоже умерли напрасно…

…В горах бродят дикие алмасты со странными, вывернутыми наизнанку мозгами. На реке по ночам безликие тени пугают русалок, а древесные феи жалуются, что кто-то пытается иногда поджечь лес.

…Но самое главное состоит в том, что Грызмагу удалось увидеть вас обеих. И теперь он неустанно тянется к вашим судьбам, пытаясь исковеркать, переломить их… как когда-то сломал он жизнь вашего деда, мужа императрицы…

Маринка была потрясена. Бабушка умерла давно, но Маринка хорошо помнила портрет, висящий в родительской комнате. На фотографии подтянутый военный обнимал за плечи красивую девушку… и это были бабушка и дед… ещё молодые и очень счастливые, приехавшие на стройку того самого комбината, что постоянно присутствует в разговорах взрослых. Из любой точки города можно видеть его стройные высокие трубы, испускающие дым всех оттенков - от белого, как облака, до грязно-жёлтого и чёрного.

Ирина сопела рядом, прижавшись к сестре. Они невольно обнялись и продолжали слушать печального Кота.

- …И мы считали, что пока вы ещё дети, Грызмагу невозможно будет дотянуться до принцесс, защищённых великой магией королевской крови, позволяющей вам жить в двух мирах. Но вы растёте… растёте быстрее, чем нам хотелось бы. И рыжий Карла пытается усилить вашу защиту… и я сам когда-то появился на свет из ваших снов и сказок, призванный только для того, чтобы защищать и оберегать вас.

- То есть, мы - волшебницы? - недоверчиво спросила Маринка.

- И да, и нет, - ответил Кот. - Вы взрослеете и магия может уйти от вас, как вода утекает сквозь неплотно сжатые пальцы. Если бы вы довольствовались только Страной Пушистиков, становясь маленькими девочками каждый раз, как только попадаете в королевство… о, тогда бы Грызмаг никогда не смог бы добраться до вас! Но вы не хотите здесь оставаться детьми, вы взрослеете и в вашем мире, и в королевстве. Вот почему мы старались, чтобы принцессы не сталкивались с тёмными сторонами окружающего мира… но не преуспели. Грызмаг увидел вас, пользуясь вашим испугом и растерянностью.

- Это я просто болела тогда, - глухо сказала Иринка. - Я бы ему показала, что к чему, бурнашу проклятому…

Кот ещё рассказывал что-то, но Маринка уже не слышала. Ей было неуютно, как будто она выскочила в морозную стылую ночь на улицу в одной фланелевой пижамке. Где-то в этом чудесном мире, оказывается, жили мерзкие чудовища и отвратительные твари. Она впервые задумалась о том, как много охраны дежурит во дворце: и тролли, и алмасты - горные духи, и рыцарские латы, пустые внутри, но живущие какой-то неумолимой строгой жизнью. По стенам вокруг замка расхаживали стражники, а дети приносили им в корзинках обед. Как хорошо было играть с этими ребятишками в замковом дворе, где вечером всегда салют! Стражники охраняли замок… и так было всегда. Во всяком случае, с тех пор, как Ирина открыла для себя и сестры мир королевства, найдя короткий и широкий проход из простой и такой милой Страны Пушистиков…

Ей захотелось обратно. Играть с добродушными замковыми псами. Лёжа в траве, часами наблюдать за жизнью маленьких полупрозрачных эльфов. Купаться у пристани, где весёлые тёплые дельфины охотно подставляют тебе свои спинные плавники, чтобы ты ухватилась за них и с визгом помчалась по сверкающей глади. Скакать на умных конях в гости к баронессе - толстой смешливой даме, угощавшей их такими замечательными пирожными. Дружить с привидениями, такими холодными и неразговорчивыми, но такими милыми… если их не обижать, конечно!

Детство уходило, оставляя всё, что было в нём было… и вроде бы там же… на тех же привычных местах. Но теперь всё это исподволь начинало терять свою силу… и проход в Страну Пушистиков зарастал травой-сердиткой, и клоун Фибо казался уже не таким весёлым… и где-то в ночи бродил вампир Салвик, надевший на шею ожерелье своей матери, превратившейся в чудовище. И убитой Охотником.

Наверное, это было неизбежно. Но это было так грустно!

И Маринка невольно разревелась. Испуганный Кот утирал ей слёзы платком. Притихшая Иринка робко гладила по плечу, а Охотник молча сунул ей в руку узелок с лесными орехами, вкусно пахнущими и крупными, как сливы. Тем разговор и закончился

Они ехали обратно, пустив лошадей галопом. Маринка сказала себе, - заставила себя думать, - что они просто торопятся, чтобы не опоздать принять в тронном зале подданных. И объявить на вечер бал, и пригласить всех к обеду…

Глава 9. О кино из детства и о том, как Марина принимает решение… и со зла разбивает чашку

К обеду картина всего происходящего в "Гамме" после смерти Ирины предстала перед Мариной во всей полноте. Да… проблем накопилось достаточно. Хотя и до катастрофы ещё далеко. Где же ты была, принцесса Маринка, все эти шесть месяцев?

- …Сейчас агенты "Омеги" психологически обрабатывают наших клиентов, - продолжал Игорь долгий разговор. - Надо срочно объявлять нового владельца и директора "Гаммы", перезаключать все договоры. Или… продавать бизнес. Почти наверняка покупателями будут Фредди и Рудольф и "Гамма" вольётся в "Омегу". А по сути дела - исчезнет навсегда. Во всяком случае, стиль работы вашей сестры будет утерян.

Вы, Марина Петровна, по Уставу и юридически по завещанию Ирины Петровны наследуете уставный фонд "Гаммы" и весь бизнес. Также вы вправе сами занять пост директора, либо доверить его другому человеку, оставаясь при этом владелицей фирмы. Никто не может влиять на ваше решение. Бизнес вашей сестры стоит хороших денег. И продажа - будет выгодная сделка. Если таково ваше решение - я помогу оформить все документы как положено, исключая любое недоразумение.

Если вы решите вступить во владение "Гаммой", я также готов помочь и ввести в курс всех дел. Но…, - тут в интонации Игоря официальный тон профессионального юриста сменился на нормальный человеческий, пронизанный болью за любимое, судя по всему, дело, - но если вы, Марина, откажетесь и решитесь продавать фирму - тогда практически все сотрудники окажутся на улице. Наработки и схемы, принятые "Гаммой" ранее, рассыплются, так как у Фредди иные принципы ведения дел.

Игорь замолчал, по-видимому, сожалея о допущенной слабости. Марина, казалось, безучастно смотрела в сторону окна. На подоконнике в красивом керамическом горшке росло какое-то невзрачное растение. Длинные стебельки с бархатистыми листьями, усыпанные красными мелкими соцветиями. "Надо же, почти что отважник лесной", - всплыло в голове.

- Сколько у меня времени на раздумье, Игорь Сергеевич?- Марина не отводила взгляд от растения, освещенного полуденным солнцем.

- Чем быстрее, тем лучше, Марина Петровна. Полгода истекли, надо менять учредительные документы.

- Ещё надо оформлять квартиру и машину…- Марина поморщилась, представляя огромный объем предстоящих хлопот.

- С этим я помогу вам в любом случае. Провезу по всем нужным инстанциям и оформим наследование имущества.. Не волнуйтесь - это займет всего несколько дней.

Марина взглянула на юриста.

- Вы позволите мне побыть здесь, в кабинете сестры, некоторое время одной? Я позову вас…чуть позже.

- Да, конечно, Марина…Петровна, - Игорь встал и направился к выходу. - Я буду у себя. Вы же помните - кабинет напротив.

Он вышел и опять плотно закрыл за собой створку двери. Марина осталась одна.

"Ну-с, как вы чувствуете себя на троне, принцесса Марина?"

"Да так себе, не очень-то уютно".

Марина разглядывала фотографию на столе сестры - папа, мама и обе девочки на фоне кинотеатра. Когда это было снято? Да, году в 72-м, или в 73-м. Точно. Класс пятый (или шестой?), весенние каникулы, конец марта. Тогда они всей семьёй пошли смотреть премьеру фильма "Москва - Кассиопея". Чудный фильм про подростков в космосе.

Сёстры после этого "заболели" играми в космические приключения. Устраивали на письменном столе пульт управления межгалактическим кораблём и выдумывали самые разные катастрофы и встречи с инопланетянами. Изображали себя плавающими в невесомости, лёжа пузом на полу или на диване и болтая в воздухе руками и ногами. И, конечно, командир-Ирина находила выход из невозможной ситуации и спасала весь экипаж.

А до этого летом они просто бредили "Неуловимыми мстителями". Классика жанра! Девчонки гоняли по двору, прятались в кустах, подкарауливая "бурнашей" и пытались строгать револьверы из угловатых сучков. А дома - вымазав лица сажей от сгоревших спичек - мчались на паровозе по горящему мосту из комнаты в кухню. И опять Ирина всегда была Ксанкой - смелой и отважной немногословной девушкой.

Маринка вечно обижалась и дулась на сестру. "Пап, ну почему Ирка всегда главней и командует?" - жаловалась она отцу по вечерам. Тот усмехался. "Опять власть не поделили? Никак не уместитесь на одном стуле? Главней не тот, кто командует, а тот, кто принимает правильные решения, девочки!" - отвечал усталый Пётр Данилович. А мама, серьёзная и строгая, ворчала: "Балуешь ты девчонок, Петя. Развести их по разным углам, пусть постоят и подумают". "Не беспокойтесь, Ваше Величество, - отшучивался отец. - Жизнь ещё разведёт, и не раз. А потом опять сведёт. "Вместе мы - сила"! Правда, девчонки?" И обида Маринки сразу проходила, а Ирина виновата моргала, обнимая сестру.

А сейчас нет никого - ни мамы, ни папы, ни принцессы Ирины. Марина одна, совсем одна. Жизнь обманула, как оказалось. Развела сестёр надолго, навсегда. И откуда возьмётся сила, спрашивается, и кому она нужна?..

"Ну что, королевишна Ирина, - Марина ещё раз взглянула на фотографию сестры, - трон не должен пустовать?" Она решительно встала из-за стола и вышла из кабинета.

- Ванечка, как там кофе? Не остыл ещё? С удовольствием выпила бы ещё чашечку. - Марина улыбнулась молоденькому секретарю и увидела через приоткрытую дверь соседнего кабинета: Игорь стоит у раскрытого настежь окна и курит, глубоко затягиваясь. "А я даже и не подозревала, что он курит, - подумала Марина. - Совсем не чувствуется запах табака".

Взяв чашку с кофе из рук оробевшего Ванечки, она вежливо попросила:

- Если нетрудно, пригласите в кабинет директора персонал "Гаммы". Тех, кто на местах сейчас. Мне хотелось бы сказать несколько слов. И, Игорь Сергеевич… - Марина повысила голос. Юрист торопливо затушил сигарету в пепельнице и вышел из кабинета.

- …Игорь Сергеевич, я бы хотела, чтобы вы представили меня работникам.

- Ой, Марина Петровна, - Ванечка опять засуетился, - Ирина Петровна была такая, такая… такая строгая и справедливая. Мы все её так любили…и уважали. Да, я побежал, Игорь Сергеевич?.. Сейчас всех позову. Это быстро, все уже ждут давно…

Продолжая бормотать, секретарь выскочил из приёмной. "А ты, мальчик, кажется, был безнадёжно влюблён в королевишну Ирину Петровну," - улыбаясь про себя подумала Ирина.

- Игорь Сергеевич, я решила не продавать "Гамму". Не всё решают деньги. Тем более, что от прибыли всё равно что-то владелице перепадает, правда? - Марина лукаво улыбнулась. - Вот только насчёт директора - кто займёт должность, пока не знаю. Но это вы мне поможете определиться. А работникам мы так и скажем, что "Гамма" продолжит работу в прежнем штатном режиме, чтобы никто не волновался. И никакие Рудольфы и Фредди Крюгеры нам не страшны. Справимся. Вместе мы - сила!

- Повоевать придётся, Марина Петровна. Не боитесь? - Игорь серьёзно смотрел на Марину.

- Я не трус, но я боюсь, - также серьёзно ответила Марина. - Но думаю, что всё будет хорошо. И мне нужна ваша помощь.

- Можете на меня рассчитывать. Я всегда рядом, Марина Петровна.

- Просто - Марина. Для вас, - она повернулась и вошла в кабинет сестры, оставив дверь открытой.

Вечером Марина не торопясь разбирала счета и старые документы сестры, поглядывая на кукол и игрушечных зверей, вытащенных из коробки и рассаженных в кресла. Глупости, конечно, но так она не чувствовала себя одинокой. Ей казалось, что квартира наполнилась неясными взволнованными голосами, шуршанием бальных платьев, приглушённым кашлем кавалеров и шелестящим шёпотом придворных дам.

Настроение было великолепное. Спокойная уверенность не покидала Марину. На завтра запланирован вояж по инстанциям - к нотариусу, в регистрационную палату, в налоговую инспекцию и ещё в несколько учреждений. Игорь обещал приготовить все документы и заехать за Мариной к десяти часам утра. Немногочисленный коллектив работников "Гаммы" воспринял новости с облегчением, глаза у встревоженных людей после знакомства с Мариной засветились надеждой. Да! Это было правильное решение! Хотя - придётся задержаться здесь дольше, чем планировалось.

Марина решила позвонить домой и сообщить мужу все новости. Гудки вызова звучали долго, и она уже хотела отключиться, когда в трубке прозвучало хрипловатое "Аллё, слушаю…". По невнятному, заплетающемуся голосу мужа Марина поняла, что тот прилично "подшофе". Марина только хотела спросить как дела дома, как вдруг услышала в трубке на заднем плане визгливый женский смех. "Витюша… и не отвлекайся…". Марина поняла, что муж прикрыл трубку ладонью.

"А, Витюша, значит, развлекается, пока жены дома нет!"

Настроение резко испортилось. Стало гадостно и как-то… липко. Захотелось вымыть руки и вообще - умыться, с мылом… и зубы почистить… да.

- Виктор, где наш сын? - почему-то у Марины не повернулся язык назвать сына по имени.

Выслушала торопливое объяснение мужа, что сын уехал к другу - праздновать день рождения, с ночёвкой.

- Я завтра перезвоню. - Марина резко прервала разговор и положила трубку на базу. "Гадость какая…". Вспомнила ночной то ли сон, то ли бред - страшный и непонятный звонок. "Сон в руку, что ли?.."

- Ничего, дамы и господа, - она обратилась к игрушкам, сидящим в креслах. - Ничего. Всё в порядке. Сейчас будем чай пить. С лимоном и баранками. Да.

И вдруг с силой грохнула пустую чашку об пол. Да так, что брызнуло во все стороны!

Стало легче. Нет, серьёзно!

Зато потом пришлось выметать целую кучу мелких битых стёкол…

Глава 10. О том, как Ирина и Марина учились Великому Женскому Искусству, и о хитром ходе в дворцовую библиотеку

Отец со сдержанной гордостью говорил, что у девочек, в отличие от подавляющего большинства их одноклассниц, есть вкус. Бегая на школьные танцы, они умело пользовались косметикой и умудрялись перекраивать школьную форму так, что она сидела на них как влитая. Это вызывало бешеные взрывы зависти у старшеклассниц, укорачивающих подол до самого предела и наносивших на свои юные личики килограммы туши и крем-пудры. Что уж говорить о помаде! "Марш умываться!" - почти ежедневно гремело над головами школьниц по утрам и очередная жертва тяги к красоте уныло тащилась в туалет смывать с лица все утренние, делаемые тайком от родителей, ухищрения.

К Марине и Ирине претензии предъявить было трудно. Математичка, например, только руками разводила - вроде и нет на их лицах ничего, бросающегося в глаза… но с другой стороны - не могут же они, чёрт возьми, быть такими хорошенькими, не прибегая к усилиям косметических средств!

Однако ни мама, ни отец, ни уж тем более учителя не подозревали о ранней, почти полуторагодовалой практике в королевстве, где сёстры могли удовлетворить свои самые смелые, воистину дерзкие фантазии. Старая баронесса, глядя на их "раскраску" хохотала чуть ли не до инфаркта, Кот приходил в священный ужас, пушистики с Алиной распевали весёлые, а иногда и обидные дразнилки - пока, наконец, баронесса не прислала в королевский замок старую даму дуэнью-Мигренью (прозвище, разумеется, данное ей смешливыми сёстрами), которая в короткий срок поведала им основы Великого Женского Искусства. Именно от неё девчонки узнали, как несколькими отточенными движениями подвести глаза и ресницы так, чтобы они казались абсолютно естественными. Именно она, Мигренья, научила их видеть себя со стороны. Не в зеркало, нет! Именно со стороны, когда ты не можешь следить за собой, но должна нравиться всем, кто на тебя смотрит.

Маринке это искусство далось сложнее, а Иринка - о, Иринка! Сестра держалась с грацией и достоинством, и это было, похоже, врождённым. Ах, сколько платьев, туник, рубашек, сари и накидок было перепробовано принцессами! Сколько перемерено шляпок, беретов и головных платков, сколько шарфов, плащей и туфелек, прежде, чем дуэнья-Мигренья не сказала однажды:

- Ну, поняли?

- Поняли! - дружно ответили сёстры. И сухая, чопорная Мигренья расцвела, вдруг превратившись в очень милую даму. Сёстры "нашли свой стиль" - это точное выражение стало им известно позднее. Тогда они просто решили, что усвоили раз и навсегда, кому что идёт. Это включало себя и цвета, и фасоны, и прически, и манеры держаться - словом, всё, чем только может вооружить девушку собственный вкус, текущая мода, здравый смысл и знание своих достоинств и недостатков.

Дуэнья-Мигренья, между прочим, так и осталась для них непререкаемым авторитетом в области моды. Как ни странно, с девочками она позволяла себе шутить и смеяться, с жаром обсуждать тот или иной фасон… в общем, была совершенно не такой, какой представала перед баронессой и другими. И ещё она очень любила засахаренный миндаль. Иногда дуэнья передавала сёстрам красивые коробочки с этим лакомством через баронессу, а раза два - через Кота и даже как-то через барона, отнесшемуся к этому поручению серьёзно, с истинно солдатскими рвением и точностью. Всю свою жизнь Марина, чуть почувствовав вкус миндаля, краешком сознания вспоминала о прохладных кипах разноцветного шёлка, о таинственных запахах духов, о прекрасном ощущении новых туфелек на ногах…

Дни, когда Мигренья гостила в королевском замке были наполнены шелками и кружевами, сладостями, суетой, смехом и беготнёй. Иногда принцессы появлялись на бал настолько безукоризненно одетыми, что дворцовая гвардия только усы подкручивала, а Кот становился чрезвычайно напыщенным, открывая перед принцессами двери бального зала, выступал вперёд, особенно чётко звеня подковами начищенных до сияния сапог, и томно провозглашал:

- И-и-их высочества-а при-и-инцессы! - и делал шикарную отмашку лапой, кланяясь.

Ей-богу, после такой воистину королевской практики Маринке с Ириной было нетрудно ходить среди старшеклассниц и старшеклассников, окутанными аурой благоговения, зависти и восторга!

Но даже если ты трижды принцесса и будущая королева, ты обязана подчиняться взрослым, когда они говорят разумные с их точки зрения, вещи. Такова суровая реальность жизни; такова, так сказать, неприкрыто жестокая проза повседневности. Маринка даже ногой топнула от злости… и в ответ на звонкий щёлк каблука в хрустальной люстре испуганно отозвалась тонким звоном витиеватая висюлька.

- Нет, ну почему?!

- Потому что в библиотеке замка есть книги, читать и изучать которые принцессам положено только в определённом возрасте, - мрачно ответил рыжий Карла, прижимая к груди шкатулку с магическими браслетами.

- Но мы же для пользы дела! - завопила Маринка. - Нам же надо знать, как бороться с вампирами и спасти Охотника от медленного умирания, - как ты это не поймёшь, Карла бесчувственный?

Бесполезно. Карла упёрся, как баран - такое обидное сравнение обычно приводила мать, когда кто-либо из сестёр пытался настоять на своём. "Как баранка!" - подмигивал в таких случаях отец. Однако сейчас речь не шла о таких прозаических вещах, как "немедленно надень шапку" или "никаких походов на каток, пока домашнее задание от зубов отскакивать не будет", или "пусть другие дети купаются, а вам нельзя, вода ещё холодная!"

- Что это за крики? - заглянул в дверь Кот. - Я уж думал, что принцессы подрались.

- Юмор у вас сегодня, господин Кот, безобразный, - гордо сказала Иринка и села в кресло, держа спину прямой, точь-в-точь престарелая герцогиня с кислым лицом.

- Юмор - это верно, - ничуть не смутившись, ответил начальник дворцовой стражи. - Как я понимаю, Карла вполне справедливо не пускает вас в старый зал библиотеки? В принципе, Карла прав - вы ещё очень юны… но уже безмерно очаровательны! - и Кот поклонился, сорвав с головы шляпу и замысловато покрутив её перед собой.

Маринка невольно улыбнулась. Хитрый Кот умел вовремя сказать что-то хорошее. А в библиотеку не пускают, так это, наверное, как в кино на "детям до шестнадцати", например, "Анджелика - маркиза ангелов", где много дерутся, без конца болтают и под конец чуть ли не массово помирают. Да - в кинотеатр их не пустили, но ведь нашлись и другие способы поглазеть на "взрослый фильм"!

Ирине, похоже, пришла в голову та же мысль, потому что она вдруг преувеличенно скорбно вздохнула и жалобно сказала:

- Ну, так бы сразу и сказали… мы же не знали, - и махнула рукой, как бы отсекая этот ставший ненужным разговор.

Позже, когда принцессы старательно пыхтели в фехтовальном зале, из принципа не глядя на Кота, Иринка шепнула сестре, что, мол, есть план. Однако что это за план так и осталось неизвестным, потому что сострадательный Кот, видя такое холодное к себе отношение со стороны обиженных любимиц, не выдержал. Перебирая рапиры в поисках подходящей для руки Маринки, он вздохнул и, покосившись на присутствовавшего барона, тихо шепнул:

- Полка "География", книга "Поход в Море Мрака блистательного альбигойца Консуэло". Потянуть на себя. Я вам ничего не говорил.

И сёстры расплылись в улыбках. Кот тоже засиял… и урок фехтования прошёл, как обычно, интересно и весело. Старый барон, поддавшись общему веселью, показал принцессам особый выпад и они до изнеможения скакали и прыгали перед злобным соломенным чучелом в доспехах, стараясь отбить боковой удар его рапиры, одновременно направив своё остриё в открывшуюся щель плечевого сочленения. В конце концов, у Ирины стало получаться и чучело обозвало её "жульём". Это означало, что хитрый удар достигал цели. Немногим позже премудрость нового фехтовального приёма освоила и Маринка. Тренировка закончилась под аплодисменты барона и злобное пыхтение чучела, у которого из-под панциря уже начала сыпаться соломенная труха.

Вечером принцессы, приплясывая от нетерпения, торчали в библиотеке. Величественные латы библиотечного стража оставались всё на том же месте, у дубовой двери с устрашающим железным запором. За дверью был читальный зал для королей и королев, куда любопытным принцессам ход был заказан. Приветливо кивнув латам головой, принцессы шмыгнули за стеллажи, громко прошуршали страницами и подвигали по каменным плитам тяжёлыми креслами у камина, чтобы страж подумал, будто принцессы уселись читать. Всё было готово. Иринка поднялась на цыпочках и осторожно потянула на себя пухлый том в кожаном переплете и солидных бронзовых накладках.

Тяжёлый том неожиданно легко выдвинулся наполовину. В первый момент ничего не произошло и Маринка даже успела подумать: "Ну, господин Кот, вы и обманщик!" - как вдруг с лёгким шуршанием разъехались книги на соседнем стеллаже и открылся таинственный узкий проход куда-то в полумрак, откуда потянуло вкусным запахом кофе. Принцессы проскользнули в проход и он бесшумно сомкнулся за ними.

Первое, что они увидели, кресло у камина, большего по размерам, чем в зале принцесс. В кресле самым преспокойным образом спал рыжий Карла. Над камином висел огромный портрет Маринки и Ирины держащихся за руки. В полумраке огромного зала тускло отсвечивали корешки бесчисленных книг, мирно стоящих на полках, уходящих до самого потолка. Несколько тяжёлых на вид стремянок были раскинуты по всему залу. На столике перед Карлой громоздились огромные фолианты. Остывающая чашка кофе распространяла тот вкусный аромат, который так дразняще выплыл из потайного прохода.

- Дрыхнет! - негодующе прошептала Ирина. - Дрыхнет без задних ног, притворяла несчастный!

- Что делать будем?

- Иди тихонько. Найдём книги про вампиров и стырим самые нужные.

Маринка подумала, что выйти обратно им не удастся, но обернувшись, сразу же увидела знакомый корешок "Похода в Море Мрака". Наверное, за него тоже было нужно потянуть, чтобы проход вновь открылся. Интересно, с чего бы это Карла так разоспался? Может, подшутить над ним? Вылить его кофе, например, или тихонько стянуть его книги? Нет, пусть уж спит, пока принцессы ищут необходимое.

Шагая на цыпочках мимо полок, Маринка зацепилась рукавом за колючий сухой куст, за каким-то чёртом торчащий из огромной напольной вазы. Ваза накренилась и плавно завалилась на бок, не разбившись. Но своими рельефными боками прокатилась по гранитным плитам, издавая при этом противный, почти пулемётный звук - тр-р-р!

- Тетеря! - прошипела Иринка. - Услышит же!

Маринка сглотнула пересохшим ртом и попыталась отцепить рукав.

- Так-так-так! - противно пропел за спиной знакомый голос. - Шастаем где не положено?

- Мы не шастаем, - огрызнулась Маринка, дёргая рукав. Проклятая ваза прокатилась ещё немного. Впрочем, её звук теперь уже никого не мог выдать. Нелепое украшение уже сыграло свою зловещую роль. Маринка решительно рванула рукав, оставив на колючках обрывок ткани, и обернулась.

Иринка стояла в "боевой позе", как шутил отец - руки в боки, нос задран кверху, на лице написано ледяное презрение и воистину королевское высокомерие.

- А что здесь такого? - вызывающе спросила она. - Мы у себя дома, в конце концов.

- Ага… имеем полное право, - робко пискнула Маринка.

Карла почему-то погрустнел и скорбно закивал лохматой головой.

- Я так и думал, что противное животное будет на вашей стороне.

- Он не противное и не животное, - вспыхнула Иринка. - Он… он - рыцарь!

- Да-да… болтливый рыцарь.

- Мы сами нечаянно эту книгу взяли, - храбро сказала Маринка. - Мы же не знали…

- Для тех, кто не знает об этой двери, книга является самой обычной! - перебил её Карла. - Можете её спокойно брать, читать и перелистывать! Придётся мне этот проход ликвидировать.

- Не надо ничего ликвидировать, - против своей воли жалобно прошептала Маринка. - Мы уже совсем взрослые. Что нам теперь, и книжки читать нельзя?

Карла строго смотрел на них. Ирина, похоже, боролась с собственным задиристым характером. Она сопела, в нетерпении притоптывала носком сапога, переминалась с ноги на ногу, и вдруг нормальным, почти нежным голоском попросила:

- Ну, Карла, милый… зачем ты нас мучаешь? Мы же не для баловства!

Карла вдруг покраснел и стушевался. Он покашлял, глядя в сторону, хмыкнул, развёл руками, возвёл глаза в потолок. Маринка уже собралась пустить притворную слезу, чтобы окончательно смутить рыжего волшебника, когда Карла, наконец, нехотя сказал:

- Ладно… но только будьте осторожны. Ещё лучше, если вы будете приходить сюда только вместе со мной.

Собственно говоря, всё обошлось довольно мирно. Маринка опасалась, что Карла переменит своё решение и всё-таки свистнет охране. Тогда-то непреклонные алмасты вежливо, но настойчиво рыча, наверняка выволокут сестёр из зала, где им быть не положено по юности лет. Однако неузнаваемый Карла только ёжился и вздыхал, показывая принцессам сокровища зала. Наверное, он знал здесь каждый закоулок и целыми днями рылся в волшебных книгах, пополняя свои и без того немыслимые знания. Что ж, на то он и главный маг и хранитель королевской сокровищницы, чтобы непрестанно учиться. Кстати, вон она, дверь в главную сокровищницу - тускло мерцает в самом конце зала. Точнее, мерцает не сама кованая дверь, а воздух вокруг. То, наверное, Карлы волшебство свою скрытую мощь показывает.

- Не советую вам пока подходить без меня к двери, - сказал Карла. - Запросто можете на пару часов одеревенеть, если чего похуже не случится. Со мной - можно.

Соблазн побродить по сокровищнице был очень велик. Подобно гигантской винтовой лестнице она уходила глубоко в недра скалы, на которой построен весь замок. В самом низу снуют огненные саламандры, карауля озеро расплавленного золота, и легко скользят по раскалённой поверхности, озаряемые пылающими фонтанами ослепительных подземных огней. Надо быть очень знающим магом, чтобы зачерпнуть золото из озера… бр-р-р! - голыми руками. Иначе ничего не получится, только угоришь, потеряешь сознание и сгинешь на обжигающих берегах.

Да и на верхних ярусах спирального спуска просто так не разгуляешься. Сердитые духи-скряги исщиплют, искусают, задёргают тебя в разные стороны, а потом, вдоволь наигравшись, столкнут прямо вниз, в кипящий расплав.

"Наверное, даже сам Карла до конца не уверен в своих силах, коль уж так неохотно в сокровищницу ходит, - подумала Маринка. - А мы ещё с него кольца требовали!" Однако выяснилось, что магические кольца, браслеты и другие любопытные штуки Карла хранит в одной из малых сокровищниц. Вроде шкафа-серванта, где в самой красивой из салатниц мама хранит повседневную бижутерию. Вон она, дверь в это хранилище - за портьерой прячется. И дверь-то из чистого горного хрусталя, так вся и переливается и искрится в отблесках света от камина! Не простой хрусталь, естественно, а заколдованный. В общем, Маринка обо всём забыла у этой двери, любуясь.

- Что ты там? Приклеилась? - сердито позвала её сестра. Оказывается, они с Карлой уже раскладывали на одном из столов толстые рукописные книги.

- Красиво очень, - искренне сказала Маринка.

Глава 11. О том, как Карла давал уроки магии, а хижина Охотника опустела

В одном Карла был непреклонен: некоторые книги упорно не желали сниматься с полок. Правда, были они совсем старые, какие-то неприятные на вид, а иногда и попахивали чем-то тухлым и старым. Совсем, как потрёпанная, но ещё годная обувь, лежащая в сарае во дворе. От каждой квартиры дома в сарае была выделена своя клетушка с занозистыми деревянными стенами в щелях. Играть в таких клетушках, именуемых сарайками, было безумно интересно и зимой, и летом. Жаль, взрослые не часто позволяли детишкам брать ключи от навесных замков и вдоволь наиграться. Хранились в сарайках разные интересные вещи - от старых велосипедов, потрёпанных детских колясок и колченогих стульев, до пустых бутылок и банок. А также и несметного количества разномастной растоптанной обуви.

Ограничения по возрасту… ха-ха, это точь-в-точь, как в сокровищнице Королевства! В некоторые сарайки попасть можно было только в присутствии взрослого хозяина. Сосед дядя Гриша, например, хранил там канистры с бензином и запчасти к своему дряхлому "Москвичу-412", удочки, брезентовые дождевики, блесны, крючки и прочие умопомрачительно заманчивые богатства. У родителей Маринки с Иринкой в сарайке на самой верхней полке можно было увидеть картонный ящик с ёлочными игрушками. Они, наверное, жили в нём какой-то обособленной, таинственной жизнью, выбираясь на свет только в новогодние праздники. Во всяком случае, когда прошлым летом сёстры упросили отца достать ящик с полки, шары, "сосульки" и звёздочки показались им совсем не такими красивыми, как зимой. На ярком солнце они как будто спрятали свою загадочную новогоднюю красоту…

Вот и здесь, сейчас, в настоящем взрослом зале дворцовой библиотеки далеко не всё готово было открыться двум упрямым девочкам. Собственно, Маринка так и не поняла - Карла тому виной или действуют старинные, куда более мощные запреты. Впрочем, было безумно интересно и без мрачных неприятно попахивающих книг.

Почти каждый раз, когда девчонки бегали в библиотеку, с ними приходил и Кот. Карла так и не дал разрешения заколдованным латам пропускать принцесс, но так было даже интереснее - прошмыгнуть мимо, сделать вид, что устраиваешься в малом зале, и тайком проникнуть в главный зал. Кот, как правило, устраивался у камина и потягивал свою замысловатую трубку. Карла с Котом были в натянутых отношениях. Обычно Кот сухо здоровался и сразу же уходил к своему любимому креслу, а Карла немного подобострастно кланялся и удалялся на ступени одной из лестниц-стремянок, усаживаясь там, как нахохленный старый воробей. Девчонки устраивались за столом и учёба начиналась. Наверное, это трудно было назвать учёбой в общепринятом смысле этого слова: принцессы читали, обсуждали вслух прочитанное, теребили Карлу, прося объяснить им непонятные места в старинных текстах, иногда, расшалившись, галдели. Карла страдальчески морщился и шипел, а округлый мраморный барельеф Минервы в одном из простенков морщился и прикладывал палец к губам: "Тс-с-с!"

- Магия - не фокусничество, не ловкость рук, не очарование иллюзии, - говорил иногда Кот. - Магия - это особый и чаще всего опасный дар. Карла может лишь помочь вам его разбудить, а дальше вы сами должны будете его совершенствовать, сообразуясь со своим жизненным опытом и возрастом.

Конечно, пресловутый дар не очень-то и хотел просыпаться и уж тем более совершенствоваться. Всякие магические заклинания всего лишь должны были так сказать настроить его в соответствие с моментом. К примеру, собрались вы в лес поздним вечером, когда по тайным тропам крадутся несчастные вампиры в поисках жертвы. А вы в свою очередь самонадеянно твердите длинное шумерское заклинание и, посвистывая, топаете по дорожке, считая, что если вы произнесли заветную фразу не сломав язык, то благополучно защищены. А в итоге вампиры пьют вашу кровь, ибо, поленившись настроиться на нужный лад, вы всего лишь смогли приобрести защитные чары от ласторуких кузнецов тельхинов, когда-то выковавших трезубец могучему Посейдону. Как вы понимаете, в лесу это вам было ни к чему. Хе-хе-хе, как говорит Карла. Привет богине Гекате и проклятому Грызмагу.

А поход в лес, кстати, закончился ничем. Охотника не было, его убежище стояло пустым, и парочка молодых дриад уже заплела его ползучими плетьми дикого винограда на свой вкус. Вампиры тоже исчезли, - во всяком случае, жители окрестных деревень уже несколько дней не видели ни одного. Сердце сжималось глядеть, как молоденькая девушка ставит на кладбище символический крест.

- Раньше сестрица ко мне по ночам приходила. Она и при жизни-то тихая и ласковая была, а как покусал её вампир, так и вовсе тень тенью. Я ей говорю, мол, пей кровь, ты же немного берёшь, а лишь бы с голоду не умереть, а она только стонет и лицо руками закрывает. Не умеют они плакать, мёртвые-то… ох, хоть бы уж Охотник её не тронул, а то где мне её косточки искать?

Так ничего и не узнали принцессы. Деревенские считали, что Охотник угнал всех вампиров к Грызмагу. Бабки шептались, что поубивал он их всех, кости в лесу зарыл, а сам за реку ушёл. Мол, проклятие на нём лежит: пока бродит по земле хоть один вампир, не будет ему ни смерти, ни покоя.

А уроки - остались. Учились принцессы глаза отводить, от порчи отгораживаться, тайные следы видеть. Между прочим, даже в обычном, реальном своём мире стали они более зоркими и приметливыми. Помнится, Иринке как-то раз удалось уйти в Королевство прямо сквозь стену. Точнее, через незримую дверь, конечно. Сквозь стены и маг не каждый может проходить, а юной девчонке и вовсе невозможно. Ну, а Маринка наловчилась тайные секретики видеть…

Как бы это объяснить? Ну, скажем, заговаривает с тобой человек. Вежливо вроде бы говорит, по-доброму… а в глазах чёрные недобрые секретики тускло отблёскивают. А в лесу видишь такой секретик и понимаешь, что под спутанной травой ржавая железяка, острая, как бритва, торчит, или ямка. Ступишь и ногу себе на ходу вывернешь, а то и сломаешь. Совсем, как человек-оборотень, с которым ухо надо держать востро. Может, потому и протекала Маринкина взрослая жизнь более или менее гладко, что умение невидимое видеть всегда ей помогало. Как сказала ей одна подруга: "в педагоги тебе податься надо было после школы или в следователи". Но - жизнь, как и водится, всё по-своему повернула…

Больше всего сёстрам нравилось заставлять предметы вести себя на грани возможного. Дело это сложное, но безумно интересное. Например, кидаете вы у себя на кухне вилку через плечо. В миллионе случаев вилка упадёт куда попало. А с уроками можно было заставить руки выбрать единственно верное миллион первое движение, чтобы вилка о стену ударилась и плавно в открытый ящик стола улеглась… точно в отделение для вилок. Или бросаете вы камушек с таким расчётом, чтобы он от веток срикошетировал и точнёхонько в карман стоящего за деревом человека опустился. В реальной жизни таких случаев - один на миллиард, сами понимаете.

Как сказал однажды Кот, овладев навыками приведения предметов магическим образом в состояние маловероятной случайности, можно стать наипервейшим в мире фехтовальщиком, стрелком и борцом. Иринку тогда эта идея здорово увлекла. Помнится, тренировалась она до полного изнеможения - истово и всерьёз. Во дворе как-то пацан из соседнего двора к ней приставать начал. На шнурок собственного ботинка наступил, упал, рукой в стекло заехал, застёжкой-молнией чуть угол рта себе не разорвал, да ещё и на заду джинсы лопнули. А всего-то Иринка его ладонью толкнула! Совпадение, подумали все присутствующие, ха-ха!

Правда, у Маринки всё же лучше получалось. Видимо, именно к этому у неё врождённые способности. Не то, что к магии излечения, скажем, или отстранения от страха. Зато уж чего-чего, а навык магии невероятных совпадений у Маринки на всю жизнь неосознанно остался. В тире она всегда медвежат, да зайцев выигрывала; могла через весь офис карандаш в стаканчик не глядя закинуть… просто ниндзя какой-то! Это, да ещё умение предвидеть неприятности. Свернуть на другую тропинку, выйти из-за угла на пять минут раньше, чем у него пьяные гопники торчать станут; от поездки отказаться, если чувствуешь, что добром она не кончится… да мало ли что.

Выходит, не пропала всё-таки магия уроков рыжего Карлы. И кровь, конечно же кровь королевская сказывалась! Вот и подумаешь - и как же Марина могла на всю жизнь забыть такое? И почему Ирина ей не напоминала, королевишна наша железная и твердокаменная?

Видно были на то причины. Недаром Карла как-то странно на них посматривал. Так и не поняла тогда юная Маринка - добрый или недобрый был этот рыжий, неопределенного возраста человек. Может, Кот чего о Карле и рассказывал, да что-то сейчас не вспомнить, нет. Не то испокон веку Карла в замке жил, не то пришёл откуда-то из дальних краёв и быстро в казначеи выбился… ни черта не вспоминается! Иногда он напоминал сёстрам того самого волшебника из пушкинских "Руслана и Людмилы", которому Руслан бороду обкорнал. И тоже, кстати говоря, Карла. Только у Пушкина это слово не имя означало, а карлика. Лилипута. А наш рыжий Карла вполне нормального роста был. И без бороды… даже без намёка на бороду.

Глава 12. О том, как Фредди напугал секретаря Ванечку, и о том, как хорошо было в пионерском лагере… и о несчастье с Алиной

- Ну, Игорь, вы просто волшебник! - смеясь воскликнула Марина, первой выходя из лифта на этаже ставшей уже почти родной "Гаммы". - За один день мы провернули столько дел, на которые, я думала, весь мой отпуск уйдёт.

- Ничего особенного. Просто немного опыта и кое-какие связи. Не первый год работаем, - юрист взял Марину под руку и они не спеша пошли вдоль по коридору.

- Не скромничайте, не скромничайте, - Марина озорно покосилась на мужчину. Тот спокойно улыбался, но по всему было видно, что он тоже доволен проделанной за день работой.

"Что это, Марина Петровна? Похоже, вы кокетничаете, как молоденькая девушка?" Марина одёрнула себя. Да, теперь уже генеральный директор фирмы "Гамма". Должность обязывает…

К чему это она обязывает, интересно? Держать дистанцию, выглядеть солидной бизнес-леди, соответствовать имиджу старшей сестры?.. А какая она была в делах и на работе - Ирина-королевишна? Марина и не знала вовсе. Да и не хотела расспрашивать никого.

Сегодня утром, ожидая, пока Игорь заедет за ней и они вдвоём отправятся по инстанциям оформлять все документы, у Марины внезапно созрело решение - никаких "временных" мер. Она берёт на себя все обязанности Ирины и остаётся здесь. В городе их детства, в квартире родителей, в этом королевстве двух сестёр. Как это объяснить дома - мужу и сыну, на работе - по окончании отпуска, Марина ещё не думала. Времени впереди достаточно. Найдёт объяснения, способы убедить близких. Вот только не подумайте, что Марина стала искать доводы, чтобы оправдать своё решение! В конце концов, она давно уже взрослый и самостоятельный человек. Марина даже невольно дёрнула плечом, как будто споря с кем-то незримым - да, я решила именно так! Кому не нравится - терпите и подчиняйтесь.

Когда Марина объявила о своём решении, юрист совершенно не удивился. Он как будто ожидал чего-то подобного и даже изменения в устав фирмы были заранее распечатаны так, как нужно. И даже карточка с образцами подписей для банковского счета была заполнена на Маринино имя.

А теперь она входила в приёмную полноправной хозяйкой фирмы, в сумочке у неё - банковская кредитная карта с приличной суммой на личные расходы. А впереди - много-много работы, но Марина знала, что справится, что Ирина поможет ей откуда-то "оттуда", что рядом - надёжный друг, что…

… картина в приёмной выглядела поистине достойной сцены какого-нибудь трагикомического спектакля. Секретарь Ванечка, бледный, как покойник, сидел за своим столом в полной прострации, взгляд его, устремлённый в пространство, выражал недоумение и ужас. Ксерокс возле окна недовольно жужжал и то и дело сигналил, прося добавить бумаги в лоток. Трубка радиотелефона, не отключенная от вызова, непрерывно гудела, тревожно мигая зеленоватым монитором.

- Что произошло, Ванечка? - воскликнула Марина.

Игорь быстро подошел к столу и в первую очередь отключил телефон. Затем остановил ксерокс и после решительно встряхнул секретаря за плечо. Ванечка вздрогнул, судорожно сглотнул, взгляд постепенно начла приобретать осмысленность.

- Ох-х-х, Марина Петровна! И вы, Игорь Сергеевич… он был здесь, - трагически пробормотал секретарь охрипшим голоском.

- Кто?! - хором воскликнули Марина и Игорь.

- Фредди… Крюгер. Он был здесь и… домогался…

- Кого он, злодей, домогался? - с трудом сдерживая смех, спросил юрист.

- Марину Петровну он домогался! - и Ванечка, судорожно вздохнув - почти всхлипнув - сбивчиво начал рассказывать.

Озабоченный секретарь как раз занимался копированием для производственников большой пачки документов по комбинату и, повернувшись спиной к входу, следил за ксероксом, который в последнее время упрямо "жевал" бумагу. Одновременно Ванечка раздумывал, как бы похитрее заставить ремонтников посмотреть капризный аппарат прямо в приёмной, не отдавая этот "гроб" в мастерскую, где он наверняка опять зависнет на несколько дней. А ещё юноша переживал, всё ли получится сегодня у Игоря Сергеевича и Марины Петровны с документами, и кто же будет всё-таки постоянным директором "Гаммы", и как все эти перемены отразятся на его, Ванечки, персональной судьбе. В общем, голова была занята самыми разными мыслями, и Ванечка не сразу услышал шорох бумаг у себя за спиной. Обернувшись, он увидел небрежно развалившегося в кресле у стола Эдуарда Крюкова, разглядывающего пачку листов, бесцеремонно взятых прямо со стола секретаря. Задохнувшись от возмущения, Ванечка кинулся к столу и потянулся через него к посетителю.

- Кто? Кто вам позволил брать конфиденциальные бумаги без разрешения? - тонким голосом почти прокричал он.

- А что же ты, мальчик, оставляешь конфиденциальные бумаги без присмотра? - язвительно переспросил мужчина, небрежно подняв бумаги над головой и помахивая ими.

Ванечка, безуспешно пытаясь поймать руку наглеца с зажатыми в ней листочками, ловил воздух, почти лёжа животом на столешнице. - Отдайте, нахал! - бормотал он, то бледнея, то краснея от обиды и волнения.

- Ладно, ладно. Я здесь не для того, чтобы дразнить субтильных типчиков. - Крюков небрежно бросил бумаги на стол.

Ванечка плюхнулся на стул и начал поспешно собирать все документы в кучу. Фредди тем временем наклонился над дрожащим молодым человеком.

- Скажи-ка, мальчик, она уже была здесь, да?

- Кто, она? - Ванечка затравленно взглянул в глаза гостю.

- Да эта… сестрица вашей Ирины. И что же она решила? Поиграть в директоршу, посидеть в кресле родственницы, пощупать чужие капиталы? Говори, малыш, не бойся, не обижу.

- Какое ваше дело?! - голос Ванечки постепенно становился всё тверже, и при этом тоньше. - Кто дал вам право врываться в приёмную и задавать такие вопросы, и хулиганить при этом?

- Ой, ой, ой, как страшно! - Крюгер рассмеялся. - Какой верный Цербер тут у нас! А хочешь подружиться с Эдуардом Крюковым? Я тебя сладкими косточками буду угощать. Ваня, я вполне серьёзно. Со мной надо мирно жить. Ваша Марина тут долго не продержится. Поиграется и слиняет, как только мы её прижмём. А ты останешься, а тебе кушать надо и за университет платить, правда? И маму старенькую содержать, а? Ванюша, - голос посетителя стал почти серьёзным, - расскажи, что Марина с этим вашим Игорьком затевают, а?

- Да вы… да вы… - секретарь покраснел от злости, - если вы хотите узнать о планах фирмы, то запишитесь на приём к Марине Петровне. А если надумали меня вербовать тут… то… будьте любезны выйти вон! - почти пропищал Ванечка.

- О-о-о… вот, значит, как мы заговорили. - Фредди Крюгер наклонился ближе к лицу Ванечки, заглядывая в глаза. - Смотри, не пожалей, дитя моё.

Секретарю показалось, что в глазах Крюкова зажглись красные огоньки. Темная прядь волос, упавшая на лоб посетителя, и его исказившийся в ухмылке чувственный рот придавали лицу Фредди какое-то дьявольское выражение. Ванечка почувствовал, что цепенеет и из последних сил просипел упавшим голосом:

- Вон!

- Ну что ж, - мужчина отпрянул назад, - как знаешь. Моё дело - предложить, твоё право - отказаться. Крюков направился к двери. - Передавай привет Марине Петровне, чудо чудное.

Он вышел из приёмной и как будто растворился. Будто и не было. Ванечка в состоянии, близком к обмороку, остался сидеть за столом.

- …он так себя вёл, так нагло, Марина Петровна, я ничего не мог с ним поделать, - Ванечка постепенно розовел и голосок его крепчал.

- Ну, Ванечка, ты держался молодцом, - одобряюще сказала Марина, стараясь улыбаться самой приветливой из своих улыбок.

- Да, Иван. На тебя можно положиться, - Игорь серьёзно похлопал секретаря по плечу. - Ну вот, Марина Петровна, первая атака противника отражена доблестными представителями наших коллег. Сейчас Ваня сварит нам кофе, а мы ещё пошепчемся немного, и - по домам. День был хлопотливый… и успешный, - добавил Игорь в ответ на вопросительный взгляд Ванечки.

Тот весело захлопотал над чашками. Марина переглянулась с Игорем и улыбнулась. На сердце было тревожно и… радостно.

Отказавшись от предложения Игоря подвезти её до дому, Марина решила прогуляться по улицам родного города. День тонул в сиреневом цвете заходящего солнца и последнее октябрьское тепло быстро уступало место прохладному воздуху, чуть пахнущему ночными заморозками. Небо было ясное, безоблачное.

Не доходя одного квартала до дома, Марина решила посидеть на скамейке небольшого сквера: в центре её было сооружено нечто вроде детской площадки с парой деревянных горок, ограда из тщательно подстриженных кустов - уже без листьев, но всё же геометрически аккуратных.

Подняв глаза к небу, Марина увидела бледный месяц восходящей луны. Они с Ириной всегда удивлялись - как это на небе одновременно могут быть и луна, и солнце. Летом в пионерском лагере сестры любили наблюдать, как постепенно ночная чернота заливает небо, звёзды и луна становятся ярче, а розово-золотистый свет уползает вслед за солнцем за горизонт. В пионерском лагере, да… Он назывался "Радуга". И там впервые Марина почувствовала, что близость любимой сестры может быть тягостной…

Это была неразлучная троица: сестрёнки из второго отряда и Лёнька из первого. Он учился в том же классе, что и королевишна Ирина до болезни. А жил на соседней улице. Тогда, летом в пионерском лагере, Маринка первый раз влюбилась. В него - в Лёньку. В высокого, угловатого, загорелого Лёньку с выгоревшими на солнце добела волосами и диковатыми глазами непонятного серого цвета, которые становились темными, когда он злился, и почти прозрачными, когда задумывался. Увы и ах! - Лёнька не сводил глаз с Иринки. А Иринка… это была всё та же принцесса-королевишна - с поднятым кверху носом, насмешливым взглядом и упрямым характером.

Вообще-то в лагере было весело. Марине нравились утренние линейки с поднятием флага и отрядные речёвки, суматошная Спартакиада и весёлое купание в речке по свистку тренера. Нравились страшные истории девчонок перед сном ("…однажды ночью в тумбочке девочка нашла ожерелье из ногтей умершей мачехи…"); подглядывание за вожатыми и воспитателями по ночам, когда те собирались в корпусе младшего отряда, тайком пили водку, слушали магнитофон с записями "Пинк Флойд" и целовались. А как вам, друзья, конкурс инсценированной песни? Конечно же нравился, ещё бы!

Первый отряд исполнял "Алёшу", и в центре сцены стоял Лёнька в солдатской пилотке и плащ-палатке, с деревянным автоматом в руках. С суровым лицом он был такой, такой… мужественный. Девчонки из первого отряда пели: "Стоит над горою Алё-ё-ё-ёша, в Болгарии русский солдат…". И Маринке хотелось плакать, а Ирина говорила: "Смешной какой!" Второй отряд показывал "Бухенвальдский звон" и надо было обнимать на сцене мальчишек, якобы измученных узников, а Маринке это было даже неприятно. Зато Ирина доказывала, что их песня - серьёзнее. И на самом деле, второй отряд победил и получил приз - большой торт со взбитым белковым кремом, который дружно слопали в столовой на полдник. Но Маринке было обидно. Ей так хотелось, чтобы победа досталась Лёньке - Алёше… русскому солдату, павшему в Болгарии.

А по вечерам в клубе на медленный танец Лёнька приглашал Иру. Или вообще ни с кем не танцевал, если она отказывалась или танцевала с другим мальчиком. Но Марина ни разу не решилась пригласить Лёньку на белый танец, хотя Ира каждый раз пихала её в бок: "Иди, пригласи его, чего ты боишься, принцесса-трусиха!" - и хихикала.

Конечно, сёстры по-прежнему любили мечтать и фантазировать, глядя на вечернее небо или прячась в зарослях дикой малины, густо разросшейся вдоль забора, ограждающего пионерский лагерь от остального мира. Там, между кустов, они соорудили шалаш, в который забирались и придумывали свои игры. Девочки почти позабыли о своём Королевстве в то лето.

Однажды в шалаш Ирина привела Лёньку, а тот сказал, что это - штаб, а шалаш - для малышей и девчонок. С тех пор они втроём удирали туда во время тихого часа и Лёнька рассказывал им разные интересные мальчишечьи истории. Марина слушала, затаив дыхание и больше всего ей хотелось, чтобы они были сейчас вдвоём - она и Лёнька. И чтобы он рассказывал всё только для неё, а не для смешливой Ирки, которая слишком гордилась тем, что она девчонка и снисходительно строила Лёньке глазки. Самое главное во всех этих посиделках было - не опоздать к полднику.

- Ты где такие хлебцы купила? На Луне? Ой, а я мимо шла, да не заглянула. И за телефон забыла заплатить.

- Терминал на Луне не работает. Я на почте платила вчера. А тут сунулась, а хлебцы как раз такие, как мама просила - пятизлаковые. Там ещё четырёхзлаковые были, без гречихи, но мама говорит, что те для её кишечника лучше. А в Грызмаге только четырёхзлаковые - вот она и говорит мне, сходи на Луну, может там есть?..

Остановившиеся рядом с сидящей Мариной две женщины поставили набитые сумки на скамейку и, что называется, "зацепились языками". Обычная городская сценка. Тра-ля-ля: о ранней весне, о прошлогодних лесных пожарах, а том, что на Луне опять какая-то сумасшедшая "мазда", прыгая по трамвайным путям, старушку сбила. "Со стороны послушать - бред!" - улыбнулась Маринка. "На Луне". Она уже подзабыла это непривычное иногороднему уху название.

О, Луна! Площадь имени Луначарского… таинственная территория - целая страна, всегда живущая своей сложной, не всегда понятной жизнью. На Луну в начале семидесятых бегали в самый первый в городе универсам, удивляясь тому, что в торговом зале можно ходить с корзинкой и самим выбирать товары. Щупать морковь и картошку, придирчиво разглядывать этикетки на бутылках с вином, чувствуя на себе подозрительный взгляд девушек, "дежурных по залу". Со всего города приезжали поначалу, чтобы лично поглядеть на такое, почти заморское чудо. Работать в универсаме на Луне мечтали все девчонки, которые учились в торговом училище.

Нет, всё-таки какое ёмкое понятие "на Луне"! На Луне назначали свидания взрослые девушки, - непременно у цветочного киоска, чтобы проверить "на жадность" своих ухажёров. На Луне в праздники собирались колонны, дружно топающие потом по проспекту Ленина к горкому КПСС, предварительно в весёлой суматохе разобрав с грузовиков транспаранты и флаги. На Луне топтались ожидающие вечернего сеанса парочки, нырявшие потом в стеклянные хоромы кинотеатра "Космос". На Луне фланировали лучшие модницы района.

Именно на Луне впервые явил себя миру легендарный стильный Баран, гордо облачённый в Настоящие Американские Джинсы "Врангель" (аплодисменты!) - Лёшка Баранов, доводящий до безумия дирекцию родного ПТУ-12. Познавая тайны сварочных работ, Баран одновременно выделялся среди мешковатой массы одинаково синих форменных кителей элегантностью стиля и аристократическим презрением, вызывающе застывшем на горбоносом лице. У Барана почтительно спрашивали совета, как правильно сделать тефлоновые подкладки под комсомольские значки, как вставить половинки застёжки "молния" в раструб клёшей, дабы не обтирались края, - как (и главное - где?!) можно купить заветный батник… словом, Баран был на Луне кем-то намного более значительным, чем более поздние Армани, Гуччо и Кельвин Кляйн в тамошних парижах и нью-йорках. Первым хиппи в городе, конечно же, был Баран… и его стиль а-ля Джон Леннон сводил с ума всех девиц на выданье, и, как естественную оборотную сторону медали, вызывал "гнев и презрение советского народа". Именно так сильно сказано в словах воинской присяги. Баран честно отслужил свои два года в стройбате, откуда привёз корочки электрика пятого разряда и привычку сыпать цитатами из Устава и иных воинских документов.

Жизнь кипела и била через край, выплескиваясь из Луны щедрыми потоками, растекавшимися по городу животворящими струями.

На Луну традиционно прибыли и автобусы, на которых прикатила домой передружившаяся буйная третья смена пионерского лагеря "Радуга".

После пионерлагеря родной двор показался до неприличия маленьким и состарившимся. Дворовые коты лениво возлежали на прогретом солнцем асфальте, презрительно щурясь на загорелых принцесс с исцарапанными коленками. Старушки - сомнений не было, они вечны! - всё также просиживали скамейки у подъезда и осуждающе поглядывали на "бузотёрок из второго подъезда". Всё вокруг было давным-давно и прочно забытым ещё во времена седой древности: три недели назад, когда сёстры вместе с разношёрстными сверстниками высыпали из автобусов и потащили свои чемоданы по отрядным корпусам. Комбинат был достаточно богат, чтобы построить в своё время в сосновом лесу у озера деревянные дачи, в каждую из которых помещалась как раз по два отряда, плюс две игровые комнаты и помещение для пионервожатых и воспитателей.

Теперь, после огромной спальни с её вечно звенящими комарами и пауками-косиножками под потолком, после огромной общей столовой, где стоял гул сотен звонких голосов, после утренней и вечерней общелагерных "линеек" с их подъёмами и спусками флага, после беготни по усыпанными хвоёй и сосновыми шишками узким дорожкам, - словом, после эпохи вольностей и раздолья, даже собственная комната казалась территорией совершенно другой, тесной и забытой планеты! Однако ступить на эту планету тоже было счастьем.

Маринка украдкой прижала к груди любимого медведя, вдохнув забытый, но такой знакомый и неповторимый запах его мордочки. Она провела рукой по книжным полкам, крутанулась на пятке круглом вязаном тряпичном коврике - я дома! Да, судари и сударыни мои, я выросла. Я стала совсем-совсем взрослой и даже пережила муки и горести несчастной любви - но я дома! Я там, где знакомо всё-всё-всё, вплоть до последней шляпки гвоздя, выглядывающей из-под краски оконной рамы. Вот милый и чудесный коврик, так легко скользящий по крашенным доскам пола. Много лет назад, в первом классе, Иринка усаживала Марину на этот цветастый лохматый круг и быстро-быстро раскручивала - тренировала на космонавта. Однажды Маринку стошнило… и королева-мать решительно пресекла "жестокие эксперименты на людях", как пишут в книгах.

- Маринка, что ты там копаешься? Пошли скорее во двор! Там уже все собрались!

Ага! Весь бомонд был уже в сборе, даже Велик-Кипыч из соседнего двора! И, кто бы мог сомневаться, смуглявый Кипыч конечно же был на своём верном велике, как будто так и не слезал с него всё лето. Хотя, как и сёстры, он отбывал третью смену в пионерлагере, но уже в "Звёздочке". Там, по глубокому убеждению сестёр, было не так интересно: и озеро дальше, и дач-корпусов нет. Просто стоят два трехэтажных белого кирпича дома - и всё. Фи! Скучно! Всё равно, что в городе жить. И даже туалеты прямо внутри помещений - вы подумайте только! То ли дело в "Радуге"! Бывает, приспичит ночью… а идти в туалет надо по узенькой тропинке, спотыкаясь в темноте об узловатые и корявые корни сосен, ориентируясь на фонари, горящие над входами "М" и "Ж".

А если гроза, каких немало было в эту смену? А комары? А ночные страхи и ужасы? "Ирка, вставай, я в туалет хочу!" "Ну и иди, дай поспать…" "Ты чего? ОДНОЙ?!" А потом, натерпевшись страха… "Маринка, пошли к озеру? Да не бойся ты, подумаешь, молнии! Пошли, на волны посмотрим!"

И ни с чем не сравнимую, ужасную красоту ночного озера, освещаемого молниями, раздираемого ветром и оглушительным грохотом, походящего на непроглядное чёрное море с кипящими валами. А потом - прибежать обратно в спальню, наспех обтереть ноги кончиком половика, бухнуться в кровать и закутаться с головой… и с бьющимся сердцем вновь и вновь переживать Приключение…

- А мы тут на похоронах были, - с гордостью перебил бурные воспоминания "лагерников" остававшийся дома Марат. - Мы с Валькой из третьего подъезда венок несли!

- На каких похоронах? - удивилась Ирина. - Что ты несёшь, чудовище? Это шутки такие, да?

- Алинку из четвёртого подъезда хоронили, - прошептала Светка из соседнего двора. - Она под грузовик попала…

Её огромные карие глаза сразу же наполнились слезами.

Ужас, ужас, ужас… Алинка, симпатичная смешливая малявка с косичками, была похоронена неделю назад в закрытом гробу. Вот почему отец в ответ на трескотню сестёр и поминутные вопросы "А что здесь новенького?" как-то виновато прятал глаза и так ничего толком и не сказал. Именно он первым подбежал к маленькому тельцу, разорванному и перекрученному огромным пыльным колесом. Выскочивший пожилой шофёр затрясся и грохнулся на окровавленный асфальт - сердце. Панелевоз щёлкал и потрескивал остывающим двигателем, где-то уже заполошно визжала женщина, а из окна второго этажа дядя Володя, высунувшись по пояс, кричал:

- Петро, слышь, Петро, я сейчас… бегу уже! Я "скорую" вызвал! Подожди, сейчас я!

- Одеяло возьми, - прошептал отец. А ему показалось, что он кричал. - Ну, что глазеете? - рявкнул он, обернувшись. Трясущимися руками снял пиджак и прикрыл маленькую Алинку, так не вовремя выскочившую на дорогу за бумажным самолётиком. Серая ткань стремительно наливалась тёмными, кажущимися жирными пятнами.

Прибежавшего Марата вырвало ещё на газоне. Дядя Володя, блестя мокрой лысой головой, топтался рядом, пытаясь закурить. Спички ломались у него в руках и он, бессмысленно поглядев на них, запихивал бесполезные обломки в коробок. Отец закрыл глаза и сердито сказал:

- Детей уведи… слышь, Володя? Сейчас "скорая" приедет… и это… видишь, мужику плохо. Да помогите же ему кто-нибудь! - он открыл глаза и поправил рукав пиджака, прикрывая высунувшуюся маленькую руку с крепко зажатым в кулачке самолётиком.

Марина вздрогнула - грохот и ругань отвлекли её от девичьих воспоминаний. Оказывается, через дорогу раскрылись ворота в полуподвальный въезд в магазин, возле которого остановилась "газель" груженая пластиковыми упаковками с "Кока-колой" и "Спрайтом". Один из рабочих уронил упаковку, та лопнула и двухлитровые "соски" покатились по асфальту в разные стороны.

"А ведь это в Грызмаг воду привезли, - подумала Марина. - Надо зайти, купить бутылку домой. И хлеба заодно". Но продолжала сидеть на скамейке, заворожено наблюдая за суетящимися грузчиками. Звуки улицы стали глуше, как будто утонули в ватном воздухе. В сиреневом закатном свете улицы замелькали зеленоватые блики. Марине показалось, что ядовито-зелёный свет льётся из щелей зарешеченных подвальных окон магазина, стелется по земле, вытекая из распахнутых складских ворот. Это было неприятно и у Марины заныло под ложечкой. Она почувствовала то беспомощное состояние, которое охватывало её в детстве, когда вдруг случалась беда, а Иринки не было рядом. Тогда Маринка ощущала физически, как будто часть её детского сердца потерялась где-то - то ли в чащах волшебного леса, то ли в дебрях коридоров Королевского замка, то ли в подвалах Грызмага. И неизвестно кому именно из принцесс нужна помощь - то ли старшей, то ли младшей.

"Ира, я иду!", - прошептала Марина, поднимаясь со скамейки. Она шла сквозь вязкую пелену времени вдоль по улице. Слева от неё жил своей жизнью город детства, который она совсем забыла за много лет и только сейчас начала вспоминать заново. Справа в зеленоватой дымке колыхалась стена здания, из-под которого сочилось… глумливое зло, похохатывая и шелестя странными всхлипами. "Ты зззачем здессссь? Проччччь, принцесссса, проччччь!" - звуки казались осязаемыми и цеплялись за ноги, обутые в сапоги… нет, в сапожки со звонкими шпорами. А кинжал принцесса Маринка забыла где-то. Наверное, в гостиной у Кота, возле старинного кресла… или на каминной полке. Да нет, она не принцесса - она королевишна Марина. Молодая, красивая, гордая. В бархатном платье и атласных туфельках. Она торопится в Тронный зал, где её уже ждут мудрый Король-Отец, суровая Королева-Богиня и Королевишна-Ирина. Скоро начнётся их первый самый настоящий бал, а Марина опаздывает. Как нехорошо - в этой противной зелени вязнут туфельки и пачкается подол платья. Надо успеть. Успеть вернуться домой, привести себя в порядок. Нельзя подводить маму и папу. Ирина расстроится… "Домой, домой, домой", - стучало в висках. Марина прибавила шагу. Рядом промчался мрачный алмасты тяжело раскорячившийся на огромном фыркающем коне…

Марина, споткнувшись, пришла в себя. Оказывается, она почти бежала по улице. Мимо, с ужасным рёвом промелькнул мощный "харлей". Марина успела заметить чёрную бандану и кожаную куртку мотоциклиста. "Здоровый какой! - подумала она. - Что это со мной?" Марина остановилась у старого кривого тополя, коснулась рукой его жёсткой, потрескавшейся коры. "Холодный!" И почувствовала, что замёрзла.

- Домой! - сказал вслух. И свернула во двор к родному подъезду.

В старой уютной квартире Марина, отогревшись горячим чаем, задремала на диване, в обнимку с плюшевым мишкой, пахнувшим пылью и древними мамиными духами "Красная Москва". Её разбудил звонок в дверь.

Глава 13. О визите Рудольфа Карловича и о том, как Марина находит дверь в детство

Марина посмотрела в дверной глазок - незнакомый мужчина, немолодой. Вот и всё, что видно. А какие ещё подробности можно увидеть в древний мутный окуляр, ввинченный в деревянную входную дверь? Вздохнув, она повернула задвижку замка.

Действительно, на пороге стоял мужчина лет шестидесяти. Среднего роста, средней упитанности, густые волосы с проседью, аккуратно подстриженные усы и бородка, гладко выбритые скулы. Костюм из добротной ткани, явно сшитый на заказ; галстук. Интеллигентный такой дядечка, чем-то на постаревшего де Тревиля похож, каким его Дюма описывал..

- Марина Петровна? - Незнакомец церемонно склонил голову в полупоклоне. - Позвольте представиться: Рудольф Карлович. Мы с вашей сестрой были…в какой-то степени коллеги… до некоторых пор.

- Я в курсе, - довольно сухо ответила Марина, всё же распахивая дверь пошире. - Проходите. Чем обязана столь позднему визиту?

"Надо же, выражения-то какие напыщенные! - подумала она. - Так теперь, наверное, только Кот изъясняется, особенно, когда чем-то аристократически недоволен".

Рудольф Карлович неспешно вытер ноги о коврик у порога, задумчиво посмотрел на свои безукоризненно вычищенные туфли и сделал пару шагов по направлению к комнате. Марина подавила вылезший совершенно некстати инстинктивный порыв рачительной домохозяйки. Как такой пожилой джентльмен разуваться будет? И что ему предложить - старые, чуть ли не отцовские ещё шлёпанцы?

- Просто так, решил вот зайти, познакомиться в неофициальной, так сказать, обстановке. Вы не против?

Марина, сделав рукой пригласительный жест, заперла дверь в квартиру. "Он похож на шнауцера. Да, на старого такого, грустного шнауцера, масти "перец с солью". Породистого и ухоженного, но всё равно - грустного".

- Чай, кофе? К сожалению, ничего более занимательного предложить к столу не могу. Я ещё не совсем обжилась здесь…

- Не беспокойтесь, Марина Петровна. Чашечка кофе вполне устроит старика. И вас не обременит излишними хлопотами.

- Тогда располагайтесь, а я отлучусь на пару минут, - Марина вышла на кухню.

"Кокетничает, - подумала она.- Ишь ты, "старик"! Он вовсе не старый, прикидывается просто. Зачем пришёл, интересно? Просто познакомиться - чушь собачья! Что-то хочет разнюхать, хитрый рыжий Карла". Она нарочито громко стучала чашками и брякала кофеваркой, - пусть гость понимает, что она не прислушивается к тому, чем он там занят. На мгновение в её голове проявилась яркая и абсолютно дурацкая картинка - Рудольф Карлович, хищно скалясь, торопливо выстукивает стены в поисках только ему и ведомого тайника. Вслед за этой картинкой, как из безумного комикса вывалился ворох других - от тайного впускания в дом доверчивой дамочкой небритых грабителей, до превращения гостя в вампира. Вампир подозрительно смахивал на графа Дракулу - плащ с пламенеющей изнанкой, прилизанные жидкие волосы и блестящие от слюны клыки.

Марина невольно взглянула на стену, где на крючках красовался набор кухонных ножей. Эти ножи когда-то подарили Ирине на работе - ещё на комбинате в цехе отковывали - по сию пору, как бритва. Но тут, наконец, по квартире поплыл аромат свежесваренного кофе. Наполнив две чашечки, Марина поставила их на поднос рядом с сахарницей и вазочкой с маленькими печенюшками, упрямо прошептала: "Принцессы ничего не боятся!" - и гордо понесла в комнату, стараясь держать спину прямо.

Гость, совсем не страшный, стоял возле серванта, заложив руки за спину, и с интересом разглядывал книги на полке за стеклом.

- Мне кажется, что книжек у Ирины Петровны имелось, всё-таки, поболее, - Рудольф не отрывал взгляд от старых, потрёпанных корешков. - Правда и было-то это давно. Вы знаете, я гостил пару раз в этом доме, когда мы только затевали общее дело. Думаю, Ирина Петровна вряд ли вам рассказывала об этих визитах ввиду незначительности события.

- Сестра перевела большую часть родительской библиотеки в электронный вид и хранила на дисках, - ответила Марина, тактично умолчав о "незначительности". Если уж на то пошло, то Ирина действительно не упоминала о каких-то подробностях своей деловой жизни. - Сейчас, знаете ли, почти все издания можно в Интернете скачать. Оставила только самые любимые, приобретённые ещё мамой и папой. А всё остальное просто отдала в городскую библиотеку.

- Да, да, да… до некоторых пор библиотеки ещё принимали книги в дар. А сейчас и это никому не нужно, - Карла задумчиво смешно почмокал губами и почесал правую бровь. - Любимые оставила, говорите? Ну да… о, темпора, о, морес. Впрочем, - спохватился он, - Ирина Петровна всегда обладала тонким и изысканным вкусом. Это видно и по сохранившейся части её библиотеки.

Марина и Рудольф Карлович прихлёбывали кофе. Гость брал из вазочки печенье и окунал его в чашечку, потом быстро откусывал промокший краешек и запивал глотком напитка. Получалось это у него очень уютно, по-домашнему. Но молчание, тем не менее, становилось тягостным. Марина поставила свою чашку на столик и негромко покашляла. Гость, словно очнувшись, с видимым сожалением прервал увлекательное кофепитие. "Сидел бы дома и лакомился в своё удовольствие!" - подавляя невольное раздражение, невольно подумала Марина.

- Ну, а как вы устроились здесь на новом месте, Марина Петровна? - чуть дребезжащим голосом спросил Карла.

- А что мне устраиваться? Я же здесь выросла, в этой самой квартире. Вместе с Ириной, с родителями. Здесь и детство прошло, и юность. Так что я дома, - Марина специально не задавала никаких вопросов, надеясь, что гость сам объяснит причину своего визита.

- Ну да, ну да, - Рудольф покивал головой. Внезапно резко встал. Слишком резко для показной манеры пожилого, умудрённого опытом человека. - Это портрет Ирочки! - Он подошел к компьютерному столу.

Марина как раз вчера переставила к компьютеру портрет сестры в рамке, убрав с него траурную ленточку. Ирина с фотографии смотрела строго, только в уголках рта таилась улыбка. Сестра была очень красивая на этом снимке, сделанном за пару лет до её смерти.

- А у меня не осталось даже фотографии Ирины. Ничего не осталось на память… вот только… - Рудольф Карлович напоследок грустно прикоснулся к рамке и сунул руку во внутренний карман пиджака.

"Омега" у тебя осталась, - подумала про себя Марина, - жирный кусок от вашего "общего" дела".

Но вслух она этого не сказала. Карла тем временем достал светлый прямоугольник.

- Посмотрите: похожа, правда?

Марина подошла ближе и посмотрела на фотографию, не беря её в руки. Молодая женщина тускло смотрела с чёрно-белой фотографии. Странно бледная, как будто замёрзшая, с тёмными глазами загнанного маленького зверька. Но, в самом деле, чем-то похожая на Ирину. Ирину безмерно уставшую, никогда не бывшую смелой и гордой принцессой.

- Да, есть что-то общее, - Марина деликатно кивнула головой.

- Это моя супруга, Лизонька, - с трогательной нежностью в голосе пояснил Рудольф Карлович.

"Вообще-то мне это совсем не интересно, - невольно подумала Марина, не зная, что ответить, удивленная этой внезапной нежностью гостя. - Боже мой, не хватало ещё, чтобы он заплакал!"

- Впрочем, я вас задерживаю. Отвлекаю от дел по устройству быта и прочее, - Рудольф внезапно засуетился. - Пойду, пожалуй. Спасибо за кофе, приятно было познакомиться.

Он быстренько переместился из комнаты в коридор. Марина пожала плечами и вышла следом проводить странного Карлу.

И уже на пороге, зачем-то опять вытирая подошвы о коврик, он пробормотал:

- Мне сказали, что мой партнер, Эдуард, вёл себя… э-э-э… несколько некорректно. Вы уж извините его - молодость, понимаете ли, неразумная поспешность, отсутствие должного воспитания, присущая современной молодёжи. Ну да, такие вот дела. Всего хорошего!

Марина молча открыла дверь, по-прежнему не зная что сказать и только неопределенно кивая головой. Гость вышел на площадку и начал медленно спускаться по лестнице, чуть сутуля спину.

- Рудольф Карлович! - окликнула его Марина. - До свидания.

Карла обернулся и первый раз за всё время посмотрел Марине в глаза. Выражение его взгляда Марина так и не поняла.

- Да, да. До свидания, ещё увидимся, Марина Петровна, - и, отвернувшись, он продолжил спуск по лестнице.

"Точно - шнауцер, - подумала Марина, аккуратно захлопывая дверь. - Чего же он всё-таки приходил?"

По-прежнему недоумевая и испытывая смутное, необъяснимое беспокойство, она вернулась в комнату. В чашке Карлы на дне подсыхали размокшие крошки от печенья. Марина выпила свой кофе лишь наполовину. Машинально переставляя на поднос посуду, она неловко наклонила чашку и часть напитка плеснулась через край. Марина не успела даже охнуть, лишь только взглянула на темную жидкость, повисшую между фарфоровым краем и поверхностью столика, как в очень замедленном кино, и вдруг темно-коричневый кофейный "язык" изогнулся самым невероятным образом и снова ловко нырнул обратно. Марина осторожно поставила чашку обратно на стол, выпрямилась и ошеломлённо подумала: "Это я сделала?"

"Хи-хи-хи…" - послышался девчоночий смех из спальни. И словно чья-то тень мелькнула рядом - боковым зрением Марина углядела пушистый полосатый хвост. Сомнамбулой Марина прошла в спальню - бывшую детскую. Она улыбалась, не отдавая себе отчета в этом. Руки её теребили поясок халата. В ушах стоял тихий звон шпор, побрякивающих в такт неторопливым шагам.

Игрушки чинно сидели на кресле и внимательно смотрели на повзрослевшую, почти неузнаваемую хозяйку. Ходики с котом-звездочётом тихо отсчитывали: "Тик-так! Тик-так!"

Опять показалось, что из кладовки доносится возня и приглушённое хихиканье. Марина открыла дверь. С правой стороны ряды длинных полок, на одной из которых стояла коробка с игрушками. Слева - перекладина, на которой всегда висели вешалки-плечики с "несезонной", как говорила мама, "одёжкой", аккуратно укутанной в холщовые чехлы. Под висящей одеждой оставалось прилично свободного пространства. И сёстры, сдвинув в сторону коробки с обувью, прятались между пахнущими нафталином и лавандой чехлами и глухой стеной, оклеенной кусками обоев оставшихся после ремонта.

Там было так уютно шушукаться о девчачьих секретах, вот только мама ругалась, что когда-нибудь девчонки обрушат вешалки себе на головы. А папа усмехался и называл кладовку "темной девичьей светёлкой".

Марина решительно сдвинула в сторону шубу сестры и старый пуховик. Стена за вешалкой и в этот раз была оклеена двумя разномастными полосами. Только обои были дорогие - одна полоса, как стены спальни, другая - из коридорных остатков (Ирина не нарушала "семейных традиций"). Нерешительно проведя ладонью по ровной поверхности стены, Марина вдруг подцепила отошедший уголок и резко дёрнула. Отчаянно царапая ногтями она отдирала дорогие обои, под которыми обнажались очень старые, совсем дешёвые бумажные, намертво приклеенные клеем "бустилат" ещё неведомо когда. Очистив стену больше, чем на половину, Марина увидела криво нарисованные очертания двери с изображением дверной ручки в виде перекошенного кольца и колокольчиком-звонком. Марина вспомнила, как они с Иринкой утащили у папы из стола флакон с тушью и плакатные перья, которыми он иногда правил чертежи. Одно - самое широкое перо - понравилось сёстрам. И девчонки нарисовали им эту самую дверь и ручку. Перьями потоньше Ирина как раз собралась украшать таинственный вход, но успела только нарисовать колокольчик, когда король-отец заметил пропажу. Сёстрам тогда сильно попало за "художества". Не потому, что они испортили стену в кладовке, а потому что плакатные перья были в страшном дефиците, а от малевания по стенке оказались безнадёжно испорченными.

Тушь, конечно, сильно поблекла, но вполне сохранилась под слоем обоев. Марина молча стояла у двери в их с Иринкой детство, а потом ткнулась лбом в холодную стенку и впервые с тех пор, как приехала, заплакала.

Глава 14. О Пушистиках, Секретиках и печальном Тронном зале

Марина крепко спала, и во сне ей снилось, будто кто-то бегал под кроватью, попискивая и шебуршась, словно стайка разыгравшихся не в меру котят. Принцесса открыла глаза, не удивляясь тому, что солнце уже светит прямо в огромное стрельчатое окно. Откинув пуховое одеяло с вышитым на пододеяльнике золотым вензелем "М", она опустила босые ноги на паркет, нашаривая тапочки. Ну, конечно, тапочек был только один!

- О, великие боги! - воскликнула Маринка, стараясь придать голосу строгость. - Злодеи опять похитили священный и неприкосновенный тапок принцессы!

Под кроватью мгновенно воцарилась тишина. Потом тонкий голосок неуверенно протянул:

- Мы игра-а-али…

- Тогда выходите по одному иначе мы будем стрелять!

Под кроватью хихикнули. Там определённо не поверили таким ужасным словам. Послышалась возня и хитрый голосок пропищал:

- Сами к нам идите!

- И приду! - грозно сказала Маринка и нырнула под свисавшие с края кровати простыни.

Ну, конечно же! Вся озорная банда пушистиков набросилась на неё во главе с хохочущей Алиной. Малышка Алина нисколечко не изменилась за те долгие годы, которые принцесса Маринка не видела её. Всё тоже голубое платье с рюшечками, кудрявые белокурые локоны, октябрятский значок старшего брата, приколотый вверх ногами - так удобнее было любоваться странной мордашкой маленького "дедушки Ленина", огромные любопытные глаза и босые ножки, конечно же, опять забрызганные грязью огромной тёплой лужи у подъезда.

- Маринка! - вопила Алина. - Кок-ше-лёк или жизнь!

- Кошелёк или жизнь, растрёпище! - ответила Маринка, хохоча под тяжестью навалившихся пушистиков…

Новостей у банды накопилось много. Лёжа под кроватью на тёплом пыльном паркете, Маринка слушала, улыбаясь, о том, как во двор сегодня приезжал огромный тяжёлый и страшный э-к-с-к-а-в-а-т-о-р, но ничего не стал раскапывать, потому что, наверное, пожалел дворовые тополя. Какие-то дядьки долго спорили у дышащего жаром железного чудовища, а потом другой дяденька залез в кабину э-к-с-к-а-в-а-т-о-р-а (со стёклами! как в кукольном домике!) и невероятно страшная машина уползла через дорогу в другой дом, куда Алине бегать нельзя, потому что бегать Через Дорогу мама запрещает.

Пушистики многозначительно кивали головами. О, дорога! Это огромная и волнующе широкая асфальтовая, горбатая земля, раскинувшаяся до самого неба… и по ней несутся апокалиптические грузовики и панелевозы, содрогая мир, заставляя пыльные тополя ронять горячую от летнего солнца листву…

"Тик-так!" - внезапно прозвучало где-то далеко-далеко. Тик-так! Да-да! Огромный панелевоз жарким летним днём отправил Алину куда-то в страну Грызмага… и две отважных сестры плакали, вернувшись из пионерлагеря и внезапно узнав от словоохотливого соседского мальчишки, что маленькая девочка из третьего подъезда больше никогда не выйдет во двор, волоча за ногу любимую плюшевую обезьянку. Она бежала через дорогу… и её похоронили в закрытом гробу. И сёстры пытались спасти маленькую Алину…

… и было холодно, жутко холодно там, в горах Грызмага… и им пришлось идти босиком по битому стеклу…

Спящая Марина застонала, перевернувшись на другой бок, - лучше не думать сейчас об этом. Но во сне ей странно хотелось вспомнить… и ничего не всплыло в памяти. Алина жила здесь, в стране пушистиков - вот что было сейчас, и что было давно. "И так должно быть всегда", - еле слышно прошелестел откуда-то из глубин сна голос Ирины…

- …а мы делаем секретики! - торжествующе выпалила Алина. - Нам Ирина помогала делать секретики! Пойдём скорее, я тебе покажу!

Секретики… любимое девчачье занятие летом, когда день ещё не перевалил за вторую половину и глупые дворовые мальчишки не вернулись с рыбалки. С самого утра и до обеда, а то и позже, девочкам во дворе принадлежали и качели, и карусель, и вся-вся хоккейная коробка, где можно было в светлых пыльных камешках покрытия найти сверкающие крупинки и кристаллики золота. Папа сказал, что этот минерал называется "пирит", а не золото… но он так ярко горел на солнце, что никто из мальчишек и девчонок не сомневался - покрытие внутри хоккейной коробки и есть та самая настоящая золотоносная порода, по ошибке взрослых, высыпанная у них во дворе! Недаром, упав, ты обдирал себе и коленки, и спину, и живот…

- Пойдём скорее, Мариночка, пойдём! - тянула её за руку Алина. И Маринка смутно удивилась тому, что рука у неё теперь опять тонкая и загорелая, как у прежней, незамужней и быстроногой девочки девяти лет от роду…

Ох уж эти секретики! Вы делаете их пять, восемь, десять штук… а через две недели никак не можете найти! Если, конечно, вы не сделали их в местах обычных, исковыренных любопытными пальцами как минимум трёх поколений жителей вашего дома. Но стоит вам найти где-то удачный тайничок для секретика за пределами двора, так у вас обязательно отшибёт память, когда вы позже начинаете это самое место искать! Так и пропадали навсегда (?) бесхитростные фантики и "золотинки" от конфет, бережно укрытые за кусочками стекла… зелёными, коричневыми и простыми, прозрачными, - и самая большая редкость, - синими бутылочными стёклышками. Наташка из 12-й квартиры как-то специально разбила синюю бутылку, в которой стояли цветы, и получила выволочку от своей мамы. А мальчишка Борька однажды вытащил в мусорном ведре разбитую хрустальную вазу - огромное и сверкающее сокровище - навеки завоевав девчачьи (да и мальчишеские) сердца. Осколки были толстыми и тяжёлыми… их жаль было закапывать под секретики. Девчонки благоговейно растащили все по домам, - жаль, что противным мальчишкам достались самые большие куски. Им-то зачем? "Телескоп делать будем", - убежденно сказал третьеклассник Генка.

- У меня в секретиках - тайна! - торжественно сказала Алина и пушистики вокруг возбуждённо загалдели. - От королевы Ирины тайна там важная запрятана!

Сердце Маринки подкатило к самому горлу. Какая-то её часть, сохранившаяся от взрослой и давно уже забывшей о секретиках женщины, заплакала… горько и еле слышно. Но принцесса Марина, девяти лет от роду, только что выскочившая через короткий секретный проход в стене замка прямо из спальни к речному берегу, счастливо улыбнулась - ага! - начинается приключение, придуманное неугомонной королевой Ириной.

На заросшем травой склоне они почти сразу нашли кустистую кочку травы-сердитки. Как всегда, сердитка при виде их, растопырила стебли с острыми, как обломки бритв, листочками. Алина сходу плюхнулась на живот перед кочкой и быстро проговорила:

- Сердиточка, не ругайся, девочкам и мальчикам открывайся!

- Кто хочет секретик узнать? - мрачно пискнула сердитка. - Тот, кто зарывал или тот, кто секрет нечестно узнал?

- Мы с королевой Ириной вдвоём секретик зарывали! - радостно сказала Алина и торжествующе посмотрела на присевшую рядом Марину. Листики растения подобрались и корни, зашевелившись, приоткрыли крохотный пятачок рыжей земли.

Алина аккуратно расчистила пальчиком небольшое окошко алого стекла.

- Теперь смотри сама, - важно сказала она. - Это твой секретик. Королева Ирина для тебя делала! А мы побежали с пушистиками на берег. Купаться! - и вся орава с хохотом и писком покатилась вниз, туда, где у старой пристани уже махали лапками лягушата-матросы, стоящие на палубе маленького весёлого кораблика.

- Ты к нам ещё приходи, принцесса! - на бегу крикнула Алина и радостно засмеялась, ведь на пристани её любимец, старый Моряк-С-Печки-Бряк уже выкатил на потемневшие от воды и солнца доски тележку, полную мороженого… пломбира в вафельных стаканчиках… за девятнадцать копеек. Единственного мороженого, которым мама Алины когда-то угощала её по воскресеньям.

Смотреть в секретики всегда немного страшно. Небольшая, выстланная конфетной "золотинкой" пещерка, кажется много больше, чем есть. Всего-то - ямка, в которой сложена причудливым образом драгоценность - фантик от "Мишки на Севере". Можно увидеть мерцающие обёртки от "Маски" - самых новогодних конфет в мире. А однажды в секретике лежала огромная сине-зелёная пуговица, полупрозрачная, как леденец, который так и хотелось разгрызть, ведь в его глубине смутно виднелся тёмный шарик чего-то загадочного.

Всё это девчачье сокровище само по себе было не так уж и интересно, но оно таилось в земле… где тихо и медленно растут упрямые корни, где важно роют свои ходы розовые дождевые черви, где лежат до поры до времени черепки от битых горшков исчезнувших царств. Ирина уверяла, что если хорошо поискать, то можно найти камни с иероглифами Древнего Египта, как в папиной книге… и только пару лет спустя для них обеих Египет наконец-то нашёл своё место на глобусе. Увы, оказалось, что река Нил была очень и очень далека. И девчонки перестали с замиранием стоять у стройки, надеясь, что бульдозер или экскаватор вот-вот выворотят из земли красивую белую, мраморную, или жёлтую, из песчаника, статую, которую потом покажут по телевизору в новостях, а учёные отвезут в Главный Музей СССР.

Слыша, как внизу, на берегу, команда пушистиков во главе с Алиной грузится на кораблик, а важные лягушата пронзительно свистят и отдают залихватские команды (лево руля! право руля! тысяча чертей!) Маринка смотрела в глубину секретика, лежа на животе и загородив ладонями глаза от яркого дневного света. Пахло землёй и травой.

- Ну, что ты там застыла? - спросила трава-сердитка. - Давай, иди поскорей, а то у меня корни сохнут!

Марина хотела спросить, куда ей, собственно, идти, как мягкая невидимая сила стиснула её и плавно потащила к алому стеклу…

…в алом сводчатом зале Кот молча взял её под руку.

- Пойдёмте, принцесса, - сказал он. - Нам далеко идти.

Позднее, пытаясь вспомнить, Марина могла бы рассказать только то, что было темно. Но не той, пугающей любого человека темнотой, в которой всегда может затаиться что-то страшное, а мягким и совсем не опасным сумраком сна, когда вам снится вечер и тишина. Даже цокающие подковки каблуков Кота, казалось, совершенно утратили способность звенеть по каменным плитам. Проплывали стены, завешенные смутно виднеющимися тяжелыми гобеленами, изредка пылали факелы и чёрные чаши треножных светильников. Где-то над головой колыхались не то знамена, не то золотые богатые занавеси.

Ей казалось, что они идут уже очень долго… а может быть и целую вечность, в которой вся её жизнь, включая и детство, и юность, и долгое взрослое бытие были включены кратким светлым мигом, а истинная её бессмертная жизнь - всего лишь торопливый и неустанный путь в бесконечном коридоре.

Но вот они вошли в зал, где сотни стоящих вдоль стен рыцарей в чёрных доспехах подняли огромные двуручные мечи, приветствуя принцессу, и с лязгом опустили их. Огромные, окованные воронёной сталью ворота отворились с едва слышным скрипом и Марина увидела притушенный свет хрусталя и золота…

В тронном зале, как и много лет назад, спали на своих высоких тронах королева богиня-мать и король-отец. Их лица не были бледными. Однако их сон был настолько глубок, что докричаться, доплакаться до них было невозможно. Марина знала это. Она помнила, как они сидели на ступеньках - две обнявшихся зарёванных девушки - живые среди мёртвых и величественных обитателей торжественного и мрачного зала. Она помнила, как поцеловала отца и мать, и как чуть заметная улыбка появилась на их губах…

И теперь два трона, чуть меньше, стояли в золотом и сиреневом сумраке, и на ступенях одного из них, где спала спокойная и торжественная Ирина, сидел рыцарь в чёрных доспехах, опустив голову на руки.

- Королева спит, - тихо сказал Кот, снимая шляпу. - Я подожду вас неподалёку. Вы можете выразить свою скорбь, - и он отступил куда-то вбок, сразу же затерявшись в бесчисленных колоннах и нишах.

Марина стояла, чувствуя себя взрослой - да она и стала такой, какой была последние годы. Что ей было делать? Все слёзы были выплаканы, все слова сказаны… остались только эти люди на тронах, когда-то бывшие для неё всем. Всем тем, на чём стоял мир, кто поддерживал небесный свод, чтобы она могла вести под ним свою милую кукольную жизнь, в которой были и минуты счастья, и горя, и великие взлёты и мучительные падения…

Что она могла сказать этим спящим? Зачем она пришла сюда, где нет времени и каждая пылинка застыла в твёрдом воздухе на века, - где единственным напоминанием о счастье и тепле земного существования является лишь тихое дыхание спящих?

Внезапно ей захотелось закричать и она сунула в рот кулак, больно укусив дрожавшие пальцы.

- Милый Кот, - справившись с собой, - тихо прошептала она. - Ты слышишь меня?

- Да моя принцесса, - он уже стоял рядом.

- Почему я не вижу других?

- Здесь те, кто всего нужнее вам, принцесса. Хотите, я помогу вам подняться по ступеням?

- Нет… но будь рядом, хорошо?

Она погладила по тёплой руке отца, капнув на неё слезами. Присела у ног матери и долго смотрела в знакомое властное лицо, смягченное смертью-сном. Оставалось самое трудное. С уходом папы и мамы она смирилась, - видит Бог, смирилась! Она ходила в церковь, покупая свечи и подолгу стоя перед иконостасом, чувствуя, как к ней почти возвращается ощущение того, что она вновь стоит в тронном зале перед спящими родителями. Она регулярно ездила на их могилы вместе с сыном и мужем… что со временем как-то странно стало напоминать загородный пикник…

Но Ирина… Ирка-королевишна, как прозвала она сестру в глубоком детстве… гордая и статная… её она видела впервые с той поры, как зимним пронзительно-холодным днём в последний раз погладила по ледяной щеке и закрыла лицо белой тканью с отделанными кружевом краями. Потом на гроб положили крышку и защёлкнули никелированные замки, будто навсегда закрывая в футляре нежную, но сильную скрипку.

Марина встала и, поправив королеве-матери локон, выбившийся из-под короны, побрела к трону сестры. Ей казалось, что она вдруг стала старухой.

- Ну, здравствуй, королева Ирина, - сказала она и вдруг разревелась. Она обнимала Ирину, чувствуя, как её ресницы дрожат, щекоча ей щёку. Воспоминания безжалостно крутили и выворачивали её, как тряпичную куклу… Ирина… Ирка-королевишна… сестра… друг.

Внезапно она вспомнила, как они в школьной библиотеке вдвоём читали "Айвенго" и дружно шмыгали носами, чтобы не заплакать над судьбой прекрасной и гордой еврейки Ревекки, и считая, что Айвенго должен был бросить глупую курицу леди Ровену и уплыть с Ревеккой в дальние страны.

А потом, спустя годы, пришло время, когда в жизни Ирины появился Рыцарь Маренго…

- Рыцарь, - сказала она дрогнувшим голосом, - друг мой, вы слышите меня? Или вы тоже навеки уснули у ног моей сестры?

- Нет, - глухо ответил он. - Моя королева спит и сердце моё перестало биться. Спасибо вам, милая принцесса! Уходите туда, где солнце велит жить и радоваться, а мы пребудем здесь, пока не настанет окончание времён.

- Рыцарь… - сказала она и остановилась. Закончить фразу было нечем.

- Принцесса, - тихо прошептал Кот, - вам нужно взять меч.

Меч был воткнут в камень плит у самого трона Ирины. О, Маринка сразу вспомнила его - с ухватистой, так и ложащейся в ладонь рукоятью, со смертельно острым клинком и мерцающей вязью латинских слов у самой гарды. Не отдавая себе отчета, Марина вдруг выпрямилась, не утирая слёз и властно сказала:

- Встань, Рыцарь Маренго, и вручи мне меч, как когда-то моей сестре-королеве!

Несколько долгих секунд ей казалось, что ничего не произойдёт, но только зазвеневшая где-то далеко серебряная струна, казалось, пропела ей о том, что…

Медленно поднялся Рыцарь, распрямив могучие плечи. Он поднялся по ступеням и с томительным скрежетом вытянул меч из камня. Повернувшись к Марине, он поклонился и протянул ей тяжёлый дар - символ могущества и власти двух сестёр.

- Примите этот меч, светлая леди, - глухо сказал он. - Да послужит он посрамлению зла и торжеству справедливости!

Рядом едва слышно вздохнули усопшие и Марина, которая чувствовала гордость и любовь, горе и радость, слабость и силу, слившиеся в одно - приняла меч. Слёзы высыхали на её щеках.

- Я буду достойна тех, кто спит, - звонко сказала она, нарушив торжественную тишину сумрачного зала. - Я буду достойна!

- Слава королевам-сёстрам! - мрачно воскликнул Кот… и по всему залу пронёсся звук встающих на одно колено рыцарей, склоняющих шлемы с пышными плюмажами. Колыхнулись знамёна, пронёсся холодный ветер, на мгновение развеяв траурную тишину, дрогнули губы спящей Ирины…

Так наконец-то вернулась принцесса Марина в Королевство Двух Сестёр.