Отдохнуть после двухчасового полета из Энск в Клены Воробьеву не повезло. Как только он приехал с аэродрома у отель, умылся и собирался поужинать, как в дверь постучали.

– Прошу!

Вошел высокий, пожилой, с седыми висками человек. Представился:

– Грицай.

– Товарищ полковник! – Улыбнулся Воробьев, протягивая руку. – Да мы же уже встречались с вами. На Ровенщине. Вы командовали диверсионной группой, а я приезжал к вам связным от партизан.

Грицай пристально посмотрел на Воробьева.

– Теперь припоминаю. Вас трудно узнать, вы так изменились. Куда собрались? – Неожиданно спросил Грицай.

– Перекусить с дороги. Но если …

– Поехали ко мне. Там и поужинаем, и поговорим. Хочу ознакомить вас с делом и предложить на завтра совместную операцию.

Когда Грицай и Воробьев вошли в кабинет, на маленьком лакированном столике, покрытом белой салфеткой, уже были поставлены тарелки с нехитрыми яствами вийськторгивськои столовой. Телефонные аппараты, снятые со столика, стояли тут же, рядом, на полу.

– В ресторане вас накормили бы лучше, но зато сего там не дали бы, – Грицай пошарил в тумбе письменного стола, достал бутылку, торжественно поставил на стол …

– Ого! Армянский марочный, – похвалил Воробьев. – С довоенного времени такого коньяка не пробовал.

– Я тоже. Вчера приятель прислал. Может, и вы его знали. Мартиросян Степа, у меня в группе сержантом был.

– Не помню.

Когда поужинали, Грицай убрал тарелки на подоконник, поставил на место телефоны и сказал:

– Я ознакомился с копиями ваших рапортов. Скажите, найден большой чемодан Блэквуда?

– Нет, – ответил Воробьев. – Меня это тоже очень беспокоит. Похоже, что у него есть еще один союзник, о котором мы ничего не знаем, ему он отдал чемодан, когда сидел в яме.

– А может спрятал – закопал под полом или в другом месте? – Выразил сомнение Грицай.

– Мы обыскали и подвал, и флигель, и двор, – ответил Воробьев.

– Обыскали? А как новый отшельник, не прогневался?

– Его дела плохи. Он в психиатрической больнице. Религиозное помешательство на нервной почве. В Ситника фашисты зверски убили всю семью.

– Какая подлость – воспользоваться горя человека, хладнокровно доводить ее до сумасшествия, чтобы выманить деньги. По молитвенным домом следите? – Спросил полковник.

– Весь время … По квартирами Силаева и Капров тоже. Я собирался приехать на прошлой неделе, но именно поэтому пришлось задержаться.

– Ясно … Ну, а здесь положение такое … – Грицай помолчал, то обдумывая.

– Скажите, – перебил его мысли Воробьев, – почему вы так поздно взялись за дело? Ведь уже столько времени прошло, как погиб Пшеминський …

– Немецкий ефрейтор Крейц, случайно узнал о тайнике, был ранен бомбой из фашистского самолета, когда переходил к нам. Он долго лежал в госпитале, и вообще вся эта история вылетела у него из головы. Вот время и прошло. А гестаповский офицер, ехавший из Пшеминським, очевидно, жив и здоров, сообщил о тайнике новых хозяев. Они прекрасно поняли значение списка и послали за ним Томаса Блэквуда.

– Понятно … Так вы начали об положение здесь, – напомнил Воробьев полковнику.

– Обстановка сложная и во многом для вас, людей, приехавших из восточных областей республики, необычная. Вы мне простите, если я немного заглиблюсь в историю?

– Пожалуйста,

– Кленов – очень молодое советское город. Крестьяне еще только начали объединяться в колхозы, причем кулаки оказывают яростное сопротивление. Им помогают бандитские шайки из остатков созданных некогда гитлеровцами воинских формирований украинских буржуазных националистов и других предателей. Позавчера ликвидирована еще одну "бойовку". Командовал ею бандит по кличке Длинный. Местное население активно помогает вылавливать бандитов, но за день, даже за месяц их не уничтожишь.

– Тем более в лесном краю, – отметил Воробьев, – между пальцами проскользнет.

– Да … Много надо сделать для наведения порядка и в городах. Здесь еще можно найти частные лавочки, ресторанчики, буфеты, на базарах "комерсують" спекулянты. А католическая церковь! Эта сила еще тоже весьма ощутима.

– Это понятно, католичество насаждали здесь веками, – сказал Воробьев.

– Такое общее положение. Завтра пойдем в костел, осмотрим подземелья и решим, как быть дальше. Кстати, чуть не забыл! Еще одно обстоятельство романтического характера.

– Ну? – Улыбнулся Воробьев. – Интересно.

Полковник рассказал о Богданна.

– Мы очень долго разговаривали с ней, и, по моему мнению, ее вера в бога порядком пошатнувшееся … Правда, такие вещи сразу не искоренены. Главное, девушка умная и честная, сама разберется. Так вот, надо обдумать и действовать. Я и отдохнуть вам не дам, медлить нельзя.

– Ничего, небольшая обида. Главное, застукать Блэквуда врасплох, не упустить момента, не позволить уничтожить список. Увидит, что дело плохо, и сожрет бумажку. Поймаем тогда, как говорится, хлебавши.

Грицай улыбнулся:

– Подавится.

На следующий день Демьянко пришлось оставить наблюдательный пост у окна. Ваня и Павлюк уже давным-давно спустились в подземелье, чтобы наверстать время, упущенное вчера через посещение костела церковным начальством. Демьянко заметил, что Павлюк начал нервничать. Инстинктом преступника чувствовал недоброе и беспокоился, не понимая причины тревоги. Он готов был день и ночь сидеть в подземелье, только быстрее найти документ и быстрее бежать из Кленовая.

Пробежав по коридору, Демьянко рванул дверь, закрывавшие вход в подземелье, встревоженно позвал:

– Святой отец! Идите сюда!

Ваня быстро поднялся. Правую руку держал под сутаной, навыкате глаза его смотрели пристально и беспокойно.

– В чем дело? – Шепотом спросил он.

– Какие двое подошли к двери, звонят.

Действительно, с противоположной стороны коридора донесся дребезжащий звук электрического звонка.

– Двое? – Повторил Ваня. – Только двое?

– Да.

– Вы уверены? В стороне НЕТ засады?

– Уверен.

– Хорошо. Павлюк!

– Я вас слушаю, святой отец.

Павлюк тоже вышел из подземелья и внимательно слушал быструю разговор.

– Зайдите в ту комнату и сокройтесь в нише. Начну стрелять, атакуйте их с тыла.

– Пойдем, Демьянко.

… Ваня встретил Грицая, как старого знакомого.

– А, это вы! Как поживаете?

– По-разному. Пожалуйста, знакомьтесь, мой помощник, техник-строитель Воробьев.

Ваня поклонился. Воробьев ответил кивком.

– Все дела, дела, – говорил Грицай, поддерживая, заданный Иваньо фамильярный тон и, не дожидаясь приглашения, вошел в коридор, жестом призвав за собой Воробьева. Ваня, не собирался пускать в костел гостей, вынужден был отступить перед этим вежливым нажимом. Прост в манерах и речи, Грицай неоднократно наносил чувствительные удары хитрому Иваньо. Священник понимал это, в душе злился, а сделать ничего не мог. Грицай моментально сообразил, какие преимущества дает фамильярность в обращении. Он направился по коридору, весело гуторячы, словно был уверен в том, что своим появлением сделал священнику огромное удовольствие.

Воробьев шел вслед за товарищем, с любопытством рассматривая все вокруг. Позади них шел Ваня. Голубые глаза его налились холодной яростью и страхом. Боялся Иваньо зря. Они с Павлюком так поспешно выскочили из подземелья, забыли там инструменты – молоток и стальной ломик, которым выдалбливали камни из стены. Их непременно заметят незваные гости. Заметят и еще кое далеко важнее … Ни нельзя пускать их вниз … Ни за что! Ваня чувствовал непреодолимое желание вытащить пистолет и выстрелить в широкую спину Грицая. Однако понимал, что стрелять нельзя. Контрразведчики Воробьев и Грицай или строители – все равно они где-то сказали, куда идут, когда вернутся. Если убить их, поиски начнутся сегодня же вечером и в первую очередь здесь, в костеле. И тогда все погибнет … Да и убить их не просто – оба сильные, крепкие, пока прибегут Павлюк и Демьянко, неизвестно, чем кончится схватка …

– Послушайте, – окликнул Иваньо. – Подождите минутку.

– Пожалуйста, – остановился Грицай.

– Сегодня день моего святого, и я хотел бы угостить вас в его честь. Выпьем вина.

– Вина? – Предложение удивило Грицая. – Что ж, после прогулки по подземелью это не так плохо. Какого вы мнения? – Обернулся он к Воробьева.

– Я полностью согласен с вами.

– Нет, не потом, а сейчас. Я, наверное, не пойду с вами вниз.

Отказываться то было неудобно.

– Если так, можно и сейчас, – неохотно согласился Грицай.

– Только ненадолго, – предупредил Воробьев. – Через два годен нас ждут в конторе.

– Успеете. Прошу вас сюда. – Ваня ввел их в комнату, где принимал Грицая во время первой встречи.

– Садитесь …

Из шкафа в углу достал пузатый, опутанный соломой бутыль.

– Токайское, из монастырских погребов.

Поставил на стол три стакана, налил вина.

– Берите – которая на кого смотрит.

Сам взял стакан последним. Грицай улыбнулся.

– Напрасная предосторожность. Не думаем, чтобы вы хотели нас отравить.

– Как знать, что вы думаете, – многозначительно сказал Ваня.

– Кто-кто, а вы наверняка знаете, – в тон ему сказал Грицай.

Священник поднес к губам стакан.

– За ваше здоровье.

– Спасибо! За ваше здоровье, – ответил Грицай.

Выпили.

– Скажите, а давно существует этот костел? – Спросил Грицай.

– Более четырехсот лет, – охотно ответил Ваня. – Основан в тысячу пятьсот девятом году.

– И с тех пор не перестраивался? – И себе спросил Воробьев.

– Нет, отчего же. Он расширялся. Были построены новые боковые алтари. К шестнадцатому веку принадлежит только центральная часть храма.

– А подземелье осталось без изменений с тех пор? – Спросил Воробьев. – Это я к тому говорю, – пояснил Грицай, – что в средневековые времена инквизиторы любили всевозможные тайные помещения, секретные ходы между стенами. Может, и здесь такие есть, надо посмотреть. Там стена ослаблена и поэтому может треснуть быстрее, чем обычная.

– Вы правы, – согласился Грицай.

– У нас в подземелье ничего такого нет, – возразил отец Иваньо.

– Вы уверены? – Спросил Воробьев.

– План, – коротко ответил священник. – Первый план готовили специально для епископа. От него ничего бы не крыли.

– Это так, – согласился Грицай. – Дайте, пожалуйста, план, сейчас проверим.

– Проверьте, – охотно согласился Ваня. – Я сейчас поищу его, а вы тем временем выпейте.

– Без хозяина? Ни за что! У нас на Украине так не делают.

Ваня сделал вид, будто не понял намека на то, что его считают за чужестранца. Налил всем поровну. Потом достал из шкафа план, протянул Грицай. Священник был спокоен: он знал – тайный ход в Зале судилища как одну из тайн инквизиции никогда не обозначали на планах костела. Каменщиков, которые его построили, казнили.

Грицай внимательно рассмотрел план. Пометки шариковой ручкой исчезли. Передал план Воробьеву.

– Действительно, никаких секретных камер и ходов нет.

– Тем лучше, – сказал Воробьев. – По моему мнению, трещин не найдем … Пойдем?

– Куда? Куда? – Забормотал Ваня. – Выпьем еще по стаканчику.

– У вас что – бездонный бутыль? – Пошутил Грицай.

– Старинный. Наши предки умели лучше строить и лучше пить, чем мы.

Ваня с ужасом почувствовал, что комната начинает кружиться, сидеть на стуле становится все труднее, язык деревенеет … "Что делать? Как не пустить их в подземелье?

Вдруг у священника мелькнула мысль несравненная своей простотой. Он нашел выход из вроде безвыходного положения. Сегодня эти двое в подземелье не попадут! А завтра? Посмотрим, до завтра далеко …

Священник налил всем вина, сделал несколько глотков, откинулся на стуле и, уткнувшись в Грицая, с запинкой сказал:

– А вы кто такой?

– Ишь спохватился! Да я инженер Грицай, в прошлый раз вам документы показывал.

– Ин-инженер? Люблю инженеров, но все они … безбожники. Не люблю безбожников …

Навалился грудью на стол, шатаясь, встал.

– О-обаче … Сам н-не понимаю, что говорю. Я. с-спать …

– Куда? – В один голос воскликнули Грицай и Воробьев.

– Спать. Простите.

Грицай потемнел от гнева. И он, и Воробьев прекрасно понимали: Ваня корчит дурака, притворяется пьяным, однако делает вид, как опытный актер. В подземелье добром не пустит, а применять силу пока что не входило в их намерения.

– Завтра, – бормотал Ваня. – Завтра зайдите.

– Нам надо сегодня побывать в подземелье, – строго сказал Грицай.

Ваня и слушать не хотел.

– Богородица, пресвятая д-и-и-во! – Запел он во все горло и вдруг замолчал, огляделся с деланным испугом.

– Прошу вас, идите! Я не сам в костеле. Упаси бог, услышит кто-то из причта, донесут начальству …

Шатаясь, дошел до двери, приоткрыл их и исчез в комнате.

Гостям ничего не оставалось, как подчиниться.

– Обманул, проклятый! – Выругался Воробьев, когда отошли от костела. – Круг пальца обвел!

– Шустрый, – согласился Грицай. – Но почему он так не хотел, чтобы мы спустились в подземелье?

– Может, действительно пьян? – Предположил Воробьев. – У меня, признаться, хорошо в голове шумит.

– Нет, он не такой уж пьяный, как притворялся, – покачал головой Грицай.

– От лейтенанта сведения есть? – После паузы спросил Воробьев.

– Нет. Он либо еще не имеет их, или не может передать …

Полковник не ошибся: Демьянко ничего не знал о событиях дня. А они были нешуточные.

Павлюк и Ваня спустились в подземелье и тщательно простучали стены третьего и смежных с ней камер тайника это было. Разочарованные, утомленные, злые, они стояли, опустив руки.

Вдруг Павлюк отверг молоток, вырвал из рук Иваньо фонарь, направил луч на пол.

– Вот где надо искать! – Прошипел он.

– Господи, неужели мы достигли цели! – Обрадовался уставший от непривычной работы и почти отчаявшийся в поисках священник. – "Третья камера и …

– … Вниз ", – закончил Павлюк.

Пошарив несколько минут лучом, выругался.

– Идиоты! Сколько времени потратили, а разгадка так прост.

В дальнем углу камеры при внимательного осмотра пола он заметил, что одна из каменных плит неплотно прилегает к другим.

– Ломик! – Приказал Павлюк. Священник подал инструмент.

Ломик заложили в щель, совместными усилиями попытались поднять плиту. Однако сдвинуть ее с места не удалось.

– Может, позовем Демьянка? – Предложил Павлюк. – Втроем быстро вывернем ее.

– Никакого Демьянка, – сердито ответил священник. – Справимся и сами. Вы отдохнули? Наддал еще разок. Надо сначала расшатать ее.

Только приступили к работе, как Демьянко позвал священника вверх.

Чуть позже, проводив нежелательных гостей, Ваня запер дверь, вернулся в комнату, где сидели Павлюк и Демьянко.

– Мне действительно что-то плохо, – пожаловался он. – Тошнит, голова кружится.

– Сплоховали, святой отец, – Павлюк не скрывал насмешки. В глубине души он даже злорадствовал – Ваня, такой предусмотрительный и осторожный, не рассчитал своих сил. – Поспите немного. Ночью надо все кончать и ехать. Быстрее ехать. Мне очень не нравятся эти строители. Пора …

Быстро взглянул на Демьянка, желая проверить впечатление от своей откровенности. Однако Демьянко, казалось, не обратил внимания на его слова.

– Вот что, Демьянко, – после короткого молчания твердо сказал Павлюк. Он принял важное решение. До сих пор как Павлюк, так и Ваня не хотели открывать Демьянко своей тайны. Но теперь выхода не было. Ваня ни на что не способен, а самому Павлюком не справиться. – Мы ищем клад – церковные драгоценности. Их во время войны спрятали в подземелье. Мы уже почти добрались до тайника. Но там, видимо, есть сейф … Так просто его не откроешь …

– Пустое, – перебил Демьянко. – Драгоценности не продашь, поймают с ними.

– Не перебивайте меня бессмысленными замечаниями, – пожав плечом, злобно сказал Павлюк и продолжал: – Тол и воспламенители лежат у меня на квартире. Пойдем вместе. Поняли?

– Понял.

– Святой отец! Э, да он уже … Ну, ладно.

Ваня задремал, положив голову на стол. Вышли из костела через внутренние двери, заперли их и направились в ресторан.

Павлюк шел бодро, немного сутулясь, держа руки в карманах. Он внимательно оглядывался по сторонам. За всю дорогу не произнес ни слова.

Молчал и Демьянко. Ему было не до разговоров. Он лихорадочно обдумывал, что делать дальше. Планы Павлюка ясны. О них надо немедленно сообщить Грицая. Хотя бы на несколько минут остаться самому, найти телефон и позвонить! … Но как избавиться Павлюка? … Он 1 на минуту не отпустит …

– Пришли, – коротко сообщил Павлюк.

Демьянко оглянулся. Они были на улице Без рассвета, около старинного дома с вывеской над дверью "Буфет".

– Мне здесь подождать? – Спросил молодой человек. То в его тоне не понравилось Павлюком.

– Нет, – сердито сказал он. – Пойдемте.

Вошли в буфет. Длинная комната с низким потолком. В глубине – стойка, рядом с ней – дверь. Над стойкой газовый рожок, посреди потолка – второй. По углам – густые сумерки. Посетителей немного – за одним столиком группа подвыпивших парней, по второму – человек в шинели без погон, видно, демобилизован,

– Сядьте, – кивнул Павлюк в угол, – и ждите. Я сейчас.

Проходя мимо стойку, моргнул буфетчику. Тот не торопясь вышел за Павлюком в коридор.

– Возьмите у вашего знакомого машину и около полуночи приведите сюда, – быстро приказал Павлюк. – Когда спрашивать, почему едете ночью, скажете, что хотите на утро добраться в далекое село на базар.

– Опять? – Хмурое лицо Торкуна исказила гримаса страха.

– Что "опять"? А, вы о путешествии с той девушкой! – Пожал плечом. – Нет, не то. Поставите в машину мой чемодан.

– Вы едете насовсем? – Недоверчиво спросил Торкун.

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Может, еще и не поеду.

– Будет машина, будет! …

Торкун вернулся в зал, подошел к Демьянка.

– Чего изволите? – Торкун и знать не давал, что знает молодого человека.

– Кружка пива.

Павлюк действительно вернулся очень быстро. Демьянко отметил про себя: на улицу не выходил, был где-то внутри дома. Ясно, пристанище его здесь. Надо немедленно сообщить полковника … Любой ценой связаться с ним! Эта мысль не давала покоя.

Павлюк принес два свертка: один бумажный, второй – из грязного простыни. Бумажный отдал Демьянко.

– Пойдемте.

Молодой человек допил пиво, расплатился, и они вышли.

Шел дождь. Холодные потоки лились из крыш, шумели в водосточных трубах, пенились у решеток на мостовой. Навстречу неслись машины, поднимая фонтаны брызг.

– Погода, как по заказу: святой отец вымолил, – отметил Павлюк.

Демьянко не ответил. Его знобило. Плохонький плащ не защищал от воды, и молодой человек чувствовал во всем теле отвратительную сырость … Как позвонить Грицай?

– Зайду в магазин, куплю курево, – сказал Демьянко. – Я вас догоню.

– Зайдем вместе, у меня тоже нечего курить.

Купили. Молча пошли дальше.

Демьянко вдруг быстро произнес:

– Идите прямо, не оглядывайтесь, ждите меня у костела, – и юркнул в подъезд.

Павлюк сунул руку в карман, опустил предохранитель пистолета. Посмотрел направо, налево …

Ничего подозрительного не заметил. Навстречу шли средних лет, молодая женщина и парень.

Странно …

Свернул в переулок, оглянулся – следом не идут.

Попетляв из осторожности еще в лабиринте узких улочек, окончательно убедился: никто не следит и, не понимая, в чем дело, направился в костел.

Демьянко уже ждал его.

– Неприятная встреча, – сказал молодой человек. – Заметили летнего мужчину в темном пальто, который шел навстречу?

– Кажется, был такой.

– Знакомый моего отца, страшный пройдоха, знает, что я служил в "Галичине". Мог выразить.

– Вовремя вы его заметили.

– Я сам не знаю, как успел разглядеть его. Хорошо, что все благополучно обошлось, – сказал Демьянко. У него были основания радоваться, он не упустил времени зря …

Ваня впустил их сразу после звонка.

– Ну что, болит голова, святой отец? – Подмигнул ему Павлюк.

Ваня не ответил. После короткой паузы спросил, где они были. Павлюк рассказал, потом попросил чего-нибудь согреться.

– Промокли насквозь, – пожаловался. он.

С той самой бутылки, из которой угощал Грицая и Воробьева, священник налил им по стакану вина. Залпом опрокинули стаканы до дна.

– Пойдем, – сказал Павлюк. – Нельзя терять времени, сегодняшняя ночь будет решающей.

– Демьянко, на свой пост, – приказал Ваня. – Смотри не запев, проверять.

– Я достал длинный лом, – сказал священник Павлюком, когда они вдвоем спустились в подземелье. – Им поднимем плиту без помощи Демьянка.

– Хорошо, – ответил Павлюк, кладя принесенные свертки на пол. – Это взрывчатка. Может, она и не потребуется. Пшеминському тогда было не до сейфов.

– Может, и так, – ответил священник.

Всунув в щель тяжелый лом, расшатали плиту и чуть приподняли ее. Павлюк посветил в щель.

– Сейф! – Хрипло сказал он. – Это тайник.

С новыми силами нажали на лом, орудуя им, как рычагом. Плита поднялась выше.

– Сюда … Сюда … сдвигании набок … Какой вы неповоротливый, святой отец! Еще … Да! …

Наконец, плиту вывернули. Теперь она лежала сбоку, открыв вырытую яму. В яме стоял массивный металлический ящик. Павлюк попытался открыть ломом. Ящик не поддавался.

– Без взрывчатки не обойдется, – сказал Павлюк и начал прилаживать к ящику заряд.

– Отойдите, святой отче, на всякий случай. Вон туда, за выступление.

Грянул глухой взрыв, толстые стены подземелья поглотили его. В ящике образовалась треугольная рваная дыра. Павлюк просунул туда руку.

– Здесь, – радостно воскликнул он и достал плоский, потемневший от сырости металлический футляр.

Футляр закрывался герметично, и документ сохранился в нем очень хорошо. Павлюк и священник быстро просмотрели список. Как и говорил Пшеминський унтер-Штурмфюрер Бреге, в документе были все сведения о гестаповцев в рясе: фамилия, имя, адрес, сан, кличка, "стаж", "заслуги" и другие данные, неопровержимо доказывали, что еще до нападения фашистской Германии на Польшу в 1939 году гитлеровская разведка среди униатских священников всех рангов многочисленную и надежную агентуру.

– Страшно подумать …

– Что? – Оторвался от чтения Павлюк.

– Что такой документ мог попасть в советских властей: его опубликования вызвало бы чрезвычайно досадный международный резонанс.

– Если уж попал ко мне, к ним не попадет, – самоуверенно сказал Павлюк. – Видели когда-нибудь такую штучку?

Достал из-под рубашки плоскую металлическую коробочку, розгвинтив ее на две части. Аккуратно сложив листок, убгав его в коробочку и завинтил ее снова.

– Обычная ладанка, – сказал Ваня.

– Не совсем обычная. Видите? – Павлюк показал на кнопку в стенке коробочки.

– Вижу.

– Достаточно нажать кнопку, чтобы внутри чиркнула зажигалка. Сразу вспыхнет особая смесь, и содержимое коробки моментально превратится в пепел.

– Остроумно …

Вдруг Павлюк резко повернулся.

– Стреляйте, батюшка! Стреляйте! – Воскликнул он.

Тяжелая дверь, прикрывавших вход в подземелье, растворились. Из коридора прыгнул мужчина, за ней – вторая, третья, четвертая …

Павлюк готов был поклясться, что первым прыгнул в подземелье Грицай.

– Сдавайтесь! – Прозвенел голос в густом мраке.

Ваня тоже послышался голос Грицая.

В ответ на предложение сдаться священник выстрелил.

Молчание. Длинная, гнетущее молчание. Павлюк понял: их хотят взять живыми. Чувствовал, что контрроз-Водники подползают все ближе, ждал: еще секунда – и его схватят сильные руки.

Недалеко послышался шорох. Ваня выстрелил. Кто ахнул, и снова наступила гнетущая тишина. Священник по-слал одну за другой несколько пуль туда, откуда послышался стон. Но раненый больше ничем не проявлял себя.

Павлюк бесшумно поднялся и тихо начал отступать по коридору. Чтобы не сбиться, пальцами левой руки вел по стене. В правой держал пистолет.

Неожиданно пальцы наткнулись на человека. Сильный удар по руке, и пистолет упал из рук Павлюка. Услышав шум, Ваня снова начал стрелять. Воспользовавшись смятение, Павлюк вырвался и побежал по коридору. Наконец, коридор кончился. Павлюк стоял на пороге Зала судилища. Вынул гранату, опустил предохранитель. Широко размахнувшись, швырнул в темноту и прыгнул к камину.

Багровое пламя взрыва осветило мрачные своды средневековой тюрьмы, людей, пришлись по под-логи.

– А-а-а! – Истошно заорал Ваня. Казалось, все силы вложил священник в этот вопль, полный смертельной тоски и отчаяния. Вопль перешел в булькая хрип.

Взрывом гранаты Иваньо разорвало сторону. Фонарь отвергло. Ударившись о камень, он загорелся. И тогда в бледном тусклом свете на расстоянии нескольких метров от себя священник увидел Демьянка.

Чувствуя, как туман заволакивает глаза, Ваня поднял пистолет, выстрелил. Молодой человек схватился за плечо. Ваня хотел выстрелить еще раз, но не смог. Пистолет выпал. Рука с намотанными вокруг запястья четками потянулась к нему, длинные пальцы тронули холодную грань оружия, дрогнули и ослабли.

В темноте лихорадочно забегали лучи.

– Где второй? Второй! – Встревоженно выкрикивал Грицай. – Он не мог убежать …

Пробежав по коридору, Воробьев оказался в большом зале. Обвел вокруг фонарем. Никого. Вдруг заметил на полу у камина круглый предмет – шляпа Павлюка. Подскочил к камину, направил фонарь внутрь. "Тайный ход", понял он.

Не колеблясь, Воробьев прыгнул в камин и поспешил по следам преступника.