Они стояли на Морском бульваре втроем — Ася, Моро, Розанов. Выполняя обещание, данное Моро, Семен несколько раз постарался устроить «случайные» встречи с Асей на улице. И каждый раз неудачно — девушка то спешила по делам, то была с подругами. Лишь сегодня она согласилась погулять на бульваре, полюбоваться морем.
Моро казался Асе человеком безусловно интересным, самым настоящим другом советского народа (газету со своими статьями Моро успел ей дать), к тому же веселым, общительным.
Ася облокотилась на высокий парапет над обрывом, под которым раскинулся порт. За портом открывался синий, свежий морской простор.
День был ветреный, по небу, догоняя друг друга, плыли огромные пушистые облака. От них на море падала темная тень, и тогда вода приобретала стальной оттенок, волны тускнели, а затем, вырвавшись из затемненного пространства, блестели еще ярче.
Девушка- задумчиво смотрела на волны, на облака, на далекий-далекий, поднимающийся прямо из воды дым идущего за горизонтом корабля. Ася выросла у моря и не могла представить разлуку с ним. Лес, степь казались ей скучными, горы — слишком громоздкими. Иным было море, бесконечно меняющееся, поражающее беспредельной игрой красок и настроений. Наблюдая за морем, не думая ни о чем определенном и думая обо всем сразу, она могла стоять часами.
Глядя в бесконечный голубой простор, девушка внимательно слушала Моро, а он говорил безустали, описывая приключения в Африке, где побывал несколько лет назад, громко, раскатисто смеялся, шутил. «Д-35» был в ударе. Много надежд возлагал он на эту встречу.
С жаром рассказывая о каком-то очередном приключении, он фамильярно и ласково взял Асю за локоть. Девушке это не понравилось. Она ничего не имела против знакомства с Моро, но такой жест был ей неприятен. Спокойно отодвинув локоть, она пошла вдоль бульвара.
Скоро все трое оказались у сияющих стеклами и начищенными медными ручками дверей гостиницы, в которой жил Моро. «Д-35» умышленно привел сюда своих молодых знакомых.
— Вот мы почти у меня дома, — сказал Моро, — давайте зайдем на минутку в номер, передохнем, а потом — спустимся в ресторан. Я хочу угостить вас обедом. Можно? У меня сегодня маленький праздник — так, воспоминание о некоторых личных переживаниях.
Асю предложение удивило.
— К вам в номер? — спросила она, и «Д-35» с тревогой уловил в ее голосе настороженные нотки. — Чего ради?
— Что тут особенного! — засуетился Моро. — Вам надо отдохнуть, привести себя в порядок. Я знаю, как важна для женщин забота о внешности. Посидите у меня, и пойдем в ресторан.
— Благодарю за любезность, — тон Аси был вежлив и чуточку суховат, — но меня дома ждет отец. Я не могу принять ваше приглашение.
— Позвоните ему по телефону, скажите, что вы задержались в городе, — посоветовал Моро.
— Брось ломаться, Ася! Неужели предок не может побыть час без тебя? — поддержал приятеля Розанов. Ему хотелось на зависть друзьям посидеть в ресторане с иностранным корреспондентом и красивой девушкой. Подобное времяпровождение полностью соответствовало его понятиям о «шикарной» жизни. — Не соскучится, типичные сентименты.
— Откуда ты знаешь, может, и соскучится? Ему ведь, как и нам, обедать нужно, я должна успеть все приготовить.
— Пустяки, пустяки! Отговорки, которым никто не поверит, — рассердился Моро. — По-моему, вы просто не хотите составить нам компанию. Вы обижаете меня, Ася.
«В самом деле, может, пойти?» — заколебалась Ася. Ну что же плохого, если она посмотрит, как живет Моро… А отец? Останется без обеда?
— Напрасно обижаетесь, снова заговорила Ася. — Как же так, отец без обеда, а я в ресторане сижу. Ждать меня папе некогда: почти сразу после обеда он уедет и останется на работе до поздней ночи, у них сегодня совещание.
«Надо предупредить Дынника, вдруг он сегодня попробует осуществить свой план», — подумал «Д-35» и сказал:
— Мы напрасно теряем время. Вы не деловой человек, Ася, не умеете ценить минуту, и рассуждения ваши под стать кисейной барышне.
— Не знаю, сожалеть или радоваться, — насмешливо ответила Ася. — Мы попусту теряем время, вы правы.
— Старина Моро всегда прав. Приличия он знает не хуже, а, скорее, лучше вас, простите за откровенность. Я человек прямой, — развел руками Моро. — Побывав у меня, вы и Сэм не сделаете ничего плохого. Отказавшись — обидите старину Моро, гостя и друга вашей страны.
«Зайдя ко мне, приняв мое угощение, она будет обязана ответить мне тем же, — думал Моро. — Русские не любят оставаться в долгу. Вот я и попаду в дом к Борисову. У Моро голова на плечах есть».
«Действительно, что плохого, если я пообедаю с ними?» — думала Ася.
— Дочерняя любовь должна быть разумной, — говорил «Д-35». — Ведь вы взрослая девушка, у вас своя жизнь, свои интересы, и отец не должен быть таким эгоистом.
«А пожалуй, правильно. Я только об отце и думаю, а о себе ни крошечки, — такая мысль пришла в голову Асе впервые, и девушке стало стыдно. — Нет, конечно, Моро не прав, но немножко развлечься мне хочется. Я и с ними побуду немного и домой успею».
— Если вы обижены моим отказом, беру его обратно, — весело сказала Ася. — Пошли.
— Вот и чудесно! — радостно воскликнул Моро.
Во время обеда он был, как говорится, на седьмом небе, постарался как можно больше расположить к себе девушку. «Вот так удача! Недаром ценят «Д-35». Если старина Ральф захочет — своего добьется!»
«Д-35» не знал и не мог знать, что его «удача», которой он так радовался, сделалась его ошибкой.
…Марченко находился в худшем положении, чем Моро и Дынник. Капитан первого ранга не знал ничего о тех, с кем ему сейчас приходилось бороться. Каков будет первый удар в невидимой схватке и состоится ли сама схватка, Марченко предугадать не мог. И прежде всего ему необходимо было узнать, кто именно охотится за секретом трала.
Марченко решал задачу со многими неизвестными. Субъект, которого трижды за день видел Борисов и в котором можно подозревать шпиона, больше не появлялся, никаких следов его контрразведка не обнаружила. Он исчез — как в воду канул.
Рассуждая формально, Марченко мог не тревожиться. Вдруг инженер столкнулся с одним и тем же человеком несколько раз за день чисто случайно. Совпадение — и ничего больше. Однако Георгий Николаевич был слишком опытным в этих делах, чтобы успокоиться. Он не имел права ждать, пока враги начнут действовать. А рано или поздно они начнут, Марченко не сомневался. Слишком большое значение имела работа Борисова, уничтожавшая «голубую смерть».
Кто такой «иностранный корреспондент», какова его роль в Энске, Марченко мог лишь предполагать, основываясь на своей интуиции старого чекиста. Однако интуитивных догадок недостаточно для обвинения, и Марченко ни с кем не делился своими подозрениями. Если Моро не тот, за кого себя выдает, то он опытный, умелый разведчик. До сих пор он соблюдал крайнюю осторожность и не давал никакого повода подозревать себя во враждебных Советскому государству действиях. Беседы его с советскими людьми, обширные знакомства оправдывались естественным профессиональным любопытством журналиста дружественной державы, желающего шире узнать жизнь страны, ближе сойтись с ее гражданами. Моро не лез, куда его не приглашали, не спрашивал лишнего, не навязывался никому.
Так было до тех пор, пока он не постарался сблизиться с Асей Борисовой. Девушка привыкла быть откровенной с отцом и рассказала ему о знакомстве с иностранцем, о нескольких встречах с ним и, конечно, об обеде, устроенном Моро для Аси и Розанова. От инженера узнал про обед и Марченко.
«Чем вызван интерес иностранного журналиста к рядовой студентке? — рассуждал Марченко. — Хочешь знать, как живет советская учащаяся молодежь? Загляни в институт, в общежитие. Ну раз, другой увиделся с девушкой, а зачем приглашать ее к себе в номер? В ресторан на обед? И именно Борисову — дочь инженера-конструктора, работающего над тралом «Надежный». Почему Моро вдруг воспылал симпатией к Борисовой? Влюбился? Но он не может не понимать: Ася ему не пара, женой его никогда не станет. А что, если один из участников будущих событий появился на сцене?..»
Отношения между Моро и Асей волновали не только капитана первого ранга. Думал о них и Бурлака. Бурлака считал: он и Ася Борисова — друзья. Познакомились они у Марченко случайно, когда Бурлака зашел к нему по какому-то срочному делу. Сначала молодые люди встречались редко, со временем сблизились. От недели к неделе, от месяца к месяцу крепла их дружба. Помогала и общая привязанность к морю — чаще всего они встречались на пляже, в яхтклубе, на лодочной станции. Они могли проводить вместе целые дни, и никогда не иссякали у них темы для бесед, никогда не скучали они вдвоем.
Ася не делала секрета из своих встреч с Моро. Узнал о них и Бурлака.
— Он очень, очень забавный, а повидал сколько. Нам с тобой и во сне не приснится, что он пережил, — оживленно рассказывала она. И от оживления, симпатии, с которой говорила Ася о новом знакомом, у Ивана защемило сердце.
Они были на пляже, собирались купаться. Бурлака посмотрел на Асю, стоявшую рядом. Короткие, модно остриженные волосы то и дело выбивались из-под косынки — красной, как и Асин купальный костюм. Ася поправляла их плавными движениями тонких рук. Если бы эти руки обняли его, ласково привлекли к себе, у него остановилось бы дыхание, разорвалось сердце, внезапно подумал Бурлака, и от мысли этой ему стало и неловко и хорошо.
Солнце подходило к той черте, где густая зелень моря отделялась, от ало-синего закатного неба. Освещенное последними лучами, лицо девушки напоминало Бурлаке картину какого-то знаменитого художника. Где видел он эту картину, Иван не знал. Может быть, во сне?..
В вечерний час на пляже оставались самые завзятые любители купанья, вроде Аси с Бурлакой. Волны, маленькие, непрерывно шепчущие что-то непонятное, набегали на берег и медленно растекались по песку. Одна из волн подбежала почти к ногам Аси, и в ней заалели отблески заката.
Беседа не клеилась. Занятый своими мыслями, Бурлака невпопад отвечал на вопросы Аси; когда же она замолкала, начинал сам говорить, но сегодня разговор его был сбивчивым, неинтересным.
Странное дело, до сегодняшнего вечера Иван всегда чувствовал себя в присутствии Аси легко и свободно, а теперь никак не мог попасть в прежний товарищеский тон. Он старался изо всех сил казаться остроумным, веселым — выходило натянуто.
Ася заметила, что с Иваном происходит что-то неладное.
— Ты рассеян сегодня, — сказала она. — Пошли лучше купаться, а то скроется солнце, и будет холодно выходить из воды.
Бурлака молча последовал за ней к трамплину.
Ася первая взбежала по дощатой лестничке, звонко шлепая босыми подошвами по мокрым ступеням.
— Гоп! — задорный возглас Аси прервал мысли Бурлаки. Изогнувшаяся в полете фигурка девушки мелькнула перед Иваном.
— Что же ты стоишь? Прыгай! — позвала Ася, отплывая от вышки.
Иван оттолкнулся от упругого, вибрирующего трамплина и через секунду плыл бок о бок с Асей.
— Хорошо! — сказала она. — Так бы плыла и плыла до Кавказа.
— А меня Марченко журит, если мы с тобой далеко в море забираемся, — сказал Бурлака.
— Георгий Николаевич ужасный педант.
— Иногда и это не плохо.
— Ну-ну, не поддавайся его агитации! Того и гляди предложишь мне купаться со спасательным кругом и не дальше, чем в пяти метрах от берега.
Искупавшись, они вышли на песок, стали одеваться.
Балансируя на одной ноге, Ася вытряхивала песок из туфли. Стоять Асе было неудобно, — вот-вот девушка могла упасть. Ивану следовало бы поддержать ее. Непонятное чувство мешало так поступить. Сегодня все было не так, как обычно, и Иван, сам не зная почему, в неуклюжей и нерешительной позе ожидал, пока Ася обулась.
Каменистая тропка шла между скалами, поднимаясь к широкой, обсаженной акациями и платанами парковой аллее.
— Постоим здесь, — сказала Ася. — Я устала, очень крутой подъем.
Она взяла Ивана под руку. Возникшим в ней женским чувством Ася отгадала тревогу и смятение Бурлаки. Девушка, еще недавно в коротком платьице бегавшая в школу, в этот момент сознавала себя сильнее, тверже, решительнее, чем Бурлака — бывший партизан.
Короткие южные сумерки окончились быстро. Темнота наступила почти одновременно с заходом солнца. Вспыхнула, обрамляя аллею, длинная цепочка электрических огней.
Отцветала акация, и ветер срывал тонкие, похожие на пух лепестки. Их было много, очень много. Они кружились в воздухе, как снежинки в метель, устремляясь то вверх, то вниз, как будто стараясь догнать друг друга.
Внизу шумел прибой. Из густотемного морского простора смотрел зеленый глаз бортового корабельного огня. Что таится в морском пространстве, что ждет уходящий в далекий рейс корабль?
Они шагали сквозь причудливую летнюю метель молча, понимая друг друга без слов. Пусть ничего не было сказано, этот вечер стал вечером их первого объяснения в любви.
А из морского простора на молодых людей поглядывал зеленый огонек — цвета надежды.