Допрашивали участников дела по отдельности. Всю команду временно отстранили от работы, ведь замешаны оказались почти все, и из-за этого военные ведомства тоже начали проводить какие-то свои проверки. Петру было безразлично, его донимали сломанные ребра, поэтому допросы лишь раздражали, отвечал он вяло и неохотно.
Спустя пару дней им заинтересовались уже другие люди и по другому поводу, говорили не о деле Ушакова, а только о самом Петре, о работе в Америке, о его чертежах. В тот день его не отпустили, влепили обвинение в шпионаже и посадили в камеру.
Пётр был спокоен: что они могли накопать? — кроме его чертежей и расчетов, которые он объяснил учебой, и дипломный руководитель это мог подтвердить. Но на следующий день перед ним положили нетбук с военной базы, который он незаконно пронёс, чтобы общаться с Юлей, и никто не верил, что целью были лишь разговоры с девушкой. А то, что Пётр завёл на её имя счёт, положив на него крупную сумму, бросило на Юлю ещё больше подозрений. Да еще и ее поездка во Францию…
Допросы выводили Петра из себя: он в который раз говорил одно и то же, но словно в пустоту, ему не верили и снова отправляли в камеру. Однако до суда дело не дошло, и спустя несколько дней его отпустили.
Пётр вернулся домой разбитый, казалось, что эти допросы вытащили наружу не только его подноготную, но и душу вывернули наизнанку. Ему было настолько всё равно, на всё плевать, что он чувствовал себя полумервым.
Когда уходил, ему вернули все вещи: ноутбук и нетбук в базы, телефон, чертежи, — и мужчина облегчённо вздохнул, радуясь, что всё закончилось, но, открыв телефон, обнаружил там порядка пятидесяти пропущенных звонков от Юли, от родителей, от Кати, от бывших сослуживцев, от коллег из авиакомпании, от знакомых конструкторов с завода. «Вот им заняться нечем было, до всех докопались!» — разозлился он, предчувствую утомительные объяснения с каждым.
От Юли было несколько растревоженных смсок:
«Петя, что с тобой произошло?! Про тебя спрашивают из милиции. Я боюсь. Ответь мне, пожалуйста».
«Петя, у тебя всё нормально? Почему ты не отвечаешь?»
«Петя, ответь мне, пожалуйста, я очень волнуюсь».
«Что ты натворил?! Где ты?»
«Ответь мне, ради бога, что случилось?»
«Петь, они нашли меня в университете, пригласили на допрос. Мне страшно. Ответь мне, любимый».
«Они наконец-то оставили меня в покое, а я оставляю в покое тебя».
Последняя смс была пару дней назад, и Петру стало не по себе: в её сообщениях он чувствовал тревогу, и не хотел бы, чтобы хоть кто-то мучил или тревожил девушку.
В Skype от Юли висело не меньше вызовов, многие по содержанию были очень похожи на смски, но иногда проскальзывали и такие, которые цепляли за живое, бередили чувства:
Ю: Петя, я очень за тебя волнуюсь, прости меня, пожалуйста.
Ю: Петя, если ты мне не скажешь, что случилось, я сама найду тебя. Я ужасно скучаю. Ты нужен мне. Куда же ты пропал?
Ю: Я понимаю, что ты до сих пор злишься и не хочешь со мной общаться, но знай, что ты мне очень дорог.
Ю: Петя, я не сплю три дня, схожу с ума от твоего молчания. Я не могу без тебя.
Он ответил девушке в Skype:
П: Юля, не волнуйся. Спасибо за помощь. У меня уже всё хорошо, но временно был без связи. Я дома. Всё нормально. Прости, что стал причиной твоих беспокойств.
Он понимал, что сообщение получилось сухое, без эмоций, но по-другому не мог. Пётр так долго строил внутри себя стену, чтобы оградиться от чувств к Юле, что это уже вошло в привычку, и даже её волнение не сломило барьер отчужденности.
Юля ответила.
Ю: Петя, слава Богу, ты жив. Я тут места себе не находила от твоего молчания. Что случилось? Где ты был?
П: Это долгая история. Не для Skype. Сейчас всё хорошо, не беспокойся.
Ю: Может, созвонимся? Я так хочу с тобой поговорить.
П: Я этого не хочу. Прости.
Ю: Рада, что ты жив и здоров, это самое главное для меня!
Пётр обзванивал всех: родителей, Катю, друзей, коллег, всех поблагодарил и попросил прощение за доставленные из-за него неудобства.
Мужчина привёл себя в порядок: искупался, побрился, — и почувствовал себя человеком. Зашёл на кухню: за столом в обнимку сидели Саша с Аней, спокойно разговаривали и пили чай. Пётр улыбнулся идиллической картине.
— Ты похудел, — отметила Аня.
— Странно, — усмехнулся он. — Кормили-то меня на убой. — Пётр обвёл кухню взглядом, остановил взгляд на парочке. — Мне кажется, вам давно пора жить отдельно.
И вдруг понял, как Саша с Аней стали ему дороги, после пережитого он с каким-то трепетом стал относиться к тем, кто рядом. Что-то перемкнуло в голове, как звук снятого предохранителя возле виска: Саша с Аней, ребята из его команды давно стали его семьёй, он в любой момент мог на них положиться, но не хотел, ведь привык рассчитывать на себя, на свои силы. Но ведь будь он один — лежал бы трупом в каком-нибудь лесу. Пётр понял, как сильно на самом деле привязался ко всем, осознал, что у него есть люди, которые в случае его смерти почувствуют потерю, и Юля была в их числе, она бы сильно расстроилась, Пётр даже подумал, что если он погибнет, лучше бы она об этом никогда не узнала.
Сейчас мужчина совсем не хотел жить в одиночестве, но понимал, что Саша и Аня вместе, он им не нужен и только мешает.
— Мы тебе так надоели? — улыбнулся Саша. — Зависть, знаешь ли, плохое чувство!
— Думаю, вы сами устали от моего соседства, — улыбнулся в ответ Пётр.
— Я уже привыкла, что ты где-то рядом, — пожала плечами Аня.
— С голоду помрёшь без нас, — усмехнулся Саша.
— Ну, как хотите, — не стал спорить Пётр, и внутренне был рад тому, что ему не придётся жить одному.
Пётр хотел обсудить произошедшее, но после обыска подозревал, что их могут прослушивать. Стояли майские праздники, на улице было тепло, и Пётр предложил прогуляться.
— Вы как? — спросил он, выйдя во двор. — Что у вас спрашивали?
— Много чего, — рассказывал Саша. — Последний допрос о тебе, каждый твой шаг с момента переезда в Новороссийск. Где-то ты кому-то дорогу перешёл.
— И я даже знаю кому, — Пётр пристально посмотрел на Аню. — Ань, почему ты мне не рассказала про своё прошлое? Ушаков больной, он бы меня пристрелил на том приёме, о чём ты думала, когда поперлась туда со мной?
— Прости, Петя, — Аня виновато опустила глаза. — Мне было легче от того, что ты ничего не знаешь о моём прошлом. Я же в детдоме жила с четырёх лет, мать пила, меня забрали. И ничего не было кроме яркой внешности, только этим я и пользовалась. Ходила на всевозможные конкурсы красоты, добралась до городского, вот и отхватила себе богатого спонсора. Для меня тогда это была победа: взрослый влиятельный мужчина для семнадцатилетней девушки — предел мечтаний, он меня ещё очень баловал, обращался как с королевой, конечно, я растаяла от такого отношения. А когда поженились, всё изменилось, я стала его собственностью: он унижал, оскорблял, упрекал, что я ему всем обязана. Я же решила строить модельную карьеру, мне это нравилось, а его бесило. Моя независимость больше всего доставала его — ругались каждый день. Я хотела уйти, но он не отпускал, угрожал, бил, его быки постоянно ходили за мной. Однажды я пошла в магазин и вместо примерочной выскочила через черный ход и сбежала. Мне было тогда двадцать два, ни денег, ни друзей. Укрылась у знакомого фотографа, жила с ним пару месяцев, пряталась. Кому нужно такое прошлое?! — поджала она губы. — Потом случайно наткнулась на курсы стюардесс, стала летать и встретила тебя. Мы были с тобой идеальной, дорогой парой, а мне так хотелось дать пощёчину Ушакову, доказать, что я без его подачек смогла устроить свою жизнь, продемонстрировать, как мне хорошо живётся и что я счастлива. Я очень ошиблась, не надо было этого делать. — Аня глубоко вздохнула. — На приёме он повёл себя адекватно, сказал, что я хорошо выгляжу, рассказал, что женился и отошёл от криминала. Я решила, что он оставит меня в покое, а, оказывается, он хотел убить тебя, а меня снова посадить на цепь, он же искал нас, но мы разошлись — разъехались: я во Францию, ты в Новороссийск. А когда вы вышли на Лося, и ты, Петя, засветился, он и рассказал Ушакову про тебя, а тот решил свести старые счёты.
Пётр хотел отчитать Аню, высказать всё, что он об этом думает, и именно так он поступил бы раньше, но сейчас в нём что-то изменилось, он не хотел никого поучать и что-то объяснять, лишь, усмехнувшись, добавил:
— Надеюсь, у Ушакова за время срока поутихнет желание поквитаться.
Их заметили и подошли Глеб с Костиком, они несли большие пакеты из магазина.
— Петь, ты как? — поинтересовался Глеб.
— Жив, вроде здоров, — улыбнулся он. — Какие у вас новости? — и оценив объём покупок, добавил: — Пирушку затеваете?!
— Мы на природу собираемся на праздники. Хотите с нами?
Пётр чувствовал, что внутри появились сложные и противоречивые чувства, он хотел остаться один, разобраться в себе. Но поймал себя на мысли, что сейчас ему хорошо и спокойно от того, что близкие ему люди рядом, живы, здоровы, что у них всё хорошо. Это чувство стало преобладать, он понял, насколько они важны для него, и сейчас нет лучшего времяпрепровождения, чем побыть в компании друзей.
Саша с Аней согласились.
— А почему бы и нет, — поддержал их Пётр.
— Отлично, мы выезжаем завтра с утра, — обрадовался Глеб. — Правда, у нас всего одна палатка четырёхместная, у Насти одноместная. Мы сначала на автобусе поедем, а потом пешком километров десять. Там место отличное, речка рядом. И для вас уже всё есть, кроме палатки.
— Палатку купить не проблема. Но мы на машине, можем взять вещи и продукты. Глеб, задашь мне точные координаты? Мы сейчас за палаткой, а вечером к вам зайдём, обо всём договоримся.