Юля начала свой рассказ с того момента, как забыла шапку и с танцев. Говорила о том, как сначала восхищалась Франсуа, а потом искренне посчитала, что влюбилась, про последние недели репетиций, когда Франсуа стал оказывать знаки внимания. Юля выкладывала всё: как ей было стыдно, и как она боялась сказать Петру. Сейчас слова давались легко: слишком долго всё копилось, — и теперь Юля взахлеб выливала на него всё, ей нужно было освободиться от вины, пусть он не поймёт, осудит, даже нагрубит, но девушке стало бы спокойней, если бы он всё узнал.

Она следила за реакцией Петра, он хмурился, иногда закатывал глаза и вздыхал, но молчал, явно пытаясь анализировать полученную информацию, а может, просто не верил.

Юля перешла к рассказу про премьеру, про то, что Франсуа впервые по-настоящему поцеловал её на сцене. Когда она сказала, что потом они пошли к Франсуа и поцеловались, Пётр не выдержал и нервно перебил её:

— Только давай без интимных подробностей, — он сильно нахмурился, Юля чувствовала, что он сердится.

— Не было никаких интимных подробностей, ничего не было, — продолжила Юля, и не выдержав взгляда Петра, опустила глаза. — Но мне хотелось быть с Франсуа, он был рядом, и одновременно я не хотела ранить тебя.

Пётр снова закатил глаза, явно с трудом держа себя в руках, он вздохнул, протяжно выдохнул, но промолчал. Продолжения истории он не знал. Юля вкратце сказала про театр, про чувство вины, но когда упомянула, как застала Франсуа за приёмом наркотиков, лицо у Петра выразило неподдельное удивление, он вскинул брови, а потом очень сильно нахмурился.

Юля рассказала о своей внутренней дилемме и принятом решении остаться с ним. Тут Пётр снова не сдержался.

— Ты осталась с наркоманом?! — он искренне возмутился и проговорил, отделяя слова: — Юля, ты, вообще, о чём думала?!

— Я предупреждала, что ты меня не поймёшь. Он был для меня близким человеком, и он попал в беду, я должна была помочь, — Юля вновь попыталась объясниться. — Петь, пожалуйста, выслушай всё до конца, а потом можешь говорить всё, что угодно.

У Петра явно чесался язык, его возмущение было написано на лице, но он снова вздохнул и смолчал. Юля пересказала то, что говорил ей Франсуа про таланты, семью, из-за чего он стал наркоманом. Пётр качал головой, приподнимая брови, Юля видела по его лицу, что он считает это полной чушью, а в конце рассказа он просто обречённо положил лицо на руку и смотрел на Юлю как на дуру.

— Ну, скажи, скажи, что ты думаешь, — не выдержала Юля его мимических терзаний.

— Юля, он ещё и псих, оказывается?! У тебя мозг есть?! Я в шоке от того, что ты ему поверила! Юля, он наркоман, псих, хороший актёр и ты доверяла ему? А после всего ещё и осталась с ним?! Почему ты поверила во все его сказки?! — Пётр возмущался и качал головой, высоко подняв брови. — А если бы я тебе сказал, что Красная шапочка основана на реальных событиях, ты бы тоже мне поверила?!

— Тебе, да.

— Значит, то, что Анька может заехать ко мне за фотографиями правдой быть не может, а любой бред сивой кобылы может?! Юля, я поражён твоей наивностью и избирательностью, — Пётр не орал, он говорил спокойно, но был настолько возмущён, что его брови не переставали двигаться.

— Да, я ему верила, — спокойно продолжила Юля, игнорируя возмущение Петра. — Ты высказался? Тогда расскажу тебе всё до конца.

Он снова вздохнул, приготовившись слушать.

Когда Юля рассказала про походы на танго, у него в глазах мелькнула грусть и какое-то сожаление. Потом девушка перешла на историю о поездке в Тулузу. Эмоционально описывала семью Франсуа, их застолья, надменность, подслушанный разговор, то, как ей хотелось оттуда сбежать. Пётр серьёзно слушал, но почему-то хмурился всё сильнее. И когда Юля рассказала, как снова застукала Франсуа с наркотиками, Пётр лишь тяжело вздохнул, а долгий протяжный выдох словно говорил: «Юля, наконец-то ты прозрела». А девушка продолжила описывать видение Франсуа, как он всё замечает, Пётр хмурился, но не качал, как обычно, головой, а внимательно слушал.

А Юля поделилась тем, как она предала его, как было больно от понимания, что Франсуа не хочет жить, как не придумала ничего умнее, кроме того, чтобы отрезать волосы. У девушки даже слёзы на глазах проступили. И у Петра как-то странно исказилось лицо, будто он съел что-то кислое, он опустил глаза. Юля передавала свои чувства в тот момент, как ей было больно и тяжело, и как непросто оказалось всё это сделать.

Рассказала, что делала одна в Париже. Как скучала по ним обоим, винила себя, как было страшно и одиноко. И как она хотела достучаться до него, поговорить, насколько он был ей нужен. Юля так распереживалась, вспоминая свои чувства, что затихла, опустив глаза.

— Ты назвал меня тогда «двуликой обманщицей», — с грустью вспоминала Юля. — Я себя чувствовала самым ужасным человеком во вселенной. От вины перед тобой, перед Франсуа мне было так плохо, я рыдала целыми днями. Вот теперь можешь обвинять, считать меня дурой, ругать, говорить всё, что хотел сказать, — равнодушно и спокойно проговорила Юля и поджала губы, как бы подводя итог.

Теперь она проницательно, чуть нахмурившись глядела на Петра. Он тоже смотрел ей в глаза, не сердился, но был очень задумчив и серьёзен. Он вздохнул, понимая, что несправедливо грубил Юле, не поговорив с ней. Возможно, если бы он тогда так же спокойно отнёсся к ней и выслушал, он бы мог пожалеть её, простить, забрать в Россию. По Юлиным рассказам всё выглядело намного безобиднее, чем представлялось, и он вполне мог её простить, если бы не видел той фотографии. Нельзя было оставлять её одну в таком состоянии, он должен был позаботиться о ней тогда.

— Прости меня, — вдруг тихо проговорил Пётр. — Я был очень зол, а мне нужно было тебя выслушать тогда. Если бы я только знал, — он помолчал, а потом вдруг вспомнил. — Подожди, я же звонил тебе на праздниках, но Клэр сказала, что ты переехала к своему Ромео жить.

Юля была удивлена.

— Ты мне звонил?! Когда? И почему Клэр тебе ответила? — не понимала девушка.

— Вообще, это тебе покажется странным, — Пётр слегка усмехнулся. — Мне просто приснился кошмар. Я забеспокоился, позвонил, но у тебя был выключен телефон, тогда я позвонил на домашний, ты мне его написала на своей открытке, и Клэр сказала, что ты съехала от них.

Юля вдруг передернула плечами, словно от озноба, нахмурилась, и будто вся сжалась. Она опустила глаза и тихо спросила:

— А что тебе приснилось помнишь?

— Плохо, помню темнота и твои душераздирающие крики. Стало очень страшно. Так где ты была?

Юля подняла на него глаза, у неё в глазах стояли слёзы, а взгляд выражал отчаяние. Пётр забеспокоился.

— С тобой что-то произошло в ту ночь?!

Юля кивнула, Пётр нахмурился, но девушка молчала.

— Юля, что с тобой произошло? — серьёзно и обеспокоенно спросил он.

— Я… — Юля замялась. — Если я расскажу, пообещай, что никому об этом не расскажешь? И ничего никому не будешь делать? — серьёзно проговорила Юля. — Пообещай!

— Юля, в чём дело? — Пётр побледнел. — Тебя, что кто-то обидел?

— Ты обещаешь ничего не предпринимать? — переспросила Юля.

— Ладно, обещаю, — но он продолжал хмуриться.

— В ту ночь Михаил хотел меня изнасиловать, — тихо-тихо проговорила Юля. — Я действительно мысленно звала тебя на помощь.

— Что?! — Пётр был в шоке от услышанного, но потом пришёл в бешенство, он сжал кулаки и злобно проговорил: — Я убью его!

— Петь, ты обещал! — пыталась утихомирить его Юля. — Клэр меня спасла, она позвонила ему, так что худшего не произошло. Петя, пожалуйста, никому не говори, об этом никто не знает, кроме Клэр. Я тогда пыталась убежать и налетела на дверь, расшибла лоб, — Юля отодвинула челку. — Из-за этого и очки.

Петру было больно смотреть на неё, он лишь обречённо, разочарованно закрыл глаза и тяжело вздохнул, разжимая кулаки.

— Юля, ну почему ты не съехала от них, когда я тебя об этом просил?! — гнев Петра сменился на отчаяние, он скорбно смотрел на Юлю и видел её насквозь — она боялась: вот причина её зажатости и поникшего вида. — Господи, Юля! — Его голос был полон боли. Он не мог в это поверить. — Почему ты не пошла в полицию?! Почему не сказал мне?!

— Петь, он страшный человек. Он бы меня убил без капли сожаления, если бы хоть кто-то узнал. Я Клэр еле уговорила не выдавать меня. Самого ужасного не произошло, значит, всё нормально. Я уже сама почти забыла. Всё нормально, правда. Ты был прав, нужно было тебя тогда послушаться, и на его счет ты тоже был прав, — поджала губы она.

Пётр изучающе смотрел на неё. Внутри кипел гнев, если бы Михаил был где-то в зоне его досягаемости, он бы не пощадил его ни на секунду. И был готов сорваться, полететь в Париж и беспощадно бить его, но понимал, что его из России не выпустят. Он чувствовал отчаяние из-за того, что не смог защитить Юлю.

— Юля, это вовсе ненормально, — серьёзно проговорил Пётр. — Таких людей надо сажать, а ещё лучше сразу убивать! А со зрением можно что-то сделать? — волновался он.

— Врачи говорят, можно, у меня как раз седьмого августа операция, а дальше будет видно, — немного приободрилась Юля.

Пётр загрустил и внимательно, задумчиво смотрел на Юлю. Он винил себя в том, что с ней произошло. Он должен был защитить её.

Пётр сидел печальный, задумчивый. Юля уже пожалела, что рассказала ему всё, но ей стало заметно легче от того, что она поделались с ним.

— А Клэр тебе сказала, что я переехала к Франсуа, потому что я ей оставила такую записку, чтобы она меня не искала, — пояснила Юля, но от этого Пётр ещё сильнее сник и разочарованно поморщился. — Кстати, Клэр после этого развелась с мужем и уехала в Канны, нашла там работу. Сейчас она очень счастлива, звала меня в гости, — немного улыбнулась Юля, пытаясь перевести разговор в более позитивное русло, видя, как он расстроился. — А ещё я нашла работу! Просто работу своей мечты! Я перевожу книги с французского на русский для издательства. Это моя мечта: читать книги в оригинале и получать за это деньги!

— Молодец! Я за тебя рад, — Пётр слегка улыбнулся.

— О, я же тебе не рассказала, что стало с Франсуа!

Юля кратко изложила его перипетии с центром реабилитации, про книгу, про работу с аутистами, про медицинское образование.

— Петя, он удивительный и очень необычный! — Юля пыталась переубедить Петра, видя в его глазах недоверие. — Если бы я сама в этом не убедилась, не поверила бы. Он за один вечер научился рисовать, он теперь свободно говорит по-русски. Я так рада, что он избавился от зависимости. Мне кажется, в этом центре он обрёл семью, — улыбнулась она. Юля видела, что разговоры о Франсуа Петра не радуют, и вновь искренне раскаялась. — Прости меня, я понимаю, как жестоко было с моей стороны бросить тебя, ты не заслуживаешь такого. Я никогда не хотела тебя предавать и портить наши отношения. Мне очень было жалко тебя. Прости.

— То, что мы теряем, делает нас сильнее, — по-философски выдал Пётр. — Я тебя уже простил, а сейчас может даже немножко понял.

— Лучше расскажи, что с тобой случилось? Я думала, сойду с ума, когда ко мне пришли из милиции! Они держали тебя в тюрьме? — беспокоилась Юля.

— Что, теперь пришло время моих историй?! — слегка усмехнулся Пётр. — А как же история с Денисом?

— Давай после, — улыбнулась Юля.

— Ладно. Думаю, ты догадываешься, насколько сильно я злился на тебя?! — начал с уточнения Пётр.

Он очень кратко рассказал про бокс, про Аньку и ещё короче про то, как к ним заявился бывший Анькин муж. Про следствие Пётр вообще почти не упомянул, сказал лишь, что из-за секретности работы возникли некоторые подозрения, и они допрашивали всех, с кем он когда-либо пересекался.

Юля слушала, широко раскрыв глаза, и молчала.

— Что ещё у тебя интересного? — немного отойдя от предыдущего рассказа, интересовалась Юля.

— Больше ничего особенного, только учёба и работа. Сегодня вот только защитился, — Пётр вспоминал, но никаких важных событий больше не мог воскресить в памяти.

— Поздравляю! Кто теперь дипломированный авиаконструктор?! — засмеялась Юля.

— Спасибо, наверное, это я! — широко улыбнулся в ответ Пётр.

У девушки сжалось сердце. Ей казалось, что от этой улыбки она влюбилась в него снова, ещё сильнее, чем прежде, если такое вообще возможно. Юля чувствовала, что между ними ещё что-то теплится, но не была уверена, что Пётр захочет возобновить отношения после того, как она с ним поступила. Он был сдержан, держался немного отстранённо. Юля боялась спросить у него напрямую. Вдруг он скажет, что больше не любит её, что уже с кем-то встречается, а по его словам она не понимала, что он чувствует к ней.

— А как поживает твой собственный проект? Не забросил? — вдруг вспомнила Юля и посмотрела на часы. — Если честно, мне уже пора, а то опоздаю на автобус.

— Мой проект заглох, у меня нет крыльев, — как-то грустно ответил Пётр и заволновался, что Юля сейчас уедет, снова исчезнет, а он так и не сказал ей самого главного. Сердце вновь забилось быстрее, ведь он так и не подобрал красивых слов, не подготовился — их встреча произошла случайно. Он бережно взял руку девушки в свои ладони, и Юля всё поняла без слов, как всегда, со всей своей любовью и нежностью посмотрела ему в глаза, а Пётр тихо попросил. — Юля, останься со мной, я не могу без тебя летать.

— Я дам тебе крылья, — ласково улыбнулась она, словно сияя изнутри.

Пётр наклонился к её губам и нежно поцеловал.