– Поешьте. Вам сейчас нужно, – сказала старушка.

Она поставила перед нами тарелки с горячим супом. Пряный аромат его приятно заполнил мои легкие. Желудок томно заурчал. Еще бы! Я не ел два дня. Да-да. Два дня мы со Стефанией без устали бродили по болотам. И если бы лесная ведьма не открыла для нас завесу ядовитого тумана, мы блуждали бы там намного дольше. Я не знаю, как старушке удалось это сделать, но без нее нам бы точно пришлось туго. Тут даже мой критический взгляд не позволяет усомниться в действительных талантах бабульки.

– Как вы нашли нас? – спросил я, одним глотком проглотив весь суп и протягивая старушке тарелку за добавкой.

– Когда вы не пришли ни вечером, ни утром, я поняла, что болотный хозяин опять хулиганит. А найти-то вас не сложно, мне отсюда многое видно. Вот как только нашла вас, стала направлять в свою сторону. Так и вывела к проходу.

– Болотный хозяин? Кто это? Кикимора что ли?

Старушка покачала головой.

– Нет, не Кикимора. У вас, у людей, все в голове перепуталось. Кикимора не живет на болоте. И никогда не жила, – старушка посмотрела на огонь в печи и сказала словно бы самой себе, – да и не выживет, если придется.

– А почему же тогда у говорят…

– Кикимора Болотная? – перебила меня лесная ведьма. – Да, потому что много веков прошло с тех пор, как люди видели последний раз Кикимору, да и Болотника тоже. Вот у них образы-то и смешались.

– Много что у них смешалось, – прибавила старушка немного погодя.

– Так значит, «Болотный хозяин» – это не «Кикимора», – все эти разговоры напомнили мне сказки, которые рассказывают детям, чтобы они не хулиганили и быстрее засыпали. Я, конечно, не верю во всю эту чепуху, но почему бы не посидеть в тепле и не послушать очередную сказку.

– Болотный хозяин, или Болотник, куда пострашнее Кикиморы будет. Кикимора – мелкая пакостница, по сравнению с ним. Болотник сбивает свою жертву с пути. Он гоняет ее по болоту до тех, пока она не выдохнется и не начнет оступаться. Потом же он затягивает ее в трясину и оставляет там на вечные мучения. Ни вздохнуть, ни пошевелиться, ни умереть, пока не станешь частью болота. Его трясиной. Его душой.

Слушая ее, я поглощал уже третью порцию супа. Удивительно, как вкусно готовит эта женщина. Старушка, конечно же, была той самой ворожеей, к которой вела меня Стефания. Ворожея оказалась очень опрятной бабушкой, возраст которой я не взялся бы определить. Ей равносильно могло быть как восемьдесят, так и сто восемьдесят лет. В общем, она уже вошла в тот период, когда возраст абсолютно не меняет внешность человека. Изменяется только взгляд. Он становится все глубже и мудрее. Пока глубина его мудрости постепенно не перейдет в бесконечный омут взгляда младенца. И тогда жизненный цикл закончится. Взгляд старушки был долгим и проникновенным. За ним скрывалась умная и хитрая душа.

Сама по себе ворожея была очень маленькая, а огромный горб на ее спине пригнул старушку еще больше к земле. Маленькие, словно детские, ручки шустро убирали и снова расставляли на столе посуду. Я с любопытством следил за ней. Мне хотелось как можно скорее узнать причину всех моих беспокойств и блужданий.

Похитительница же моего спокойствия сидела, молча опустив взгляд в суп. Она почти не прикоснулась к еде. И только задумчиво ковыряла в ней ложкой. Меня поразил ее грустный, серьезный вид. Что могло ее тревожить на столько, чтобы после всего случившегося она не радовалась теплу и еде?

– Оставь ее. Ей тяжелее, чем нам, – тихонько сказала старушка, словно почитав мои мысли. Стефания не слышала нас. Она слишком глубоко ушла в свои размышления.

Огонь в печи отбрасывал на стены замысловатые тени. Отсветы пламени временами озаряли бледное лицо девушки, отчего оно казалось еще более мертвенным. Тускло поблескивали многочисленные склянки и сосуды. Из окон доносился щебет вечерних птиц. Прохладный ветерок едва шевелил тонкие хлопковые занавески. В комнате было очень тепло, но к счастью не душно. Блаженство мало по малу заполнило меня всего. Чувство умиротворения вытеснило какое-либо остававшееся у меня недоверие. Я повернулся к ворожее.

– Кто она?

Я указал на Стефанию. Девушка опустила голову на сложенные руки и молчала. Изредка её плечи вздрагивали, и между алыми нежными губами проскальзывал тяжелый вздох. Глаза девушки были закрыты. Щеки немного порозовели от тепла.

– Она – никто и все, – ответила Ворожея.

– Не понимаю.

– Тебе еще многое предстоит понять. Но позволь я расскажу тебе одну древнюю легенду.

Вся обстановка и сама говорившая навели меня на мысль, что все это не реально. Может быть, я просто сплю? Но какой же это интересный сон!

– Более шести тысяч лет назад, – начала свой рассказ старушка, – все люди умели общаться с богами. Они знали их азбуку, что зовется рунами. Каждый человек мог сам обратиться к богам, и те всегда отвечали ему. В те времена боги любили людей и помогали им. Люди жили в мире и радости долгие века. Так было до тех пор, пока среди них не появился один, кто не собирался довольствоваться только этими благами. Его звали Басарг.

Тут голос старухи перешел на хрип. Она звучно откашлялась.

– Басарг жаждал большего, – продолжила она. – Желая обрести силу богов, он много трудился, закрывшись в своем замке. Он жил уединенно в огромном каменном замке, вырубленном прямо в горе. Замок поднимался высоко над домами других людей. Одна стена его обрывалась прямо над глубокой пропастью, на дне которой текла буйная горная река. Но все его труды были бесполезны. Не дано смертному то, что под силу только богам. Алчность же этого человека была безгранична. Долгие годы мучился он в поисках истинной силы. Много перепробовал заклинаний, много талисманов. Все они, конечно, давали ему силу. Но магия, она на то и магия. Она позволяет человеку творить многое, не давая, при этом ему сровняться с Богами. Тем временем, стали силы Басарга во много раз превышать силу любого из смертных. Но ему и этого было мало. Он хотел быть равным богам. Сам захотел стать богом.

Старуха снова закашлялась и при этом мелкие брызги слюны оросили мое лицо. Я брезгливо поморщился. Она же, как ни в чем не бывало, продолжила:

– В те времена нашлись добрые люди. Серьезно ли, в шутку ли, никто уже сейчас не скажет, да только подсказали ему, что сила божественная сокрыта в трех камнях, что Перуну, Велесу и Даждьбогу принадлежат. Тот, кто сможет выпустить ту силу из камня, станет владеть ею. Вот только выпустить ее наружу ни одному человеку не под силу. Но Басарга это не испугало, ибо был он уже в те времена намного сильнее любого другого человека.

Ведунья замолчала. Ее глаза смотрели на языки пламени то и дело вырывающиеся из печи. Она о чем-то думала. Я не стал ей мешать. Не и самому хотелось обдумать услышанное. Конечно это всего лишь легенда, но легенды всегда приятно слышать. Старые предания навевают на нас какую-то легкую романтическую грусть по тем временам, которых возможно никогда не было и, скорее всего, и не будет.

Старушка, словно вспомнив обо мне, встрепенулась. Она посмотрела на меня, желая убедиться в том, готов ли я слушать. Я был готов. Она кивнула и продолжила свое повествование.

– Камни те были не спрятаны и лежали на трех великих статуях. Все люди знали, где они и все почитали их. Никому и в голову не приходило их красть. Зачем? Ведь боги и так дают им все, что необходимо. Басарг же под покровом ночи забрал камни и отвез в свой замок на горе. Разгневались боги за это. Напустили они на людей засуху страшную. Много тогда невинных людей умерло от болезней страшных. Стали люди искать камни, чтобы вернуть на место. Но так и не нашли их. Никто и подумать не мог на Басарга, так как слыл он очень порядочным и добрым человеком. Всегда он помогал страждущим и плату за это не требовал. Он, надо сказать, и сам принимал участие в поисках камней, да советы давал разные. Вот только правды-то никому не раскрыл. Уж больно хитрый он, Басарг-то.

В те же времена посватался Басарг к одной девушке. Уж очень она красива была да чиста. Сам же он тогда был уже далеко не юнцом. Он чувствовал приближение старости. А может, это зло обдавало его изнутри замогильным холодом. Так или иначе, стало ему одиноко да жутко в своем огромном замке. Вот он и решил найти себе жену, тихую и покладистую. Чтоб боготворила его да о тайнах помалкивала. Выбрал Басарг девушку бедную и скромную. Приглянулась она ему и не только за тихий нрав – красотой девица слыла неописуемой. Один ее взгляд покорил Басарга. Он возжелал во что бы то ни стало завладеть ею. Он не остановился бы ни перед чем. Но все же решил начать с простого предложения родителям девицы. Отец девушки – наивная душа – с радостью отдал ее богатому и солидному жениху. А вот голубка-то замуж за Басарга не хотела, но и противиться воле отца не могла. Отвезли ее, бедняжку, в замок, где сразу принялись готовиться к свадьбе. Там-то, случайно, девчушка и узнала тайну Басаргову. Ещё больше тогда возненавидела она его за кражу божественную и за смерти невинных на его душе лежащие. Стала она отца молить, чтоб отказался он от затеи своей неразумной, да не смогла убедить его, горемычного. Уж больно он верил Басаргу-злодею.

Старуха снова закашлялась. Теперь сильнее прежнего. Мне на мгновение даже показалось, что она сейчас задохнется. Ведунья встала и подошла к печи. На скамейке рядом с печью стоял небольшой глиняный кувшин. Старуха приложила его к губам, тонкая темно-зеленая струйка потекла у нее по подбородку. Сделав глоток, она поставила кувшин на место. Я заметил, что кашель ее мгновенно прекратился. «Надо будет потом спросить, что это за жидкость», – подумал я.

– Наступил долгожданный день их свадьбы, – продолжила старуха свой прерванный рассказ. – Созвали гостей со всей округи. Много там народу собралось…Неизвестно, что случилось на свадьбе. Известно только, что невеста сбежала из-под венца. Когда же ее нашли, то она стояла в огромной зале на низеньком порожке окна, а перед ней лежала пропасть. Где-то далеко внизу, бурля и громыхая, текла горная река. На шум вбежавших гостей девица обернулась, и все ахнули, увидев в ее руках украденные камни богов.

– Ты забрал у меня самое дорогое, а я заберу у тебя, – крикнула она Басаргу. И эти слова запомнила история. Он лишь засмеялся. В гневе девушка произнесла страшное проклятие. Она обрекала всех людей, не внявших ее слезам на страдания и немилость Богов, а самого Басарга на вечные муки. Не знала тогда девушка, что камни выполнят ее последнее желание. Она прокляла всех и бросилась в пропасть вместе с камнями. Как только камни коснулись ледяной воды, волшебство свершилось. Проклятье воплотилось в жизнь, а та река навеки стала мертвой. Все живое гибнет от её воды, все мертвое разрушается. Её нельзя пить, ей нельзя даже помыть котелок. Она разрушает все, – тут старушка заметила, что немного отвлеклась от основной идеи своей легенды. Она поспешила поправиться. – И вот с тех самых пор люди не знают божьей милости. Они просят богов о помощи, но те не слышат их. Мы забыли язык Богов, и Боги стали немы. Нас мучают неурожаи и голод. Мы предоставлены только самим себе. Мы представляем себе, что живем по законам божьим, но все больше удаляемся от них. За эти шесть тысяч лет многое в мире изменилось. Появились большие города и сложная техника, но это все лишь удаляет нас от Богов. Почти весь мир забыл об их существовании. Только в краях, что к востоку отсюда, люди еще помнят имена Богов. Они верят в них и живут согласно заповедям.

– И что «Боги» им помогают, – я постарался сдержать сарказм, чтобы не обидеть старушку. Легенды легендами, но ударяться в религию я не собираюсь.

– Теперь Боги вмешиваются в нашу жизнь очень редко, – только и ответила старушка. Она задумчиво глядела на Стефанию. Девушка, казалось задремала, положив голову на сложенные руки.

– А что сталось с Басаргом? – спросил я.

– Басарг и до сих пор живет в своем замке. Проклятье сделало его бессмертным. Вечным мучеником этого мира. Каждый день он страдал больше всех живущих, но ни на день не прекращал поисков камней. Он жаждал найти их вновь и сделаться властелином мира. Попутно Басарг изучал все, что касалось магии и камней. Его мощь постепенно возрастала. Но коль скоро он становиться сильнее, тем слабее становиться мир. Люди и животные умирают. С каждым днем все больше земель превращаются в каменную пустыню.

– Он нашел камни?

Во мне начинало просыпаться любопытство. Эх, все-таки люблю я фантастику!

– Говорят, что два камня Басарг хранит в своем замке, но один он так и не смог отыскать. Если Басарг найдет последний камень и откроет его силу, то вся жизнь на Земле погибнет.

– Ну, так его надо как-нибудь убить. Есть же, наверное, способ?

– Способ только один. Нужно снять заклятие.

– И как же его снять?

– Предание гласит, что история повториться. Дева исправит свою ошибку. Басарг умрет, а людям возвратится милость божья.

Я замолчал. Легенда, хоть и была несколько фантастична, все же заставила что-то в моей душе зашевелиться. Я представлял себе Басарга, представлял девушку, но никак не мог понять, что же могло толкнуть ее на такой отчаянный и страшный поступок. Неужели только свадьба? Но колдунья сказала, что на свадьбе случилось что-то, что заставило девушку убить себя. Басарг отнял у нее что-то дорогое. Что же это могло быть? Вдруг внезапная мысль вырвала меня из глубины океана дедукции.

– Стефания – та девушка? – почти крикнул я, обращаясь к старушке.

Она снисходительно кивнула и поставила передо мной чашку горячего отвара.

– Да. Стефания снова пришла в наш мир. Значит, настало время и Богам вернуться к нам. Но ты попей отвар и иди отдыхать, после прогулки по болотам не мудрено и лихорадку подхватить.

Я не стал спорить. Меня действительно уже давно колотило, хотя я и не был уверен, что это из-за лихорадки. Я выпил залпом всю чашу и почувствовал, как расслабляются мои мышцы. Глаза стали закрываться. Ворожея помогла мне встать и уложила на широкую скамью, на которой лежал толстый тулуп. Я и не заметил, как заснул. Последним моим воспоминанием была Стефания, низко склонившая голову над столом.

Проснулся я не так рано, как хотелось. Я, вообще, обычно не просыпаюсь раньше полудня, но в этот раз надеялся пересилить себя. Не вышло. Стук расставляемой на столе посуды вырвал меня из объятий сна. Не помню, что именно мне снилось, но это было что-то приятное. И по этой причине увидев маленькую темную избушку ворожеи, я ужасно опечалился, если этим словом можно описать крайнюю степень моего негодования. Какого черта я здесь делаю? Погуляли, и хватит! Пора собираться домой.

– Как хорошо, что ты сам проснулся, – сказала старушка, увидев, что я пошевелился. – А то мы хотели уже тебя будить.

«Только бы попробовали» – подумал я. Да, настроение у меня как нельзя лучше.

Стефания уже сидела за столом, терпеливо дожидаясь, когда хозяйка жилища нальет ей какую-то похлебку. Вид, надо сказать, у этой похлебки был не очень. Но я не стал заставлять себя уговаривать. Как-никак, а привередничать в гостях не красиво! Мы позавтракали спокойно. После еды мое настроение слегка улучшилось, но я все равно желал немедленно отправиться домой.

За завтраком я заметил, как Стефания ожидающе поглядывала на ворожею. Но та молчала. Когда мы все поели, она, не торопясь, убрала со стола и только потом, многозначительно взглянув на меня, села с деловитым видом на стул за противоположной от меня стороной стола и сказала:

– Олег, мы должны сказать, что позвали тебя не случайно. Нам нужна твоя помощь. Более того, помощь нужна не только Стефании или мне, помощь нужна всем людям, живущим сейчас на Земле.

И тут я не выдержал. Эти слова были произнесены с такой торжественной серьезностью, что неудержимый смех как-то самопроизвольно вырвался из моего организма. Девушка и старуха удивленно уставились на меня, а я не мог остановиться.

– Что за глупые розыгрыши? – я пытался унять слезы, выступившие от смеха на моих глазах, но всё безуспешно. – Вы бы еще сказали, инопланетяне спустились на Землю, и я единственный, кто может их остановить.

Женщины не поняли моего тонкого юмора. Они продолжали серьезно на меня смотреть. Это только еще больше рассмешило меня. Тут Стефания вскочила и дала мне такую пощечину, что я сразу пришел в себя.

– Бабушка, неужели ты веришь, что мне нужно идти именно с этим… – она не договорила, пытаясь подобрать слово помягче. Но такого слова у нее не нашлось. Стефания просто села на свое прежнее место и опустила лоб на сомкнутые в замок ладони. Я недоуменно смотрел на нее, потирая горящую щеку. Тяжела же рука у этой девицы! И чего она вообще так вспылила? Кстати, а куда она собралась со мной идти? Вот я с ней никуда не собирался.

– Так, – сказал я со всей возможной сейчас серьезностью. – Давайте разберемся. Отсюда я пойду только к себе домой и никуда больше.

– Домой ты пойдешь только тогда, когда выполнишь все назначенное тебе, – перебила меня старуха.

Я захлебнулся от возмущения. Эта чертова колдунья считает, что может мне что-либо приказывать! Да, даже мой бывший начальник себе такого не позволял!

– И кто это мне что-то назначил? Уж не вы ли?

– Назначили Боги, – ответила она спокойно.

– Боги! Что за бред? Я – атеист! И мне ваши Боги не могут приказывать.

Стефания снова вспыхнула, но на этот раз воздержалась от рукоприкладства. Как, оказывается, ее легко вывести из себя. Чего нельзя сказать о старой колдунье. Она была само спокойствие.

– Веришь ли ты в Богов или нет, но они существуют. И они указали нам на тебя, Олег.

– Что это вдруг они стали на меня указывать? – не мог угомониться я. – Ну сами посудите, что за бред? Только совершенно не цивилизованный дикарь может поверить в такую блаж. Попросите их, пусть они укажут вам на кого-то другого! На земле полно народу живет, пусть хоть в каждого тычут своими пальцами, лишь бы меня не трогали.

Ответом мне была спокойная, матерински поучительная речь старухи:

– Ты, Олег, происходишь из очень древнего рода – рода охотников на змей. Такие охотники могут справиться с любым зверем. И сейчас ты единственный представитель данного рода.

Тут у меня просто пропал дар речи. Какие охотники? Какие змеи? О чем, вообще, говорит эта женщина? На дворе уже давно не каменный век. Я и змей-то ни разу в жизни не видел. Более того, готов поставить все, что угодно, на то, что и мой дед змей в глаза не видел. Да и прадед, наверное, тоже.

– Да, что ты с ним церемонишься. Этот олух, – Стефания, наконец-то, подобрала слово, отлично характеризующее, по ее мнению, меня, – даже свою лень победить не может, не то, что уж змею. Я пойду одна. Больше толку будет.

– Ни куда ты одна не пойдешь! – я сам не ожидал, что скажу это. Она умудрилась задеть мою мужскую гордость, и я, как потом ни раскаивался, решился идти с ней, куда там ее не понесет. Придет время, и я ей докажу, что звание «олух» не для меня!

Обрадовавшаяся такому удачному стечению обстоятельств, ворожея тут же начала разъяснять мне план действий. От меня требовалось не очень много. Я всего лишь должен был помочь Стефании найти третий камень. Да-да, тот самый камень, который не нашел Басарг. Стефания, оказывается, решила повторить историю опять. Но нужен третий камушек. Не знаю, откуда, но женщины узнали, что он спрятан в Змеиной горе. И все вроде хорошо, но вот без короны Змеиного короля его не отыскать. А победить Змеиного короля может только лучший охотник на змей. Ну, или хотя бы его дальний потомок. Вот, собственно, зачем я им нужен. Как говорится, добудь камень и шагай на все четыре стороны.

Многое в их «плане» меня насторожило. Вообще, он был, мягко сказать, не логичен. С другой стороны, а что я хотел? Они же женщины. Что с них брать? Много позже я, конечно, не раз пожалею о своем решении, но моя задетая гордость все еще не успокоилась, и я согласился им помочь.

– Ну, раз такое дело, может, хоть оружие мне какое-нибудь выдадите?

Женщины переглянулись.

– Как же я могла забыть, – Ворожея принялась копаться в своих сундуках, вытаскивая поочередно всякий никому не нужный хлам. Наконец, она нашла то, что искала. Старушка протянула мне довольно увесистый кинжал с широким блестящим лезвием. Рукоять его была усыпана мелкими темно-красными камнями, так что складывалось впечатление, будто она забрызгана кровью. Кроме них на рукояти имелись и голубоватые прозрачные камни разных размеров. Они так же были рассыпаны в случайном порядке и казались застывшим слезинками. Несмотря на свое, по всей видимости, долголетние заточение на дне сундука, он был острым. Не просто острым, а острейшим. Я не успел взять его в руки, а уже порезался. Сталь, из которой было изготовлено лезвие кинжала, была превосходной. Она словно сияла. Клинок был испещрен уникальными узорами, которые металл получает во время закалки. Кинжал был прекрасен, но… Но всё же меня мучило легкое сомнение.

– А чего-нибудь более существенного у вас нет? Скажем, так пистолета или хотя бы ружья? Всё-таки на охоту идем.

– Не на охоту, а на битву, – поправила меня старуха. – А битва должна быть честной. Жертва, убитая в бою, должна быть заслужена кровью и потом. Ты должен страдать вместе с жертвой. Чувствовать, как прекращается ее дыхание, как ее сердце замирает. И видеть, как потухают ее глаза. Только тогда победа будет считаться заслуженной, честной и святой.

Её слова всколыхнули что-то в моей душе. И это что-то, отчасти навеянное романтизированными героическими фильмами, заставило меня согласиться. Мы не стали надолго оставаться у ворожеи. Надо было собираться в путь.

– А ведь вы не просто знахарка, так? – заметил я, когда мы выходили из домика.

Домик был окружен высоким деревянным забором, отгораживающим его от леса. Забор был построен из собранных в лесу веток. На концах кольев тут и там покачивались иссохшие черепа животных. Небо затянули темные тяжелые тучи, сквозь тонкие просветы между которыми пробивались одинокие лучики ласкового солнышка.

– Да. Ты прав. В народе меня называют совсем иначе, – с таинственной улыбкой, достойной Джоконды, согласилась старушка.

Неожиданно для себя я услышал детский смех. Сначала мне пришло в голову, что это просто игра воображения. Но смех повторился. Не понимаю, почему меня так испугал это смех. Я пошел по направлению звука. Он шел из-за дома. Старушка и Стефания, молча, следовали за мной. За домом мне открылось удивительное зрелище. Примерно двадцать детей разного возраста резвились на свежем лесном воздухе. Я оцепенел.

– Откуда здесь дети?

– Я их собирала, – старушка пожала плечами.

– Вы живете в лесу и собираете детей? Зачем?

– А ты как думаешь? – Старушка озорно подмигнула мне. – Недаром, наверное, меня зовут Бабой Йогой.

Большой тошнотворный комок подступил к моему горлу. Неужели вчерашняя вкуснейшая похлебка была на нежном мясе детей!

– Отпустите немедленно детей или … Или я отказываюсь участвовать в ваших путешествиях!

Баба Йога удовлетворенно кивнула. Она с уважением посмотрела на меня, но сказала совершенно не то, что я хотел услышать.

– Твое рвение похвально, но детей я всё же не отпущу. Да не кипиши ты! – отмахнулась она от моих уже нахлынувших возражений. – Не ем я их. Сироты это. Не кому о них позаботиться, вот и собираю я их по всему миру. Чтоб росли у меня. Не хочу я, чтоб потомки Рода Великого просто так умирали, не пожив ни капли. Многих я так вырастила, вот и Стефанию тоже.

– Так вы приют, что ли устраиваете? – спросил я, не веря своим ушам. – А как же…

– Да слухи это все пустые. Никто ж не знает, зачем я детей забираю. Вот и болтают.

– А что ж вы не расскажете правду?

– Расскажу, не поверят. Люди верят только в то, во что хотят. Что им интересней. А интересней им сплетни придумывать, да в грязном белье копаться. От того, что узнают толку не будет, а вот хуже может стать.

Старушка ласково помахала рукой, и все дети разом ответили ей тем же. Баба Йога засмеялась. И я могу сказать откровенно, что никогда раньше не видел такой искренней и доброй улыбки, как у этой старухи.

Неожиданно вспыхнула молния, и весь лес содрогнулся от грома. Дети завизжали (я не понял от удовольствия или от страха), и через секунду на поляне уже никого не было. Еще через секунду начался ливень.

– Отлично! Придется отложить наш поход.

Не знаю, расстроился я или, наоборот, обрадовался, но ответом мне было следующее:

– Не надо ничего откладывать. Дождь – предвестник благополучного пути.

– Ага. И чем сильнее дождь, тем благополучнее путь, – усмехнулся я, поеживаясь от того, что холодные капли упали мне за шиворот.

Уже через час ворожея вывела нас на восточную опушку леса, откуда я пошел навстречу неизвестности в сопровождении легко раздражимой полоумной дикарки. Не самая лучшая компания, но что поделаешь?

* * *

Темная ссутулившаяся фигура стояла в широкой каменной арке огромного пустого зала. Таких арок в этом зале было три – они заменяли окна. Человек стоял в средней арке и задумчиво смотрел вниз на бушующие мутные потоки горной реки.

– Она объявилась!

Человек вздрогнул, обернулся и через весь длинный просторный зал посмотрел на своего помощника, который опасливо шел к нему на встречу. Свет холодного солнца падал на него со спины, и помощнику была видна только старческая фигура хозяина. Ледяной ветер трепал его сухие растрепанные волосы.

– Появилась?

– Да! Она вышла из леса Бабы Йоги в сопровождении какого-то мужчины. Они движутся в нашу сторону.

– Ты уверен, что это она?

В голосе хозяина позвучала сталь. Он столько тысяч лет ждал ее возвращения. И вот она! Он уничтожит ее и будет жить еще тысячелетия до очередного ее возрождения.

– Она, вероятно, думает, что все камни у меня. Она хочет снять заклятие. Она не должна дойти сюда. Ты меня понимаешь?

– Будет сделано!

Помощник поклонился и исчез. Лишь легкое мерцание осталось в воздухе в том месте, где он только что стоял.

Итак, в путь!

Мы шли не торопясь, словно бы просто прогуливаясь. Окрестности, конечно, были отнюдь не выдающимися. Поле. Кругом одно поле. Вокруг насколько хватало глаз не было видно ни одного поселения. Глушь несусветная.

Стефания в основном молчала. Я же поначалу пытался как-то завязать беседу, но все без толку. Она только недоверчиво поглядывала на меня. Отвечала односложно и с неохотой. Зато меня переполняли эмоции. Мне хотелось все еще раз обсудить. И обсудить как можно подробнее, со всеми деталями и мелочами. Больше всего меня смущало то, что мы вышли в поход, не имея с собой практически ничего съестного. Ну, вот скажите мне, как можно отправляться куда-нибудь без запаса еды? До ближайшей деревеньки, обитаемой людьми, была неделя пути! «Охота» – скажете вы. И тут промах! Разве возможно охотиться без оружия? Правда у Стефании был маленький ножичек, но им вряд ли можно убить что-то больше лягушки. Да и ту надо сначала поймать. Мой кинжал? Но я ни разу в жизни не охотился. Тем более кинжалом. Было бы хотя бы ружье. В общем, вы понимаете, насколько сомнительным казался мне наш поход. Разок я все-таки поинтересовался у Стефании, почему мы не взяли еды.

– Всё что нам нужно есть вокруг нас. А большего нам не надо, – был ее ответ.

Наверное, это покажется странным, но такой ответ меня не удовлетворил. Я попытался поспорить, но Стефания просто перестала со мной разговаривать. Хороша попутчица! Я уже сильно жалел о том, что ввязался в эту авантюру. Но отказаться я всё же не мог – мужская гордость иногда бывает очень некстати.

Спустя несколько часов однообразного и скучного пути мы сделали привал. Я опустился на землю легко и грациозно, как опускается мешок, доверху набитый крупой, сброшенный с пятнадцатого этажа небоскреба. Никогда не думал, что ходить пешком может быть настолько утомительно. Мой желудок отчаянно заворчал, требуя еды. Я оглянулся на Стефанию. Неужели она не проголодалась? Но девушки рядом не оказалось. В то время пока я самозабвенно потягивался на траве, ощущая счастье отдыха, она умудрилась куда-то исчезнуть.

– Это даже к лучшему. Сейчас отдохну и пойду домой. Соберу вещи, продам дом, и она вместе со своей сумасшедшей старухой больше меня не найдут.

Так я бормотал, когда к моему разочарованию Стефания появилась из-за соседнего холма. Она несла в руках нечто серое и нечто зеленое. Зеленым оказался лист лопуха, в который девушка с горкой набрала земляники. А то, что мне вначале показалось серым, было крупным корнеплодом, похожим на морковь только желтовато-белого цвета. Еще она принесла несколько толстых и очень сочных на вид свекольно-красных стеблей, окантованных широкими зелеными листьями.

– Ешь.

Она протянула мне один из двух принесенных корнеплодов. Я неуверенно взял его и понюхал. Запах вроде бы приятный.

– Что это?

– Пастернак. Ешь, он вкусный.

Словно подавая мне пример, она откусила кусочек от своего корня. Ее лицо не искривилось от горечи. Это меня успокоило. Я тоже попробовал этот «пастернак». Он оказался приятно сладковатым на вкус. На радостях я проглотил его в считанные секунды. Мой голод заметно приутих Удивительное растение! Вроде бы съел совсем ничего, а наелся. Мы закусили земляникой, и, наверное, я не совру если скажу, что никогда раньше не пробовал такую сладкую землянику. В магазине она обычно либо какая-то кислая, либо, вообще, безвкусная. А эта имела еще и неповторимый волнующий душу запах. Теперь я бы соснул часок или два. Разваливаясь на траве, я вдруг заметил красные стебли, которые принесла Стефания. Есть мне уже не хотелось, но стало любопытно.

– Что это?

Я указал на растение. Стефания пожала плечами.

– Это Ревень.

– Ревень? Никогда не слышал о таком. Он вкусный?

– Безумно! Кроме того, он прекрасно утоляет жажду.

Девушка усмехнулась. Её мало обрадовала моя неосведомленность в видах растений. Ну, куда уж мне до некоторых-то! А пить после земляники хотелось.

Я взял один из стеблей, принюхался. Он пах обычной травой.

– Как его есть?

– Просто кусаешь стебель.

Что тут сказать? Я откусил. Кажется, если бы я надкусил лимон, мне было бы приятнее.

– Фу! Что за кислятина!

Я возмущенно выплюнул откушенный мною ревень. Стефания же с удовольствием жевала свой стебель. И ее лицо не выражало ничего кроме удовольствия. Я швырнул свой стебель подальше поле. Девушка негодующе посмотрела на меня.

– Такими темпами ты недолго продержишься в нашем походе.

– Ну и ладно. И как ты можешь вообще есть эту гадость.

Сама мысль о том, что у нее во рту сейчас такая кислятина, сводила мою челюсть.

– Зато мне не хочется пить. И тебе, наверное, тоже.

И правда. Я только сейчас заметил это. Кислота вызвала обильное выделение слюны. Жажду, как рукой сняло. Это конечно способ, но больше я этот ревень в рот не возьму!