Глава 1

Восемнадцать ноль-ноль. Низкое солнце прямой наводкой беспощадно лупит по окнам. Кондишн астматически хрипит, с трудом выдыхая жалкое облачко прохладного воздуха на метр от себя. Я с остервенением стаскиваю с рук резиновые перчатки, отвратительные, как лягушачья кожа, и швыряю в корзину. Корзина наполнена до краев, и лягушачья кожа лохмотьями вылезает наружу.

— Тося, много там еще? Скажи, что прием окончен.

Я сажусь за стол и включаю вентилятор. Теплая волна мягко обдувает лицо и на какое-то время даже приносит ощущение прохлады. Несколько мгновений я кайфую.

— Олег Евгеньич, тут одна сидит и не хочет уходить, — сердито кричит из коридора Тося. — Послушайте, девушка, нам тоже отдыхать нужно! Завтра приходите!

Я вздыхаю и выхожу в приемную.

— Вот, полюбуйтесь, — Тося возмущенно кивает в сторону двери.

В коридоре, на скамейке, понуро уставившись в пол, сидит девчонка. Ладони она подложила под себя, и выпирающие ключицы делают ее похожей на галчонка.

— Вы на осмотр, девушка? — мягко спрашиваю я.

— Я не могу завтра! — с отчаянием выпаливает она. — Понимаете, не могу. У вас тут очередь на листке записана, так там человек сто, наверно… А у меня завтра последний день… А потом все… Не успею я. Я лучше всю ночь сидеть буду. До утра. И буду тогда первая.

— Что за листок, Тося? — спрашиваю я. — Мы что, уже до листков дожили?

— А вот! — кивает она на стену. — Записывались сегодня. Вчера еще не было. Если так пойдет, я не знаю, что дальше будет. Между прочим, я подсчитала: если на одну пациентку тратить пять минут, то мы за рабочий день их принять не сможем. Вам, Олег Евгеньич, придется за пару минут успевать. А, может быть, мне им просто справки выписывать? Вот вам, девушка, например, для чего осмотр нужен?

— Мне нужна справка, что я могу родить ребенка, — заявила та, не вынимая рук из-под себя. — И сегодня.

— Ну вот, — засмеялась Тося. — Я же говорила. А родить тоже сегодня?

— А ты… Вы… Сколько же вам лет? — спросил я, подавив невольный смешок. — Вам, простите, еще не рановато?..

— Это не ваше дело, — деревянным голосом сказала девчонка. — Вы же не родительский комитет. У меня уже были критические дни. Я просто пришла на обследование. Имею право?

— Имеешь, имеешь, — вздохнул я. — Ладно, заходи.

— Олег Евгеньич! — возмущенно закричала Тося. — Но у меня же через двадцать минут…

— Иди, Тосенька, иди. — Взъерошенная девчонка почему-то настроила меня на благодушный лад. — Я сам справку выпишу, если все в порядке.

— Ой, спасибо, Олег Евгеньич! Вы прелесть! — И, чмокнув воздух, она через секунду исчезла.

Я натянул свежую лягушачью кожу и жестом показал девчонке на кресло. При виде ее неуклюжих попыток вскарабкаться я невольно улыбнулся.

— Что, первый раз?

Она, наконец, умостилась и, сложив руки между колен, смущенно кивнула.

— Руки на подлокотники, — приказал я. — И спокойно.

Осмотр много времени не занял. Девчонка оказалась девственницей и была вполне здорова. По крайней мере, по моей части. Я выключил плафон и с наслаждением стянул с рук резину.

— Ну, все, вставай. Пошли, дам тебе справку, что ты здорова.

Она послушно вылезла из кресла и, выйдя за мной в приемную, встала около стола, как солдатик.

— Да ты сядь, — засмеялся я. — Давай, рассказывай, как тебя зовут и для чего предназначена справка.

— Это нужно только мне, — быстро сказала она.

— Ладно, — весело сказал я. — Тебе, значит, тебе. Так и запишем: «Для предъявления по месту требования!»

На самом-то деле я этих самых «для предъявления…» сегодня выписал добрых четыре десятка, но какое это имеет значение, если эта — последняя. Я подписал справку, вытащил из сейфа печать и шлепнул на подпись красивый красный оттиск.

Девчонка, не веря глазам, двумя руками подняла справку, быстро пробежала глазами по тексту, чмокнула печать, подняла взгляд, чмокнула в щеку меня и, положив на край стола деньги, тут же исчезла за дверью. Уже издали до меня донеслось «спасибо». Я положил в карман деньги, вернулся в кабинет, выключил кондиционер и сложил инструменты. Слава Богу, рабочий день закончен. Можно предаться заслуженному отдыху.

Все-таки кондишн сдерживал атаку июньского зноя. Выйдя на улицу, я словно попал в предбанник сауны. Представляю, что делается в машине. Конечно, там тоже есть кондиционер, но пока он наберет силу, я уже буду дома, так что лучше его и не включать. Окна, пожалуй, открою. Пива вот ледяного не помешает взять. Да прессу какую-нибудь, пожелтее. Перед сном полистать. Я заскочил в супермаркет, взял упаковку «Тинькофф», пачку сухих кальмаров и на выходе снял с газетного лотка несколько изданий, не претендующих на объективность.

Поставив машину в гараж, я, насвистывая, вошел в подъезд и, проходя мимо лифтерши, вежливо ей поклонился. Баба Нюся охраняла вверенный пост ревностно, никогда не пропускала никого, кто не понравился ей лично, и поэтому в подъезде было всегда тихо и чисто, а лифт исправен в любое время дня и ночи.

— Ваша почта, Олег Евгеньевич, — пропела она, подавая мне ежедневный пакет. — Сегодня немного.

Я заметил, что ее глазки хитро блеснули. Конечно, опять ковырялась в почте. Наверняка что-то нашла.

— Спасибо, баба Нюся, — сказал я, доставая десятку. — Вы меня всегда так выручаете. Не надо по ящикам лазить лишний раз.

В лифте я быстро просмотрел сверток. Ничего интересного. Газета, счет за телефон, какая-то реклама… На пол упал небольшой конверт. Я нагнулся и поднял его. В конверте лежала, сложенная вдвое, перламутрового цвета открыточка с золотым обрезом. Внутри, на одной стороне, имелась надпись:

Уважаемый Олег Евгеньевич!

Международный фонд «БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА» и ООО «ГЕНОСФЕРА» извещают Вас об открытии представительства сети клубов «ЖЕМЧУЖНЫЙ ГЕЙЗЕР» в нашем городе. Приглашаем посетить наши салоны в любое удобное для Вас время. Уверены, что качество обслуживания и принцип оплаты оказанной услуги Вас приятно удивят.

На другой стороне были указаны адреса нескольких салонов, а также телефоны.

Лифт остановился. Я пожал плечами и, сунув открытку в карман, полез за ключами.

В квартире сплит-система работала более эффективно, чем в клинике. В комнатах царил полумрак и приятная прохлада. Я сунул в холодильник пиво и, на ходу сдирая с себя пропотевшую одежду, прямиком направился под душ.

После водных процедур жизнь повернулась гораздо более привлекательной стороной. Я обернул бедра полотенцем и, напевая под нос, проследовал на кухню. Мокрые следы за мной таяли без малейшего промедления. Первым делом я поспешил вытащить из упаковки бутылочку пива. Живительная влага, игриво пенясь, наполнила бокал. Я с удовольствием посмотрел сквозь него на заходящее солнце, медленно, но без остановки отправил содержимое по маршруту следования, и только после этого удовлетворенно выдохнул. Потом еще с минуту постоял, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения вполне соответствовали. Тогда я включил телевизор, нашел НТВ и наконец-то открыл холодильник. Господи, до чего же я люблю, когда полки заполнены до отказа. Несколько секунд я с удовольствием обозревал представленный натюрморт. М-м… салаты, бульон из индейки, окорок, котлеты «по-киевски», сосиски, семга, конечно, помидорчики… Я остановился на салате со сладкой кукурузой и «киевских», добавил крупно нарезанные помидоры с веточками базилика и кинзы и достал из хлебницы темный хлеб с изюмом от «Рамстора». Подумав, поставил все это на поднос и прошел в гостиную. Там было заметно прохладнее. Плазменная панель при моем появлении приветливо мигнула зеленым огоньком, демонстрируя готовность к включению. Я хлопнул ей в ладоши и, поставив поднос на журнальный столик, сходил на кухню за пивом.

На экране две немолодые ведущие пытались вести интеллектуальную беседу с таким же немолодым бородатым мужчиной о состоянии экологии на планете. Через каждые две-три реплики выяснялось, что беседа получается не совсем интеллектуальной, и тогда ведущие принимались яростно спорить друг с другом о духовном состоянии бородатого. Он в это время отдыхал за кадром. В целом получалось веско и актуально. Я переключился на новости. Везде горели леса, пересыхали реки, смерчи совершенно свободно разгуливали по материкам, цунами смывали целые страны, повсеместно что-то обрушивалось и проваливалось… Было похоже, что планета страдает педикулезом и ей время от времени очень хочется почесаться. Похожесть подкрепляли многочисленные теракты, вызывающие зуд почти везде, где обитали потомки первой, не в меру развившейся обезьяны. Я вдруг представил, что вот, если бы у Земли была, к примеру, задняя лапа…

Веселое чириканье отвлекло меня от глобальных мыслей. Я сделал последний глоток и поднял телефон.

— Слушаю…

— Олежка, привет, — пропела трубка. — Мне с тобой надо поговорить.

— Лерка! — обрадовался я. — Ну, так в чем дело? Давай, заходи. У меня сплит-система в порядке. Кстати, я сос-ку-чил-ся-а…

— Олежек, — помолчав, сказала Лера. — Мне бы к тебе на прием попасть.

— Та-ак, а что случилось? У тебя что, не все в порядке? А ну-ка, рассказывай.

— Да все нормально, — засмеялась она. — Не волнуйся так. Просто мне справка нужна, что по твоей части я здорова.

— И тебе справка? — удивился я. — И зачем?

— Слушай, ну давай не по телефону, а? Давай, я в клинику приеду и все расскажу, хорошо?

— Да приходи, конечно, — сказал я. — Только позвони, когда придешь, а то у нас там аврал. Полгорода в очереди стоит за справками. Я ничего не понимаю.

— Ассистентку возьми, — прыснула Лера. — Или двух. А еще лучше — ассистентов. Ладно, пока, завтра позвоню.

Я положил телефон. А что, насчет ассистенток она, пожалуй, права. Надо завтра Холодову в институт позвонить, пусть пришлет пару девчат.

Телевизор надоел. Где там у меня пресса? Разве почитать перед сном… Я встал и принес из прихожей «SPEED-ИНФО», захватив из холодильника оставшееся пиво.

«ПОГАСЛИ КРАСНЫЕ ФОНАРИ АМСТЕРДАМА!» — огромные буквы пересекали наискось обложку газеты. Начало было многообещающим, и я с интересом перелистал несколько страниц.

«КОНЕЦ ДРЕВНЕЙШЕЙ ПРОФЕССИИ?!»

«ЖРИЦЫ ЛЮБВИ ТРЕБУЮТ ЗАЩИТЫ СВОИХ ПРАВ!»

«КОНЕЦ ЭПОХЕ СПИДА?»

«НЕВИДАННЫЕ ГОНОРАРЫ КЛИЕНТОВ!»

«БОРДЕЛЬ ИЛИ ЖЕМЧУЖНЫЙ ГЕЙЗЕР?!»

Я отодвинул газету. Что-то знакомое. Где-то я встречал этот «Жемчужный гейзер»? Ах да… Я вскочил и, порывшись в кармане брюк, извлек перламутровое приглашение.

«М-да… Ай, да баба Нюся». — Я невольно покрутил головой. — «Мата-Хари, блин».

Отложив открытку, я снова взялся за газету, но более внимательное чтение ничего особенного к эмоциональной нагрузке заголовков не добавило. Я понял только, что появились какие-то новые публичные дома, в которых платили не девочкам, а, как ни странно, клиентам. И платили — я решил, что это опечатка — не меньше тысячи долларов за ОДИН сеанс. За что платили, я тоже не понял. С фотографий смотрели разгневанные или растерянные лица ночных бабочек. Сообщалось также, что нью-гейши абсолютно, стерильно здоровы, за чем следит специальная комиссия. Закрыв газету, я на всякий случай снова посмотрел на обложку, — может быть, случайно старый первоапрельский выпуск купил? Да нет, номер был свежим, июньским.

Я потянулся и, уронив газету на пол, допил пиво. Пожалуй, пора баиньки. Да, в туалет сходить, а то ночью будильник разбудит…

 

Глава 2

Я пристроил машину на стоянку и, поглядывая по сторонам, направился к клинике. Жара с утра еще не доставала, и настроение было хорошим. Однако уже в коридоре оно начало постепенно убывать. Перед нашей дверью толпилась очередь. При моем появлении поднялся гвалт. Пробившись через толпу женщин, я прошел к себе. В приемной Тося с трудом обеспечивала видимость порядка. Я прошел в кабинет, жестом пригласив ее войти тоже.

— Олег Евгеньич, я так больше не могу, — с отчаянием простонала Тося. — По-моему, они все сошли с ума. Такое впечатление, что весь город хочет рожать. Вы ничего не слышали, может быть, произошел демографический взрыв?

— Нет, — сказал я. — Зато я прочитал, что теперь в публичных домах платить будут не девочкам, а клиентам.

— Здрассьте! — засмеялась Тося. — И кто же платить будет? Девочки?

— Хм-м, — я тоже засмеялся. — А действительно…

В дверь кабинета требовательно постучали. Тося округлила глаза и умоляюще посмотрела на меня.

— Олег Евгеньич! Может, мы, правда, в помощь возьмем кого-нибудь?

— Ладно, Тосенька, — сказал я. — Давай, начнем, а там посмотрим. Дай мне халат и приглашай…

К обеду у меня закончились перчатки. Я швырнул в переполненную урну последнюю пару и с раздражением крикнул Тосю. Она не ответила. Я позвал еще раз, потом встал и вышел в приемную. Тося как раз вытащила из принтера очередную справку и готовилась шлепнуть на нее печать. При моем появлении она почему-то засуетилась, попыталась спрятать печать в сейф, справка упала на пол. Тося покраснела и сидела, опустив глаза.

— Устала, Тосенька, — сказал я, поднимая справку. — Иди, кофейку попей с мороженым. Да, кстати, не забудь мне перчатки подготовить.

Протягивая ей бумажку, я машинально пробежал содержание и, не поверив себе, поднес поближе к глазам. Потом изумленно посмотрел на Тосю. Она сидела, потупив глаза, красная, как рак.

— Ну, и что это значит? — спросил я. — Задело осколком демографического взрыва?

— А ничего, — с неожиданной злостью ответила Тося. — Может быть, я тоже заработать хочу.

— Заработать? На чем заработать? — Я ничего не понимал. — А у меня ты что, плохо зарабатываешь?

— Да нет, — с досадой сказала она. — У вас как раз хорошо. Но мало.

— Ну-ка, рассказывай, — потребовал я, пододвигая поближе стул. — И подробнее.

— Да что рассказывать? Короче, я дала соглашение стать суррогатной матерью, и мне заплатят пятьдесят тысяч. Долларов! Только нужна справка о состоянии здоровья.

— Ты? Су… Кхм, — я даже закашлялся. — Ты хочешь стать суррогатной матерью? Ты берешь на себя такую ответственность? И, собственно, зачем? Тебе что, жить негде? Маму в Германии лечить нужно? Или с тобой что-нибудь?.. И на что ты девять месяцев жить будешь? Хотя да, биологические родители обычно содержат… А я как же? Ты хотя бы предупредила…

— Три месяца всего, — виновато вздохнула Тося. — Я думала, вы не будете… Спецроддом. Даже декретный не нужен. И потом, столько денег, жуть. А родителей никаких нет, ребенка прямо в больнице забирают. Даже не показывают.

— Как три месяца? — опешил я. — Ты сама-то понимаешь, что говоришь? Кого ты родишь за три месяца? Ты же будущий гинеколог.

— Я там была, — упрямо сказала Тося. — Какие-то новые технологии, ускоренное созревание. Нам даже фильм показывали.

— Кому это нам? — рассердился я. — Что ты мелешь? Какие ускоренные технологии? Кто показывал? Ты родителям, кстати, сказала об этой глупости?

— При чем здесь родители? Я, между прочим, большая девочка. И жениха у меня нет. Так что, свободна в выборе. А что касается сроков, то некоторые животные своих детей в животах не таскают по девять месяцев, а рожают нормально. Наука, к вашему сведению, на месте не стоит. Говорят, придумали новую технологию. Вам вот, извините, не сказали. А женщины в курсе. Думаете, почему это нашу клинику так штурмуют? Да потому, что в тот роддом только со справкой берут. В смысле, что здорова и можешь рожать. А у нас все это попроще, чем в мединституте. Плати бабки, получи справку…

— Значит так, — со злостью сказал я. — Никакой справки ты не получишь. Это первое. Во-вторых, ты немедленно дашь мне телефон и адрес этого так называемого роддома, я сам разберусь.

— Подумаешь! — надулась Тося. — Я и в мединституте могу такую справку взять. Вы же знаете прекрасно, что я здорова. Ну, подумаешь, в очереди постою… А телефон и адрес в газете, вон, на столе лежит.

— Ладно, — буркнул я. — Не дать тебе справку я не имею права. Правда, имею право на административное взыскание за использование служебного положения в личных целях. Я имею в виду печать.

— Ой, Олег Евгеньич, миленький, — затараторила Тося. — Да я вам вместо взыскания армянский коньяк выставлю. Ой, можно я вас поцелую?

— Лучше кофе мне принеси, — отмахнулся я. — Почитаю твою газету, пока перерыв не кончился. И, кстати, не забудь про перчатки. Ты еще на службе.

Я вернулся в кабинет, сел за стол и развернул газету. Никаких многообещающих заголовков в ней не было. Листать многостраничное издание не хотелось.

— Тося! — крикнул я. — Иди сюда, покажи, где здесь про это…

— Вас к телефону, Олег Евгеньич, — отозвалась Тося. — По-моему, это ваша…

Я поднял трубку.

— Олежек, привет, — осторожно сказала Лера. — Ну, как у тебя там?

— Насчет твоего драгоценного здоровья? — съязвил я. — Справочка нужна? Конечно, заходи. Осмотрим, как положено. Так и быть, без очереди.

— Олежек, а мы же с тобой, вроде, недавно… — попыталась пошутить Лера. — Может, будем считать это осмотром?

— Недавно, — я неожиданно разозлился. — А следующий раз, значит, месяца через три, не так ли? Или, может быть, снова на осмотр потянет? А что? Все-таки пятьдесят тонн баксов… И ответственности никакой. Родила царица в ночь не то сына, не то дочь… Суррогатная, блин…

— Ты что, Алик? — тихо сказала Лера. — Ты же знаешь, как мы живем. Мне так нужна квартира…

— Можно было и со мной посоветоваться, — проворчал я. Злость прошла, и я уже сердился на себя за то, что не сдержался. — Извини, что накричал. Я тут, вообще, на ушах стою. Приходи, конечно. Я Тосе скажу, она тебе справку выпишет.

— Спасибо, Олежка, — помолчав, сказала Лера. — Мы с тобой потом поговорим, ладно?

— Ладно, — вздохнул я. — Поговорим, а как же. Пока.

— Олег Евгеньич, можно запускать? — крикнула Тося. — Перчатки я там положила.

— Запускай, — машинально пробормотал я.

Но на самом деле, во мне зрело убеждение, что все это нужно немедленно прекратить, найти подозрительный роддом и выяснить, что происходит. Восторженные россказни будущих поставщиц суррогатных кукушат о заманчивой трехмесячной беременности постепенно стали приводить меня в бешенство. Сначала я шутил по этому поводу, потом стал пугать своих клиенток возможным отрицательным результатом других анализов. Наконец, я прямо спросил у одной веселой особы, не задумывалась ли она, что ее просто используют для какой-то, возможно криминальной, игры? В ответ девица пожала плечиками.

— Да мне, вообще, наплевать, что там родится. Я бы и каждый месяц так рожала, ха! За такие-то бабки…

— А своих как же? — не унимался я. — Вдруг со здоровьем что? Не боишься?

— Ну, а чего мне нищету разводить? — рассудительно сказала девица. — Насуррогачу вот на домик, какой никакой, и завяжу. Хотя нет, еще машина нужна. Потом за границу уеду. Чего тут криминального? А на своих короедов у меня еще время есть. Для них, кстати, и стараюсь.

— Тося! — раздраженно крикнул я, когда девица ушла, — Гони всех к… Я хотел сказать, закрываемся по техническим причинам!

— Это, наверно, из-за меня вы так? — виновато сказала Тося, входя через некоторое время в кабинет. — Я вам все настроение испортила?

— Да при чем здесь ты, — отмахнулся я. — Покажи лучше, где это объявление.

— А вот, в конце, — сказала Тося. — Ну, вот же, маленькими буквами.

— Ладно, вижу, — буркнул я.

«Приглашаем суррогатных матерей. Возраст 15–40 лет. Срок беременности три месяца. Эксперимент. Оплата очень высокая. Обязательно иметь справки о состоянии здоровья».

И все. Еще имелся контактный телефон. В скобочках сообщалось, что телефон многоканальный. Это примечание меня разозлило особенно. Значит, те, кто давал объявление, прекрасно знали, к каким последствиям оно может привести. Я взял телефон и набрал указанный номер.

— Слушаю вас, — приветливо сказали в трубке. — Здравствуйте. Вы хотели бы стать суррогатной матерью?

— Да! — язвительно сказал я. — С детства мечтал стать именно суррогатной матерью. Тем более, за три месяца.

— Если вы хотите узнать что либо о нашей организации и новейших методах детопроизводства (она так и сказала: «детопроизводства»), то мы можем пригласить вас на специальную лекцию. Кроме того, мы можем показать вам наш роддом. — Голос в трубке оставался таким же приветливым. — Если вы расскажете, где находитесь в данное время, я назову вам адрес ближайшего спецроддома.

— Я заведую частной гинекологической клиникой, — сухо сказал я. — И меня крайне волнует здоровье моих пациенток. Тем более что речь идет о каких-то совершенно незнакомых мне методах… Что касается моего местонахождения, то я сейчас нахожусь практически в центре города.

— Ближайший к вам спецроддом находится на территории Студенческого парка. Это большой двухэтажный ангар оранжевого цвета с синей арочной крышей.

— Но там же вроде спортивный…

— Мы приобрели и переоборудовали его, — спокойно сказала собеседница. — Будем рады видеть вас в любое удобное для вас время. До свиданья.

— До свиданья, — машинально сказал я и положил трубку.

Некоторое время я переваривал информацию. Потом позвал Тосю.

— Ты в Студенческом парке оформлялась?

— Нет, — сказала она. — Я у себя, на территории санатория договорилась. Там новое здание построили. Красивое. Оранжевое такое.

— Ну да, — вздохнул я. — С синей крышей. Ладно, Тосенька, иди. Попробую выяснить, что это за спецроддомы такие.

 

Глава 3

Оранжевый цвет хорошо просматривался даже сквозь полудикие заросли Студенческого парка. Подойдя поближе, я обошел здание вокруг. Старый зал заметно помолодел. В посвежевших стенах появились большие окна. Плотные жалюзи надежно заслоняли от любопытных взглядов то, что происходило внутри. Вдоль тротуаров сплошным ковром цветов радовали глаз аккуратные газоны. Перед входом журчал фонтанчик, в струе которого весело прыгал мячик. Полюбовавшись на эту пасторальную картинку, я толкнул бронзовое стекло двери.

Приемная сияла строгостью фешенебельного медицинского учреждения и невероятной стерильностью. Оглядев изысканный интерьер, я с некоторой завистью вздохнул и, отыскав в глубине холла стол, мягко освещенный настольной лампой, направился туда. За столом девушка в изящном халатике бегала пальцами по клавишной доске, не отрывая глаз от монитора. Рядом, в кресле сидела пациентка и тревожно следила за ее манипуляциями. Я кашлянул. Девушка оторвала взгляд от монитора и вопросительно посмотрела на меня.

— Я звонил, — сказал я. — Меня направили сюда. Вы не в курсе?

— А-а, да, да, — приветливо улыбнулась девушка. — Я предупреждена. Извините, пожалуйста, вам придется совсем немного подождать. Присядьте в кресло, я сейчас вызову старшую медсестру.

Я оглянулся и только теперь обнаружил, что у стены в креслах сидели несколько женщин. Одно кресло было свободным. Я подошел и, поздоровавшись, сел. Женщины вразнобой что-то пробормотали, не обратив на меня особого внимания. Я побарабанил пальцами по подлокотнику, взглянул на часы. Скоро четыре. Интересно, как они работают. Наверно, посменно. Девушка за столом оторвалась от монитора и принялась что-то объяснять посетительнице. Та слушала и кивала головой. Потом она встала и, спрятав в сумочку протянутые листки, направилась к выходу. Сидящая рядом со мной женщина вскочила и пошла к столу. Регистраторша что-то сказала ей, кивнув в мою сторону, и взяла в руки телефон. Пока она разговаривала, я с удовольствием рассматривал ее милое, какое-то очень домашнее, я бы даже сказал, уютное, чуть курносое лицо. Девушка положила телефон и с улыбкой повернулась к посетительнице. Интересно, о чем они там говорят. Неужели вот так запросто о таком непростом решении? Похоже, что посетительница не испытывала ни малейшей неловкости. На вид ей было не меньше тридцати пяти.

— Здравствуйте! Это вы к нам в гости?

Я оглянулся и, увидев, что к креслу подошла медсестра, поспешно вскочил.

— Здравствуйте! Да, это я звонил. Я бы хотел…

Она мягко остановила меня.

— Пройдемте в кабинет. Там и поговорим.

Я прошел за ней в одну из нескольких дверей, выходящих в холл. Ничего особенного. Обычный кабинет. Добротная мебель, компьютер. На окне несколько горшков с цветами. Медсестра пригласила меня сесть в кресло, а сама прошла за свой стол. Я обратил внимание на ее восточную внешность. Казашка? Татарка? Нет, все-таки, наверно что-то смешанное. На мой взгляд ей было не больше двадцати пяти. Я вдруг поймал себя на мысли о том, что в халатике она выглядела весьма сексуально, и поспешно отвел глаза в сторону.

— Ну что ж, слушаю вас… Мужчина редкий гость в наших стенах. Что вас сюда привело?

— Меня зовут Олег Евгеньевич, — представился я. — Заведую частной гинекологической клиникой. На бизнес не жалуюсь. Но в последнее время поток посетительниц увеличился настолько, что меня это стало удивлять. Оно бы и ладно, от работы отказываться, как говорится, грех. Но ведь такое количество суррогатных мам? Да еще почему-то практически в одно время… И что это за беременность с таким сроком? Честно говоря, сначала я думал, что мои клиентки просто чего-то не поняли. Но они ссылаются на вас. Лично я не представляю, что наука так далеко шагнула вперед. Хотя я стараюсь быть, так сказать, в курсе. Журналы специальные по долгу службы почитываю, в мединституте частенько бываю. Но вот не встречал, знаете ли, не встречал… Видимо, что-то где-то упустил. Вот и захотелось, наконец, самому во всем разобраться. Заодно убедиться, что пациенткам моим ничего не грозит. Ну и, если можно, взглянуть, так сказать, на… гм… Ну, на то, что получается за три месяца, уж извините, боюсь назвать это плодом.

— Хорошо, Олег Евгеньевич, — сказала сестра. — Я вас поняла. Приятно познакомиться с коллегой. Если не возражаете, давайте сделаем так. Сейчас вы посмотрите очень короткий рекламный ролик, который, надеюсь, рассеет общую, так сказать, тьму. А потом мы совершим экскурсию по нашему роддому, и я постараюсь ответить на ваши вопросы, насколько это будет в моих силах. Сейчас, извините, мне нужно заняться очередной будущей мамой.

Пока она говорила, я с удовольствием смотрел на ее губы. Похоже, что она это заметила, потому что внезапно замолчала. Я еще несколько секунд продолжал смотреть, но потом спохватился.

— Скажите, а здесь нет кого-нибудь более…

— Я здесь осуществляю общее руководство, — спокойно сказала сестра. — Никто более компетентный не требуется. Это всего лишь роддом. Кроме того, все наши пациентки имеют на руках справки о состоянии здоровья.

— Хорошо, — сдался я. — Давайте начнем с рекламы.

Ролик оказался не таким уж коротким. Речь шла о какой-то частной клинике, расположенной… я так и не понял где. Немолодой профессор, фамилии которого я тоже не уловил, но которого тут же окрестил доктором Моро, восторженно рассказывал о своих многолетних опытах по уменьшению срока созревания эмбриона. Особенно он упирал на то, что многие животные затрачивают гораздо меньше времени и энергии на аналогичный процесс и производят на свет полностью жизнеспособное потомство. И вот, в результате его неустанной работы над генами, стало возможным вынашивание полноценного человеческого плода за невероятно короткий срок — четырнадцать недель. Правда, оплодотворение при этом возможно только в лабораторных условиях. Пока. Роды, к сожалению, тоже. Но ведутся работы над приближением процесса к естественному, и они близятся к успешному завершению. Конечно, в ролике присутствовали эффектные кадры: прозрачные автоклавы, эмбрионы, разевающие беззубые рты, счастливые матери, радостно рассказывающие о невероятно легких родах, и, конечно, чудесные рожицы здоровых, симпатичных малышей, прошедших полный курс автоклавного и поставтоклавного периода. Разумеется, они ничем не отличались от своих собратьев, пришедших в этот мир естественным путем. Ролик заканчивался призывом ко всему миру закончить, наконец, мучения женщин, решивших дать жизнь новому существу, и сделать этот процесс легким и приятным.

— Ну что, Олег Евгеньевич, получили некоторые ответы?

Я оглянулся. Медсестра поправила перед зеркалом шапочку и прошла за стол. Она смотрела на меня и улыбалась.

— Да уж, — я улыбнулся в ответ. — Получил, скорее, некоторые вопросы. Такой ролик я вам сниму, не выходя из дома. По молодости я увлекался домашними телефильмами и весьма в этом преуспел. Честно говоря, я немного разочарован. «Парк Юрского периода» впечатляет гораздо больше.

— А вы хотели приключений? — удивилась сестра. — Это же обыкновенная рутинная работа крупнейшего ученого. Он рассказал о некоторых своих опытах. Кстати, на сегодняшний день фильм устарел. Мы уже достигли гораздо большего. Сейчас роды происходят естественным путем. Правда, пока еще в ванне со специальным раствором, но это очень ненадолго.

— И я могу на это взглянуть? — осторожно спросил я.

— Пожалуй, можете, — согласилась сестра. — Все-таки вы специалист. Правда, в родильное отделение вас, уж простите, не пропустят. У нас абсолютная, подчеркиваю, абсолютная стерильность. В родильное отделение не могу пройти даже я. Вам придется наблюдать за родами через монитор.

Она смотрела на меня и спокойно улыбалась непроницаемой восточной улыбкой. Что я мог на это сказать? Конечно, ничего. Она была абсолютно права. Хотя на мониторе я мог наблюдать за каким угодно процессом и проходящим тоже где угодно. Кино, как известно, великий обманщик.

— Очередные роды ожидаются через десять-пятнадцать минут. У вас есть возможность задать мне еще пару вопросов, если они есть.

— Я звонил вам по многоканальному телефону. Видимо, у вас много работы?

— Да, — снова улыбнулась она. — Тут вы правы. Мы работаем здесь уже несколько месяцев и, уж поверьте, объем таков, что пришлось установить многоканальный телефон. Мы просто идем навстречу потенциальным клиенткам.

— Но почему именно суррогатные матери? А если к вам обратится какая-нибудь бездетная пара?

— И мы с удовольствием им поможем, — подхватила она. — Кстати, я могу порекомендовать вам несколько семей, которые обратились к нам с этой проблемой. Сейчас они воспитывают прекрасных малышей.

— Спасибо, — вежливо сказал я. — С удовольствием посмотрю на малышей. Но позвольте еще вопрос: Кому вы отдаете этих, как я понимаю, весьма многочисленных суррогатных детей?

— Вы не представляете, как много семей хотят создать крепкую семью, но не могут иметь детей, — сокрушенно сказала сестра. — Экология планеты очень подорвала способность человека к воспроизводству.

— Но до сих пор я считал, что человечество, наоборот, имеет тенденцию к ограничению численности. В некоторых странах уже сейчас семьям не разрешается иметь больше одного ребенка. А вы, насколько я понял, собираетесь плодить детей тысячами, если не десятками тысяч? И это притом, что в России, да и не только в России, уже тянет свою сиротскую лямку огромное количество несчастных ребятишек разного возраста. Простите, но я не вижу логики. Кстати, кто финансирует такой грандиозный проект?

— Это закрытая информация, — сухо сказала сестра.

— Понятно, — кивнул я. — А где же малыши дожидаются своих родителей? Ведь это должны быть большие детские дома, с огромным жизнеобеспечением. Разве о них что-нибудь известно?

— Это закрытая информация, — повторила сестра. — Нам не нужен лишний ажиотаж вокруг этого проекта.

— Но слухи! Куда вы денете слухи? Вы же не спрячете такое количество детей, весь мир будет говорить только об этом. Да уже и сейчас говорят, я в газетах читал. Тем более, что вы еще платите такие деньги…

— Послушайте, если я не ошибаюсь, в начале нашего разговора вас интересовал только срок беременности. Не так ли? Кстати, вы хотели присутствовать при родах. Вы готовы?

— Нет, знаете, наверно, я откажусь, — вежливо сказал я. — Не буду отрывать вас от работы. Пожалуй, я поверю вам на слово. К тому же, я уже не думаю, что увижу что-то новенькое. Извините, что оторвал от работы. Разрешите откланяться.

— Я буду рада, если смогла вам в чем-нибудь помочь, — улыбнулась сестра. — И все-таки вы зря отказались посмотреть на роды. Уверяю вас, это очень интересный и познавательный процесс. Но, если хотите, я по пути покажу вам наши родовые отделения и палаты. Разумеется, через стекло.

— Спасибо за предложение, — сказал я. — Я уверен, что там у вас все просто на идеально высоком уровне. Судя хотя бы по холлу. Но, если позволите, последний вопрос…

— Да, я вас слушаю, — сказала сестра. Восточное лицо ее оставалось абсолютно спокойным.

— Скажите, а как вы обеспечиваете такое количество суррогатных матерей исходным донорским материалом?

— Вы имеете в виду сперму?

— Ну да. По моим представлениям, ее должны быть просто реки. У вас что, где-то есть спермоферма?

— Ценю ваш юмор, — слегка улыбнулась сестра. — Но этот вопрос вне моей компетенции. Я заказываю, мне поставляют.

— Но кто?!

— Ну, если вы читали газеты, как утверждаете, то, наверняка встречали такое название: Фонд «Будущее человечества». Или нет?

— Встречал, — кивнул я.

— Тогда рекомендую обратиться по этому вопросу непосредственно туда. Вас еще что-нибудь интересует?

— Нет, спасибо, — сказал я. — На этот раз, действительно, разрешите попрощаться.

В этом стерильном термосе с его постоянной температурой я как-то успел забыть о том, что на улице душный летний вечер. Правда, по сравнению с полуднем воздух успел немного остыть, но, тем не менее, уже через несколько минут я почувствовал, что у рубашки есть воротник.

Дома я немедленно полез под душ и долго стоял, подняв лицо навстречу холодным струям, с наслаждением впитывая их колючую свежесть.

Ужинать не хотелось. Я включил телевизор, нашел новости и принялся сооружать простенький салатик из помидоров с зеленью и холодной нежирной простоквашей.

— …Кредит в двести пятьдесят миллиардов долларов для малоизвестной фирмы — это сенсация. Но ходят упорные слухи, что ООО «ГЕНОСФЕРА» является одним из дочерних предприятий фонда «БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА», на счетах которого сейчас…

Я схватил пульт и увеличил громкость.

— …Кроме того, фонду принадлежит широко разрекламированная сеть мужских клубов «ЖЕМЧУЖНЫЙ ГЕЙЗЕР», скандально заявившая о себе необычным способом оплаты услуг клиентам публичных домов. Подсчитано, что сегодня посещаемость этих заведений приближается к чемпионатам мира по футболу. Невольно просматривается некоторая параллель между получаемыми кредитами и необходимостью оплаты увеселений…

Я машинально подобрал корочкой остатки салата и отнес посуду в раковину.

По-моему, события принимают оборот, если не угрожающий, то уж странный, без всякого сомнения. Взять хотя бы публичные дома наизнанку. Ведь хрень какая-то, абракадабра… Чувствую я, что не случайно все это, ох, не случайно. Ладно, для начала разобраться бы с мамами суррогатными. Мой все-таки профиль. Допустим, с трехмесячным сроком все ясно. Брешут. Пудрят мозги и даже не очень стараются. Тайны какие-то, закрытая информация… Кино это с доктором Моро… Да его только девочкам до семи лет можно показывать. Хотя известно, что видит тот, кто смотрит. Что там можно увидеть за дождем долларовым? Домик свой, тачку, кругосветное путешествие? А вот кукушат своих суррогатных они хоть раз видели? Не напрасно ведь не показывают никому, так сказать, продукцию. Хотя как это никому… А пары бездетные? Сказала же сестра, что есть несколько адресов. Правда, тоже не исключено, что подставные. Скорее всего, подставные… Стоп, а Женька?

Я закрутил кран и пошел в гостиную. Ну-ка, сестренка моя дорогая, где ты тут у меня? Не так уж часто я тебе и звоню, не помню телефончик-то…

Женька ответила сразу, будто ждала моего звонка. После первых охов и ахов, расспросов о здоровье мамы и погоды я осторожно повернул разговор в нужное русло.

— Ну, а как насчет ваших детских планов? Вы же с Антоном, вроде, хотели взять кого-нибудь? Или все-таки попробуете что-то из современных методов?

— Нет, Олежка, — вздохнула Женька. — Современные тоже не проходят. Антон полностью стерилен. Нам теперь разве что клона выращивать. А клон, сам понимаешь, пока дело далекого будущего. К тому же…

— Слушай, Женька, — сказал я. — Я тут у нас одну фирму раскопал. Они вроде как за короткий срок гарантируют бездетным парам решение их проблем.

— Ха, — засмеялась она. — Это те, что суррогатных матерей приглашают, что ли? Значит, уже и до вас докатилось?

— А что, в Питере они уже давно? — озадаченно спросил я. — И ты туда обращалась?

— Да, мы с Антошкой сразу пошли, как узнали. Но нам сказали, что проект находится в стадии завершения, и стопроцентный результат они пока гарантировать не могут. И предложили, как альтернативу, провести экспериментальные роды. Если результат будет успешным, то ребенка нам отдадут сразу же после стабилизационного периода. Если нет, то нам выплатят компенсацию в размере пятидесяти тысяч долларов.

— И вы, конечно…

— Естественно. А ты отказался бы от такой кучи денег?

— Да я бы не отказался, но вот неполноценные роды не для меня, — засмеялся я. — Может, к тебе подкатиться по-братски?

— А что? — кокетливо сказала она, — будешь себя хорошо вести, так и быть, поработаю разок на тебя. Все-таки, братик, как-никак. А здесь мне всего месяц остался.

— Но я надеюсь, ты не собираешься теперь всю жизнь посвятить деторождению?

— Мы фирму решили открыть, — помолчав, сказала Женька. — Деньги нужны на разворот, так сказать. У меня, понимаешь, талант вдруг открылся. Наливки делаю.

— Наливки? — удивился я.

— Ну да. На даче. Ко мне даже из Москвы иной раз приезжают. Сам понимаешь, помещение нужно, сырье, стекло… Я уже и лицензию получила.

— Ну, ты даешь… Наливки. С ума сойти… И на каком же сырье, если не секрет? На самогоне из груш что ли? Я помню, у вас груш в саду много было. Или из другого чего?

— Из другого чего, — засмеялась Женька. — И травку добавляю.

— Какую травку, — не понял я. — Не коноплю, надеюсь?

— Травку «чихай на здоровье». Сказку помнишь? «Карлик нос»?

— Помню, конечно. Старуха там еще была страшная. Кстати, у тебя этот талант, наверно, от прабабки нашей. Она, кажется, шинок держала в Ужгороде, или корчму. У меня где-то ее фотография есть.

— Насчет прабабки я не знала. Это вообще-то может мне пригодиться. А вот наливочку свою я тебе как-нибудь пришлю, оценишь.

— Ладно, сестренка, — сказал я. — Рад был слышать, что у тебя все в порядке. Удачи тебе в бизнесе. Фотографию бабки вышлю. Но наливка за тобой. Ну, все, пока!

Я положил трубку, и некоторое время смотрел на плазменную панель, терпеливо ожидавшую моего сигнала.

— Вот так. И здесь, понимаешь, облом. Где же, однако, кукушата? И где, черт возьми, для них гнезда?

Я хлопнул в ладоши.

— …сегодня в Думе творится что-то невероятное. Давно не поднимался вопрос, вызвавший такой интерес депутатов…

Я чуть увеличил громкость.

— Уже с утра представитель ЛДПР предложил внести в повестку дня вопрос об уплате налогов с доходов, получаемых клиентами так называемых мужских клубов «ЖЕМЧУЖНЫЙ ГЕЙЗЕР». Предложение вызвало бурный ажиотаж. Дебаты продолжались до перерыва. Особенно жгучий интерес депутатов вызывало происхождение этих клубов и невероятный размер оплаты услуг. Однако события неожиданно приняли еще более интригующий оттенок. После перерыва с заявлением выступил представитель правящей партии:

«Поступили сведения, что данный вопрос находится в компетенции силовых структур. Поэтому есть предложение снять его с повестки дня и вернуться к нему после консультации с соответствующими ведомствами».

После голосования решение было принято. На следующее заседание Думы будет приглашен представитель МЧС.

Теперь переходим к сообщениям из-за рубежа…

— Пивка выпить, — вслух сказал я. — Хотя…

Я достал из бара бутылку «White Horse». Сходил на кухню и, достав из морозилки ванночку со льдом, вытряс несколько кубиков в тарелку. Положил пару кусочков в хрустальный стакан, подумал, добавил еще пару. И только тогда щедро залил все это содержимым бутылки. На свет композиция выглядела замечательно. Я слегка повернул стакан, любуясь игрой света в хрустальных гранях и…

Телефон заиграл «Миллион алых роз». Продолжая вращать бокал, я поднял трубку.

— Мама, привет. Что случилось? Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, сынок. У меня все нормально. На здоровье пока не жалуюсь, слава богу. А ты как? Не звонишь, что-то. Как бизнес? Продвигается?

— Да нормально все. Клиентки только замучили. Валом прут. Такое впечатление, что весь город решил забеременеть до начала учебного года. Не могли подождать до октября хотя бы. Кстати, мам, я сегодня Женьке звонил. Она тебе привет передавала. Говорит, наливки делает. Лицензию получила. Обещала мне прислать.

О том, что сестрица решила стать суррогатной матерью, я решил пока промолчать.

— За привет спасибо, — сказала мама. — Надо ей тоже позвонить. Интересно, как там у них с Антоном. Ничего не говорила?

— Нет, — соврал я. — Вроде, все по-старому.

— Олежек. — Мама помолчала. — У тебя как сейчас с деньгами?

— Да как. Нормально с деньгами. Сейчас и заработки пошли побольше. Устаю, правда, как собака. Еще и ассистентка решила забеременеть… А тебе, что, деньги нужны?

— Да мне соседка крем один показала. Ты знаешь, просто чудо какое-то. Ей шестьдесят пять, а после этого крема выглядит максимум на пятьдесят. Ни одной морщинки. А глаза как блестят… И всего пять раз лицо помазала, говорит.

— Ладно, мам, — засмеялся я. — Ну, конечно, я тебе дам на этот крем. О чем ты говоришь. Сколько он там, рублей триста, четыреста стоит? Ну, пусть пятьсот. Завтра привезу.

— Олежек, ты знаешь, — виновато сказала мама, — этот крем тридцать пять тысяч стоит.

— Ско… Сколько? — Я даже поперхнулся. — Ты чего, мам? Да не может крем столько стоить. Это тебе соседка сказала?

— Ну да. Ей сын купил. Он в какой-то мужской клуб ходит. Не знаю, что он там делает, но получает, говорит, хорошо. Машину купил. Я и подумала, может, и ты бы туда сходил. В клуб этот. Ты ведь толковый. Может, и тебя возьмут? Нет, ты если не можешь, не нужно, конечно… Просто, я на Катерину глянула и, не поверишь, зависть прошибла, прости господи. Ну, прямо молодая. Я, по сравнению с ней, старуха. А она же на пять лет старше. И ведь только полтюбика использовала.

— Ладно, мам, — пробормотал я, с сожалением глядя на подтаявший лед, — Я не обещаю, но я попробую. Честное слово. А ты не знаешь, что это за клуб такой?

— Нет, сынок, я не знаю. Но, если нужно, я пойду и у соседки все точно…

— Нет, нет, не нужно, — поспешно сказал я. — Я об этом что-то слыхал, или читал. Сейчас поищу. Не беспокойся, я постараюсь все сделать. А нет, я тебе попробую и так деньги найти. Ну, может, не сразу.

— Ой, Олежек, извини, кино начинается. Я пропускать не хочу. Такой сериал интересный. Ты не смотришь?

— Нет, мам. Я тут познавательную программу нашел. Ну, давай, пока. Насчет просьбы твоей я попробую. Целую тебя.

Я опрокинул в рот согревшееся виски и поморщился. Пожалуй, надо приготовить еще порцию.

 

Глава 4

— Ну что, Антонина, начала свой трехмесячный забег? Или еще на старте?

Настроение у меня, несмотря на жару и толпу потных женщин в коридоре, было вполне благодушным. К тому же с утра я смог отрегулировать сплит-систему. Пришлось, правда, проштудировать объемистое руководство, но результат этого стоил. Теперь в приемной царила приятная прохлада.

— Там еще кофе есть? Налей, пожалуй, еще чашечку.

— Ой, Олег Евгеньич, ну вы так прямо, — покраснела Тося. — Ну да, я уже, так сказать, в процессе. Даже, скорее, на подходе.

— Правда, — удивился я. — А-а, так это ты тогда еще, когда справку брала… Интересно, интересно… А что же не расскажешь?

— Придумаете тоже, — вспыхнула Тося. — Что я вам должна рассказывать?

— Да ладно, не смущайся. У тебя ведь работа такая. Еще насмотришься за всю жизнь на все прелести этого процесса.

— А я, может, и не собираюсь всю жизнь на них смотреть, — заявила Тося. — Разве нет других занятий, более интересных?

— Это каких же? — с интересом спросил я, с удовольствием прихлебывая кофе. — Тебе, вроде, и учиться осталось совсем немного?

— Да брошу я его, — пренебрежительно отмахнулась Тося. — Не нравится мне это занятие. И никогда не нравилось. Мама заставила. Говорит, гинекологи хорошо зарабатывают. Но теперь всё. Я уже решила. Теперь другим буду заниматься.

— И чем же, если не секрет?

— Я, Олег Евгеньич, миллион хочу заработать. Долларов. Я уже все просчитала. Всего за пять лет можно собрать.

— То есть, все пять лет ты собираешься беспрерывно рожать? — уточнил я. — И, конечно, этих вот суррогатных бройлеров?

— Ну, бройлеров, не бройлеров, а чем бесполезно в институте время терять, лучше за пять лет нарожать себе, детям и, наверно, еще и внукам хватит… Да вы не беспокойтесь, Олег Евгеньевич, я пока у вас буду работать, как всегда. Мне здесь вообще-то нравится.

— Ну, спаси-ибо. Утешила старика. А то я уж и не знал, что делать. Эти твои, — я кивнул на дверь, — хм, коллеги, замучили прямо.

— Ой, — засмеялась Тося. — Какой вы старик? Тридцать пять всего. Придумает тоже… Я бы в вас влюбилась, честное слово.

— Так в чем же дело? Я готов. Даже не женат.

— Вы босс. А с боссами шалить нельзя, — кокетливо сказала Тося. — И потом, все-таки вы на тринадцать лет старше.

— Сдаюсь, сдаюсь, — я шутливо поднял руки. — Ты лучше расскажи, имплантация была обычной, или, может быть, тебе показалось что-нибудь не совсем, так сказать…

— Да нет, — она покраснела. — По-моему, все обычно. Я, вообще-то, раньше этим не занималась.

Я молча покивал головой. Что ж, обычно, так обычно.

До конца перерыва оставалось еще несколько минут, и я машинально перелистал валявшуюся на столе газетенку. Роскошная красотка, сверкая белозубой улыбкой, расхваливала какой-то крем для загара. Некоторое время я с удовольствием рассматривал подробности ее фигуры, потом вдруг вспомнил разговор с матерью.

— Тосенька, а ты случайно не слышала, какой-то крем новый в продаже появился, говорят, дорогой очень?

— Ой, Олег Евгеньич! — Тося даже придвинула стул поближе ко мне. — А вы что, тоже знаете? Весь город говорит…

— Да мама спрашивала, — пожал я плечами. — Попросила купить, но как сказала, сколько стоит…

— И не говорите, ужас просто. Но зато чудеса полные рассказывают. Говорят, тетки пожилые магазины с боем берут. Молодежь тоже, кстати, не отстает. Даже мужики берут.

— Да что же это за крем такой? — недоверчиво спросил я. — Из чего? И откуда привозят?

— Да никто не знает. На него и рекламы-то особой нет. И так все понятно. Кстати, там не только крем, еще эликсир продают. Маленькие такие бутылочки. Принимать можно только одну порцию в неделю. Но результат… Вы не представляете, говорят, что молодеют все на глазах, седина уходит, морщины разглаживаются.

Она оглянулась на дверь и, придвинувшись поближе, заговорщицки прошептала: — Да вообще улет… У женщин грудь становится, как у девушек, а у мужиков, не поверите, потенция в несколько раз повышается.

— Да ладно, — засмеялся я. — Прямо алхимия какая-то. А где же это все раньше было?

— Где, где? А где все бывает, пока продавать не начнут? В разработках секретных, где же еще. Теперь вот кто-то миллионы загребает, как Билл Гейтс.

Она мечтательно вздохнула и, подперев кулаками подбородок, уставилась в потолок.

— Мы с девчонками решили хоть на тюбик крема сброситься. По два разика помажемся, и то результат сразу виден будет.

— И что же ты убирать собираешься? Морщины, или седину? А, может быть, — я наклонился поближе и подмигнул, — с грудью проблемы? Я, конечно, не все вижу, но, на мой взгляд, крем там не нужен.

— Ой, Олег Евгеньич, — Тося покраснела и отодвинулась. — Скажете тоже… Ну, я вообще…

— Ладно, ладно, — засмеялся я. — Все вы, женщины, одинаковые. Хоть разок, но попробовать надо обязательно.

— А мужчины вроде не такие же, — прыснула Тося. — Тоже, небось, все бы попробовали хоть разок, а? А, может, и вам помазать кое-где надо?

— Так, перерыв закончен, — сказал я, вставая из-за стола. — А то сейчас мы договоримся.

Я прошел в смотровую и, вздохнув, вытащил из коробки свежие перчатки.

— А институт ты все-таки пока не бросай. Что-то мне подсказывает, недолго эта бройлерная горячка продержится. Я, правда, еще ничего толком не понимаю, но нутром чувствую, что-то здесь не так… Ладно, давай, приглашай следующую… Да, кстати, совсем забыл, Лера должна была подойти… Ты не помнишь, была она?

— Приходила, Олег Евгеньич, — кивнула Тося. — Тогда еще. Я ей справку выписала, как вы сказали. А что, надо было к вам?

— Нет, нет, Тосенька, все нормально. Я с ней так и договаривался. Просто поинтересовался…

Честно говоря, встречаться теперь с Лерой, а уж тем более осматривать ее мне что-то не очень хотелось, и я был даже рад, что не видел ее.

К концу дня небо, нависшее над городом раскаленной добела сковородой, сжалилось и потемнело. Неизвестно откуда взявшийся ветер поднял в воздух тучи мусора и пыли. В считанные секунды за окном стало темно. Я щелкнул выключателем, но свет не загорелся. В приемной испуганно что-то закричала Тося. Я поднял штору и выглянул на улицу. Там творилось что-то невероятное. За темными силуэтами высоток полыхали какие-то невиданные молнии, непрерывно рокотал гром, к раскатам которого добавлялись уже совершенно жуткие, воющие звуки, и, в дополнение к этому, сквозь грандиозную симфонию стихии откуда-то издалека доносились странные удары, будто кто-то ронял на землю невероятно тяжелые гири. После каждого удара пол слегка дрожал.

— Олег Евгеньич, я прием закончила, — сказала Тося. — Что это творится на улице? Даже и на грозу не похоже. Жуть какая.

— Война миров, — грозно сказал я. — Слышишь, падает что-то? Это марсианские корабли садятся? Сейчас вместо дождя нас будут поливать кислотой. Потом мы все растворимся, и нас съедят, как суп.

— Да ну вас, — отмахнулась Тося. — Какие там еще корабли. Это придурки на соседней стройке, наконец, сваебойную машину починили. У них, наверно, план на сегодня не выполнен. Ну, ничего, небось, дождь их остановит. А я ведь даже зонтик не взяла. Хотя, может быть, дождя и не будет?

— Не похоже, — с сомнением сказал я. — Ишь, как заворачивает. Что, в приемной еще есть кто-нибудь?

— Нет, разбежались все. Я сказала, что прием на сегодня уже закончен.

— Умница, Тосенька. — Я притянул ее к себе и легонько похлопал по плечу. — Что бы я без тебя делал.

— Скажете тоже, — она вывернулась, и я даже в темноте почувствовал, как она покраснела. — Может, и мы побежим, чтобы под дождь не попасть?

— Да не переживай, — сказал я. — Я тебя подвезу. Все-таки, какая никакая, а будущая мать. Промокнешь еще…

— А вы думаете, что я откажусь? — в тон мне ответила Тося. — И не надейтесь.

— А я и не… — начал, было, я, но в это время на поясе щекотно завибрировал мобильник.

— Слушаю, — сказал я. — О, Марик, привет, дорогой. Сколько лет, сколько зим? Давненько не звонил. Как ты там? Что, долго рассказывать? Ну, домой позвони. Я скоро буду. Антонину вот только подброшу и сразу… Ну, какую, какую? Все тебе расскажи… Фиг тебе, не дождешься. Это плод запретный.

— Этот тот Марик, что мне глазки строил? — спросила Тося. — Симпатичный мужик, хоть и армян.

— Не армян, а армянин, — поправил я. — Да он и не совсем армянин. А глазки он всем строит. Ты осторожней. Он на шуры-муры мастер большой. Не успеешь оглянуться, уже в списке будешь.

— В каком еще списке? — кокетливо спросила Тося. — Я к нему в список записываться не собираюсь.

— У него список женщин есть, которые к нему потом дозвониться пытаются, — засмеялся я. — Но он после первого раза обычно недоступен.

— Фу! — брезгливо сказала Тося. — А чего же тогда они на него бросаются?

— Ну, он же не всем об этом докладывает, — возразил я. — А мужик он и вправду, симпатичный, сама сказала. Так что список, будь уверена, впечатляющий.

— Ну да, — подхватила Тося, — И раз вы его так защищаете, то и у вас, надо полагать, список тоже не очень маленький.

— Где уж нам уж выйти замуж? — вздохнул я. — Профессия, деточка, накладывает отпечаток. Там, где начинается гинеколог, кончается мужчина.

— Во-первых, это глупости, — отрезала Тося. — Во-вторых, у вас что, на лице написано, что вы гинеколог?

— А где, по-твоему, у меня это написано? — усмехнулся я.

— Вот если бы я с вами не работала, — подумав, сказала Тося, — я бы решила, что вы меня клеите.

— Почему это? — удивился я.

— А разговор у вас пошел такой характерный. Слегка возбуждающе завлекающий. Чисто мужской.

— Ну, ты, я смотрю, специалистка, — покачал я головой. — Давай-ка поскорей мотать отсюда. По-моему, сейчас хлынет. Может, хоть до машины добежать успеем?

— Точно, — обрадовалась Тося. — Помчались.

Оказалось, что дома я не закрыл окно, и в комнату натекли лужи. Пока я, чертыхаясь, вытирал пол, стемнело. Я вынес тряпку на балкон и отправился готовить ужин. Микроволновка, слегка потрескивая и гудя, принялась разогревать нехитрое рагу. Включив телевизор и, достав из холодильника овощи, я некоторое время смотрел на них. Потом махнул рукой и положил в тарелку. Что-то сегодня готовить салат не хотелось. Ладно, можно съесть и так. Пива вот нет, жалко. Хотя, минуточку, у меня же где-то осталась бутылка сухого красного вина. Ну-ка, в морозилку ее…

— …и во время этой грозы за городом разворачивались невероятные события. Нам удалось поговорить со свидетелем, который видел, что происходило сегодня на городской свалке.

Я машинально сунул бутылку в холодильник и повернулся к телевизору.

— …прямо как поленья с неба летели, — возбужденно рассказывал мужичок, физиономия которого отливала здоровой синевой пьющего бомжа. — Ну, как из печки. Раз, и еще раз, а потом … твою…! И как е… нет! Ну, мы на… врассыпуху, кто куда, значит…

Он снова выматерился и счастливо засмеялся, весьма воодушевленный таким вниманием к своей особе.

— Ну, а пятно? — спросил корреспондент. — Пятно когда появилось? Вы же говорили, что от луны куски вроде отваливались?

— Ка-ап, — мужик икнул. — Какая на… луна в грозу такую?

— Не-е, подожди, дед, — не унимался корреспондент. — Ты же… Вы мне рассказывали, что вот вы выпивали, а потом с луны на вас упало что-то… Про радиацию еще…

— Радиацию? — повторил мужик, сверля камеру мутным взглядом. — Какую на… радиацию? А-а, погоди, вспомнил…

— Вот-вот, — обрадованно подбодрил его корреспондент — Вы еще в карты играли. Когда это было?

— А … его знает. Давно. Ну, может месяц назад. Помню только приняли тогда крепко… Бормотухи какой-то достали… Ну, играли потом, чего не поиграть… А он и кричит…

— Кто кричит? — терпеливо добывал информацию корреспондент.

— Да Ванька Жила …твою! Не мешай! Че, — кричит, — мы пили? Или я уже в ж… или, правда, луна на… разваливается! Гля, куски летят!

Ну, мы вверх глянули, а там, правда, как пёрья от подушки, большие только… И вниз летят. Так мы игру забросили на… Смотреть стали. Жалко, блин, я тогда в плюсах шел.

Он замолчал и принялся горестно качаться из стороны в сторону.

— Жила, сука, специально отвлек…

— Ну, дальше, дальше-то что было? — Корреспондент попытался вернуть мужика к повествованию.

— Да пошли вы все на…! — вдруг разозлился мужик. — Ну, один лоскут точно на нас спикировал. Ну и побежали все к …, как тараканы. Один Жила там и остался. Отлить решил, сука. Ну, да я его все равно найду… Он теперь мне две сотни должен.

Мужик обернулся и погрозил куда-то в темноту кулаком.

— Скрывайся, не скрывайся, проценты пойдут теперь! Я тебя на счетчик на… поставлю!

— И большую территорию накрыло? — осторожно спросил корреспондент.

— Так на всю нашу свалку. Извиняюсь, на весь полигон. — Мужик вдруг вспомнил, что он перед телекамерой. — И светится! Может и правда, радиация? Как в Чернобыле на…?

Он испуганно перекрестился.

— Микроволновка нетерпеливо мяукнула. Я вытащил из нее тарелку и, сев за стол, механически принялся поглощать рагу.

— Наше расследование показало, что подобные события, оказывается, происходили еще в некоторых местах, — возбужденно продолжал корреспондент. — Все они находятся в районах городских свалок. К сожалению, пока это все, что мы смогли разузнать, но надеемся очень скоро получить дополнительную информацию.

Я проглотил очередной кусок, чуть не застрявший в горле, и, спохватившись, полез в холодильник за вином. Но выпить мне сегодня видно не было суждено. Телефон зачирикал как раз в то время, когда я вытащил из бутылки пробку.

— Ты телик смотрел? — спросил Марик с ходу, вместо приветствия.

— Насчет свалки что ли? Ну, смотрел. Не понял только ничего. Пятна какие-то, радиация…

— Бомжа бы этого попытать, — сказал Марик. — Пожалуй, съезжу, займусь.

— Слушай, а ты чего хотел — то? — спросил я. — Про свалку рассказать?

— Ну нет, — засмеялся он. — Я тебе такое расскажу, обалдеешь.

— Да уж, от тебя можно всего ожидать, — усмехнулся я.

— Ты про мужские клубы слыхал?

— «Жемчужный гейзер», что ли? — Ну, слыхал, ясное дело. Раз уж с них даже налоги брать собираются… А что?

— То есть, сам, значит, не посещал?

— Да ну, ты что. Правда, мать что-то рассказывала. Сосед у нее, вроде, заработал там неплохо.

— Насчет соседа не знаю, а я уже пять штук поимел! — победоносно сообщил Марик. — Баксов. Три раза ходил.

— Ничего себе! — сказал я. — А почему пять? Там же, вроде, по тысяче дают.

— А я дважды по два раза кончил, понял! — захохотал Марик. — Я сам обалдел. Мне сказали, что я клиент высшего класса. Дали спецкарточку. Могу теперь девочек домой приглашать. Девочки, я тебе скажу, просто супер, я таких еще не видел. А ты сам знаешь, я много видел.

— И что это за карточка? — поинтересовался я. — Именная?

— Нет, на предъявителя. Пинкод по телефону набираю, ну, по мобильнику, и все. Я на завтра уже заказал.

— Ну, Марикон, ты даешь, — засмеялся я. — И здесь не проскочил мимо. Ты хоть расскажи, что это за заведение. Типа публичного дома?

— Да какой там публичный дом. Заведение VIP-класса. Особенно представление девочек меня поразило. Как они это делают, я так и не понял. Сидишь, понимаешь, в кресле, пьешь кофе или, там, коктейль, а перед тобой она крутится.

— Кто, девочка?

— Ну да. Только не сама, а как бы голограмма ее. Объемная. Но с первого взгляда даже не поймешь. Прямо как живая. И в каких только видах ее не представляют. И в кухне, и в ванной, и в театре, и на прогулке, и в постели. И все так грамотно построено. Не поверишь, у меня вставать стал уже после пяти минут просмотра. А потом другую показывают, третью… После чашки кофе терпеть уже просто сил нет. Хотя, может и в кофе что добавлено… Ну, кнопку нажимаешь с номером той, что понравилась, и все, она выходит. Дальше, как обычно. Но, я тебе скажу, все очень красиво, ласково, как-то по-домашнему, что ли. Уходить не хочется.

— И что, сразу деньги выдают?

— Тут, я тебе скажу, какая-то закавыка есть. Они, видимо, сообщают, понравилось им или нет. Только после этого бабки на выходе получаешь. И я еще узнал потом, что, оказывается, не всем платят. Но мне после второго раза сразу все выдали, не проверяли. Да ты сам сходи, там классно, правда, тебе понравится.

— Ладно, подумаю. Я, кстати, давненько этим делом не баловался.

— Что, Лерка бросила, — засмеялся Марик. — Значит, я тебе вовремя позвонил.

Я положил трубку и, обнаружив, что все еще держу в руке бутылку, покачал головой и налил рубиновый напиток в стакан.

Что-то воображение разыгралось с этим Мариконом. Может, и правда сходить как-нибудь…

 

Глава 5

Длинная оранжевая фура с белой надписью по борту, ползущая слева от меня, вдруг замигала огоньком, показывая поворот направо, и тут же начала маневр, не обращая на правый ряд ни малейшего внимания. Послав ей отчаянный привет, я затормозил, проклиная себя за то, что влез в крайний ряд, чего стараюсь никогда не делать, тем более, что и ехать-то мне нужно было прямо. Водители, собиравшиеся повернуть направо, принялись отчаянно сигналить. В этот момент у троллейбуса, только что переехавшего перпендикулярно через перекресток, слетела штанга, и фура замерла, напрочь перегородив два направления. Я плюнул и в сердцах выругался, применив не совсем нормативную лексику, чего обычно тоже себе не позволяю. Потом в голове вдруг словно что-то щелкнуло и белые буквы на борту фуры внезапно сложились в надпись: «ГЕНОСФЕРА». Я мгновенно успокоился и несколько секунд бессмысленно смотрел на нее, потом, неожиданно для себя, включил сигнал поворота направо и, насколько смог, втиснулся между фурой и троллейбусом. Через несколько минут троллейбус, наконец, проплыл вперед и я, проскочив перед фурой, обогнал ее и метров через сто притормозил, наблюдая за ней в зеркало. Фура прошла мимо, я пристроился за ней, стараясь не отставать. В мыслях у меня не было абсолютно никаких планов. Фура свернула на мост и увеличила скорость. Я по-прежнему держался сзади, стараясь не отставать. Впереди показались огни и щиты поста ГИБДД. Я слегка притормозил, потому что обычно такие фуры мимо постов автоинспекции просто так не проезжают, она неминуемо должна была принять вправо и остановиться. Вместо этого фура вдруг замигала левым поворотником и стала пересекать двойную осевую. От неожиданности я не придумал ничего лучшего, как повторить ее маневр, но тут же раздался негодующий свисток и от здания отделилась бравая фигура в бронежилете, с коротким автоматом на боку и повелительно указала мне на место возле поста. Чертыхнувшись, я вздохнул и, пропустив несколько попутных машин, причалил к обочине, доставая документы. Ну, все. Сейчас начнется длительное чтение всех моих данных, потом данных автомобиля, потом страховки, потом… Я даже сплюнул от огорчения. Надо же, и чего меня туда понесло, да еще через двойную осевую. Это же одно из самых серьезных нарушений. Кстати, сколько у меня с собой денег? Милиционер подошел к машине, представился, коротко козырнув, и вежливо попросил документы. На погонах у него красовались лейтенантские звездочки. Я протянул ему документы, заискивающе улыбаясь и приготовившись к длительным и сложным переговорам.

Но осмотр документов оказался неожиданно коротким.

— Что случилось, Олег Евгеньевич? Судя по удостоверению, Вы водите машину больше пятнадцати лет. Не заметили двойную осевую? Разве Вы не знаете, что такие маневры обычно приводят к очень серьезным последствиям.

— Да вот, — принялся выкручиваться я. — Приказали следовать за этой машиной, а адреса не сказали. Вот я и боялся отстать. Он повернул, а я машинально за ним. Думал, мне тоже можно. Ну, теперь уж точно, потерял.

Я сокрушенно вздохнул.

— У него есть разрешение на следование по этому маршруту, — кивнул лейтенант. — У Вас есть такое разрешение?

— Нет, — развел я руками. — У меня, к сожалению, такого разрешения нет. Будете штрафовать?

И тут последовал совершенно неожиданный ответ.

— Следующий раз обязательно оштрафуем, — вежливо сказал гаишник. — К счастью, Вы не успели ничего нарушить. Я делаю Вам, Олег Евгеньевич, строгое предупреждение. Разворот через сто метров впереди. Счастливого пути.

И, возвращая мне документы, он снова козырнул.

— Мне, что, можно ехать? — обалдело спросил я, глядя то на документы, то на него.

— Да, пожалуйста, — спокойно сказал лейтенант и направился к посту, помахивая полосатой палкой.

Не совсем придя в себя от изумления, я включил левый поворот и поехал вперед, размышляя не об исчезнувшей фуре, а о том, что среди ментов, оказывается, тоже есть нормальные люди.

Аккуратно выполнив разворот, я снова доехал до поста ГИБДД и остановился, пытаясь понять, куда свернула моя беглянка. Лейтенант наблюдал за мной с другой стороны шоссе, заложив руки за спину.

— Куда он поехал? — крикнул я. — Не знаете?

Лейтенант вынул руку с жезлом из-за спины и сделал какой-то ныряющий жест в сторону лесополосы.

— Ага, свернул туда, — пробормотал я. — Поэтому его и не было видно.

Я повернулся и махнул лейтенанту рукой. Он наклонил голову и отвернулся. Я посмотрел на часы. Однако! Бедная Антонина там уже, наверно, погибает…

В ту же секунду заверещал мобильник. Я покачал головой и поднес его к уху.

— Все, все, Тосечка. Успокойся. Ну, скоро, скоро буду. Где? Да за городом. Ну, расскажу потом. Ладно, жди.

На перерыве Тося с заговорщицким видом полезла в сумку и, достав из нее малюсенькую косметическую баночку, торжественно поставила ее передо мной.

— Что это? — благодушно спросил я, прихлебывая ароматный чай. — Крем какой-то?

— Какой-то! — фыркнула Тося. — Тот самый, между прочим. Знаете, сколько стоит? Я в такие долги влезла…

— Да здесь пару грамм всего, — недоверчиво сказал я. — Что он может стоить.

Я взял баночку в руки. На крышечке были изображены то ли три стилизованных лилии, то ли три латинских «V», стилизованных под лилии. Пониже вилась надпись, выполненная более мелким шрифтом: «Body cream».

— Veni, vidi, vici, — хмыкнул я. — Во, как.

— Что? — переспросила Тося. — Это вы о чем?

— «Пришел, увидел, победил», — сказал я. — Латынь. Ты же в медицинском учишься.

— А-а, — она легкомысленно махнула рукой. — Кто там его учит. Так, одни кости, да лекарства… Я думала, что Вы его название прочли.

— А как же его в магазине спрашивают? — поинтересовался я. — Тут только эти три буквы и еще помельче: «Крем для тела».

— Да просто спрашивают, — сказала Тося. — Попросили «Тройной», нам и дали.

— Да это же название очень модного в свое время офицерского одеколона, — удивился я. — При чем здесь «Тройной»?

— А нам рассказывали, что у этого крема три разных свойства, — объяснила Тося. — «Освежающий», «Очищающий» и «Омолаживающий».

— Ну, тогда должны быть три буквы «О», — не унимался я.

— Ой, какой вы непонятливый, — вздохнула Тося. — Три «О» — это по-русски, а крем — то импортный. Может быть, это по-английски, может, по-французски или, вообще, по-испански…

Ну, — согласился я, — может быть и так.

Я осторожно открутил крышечку. Внутри оказался обычный крем нежного телесного цвета. Я поднес его к носу и понюхал. Пахло парфюмерией, какой-то неуловимо знакомой травой и почему-то красной икрой. Хотя могло и показаться. В общем, крем как крем.

— Ну, и что же ты им мажешь?

— Как обычно, — пожала плечами Тося. — Под глазами, возле губ, ну, шею немного. Так, для профилактики.

— Да тебе этот крем понадобится только лет эдак через восемь, — мягко сказал я. — Он же пропадет. Зря деньги потратила.

— Не зря, — упрямо мотнула головой Тося. — Я уже видела, что кое-где обязательно надо подправить, честное слово.

И вдруг она просияла.

— А давайте я вам что-нибудь помажу. Давайте, а?

— Да ладно, — принялся отбиваться я. — Еще чего придумаешь. Я своими морщинами дорожу.

— Я знаю, что я вам помажу, — загорелась она. — Я вам лысину помажу. Вот и посмотрим, поможет или нет.

— Тося! — закричал я, отбиваясь. — Прекрати немедленно! Какая еще лысина…

— Такая, — заявила она. — Лысина и лысина. Вы что, стесняетесь, что ли? Она небольшая совсем.

Она потрогала пальцем крем и принялась интенсивно натирать мою макушку. Я прекратил сопротивление и сидел молча. Вообще-то, признаться, ощущения были приятными. На мгновенье Тосина грудь прижалась к моему плечу, сердце екнуло и гулко стукнулось о сиденье стула. Я вздрогнул, но Тося ничего не заметила.

Ну вот, — удовлетворенно сказала она, оглядывая свою работу. — Посмотрим теперь, вырастет что-нибудь или нет. Если не вырастет, я этот крем выкину, ей-богу.

Она убрала крем в сумочку и придирчиво оглядела меня.

— Так как же вы за городом оказались? Вроде никуда вчера не собирались.

— Я и утром не собирался, — ответил я. — А потом вот пришлось…

Я не знал, стоит ли рассказывать Тосе о своих подозрениях, и решил, что пока лучше помолчать.

— Понимаешь, соседка попросила подвезти ее до остановки автобуса, что на дачи ходит, на Павловку. Времени мало оставалось, и она боялась, что не успеет. А у него по расписанию только два рейса в день. Ну, вот я и помог.

— У меня отец тоже туда ездит, — кивнула она. — Только на работу.

— На работу? — удивился я. — А кем же он там работать может, на дачах. Богатенькому Буратино дом строит?

— Не на самих дачах. Там рядом строительство какое-то грандиозное ведется. Отец говорит, прямо как из земли все растет. Огромные такие ангары. А он так, подсобником устроился. Но платят хорошо. Даже очень. А сейчас они с мамой на даче живут, вообще, удобно. Там рядом совсем.

— И давно ведется это строительство?

— Нет, не очень. По-моему около двух месяцев. Но отец говорит, что некоторые цеха вроде уже работают.

— Так, а что делают-то?

— Он не знает, — отмахнулась Тося. — Я тоже спрашивала. Говорит, охрана не подпускает. Да ему и не надо. Какая разница, что выпускают. Платили бы вовремя.

— Павловка, — машинально повторил я, постукивая пальцами по столу. — Это же на левом берегу. Так у вас, значит, там дача есть?

— Ну, уж, дача, — засмеялась Тося. — Домик с надворными удобствами. Ну, сад, конечно, есть. Неплохой даже. Пруды рядом совсем. Там отдыхать классно…

Она вдруг замолчала.

— А хотите, я вас к нам на дачу приглашу на выходные? Все таки последние теплые денечки. Ой, вы только не подумайте, — она вдруг вспыхнула. — Я от чистого сердца, честное слово. Там папа и мама будут. Шашлыки приготовим. Я же знаю, что вы давно уже нигде не отдыхали. Там красиво, правда.

— Так, — усмехнулся я. — Налицо все признаки зарождения служебного романа. Правда, начинающегося не совсем обычно. Прямо со знакомства с родителями. А я по поводу служебных романов…

Но тут я вдруг сообразил, что Павловка расположена именно в том районе, где свернула с шоссе загадочная оранжевая фура, и что, пожалуй, пикник — это неплохая причина, чтобы разобраться, куда же она исчезла.

— Олег Евгеньич! — негодующего завопила Тоня, покрываясь красными пятнами. — Да что вы себе подумали! Какой еще служебный роман. Я же вам русским языком… Да не хотите — не надо. Я думала, вам отдохнуть надо…

— Все, все, сдаюсь! — я поднял руки. — Во-первых, я просто пошутил. Во-вторых, соглашаюсь только с одним условием: шашлык за мной.

— Ой, да у меня папа знаете какой шашлык готовит… — обрадованно заторопилась Тося, но я решительно прервал ее.

— Все, на эту тему спорить не будем! Лучше скажи, куда мне за тобой заехать?

— Так прямо туда и приезжайте, — предложила она. — Вы же знаете, где Павловка?

Я кивнул.

— Так там одна улица всего. Наша дача почти в самом конце. У нас ворота приметные, лебеди нарисованы. А я уж сегодня поеду, с родителями. Сегодня же пятница, мы уже собрались. Я еще хотела отпроситься пораньше.

— Ладно, отпросись, — милостиво согласился я. — Сегодня я добрый. Только тогда я тоже у тебя отпрошусь пораньше, мне же еще шашлык готовить.

— Ну, разве только что ради шашлыка, — снисходительно наклонила голову Тося и прыснула. — А с ними что делать?

Она показала глазами на дверь.

— А ты вывеси прямо сейчас объявление, что по техническим причинам клиника сегодня работает до 16–00 и все. Только печать для важности поставь, чтобы не слишком возмущались.

— Есть, сэр! — вскочила Тося. — Это я мигом, сэр.

Она быстро набрала объявление, распечатала его, шлепнула печать и исчезла за дверью. Из коридора донесся невнятный ропот, который, впрочем, довольно быстро затих.

Я заехал на рынок и взял два килограмма свиной вырезки, помидоров, «синеньких» и разных пахучих трав. Потом заскочил в супермаркет «1000 и 1 бутылка» и подобрал несколько горячительных напитков.

Пока я замариновал свежее ароматное мясо, подогрел и съел ужин, подошла ночь. Я залил маринад кефиром и отправился в постель. Последней задачкой, которую я пытался решить, была мысль, каким образом фура могла проехать в Павловку напрямую с шоссе, если единственная, известная мне, дорога туда шла по левому берегу. Конечно, может быть, в этой Павловке и нет ничего… Да, скорее всего, нет. Просто Тоська заманивает… Я вздохнул и заснул.

 

Глава 6

Ворота с лебедями, больше похожими на гусей, я обнаружил быстро. В Павловке, действительно, как и в большинстве таких сел, имелась всего одна улица, если не считать, конечно, двух-трех проездов, которые даже не были заасфальтированы. Возле ворот был разбит традиционный палисадник, засаженный вишнями, и стояли две скамейки.

Я заглушил двигатель, вышел из машины и, обнаружив возле калитки кнопку, прикрытую резиновым лоскутом, позвонил.

— Иду-у! — сейчас же отозвался из-за калитки Тосин голос. — Сейчас, сейчас!

Калитка отворилась и из нее выглянула… слегка располневшая Тося. К тому же она почему-то стала ниже ростом и сменила прическу.

— Это вы звонили? — спросила она, улыбаясь и дружелюбно глядя на меня.

Открыв рот, я обалдело вслушивался в Тосин голос, не зная, что ответить, но тут со двора снова закричали:

— Мама, это, наверно, Олег Евгеньич приехал. Папа, ворота открывай скорей.

Калитка распахнулась еще шире и из нее выскочила Тося в перемазанном халатике и с косынкой на голове.

— Здрассте, Олег Евгеньич! Вот хорошо, что вы приехали, — тараторила она, — а то я уж решила, что передумали.

— Здравствуйте, — наконец смог сказать я, переводя взгляд с матери на дочь и обратно. — Однако вы…

— Что, похожи? — засмеялась Тося старшая. — Да уж, все говорят, что копирку подкладывали.

Я тоже засмеялся. Тосина мама мне, определенно, понравилась.

Я представился.

— А я Галина, — снова улыбнулась она и, заметив мою слегка поднявшуюся бровь, вздохнув, добавила: — Петровна.

— Да какая там Петровна, — сказал с натугой еще один голос, принадлежавший мужчине. — Галка, она и есть, Галка… Черт, воротину заело. А ну, помоги…

Я бросился к воротам и, приподняв створку ворот, помог оттащить ее в сторону.

— Ну вот, — облегченно сказал мужчина и, обтерев о штанину руку, протянул ее мне. — Виктор Матвеевич! Отец ейный. Можно просто, Матвеич.

— Олег Евгеньевич! — сказал я, пожимая крепкую ладонь. — Начальник ейный. Можно просто, Олег.

— Ну вот, — обрадованно захохотал Матвеич, — наш человек. А то я уж боялся. Тонька как начнет рассказывать: Олег Евгеньевич такой строгий, Олег Евгеньевич такой…

— Папа, перестань, — крикнула Тося. — Ничего я тебе такого не рассказывала. Ты лучше человека в дом приглашай.

— И то, правда, — спохватился Матвеич. — Давайте, Олег Евгеньевич, заезжайте, я пожестикулирую, а то ворота узковаты, не для вашего корабля.

— Да, может быть, он здесь постоит, — заикнулся я, но хозяева замахали руками.

— Еще чего придумали. У нас сроду такого не было, машину без присмотра оставлять, да еще такую. Что у нас, двора нет, что ли?

Подняв руки в знак согласия, я влез в машину и, повинуясь жестикуляции Матвеича, втиснулся во двор, который явно не был предназначен для джипа.

— Моя-то каракатица в гараже, — сказал Матвеич, закрывая ворота. — Ну, а этот здесь постоит. Ничего, пройти можно.

Я с любопытством оглядел двор. Вопреки рассказам Тоси, дом оказался довольно большим, на высоком каменном цоколе. Стены были обложены кирпичом, кровля из оцинкованного железа. В сад выходила весьма приличных размеров открытая веранда. Столбы, подпиравшие крышу, и перила были выкрашены радостной светло-зеленой краской. С перил свисали пластмассовые ящики, плотно засаженные цветами. Дом выглядел приветливым и уютным, под стать хозяевам. Сразу за двором, огороженным невысокой ажурной решеточкой, лениво шевелил листвой неожиданно большой сад. Деревьям было, на мой взгляд, не меньше десяти, а то и пятнадцати лет.

— Проходите, Олег Евгеньевич, проходите на веранду, — засуетилась Галина Петровна. — Мы летом тут обедаем. В доме-то жарко. А то, хотите, можно и в гостиной накрыть…

— Да нет, что вы, — сказал я. — Тут, на веранде, красота такая. И прохладно. Да, кстати, мясо для шашлыков я привез. Сейчас достану.

— Ой, ну что вы, Олег Евгеньевич, беспокоились, — всплеснула руками хозяйка. — Витя все бы сделал. Он хорошие шашлыки готовит.

— Таких, как Олег Евгеньич, — он не делает, — заявила Тося.

Она уже успела переодеться и теперь стояла, подбоченясь, в коротких розовых штанишках и такой же маечке с открытым животом.

— От, Тонька, — покачал головой отец, перехватив мой взгляд. — Иди — ка, лучше, дрова достань из подпола.

— Не надо никаких дров, — быстро сказал я. — Я угли привез. Готовые.

Готовые? — изумился Матвеич. — Горячие, что ли?

Да нет, — засмеялся я. — Просто угли. Их только разжечь надо. Есть жидкость специальная. Пять минут и готово, можно жарить.

— Так у меня дрова-то не простые, — не унимался хозяин. — Дубовые, специально нарубленные. Вон, под верандой лежат. От них дух, знаешь, какой…

— Ну, так и у меня угли дубовые, — сказал я. — Да вы не волнуйтесь, Виктор Матвеевич, все отлично получится. Дело проверенное. Я понимаю, вам страшно, наверно, чужого мужика к своему мангалу подпускать.

— Ну, есть немного, — согласился Матвеич и вздохнул. — Первый раз шашлык не сам делаю.

Я открыл багажник и достал мешок углей для шашлыка.

— Ну вот, ведите к мангалу.

Высыпав уголь в великолепное сооружение, выполненное в виде сказочной печи, я облил его специальной жидкостью, чиркнул спичкой и бросил ее туда же. Жидкость быстро прогорела, и угли засияли чудесным переливающимся жаром, слегка потрескивая.

— Все, — сказал я. — Сейчас жар силу наберет и можно загружать. Шампура у вас далеко?

— А, да-да, сейчас, в сарайчик только сбегаю, — заспешил Матвеич. — Это мы мигом. Девчата, а вы что там стоите? В кино, что ли? Ну-ка, зелень там, помидорчики достаньте… И вообще…

Я принес из багажника кастрюлю и, поставив на скамью возле мангала, достал из нее кусок мяса.

— Не понял, — удивленно сказал Матвеич, заглядывая в кастрюлю, — это что, майонез?

— Хуже, — засмеялся я. — Кефир.

— Ну, все, — поднял руки Матвеич. — Молчу.

Я аккуратно уложил шампуры с мясом на мангал и вытер руки тряпкой. Матвеич оглянулся на веранду и заговорщицки наклонился ко мне.

— Надо бы пропустить для почина, а то не пойдут шашлыки. Закон такой.

— Это точно, — согласился я. — Для почина можно, сейчас принесу.

— Чего принесешь? — не понял Матвеич.

Я снова открыл багажник и, достав из него сумку-холодильник, открыл ее.

— О-о, — округлил глаза Матвеич. — Серьезные напитки. Это что же такое? Все по-импортному…

— Это виски, — сказал я. — Шотландское. Очень подходит к шашлыку. Еще джин есть, водка хорошая: «Текила», «Кальвадос». А это вино красное…

— Та-ак, — он почесал затылок. — А ну, пойдем.

— Куда? — не понял я. — А шашлык?

— Да мы быстро, — засмеялся Матвеич. — Пошли, пошли.

В сарайчике, куда мы вошли, было прохладно. Матвеич наклонился и достал откуда-то из угла пластиковую колбу. Потом, нашарил на полке два маленьких стаканчика и протянул один мне.

— Держи.

— Это что, самогон? — пробормотал я. — Я вообще-то…

— Это ты потом скажешь, — прервал он меня, наливая в стаканчик прозрачную жидкость. Мне показалось, что жидкость была тяжелой. — Попробуешь, вот и скажешь, вообще или в частности.

Я вздохнул и вылил содержимое в рот, чтобы одним глотком покончить с этим. Самогон я не люблю и больше пить его не собирался. Жидкость пролилась мне в горло и от неожиданности я замер. По пищеводу катился ароматный, густой, невероятно возбуждающий огонь. Я закрыл глаза и с наслаждением следил, как он распространяется внутри меня.

— Что, огурчика? — испуганно засуетился Матвеич. — Может, запить? Вот, сок, сок возьми…

Не открывая глаз, я поднял указательный палец и отрицательно покачал им перед носом, блаженно ожидая, когда же божественная жидкость займет, наконец, предназначенное для нее место. Тогда я открыл глаза и осторожно выдохнул.

— Ну, Виктор Матвеич…

— Повторить… — обрадовался хозяин.

— Шашлык! — спохватился я. — Потом, потом…

Я успел как раз вовремя. Мясо уже начало пузыриться снизу, и капли сочащегося жира падали на угли, рождая языки пламени. Схватив бутылку с водой, я сбил пламя и принялся переворачивать шампуры.

— Ну, так что, — подошел сзади Матвеич. — Нальем еще-то?

— Давайте, — кивнул я. — От такого грех отказываться.

Мы приняли еще по одному стаканчику, но от следующего я воздержался. На мой взгляд, в этом напитке домашнего приготовления было никак не меньше шестидесяти градусов. Я спросил об этом хозяина.

— Обижаете, — хохотнул он, — ласково похлопывая по колбе. — Тут все семьдесят пять. Мы-то ее разбавляем обычно.

— Вот тебе и раз, — удивился я. — А за что же мне-то такая честь?

— А так, для проверки, — добродушно сообщил Матвеич. — Сразу видно, кто есть кто.

Я отвернулся и снова принялся переворачивать шампуры, незаметно улыбаясь. Хитрый, однако, дядька. Ишь, проверку устроил. Не будешь пить, — значит, гордый. Не откажешься от трех подряд, — следовательно, пьющий. А уж если после нескольких порций на ногах устоишь, так еще хуже того — сильно пьющий, значит.

— Как же это вы, Виктор Матвеич, наловчились такой продукт изготавливать? Честно признаюсь, лучше этого еще пить ничего не приходилось. А я-то вам привез этикеток заморских, удивить хотел. Вот и вышло, что вы меня удивили. Ну, хоть вылейте их. Вашему самогону они и в подметки не годятся.

— Ну-ну-ну, — довольно закряхтел Матвеич. — Еще чего придумал — такую красоту выливать. Да и не верю я, что такие уж они плохие, попробуем как-нибудь. А сегодня, правда, давай, пожалуй, моим угощаться. Только не этим. Я сейчас Галке скажу, она достанет любимого моего.

Он закрыл колбу и отправился в сарай. Я снова перевернул шампуры. На мой взгляд, мясо уже было почти готово. Над двором плыл восхитительный запах. Я достал из кармана складной нож и осторожно надрезал большой кусок. Покрытое аппетитной корочкой, внутри мясо светилось нежным розовым цветом. Из надреза сочилась прозрачная жидкость.

— Еще пять минут и готово, — решил я. — Однако, где бы взять кастрюлю?

Будто прочитав мои мысли, словно из под земли появилась хозяйка с миской в руках.

— По запаху чую, что готово, — засмеялась она. — Ну, что, пошли к столу?

— Сейчас, сейчас, — пробормотал я, стягивая с шампуров загорелые куски и складывая их в миску. — Сейчас, овощи только поджарю.

Она унесла ароматно дымящуюся горку на веранду, а я достал из багажника помидоры и «синенькие», быстро нанизал их на шампуры и разложил над еще не остывшими углями.

Когда я вошел на веранду с горячими шампурами в руках, стол был накрыт во всей красе деревенского радушия. Оглядев все это великолепие, я покачал головой и вздохнул. Грешен, люблю хорошую кухню. А здесь она явно была хорошей.

— Так, Олег Евгеньевич! — сказал хозяин, когда я, наконец, разместился за столом. — Давай сразу решим, ночевать остаешься или как?

— То есть, как это не остается? — вскинулась Галина Петровна. — А для кого же мы все это готовили? Чего тогда и приезжать было? Да уж и вечер скоро. Нет, нет, ничего у вас не получится.

— Ну, я не знаю, — замялся я. — Неудобно, вроде. Я у вас никогда не был и сразу ночевать…

— Очень даже удобно, — решительно заявила хозяйка. — Комнат у нас хватит, постели чистые.

Она вдруг накинулась она на мужа.

— Да ты-то что сидишь? А ну, давай, наливай гостю.

— И то правда, — согласился Матвеич. — Давай-ка, за знакомство!

Мы церемонно чокнулись, как это бывает обычно в начале застолья, и я, впервые в жизни выпил стопку настоящей русской водки. Наверно такую водочку пивали наши пра-прадеды, когда слагали о ней песни. Про современную вряд ли стали бы слагать.

— Ну, и что? — горделиво спросил Матвеич, глядя, как я сижу с пустой стопкой в руке. — Не пошла, что ли?

— Вас Петр Первый, наверняка во главу питейного ведомства определил бы, — сказал я. — Честно скажу, я первый раз такое пью. Как же это вы делаете?

— Ага-а! — засмеялся Матвеич. — А ну, теперь эту вот попробуй…

«Эта» оказалась не хуже первой, с заметным привкусом какой-то душистой травы. Матвеич тут же открыл еще одну колбу, но я решительно поднял руки.

— Не буду пить, пока не отведаете шашлыки.

— И то, — согласился Матвеич. — Ну-ка, Тонька, вон тот шматок мне наколи…

Он отрезал кусочек мяса, прожевал и молча показал мне большой палец.

— Уважаю! Спец! Потом рецептик расскажешь.

— Конечно, — облегченно кивнул я. Вообще-то, я и не сомневался в качестве своего блюда, но, признаюсь, почему-то слегка волновался.

— Я же говорила, — промычала Тося с набитым ртом, — что у Олег Евгеньича шашлыки классные, а вы не верили.

— Я с уксусом обычно мариную, — сказал Матвеич, протягивая руку за очередным куском. — Но тоже ничего получаются.

— А я еще на сухом вине люблю, — сказал я. — Только мясо нужно особое. Лучше всего очень молодой и очень свежий барашек подходит.

— Где это вы, Олег Евгеньевич, готовить научились? — засмеялась Галина Петровна. — Вот уж повезет кому-то, когда женитесь.

— Да я — то что, — я не стал развивать тему. — Вот сестра у меня научилась, так это точно. Представляете, она не хуже вас спиртным занялась. Наливки производит. Говорит, даже за границу отправляет. Лицензию выправила, хочет свой заводик открыть. Вот ей бы с вами состыковаться.

— А что, видать, серьезная девка, — согласился Матвеич, вытирая салфеткой губы. — Я серьезных уважаю. Можно и поговорить.

Громкая залихватская мелодия, донесшаяся с улицы, прервала нашу беседу.

— О! Принесла нелегкая, — сказала Галина Петровна. — Ну, прямо, как часы, мать твою, уж прости, что скажешь.

— А кто это приехал? — полюбопытствовал я. — Цирк, что ли?

— Да какой там цирк. Машина доильная прибыла, тьфу! Каждые выходные приезжают, хоть бы раз пропустили.

— У вас здесь что, коров много? — глупо спросил я. — А почему только по выходным?

— Мужиков они наших доят, — сердито сказал Матвеич. — Не к столу будь сказано. Блядовозка городская прибыла.

— Ой, папа! — завопила Тося. — Ну, ты что?

— А что, — махнул он рукой. — Не так, что ли? Ну, пусть публичный дом на колесах. Извиняюсь, мужской клуб. Жемчужный какой-то.

— «Жемчужный гейзер», наверно? — догадался я.

— Точно, он самый, — кивнула Галина Петровна. — И все мужики там. Ну, чисто жеребцы скачут, ей-богу.

— А что ж не скакать, — проворчал Матвеич. — За тысячу-то.

— Тысячу платят? — удивился я. — Долларов?

— Да каких там долларов. Рублей, конечно. И сразу из автодоилки в автопоилку. Рядом ведь стоят. А на следующий день опять все по-новой.

— Они и раньше-то к женам раз в полгода подкатывались, — возмущенно продолжала Галина Петровна, — а теперь так и вообще в постель не затащишь.

— А как же жены-то их отпускают? — спросил я, ошарашенный услышанным. — Ну и вышли бы с палками к этой, гм…

— Так ведь заработок какой никакой, — объяснил Матвеич. — Не все же они пропивают. Что-то и домой несут. Все-таки восемь тысяч в месяц не помешают. Ну, пусть пропьют немного.

— Да как же они могут-то? Ведь пьяные?

— Ну, пьяный — не больной, — засмеялся Матвеич. — Видать, устраивает девок тамошних. А, может, и подпаивают виагрой какой-нибудь.

— А дойка-то причем? — не унимался я.

— Так, а за что же деньги-то дают? — удивленно спросила Галина Петровна. — За удовольствие от их пьяных ласк, что ли? Так я в жизни не поверю.

— А вы знаете, они и в нашу войсковую часть приезжали? — возбужденно выпалила Тося. — Ну, к этим, к летчикам? Мне Анька дядь Володина рассказывала. Так их прямо на территорию пропускают. Вроде как для укрепления дисциплины, чтобы солдатики в самоволку не бегали.

— И солдатам платят? — ахнула Галина Петровна.

— Нет, у них, кажется, на счет войсковой части перечисляют. А солдатам чего платить, у них удовольствие одно.

— Так! — сердито сказал Матвеич. — Хватит языком о всякой нечисти чесать. Говна после Советской власти много появилось и еще больше, видать, появится. Было бы у нас дома все в порядке, и то ладно. Давай, Евгеньич, подставляй.

После того, как мы опрокинули еще по паре стопочек и отведали от каждого блюда, я, наконец, решился задать хозяину вопрос, ради которого и приехал сюда:

— Мне, Матвеич, Тося говорила, что здесь рядом какой-то завод строят? Вы там, вроде, работаете.

— Строят, — согласился он. — Не знаю только, завод, или ферму, или склад, хрен разберешь. Что-то делают, суетятся, а что — не поймешь. А тебе — то зачем? Если на работу, то, скажу точно, твоей специальности я там не встречал.

И, довольный своей шуткой, он захохотал.

— Нет, — улыбнулся я. — Спорили как-то с ребятами. Тося говорила, что очень уж быстро строительство идет. Вот мы и думали — из чего могут корпуса возводить? Там что — бетон в миксерах возят? Или из панелей собирают, не обратили внимания?

Матвеич пошевелил губами, поднял глаза к потолку.

— Да нет, не видел я миксеров. Честно говоря, и панелей не видел.

Он снова помолчал, явно что-то осмысливая. Потом озадаченно посмотрел на меня.

— Слушай, я вот только сейчас соображать стал. Я ведь там и механизмов никаких не видел. Ну, кранов, там, экскаваторов.

— А как же стройка-то идет? — не понял я.

— А шут их знает. Я прихожу, свое дело делаю. А к строительству меня близко не подпускают, да оно мне, вроде и не нужно было. — Он покачал головой. — Ну, по крайней мере, до сих пор. Посмотрю теперь повнимательней, даже интересно стало…

— А чем вы занимаетесь? — поинтересовался я.

— А-а, — он махнул рукой. — Что всегда на подсобке делают? Поднять, принести, забор наладить, дверь навесить…

— А далеко отсюда? — спросил я. — Посмотреть нельзя на это строительство?

— Так, не проедешь, пожалуй, — почесал он в затылке. — Тут низина, вода кругом… За нами-то машину присылают. Но по той дороге не проедешь — шлагбаум стоит. А посмотреть… Разве что с дамбы?

Он повернулся к Тосе.

— Своди гостя на дамбу. Оттуда кой чего видно. Заодно и позагораете.

— Конечно, — обрадовалась Тося. — Поплаваю с удовольствием, а то я объелась уже, честное слово.

— Вернетесь, чаю попьем, — пообещала Галина Петровна. — У меня как раз пироги подходят.

— Прогуляюсь с удовольствием, — сказал я. — А то от вашего угощения, Галина Петровна, очень трудно отказаться.

— Я сейчас, только купальник одену, — объявила Тося. — А у вас, Олег Евгеньич, плавки есть?

— Нет, — виновато развел я руками. — Я думал, в деревнях так купаются, в чем мать родила.

— Ой, — прыснула Тося. — Представляю картину. Ладно, я скоро…

Я достал из багажника сумку с полотенцем и, подумав, положил туда же бутылку минералки и специально захваченный бинокль. Плавки я предусмотрительно надел заранее.

 

Глава 7

Дамба замыкала довольно большой пруд, по берегам которого обильно росли камыши. Народ от купания, видимо, уже остыл, и на бетонных плитах лежало всего несколько человек. Насколько я успел заметить, мужчин среди них не было. Мы дошли до конца дамбы и поднялись на небольшой пригорок. В низинке за ним тоже торчали камыши. Желтая полоска огибала пригорок и уходила куда-то далеко влево. На другой стороне видна была серая стена, из-за которой виднелись несколько крыш, на мой взгляд круглых. На крышах играл синеватый отблеск. Во всяком случае, это был не шифер, не рубероид, и не оцинковка. Мне даже показалось, что это, вообще, стекло. Ничего, более интересного, я не обнаружил.

— Ну, как? — спросила Тося. — Увидели что-нибудь?

— Пока нет, — бодро ответил я. — Но еще не вечер.

Я достал из сумки бинокль и, сняв крышечки, стал протирать стекла.

Ого! — удивилась Тося. — Да вы, Олег Евгеньич, прямо как Джеймс Бонд подготовились. Откуда это у вас такой бинокль?

— Папа подарил, — отшутился я. — Чтобы легче было за девочками подглядывать издалека.

Теперь я разглядел, что крыши, действительно, очень похожи были на стеклянные. Сначала мне показалось, что они были светло-синими, но я тут сообразил, что, скорей всего, в них просто отражается небо. В бинокль стало видно, что над крышами возвышаются ажурные сооружения, которые я определил, как антенны, хотя вид у них был весьма непривычный. Больше я в бинокль ничего разглядеть не смог.

— Ой, и мне дайте посмотреть, — попросила Тося. — Интересно, а город видно будет?

Я отдал ей бинокль и разочарованно огляделся. Ничего интересного вокруг решительно не было. Разве что двадцатиэтажные башни нового микрорайона на правом берегу, что красивыми уступами сбегали к Дону. Наверно, как раз на них и смотрела Тося. Надо признаться, отсюда они выглядели очень эффектно.

— Хотела бы я жить в таком доме, — вздохнула Тося, возвращая мне бинокль. — Там, с высоты, вид, наверно, потрясающий.

— Ну что, пошли купаться? — сказал я. — А то я уже закипаю.

Мы вернулись на пляж. Горячий бетон так и подталкивал окунуться, но Тося бросила полотенце и уселась на него.

— Я чуть посижу, ладно? А вы купайтесь.

Я сбросил майку и джинсы и сделал несколько движений руками. Тося с любопытством смотрела снизу вверх на мой стриптиз.

— Олег Евгеньич, а у вас фигура, между прочим, ничего, — сказала она, наконец, видимо рассмотрев все, что надо. — Вы что, боди-билдингом занимались?

— Нет, — засмеялся я. — Тоже папа подарил. Ну, еще в армии подправили.

Хорошо смотритесь, — благосклонно заметила она. — А в халате не видно.

Я погрозил ей пальцем и, войдя в воду, нырнул, задержав дыхание на несколько минут. Когда я вынырнул, то увидел, что Тося уже разделась. Заметив меня, она помахала рукой. Я выбрался на берег и, шутливо брызнув на нее водой, уселся на полотенце, с наслаждением вытянув ноги и подставив лицо солнышку. Тося вскочила и, осторожно ступая по щербатому бетону и, ахая, направилась к воде. Узенький лоскуток на ее талии соблазнительно покачивался в такт движениям.

— Танец маленьких стрингов, — пробормотал я, с удовольствием созерцая приятный процесс. — Интересно, кто первым решил, что ЭТО можно называть одеждой?

Тут я неожиданно обнаружил, что мне вдруг стали тесноватыми плавки и, бросив быстрый взгляд по сторонам, поспешил перевернуться на живот.

— Х-ха, этого еще не хватало. Ну, начальник, твою дивизию… Пожалуй, с ночевкой надо повременить, а то рискуете вы, Олег Евгеньевич, проснуться в уютной девичьей спаленке от того, что будущая теща позовет вас к завтраку…

Я положил голову на руки и закрыл глаза, ощущая сладкую дремоту. Но холодный душ неожиданно прервал ее. Я вздрогнул и открыл глаза.

— Один-один, — рассмеялась Тося, опускаясь рядом и прижимаясь грудью к горячему бетону. — Ой, господи, до чего хорошо. Ой, я наверно, сейчас умру.

Я улыбаясь смотрел на нее, подперев рукой голову.

— Олег Евгеньич, вы же так сгорите, — вдруг всплеснула она руками. — Вы же совсем белый. А ну, подождите, я вас сейчас кремом для загара натру, у меня с собой есть.

И, заметив, что я открыл рот, решительно предупредила:

— И никаких возражений!

Прохладные нежные ладошки щекотно пробежали по моей спине, и я мысленно поздравил себя с тем, что лежал на животе. Нет, все-таки Марик прав, пора мне кое-где побывать. И не далее, чем завтра…

— Ну, вот, — удовлетворенно сказала Тося. — Теперь грудь натрем.

Я открыл рот, чтобы возразить, но не успел. Тося замерла, видимо что-то разглядывая, и вдруг испуганно прошептала:

— Волосы!

— Где? — недоуменно спросил я. — На спине? Никогда у меня там волос не было. А ну, покажи…

— Нет, — таким же шепотом продолжала она. — На голове, где мы кремом мазали.

— Да ладно, — недоверчиво улыбнулся я. — Придумала, тоже.

— Ничего я не придумала, — уже нормальным голосом сказала Тося. — Сами попробуйте. Щетина, как на бороде.

Я сел и потрогал лысину. Действительно, под пальцами ощущалось легкое покалывание.

— Я же вам говорила! — обрадовалась Тося. — А вы не верили. Вот вам и крем. Всего один день прошел. Сегодня еще намажем, и через неделю у вас прическа будет, как у Карла Маркса.

— Только этого мне не хватало, — рассмеялся я. — Слушай, ты пить не хочешь?

Я достал из сумки бутылку с водой и огорченно показал ее Тосе.

— Нагрелась.

— Пошли, лучше, чай пить, — сказала она. — Там мои уже заждались, наверно.

— Ну, что, Олег Евгеньевич, увидели что интересное? — спросил Виктор Матвеич, с аппетитом уплетая очередной пирожок со сливами.

Я смотрел на этот процесс и только восхищенно покачивал головой. Сам я что либо съесть был уже не в состоянии.

— Нет, Виктор Матвеевич. Ничего интересного, к сожалению, не увидел. Так… Забор, да крыши. Вот, если бы с вертолета…

— Ну, извиняйте, — развел он руками. — Вертолета у меня нету.

— Ну, вот, — я сделал вид, что огорчился. — А я уже губы раскатал, думал, займемся разведкой с воздуха.

— Мы кое чем получше займемся, — хитро прищурился Матвеич. — Мы с тобой рыбалочкой займемся. У нас на закате здесь знаешь, клев какой? У меня и места есть подкормленные…

— Извините, Виктор Матвеевич, — помолчав, сказал я. — Я забыл совсем, у меня сегодня ночевка никак не получится. Я маме пообещал антенну настроить, а то она завтра опять сериал не посмотрит.

— Жаль, жаль, — Матвеич явно расстроился. — Слышишь, мать, не получится у нас ужин. Гостю, видишь, ехать надо.

— Да слышу, — махнула рукой Галина Петровна. — Чего уж теперь. Матери, понятно, помогать надо. Вы уж приезжайте еще, пока тепло.

— Конечно, приеду, — поспешно сказал я. — Спасибо за прием, за угощение. Все было так вкусно. Тосенька, тебе спасибо за купание. Правда, я отдохнул, честное слово.

— Ладно уж, — отмахнулась Тося. — Так и знала. С вами никогда ничего не получается…

— Это ты о чем? — удивился я.

Но она обиженно повернулась и демонстративно ушла в дом. Я повернулся к хозяину.

— Ну что, Матвеич, пожестикулируете еще разок?

— Давай, — вздохнул он.

Я осторожно вывел джип из ворот, развернулся и, дав прощальный гудок, медленно отъехал от белых лебедей. И только выехав на шоссе, набрал, наконец, скорость и облегченно вздохнул.

 

Глава 8

Я не выспался. Всю ночь меня преследовали толпы женщин, которые требовали от меня только одного — немедленно сделать их матерями. Все они были одеты в бикини и воинственно размахивали справками с красной печатью. Я пытался уйти от них через болото к вертолету, ожидавшему почему-то на дамбе, но застрял в проклятых камышах и увязал все глубже и глубже…

Проснувшись, я поплелся на кухню и достал из холодильника бутылку минералки. Несколько колючих, холодных глотков привели меня в чувство. Поразмыслив немного, я решил, что, скорее всего, вчера маленько переел. Именно переел, а не перебрал, как можно было бы предположить. Но, во-первых: я бы никогда не сел за руль пьяным, во-вторых: напитками Матвеича, да еще под такую закуску перебрать было решительно невозможно. Слегка ожив, я отправился поправлять здоровье в ванную. Конечно, я оказался прав. После продолжительного холодного душа я был, практически, в форме. Кофе с гренками вернуло мне прежний настрой а, заодно, и все вчерашние желания. Но я решительно принялся за уборку, потом позвонил маме, потом стал вспоминать, что же мне удалось узнать за вчерашний день…

В два часа я устал сдерживаться и открыл шкаф. Так… Светлые хлопчатобумажные брюки, рубашка в тон навыпуск, светлые мокасины… Что еще? Ага, немного дорогого лосьона.

Я посмотрел на себя в зеркало. Какой-то непослушный вихор непослушно выбивался из аккуратной, хотя и скромной прически. Я попытался пригладить его рукой и… Ладонь ощутила заметно подросшую щетину. Я недоверчиво посмотрел на ладонь и снова потрогал лысину. Щетина была на месте.

— Ну-ну, — поплевав на пальцы, я решительно прихлопнул вихор и вышел на улицу.

Не знаю почему, но я решил, что если уж идти в мужской клуб, то это, конечно, должен быть один из самых престижных клубов в городе. А уж самым-самым престижным на сегодняшний день считался уютный старинный особнячок на Пушкинской, в котором когда-то мирно располагалось общество писателей.

Старомодное здание решительно изменилось. Сочетание недавно выстроенного входа в стиле «хай-тек» с гигантской вращающейся дверью и стен эпохи позднего барокко придавало ему элегантный и солидный вид. Улочка возле клуба была заставлена дорогими машинами, в скверике за забором оживленно разговаривали группки мужчин. Я оставил машину за углом и, не спеша, подошел к тяжелой двери. Постояв несколько секунд, я, наконец, решился и толкнул дверь. Она сделала неслышный поворот, и я неожиданно оказался в замкнутом пространстве. Я обернулся и попробовал толкнуть дверь, но она не поддалась. Впереди тоже все было закрыто хромированным металлом в форме полукруга.

— Это еще… — возмутился было я, но в это время что-то вспыхнуло, и по образовавшейся кабинке сверху вниз прокатилась волна, вернее, плоскость из яркого света. Я зажмурился и почувствовал легкое покалывание по всему телу. Плоскость света погасла так же внезапно, как и загорелась, стенка исчезла, и я оказался в просторном, великолепно обставленном вестибюле. Все происшедшее заняло никак не больше двух-трех секунд.

— Однако, — пробормотал я, оглядываясь.

В вестибюле кроме меня было еще несколько мужчин. Все они сидели в креслах, кто с сигаретой, кто с чашечкой кофе, и, не обращая на меня ни малейшего внимания, смотрели куда-то в стены. Судя по взглядам, они были очень далеко отсюда.

— Здравствуйте, — пропел сзади приятный женский голос. — Добро пожаловать в наш клуб.

Я повернулся. Передо мной стояла симпатичная женщина в облегающем платье, которое вполне могло бы быть вечерним. В руках она вертела какую-то замысловатую безделушку.

— Вы впервые у нас? — Она продолжала мило улыбаться.

Я тоже улыбнулся.

— Да, я здесь первый раз. И, вы знаете, пожалуй, мне здесь нравится.

— Я думаю, вам понравится еще больше, когда вы познакомитесь с нашими девушками, — сказала она.

Она говорила, а меня не оставляло чувство, что я где-то уже ее видел. Улыбка, голос… Нет, определенно, мы встречались.

— Прошу вас, — она осторожно коснулась моего локтя. — Присядьте вот за этот столик. Кофе, пепси, алкоголь?

Я вспомнил слова Марика о том, что в напиток, возможно, что-то подливают, и немного замялся. Она восприняла мою заминку по-своему.

— Да, кофе, пожалуй, не стоит. У вас ведь небольшая гипертония, не так ли?

Я удивленно уставился на нее.

— Пепси я бы вам тоже не советовала, — продолжала администраторша. — Там кое-что в почках.

— Простите, не понял, — озадаченно пробормотал я. — Я попал в поликлинику?

— Дело в том, что мы очень заботимся о здоровье наших девушек, — сказала она. — И поэтому вынуждены производить негласную проверку каждого нашего гостя. Мне показалось, что процедура проверки вас не очень обременила?

— Так это была… — я кивнул на дверь.

— Да. — Она спокойно улыбалась. — У нас хорошая аппаратура.

— Хорошая аппаратура? — опешил я. — Вы называете это хорошей аппаратурой? Да я, между прочим, врач, и до сих пор не слыхал о…

— А девушки у нас еще лучше, — прервала меня администраторша. — Если позволите, я познакомлю вас с ними.

— Да, конечно, — пробормотал я. — Извините, я погорячился. Надеюсь, ваша аппаратура показала, что я здоров?

Она наклонилась к моему уху.

— Недостаток питания волосяных луковиц, правый глаз — единица, левый — 0,8, небольшой полип в носу, недостает трех зубов, но имеются протезы, стоматит, аденоиды в порядке, намечается порок сердца — недостаток обратного выброса, повышенная кислотность, песок в левой почке, ушиб колена. Остальное в порядке. Про гипертонию я, кажется, говорила. — Значит, я прикажу принести вам коктейль с мартини. Не возражаете?

Я ошарашенно кивнул.

Она тоже кивнула и, подняв то, что я принял за безделушку, нажала на ней кнопку. Тут же на соседнем стуле появилась девушка в пеньюаре. Остолбенев, я несколько секунд смотрел на нее, потом повернулся к администраторше, но ее уже не было. На столе стоял высокий бокал с коктейлем, из которого торчала соломинка. Я машинально взял его и немного отпил. Коктейль оказался очень вкусным.

Девушка за моим столиком поправляла макияж, не обращая на меня ни малейшего внимания. Она что-то напевала, гримасничала в зеркальце, взбивала волосы. Потом она вскочила и стала доставать из шкафа, который я почему-то сразу не заметил, различное белье. Разложив все это на столе, она несколько секунд стояла, приложив палец к губам, и размышляла. Наконец, видимо, что-то решив, она сбросила пеньюар и, принялась натягивать перед зеркалом кружевные трусики. Фигура у нее была просто супер.

Я сглотнул и нервно оглянулся. Вокруг никого не было. И, вообще, я сидел не в вестибюле, а в самой обычной спальне, правда, очень красивой. Я в таких, честно говоря, не бывал ни разу. Я снова взглянул на девушку. Она опять разложила свое красивое белье и смотрела на него, размышляя. Потом опять сбросила пеньюар и принялась надевать перед зеркалом трусики. Мне показалось, что в ее действиях было что-то от манекена.

Я кашлянул. Девушка испуганно оглянулась на меня, быстро натянула пеньюар и скрылась за дверью. Я покачал головой и снова отпил из стакана. Когда я вновь поднял глаза, то обнаружил напротив себя чуть полноватую, впрочем, скорее, аппетитную брюнетку с живыми карими глазами. Брюнетка явно собиралась принять душ, который тоже обнаружился за ее спиной, чего я раньше не заметил.

Я потихоньку тянул коктейль и с удовольствием наблюдал, как моя визави принимает душ. Как только она не выгибала свое тело, в какие только соблазнительные позы не становилась. Так продолжалось довольно долго. Наконец, девушка выключила воду и принялась проделывать такие штуки с полотенцем, что я не выдержал и, покраснев, снова оглянулся. Естественно, вокруг никого не было. Девушка уже закончила свои упражнения с полотенцем и… готовилась вновь принимать душ. Я покачал головой и, усмехнувшись, похлопал в ладоши. Девушка сердито сверкнула на меня глазами и исчезла.

— Интересно, — подумал я, — долго еще будет продолжаться это дефиле. Надо ведь кого-то выбирать.

Кресло напротив меня пустовало. Видно, произошла какая-то заминка. Сзади послышались шаги. Я оглянулся и… чуть было не упал со стула. В вестибюль вошла та самая казашка, с которой я не так давно беседовал в роддоме. Ошибки тут быть не могло. Я готов был поклясться, что это именно она. Вдобавок ко всему на ней был тот же самый белый халатик. Казашка подошла к стулу и уселась на него, небрежно закинув ногу за ногу. Халатик немедленно пополз вниз. Я машинально проследил за его движением. Она смотрела на меня и улыбалась.

— Это… Это вы? — глупо спросил я?

Она приподняла бровь.

— Ну, там, в роддоме, — принялся сбивчиво объяснять я. — Я к вам приходил, помните? Ну, мы еще разговаривали.

Она молча улыбалась своей загадочной восточной улыбкой, потом медленно поменяла положение ног, не забыв поправить полу халатика. Я успел заметить отсутствие на ней трусиков и неожиданно ощутил совершенно дикое желание. Казашка встала со стула и медленно пошла к двери. Я уже хотел сказать ей, чтобы она осталась, но она вдруг повернулась и поманила меня пальцем. Я вскочил и вышел за ней. Она шла впереди и, оглядываясь, лукаво манила меня пальцем…

По-моему, она знала о сексе все. И была совершенно неутомимой. После второго раза я запросил пощады, а она даже не вспотела. Смотрела на меня и улыбалась. Потом вскочила и исчезла в ванной, погрозив мне от двери пальцем. Через несколько минут она вернулась и присела рядом со мной, ласково чертя пальцем узоры на груди. Потом ее палец стал опускаться ниже и ниже, пока не забрался под простыню. Восточные глаза ее округлились, она приподняла простыню и заглянула туда. Потом со смехом повернулась ко мне.

— Ах ты, хулиган.

Я от себя такого не ожидал. То ли я, действительно, изголодался, то ли в коктейле было что-нибудь особенное, но меня хватило еще на раз.

Она вытянула губки и чмокнула меня в щеку.

— Умница, просто не ожидала. Еще придешь?

— Не знаю, — честно сказал я. — Как получится.

— Ладно, — засмеялась она. — Это я так. Иди за премией. Заслужил в тройном размере.

— А где? — спросил я.

Она молчала. Улыбалась, смотрела на меня, заложив руки за голову, и, подогнув одну ногу под другую, шевелила пальцами. Я снова ощутил желание и разозлился.

— Так где?

— На выходе, — лениво ответила она. — Мимо не пройдешь.

— Ну, ладно, — сказал я. — Тогда пока. Мне понравилось, правда.

Не отвечая, она помахала мне ногой.

Я слегка поклонился и вышел. Закрывая дверь, я еще раз взглянул на нее и оторопел. Если бы не прошедшие два часа, я готов был поклясться, что на постели лежит манекен.

Администраторша уже ждала меня в вестибюле. На лице ее играла понимающая улыбка.

— Поздравляю, — сказала она. — Вы у нас впервые и уже такой великолепный отзыв.

Она протянула мне конвертик.

— Спасибо, — неловко пробормотал я. — До свидания.

— До свидания, — сладко пропела она. — Ждем вас снова.

Я спрятал приятно зашелестевший конвертик в карман и покинул гостеприимное заведение. Жара тут же кинулась на меня, как изголодавшийся зверь. Я поморщился и пошел к машине. Запустив двигатель, я включил климат-контроль и, с наслаждением ощутив холодный ветерок, достал из кармана конверт. Пальцы достали из него несколько сложенных листков бумаги. Я недоуменно повертел их и заглянул внутрь. Внутри было пусто. Я развернул листки. На одном было написано:

«Уважаемый гость!

Вынуждены сообщить Вам, что в соответствии с требованием налоговой инспекции расчеты с клиентами производятся только в безналичной форме. Администрация приносит Вам извинения за возможные неудобства».

ООО «Геносфера».

Остальные листки представляли собой чек и другие банковские документы, смысл которых состоял в том, что на мое имя в банк «VVV BANK» переведены три тысячи долларов США. Строчки с моими данными мне предстояло заполнить самому. Кроме этого, в документах значилось, что получить указанную сумму в рублях по курсу я могу только через местное отделение «Сбербанка», после того, как отправлю чек и подписанные документы в центральное отделение «VVV BANK». Адрес указанного банка я сразу определить не смог. Только понял, что это где-то в Канаде.

Первой мыслью, которая пришла мне в голову, было то, что меня кинули. На какое-то время я даже перестал ощущать холод кондиционера. Потом появилось дикое желание вернуться в это чертово заведение и поговорить там с по крупному кем надо, хотя бы с этой чертовой приторной администраторшей. И тут я вдруг вспомнил, где я мог ее видеть. Администраторша, как две капли воды, была похожа на девушку за приемной стойкой в роддоме, самой первой, к кому я обратился. Единственное отличие состояло в том, что та была одета не в вечернее платье, а в стандартный халатик.

Я ехал домой, автоматически лавируя в потоке машин, и не мог успокоиться, размышляя о странном совпадении. Меня не оставляло ощущение, будто одни и те же девушки играли разные роли. И тут, пока я ждал, когда переключится светофор, мне в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Она настолько захватила меня, что я включил сигнал поворота и, не обращая внимания на негодующий рев клаксонов, повернул из второго ряда направо.

Я остановился у бывшего дворца культуры. Теперь на нем, как, собственно, и на многих других красивых зданиях, красовалась сияющая вывеска «Жемчужный гейзер». Я обогнул небольшой фонтанчик и вошел в уже знакомую вертящуюся дверь.

Мои подозрения подтверждались с невероятной быстротой. Та же кабинка, тот же яркий свет… Но самое сильное ощущение я получил, когда ко мне подошла … та же самая администраторша. На ней великолепно сидело то же самое платье, а на лице сладко играла та же самая улыбка.

— Здравствуйте, — я постарался улыбнуться как можно приветливее. — Мне очень рекомендовали посетить ваш клуб.

— Добро пожаловать, — пропела она, вертя в руках уже знакомую мне безделушку. — Вы у нас в первый раз?

— Н-ну, — я немного замялся. — Да, у вас я впервые. Хотелось бы, знаете, познакомиться с вашими девочками.

— Вы уверены? — спросила она. Голос ее как-то изменился, сладкая улыбка исчезла.

— А что? — я старался вести себя как можно непринужденнее. Черт его знает, что там показал их фантастический сканер.

— Мне кажется, что вы сегодня, ну, скажем, не совсем в форме. Нам бы очень не хотелось, чтобы вы ушли от нас разочарованным.

Меня восхитила эта китайская дипломатия. Надо же, они уже все знают.

— Гм, — я кашлянул. — Тут вы правы, хотя я не пойму, как вы об этом догадались. — Действительно, я совсем недавно сбежал от своей, так сказать, вынужденной подруги. И, сами понимаете, хотелось бы что-нибудь для души. Да, вы правы, сегодня у меня может ничего не получится, но я и ни на что не претендую. Просто захотелось посмотреть на красивых девчонок, выбрать кого-нибудь… Домой, честно говоря, идти неохота…

— Ну что ж, хорошо, — сказала она. Глаза ее оставались холодными. — Так и быть. Выгонять гостей у нас не принято. Но вам придется заплатить за коктейль.

— О, конечно! — вскричал я. — Да никаких вопросов. У вас здесь так красиво.

Она кивнула и, проводив меня к столику, нажала кнопку на своей безделушке.

К концу коктейля я насчитал двенадцать девиц самых разнообразных мастей и характеров. Здесь были и негритянки, и китаянки, и, чему я от души порадовался, мои старые знакомые. Те, что недавно демонстрировали мне свои прелести в спальне и в ванной. Моя казашка также загадочно улыбалась, но ко мне не подошла. К счастью, на этот раз во мне ничего не шевельнулось.

— Ну, как, — Вы довольны? — Администраторша подошла совершенно неслышно.

От неожиданности я вздрогнул.

— О, простите, я только хотела спросить, понравилась ли вам какая-нибудь из наших девочек? Мне показалось, или вольная дочь степей заинтересовала вас больше всех? Если хотите, завтра вас встретит именно она. Кстати, у вас отменный вкус, она считается одной из лучших.

— А вы? — неожиданно ляпнул я.

Она непонимающе подняла брови.

— Ну, понимаете, больше всего на меня произвели впечатление вы, — смущенно сказал я. — Во-первых, мне кажется, что вы лучше их всех, вместе взятых, во-вторых, меня не оставляет уверенность, что я вас уже где-то видел.

— И то и другое исключено, — холодно сказала администраторша. — Простите, меня ждут дела. Вот счет за коктейль.

Взглянув на сумму, я только крякнул. Но делать было нечего, и я полез в карман за бумажником. Ничего, полученные сведения вполне стоили этой суммы.

Перед сном я долго пытался осмыслить все то, что произошло с тех пор, как в мою приемную хлынула волна желающих, так сказать, осуррогатиться на кругленькую сумму. Непонятных фактов накопилось много, но в полную картину они пока никак не складывались. Кстати, не забыть бы завтра выяснить, где же все таки находится этот «VVV BANK».

 

Глава 9

— Олег Евгеньич! — Мне показалось, Тосин голос звучал как-то жалобно. — Олег Евгеньич, можно я сегодня не приду?

— Что случилось, Тосенька? — встревоженно спросил я. — Что у тебя с голосом?

— Да ничего страшного. — Наигранную бодрость не скрывала даже миниатюрная мембрана мобильника. — Ну, простыла, наверно. Пройдет. Я тут лечусь активно.

— Ты что, на даче?

— На даче? — удивилась она. — Почему на даче? Нет, я уже дома.

— Ладно, Тосенька, — сказал я. — Конечно, лечись. Я тут как-нибудь сам…

— Ой, Олег Евгеньич, спасибо, — обрадовалась она. — Я завтра обязательно буду.

— Ну, ну, — усмехнулся я. — Давай, выздоравливай.

Я спрятал трубку в карман и покачал головой. Вот девка. Ну и сказала бы, что вот, дескать, извините шеф, критические дни у нас. Ведь на последнем курсе медучилища, а все еще стесняется, как девочка. Хотя, постойте. Какие критические дни? Она же вот-вот рожать должна в этом суррогатном роддоме. Н-да… А, может, и правда, простыла?

Работать в одиночестве вовсе не хотелось. К тому же было одно дельце, которое нельзя было откладывать в дальний ящик. Я подошел к распределительному шкафчику, положил ладонь на рычажки автоматов, вздохнул и решительно опустил их вниз. Из коридора донесся испуганный визг. Я вышел в приемную и открыл дверь в коридор. Посетительницы вскочили с мест, вопросительно глядя на меня..

— Свет вырубили, — виновато развел я руками. — Я звонил, говорят, фаза полетела. Когда включат, пока неизвестно.

Женщины загалдели в том смысле, что и так сидят уже битый час, а теперь…

Успокаивать их было бесполезно.

— Кто хочет, может подождать. Только на улице. Если дадут свет, прием возобновится.

Ворчание не прекратилось, но коридор постепенно опустел.

Я достал из кармана мобильник и набрал Марика. То, что он дома, я не сомневался. Свободный фотограф работал, в основном, дома. А сейчас он, по слухам, собственную студию открыл.

— Здорово, Олег. — Марик откликнулся сразу, будто держал трубку в руке. — Чего хотел?

— Есть чего рассказать, — сказал я. — Я тут посетил одно богоугодное заведение…

— А-а, — засмеялся Марик. — Все понятно. Тогда мне тоже есть чего тебе рассказать и даже показать. Давай, приходи. Ты же у меня на новой квартире не был?

Я вспомнил, что Марик, действительно, недавно хвастался, что купил новую квартиру.

— Да ты даже обмыть не пригласил, — рассмеялся я. — Друг, называется. Все ремонт, да ремонт…

— Пиши адрес, — приказал он. — Жду! Обалдеешь!

Я не понял, что он имел в виду.

— От чего обалдею? От квартиры? Я и не сомневаюсь, что там все супер-евро.

— Увидишь, — загадочно пообещал Марик. — Давай, не задерживайся.

Через двадцать минут я подкатил к двадцатиэтажке на проспекте Победы. На двери красовался кодовый замок. Я подергал стальную ручку и беспомощно огляделся.

— А Вы квартирку наберите, вон кнопочки рядом, — посоветовала сзади старушка. — Вот ведь придумали: без ключа и не войдешь. А ключ-то здоровый, таскать неудобно. А еще…

Спасибо, спасибо, — я с трудом встрял в рассказ словоохотливой помощницы. — Сейчас наберу.

Я порылся в кармане и, достав бумажку с адресом, набрал номер квартиры Марика.

— А-а, ну да, — сказал он. — Я забыл предупредить. Давай, входи.

Я поднялся на двадцатый этаж. Марик ждал меня у открытой двери.

— Заходи скорей, а то любят здесь всякие подсматривать за моими гостями.

Я оказался в великолепном холле, соединенным широкой аркой с гостиной. Гостиная была залита солнечным светом, но кондишн работал здорово. В квартире было прохладно. После этого мне были поочередно продемонстрированы кухня, спальня, кабинет и ванная. Конечно, я ахал, восторгался и ужасался стоимости всего этого. Марик ходил за мной, посмеиваясь. Но, оказывается, самый большой сюрприз он подготовил для меня напоследок.

— Ну, что, все посмотрел? — он смотрел на меня с невероятно заговорщицким видом. — И как?

— Просто класс, — сознался я. — У меня нет слов. Как ты смог все это осилить?

— Да я же дом продал, — удивленно сказал Марик. — Материн. Ты что, и этого не знал? Ну, и свою старую квартиру, конечно. Конечно, и жирок кое-какой имелся, не без того. Но ты погоди, это еще не все. А ну, пошли снова в кабинет.

Мы вернулись в кабинет. Марик подошел к большому шкафу-купе, загадочно посмотрел на меня и жестом фокусника откатил дверь. За дверью оказался вход на винтовую лестницу. Марик отошел в сторону и шутливым жестом пригласил меня следовать наверх. Я одолел пару десятков ступеней и неожиданно оказался в огромном помещении со стеклянной крышей и стенами. В помещении стояли столы, кресла, диваны, какие-то ширмы. Везде красовались груды разноцветных предметов одежды. Вид у всего этого был невероятно дорогой и гламурный. Я удивленно повернулся к Марику.

— А-а? — захохотал он и гордо обвел помещение широким жестом. — Студия фотохудожника Марка Айвазова.

— Студия? — засмеялся я. — Ну, Марк Айвазов, ты, блин, даешь. И когда это ты из фотографа в фотохудожника превратился?

Марик немедленно обиделся.

— Так, все, пошли отсюда. Нечего здесь смотреть, тут модели размещаются, и творческий процесс происходит. Но это не для тебя. У тебя один творческий процесс — бабе между ног заглянуть.

— Да ты что, Марик! — Я подошел к нему и обнял за плечи. — Ну что ты, в самом деле? Ты что, рассказывал мне что-нибудь? Я ни про квартиру не знал, ни про студию, ни про то, что ты, оказывается, теперь фотохудожник, да еще модный. Ну, извини подлеца, какие вы, восточные люди, все обидчивые.

— Хотел тебе сюрприз сделать, — развел руками Марик. — Да забыл. Ладно, проехали. Посмотри лучше, какой вид отсюда.

Я подошел к стеклянной стене и ахнул. Открывшаяся панорама поражала воображение. Внизу сверкала искорками волн излучина Дона, а за ней далеко на запад уходила бескрайняя степь. Справа через мост текла бесконечная лента автомашин, разбиваясь на кругу за постом ГАИ на несколько ручейков. Мое внимание привлекла фура, свернувшая против всех правил влево в образовавшийся просвет между автомашинами. Фура обогнула лесополосу и свернула на узкую дорогу, направляясь к едва видимым на фоне степи строениям. У меня вдруг забилось сердце.

— Марик, у тебя бинокль есть?

— Обижаешь, дорогой! — деланно возмутился Марик, нарочито демонстрируя кавказский акцент. — У меня такая оптика есть, что твой бинокль и рядом не стоял.

— Марик-джан, давай показывай скорей свою оптику, — взмолился я. — Мне тут кое-что проверить надо. Я тебе потом все расскажу.

— Да, пожалуйста, — пожал плечами Марик. — Идем. Интересно, что это ты там увидеть мог интересного?

— Давай, давай, — торопил я его. — Где там твой телескоп?

Марик завел меня за ширму и широким жестом указал на великолепный длиннофокусный объектив с прикрепленной к нему фотокамерой. Диаметр линзы был, на мой взгляд, не меньше двадцати сантиметров, а длина, вообще, под метр.

— Ах…твою! — не удержался я. — Вот это агрегат. Слушай, а Эльбрус в него не видно?

Марик довольно захохотал.

— Видно, дорогой! Эльбрус видно, Москву видно, Париж видно… Ты что увидеть хочешь?

— Смотри туда, — показал я на автомашину. — Фуру видишь? Оранжевую?

— Где, где? А-а, вон ползет, вижу. Ты что, номер хочешь посмотреть? Не вопрос.

— Левее посмотри, — сказал я. — Видишь, база какая-то?

— База, база, — бормотал Марик, что-то быстро подкручивая. — Ага, вот она, твоя база. Смотри.

Я заглянул в окуляр и отшатнулся. Мне показалось, что меня внезапно бросили туда, прямо во двор этой базы.

Марик опять довольно захохотал. Я показал ему большой палец и снова приник к окуляру.

Фура въехала во двор и остановилась перед большим круглым зданием, в котором не было ни одного окна или двери. По крайней мере, с той стороны, откуда я смотрел. Дорога перед фурой вдруг раздвинулась, и обозначился въезд под здание. Фура дернулась и аккуратно вползла в образовавшуюся дыру. Дорога за ней тут же сдвинулась, и здание опять стало похоже на домик, что строят малыши на пляже. Только, в отличие от пляжного, у этого «домика» имелась сине-зеленая стеклянная крыша, а над крышей едва заметно мерцало стальным блеском ажурное сооружение из тончайших изогнутых конструкций, слегка напоминавшее локатор.

— Так, все. Давай, рассказывай. — потребовал сзади Марик. — А то мне уже кажется, что ты сюда специально приехал, чтобы на эту муру посмотреть. Что ты там увидел интересного?

— Нет, Марикон, я к тебе, честно говоря, вообще по другой причине приехал, — сказал я. — А муру эту я уже видел вблизи, но там мешали стены, и я просто возмечтал взглянуть на эту штуковину сверху. А тут ты со своим фотомонстром. Ну, я и…

— И по какой же ты причине приехал? — Марик снова загадочно прищурился. — Мой восточный инстинкт почему-то подсказывает мне, что наши причины не очень далеко друг от друга, а? И, скорее всего, обе женского рода. Он опять захохотал.

— Точно, дорогой, — я тоже улыбнулся. — Женщины. Всему виной женщины. Ты угадал.

— Тогда пойдем, — приказал Марик. — Вон туда, под пальму. У меня там бар есть, там и поговорим.

 

Глава 10

Я почти час, конечно, с учетом принятия очередных и внеочередных порций спиртного, рассказывал Марику о своих наблюдениях, размышлениях и, просто, догадках. Я рассказал о роддомах, о бройлерных новорожденных, о загадочном креме и одинаковых девочках в мужских клубах.

— И вот я увидел, наконец, что эта чертова фура спряталась под этим чертовым зданием. — Я налил фанты и залпом выпил. — А что она привезла, откуда привезла и, главное, зачем привезла, вот это предстоит выяснить. И я надеюсь, что ты мне поможешь.

— Да-а, — кивнул Марик. — Я, знаешь, тоже что-то такое предполагал, но ты копнул неплохо… Ладно, я тебе тоже кое-что покажу. А ну, пошли вниз.

— Тебе девочки-то понравились? — спросил он, пока мы спускались. — А то я, честно говоря, не понял.

— Девочки, вернее, девочка, мне понравилась. Хорошая девочка. И, если бы не мои подозрения, я вообще, был бы в полном восторге. Но мне совсем не понравилось, что мне вместо денег гарантию дали, банковскую.

— Какую гарантию? — остановился Марик. — Тебе не дали баксы?

— Вексель мне дали, и еще какие-то бумажки. А получать деньги посоветовали через Сберкассу, после того, как придет разрешение из какого-то VVV — банка. Я даже не понял, где у него штаб-квартира.

— Ну, дела, — покрутил головой Марик. — Вот это, действительно, новость. Неужели у них деньги кончаются. Слушай, а может, они сворачиваются?

— Вот это я и хочу выяснить, сказал я.

Мы в третий раз прошли в кабинет. Марик усадил меня в кресло, опустил жалюзи и, нажав кнопку на пульте, принялся рыться в горе дисков.

Несколько секунд я удивленно наблюдал за развитием любительского порнофильма, главным героем которого оказался Марик, потом взглянул на него.

— Ты это хотел мне показать?

Марик поднял глаза и чертыхнулся.

— Тьфу, черт, это другой диск. Подожди, я сейчас сменю.

Он пощелкал кнопками.

— Во, смотри!

На этот раз на экране появилась роскошная ванная комната. Я узнал ванную Марика, которую он мне совсем недавно показывал. Некоторое время она пустовала. Потом дверь открылась, и в ванную вошла совершенно голая девица. Мне показалось, что это была именно та, с которой Марик только что кувыркался на экране в постели.

Камеру Марик расположил удачно. А, может быть, у него их работало несколько. Во всяком случае метровая плазменная панель не скрывала ни одного движения. Девица подошла совсем близко к объективу и положила ладони на живот. Я молча наблюдал. Она медленно провела пальцем поперек живота, будто собираясь сделать харакири, потом сверху вниз, от пупка до промежности и вдруг неуловимым движением распахнула живот, как сумку. От неожиданности я вздрогнул и подался вперед. О том, что Марик сидит рядом, я, вообще, забыл.

Девица запустила руку в открывшуюся полость, в которой я не заметил даже намека на присутствие каких либо органов, и достала, насколько я понял, из района влагалища капсулу. Ладонь ее засветилась. Она поднесла к ладони капсулу и внимательно посмотрела на нее. Потом она сдвинула створки живота и провела по шву ладонью. Шов бесследно исчез. Тогда она проделала такую же операцию с грудью. Откинутая в сторону, как на петлях, грудь оказалась внутри полой. Девица вставила куда-то внутрь груди капсулу и занялась горлом. После таких же манипуляций она достала оттуда вторую капсулу и, также поднеся к засветившейся ладони, поместила в груди рядом с первой. Я забыв обо всем на свете, продолжал смотреть на это фантастическое зрелище. Куда там блокбастерам. Шварценеггер в фильме «Вспомнить все» отдыхает.

Тем временем включилась, видимо, другая камера, потому что теперь мне демонстрировали обратную сторону, кстати, весьма аппетитной фигуры. Хотя, вообще-то, мне показалось, что это была другая женщина. Она взялась обеими руками за ягодицы и вдруг одним движением раздвинула их в стороны. Спокойно достав изнутри капсулу, она сдвинула ягодицы и, проделав уже знакомые мне процедуры, отправила и эту капсулу в грудь. Потом она небрежно вернула грудь на место, подошла к зеркалу и, слегка взбив прическу, с улыбкой выпорхнула из ванной. Теперь я точно убедился, что это была другая женщина. Кроме того, я ее узнал. Это была та самая блондинка из спальни, которую мне показывали в мужском клубе.

Я поднял бровь и взглянул на Марика. Он развел руками.

— Ну, люблю я все виды секса попробовать, уж извини, если твою нравственность покоробил. Ты лучше скажи, как впечатление?

— Я в полном шоке, Марик, — сказал я. — Я, действительно, обалдел. Как это тебе удалось?

— Да я на их баксы классную телекамеру купил. Миниатюрную, но с большим разрешением. Ну, люблю я, люблю отснять втихую какую-нибудь клубничку. Давно уже этим балуюсь. Вот и припрятал в ванной. Хотелось посмотреть, как себя эти девочки ведут, так сказать, в естественных условиях. Тоже, между прочим, возбуждает. Но, когда я в первый раз этот сюжетик увидел, то подумал, что мне случайно кассету с фантастическим фильмом из магазина в телекамере оставили. Потом, конечно, понял.

— Слушай, Марик-джан, — Я огляделся. — По-моему, пора выпить.

— Это всегда пожалуйста, — согласился он и, перегнувшись через подлокотник, достал откуда-то бутылку Кальвадоса и два стаканчика.

— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — спросил я, когда мы выпили.

— Да, наверно, то же, что и ты, — усмехнулся Марик. — Тебе, насколько я помню, тоже показалось, что твоя девочка была вроде как резиновой.

— Да уж, — я повертел в пальцах пустой стаканчик. Марик тут же протянул ко мне бутылку.

— По крайней мере, теперь ясно, что эти мужские клубы предназначены только для сбора спермы.

— А экспресс-анализ каков? А? Мгновенный! — сказал я. — Кстати, я тебе не рассказал. Мне после вращающейся двери администраторша все мои болезни описала, даже те, которыми я в детстве болел.

— А я и не заметил, — с завистью признался Марик. — Очень, понимаешь, хотелось к главному процессу приступить.

— Подожди, — отмахнулся я. — Давай, проследим всю цепочку. Значит, получили они сперму, отправили в роддома.

— Набрали суррогатных матерей, — подхватил Марик.

— Ага. Потом их выскребли. А, может, и сами рожают. Эх, мне бы у Тоськи спросить, она ведь тоже в этой гонке участвует. Правда, еще результатов нет, но со дня на день должна родить. Нет, правда, это я точно узнаю.

— Ладно, — сказал Марик. — Дальше поехали. Собрали урожай…

— Бройлерный, — уточнил я. — Уж очень они скороспелые.

— Класс, — согласился Марик. — Значит, этих бройлеров они собрали и куда-то отправили.

— Вот это надо бы выяснить, Марик, — сказал я. — Давай я постараюсь уточнить, как они вывозят эту, с позволения сказать, продукцию, с места производства. Хотя я думаю, что это именно эти оранжевые фуры.

— Представляю, сколько они за это время набрали материала, присвистнул Марик. — Интересно, что они из этого продукта делают?

— Ну, по крайней мере, мы знаем, что делают крем. Причем с невероятными свойствами. Следовательно, технология и медицина у них развита на голову выше.

— А то и на две, пробурчал я. — Тоськин отец рассказал, что эти базы, на одну из которых я смотрел, были построены за очень короткий срок и без применения каких либо известных нам строительных материалов и, более того, вообще без механизмов. Кстати, я не заметил, чтобы туда подходила хоть одна линия электропередачи. А теперь вопрос, как это все построено?

— Между прочим, — сказал Марик. — Имеет это к чему-нибудь отношение или нет, но я как-то раз смотрел в объектив на свалку, после того репортажа, помнишь?

Я кивнул.

— Так вот, я решил посмотреть ночью, что это там светится. Днем-то не видно. Поставил линзы для инфракрасного излучения и знаешь, что я там увидел?

— Свет? — попытался угадать я.

— Вот именно. Там прямо зарево было. Я еще удивлялся, что же там происходит.

— А ты знаешь, — перебил я его, — что на этих базах на крышах какие-то невероятные антенны стоят?

— Да ты что? — недоверчиво сказал он. — Который час? Черт, шесть только. Темнеть еще не скоро будет. Слушай, ты останешься? Посмотрим на эти антенны.

— Конечно, останусь, — мгновенно согласился я. — Только признаюсь честно, я уже жрать хочу. Да мы еще выпили столько.

— Машину надо в гараж спрятать, — озабоченно почесал затылок Марик. — Пошли, я свою переставлю. У меня гараж на две машины.

— Больше не наливай, — предупредил я, заметив, что Марик потянулся к бару. — А то мы начнем чертиков видеть.

— Да ладно, — ухмыльнулся Марик. — Наоборот, восприятие убыстряется.

Но бутылку он все же доставать не стал. Вместо этого он достал из морозилки мороженое и сунул его на несколько секунд в микроволновку.

— Тогда — десерт. Надеюсь, что от мороженого с малиной ты не откажешься?

Пока мы угощались мороженым, запивая его душистым зеленым чаем, стемнело.

— Ну, что, — сказал Марик. — Пожалуй, можно готовиться к ночному сеансу. Пошли наверх.

Когда он, наконец, установил все необходимое для ночного просмотра, за окном стало совсем темно. Степь за Доном перемигивалась редкими искорками. Только по мосту и дальше, по шоссе текла нескончаемая огненная река.

— Иди, посмотри, — прошептал Марик.

Я приник к окуляру. Над всей территорией базы дрожала переливающаяся корона из зеленоватого света, очень напоминавшая нижнюю часть далекой молнии, разветвляющейся книзу, как корни дерева. Над одним зданием корней было побольше, над другим поменьше. Кроме того, зеленые пряди метались над забором, над какими-то, невидимыми отсюда, строениями и даже просто на пустом месте. Но, что было самым неожиданным, — все они сплетались в небе в одну мощную зеленую косу, уходящую куда-то вверх и назад, за пределы поля зрения телескопа.

— Ни фига себе, — сказал я, отрываясь от окуляра. — Вот тебе и энергия в чистом виде. Ну и силища прет. Слушай, а откуда это идет, посмотреть нельзя?

— Да, конечно, можно, — согласился Марик. — Я даже уверен, что знаю, где расположен этот источник. Сейчас, только телескоп переставлю.

— Слушай, Марик, — я никак не мог прийти в себя от увиденного. — По-моему, я тоже догадываюсь, что мы сейчас увидим. Наверняка, свалку.

— Смотри, — сказал Марик.

Я снова наклонился к окуляру. Моим глазам предстало гигантское озеро бушующего зеленого света. Из этого озера реками и ручейками вырывались гигантские протуберанцы, убегая в разные стороны. Одни из них были мощными, другие — совсем тоненькими. Но самым интересным было то, что эти зеленые реки текли почти над поверхностью земли.

— Голову даю на отрез, что один из этих ручейков приведет к твоему роддому, — проворчал сзади Марик.

— А другие — к мужским клубам, — согласился я.

— И ведь это только одна свалка. А теперь представь, сколько у нас этого добра? Дармовая энергия. Бери, сколько хочешь, уметь только надо.

— Телепрограмму помнишь? — спросил я. — Свалку чем-то накрыло. Наверняка, это датчики были, для сбора энергии. Какая-то невидимая сеть, может быть даже на молекулярном уровне.

— Найти бы того мужичка, — вздохнул Марик. — Как его? Ваня Жила, кажется? Может, съездить туда, с бомжами переговорить?

— Марик, — а ты это все заснять можешь, — спросил я.

— Обижаешь, дорогой, — похлопал меня по плечу Марик. — Уже! И базу твою, и фуру, и эти волосы чертей зеленых. Все снял.

— Я передумал, Марик, — сказал я. — Пошли, еще по одной перед сном дернем. А то я от впечатлений заснуть не смогу. И давай на завтра маленький план составим. Для начала, ты последи, пожалуй, за этой базой повнимательней, а я завтра с Тоськой поговорю. Потом свяжемся. Ладно?

— Давай, — согласился Марик. — Я тоже от пары глотков не откажусь.

 

Глава 11

— Ну-ка, рассказывай! — Не выдержал я, наконец, поглядывая на осунувшееся, печальное лицо Тоси. — Дома что-нибудь случилось? Экзамен не сдала? Заболела?

Она покачала головой, не отрываясь от компьютера, и тихонько шмыгнула носом.

Я подошел к ней, взял ее за подбородок и мягко повернул к себе. Она храбро посмотрела на меня, но в глазах ее стояли слезы.

— Что-то не получилось с роддомом? — тихо спросил я.

И тут она не выдержала и, уткнувшись в мой халат, разревелась. Я молча ждал, пока она успокоится и гладил ее, как маленькую, по голове. Наконец, она перестала рыдать и, оторвавшись от халата, принялась приводить себя в порядок, временами тихонько всхлипывая.

— Так что случилось, Тосенька? — осторожно спросил я, поглаживая ее по плечу. — Тебе было плохо? Они что-то сделали не так?

Она мотнула головой и, порывшись в сумочке, протянула мне какие-то бумажки. Я развернул одну и прочитал. Это был точно такой же банковский вексель от VVV — банка, только на другую сумму. Вторая бумажка, так же, как и моя, объясняла, где и как можно получить деньги. Я положил бумажки на стол и усмехнулся. Бедная девочка. Такое вот, блин, непорочное зачатие. Удар, конечно, приличный. Но не смертельный.

— Ладно, — сказал я. — Не переживай. Главное, что ты здоровенькая, очень симпатичная девочка. У тебя, как говорится, еще все спередИ. Забудь.

— Ага-а, Вам Олег Евгеньич, хорошо говорить. А я так рассчитывала на эти деньги. У меня все спланировано было.

— Да, ерунда, — засмеялся я. — Это лишний раз подтверждает, что зарабатывать нужно трудом. И потом, я ведь тоже влетел.

— Вы? — недоверчиво спросила она. — А что, мужчины тоже…?

Вместо ответа я достал из кармана свою бумажку и показал ей. Она прочитала, зачем-то заглянула на обратную сторону и удивленно посмотрела на меня.

— Мужской клуб? Вы туда ходили?

— Ну, понимаешь, — я принялся выкручиваться. — Я, в общем, разведку проводил.

— Ну, и как? — съязвила она. — У всех все на тех же местах?

— Ну да, конечно, — сказал я, — но, понимаешь, дело в том…

И тут я не удержался и рассказал ей все. Выложил, как говорится, на одном дыхании. Тося слушала меня, не перебивая, и только иногда широко открывала глаза и качала головой.

— Так что, не переживай, — сказал, наконец, я. — Ничего, заработаем. А там, глядишь, замуж удачно выйдешь. Ты деваха красивая, я успел рассмотреть.

— Ой, да ну вас! — засмущалась Тося. — Кстати, папа вам привет передавал.

— Ну, передавай ему тоже, — засмеялся я. — Мужик хороший, правда. Мне понравился. И мама твоя понравилась.

— Ой, а как вы им понравились, — загорелась Тося, но в это время у меня в кармане завибрировал мобильник.

Я сделал Тосе знак и посмотрел на табло.

— Да, мама, привет.

— Олежек, — тревожно спросила мать. — С тобой ничего не случилось? На выходные не звонил, не приезжал. Я думала, думала и решила вот сама позвонить.

— Ну и хорошо, что думала, — сказал я. — Я бы тебе сегодня позвонил. Просто, на выходные я уезжал. Меня моя ассистентка в гости к родителям пригласила. А потом к Марику ездил. Ты же его помнишь?

— Марика я помню, — согласилась мать, — а вот твою помощницу ты мне ни разу не показывал. А сам уже с родителями познакомился. У вас это серьезно? Ты скажи, она хоть симпатичная? А как зовут?

Я взглянул на Тосю и улыбнулся.

— Симпатичная, мама, симпатичная. Я тебе потом все расскажу. Ну, все, я занят.

— Подожди, подожди, — заторопилась она. — Я ведь чего звоню. Ты не слыхал, у нас в городе вроде как святой объявился? Лечит всех, рассказывает всем про их жизнь и про будущее. Прямо, как Ванга. А раньше, говорят, бомжом был. Мне соседка сказала. Мы договорились завтра съездить, посмотреть.

Я насторожился.

— И где этот святой располагается?

— Говорят, возле церкви какой-то. Вознесения, что ли. Я еще уточню. Он там прямо на ступеньках сидит. Народ валом валит. Но он никому не отказывает. Правда, говорят, сердитый очень. Ругает всех. Ну, ладно, все. Целую тебя. А с помощницей ты меня все-таки познакомь.

— Ладно, ладно, — сказал я. — Пока. Я тебя тоже целую.

— Мама? — спросила Тося.

Я кивнул.

— Хочет с тобой познакомиться.

— Со мной? — удивилась Тося и неожиданно покраснела. — А почему со мной? Так это что, вы обо мне говорили?

— О тебе, о тебе, — засмеялся я. — Что-то мне кажется, что мать тебя в невестки наметила.

Тося как-то странно посмотрела на меня и, улыбнувшись одними уголками губ, отвернулась.

Я снова взял телефон.

— Марик, привет. Ну, что. Наши подозрения подтверждаются. Моя Тося рассказала, что ей тоже ни фига не заплатили.

— Уже твоя, — засмеялся Марик. — И когда ты все успеваешь?

— Заткнись! — приказал я. — Ей тоже банковский вексель вручили.

— Понял, — ответил Марик. — Молчу. Я тут веду наблюдения. Кое-что есть. Расскажу позже. А ты что будешь делать?

Я рассказал ему о разговоре с матерью. Он помолчал.

— Ну, и что ты собираешься делать?

— Хочу туда съездить, — сказал я. — Прямо сейчас. Посмотрю. Может быть, удастся поговорить. Хотя, если там толпа, то не знаю…

— Ладно, — согласился Марик. — Я пока понаблюдаю. Вообще-то, нам бы неплохо за роддомом проследить на предмет загрузки продукции.

И тут мне в голову пришла неожиданная мысль.

— Слушай, а что, если я туда Тосю пошлю. Она там все знает.

— А что? — сказал Марик. — Нормально. Ну, пока, удачи!

— Это вы про что? — удивленно спросила Тося, когда я спрятал мобильник. — Куда вы меня послать хотите?

— Тосенька, нам нужна помощь, — серьезно сказал я. Мне кажется, что ты должна лучше меня ориентироваться в деятельности этих роддомов. Все-таки ты там бывала чаще, чем я. Опять же, твое присутствие, поскольку ты женщина, не вызовет особых подозрений. Короче, надо выяснить, как забирают ваших бройлеров из роддома, как увозят, ну и, вообще, узнать в этом смысле как можно больше.

— Ну, вы сказали, — хмыкнула Тося. — Бройлеров. Вы уже не в первый раз так… Даже обидно немного. Но, в общем-то, верно. А что, я согласна. А куда мне ехать?

— Ну, во-первых, туда, где ты была. Там ты все знаешь. А потом неплохо для контроля проверить еще пару. Ну, поближе. А то ты не успеешь. Так что собирайся и дуй. А я тоже исчезну. Дело серьезное. Только ты клиенток предупреди.

— Ладно, предупрежу, — кивнула Тося. Она уже успела навести порядок на лице и теперь, глядя в маленькое зеркальце, озабоченно подкрашивала губки.

— Ну, и слава Богу, — облегченно подумал я. — Ничего, переживет. Надо будет, пожалуй, еще раз на шашлыки напроситься. Думаю, она обрадуется.

Маленькая площадь перед храмом Вознесения, что стоял в дальнем углу братского кладбища, была заполнена народом. Толпу представляли, в основном, благочестивые старушки, хранившие благоговейное молчание. Я потихоньку пробрался в первый ряд, на каждом шагу шепотом принося извинения. Старушки вздыхали и пропускали меня, обливая негодующими взглядами. Наконец, я выбрался в первый ряд. Прямо передо мной, на ступеньках, сидел старик в облачении бомжа. Осанка его была величава и спокойна. Лицом он весьма напоминал известную икону Серафима Саровского. Старик слушал стоявшую перед ним женщину с ребенком и время от времени обводил толпу ясным пронзительным взглядом. Наконец, он что-то сказал женщине и положил руку на голову ребенка. Она упала перед ним на колени и стала целовать грязные туфли. Я поморщился. Старик жестом поднял ее и показал на толпу. Женщина подхватила ребенка на руки и, непрерывно кланяясь, отступила. Старик вновь поднял голову и обвел толпу взглядом. Я встретился с ним глазами, и вдруг произошло нечто неожиданное. Старик некоторое время смотрел на меня, потом поднял руку и поманил меня к себе. Я оглянулся вокруг, предполагая, что он приглашал кого-то другого, но он покачал головой и вновь указал на меня. Я кивнул и подошел к ступенькам, перекрестившись перед дверью в храм. Он одобрительно кивнул и протянул руку к моему портфелю.

— А ну, покажи, что принес.

— Ну, понимаете, — сконфуженно начал я. — Я думал…

— Думал, к бомжу идешь, — спокойно сказал старик. — К Ваньке Жиле. Давай, давай.

Я покорно открыл портфель и, достав из него бутылку, протянул старику. Он взял ее, полюбовался этикеткой, посмотрел на свет.

— И как ты думаешь, что ты мне принес?

— Водка, — сказал я. — Понимаете, я хотел… Да вы не думайте, она дорогая, хорошая.

— Вижу, — кивнул старик. — А ну, открой.

Я открыл бутылку и протянул ему. Он спокойно смотрел на меня.

— А теперь пей.

Я недоуменно смотрел на него.

— Пей, пей, — повторил старик. — Попробуй сам, что принес.

Я поднес бутылку ко рту и сделал глоток. Горло обожгла мерзкого вкуса жидкость с сильным запахом то ли ацетона, то ли формальдегида. Я выплюнул ее изо рта и закашлялся.

Старик насмешливо смотрел на меня.

— Извините, — пробормотал я. — Я не знал, честное слово. Вот черт…

— Вот именно! — вдруг грозно сказал старик, неожиданно возвысив голос. — Бесы вас одолели! Всюду бесы! На картинки красивые кидаетесь! Матери плоть от плоти своей продают на потребу бесам поганым! Мужи жен забыли, похотью бесовской одержимы! Плоть человеческую на срамное зелье используете, а того не ведаете, что, пока вы пытаетесь Богом данное тело бездумно омолодить, бесы плоть жен ваших и семя ваше в бесовские сонмища уносят и тем свою жизнь неизмеримо продляют! Молчите все и тем потакаете игрищам бесовским, хотя знаете о грехах ваших! Молчание это великую силу бесам дает! Идите и скажите Слово! Поведайте миру о деяниях бесовских, иначе поглотит вас мрак неотвратимый! Знайте, что только всеобщий вопль человеческий бесов вспять повернет и обратно в преисподнюю загонит!

Старик замолчал. Потом устало махнул рукой.

— И ты иди. Знаешь ты все. Ничего я тебе не скажу.

Я неловко поклонился и пошел прочь. Толпа молча расступалась, давая мне дорогу. У машины меня ждал Марик. Я не удивился.

— Видел?

— И не только. — Он похлопал рукой по футляру с телекамерой. — Не репортаж, а бомба. Я ведь понял, на что он тебе намекал. Кстати, у меня еще кое что есть. Там на базе заснял.

— Я тоже понял, — хмуро сказал я. — Не пойму только, как он меня вычислил. А фокус с водкой? Там же какой-то ацетон оказался.

— Он просто пытался нам глаза открыть, — вздохнул Марик. — Многие пытаются. Сколько людей умных криком кричат, а нам все одно. Пожрать, потрахаться, бабок побольше…

— Кажется, я знаю что делать, — сказал я. — А пока давай, Тосю дождемся и еще раз твою запись просмотрим.

— Запись, — ухмыльнулся Марик. — Да у меня уже целый фильм почти готов. — Вот бы его на телевидение пристроить. Это же атомная сенсация! Миллионерами будем.

— Это я беру на себя, — кивнул я. — Есть у меня одна мысль.

В кармане затрещал мобильник. Я вынул его и посмотрел на табло.

— Слушаю, Тосенька.

— Олег Евгеньич! — возбужденно затараторила она. — Я все узнала. Тут такое! Они наши эти, ну…

— Понятно, — спокойно сказал я. — И что они с ними делают?

— Да прямо мешками полиэтиленовыми в грузовики грузят и куда-то отправляют. Я в трех местах была.

— Молодец, — похвалил я ее. — Давай в контору, мы тебе тоже кое-что покажем.

— Правда? — обрадовалась она. — Все, я побежала.

В квартире у Марика мы еще раз просмотрели все его записи. Кроме увиденного вчера Марик сумел заснять еще две фуры, одна из которых уехала под другое здание. Кроме этого оказалось, что ночью Марик еще раз осматривал базу и обнаружил, что по периметру большого здания, кроме уже виденного нами зеленого сияния появилась еще одна мощная лента света.

— По-моему, она растет, — Марик выключил видеоплейер и пересел к нам. — Но это надо проверить.

— А у меня отца оттуда уволили, — вдруг сказала Тося. — Вчера.

— И чем объяснили? — удивился я.

— А ничем. Выдали зарплату и предупредили, что больше можно не приходить.

— Сворачиваются, — убежденно сказал Марик. — Точно, сворачиваются, последние крохи подбирают.

— Завтра я кое с кем поговорю. — Я почему-то не стал говорить при Тосе, что это была Лера. — У меня есть некоторые связи на телевидении. Я думаю, материала у нас достаточно.

— Лерка, что ли? — простодушно спросил Марик.

Я немедленно пнул его под столом ногой, но было уже поздно. Тося как-то поскучнела и заторопилась домой.

— Да что вы, Тонечка, — засуетился Марик. — Сейчас стол накроем, у меня такое вино есть, ммм… Фрукты, конфеты…

Но, наткнувшись на мой взгляд, он тут же сменил тему.

— Ну, вообще-то, если надо, то надо. А хотите, я вас подвезу?

— Я справлюсь, Марик, — мягко сказал я. Давай, до завтра. Я позвоню. Да, чуть не забыл, диск-то мне отдай.

— Ну, что, куда тебя везти? — спросил я, когда мы сели, наконец, в машину. — Туда, в Павловку?

— Ну, скажете тоже, — засмеялась она. — У меня здесь квартира, на Северном.

— Правда? — удивился я. — Так нам практически по пути.

Всю дорогу до ее дома мы молчали. И, только когда я остановил джип возле подъезда, она повернула голову и тихо спросила:

— Вы же сегодня ничего не ели, Олег Евгеньич. — Может быть, подниметесь, я вас накормлю? Правда, у меня ничего такого нет. Я вчера рагу готовила.

— Обожаю рагу! — вдруг решительно сказал я, неожиданно для себя самого. — Только тогда тебе придется подождать. Я машину на платную стоянку поставлю.

— Правда? — обрадованно спросила она. — Ой, нет, я с вами. Я вас не отпущу, а то вы заблудитесь.

Утром я завез Тосю в клинику, а сам позвонил Лере.

— О-о, привет, — протянула она после некоторой паузы. — Давно не звонил.

— Привет, — сказал я. — Как ты? Разбогатеть удалось?

— Ну, практически, да, — даже в трубке чувствовалось, что она напряженно соображает, зачем я позвонил. — А что?

— Да ничего, — засмеялся я. — У меня к тебе дело есть. Что, если я прямо сейчас к тебе заеду и покажу кое-какой материал.

— А что за материал? — заинтересовалась Лера.

— Обалдеешь! — повторил я слова Марика. — Ну, так что, я еду?

— Хорошо, — сказала она. — Я позвоню, тебе пропуск выпишут.

В маленькой редакторской комнатенке я вытащил диск и показал его Лере.

— Вот! Думаю, что это мировая сенсация.

— Так уж и мировая? — фыркнула Лера. — Русалка к тебе на осмотр пришла?

— Почти, — серьезно сказал я. — Давай, вставляй диск и слушай.

Я рассказывал ей все и показывал то, что мы сняли, почти полчаса. Она не прерывала меня ни разу. Потом подняла трубку и куда-то позвонила.

— Пошли.

— Куда это? — спросил я.

— К шеф редактору. Я здесь человек маленький.

Я еще раз повторил свою историю. Шеф редактор ожесточенно потер лысину и решительно потянулся к телефону.

— Анечка, соедини меня с главным. Да, очень. Похоже, мировая сенсация.

— Я хотел бы иметь исключительные права на публикацию этого материала, — сказал я. — Кроме того, мне немедленно нужно время в эфире.

Шеф редактор с уважением посмотрел на меня.

— Я думаю, что мы решим эти вопросы. Оформим договор, все, как положено. Вот как раз Валерия Львовна этим и займется. Только я не имею права, как вы понимаете, пройти мимо начальства.

Затрещал телефон. Шеф редактор снял трубку и поднес к уху.

— Да, Петр Николаевич, уже идем. Материал не просто рейтинговый — это бомба. Нам срочно нужно время в эфире и выход в центральную дирекцию.

Он вскочил.

— Все, идем к главному.

Я вздохнул. Сколько же мне здесь еще торчать?

— Терпи, терпи, — засмеялась Лера. — По-моему, ты скоро станешь мировой теле звездой номер один. Так что, привыкай.

После третьего моего рассказа события стали разворачиваться с нарастающей быстротой. Меня привели в гримерную, напудрили щеки, и поправили прическу. Наконец, Лера отвела меня в студию.

— Только не тарахти, старайся не запинаться и, вообще, выглядеть убедительным и уверенным. Ну, если что, мы переснимем. Договор я оформила, так что не волнуйся.

— А нельзя сделать так, чтобы после моего вступления пошли кадры, а я их буду комментировать? — предложил я.

— Все будет снято так, как ты захочешь, — успокоила меня Лера. — Конечно, во время рассказа тебе будут демонстрировать твой материал на диске. Так удобнее. Но эфир не прямой. Все будет смонтировано таким образом, чтобы получился связный, захватывающий фильм, а не набор картинок. Ну, это уже наши внутренние проблемы. Все, вперед.

Вспыхнул яркий свет, оператор сделал мне знак, и я уже в который раз начал свой рассказ о событиях последнего времени со своим непосредственным участием.

Наконец, свет погас. Оператор поднял большой палец. В студию снова вошла Лера.

— Ну, что. Поздравляю. Кажется, все получилось. Ты смотрелся просто отлично. Теперь, примерно через час материал уже пойдет в эфир по центральному каналу. Главный договорился. Подождешь у меня?

— Нет, Лерик, — виновато сказал я. — Я там клинику бросил на ассистентку и, вообще…

— А она у тебя симпатичная, — помолчав, вздохнула Лера. — Молоденькая только.

— Ладно, все, я пошел. — Я наклонился и поцеловал ее в щеку. — Спасибо, Лерка. Без тебя ничего бы не вышло. Пойду смотреть, что получилось.

Репортаж пошел по каналу СТС не через час, как сказала Лера, а в семь часов вечера, когда все население страны обычно сидит у телевизоров. Мы изнывали в роскошной студии Марика, когда, наконец, позвонила Лера.

— Включайте скорей, — сказала она. — Материал потрясающий. — Олег, ты завтра будешь звездой. Предупреждаю! И готовь мешок для денег. Только про мои скромные заслуги не забудь.

— Спасибо, Лера, — сказал я и показал Марику глазами на телевизор. — Ну, конечно, не забуду.

Смонтированный фильм занял двадцать минут. Сделан он был, конечно, мастерски. Все было подано сжато и четко. Вовремя демонстрировались кадры, сделанные Мариком, я держался сурово и уверенно. Но особенно потрясающе выглядел старик на ступеньках церкви. Его горящие глаза и вдохновенная речь просто завораживали. После фильма ведущий сделал краткий комментарий, смысл которого сводился к тому, что, возможно, мы имеем дело с посещением планеты инопланетным разумом Но он тут же предупредил о необходимости взвешенного подхода и предположил, что теперь этим, наверняка, займется наука.

Наконец, ведущего сменила реклама. Я повернулся к Марику.

— Ну, как?

Вместо ответа он поднял руку ладонью вверх. Я шлепнул по ней.

— Давай, за успех!

Тося захлопала в ладоши.

— Ой, Олег Евгеньич, вы так классно смотрелись. Прямо теле звезда. Ну, теперь вам звонить буду-ут…

Я посмотрел на нее и незаметно подмигнул. Она тут же смешалась и смущенно уставилась в стакан с пепси.

— Завидую, дорогой, — вздохнул Марик. — Все лавры тебе, а нас, вроде, как и нет.

— Как нет? Да ты что, Марик? — удивленно сказал я. — Я же рассказывал, как ты снял эти фантастические кадры, о твоей супер-оптике. Слушай, ты что, завидуешь?

— Ладно, проехали, — засмеялся Марик. — Конечно, немного завидую. Я же восточный человек. Славы хочу.

— Да я тебе гарантирую, что твоя студия теперь от заказов лопнет. Штаты набирай. Ну, и доход от демонстрации нашего фильма, думаю, должен быть не слабый. Я с телевидением договор подписал, все права на публикацию и перепечатку у нас.

— Не пойму, все-таки, — вздохнул Марик. — А почему, действительно, все это мимо науки, мимо военных прошло? Как они это прошляпили.

— Да ничего удивительного, — сказал я. — Ну, кому в голову придет свалки исследовать. Что в магазинах продается, вообще, по-моему, никого наверху не интересует. А военные — ведь энергия почти по поверхности передавалась, локаторы не ловят. Они все больше по космосу.

— Ну, теперь займутся, — засмеялась Тося.

— Займутся, — согласился я. — Если успеют.

— Эй, — сказал Марик. — Посмотрите на экран.

Я рассказывал свою историю теперь на втором канале.

— Пошло дело, — Марик удовлетворенно потер руки. — Все-таки, по-моему, мы молодцы.

— Наливай, — приказал я. — Созрел тост.

— Хочу выпить, — я посмотрел на Тосю, — за то, чтобы женщины рожали нам только своих, любимых детишек. И, чтобы никто не делал из них кремы.

Марик посмотрел на меня, на зардевшуюся Тосю и засмеялся.

— Хоп! Поддерживаю!

Тося, не глядя на меня, тоже подняла стаканчик.

К ночи мой репортаж уже показали все телеканалы страны. Марик взял пульт и, пощелкав кнопками, нашел канал «Мировых новостей». Диктор взволнованно что-то рассказывал, а в верхнем углу шли кадры из нашего фильма. Каналы «Би-Би-Си», «Дискавери», в свою очередь, восторженно демонстрировали этот же материал.

— Пошло, пошло, — снова сказал Марик. — Ну ка, пойду, взгляну на нашу базу.

Он подошел к телескопу и несколько секунд смотрел в окуляр, потом озабоченно оторвался от него.

— Надо, пожалуй, камеру настроить. А ну, глянь.

Я занял его место. Плотная зеленая лента, опоясывающая центральное здание базы, уже превратилась в полусферу и продолжала расти. Я жестом подозвал Тосю.

— Смотри.

Она приникла к окуляру и тихонько ахнула. Я смотрел на нее и улыбался. Нежный завиток на ее шее неожиданно разбудил во мне некие воспоминания. Я наклонился и поцеловал его. Тося замерла и, не отрываясь от окуляра, погрозила мне пальцем. Я оглянулся на Марика и снова потянулся к ней, но она показала мне за спиной кулак.

— Мне кажется, или эта штука растет?

— В том то и дело, что растет, — сказал я, неохотно отрываясь от нее. — Марик хочет этот процесс запечатлеть.

— Ну, вот и все, — Марик подошел и подозрительно посмотрел на нас. — Камера уже работает. А что у вас?

— Да вот, Тося уверяет, что эта штука растет.

— Надеюсь, — проворчал Марик. — Только учти, все последующие кадры — только моя собственность.

— Ладно, дорогой, — засмеялся я. — Даже не обсуждается.

Мы наблюдали за тем, как растет купол над базой, почти до рассвета. К четырем часам утра он превратился в почти законченную сферу, очень похожую на гигантский перевернутый круглый аквариум зеленоватого цвета. Аквариум выглядел на три четверти заполненным.

— Есть, — вдруг хрипло сказал Марик. — Есть отрыв.

Я оттолкнул его от окуляра и приник к нему. Купол, действительно, оторвался от земли и завис над ней метрах в десяти, поворачиваясь вокруг оси. Не отрываясь от окуляра, я поманил пальцем Тосю.

— Да не спешите, — засмеялся Марик. — Весь процесс фиксируется. Потом вместе посмотрим, на большом экране. Кстати, пойду, проверю, как там дела.

Я снова наклонился к окуляру. Светящийся купол медленно поднимался все выше и выше, уменьшаясь в размерах. Вдруг я почувствовал, что Тося прижалась ко мне, что-то разглядывая.

— А у тебя лысина совсем заросла.

Я повернулся и обнял ее. Какая к чертовой матери, теперь лысина.

— По-моему, нам есть, за что выпить, — заявил Марик.

Он протянул нам бокалы с шампанским и церемонно поклонился.

— За вас!

Тося покраснела и спрятала лицо у меня на груди.

Марик хохотнул и пошел к телескопу.

— Эй, а ну, идите сюда.

Я посмотрел в окуляр. Даже в рассветных сумерках было видно, что на месте базы больше ничего нет. На фоне степи, поросшей серебристым ковылем, темнело гигантское темное пятно голой земли.

— Вот и все, — сказал я. — Надеюсь, что по всей планете происходит то же самое.

— Хотелось бы надеяться, — вздохнул Марик.

Он подошел к окну и несколько секунд смотрел вверх. Потом прощально помахал в окно рукой, повернулся к нам и театрально всхлипнул.

— Он улетел. Но он обещал вернуться.

— Типун тебе на язык, — засмеялся я. — Пошли к столу.