Вот дословно те требования, что были изложены Риббентропом польскому послу в Берлине Липскому 24 октября 1938 года: 1. «Вольный город» Данциг возвращается из-под управления Лиги Наций под управление Германии. 2. Через «Польский коридор» прокладывается экстерриториальная автострада и экстерриториальная четырехколейная железная дорога, которые будут принадлежать Германии. 3. Германо-польский договор 1934 года будет продлен с 10 до 25 лет.

ЭТО ВСЕ. Более никаких требований к Польше Германия не выдвигала до самых первых выстрелов туманным сентябрьским утром 1939 года.

19 ноября посол Липский, вернувшись из Варшавы, заявил Риббентропу, что его шеф считает, что «по внутриполитическим причинам было бы трудно согласиться на присоединение Гданьска к Германии». Заметьте – Гданьск Польше НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ, Польша в этом городе осуществляет по заданию Лиги Наций ограниченные административные функции – полицейские и таможенные. Тем не менее – при переговорах с немецким министром иностранных дел польские внешнеполитические деятели бестрепетно относят Гданьск к числу польских городов, чья потеря была бы немыслимым горем для польского народа. Кроме того, возврат Гданьска немцам был бы чудовищным нарушением условий Версальского мира, его 108-й статьи. На каковое Бек с Липским «пойтить никак не могли»!

А вообще имела ли Польша какое-либо право апеллировать к Версальскому договору?

Нет, такого права Польша НЕ ИМЕЛА. И вот почему.