Нанни в сопровождении телеги с артистами и десятка воинов они встретили у развилки Висяка. Как поняла Виктория, к этому перекрестку сходились все дороги, ведущие в Кровь. Увидев семерых всадников, воины крепости моментально ощерились мечами и арбалетами, окружив запряженную белым мерином двуколку, в которой сидела кормилица.

– Не стрелять! – раздался зычный голос. – Это конт Валлид.

Однако оружие воины не опустили, пока кавалькада не подъехала ближе. Алан приветственно кивнул своим людям, спешился, привязал Угля к повозке и забрался в двуколку к улыбающейся Нанни.

– Ох, кир Алан, как вы похудели! – всплеснула руками кормилица, когда конт втиснулся на узкое сиденье и дал отмашку вознице.

Конт рассмеялся. Милая, заботливая и такая родная Нанни.

– Ты меня не видела всего несколько дней. – Он нежно поцеловал кормилице запястье и прижал ее ладошку к щеке. От женщины пахло чем-то горьковато-сладким. – Нанни, мне так одиноко.

Слова вырвались сами. Виктории вдруг захотелось, чтобы ее приласкали, пожалели, выслушали и просто поцеловали в макушку. Нанни давала ей ощущение дома, тепла и родных рук. Неосознанная защитная реакция на одиночество. Как в детстве, когда вечерами она забиралась к маме под одеяло и шепотом рассказывала ей на ухо свои страхи, а мама гладила ее по спине и говорила, что никому не позволит обидеть ее маленькую смелую девочку. А потом так же поступали ее дети, делясь своими фантазиями и страхами. Монстры за занавесками, зубные врачи, драчун Валька из сто пятой квартиры, девочка, которая «нравилась ужасно», инопланетяне, высасывающие мозги… чего только не придумывали ее мальчишки, а она, как когда-то ее мама, целовала их в макушки и обещала, что защитит. И вот теперь Виктория снова чувствовала себя маленькой испуганной девочкой, очень нуждающейся в словах «все будет хорошо». Больше всего ей не хватало друга, того, с кем можно разговаривать откровенно, не притворяясь тем, кем на самом деле ты не являешься. Ну не считать же другом свою шизофрению, проявляющуюся в редких разговорах с Вадием. Хотя сейчас она была бы рада и ей.

Нанни тихонько вздохнула и погладила конта по заросшей щетиной скуле.

– Бедный мой мальчик. На вас столько навалилось за последнее время.

От этих простых слов, от этого простого жеста вдруг стало легче на душе.

– Жениться вам надо.

Конт фыркнул.

– Нанни, хоть ты не начинай! Я был на смотринах в племени Гривастого Волка.

– Старый пройдоха небось подложил вам свою жену? – недовольно произнесла Нанни. – Вашему батюшке он каждый раз подкладывал своих жен. Развратные нахалки!

– А что, у отца могут быть дети в племени?

– Не знаю и знать не хочу! – отрезала Нанни.

Ревнует. Хоть и прошло много лет, а ревность сохранилась, и теперь она перекинулась на младшего представителя семейства Валлидов.

– Надеюсь, вы выгнали развратницу из своей комнаты?

– Ах, Нанни, ну как можно? – Конт озорно блеснул глазами. – Вот думаю, может, мне жениться на сестре Иверта, чтобы скрепить наш военный союз?

– Кир Алан… – От возмущения Нанни не могла подобрать слов. – Вы же королевских кровей! – прошипела она, бросая быстрые взгляды по сторонам. Но подслушать их никто не мог. Стук копыт и деревянных колес, обитых несколькими слоями войлока, создавали шум, за которым они и друг друга слышали с трудом. – Да за вас любая герцогиня пойдет! Может, теперь, после смерти вашего батюшки, Наместник опалу снимет?

– Не снимет. Нанни, где Корона Королей?

Виктория почувствовала, как вздрогнула кормилица, она испуганно смотрела на конта, приоткрыв рот.

– Кто вам сказал? – прошептала бледная и напряженная женщина.

– За тобой устроили охоту. Кто-то – подозреваю, что храмовники, предложили горцам за твою голову большие деньги. Берта они украли, рассчитывая выманить тебя из Крови. Нанни, если ты что-то знаешь, то лучше расскажи.

Виктория следила за переменами, происходящими с ее домоправительницей. За секунду исчезла мягкая пышка и появилась жесткая, уверенная в себе женщина. Холодный цепкий взгляд, сжатые в замок руки, расправленные плечи. Не удивительно, что ее слово пользовалось в Крови непререкаемым авторитетом.

– Я поклялась вашей матери в момент ее смерти, что эту тайну унесу с собой в могилу. Если нарушу клятву, Вадий вечно будет мучить дух кирены Ксаны.

– Но это глупо! – воскликнул Алан, для которого все эти боги были не более чем плодом воображения. – Мы сможем использовать эти знания! Если у нас будет корона, мы получим возможность торговаться с Храмом!

– Умоляю! Кир Алан! Вы не представляете, на что способен Наместник! Заклинаю вас памятью о вашей матери, которая погибла, чтобы спасти вас, никогда не ищите эту проклятую корону! Из-за нее погиб ваш отец, из-за нее вы оказались в этой дыре! Если вы ее возьмете, вы тоже умрете!

– Погоди, разве мой отец не утонул?

– Утонул! Ха! Айро Второй мог бы переплыть реку Забвения! Его убили, как только стало известно, что кирена Ксана беременна. Он любил вашу мать и был счастлив. Айрон доверял Наместнику и сообщил ему радостную новость первому, он сказал, что если родится сын, то именно его король назначит своим преемником! Сына от любимой женщины, а не от принцессы, на которой его планировал женить Храм. Ваша мать выторговала вашу жизнь в обмен на Корону Королей.

– Неужели Орден Искореняющих не смог бы заставить беременную женщину сказать правду?

– Арестовать дочь одного из влиятельных аристократов? Это могло бы вызвать ненужные волнения среди знати. Ваш дед был весьма популярной личностью в то время. Жаль, что он умер несколько лет назад.

– Так мать не побоялась торговаться с Храмом?

– Она поклялась, что, если вам сохранят жизнь, она вернет корону Наместнику в день вашего совершеннолетия, и поклялась, что вы никогда не узнаете, кто ваш настоящий отец. Но ее убили раньше.

– Убили? Но мне говорили, что она сама…

– Кирена Ксана никогда не наложила бы на себя руки. Никогда! Не смейте думать, что ваша мать бросила вас.

Они замолчали. Виктория хмуро переваривала услышанное. Глядя на Нанни, она поняла, что ничто не заставит ее рассказать правду. Нанни слишком любит своего воспитанника, чтобы подвергать его опасности. А судя по ее рассказам, корона – смертельная опасность для конта. Но ведь ей совершенно не нужен трон. Интересно, конечно, посмотреть на мир, побывать в столице, познакомиться с Наместником, но не более того. Понятная и простая жизнь фронтира устраивала Викторию полностью. Ей просто хотелось, чтобы их оставили в покое.

– Нанни…

– Простите, кир Алан. Я готова понести наказание за свою непочтительность, но я скорее умру, чем скажу вам, где спрятана эта проклятая корона.

– Если тебя захватят храмовники…

– Я знаю. Но я поклялась.

Больше они к этой теме не возвращались.

Виктория расспрашивала кормилицу о поездке, о ее впечатлениях, о замке, об Ольте.

Неожиданностью стало известие о смерти юного барона Рогана, он умер в тот же день, когда конт покинул замок. Захлебнулся молоком. Виктория сразу вспомнила многозначительные переглядывания Найка и Алвиса и решила обязательно задать наместнику Рогана парочку вопросов.

Ревизия выявила большую недостачу. Деньги, выделяемые на содержание отряда стражи, уходили лично капитану в карман. Но поля были засеяны, в озере, которое располагалось на территории баронства, водилась рыба, и Найк с оптимизмом смотрел в будущее. Он развил бурную деятельность, за эти дни набрал людей и довел количество воинов до тридцати пяти человек. Нанни везла с собой отчет наместника, в котором он просил разрешения продавать лес, построить мыльню и привлекать к воинской службе рабов. Вместе с Нанни в Кровь ехали и музыканты. Трое худых мужчин в замызганных серых одеждах и хрупкая девочка-подросток с глазами старухи. Они тряслись в громыхающей позади отряда телеге. Там же были навалены бочонки, коробки, свертки. На вопрос, что это, управляющая ответила, что она кое-что прихватила из Рогана. Там, мол, все равно валялось, а в Крови пригодится. Виктория не стала расспрашивать. Ее волновал Ольт, но, когда она спросила о мальчишке, Нанни не преминула напомнить конту, сколько раз она предупреждала, что это недостойная Дарена компания. Слишком нагл и самоуверен.

– Нанни, ты не права. Ольт хороший мальчик, просто он, э-э-э… – Конт махал в воздухе рукой, не зная, как сказать «непосредственный». – Активный, быстрый, мало думает, но он добрый. Помню, как он защищал Тура, когда мы впервые столкнулись.

– Это не оттого, что он умен, – поджала губы Нанни.

Мальчишке пришлось тяжело. Найк выполнил приказ Дарена буквально. Перед всеми слугами и рабами он зачитал, за что наказан юный раб, затем велел ему носить до вечера дощечку с надписью «предатель». Паренька определили на работу в хлев – в пару к слабоумному мужику. С ним никто не разговаривал, рабы его сторонились, а слуги смотрели свысока. Кто же любит неудачников? А переход из разряда личных слуг в разряд свинарей, по общему мнению, не говорит о большом уме. Нанни разговаривала с парнем перед отъездом и пообещала ему спросить у конта разрешения тренироваться с воинами. Виктория выслушала кормилицу с каменным лицом, хотя в душе рыдала от жалости. Она даст такое разрешение. И поговорит с Дареном.

Перед Кровью горцы со свистом и улюлюканьем покинули их небольшой отряд, на прощанье пожелав всем доброй охоты.

– Открыть ворота! Хозяин в замке!

Их встречали. Барон Кайрат Линь в обнимку с потасканной грудастой дамочкой стоял рядом со здоровым, гладковыбритым, смутно знакомым лысым мужиком. На поясе лысого висел полуторник, мужчина скрестил на груди руки с вздувшимися бицепсами и, нахмурив белесые брови, смотрел на конта сердитым взглядом. Чуть позади тихо беседовали два ксена. Один из них был Турид, а вот второго Виктории рассмотреть не удалось. На его голову был наброшен капюшон бесформенного балахона. На крыльце кухни, словно солдат на посту, возвышалась Райка с очень недовольным выражением лица. Ее злой взгляд буравил спину барона. Виктория обратила внимание, что к коновязи у ворот привязано семь лошадей, а насчитала она четверых гостей – Кайрата, ксена, лысого и дамочку. Значит, где-то еще трое.

– Алан, дружище! – радостно воскликнул барон, направляясь навстречу конту, но остановился, не доходя нескольких шагов, напоровшись на ряд ощерившихся мечами воинов.

Конт не спеша помог Нанни выбраться из коляски и только после этого тихо скомандовал:

– Убрать оружие, но не расходиться.

– Райка! – заорал он. – Вина моему другу барону Линю!

Райка понятливо кивнула и исчезла в кухне.

– Какими судьбами, кир Кайрат?

– Мы ехали из Сосенок, там сегодня была большая ярмарка. У Сонного дерева повстречали брата Искореняющего. Он вез в Кровь письмо. Вокруг неспокойно, вот мы и решили проводить ксена, а заодно заехать к тебе в гости. Говорят, ты был на смотринах? И как, присмотрел себе горную козочку? – Барон довольно-таки сильно ткнул конта кулаком в плечо и весело хохотнул.

Алан изобразил на лице светскую улыбку. Интересно, почему их не встречает Рэй? Срок заключения у капитана уже истек, и его отсутствие вызывало в душе неясную тревогу. Рядом замер Иверт, Виктория ощущала тепло его тела, и это придавало уверенности.

– Найди Рэя, – тихо попросила она.

Игуш посмотрел на конта с недоумением, а затем громко расхохотался, привлекая к себе всеобщее внимание. Брат Турид тотчас поджал губы и что-то горячо зашептал собеседнику, размахивая руками. Явно ябедничал.

– Ураган, хватит ржать, как кобылка кира Дарена! – Лысый великан, до сих пор молча наблюдавший за встречей «верных друзей», направился к ним, обтирая о штаны толстую кривую морковку. По этой морковке конт и узнал своего капитана. – Добрый вечер, кир Алан.

– Рэй?

Виктория растерянно смотрела на воина. Он очень четко исполнил приказ конта и сбрил все! Не только бороду и усы, но и густые волнистые волосы, о которых она тотчас пожалела. Ой, мамочка, что же ей скажет Райка! Пожалуй, стоит воздержаться от посещения кухни. И, как назло, сразу же забурчало в животе.

– Зачем ты сбрил волосы?

– Вы же приказали, – пожал плечами великан, откусывая от моркови большой кусок. – И знаете, кир Алан, вы были правы. Так намного удобнее.

К ним подбежал Берт, на ходу завязывая пояс. Он низко поклонился конту, косясь при этом на Нанни.

– Ужин накрыт, господин. Позвольте мне сказать вам несколько слов наедине. Это касается вашего сына…

Они отошли в сторонку, и Берт что-то быстро зашептал. Конт, внимательно его выслушав, улыбнулся и кивнул.

– Иди и поздоровайся с матерью. Кир Кайрат, приглашаю выпить со мной того вина, что ты прислал мне, когда я болел.

– Неужели «Золото долины»? – Барон радостно потер руки, устремляясь за контом. – Не думал, что ты его до сих пор не откупорил.

Его дама растерянно похлопала глазами, но приглашения так и не дождалась.

Странно он себя ведет. Насколько удалось выяснить Виктории, от настойки нет противоядия. Неужели они ошиблись?

– Иверт, Рэй, присоединяйтесь.

Проходя мимо ксенов, конт бросил внимательный взгляд на Искореняющего, но тот еще ниже опустил голову, не давая не единого шанса рассмотреть, кто скрывается под капюшоном. И чего она нервничает? Не может быть, чтобы Алвис рискнул появиться в Крови после всего, что случилось.

В столовой был накрыт стол, рядом стояло четыре стула. За каждым стулом застыли слуги в синих передниках. Виктория про себя усмехнулась. Вот сейчас и проверим, как официанты усвоили уроки. Если Рэй с Ивертом и были удивлены, то виду не подали. Зато барон Линь следил за происходящим с нескрываемым интересом. Конт подошел к столу и непринужденно присел на стул, дождавшись, когда слуга его подвинет. Остальные последовали его примеру.

– Ну что же, выпьем за твое здоровье, друг! – Барон нетерпеливо потянулся к кувшину.

Алан укоризненно на него посмотрел и махнул слуге. Стоящий за стулом барона парень с улыбкой налил вино в высокий кубок и, наклонившись к уху Кайрата, поинтересовался:

– Кир Кайрат, что желаете откушать? Рекомендую баранину под травяным соусом, она сегодня очень нежна.

Линь от удивления только кивнул головой. Виктория про себя хохотала. Небрежно указав своему официанту на мясо и запеченные овощи, она произнесла:

– Не очень много, любезный, я не хочу наедаться на ночь.

Следом за контом и остальные сделали свой выбор. Да, официанты были вышколены отлично. Осталась мелочь – вышколить так же местную знать. А то вон ест руками и ложкой, словно никогда не видел в глаза вилку. Ну и что, что она двузубая, но ведь вилка же! Кстати, надо поговорить с кузнецом и уточнить, как там продвигается ее заказ.

Кайрат смотрел на конта с нескрываемым удивлением, а Алан непринужденно и легко орудовал вилкой и ножом. Уж это умение Виктории привили с детства. Отец никогда не садился за стол, если он не был полностью сервирован.

– За дружбу! – Конт поднял кубок.

Три взгляда не отрываясь следили, как Кайрат с удовольствием допивает вино.

– Все же это лучшее вино на фронтире, – произнес барон, подставляя кубок слуге и с удовольствием наблюдая, как в него льется янтарная жидкость.

Конт переглянулся с Ивертом и отпил из своего бокала. Хорошо, что Райка смогла найти еще два неучтенных бочонка этого вина. После того как Алана едва не отравили, она устроила настоящий обыск и обнаружила в кабинете отца маленький погребок, в котором стояли в ряд небольшие бочонки. Семон их все проверил, и теперь Виктория безбоязненно пила вкуснейшее на фронтире легкое вино. Именно об этом ей шептал на улице Берт. Вино напоминало «Сангрию» – слабое, с привкусом меда. Действительно, очень вкусное. Глядя на хозяина, и остальные гости потянулись к кубкам. Постепенно разговор перекинулся на события, произошедшие в Рогане. Кайрат интересовался всем – кто поднял бунт, кого конт казнил, не будет ли продавать рабов и если будет, то по какой цене? Виктория сделала неприятный вывод: барон знал не меньше, чем она, а может даже больше. Ему уже было известно о смерти младенца, и теперь он спрашивал, не хочет ли конт продать замок и земли. Затем разговор плавно перешел к предстоящему приему. Барон был дружелюбен и весел, а конт задумчив и серьезен.

Виктория думала. Если Линь прислал чистое вино, а судя по его поведению, так оно и было, то, значит, его отравили уже здесь, в Крови. Когда? Сразу по прибытии или непосредственно перед тем как налить конту? Но если отраву всыпали позже, это могли сделать только кухарки или Саника. Райке она верила как самой себе, а вот Саника и девушки…

Видно, такие же выводы сделал и Рэй, потому что он исчез еще до того, как конт пошел провожать «друга».

А еще Виктории не давал покоя брат Искореняющий, и именно к нему она направилась, когда Линь наконец-то собрался уезжать.

– Что привело тебя в Кровь, брат? – обратился конт к сидящему на высоком рыжем жеребце ксену.

– Я привез письмо для брата Турида. – Голос из-под капюшона звучал глухо и незнакомо.

– Я хочу видеть твое лицо. – Боковым зрением конт заметил, как в раскрытые ворота выезжают воины барона и его пассия, ксен тоже развернул коня, но Алан ухватил лошадь под уздцы, не давая ей двигаться. – Открой лицо, брат.

Ксен наклонился и протянул конту какой-то предмет, Алан машинально его взял. Тяжелый.

– Берегите спину, кир Алан, – тихо произнес ксен и сильно ударил коня пятками.

Конт, чертыхаясь по-русски, отскочил в сторону, чтобы не быть снесенным рванувшим вперед жеребцом. Вот наглая сволочь! Он в сердцах швырнул на землю скрученные ножные кандалы.

«Нет, Алвис великолепен, – восхищенно подумала Виктория, провожая взглядом удаляющегося всадника. – Как жаль, что мы по разные стороны баррикад».

– Турид! – От вопля конта завыли тау.

Да уж, глотка у него нынче луженая. Может, попробовать петь? Неясно, как там со слухом, но с громкостью все в полном порядке.

– Кир Алан, дети, между прочим, спят, а вы орете. Учитесь смирению и сдержанности, и Ирий будет к вам благосклонен.

– Письмо, которое тебе привез брат Искореняющий. – Конт выбросил вперед руку в жесте, не терпящем возражений.

Видно, что-то в лице Алана дало понять Туриду, что сейчас лучше не пререкаться. Он молча протянул сложенный вчетверо листок.

«Повелеваю прибыть в столицу для получения нового назначения. Ваш преемник уже в пути. Брак с баронессой Литиной Ситко разрешаю. Приближенный к стопам Его…»

Какая оперативность. До столицы больше десятницы пути, а письмо пришло через несколько дней после помолвки. Конт задумчиво крутил в руках бумагу.

– Что еще говорил Алвис?

– Это был брат Алвис?

Врать Турид не умел, и Виктория не сомневалась в его искреннем удивлении. Он действительно не знал, кто скрывается под капюшоном сутаны. Для служителя Ордена Искореняющих прятать лицо было нормой. Кому охота, чтобы его родные знали, какими неблаговидными делами занимается их сын, брат или отец. Виктория прислушалась к своим ощущениям. Кроме восхищения наглостью Искореняющего в душе поднималась волна азарта. Этот раунд остался за Алвисом, но следующий она постарается выиграть.

– Хозяин, – раздался робкий голос подошедшей танцовщицы.

За разговорами и делами кир Алан совершенно забыл об артистах, прибывших с Нанни.

– Берт! – Слуга вынырнул из тени за спиной конта. – Вели Санике накормить и разместить артистов. Завтра я с ними пообщаюсь. А затем…

– Я здесь, хозяин.

Саника совершенно бесшумно появился в кругу света и замер, вперив в танцовщицу недоверчивый взгляд.

– Ты? – Он бросился к ней и схватил за руку. – Ты!

Девушка испуганно вздрогнула, выдернула руку и спряталась за спину одного из музыкантов. Саника тяжело вздохнул.

– Извини. Я обознался, – разочарованно буркнул он. – Идите за мной.

– Стоп.

Алан остановился напротив девушки. До сих пор у него не было возможности рассмотреть свой «ансамбль песни и пляски». Да, несомненное сходство есть. Только эта лет на десять моложе.

– Это не она, – вздохнул он, поворачиваясь к рабу. – Но очень похожа.

В этот раз Саника не успел притушить ненависть во взгляде. Ненависть и звериную тоску. Конт задумчиво посмотрел вслед удаляющимся рабам и повернулся к Берту. С Саникой он разберется позже.

– Какие новости?

– Дарен свалился с лошади и вывихнул руку, но лекарка говорит, ничего страшного, – начал перечислять Берт. – Кирена Литина вышивает ваш портрет, друида просила, чтобы вы к ней зашли. Плотник умер.

– Кусь?

– Еще спит, но дышит. Оська ей в горло вставил ветку олисы, она внутри пустая, и так он ее поит. Как плотник помер, шут перебрался на его место в комнату, не отходит от Кусь. Жалко ее. Такая верная.

– А плотника, значит, не жаль? – хмуро спросил Алан.

– А его чего жалеть? Дух человека попадает к реке Забвения и отправляется на встречу с богами, а животные умирают навсегда. Нет у них своих богов. Поэтому их жальче.

И не поспоришь.

– Семья у плотника осталась?

– Жена прачкой у нас работает и двое детишек. Дочки.

– Скажи Нанни, чтобы выдала им три золотых.

– Кир Алан, хватит им и серебра! Да они за такие деньги…

– Берт! Я никогда не оставляю своих людей. По золотому в приданое дочкам и золотой на жизнь вдове. Я у Райки. Приведи туда Санику.

Санику привел Рэй. Точнее, принес на плече и бросил под ноги конту, при этом так зыркнул на кухарок, что те забились в угол и притихли, испуганно глядя на разъяренного капитана.

– Рэй, ты его не убил?

Виктория устала. Устала морально, ей не хотелось ничего выяснять, не хотелось ни с кем разговаривать, не хотелось ничего знать. А еще больше не хотелось принимать решения, а ведь придется.

– Живой, – буркнул Рэй. – Это он вино отравил. Больше некому. Я поспрашивал у рабов, говорят, наш Саника очень хорошо разбирается в травах. Он у них за лекаря был. Если у кого что болит, всегда к нему обращались. Травки заваривал, ягодки сушил. Сам их и собирал, когда в поле работал.

– Он долго в погребе сидел. Говорит, что бочонок с вином был заставлен другими бочками. Мог за это время и подлить чего, – тихо произнесла Райка с какой-то тоской в голосе.

– Тетка Райка, а ведь пробка из бочки легко вышла, вспомните. Обычно топориком подковыриваем, а тут раз – и выскочила, – взволновано сообщила одна из молодок. – Словно открывал уже кто. Ой, бабоньки, неужто раб – отравитель?

– Саника! – Алан сглотнул ком в горле и прокашлялся. Говорить было тяжело. – Почему?

– Я поклялся, что отомщу за нее, – спокойно произнес раб, поднимаясь на ноги. – Ненавижу тебя за то, что ты с нею сделал. Ненавижу и не верю тебе. Не верю твоему притворству, твоей неожиданной доброте и справедливости. Знаю, что теперь умру, жалею только, что раньше тебя не убил.

– Бывает, – произнес Алан.

Виктория знала, что не все в Крови верят новому конту. Кто-то, как Саника, не мог смириться с потерей, кто-то ждал подвоха, кто-то считал хозяина чокнутым. Всем не угодить.

– Меня ты можешь ненавидеть сколько тебе угодно, но убивать моих людей я не позволю. Умер невинный человек, Саника.

– Я не хотел. – Раб опустил голову.

– А ты подумал, что будет с остальными рабами, когда меня не станет? Ты подумал, что моя смерть повернет все вспять? Вас продадут. Может быть, такому хозяину, как барон Линь, а может быть, такому, как барон Роган. Все то, что я делаю для рабов, будет забыто. У людей не останется шанса на свободу. Жажда мести сделала из тебя глупца.

– Саника, а если бы мы все попробовали из этого бочонка? – тихо произнесла Райка. – Понемногу, но отпили бы. Это же «Золотая долина», вино-мечта. А если бы подали вино к столу, налили Дарену? Оно легкое, и его дают детям. О чем ты думал?

Этот тихий, полный боли и жалости голос сорвал с раба маску напускного безразличия. Он закрыл лицо руками, упал на колени и завыл. Громко, страшно, с надрывом. Следом за ним захлюпали носами женщины. А на Викторию накатила волна апатии. Спать и ни о чем не думать. Завтра, она все решит завтра.

– Повесить? – отвернувшись от раба, спросил Рэй.

– Будет суд. А пока запри его в темнице и проследи, чтобы он не смог убить себя.

Виктория, не обращая внимания на тихий плач кухарок, вышла с кухни и отправилась к друиде. В ночном небе мелькали летучие мыши, было тихо и прохладно. Она на секунду задержалась во дворе, глубоко втянула воздух, пахнущий цветами, лошадьми и свежим хлебом. Где-то в седельных сумках лежал каравай, который испекла для конта Зира. Какими мелкими теперь казались ее переживания из-за прошедшей ночи. Что же делать с Саникой? Такое нельзя прощать. Это покушение на жизнь владетеля, благородного хозяина. Рабов убивают за меньшее. Как же он ненавидел Алана, если решился на это? А как бы поступила она? Смогла бы смириться со своей ненавистью? С жаждой мести? На этот вопрос ответа не было. Но, если бы она решила устранить конта, поступила бы хитрее. Это же был жест отчаявшегося человека, а не хладнокровного убийцы. Месть и ненависть никогда еще не становились хорошими советчиками. Но убивать Санику не хотелось. О боги, что же делать? Как поступить? Прощать нельзя, а убивать не хочется. Кто бы дал совет? Может, поговорить с Туридом? Да, надо посоветоваться с ксеном.

Друида не спала. Она сидела в своей комнатушке перед столом и что-то перебирала. Виктория остановилась на пороге. Многочисленные свечи освещали худую, осунувшуюся женщину, совершенно не похожую на ту, которая месяц назад зашивала рану конту. Ворожея старела буквально на глазах. Она подняла взгляд и слегка улыбнулась.

– Плохо выглядишь. – Конт зашел, огляделся и сел на кровать, потому что единственный стул занимала хозяйка комнаты. – Что с тобой происходит, ворожея?

– Он еще спрашивает, – возмущенно всплеснула руками женщина. – Где твой оберег, конт?

– Где-то лежит, – безразлично пожал плечами Алан. – Он тебе нужен?

– Оберег, заговоренный силой двух богов, где-то лежит! – Ворожея покачала головой. – Ты глупец, конт? Ради таких оберегов опустошаются казну, а у тебя он где-то лежит!

– Я о нем не просил. – Алан начинал злиться. – Зачем он мне?

– Ты на самом деле не помнишь или притворяешься? – недоверчиво произнесла травница.

– Когда не знаешь да еще забудешь, очень сложно вспомнить, – буркнул Валлид себе под нос, а громко ответил: – Я не знаю.

– Земля, взятая в месте, где оставил след и частицу себя заговоренный, скрепленная кровью ворожеи и ее наговором, создает мощнейшую связь между духом оберегаемого, местом, откуда взят след, и ворожеей. Где бы ты ни был, оберег хранит тебя, потому что ты должен вернуться. Земля к земле, пот к поту, кровь к крови. Он тянет домой твой дух, а дух тянет тело. Знаешь, конт, – друида слегка улыбнулась, – я ведь не слепая, да и глупой никогда не была. Я наблюдаю за тобой, за людьми вокруг тебя. Меня радует то, что ты делаешь для рабов. Ворожеи всегда были против рабства. – Она легонько прихлопнула ладонью по столу. – Человек должен быть свободен! Ты сможешь это изменить. Я верю. Поэтому, посоветовавшись с другими из нашего братства, я привязала тебя к Крови. Мы не хотим, чтобы ты ушел отсюда и сгинул в глупых войнах с горцами. Прости.

– За что?

Виктория слушала вполуха, ее мысли были далеко.

– Если ты надолго покинешь дом, тебе будет худо.

– Ерунда, пока худо только тебе.

– Это странно. Я трачу энергию своего тела, чтобы соединить твой дух и оберег. Даже если ты его не носишь, он не должен так меня изматывать! Я точно знаю, что все сделала правильно. Но стоило мне отъехать от Крови, как я потеряла силы. Если бы меня не нашел Искореняющий, мои кости уже грызли бы звери. Я ничего не понимаю!

– Ты привязывала дух Алана, сына конта Сани? – Виктория уже догадалась, в чем проблема, просто хотела уточнить детали. Дождавшись кивка друиды, она широко зевнула. – Этот оберег работать не будет. У тебя просто не хватает сил, чтобы дотянуться до того места, где сейчас находится душа Алана. Твои жизненные силы уходят в пустоту. Если будешь продолжать – умрешь.

А еще есть родной сын Сани. И имя его Берт, его душа, возможно, тоже попала под действие оберега. Слишком много узлов в роду Валлидов, о которых не знает никто.

– Что ты хочешь сказать, конт? – Друида подозрительно сощурила глаза. – Я же вижу, что ты человек. Ты не анчута, ты не оживленный темной ворожбой мертвец. Ты обычный человек, такой, как я. Твое тело…

– Ты взяла следы моего тела, но привязала оберег к духу прежнего Алана. А он умер. Умер окончательно и безвозвратно. Теперь в этом теле другая душа.

– Ду-ша?

– Дух, душа, какая разница?

Она слишком устала, чтобы следить за своей речью. Да и сложно вести беседу, когда значения некоторых слов нужно додумывать.

Ворожея внимательно смотрела на конта.

Виктория не стала ничего больше говорить, пусть думает, что хочет, и поступает, как хочет. Она ее предупредила. Если не послушает, значит, умрет. Не стоило друиде решать за конта. «Человек должен быть свободен!» Ха! Сказала та, что без спроса привязала конта к определенному месту, ограничив его свободу. Вот и поплатилась. Не удивительно, что Викторию так ломало, когда она надевала этот оберег. По-видимому, он пытался притянуть в тело душу реципиента, а может, и душу Берта. А вдруг это удалось бы? Кошмар! Хватит с нее персонального глюка в виде богов, не хватало еще борьбы за тело с душой настоящего Алана.

– Ты помнишь, что с тобой произошло после смерти? – спросила друида, не мигая, глядя на мужчину, который растянулся поверх одеяла и прикрыл глаза.

– Смутно, – подумав, ответил конт.

– Значит, ты не Алан? – задумчиво произнесла друида. – Это многое объясняет.

– Посмотри на меня, ворожея. Черты моего лица изменились? У меня поменялся цвет глаз? Или, быть может, мой характер стал хуже, чем был?

– Нет, – хмыкнула женщина.

– Значит, я – конт Алан Валлид. Просто поумневший. И давай пока к этой теме не возвращаться.

– Я рада, что ты поумнел, и рада, что ты с нами, конт. Если ты не станешь прежним, я буду молчать.

– Отлично. Ты знаешь, что отравителем оказался Саника?

– Я подозревала это. Его ненависть пожирает его дух.

– Я не хочу его убивать.

– Отдай его мне.

– Тебе? – Конт рывком сел на кровать. – Зачем он тебе?

– Что значит – зачем? – с притворным негодованием произнесла друида. – Между прочим, я еще не настолько стара, чтобы не интересоваться мужчинами. И он хороший травник. Мало кто может правильно приготовить настойку вечного сна. Чтобы она работала, нужно знать некоторые секреты. Его обучал кто-то из братства, а мне нужен помощник.

Виктория задумалась. Этот вариант ее устраивал.

– Если он выживет после наказания, я отдам его тебе. Но учти, я не собираюсь освобождать его от обязанностей.

– Ничего, на меня будет работать ночами. Вот и не останется времени на дурные мысли, – усмехнулась друида. – Шел бы ты, конт, спать. И принеси мне завтра оберег, я его…

Слово было незнакомое, но Виктория перевела его как «дезактивирую». А что еще можно сделать с ненужным оберегом, убивающим свою создательницу?

– Спокойной ночи, друида.

Конт уже взялся за дверную ручку, когда ворожея заговорила:

– Ты знаешь, отчего мы никогда не называем своих имен? Оттого, что наши имена имеют власть. Ими мы запечатываем наши обереги, ими скрепляем наши наговоры. Но доверие должно быть обоюдным. Мое имя Снежка.

А вот это Виктория оценила:

– Красивое имя. Спокойной ночи, Снежка.

– Спокойной ночи, кир Алан конт Валлид.

Окна храма светились, и Виктория свернула к нему. Брат Взывающий зажигал красные свечи у портрета Вадию. Поминальные. Он покосился на конта, но промолчал. Виктория тоже не была расположена разговаривать, она застыла напротив черноглазого бога. На портрете он ехидно улыбался, в отличие от своего строгого и серьезного брата.

«Привет, Вадий. Веселишься? Подтолкнул Санику на безумный поступок и теперь смотришь, как я буду выкручиваться? Неужели думаешь, у меня не хватит жестокости отправить его на виселицу, чтобы другим неповадно было? Запросто, но разбрасываться ценными кадрами ради твоего удовольствия я не намерена. Шиш тебе, а не душу этого идиота! И не надейся! Чем лыбиться, лучше бы подсказал что умное. Черт, с кем я разговариваю? С картинкой! Виктория, ты точно сошла с ума».

Ей почудился тихий смех, она резко оглянулась, но увидела только Турида, склонившего голову у портрета светлого. Ксен беззвучно шевелил губами, прикрыв глаза. Виктория перевела взгляд на Ирия, может быть, он натолкнет ее на мысль? И этот молчит.

– Просите совета, как поступить с Саникой? – не открывая глаз, спросил ксен. – Я исповедовал глупца. Он готов к смерти. Но разве смерть – это наказание за содеянное? Чувство вины и ожидание смерти гораздо хуже.

Ксен открыл глаза и посмотрел на конта. Открытый честный взгляд уставшего человека.

– Осталась вдовица с двумя детками, – вздохнул Алан.

– Ваше золото не даст ей пропасть. Через десятницу к ней начнут свататься. За эту женщину не переживайте, она теперь богачка по меркам весчан.

– Брат Взывающий, друида просит Санику для себя, я пришел за советом, но Ирий мне не отвечает.

– Не у того брата вы просите совета, кир Алан, – мягко улыбнулся ксен. – Есть у меня одна идея…

«Спасибо, братья, – искренне поблагодарила Виктория, выходя из храма. – Ваш служитель передал мне ответ».

По пути к себе она заглянула к Дарену. Мальчишка спал, лежа на спине и вытянув руки вдоль тела. Словно солдатик. На соседней кровати свернулся калачиком Тур. Его комната еще не была готова, Иверт перебрался на третий этаж в гостевые покои, и пока Тур ночевал здесь. Виктория подняла свалившееся одеяло и накрыла герцога. Постояла, с нежностью глядя на мальчишек и вспоминая своих сыновей.

– Приятных снов, мои мальчики. Пусть вам во всех мирах снятся только хорошие сны.

Дар открыл глаза, посмотрел на закрывающуюся дверь и, перевернувшись на бок, сонно прошептал:

– Спокойной ночи, папа.

– Чего рыгочем? – Рэй потряс перед строем листами бумаги. – Вот здесь у меня Устав, подписанный нашим контом. И тут четко сказано – воин должен иметь опрятный вид! Так что завтра чтобы я не видел ни одной бороды! И патлы свои остригите!

– Но, капитан! – раздался голос из задних рядов.

– Я капитан! – гаркнул Рэй. – Будете знать, ур-роды, как над капитаном ржать! А теперь бегом, марш! Вокруг площадки! Десять кругов! А потом я вам сюрприз приготовил на полосе покойника. Вы у меня надолго забудете, как зубы скалить!

Раздался громкий стон и топот множества ног. Рэй довольно оскалился, вытащил из-за пазухи морковь, свистом подозвал своего жеребца и, вскочив в седло, пристроился в хвост колонны.

– Тот, кто прибежит последним, будет первым проходить полосу покойника!

Со стороны Висяка появились бегущие люди. Рэй, прищурившись, рассмотрел конта в сопровождении Берта и двух мальчишек. Все по пояс раздетые, с красными потными лицами.

– Бежим! – заорал капитан, заметив, что некоторые из воинов решили устроить себе перерыв и остановились, чтобы приветствовать хозяина Крови. – Берите пример с кира Алана. Вперед!

– А сам чего не бежишь? – поинтересовался конт.

– Боюсь, как бы лысину солнцем не напекло, – съехидничал Рэй, поглаживая себя по голове. – Не забудьте, что сегодня мы с вами работаем с мечом. И что это вы, кир Алан, без охраны бегаете?

Виктория застонала. Час назад ее поднял Иверт, безапелляционно заявив, что солнце уже вот-вот взойдет и пора брать в руки яташ. Пришлось выбираться из теплой постели и идти будить мальчишек.

Все утро Виктория посвятила тренировкам. Занятие с Ивертом, стрельба из лука, пробежка, рукопашный бой, полоса препятствий, а там и Рэй подоспел. Да не один, а с Яростью под мышкой. Пришлось брать меч в руки и «вспоминать» разминочный комплекс.

Перекусив на ходу и наскоро ополоснувшись, Виктория отправила Тура и Дарена к Семону на занятия, а сама в сопровождении Берта побежала принимать работу у плотников. Ее уже ждали мастера и Нанни со Светикой. Берт тут же заговорщицки подмигнул девушке. Она зарделась и спряталась за спину управляющей, но оттуда бросала на него заинтересованные взгляды. Виктория с любопытством на нее посмотрела. Общение с Зирой что-то изменило в душе, и теперь она стала обращать внимание на местных женщин. Кто как выглядит, кто во что одет, кто как себя ведет. Виктория начала замечать томные взгляды, которые украдкой бросали на конта молодицы, тихие вздохи и кокетливые жесты. Оказывается, Алан весьма популярная личность. И если раньше ее это раздражало, то теперь вызывало легкий интерес. Она вживалась в придуманную роль и, хотя до сих пор считала себя женщиной, все чаще думала о себе как о мужчине. От этого было немного грустно, словно она теряла что-то очень личное, выскальзывающее тонкой струйкой дыма в маленькие трещинки, покрывающие кокон, в котором спрятала свою душу.

Светика опустила голову и начала теребить поясок на платье, бросая быстрые взгляды из-под челки. Берт же, не стесняясь, пожирал девицу глазами, изредка многозначительно облизывая губы. Им казалось, что их перемигиваний никто не замечает. Правдива поговорка: «Влюбленные не замечают никого вокруг, зато их видят все». А Виктория вдруг почувствовала ревность. Самую настоящую ревность! Почему эти двое могут любить друг друга, а она лишена даже этого? Стало горько и обидно, захотелось стереть глупую улыбку с лица Берта. Абсолютно иррациональная злость холодным червяком зашевелилась где-то в желудке. Виктория сжала кулаки и глубоко вдохнула. Успокойся! Это просто тоска по человеческому теплу. Пройдет. Но как тяжело каждый раз возвращаться в холодную пустую постель! Сейчас, когда Кусь боролась за свою жизнь, Виктория ощущала это еще сильнее.

– Светика, этот бабник к тебе приставал? – грозно вопросил конт пунцовую девушку.

– Ой, кир Алан, вы только на него не ругайтесь. – Служанка смущенно уставилась в пол.

– Берт! Если ты ее испортил, женю! – зарычал Алан, поворачиваясь к слуге.

– Светика не такая! – Берт сделал честные глаза. – Я помню, что вы мне сказали, когда поймали с Эльсой.

– Не забывай, иначе быть тебе женатому, – потряс конт кулаком перед голубыми невинными глазами. – Светика под моей личной опекой, и я тебя за нее на лоскуты порву!

Он отвернулся от ошарашенного таким напором парня и не заметил, как довольная девушка показала слуге язык. В глазах Берта мелькнуло разочарование, которое не укрылось от взгляда Нанни.

– Мы тебе подберем солидного и надежного жениха, а не этого гуляку, – прошептала она, обращаясь к служанке. – Мой сын еще долго будет под каждую юбку заглядывать. Ты девушка серьезная, зачем тебе гулящий муж?

– Он такой краси-и-вый! – зашептала в ответ Светика и, бросив на Берта кокетливый взгляд, перекинула косу на грудь.

Виктория, которая прекрасно слышала эти перешептывания, про себя усмехнулась. Молодец Нанни, очень деликатно отваживает от Берта потенциальных невест, выставляя напоказ недостатки сына. Да только вряд ли девица поверит ей. Вон как смотрит. Надо серьезно поговорить с Бертом, а то ведь придется женить, а у конта на него совершенно другие планы.

Мастер Рыгор распахнул двойные двери и застыл в ожидании.

Зал приемов преобразился. Светлые деревянные полы, в тон им резные панели, стены над ними затянуты голубой тканью в тонкую синюю полоску, кованая люстра на сорок свечей. Диванчики и стулья обиты тканью, окрашенной в зеркальном отражении к стенам – синей в голубые полосы. Между диванами маленькие столики. На возвышенности стоит длинный обеденный стол, покрытый голубой скатертью и сервированный светлой посудой. На стене позади хозяйского кресла растянут вымпел с изображением двух скрещенных ключей. Герб Валлидов. Стены украшены вышивками в богатых рамах и несколькими картинами, которые Виктория до этого не видела. Неплохие пейзажи. Стена вокруг большого очага покрашена в почти белый цвет.

– Берт, пригласи сюда нашего художника.

Виктория задумчиво смотрела на стену. Чего-то не хватает. Перед глазами встала татуировка, покрывающая тело Искореняющего. Виноградная лоза. Именно! Когда Берт привел застенчивого юношу, похожего на девушку, она уже знала, что хочет увидеть.

Работой мастеров конт остался доволен и выразил это очень просто – денежной премией. Стоит ли говорить, что этот жест вызвал радость у работников и негодование у Нанни? Управляющая пообещала конту, что если он и дальше будет раздавать серебро, то через год они всем замком пойдут просить милостыню. Алана это заявление развеселило и, чмокнув Нанни в щеку, он пообещал впредь стать более экономным. И отчего кормилица ему не поверила? Глаза у конта в тот момент были очень честными.

На закате все жители Крови собрались во дворе вокруг невысокого помоста, на котором установили узкую скамью. Женщины перешептывались, мужики хмуро стояли кучками, изредка перебрасываясь короткими фразами. Конт, одетый во все черное, с мечом на поясе и золотым знаком владетеля на груди стоял на помосте, заложив руки за спину. Высокий, широкоплечий, с забранными в хвост смоляными волосами, с казавшимися черными в свете заходящего солнца глазами, он был похож на Вадия. О чем господин думал, понять было невозможно. Иногда цепкие темные глаза пробегали по толпе, и люди ежились под этим взглядом.

Двое воинов привели Санику. Они велели ему стать на колени и сами замерли по бокам, обнажив мечи. Конт бросил на раба быстрый взгляд и повернулся к застывшим людям.

– Я собрал вас на суд владетеля Крови. – По толпе пробежал шепоток. Рэй, стоящий рядом с контом, грозно цыкнул. – Этот раб, – конт махнул рукой в сторону коленопреклоненного Саники, – пытался отравить меня, но погиб невинный человек. После умершего остались вдова и двое детей. За такое преступление положена смерть. – Со стороны воинов послышались одобрительные крики. Рэй из-за спины конта показал кулак. – Мы все доверяли Санике. Мы видели, как он болеет за каждого раба, как старается облегчить вам существование. Мы с вами надеялись, что сможем сделать нашу жизнь лучше, дадим каждому рабу шанс стать свободным, построим поселение, сыграем первые свадьбы, увидим первых детишек. Но один человек своей ненавистью перечеркнул все наши надежды. Вы понимаете, что произошло бы, если бы ему удалось меня отравить? Вы знаете, что ждет рабов за бунт. Оставшихся в живых – продали бы! И никто не знает, куда бы вы попали – в каменоломни или в бордель. Так какое наказание я должен вынести для убийцы?

Идеология – наше все! Она постаралась своей речью внушить людям определенные мысли. Виктория говорила в основном для рабов. Она видела, как менялись лица, когда люди начинали осознавать, какое несчастье могло их постигнуть, удайся рабу задуманное. Раздались крики: «Смерть!» Конт повернулся к Санике.

– О чем ты думал? Я ведь могу приказать повесить каждого второго, а тебя заставлю смотреть на это, – жестко произнес Алан. – Ты ведь знаешь мою репутацию. Ты будешь жить, а они умрут!

Кто-то вскрикнул, заплакали женщины. И вдруг из толпы рабов раздался хриплый голосок:

– Пощадите его! Он больше не будет!

Конт резко повернулся на голос. Девчушка лет тринадцати, та, что ездила с ними на ярмарку и за которой ухлестывал Ольт. Как же ее зовут? Босая, заплаканная. Рядом с нею – хмурый Тур.

– Простите его, он отработает!

– Отдайте его вдовице! Пусть на нее работает!

– Повесить!

В основном раздавались женские голоса. Мужики хмуро молчали, понимая, что такое прощать нельзя. Сквозь толпу протиснулся брат Турид. Конт ему кивнул и повернулся к Санике:

– Что скажешь?

– А что говорить? – спокойно ответил мужчина. – Виновен. Не знаю, что на меня нашло. Ненавидел вас, кир Алан, и сейчас ненавижу, но ведь не хотел убивать, не совсем ведь дурак, вижу, что вы для людей делаете. А как за вином полез, словно туман в голове. Весь пузырек и опрокинул. Можно попросить? – Конт кивнул. – Не убивайте никого, только меня.

Кто-то еще что-то кричал, кто-то говорил, но постепенно люди замолчали, в напряжении ожидая ответа конта. Алан задумчиво смотрел на Санику.

– Я считал и до сих пор считаю, что именно ты должен возглавлять рабов Крови. Именно ты должен быть посредником между мною и ними.

Чтобы произнести эту речь, Виктории пришлось выучить несколько новых слов. И чего ей стоило объяснить Нанни, что именно она хочет выразить!

– Но я не могу оставить безнаказанным убийство. Правосудие должно действовать для всех. Любой из вас должен знать, что его смерть будет отомщена, а его семью не бросят! Десять ударов кнутом. Здесь и сейчас.

Толпа ахнула. Десять ударов в умелых руках палача – это смерть. Вперед выступил ксен, на руку которого опиралась друида. Сегодня она выглядела лучше. Утром Тур занес ей злосчастный оберег конта, который валялся под кроватью.

– Просим снисхождения! Три удара и суд Вадия! – выкрикнул брат Взывающий.

Под тихий гул голосов ксен решительно полез на помост. Конт протянул руку ворожее, помогая ей подняться и стать рядом.

– Эта служительница темного, – скривившись, словно он лимона наелся, ткнул пальцем в друиду Взывающий, – желает взять этого мужчину в свой дом! Вы все знаете, что Вадий исполняет желания своих верных служанок. Ворожеи всегда поклонялись темному лику! Кто оспорит право друиды на этого мужчину?

Никто из женщин не посмел признаться в симпатии к темному богу. Все напряженно вслушивались в слова ксена. Не каждый день приходится присутствовать на суде Вадия. Как бы там ни было, а немногие ставили темного выше его брата. Покровителем Ордена Взывающих был Ирий, но ксены могли обращаться к обоим богам. Просто считалось, что бог-покровитель даст больше, чем его брат.

– А как мы узнаем волю Вадия? – поинтересовался конт, следя за Саникой. Глаза раба удивленно расширились, в них мелькнул интерес, когда он услышал о суде темного бога, но больше ни один мускул не дернулся на спокойном лице.

– Два кубка. В одном чистое вино, во втором вино с ядом горной гадюки.

Рэй, словно волшебник, выхватил откуда-то со стороны поднос с двумя кружками.

– Если выпьет чистое вино, значит, Вадий одобряет выбор темной жрицы.

Рулетка. У каждого народа есть что-то похожее. Саника, не раздумывая, протянул ладонь к правой кружке. На мгновение рука замерла, не донеся напиток до губ, но затем мужчина зажмурился и решительно выпил вино. И только по стуку глиняного дна о поднос Виктория поняла, что рука раба дрогнула. Капитан моментально выплеснул содержимое второй кружки на землю.

Громко вскрикнула женщина, кто-то тихо выругался низким мужским голосом. Все замерли в ожидании. Виктория исподволь следила за людьми. Ни у кого на лице она не увидела злости или злорадства. Были безразличные лица, были сердитые, но в основном на лицах жителей Крови явно читалось сочувствие. Девочка, которая первой попросила за Санику, тихо плакала, уткнувшись Туру в плечо. Рядом с ними стоял Дар. Серьезный и немного напуганный. Берт одной рукой обнимал Светику, а она, зажмурившись, ухватила его за пояс и что-то тихо шептала. Райка стояла рядом с Нанни, и внешне обе выглядели спокойно. Их больше волновала парочка Берт – Светика. Обе женщины бросали на них очень недовольные взгляды, и Виктория подумала, что вечером влюбленные огребут по полной программе.

– Мы услышали волю твою! – Брат Взывающий осенил себя кругом Вадия. Следом за ним все на площади повторили этот жест.

– Да будет так! – Конт спрыгнул с помоста.

Тем временем палач положил Санику на скамью, привязал ему руки и, всунув в зубы деревяшку, повернулся к конту.

– Как бить прикажете? Без пощады или чтоб выжил?

– Он еще должен отработать свою вину, – буркнул конт.

Помнила Виктория из истории, что опытный палач мог одним ударом рассечь спину до позвоночника. Это было страшно. Палач кивнул и приступил к своим прямым обязанностям. Свистнул кнут, и на спину раба опустился жесткий ремень сыромятной кожи с узлами и железным крюком-когтем на конце, на помост упали алые капли.

Она с каменным лицом отстояла до конца экзекуции. А потом полночи Виктории снилась окровавленная спина со старыми раскрытыми шрамами. Она просыпалась, ходила по комнате, грызла кулаки, чтобы не орать, пила вино и вновь засыпала. И опять перед глазами мелькали окровавленные тела, рыдающие девушки, отрубленные конечности и хохочущий мужчина с черными безумными глазами. А утром ее разбудил громкий отрывистый вой тау, открылась дверь, и на кровать запрыгнула Кусь. Сука полезла лизаться, не дав конту даже проснуться окончательно. Сразу стало тесно. Следом за ней в комнату заглянул довольный Оська.

– А там гости прибыли! Важные! – Он надул щеки, выпятил живот и прошелся по комнате. – Нанни повела их в гостевые покои, а Берт-бараберт тащит сюда парадный мун-дир. Где ты, конт, новые слова находишь? Растишь, как цветочки? – Шут сунул нос в вазу с цветами, словно там прятались новые слова. Не обнаружив ничего, кроме воды, он дернул Кусь за хвост, но тау только лениво рыкнула в ответ. Довольно сощурившись, сука положила голову на колени любимого хозяина и получала свою долю ласки. Оська слегка обиделся на такое безразличие, но продолжил вываливать новости: – А Рэй бегает и всем раздает тумаки. И тебе раздаст за то, что ты ножны от Ярости бросил в кабинете. Райка испекла пирожки с ягодой, но поставила возле них злую девку с черпаком, – наябедничал он, потирая зад. Видать, свежи были воспоминания об этом самом черпаке. – А Берт сегодня ночью к Светике ходил, а там в засаде сидела Нанни с веником. Как он бежал! Ладно, ты одевайся, а я пойду друзей проведаю.

Оська свистнул Кусь, и они испарились. Из коридора донеслись восторженный вопль Дара, ругань стража и отрывистое тявканье Акелы. Ясно, куда отправился неугомонный шут. Пришел Берт с ворохом одежды и тазом воды. Алан бубнил все время, пока одевался, и не преминул раз пять напомнить Берту об угрозе женитьбы, поэтому, когда конт вышел из комнаты, парень вздохнул с заметным облегчением.

Прежде чем выйти к ранним гостям, конт зашел к друиде. Ворожеи в комнате не оказалось, но на ее кровати лицом вниз лежал Саника. Его спину покрывал толстый слой зеленой мази. Он повернул голову на шум и попытался встать при появлении хозяина.

– Лежи. – Конт пододвинул стул и уселся так, чтобы видеть лицо раба. – Нам надо решить, что делать дальше. Есть три пути. Первый путь – ты остаешься в Крови и продолжаешь заниматься тем же, чем и раньше, помимо этого помогаешь травнице и обучаешься ее ремеслу. Второй путь – ты отправляешься в Роган, думаю, наместник Найк найдет тебе применение. Третий – тебя продают. Какой вариант выбираешь?

– Хозяин, в кубках ведь не было яда?

– Я не привык разбрасываться ценными кадрами. – Алан сам не заметил, как перешел на русский.

– Что?

– Друида не будет с нами вечно. Мне нужен собственный лекарь. Если ты предпочтешь остаться в Крови, тебе придется научиться врачеванию. Воинов у меня хватает, а лекарей нет.

– Но вы отдали меня ей, и если она уйдет…

– Пусть тебя это не волнует. Мы с ворожеей сможем договориться, – перебил конт раба. – Какой вариант ты выбираешь?

– Я останусь в Крови. И… спасибо, хозяин.

Конт кивнул, встал и вышел. В коридоре он столкнулся с друидой. Женщина улыбнулась.

– Что он решил?

– Научи его мастерству. Но прежде излечи его душу.

Семон рассказывал, что в этом мире друиды не только врачевали тело, но могли влиять и на дух человека, они были не только травниками, но наставниками и психологами. Именно поэтому на фронтире, где не хватало Взывающих, храмовники терпимо относились к их братству. Виктория очень надеялась, что Снежка сможет найти с рабом общий язык.

Ворожея смотрела вслед конту, пока он не вышел на улицу, затем вернулась в комнату.

– Саника, расскажи мне, за что ты ненавидишь конта?

Светика и Олика ждали господина в кабинете. Девушки кидали друг на друга неприязненные взгляды. Бывшая любовница реципиента еще несколько раз пыталась проникнуть в спальню конта, но постоянно получала или вежливое указание на дверь, или очередное задание. Виктория выработала собственную тактику борьбы с назойливой девушкой. Каждый раз она с восторгом и комплиментами встречала Олику и тут же давала ей какое-нибудь поручение. Пока служанка бегала, выполняя его, женщина успевала счастливо заснуть, запереть дверь и приказать стражнику никого не пускать. А утром Алан удивленно говорил расстроенной служанке: «Дорогая, что же ты так долго? Я вчера тебя так и не дождался». Олика чувствовала подвох, но ничего с этим поделать не могла. Зато именно ее конт назначил старшей над обслуживающим персоналом – горничными и податчиками, как упорно здесь называли официантов, подняв таким образом ее общественный статус. Новое слово, новая форма одежды, новые обязанности и прибавка к жалованью вызвали зависть у менее удачливых служанок. По Крови ходили слухи, что Олика добилась благосклонности только благодаря своему положению любовницы, и девушка подогревала эти слухи, делая многозначительные намеки и загадочно улыбаясь. Правда, сама она об отношениях с хозяином никому не рассказывала, поэтому обвинить ее во лжи никто не смог бы. Вот и теперь она свысока поглядывала на Светику. Та тоже исподтишка рассматривала соперницу. Высокая стройная блондинка с голубыми глазами в строгом черном платье с белоснежным отложным воротником и кружевной наколкой, обрамляющей собранные в пучок волосы, Олика выглядела как благородная, а не как служанка. Светика это понимала и расстраивалась еще сильнее. Она, конечно, пообтесалась за эти три десятницы, но все равно рядом с Нанни или Оликой чувствовала себя сиволапой весчанкой с грязными руками. А еще на ней было простое синее платье, что тоже не добавляло уверенности в себе. Скорее бы пришел господин.

В кабинет влетел Тур, кивнул девушками и, достав из-за пазухи ключ, полез в сундук. На стол лег ворох бумаг, несколько перьев, в плошку полились чернила. Олика удивленно приподняла тонкую бровь. Светика свысока глянула на соперницу. Ха! Для нее такое поведение мальчишки-раба не было удивительным. Уж она-то как помощница управляющей знала, что конт доверяет своему секретарю и не такие секреты! Самооценка девушки сразу значительно поднялась, а когда в кабинет зашел Берт и чмокнул ее в щеку, она вообще взлетела до небес.

– Привет, красавицы, – пробасил от двери Рэй. – Олика, тебя с киреной спутать можно! Хороша! Да такую кралю только за купца замуж отдавать. Эх, был бы я моложе…

Девушка гордо глянула на Светику, а у той настроение опять поползло вниз.

– Ты лучше, – шепнул ей Берт.

«Да только конт этого не замечает, – вздохнула про себя девушка. – А может, замечает, да молчит. Вона вчерась немножко взревновал. Иначе чего же он на Берта орал?»

Кир Алан стремительно вошел в кабинет и сразу с порога начал отдавать приказы:

– Олика, покажись.

Девушка встала и медленно повернулась вокруг. Хороша, зараза. Виктория понимала реципиента. Олика была красива даже по меркам Земли. Куда до нее всем этим силиконовым мисс. А черное полуоблегающее платье делало ее фигурку еще соблазнительней. Только вот не хватало кое-каких деталей…

– Берт, бегом к Нанни, пусть даст серебряные серьги с голубыми свисающими камнями. – Слуга выбежал из кабинета. – Для остальных форма готова? – Олика серьезно кивнула. – Готовь людей, через полрыски будет торжественный завтрак в честь нашего первого гостя. Заодно проверим, чему вы научились. Не подведи меня. Светика, – обратился конт ко второй девушке, – гостей разместили? Кто припер… прибыл?

Тур протянул конту лист бумаги, исписанный аккуратными округлыми буквами. Вверху стояло имя «Маркиз Генри Раман».

– Маркиза с женой поселили в угловой комнате, где раньше игуш жил, а его пока переселили во флигель, рядом с казармой, – начала загибать пальцы Светика. – Маркизеток разместили рядом с родителями…

Тур сдавленно захрюкал.

– Не маркизеток, а кирен, – автоматически поправил конт, вчитываясь в досье первого гостя.

– Ага, кирен. Двух. Согласно про-то-колу. Ну, как вы на бумажке написали. Маркизов и контов, значицца, наверх в башню, а баронов вниз в пристройку. Только старенький маркиз-то, как он пьяный наверх забираться будет?

Олика фыркнула, Рэй едва сдерживал улыбку, Тур опустил голову и сделал вид, что ничего не слышит, а конт не выдержал и рассмеялся.

– Ой, – покраснела Светика, – я опять что-то не то сказала?

– Как-нибудь заберется, – усмехнулся Алан, возвращаясь к бумагам. – Значит, маркиз Генри Раман с семьей… и одна из его дочерей есть в списке невест, что мне прислал Приближенный. Не удивительно, что маркиз прибыл за сутки до приема. Видать, хочет застолбить местечко в первой тройке. – Он поднял глаза на притихших девушек, с интересом прислушивающихся к его рассуждениям. – Светика, ты еще здесь? Марш накрывать столы к завтраку. Белые скатерти и синюю посуду. Не забудь букеты с цветами и полотенца для рук. Да проследи, чтобы гости не заблудились. Ксена предупреди и кирену Литину! – крикнул он вслед выбежавшей Светике.

Берт принес серьги, и конт самолично вдел их в ушки довольной Олики.

– Если главный прием пройдет идеально, подарю тебе эти серьги. Ступай. – Дождавшись, пока за девушкой закроется дверь, Алан повернулся к Рэю. – Рассказывай.

– Земли маркиза находятся южнее владений кира Кайрата. Вы же знаете, что владения король делил так, чтобы ни у кого не было общих границ. Просто брал и отрезал кусок земли. А там как удержишь…

Угу, чтоб не объединялись. Здесь жили те, кого уничтожить нельзя, но и держать рядом опасно. Разбросанные далеко друг от друга владения делали их хозяев легкой добычей горцев. Ограничение в количестве воинов гарнизона тоже не способствовало выживанию. А еще владетелям было запрещено покидать свои замки без разрешения сюзерена или Наместника более чем на трое суток. Именно поэтому в гости к конту должны были съехаться только ближайшие соседи. Король надеялся, что в борьбе за существование опальная знать забудет о заговорах. Храм не был так самоуверен, и поэтому ксены выполняли роль шпионов и соглядатаев. Обо всем, что творится на этих землях, храмовники узнавали из донесений братьев. А вот если братья становились на сторону заговорщиков? Ведь не просто так здесь появился Длань?

Тем временем Рэй продолжал:

– …Сам маркиз – воин не из последних. В войне с Таргуном он возглавлял наш штаб и выиграл битву при Белой реке, за что король Айро Второй наградил его Золотой кистью. Имел звание полного генерала. В опалу попал после дуэли с герцогом Ширеном, на которой убил противника. Говорят, что герцог был внебрачным сыном одного из Приближенных. Одинаково хорошо рубится обеими руками. До сих пор считается лучшим фехтовальщиком фронтира. Легендарная личность. Вашего отца терпеть не мог еще со времен жизни в столице. Они даже на дуэли дрались. Зато кирену Ксану боготворил. Последний раз был в Крови на ее погребении. Прибыл с отрядом из десяти воинов. Все – ветераны, воевавшие с маркизом еще в ту пору, когда он командовал нашей армией. Как вы и приказали, отряд размещен в поле за стеной.

Это распоряжение было первым, которое конт отдал при подготовке к приему. Ни одного чужого воина на территории замка.

– Тур?

– Я о нем мало знаю. Он пгиежал к нам в кгепость, но я был слишком мал.

С тех пор как Тур перестал стесняться разговаривать в присутствии конта, его речь стала вполне сносной. Просто не давались некоторые звуки. Попробуйте произнести «з» или «р» без кончика языка. Но Виктория уже не обращала внимания на такие мелочи. Просто мальчик с дефектами речи.

Маркиз оказался сухопарым мужчиной лет шестидесяти, одетым во все черное. Подтянутым, седоволосым, с цепким внимательным взглядом и резкими движениями. Он долго всматривался в лицо конта, словно пытался найти в нем знакомые черты, а затем разочарованно произнес:

– Вы совершенно не похожи на свою мать, кир Алан. Зато я отчетливо вижу в вас черты вашего отца.

И что это было? Намек? Сейчас проверим.

– Со стороны виднее, кир Генри, – улыбнулся конт, приглашая гостей к столу. – Мне сложно об этом судить.

– Тогда поверьте мне на слово, я неплохо его знал. Надеюсь, мозги вы унаследовали от кирены Ксаны, – без улыбки буркнул маркиз, отправляясь к своему месту.

Слишком прямолинеен. Неудивительно, что с таким характером он оказался здесь. Типичный вояка! Все остальное время маркиз молчал, внимательно прислушиваясь к разговору и изредка отвечая на вопросы, когда к нему кто-либо обращался.

Зато его жена и обе дочери болтали без умолку.

Маркиза и юные кирены лишь слегка уступали Литине в объемах, и Виктория с тоской и нежностью вспомнила Зиру. Иверт еще вчера вечером уехал в сопровождении пятерки воинов встречать Волка и Ведмедя, и она передала с ним подарок для девушки. Серебряный подвес в виде цветка с розовым камнем в сердцевине. Просто так, на память… Все же это был ее первый опыт в этом теле, и за этот первый опыт ей было немного стыдно. Вот дурная натура! Считать себя женщиной, но при этом желать нравиться всем в качестве мужчины. И смех и грех! Виктория перевела взгляд на дочерей маркиза, одна из которых считалась потенциальной невестой конта. Которая? В розовом или в голубом? А кто его знает? Не интересует! Девушки были копиями отца, но если крупный нос с горбинкой и тонкие губы придавали мужчине некую аристократичность, то на женских лицах смотрелись, мягко говоря, несимпатично. Зато конту удалось поразить гостей «изысканными манерами и куртуазным обращением». Дамы млели от расточаемых хозяином комплиментов. Дамы собирались ввести такие же правила и у себя в замке. Дамы были в восторге, их поразило все. Сервировка стола, застывшие за каждым стулом официанты в новенькой, с иголочки, униформе – белый верх, темный низ и длинные синие передники, – Олика, стоящая у двери и зорко следящая, чтобы никто из гостей ни в чем не нуждался. По ее кивку наливалось вино, подавались блюда, накладывалось горячее.

– Я еще никогда не пробовала таких кушаний! – воскликнула маркиза, когда слуга положил ей на тарелку маленькие канапе, скрепленные тонкими палочками. Кусочки обжаренного хлеба, курицы, сыра и овоща, похожего на огурец.

Самым трудоемким было изготовление «шпажек». Их вытачивали из щепок дети. Они же первыми и опробовали новое блюдо, но не оценили. Как сказал один из мальчишек-рабов: «Лучше кусок хлеба и мясо». Зато гостей удивили, вон с каким выражением лица маркиза и «маркизетки» следили за тем, как Литина, аккуратно взяв «шпажку» за кончик, подносит канапе ко рту. Дамы тотчас последовали ее примеру. Маркиз только крякнул и указал слуге на блюдо с мясом.

– Баловство это все, – буркнул он. – Еда настоящих мужчин – это мясо, мясо и мясо!

Виктория про себя хихикала. Гостьи пытались держаться непринужденно, словно каждый день сиживали за таким столом, но по бросаемым на хозяев настороженным взглядам, по неловким движениям, по скованности она видела, что такой завтрак для них внове. Только маркиз не заморачивался такими мелочами и ел, как привык. Что – руками, что – ножом, напрочь игнорируя вилку. Но когда он попытался вытереть руки о скатерть, а слуга, заметив это, подал ему влажное полотенце, на лице старого воина мелькнуло что-то, похожее на смущение. Да уж… и это человек, который был вхож к королю. Что же тогда говорить об остальных? Только сейчас Виктория поняла, что перемудрила с приемом и надо срочно упрощать меню. «Эх, далеки вы, Виктория Викторовна, от реалий местной жизни. Оторвались от народа», – сыронизировала она про себя.

– Я покину вас. – Алан отдал слуге скомканное полотенце и, дождавшись, пока ему отодвинут кресло, встал из-за стола. – Дела не ждут. Отдыхайте. До вечера. Дарен!

Дар с облегчением вскочил, с грохотом отодвинув стул. Литина неодобрительно посмотрела на мальчика, но промолчала. У нее на коленях лежал крольчонок, и женщина скармливала ему кусочек какого-то зеленого овоща, периодически бросая на бывшего мужа задумчивые взгляды.

Маркиз решительно встал следом.

– Я не баба, чтобы сидеть за столом по несколько рысок.

Ну не баба, значит, не баба. Только что с тобой делать?

– Дарен, переодеваться – и на полосу препятствий. Тура захвати. Кир Генри не желает посмотреть на тренировки моих воинов?

– Я сам хотел вас об этом просить. Интересное сооружение видел, когда подъезжали к замку, хотелось бы знать о его предназначении.

– Это полоса покойника, как окрестил ее мой шут, – усмехнулся конт. – С огромным интересом выслушаю ваше мнение и, может быть, вы как более опытный воин подскажете мне еще что-нибудь.

Тонкая лесть еще никому не вредила. Вон как довольно улыбнулся старый вояка. Хорошо бы поучиться у него, потому что ее знания о средневековых армиях начинались и заканчивались на рыцарях-крестоносцах.

Они проходили мимо пристройки к храму, в которой расположилась замковая школа, и Виктория услышала громкие крики. Похоже, что брат Взывающий и мастер Семон что-то очень серьезно не поделили. Конт решительно повернул к храму. Маркиз с интересом последовал за ним.

– Нет, это ты заблуждаешься, брат Турид! Солнечный диск не может стоять на месте! Он движется вместе с небом по спирали!

– Ничего подобного, мастер Семон. Наши Учителя давно доказали, что солнечный диск стоит на месте, а вот звезды вертятся вокруг него! Иначе отчего в месяц Белого Паука Волчий Хвост находится совсем не там, где он бывает в месяц Огненной Рыбы?

– Великий ученый Аль…

– Вы еще подеритесь, горячие финские парни.

– Что? – Оба спорщика повернулись в сторону вошедших.

– Кир Алан, смотрите, – тут же привлек Семон прибывших в судьи. – Вот я сделал подобие, чтобы показать детям…

На столе стоял примитивный глобус. Глиняный шар, покрытый разноцветными узорами. Интересно. Голубое – это море, коричневое – наверное, горы, а зеленое – леса. Всего три континента. Два больших и один маленький.

– А где мы?

– Вот здесь, – ткнул пальцем в маленький континент ксен. – Остальное нарисовано с древних карт. Но сейчас мы утратили умение строить корабли, которые могли бы путешествовать между землями.

– И о чем спор?

Ксен взял свечу и начал медленно обносить ее вокруг глобуса.

– Вот! Солнечный диск плывет по небесам и освещает каждый день одну сторону, где он светит – становится тепло и светло! Или вот так, – он опустил свечу вниз и начал поднимать ее вокруг глобуса по спирали.

– А вот великий ученый Альде…

– Я думаю, вы оба не правы. Солнце стоит на месте. Держи так, – Алан поднял руку ксена на уровень груди. – А… кстати, как называется наш мир? Что-то я забыл…

– Точно так же, как и то, по чему мы ходим, – улыбнулся наставник Дарена.

Местные называли землю замеля. Так что, выходит, планета Замеля? Вот и не верь после этого в множественность миров.

– Так вот, Замеля вертится вокруг своей оси. Ось – это если проткнуть шарик вот здесь и здесь через середину. Замеля крутится быстро, и от этого наступают день и ночь. – Алан медленно повернул глобус возле свечи. – Но кроме этого Замеля оборачивается вокруг солнечного диска, и тогда наступает смена циклов. Отворачивается от солнца – выпадает снег, поворачивается к солнцу – становится тепло.

– А лунный диск?

– А луна вращается вокруг Замели.

– Кир Алан, этого не может быть! Наши Учителя…

– А вы постройте образец, проведите… э-э-э… опыты. А потом решите, кто из нас прав. Я ведь тоже не знаю, просто, когда болел, много об этом размышлял. Но вы ученые, вот и думайте. Как считаете, кир Генри?

– Не может этого быть! – воскликнул мастер Семон.

Ксен задумчиво повернул глобус вокруг свечи. В его глазах вспыхнул интерес.

– Конечно, утверждение спорное, но если конт окажется прав… – Он с азартом потер руки. – Мастер, а если мы сделаем купол с рисунком звезд, а вот сюда посадим маленького человека и возьмем свечу ярче…

Виктория с удовольствием к ним присоединилась бы. И дала бы еще несколько подсказок. О цикличности приливов и отливов, о влиянии фаз луны… Но не сейчас.

Маркиз безразлично махнул рукой, увлекая конта на улицу, ему это было неинтересно.

Зато полоса препятствий произвела на бывшего генерала впечатление. А еще большее впечатление на него произвели похабные песенки Оськи, под которые воины проходили полосу покойника. Шут сидел на заборчике и проникновенно горлопанил об очередных приключениях шамана. В этот раз того отчего-то занесло в лес с таинственными духами нетрадиционной ориентации. Воины, прошедшие полосу, сидели вокруг Оськи и ржали при каждом новом куплете. Шут довольно щурился и раскланивался. Соскучился по вниманию. Все эти дни он провозился с Кусь, почти не выходя на улицу, и теперь наверстывал упущенное, давая бесплатный концерт.

– Встать! Конт на площадке! – заорал Рэй.

Бойцы моментально выстроились в шеренгу, Оська тоже пристроился с краю и, задрав нос вверх, изо всех сил таращил на конта глазищи, изображая рвение и усердие. Шут. Что с него взять.

– Сколько у вас воинов? – спросил маркиз.

Виктория на мгновение задумалась. Сказать правду или соврать? Кто знает, что у этого мужчины на уме. Но что-то ей подсказывало, что с маркизом можно дружить. Может быть, пресловутая женская интуиция? Она подозвала Рэя. Воины продолжили тренировку под командованием Серого, а они вернулись в Кровь.

– Сорок шесть ветеранов и почти тридцать молодых, – сообщил капитан маркизу, когда конт повторил вопрос. – Кир Алан их называет «салаги».

– Нарушаете королевский эдикт, – задумчиво произнес Раман.

– Нет. В эдикте сказано «не более пятидесяти человек». Человек, маркиз. Салаги – это в основном рабы. А по «Уложению об имуществе дворянина» рабы – не люди. Это вещи, – кротко улыбнулся Алан.

Не зря Виктория сидела с Семоном над книгами, привезенными из Рогана.

Маркиз понимающе кивнул.

– Как просто, но никто до этого не додумался. Я рад, что мозги вам достались от кирены Ксаны, а не от вашего добренького отца.

– Кир Сани не был добреньким, – заметил Алан.

– Не притворяйтесь глупее, чем вы есть на самом деле, – нетерпеливо махнул рукой кир Генри. – Я говорю о вашем настоящем отце, а не об этом…

Виктория старательно запомнила новые для нее слова. Надо потом расспросить у Рэя, что они означают, но, судя по восторгу в глазах великана, что-то очень интересное.

– Значит, к холодам вы сможете выставить восемьдесят человек?

– Больше ста. В моем замке Роган тоже тренируется больше тридцати воинов, и мой человек обещал довести их число до пятидесяти. Только, боюсь, к холодам мы не успеем. Но через цикл я планирую иметь двести бойцов.

Маркиз глянул на собеседника с уважением.

– А вы знаете, кир Алан, что ваш замок уязвим? Я бы нападал со стороны вон той скалы, – он ткнул пальцем в Красную скалу.

– Позвольте я вам кое-что покажу, – вкрадчиво предложил Алан, предвкушая реакцию маркиза на местный аналог канатной дороги.

– Вы заключили договор о военном союзе с двумя племенами горцев? А что послужит гарантом?

Они сидели на скале, на камне конта, и любовались долиной. Виктория все просчитала верно, маркиз не смог удержаться от соблазна испытать спуск на скалу на собственной шкуре.

Совсем недавно на этом самом месте едва не оборвалась жизнь новоявленного конта. Именно здесь они сошлись с Алвисом в первом поединке на ножах, и здесь он спас Алану жизнь. Отсюда рухнул камень на голову незадачливому конту, и он до сих пор не знал, кто его сбросил. Барон Линь? Но зачем? Интересно, где сейчас Длань? Какие коварные планы вынашивает? Виктории его не хватало, иногда она ловила себя на мысли, что без Алвиса жизнь стала похожа на обезжиренный йогурт. Искореняющий заставлял ее держаться в тонусе.

– В обычаях горцев закреплять такие союзы браками. Вам не предлагали?

– Еще как предлагали, – усмехнулся Алан, вспоминая поездку в гости. – Но я только что развелся, и женитьба в мои планы не входит.

– Я так и понял, поэтому даже не буду предлагать свою дочь в качестве контессы Валлид. Хотя породниться с королем было бы очень заманчиво.

– Я пока еще не король и не собираюсь им становиться.

– Вам придется это сделать, чтобы спасти страну, – вздохнул маркиз. – Какой красивый вид. Никогда не обращали внимания на то, что небо здесь находится очень близко? Кажется, протяни руку – и дотронешься до облаков. Я поддерживаю связь со столицей и знаю, что недовольство правлением регента нарастает. Все чаще звучат слова о смене династии. Мол, раз Корона Королей пропала вместе с последним королем, значит, такова воля богов. Это знак свыше, что род Айро должен уйти, а на трон может претендовать тот, кто достоин. И каждый древний род считает достойным только своих представителей. Но даже не это опасно. В народе пошел слушок о сыне последнего короля. Говорят, что Айро Второго убили храмовники, а его сына спасла кормилица и спрятала в лесах среди друидов. И что ребенок вырос, собирает войско и скоро придет за своим троном. И принесет Корону Королей. По ней его и узнают. Люди образованные, конечно, в это не верят, хотя многие из тех, кто знал короля лично, допускают, что после него мог остаться бастард. Подозрительно то, что Наместник хранит молчание. Не опровергает и не подтверждает эти слухи. Некоторые партии сейчас усиленно ищут наследника. Сами понимаете, тот, кто найдет его первым, получит преимущества перед другими родами. Но знаете, что самое интересное? Похоже, что слухи исходят из Храма. Мы считаем, что Наместник теряет влияние.

– Мы?

– Я и мои друзья. Мы тоже ищем истинного наследника. Я знал вашу мать, знал и уважал ее. Их роман с королем развивался на виду у всего двора, и ее быстрое исчезновение после смерти его величества навело меня на некоторые мысли и выводы. Как оказалось, правильные. Вы очень похожи на отца, кир Алан. Я помню Айро в вашем возрасте. Одно лицо. А если у вас имеется родинка в виде звезды… – Маркиз выжидательно замолчал.

– Имеется, – буркнул конт и, стянув сапог, задрал вверх штанину.

Была не была! Ему нужен кто-то опытный, кто-то знающий политический расклад, тот, кто сможет научить и объяснить. Так почему бы этим человеком не стать маркизу Генри Раман?

– Я нашел вас, сир. – Маркиз легко опустился на одно колено. – Примите ли вы мои клятвы?

– А это обязательно? – с тоской протянул Алан.

– Обязательно, ваше величество.

– Я еще не король, – недовольно произнес конт, натягивая сапог.

– Вы им станете, – твердо заявил Генри. – А мы поможем вам вернуть трон.

– А что вы хотите взамен?

Конт прекрасно знал, что никто никогда не станет рисковать жизнью просто так.

– Процветания королевства.

– И?

– Я воин, а не дипломат, кир Алан. – Маркиз был серьезен. – Я хочу вернуть свое честное имя. А посты, должности и прочее меня не интересуют.

– А ваших друзей? – никак не успокаивался Алан.

– Вы сами спросите их, когда придет время. Я приношу вам клятву только от своего имени.

– Хорошо, маркиз, но только заодно поклянитесь, что пока вы сохраните свою находку в тайне ото всех. Даже от своих единомышленников. Я должен знать, какие счета мне предъявят за помощь.

– Умен и осторожен. Прекрасные качества для правителя.

У! – взвыла про себя Виктория. Да они что, сговорились? Именно здесь, на этом камне, когда-то ей привиделся глюк в виде Вадия, который тоже намекал на корону. Может быть, это камень выдает эманации, заражающие легкой степенью безумства?

Но клятву маркиза она все же приняла, философски рассудив, что от судьбы не уйдешь и лучше встретить ее пакости во всеоружии в компании если не друзей, то хотя бы сочувствующих.

А на следующий день разверзся ад. Все началось с того, что гости отчего-то решили приехать одновременно. Утром. Рано. Хотя прием был назначен на вечер.

Виктория проснулась с головной болью. До позднего вечера она слушала воспоминания маркиза и Рэя об их военном прошлом, изрядно сдобренные вином, поэтому не выспалась и была не в духе. Досталось всем. Берту за то, что принес не ту одежду; Кусь за то, что прыгает на кровать, когда конт еще спит; Светике за пятно на простыне; Рэю за громкий голос, а Туру за тихий. Дежуривший у двери воин получил два наряда на стене за плохо начищенный шлем, который еще и лежал на полу, а не красовался на голове мужчины. Остальные, услышав рычащий голос хозяина, успели спрятаться.

А потом началось… Крики, ржание лошадей, вой тау, ругань, драки между воинами различных отрядов за палатки, которые им поставили за стенами Крови, многочисленные барышни с требованиями мыльни, рабов, швей, прачек… Не удивительно, что на кухню конт явился злой как черт и громким голосом потребовал, чтобы ему срочно дали чего-нибудь от головной боли, иначе он за себя не отвечает. Райка моментально водрузила перед мрачным господином кружку с вином и кружку с рассолом. А ее помощницы уже наливали горячий бульон, нарезали мясо, выставляли любимые контовские пироги с ягодой, сыры, колбасы. Как гимн обжорству в центр стола легла запеченная курица. Алан окинул хмурым взглядом это изобилие и потянулся к кружке с вином, но передумал и жадно присосался к рассолу.

– Чтоб я еще когда-нибудь сел пить с этими вояками…

Райка пододвинула ему тарелку с бульоном.

– Сейчас Берт принесет от друиды травок, заварим, и вам полегчает. А этому паразиту Рэю я еще всыплю! Чтоб думал, с кем пьет! В него ведро вина влей, все нипочем будет, а вы у нас не такой.

Конт ничего не ответил, не потому, что сказать было нечего, а потому, что рот оказался занят. Пирожки у Райки были восхитительны. Недаром Оська прописался на кухне. Но спокойно посидеть ему не дали. Прибежал мальчишка-раб – топить или не топить баню? Затем на кухню заскочила Светика, которую Нанни отправила узнать, можно ли занять комнату рядом с его спальней для юных баронесс Ви-кто-то-там, а то девушки настаивают на соседстве с контом, мол, одна из них назначена ему в невесты. Когда Светика об этом говорила, лицо ее пылало праведным гневом. На их конта претендуют «какие-то баронесски»! Ревнует, что ли? Затем прибежал Тур со списком прибывших, пару раз в кухню заглядывал Рэй с требованием поторопиться и надеть наконец-то меч, но был послан далеко и надолго. Вереница людей не заканчивалась, словно без конта ни один вопрос решиться не мог. Но раньше ведь справлялись!

…Можно ли лошадей оставить в поле? Нужно?

…Куда складывать подарки? А живые?

…А там прибыла звезда горцев, так их за стенами оставить или пустить? Нет, они без вождей. Разведчики и охрана. Ага, значит за стенами. Чего к конту пришел, а не к Рэю? Так капитан с баронами в оружейную пошли. Что передать? Яйца отрежете? Ага!

…Господин! Господин! Мы построили образец Замели и звездного неба! Это потрясет основы! Брат Турид уже пишет в Орден о нашем открытии. Вас не упоминать? Но… Хорошо, как прикажете. Конечно, это заслуга только брата Взывающего…

…Кир Алан, я приказала подать перекус в комнаты через рыску…

…Кирена Литина просила передать, чтобы вы не волновались. Заботу о женщинах она возьмет на себя. Но что делать с баронами? Куда послать? А это где? Вы сами покажете?

…Кир Алан, на скалу отправлен полный десяток. Остальных поставили на стены и ворота, как вы и приказали. Чужим воинам вино выдать? Покрепче и похуже? Райка знает?

И – как апофеоз – счастливый голос Оськи:

– А там белый тау маркиза на Кусь залез! Без разрешения, между прочим! Я хотел его хворостиной, так он еще и рычит! Если родится белый щеночек, можно я его себе возьму?

Среди всего этого дурдома спокойное улыбающееся лицо барона Линя казалось почти что родным. В итоге, плюнув на все и оставив Рэя и Нанни разбираться с гостями, конт, прихватив маркиза, Линя и еще двоих прибывших в гости баронов устроился под сенью большого дерева, росшего у донжона. Компанию им составили бочонок красного вина и пирожки. Ну что поделать, любит конт Валлид сладкое! Постепенно к ним присоединились и остальные гости мужского пола. Всего прибыло восемь семейств. Пока дамы прихорашивались, мужчины в ожидании бани вели ленивые разговоры об охоте, видах на урожай, ценах на лошадей и молоденьких рабынь, хвастали новыми приобретениями, договаривались о купле-продаже и, конечно, трепались о женщинах, а еще отцы девиц на выданье наперебой расхваливали холостому конту своих дочерей. Ничего нового. Короче, развлекались как могли, пока вино не закончилось. К тому времени протопили баню, и развеселая мужская компания плавно переместилась в мыльню, где и продолжила пьянку.

Виктория с трудом пришла в себя. Это же надо так набраться. Никогда больше! Никогда! Чтобы от вина было так плохо, это сколько же его надо выпить? Голова, бедная голова. И тело болит, словно по нему прошло стадо слонов. Руки поднять невозможно. Состояние такое, как было, когда она впервые очнулась в этом теле. Даже глаза не может открыть. Дежавю. И в памяти провалы. Какой сегодня день? Что она помнит? Прошедшие дни слились в сплошной цветной калейдоскоп, из которого память выхватывала только яркие эпизоды…

…– Кир Генри, маркиз Раман с семьей!

– Кир Кайрат, барон Линь!

– Кирена Восиля, вдова конта Морколава с дочерью!

Лица, запахи, кокетливые взгляды, томные вздохи, восторженные возгласы, комплименты, хохот, сальные шуточки, и среди расфуфыренных дам – стройная зеленоглазая Зира в закрытом темно-сером платье. На груди, на тонкой нити жемчуга, мерцает кулон, подаренный контом. Сарх весело скалится и машет рукой. Рядом с Гихардом Ведмедем стоит симпатичная девушка – его младшая дочь. Как успел шепнуть Иверт, дочерей привезли в надежде, что конт оставит их в качестве жен, чтобы скрепить союз. Нет уж! Дудки! Алан Валлид не отходил от своей бывшей жены, оказывал ей всяческие знаки внимания, и спать они ушли вместе. Особо любопытные могли видеть, как за контом и Литиной захлопнулась дверь ее опочивальни. Спал конт, правда, на полу у раскрытого окна, в обнимку с довольной Кусь, но ведь никто этого не видел! Хорошо, что ксен, увлеченный новым открытием, появился лишь для представления гостям виконта Дарена Валлида.

…Немного испуганный Дар в белоснежной рубашке, узких черных брюках с серыми лампасами и изящным кинжалом на поясе поцеловал золотой герб Валлидов и громко произнес присягу на верность роду, после чего брат Взывающий объявил его виконтом Валлидом, старшим наследником рода, и вручил бумаги, подтверждающие его титул. Заиграла бодрая мелодия, мало похожая на торжественный гимн, но вполне уместная для этого момента. Музыкантов Виктория приказала спрятать за ширмой и теперь с удовольствием смотрела на восторженных гостей. Похоже, что после этого приема конт прослывет эксцентричным господином.

…И вот они – восхищенные и удивленные взгляды в момент, когда в зал начали вносить блюда, украшенные вырезанными из овощей фигурками. Виктория потратила полдня, обучая молодиц с кухни этой незатейливой премудрости, а кузнец потратил не один час на изготовление специальных приспособлений. Запомнилось улыбающееся лицо Рэя в момент, когда перед ним поставили блюдо, на котором лежал морковный воин в каске из половинки яйца и с помидорным щитом. Виктория сама вырезала эту фигурку в подарок своему няньке.

…Чинное и неспешное начало застолья сменилось шумом и гамом, и вот уже конт пригласил Литину танцевать. Судя по лицам гостей, танцевать здесь не было принято. Литина в бирюзовом платье на удивление легко двигалась. Это конт заметил еще на репетиции. Она прекрасно чувствовала музыку и получала от простых движений истинное удовольствие. Три шага в одну сторону, три в другую, поворот. Главное, попасть в такт. Очень незатейливо, но даже такой танец необычен для местных. Первыми к ним присоединились Иверт и Зира. И Виктория почувствовала укол ревности. При этом ей трудно было понять, кого из них она ревнует. Очень странное чувство.

…Случайная встреча. Громкий шепот Кайрата, прижавшего Олику возле окна.

– Ты же знаешь, что я вдовец. Если сделаешь это для меня, возьму к себе в замок. Зачем тебе Алан, я ведь лучше. Пошли мне весточку…

Он запустил руку ей под подол, и Виктория незаметно ушла, чтобы не подсматривать. Олика тихо засмеялась, а значит, все было в порядке. Главное – не забыть приставить к ней слежку.

…Тур в изысканном костюме и смущенный Дар стояли у камина, а рядом с ними топтались несколько девочек примерно их возраста и мальчик лет пяти. Они оживленно о чем-то болтали, игнорируя взрослых, снующих по залу. К ногам Дарена жался рыжий щен. Кто пустил в зал Акелу? О, одна из девочек уж очень настойчиво тащила куда-то Тура. Парня могут увести…

– Тур, у меня есть дочь. После приема я собираюсь съездить за нею. Если ее мать не будет возражать, я заберу девочку в замок. Ей сейчас около десяти лет. Нанни настоятельно советует мне обручить вас. Как ты на это смотришь? Думаешь, я пьян? Ладно, сначала на нее посмотрим. Запланируй поездку.

…Приезд Найка… Вместе с ним в Кровь прибыл Ольт. Серьезный, подтянутый, сдержанный. И только в глазах все те же веселые чертики. Он официально, по форме, подал прошение о зачислении его в отряд воинов и потом, потупив взгляд, попросил разрешения вернуться в Кровь. Алан Валлид такое разрешение дал. После сезона холодов. Мальчишка робко спросил, можно ли ему поздравить кира Дарена с вступлением в род? Виктория издали следила, как он подошел к сыну и, низко поклонившись, что-то сказал. Как на лице Дара промелькнула целая гамма чувств, от недоверия до радости. Он ответил, теребя ножны с кинжалом, Ольт опустил голову. Но спустя несколько минут мальчишки уже что-то азартно друг другу рассказывали.

…Гости разъехались. Остались лишь горцы и маркиз. Сложные переговоры о союзе. Условия, гарантии, обязательства. Ведмедь сообщил, что из замка барона Линя ушли наемники, осталась только дружина. Значит, пока ждать нападения не стоило. И еще – вожди игушей упорно желали всучить конту хоть одну из девушек. Не хочет конт для себя, так, быть может, для сына присмотрим? Виктория применила все свои умения и дипломатию, чтобы отказаться от такой чести. Иверт остается с Крови как залог их дружбы. Этого достаточно. Зеленые насмешливые глаза и легкий поклон в знак согласия. Тепло, разливающееся в груди, и горечь от осознания, что никогда эти глаза не будут смотреть на нее с любовью. Зира, сидящая в седле как амазонка, ее нежный, едва коснувшийся щеки поцелуй. За эти дни они не сказали друг другу ни слова. Ком сожаления в груди, что конт не может ответить ей взаимностью. А рядом стоял Иверт, и Виктория чувствовала его всей кожей…

…Поездка в Рубежи за дочкой.

Стоп! Они отправились втроем. Конт с сыном и Тур в сопровождении пятерки охраны. Но до вески не доехали…

Упал ехавший впереди воин, одна стрела попала ему в лицо, вторая в грудь. И кожаный доспех не помог. Виктория приказала одному из охранников уводить мальчишек, а сама развернула Угля в сторону замка, и все… больше ничего не помнила.

Твою..! Где же она? Что с мальчиками?

Раздался звук открывающейся двери, и на конта полилась ледяная вода. Да так и утопить можно!

– Зачем вы его так сильно избили? – послышался недовольный незнакомый голос.

Так вот почему болели тело и голова. Это не последствия пьянки, это последствия обработки ногами. Она вспомнила, как старательно закрывала голову руками, подтянув колени к локтям. Судя по ощущениям, кости целы. Но отчего невозможно поднять руки? Привязаны?

– Этот… дрался, словно в него дух Вадия вошел. Двоих наших голыми руками убил. Вот парни и осерчали, – ответил второй мужчина.

Что-то в его речи было неправильным. Акцент? И что он такое сказал? Она убила двоих? Голыми руками? А пусть не лезут! Не помнит. Ничего не помнит.

– Вы упустили мальчишек и одного из воинов конта. – Первый голос сочился ядом.

Спасибо, мразь, за прекрасные новости!

– Мы морские люди, а не земляные черви, – огрызнулся второй. – Надо было посылать людей барона.

– Я им не доверяю. Развяжите его. Кир Алан, вы меня слышите?

Слышит, слышит. Вот только не видит. Кто-то ухватил конта за плечи и дернул вперед, помогая сесть. Виктория зашипела от боли. Мужские руки сорвали с глаз повязку. Ксен. Судя по хламиде – Искореняющий. Какие прекрасные перспективы вырисовываются. А вот второй – очень интересная личность. И где-то она его видела. Вот только где… И тут Виктория вспомнила, где она видела это лицо. В зеркале! Напротив конта стоял, облокотившись о стену, Алан Валлид собственной персоной. Виктория с интересом присмотрелась. Нет, не двойник. Хотя сходство, несомненно, имелось. Но ростом ниже и в плечах у́же, да и ноги кривые. Глаза светло-серые, а у нее почти черные.

И лицо слишком простецкое, не было в нем утонченного аристократизма, присущего киру Алану. Но для тех, кто никогда не видел настоящего бастарда короля – вполне, вполне. Так, судя по антуражу, это пыточная, а значит, будут задавать сложные вопросы. Забыть, что она Виктория! Он – Алан!

– Так это сын Айро, которого прятали в лесах у друидов? Волосы крашеные, сразу заметно, – произнес конт, растирая руки. Впрочем, это ей заметно, а для мужчин, может быть, и нет.

– Вы хорошо осведомлены. – В голосе ксена звучало разочарование. – Но раз вы так хорошо все знаете, то, может быть, сообщите, где находится Корона Королей?

Виктория обвела взглядом камеру. Типичная пыточная. Победнее, чем та, что имелась в ее замке. Но ей и этого хватит. В жаровне тлели угли, а на них лежал железный прут. Рядом на столике разложили инструменты, не вызывающие в душе ничего, кроме неприятного трепета. В потолок вбит крюк. Сидел конт на длинном столе с фиксаторами для рук и ног. «Здесь меня и похоронят, – с тоской подумала Виктория. – Знала бы, где эта чертовая корона, сказала бы».

– Если бы я знал, уже устроил бы торги и продал бы ее тому, кто даст больше, – искренне ответил конт.

– Тогда у нас есть к вам другое предложение, – вкрадчиво начал ксен.

– Излагай.

– Как ты разговариваешь с Приближенным?

Мир взорвался сотней кровавых осколков. Голова от удара откинулась назад, шея подозрительно хрустнула, прежде чем затылок впечатался в твердую столешницу. «Хана глазу», – была последняя мысль, прежде чем сознание уплыло в неизвестном направлении.

Повторное пробуждение было неприятным. Глаз не открывался, голова болела, а тело словно через центрифугу пропустили.

– Вы рискуете с двойником.

Этот голос конт узнал. Дорогой друг Кайрат. Значит, он в замке Линь, в плену у барона. Выходит, что горцы ошиблись и наемники не ушли далеко. Или Ведмедь играет на два фронта.

«Но так глупо подставиться! Сдалась тебе эта дочка! Ведь знала, что ситуация сложная, что бастарда и корону ищут. Нужно было окопаться и сидеть за стенами Крови, продолжать наращивать силы и заниматься реорганизацией своей маленькой армии, а не шляться по округе с горсткой людей. Сама ведь поступила бы точно так же. Перестреляла бы всех из засады. А о детях ты подумала? Алан нужен, его бы не тронули, а Дарен, Тур? Виктория, тебе не кажется, что ты отупела в этом мире? Неужели мозги реципиента берут вверх? Где твои расчет, логика, осторожность, выдержка? Где хваленая интуиция? Ты совершенно не похожа на себя прежнюю. Если выберусь из этой заварушки, обещаю измениться!»

– Он слишком неуравновешен, – продолжил разговор Кайрат.

– Зато он управляем. И нам стоило больших денег найти человека с такими данными.

Ксен. Неужели и правда Приближенный? Плохо, очень плохо.

– Управляем, пока не найдет способ раздобыть сойхо.

– Эту смесь готовят только на островах, а за ее распространение у нас в королевстве отправляют на рудники. Так что не волнуйся, он будет на поводке до тех пор, пока у нас не переведется эта гадость.

О, так «братишка» еще и наркоман. Неудивительно, что он такой бешеный. И зачем он им такой нужен?

– А без него никак? – спросил Кайрат, словно прочел мысли конта.

– Ты же знаешь, у него есть родимое пятно такой формы, как нам нужно. Если не найдем корону, это послужит доказательством. Буди своего друга.

– Вы меня решили утопить? – отфыркиваясь, просипел конт. – Добрый день, друг мой Кайрат. Хочу тебе сразу сказать: я тебя убью. Так что пиши завещание.

Барон, в отличие от моряка, оказался более сдержанным. Он только угрюмо глянул на жаровню.

– Кир Алан, не хотите ли стать королем? – продолжил прерванный обмороком разговор ксен.

– Зачем? – последовал неожиданный ответ.

– Что значит – зачем?

– Зачем мне становиться королем? Я прекрасно себя чувствую без короны.

– Ради спасения королевства! – последовал пафосный ответ.

Виктория с восторгом слушала ксена. Оказывается, и Наместник, и оба Приближенных спали и видели, как бы убить дикого, но симпатичного бастарда, а на трон посадить династию из захудалого соседнего королевства, хотя в их родной стране имелись достойные люди. В стране процветало махровым цветом все, что могло им процветать. Начиная от лживого Храма, обворовывающего своих прихожан, и заканчивая соседями, которые с попустительства Наместника растаскивали страну на кусочки. И вот группа товарищей, возглавляемая будущим Приближенным или, может быть, даже Наместником, озаботилась сохранением целостности и процветания родного королевства. А если конт волнуется, что ему придется править, то зря! Править он не будет! Он будет символом, путеводной звездой, памятником самому себе, а править будет группа товарищей. Конечно, речь ксена звучала более завуалировано, но Виктория поняла ее именно так.

– А деньги? – перебил конт Искореняющего. – Перевороты всегда стоили очень дорого. Откуда деньги?

– Пусть вас это не волнует, – попробовал увильнуть от вопроса ксен. – Есть люди, которых заботит будущее страны!

– Мне было бы легче принимать решение, если бы я знал их имена.

Ксен на мгновение задумался, но потом, видно, решил, что либо конт выйдет отсюда их марионеткой, либо его вынесут трупом.

– Герцог Вас’Хантер. Его род идет от древних королей, он тоже имеет права на трон. Но герцог великодушен, его устроит, если править будут его внуки. Вы женитесь на дочери герцога. Красивая молодая кирена пятнадцати лет.

У конта зло сощурился единственный глаз. Все распланировали, гады! Кайрату – деньги и амнистию для его рода, этому хлыщу – Храм, герцогу – плащ серого кардинала, а королю – малолетку.

– Герцог мертв.

– Мертв его брат-самозванец, а истинный герцог озабочен процветанием соседнего государства…

Виктория его уже не слушала. Никогда она не станет сотрудничать с тем, кто обрек Тура на такую участь. Как все банально! Столько шума из-за трона? Зачем он им? Зачем им власть? Ответственность? Заботы?

– Он не согласится, – раздался голос Кайрата. – Он знает, где корона, и сам хочет сесть на трон. Пытки вам тоже не помогут. Он не боится боли. Когда-то мы напились и спустились в пыточную поиграть с одной дерзкой рабыней. Так вот, он взялся голой рукой за раскаленный прут и при этом хохотал. А потом попросил меня избить его деревянной палкой. Сказал, что хочет попробовать, что ощущают люди, подвешенные на крюке. Его это только возбудило…

– И я тебя использовал? А ты и не сопротивлялся? – не удержался Алан, не думая о последствиях.

В этот раз конт успел увидеть, как прут летит прямо в лицо, и подставил руки. Запястья обожгло. Черт! Как же больно!

– Барон! Неужели вы не видите, что он вас провоцирует?

– Тварь! – прошипел Кайрат, бросая прут на угли.

«Неужели угадала? – удивилась Виктория. – Да нет! Этого не может быть! У реципиента никогда не было таких мыслей! А если были? Ужас! Надеюсь, барон умрет раньше, чем успеет об этом рассказать».

– Каков ваш ответ, кир Алан?

– Да пошел ты, – ответил конт по-русски.

– Где корона? Мы точно знаем, что ваша кормилица вынесла ее из королевской резиденции за день до смерти короля.

– Не в курсе.

Виктория перешла на русский язык, на случай, если вдруг не сможет молчать. Если не случится чуда, то она здесь умрет. Душа как-то легко приняла эту новость. Не было страха. Смерть – это всего лишь переход из одного состояния в другое.

– Он не скажет, – повторил Кайрат. – Я знаю того, кто сможет нам помочь. Он захочет денег, но он сумеет заставить Алана делать то, что вам надо. Или заставит его говорить.

– Кто это?

– Брат Катес.

– Он здесь, на фронтире? Найди его. Мы не знакомы, но я слышал о нем как о специалисте и истинном борце с анчутами. Говорят, Длань тоже здесь?

– Никогда не встречал. А вот с братом Катесом работать уже приходилось. Да и Алана он знает.

– Найди его, – повторил ксен.

– А что делать с этим?

– Отдай его «братику». Из-за него я лишил нашего друга утренней дозы, и он теперь зол, как стая диких тау. Только предварительно свяжи конта и предупреди Айро Третьего, чтобы не убивал нашего гостя.

В этот раз конта били двое, били ногами, обутыми в сапоги с железными накладками, а когда мужчина потерял сознание, его просто заперли в камере. Без воды, без еды и даже не проверив, жив он или нет.

Через двое суток дверь открылась, и в нее вошли ксены в сопровождении двух амбалов. Один из братьев был старым знакомцем, а вот второго Алан рассмотреть не смог. Много ли увидишь, лежа на полу в позе зародыша, да еще одним глазом. Тело превратилось в один большой синяк. Язык распух от жажды, а одежда пропиталась кровью и мочой. Сознание то уходило, то возвращалось, и каждый раз, проваливаясь в небытие, конт мечтал не вернуться. Апатия захлестнула мозг. Он был готов умереть и смирился со смертью.

– Разденьте его и положите на стол, – раздался тихий знакомый голос. – И напоите.

Твою!.. Вот теперь Виктории стало по-настоящему страшно.

– Брат Катес, может быть, привязать узника?

– Не стоит, брат.

Алан жадно пил воду, обливаясь, давясь. Он боялся, что у него отберут ковшик с протухшей, но такой желанной влагой, поэтому едва не захлебывался, спеша напиться.

Амбалы кинули его на стол и замерли у двери. Ксен склонился над лежащим мужчиной. Из-под капюшона раздался голос:

– Кир Алан, мне жаль, но ваш «брат» умер. Сегодня. Так обидно. Стоило мне приехать, чтобы помочь ему занять трон, как он решил свести счеты с жизнью и повесился в своей комнате. Говорят, у него была больная психика. Такая трагедия для страны. Теперь у нас надежда только на ваше послушание и сотрудничество. Вы ничего не хотите мне сказать?

– Я узнал тебя. Да пошел ты, урод!

– Надеюсь, через несколько дней вы передумаете.

В чувственных пальцах ксена мелькнула тонкая длинная игла.

Никогда еще Виктория так не кричала. Ни в этом теле, ни в том. Схватки, роды, зубная боль, почечные колики – все это казалось мелочью по сравнению с раздирающей тело непрекращающейся болью. Каждая клетка кричала, каждый капилляр готов был взорваться изнутри. Казалось, кожа плавилась, обжигая мышцы, хотелось сорвать ее и выдрать из себя эту боль. Но она не могла поднять руку, не могла шевельнуть пальцами, могла лишь кричать, захлебываясь кашлем и слезами.

– Вы не передумали? – почти нежно спросил брат Катес, складывая иголки в деревянную резную коробочку.

– Д-да по-ш-шел т-ты, – выстучали зубы.

– Как скажете, кир Алан. Я приду завтра.

С этими словами он вышел из камеры.

– Подвесить его до завтра, – распорядился будущий Приближенный, выходя следом.

Амбалы, не церемонясь, связали дрожащему конту руки и, перекинув веревку через крюк, вбитый в потолок, натянули ее так, что Алану приходилось вытягиваться вверх, чтобы не вырвать руки из плечевых суставов.

Катес не обманул. Он приходил ежедневно в одно и то же время. Виктория научилась распознавать его мягкие шаги, его манеру открывать дверь. Она с ужасом и нетерпением ждала прихода ксена. Ужас охватывал от мыслей о предстоящей боли, а нетерпение было вызвано мучительной жаждой. Только перед пытками конту давали воду. В минуты, когда разум возвращался, Виктория сравнивала себя с собакой Павлова. Если она задержится здесь надолго, она будет хотеть этой боли. Потому что без нее не сможет утолить жажду.

А когда не было Катеса с его иголками, приходил Кайрат. Он не позволял конту спать, используя раскаленный прут вместо будильника.

– Висим?

Из темного угла вышел босой мужчина в синих джинсах и белой майке-алкоголичке. Виктория приподняла голову. Господи, как же больно.

– Почему ты всегда приходишь, когда я плохо соображаю?

– Я прихожу, когда тебе грозит смертельная опасность, – улыбнулся незнакомец, непринужденно запрыгивая на пыточный стол. – Я ведь просил тебя, Алан, будь осторожен. Озаботься своей безопасностью. Но тебе просто не терпится вернуться в наш мертвый мир.

– Кто ты? Дьявол?

– Вы, люди, любите все упрощать. Ангелы и демоны. Бог и дьявол, Добро и Зло… В прошлый раз мы решили, что я Вадий. Можешь меня так называть и дальше.

– Зачем ты здесь?

– Если оперировать вашими примитивными знаниями – чтобы подхватить душу, зачем же еще? Понимаешь, учет должен быть во всем. Одна душа покинула тело, одна душа пришла в хранилище.

– Значит, я умираю?

– Умрешь, если не согласишься на сотрудничество с заговорщиками. А ты не согласишься. Через сутки тебя сожгут на костре как анчуту. Ты уже давно раздражаешь Орден Искореняющих, если бы не заступничество Длани, тебя бы судили и уничтожили еще в тот день, когда ты вышел из спальни. Орден не устраивает такой конт – умный, сдержанный, умеющий идти на компромиссы. Конт, сумевший договориться с горцами, конт, которого интересуют дипломатия, мироустройство и совершенно не интересуют охота, пьянки, женщины…

– Не знаешь, по чьей вине меня не интересуют женщины? – попытался сыронизировать Алан, но получилось тихо и невыразительно.

– Ну, прости, – весело покаялся Вадий. – Не думал, что для тебя это будет так сложно. Так вот, такой конт может докопаться до истины и потребовать то, что принадлежит ему по праву крови. А не все в Храме желают терять влияние. Они еще не знают, что ты знаешь, – скаламбурил гость.

– Но Наместник…

– Наместник понимает, что сильный король на троне – процветание государства. Он стареет и хочет оставить страну в надежных руках. В руках сильного мужчины, – хихикнул Вадий. – Знал бы он, что наследник и не наследник вовсе, а наследница. – Было видно, что этот факт очень веселит странного гостя. – Он специально отправил в Кровь Алвиса, чтобы тот присмотрелся к бастарду. Нет, он пока не планирует уходить на покой. О, этот старикан все просчитал! Женитьба Алана на принцессе небольшого королевства, рождение сына. И пока сир будет прохлаждаться на охотах и в чужих постелях, Наместник воспитает такого правителя, какой ему нужен. Затем с Аланом произойдет несчастный случай, как произошел с твоим отцом, и на троне окажется воспитанник Храма. Наместник не дурак, он создал сильную преданную команду, и даже если он уйдет, королю сложно будет все испортить. Однако он не предполагал, что найдутся храмовники, возжелавшие занять его место. Кто же знал, что конт Валлид так резко изменится? Да еще так бездарно подставится и умрет в ближайшие сутки?

– Поправь меня, если я не прав. Наместник и заговорщики уготовали для бастарда одну участь, только с разными женами? И цели они преследуют одинаковые, с той лишь разницей, что стоять за троном будут разные люди?

– Ты прав. Никто не отличался оригинальностью, – развел руками Вадий.

– Что будет с остальными?

– На трон попытаются возвести твоего двойника. Отыщется еще один. Корону так и не найдут, и по стране поползут слухи о подмене. Кто-то их будет усердно распускать. В Храме раскол. Грядет гражданская война. Здесь, на фронтире, горцы воспользуются смутой и вырежут почти все поселения. Клан Гривастого Волка встанет на защиту Крови и погибнет вместе с твоими людьми. Трупы Рэя и Волка будут сожжены на одном костре. Кровь зальют кровью. Выживших продадут в рабство, а твоего сына подарят в гарем. Тура вернут его дяде за некоторые преференции в торговле. Он будет очень рад и посадит мальчишку на цепь в клетке на центральной площади. В назидание другим бунтовщикам. Юный герцог умрет от голода. Алвис погибнет, защищая Наместника. Его просто задавят количеством противников.

– Иверт? – прохрипел Алан, ощущая горький ком под ложечкой.

– Горцы очень изобретательны, и смерть твоего любимого окажется страшной. Но тебе уже будет все равно. Душа ничего не помнит о прошлых жизнях.

Виктория смотрела на Вадия через узкую щель заплывшего глаза. Второй глаз то ли вытек, то ли был залит засохшей кровью, но раскрыть его она не могла. Она верила черноглазому незнакомцу. Он не лгал. Так все и будет. Ее мальчишки умрут. Умрут все, кого она успела полюбить в этом мире. Те, кто ей верил, кто принял нового конта со всеми его причудами. И она ничего не может с этим поделать. Ничего!

– Интересно, почему я помню свою прошлую жизнь?

Мужчина склонил набок голову и задорно улыбнулся. Виктория поняла, что ему весело наблюдать за ее мучениями. Забавно, как ей самой когда-то было забавно следить за щенком, пытающимся ухватить себя за хвост.

– Нет, нет! Ты не прав! – улыбнулся Вадий. – Я твой творец, твой отец. Это я перенес твое сознание и твою душу в это тело. Я дал тебе второй шанс и теперь хочу получить за это благодарность. Я предлагаю сделку.

– Благодарность? – Алан попытался засмеяться, но из сорванного криком горла вырвался лишь каркающий хрип. – За что мне тебя благодарить, Темный? За любовь, которой никогда не быть взаимной? За съедающую душу тоску по утерянной семье? За нежность к своим нынешним детям, которую приходится прятать? За то, что ты обрек меня на вечное одиночество? На непрекращающуюся борьбу тела и разума? За что мне благодарить тебя, урод? За смерти близких?

– Сын мой, не стоит выражаться. – Вадий явно издевался.

– Да пошел ты! Это мой разум и мои видения! Не хватало еще, чтобы мой собственный глюк учил меня, как с ним разговаривать. Исчезни, дай умереть спокойно!

Раздался громкий, полный боли женский крик, который не могли заглушить даже стены. Виктория дернулась, потянула руки вниз, обдирая обожженные запястья о грубые веревки, но безрезультатно. Ей показалось, что сердце занялось огнем и пеплом осыпалось между ребер. Она узнала этот голос.

– Если ты не галлюцинация, то помоги ей, – прошептал конт, отчаянно цепляясь за надежду и одновременно не веря, что это может оказаться правдой.

– Это не в моей компетенции. Физическое вмешательство недопустимо, – с сочувствием произнес Вадий. – Ей уже не помочь. Но я обещаю позаботиться о ее душе.

– Так, как ты позаботился о моей?

– Нет, – серьезно ответил гость. – Ты – случай уникальный. И, признаюсь, в моей практике единственный удачный. Обычно эксперименты заканчивались смертью в первые дни. Кто-то сходил с ума, кто-то не мог приспособиться, кто-то начинал, как вы говорите, «качать права». Мужчины были слишком самонадеянны, но совершенно не гибки. Они считали, что их знания помогут выжить, и лезли напролом. Женщины более приспосабливаемы к изменениям, они умеют подстраиваться под обстоятельства, лицемерить и выжидать, но они слишком хрупки и очень зависят от решений, принимаемых мужчинами. Тогда я решил попробовать переселить женскую душу в сильное мужское тело. И ты почти оправдал мои надежды.

– Экспериментатор чертов, – процедила Виктория. – Тогда дай мне шанс отомстить.

– Сделка?

– Что я могу отдать, кроме души?

– Твоя душа принадлежит мне. Когда ты умрешь, она ко мне вернется, – небрежно махнул рукой Вадий. – Я попрошу о сущей безделице, а взамен гарантирую тебе жизнь и возможность мести.

Как расплывчато. Гарантирую жизнь. Но какую жизнь? Можно прожить десятки лет на цепи или в выгребной яме, можно жить калекой или нищим…

– А ты молодец, – с гордостью отца за свое чадо похвалил Вадий. – Не растерял остатки мозгов.

Возле двери вспыхнул свет, и сквозь нее прошел молодой золотоволосый мужчина в белоснежном костюме, чем-то неуловимо похожий на Вадия. В руках он нес черную папку.

– Вавилова Виктория Викторовна? Произошла чудовищная ошибка, ваша душа должна была направиться на Небеса, но вместо этого оказалась, – он скривился, – в этом теле. Я пришел исправить это недоразумение и забрать вас с собой. Приношу вам извинения.

За стеной кричала женщина. А Виктория даже не могла заткнуть уши! Она еще раз дернулась в путах и, хрипло рассмеявшись, обвисла на веревках. Сумасшествие все же настигло ее. Здравствуй, шиза! Привет, чокнутое будущее! Как вовремя! Тело конта тряслось в сиплом безумном смехе, гости безэмоционально следили за ним, ожидая окончания истерики. Когда смех перешел в тихое бульканье, блондин спокойно продолжил:

– Виктория, сегодня сорок дней с момента твоего переноса. Сорок дней – переломный период. Еще все можно переиграть. Твою душу вернут туда, откуда мы ее изъяли, и, когда придет время, ты опять родишься в теле младенца, ничего не помня о своих предыдущих реинкарнациях.

А может, не галлюцинация? Может, это правда? Хотелось верить, что есть шанс что-то изменить, не допустить смерти близких. Вернуться в Кровь, обнять Дарена и Тура – мальчишек, заменивших ей сыновей, оставшихся в прошлой жизни.

– А мои люди?

– Встречные. Попутчики. Кем они могли стать для тебя за эти дни? Ты даже не успела узнать их. Ты попала в этот мир по ошибке. Это не твоя судьба, не твоя жизнь, не твоя война. Если пойдешь со мной, встретишься с семьей. С мужем, сыновьями, внуками. Пока вы будете в мире очищения, сможете общаться.

– А это запрещенный прием, Ксю! Как же выбор? – вступил в разговор Вадий.

– Она должна знать, что ее ждет! – парировал златовласый.

– Ты явился в мой мир без приглашения и…

– Я явился исправить твою ошибку!

– У нас был договор, брат!

– Стоп! Я сошла с ума? – Виктория потрясла головой и моментально об этом пожалела. Боль пронзила шею и прошла по всему позвоночнику, засев где-то в левом бедре. – Вы существуете или это только плод моего воображения? Вадий, кто этот золотой?

– Ну, раз я Вадий, то он, по всей вероятности, Ирий, – весело ответил черноглазый.

– Но какое отношение вы имеете к Земле? К нашему раю и аду?

– Все не так примитивно, как думают люди. Но у тебя пока нет доступа к этой информации, – с мягкой улыбкой произнес Ирий. – Знания убивают неподготовленных, но, возможно, наступит день, когда они тебе откроются. Что ты решила?

Виктория уже все решила. Умереть она всегда успеет, а значит, этот Светлый может идти к демонам! Болтаться неизвестно где в ожидании смерти родных? Худшего он предложить не мог. Опять закричала женщина, на этот раз тише, и этот крик решил все.

– Сделка?

Черноглазый легко соскочил со стола и подошел к висящему конту. От него слегка пахло серой. Значит, правда? Галлюцинации ведь не пахнут? Или бывают ароматизированные глюки? Хотелось плакать и смеяться. Сердце сжалось в тугой ком и забыло, как нужно стучать.

– Я сделаю так, что тебя спасут, а ты за это примешь власть. – Из голоса Вадия исчезли шутливые нотки. Он звучал глухо и безжизненно.

– Не понял насчет власти, – просипел конт, чувствуя, как начинает кружиться голова.

– Корону. Брат хочет, чтобы ты заняла трон и повергла Храм.

– Я не говорил о Храме, – стремительно повернулся к Ирию Темный. – Это твоя цель – привести в мир единого бога.

– Тебе никогда не возвратиться на Небеса, брат!

– Заткнитесь! – Валлид с трудом удерживал себя от обморока. – Я согласен. Но еще одно. Ты уберешь из моего сознания женское начало. Я не хочу больше разбиваться на осколки и собирать себя заново.

– А может быть, ты хочешь стать женщиной? – Лицо Ирия в полумраке камеры светилось добротой и участием. – Прими мое предложение, и я помогу тебе переродиться в женском теле.

Заманчиво. Как заманчиво. Влюбляться без оглядки на предрассудки. Иметь детей. Плакать, когда хорошо и когда плохо. Позволять себе слабости. Вновь ощущать себя целостной. Неделимой. Но что будет с ее людьми? Стоит ли это смерти Дарена и Тура?

– Вадий?

Она отвернулась от синих, наполненных состраданием глаз. Отвернулась, потому что больше всего ей сейчас хотелось согласиться с предложением Ирия. Позволить ему забрать душу туда, где нет этой нестерпимой боли и неопределенности. Туда, где не надо ежедневно бороться за жизнь и существование, туда, где нет искалеченных рабов и предателей-друзей, туда, где она сможет быть счастливой…

– Я могу это сделать, но не просто так. Это будет вторая сделка. – Вадий довольно улыбнулся.

– Не верь ему, – тихо произнес Светлый. – Тебе не нужно просить моего брата об этом одолжении. Ты сама можешь все сделать. Душа беспола, она легко подстраивается под тело. Когда пройдет сорок дней, процесс станет необратимым. Если ты прекратишь сопротивляться, душа примет тело, и постепенно ты сделаешься тем, кем себя ощущаешь. Просто реши для себя, кто ты – мужчина или женщина? И никогда не забывай об этом. Твой враг – твой разум.

Ага. Скажи это транссексуалам. Что-то никто из них еще не смог привести к единому знаменателю душу и тело одним только усилием воли.

– Он мужчина, – холодно произнес Вадий. – Мужчина с женской душой.

– Я мужчина, – шепотом повторила Виктория губами Алана, чувствуя, как по лицу текут горячие слезы. Защипали ссадины. Но она не думала больше о боли, она оплакивала свою любовь, от которой только что отказалась. – Спасибо, Ирий, за то, что сказал.

– Ты проиграл, брат, – довольно произнес Вадий и рассмеялся. – Ты проиграл! А теперь уходи, тебе больше нечего здесь делать, Светлый.

Ирий кротко улыбнулся Вадию и вдруг, моментально переместившись, прижал указательный палец ко лбу конта.

– Ты еще не выиграл, брат. Все может измениться. До встречи, Виктория. Не думай, что ты сделала выбор, он тебе еще предстоит. Не ошибись.

С этими словами он вышел за дверь. Стражник даже не пошевелился, словно мимо него никто не проходил.

Стоило Ирию покинуть камеру, как воспоминания хлынули потоком.

…Трепет в груди от взгляда высокого кареглазого мужчины, смущение, когда он протянул букет; прогулка по городу; поцелуи в подъезде; вещи, разбросанные от коридора до спальни, необузданная сжигающая страсть; предсвадебное волнение и глубокое всепоглощающее счастье, когда ей на грудь положили первенца. Счастливая улыбка мужа, нежность и любовь. Вторая беременность, перечеркнувшая карьеру, о чем она никогда не жалела. Второй сын и заинтересованный взгляд старшего… Третьей точно будет девочка… смех мужа, двое мальчишек, с любопытством тыкающих пальцами в маленький синеглазый сверток. Умиротворение и счастье… Женское счастье… Ты можешь все это вернуть, испытать заново, стоит только позвать Ирия…

Зачем? Зачем он напомнил об этом сейчас, когда она сделала выбор?

Вадий осуждающе покачал головой.

– Ты наденешь Корону Королей, а я сегодня гарантирую тебе освобождение. Сделка?

– Только сегодня? – разбитые губы слушались все хуже и хуже.

– Ты платишь, я работаю, – белозубо усмехнулся Темный. – Принимаешь условия?

– Принимаю. Сделка.

Она сделала выбор, о котором еще не раз пожалеет, но, если есть шанс спасти своих людей, она им воспользуется!

– Земной час. Не более. Твои люди уже штурмуют ворота, – с улыбкой сообщил Вадий. – Тебе нужно продержаться всего час.

– Ты знал! – Надо же быть такой идиоткой! Ведь помнила, что нельзя верить дьяволу! – Ты обманул меня!

– Разве? Ты останешься жив, как я и обещал. Я свое обещание выполнил, выполни и ты свое, кир Алан Валлид.

Вадий подошел к конту и крепко ухватил его за левое запястье чуть ниже ожогов. Зашипело, завоняло горелым мясом и серой. Боль на месте, куда прижался палец Темного, стала невыносимой, Алан вскрикнул, с таким трудом удерживаемое сознание стремительно заволакивала тьма.

– Вот и все. Ты станешь королем, а я буду рядом.

– Хрена… – успели прошептать разбитые губы, прежде чем мужчина провалился в долгожданное беспамятство.

Вадий еще некоторое время постоял, прислушиваясь, а затем, не удосужившись выйти в дверь, просто растаял.

…Сознание вернулось рывком, а вместе с ним пришла боль. Казалось, куда уж сильнее, но, пока мозг пребывал в отключке, ноги не держали истерзанное тело, и вся тяжесть пришлась на руки. Ощущение было такое, словно в суставах просверлили дыры и залили их расплавленным свинцом. Единственный глаз опух еще сильнее, и теперь она видела лишь тонкую полосу света. Интересно, сколько времени прошло? И то, что было до этого, – бред измученного разума или правда? Являлись сюда местные боги или это опять разыгралась ее шизофрения? Раздались звуки, которые невозможно было не узнать, – звуки приближающегося боя. Виктории показалась, что она слышит бас Рэя. Она попыталась закричать, но вместо крика из горла вырвался кашель. Женщина с надеждой прислушалась. С лязгом упал засов, дверь с грохотом распахнулась, и в комнату, тяжело дыша, кто-то вбежал. Виктория попыталась рассмотреть вошедшего, но увидела лишь мелькнувшую тень.

– Сдохни! – раздался злой голос Кайрата Линя.

Ну вот и все. Глюк свое обещание не выполнил. Слух обострился до предела, она еще услышала свист клинка, рассекающего воздух, непроизвольно подалась назад, насколько позволяли веревки, но удара так и не последовало. Вместо этого раздался звук падения тела.

– Не дергайтесь. Сейчас я вас сниму.

Черт! От этого голоса захотелось заорать, но она сдержалась, только глухо и громко забилось в груди сердце. Послышался звук пододвигаемого стула, а затем веревки перестали тянуть руки вверх. Конт не устоял на ногах, рухнул на мокрый и скользкий пол, сильно ударился лицом и тихонько заскулил. Боль в плечах стала невыносимой.

– Сейчас будет легче.

Алвис начал сильно надавливать в определенных точках, параллельно растирая тело и восстанавливая кровообращение.

– Я убью тебя, – прошипел конт.

– Попробуете, – согласился ксен.

– Гад ты, так меня отделал.

Искореняющий тихонько рассмеялся:

– Если бы у меня было время, я бы научил вас смирению через боль. Принимать ее как часть себя, не сопротивляться ей, покоряться ее власти. Боль расслабляет, освобождает разум, снимает напряжение и вину. Она учит терпению, выдержке и покорности, делает нас сильнее. Вы бы научились любить ее.

– Ты сумасшедший мазохист, – прохрипел конт, в то время как ксен продолжал разминать его тело.

– Несколько лет постоянной боли многому учат, – философски согласился ксен. – Дланью не становятся за один год. Это путь боли и смирения. Все, что умею, я испытал на себе. Что означает слово «мазохист»?

– Любитель боли.

– Она часть меня. Попытайтесь встать. Я помогу.

Алвис ухватил конта и рывком поднял на ноги, закидывая руку себе на плечи. Алан покачнулся, но на ногах устоял.

– Осторожно, здесь валяется ваш друг, не наступите.

– Мертв? – Алан попытался рассмотреть темное пятно на полу.

– Я же не зверь, – возмутился ксен, конт на это заявление только скептически хмыкнул. – Не могу же я лишить вас удовольствия собственноручно убить барона. Он ранен, но жив. Просто без сознания. Ложитесь на стол.

– Нет! – непроизвольно вырвался хриплый возглас. Слишком свежи были воспоминания о лежании на этом столе. Алан нащупал руками скамью и при помощи ксена осторожно сел на нее.

– Кир Алан, – укоризненно произнес Алвис. Даже не видя Искореняющего, можно было прекрасно представить, как он качает головой. – Если бы я ставил вам все иглы в болевые точки, вы бы согласились на любые наши предложения. Я же пытался вас подлечить.

– Поэтому я так орал, что сорвал голос, – просипел конт.

– Я не мог рисковать.

– Сколько же игл стояло в болевых точках? – Алану действительно было интересно.

– Две. Остальные лечили, а не приносили страдание. Поднимите голову, я промою глаза.

Две. Всего две. И конт уже готов был согласиться.

– Покажешь мне эти точки, и тогда я, может быть, прощу тебя. Что с Нанни?

– Ей следовало рассказать о короне, но она твердила, что ничего не знает, что ей велели отдать сверток незнакомому человеку. Может быть, так оно и было. Мне жаль, но ваша кормилица ушла к Вадию. Перед тем как умереть, она произнесла одно слово – «чупачурик». Вы знаете, что это?

– Нет.

«Нанни, Нанни. Ну почему ты не рассказала им правду? Зачем ты пожертвовала собой ради куска железа? Или ты что-то знала? Предвидела? Что ты обещала моей матери? Как же Рэй не уберег тебя?» На Викторию навалилась апатия. Хотелось лечь, свернуться калачиком и тихонько повыть. Хотелось остаться наедине со своим горем, но сил на эмоции не было.

Ксен снял с себя сутану и набросил ее на конта.

– Ты ведь тоже пришел в Кровь из-за короны? Это ты натравил на Берта горцев, чтобы обменять его затем на Нанни?

– Нет. Турид сообщил своему Приближенному, что контесса пытается избавиться от мужа, но пока безуспешно. Я пришел в Кровь, чтобы убить бастарда последнего короля, и едва не совершил ошибку, когда приказал своему человеку сбросить на вас камень со скалы. Кровь перешла бы к Берту. Несколько лет назад конт Сани прислал Приближенному Ордена Взывающих письмо, в котором подтверждал свое отцовство и указывал на Альберта как на наследника. Его вынудили признать вас сыном, но он нашел способ отомстить Наместнику, у которого очень натянутые отношения с этим Приближенным. Хорошо, что есть верные люди в канцелярии главы Взывающих и письмо попало к нам в руки. Уже тогда мы знали, что где-то на фронтире зреет заговор, и думали, что именно вы стоите во главе его. Но, увидев вас, плохо разговаривающего, растерянного, ничего не помнящего, я решил не спешить. А когда вы бросились спасать двух мальчишек-рабов, я изменил планы. Мне показалось правильным использовать вас, чтобы выйти на заговорщиков. Что касается похищения вашего слуги, это была инициатива ватажника, но, когда это произошло, я планировал повернуть ситуацию в свою пользу. Кто же знал, что вы лично полезете выручать слугу? Несколько раз в Крови я пытался разговаривать с Нанни, но всякий раз кто-нибудь вмешивался. То друида, то Рэй, то вы. Мне не удалось применить к ней своего воздействия. А затем вы просто выкинули меня из замка.

– Ты сам сбежал.

– Мне показалось, что вам этого хотелось, – мягко произнес ксен.

– Ты мог спасти ее, но вместо этого убил. Передай своему хозяину, что скоро я приду за тем, что принадлежит мне по праву. И пусть он уже сейчас начинает молить Вадия о легкой смерти. Нанни я ему не прощу.

Конт смотрел на тонкую полоску света, движущуюся по полу, и не заметил, как торжествующе блеснули огненным всполохом карие глаза ксена.

– Наместнику приходится думать о многих вещах. Ради благополучия государства он не пощадит никого. Что такое смерть одного против спасения жизни многих?

Виктории было плевать на слова. Правдивы они или бессмысленны, какое это имеет значение, если Нанни мертва? Искореняющие убили дорогого ей человека, а этого она Ордену не простит. Никогда.

– Алвис, я не держу на тебя зла. Ты всего лишь тау, а тау не бьют за верность хозяину.

Рука ксена, аккуратно промывающая мокрой тряпкой глаза конта, замерла, а затем он медленно, словно обдумывая каждое слово, произнес:

– Тау кусает лишь по приказу хозяина, я же имею собственную волю. Я клинок. Обоюдоострый клинок, который может спасать, а может карать. Я служу не Наместнику, я служу Храму.

Угу. Интересно, Наместник тоже так считает?

– Как вы взяли Нанни? – Виктория решила сменить тему. И хотя ей было больно об этом говорить, она желала знать правду.

– Я передал через служанку, что готов обменять ее на вас. Кстати, в Крови есть человек заговорщиков. Знаете кто?

– Олика.

– Ваша кормилица пришла добровольно, никому не сказав ни слова, потому что Олика убедила ее, что иначе вас казнят. Нанни была уверена, что сможет спасти своего воспитанника. Когда вы догадались, что ваша любовница служит не только вам и брату Туриду?

– Я слышал их разговор с бароном, а когда висел на крюке, у меня было много времени, чтобы подумать и сделать нужные выводы. Сначала я думал на Санику, он меня ненавидит, потом на Иверта, мне казалось странным, что он застрял в замке.

– Иверт… – Ксен запнулся, словно передумал говорить, а конт был слишком уставшим, чтобы заметить это. – Попробуйте открыть глаза. Только осторожно.

Один глаз приоткрылся, а вот второй так и остался закрытым. Но даже от этого небольшого усилия закружилась голова, и к горлу подкатила тошнота. Все признаки сотрясения мозга.

– Потерпите немного. – В голосе Алвиса слышалась тревога. – Скоро все закончится.

На полу в луже подсохшей крови лежал барон Линь. Он так и не выпустил из руки меч.

– Несколько ксенов и наемников успели уйти, но я предупредил Рея, чтобы он отправил часть ваших людей перекрыть подступы к морю. Нам нужно перехватить их до того, как они сядут на корабль. Заговорщики в столице не должны знать о провале их миссии здесь. Мне придется уехать, чтобы закончить расследование. Я до сих пор не знаю, кто оплачивал мои услуги, – широко усмехнулся Искореняющий. – Королю Мирии этого не надо. У нас нет общих границ, да и ему сейчас не до интриг. У них третий год засуха, весчанские и рабские бунты, ропщет знать, недовольная повышением налогов, пятеро сыновей пытаются разделить страну на герцогства, чтобы каждому досталось по куску земли. Трон под Викентом Седьмым раскален добела, а сам он одной ногой стоит на берегу реки Забвения.

– Они не догадываются, что ты Длань. – Алан вспомнил подслушанный разговор. – Я знаю, кто поддерживает мирийцев. И у меня к нему тоже счета.

– Кто?

– Герцог Вас’Хантер. Я собираюсь навестить его.

– У вас ведь есть дочери? И, возможно, еще будут.

Неужели он намекает на Зиру? Что-то знает?

– Хотите познакомиться с семьей возможного зятя? – с легким намеком на улыбку поинтересовался ксен. – Я буду ждать вас там в десятый день месяца Белого Волка. Постоялый двор «Лисья нора». – Он помолчал. – Отец Турена Ли был моим другом.

Ксен затих. Молчал и конт, старательно удерживая сознание. А что говорить? У каждого из них свой путь. И, возможно, придет день, когда они сойдутся в бою насмерть. И тогда каждый из них, забыв о симпатиях, постарается убить соперника. Виктория знала, что такой день настанет, и она будет к нему готова. А сейчас, сейчас она чувствовала лишь полное эмоциональное опустошение. Смерть Нанни, неожиданное освобождение, сделка с Вадием…

– Что это? – Ксен осторожно взял конта за левую руку. – Сегодня утром этого не было!

И что там с рукой? Виктория склонила голову, чтобы было удобнее, и присмотрелась к аккуратному отпечатку большого пальца, выжженному на запястье. Только вместо папиллярного рисунка увидела четкий профиль рогатой морды. Козлиная голова. Шутник! Тавро выглядело так, словно его сделали давно, а не час назад. Черт! Значит, не привиделось? Значит, Ирий давал ей шанс уйти? Все изменить, начать сначала, а она выбрала эту боль, безысходность, ненависть. Она могла все перечеркнуть, забыть, исчезнуть, а вместо этого…

– Это знак Вадия. Мы с ним заключили сделку, – тоскливо просипел конт, едва сдерживаясь, чтобы не завыть в голос. Был шанс! И она его упустила! Она выбрала для себя судьбу! Выбрала жизнь в мужском теле!

– Знак Вадия? Кто вы?

– Помнишь, я говорил, что расскажу тебе, если ты станешь моим другом. Но пока ты им не стал.

Шум в коридоре избавил конта от необходимости продолжать разговор. Дверь распахнулась, и в нее одновременно попытались войти двое – Иверт и Рэй. Но пока они толкались в дверях, между ног Рэя проскользнула худенькая мальчишеская фигурка.

– Папа!

– Кто сюда пустил виконта? – заорал Рэй, обращаясь к кому-то в коридоре, в то время как Иверт уже стал рядом с ксеном, направляя ему в шею острие яташа.

К черту Ирия с его предложениями! К черту Вадия! Это просто нервы расшалились. Горячая обжигающая волна, словно наждак, прошла по душе, смывая любые сомнения. Дар впервые назвал конта папой. И хотя это было непривычно, Виктория почувствовала такую нежность, такую всепоглощающую любовь, что забыла о своих сомнениях, о неделе, проведенной в плену, о сделке с Темным. Ничего не существовало для нее сейчас, кроме испуганных карих глаз, полных слез.

– Папа…

Дарен обхватил конта двумя руками, прижался к ожогу на груди и расплакался. Тихо, беззвучно, но Виктория чувствовала, как горячие слезы сына проникают в раны, вызывая жжение и боль. Женщина радовалась этой боли и не хотела, чтобы она прекращалась. Эта боль помогала ее душе возродиться, она даровала уверенность и надежду. Теперь ничто не сможет разлучить их с сыном, и, может быть, когда-нибудь в их маленькой семье появится еще один любимый человек. Сейчас она понимала слова Алвиса.

– Все позади. Со мной все в порядке. Я тебя люблю и никогда не оставлю. Не плачь.

В коридоре столпились воины, они выкрикивали слова ободрения и приветствия, и Виктория с удивлением поняла, что конта любят. В камеру протиснулся Тур. Он, как и Дарен, был в кольчуге и шлеме. На поясе висел кинжал. Увидев конта, мальчишка неловко улыбнулся и поклонился. Виктория улыбнулась в ответ и протянула руку.

– Ну все, тихо! – буркнул Рэй, смахивая «соринку» с глаз, и переключился на подростков. – Виконт! Тур! Кто вам позволил покидать укрытие? Где ваша охрана? На стенах сгною! – бушевал капитан, потрясая в сторону коридора кулаками. Кто-то из воинов попытался оправдаться, мол, как их удержишь, но в ответ получил пять дежурств на скале и замолчал. – Я где сказал сидеть? Вы мне что обещали, когда просились в поход? Вернемся в Кровь, заставлю отжиматься по сто раз! Вы у меня узнаете, что такое дисциплина! Я не посмотрю, что вы благородные! А ну отпустите кира Алана, он едва сидит, а вы на нем повисли! Не видите, как господин изранен, а вы его еще больше царапаете своим железом!

Мальчишки смущенно отступили. Рэй. Заботливая нянька. Шумный только очень. И как он посмел притащить сюда детей? Получит! Голова кружилась все сильнее, как бы в обморок не грохнуться.

– Ураган, убери меч. Алвис нам не враг.

Зеленые глаза встретились с графитовыми и уже не отпустили. Иверт, не отводя глаз, опустился на одно колено. Разве сможет конт забыть эти глаза? Сможет. Он заключил сделку.

– Бешеный Алан, я опять опоздал. Мой долг крови вырос. Примешь ли ты мои клятвы?

– Иверт… – Хорошо, что конт сорвал голос и никто не услышал скользящую в нем нежность. – Не надо клятв. Просто будь рядом. Мы победили?

– С нами пришли люди маркиза Рамана, а Ураган привел объединенный отряд из воинов Волка и Ведмедя. Чистая победа, кир Алан. Ждем вестей с моря. Люди маркиза должны захватить корабль и беглецов, – ответил Рэй, глядя на конта с состраданием. – Сынок барона сдался, мы его заперли до вашего суда. Жену кир Кайрат еще год назад похоронил. Пленных загнали в камеры. Много морского люда, в основном наемники. Сдались сразу. Эти ур-роды воюют, пока им платят. Рабов и слуг закрыли в сарае. Только кухарки работают, но и те под присмотром.

– Берт?

– Он возле Нанни, – отвернулся Рэй и тяжело вздохнул. – Что делать с пленными?

– Брат Алвис, займись, – приказал конт, и Искореняющий согласно кивнул. – Барона повесить.

– Это смерть для простолюдина, нельзя благородного… – начал Рэй, но Алан так на него глянул своим одним глазом, что воин замолчал.

– Повесить! С остальными разберитесь са…

Видят боги, Виктория держалась. Держалась изо всех сил, стараясь не замечать боли, не обращать внимания на истощение, на жажду и голод. Она не могла себе позволить расслабиться, пока существовала хоть малейшая опасность. Но теперь, теперь они были в безопасности. Все позади. И организм не выдержал. Тьма заволокла с таким трудом удерживаемое сознание. Не договорив, конт начал заваливаться на бок. Испуганно вскрикнул Дар, Иверт и Рэй одновременно бросились к падающему телу, но первым успел горец. Он подхватил конта на руки, словно ребенка, при этом импульсивно высказался на горном наречии. Алвис усмехнулся, он прекрасно знал язык игушей.

– Что он сказал? – шепотом спросил Дар.

– Что прежде чем умереть, твой отец должен дать имя своему ребенку.

– Но у меня есть имя, – растерянно пробормотал паренек.

– Сестра Иверта носит дитя от твоего отца, – пояснил ксен.

Дар похлопал глазами и беспомощно повернулся к Туру за поддержкой. Он не знал, как реагировать на это известие. Секретарь Алана поднял вверх большой палец в жесте, которому научил их конт.

– Если это будет девочка, я на ней зенюсь, – тщательно проговорил он.

«Пусть это будет девочка, – подумал про себя Дарен, – хотя брат тоже неплохо».