Дверь дворницкой каморки выглядела так, словно была готова отвориться от легкого сквозняка, однако мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем я добрался до ее содержимого. Вскоре вожделенные тряпки (видавшая виды телогрейка с промасленным рукавом и белыми кусками вылезшей ваты, мешковатые штаны в пятнах масляной краски и плоская, как блин, кепка) перекочевали в непрозрачный мешок для сбора мусора. Через мгновение драгоценные сокровища обрели свое новое пристанище в багажнике машины. И своего нового хозяина.
Утром, спускаясь по лестнице, я услышал, как дворничиха тетя Настя вслух возмущалась соседке Варваре Ферапонтовне:
— Ничего святого нынче в людях не осталось. Уж на что наши жильцы приличные, а дырявые штаны и те сперли! Ни стыда ни совести!
Подозрительный взгляд обжег затылок, будто кто-то тушил об него раскаленную сигарету.
— И то, — подтвердила Варвара Ферапонтовна, с хищным прищуром кивая мне вслед. — Не иначе как Рыбасов из тридцать девятой спер. Видела, морда у него какая пристыженная? Он, подлец! Ей-богу, он! И не здоровается никогда. Кому ж, как не ему, спереть?
Подъехав к зданию бывшего НИИ, где Виктор арендовал крошечный кабинет, я спрятал автомобиль в переулок и переоделся в салоне, воспользовавшись рваным светом подбитого на один глаз фонаря. Затем вышел, пискнул сигнализацией и, картинно прихрамывая на одну ногу, побрел к метро, предусмотрительно вооружившись удобной сучковатой палкой.
Поначалу я чувствовал себя немного стесненно в непривычной одежде, но быстро сжился с ролью, и вскоре все пошло как по маслу.
По пути я извлек из урны рваный полиэтиленовый пакет, занял удобную позицию у бака и неторопливо принялся выуживать из огромного мусорного контейнера предметы неутолимого любопытства окрестных бомжей — лакомые отбросы двухдневной свежести.
За пять минут кропотливой работы мне удалось откопать: комплект журнала «Юный натуралист» за 1978 год, рваные, но еще вполне приличные ботинки и слегка позеленевший батон вареной колбасы.
За придирчивым обнюхиванием последнего предмета и застал меня Виктор Ефимыч, спешивший от метро (близился урочный час нашей встречи).
Сначала он проскочил мимо, не замедляя шаг (у меня внутри все оборвалось — неужели зря этот маскарад? Неужели пропадет даром мое артистическое вживание в образ, неужели?..).
Однако моя фигура, слишком знакомая, чтобы оставить ее без внимания, заставила доктора притормозить, затем остановиться совсем и… Внезапно блеск позолоченных очков озарил солнечным сиянием утробу мусорного бака.
— Александр! Это вы? — послышался изумленный баритон за спиной.
Мне стоило громадного усилия воли не обернуться на свое имя.
— Что вы здесь делаете? Вы что-то потеряли? — Мягкая рука, преодолевая закономерную брезгливость, осторожно тронула плечо.
Обернувшись, я зло процедил сквозь зубы:
— Отвали, мужик! Чё надо, то и делаю.
— Александр, боже, в каком вы виде! Что случилось?
Я зло ощерился, с демонстративной жадностью откусывая кусок осклизлой колбасы.
— Ну, чё пристал, мужик? Иди лесом. Не видишь, я закусываю!
Усилием воли подавив рвотные спазмы, я демонстративно задвигал челюстями.
Виктор потрясенно огляделся по сторонам. Люди спешили по своим делам, равнодушные к странной сцене. Наконец до мозга моего психоаналитика начала медленно, но верно доходить суть происходящего.
— В таком виде… Вы явно не в себе, Александр. Пойдемте, я помогу вам переодеться, у меня в шкафу есть запасной костюм.
— Эта… — Я картинно вытер тыльной стороной рукава воображаемую влагу под носом и громко шмыгнул. — А выпить у тебя есть? — Далее шла непечатная фраза, загодя выученная наизусть с правильными интонациями и характерными жестами.
— Послушайте, у вас очередной приступ!
— Иди ты на хрен!
Вороватым движением я засунул под мышку колбасу и захромал прочь, то и дело злобно оглядываясь на оторопелого Виктора, который потрясенно пялился мне вслед.
На следующий день я вновь изнывал в кресле напротив, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в лицо своему визави.
Виктор Ефимыч выглядел совершенно потрясенным и вместе с тем радостным. Как будто он долго перелопачивал тонны пустой породы и наконец напал на богатейшую золотоносную жилу, сулившую ему если не состояние, то хотя бы надежду на него. Это был охотничий азарт, такой знакомый каждому мужчине. Если он был охотник, то кто был дичью? Кто, если не я?..
А что, если наоборот? Что, если охотником стал я?
Моя «дичь» выдержала выразительную паузу и произнесла:
— Александр, нам нужно серьезно поговорить. Дело в том, что в последнее время я наблюдаю у вас тревожные признаки, которые…
— Да, — кивнул я и тоскливо добавил: — Признаки уж очень тревожные. Знаете, кажется, со мной вчера опять было это.
— Знаю, — кивнул доктор.
— Откуда? — Деланое изумление получилось отменно натуральным.
— Я сам видел вас.
— Где?
— Здесь, совсем рядом… Вы помните мусорный контейнер в торце здания, между домами? Вы проходите мимо него, когда идете ко мне на сеанс.
— М-да, возможно. Что-то припоминаю… — Мне ли его не помнить!
— Так вот… Вчера я застал вас возле него. Вы копошились в баке… Вы были в грязной одежде, весь взлохмаченный, злобный… Я понимаю, вам трудно поверить, мои слова покажутся вам вымыслом, бредом, чушью, но тем не менее это — чистая правда! Затем вы нашли какой-то зловонный кусок в мусоре и жадно съели его.
— Весь? — с ужасом в голосе спросил я.
— А вы не помните?
— Нет. — Мне ли не помнить отвратительный вкус той колбасы!
— Я сделал попытку образумить вас, но вы… Вы грязно обругали меня. Я ничего не мог поделать, все было так неожиданно… Интересно, где вы достали ту отвратительную одежду? И куда делся ваш костюм?
— Не знаю, — слабым голосом пробормотал я. — Не помню. Я очнулся, как всегда, неожиданно. И, кстати… На этот раз меня тошнило!
— Как раз этот факт очень легко объяснить, — согласно кивнул Виктор. — Вас тошнило от несвежей пищи. Но потом? Что было потом, когда вы очнулись?
— Отправился домой. — Я мучительно наморщил лоб, словно припоминая. — Слава богу, неподалеку оказалась моя машина. По дороге выбросил одежду. Жена была в ужасе. Я не мог объяснить ей, почему от меня воняет и где мой костюм…
— Кстати, а что думает по этому поводу ваша супруга? Вы, конечно, поставили ее в известность?
— Нет, — вынужденно признался я. — Пока нет… Понимаете, она… Я сам не знаю, что со мной, а вы хотите, чтобы я что-то рассказывал жене. Не нужно ее пугать.
— Я понимаю вас. Но все-таки мне кажется, ей лучше знать правду. Всю, до конца. Чтобы вы смогли бороться вместе с ней и победить недуг.
— Прошу вас, не сообщайте Иришке! — Я умоляюще покачал головой. — Она так испугается! Она будет постоянно следить за мной, и в ее огромных заплаканных глазах будет читаться нескрываемый ужас. Мне будет вдвойне тяжело.
— Д, я понимаю вас, понимаю… — Виктор принялся решительными шагами мерить кабинет.
Я следил за ним глазами, верно напоминая со стороны старинные часы в виде Амура с маятником в разрезе оживших глазниц.
— Такой редкий случай… Такое необыкновенное развитие болезни… Нужно показать специалистам…
— Доктор, что со мной? — оборвал я его восторженную речь. — Скажите мне правду! Любую — но только правду!
— Рано, мой друг, еще очень рано… Я не уверен в окончательном диагнозе… Нужно созвать консилиум… Наблюдать вас… Рассматривать со всех сторон… Изучать… Анализировать…
— Доктор, что со мной? — слабея, пробормотал я. — Скажите, умоляю!
— Multiply personality, один из частных случаев dissociative disoder, — изрек доктор.
Надо ли говорить, что такой диагноз меня полностью удовлетворил. Абсолютно! Он был то, что доктор прописал!
— Случай чрезвычайно редкий, почти не описанный в литературе… Но давайте отложим наш разговор, я пока к нему не готов. Чуть позже я все объясню. А пока — наблюдение, наблюдение, наблюдение…
— Алло. Да, это я… Я вас слушаю. Кто вы? О, неужели… Кто бы мог подумать! Что это, специальный телефонный опрос читательниц журнала «Космополитен»? Какая прелесть!
Хотите взять интервью при личной встрече? Ах нет, простите, для интервью я не одета. Не обута. Не накрашена. И вообще дурно выгляжу. Нет-нет, спасибо, но… У меня желтое пятнышко возле виска. И левое веко как-то странно припухло… Так что лучше давайте по телефону.
Вы, наверное, хотите узнать мое личное мнение по какому-нибудь вопросу? Да-да, я с удовольствием вам его изложу. Скажите, а это действительно напечатают в журнале? Когда? Еще неизвестно?.. Как жаль!
Конечно, мне очень интересно поделиться с читательницами журнала своим взглядом на какой-нибудь предмет… Да на какой хотите!
Насчет семейной жизни?.. О, как много я могу рассказать женщинам о ее тайных течениях и подводных камнях! Скажите, а для какой это рубрики? Отлично! «Семейные тайны» — моя любимая страничка в вашем журнале.
Ну, во-первых, семейная жизнь — это… Это… Это… Как бы поточнее объяснить… Короче, семейную жизнь прожить — не поле перейти. Это намного дольше получается. Главный принцип брака формулируется просто: воспитай своего мужа своими руками. Пусть даже они кажутся слабыми на первый взгляд. Но на второй взгляд они окажутся по локоть в мужской крови. В иносказательном смысле, конечно. В таком тонком деле, как воспитание супруга, уверяю вас, нельзя доверять никому. Только собственные ручки, крепко сжатые на его горле, помогут вам…
Когда мы только что поженились… Я была еще так глупа и неопытна, что позволяла ему командовать собой. Но вскоре отчетливо осознала, что семейный корабль, движимый таким отчаянно недальновидным капитаном, рано или поздно приплывет в какой-нибудь Бермудский треугольник, где под гнетом житейских бурь и погибнет.
Мой однофамилец, он ведь всегда… Ха-ха! Это я своего благоверного иногда так называю — «мой однофамилец». Это в смысле юмора.
Так вот, поначалу он все в заоблачных эмпиреях витал, пока я его на землю не вернула. То хотел наукой заниматься, то в две недели собирался сколотить состояние на махинациях с облигациями, то вообще затеял вместо зарабатывания денег писать какую-то мудреную книженцию из жизни млекопитающих. Нет, сказала я тогда твердо!
Духовная жизнь у него, видите ли… Искания какие-то. У меня, может, тоже жизнь и искания, но я ведь сижу молча. Сначала семейство обеспечь материально, а потом погружайся по горло в свою высокодуховную жизнь. В общем, до крупного выяснения отношений у нас дошло. Но я настояла на своем. Недаром Карла Маркса в институте конспектировала: сначала, будь любезен, создай прочный материальный базис, а потом уж за надстройку берись. И вообще, первичность материи, между прочим, еще никто не отменял!
Ну, короче, внял он моим устремлениям. Устроился на приличную работу, быстро пошел в гору. Тогда как раз их компания бурно развивалась, условия были очень благоприятные. Конечно, приходилось и ночами вкалывать, и без выходных, но зато теперь, через несколько лет, можете любоваться плодами моего труда: менеджер по лесу, представьте себе. Как звучит, а? А сколько я из-за него ночей недосыпала, сколько переживала за него, сколько ему на работу бутербродов носила… Ужас! Но зато теперь…
Семь лет назад на холодном складе ночами дежурил, а теперь — служебная машина. Раньше имел облупленный яичный стол в проходе, а теперь — отдельный кабинет с дубовой отделкой и секретарша в приемной.
Кстати, скажу я вам, эта Алина — преестественная особа! Из тех расфуфыренных душечек, что себе на уме. С первого взгляда кажется розовой и пушистой, а на самом деле… На самом деле, как кошка, прячет коготки в бархатных лапках. Ну, это ничего, все это мы видеть и понимать умеем. И вскоре повернем сюжет в нужное нам русло!
Так и запишите для своих читательниц: секретарь мужа — первейший враг семейной жизни. Сначала ваш супруг ходит с туманным взглядом, как будто сильно объевшись, потом начинает все чаще задерживаться на работе, а там у него какие-то неотложные дела по воскресеньям появляются, а потом… Потом является домой за полночь, весь провонявший духами, со следами помады на рубашке, и рассказывает о какой-то корпоративной вечеринке с клиентами в пансионате «Верхние Елки».
Неужели вы думаете, что я не знаю, как эта фифа моего дражайшего пыталась на аркан взять? Мне это достоверно известно! Я все ее корыстные мыслишки наизусть знаю! Она еще только одну ресничку собирается накрасить особо соблазнительным образом, а у меня заранее этот ход просчитан и противоядие придумано.
Так что мой муж от меня — никуда. Нужно держать его на длинном поводке, но поводок следует постепенно укорачивать. Это мой лично выстраданный совет читательницам.
Откуда я знаю насчет его шашней? Из достоверного источника. Это моя профессиональная тайна! Даже не моя тайна — врачебная. Образно говоря, медицина на страже семейной добродетели.
Ампутация произошла, больной остался жив… Изящная замена больного органа под наркозом, пересадка тканей, блестящий результат и…
Впрочем, это я о своем, о личном… Какая ампутация, кто больной? Ах, это такая шутка! В смысле юмора.
Впрочем, что из того, что я дома сижу? Я ведь не какая-нибудь домохозяйка ветхозаветная, которая целыми днями вокруг кастрюль порхает. Отнюдь! Я за собой слежу. Все как положено: солярий, массаж, фитнесс-клуб, салон красоты. Три раза в неделю приходит домработница — стирка, уборка, готовка, закупка продуктов. Дети? А что дети… Они посещают элитный детский сад и школу, где получают все необходимое для физического и интеллектуального развития. Гувернантка с почасовой оплатой их опекает в мое отсутствие.
Но вернемся к теме нашего разговора. Семейная жизнь, вообще говоря, довольно скучное и весьма однообразное занятие. День да ночь, сутки прочь… Иногда задумаешься, как быстро жизнь течет! Куда годы летят? А все одно и то же: проблемы, скудные радости, куцее семейное счастье… Тут невольно затоскуешь.
Ну, конечно, муж тоже иногда взбрыкнет. Нет-нет, не подумайте, я не против сауны с приятелями или прочих мужских игрищ, я не возражаю. Это — пожалуйста. Я против другого протестую. Против той мысли, что ему в голову недавно втемяшилась: «все бросить и начать сначала». Это он так образно выражается.
Что, спрашивается, бросить? Семью, работу? Уютный налаженный быт? С таким трудом добытый комфорт? И что, опять все сначала? Нет, я не согласна! Мне уже, слава богу, за тридцать. Конечно, еще не очень далеко, но все же… Не желаю я свой налаженный быт менять на шило с мылом. И никому не позволю!
Только все умненько надо делать, потихонечку. Как мы, женщины, умеем. Хочешь, дорогой? Пожалуйста, дорогой, давай сделаем как ты хочешь. Не хочешь? Не надо этого делать, дорогой, если не хочешь. Надо мяконькой лианой вокруг него обвиться, шелковыми путами стреножить его по рукам-по ногам, серебристой змейкой к сердцу подползти… Окружить его заботой, вниманием, уютом. Любовью, наконец… Шептать слова ласковые, говорить, кто он самый хороший, самый умный, самый-самый! И тогда сдастся он, обязательно сдастся! Рассиропится, расклеится, растечется от сладостной неги, и вместо коня вздыбленного, готового сорваться с узды, рано или поздно вы получите смирную ломовую лошадку, аккуратно берущую бархатными губами травку из рук.
Вот и весь секрет. Мужчины, они же что — они ведь существа примитивные по своей природе. Знаете, почему Господь Бог Адама первым создал, а Еву — второй? Потому что первый блин всегда комом получается. Вечно то соли мало кинешь в тесто, то сахару забудешь добавить. Вот поэтому первый блин всегда комковатый да неприглядный выходит, ни вкусу в нем, ни красоты особой. Выбросить жалко, а есть — никакого удовольствия.
Так вот, мужчины эти… Я их породу досконально знаю. Когда их по шерстке гладишь, они ничего, смирные, а чуть характер свой выявишь — вот это их крайне бесит! Какая-то глупая женщина, баба, как они изволят выражаться, смеет им советы давать. Вот уж этого они совершенно не терпят, просто из берегов выходят!
А интересы у них, о боже!.. Машины — это, конечно, раз. Ну и потом пиво — это два. И еще — сплетни. Но не те милые секреты, что у нас, женщин, в чести, а другие: кто сколько бабок «срубил», кто какую сделку провернул, кто на хлебное место устроился. Потому что на первом месте у них, конечно, деньги. Они, родимые! За лишнюю копейку мужчины и папашу родного придушить не постесняются, не то что жену! Сами только и говорят о какой-то мифической дружбе и виртуальной мужской солидарности, а на самом деле вся их солидарность заканчивается по мере исчерпания запасов баночного пива.
В этом плане женщины и за пределами пива являют нам образец нежной дружбы. У кого можно спросить совета о том, как вылечить бронхит у пса, или обсудить самый модный цвет в этом сезоне? С мужчинами разве поговоришь! Заслышав волшебное слово «косметика», ваш супруг мгновенно сделает тоскливые собачьи глаза, надуется, как мышь на крупу, и сразу же найдет себе какое-нибудь неотложное дело. Например, послушать, как клапаны в машине стучат, или соснуть после ужина.
Фантазии у них, у мужчин, раз-два и обчелся. Подходит ли сумочка к туфлям, их даже и не спрашивай, — до старости не дождешься толкового совета! А между тем они, эти курьезы мироздания, искренне считают наши женские проблемы — мелкими, а свои, мужские, — проблемами мирового масштаба. Собравшись за кружкой пива, они обожают перемывать косточки нам, женщинам. Злобный мизантроп Шопенгауэр — их любимый философ именно потому, что обрызгал каждую страницу своих сочинений ядом ненависти к нашему полу. Мой супруг обожал цитировать этого параноика, всю жизнь исходившего желчью оттого, что его возлюбленная предпочла более достойного кандидата на ее руку и сердце.
Вообще, пора признать, мужчины — довольно грубые существа. Давайте посмотрим на них оценивающим оком. Характерный представитель Homo masculinus имеет некоторые отличительные особенности, по которым его достаточно легко узнать среди резвящихся на лоне природы животных: непропорционально широкое в плечах, угловатое тело, напоминающее морковку хвостиком вниз, вдобавок покрытое жесткими волосами, что, безусловно, доказывает их происхождение от человекообразных обезьян. Клешневатые руки, грубый голос, на лице — фи! — мелкозернистая терка, словно специально созданная для того, чтобы как можно сильнее царапать нежную женскую кожу. Конечно, есть в мужчинах и приятные моменты, но их, по правде говоря, не так уж много…
Один из приятных моментов такой: мужчины большей частью молчаливы по природе своей. А молчат они потому, что сказать им совершенно нечего. Вспоминая себя и своих подруг, могу смело утверждать, что мы, женщины, напротив, всегда имеем что сказать по любому поводу. Дайте только повод, а уж высказаться мы сумеем!
Моя подруга Мона так прямо и говорит: «Мужчина — это всего лишь не слишком удобное приспособление для женского удобства». Надо сказать, она всегда поступает исходя из этой установки. Тот мужчина, который кажется ей недостаточно комфортабельным и удобным, быстро теряет всякое право находиться рядом с ней. Мона делает ему ручкой и быстро находит замену на вакантное место, устраивая среди своих многочисленных поклонников конкурс на самый толстый кошелек.
В домашней обстановке мужчина — существо, создающее дополнительный диссонанс. Вечно ставит вещи не на те места, для которых они предназначены, в ванной брызгает водой на зеркало, а после бритья оставляет на стенках раковины (дизайнерская вещь, между прочим, куплена в эксклюзивном салоне со скидкой) потеки мыльной пены с черными штрихами щетины — бр-р-р!
Дети… Нет, детей он просто не в состоянии воспитывать! То сюсюкает с ними именно в тот момент, когда необходима строгость, то забывает недели на две, то внезапно вспоминает об их существовании и бросается воспитывать своих чад, так что я еле успеваю спасти несчастных отпрысков от рук новоявленного Песталоцци.
Кстати, логикой мужчины не владеют совершенно! По сравнению с нами, женщинами, они — самые нелогичные, самые нерациональные существа на земле. У женщин есть хотя бы то, что называется женской логикой, а у наших многоуважаемых оппонентов… Ничего! И никаких отличительных в плане интеллекта качеств, кроме диплома о высшем образовании. Даже мебель не могут расставить в комнате без посторонней (то есть женской) помощи!
Короче, как ни рассматривай проблему со всех сторон, все равно выходит, что мужчины — самые никчемные создания на земле. Не будь на земле нас, женщин, они совершенно ни на что не были бы годны.
Но с другой стороны… Если взглянуть правде в глаза… Что-то все же в них есть! Что-то такое… То, чего иногда не хватает в жизни. Без них, кажется, было бы скучно. Это похоже на то, когда долго сидишь на диете, а потом накупишь множество сладостей, ешь их, ешь — и вдруг от приторной еды начинает тошнить. В этот момент внезапно ловишь себя на мысли, что до жути хочется чего-нибудь соленого или горького. К примеру, селедки с луком или огурчика.
Так что, как ни крути, современной женщине без мужчины пока еще не обойтись. С кем же тогда заводить романтические отношения, с кем гулять по берегу моря, кто красиво подаст пальто в гардеробе или пригласит кататься на новой машине? Может быть, когда-нибудь в отдаленной перспективе высоколобые ученые придумают таких совершенных роботов, у которых будут достоинства мужчин и вовсе не будет недостатков. Чтоб не стыдно было с таким пройтись под ручку, чтоб говорил только приятные вещи и только о том, о чем хочется слушать, чтобы, наконец, научился слушать и слышать одновременно, чтобы…
Что вы говорите? «Женский шовинизм»? Вы утверждаете, что в таком случае придется параллельно создать роботов-женщин, без женских недостатков, болтовни, легкомысленности, страсти к тряпкам, без обидчивости и вечной смены настроений? Что ж, идея интересная. Оригинальная, прямо скажем, идея…
Вы все успели записать? Отлично!
Итак, подведем итоги. Исключительно моими стараниями у меня есть прекрасная семья, замечательные дети и изумительный дрессированный муж. И вообще все в шоколаде. Бывали, конечно, в нашей жизни трения, как же без них… Но теперь — тьфу-тьфу! — все наладилось. Вооруженное сосуществование враждующих сторон наконец превратилось в семейную идиллию.
Дети в отце души не чают. Супруг ценит мои усилия по созданию домашнего уюта, карьера его на взлете. Тот самый конфликт… Ну с его начальником, Деревым… Давно исчерпан! Брат мой Толик с Саней не разлей вода. Папаша мужа ходит почти как шелковый, скоро уедет в свою деревню под Владимиром. Соседка по утрам любезно здоровается, а не шипит, как раньше, вслед. Короче, все в полном ажуре!
Надо было только приложить еще немного воспитательных усилий. Каких именно, не скажу, это секрет. Может быть, когда-нибудь я передам свой рецепт читательницам моего любимого журнала, но только не сейчас. Слишком мало времени прошло с тех пор, как…
Что, его брат? Какой брат? Откуда вы взяли, что у моего мужа есть… был… какой-то брат?
Ах да, вас интересует тот глупейший случай, когда в каком-то бродяжке, найденном в лесу, опознали моего Александра… Это была ошибка, обыкновенная ошибка. Всего лишь ошибка…
А у нас все хорошо. Все хорошо, все хорошо, все очень хорошо!