Эта девчонка из банка, которую Стасик подцепил, чтобы выманить из нее кое-какую информацию, в общем нравилась ему. Смазливая, без особых материальных претензий, живет поблизости — это очень удобно, нет нужды мотаться к черту на кулички. Их роман был хорошо организован и прост в исполнении. Стасик заезжал за ней после работы, и они шли куда-нибудь перекусить или потанцевать, а потом, в зависимости от обстоятельств, направлялись или к Артему, или к Лене домой, если ее мать в это время была на вечернем дежурстве в аптеке.
Стасик долго не начинал нужного разговора — боялся спугнуть девушку. Кроме того, он не очень четко представлял, что на самом деле ему нужно узнать у нее. Правда, Артем составил подробный перечень интересующих его вопросов, но среди них попадались такие, которые невозможно было точно воспроизвести. Хоть заучивай наизусть! Чего стоил хотя бы вот этот: «Где на сервере банка и в каком формате хранятся dbf-файлы, отвечающие за password-информацию?» Абракадабра какая-то! Попробуй запомни!
Вопросы были заблаговременно записаны на листочке и складированы в кармане брюк. Проблема состояла только в том, что, когда лежишь с девушкой в постели, как-то неудобно доставать из штанов шпаргалку и зачитывать ее. Особенно если хочешь, чтобы девушка ни о чем не догадалась! Можно, конечно, спрятать список под подушку и подсматривать в него одним глазком, улучив минутку… Но ведь были еще и ответы, которые представляли собой совершенно непроизносимую абракадабру, а ведь ее еще надо было как-то запомнить и воспроизвести Артему! Поэтому было решено озвучивать не более одного вопроса в сутки. Но при той интенсивности встреч, что у них была, добыча информации обещала растянуться минимум на пару месяцев.
Наконец, в один длинный осенний вечер, после финального благодарственного поцелуя, означавшего, что программа постельных баталий на сегодняшний вечер выполнена, Стасик решился. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и буравил напряженным взглядом потолок, как будто на нем невидимыми письменами были выведены требуемые вопросы.
Лена лежала, прижавшись щекой к его плечу, и задумчиво наматывала на палец прядь своих длинных волос. Прозвучавший в тишине вопрос вывел ее из задумчивости.
— А как у тебя дела на работе? — спросил Стасик, нежно ероша ее волосы.
Лена удивленно приподняла бровь и внимательно посмотрела на медальный профиль своего приятеля.
— В каком смысле? — спросила она.
— Ну, расскажи хоть, чем занимаешься. Мы с тобой столько встречаемся, а почему-то никогда об этом не говорили.
— Не хватало еще в постели говорить о работе, — хмыкнула Лена. — За целый день она мне и так обрыдает хуже горькой редьки.
— Нет, нет, правда, интересно же… — Стасик не знал, как ему направить разговор в нужное русло. — Может, ты там большая начальница, а я даже и не знаю…
— Начальница… — Лена хмыкнула. — Ниже меня только уборщица. Или охранники, стоящие на входе…
— Ну, охранник в банке — второй человек после директора. А ты тогда, наверное, равна ему?
Лена презрительно сощурилась:
— Конечно, если посадить директора на мое место, он вряд ли осилит мою работу, квалификация не та… А вот я на его месте, думаю, справилась бы! Да он даже не знает, как включается компьютер, который на его столе стоит, что уж говорить о другом!
— А какие у вас стоят компьютеры? — с облегчением выдал Стасик тот вопрос, который в списке Артема значился под номером один.
— Обыкновенные персоналки, соединенные в сеть.
— В какую еще сеть? — Вопрос номер три прямо-таки сам лез к нему в руки! Правда, первый еще оставался пока не вполне ясным.
— В компьютерную сеть, балда! — заявила Лена. — Кажется, ты разбираешься в этом примерно как наш директор.
— Да это и ежу ясно, что сеть компьютерная, а не рыболовная, — мягко парировал Стасик слова подруги. — А называется-то она как?
Лена наморщила лобик, с трудом вспоминая слова, которыми обменивались между собой программисты из системного отдела, когда появлялись в их комнате для настройки оборудования или когда что-то ломалось.
— Кажется, UNIX… — неуверенно произнесла она. — Или это не сеть? Черт, что-то я забыла! Но если тебе так интересно, я узнаю.
— Узнай, пожалуйста, — с облегчением выдохнул Стасик. — Очень интересно…
— А зачем тебе это? — Лена подозрительно посмотрела на своего бойфренда.
— Да просто так… — Стасик не знал, что отвечать. — Слушай, сейчас об этом столько говорят… То один хакер стащит кругленькую сумму, то другой… Вот думаю, как это у них получается…
Лене мгновенно все стало ясно. Оценивающим взглядом она осмотрела своего приятеля, который возлежал рядом с ней, но пока не стала озвучивать свои подозрения. Рано еще. Надо убедиться в том, что ее подозрения небеспочвенны.
— А еще у нас в банке есть сервер, — сказала она, пытаясь честно припомнить все те сведения, которые еще недавно считала абсолютно ненужными и обременительными для себя. — Он находится в отдельной комнате, которая так и называется «серверная». Эта комната всегда закрыта на ключ, в нее никого не пускают.
— Почему?
— Не знаю. — Лена пожала плечами. — Наверное, не зря. Туда заходят только программисты-системщики, да и то не все.
— А кто из них?
— Кому положено, наверное. — Хотя Лена упорно делала вид, что ее не беспокоят настойчивые расспросы, но строить из себя полную дуру тоже было невыгодно, никто не поверит, и поэтому она решилась на каверзный вопрос. — А зачем тебе это все? — спросила она с мнимой прямолинейностью. — Кажется, ты разбираешься в этом деле, как свинья в апельсинах… Между прочим, то, что я тебе рассказываю, — это секретная информация!
— Ну и что? — Физиономия Стасика вытянулась.
— А ты знаешь, что за всеми нами, рядовыми работниками, следят?
— Кто?
— Служба безопасности банка. Проверяют личные контакты, чтобы не было подозрительных связей, прослушивают телефонные разговоры. И не дай Бог, в них прозвучит имя какого-нибудь важного клиента!
— Да ты что, правда? — Стасик был явно озадачен. — А меня не могут это, того… Выследить? Ну мы же встречаемся с тобой, и все такое прочее…
Лена со смехом провела ладонью по его щеке.
— Да кто ты такой! Ты же не работаешь у наших конкурентов и, надеюсь, не связан с мафией… Хотя рано или поздно, можешь не сомневаться, тебя тоже проверят.
Внешне она выглядела легкомысленной, а внутри шла напряженная работа. Девушка прокручивала всевозможные варианты своего поведения и поведения своего партнера, внезапно вышедшего из отведенной ему по сценарию роли не то шофера, не то тайного любовника.
— А что с тобой будет, если тебя все-таки подловят на чем-нибудь важном?
— Что будет? — Лена внимательно посмотрела на него, как бы размышляя над тем, какого ответа он от нее ждет. — Наверное, все зависит от важности выданной информации. Если так, какая-то ерунда, то, наверное, просто вылечу из банка, причем в другой меня никогда уже не возьмут… А если что-нибудь серьезное… — Лена задумалась. — Наверное, можно и крышкой накрыться… Я имею в виду крышку гроба…
— Да ну? — Стасик заметно помрачнел. — Неужели правда?
— Ну, правда не правда… Но… Береженого Бог бережет… Так что давай-ка оставим эти разговоры!
Лена потянулась к тумбочке возле кровати и развернула к себе часы.
— Ого, уже половина одиннадцатого, — сказала она. — Скоро мать с дежурства придет.
Стасик понял ее слова как приказ, покорно встал с постели и принялся натягивать одежду. Лена продолжала лежать, закинув руку за голову. Она о чем-то напряженно размышляла.
За окном надрывалась бухающим лаем собака.
— Что-то Герда сегодня разошлась, — произнесла Лена. — Пойти, что ли, взглянуть, кто там возле дома шарится. Может, бомжи решили что-нибудь стащить… Хотя чего у нас можно стащить…
— Не беспокойся, дорогая, — нежно склоняясь над ней, произнес Стас. — Я выйду и посмотрю, мне все равно уже пора…
— Ладно. — Лена лениво потянулась в постели. — О, черт, завтра опять рано вставать… Как же надоело все! Эта ужасная рабская жизнь, нудная работа, вечные унижения… Бросить бы все!
— Ну бросишь, а что потом? — Стас уже натягивал свитер.
— Брошу все к чертовой матери и завьюсь куда-нибудь на юга… Подцеплю там богатого мужика и поживу в свое удовольствие… Хоть недельку, да поживу!
— Ну, ради одной только недели не стоит так круто менять свою жизнь. Для этого можно съездить в отпуск, например со мной. Я тоже вроде не бедный…
— Ты?.. — Лена с легким презрением оглядела своего приятеля. — Ты, конечно, не нищий… Но по моим меркам, извини… Нет, мне нужно или все, или ничего! На полумеры я не согласна!
— Вообще-то, — криво улыбнулся Стас, зашнуровывая ботинки, — я так думаю, что на всех девушек миллионеров не хватит…
— Что ж, тогда придется самой выкручиваться! — вздохнула Лена.
— Каким образом?
— Заработать миллион! — Лена шаловливо улыбнулась. — Или украсть его! Интересно, что проще? Наверное, и то и другое адски трудно!
— А меньшая сумма тебя не устроит? — иронически хмыкнул Стас, натягивая куртку.
Он задал вопрос так, без всякой мысли, но Лена расценила его слова как предварительную оценку суммы, на которой они смогли бы сойтись.
— Нет, — улыбнулась она. — Не устроит. Я максималистка. Я же тебе сказала, мне нужно все или ничего…
Стас застегнул куртку и открыл дверь на веранду, собираясь уходить.
— Подожди, я тебя провожу. — Лена вспорхнула с кровати и небрежным движением накинула на плечи прозрачный халатик.
Дверь растворилась, с улицы пахнуло холодом.
— Ну пока, — сказал Стас, торопливо целуя ее в дверях.
Он действительно торопился. Уже почти одиннадцать, а ему еще надо сообщить Артему добытые сегодня сведения, пока они не выветрились из его головы. Это было действительно очень важно!
Лена закинула ему руки на шею и прильнула к его теплым губам.
— О, — прошептала она, слегка изгибаясь под его сильными руками, как кошка, которая спрыгнула с теплой лежанки. — Недавно, когда я была в кабинете генерального директора, мне удалось услышать, что наш банк взял на Западе пять миллионов дойчмарок кредита… Скоро эти деньги придут, перед Новым годом…
Стас замер на пороге, переваривая информацию.
— Пять миллионов марок! — промурлыкала Лена, мечтательно щурясь. — Бог мой! Мне хватило бы и половины…
Дверь на улицу захлопнулась.
Спустившись с крыльца, Стас миновал заливающуюся лаем Герду и, не видя ничего вокруг, прошел к своей машине. Цифра в пять миллионов марок прочно засела в его голове. В темноте он не заметил ни мутных очертаний темной «девятки», притаившейся под раскидистым деревом неподалеку, ни призрачных контуров белой «семерки», застывшей в соседнем проулке, ни отогнутого края занавески в темном окне соседнего дома.
Он завел машину и тронулся с места.
Пять миллионов марок! Жаль только, что эта цифра никак не делится на три. Ну никак!
Не будучи дурочкой, Лена Катасонова сразу схватила суть недавнего разговора с приятелем. Не такая уж она безмозглая, чтобы не понять, с чего это вдруг ее дружок стал интересоваться техническим оборудованием банка. Сообщениями о бесшумных взломах банков безвестными русскими хакерами, у которых в распоряжении только компьютер, модем и голова на плечах, в последнее время полны все газеты! В банке их недавно даже инструктировали на предмет информационной безопасности и предупреждали насчет ответственности за утечку сведений, составляющих коммерческую тайну.
А сегодня произошла именно такая утечка. Естественно, она произошла не спонтанно, а с далеко идущим расчетом. Лена все делала с далеко идущим расчетом.
Было бы странно, если бы теперь Стас попытался уверить ее в том, что ничего такого не замышляет! Глухой номер! Ему это не удастся! Но наверняка он действует не один. Как пить дать есть у него какой-нибудь приятель, который сделает за него всю черновую работу. Наверняка есть! А это значит, что тогда их будет уже трое. «Тогда» — это когда парни придут к выводу, что ее тоже нужно взять в дело. Потому что за красивые глазки, за походы в бар или редкие перепихивания в постели она не намерена рисковать своей шкурой! «Все или ничего», — сказала Лена ему. И это было действительно так. Все или ничего!
А это значит, что Стасик — это только передаточное звено между ней и тем неизвестным хакером, который и будет, собственно говоря, пахать за всех троих. Вот если бы ей самой выйти на этого типа! Тогда бы их было всего двое и не нужно было бы делиться с лишним человеком. К тому же пять миллионов марок так неудобно делить на три! Но если все же поделить, то каждому достанется всего по семьсот тысяч долларов. Это так мало! А ей нужно все или ничего!
Она недаром бросила Стасику как приманку слона о пяти миллионах марок, которые вскоре должны поступить на счет банка. Это был бы удобный момент для решающего шага. Один ловкий удар — и банк останется голеньким. Лена улыбнулась, представив Сурена Карменовича, который, растопырив коротенькие пальчики, будет бегать по своему кабинету, хватаясь за голову. Она представила перекошенное лицо Крапакова, его бледность, его взбешенный крик, когда по ее внезапному исчезновению они поймут, кто заварил эту кашу! Ну и достанется тогда его новой секретарше, кажется Инне! Будет стонать, бедная, от гнева своего покровителя! И во веки вечные не дождется Инна ни духов от Шанель, ни одежды от Живанши, ни той самой поездки с шефом на тропический остров, которую он наверняка ей предлагал, когда она колебалась, лечь ли с ним в постель. Не дождется!
И вот тогда придет ослепительный, сияющий, долгожданный миг ее торжества! Вот она, расплата за посещения кабинета Сурена Карменовича, за все пережитые унижения! Лена хихикнула. После этого банк ждет крах! Все служащие потеряют работу! Весь персонал! Потому что тогда банка больше не будет. И охранник, бывший полковник, который еще недавно, когда она была в фаворе, мчался со всех ног распахивать перед ней двери, а теперь, когда она уступила место другой, едва удостаивал ее презрительного взгляда! И эта крыса с баклажановыми волосами из кредитного отдела, которая распускала о ней грязные слухи! И эта дура, ее сослуживица, которая заложила ее начальнику, мол, не вовремя отправила платежку! Все они пойдут на биржу из-за нее! Все превратятся в нуль! И все они еще вспомнят Лену Катасонову!
Хищно прищурившись, Лена сжала руки. И тогда прости-прощай, немытая Россия, и этот гнусный городок, в котором даже мухи мрут со скуки, и высокомерная, заносчивая столица, которая чуть не швырнула ее на панель! Она уедет куда-нибудь в теплую страну и там поселится навеки. Одна, совсем одна! На черта ей сдался этот недоумок Стас? У нее будет все: шикарная машина, бунгало на берегу океана и самые модные шмотки! И мужчины больше не будут выбирать ее. Наступит время, когда она будет выбирать их сама, а потом швырять, как использованную тряпку.
Все это будет, будет, будет! Обязательно будет! Недаром ее девиз: «Все или ничего!»
— Иван! К тебе посетители! — крикнула санитарка, протирая в коридоре линолеум.
Иван нацепил на лицо тупое, покорное выражение и присел на кровать. От слабости противно кружилась голова. Было тревожно. Томительное ощущение непокоя мешало жить, возбуждая где-то глубоко внутри бешеные импульсы. Импульсы, которых он так боялся.
На потертых креслах в холле сидела пожилая женщина, аккуратно сложив руки на коленях. Возле ее ног стояла хозяйственная сумка, от которой, очевидно, распространялись вкусные флюиды, потому что собака Найда, почивавшая в своей коробке возле двери, тревожно завозилась и потянула носом.
— Собачка! Собачка! — Женщина протянула по направлению к псине руку, но та даже не тронулась с места.
— Горюет! — пояснила санитарка, шваркая шваброй по углам. — Как щенят лишилась, так и закисла. Оно понятно, хоть и сука, но мать все-таки…
Наморщив лоб, женщина вспомнила, что действительно в ее прошлый приезд в коридоре возилось трое очаровательных собачат.
— А щенят что, раздали? — спросила она, чтобы поддержать разговор.
— Как же, раздали. — Санитарка со злостью провела шваброй перед ее ногами, задев мокрой тряпкой ботики. — Психи передушили…
— Как «передушили»? Всех?
— Конечно всех. Я тут как-то мыла, смотрю, лежит один, самый маленький… Лежит и не шевелится. Ну, думаю, сдох… Вынесла и закопала. Врачам ничего говорить не стала, думаю, чего их тревожить, коли цуценя сдохло, нам же лучше, меньше грязи. Через день гляжу, еще одно лапки откинуло, лежит… Ну, думаю, инфекция, может, какая, надо сказать Трахирову. Сказала. Еще через день гляжу, уж последнее лежит, еще теплое. Говорят, удушили. А кто ж, как не психи? Некому больше! Да ведь теперь разве у них дознаешься! Молчат, партизаны…
В коридоре показалась серая фигура с сизым, свежеобритым черепом.
— Мама! — На короткий миг Иван прижался подбородком к ее седым волосам, но тут же отпрянул, точно обжегшись.
Мать сдержанно улыбнулась и предостерегающе сжала руку сына — в конце коридора показался белый халат кого-то из медперсонала.
— Ты плохо ешь, Ваня? — спросила она строгим голосом. — Почему ты такой бледный?
Он ткнулся лицом в колени матери. Он нее пахло странным запахом, от которого он давно отвык, преследуемый резкой палатной вонью, химическими ароматами лекарств и дезинфицирующих средств. От нее пахло домом, пирожками, теплой постелью, мягким кошачьим духом, который он пытался, но никак не мог изгнать из памяти.
Он застонал. Застонал так резко и отчетливо, что мать вздрогнула.
— Что такое, Ваня? У тебя что-то болит? — Мягкая ладонь опустилась на гладко выбритую голову сына.
— Болит… Все болит… — Он положил свою широкую руку на впалую грудь, прикрытую выцветшей голубоватой пижамой. — Ты привезла?
— Что — привезла? — Глаза матери стали растерянными.
— То, что я тебя просил…
— Но ведь привозила тебе недавно…
— Это уже не действует! — Его рука достала из кармана пижамы небольшой дешевый крестик на цепочке. — Он уже совершенно бесполезен! Мне от него только хуже! — Голос его звучал капризно и ломко. Рука сорвала крест и со злостью швырнула его в угол, туда, где печально щурила грустные глаза собака Найда. — Я не могу так больше! Я сбегу отсюда!
— Тише, тише, ш-ш-ш! Услышат! — Материнский палец коснулся губ. — Возьми что-нибудь… Хочешь, вот колечко… Смотри, какое оно красивое!
Она сунула ему в ладонь узенькое обручальное кольцо, стянув его с пальца. Его желтоватые руки неуверенно тронули подарок, мимоходом погладили гладкую желтую грань. Глаза на секунду закрылись — Иван как будто прислушивался к таинственным звукам или невидимым токам, исходящим от этой вещи.
— Нет, не годится. — С раздражением он сунул матери в руку кольцо. — У него нет никакой энергии… Абсолютно никакой! Я же тебе говорил, мне нужно, чтобы оно грело! Зачем мне оно, если не греет? Я же тебе говорил…
— Щенки — это твоя работа? — неожиданно спросила мать.
Иван испуганно оглянулся.
— Мне было так плохо, — жалобно заныл он. — Я не знал, что делать… Они были такие пушистые… Они кусали мне палец, я не хотел, их так жалко…
— А других тебе не жалко? Меня тебе не жалко? — спросила мать с болью в голосе.
— Но мне так плохо, — канючил он. — Привези мне… Я буду гладить его, вспоминать твой рассказ, и мне будет легче. А не то они меня заколют до смерти! Они целыми днями следят за мной. Стараются подловить… Я не выдержу еще одного курса терапии… Не выдержу… Не выдержу!
— Хорошо, хорошо, только не плачь. — Мягкая рука отерла его слезы, нежно погладила выпуклый череп. — Я привезу тебе все, что ты хочешь… Тебя освободят, и мы опять заживем как прежде — ты и я…
— Ты и я, — повторил он, точно во сне, и на его глазах мгновенно просохли слезы. — Ты и я…
Он понял, что она действительно сдержит обещание. Мать должна спасти его от врачей, от уколов, от этой ужасной больницы. И она его спасет!
— Я смогу подождать еще неделю. Неделю, но не больше… Один, два, три, четыре, пять, шесть, — считал он, старательно загибая пальцы, — семь…
— Ты сегодня куда? — спросил Артем у своего приятеля в конце рабочего дня.
— Сам понимаешь, — вздохнул Стас и скорчил выразительную гримасу. — Я не был у нее уже черт-те сколько… Как бы она не наделала глупостей.
— Слушай, она еще не достала тебя?
— Не то слово… Уже сам не рад, что связался… Дотерпеть бы хоть до Нового года…
— А там что?
— А там… Концы в воду, и поминай как звали…
В окне офиса точно разлили фиолетовые чернила — осенний сиреневый сумрак постепенно сгущался, и желтые пятна фонарей плыли сквозь туман как огромные светляки.
— С той девицей у тебя есть чего-нибудь новое?
Стас выразительно вздохнул:
— Ни на сантиметр не продвинулся. Уже три свидания коту под хвост. Не хочет ни о чем говорить, переводит разговор на другое. Надоело мне все это. Слушай, друг Артемон, может, все же взять ее в долю?
— Сам понимаешь, в таком деле с бабой связаться хуже некуда. Ляпнет одной подруге, потом другой, глядишь — и полгорода знает! Ты же сам говорил!
— Говорил, ну и что… Но знаешь, она ведь не дура, соображает лучше любого компьютера. Кажется, с первого слова поняла, к чему я клоню. И сразу же мне ясно дала понять, что хочет войти в долю. А ведь мы без нее не справимся!
Артем задумчиво водил мышкой по экрану, вырисовывая замысловатые траектории. Он что-то напряженно соображал.
— Может, хотя бы пообещать, что мы подумаем? — Стас, сгорбившись, сел на краешек стола. — Ну, чтобы она разговорилась. В детали ее посвящать не буду и с тобой ее тоже знакомить не буду, пусть думает, что всем заправляю я один. А когда дело дойдет до решительного шага…
— Плохо, что она уже обо всем догадалась, — произнес Артем, щелкая мышкой. — Это очень плохо!
— Ерунда!
— В принципе я могу, конечно, взломать систему один, но это потребует довольно много времени…
— Сколько?
— Часов десять напряженной работы. Но ФАПСИ, как только засечет первые попытки проникновения в систему, сразу займется активным розыском. С их аппаратурой не составит большого труда определить место, откуда осуществляется взлом. Поэтому-то мне и хотелось добыть побольше сведений через знающего человека, чтобы ускорить работу.
— А может, пронесет? Если мы провернем это дело под праздник… Представь, Новый год, все пьют водку, закупают подарки, и фапсишники в том числе… К тому же квартиру с телефоном снимем на чужое имя, а еще лучше — две квартиры… Или три… Через каждые три часа работы будем перемещаться из одной хаты в другую, в разных частях города. Да они обкакаются нас искать 31 декабря!
— Можно и так, — пожал плечами Артем. — Но какая теперь разница, если эта девица обо всем догадалась? Теперь нам уже деваться некуда, без нее не обойтись, заложит.
— Да брось ты! Я пока буду с ней сюси-пуси разводить, она ничего не станет предпринимать… Или скажу, что передумал этим заниматься, очень уж опасное на поверку дело оказалось.
— Так она тебе и поверит!
— Поверит, никуда не денется. Я баб знаю. Пара фраз типа «я тебя люблю», нежный поцелуй, несколько обещаний — и они твои с потрохами…
— Но не тогда, когда речь идет о деньгах… О больших деньгах!
Стас задумался.
— Все равно, мы и так рискуем. Чуть больше риска, чуть меньше — какая разница?
— Разница в том, что тебя или сразу за яйца повесят, или немного погодя. Согласись, что немного погодя намного лучше.
Помолчали… За окном окончательно стемнело, гул машин на улице стал как будто немного тише — повалил густой снег хлопьями, заглушая вечерние звуки улицы.
— Так что же мне делать с ней? — неуверенным голосом спросил Стасик.
— Сам решай. — Артем продолжал задумчиво смотреть на экран компьютера. — Плохо, что она обо всем догадалась. Очень плохо!
В последние дни Лена Катасонова ходила вся светящаяся от внутренней, тщательно скрываемой радости. Наконец-то она увидела выход из ужасного лабиринта, в котором заблудилась еще несколько лет назад.
Лена спешила домой. Сегодня она задержалась на работе. Один парень из системного отдела допоздна объяснял ей, как работать с новой программой, и, уж будьте уверены, она очень внимательно его слушала! Улучив минутку, она позвонила Стасику и предупредила его, что задержится. И еще намекнула, что у нее есть для него хорошие новости.
Она так и сказала ему:
— У меня есть для тебя сюрприз. Приятный сюрприз!
Стасик не любил слышать от знакомых девушек слова типа «приятный сюрприз», поскольку некоторые из его девиц под этим словосочетанием подразумевали известие о своей наметившейся беременности. Поэтому его голос прозвучал в трубке, как никогда, сухо:
— Ну что еще?
— При встрече расскажу, — хихикнула Лена. — Заходи сегодня вечером после десяти, мать будет на дежурстве.
— Ладно…
Потом был долгий вечер в пустом, притихшем офисе, прыщавый очкарик что-то долдонил ей о каких-то файлах, тайно млея от запаха дорогих духов и волнующей близости. Вскоре речь зашла о паролях и о смене их в конце рабочего дня. У Лены часто-часто забилось сердце. Так часто, что она испугалась, как бы ее сосед не услышал его бешеных частых толчков.
Ее учитель набрал на клавиатуре сложное буквенное сочетание и с гордостью продемонстрировал распахнувшуюся систему перевода денег, полностью готовую к работе.
— И как вы не забываете такие головоломные комбинации! — восхищенно глядя на прыщавого парня, нежно прошелестела Лена. — Я бы со своей памятью сто раз забыла!
— Все очень просто! — Парень слегка опьянел от опасной близости девушки. Его язык быстро развязывался. — Мы назначаем пароли по инициалам сотрудников нашего отдела… Их семь, а дней недели шесть, ведь на выходные остается один и тот же пароль… Получается, что каждый день пароль новый, его легко восстановить, и при этом никто, кроме наших ребят, не сможет знать его. Правда, мы иногда меняем принцип…
— Гениально! — восхищенно прошептала Лена и опустила длинные ресницы, пряча хищный блеск глаз. — Это, наверное, ты сам все придумал?
— Ну… В общем… Да… — Парень был на седьмом небе от счастья. — Но пароли — ерунда, их можно в любой момент сменить. На самом деле проникнуть в нашу систему невозможно. Видишь эту штуковину? — Он развернул системный блок компьютера тыльной стороной и показал маленькую коробочку, прилепившуюся сзади. — Это хасп — электронный ключ. Он не дает «чужаку» проникнуть в систему. Многие полжизни отдали бы, чтобы хоть несколько часов подержать его в руках.
— Почему?
— В нем записаны все ключи, с которыми можно войти на банковский сервер. Считать с хаспа информацию не так уж трудно, были бы мозги, за пару часов можно управиться.
Глаза Лены загорелись. Она вдруг вспорхнула со стула и, заявив, что живет далеко и скоро уходит ее последняя электричка, стала быстро собираться. Парень предложил проводить ее. Пока он гремел ключами в коридоре, девушка выдрала хасп из компьютера, опустила его в карман и пулей вылетела из офиса.
Ей сегодня просто необыкновенно повезло! Она отдаст Стасу эту маленькую штучку на одну ночь, а утром, еще до начала рабочего дня, вернет ее на место. И никто ничего не узнает!
Лена спешила домой по темным, плохо освещенным улицам и не замечала, как полная луна, взошедшая над миром, заливала город мертвенно-белым светом. Она не видела, как черные деревья, отбрасывая мрачные тени, толпились вдоль дороги, не слышала, как лениво брехали собаки за забором, почуяв ее легкие шаги. Она думала только о том, что узнала сегодня, соображала, как половчее обменять добытый хасп на твердые гарантии своего участия в деле.
Одноэтажные домики почти сплошь темнели слепыми стеклами — местные жители рано ложились спать. Скрипел под ногами свежий снег, ветер гнал поземку по замерзшему асфальту, и казалось, что белые змеи то и дело сплетаются под ногами в причудливые клубки.
Звук шагов отдавался эхом, казалось, кто-то крадется следом. Лена оглянулась. Никого — только луна, серые тени, только поземка, быстро заметающая следы. Одинокий фонарь раскачивался на столбе, а вокруг него танцевали таинственные призраки, пугливо прячась в темноту.
Лена вздрогнула. Конечно, она ничего не боится, уж она-то сможет за себя постоять, но… Слава Богу, она уже почти пришла!
Как только ее стройная фигурка показалась в конце улицы, далеко впереди блеснул желтоватый свет фар, и темная машина нырнула в проулок, ведущий к реке.
«Может, это Стас?» — подумала Лена. Ей так нужно его увидеть! В их распоряжении одна ночь. Только одна ночь, чтобы поработать с этой штуковиной! И после этой ночи уже можно не беспокоиться за свое будущее…
Девушка ускорила шаги. Может быть, ей еще удастся поймать Стаса сегодня и поговорить с ним… Она почти бежала. За ней в иссиня-черном небе летела луна, за ней спешили черные тени деревьев, хватая цепкими ветвями за руки, сзади хрустели снегом чьи-то легкие крадущиеся шаги.
Вот уже ее дом. Окна темны… Лена толкнула калитку. Овчарка Герда, зевая, высунула морду из будки и приветливо заскулила, завозилась, но вылезать не стала — холодно. Загремела тяжелая собачья цепь, приглушая металлическим лязгом звук шагов. Лена протянула руку, чтобы погладить свою любимицу.
Калитка за ее спиной внезапно хлопнула. Скрипнул снег. Звякнула цепь. Блеснула луна в окне. Взвился от порыва ветра снег.
Что-то острое впилось в горло, перекрыв доступ холодному морозному воздуху. Лена пыталась закричать, но ее крик мгновенно превратился в слабый хрип, который слился с воем ветра в кронах деревьев. Руки поднялись, чтобы сорвать с шеи что-то тугое, мешающее дышать, но внезапно опустились и безжизненно повисли вдоль тела. Мертвенно-бледная луна расплывалась в глазах бесформенным пятном, пока остановившиеся зрачки не замерли, полные предсмертного ужаса.
Послышался мягкий звук, как будто на землю упало что-то большое и мягкое. Широко раскрытые, будто удивленные, глаза уставились в фиолетовое небо, а чьи-то быстрые руки уже шарили по ее теплому телу, которое даже лежа сохраняло гордую царственную осанку…
Спустя минуту негромко хлопнула калитка, тихие шаги заскрипели по улице.
Озадаченная Герда, заметив, что ее хозяйка почему-то лежит посреди двора и не встает, вылезла из будки. Холодный собачий нос ткнулся в теплую руку, потом в лицо. Собака села на снег и, подняв морду к сияющей полной луне, тоскливо завыла.