Столицу Латвии скрывала влажная туманная дымка. В облаках, волочащихся брюхом по земле, плавали острые шпили старинных соборов и красноватые черепичные крыши. Весь город напоминал собой один мрачный средневековый замок, затаивший в своем чреве что-то тревожное, угрожающее.

Проспав весь воскресный день, Стас вечером выбрался в город. Поменял припасенные в Москве доллары на местную валюту, немного посидел в уютном баре. Движимый скорее привычкой, чем влечением, он даже похлопал какую-то разбитную местную девицу по пышному заду, а затем в одиночестве отправился спать. От долгой дороги и нервного напряжения сильно трещала голова. Следовало хорошо отдохнуть, завтра ему предстоит тяжелый день.

В понедельник утром Станислав встал бодрым и полностью готовым к боевым действиям. От его давешней тревоги не осталось следа — почти. Почти — потому что где-то глубоко внутри его продолжал грызть противный маленький червячок неуверенности.

Для начала он съездил в аэропорт и взял билет в Париж. Берлинский рейс уходил вечером, лондонский — только на следующий день, а на римский ему вряд ли удалось бы успеть. Еще оставались небольшие европейские города, но оттуда вряд ли отправляются регулярные рейсы на экзотические Антильские острова. Кроме того, Стас надеялся, что в большом городе ему удастся легко затеряться — мало ли всякого русскоязычного сброда шатается, например, в Париже? Нет, самый опасный этап сейчас здесь, в Риге.

Даже хорошо, что он сейчас один. Одному легче запутать следы, исчезнуть… Один он вызовет меньше подозрений.

После аэропорта Станислав вернулся в гостиницу и сел на телефон. На часах было ровно девять. Номер «Капитал-банка» мгновенно отозвался по-латышски приветливым девичьим голосом.

— Простите, с кем я могу поговорить по-русски? — спросил Стас.

— Пожалуйста, говорите со мной. — Девушка сразу переключилась на его родной язык.

— Я хотел бы перевести деньги со счета в вашем банке в Национальный коммерческий банк Сент-Люсии. Это можно сделать?

— У вас кодированный счет?

— Да.

— Пожалуйста! Назовите номер и код. Станислав назвал. В трубке послышалось щелканье клавиатуры — очевидно, девушка проверяла наличие денег на счете.

— Какую сумму вы хотите перевести?

— Всю. И закрыть счет.

— Но это очень крупная сумма! — воскликнула девушка.

Стасик облегченно выдохнул — значит, деньги действительно пришли. Значит, Артем сделал все правильно. Значит, московский банк еще не обнаружил, куда испарились его денежки. Значит, Артем не подвел своего приятеля, не раскололся. Теперь у него куча денег! Стас едва не запрыгал возле телефона. Еще чуть-чуть — и он будет обеспечен на всю жизнь!

От радости он чуть было не пропустил мимо ушей, что извиняющимся тоном говорила ему служащая банка:

— …Это последнее постановление правительства, господин Чипанов… Требуется ваше личное присутствие и подпись под документом, удостоверяющим законность перемещения средств для иностранных клиентов. Ведь речь идет об очень крупной сумме…

— Что же так? — Стасик нахмурился.

— О, это займет у вас не более пяти минут. Одна только ваша подпись, господин Чипанов!

— Но я и так опаздываю на самолет в… — Он прикусил язык, сочтя неблагоразумным выдавать место, куда собирался лететь. — Когда я открывал у вас счет, мне сказали, что проблем не будет! Это безобразие!

— Но мы не виноваты, господин Чипанов. Это распоряжение правительства. Если мы его не выполним, наш банк лишат лицензии.

— А мне плевать! — взвился Стасик, совершенно забыв о сдержанности. — Вы мне обещали, а теперь, оказывается, вы обманули меня!

— Господин, если вы недовольны, я соединю вас с менеджером банка.

— Какой, к черту, менеджер! — Стасик попытался взять себя в руки. — Хорошо, а если я переведу только часть суммы?

— Нет, господин Чипанов, все равно требуется ваше личное присутствие, вы же подданный другого государства!

— Черт подери! — Стасик со злостью швырнул трубку.

Придется ехать… Он посмотрел на часы. Времени до рейса у него вполне достаточно, но кто знает, что ждет его в банке. Надо быть архиосторожным!

— Добрый день, — приветствовал его охранник на входе. — Чем я могу вам помочь?

— Меня уже ждут, я должен подписать кое-какие бумаги.

— Пройдите к пятому окну, — на ломаном русском языке ответил тот.

Возле окна с номером 5 висела надпись: «Здесь говорят по-русски». Милая белокурая девушка приветливо улыбнулась посетителю и с готовностью закивала, когда хорошо одетый господин сказал ей, что приехал подписать бумаги по переводу денег и что он очень торопится.

— Хорошо, хорошо! — Блондинка одарила его белозубой улыбкой и незаметно нажала кнопку под столом.

Девушка ему понравилась, и Стас подумал, что если бы он подольше задержался в Риге, то непременно пригласил бы эту особу в ресторан — отметить получение кругленькой суммы.

На стол перед ним легли бланки бумаг, которые ему предлагалось заполнить. Ручка заскрипела, выводя жирную подпись, девушка напротив приветливо улыбалась ему.

— Господин Чипанов? — внезапно раздался за спиной голос без прибалтийского акцента. — Пройдемте со мной!

Станислав оглянулся. Перед ним стоял плечистый мужчина в сером костюме и тонких металлических очках. За ним высились еще две внушительные фигуры в аналогичных костюмах.

В долю мгновения Стас все понял. Он напряг мускулы для удара, рванулся, намереваясь бежать, но сильные пальцы мертвой хваткой сжали руку выше локтя. В голове мелькнула тоскливая мысль — «слишком поздно».

— Чипанов Станислав Витальевич, вы обвиняетесь по статье 272 Уголовного кодекса Российской Федерации в неправомерном доступе к компьютерной информации. Пройдемте со мной!

Только тогда Станислав окончательно понял, что проиграл.

Как и обещала сыну, она приехала к нему через неделю.

Мать долго шла пешком от поселка Петелино и очень устала — еле передвигала ноги, из последних сил прижимала к себе сумочку, как будто боясь, что кто-то вдруг отнимет ее…

Лечащий врач столкнулся с ней в холле… Кажется, у него было хорошее настроение — его диссертация пополнилась отличным материалом. Эта научная работа была шансом вернуться в столицу, к прелестям цивилизации, к розоватым фонарям на Арбате, к шуму и гаму столичных улиц, вернуться в науку. Жаль только, что в отделении нынче не хватает мест — новые больные поступают чуть ли не каждую неделю, а выписываются раз в три месяца. И среди поступающих есть оч-чень, оч-чень интересные экземпляры… Чего стоит, например, тот тип, что бросался на всех мало-мальски похожих на него людей, обвиняя их в том, что они украли его лицо. Очень любопытный случай! Нет, пора срочно освобождать места для новых, перспективных больных.

Иван был Трахирову уже неинтересен. Как раз недавно лечащий врач вспомнил, что настало время комиссии для пересмотра вопроса о его вменяемости и назначении нового срока лечения. Под этим соусом можно от него избавиться… Ничего, будет наблюдаться в районном ПНД (психоневрологическом диспансере), пить таблетки горстями — и все будет нормально. Тем более, что у него есть мать — приличная женщина, весьма интеллигентного вида, уж она-то последит за тем, чтобы ее сынок не сошел «с резьбы». На нее можно положиться!

— Спешу вас обрадовать, — сообщил Трахиров, встретив женщину в холле. — Уже назначена комиссия на предмет выписки вашего сына под амбулаторное наблюдение. Конечно, окончательное решение останется за судьей, но я думаю, проблем не будет… Поведение у него примерное, интенсивная терапия дала положительные результаты, да и столько лет прошло!

— Ах, Боже ты мой! — Пожилая женщина бросилась к врачу, одной рукой прижимая к себе сумочку, а другой униженно ловя ладонь доктора. — Уж и не знаю, как вас благодарить! Вот уж радость какая! Дай Боже вам доброго здоровья!

Если бы Трахиров не спрятал свою руку за спину, она бы непременно поцеловала ее. В ее радости было столько раболепия, что врач даже подумал:

«Переигрывает! — но тут же про себя добавил: — Да, впрочем, пожилые, они все такие… Последствия тоталитарной системы… Рабство в крови! Должно смениться минимум четыре поколения, чтобы вытравить эту вечную униженность из сознания. Кстати, можно будет написать по этому поводу статью в центральную прессу. А что, «Рабство как психиатрический диагноз»… Неплохо!»

И довольный своими аналитическими заключениями, Трахиров ушел.

А мать, устало шаркая ногами, побрела в отделение…

Ваня обрадованно бросился ей навстречу и приник лицом к материнскому плечу. Ласковая рука осторожно гладила жесткий ежик отрастающих волос.

— Доктор сказал, что тебя скоро выпишут, — прошептала она, гладя сына по голове. Иван не реагировал. — Веди себя хорошо. Еще месяц-другой, и мы уедем домой. Будем жить вдвоем с тобой, и все будет хорошо… Мы купим собаку и…

— Ты привезла мне? — перебил он ее.

— Да! — Она похлопала рукой по сумке и бдительно оглянулась.

Иван протянул руку и дотронулся до жирно блестевшего дерматина.

— Греет! — произнес он и глуповато улыбнулся. — Я чувствую, греет! Что там?

Мать расстегнула «молнию» и достала небольшую записную книжку. Желтые узловатые пальцы бережно тронули кожаный переплет.

— Она горячая! — счастливо улыбаясь, произнес сын. — Сколько в ней букв! Они такие красивые… Она сама писала?

— Конечно! — Мать с улыбкой глядела на свое дитя. — А кто же еще!

— Я выучу их все наизусть… — Сын жадно гладил страницы, ласкал их, переворачивая, как будто ласкал живое существо… — Расскажи мне, как это было!

— Ну слушай…

Перед отъездом я решила выложить все, что знаю, местной милиции. У меня была папка. В папке лежал точный хронометраж тайных посещений городка некой дамой, до мелочей совпадавший с датами и временем убийств.

Конечно, меня терзали сомнения! Вправе ли я обнародовать конфиденциальную информацию, которая касается непосредственно моего клиента? Дают ли мне право на это три трупа, числящиеся в сводке происшествий по городу за последние два месяца, наряду с поджогом дровяного сарая и кражей подержанных валенок на рынке? Ответа на этот вопрос я не знала, а посоветоваться мне было не с кем. К убитому гибелью дочери и пропажей сына хозяину дома трудно было подступиться, а Михаил в ответ на мои сомнения только пожал плечами и произнес:

— Бред!

— Что — бред? — спросила я.

— Все бред! Ты что, думаешь, все это могла сделать Чипанова? Очень ей надо пачкаться! И кроме того, зачем ей убирать свою падчерицу? Конечно, отношения между ними были не ахти, но не до такой же степени!

— Понимаешь, она не в Машу целилась!

— А в кого? — иронически хмыкнул шеф.

— В меня! На Маше была моя куртка, мы одного роста, и в темноте ее легко было спутать со мной.

— У тебя начинается мания преследования, голубка. Столкновение с темными сторонами действительности не прошло для тебя бесследно. Но если тебе так хочется думать — думай.

— А я думаю, как ты запоешь, когда обнаружишь мой хладный труп! — со злостью проговорила я и бросила трубку.

Кое в чем Ненашев был все же прав… Я сидела возле телефона, мрачно подперев голову рукой, и размышляла. Картина происшедшего в тот страшный буранный вечер была ясна. Или почти ясна.

Маша надела мою куртку и вышла из дому. Там возле телефона-автомата ее уже поджидал(а) убийца. Маша стояла к нему (к ней) спиной, лица ее не было видно, а со спины она — вылитая я! Удавка на шею — и дело сделано. Убийца удаляется, удовлетворенно потирая руки…

Потом он (она) садится в машину и едет. Возле дома встречает Чипанова вместе со мной и сильно удивляется, обнаружив меня в полном здравии. И решает немного подождать, чтобы попозже, когда уляжется вся эта суматоха, окончательно расправиться со мной. С этим все ясно!

А вот зачем Маша решилась выйти из дому? Видимо, она собиралась звонить кому-то — трубка автомата болталась, пикая короткими гудками, когда мы нашли засыпанное снегом тело. Тогда на это мы как-то не обратили внимания, а зря… Итак, она звонила. Кому, зачем? Наверное, кому-то близкому, тому, кого хорошо знала, чей номер помнила наизусть, потому что при ней не было ни листочка с телефоном, ни записной книжки. Может быть, она как раз звонила своей мачехе?

А вдруг ее специально выманили из дому? Возможно, события развивались так: Маше кто-то позвонил, и, поскольку разговор был конфиденциальный, она решила продолжить его из автомата. Маша знала, что все телефонные звонки в доме записываются на магнитофон. Это идея! Я даже подпрыгнула на стуле. Надо прослушать все записи за последние несколько дней, может быть, это прояснит ситуацию.

Отперев дверь (всю ночь я провела запершись из опасения гнева Александры), я спустилась вниз, в комнату охраны. Там было пусто. Конечно, ведь теперь некого охранять… Клиентка телохранителей лежала в морге, обработанная судмедэкспертом, и ждала момента, когда ее опустят в холодную мерзлую землю…

Магнитофон был на месте и через минуту покорно зашипел, выдавая записи телефонных разговоров:

«— Ты не забыла про свой должок? — вдруг услышала я. Сердце болезненно ёкнуло. Голос был знакомый… характерный, с легким иностранным акцентом… — Недавно одну твою подружку встретил… Если поторопишься, еще сможешь застать ее живой… А если не поспешишь, то получишь ее голову в мешке… А потом и твоя очередь настанет! Я же знаю, у кого ты берешь порошок!..»

Так и есть, это Тхан Мгомбо Свидлер! Я продолжала слушать… Запись закончилась. Я нажала кнопку «стоп».

Интересно, какую подругу он имеет в виду? Кто-то из старых Машиных знакомых? Я представила толстогубую лоснящуюся физиономию, обрамленную короткими курчавыми волосами, сломанный нос, снежно-белые зубы, которым тесно во рту, атлетический разворот плеч. Да, такой задушит и не поморщится… Хотя зачем ему это делать самому? У него куча подручных, только свистни…

На какую подругу он намекал? Маша ведь давно уже ни с кем не поддерживает дружеских отношений. Точнее, не поддерживала…

Вдруг меня точно окатило холодной водой. Подруга — это же я сама! Это из-за меня он вспомнил о Маше! Это я тогда подошла к нему в «Тропикане» и представилась подругой Маши. «Если не поторопишься, получишь ее голову в мешке…» О, ужас! Неужели Свидлер вчера вечером охотился за мной? Я вытерла капли холодного пота, выступившие на лбу. Черт знает что!

В этом случае картина складывается иная. Свидлер позвонил с угрозами и одновременно дал добро своим подручным припугнуть Машу. Для этой цели они выследили меня, не сомневаясь, что Маша — это и есть я… Поскольку исполнители имели лишь мои приблизительные приметы, в том числе и описание одежды, нас оказалось легко спутать! Они обознались!

Неужели дело действительно было так? Бандиты — негры в крошечном городке, разве такое возможно? И как тогда связать этот случай с другими двумя убийствами? Все три эпизода похожи как близнецы… Сходится все: способ убийства, орудие… Выбор жертв, наконец! Голова пошла кругом. Чтобы немного привести ее в норму, я продолжила слушать телефонные записи.

И еще один любопытный разговор… Судя по голосам, это диалог сгинувшего в неизвестном направлении Стасика и его подпольной любовницы, одновременно являющейся мачехой. Послушаем!

«— Мне нужно с тобой срочно поговорить! — Медовый голос Александры сам лез в уши.

— Ну что еще?

— Приезжай ко мне, я сегодня одна…»

Все ясно, воркование двух голубков. Точнее, одного. Потому что второй, кажется, совсем не расположен к любовным излияниям…

Короткие гудки… Он бросил трубку. Но каков нахал! Ну, теперь Александра ему всыплет!

Я не ошиблась. Тут же последовал новый диалог:

«— Не смей так со мной разговаривать! Я знаю, что ты задумал! Я не хотела, но ты сам меня заставил… Ты хочешь взломать банк и удрать за границу. Без меня!

— Кто тебе это сказал? — Стасик явно не в восторге от ее сведений. — Машка, что ли?

— Да… Она подслушала один твой разговор с приятелем, как его… Артемом… Так получилось, она все рассказала мне… Ты не бойся, я ничего никому не скажу! Только давай уедем вместе! Я больше не буду тебя ревновать! Если бы знала раньше, что за той девушкой ты ухаживал, только чтобы… Тогда бы я…

— Ерунда! — Голос Стасика звучит наигранно бодро. И тут же злая фраза брошена в сторону: — Я этой наркоманке мозги наконец вправлю! С-сука!»

Интересно… Очень интересно! Что за банк? Почему банк? Ах да, вторая погибшая девушка работала в банке. И этот банк Стасик решил «взломать»? Но он совершенно не похож на «медвежатника». Бред какой-то… Или не бред? Может, именно в этом ключ к разгадке?

Итак, вторую жертву могли отправить на тот свет за то, что она слишком много знала. Кто? Например, тот же Стасик. Если бы девушка стала ему мешать или требовать слишком много. А потом за ней отправилась и Маша… За то, что случайно узнала слишком много. Ее братец в тот последний вечер на нее был страшно зол. Неужели убийства — дело рук Стасика? Тем более, что его ищут, а он как в воду канул. Но при чем тут тогда моя куртка и я сама? Значит, в тот вечер охотились не за мной? Выходит, что нет… Ну и слава Богу!

Последнее умозаключение меня, с одной стороны, расстроило (рушилась стройная пирамида виновности Александры, основанная на том, что она обозналась), а с другой стороны, утешило: значит, я вне опасности. Но каким боком тогда причастен к убийству пресловутый Свидлер? Ведь против него работает такой мощный аргумент, как угрозы по телефону…

Чем больше я думала, тем больше начинала понимать — все три происшествия связаны между собой единой нитью. Во-первых, способ преступления — удушение, во-вторых, метод — удушение узким шнуром. В-третьих, сходные объекты преступления — молодые девушки. Вряд ли внезапно в Богом забытом городишке появилось сразу трое убийц, использующих один и то же способ, метод и объект преступления…

Но тогда Свидлер отпадает! Я нахмурилась. Как это он отпадает? У него, правда, нет алиби, но какой железный у него мотив! Железобетонный! Деньги — что может быть лучше для мотива… Александра на фоне этого мотива выглядела довольно бледно — подумаешь, какая-то банальная ревность… Несколько лучше смотрелся Стасик. Стасик совсем хорошо смотрелся! Конечно, если он что-то задумал в отношении безвестного банка, то ему, наверное, неприятно было узнать, что в его тайну посвящен кто-то посторонний. А может, Маша знала еще кое-что важное, например, про убитых им девушек, и шантажировала его этим? Я вспомнила ночной разговор на повышенных тонах в соседней комнате, угрозы…

Но зато Александра, движимая этим самым скучным мотивом, регулярно приезжала в городок, тратя на это уйму времени и сил, и, как правило, после ее появлений здесь находили свеженький труп… И еще одна важная деталь: она следила за Стасом, брала у подруги машину… В день убийства Маши появилась очень поздно, взволнованная, — с чего бы это ей вдруг тащиться на ночь глядя по плохой погоде в такую даль? И как она изумилась, когда увидела меня возле дома! Но удивленный взгляд в папку не положишь, к делу не подошьешь…

С каждым часом голова все больше пухла. Нет, одной мне вовек в этом не разобраться! Пора обратиться в компетентные органы. Тогда совесть будет чиста, а профессиональный долг (о котором, правда, я имею весьма смутное представление) выполнен. Пусть сами разбираются, а я умываю руки. Как ни неприятно будет Виталию Васильевичу узнать о проделках своей супруги, но как там у латинян: «Нерон мне друг, но истина дороже!»?

Я сложила в папку протоколы наблюдений за Александрой, достала из магнитофона кассету и отправила ее туда же, затем прикрыла все сверху листком бумаги с собственными умозаключениями и вышла из дома.

Все, иду сдаваться!