Разоренье

Печатается по последнему прижизненному изданию: Сочинения Глеба Успенского в двух томах. Том первый. Третье издание Ф. Павленкова, СПБ., 1889.

Повести, составляющие цикл «Разоренье», были написаны в 1868–1871 годы как самостоятельные произведения и опубликованы впервые независимо друг от друга в журнале «Отечественные записки»: «Разоренье. Наблюдения Михаила Ивановича. Повесть первая» — 1869, №№ 2, 3; «Тише воды, ниже травы» — 1870, №№ 1, 3; «Наблюдения провинциального лентяя» — 1871, №№ 8, 10, 12.

В 1871–1873 годы Успенский после большой стилистической правки перепечатал эти повести с некоторыми купюрами в серии «Библиотека современных писателей», издававшейся А. Ф. Базуновым: «Разоренье» — в одноименном сборнике (1871), «Тише воды, ниже травы (Провинциальные заметки)» — в сборнике «Очерки и рассказы» (1871), «Лентяй, его воспоминания, наблюдения и заметки» — в одноименном сборнике (1873).

Судя по сохранившимся письмам Успенского, а также по ранним редакциям, повесть «Разоренье» представляла собой первую часть задуманного писателем большого произведения, «романа», как он его называл, о новой, пореформенной эпохе. Главным героем этого романа должен был быть протестующий рабочий. Однако трудности создания большого эпического произведения о современной действительности в переломный исторический период, цензурные препятствия и, наконец, материальная нужда, не дававшая писателю возможности длительно работать над своими произведениями, помешали осуществлению этого широкого замысла. Задуманный Успенским роман не был создан, а на материале, собранном для него, были написаны повести «Тише воды, ниже травы», «Наблюдения одного лентяя», лишь отчасти связанные с первоначальным замыслом.

В 1883 году при подготовке к изданию первого собрания сочинений Успенский объединил все три повести в один цикл, тем самым как бы частично осуществив свое намерение — создать широкую картину эпохи «„разоренья“ старых порядков».

Первая повесть вошла в цикл под названием «Наблюдения Михаила Ивановича», а ее прежнее название «Разоренье» перешло ко всему циклу с подзаголовком «Очерки провинциальной жизни». Причем, стремясь связать повесть сюжетно, Успенский отождествил героев первой повести — Василия Андреевича и Наденьку — с героями второй — автором дневника и его сестрой, которых он переименовал (первоначально — Василий Петрович и Мария Петровна). К третьей повести было дано подстрочное примечание, указывавшее на ее тематическую общность с предыдущими. Заглавие «Наблюдения провинциального лентяя» было переделано в «Наблюдения одного лентяя». Всему циклу Успенский предпослал специальное предисловие, в котором подчеркивал единство замысла всех трех произведений (см. стр. 7, 8. В последнем прижизненном собрании сочинений предисловие печаталось как подстрочное примечание).

Объединенные в цикл повести подверглись стилистической доработке, одновременно некоторые детали и эпизоды по цензурным условиям были изменены либо устранены. Успенский продолжал стилистически править повести и при включении их во второе и третье собрание сочинений.

Повести цикла создавались в период, когда начали сказываться последствия пресловутой «великой реформы» 1861 года — страшное обнищание и обезземеление основной массы крестьянства: в 1867–1868 годах голод поразил свыше шести губерний, в том числе и Тульскую. Усилилась эксплуатация, обострились нужда и бедствия городского трудящегося населения. Все это послужило толчком к оживлению демократического движения среди интеллигенции.

В конце 60 — начале 70-х годов был опубликован ряд публицистических и художественных произведений, а также социально-экономических трудов, анализировавших и оценивавших результаты реформы. В «Отечественных записках» в 1868–1870 годах были помещены «Письма о провинции» Салтыкова-Щедрина. Его же очерки из цикла «Признаки времени» печатались в 1866–1871 годах в «Современнике» и «Отечественных записках», а в 1869 году оба цикла вышли отдельным изданием. В 1867–1869 годах в «Отечественных записках» печатались очерки Скалдина «В захолустье и столице» (в 1870 году изданы отдельной книгой), основанные, как писал В. И. Ленин, «на непосредственном наблюдении и тогдашней „столицы“, и тогдашней „деревни“…» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 2, стр. 463). В 1869 году была напечатана книга Флеровского (Берви) «Положение рабочего класса в России», по словам Маркса — «первое произведение, в котором сообщается правда об экономическом положении России» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XXIV, стр. 286). К этим произведениям в известной мере примыкали и повести Успенского.

Цикл «Разоренье» подводил итоги наблюдениям и раздумьям Успенского над пореформенной Россией. Многозначительный смысл имело само заглавие, под которым подразумевалось не только материальное и духовное «разоренье» старого, крепостнического уклада, но также и невиданное разоренье, которое нес народным массам слагающийся «новый порядок». Через все повести проходят объединяющие их темы: разоблачение «нового порядка», восхваляемого либералами, и тема растущего стихийного протеста народа против эксплуатации и угнетения. Показывая нарастание протеста в широких народных массах, Успенский одновременно подчеркивал и незрелость, ограниченность этого протеста, острую потребность народа в руководителях, которые помогли бы ему правильно разобраться в настоящем и указали пути борьбы за общественное переустройство. Так появляется в повестях тема интеллигенции, призванной руководить народом.

В основу повестей положен большой фактический материал, почерпнутый писателем непосредственно из своих воспоминаний и наблюдений. Современники свидетельствуют, что сюжетные ситуации, особенно первых двух повестей, восходят к подлинным фактам, образы их — к реальным людям.

В первой повести Успенский широко использовал свое знание быта и нравов Тулы — в то время крупного промышленного центра, где он жил в детстве, а затем неоднократно бывал с 1865 по 1869 год. В частности, в повести отразились наблюдения над рабочими-оружейниками Тульского казенного завода, недовольство которых невыносимыми условиями существования вылилось в 1863 году в продолжительные волнения. В своих неизданных записках брат писателя И. И. Успенский сообщает, что «прототипом» Михаила Ивановича был тульский рабочий, воспитывавшийся в доме И. Я. Успенского. В повести использована также история жизни семей матери и отца писателя. В образе Нади воплощены, по свидетельству писательницы В. В. Тимофеевой-Починковской, некоторые черты облика жены писателя А. В. Успенской.

Материалом для повести «Тише воды, ниже травы» послужили факты из земских и судебных дел, собранные Успенским в 1867 году в Крапивне и Липецке, а также почерпнутые из опыта учительской работы самого писателя (в г. Епифани Тульской губернии в 1867 году), его жены А. В. Успенской и его сестры Е. И. Успенской. Не случайно повесть вызвала возмущение местных обывателей, узнавших себя в ее персонажах. Успенский писал об этом жене 20 июня 1870 года из г. Крапивны: «Моя повесть „Тише воды“ наделала здесь дел, — все перессорились и переругались, и я боюсь, как бы в самом деле не сорвали зла на сестре и матушке».

В повести «Наблюдения одного лентяя», очевидно, отразились впечатления, вынесенные Успенским из поездки в Тульскую губернию летом 1870 года и из трехмесячного пребывания в том же году в Саратовском крае у народника П. В. Григорьева, с которым он вместе разъезжал по деревням и беседовал с крестьянами.

В цикле ярко проявилось глубокое внутреннее родство Успенского и революционных демократов 60-х годов, с их «горячей враждой к крепостному праву и всем его порождениям в экономической, социальной и юридической области» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 2, стр. 472). Однако, не ограничиваясь борьбой против остатков крепостнического строя, Успенский в этих повестях поставил вопрос о характере пореформенной эволюции России, то есть о развитии капитализма. Смену России крепостнической Россией капиталистической символизирует «облаживание и открытие чугунки» — строительство и открытие железной дороги в небольшом провинциальном городе («Наблюдения Михаила Ивановича»; см. также и другие произведения 70-х годов: «Книжка чеков», «Злые новости» и др.). Громадный подъем железнодорожного строительства был одной из характерных черт развития капитализма в России в конце 60 — начале 70-х годов.

Показывая в повестях влияние происшедших перемен на духовный мир людей из народа, Успенский подчеркивал «подъем чувства личности, чувства собственного достоинства», характерный для пореформенной России (см. В. И. Ленин. Сочинения, т. 1, стр. 394). При этом писатель разоблачал иллюзорность надежд угнетенного и замученного народа на «новые времена». Для народа в сущности все осталось по-старому. Это особенно наглядно показывает изображенная в первой повести рабочая слобода Яндовище, где господствуют нищета и безудержная эксплуатация («прижимка цветет и не увядает»), правда, последняя иногда принимает либеральный вид и форму (эпизод с новым «молодым хозяином»); в этой же повести Успенский выводит и носителей новой «прижимки» — нарождающуюся буржуазию, выходцев из крестьян (процентщица Арина, кулак Евсей).

Во второй повести, «Тише воды, ниже травы», Успенский сосредоточил свое внимание на пореформенной деревне. Он показал, что в действительности представляют собою возвещенные царскими манифестами «народное благоденствие», «народная школа», «новый суд, скорый, правый, милостивый», «земские учреждения, предоставляющие освобожденному крестьянину право голоса за свои нужды». Результаты реформ 60-х годов Успенский оценивал так же критически, как и авторы публицистических статей и обзоров, опубликованных, в «Отечественных записках» тех лет.

Широкие хронологические границы третьей повести (от 30-40-х годов до 60 — начала 70-х годов) позволили писателю наглядно показать тщетность всех упований, возлагаемых на «новый порядок»: «новый порядок», так же как и старый, «крепостной порядок жизни», враждебен народу, гнетет и уродует человеческую личность. Острота разоблачения сущности пореформенных порядков вызвала в 1903 году запрещение отдельных изданий повестей цикла. В своем докладе по поводу повести «Наблюдения одного лентяя» цензор писал: «Типичное для Гл. Успенского отрицательное отношение к деятельности правительства в устроении народной жизни в рассматриваемом сочинении выступает особенно резко».

В центре внимания Успенского, как и революционеров-демократов 60-х годов, были народные массы, интересы которых он непреклонно отстаивал. Отсюда его стремление познакомить читателя со всеми слоями народа, выяснить его положение, взгляды и настроение.

В первой повести цикла Успенский с большой социальной проницательностью создал, впервые в русской литературе, образ рабочего протестанта-бунтаря, характерный для эпохи зарождения рабочего движения в России. В отличие от героев Ф. М. Решетникова — рядовых представителей рабочей массы, которые в поисках лучшей жизни приходят к стихийному протесту против эксплуататоров (см. романы Ф. Решетникова из жизни рабочих: «Глумовы» (1866–1867), «Где лучше?» (1868), Михаил Иванович понимает, что причиной страшной жизни рабочего человека является классовое угнетение — «прижимка». Успенский изобразил не только пробуждение классового сознания, «просияние ума», у представителя рабочей бедноты, но и свойственные ему в ту эпоху иллюзии, незнание путей борьбы.

Историческую правдивость созданного Успенским образа подтверждают дошедшие до нас отрывки предназначавшейся для герценовского «Колокола» статьи «Голос тульских оружейников», которая отражала взгляды тульской рабочей бедноты. В статье смело разоблачаются заводские порядки, она проникнута глубокой ненавистью к «ватаге деспотов», командирам и полковникам — управителям завода, и к богатым оружейникам, действующим «в ущерб горькой бедности» (см. ст. В. Н. Ашурков. Голос тульских оружейников — «Каторга и ссылка», 1933, № 2).

Цензура сразу почувствовала политическую остроту повести. Когда в 1871 году был представлен в цензуру сборник произведений разных авторов, в который был включен отрывок из «Разоренья», цензор Н. Лебедев потребовал запрещения сборника; об Успенском он писал следующее: «Судебному преследованию, на основании ст. 1036 Ул. о нак., подлежит и автор отрывка „Михаил Иванович“ — Г. Успенский, так как в уста этого лица он старался вложить протест против неудовлетворительности современного общественного строя… Необузданностью своей речи он клеймит разными наименованиями достаточное сословие, ставя в параллель с ним бедствующий класс, безжалостно эксплуатируемый классом обеспеченным. Без сомнения, такой монолог может возбудить страсти одной части населения против другой, будучи написан пером очень талантливым».

По выходе в свет повести отдельным изданием в 1871 году цензура возбудила против автора преследование, «ввиду нарушения им законов о печати». Главный герой повести — рабочий-протестант — был совершенно неприемлем для царской цензуры.

В двух других повестях цикла Успенский воссоздает духовный облик современного ему крестьянина, прослеживает «работу темной мысли над своим положением», «нарождение новых, неясных стремлений в толпе, то есть в неразвитой, забитой и необразованной среде». Его пристальное внимание привлекают недовольство крестьян «новым порядком», поиски ими социальной справедливости, которые во второй половине 60-х годов выразились как в отдельных случаях открытого возмущения, так и в образовании религиозных сект рационалистического характера. Сектанты, используя религиозные идеи, отрицали современное общественное устройство и путем создания религиозных общин пытались построить свою жизнь на новых экономических и нравственных началах. Скрывающийся под религиозной оболочкой крестьянский протест нашел свое отражение в повестях цикла (история Мироновской общины — стр. 207–212, отстаивание жителями села Покровского своих прав на землю и человеческое достоинство, рассуждения ходока «от всего мира» Демьяна — стр. 257–261, 305–311).

В то же время в повести «Наблюдения одного лентяя» отразились свежие воспоминания о кровавых расправах с крестьянами, обманутыми царским манифестом 1861 года (усмирение крестьянских волнений в Поволжье в 1861 году — рассказ солдата).

В повести «Наблюдения одного лентяя» помимо крестьян писатель показывает также ряд выходцев из мещан, протестующих против подавления личности гнетом господствующего порядка. Подчеркивая индивидуалистический пассивно-анархический характер этого протеста, Успенский называет его «протест помощью лени». Индивидуалистическому протесту мещан во имя «спокойного существования с крошечными и пустяшными привязанностями» писатель противопоставил социальный протест крестьянских масс: «люди хотят чего-то большего», — заявляет он.

Но народ, считал Успенский, бессилен самостоятельно «завоевать вещи, которых, за долгим отсутствием досуга, он не может даже и выразить настоящим образом» («Наблюдения провинциального лентяя» — «Отечественные записки», 1871, № 12).

С горечью и грустью констатируя ограниченность и пассивность крестьянского протеста, Успенский показывает их источник — страшную темноту задавленных нуждою, непомерно угнетенных крестьян. Следствием «безграничной темноты, обуревающей темного человека», является, по мнению Успенского, и гнет традиционного религиозного мировоззрения.

Писатель считал несознательность народных масс главным препятствием для вступления их на путь активной борьбы за подлинно человеческую жизнь. Эта мысль красной нитью проходит через весь цикл и особенно подчеркнута в повести «Тише воды, ниже травы». В первой редакции («Отечественные записки», 1870, № 3) повесть кончалась следующими словами: «Все бежит, все шевелится, все тревожится в своем положении, — и все может быть вдруг проглочено либо собственной темнотой, либо посторонним вмешательством, задача которого доводить людей до состояния — „Тише воды…“». Идеи Успенского были близки взглядам Салтыкова-Щедрина, высказанным им в «Письмах из провинции» — письмо шестое, посвященное народу (1868).

Однако Успенский видит в крестьянстве и скрытые незаурядные силы и возможности: они проявляются и в стремлении к справедливости, которой проникнуто решение крестьян-присяжных («Тише воды, ниже травы»), и в необычайной душевной стойкости крестьян, их готовности идти на смерть за то, что они считают истиной («Наблюдения одного лентяя»). Осознание возможностей, таящихся в народе, должно побудить демократическую интеллигенцию встать на путь борьбы, утверждал писатель.

Вслед за Чернышевским и Добролюбовым Успенский своими повестями ставит вопрос о потребности народа в руководителях. Многозначительный смысл приобретают поиски Михаилом Ивановичем бывшего семинариста Максима Петровича, которому он обязан «просиянием ума».

В цикле Успенский создает галерею типов интеллигенции пореформенных лет. В повести «Наблюдения Михаила Ивановича» перед нами преемники героев дворянской литературы «лишних людей» — питомец «лихоимного гнезда» Василий Черемухин и разорившийся барчук Уткин. В исповеди Василия Черемухина Успенский разоблачал «причины существования и свойства одного из многочисленнейших типов русского благородства, — бесплодно живущего и бесплодно погибающего человека. В прежнее время воспевание бесплодных шатаний человека этой породы составляло единственный подвиг литературы, которая таким образом сделала его почти образцом истинного героя, никогда не упоминая о влиянии оброков, взяток, откупных доходов и других вариантов чужого труда на развитие нравственного капитала человека, выросшего среди их и на них. И благодаря сокрытию вышеупомянутых, весьма некрасивых вещей, тип этот был весьма пленителен — и разнообразие его оттенков было бесконечно, хотя сущность оставалась одна и та же — недостаток нравственных сил, вследствие обезличивающего влияния семьи. В настоящее время привлекательная сторона этого типа утратилась безвозвратно, но существование его и до сих пор не подлежит никакому сомнению и обнаруживается поминутно, только в иной форме» (первая редакция повести).

Создавая эти художественные образы, Успенский продолжил добролюбовскую традицию обличения «лишних людей», которыми «не может удовлетворяться свежее чувство человека, жаждущего деятельного добра и ищущего себе руководителя» (Добролюбов).

Текст ранней редакции, изъятый при переработке 1883 года, позволяет уточнить облик героя повести «Тише воды, ниже травы». Это участник освободительного движения 60-х годов, морально сломленный разгромом революционного движения и правительственным террором, пришедший к признанию бесполезности борьбы, «результат которой заключается лишь в ясном понимании повести о плети и обухе». В изъятом тексте он так писал о своей эволюции: «Я теперь думаю: горе человеку, воспитанному иллюзиями пятидесятых годов! В то время въявь совершались такие дела, от которых голова кружилась, которые вызывали наружу все живые силы, заставляя соваться во множество маленьких дел и мечтать о больших.

Может быть, и окажутся со временем какие-нибудь результаты этих сований — не знаю; но покуда… Недели четыре или пять тому назад, помню, шел я в Петербурге по какому-то очень серьезному делу; до места оставалось несколько шагов, вдруг говорят: „проезда нет!“ — Да мне очень нужно. — „Пожалуйте в обход“. Повернул. Шел-шел, — думаю: „недалеко“ — глядь опять — стоит городовой и, как капельмейстер, посредством махания руки дирижирует публикой. „Нет проезду! Баба — куд-ды!.. Эй, вороти назад“. Поворотил опять… Иду и думаю: „если я не послушаюсь и пойду, — меня воротят насильно; если же послушаюсь, то не исполню крайне нужного для меня дела… Как тут быть? Но так как за первое наказывают сибиркой, а за второе — ничего, снисходят, то не есть ли это знак, что лучше своротить?“

И я все сворачивал, все сворачивал и уж не помню, куда пришел…» («Проезда нет» — намек на покушение Каракозова 4 апреля 1866 года, когда петербургские улицы были оцеплены полицией, и на последовавший за покушением террор).

В несокрушимости «порядка» убежден и герой повести «Наблюдения одного лентяя», который противопоставляет этому «порядку» только пассивное сопротивление, «лень», «ничегонеделанье», то есть в сущности мещанский пассивно-анархический протест.

Бессилие интеллигенции тех лет перед большими и насущными вопросами, которые волновали народ, незнание и непонимание ею народа особенно подчеркнуто в главе этой повести, получившей в 1883 году ироническое название «Я и Павлуша „ходим в народе“» (ранее «Два непродолжительные путешествия»).

Интеллигенция в цикле «Разоренье» классово дифференцирована. Наряду с демократической интеллигенцией, ненавидящей господствующий порядок и его носителей, Успенский показывает новую, либерально-буржуазную интеллигенцию, о которой Ленин писал, что это «„интеллигенция“ довольная и спокойная, чуждая каких бы то ни было бредней и хорошо знающая, чего она хочет» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 1, стр. 276). За ее «образованностью», деловитостью и громкими «гуманными фразами» скрываются грубый эгоизм, беспринципность и приспособленчество (юрист-либерал Шапкин). Особо Успенский останавливается на судьбе интеллигента-разночинца, выходца из «низов», который становится «участником в поддержании благообразия настоящего времени»: Иван Куприянов бесстрастно «делает свое дело и прокармливает семью», в сущности же предает народные интересы. Поставленная Успенским тема впоследствии получила широкое развитие в творчестве Горького («Дачники», «Варвары» и др.).

Повести цикла «Разоренье» являлись новым этапом не только в идейной эволюции Успенского, но и в становлении его художественного метода.

Характер новых тем, поставленных в цикле, и самого материала требовал иных, по сравнению с «Нравами Растеряевой улицы», художественных средств и в первую очередь новой большой повествовательной формы. О трудностях работы над такой формой Успенский писал Некрасову 19 октября 1868 года: «Необходимость написать именно повесть, а не ряд рассказов и очерков, путала меня в течение целого года, и я по крайней мере шесть раз написал эту вещь».

Уже в первой повести, наряду с авторским повествованием, большое место занимают самые «наблюдения» Михаила Ивановича, которые он излагает в монологах, а также в беседах с окружающими. Две другие повести цикла написаны в форме дневника и воспоминаний, причем Успенский в заглавиях подчеркивал дневниковый характер своих произведений («Тише воды, ниже травы» — подзаголовок «Дневник», в ранних редакциях подзаголовок «Провинциальные заметки»; «Наблюдения одного лентяя» — в ранней редакции «Лентяй, его воспоминания, наблюдения и заметки»). Повествование в этих произведениях ведется от имени интеллигента-разночинца, одного из «героев своего времени», то есть с точки зрения участника событий, анализирующего и пытающегося разобраться в окружающем. Идейная эволюция героя становится основой построения сюжета повестей или, как называл их Успенский, «ряда очерков».

Успенский показывает, как непосредственное, познание действительности разрушает ошибочные взгляды героя. Так, герой повести «Тише воды, ниже травы», увидев настоящую жизнь деревни, убеждается в невозможности отхода от общественной деятельности и пытается вступить в борьбу за осуществление «простым и прямым путем» идеи о «законности желания крестьянином сытости и тепла». Столкновение с представителями народа обнаруживает несостоятельность жизненной позиции и взглядов «лентяя» — героя третьей повести.

Искания героев приводят их вплотную к сознанию необходимости «дела», какой-то активной деятельности, борьбы с «порядком», но пути этой борьбы им неясны. Вопросом «Что мне делать?» оканчивается повесть «Тише воды, ниже травы», вопросом же заключает Успенский третью повесть. Такое построение повестей усиливало их воздействие на читателя, который делался как бы соучастником исканий писателя и его героев.

Большое место в цикле занимают монологи и диалоги — прямая речь представителей народа, которая непосредственно раскрывает их духовный облик, а также отношение к окружающей действительности.

Повести цикла «Разоренье», как одно из наиболее значительных явлений демократической литературы конца 60 — начала 70-х годов, привлекли к себе внимание критики всех направлений и вызвали ожесточенные литературные и политические споры. Основным объектом полемики явилась первая повесть. «О моем „Разорении“ пошли толки по Петербургу самые оживленные», — писал Успенский А. В. Бараевой 18 марта 1869 года.

Салтыков-Щедрин в статье «Уличная философия» («Отечественные записки», 1869, № 6) отметил «широкие мотивы» — значительное общественное содержание повести. На страницах «Отечественных записок» выступил также критик-народник А. М. Скабичевский. В статье «Герои вечных ожиданий» (1871, № 11), посвященной «Разоренью», он первый указал на выдающийся и оригинальный художественный талант Успенского, а «Разоренье» поставил «в число замечательнейших произведений последнего времени». «Гл. Успенский составляет уже шаг вперед после Решетникова, — писал Скабичевский, — он не ограничивается уже изучением быта одного какого-либо слоя или среды общества, а изучает быт общества в его совокупности — в разных его слоях и в столкновении этих слоев между собою»; в произведениях Успенского, замечает критик, содержатся «обобщения, касающиеся уже всей русской жизни». Но, раскрывая идейный смысл этих обобщений, Скабичевский свел все содержание повести к показу несостоятельности и пассивности интеллигенции, разоблачению иллюзорности надежд, возлагаемых на решающую роль этой интеллигенции в общественном переустройстве, причем к «общему типу российского прогрессиста» критик причислил и Михаила Ивановича.

Резко отрицательно отнеслись к повестям Успенского реакционная критика и журналистика (журналы «Заря», «Русский вестник» и др.). Чувствуя таящуюся в этих повестях опасность, критика реакционного лагеря обвиняла Успенского в искажении действительности, стремилась доказать надуманность созданных им «озлобленных, недовольных, протестующих» типов из народной среды, одним из которых являлся, по их утверждению, «бесцельно-озлобленный ругатель» Михаил Иванович.

В цикле «Разоренье» Успенский одним из первых показал те исторические сдвиги в жизни народа, о которых писал Ленин: «…падение крепостного права встряхнуло весь народ, разбудило его от векового сна, научило его самого искать выхода…» (В. И. Ленин. Сочинения, т. 17, стр. 65.). Это определило большое познавательное значение цикла для широких демократических кругов. Вместе с тем повести настоятельно ставили перед интеллигенцией вопрос о поисках путей борьбы с гнетущим народ «порядком», о необходимости прийти на помощь протестующему против эксплуатации и угнетения народу. Не случайно выдающийся деятель освободительного движения Н. П. Огарев, напряженно следивший издалека за всем происходящим в России, с особым вниманием отнесся к этому произведению. В письме Герцену от 6 марта 1869 года Огарев писал: «Любопытно мне знать твое мнение о рассказе Успенского (Разоренье). Тут есть промахи, но чрезвычайно оригинально, хотя и аляповато: а притом оно полезно. Начало хуже, но потом живее и резче. Очень желаю, чтоб ты прочел это, и пришлю „Отеч. зап.“ как можно скорее». И ему же 9 марта 1869 года: «Прочти Успенского „Разоренье“… сильно меня волнует» («Литературное наследство», № 39–40, стр. 532–533).

Отдельное издание «Разоренья» (СПБ., 1871) находилось в числе книг, присланных Чернышевскому в 1872 году в Вилюйскую ссылку.

Несомненна высокая познавательная ценность цикла и в наше время.

…недостроенной железной дорогой… — строительство Московско-Курской железной дороги. 15 августа 1868 года было открыто движение по участку Орел — Москва.

Кутейники — шуточное прозвище церковников, здесь — семинаристы.

С войны это расстройство пошло… — Имеется в виду Восточная война (1853–1856). Неудачи в Восточной войне содействовали развитию освободительного движения в стране.

Казенный завод. — Имеется в виду Тульский казенный оружейный завод. До 1864 года завод обслуживался казенными людьми — прикрепленными к нему государственными крепостными. В 1864 году тульские оружейники были освобождены от крепостной зависимости и перечислены в мещане, а завод стал обслуживаться вольнонаемными рабочими.

…махнул в арендателя камнем… — С 1864 года Тульский оружейный завод был передан в аренду генерал-майору X. К. Стандершельду.

Присяжные заседатели — выборные лица, введенные судебной реформой 1864 года, привлекавшиеся для участия в заседаниях окружного суда.

Мировой съезд — съезд мировых судей уезда.

«Таинственные монахи», «Кузьмы Рощины». — «Таинственный монах или некоторые черты из жизни Петра I» — исторический роман реакционного романиста Р. В. Зотова (1834); «Кузьма Рощин. Истинное происшествие» — исторический роман М. Н. Загоскина (1836).

…очутился «на руках»… — Одной из мер репрессии, применявшейся царским правительством по отношению к лицам, участвовавшим в освободительном движении, была высылка на родину под надзор (на поруки) родителей.

«Сын отечества» — исторический, политический и литературный журнал консервативного направления, издавался в Петербурге с 1812 по 1852 год.

И добился под красную шапку… — т. е. был сдан в солдаты.

Гласный — член земского собрания.

Мужику есть нечего. Посейчас он уж лебедку жует… — намек на голод 1867 года.

Синоп — турецкая крепость на южном берегу Черного моря. Во время Восточной войны 18 ноября 1853 года русская черноморская эскадра под командованием вице-адмирала П. С. Нахимова разгромила турецкий флот под стенами Синопа и овладела крепостью.

…школ, которые дрожали на гроше… — Имеются в виду земские школы — школы для деревенских детей, созданные по «Положению о начальных народных училищах» от 14 июля 1864 года. Программа школы сводилась к обучению элементарной грамоте и «утверждению в народе религиозных и нравственных понятий».

Лестовка — особые четки староверов.

«Обучение амбушуру» (амбушюру) — способу сложения губ при игре на духовых инструментах.

Шатриан — Шатриан Луи-Шарль-Александр (1826–1890), французский писатель, писал в сотрудничестве с Эмилем Эркманом под общим псевдонимом «Эркман-Шатриан» романы из крестьянской жизни и исторические романы. Имеется в виду роман Эркмана-Шатриана «История одного крестьянина» (1865, русский перевод 1868–1870).

…в это время была война, и поэтому некоторое время шел довольно оживленный разговор о коммуне. — Имеется в виду франко-прусская война 1870 года и Парижская Коммуна 1871 года.

Тропарь — стих церковного пения.

Польская кампания. — Имеется в виду подавление царскими войсками восстания за независимость в Польше в 1863 году.

Во время крестьянства… — Имеется в виду период после объявления манифеста 1861 года. Объявление манифеста сопровождалось многочисленными крестьянскими волнениями, беспощадно подавляемыми царским правительством. Особую известность получило волнение в с. Бездна (Поволжье), закончившееся расстрелом безоружных крестьян.

…есть такие раскольника, называемые бегуны. — Бегунство, или странничество, — секта, отразившая пассивное сопротивление крестьянства и мещанства дворянско-буржуазному строю. Сопротивление выливалось в форму бегства от тягот крепостного состояния, а после объявления реформы — в отказ от принятия сокращенных наделов, платежа выкупа, подушной подати и т. п. Не признавая размежевания земель, бегуны призывали «бегати и таитися», не подчиняться законам и властям.

«Делибаш» — стихотворение А. С. Пушкина.

Очерки и рассказы

Все очерки и рассказы печатаются по изданию: Сочинения Глеба Успенского в двух томах. Том первый. Третье издание Ф. Павленкова. СПБ., 1889. Раздел IV. «Очерки и рассказы». Повесть «Очень маленький человек» печатается по первой публикации — «Отечественные записки», 1874, №№ 2, 5.

В разделе «Очерки и рассказы» Успенский поместил произведения, по материалу и тематике примыкающие к циклу «Разоренье». Писатель включал эти произведения во все прижизненные собрания сочинений.

Спустя-рукава

Впервые опубликовано в журнале «Дело», 1868, № 5, подпись: Гл. Ус-кий. При включении в собрание сочинений очерк подвергся стилистической правке.

В очерке отразились личные наблюдения Успенского в период его учительства в Епифани (см. примеч. к очерку «Будка»).

Очерк является одним из вариантов темы омещанивания разночиной интеллигенции, впервые поставленной Помяловским в его романе «Молотов» (1861). Та же тема затронута Успенским в «Разоренье».

Из биографии искателя теплых мест

Впервые опубликовано в журнале «Отечественные записки», 1870, № 5. В дальнейшем очерк перепечатывался без изменений.

Очерк рисует пореформенные изменения в помещичьем укладе и новые капиталистические способы хищничества и ограбления народа. Тематика очерка связывает его с циклом «Разоренье» и очерками цикла «Новые времена, новые заботы».

Прогулка

Впервые опубликовано в журнале «Библиотека дешевая — общедоступная», 1871, № 6. В дальнейшем очерк перепечатывался без изменений.

В очерке Успенский беспощадно вскрывает антинародную сущность либерально-буржуазной интеллигенции, порожденной новым, капиталистическим «порядком». Разоблачение этой интеллигенции занимает большое место в творчестве Успенского 70-х годов. Впервые ее представители были выведены писателем в цикле «Разоренье». В образах героя очерка и его жены получают дальнейшее художественное развитие образы четы Шапкиных («Наблюдения Михаила Ивановича»).

«Песня о рубашке» — популярное в демократических кругах стихотворение английского поэта Т. Гуда, неоднократно переводившееся на русский язык в 60-е годы, в частности поэтом-революционером М. И. Михайловым — «Современник», 1860, IX.

Тяжкое обязательство

Впервые опубликовано в «Неделе», 1868, № 30. Рассказ подвергся стилистической правке при включении в собрание сочинений.

На постоялом дворе

Впервые опубликовано в учено-литературном сборнике «Луч», том первый, СПБ., 1866, под названием «Перепутье (Летние сцены)». Рассказ перепечатан без изменений в сборнике «Очерки и рассказы», 1871. В 1883 году, при включении в собрание сочинений, он подвергся стилистической правке и значительному сокращению за счет текста, относящегося к хозяину постоялого двора и его арендатору.

Провинциальное захолустное духовенство привлекало внимание Успенского в 60 — начале 70-х годов, представители этого духовенства выведены в повестях и очерках тех лет: «Деревенские встречи», «Разоренье» («Тише воды, ниже травы», «Наблюдения одного лентяя»), «Новые времена, новые заботы» («Неизлечимый»).

Рассказ «На постоялом дворе» связан с близкими по времени написания очерками «Деревенские встречи» («Современник», 1865, № 10). Некоторые эпизоды из жизни героя очерков, спившегося дьякона Медникова, в развернутом виде даны в рассказе о себе спутника живописца Егора Смягина.

В истории жизни семинариста Николая использованы биография и некоторые черты облика дяди писателя — Григория Яковлевича Успенского. В письме к родителям от 13–15 января 1864 года писатель сообщает: «Пишу в „Современник“ историю Григория Яковлевича». Г. Я. Успенский учился в московской духовной семинарии, затем преподавал греческий язык в тульской семинарии. «Не имея сил ужиться с окружающей его средою, — писал о нем один из мемуаристов, — и не видя исхода из своего положения, он, по примеру многих из своих сослуживцев, впал в пьянство. В этот период угара он влюбился в одну малоизвестную провинциальную актрису, женился на ней, бросил пьянство, хотел было зажить по-человечески, но было уже поздно: перенесенные нравственные страдания, притупляемые стаканчиками пенного, так пошатнули его здоровье, что он вскоре и умер» («Русское богатство», 1894, № 6, стр. 47).

Очевидно, рассказ предназначался для «Современника» и, так же как и ряд очерков «Нравов Растеряевой улицы», был напечатан в сборнике «Луч» в связи с закрытием журнала.

Откровенное изображение жизни и нравов захолустного духовенства и отношение Успенского к церкви и религии обратило на рассказ внимание цензуры, цензор отметил в нем насмешку «над обычными формами проявления религиозных чувств в наших купцах и вообще в необразованном классе».

С конки на конку

Впервые опубликовано в газете «Южный край», 1880, № 7, 7 декабря, под названием «Любя (Из памятной книжки)».

В очерке отразились личные наблюдения Успенского. В 1879–1880 годах писатель периодически бывал в Петербурге, где проживал на рабочих окраинах, о которых повествуется в очерке.

Созданный в годы, когда определяющей в творчестве писателя была крестьянская тема, очерк свидетельствует о непрерывном внимании Успенского к городскому «чернорабочему народу». Неслучайно в 1883 году, подготавливая к изданию свое первое собрание сочинений, писатель в предисловии к циклу «Без определенных занятий» 1881–1882 годов замечал: «Из числа тех глав, которые следовало выкинуть из настоящего издания, я оставляю только одну, которая хотя и написана по поводу случайного явления, но имеет кое-какой общий, постоянный интерес, так как касается участи городского пролетариата» (курсив мой. — М. Д.).

В центре первой части очерка — фигура фабричного. Его монолог, проникнутый страстной ненавистью к «господам», показывает возросший уровень классового сознания российского пролетария. За ядовитой иронией фабричного скрывается подлинный социальный протест.

Рисуя пьянство как одну из характерных черт быта и нравов мастеровых и фабричных, Успенский подчеркивает, что в тех нечеловеческих условиях, в которые поставлены рабочие люди, пьянство для них единственная возможность «разогнуться». Следствием этих нечеловеческих условий является и страшный по своей сущности эпизод спаивания «любя» ребенка. Это тот обыденный факт, который, как писал Успенский, «требует от впечатлительного ума писателя огромной работы, анализа всего строя общества и неминуемо должен истерзать справедливое сердце» (статья «Смерть В. М. Гаршина»).

Норовил по совести

Впервые опубликовано в газете «Биржевые ведомости», 1878, № 42, 11 февраля, № 45, 14 февраля.

Рассказ Успенского о тяжелой личной драме в крестьянской семье раскрывает сложность и глубину душевного мира крестьян нина. Рассказ является вариантом или, возможно, наброском истории отставного солдата и его жены из повести «Тише воды, ниже травы» (цикл «Разоренье»), однако в повести семейная драма носит ярко выраженный социальный характер.

Умерла за «направление»

Впервые опубликовано в журнале «Отечественные записки», 1879, № 9, под названием «Вокруг да около. Очерки и рассказы. 1. Без покаяния, без причастия». Подпись: Г. Иванов.

Сохранился рукописный отрывок черновой редакции рассказа, не вошедший в печатный текст.

В конце 70-х годов в связи с нарастанием революционных настроений оживилось земское либеральное движение.«…либералы опять начинают все с той же „тактичности“: „не раздражать“ правительство! добиваться „мирными средствами“, каковые мирные средства так блистательно доказали свое ничтожество в 60-ые годы!» — писал Ленин о соглашательской и трусливой тактике либералов в этот период (В. И. Ленин. Сочинения, т. 5, стр. 36). Успенский в рассказе «Умерла за „направление“», созданном в то же время, обращается к эпохе первого демократического натиска, к 60-м годам, когда «стало открываться это самое направление», то есть выступили либералы с их пропагандой реформ «сверху» и резко отрицательным отношением к революционным, «незаконным» методам.

Своим рассказом писатель обличает соглашательскую и антинародную сущность политики либеральных деятелей, проповедующих мирные реформы «сверху», «законные пути» как средство достижения «народного блага».

Вводный эпизод о безуспешной попытке героя увидать Чернышевского («личность такая, что положительно на всю Россию одна…») на пути следования из Петропавловской крепости на место гражданской казни — Мытнинскую площадь 19 мая 1864 г. подчеркивает глубочайшее уважение и любовь писателя к вождю революционной демократии, идеологу крестьянской революции.

В письме к В. А. Гольцеву (декабрь 1888 года) Успенский вспоминал свое идейное одиночество и тяжелое душевное состояние в первые годы литературной деятельности. «Хороших руководящих личностей не было, — писал он. — В 1861 г. в ноябре я видел Добролюбова в первый раз — в гробу. В 1863 г. увезли Чернышевского в Сибирь...» Возможно, что эпизод, описанный в рассказе, носит автобиографический характер, так как во время гражданской казни Чернышевского Успенский находился в Петербурге.

Немногочисленные известные нам факты характеризуют отношение Успенского к личности и деятельности Чернышевского. Так, в библиотеке Успенского находились сочинения Чернышевского. В начале 1875 года он принял участие в хлопотах о написании и помещении во французской республиканской газете «Le rappe» большой статьи о Чернышевском. В 1875–1876 годах Успенский сблизился с революционером-народовольцем Г. А. Лопатиным, предпринявшим в 1870 году неудачную попытку освободить Чернышевского. Ему он передал список написанного в Сибири романа Чернышевского «Пролог, ч. 1. Пролог пролога», который получил от революционера М. Д. Муравского, отбывавшего каторгу вместе с Чернышевским. По этому списку роман был издан П. А. Лавровым в 1877 году в Лондоне.

…именно последней войны… — Имеется в виду русско-турецкая война 1877–1878 годов, окончившаяся победой России и заключением Сан-Стефанского (19 февраля 1878 года), а затем Берлинского (1 июля 1878 года) договоров. Договоры предоставляли ряд преимуществ славянским народам, боровшимся за политическую независимость. Одним из пунктов этих договоров было образование Болгарского княжества. Англия и Австро-Венгрия занимали враждебную России и крайне агрессивную позицию в балканском вопросе.