Львы нашего города
Огромное, на целый квартал, треугольное здание возле Исаакия. И перед ним сто сорок семь лет «с подъятой лапой, как живые, стоят два льва сторожевые». На одном из них, если верить поэтической фантазии Пушкина, 133 года назад в страшную ночь наводнения, «без шляпы, руки сжав крестом, сидел недвижный, страшно бледный Евгений» — герой «Медного всадника».
Когда-то эти львы торжественно встречали у подъезда сиятельного хозяина, князя Лобанова-Ростовского. Потом мимо них пробегали в здание Военного Министерства царской России озабоченные офицеры штаба. Теперь в этом доме — школа. Здесь учатся ленинградские дети.
И вот интересно: думают ли когда-нибудь ребята об этих львах? Не хочется ли им иногда остановиться и спросить: «Милые львы! Расскажите нам, кто вы, кто изваял вас из камня, кто и когда привез сюда и зачем поставил?» И это был бы не пустой вопрос, хотя гривастые звери на него бы и не ответили.
Много в Ленинграде разной скульптуры, много изображений животных, зверей. Прежде всего, конечно, кони. Знаменитые конные статуи Ленинграда у всех на виду; понятны их художественные достоинства, известны их создатели, их история. Но не они нас сейчас интересуют. Кони эти не самостоятельны: они сопровождают, несут на себе властелина, воина, героя, во всяком случае — человека.
До конца понятны и зверюшки, окружающие баснописца Крылова в Летнем саду. Знаем мы и почему поставлен памятник павловской собаке на улице имени великого русского физиолога.
А вот львы. Что знаем мы о них? Пушкин прославил двух «сторожевых львов», о которых мы только что говорили. А остальные? Ведь их в нашем городе много. Попробуем подсчитать только самых заметных. На набережной у Адмиралтейства два бронзовых льва украшают гранитный спуск к Неве. Возле Русского музея — очень похожая на них львиная пара. Огромные красные звери Львиного мостика на канале Грибоедова. Золотокрылые львы-грифоны с Банковского моста за Казанским собором..
Тот, кто живет за Невской заставой, знает прекрасных львов на проспекте Обуховской Обороны, возле одного из тамошних заводов. Обитатели Васильевского острова помнят искалеченных маленьких зверюшек Тучковой набережной. Так наберется до десятка львиных пар.
А сколько их на самом деле? Не спрашивайте об этом у меня. Я уже много лет охочусь на львов по нашим улицам. Я открываю их с каждым днем все больше и больше, и конца этому львиному нашествию не предвидится.
В моем альбоме хранятся фотографии нескольких десятков их разновидностей, да такое же количество я нашел в пригородах Ленинграда. Думаю, что львиных статуй у нас побольше сотни.
Известно ли вам такое место, где львы собрались целой стаей? Правда, это столь добродушные львы, что похожи они скорее на больших псов. В самом конце Полюстровской набережной против Смольного, на Охте, сидят они и держат в зубах тяжелую цепь решетки бывшей барской усадьбы. Когда-то здесь была дача питерского богача Кушелева-Безбородко. Сейчас тут помещается одно из наших лечебных заведений. Съездите туда, взгляните на это редкое зрелище: два с лишним десятка львов на пространстве в полсотни метров. Может быть, кто-либо из вас заинтересуется вопросом, — откуда они взялись тут, кто изваял их и при каких обстоятельствах? Пока это для меня загадка. Но, может быть, в Музее города или в Музее городской скульптуры есть о них какие-нибудь интересные данные.
В Публичной библиотеке хранятся различные книги по истории строительства Ленинграда; возможно, что в них есть ответы и на такие загадки.
Вы идете по улице Халтурина, по бывшей Миллионной. Загляните в первую из двух парадных дома 11. Здесь в полумраке лежат, притаившись, два прекрасных мраморных спящих льва, каждый со своим особым лицом и позой. Они точно спрятались сюда от людских взоров. И, кажется, никто не знает, откуда они сюда прибыли, какой скульптор высекал их из камня. А надо бы узнать, — они очень хороши.
На набережной Петроградской стороны, у самого домика Петра Первого, восседают над широкой Невой два совсем уже странные зверя. Не легко поверить в принадлежность их к львиной породе. Но на гранитных цоколях написано «Ши-цза из города Гирина в Манчжурии». Слово «ши-цза» по-китайски означает — «лев». Значит, это львы, хотя они и похожи на лягушек.
В мифологии и в легендах, в народных представлениях Китая фантастические львы играют огромную роль. На сцене льва изображают два человека, облаченные в один «львиный костюм». Изваяния львов высятся около храмов, пагод, могильников. Ши-цза нашей Петроградской стороны и являются у нас представителями этого обширного племени китайских львов.
На их цоколях написано, что вывезены они во дни русско-японской войны генералом Гродековым. Но, как ни странно, доныне никто не потрудился узнать: при каких обстоятельствах бравый генерал приобрел эти статуи, как он их вез, почему они поставлены именно тут. И стоят над Невой безвестные ши-цза и смотрят раскосыми глазами, храня свою тайну. А ведь ее можно и должно узнать.
Забавно, что каменные и металлические львы нашего города не всегда стоят там, где их поставили когда-то. Некоторые из них перебегают с места на место. Так некогда два льва были установлены у входа на завод Сан-Галли у дома 64 по Лиговскому проспекту. Теперь там их нет: остались только цоколи. Но зато некоторое время назад, у старой церкви Иоанна Предтечи возле Ново-Каменного моста, через Обводный канал, внезапно появился металлический лев неясного происхождения. Потом он исчез. Теперь вы можете увидеть обоих братьев львов над прудами Московского Парка Победы.
Ленинград поистине город львов. Среди них есть и знаменитые и безвестные, красивые и уродливые, похожие на настоящих львов и напоминающие кого угодно, только не царя зверей.
Два льва-меланхолика лежат на набережной Красного Флота рядом со зданием Сената у старинного дома графини Лаваль, одной из блестящих современниц Пушкина. Львы-философы размышляют о бренности и переменчивости жизни, покоясь в городе Павловске недалеко от дворца, забытые среди кустарника и бурьяна над глухим загородным болотом, в то время как восемь таких же точно львов, их родных братьев, украшают изящные колоннады в Петродворце по обе стороны от главного фонтанного канала.
На Сиверской, за рекой Оредежью, два каменных льва разлеглись вдали от всяких построек среди соснового леса. Неподалеку от Мартышкина не так давно можно было видеть одинокого, полуразбитого мраморного львенка, печально валяющегося в траве, среди воронок от мин и снарядов.
Было бы очень хорошо взять на учет всех львов нашего города. Кто, как не вы, может подробно и тщательно обследовать ту часть города, где вы сами живете, осмотреть все двери, все парадные лестницы и отметить те точки, где живут изваянные из камня или отлитые из бронзы звери? Стоит поторопиться с этой работой: многие львы моего детства — десятых годов нашего века — сейчас бесследно исчезли. Нет чугунной львиной пары в Ломанском переулке (ныне улица Смирнова) Выборгской стороны. На месте маленького домика, который они украшали, высится сейчас громадное здание Дома культуры. А львы пропали. Исчезли они и на Опочининой улице, в Гавани Васильевского острова, и так как никто в свое время не описал, не сфотографировал их, то и установить нельзя, — не они ли лежат теперь во дворе больницы имени Ленина, под навесом подвального крыльца; львы небольшие, но пребывающие в чрезвычайной ярости. Двойники таких яростных львов имеются только в Павловске на львиной лестнице дворца.
Загадка сфинксов
Заговорив о наших львах, никак нельзя обойти молчанием и сфинксов Ленинграда.
Сфинксом в древнем Египте называли мифическое чудовище, у которого человеческая голова покоится на львином туловище.
Наш город богат сфинксами почти в такой же степени, как и львами. Правда, большинство ленинградцев знает только двух, самых великолепных из них. Вырубленные из розового камня, добытого где-то возле знаменитых Ассуанских порогов Нила, огромные изваяния стоят теперь спокойно над Невой, придавая совсем особый колорит Ленинградской набережной на Васильевском острове. С них мы и начнем разговор о сфинксах Ленинграда.
Три тысячи лет тому назад Египтом правил фараон из восемнадцатой династии; имя его было Аменхотеп Третий, или, в греческом произношении, Аменофис Третий. Царствование Аменхотепа нельзя назвать ни особенно счастливым, ни слишком славным. Могучий Египет ослабел к его дням. Азиатские народы начали брать над ним верх. В Сирию вторглись могущественные хетты; Палестину опустошило племя хаббири. Воевать с азиатами стало не под силу, и Аменхотеп был рад, что ему удавалось путем дипломатических хитростей и драгоценных даров улещать и уговаривать свирепых владык Востока.
Не имея успехов на поле брани, Аменхотеп занялся строительством дворцов и храмов в своей столице — Фивах — и достиг больших успехов в этом деле.
В 1419 году до нашей эры фараон скончался. Пышная гробница и два охранявших ее сфинкса были сооружены еще при жизни фараона, — так делалось обычно в Египте. Задача сфинксов (по-египетски — «сошеп», что значит — «блистающие», или «неб» — «владыка») была охранять покой царской гробницы. Три тысячелетия они честно выполняли свой долг: и не их вина, если кочевники все же разграбили могильники древних царей. Их занесло песком, и они были утеряны для глаза людского, пока с Наполеоном Первым в Египет не явились европейцы и не начались раскопки египетских древностей. Тогда и два прекрасных сфинкса Аменхотепа явились снова на свет.
В начале XIX века при раскопках в Фивах их увидел знаменитый французский ученый, основатель науки о Египте — Шамполион.
Шамполион восторженно отозвался об этих статуях. Спустя некоторое время русский вельможа Андрей Муравьев проездом в Палестину посетил Александрию — город в дельте Нила — и наткнулся там на двух Аменхотепов: предприимчивые европейцы, оказалось, вывезли их в портовый город, чтобы там продать с молотка.
Так нарушился покой древних сфинксов.
Муравьеву пришло на ум купить их для украшения Петербурга. Он написал об этом Николаю Первому, прося разрешения и денег. За сфинксов просили 100 000 франков, — около 50 000 рублей. Ответ задержался, и сфинксов перехватили французы, собираясь отвезти в Париж. Но в это время во Франции произошла революция 1830 года. Было не до древностей, и их продали русским за 64 000 ассигнациями, то есть бумажными деньгами. Считая на серебро, это было недорого, всего 17 тысяч рублей.
Дорогóй и хлопотливой оказалась перевозка. Судовладелец англичанин содрал за свой корабль половину стоимости статуй, да еще в пути корабельным канатом попортили царскую корону на голове одного из Аменофисов. Пришлось, тщательно собрав осколки, реставрировать головной убор в Петербурге.
Наконец африканцы прибыли на место. Но и тут им долго не давали покоя. Два года им пришлось стоять в ожидании своей участи на круглом дворе Академии художеств. Хозяева города сначала замыслили устроить пристань перед Академией «в лучшем греческом вкусе», потом придумали воздвигнуть там статую египетского бога Озириса. Оба проекта оказались слишком дорогими, и, наконец, в 1834 году «сфинксы из древних Фив в Египте» легли на громадные гранитные подножия над водами Невы.
Сделать все это было нелегко: сфинксы велики и тяжелы. Их размеры: пять метров сорок сантиметров в длину, почти полтора метра в ширину и более трех с половиной метров в высоту.
Сфинксам полагается иметь свои загадки. Есть она и у наших сфинксов из древних Фив.
Каждый из вас легко прочтет надпись на гранитных цоколях: «Сфинксы из древних Фив в Египте. Привезены в град святого Петра в 1834 году». Она сделана русскими буквами.
Но на груди сфинкса и вдоль всего подножия видны многочисленные причудливые фигурки — письменные знаки египтян — иероглифы. Надписи, сделанные 3300 лет назад, отлично сохранились, поврежден лишь небольшой кусок у хвоста одного из сфинксов. Мы с вами прочитать их, конечно, не можем, но наши ученые-египтологи сумели разобраться в этих фигурках; они прочли и перевели надписи.
Вот что означают эти письмена.
«ДА ЖИВЕТ БОГ ГОР, МОГУЧИЙ БЫК КОРОНОВАННЫЙ МААТ ГОСПОДИН ДИАДЕМ УКРЕПИТЕЛЬ ЗАКОНОВ УСТРОИТЕЛЬ ОБЕИХ ЗЕМЕЛЬ ЗОЛОТОЙ ГОР ЦАРСТВЕННЫЙ ТЕЛЕЦ ПОКОРИТЕЛЬ ДЕВЯТИ ЛУКОВ ЦАРЬ ВЕРХНЕГО И НИЖНЕГО ЕГИПТА ВЛАДЫКА ОБЕИХ ЗЕМЕЛЬ…»
Это так называемая «титулатура», перечисление званий царя.
Далее следует перечень царских добродетелей и подвигов.
«ЦАРЬ ВЕЛИКИЙ ПАМЯТНИКАМИ ВЛАДЫКА ЧУДЕС НИКОГДА НЕ БЫЛО СОВЕРШЕНО ТАКОГО КРОМЕ КАК ОТЦОМ ЕГО БОГОМ АММОНОМ ВЛАДЫКА КАРНАКА ИСКРЕННИЙ СЕРДЦЕМ ТОГУ».
Между львиными лапами чудовища начертано и само имя фараона.
«СЫН РА АМЕНОФИС ПРАВИТЕЛЬ ФИВ ЛЮБИМЕЦ АММОНАТРА».
Вот вам и «загадка сфинкса». Каким образом мог самый мирный из всех фараонов оказаться «могучим тельцом, покорителем девяти луков», то есть девяти стран? Как мог он совершать военные подвиги, когда просто-напросто никогда не воевал?
Дело в том, что надпись сочиняли и выбивали на камне еще при жизни фараона, — может, сам он и сочинил ее.
Таким образом, это просто похвальба. Но надо отдать справедливость древнему владыке: он сумел похвастаться, если его каменное хвастовства спустя тысячелетия еще отражается на другом конце мира, в водах реки, о которой он даже не слышал.
Эти подлинно египетские сфинксы, конечно, самые интересные из всех. Но одно время в XIX веке существовала мода на древности и на причудливый восточный стиль. Вот эта мода наводнила наш город многочисленными подражаниями настоящим сфинксам. Некоторые из них мы видим довольно часто, другие же притаились в городских закоулках, их не всегда и найдешь.
Наиболее, пожалуй, известны отлитые из металла сфинксы Египетского моста на Фонтанке. Они довольно красивы, хотя и не очень похожи на египетские образцы.
Если вы зайдете в районе технологического института во двор дома 3–5 по Можайской улице, то у входа в маленький садик вы увидите в отличной сохранности двух точно таких же, как и на Египетском мосту, больших чугунных сфинксов. Неясно, по какой причине лежат они здесь в полном забвении; надо думать, что некогда на месте современного дома-громадины был небольшой особняк и статуи являлись как бы привратниками у входа.
Таких неожиданных «дворовых» сфинксов в Ленинграде больше, чем можно было бы предполагать. Во дворе известного дворца Строгановых — дом 17 по Невскому проспекту, на углу Мойки — можно сфотографировать или зарисовать двух небольших сфинксов довольно хорошего качества. Мне совершенно неизвестна их история. Поостерегусь даже рассуждать о том, являются ли они подделками или подлинными египетскими изваяниями. А ведь было бы очень интересно исследовать этот вопрос. Думаю, что и тут, как в делах с городскими львами, распутыванием загадок наших сфинксов могли бы заняться ребята, пионеры и школьники, интересующиеся историей Ленинграда. Стоило бы сфотографировать малоизвестные изваяния, потом порыться в литературе, порасспросить городские музеи и институты, — может быть, удастся напасть на что-нибудь удивительное.
Кстати сказать, время и тут не ждет. Перед войной в Ленинграде были четыре сфинкса на одном из балконов третьего этажа в большом доме по Измайловскому проспекту, между 7-й Красноармейской и Обводным каналом. Два из них погибли при взрыве фашистской бомбы, а два оставшиеся исчезли во время капитального ремонта здания. Надо сказать, что эти маленькие сфинксята не представляли собой никакой художественной ценности, но все же это были сфинксы, и я рад, что мне удалось в свое время сфотографировать их.
Обитатели района за Володарским мостом знают двух жалких, сильно поврежденных сфинксиков, покоящихся на проспекте Обуховской Обороны. Много лет они охраняли вход в аптеку № 65. Потом целое лето простояли дыбом у стены этого дома, а сейчас снова улеглись возле дверей одного из соседних зданий.
Некоторые из наших сфинксов примечательны по особым причинам. Я могу назвать вам четверку красивых статуй этого рода, лежащих в полутора десятках километров от городского центра. Они покоятся по четырем углам превосходного гранитного фонтана работы знаменитого Воронихина, среди чистого поля на обочине Киевского шоссе, у подножия Пулковского холма. Чтобы взглянуть на них, лучше всего отправиться в Пулково на велосипеде; тогда, метрах в четырехстах от этих сфинксов, у другого фонтана, построенного в виде дорического портика-грота, вырытого в самом холме (и тоже у шоссе), вы обнаружите и пару наиболее уродливых, тощих — все ребра видны, — как бы изъеденных страшной проказой львов, высеченных из какого-то странного белесоватого камня, — вероятно, известняка.
Самый маленький сфинкс нашего города поместился так высоко, что редко кто даже замечает его на такой вышке. Он важно возлежит на шлеме богини Афины-Паллады, покровительницы науки и знания, сидящей на крыше здания Публичной библиотеки.