Костёр догорал, и не было ни сил, ни желания встать и набрать хвороста. Отблески огня плясали на поверхности проклятого камня, век бы его не видеть и не знать…
Константин Иванович Жихарев, юная звезда русского силового экстрима и лютая гроза кислорецкого преступного мира, плакал, размазывая слёзы по лицу смертоносным своим кулачищем.
– Он был такой хороший, такой умный, – всхлипывал богатырь. – Если бы не он, мы бы здесь уже сто раз пропали. Он всегда умел найти выход… А мы его испортили, вывели из строя… Он катался себе по всему белому свету, от всех опасностей уходил, пока со мной, придурком, не связался…
– Успокойся, – утешал друга Джульверн. – Ты ни в чём не виноват. Утро вечера мудренее. И маразматик наш подземный затих. Любое горе нужно сперва заспать, а уж потом искать выход…
Костя бережно завернул каравай в шарф, узел положил за пазуху, придвинулся поближе к кострищу и неожиданно быстро уснул – именно так сильные люди избывают сильный стресс…
…Наутро Костя сказал:
– Мне сейчас кусок в рот не полезет. Пойдём.
– Куда?
– Да хоть куда-нибудь! Лишь бы тут не оставаться.
– А я-то думал – дождёмся полуночи, когда Мерлин опять начнёт царапаться из-под земли, и спросим у него совета…
– Ты же сам сказал – дед в маразме!
– А волшебство-то при нём! Вон грибы-то какие вымахали!
– Да при чём тут Мерлин? Он сто пудов не при делах!
– Подожди, – поднял палец ботан. – Помнишь дословно, что сказал Мерлин?
– Что он чары снимет, но вышел облом…
– Это насчёт камня вышел облом. А чары он снял с нашего Колобка…
– Что он, сквозь землю его увидел?
– Не думаю, коллега, – сказал Филимонов. – У него заклинание было, должно быть, такое… ну, общеснимающее!
– Не понял, – честно сказал Костя.
– Смотри, – сказал Филимонов. – Наверное, этот его гримуар нейтрализовал всякие, вернее – все, чары вокруг камня. А Виссарион наш просто попал под раздачу… Колобок ведь на чистом волшебстве работает!
– А ты с каких это пор веришь в волшебство? Ты же типа того, что маленький учёный! На олимпиады ездишь!
– Ну и что? У меня гибкий интеллект и системное мышление. Если здесь другие законы природы, я буду использовать их.
– Много оно нам помогло, твоё системное мышление, – сказал Костя и засопел – то ли гневался, то ли собрался снова заплакать.
– Учти, – сказал ботан, – что без Колобка мы не сможем вернуться домой. Или уже нам самим придётся отлавливать Куковяку.
– Да я его беречь буду как… как…
– Не в том дело. Просто он в качестве каравая ни к чему волшебному не пригоден. Хлебушко и хлебушко…
И тут Жихарев всё-таки всхлипнул, потому что припомнил, как Василиса, дочка Микулы и жена Костиного сокамерника, Ставра Годиновича, ласково назвала Колобка «хлебушко говорящее», а он обиделся…
– Нештатная ситуация! – как-то особенно настойчиво крикнул Кузьма-Демьян, пролетел на несколько шагов в лес, уселся на ветку и стал приглашающе смотреть в четыре круглых ока.
– Он куда-то нас ведёт, – обрадовался ботан. – Вот и гадать не надо… Собираемся!
– Или хочет от кого-то увести подальше, – угрюмо сказал Костя. – Только я не буду прятаться в кустах…
Он подобрал полегчавший рюкзак, закинул его на спину и погрозил дубиной кому-то невидимому.
Они следовали за филином в скорбном молчании, только однажды Жихарев сказал:
– Надо было попробовать этот камень… Ну, маленько пороха в патронах ведь у нас есть?
– Если бы я был опытный взрывник, – откликнулся ботан, – то рискнул бы. Профессионалы места знают, точки приложения силы. А так – просто зря его спалим…
И снова они шли молчком, пока не вывел их Кузьма-Демьян на берег лесного озера.
Даже странно, что такая ясная и спокойная красота расположилась в сердце угрюмого чёрного леса.
Тихо слетел незнакомой формы лист с незнакомого дерева, покружился на еле слышном ветерке – и сел на неподвижную гладь.
Тут же послышался плеск. Из воды поднялась тонкая рука, держащая огромный меч.
– Ух ты, – сказал Филимонов. – Очень известная сцена…
– Тридцать три богатыря в чешуе, как жар, горя, – проворчал Костя, который как-то подустал от неожиданностей. – Это первый, на рекогносцировку его послали, а он побаивается… Садись, посмотрим, что дальше будет…
Рука между тем постепенно приближалась. Двигалась она в воде не оставляя следа.
– Всё под контролем, – доложил филин, взмахнул крылами и полетел к другому берегу озера.
– Что, и нам надо перебираться? – сказал ботан.
– Нет. Он на охоту полетел, в смысле на рыбалку. Демьян рыбу очень любит, а Кузьма больше по мышам… Хоть разорвись!
– Типичное раздвоение личности!
Друзья сидели на берегу, говорили про разную ерунду, чтобы заболтать тревогу, смотрели на вооружённую руку, ждали, что будет дальше, и чуть не заснули…
– Да сколько мне ещё с этим мечом возиться? – раздался звонкий, но очень сердитый голос.
Вслед за рукой из воды выросла и её хозяйка – высокая черноволосая девушка в длинной бесформенной белой хламиде. Глаза у неё были большие и синие, как в японском аниме. Самое дивное то, что и одежда, и волосы были совершенно сухие. Словно не из озера она появилась, а уже давно стояла на берегу.
– Давайте я подержу ваш меч, – галантно предложил Джульверн, подбежал к девушке, протянул руку и…
И не удержал оружие – чуть ступню себе не оттяпал! Хорошо, что меч был в ножнах…
– Да что с вами, сэр Мелиадус? – вскричала девушка.
Костя подошёл к Нилу и принял у него тяжеленный меч. Как она его только держала?
– К сожалению, я не Мелиадус, – сказал ботан.
Костя покрутил мечом в воздухе.
– Тогда берите его себе, сэр Пелеас! Он воистину одному вам по руке!
– Хороший меч, ухватистый, – солидно сказал Жихарев. – Только я не Пелеас. И не Бадемагус, – добавил он на всякий случай.
Огромные глаза потемнели.
– Ваше счастье, прекрасный сэр, что вы не Бадемагус, – сказала она. – Этот глупец чуть было не… Увы мне! Теперь я вижу, что вы и вправду не сэр Мелиадус и сэр Пелеас! Когда выходишь из воды, то глаза не сразу приспосабливаются…
– Разумеется, леди, – сказал Филимонов. – Ведь при переходе в другую среду меняется угол преломления…
– Странно мне слышать такие учёные слова от рыцаря… рыцаря…
– Меня зовут сэр Нил, – поклонился Джульверн и прижал руку к сердцу. – А это мой товарищ, могучий сэр Константин…
– Вероятно, вы прибыли издалека?
– Наш дом дальше, чем вы можете себе представить, прекрасная леди, – ещё раз поклонился Джульверн.
– А где ваши кони, латы и мечи? Почему вы не привели на берег лошадей? Несчастные животные наверняка хотят пить…
– Мы странствуем пешком, добрая леди…
Поскольку богатырь не умел столь кучеряво изъясняться, так он и помалкивал.
– Поняла! Вы идёте на богомолье в аббатство Гладстонберри! Видно, немало нагрешили вы, прекрасные сэры, несмотря на юный возраст!
– Прекрасная леди, а вы… всегда живёте там? – спросил сэр Нил и показал рукой в сторону озера. – Вроде здешней русалки?
Девушка возмущённо вскричала:
– Вы бы ещё сказали – вроде мэрроу из ирландского ржавого болота, и тогда я выцарапала бы вам глаза! Уж не подозреваете ли вы, что у меня хвост вместо ног и перепонки между пальцами рук, неучтивый сэр? Так смотрите!
И она прекрасными тонкими пальчиками, лишёнными всяких перепонок, приподняла край своего одеяния несколько выше, чем того требовали приличия мрачного Средневековья.
Испуганный Нил замахал руками:
– Что вы, что вы, милая леди! Просто… в реках и озёрах свойственно жить русалкам, вот я и подумал…
– Только ваша молодость извиняет вас, сэр Нил. Я Нимуэ, Владычица Озера, ученица великого Мерлина!
Джульверн собрался было похвалиться – мол, и сам имеет счастье быть знакомым с подземельным голосом этой знаменитой особы, но Костя так грозно закашлял, что ботан прикусил язык…
– О, ваш друг, сэр Константин, болен? Я легко могла бы излечить его даже от чумы. Мерлин считал меня самой способной из своих учеников…
Джульверн живо сообразил, как выйти на нужную тему.
– Он здоров, моя добрая леди. Зато опасно болен сэр Виссарион Глобальный – наш наставник и проводник по чащобам жизни… Костя, покажи сэра Виссариона доктору!
Богатырь бережно извлёк из-за пазухи тёплый каравай.
Анимэшные глаза Нимуэ стали ещё больше.
– Должно быть, вы хотите, юные сэры, чтобы я благословила пасхальный кулич? Надеетесь исцелить им вашего учителя? Но я же не архиепископ, и сегодня не Светлое Воскресенье! Хотя, говорят, Папа Римский нынче какой-то чудной…
И Нил Филимонов, будущий нобелевский лауреат, подбирая слова, постарался объяснить своенравной волшебнице, кто такой Колобок, каково его всемирно-историческое значение и что с ним произошло под сенью рокового камня. А для пущей убедительности показал малиновый кафтанчик с позолоченными пуговичками и даже с карманчиком для мобильничка.
Владычица Озера задумалась. Но, напомним, в Средние века люди спокойно относились к чудесам… Да и к тому, что странствующие рыцари, собравшись за своим Круглым столом, врали напропалую!
– Грустную историю рассказали вы мне, сэр Нил… Впервые слышу о големе, вылепленном из теста да ещё говорящем… Что ж, добрые юноши, я осмотрю вашего больного…
Костя передал ей Колобка с великим трепетом.
Нимуэ взяла каравай обеими руками, втянула тонкими ноздрями благоухание свежеиспечённого хлеба – и закрыла глаза.
Богатырь встревожился: вдруг эта странная девица вопьётся беленькими зубками в хрустящий бочок Виссариону Глобальному да и сметелит наставника за милую душу! Соблазн велик, поскольку в этой Британии пекут не хлеб, а сплошное недоразумение!
Но лицо Владычицы Озера стало серьёзным. Она положила каравай на ладонь левой руки, а правой ладонью стала делать круговые движения.
Друзья стояли не шевелясь.
Наконец Нимуэ сказала:
– Вы не солгали, достойнейший сэр Нил. Я чувствую следы мощной магии…
– Что-то вроде остаточной радиации или наведённого магнетизма, – сказал ботан, словно находился не на берегу озера из легенды, а на каком-нибудь симпозиуме среди таких же ботанов…
На личике волшебницы написалось недоумение, но она быстро совладала с собой и многозначительно изрекла:
– Можно сказать и так. Напрасно, добрые сэры, избрали вы для ночлега столь злосчастное место. Чары там клубятся, словно ядовитые пары в пещере Сивиллы. Великий Мерлин в своём хрустальном убежище не устаёт прибегать то к одному, то к другому заклинанию (а знает он их великое множество) в попытках пробудиться и выйти на волю!
– Так это работа Мерлина? – очень фальшиво удивился сэр Нил. – Видимо, только он и может снять собственное заклятье?
– Увы, не может, добрые сэры. Старик выжил из ума и стал опасен и для себя, и для окружающих. Самые дикие помыслы стали возникать в помрачённой неумолимым временем голове. Он даже начал ухаживать за мной, бедный чародей! Вот и пришлось поместить больного в спокойное тихое место, где он, окружённый теплом и заботой, проводит в сладком полусне свою счастливую старость. Я же присматриваю за этой последней обителью мудреца, чтобы никто, вроде скорбного умом сэра Бадемагуса, не осмелился потревожить его покой…
– Выходит, ничего нельзя сделать? – простонал Костя, хотя горестная судьба Мерлина была ему глубоко пофиг.
– Увы, мощный сэр Константин. Вернуть этому удивительному существу прежние качества и достоинства может один лишь его создатель…
Богатырь скрипнул зубами:
– Всё равно я Колобка сто пудов не брошу! Обойду всю вашу выдуманную землю, найду волшебника старше и опытней…
– Ах, я для вас чересчур молода?
На мгновение вместо прекрасной Владычицы Озера возникла скрюченная старая ведьма в лохмотьях и с горящими глазами. Но только на мгновение. То ли Нимуэ хотела напугать юных рыцарей, то ли показала свою истинную сущность, они так и не узнали.
– Что вы, добрая леди, мы доверяем вашему диагнозу… – пролепетал Джульверн.
Вечно этот Жихарев обостряет ситуацию!
К счастью, чародейка сменила гнев на милость.
– Впрочем, я не сержусь. Такая верность наставнику делает вам честь, и я желаю вам удачи в ваших поисках. Но не назовёте ли вы мне причину, по которой хлебный голем привёл вас в эти края? Разумеется, если эта причина не связана с репутацией благородной дамы…
– Не связана, – сказал ботан. – Ростовщики отбирают у сэра Константина за долги родовой замок. Со всеми пристройками.
– И только-то? – всплеснула руками Нимуэ. – Так почему же прекрасный сэр до сих пор не расправился с негодяями? Требовать долги с рыцаря – какая низость! До какой степени падения могут дойти люди! Но… Нет заимодавца – нет и долга, не так ли?
Костя пробурчал, что не собирается топтать зону из-за всяких козлов, а Джульверн пояснил:
– У нас иные правила, милая леди. На заёмные деньги наложено особое заклятие, и если зарубить одного гада, то право взыскать долг сразу же переходит к другому гаду. И так до бесконечности…
– Почему же вы сразу мне об этом не сказали? А, понимаю. Вы не хотели омрачать нашу высокую беседу столь низменными материями… Ну, уж этакой-то беде нетрудно помочь…
С этими словами Нимуэ извлекла прямо из воздуха солидный кошель, тяжёлый даже с виду.
– А теперь, прекрасные сэры, вы сможете все свои усилия употребить на поиски того, кто вернёт вашему наставнику прежнее обличье…
– Леди Нимуэ, ваша щедрость не знает границ! – проникновенно сказал Джульверн, и даже ладони сложил молитвенно. – Но… Верно ли мы слышали, я и собрат мой Константин, что золото, полученное чародейным путём, непременно обращается в черепки или сухие листья?
– Увы! – сказала леди Нимуэ. – Правда, моё золото превратится не в черепки, а в отблески лунного света на тёмной воде, но кто же неволит вас дожидаться этого печального момента? Расплатились – и ходу!
– Но это ведь как-то не по-рыцарски… – неуверенно сказал Филимонов.
– Кто же обращается по-рыцарски с ростовщиками? – удивилась Владычица Озера. – Но, коль скоро щепетильный сэр Константин не хочет осквернять вручённый ему меч презренной кровью заимодавцев…
– Так это теперь… Это мне? – ахнул Костя.
– Конечно, мой юный герой. Не потащу же я его обратно в озеро – это против правил, – сказала леди Нимуэ. – Доброго вам пути и славных подвигов на этом пути! Мне же настала пора проведать мою заклятую подругу Моргану…
– А меч не превратится в какую-нибудь кривую ветку? – спросил предусмотрительный ботан.
– Меч настоящий, проверенный, – сказала Владычица Озера. – Кроме того, такое оружие вручается рыцарю впервые. Это так называемый Меч Спецназначения…
И зловеще хохотнула.
Костя не обратил на это внимания, а Филимонов очень даже обратил. Нобелевскую премию и в далёком будущем не вручат кому попало!
Нимуэ повернулась к озеру, взмахнула рукавами – и полетела над водой в сторону другого берега. При этом едва не столкнулась с возвращавшимся Кузьмой-Демьяном, но как-то обошлось.