На самом деле жизнь лесного разбойника нелегка и неинтересна, поскольку он такой же труженик, как и те, кого он грабит.

Особенно трудна жизнь неопытного разбойника, да ещё с уклоном в благородство.

Кое-как отыскали маленькую заброшенную лесную сторожку. Никакого дела бывшие студенты не знали, поэтому пришлось Луке самому и щели конопатить, и крышу перекрывать, и дрова рубить, и силки на рябчиков ставить, и щи варить, и в сторожке прибираться, и рванину штопать, чего никакой уважающий себя атаман делать не будет.

Самое главное – оружия не было. Так, пара ножей, топор да бурав, что от прежнего хозяина остались.

А самое страшное – что в лесу было полным-полно настоящих, матёрых разбойников, которых возглавляли настоящие атаманы. Поэтому жили тихо, печку топили только по ночам, чтобы не видно было дыма.

– Скоро лапти плести начнём, – ворчал Куприян Волобуев, глядя на прохудившийся сапог.

Но у новичков есть и своё преимущество – удача. И пришла она в тот миг, когда все уже отчаялись, а на счёту у шайки числился один-единственный грабёж – ехал в город пьяненький возница, вёз сено да несколько мешков овса. На него и напали, да так, что возница ничего и не заметил. Ни телегу, ни клячу брать себе не стали – вдруг скотина заржёт, когда не надо, и тем выдаст разбойничий стан?

Нападение произвели панычи, и Лука сильно разгневался:

– Опозорили на всю державу! А если бы дедушка телегу навозом загрузил? Его бы тоже взяли?

Панычи пали в ноги атаману:

– Пшепрашем, пан Лука! Ностра кульпа! Ностра максима кульпа! Так мы её, кульпу ностру, искупим!

И с этими словами устремились вон из леса.

– Выдадут, – равнодушно заметил Куприян Волобуев.

– Побоятся, – сказал Лука, но с большим сомнением.

Прошёл день, другой, третий… Искупители не возвращались.

Разбойничью шайку стал долить голод. Здоровым молодым парням да каждый день лопать пустую овсянку стало тошно. И когда на поляну перед сторожкой выбежал здоровенный кабан-секач, Грыцько Половынка не выдержал:

– Сало, сало пришло! Трымай його! – заорал он и бросился на кабана с голыми руками.

Вид у Грыцька был, видно, такой свирепый, что кабан струсил и рванул назад в лесные дебри. Грыцько полетел следом.

– Выдавать побежал, – спокойно определил Волобуев.

– Побоится, – сказал атаман, но сомнения в его голосе прибавилось.

Ещё три дня продержались на голой овсянке и двух рябчиках, попавшихся в силки по большой птичьей глупости.

На четвёртый день Грыцько Половынка выбрел к разбойничьему стану и, пошатываясь, швырнул с плеч на траву тушу секача.

– Так отож! – сказал он и упал рядом с добычей.

Кабана слопали без соли, поскольку соли взять никто не догадался. Потому и заготовить мясо наперёд, и употреблять помаленьку не удалось. От пережору долго маялись животами, все кусты запакостили.

– Нас ведь тёпленькими теперь взять могут! – сказал Куприян Волобуев.

– Однако ж не берут! – хладнокровно ответствовал атаман.

Только через две недели воротились Яцек Тремба и Недослав Недашковский. И не с пустыми руками.

Они привели в поводу двух отличных коней, запряжённых в телеги. Одна из телег была нагружена не осточертевшим овсом, но разнообразной деревенской пищей: свиными окороками, ковригами хлеба, бочонками с квашеной капустой, клюквой, доброй брагой. Были тут и мука, и соль, и прочие дары щедрой земли ерусланской.

Во второй телеге было кое-какое оружие: кривые басурманские сабли, несколько пистолей, крепкая одежда и прочные сапоги. Ко всему этому прилагался и тугой кошель с серебром.

Особенно обрадовался Лука Радищев оружию, именуемому «пузея» – из него полагалось стрелять веером от пуза мелкой дробью.

– Ну, теперь мы настоящая шайка! – сказал он. – Теперь не стыдно и на люди показаться! Молодцы, паны-ляхи! Я-то про вас думал, что трусы вы и подлецы, а вы богатыри настоящие!

Но панычи проявили вдруг нечеловеческую скромность.

– То не мы, – сказал, потупившись, Тремба. – То сам народ шлёт дары своим единственным заступникам, особенно атаману их, Платону Кречету, Новому Фантомасу.

– Это кто ж такой? – озадачился Лука.

– Так то ж сам пан и есть! – воскликнул Тремба. – Мы долго этот псевдоним придумывали. Так ведь страшнее, а?

Все согласились, что да, действительно страшнее.

– А мы будем – мстители из Эльзаразо! – добавили панычи.

Так закончилась жизнь, полная тягот и лишений, и началась совсем другая.

Время от времени из ближних, а то и дальних деревень стали приходить и приезжать посланцы – кто с туеском мёда, кто с крынкой сметаны, а кто и с зимними полушубками: народ сообразил, что шайка заступников обосновалась в лесу всерьёз и надолго.

Чтобы разбойники не обленились, Лука заставлял их бегать по лесу, поднимать брёвна, ворочать обросшие мхом валуны. Но никто не мог превзойти в силе и ловкости самого атамана.

Панычи от занятий отлынивали, уходили неведомо куда, но всегда возвращались с какой-никакой добычей. Всё-таки мстители из Эльзаразо!

– Вы хоть оружие возьмите! – напутствовал их Лука.

– Зброя – то бздура, – отвечали панычи. – Пропагация – ото истинна зброя!

Опыта в разбойном деле у Луки не было. Он думал, что так и полагается: должен ведь и сам народ о своих благодетелях заботиться!

От такой беззаботной жизни атаман и не вспоминал о других шайках, старых и опытных.

Но они сами напомнили о себе.

В один ясный осенний день к сторожке вышли с разных сторон два здоровенных мужика. Подкрались они так тихо, что назначенные в боевой дозор Хворимир Супница и Редко Редич даже прокуковать условным куком не успели.

– Где атаман? Где ваш Платон Кречет – Новый Фантомас?

– Я буду, – гордо сказал Радищев и взялся за рукоять сабли. – Теперь вы назовите себя.

– Филька Брыластый, – сказал мужик с большими брыльями.

– Афонька Киластый, – сказал другой. Никакой килы под штанами, понятное дело, видно не было, но ведь зря такое прозвище тоже не дадут!

– Чего явились? – неприветливо сказал Радищев.

– А того, – ответил Брыластый. – Договариваться пришли.

– Чтобы мы с вами добычей делились? – догадался было Лука.

– Нет, чтобы мы с вами добычей делились! – воскликнул Киластый.

– Просто так? – не поверил Лука.

– Отчего же просто так, – с достоинством отвечал Брыластый. – Мы вам часть хабару, а вы взамен нашу славу и все набеги на себя берёте!

Лука глубоко задумался. Сделка выглядела слишком уж странной.

– И думать нечего! – загалдели панычи. – Обычная сделка. За ними хабар – за нами все возможные риски.

– Разве слово «риск» имеет множественное число? – усомнился Лука.

– В деловом мире ещё как имеет! – уверил его Тремба. – Человек один, а рисков у него ой как много!

– Соглашайся, соглашайся! – поддержали панычей остальные разбойники. – Разве худо, сидя на печке, богатеть?

– А кто же тогда за угнетённых будет мстить? – грозно сказал атаман.

– А мы и будем, – ответил Брыластый. – Мало ли мы помещиков на вилы подняли, мало ли усадеб спалили? И везде на пепелище оставляли перо вольного кречета, то есть памятку твою…

– Но у нас ещё ведь и договора не было… – растерянно сказал Лука.

– Заключим задним числом, – прохрипел Киластый. – Ты лучше не упирайся, а то на вас из кустов окрестных три десятка стволов нацелено…

И верно, в кустах кто-то начал неистово ругаться – вляпался, видно, в следы желудочной болезни.