Господина Мора Моорса эта новость нисколько не огорчила.

— Знаете, ребята, — сказал он, — меня сейчас интересует не столько психика, сколько физиология нашего пациента. Потому что она имеет весьма важное прикладное значение. Слов нет, ментограммы чрезвычайно любопытные, и в другое время я бы только ими и занимался. Но долг перед Отчизной, перед народом диктует другое… Жалко, право слово. А вам я не возбраняю работать с ментоскопом — в меру, конечно. Записывайте на эту катушку, сколько войдёт, переносите увиденное на бумагу — тут пригодится талант нашего поэта, — а потом пишите поверх старой записи. Конечно, лучше бы создать полноценный и последовательный архив, но ничего не поделаешь…

Морды у нас с Князем вытянулись.

— Господин доктор, — сказал Князь. — Но это ведь очень важная информация. Нужно, во-первых, сохранить её в полном объёме, а во-вторых — привлечь самых компетентных специалистов…

— Компетентных специалистов?! — воскликнул доктор. — Ты хочешь сказать — этих бездарных столичных плагиаторов? Этих стервятников от психиатрии вроде лжеучёного шарлатана Аллу Зефа? Вот им!

И откинутой от пояса рукой показал, что именно этим гадам причитается.

— Есть выход, — вдруг сказала Рыба. — Ничего не пропадёт.

Мы все уставились на неё, знахаркину внучку.

— В кабинете покойного главного врача, — сказала Нолу Мирош, — хранится полная мнемотека пациентов санатория. Вы же сами мне показали стальной сейф. Там этих катушек сотни. А пациентов, может, уже и в живых-то нет. И весь материал теперь не годится даже для шантажа. Зачем нам хранить этот бездарный бред? «Волшебное путешествие» за бесплатно обогащать?

Надо же — «для шантажа»! Определённо не пропадёт Рыба в столице…

Доктор Мор вытаращил глаза, хмыкнул и сказал, устремив на Рыбу короткий палец:

— Прекрасно! Назначаю тебя старшей. Слушайтесь умницу Нолу, лоботрясы! Ментоскопирование продолжать. Все катушки маркировать и складывать в хронологической последовательности. Все просмотры заносить в особый журнал. Когда-нибудь я вернусь к этой проблеме…

Князь не сдавался:

— Но ведь это важнее всякой физиологии! Там показано… Да, там показано наше будущее! Помните старика-нищего у Верблибена в «Роковом визите»? «Всё, что тебе предстоит, уже пройдено мною, каждый твой шаг или жест ведаю я наперёд. Слепо доверься мне — лоцману в жизненном море, скалы и мели его будут тебе не страшны. Знай же, что ты — это я, получивший возможность вернуться, выгребший вверх по реке, именуемой Время»… Вот кто такой ваш пациент! Посланец из будущего! Он может нас предупредить о чём-то очень важном…

А я, кажется, знаю, подумал я, где находится лодка этого посланца… Та самая, которая может вверх по реке…

Чуть вслух не сказал.

Доктор, судя по движению бороды, улыбнулся.

— Фантастика, юноша. Старая добрая фантастика. Сам посуди — даже если бы существовал такой посланец в действительности, то уж наверное прибыл бы он не в нынешние дни, а в довоенное время, когда всё можно было ещё спасти — хотя бы теоретически. Нет, наш больной просто-напросто проецирует свои представления об идеальной жизни. Идеальный дом. Идеальные родители. Идеальные дороги. Идеальный транспорт. Идеальная школа, наконец. Ручаюсь, что впереди вас ждут картины идеального общественного устройства. «Остров счастливых» старины Леганта Кидонского с поправкой на технический прогресс.

— Разве это не самое важное? — сказал Князь.

Тут господина Моорса, как видно, растащило на очередную лекцию: я не Творец и так далее…

— Увы, — сказал он и раскинул коротенькими ручками. — Принято считать, что войны способствуют резкому ускорению этого самого прогресса. Да так оно и было — до последней войны. Слишком жестокой и разрушительной она оказалась. И теперь нам не до прогресса — только бы выжить. К счастью, вы были слишком малы в первые послевоенные годы. К счастью, вам повезло больше, чем миллионам других детей и взрослых. К счастью, Неизвестные Отцы не дали погибнуть всему населению Отчизны. Но предотвратить гибель отечественной науки они не могли. Это было выше человеческих сил. Наука — это институты, лаборатории, мастерские, однако самое главное — люди. А Империя людей не жалела. В идиотском и бессмысленном Его Императорского Величества Академии батальоне погибли сотни, тысячи учёных — от академиков до студентов. Их даже не успели довезти до фронта. Проклятый старый венценосный дурак! Вся эта джаканная семейка! Наука — это книги. Учебники. Монографии. Справочники. Таблицы. Словари. Энциклопедии. Миллиарды, триллионы печатных знаков, расставленных в надлежащем порядке. Но когда облака радиоактивного пепла закрыли Мировой Свет и наступили холода, все эти знаки вместе с бумагой в буквальном смысле вылетели в трубу за несколько месяцев! А те, которые не попали в ненасытные утробы самодельных печурок, сгорели вместе с библиотеками в разрушенных городах и никого не спасли. Две-три типографии в столице не успевают размножать те немногие научные источники, которые чудом сохранились. Именно поэтому вы переписываете учебники для следующих гимназистов. Да и в костяных ваших башках кое-что застревает…

Он набрал воздуху побольше:

— Так называемый Департамент науки в нынешнем правительстве состоит в основном из проходимцев и карьеристов, увильнувших от призыва! Уверяю вас, там вы не найдёте гениев. Лучший человеческий материал спалила война. Отечественная наука не просто отброшена назад. Её попросту нет. Есть несколько сумасшедших фанатиков знания вроде меня, но это — капля в море. Они даже не могут выбить средства на исследования, в отличие от Департамента пропаганды! На киностудию у страны деньги есть, а на типографию нет! Один мой знакомый сказал такие слова: вся беда в том, что энергетика Саракша слишком сильно опередила информатику. Когда вы научитесь соображать — если вообще научитесь, — вы поймёте, что он был прав. Древние жрецы в предвидении грядущих катастроф озаботились занести свои знания на каменные скрижали. Именно так дошли до нас и календарь, и периодическая система элементов. До сих пор непонятно, как им удалось эти открытия совершить. Ну ладно, календарь — это необходимость, но зачем им понадобилась таблица элементов? И как они вычисляли атомный вес — теоретически, что ли? Мы этого не знаем, а теперь уже не узнаем никогда. Они-то о нас позаботились, а мы в своей гордыне даже не создали надёжного хранилища для банков информации. Теперь собираем её по крупицам… Так что никто не будет сейчас разбираться с происхождением нашего таинственного незнакомца. Некому. Но всё-таки он появился не зря. И он поможет нашему народу не только выжить, но и возродиться. Уж я об этом позабочусь! Сейчас судьба Отчизны в моих руках! Ваши имена тоже не будут забыты…

И наступила тишина.

Потом Князь робко сказал:

— Господин доктор! Можно вопрос?

Доктор устало кивнул.

— Почему в этих ложных, как вы говорите, воспоминаниях, мир не похож на настоящий?

— Не ложных, — сказал доктор, — и не воспоминаниях. Больной воображает идеальное мироустройство. Открытый Саракш. Такой, каким его считали наши предки. Ну, почти такой. Понятие Чаши Мира, или Чаши Творца мы считали примитивной метафорой, упрощением. Глядели на людей прошлого свысока. Но вспомните слова Писания: «На пиру Творца моего чаши многие ходят вкруговую». Многие! Тысячи Саракшей, подобных тому, в котором живём мы! И разное содержимое наполняет эти Чаши! А потом пришла Её Величество Наука и неопровержимо доказала, что нет никакой Чаши, а есть Сфера, маленький пузырёк в бесконечной тверди. Корабль, вышедший из гавани, может совершить кругосветное путешествие и вернуться в ту же самую гавань. Что и было многократно подтверждено на практике. Вот ведь парадокс: религия, косная и невежественная, открывала перед человечеством бесконечность, а всезнающая наука захлопнула над ним крышку котла. Или кубка. Или гроба, как вам больше нравится… Это было тяжелейшим потрясением. Разумеется, не для земледельца-ковырялы, не для ремесленника, не для благородного невежды. Но все мыслящие люди пребывали в трансе. Узнать, что твой ещё вчера просторный и щедрый мир — всего-навсего воздушный пузырёк в бракованном стекле, что за пределы его ты не можешь ступить даже в воображении, потому что отныне воображать больше некуда — не в этом ли весь ужас бытия? Пузырёк, в котором от сырости завелась, как плесень, Первоматерия… Немудрено, что многие из лучших умов того времени предпочли добровольно уйти из жизни! А потом ничего — привыкли, притерпелись, смирились. Ну, для утешения возникла теория соприкасающихся сфер. Определили даже области этих соприкосновений. Одна из таких областей, по расчётам покойных адептов сей теории, даже расположена неподалёку от нас… Не исключено, что гость наш пришёл именно оттуда. Но кто теперь помнит про эту теорию? Кто будет её развивать? Кто станет исследовать странные области? Придётся всё начинать сначала. А для этого сначала нужно выжить…

Лекторский заряд доктора Моорса исчерпался. Он махнул рукой и пошёл прочь — и вроде словно бы уменьшился в размере. Сейчас он походил на печального горного гномика Дули, который пришёл на привычное место за привычной данью — а беспечные солекопы позабыли положить пряник в миску…