То есть света и без того было мало – ночничок под плотным абажурчиком да индикаторы-неонки на стенных выключателях. Заткнулся негромкий «нью-эйдж» в динамиках, прекратилось гудение холодильника.

Темно и тихо стало, как двести лет назад.

– Опять кто-нибудь из проспихинских въехал на тракторе в будку трансформатора, – решил Дядька. – Сколько раз говорил Филимонычу – перекрой им дорогу, брёвна положи… Стой, а генератор? Там же у меня автоматика…

Дюк подскочил.

– Вон из дома! – закричал он. – Лида, беги! Анкл, дог, гоу эвэй!

Анкл удивлённо заругался, а дог среагировал немедленно – он из своего угла перемахнул через оттоманку, распахнул башкой дверь и выскочил во двор.

Люди были не так расторопны – Дядька ничего не понимал, герцог не мог решить, одеваться или не надо, Лидочка чем-то гремела наверху и выкрикивала нечленораздельные, но увесистые слова.

Дюк примерно помнил, где лестница, и довольно неудачно бросился спасать любимую – аж взвыл, споткнувшись о ступеньку. Любимая тоже оступилась с отвычки и состукала попкой с лестницы, опрокинув воздыхателя на столик с неубранной посудой. Столик только крякнул, посуда отозвалась вразнобой, Терри подхватил Лидочку на руки, чтобы поспешно эвакуировать, и оба врезались в Дядьку, неожиданно выказавшего стариковскую бестолковость.

На террасе было посветлее, но Дюк продолжал подталкивать Дядьку к выходу – дверь на крыльцо Чуня, понятно, не закрыл.

– Вы сумасшедшие! – кричала Леди, не желавшая лезть в ночной рубахе под дождь. – Подумаешь – свет погас! Поставь меня на место, наглец! Прими руки!

– Дорогая, свет ОПЯТЬ погас! СНОВА погас! – отвечал герцог.

– Чего паникуешь, крэйзи? – рявкнул Сергей Иванович. – Спокойно! Не война! Пить не умеете!

На дворе было не только сыро-темно, но и прохладно, поскольку во тьме цвела невидимая черёмуха. Где-то рычал и взлаивал столь же невидимый Чуня.

– Господи, кого он там гоняет? – сказал Дядька. – Уж не волка ли? Ну-ка…

Он отодвинул Терри и прильнувшую к тому Лидочку, вернулся на террасу.

– Чуня, ко мне! Терри, они его загрызут! – вопила Лидочка.

– Обосновать, что я есть пацан? – хладнокровно спросил герцог Блэкбери и шагнул с крыльца.

– Терри, назад! Сумасшедший! – На Лидочку было не угодить.

Внезапное сияние охватило долговязую фигуру лорда Фицмориса – то Дядька вернулся с лампой «летучая мышь» в одной руке и с ружьём в другой.

– Не стреляй, там Чуня! Там Терри! – завизжала художница.

– А в кого стрелять-то? – растерянно сказал Сергей Иванович.

У кирпичной ограды метались две тени – одна косматая, другая чёткая. Они почему-то кружились, норовя схватить то ли незримого противника, то ли друг дружку. Это выглядело, как ритуальный танец шамана в шкуре и обнажённого воина. Чуня грозно хрипел, герцог выкрикивал нечто непонятное – может быть, боевой клич Маккормиков. Дядька водил стволом туда-сюда.

– Да ну, волк, – сказал Дядька. – Чикался бы он с волком…

Сергей Иванович поднял лампу повыше, зато ствол опустил.

Внезапно Терри выпрямился, покачнулся и грохнулся навзничь. Лидочке показалось на мгновение, что лорд был в чёрных зеркальных очках. Чуня перестал кружиться, застыл, прыгнул и пропал из круга света. Слышно было, как он сквозь кусты ломится за дом. Вскрикнуло и зазвенело, рассыпаясь, стекло.

– Они убили Терри! Сволочи! – закричала Лидочка и бросилась с крыльца. Плиты, покрывавшие двор, были мокрые и шершавые.

– Стой, дура! – гаркнул Турков и устремился за ней.

Леди уже сидела на плитах, держа на коленях голову кавалера в нелепом рыжем причесоне. Она раскачивалась, как Рахиль, потерявшая детей своих.

– Спокойно, деушка, – сказал Сергей Иванович. – Может, он ещё живой…

Дядька аккуратно положил ружьё на скамейку, исчез, лязгнули двери гаража, щёлкнула дверца машины, свет галогенных фар пролился на племянницу и лежащего гостя.

Хозяин разбойничьего замка подошёл, присел, прикоснулся длинными умелыми пальцами к шее герцога.

– В обмороке он, – сказал Дядька через некоторое время. – Нежный парень! Хотя и лихой. Цени. Редко бывает. Ха, в чём у него морда-то? То ли кисель, то ли студень… Воняет…

– Живой? – повеселела Леди. – А это… Я знаю! Тогда, в музее… Лапами!

В кустах снова затрещало, и Турков потянулся было к скамейке, но это всего лишь воротился Чуня. Вид у йорка-переростка был виноватый.

– Лиса? – укоризненно спросил Дядька. – Упустил, охотничек? Из-за простой лисы… Три взрослых человека… Ах, в какое время мы живём! Я-то боялся, что Синеоков ниндзю выписал! Да таких ниндзей…

– Дядька, он живой, живой! – плакала Лидочка.

– Живой, конечно, – согласился Турков. – Между прочим, и никакая твой хайлендер не глиста… Чего, деушка, кочевряжишься? Негра тебе подавай из джунглей с бамбуковым фаллокриптом?

Леди положила голову обеспамятевшего восемнадцатого герцога Блэкбери на камень, подолом длинной ночной рубахи вытерла лицо сначала ему, а потом себе.

– Дядька, какой ты грубый и ни фига не женственный, – сказала она в своей обычной манере.