Театр возможных военных действий разместился на капоте «Доджа».
– Семь моторов! – присвистнул Дядька. – Серьёзная делегация. Но всё это я и с ёлки мог бы увидеть. А вот какие у птицы микрофоны…
– Дядька… – дрожащим голоском сказала художница.
– Что ещё? – повернулся Сергей Иванович.
– Мы их не услышим…
– Это почему?
– Это специальная модель, не серия…
– А какая разница?
– Такая! Процессор сразу переводит!
– Ну так вы английский лучше меня знаете!
– Он не на английский переводит, а на язык маори – это же специально для новозеландских командос… Они там все маори. Это самые лучшие бойцы в Британском содружестве…
– Если не единственные, – с горечью добавил Дюк.
– Ах ты беда! – воскликнул Дядька. – Так отключи перевод!
– Говорю же – нельзя! – в голосе Леди послышалось даже некоторое отчаяние. – И сам не пробуй! Если полезешь перенастраивать, птичка самоликвидируется! Это же для папуасов! А инструкция на маори…
– Ну, и что же мы услышим? «Алоха оэ»?
– Нет, «алоха» – это таитянский. Но я маленько помозговала, а Терри подсобил. В нём ещё вспомогательный переводчик есть для допросов военнопленных. Вот он с маори на русский может. И наоборот. Только…
– Добивай, – махнул рукой Сергей Иванович.
– Только он с учётом гуманности и политкорректности… Такое выходит…
– Эх! – воскликнул Дядька. – Вот уж истинно: мечта сбылась, а счастья нету! И так всегда… Но тихо! Слушать желаю!
Леди и Дюк внимательно смотрели на экран.
– Я поновей хотела… – виновато прошептала Лидочка.
Семь чёрных гангстерских джипов подъезжали к давешнему мостику. Машины были разных типов, но все дорогие и новенькие. Головной «Хаммер» затормозил прямо перед мостом, остальные стали разъезжаться, образуя полукруг.
С другой стороны речки подкатился старенький председательский «газик» с брезентовым верхом.
– Форсит Филимоныч, – улыбнулся Турков. – У самого в гараже два трофейных бэтээра скучают, а он по-простому решил… И за шофёра сам! Узнаёшь Филимоныча, деушка? Укатали сивку…
Изображение было чётким, ракурс плавно менялся сообразно движению парящего в высоте разведчика.
Филимоныч был осанистый пожилой мужик с красным выбритым лицом и кустистыми бровями. Папироса в углу рта мирно дымилась. На Филимоныче был классический костюм председателя колхоза, ныне выглядевший карнавальным: сапоги, галифе, застиранная голубая майка под пиджаком, украшенным одиноким орденом Трудового Красного Знамени. Только голову прикрывала не традиционная кепка, а розовая бейсболка с пропеллером.
Из джипов полезли разные люди.
– Ага! Весь синклит прибыл! – обрадовался Сергей Иванович. – Так, сам губернатор с охраной… Главный мент… Референт Ценципер… Ну дела! Зачем они сюда владыку-то притащили? Владыка, герцог, это такой рашен ортодокси бишоп…
– Это хорошо или плохо? – обеспокоился Дюк.
– Скорее хорошо – стрелять, значит, не собираются…
– А Валетик им зачем? – подала голос Леди, узнавшая с детства знакомую фигуру в рубище.
– Плазмодий всегда Валетика берёт.
– А зачем? – привязалась племянница.
– Хм, зачем… А зачем в девятнадцатом веке просвещённые москвичи ходили за советом к юродивому Корейше? С Валетиком они себя вроде как увереннее чувствуют. Для того же, видно, и владыка… Где ж он сам-то?.. А, вот. Теперь помалкивай! Слушать желаю!
– Как вы здоровы мой дорогой прокопий филимоновитч вопрос, – раздалось совсем рядом.
Голос был женский, но глухой, неживой, без интонаций и ударений и производил он жутковатое впечатление.
– Вот это микрофон… – тихо сказал Дядька.
– Соколоид ещё нанчики вокруг разбрасывает, – пояснила Леди, но шёпот её заглушён был тем же мерзким голосом:
– Мы видели более здоровых персон кекс не приехали ли вы за продуктом выработанным от пчёл олег максимовитч кекс вопрос но сезон сбора ещё не наступил кроме того я не вижу в ваших кекс руках ёмкостей для этого могу наполнить их кекс только продуктом жизнедеятельности крупного рогатого скота кекс данного продукта имеется здесь до фаллического символа в превосходной степени ирония восклицание…
– При чём тут кекс? – пискнул герцог.
– Кекс значит «блин» – пояснила Леди.
Изображение переместилось на губернатора Солдатикова:
– Прекратите кекс свои занятия зоофилией с партнёром животного происхождения по имени муму кекс прокопий филимоновитч вы альтернативно обволошенная персона более зрелого возраста страдающая метеоризмом восклицание кекс никон возможно японский бренд павловитч в состоянии сильного душевного волнения кекс поручил мне обрыв потока…
Председатель отвечал губернатору:
– Видимо без японский бренд кекс вы не способны даже осуществить акт дефекации в примитивном сооружении общественного пользования ирония вопрос…
Губернатор не смутился:
– Видите кекс вы персона более зрелого возраста кекс фаллосимвол вам в орган зрения некое финансовое напряжение он хотел бы знать где женские персоны более зрелого возраста в количестве двух миллионов евро вопрос как кекс получилась такая связанная с фаллосимволом субстанция вопрос он сказал что ваш орган зрения переместит на орган выделения и все ваши затронутые сексом кекс жилища пониженной комфортности термически обработает на фаллосимвол а все женские персоны будут затронуты сексом до приобретения ими глубоко голубой окраски а крупный рогатый скот его контингент затронет сексом до отторжения рогов восклицание это не мои слова пусть я буду женская персона повышенной доступности это японский бренд обрыв потока…
Филимоныч захохотал. Он смеялся так долго и весело, что Дядька успел сказать:
– Ну, я-то всё понял. Только она ведь до ночи так переводить будет…
– Дядька, можно ведь фильтр включить, он любой шум отсеивает, информационный тоже! Матюки он за информацию не считает. Хотя русифицированная модель! Мы ведь потенциальный противник…
– Ну, тогда любимый город может спать, деушка… Включай, но, боюсь, вообще ничего не услышим…
– Закончена ли речь… губернатора вопрос, – отсмеялся Филимоныч на экране. – Скажите этому… семипалатинскому… что Кабанов кекс никому кукол не подкладывал а дважды незнакомый термин ни… не намерен восклицание…
– Но ведь там и мой кекс процент восклицание, – возмутился губернатор. – Сами смотрите… персона более зрелого возраста затронутая сексом восклицание…
Повинуясь властному жесту, подскочил охранник и продемонстрировал алюминиевый кейс, из-под крышки которого торчал красный кончик кленового листа.
– Открывайте… с ручкой восклицание, – потребовал председатель.
Губернатор открыл чемодан.
Никаких листьев не было в нём – сплошные пачки в банковской упаковке.
– И это вам ещё не деньги вопрос какие тогда тебе… обволошенная… деньги вопрос… тебе кекс вопрос… тебе кекс вопрос или… тебе кекс вопрос не… людей от дела… я тут целыми кекс днями… вращаюсь как… в… день год кормит восклицание делать… вам не… друг друга взаимно… стараетесь а на заслуженную кекс персону… такую субстанцию… Не! А японский бренд я затрону в… и в… и в… и его женскую персону восклицание речное млекопитающее… и полисмена кекс… доставил силой восклицание и кекс… священника восклицание от него… молоко ферментизуется он… знает восклицание… феномен восклицание…
– Прокопий филимоновитч восклицание, – закричал генерал Лошкомоев. – Из-за вас я вчера был вынужден целый час… как некий кадет… это была модель «Алиса» с вакуумной приставкой восклицание отчаяние…
А когда заговорил владыка Плазмодий, бесстрастная переводчица и вовсе забастовала, вражья сила! Не превозмогла!
– Рождённые мной персоны обращение восклицание, – только и могла выдать горе-переводчица, – сакральный термин… сакральный термин… сакральный термин… совершенно непереводимый сакрально-анальный термин… высшее существо душа материнская персона восклицание…
Но и без неё стало понятно, что как-то он их примирил.
– Видите, какое у нас духовенство культурное, – сказал Дядька.
– Я кекс стройматериалом отдам, – сказал владыке Филимоныч. – Это все… японский бренд наличными наличными пародирование восклицание не умеете с валютой обращаться восклицание обрыв потока.
С этими словами председатель колхоза им. Кири Деева повернулся к визитёрам спиной, решительно прошагал к «газику», отъехал от мостика, лихо развернулся и покатил в свою вотчину.
Охрана опустила стволы.
Визитёры набросились друг на дружку с такими яростными словами, что фильтр равнодушной переводчицы забился окончательно и пропускал только отдельные слова и предлоги из бушующего океана брани:
– А… на… так… восклицание гнев… и… и… пафос негодование… ему… японский бренд павловитч… ему… пафос разрушение… в жопу восклицание восклицание восклицание обрыв потока…
Молодые люди сидели тихо: видимо, совсем офаллосимволели.
– Не тронули Филимоныча, – сказал Дядька и вытер лоб.
– Я только не понял про японский бренд, – сказал Дюк.
– Потому что Никон! – сказала Лидочка. – Что, возвращаем птичку?
– Погоди, пусть уедут… Ах ты, окаянный!
Там, на экране, безумный Валетик что-то вопил по-своему и тыкал свёрнутой газетой в небеса, выдавая птицу-разведчика.
– Ну и чего он прыгает? – не понял Сергей Иванович.
Водители тем временем разворачивали джипы и выстраивались в колонну. Потом кто-то из охранников – то ли Никона, то ли губернатора – наставил в указанном направлении ствол автомата и начал целиться.
– Догадались! – ахнула Леди.
– Вряд ли, – сказал Дядька. – Просто всегда ведь найдётся какая-нибудь сволочь, не утерпит: доколе, дескать, коршуну кружить? Что он, сексом тебя затрагивает, наш соколоид? Может, гоблина хоть мент одёрнет?
Но генерал Лошкомоев и сам достал служебный пистолет, решив показать всем класс.
Грянул первый выстрел.
– Возвращай птичку, Дядька! – закричала Леди. – Жалко птичку!
– Ты что? Они же нас найдут, я не могу вами рисковать… Я её лучше подальше… Или, может, у неё своя программа?
– По умолчанию, наверное, – пожала плечами девушка.
– По умолчанию так по умолчанию… Стрелки хреновы…
Может, оно и так, но частота пальбы резко возросла. К охране присоединились водители.
Сергей Иванович был уверен, что уж по умолчанию-то крылатый шпион рванёт подальше на аварийном турбо, но птица попалась гордая. Видимо, она считала, что татуированные воины-маори не простят ей позорного отступления и лишат пайки в виде печени врага.
Соколоид развернулся, оптика взяла панораму, и на каждом из семи джипов обозначился кружок мишени. Первый и последний кружки загорелись красным.
– Грамотное решение, – похвалил Дядька. – Кекс! Я же по-тихому хотел!
Шальная пуля ударила, видимо, в крыло разведчика, всё на экране стремительно закрутилось, но быстро вернулось в прежнее положение.
Соколоид выбросил удлинившиеся лапы вперёд – их стало видно на экране. По лапам, как по направляющим, скользнули снарядики, похожие на сигареты.
Лидочка непроизвольно обняла Дюка, но он даже не обратил на это внимания.
Сигареты сорвались вниз и со свистом, прекрасно доносимом акустикой, устремились к целям.
Через бесконечную секунду головная и замыкающая машина вспыхнули и раскрылись багровыми кувшинками. Люди попадали в траву. Самые умные старались откатиться подальше.
Не успели они, на своё счастье, подняться, как рванули ещё два джипа, рядом с поражёнными.
– Да сколько в нём зарядов-то? – сказал Дядька. – Лидка, почему не предупредила?
– А ты инструкцию читал?
– На маори?
Потом экран почернел и украсился надписью «Game over» – программист был шутник.
Они поглядели вверх.
Отважная электронная птица сложила крылья и сама превратилась в убийственный снаряд. С нестерпимым свистом она рухнула вниз и скрылась из вида.
Грохнуло сильнее, чем прежде.
– Среднюю из трёх, – уверенно сказал Сергей Иванович. – Возможно, и двум соседним досталось. Бежим глянем, только мне из колка не высовывайтесь… Вот и банные маскхалаты пригодились… Если они начнут искать… А у меня только картечь… Но… «брёвна в тумане похожи на пушки, запомните это, друзья!»…
Всё было по-дядькиному. Горели шесть машин. Одну отчаянный водила отогнал в поле. В неё и полезли переговорщики, отталкивая друг друга, но вошли не все – часть гоблинов и безлошадные шофёры побежали вслед хозяевам по дороге в сторону города.
– Сейчас вызовут милицейские вертолёты… Лидка, герцог, вы чего? Без крови обошлось! Но птичка-то какова! Пускай ты умер, но в битве жизни… Иль в сердце смелых… Призывом страстным… Живым примером… Рукою верной… Индейцев другом…
– Следы, – сказал лорд Фицморис. – На траве. Протекторов.
– Ух ты! – сказал Сергей Иванович. – Грамотный!
– Сандхёрст, – скромно ответил восемнадцатый герцог Блэкбери.