– Нехорошо с девочкой получилось, – сказал губернатор. – Всё остальное очень удачно, а вот с девочкой нехорошо… Как ты её из виду упустил, Аврелий Егорыч?

– На совести Никона ещё одна безвинная жертва, – вздохнул владыка Плазмодий. – Но уж и ему зачлось…

Заговорщики сидели в кабинете губернатора и смотрели на стену, увешанную множеством мониторов. Экраны показывали, что творится в интересующих компанию местах.

Референт Ценципер непрерывно курил свой «Беломор» – зажигая папиросу от папиросы.

– Развязал, – с осуждением сказал епископ. – Зарекалась свинья… – и с удовольствием отхлебнул водки.

– Жаль, Никоновы глушилки не дали посмотреть, как его дворец гавкнулся, – сказал Олег Максимович. – Хоть на развалины полюбоваться… Не будет больше предбанника этого гадского, вызовов этих…

– Апаросики карасики! – воскликнул дурачок Валетик сквозь два леденца «Чупа-чупс», торчащие у него изо рта.

– Да что ж я мог с девочкой? – сказал генерал Лошкомоев, вытирая губы салфеткой – в кои-то веки довелось поесть по-человечески. – Если они решётку на окне в кабинете шутя вынули. Кто же мог знать… Я-то думал, Никон по-нормальному попросит девчонку ему передать… Тоже ведь вариант! Почему мы Туркову кланяться должны? Пусть между собой разбираются…

– Всё равно – браво, Аврелий! – воскликнул Солдатиков. – Я-то полагал, что ты службист от и до, а ты такую инициативу проявил…

Генерал чуть не подавился непрожёванным огурцом.

– Олег Максимыч… – он выпучил глаза, да так и не вернул их на место. – Мужики, вы что? Вы думаете – это я? Китайскую Стену?

– А кто же? – сказал губернатор. – Ты у нас генерал, тебе и шашки в руки… Динамитные… Хотя мог бы и предупредить: мы не дамы, нас сюрпризы не впечатляют!

– Не, мужики… Не я это… – отказался Лошкомоев. – Хотя решение в принципе правильное… А я-то думал – это Турков!

Воцарилась тишина, как от удара колуном.

– Да-а, – сказал наконец владыка. – Это уж точно не ты. Убедил в сто пудов. Ох ты и облом, Аврелий. Зачем бы Туркову родную племянницу под развалинами хоронить? Он же в ней души не чаял, мы же на его помощь против Никона рассчитывали… Помянем, братья, невинноубиенную отроковицу…

Помянули и уставились в монитор, на котором спасатели понагнали уже свою технику к развалинам.

– Скорей бы опознание ихних поганых тел провести! Просто не терпится, – сказал генерал. – Кто же тогда заряд заложил? Хотя… Может, и не было заряда? Ведь эта халабуда и так на соплях держалась, в любой момент…

– Вовсе нет, – подал голос референт. – На соплях у нас много чего держится сотнями лет. Это был маленький, очень экономный, очень хорошо рассчитанный взрыв. Я же физик, не забывайте! Работа была экстра-класса…

– У меня в управлении таких специалистов нет, – открестился Лошкомоев. – Есть один орёл, так он даже учебную гранату обезвредить не может, чтобы палец себе не оторвать. Перевелись нынче умельцы…

– Ну, кое-кто остался, – сказал Ценципер. – Валетик наш, например. Он же сапёром был, пока не ошибся… Валя, это ты бух-бух сделал?

Валетик покончил уже с леденцами и гремел сейчас шоколадной фольгой.

– Алюль, булюль, хиштаки, саританур, – ответил он причитанием из полузабытой сказки народов СССР.

– Чей бы бычок не прыгал, а телятки наши, – подытожил дискуссию владыка Плазмодий. – Покарало Никона провидение, поскольку Бог и фраер – две вещи несовместные… Стой, а ведь Турков всё равно на нас подумает!

– Пусть думает, – отмахнулся губернатор. – Что он может? Кто он? Главное – Никона над нами нет…

– Никона нет, – вздохнул епископ. – А легче не становится, что-то тяготит душу… Помянем гада, всё же и он человек быши…

Референт этого тоста не поддержал, а вывел картинку с одного из мониторов на большой экран.

– Господа, – торжественно объявил он. – Наш великий арабский друг после намаза в Покровской мечети добрался наконец до врат Шалаболихи…

Все с интересом уставились на изображение.

Вместо прежнего ветхого мостика через речушку уложены были три понтона, причём крайние пришлось вкопать в землю.

А поверх понтонов действительно положили асфальт, уже побежавший трещинами.

– Ну, сейчас комедия будет… – сказал губернатор и хихикнул.

– Только зрителей многовато, – заметил Ценципер.

Действительно, на рубеж речушки Шалаболихи, несмотря на будний день, начал подтягиваться, как на гулянье, народ из города – на автобусах, на машинах, а кто и пешком. Переехать через новоявленный мост никто не решался – неумолимый Филимоныч пропускал за реку только колхозные машины да кое-кого по знакомству.

Караван бабурского султана приближался к мосту, сопровождаемый толпой зевак. Паланкин почти неподвижно плыл на плечах умелых чёрных невольников. Белые верблюды эскорта неотступно шагали следом.

Внезапно понтоны вздрогнули и двинулись, подобно огромной трёхзвенной гусенице или связке гигантских сарделек. Асфальт вздыбился чёрными льдинами…

– Кто там старший? Старший кто у военных? – завизжал губернатор.

– Так они уехали все, Олег Максимович, – доложил невидимый секретарь. – Они свою какую-то делегацию встречают… Натовскую…

Понтоны начали медленно раскачиваться, словно стараясь отцепиться друг от друга. Куски асфальта плюхались в реку. Невольники старались удержать равновесие – нет чтобы им попросту сдать назад. Средний понтон резко завалился набок – и все четверо гигантов полетели в воду вместе со своим драгоценным грузом.

Верблюды сопровождения, которых всадники бросили было вскачь, словно наткнулись на невидимую преграду, заревели и побежали прочь, несмотря на крики возмущённых бедуинов.

– МИД за всё отвечает, – внушал себе губернатор, – МИД за всё отвечает…

– Народ отгоните! – кричал своим генерал Лошкомоев. – Спасайте народ! Смотрите, чтобы народ не совался!

– Ещё один заботник! – воскликнул владыка. – Однако не утоп бы парнишка, даром что басурманин…

Султан Салах, выбравшись каким-то образом из своего бронеаквариума, показался на поверхности. Почему-то он был уже в надутом спасательном жилете. Спешившиеся бедуины толпились на берегу, протягивая своему владыке приклады винтовок. Верблюды-альбиносы смятенно носились по полям и усиливали панику. А бедные носильщики так где-то и сгинули в глубинах речки Шалаболихи. Пуще смерти им был гнев господина. Во всяком случае, больше их никто не видел…

Салах бен Омар выкрикивал своим подчинённым какие-то суровые, но справедливые упрёки. Референт Ценципер, понимавший их язык, блаженно улыбался. Потом султан вырвался из заботливых рук телохранителей и отшвырнул белый бурнус, в который его пытались закутать, чтобы не ознобился. Тонкий и звонкий парнишка попрыгал на месте, вроде как разогрелся – и легко помчался, огибая асфальтовые торосы и надолбы, по успокоившимся понтонам на другой берег.

– Ишь ты – пропустил его Филимоныч! – подивился референт.

– Это потому что у него в колхозе уже всё есть, кроме султанов, – сказал Плазмодий.

– А на что ему султан? – не унимался Ценципер.

– Перед соседями хвастаться, – предположил владыка. – Пристроит его к делу, тунеядствовать не даст. Будет за Нинкой Зыряновой подойник да скамейку носить – глядишь, и болезнь пройдёт. Трудотерапия!

– А не сочтёт арабский мир, что мы его похитили? – забеспокоился губернатор.

– Сиди уж, похититель… Э, а это кто?

Действительно, владыка не был ещё знаком со старичком в чапане, оседлавшим ишака.

– Это… – от волнения губернатор не мог набрать подходящих слов. – Это… Это сволочь вроде ихнего Никона!!! Изнасиловать меня грозился, Насреддин Хоттабыч факаный!

Мост под копытами ушастого скакуна не дрогнул, а вот сам ишак, видимо, разделял мнение губернатора о своём всаднике. Он подошёл к краю понтона, сделал неуловимое движение крупом – и стряхнул мерзкого старичка в Шалаболиху. Сам же весело помчался догонять молодого Салаха.

– Выходит, там не только султаны нужны, – сказал владыка.

– Лизунов! – заорал губернатор. – Когда этого деда вытащите, скажите ему, что я его прощаю, но чтобы в двадцать четыре часа не видел!

Оставшиеся без руководства бедуины не сидели сложа руки – составили своё оружие в пирамиду, назначили часового, переловили и успокоили верблюдов, принялись разбивать шатёр…

– Ну почему мы-то, русские, такие неорганизованные? – завистливо простонал генерал Лошкомоев.

– Никона нет – и мне всё пофиг! – мечтательно сказал Солдатиков. – Пусть теперь хоть папа приезжает, хоть аятолла Ибани…

– Аятолла точно не приедет, – сказал владыка.

– Почему?

– А он уже приехал. Вон, на бережок выползает…

– Где?! – в ужасе вскричал губернатор.

– Да пошутил я, Олежек, пошутил, – сказал епископ. – Чего это он в чужой свите поедет? Он сам главней всякого султана… Из-за темноты своей купился!

– Вы опять шутите, ребе Плазмодий, – сказал Ценципер. – А ведь плохи наши дела. Гляньте-ка!

По дороге к мосту, сметая милицейские кордоны и отчаянно сигналя прочим экипажам, катила весёлая колонна – белый «Хаммер», а за ним куча красных спортивных итальянцев. Жёлтой была только знаменитая машина Дианы Потаповны.

– Так выходит, Никон… Это как же? Он же… Он ведь на нас подумает! Он ведь нас… Аврелий, как это получилось? Кто же тогда дом обрушил?

– Я знаю, – сказал референт Ценципер, встал из-за стола и выплюнул очередную «беломорину».

В руке у него был пистолет, и ствол смотрел в сторону городского дурачка-инвалида.

– Сапёр, ты ещё раз ошибся, – сказал Ценципер. – Не на того поставил…

Поднялся и бледный Валетик – сука и крот в одном флаконе.

– Мосад – это фирма! – уныло сказал он и развёл руками.