Из радиорубки Родион Николаевич вышел озабоченный. Командиру было над чем задуматься. На запрос о том, что делать с женщиной, из Владивостока долго не поступало ответа. Только через час пришла шифровка неожиданного содержания: до наступления ночи прибыть в район островов Таумоту и ждать там дальнейших указаний.

В боевой рубке Родион Николаевич отыскал на карте маленький островок, к которому должен был прибыть уникор. В лоции говорилось, что островок этот — атолл с хорошей лагуной — не населен и что люди на нем бывают редко.

Лихонин, повернувшись к вахтенному, приказал:

— Командира авиационной боевой части — в рубку. Дайте сигнал: но местам стоять, в воздух подниматься!

Вахтенный офицер одной рукой нажал кнопку колоколов громкого боя, другой поднес ко рту микрофон, повторяя слова командира.

Будто ветром сдуло с палубы матросов. Захлопывались крышки люков. Сигнальщик, вращая рычаг, задвигал тяжелую крышку над боевой рубкой.

К пульту управления встал командир авиационной боевой части старший лейтенант Кравченко. Худой и высокий, он стоял сутулясь, чтобы не стукнуться головой о крышку. Перед ним на панели вспыхнул голубой сигнал. Атомный двигатель переключился с надводного положения на положение «Воздух».

— Что же, Борис Харитонович, посмотрим еще раз, как чувствует себя ваше детище, — улыбнулся Лихонин.

Все находившиеся в рубке понимали, о чем идет речь. При постройке уникора перед инженерами встала задача создать приспособления, необходимые кораблю при разбеге для взлета и для посадки на воду. Требовалось найти конструкцию, которая могла бы создать большую гидродинамическую подъемную силу, способствующую отрыву от воды тяжелого тела. Над решением этой задачи бились долго.

Борис Харитонович предложил использовать на уникоре так называемые «подводные крылья». Они напоминали обычное крыло самолета, но имели меньший размер. Прикрепленные на вертикальных стойках к днищу уникора, «крылья» во время разбега или пробега корабля находились под водой. Чтобы при разбеге на волне «крылья» не вырывались из воды, чтобы не было потери подъемной силы и опасности аварии, Варламов предложил установить «крылья» на довольно значительную глубину…

На пульте управления перед старшим лейтенантом Кравченко вспыхивали все новые и новые сигналы Родион Николаевич, глядя на них, ясно представлял себе, что происходит сейчас и разных частях корабля. Опустились под килем «подводные крылья». Выдвинулись из своих гнезд в бортах уникора крылья, обеспечивающие полет. Они были хорошо видны через толстые смотровые стекла рубки. Скошенные назад, сужающиеся к концам они напоминали оперение стрелы. Да и весь уникор, если глядеть со стороны похож сейчас на гигантскую стрелу готовую взвиться в небо.

— Прошу разрешения на взлет, — обратился к командиру Кравченко.

— Добро!

Уникор, быстро набирая ход, плавно пошел вперед. Вот он качнулся на один, потом на другой борт, оторвался от воды и, задрав нос, круто полез вверх. Люди в рубке опустились в глубокие кожаные кресла…

На беспредельных просторах Великого океана разбросано много маленьких островков-атоллов. По форме своей они напоминают кольца, внутри которых, в зеленом ожерелье из кокосовых пальм, лежат спокойные, зеркальные лагуны, сообщающиеся с океаном одной или несколькими протоками.

В тихой лагуне одного из таких островков опустился уникор Лихонина. Корабль застыл на месте, отражаясь в зеркальной глади воды. Солнце склонилось уже к горизонту, но лучи его были еще горячи, палуба уникора быстро накалилась.

Ожидая радиограмму, Родион Николаевич и Михаил Михайлович Громов, широкоплечий, коренастый майор органов безопасности, сидели в маленькой, отделанной под дуб каюте командира. Майор появился на корабле недавно, однако Лихонин уже сдружился с ним и разговаривал на «ты», как со старым знакомым.

— Жаль, что нельзя побеседовать с женщиной, — вздохнул Родион Николаевич. — Доктор говорит, что она еще слишком слаба. Пока ясно одно: приплыла она со стороны Антарктиды. Течение могло вынести ее только оттуда.

— И еще ботинки с шипами. В таких удобно ходить по льду, — подтвердил Громов.

— О каких взрывах она говорила? У кого это «все готово»? Взрывы, снаряды… Дорого бы я дал, чтобы понять все это…

Громов нахмурился.

В каюте раздался негромкий звонок. Лихонин, не вставая с кресла, снял телефонную трубку. Возле телефона вспыхнул маленький экран, и на нем отчетливо выступило лицо радиста.

— Радиограмма? — нетерпеливо спросил капитан 3 ранга.

— Так точно.

— Несите скорей.

Через десять минут офицеры уже читали расшифрованное сообщение.

— Так, так, так, — повторил Лихонин, пробегая глазами по строкам. — Проверить… действовать по обстоятельствам… Дело Рэкфорда… Ты знаешь это имя, майор? — повернулся он к Громову.

— Конечно.

— Думаю, что утром нам надо двигать на юг. И двигаться незаметно, под водой.

— Это правильно, — согласился Громов. — Пойдем под водой. Радиостанция будет молчать. Нас не должны ни видеть, ни слышать.