Пролог

Почему люди читают книги? Чаще всего, потому что делать больше нечего. Иногда мы читаем, чтобы отвлечься от грустной и скучной реальности. Кто-то находит утешение, видя, что бывают ситуации еще хуже той, в которую попал он сам. Самые счастливые просто наблюдают за героями повестей, радуясь, что ничего подобного с ними пока не случилось. О чем думает человек, когда начинает читать какой-либо роман? Неужели его действительно волнует то, что придумал автор? Или же у человека просто нет другого занятия? Неужели его действительно занимает судьба героев повести? Или человек читает скучный рассказ только из-за золотистых букв на обложке? Этого я не знаю. Но надеюсь, что вы, мой дорогой читатель, сумеете ответить на этот вопрос честно. Хотя бы перед самим собой.

Посвящается всем тем, кто плывет против течения даже с дырявыми парусами…

«Girl, I follow my heart,

Blue

Follow the truth…»

Мое имя — Пол Браун. Я историк и в данный момент направляюсь в поместье одного из самых древних родов во всей Англии — Пенвеллин. В данный момент там живет только профессор Пьер Пенвеллин и его экономка мисс Клаудия Форекс. Профессор, странная, но общительная личность, любезно согласился принять меня у себя в поместье на неделю, чтобы я смог изучить историю их благородного рода. В доме много книг, поэтому не думаю, что информацию о его предках будет так уж сложно найти.

 

День первый

Я вышел из машины и подошел к калитке. Навстречу мне уже семенила Клаудия, женщина лет сорока с типичной внешностью экономки: орлиный нос, острый подбородок, волосы допустимой длины, аккуратно собранные на затылке. Ворота скрипнули и, обменявшись любезностями, мы вместе стали двигаться к дому. Сад был роскошен. Я спросил, кто ухаживает за ним и узнал, что сосед, мистер Отто Эрнст, приходит сюда каждый день, поддерживая участок в порядке. Твердо решив гулять здесь каждый день на протяжении недели, что я здесь проведу, я вошел в дом.

Ступив за порог, я попал в большую комнату, прекрасно освещенную огромной люстрой, висящей под потолком и немалым количеством абажуров, развешанных по стенам. Напротив входа располагалась большая лестница, ведущая на второй этаж. Поддерживает потолок десяток колонн, тоже расположенных в этой комнате. Меня провели на второй этаж, где располагалась моя комната. Просторная спальня с видом на сад, что может быть лучше? Удобная кровать, красивый шкаф, широкий письменный стол, вымытое до блеска окно, два старинных стула — вот все, что было там, но мне этого достаточно. Клаудия сказала, что обед будет через двадцать минут и удалилась. Я распаковал вещи, переоделся в костюм и спустился вниз.

Поместье представляло собой двухэтажный дом, первый этаж которого занимала кухня, столовая, гостиная, холл и спальня Клаудии. На втором этаже располагались еще четыре спальни, одна из которых теперь была занята мной, библиотека, кабинет профессора, душевая комната и комната отдыха. Гуляя по дому, я, как историк, восхищался мебелью, сохранившейся здесь, по-видимому, с незапамятных времен, но сохранившейся прекрасно. Сотовый телефон здесь не работал, поэтому я решил отключить его, чтобы не сажать батарею. Кое-где встречались портреты предыдущих владельцев поместья Пенвеллин. Удивительно непохожие друг на друга выражения на удивительно похожих друг на друга лицах выглядели иногда забавно, а иногда — пугающе. Один из портретов изображал девушку лет двадцати с веселыми глазами. С трудом оторвав глаза от ее незаурядной красоты, я посмотрел на соседнюю картину. Там был изображен тучный мужчина лет пятидесяти с зарослями бровей, из-под которых едва были видны глаза. Профессия обязывала меня знать их имена, и я их знал. Это были Константин и Элизабет Пенвеллин, супруги, скончавшиеся в один день. По версии полиции Элизабет убила мужа из ревности, поводом для которой стал всего лишь восхищенный взгляд супруга на ее сестру. Жуткая история, даже вспоминать не хочется. Я услышал звук колокольчика, звавшего к обеду, и направился в столовую.

Вкусив приятный запах ростбифа, я огляделся. За столом уже сидел профессор Пенвеллин, нынешний хозяин дома. Почему-то мне кажется типичным то, что хозяин дома ходит по поместью в халате, надетом поверх рубашки и спортивных штанов, но профессор, толи из-за необычного цвета халата — ядовито-зеленого — толи из-за самой необычайности личности, носящей его, не показался мне типичной личностью, позже я понял, что не ошибся. Он встал, чтобы поприветствовать меня. Мы пожали руки. Лицо его я не запомнил, так как у меня не очень хорошая память на лица, помню лишь несколько морщин на лбу, видимо следствие постоянных размышлений.

— Добро пожаловать, мистер Браун, добро пожаловать. — Сказал он, добродушно улыбаясь. — Прошу прощения, что не встретил, я не знал о дате вашего приезда. Вы хорошо устроились?

— Да, все замечательно, спасибо. — Отвечал я, тоже улыбаясь.

— В таком случае предлагаю вам оценить кулинарные таланты моей дорого Клаудии, присаживайтесь. Я уже поел, но посижу с вами.

Ростбиф действительно был замечателен, мне очень понравилось, особенно после утомительной поездки. За обедом мы почти не разговаривали, зато после него профессор предложил пройтись по саду и поговорить. Я согласился.

Погода была замечательной, что типично для тех мест. Мы вышли в сад, через который тянулась аллея, вымощенная камнем. Пели птицы, цвели цветы, сытость располагала к разговору.

— Итак, мистер Браун, вы историк?

— Да.

— И вы приехали сюда, чтобы изучать историю нашего рода, рода Пенвеллин?

— Именно.

— Что ж, это интересное занятие, можете пользоваться библиотекой, Клаудия и я в вашем полном распоряжении. Только вот я не всегда свободен. Думаю, вы могли бы задавать свои вопросы, которые, несомненно, появятся, в это же время, каждый день после обеда.

— Профессор, скажите, чем вы занимаетесь? — Спросил я. Он улыбнулся и ответил:

— Я, как состоятельный человек, не обязан угождать этим лодырям, раздающим премии за исследования, поэтому занимаюсь изучением вещей, абсолютно бесполезных в современном мире, однако не становящимися неинтересными от этого.

— Например?

— Например, я вывел новую теорию вероятности. Она ни в коем случае не опровергает уже существующую, но несколько уточняет ее. Ответьте мне на вопрос: какова вероятность того, что в группе из 365-ти человек найдутся хотя бы двое, у которых даты рождения совпадают? Не учитывая год рождения, а только месяц и день.

— Ну, примерно девяносто девять и девять десятых процента.

— А вот и нет! В условии прозвучала фраза «хотя бы двое». Представьте, что дни в году — это ячейки. Каждый из 365-ти человек заходит в помещение и занимает ячейку, еще не занятую. Так рассаживаются 364 человека. Остается одна незанятая. Последний, войдя, должен выбрать: занять свободную ячейку, то есть соблюсти правило, или же присоединиться к своему товарищу, сидящему, например, в 156-ой ячейке. И какова вероятность, что он присоединится к товарищу?

— Пятьдесят процентов? — Спросил я.

— Именно! Пятьдесят, а не девяносто девять! Это говорит о том, что теорию вероятности тоже нужно рассматривать с позиции теории относительности! — Профессор радовался, как ребенок, что я понял его теорию, хотя на деле я считал ее ошибочной, но решил промолчать. В конце концов, я же историк, а не математик!

— Профессор, а почему вы считаете, что эта теория никак не может пригодиться в современных достижениях?

— Я отправил этим идиотам из государственного института описание теории, но мне пришел ответ в виде намека на то, что мое место не здесь, а в лечебнице для душевно больных. После этого я держу свои открытия при себе. — Я искренне посочувствовал профессору вслух, а про себя в чем-то согласился с учеными из института. Впрочем, отрицать умственные способности, сочетающиеся с удивительным радушием, присущим профессору, было совершенно бесполезно, а если человек способный, то кому какое дело, как он использует эти свои способности?

— Прекрасный сад, вы часто тут гуляете?

— Да, мне он тоже нравится. Отто Эрнст служил у нас еще когда моя жена была жива, но потом он переселился в другой дом. К счастью, он согласился продолжить ухаживать за садом, иначе не знаю, что бы мы делали.

— Как историк, я должен спросить вас о вашей жене, сэр, но если вы не хотите, то…

— Да, Алиса была замечательной девушкой. К несчастью, вместе мы пробыли недолго. Вот уже почти двадцать лет, как ее нет со мной.

— Мои соболезнования, профессор.

— Да, страшное дело. Простите, мистер Браун, мне пора возвращаться в мой кабинет, я должен опровергнуть утверждения одного философа насчет размеров вселенной.

— Конечно, желаю удачи!

— Вы бы тоже шли в дом: темнеет.

— Да, вы правы. — Погуляв еще немного, я пошел в библиотеку.

Библиотека этого поместья была устроена крайне странно. Очень маленькое помещение, в котором могла поместиться только одна полка, которая, кстати, здесь отсутствовала, и стол, как раз стоящий рядом с пультом, на котором располагались кнопки управления. На каждой кнопке была нарисована буква алфавита. Нажав на букву «А», я отошел в сторону, так как из пола вдруг стал подниматься стеллаж с книгами. Когда он поднялся до конца, я увидел, что названия книг, стоящих на нем, начинаются с буквы «А». Разобравшись в системе, я уже без труда стал находить нужные мне книги. Я сидел за тем столом до полуночи, читая и изредка делая пометки в тетради. Сонный, но довольный началом своих трудов, я отправился спать.

В восемь часов утра я проснулся, понимая, что не выспался. А причиной тому стали странные шумы, которые мешали мне спать всю ночь. Иногда мне казалось, будто стул в моей комнате двигался по полу туда-сюда, а потом что-то с громким стуком упало на пол. Я подумал, что мне это приснилось, поскольку в призраков я не верил, но когда попытался вновь заснуть, услышал, как шелестят страницы моей тетради. Я решил, что ветер является виновником этого шума и вновь заснул. Еще несколько раз я просыпался, но не мог понять, что меня разбудило.

 

День второй

За завтраком я рассказал об этом Клаудии, та в ответ улыбнулась и сказала:

— Вас, вероятно, не предупредили о странностях профессора. Он редко спит по ночам, все работает и читает. Если он не согласен с утверждением какого-то ученого, что он просто швыряет эту книгу в стену, этот шум слышно в любом углу дома. Возможно, именно этот шум разбудил вас.

— Нет, тот шум вовсе не был похож на удар книги о стену. Уж шелест страниц я никак не мог спутать с таким звуком.

— Ну, страницы мог перелистывать и наш постоянный гость — ветер.

— Да, я тоже так подумал. Клаудия, спасибо, омлет великолепен!

Я решил прогуляться по саду, перед тем, как начнется дождь. Тучи выглядели многообещающе. На этот раз я отправился в ту часть сада, которая была скрыта от посторонних взглядов не только частоколом, но еще и зарослями камыша. Обойдя дом сзади, я попал на площадку, по периметру которой протекал ручей. Посередине стояла скамейка, по бокам от которой росли березы. Напротив скамейки находился фонтан, сделанный в форме двух дельфинов. На скамейке сидел профессор и читал. Он был настолько погружен в чтение, что вздрогнул, когда я, наконец, обнаружил свое присутствие. Отложив книгу под названием «Как сдвинуть гору Фудзи», профессор подвинулся.

— Присаживайтесь, мистер Браун. Как вам спалось?

— Какие-то шумы постоянно будили меня, не знаете об их происхождении?

— Какие именно шумы? — поинтересовался профессор. Я рассказал. — Кое-кто из тех, кто гостил у нас до вас, рассказывали, что видели или слышали призраков. Может, один из них вас потревожил?

— Вы ведь не хотите сказать, что верите в призраков?

— А вы хотите сказать, что не верите? Ведь отрицать их существование означает отрицать такое количество свидетельств, случаев и очевидцев, готовых поклясться, что контактировали с привидениями, что вас просто завалят фактами и примерами.

— Но ведь наука отрицает существование каких-либо потусторонних сил.

— Современная наука действительно отказывается подтвердить их существование, но я, как ученый, опровергаю их утверждения.

— И как же?

— Одной фразой: нет фактов, доказывающих отсутствие потустороннего мира и всего, что с ним связано. А если не доказано отсутствие чего-либо, то вполне логично допустить существование этого чего-либо. — Чувствуя, что опять запутался в разговоре с ученым, я сменил тему.

— Профессор, ваша библиотека…

— О да! Это поистине гениальное изобретение! Такую систему изобрел мой дедушка, Альфред. Тогда в доме было всего три спальни, а у него как раз подрастал сын — мой отец. Ему потребовалась еще одна комната, и тогда дед, уменьшив площадь библиотеки, построил спальню и для отца.

— Но на одной полке вряд ли поместятся все книги.

— А, чтобы увидеть еще книги на эту букву, нужно нажать кнопку еще раз. Здорово, правда? — Впервые я искренне согласился с профессором.

— Садовник уже приходил сегодня?

— Да, он приходит рано утром. Все пытается уговорить меня убрать эти камыши, говорит, что они портят вид, но я никогда не откажусь от них. Они мне напоминают о моем детстве. Помню, однажды, будучи еще трехлетним ребенком, я попытался дотянуться до камышей, но упал в ручей. Родители сразу подбежали, стали закутывать меня в полотенца, а я сидел и хохотал.

— Профессор, а у вас есть дети?

— Как же, есть. Дочка. Ее зовут Сара. Сейчас она уехала учиться в Ирландию. Должна вернуться через пару дней, я познакомлю вас.

— Профессор, здесь жило много поколений ваших предков. Я бы хотел написать историю каждого из них. Это возможно?

— Скорее да, чем нет. Здесь много книг, авось вы найдете то, что нужно.

— Книги — это хорошо, но все же лучше, чем живой человек, никто не расскажет.

— Это вы метко подметили. Ну, что ж. Вы здесь уже второй день. Думаю, до вашего отъезда я смогу рассказать вам о шести выдающихся личностях нашего рода. По одной истории каждый день, идет?

— Это было бы здорово!

— Ну вот и славно. Начнем после обеда. А сейчас, если вы позволите, я бы хотел дочитать книгу.

— Разумеется. Я пойду.

Радуясь результатам этого разговора, я пошел дальше гулять по саду.

Через полчаса поднялся ветер, и я, закутавшись в свой плащ, поспешил вернуться домой. Поместье уже наполнял аппетитный запах индейки, приготавливаемой Клаудией к обеду.

Сытый и довольный, профессор сидел в кресле в комнате отдыха наверху. Я с блокнотом, в руках, сидел на диване, расположенном рядом.

— Я нашел наше семейное древо, думаю, вам было бы интересно посмотреть. — Он протянул мне лист бумаги.

Бегло просмотрев его, я приготовился слушать и записывать.

— Я знаю истории своих предков только со слов отца и деда, так что нам остается только надеяться, что они ничего не напутали и не забыли. Сегодня я расскажу вам об Алане Пенвеллине, известном своими гипнотическими способностями. Он понял, что владеет этим даром еще в детстве, в возрасте примерно десяти лет. Алан не был отличником, учился в школе на тройки и четверки, но после того, как он освоил гипноз, все изменилось. Дети, которые честно учились, занимались, ходили на дополнительные занятия, не могли тягаться с ним в плане оценок. Еще бы! Один взгляд в глаза учителя и высшая оценка за четверть уже стоит в журнале. Учителя никак не могли понять причину такой перемены в мальчике, так как он внушал им, что знания в его голове превосходят знания любого ученого. Окончив школу с одними пятерками в журнале, Алан без труда поступил в университет на стипендию. Множество слез учениц, действительно заслуживавших эту стипендию, его не волновали. Преподаватели до сих пор не могут вспомнить студента, учившегося лучше, чем он. Только близкие родственники знали, как он добивался таких успехов. Они были против, но знали, что если начнут возражать, то и им не избежать участи преподавателей. В конце концов, Алан решил, что учиться чему-либо и делать что-либо ему не надо, он всего добивался с помощью гипноза. В двадцать три года он влюбился, но девушка не обращала на него внимания. Тогда он заставил ее полюбить себя, внушив ей, что он самый прекрасный человек на Земле. Друзей он держал под гипнозом, чтобы быть уверенным, что они всегда будут с ним, поддержат его. Его не интересовали человеческие чувства, он просто хотел все держать под контролем. Но что-то сломалось в нем. Нет, он не потерял дара гипноза. По его словам, он видел сон. Сон, в котором он разговаривал с Богом. Бог обратился к нему, разъяснил, что нельзя продолжать так жить. Нельзя заставлять людей делать что-то против их воли, нельзя топтать человеческие чувства, нельзя управлять всем. Алан понял все. Наутро он встал совершенно другим человеком. В тот же день он снял чары со всех, кто был им загипнотизирован. И потерял все. Для друзей он оказался чужим, девушка его бросила, институт отозвал почетную грамоту лучшего ученика. Он вернулся в поместье, в котором в то время жил его брат, Крис. Тот не прогнал его, хотя имел на то полное право. Алан стал жить в поместье, отгородился от внешнего мира и стал учиться. Дар гипноза он более не использовал, но стал учить гипнозу одного молодого человека, весьма способного, плату с которого не брал. Более того, он позволил ему жить в доме вместе с ним и семьей брата, что, естественно, не обрадовало Криса. Но Алан, за всю свою жизнь, ни разу не изменил своего решения в пользу кого-либо другого. Возможно, даже он применил на Крисе гипноз. История об этом умалчивает. Так или иначе, Джордж стал жить у них. Чем больше Алан читал литературу, тем больше понимал, сколько грехов совершил в жизни. Никогда прежде он не задумывался, как коверкает свою душу, причиняя боль другим, но теперь, когда он узнал о заповедях, когда осознал все, жизнь стала ему в тягость. В отчаянии он, естественно с помощью гипноза, заставил Джорджа убить его и скрыться в неизвестном направлении. Столь печально заканчивается история этого отпрыска рода Пенвеллинов. Джорджа так и не поймали, хотя, учитывая то, каких успехов он достиг в обучении у моего прапрадедушки, это неудивительно.

— А что Крис?

— Крис? Алан пожелал, чтобы тот вообще не помнил, что у него был брат. Конечно, он добился этого с помощью гипноза. Ого, сколько времени! Мне пора за работу! Этот тип из обсерватории никак не согласится с моей точкой зрения, время поставить его на место. Надеюсь, вам не было слишком скучно слушать мой рассказ.

— Нет, что вы! Это будет огромнейшим вкладом в современную историю! — Я поблагодарил профессора и подошел к окну.

Дождь шел вот уже четыре часа подряд и, кажется, не собирался прекращаться. Сад даже в такую погоду выглядел великолепно. Я размышлял об этой истории. Мне казалось, что такое могла произойти с каждым, но в то же время не мог представить себя, топчущим чужие мысли, нарушавшим людские порывы. И трудно мне было представить в тот момент человека, способного на такое, человека, короткий рассказ о котором я только что услышал. Утешало то, что, в конце концов, Алан понял и признал свои ошибки, пусть и совершив после этого еще один, теперь уже смертный, грех.

В размышлениях я так и простоял у окна до самого ужина. Ужин, как я предполагал, оказался превосходным. Из-за одних этих куриных котлет мне стоило сюда приехать. После ужина я, как и в прошлый вечер пошел в библиотеку. Я собирал сведения об особняке. Оказалось, что построен он был еще в 1830 году. В книге говорилось, что каждый член рода Пенвеллин, живший здесь, оставил свой след в доме. Решив спросить об этом у профессора, посмотрев на часы и зевнув, я пошел спать.

Если читатель думает, что эта ночь оказалась более спокойной для меня, чем предыдущая, то он крупно ошибается. Я лежал в ожидании вчерашних звуков порядка пятнадцати минут, тщетно пытаясь уснуть до их появления. Почему-то я был уверен, что жду не напрасно. И я не ошибся. Ровно в час ночи зашуршали страницы моей тетради, теперь уже нарочно оставленной мной на столе. Сразу же после этого передвинулся стул возле стола. Я поднялся в постели. Поднялся и вскрикнул: на стуле передо мной сидела женщина. Я ее видел, могу поклясться, но не был уверен, что это не галлюцинация. Женщина была одета в белое платье, сквозь которое я мог видеть стену за ее спиной. Она сидела в пол оборота и читала мои записи, изредка перелистывая страницы. Наконец, она заметила, что я не сплю, и заговорила со мной. Я не знаток по части женщин, но могу сказать, что она была красива. Правильные черты лица, стройная, она видимо привлекала мужчин при жизни. Да, я был уверен: передо мной сидит призрак.

— Простите за вторжение, просто здесь редко бывают гости, а с обычными обитателями поместья мне нельзя говорить. Вы Пол Браун? — Я кивнул, так как на некоторое время дар речи покинул меня. — Приятно познакомиться. Интересные записи. Алан Пенвеллин, да я помню его. Только у вас тут кое-какие ошибки. — Она взяла карандаш и стала исправлять. — Во-первых, Алан не был известен, благодаря своему дару, он мог и скрывал его — так было намного проще. Во-вторых, не все учителя были в неведении. Был один учитель, на которого гипнотические чары не действовали. Оценка по предмету этого учителя была единственной ниже пятерки. Поэтому Алану, тогда еще не столь ленивому, ничего не оставалось, кроме как учиться. Родной язык стал для Алана самым сложным предметом, — она усмехнулась. — Но Алан не вынес даже такой ничтожной порции труда. На седьмом году обучения он внушил директору школы мысль об увольнении мистера Спорлинга. — Я слушал ее с интересом, уже почти без страха. — Да, так Алан и справлялся со всеми проблемами. На счет сна не уверена, но так как сон — это всего лишь плод воображения мозга, то трудно представить себе, что Алан сам додумался до такого, поэтому вполне можно предположить, что такое было. Теперь на счет Джорджа. Он не был учеником, он был обычным мошенником, нашедшим отличный способ не платить за жилье. Единственное, что от него требовалось — это врать, врать, что делает успехи. Не нашли его не потому что он чему-то научился, а потому что Алан велел ему сбросится с ближайшего моста. Да, жуткая история. Но, я вижу, у вас слипаются глаза. Справедливость восстановлена, я могу удаляться. Сегодня обещаю не шуметь и дать вам спокойно поспать. Спокойной ночи.

И она растаяла в воздухе. Вот она есть и вот ее нет. А я сидел с разинутым ртом еще полчаса. Наконец, я решил все же поспать, как и советовала девушка. Ха, куда там! А вы сами смогли бы уснуть после такой встречи? Думаю, что нет. Вот и я проворочался в постели до самого утра и пошел завтракать в семь часов утра, едва держась на ногах.

 

День третий

— О, мистер Браун, сегодня вы совсем сонный. Неужели опять эти звуки? — Спросила Клаудия. Я замешался. Сказать правду? Нет, я боялся, что меня примут за сумасшедшего. Поэтому просто кивнул.

— Расскажите профессору, он найдет объяснение — посоветовала Клаудия. — А после завтрака пойдите, поспите в саду. Там засыпают даже при бессоннице.

Я решил послушать ее совета и отправился в тот уголок сада, в котором вчера встретил профессора. В то утро там было пусто. Я лег на скамейку и понял, что это то место, где действительно царит спокойствие. Журчание ручья, протекавшего рядом, пение птиц, сидящих на ветвях берез, звуки фонтана, стоящего здесь же; все это наполняло вселенским спокойствием. Через минуту я уснул. Уснул и сразу проснулся. Разбудил меня профессор.

— Добрый день, мистер Браун. Чудное место, правда? А я везде вас ищу. Клаудия зовет к обеду.

— Как к обеду? Мы ведь только что позавтракали, — сонно спросил я.

— Дорогой Пол, вы проспали часов шесть, если не больше. В этом саду время летит незаметно, правда?

— Мне показалось, что я только что закрыл глаза и сразу открыл их.

— А, я называю это эффектом мгновенного сна. Случается это с людьми, крайне хотящими спать. Человек закрывает глаза и засыпает, но при этом не чувствует хода времени. Вставайте, рыба не будет ждать!

Когда я встал, то понял, что действительно отлично отдохнул. Чувствовался прилив новых сил, какой бывает только после хорошего сна. Однако, стало немного холоднее, чем когда я лег спать. Осень постепенно вступала в свои права.

Не устаю описывать читателю способности Клаудии, как кулинара. Жареная рыба была просто великолепно, тем более, что после сна на свежем воздухе, она показалась мне просто божественной.

— Ну, мистер Браун, вы готовы услышать историю еще одного отпрыска рода Пенвеллин?

— Профессор, я хотел бы сначала поговорить с вами. — Я долго готовился к этому разговору, вспомнив отношение профессора к мнению о существовании призраков.

— Я слушаю.

— Вы, возможно, не поверите мне, но этой ночью ко мне в комнату явился призрак. Он разговаривал со мной.

— А как он выглядел? — вопрос, если честно, немного удивил меня. Вместо ожидаемого мной «А вы уверены, что это не сон» или «Но вы же не верите в призраков» я услышал столь спокойный и полный любопытства вопрос.

— Ну, это была девушка, лет тридцати. Одета в белое платье. Лицо…

— Больше ничего мне не говорите! Это Памела Пенвеллин. Моя прабабушка. Я видел ее в доме пару раз. Умерла когда поспорила с соседкой, что умеет задерживать дыхание на десять минут. Та пообещала Памеле отдать свое золотое украшение, которое прабабушка очень хотела, поэтому бедная девушка окунула голову в воду и продержалась семь минут. Семь минут! После этого, не способные более вынести лишения кислорода, легкие девушки отказали вместе с сердцем. Непонятно, почему дух Памелы не покинул поместье.

— А в доме много привидений?

— Ну, не то, чтобы много, но явно не одно. Здесь ведь жило много поколений моих предков. И не все захотели покинуть его после смерти. Но все же перейдем к истории Дэвида Пенвеллина.

— Да, конечно.

— Дэвид, как и его знаменитый тезка, увлекался фокусами и разнообразными иллюзиями. Он всегда удивлял гостей трюками с картами, поражая воображение, тогда еще не знавших подобных чудес, людей. Он был хорошим человеком, но была у него одна слабость, да даже не слабость, а… даже не знаю, как это назвать. Он был правдолюбцем.

— Но, позвольте, — возразил я. — Разве можно назвать это качество слабостью или пороком? Я всегда считал правдолюбцев людьми добрыми и порядочными.

— Это в наше время при провозглашенной свободе слова правдолюбие можно назвать хорошим качеством. А во времена, когда жил Дэвид, государством правил монарх, который не терпел даже намека на оппозицию. Людей, которые позволяли себе слишком много в разговоре с кем бы то ни было, больше никто не видел. Надо сказать, что ситуация в стране была не из лучших. Народ беднел, а кучка политиков, приближенных к монарху, с каждым днем богатела. Дэвид прославился своими фокусами на всю страну, его считали волшебником, колдуном, магом, называйте, как хотите. Но факт тот, что арестовать такого человека, пусть даже и ругавшим правительство при каждом удобном случае, было делом не таким уж и простым, как если бы он был простым работягой. Даже когда его всего лишь вызвали на допрос в ближайшее отделение полиции, народ, всегда окружавший его, чуть не поднял бунт. Поэтому прислужники монарха стали копать под него. Сначала они воздействовали на отца Дэвида. Отец его, надо сказать, был человеком гораздо менее храбрым, чем сам Дэвид, поэтому, однажды, поздно ночью, он подозвал сына и попросил больше не говорить ничего плохого о действующей власти. Дэвид заявил, что скорее поцелует скорпиона, чем позволит монарху и дальше грабить народ. Отец разозлился и запер Дэвида в подвале этого поместья. Но я думаю, что скорее от страха, а не от злости, потому как Зишан — так звали отца Дэвида — был человеком весьма добрым. Наутро сестра Дэвида заглянула к нему в комнату и увидела его, спящего в собственной постели. Она побежала к отцу и рассказала ему об этом. Зишан спустился в подвал и убедился, что Дэвида там не было, хотя замок на двери был на месте. Тогда он ворвался в комнату Дэвида, теперь уже достаточно разозлившийся, я уверен, и стал бить его, кричать на него. Сонный Дэвид сначала ничего не понял, но потом вырвался, отошел в сторону и обратился к отцу и сестре, стоявшей у Зишана за спиной, так: «Глупцы, сидя здесь, вы ничего не добьетесь. Нужно бороться за счастье. За свое и за чужое. Нельзя безучастно взирать на горе других, сидя в удобном кресле и куря дорогие сигары. Отец, мне очень жаль, что ты не согласен с этим утверждением, но ты, Тильда…ты еще молода и твое мышление еще может быть изменено. Я надеюсь, что ты, так же, как и я, не будешь похожей на нашего отца. Прощайте» после этого он бросил что-то на пол, из чего повалил густой дым. Он заволок всю комнату, а когда рассеялся, Дэвида уже не было в доме. Это все, что знали родственники. Позже стало известно, что Дэвид собрал группу единомышленников, которые, так же, как и он не боялись говорить правду. Через месяц к ним присоединилась и Тильда. Она пришла к Дэвиду и просила у него прощения. Ее брат улыбнулся, обнял ее и простил. При штурме замка команда Дэвида сыграла решающую роль, он прославился на весь мир, но после успеха кампании был убит одним из приспешников бывшего монарха. Тильда же вернулась в поместье, где и по сей день висит портрет, на котором изображены они с Дэвидом. Вы можете увидеть его в кухне.

— А что сталось с Зишаном?

— Зишан был человеком, не способным признать свои ошибки, какими бы серьезными они ни были. Он порадовался вместе со всеми свержению монарха, а потом просто забыл обо всей этой истории.

— Как он мог?

— Не все людские поступки мы в состоянии объяснить. Что ж, теперь, если вы позволите, я удалюсь в свою лабораторию.

— Профессор, позвольте еще один вопрос.

— Конечно.

— В книге сказано, что все члены рода Пенвеллин, жившие здесь, оставили какой-то след после себя. Это правда?

— Да, правда. Мой дед, например, соорудил библиотеку, вмещающуюся всего в одну полку, его сын, то есть мой отец, человек более современный, создал механизм, выдающий напитки прямо из погреба, так что не надо за ними спускаться. Вот он, собственно. — Профессор указал на столик с толстыми ножками, стоявший рядом. Под крышкой оказалась кнопка, нажав которую, человек называл название напитка, после чего заказ поднимался из подпола, проходил по одной из ножек стола, а потом появлялся на его крышке. — Наслаждайтесь! — Сказал профессор и поднялся в свой кабинет.

Я нажал на кнопку и заказал виски. Через секунду послышалось какое-то жужжание, затем в столе появилось отверстие, из которого показалось горлышко бутылки. А еще через секунду бутылка виски стояла передо мной. Я пил чудесный виски и делал пометки в тетради. Тут мой взгляд упал на пометки девушки-призрака. Почерк ее был изящным, хотя и был крупнее моего.

За окном шел снег. Я подумал, что природа специально оттягивала снегопад, чтобы я успел поспать в саду. Звучит абсурдно, но поверьте мне, в том доме это показалось мне вполне трезвой мыслью, несмотря на виски. Мне вдруг показалось, что я не случайно оказался в этом доме, что у высших сил какие-то свои планы на мое присутствие здесь. Чувство того, что я начинаю что-то понимать охватило меня.

Почему я был уверен, что она придет и в этот раз? Не знаю, но предчувствие меня не обмануло. Как всегда стул немного сдвинулся с места, когда она садилась на него, после чего призрак поздоровался со мной и стал листать мою тетрадь. На этот раз я был не так испуган, как вчера, и решился сам задать вопрос.

— Простите, но вы так и не представились. Вы Памела?

— Имя мое не так важно, я бы не хотела говорить о себе.

— Но почему? Вас что-то пугает?

— Нет. Страхи остались в жизни, после нее мне уже ничего не страшно. — Она подняла просвечивающую руку в знак того, что больше ничего не хочет говорить о себе. Добравшись до страницы с сегодняшними пометками, она взяла в руки карандаш.

— Так, Дэвид. Они еще помнят тебя, представляешь? — Девушка как будто разговаривала с другим призраком. — Что? Он говорит, что его арестовывали несколько раз, но всякий раз, благодаря своим способностям, он чудесным образом оказывался дома, в своей постели. Нет, его не отпускали за хорошее поведение. Это был фокус, трюк. Тот же самый фокус он проделал, когда отец запер его в подвале. Что еще? Он говорит, что Тильда хотела сразу уйти с ним, но Зишан не позволил. Следовательно, ему не за что было ее прощать. Дэвид говорит, что его не убили, а похитили приспешники монарха, отвезли в какой-то дом и пытались получить выкуп за его освобождение.

— Простите, вы сейчас говорите с Дэвидом? — Ошарашено спросил я.

— Да, он здесь, — сказала девушка таким голосом, словно говорила о погоде на завтра.

— Но почему я не вижу его?

— Духи умерших людей выглядят точно так, как выглядели в момент смерти. Дэвида пытали, пытали жестоко. Он был изуродован, поэтому стал таким же уродливым призраком. Мы, призраки, сами выбираем, кому показываться, а кому — нет. Дэвид, я так думаю, просто не хочет шокировать вас своим видом. Так, Дэвид? Он согласился.

— Но почему я не слышу его?

— Этого я не знаю. Возможно, у него на это свои причины.

— Скажите, а как вы умерли?

— Моя смерть не была столь мучительной, как смерть Дэвида. Я просто уснула и не проснулась. Я не почувствовала ничего. Ничего, кроме сожаления и великого разочарования. Но, что со мной? Я не должна говорить о себе! Не спрашивайте меня! — Она закрыла лицо руками, что было совершенно лишним, поскольку тело ее все равно просвечивало. — Дэвид спрашивает, сколько еще вы здесь будете оставаться?

— Ну, думаю, до пятницы. Сегодня понедельник? Значит, еще четыре дня.

— Да, до пятницы вы много успеете узнать. Спокойной ночи и не ходите завтра в тот уголок в саду. — Сказала девушка и растаяла в воздухе.

Честно сказать, этот визит двух призраков, меня встревожил куда меньше, чем первый контакт с загробным миром. В ту ночь я выспался.

 

День четвертый

После замечательного завтрака овсяной кашей я пошел погулять в саду. Выйдя из дома, я встретил профессора.

— А, мистер Браун, доброе утро. Как вам спалось? Меркурий не мешал? — Я поднял брови. — Ну, после того, как вы рассказали мне про ночные кошмары, я предположил, что это инопланетяне пугают вас голограммами. Нет? Ну и славно. Не хотите пойти со мной в тот живописный уголок с фонтаном? Я бы рассказал вам о своем новом изобретении. — Я вспомнил предостережение девушки-призрака и вежливо отказался. — Нет?

— У меня плохое предчувствие, туда лучше не ходить. — Я решил не рассказывать о призраках, решив сначала выяснить о причинах поведения Дэвида.

— Предчувствие, говорите? Тогда предлагаю пройти в другой угол сада и сыграть со мной в игру на интуицию. Согласны? Тогда вперед!

Под огромным дубом стояла еще одна скамейка, на которой профессор уложил семь карточек. На каждой карточке с одной стороны было какое-то изображение, а на другой — пейзаж, такой же, как и на остальных картах. То есть рубашки были неотличимы. Профессор показал мне изображения на картах. Звезда, крест, круг, квадрат, треугольник, буква «Е» и буква «Я».

— Правила игры просты. Я записываю все символы, которые вы видите на карточках, в произвольном порядке в свою записную книжку. — С этими словами он вынул из внутреннего кармана своего пиджака записную книжку. — Вы же пытаетесь отгадать эту последовательность, раскладывая карточки в той последовательности, которую вы считаете верной. Если вы угадываете одну карточку, то зарабатываете один балл. К концу игры тот, кто наберет больше баллов, побеждает. Вам ясны правила?

— Да, но я все же считаю, что угадать можно только случайно. Интуиция тут вряд ли поможет. Вы уже записали? Тогда я начну раскладывать карточки. Так, крест, потом буква «Е». Теперь круг. Квадрат. Теперь звезда и буква «Я». И, наконец, треугольник. Посмотрим, какой мой результат.

В записной книжке профессора был записан такой порядок: буква «Я», буква «Е», крест, квадрат, круг, треугольник и звезда. Как вы, должно быть, догадались, я угадал, именно угадал, всего лишь один символ. Профессор с улыбкой предложил мне попробовать еще раз. Я согласился, но на этот раз не угадал ни одной карточки. Тогда профессор предложил мне самому загадать последовательность. Я, думая, что сейчас он поймет всю глупость этой игры, записал символы в таком порядке: треугольник, круг, буква «Е», квадрат, буква «Я», крест, звезда.

— Я немного усложню условия для себя. Я буду угадывать вашу последовательность, перевернув все карточки лицом вниз, то есть буду раскладывать их наугад.

Так он и поступил. Когда он сказал, что готов, я приготовился злорадствовать. Мы перевернули первую карточку. Там был треугольник. «Совпадение» — подумал я. Вторая карточка была перевернута, и некое сомнение зародилось в моей душе: там был круг. После того, как я удостоверился в том, что под третьей карточкой буква «Е», я подумал: «а не фокус ли это?». Четвертая карточка, та на которой оказался квадрат, зародила во мне уверенность в том, что и остальные символы разложены верно. И я уже не сомневался, что под следующей окажется буква «Я». Крест и звезда тоже появились в свое время, что повергло меня в полное замешательство.

Профессор сидел, улыбаясь глядя на меня.

— Признаю свое поражение, — сказал я. — Не поделитесь секретом?

— Секретом чего? — Как будто не понимая, спросил профессор.

— Секретом столь удивительного угадывания карточек.

— Интуиция, друг мой, всего лишь интуиция. Ваша интуиция, кажется, говорила вам не идти к фонтану? Не обманула ли она вас и на этот раз?

Едва он сказал это, как из того противоположного угла сада послышался странный шум, похожий на шум водопада. Профессор ринулся туда, чтобы узнать, что случилось. Не знаю, почему, но я остался на месте.

Вдруг подул ветер, и карты, все еще лежавшие передо мной на скамейке, полетели на землю. Я попытался поймать одну из них, но не смог. Удивительно, но упав, карты выстроились в один ряд, причем лежали они все лицом вверх. «Ничего удивительного, просто совпадение» — скажет скептически настроенный читатель, но будь вы на моем месте, вы бы так не говорили: вместо тех изображений, что я видел на карточках раньше, появились другие буквы, образовавшие слово «НЕГОДЯЙ». Я упал на колени, чтобы удостовериться в том, что это реальность, буквы не исчезли. Более того, подняв над ними взгляд, я увидел профессора, стряхивавшего что-то с брюк. Почему-то мне это напомнило картину с подписью внизу. Снова опустив взгляд на карты, я увидел крест, круг и остальные старые символы. От букв «Н», «Г», «О», «Д, «Й» не осталось и следа.

Я уверен, что это не иллюзия, убежден, что был в трезвом уме, но как поменялось изображение на картах, понять не могу.

— Черт возьми, мистер Браун, хоть ваша интуиция и подвела вас в игре, но я должен отдать ей должное: рядом с фонтаном прорвало трубу, по которой подавалась вода в него. Я сумел остановить ее, но будь мы там, в момент прорыва, последствия могли бы быть печальными. Дьявол! посмотрите, во что превратился мой костюм! Я пойду, переоденусь, а вы идите в столовую, Клаудия ждет к обеду.

— Что случилось, мистер Браун? — с порога спросила Клаудия.

— Ничего серьезного. Трубу во дворе прорвало.

— Ну, слава Богу. А то я уж подумала. Садитесь, приятного аппетита.

Я съел удивительно вкусную запеканку, вновь и вновь удивляясь талантам Клаудии. Поблагодарив повара, я пошел в гостиную, где меня уже ждал профессор.

— Ну, вы готовы услышать еще одну историю выдающегося члена рода Пенвеллин?

— А вы не хотите есть?

— Нет, я не голоден, спасибо.

— Что ж, в таком случае, я весь внимание. — Сказал я. Передо мной на столике уже лежала тетрадь с ручкой. Сейчас я чувствую, что обязан предупредить дорогого читателя о том, что пересказываю эту историю по памяти, позже вы поймете, почему.

— Вы слышали о Джордже Пенвеллине? Нет? Странно, он был известен, как самый невезучий человек в мире. Да, Джорджу не везло. Постоянно. Еще в детстве, выйдя из дома, он глядел вслед только что ушедшему автобусу, везущему детей в школу. В самый неподходящий момент у него развязывались шнурки, и он падал к всеобщей радости. Дети вообще жестокий народ, они всегда дразнили Джорджа, у него не было друзей. Бедный Джордж окончил школу неплохо, но ему опять не повезло, и его табель перепутали с табелем двоишника, поэтому он не получил работу, о которой мечтал. Джордж попал в плохую компанию, которая использовала его особенность в личных целях.

— А именно? — Спросил я.

— Ну, они заставляли его играть в азартные игры, уверяя, что постоянно не везти не может, а в итоге он все больше проигрывался. Родные пытались уберечь его от этих парней, но Джорджу внушали, что он выглядит крутым рядом с ними, поэтому он не бросал их компанию, а дома появлялся все реже. Однажды его дружки решили ограбить магазин техники и взяли Джорджа с собой. Глупцы! Не повезло Джорджу, именно он случайно включил сигнализацию, но поймали всех. Тогда, когда он попал за решетку, Джордж понял, что в действительности представляют собой его, так называемые, друзья. Отсидев свой срок, Джордж стал совершенно другим человеком. Он хотел помогать людям, хотел приносить пользу, но не знал, как это сделать, ведь все, за что он брался, было обречено на провал. Он вернулся в поместье, где жили его родители, попросил помощи. Что случилось потом? — Я отлично помню подобные реплики профессора во время рассказа, так как он будто пробуждался ото сна, в течение которого вел свое повествование. — Правительство вроде нашло ему подходящее дело, его даже вызвали на собеседование, но, вот незадача! По дороге туда он попал в аварию, которую не смог пережить. Говорят, он предвидел, что что-то с ним случится в дороге, так как оставил предсмертную записку. Содержание было примерно таким: «Отец, мама, не печальтесь. Чем скорее закончится это невезение, тем счастливее я стану. А закончится оно, видимо, только вместе с моей жизнью. Прощайте».

— Немногословно.

— И все же. Это лучше, чем ничего. Что ж, теперь, с вашего позволения, я пойду в свой кабинет. Я целый день лодырничал, пора и поработать.

— Спасибо, профессор.

Перенесу свой рассказ немного вперед, так как за пропущенное время ничего интересного не случилось.

— Я почему-то не сомневался, что вы придете и сегодня. — Уже невозмутимым голосом сказал я, когда стул привычно передвинулся.

— Добрый вечер. Думаю, вы уже знаете о цели моего визита?

— Опять будете ошибки исправлять?

— Такова воля духов. Сегодня, как я понимаю, вы узнали о судьбе бедного Джорджа? Он соизволил сам прийти сюда.

Рядом с ней материализовался еще один призрак, призрак мужчины с ужасно уставшим лицом. Он был невысокого роста, движения его были неуверенными, я не сомневался, что это был именно Джордж. Вдруг, стул, на который он оперся, развалился, как будто под тяжестью его невесомого призрачного тела.

— Прошу прощения, мне не везет даже после смерти.

— Но разве это не должно было закончиться? — Недоуменно спросил я.

— Закройте глаза на секунду. — Попросила девушка. Я послушался. — Пока мы на этой грешной земле, мы продолжаем владеть теми дарами, которыми наделил нас Всевышний. Можете открывать глаза. — Открыв глаза, я увидел, что стул снова в порядке. — А вот когда наши души покинут землю, тогда мы переродимся и потеряем прежние способности.

— Ложь, наглая ложь! — Вдруг послышался крик Джорджа, прочитавшего мои записи и теперь рвавшего их в клочья. — Все было совсем не так!

— Джордж, успокойся, — Спокойно сказал девушка, собирая кусочки моей тетради с пола. — Сядь и спокойно расскажи, с чем именно ты не согласен.

— Ну, история в корне неправдивая, — жалобно начал Джордж, чуть не плача. — Всю жизнь, и даже после нее, мне катастрофически не везло. Дети не хотели со мной водиться, они боялись заразиться невезением. Но то, что у меня совсем не было друзей — неправда. Был один человек, он учился в параллельном классе, он был намного умнее и добрее остальных. Он один не боялся подойти ко мне, заговорить. Вскоре мы стали близкими друзьями, я узнал, что у него какая-то инфекция, из-за которой с ним тоже никто дружить не хочет. Это еще больше сблизило нас. После школы мы стали единственными опорами друг для друга. Домой я возвращаться боялся: мало ли что может натворить мое невезение? Мы снимали квартиру на окраине города, жили там, дома почти не появлялись. Где мы брали деньги? Выигрывали в лотерею. Я брал один билет, мой друг брал сразу десять. Мы заключали пари: спорили, кто из нас выиграет больше денег. Мне, естественно, не везло, отсюда появлялись деньги. Я был почти счастлив, что больше никто не страдает от моего невезения. Даже я сам почти забыл о нем, но нет, моя жизнь не могла быть счастливой: болезнь моего друга внезапно дала о себе знать. Он скончался в больнице. Что мне было делать? Я пошел по городу, пытаясь найти хоть какую-то работу, чтобы просто не умереть с голоду. Помню, как сейчас: я шел по главной улице города, когда какие-то бандиты грабили магазин техники. Я попытался им помешать, но подоспевшие представители власти решили, что я им наоборот помогаю. Я сел в тюрьму на шесть месяцев. Когда я вышел оттуда, все решили, что я изменился к лучшему, хотя на деле я остался прежним. Конец истории у вас в тетради был написан правдивый. Меня действительно сбила машина, уже не помню, какая. Просто, я хотел, чтобы вы поняли, есть люди, которые могут поддержать даже самых безнадежных. Таким был мой друг. Я хочу, чтобы те, кто остается жить на земле, помнили его, как одного их самых благородных людей…

— Я буду. — Сказал я, посочувствовав духу. Он удивленно поднял на меня взгляд.

— Вы необычный человек. Спасибо, мне уже легче… — Джордж стал растворяться в воздухе.

— У него заканчиваются силы. — Сказала девушка-призрак. — Нам нелегко возвращаться на землю в прежнем теле, сейчас я тоже исчезну, больше не вернусь, но обещаю подавать вам сигналы.

— Какие сигналы? — только и успел спросить я, обращаясь уже к пустому стулу.

— Ждите…ждите, — слышался шепот девушки.

 

День пятый

— Доброе утро, мистер Браун. — Жизнерадостно поздоровался профессор, входя в кухню, где я завтракал. — Вы помните, я говорил вам о своей дочери?

— Припоминаю.

— Так вот, она приезжает сегодня! Моя дочурка приедет сегодня навестить своего отца! Ура! — таким радостным я еще не видел профессора.

После завтрака я решил отослать письмо ректору, сообщить ему о своих успехах в поместье. Я сел в своей комнате и стал писать. Писать было о чем, письмо вышло длинным.

— Профессор, вы не проводите меня до почты, мне нужно отправить письмо, — обратился я к нему, когда мы встретились в коридоре.

— О, сожалею, мне тут еще надо…э-э, отправить письмо президенту, я не могу. Но с удовольствием объясню вам, где это.

Мне казалось странным, что в целом городе нет ни одного места, где работал бы сотовый телефон или присутствовал выход в интернет. Но раз уж так случилось, я решил последовать старой традиции и отправить письмо почтой. Не электронной, а обычной.

Возвращаясь в поместье, я увидел, как к нему подъезжает машина, из которой через несколько секунд вышла девушка. Я слышал много песен про женскую красоту, но ни одно прилагательное не могло в тот момент помочь мне описать ее. Сначала показалась ее стройная нога. Затем появилось милое, доброе, улыбчивое лицо. Затем моему взору предстало ее прелестное тело. На ней было черное платье, лишь подчеркивающее ее стройность.

— Здравствуйте. Здравствуйте! — ей пришлось помахать рукой перед моими глазами, чтобы отвлечь мое внимание от попыток описать ее божественную красоту.

— О, прошу прощения, я задумался. Здравствуйте.

— Бывает. Вы Пол Браун? Отец писал мне о вас. Я Сара. Приятно познакомиться. Пойдемте в дом, мне не терпится увидеть папу. — Мы прошли в дом. Мне трудно было заговорить с Сарой. Я боялся показаться ей смешным, глупым. Но мне было ужасно приятно находиться рядом с ней.

— Папа! — Воскликнула девушка, бросаясь в объятия отца.

— Сара! — Профессор стиснул ее, оторвав ее ноги от пола. — Я так соскучился. Ты уже познакомилась с мистером Брауном?

— Да, он встретил меня, в отличие от тебя. — Притворно надулась дочка.

— Прости, дорогая, я не знал о времени твоего прибытия. Ну, беги распаковывать вещи.

Сара ушла, а я все стоял и придумывал эпитеты…

— Боже мой, Клаудия, я и забыла, как вкусно ты готовишь! — восхищалась Сара, пробуя утку, что была у нас на обед. — Давно я не ела такой вкусной еды. Итак, мистер Браун, вы историк?

— Да. Позволите узнать вашу профессию?

— Я журналист. Работаю на телекомпанию BBC. Делаю репортажи из горячих точек.

— Вот как? У вас довольно опасная работа.

— Да, я уже привыкла. Вы исследуете историю рода Пенвеллин?

— Так и есть. Об этом вам тоже профессор доложил, — с улыбкой спросил я.

— Нет, я сама догадалась. Зачем же еще молодому, красивому, умному историку приезжать сюда, кроме как изучать наш благородный род?

Признаюсь, комплименты из ее уст заставили мое сердце биться сильнее.

— Скажите, мистер Браун…

— Просто Пол.

— Хорошо, Пол, скажите, вы женаты?

— Нет. А вы замужем?

— Тоже нет, — улыбнулась она и продолжила есть.

— Ваш отец собирается рассказать мне историю одного из членов рода Пенвеллин, вы присоединитесь ко мне?

— Ой, я эту родословную знаю, как свои пять пальцев. В детстве мне просто вдалбливали ее в голову, пока не начала от зубов отскакивать. Неужели вам это интересно?

— Как историку, мне интересно все, что может стать частью истории. — Сара лишь пожала плечами.

— Сегодня я расскажу вам о Стивене Пенвеллине. — Сказал профессор, сидя в кресле и приглашая меня присесть на диван. — Этого человека жители окрестных деревень и по сей день считают повелителем нечистых сил. Дело в том, что он обладал навыком телекинеза, так это называют сейчас. Сила его была настолько большой, что когда соседская машина застряла в яме, он одним взглядом перенес ее на ровное место.

— Ого, а это не передалось по наследству?

— Сомневаюсь. По крайней мере, никто после него в нашем роду не проявлял подобных способностей. Вся беда в том, что обладая способностями, не каждый человек может справиться с ними и заставить работать во благо человечества. Стивен не смог справиться. Но и полностью подчинить себя он не дал. Он использовал монету, чтобы определить, как ему действовать. Ведь, согласитесь, для человека с подобным даром буквально нет ограничений возможностей. Каждый раз, когда ему что-то требовалось, он бросал монету в воздух. Если выпадала решка, то он получал это законным путем, честно, но если, не дай бог, выпадал орел, то вещь была либо украдена, либо куплена за незаконно заработанные деньги. Однажды он шел по городу и увидел, что на дереве сидит кошка, забравшаяся туда и не способная самостоятельно спуститься. Стивен бросил монету, выпала решка, через минуту кошка уже была дома. Другой случай: Стивен шел домой и увидел на витрине магазина свежий выпуск своего любимого журнала, которого у него не было. Бросив монету, он увидел, что та упала орлом вверх, тогда он просто украл журнал. Причем сделал это так, что ни продавец, ни кто-либо из прохожих не смогли сказать, куда делся журнал. Как вы думаете, каково было отношение родных к поступкам Стивена? Естественно, что они пытались убедить его делать только добро, но Стивен был уверен, что все в этом мире должно быть уравновешено. Поэтому он не отказался от бросков монеты. Однажды ему срочно понадобились деньги. Крупная сумма. Бедные родные не имели такой суммы, тогда Стивен снова бросил монету. Многие могли проклясть судьбу, позволившую монете упасть орлом вверх. В девять часов утра Стивен вошел в отделение местного банка. Подошел к кассе и просто стал вынимать из нее деньги. К нему подбежал охранник, попытался его остановить, но телекинез Стивена был способен на такие вещи, что свернуть тому шею было для него проще простого. Другой охранник оказался умнее, вместо того, чтобы подойти к Стивену, он выстрелил в него из пистолета. Пуля замерла в воздухе в пяти сантиметрах от Стивена, развернулась и полетела прямо в лоб стрелявшему. В этот момент в здание ворвался вооруженный отряд полиции. Слегка повернув голову, Стивен заставил огромную люстру, висевшую под потолком, упасть на головы стражей порядка. Ни один из них не выжил. А Стивен, как будто не замечая всего, что натворил, преспокойно вышел из здания и скрылся в неизвестном направлении. Но, разумеется, были и положительные случаи. За два месяца до описанного мной, террористы захватили здание правительства, заминировали его и потребовали выкуп. Вокруг того здания собралась толпа народа, у многих внутри были родные, близкие. Все опасались самого худшего. Тогда Стивен вновь бросил свою монету. Выпала решка. Через несколько минут, к изумлению толпы, окружавшей здание, из окон показались тела преступников, захвативших здание. Они буквально вылетели через окна. Руки у них были связаны веревками, которые они, по-видимому, сами и принесли. Вылетев из окна, террористы падали на газон прямо в руки солдат национальной гвардии. Повязали всех. Ни один из заложников не пострадал, все решили, что это Всевышний услышал их молитвы. Что случилось со Стивеном? Смерть Стивена была ужасно глупой. Он ел рыбу и случайно проглотил кость. Решив, что ему под силу вернуть ее тем же путем, что она попала к нему в желудок, он применил телекинез. В итоге внутреннее кровоизлияние с последующим летальным исходом.

— Странная история. Невероятная, я бы сказал.

— Невероятно, но факт, так, кажется, говорится? Боже, сколько времени! Мне нужно спешить в лабораторию, а то анализы пробы камня с Сатурна сорвутся. Благодарю за внимание, мистер Браун.

— Спасибо, профессор.

— Пол, вы не хотите прогуляться перед ужином? — Услышал я чудный голос Сары, спускавшейся со второго этажа. Ну разве мог я отказаться?…

Домой мы возвращались, взявшись за руки. Я чувствовал себя совершенно счастливым.

 

День шестой

Сознаюсь, теперь мне трудно уснуть без явления призраков, но спокойные ночи еще никому не вредили, поэтому я отлично выспался. Сон был таким сладким, что я проспал завтрак.

— Доброе утро, мистер Браун, — сказала Клаудия. — Или точнее сказать добрый день! Скоро обед, но если вы хотите, то можете съесть свой завтрак.

— Нет, благодарю, я потерплю. А где Сара?

— Она в саду.

Я нашел девушку моей мечты в том самом месте, где мы с профессором играли в карты. Снег потихоньку таял, было достаточно тепло. Сара была одета в легкую куртку. Она раскладывала пасьянс.

— А, привет, соня. Как спалось? — С улыбкой спросила она.

— Прекрасно, спасибо. Я хотел с тобой поговорить.

— Что такое?

— Ты веришь в призраков?

— Ну, я не знаю. А ты? Веришь?

— Я — да. Более того, я даже разговаривал с ними. Они живут, ну, они присутствуют в поместье.

— Правда? Как интересно. Покажешь их мне?

— Они сказали, что потеряли слишком много сил, больше не появятся.

— Тогда зачем ты мне это рассказал?

— Не знаю. Просто хотел поделиться. Скажи, твое детство прошло здесь?

— Да, я росла здесь под присмотром отца. Эти клумбы я помню еще с пеленок.

— И что, ни разу не встретила привидение?

— Нет. Ты какой-то странный. Что с тобой?

— Не знаю, какое-то предчувствие… Что-то случится, очень скоро…

— Ты пугаешь меня. Пол! Пол!!! — ее голос становится все тише, я погружаюсь в бессознательное состояние.

Передо мной та девушка-призрак, только теперь я чувствую себя гостем, а она — гостеприимная хозяйка. Они сидит в до боли знакомом кресле. Ах да, вспомнил, в этом кресле обычно сидит профессор, рассказывая мне истории. А вот и диван. Только теперь на нем сижу не я, а несколько призраков. Я узнаю Джорджа, виновато улыбающегося, остальные мне незнакомы. Один мужчина с искаженными чертами лица, видимо это Дэвид. Я поздоровался. Мне представили присутствующих. Один из них, тот, что сидит с краю, Стивен. Алан сидит между Джорджем и Дэвидом. Появились другие призраки. Это Константин и Элизабет, которых я уже видел на картине. Еще двое, Зишан и Тильда. Пара пожилых мужчин, их имен мне так и не назвали, стоят в углу. Все молча смотрят на меня, определенно чего-то ждут. Наконец, девушка-призрак заговорила.

— Ты знаешь, почему мы здесь? Почему мы не покинем грешный мир, не уйдем на небеса?

— Нет.

— Нас здесь держат силой. Все мы в свое время жили в этом поместье, но умерли, после чего стали пленниками дома. Каждого из нас держит в доме какая-то вещь. Ты должен освободить нас.

— Но кому это выгодно, держать вас здесь силком? — Все еще ничего не понимал я.

— Ответы уже сидят в твоей голове. Чего не делает призрак? Подумай над этим. Спаси нас, прошу. Мы не живы, потому не можем чувствовать, не можем умереть, но мы и не мертвы, потому не можем покинуть землю. Спаси нас, Пол, спаси, Пол! Пол!

— Пол! Пол, ты меня слышишь? — голос Сары подействовал на меня, как успокоительное. Услышь я голос кого-то другого и заметался бы по кровати, как помешанный. Да, кстати, я лежу в своей постели, а не стою в гостиной, разговаривая с призраками. Видимо, профессор помог перенести меня из сада. Сара сидела у изголовья и гладила меня по голове. — Ты упал на землю, не подавал никаких признаков жизни. Я перепугалась, стала звать на помощь. Прибежал отец и помог перенести тебя сюда. Что случилось?

— Да, что с вами случилось? — Профессор вошел в комнату. Понятия не имею, почему, но мне категорически не хотелось посвящать профессора в суть разговора с призраками.

— Понятия не имею, — ответил я.

— Возможно, это перенасыщение свежим воздухом. — С абсолютно серьезным видом сказал профессор. — Вы видели какой-нибудь сон?

— Нет. — Снова соврал я.

— О, тогда это не перенасыщение. Я поищу в книгах, может, и найду что-нибудь. — И он ушел.

— Ты точно не знаешь, что случилось? — С подозрением спросила Сара. Я попросил ее наклониться и тихонько, шепча ей на ухо, рассказал, что со мной было. Надо отдать ей должное, она не приняла это за шутку, а с совершенно серьезным видом спросила, какие вещи могут удерживать призраков в доме. Я ответил, что понятия не имею, только знаю, что библиотеку соорудил прадед Сары.

Раздался звук колокольчика, зазывавшего к обеду. Мы спустились.

— Даже и не знаю, о ком еще вам рассказать, мистер Браун. — Сказал профессор, ждавший в гостиной, пока мы ели.

— Прошу, расскажите о своей жене Алисе. — Попросил я, зная, что и Саре, сидевшей рядом со мной, было бы интересно послушать.

— Об Алисе? О да, она была действительно выдающимся человеком. Так и быть. Сара, ты помнишь свою мать?

— Нет, конечно. Она ведь умерла, когда я еще была совсем маленькой.

— Верно. Алиса погибла, когда тебе было всего два месяца от роду, но она прожила богатую событиями жизнь. Моя жена обладала самым невероятным даром из всех, какие вообще возможны. Она умела читать мысли. Читать и передавать их на расстоянии. Внушать человеку что-то. Это не был гипноз, это было внушение. Человеку просто приходила в голову мысль, идея, которую ему как будто было необходимо осуществить. Вы скажете, что с таким талантом можно захватить власть над всем миром, и будете правы. Но Алиса была не такой. Ей не нужны были горы золота, дворцы, власть, ей просто хотелось жить спокойно. Она презирала всякие чувства, так как была убеждена, что их возбуждает лишь самовнушение. Это, наверное, было самой большой ошибкой в ее жизни.

Ну, в отличие от Стивена, Алиса использовала свой дар только во благо. Как-то раз она шла по улице поздно вечером, когда услышала женский крик, взывающий к помощи. Оказалось, какой-то хулиган отнял у нее сумку и теперь пытался скрыться в темноте. К своему несчастью он выбрал дорогу, по которой шла Алиса. Едва поняв, в чем дело, она остановила парня, заставила его отдать девушке не только ее сумку, но и деньги, что были у него в карманах. После чего отправила его закидывать яйцами окна полицейского участка. — Профессор улыбнулся. — Мы познакомились с ней на званом ужине. Одета она была не хуже остальных, но и не лучше. Что могло выделить ее из толпы? Ничего. Ничего, кроме взгляда. О, я помню этот взгляд. Как бы его описать? Посмотрев в глаза этой прекрасной особы, я увидел великую грусть, тоску, печаль,…вероятно, смешение всех этих чувств. С чем это было связано, я не знал. Но наряду с этим, было во взгляде что-то, что хотелось увидеть снова. Я…я не знаю, как это описать. Видя этот взгляд, я вспоминал все самое прекрасное, что встречал когда-либо. И понимал, что забыть это волшебство, которое, я чувствовал, рождается в душе, мне уже не удастся. Да, я был пленен всего лишь взглядом этой женщины. Вы скажете, что она, конечно, внушила мне все эти мысли, но, поверьте мне, это не так. В конце концов, я прожил вместе с ней больше года. Но все дело в том, что, как я уже говорил, ей чужды были чувства. Я был влюблен в нее, это было ясно каждому, кто видел нас рядом, но вот загвоздка! Ей все казалось, что я сам убедил себя в том, что люблю ее. Вы-то понимаете, что это полный бред? — Мы с Сарой оживленно закивали головами. — Трижды она внушала мне мысль о других девушках, чтобы я оставил ее в покое, но трижды я вновь влюблялся в нее. Да, забыть ее я был просто не в силах. И никакие сверхъестественные силы не могли заставить меня сделать это. О, чего я только не пробовал, чтобы убедить ее в подлинности своих чувств. Я дарил ей цветы, но она выбрасывала их в окно. Я пел ей серенады, но она затыкала уши… Много чего я делал, но все напрасно. И вот, она уехала за границу. Не знаю, зачем, но уехала. Толи в гости к родственникам, толи просто в путешествие, но факт тот, что я знал: она вернется, и тогда я продолжу. Продолжу бесполезную борьбу. Борьбу за счастье, которое недосягаемо для меня…

Что было дальше? Она вернулась через два месяца. Не передать, что я чувствовал все это время, да и незачем. Но на следующий день она прислала мне письмо, в котором просила зайти к ней в гости. Я пришел, не зная, чего ожидать. Я боялся самого худшего. До сих пор мы почти не оставались наедине. Теперь же я понял, как трудно мне с ней заговорить. К счастью, она заговорила первой. — С минуту профессор молчал, потом продолжил рассказ. — Это был переломный момент наших с ней отношений. Она призналась, что скучала без меня во время отъезда. Я помню дословно одну ее фразу. Она звучала так: «Я могу обманывать сознания окружающих, но не могу обмануть сама себя. Я люблю тебя». Представьте, что творилось в моем сознании! Больше года я придумывал самые разнообразные способы угодить Алисе, делал все, чтобы понравиться ей, хотя и не рассчитывал на успех. А теперь, после всех мучений и трудов, услышать такое было для меня огромным счастьем.

Через неделю состоялась свадьба, все предвещало счастливый конец. Но на самом деле это было лишь начало. Год я жил, будто в сказке. Подумайте сами, если вы каждый день имеете возможность увидеть человека, которого любите всей душой и сердцем — это ли не счастье? А теперь я задам вам вопрос: вы верите в счастливые концы подобных рассказов? — Два кивка. — Наивные. Нет, ровно год мы прожили в спокойствии и полном душевном удовлетворении, но после этого несчастный случай разрушил эту идиллию. Да, я помню все, как будто это было вчера. Меня пригласили на съезд ученых мира в США. Алиса захворала и не поехала. С ней осталась Клаудия. Но, как я узнал позже, у брата Клаудии была назначена свадьба через день после моего отъезда. Она оставила мою жену одну дома, забрав тебя, Сара с собой, так как понимала, что мать не сможет заниматься тобой в таком состоянии. Может это и к лучшему, поскольку в тот вечер произошла утечка газа. Алиса спала. Труба как раз проходит через комнату, в которой находилась моя жена. Она умерла во сне…Ничего не почувствовала. Тело нашли только через два дня. Дом чудом уцелел. В отличие от моего сердца. Да, чисто физически, мое сердце цело, с ним все в порядке, бьется себе, гоняет кровь по венам, но душа, которая, я верю, живет в нем, была почти уничтожена. И эта рана не заживет никогда. — Он замолк, а я почувствовал великое чувство скорби, не посещавшее меня после рассказов о том или ином носителе фамилии Пенвеллин. До сих пор я воспринимал все истории профессора с точки зрения историка, кем я являюсь в обществе. Но в душе я все же обычный человек, который не мог не посочувствовать бедному мужчине, потерявшему счастье. — После этого смыслов всей моей жизни и единственной отрадой мне стала ты, Сара. У тебя прекрасная улыбка, ты унаследовала ее от матери. Я решил, что не позволю никому отнять тебя у меня. Но, хотим мы того или нет, время идет, дети растут, и ты, Сара, уехала учиться заграницу. А после учебы решила и вовсе остаться там. Отеческая половина меня восприняла такое решение с энтузиазмом, но та эгоистичная часть души, которая напоминает о себе именно в таких ситуациях, возмутилась. — Профессор пытался говорить своим обычным голосом, но нотки отчаяния и обреченности все же проскакивали в его речи. — Но я поборол эту часть меня и стал заниматься тем, что всегда было близко мне — открытием еще не открытого. Благо сейчас поместье пустует, и это самое благоприятное условие для занятий.

Мы с Сарой переглянулись. Я был уверен, что в данный момент она разделяет мои чувства к ее отцу. Профессор встал и поднялся наверх. Мы услышали, как скрипнула дверь, ведущая в его спальню.

— Может, стоит рассказать ему про призраков? — Спросила Сара, когда мы остались одни.

— Нет, пусть отдыхает. Мы и сами справимся. Пойдем, посмотрим в библиотеке.

 

День седьмой

В четверг мы, как нам показалось, составили достаточно полный список вещей, которые могли бы удерживать призраков в доме, а в мой последний день в поместье, в пятницу, решили разобраться с ними.

Вы когда-нибудь задумывались, от чего зависит то, что вы видите во сне? Я как раз задумался и пришел к выводу, что мозг не спит. Он всего лишь отдыхает. Отдыхает от воли разума над ним. Во сне мозг никем не контролируется и воспроизводит все, что ему вздумается. Зачастую это то, о чем вы думали днем, то, что отпечаталось в сознании. Иногда мозг воспроизводит сны, в которых осуществляются ваши заветные мечты. Часто после просмотра фильма перед сном, сознание, как бы, придумывает продолжение его с вашим участием. Ну а если мозг устал в той же мере, в кой и тело, и разум, тогда вы совсем не видите снов. Именно из-за разнообразия, спокойствия и возможности того, что невозможно в реальном мире, так прекрасен мир, являющийся нам во снах.

В ту ночь мне снился странный сон, и это немудрено, учитывая события, которые произошли накануне. Мне снился тот список, что лежал теперь у меня на столе. Я бегу на чердак с топором в руках и разбиваю там вещи, указанные в списке. Вот старинные песочные часы, сделанные Аланом. А вот и все, что осталось от них после моего удара. Странно, над осколками поднимается белая дымка. Ага, вот и клетка, в которой жил попугай Тильды. Только груда металла. Опять эта дымка. Это плащ Дэвида. Хорошая вещь, но что делать? Я рву его, после чего снова наблюдаю белую дымку. Портрет Константина и Элизабет. Один удар топора и его уже не существует. Белая дымка,…Любимая трубка Зишана. Уже не трубка. Снова появилась белая дымка. Каска Джорджа. Больше она никого не спасет от летящего сверху кирпича. Снова белая дымка. Теперь мне ясно, кто те пожилые мужчины в углу комнаты. Это отец и дед профессора. Я ломаю топором стол, выносящий бутыли из погреба. Снова белая дымка. Библиотека. Поднимается полка. Теперь уже груда бесполезных щепок. Белая дымка. Монета Стивена. Да, с этим могут быть проблемы. Удар топора. Царапина. Еще один удар. Еще одна царапина. Я бью. После восьмого удара две половины монеты разлетаются в разные углы комнаты. Из них поднимается былая дымка. Вроде все? Ах, да! Еще та загадочная девушка-призрак. Но как узнать, что держит ее в наземном мире, если я даже имени ее не знаю? Я снова смотрю на список, который держу в руке. Поразительно, но на моих глазах, словно написанные невидимой рукой, появляются еще два слова. « Кабинет Пьера ». Я понимаю, что призрак прочитал мои мысли, бегом поднимаюсь наверх. Оглядываюсь, понимая, что еще не был здесь. Справа и слева от входа стоят книжные полки, на которых нет свободного от книг места. Прямо перед дверью стоит письменный стол, за которым обычно сидит профессор. Но сейчас его здесь нет. Я осматриваюсь. Стол забросан разными бумагами. За спиной у сидящего за столом находится окно, выходящее на дорогу. На стенах висят разные грамоты, кабанья голова, шляпка, несколько непонятных картин…стоп! Шляпка явно не мужская. Тогда что она делает в кабинете профессора? Не иначе… Но быть того не может.

Бывает, во сне вы делаете какие-то открытия, то есть не вы, а ваш мозг, но тогда я был уверен, что догадался обо всем сам.

Я уже было хотел снять шляпку со стены, но тут в комнату ворвался профессор. Он бросился на меня, стал душить, я попытался вырваться. У нас завязалась безмолвная драка. Я удивился физической силе столь пожилого человека. Руки профессора были до ужаса холодными, и теперь я понимал, почему. Мне удалось высвободиться, и теперь я душил профессора. Дверь в кабинет распахнулась и вбежала Сара. Мгновенно я почувствовал, как немеют конечности. Как, собственно и остальные мышцы тела. Я более не мог душить профессора, но и он не мог пошевелиться.

— Что происходит? — Громко спросила Сара.

— Этот молодой человек собирался убить меня, но я сумел защититься, — ответил профессор, ротовые мышцы которого, вероятно вновь обрели способность функционировать.

— Это правда? — Теперь и я мог говорить, но не более.

— Это ложь. — Ответил я.

— Тогда как вы объясните то, что переломали топором все вещи на чердаке?

— Сара, ты сама знаешь, зачем я это сделал.

— Сара, — теперь уже профессор обратился к своей дочери, — эта шляпка, что висит на стене — единственная вещь, оставшаяся в доме после смерти твоей матери. И мистер Браун собирался и ее уничтожить.

Сара недоуменно посмотрела на меня и взяла шляпу в руки.

— Когда Алиса умерла, я пообещал тебе, тогда еще годовалой девочке, что сохраню ее. А теперь, представь, что я врываюсь в комнату и вижу, как мистер Браун пытается разорвать ее. Что бы ты сделала на моем месте?

Сара молчала. Тогда я решил рассказать ей о своих знаниях.

— Сара, послушай меня. Твоя мать здесь, в этом доме. Она существует в форме бесплотного призрака, я разговаривал с ней. Она уже двадцать лет не может обрести покой. Догадайся по чьей воле?

— По чьей же? — ехидно спросил профессор, но тут же замолк, так как снова потерял способность говорить.

— По чьей, Сара? — Она молчала, словно боялась подтверждения своих мыслей. — Да, Сара, по воле твоего отца. Ты, будучи вне дома, не заметила, что он совсем не ест, что он совсем не спит. Твой отец, Сара, призрак!

— Нет! — воскликнула она. — Этого не может быть!

— Почему он не вышел встретить любимую дочку, когда она приехала? Потому что призраки не могут покидать своего места обитания! Когда я попросил твоего отца отвести меня на почту, он отказался. — Глаза девушки наполнились слезами. — Чтобы жить вечно, твой отец силой держит в поместье души своих предков.

— Я не верю тебе! Если ты говорил с моей матерью, то почему не рассказал мне? Почему я, ее дочь, не поговорила с ней? — В отчаянии воскликнула Сара, а я почувствовал, что снова не могу говорить. — Отец…

— Доченька. Не верь этому типу. Это все ложь. Давай просто сдадим его полиции. Ну, разве мог я совершить такое злодейство? — Сара в растерянности теребила шляпку своей матери в руках. Я почувствовал, что слабеют сковывающие чары Сары.

— Слушай свое сердце, Сара. Оно не обманет. — Только и смог я выговорить, после сего снова оказался скован.

— Сердце действительно не обманет, Сара. — Послышался знакомый мне, но видимо не слишком знакомый Саре, голос. — Какая ты стала большая. В тебе определенно есть черты Пенвеллинов. Давно ты обнаружила в себе способность сковывать людей? — с любопытством поинтересовалась появившаяся в центре комнаты Алиса.

— Мама! — Сара хотела обнять мать, но лишь прошла сквозь нее.

— Доченька! — Объятие все же состоялось, но без соприкосновения.

— Мама, скажи, что мне делать? Я не хочу верить ни тому, ни другому. Подскажи!

— Я была в гостиной вчера вечером. Думаю, пора Саре узнать правду, верно Пьер?

Скосив глаза, я посмотрел на профессора. Лицо его изображало ярость, какой мне еще не приходилось наблюдать. Взгляд его был направлен на призрака, обращавшегося к нему.

— Как и сказал твой отец, мы познакомились с ним на званом ужине. Только вот он, верно, забыл, что не я отвергла его любовь, а он мою. Да, я влюбилась в такого подлеца, сама не знаю как. Но Пьер был молодым, красивым, популярным человеком, привлекавшим внимание всех самых красивых женщин Европы. Зачем ему нужна была я, обычная девушка, дочь отставного офицера? То, что я презирала все чувства, естественно является ложью. Я не забыла того славного парня, веселого, красивого, умного, я помнила его. И конечно, когда моя семья внезапно разбогатела, я помнила его. У меня было все, кроме любви. Я не желала использовать свой дар, чтобы заставить Пьера полюбить себя, так как верила в то, что любовь бывает только искренней. А потом я прочитала в газете, что Пьер потерял все свое огромное состояние. Так, Пьер? И вместо того, чтобы дальше кутить в богатом обществе, отвернувшегося от него в тот момент, наш дорогой ученый приполз к нам, в поместье Пенвеллин. Я была на седьмом небе от счастья! Вот он, мой любимый, предлагает мне руку и сердце! Как я могла отказать? Я и не думала тогда, что ему нужны только мои деньги. Вскоре мой отец умер, и поместье стало принадлежать только нам с Пьером. Тогда-то его отношение ко мне и изменилось. Я чувствовала себя половой тряпкой, которая существует только потому, что так надо. А как должна себя чувствовать женщина, чей муж только и ждет шанса забрать ее деньги и избавиться от нее? В конце концов, Пьер нашел способ получить мои богатства. Он узнал, что Клаудия, которая еще тогда служила у нас, скоро уедет на свадьбу к брату. Пьер придумал предлог, чтобы покинуть дом, потому что если подозрение падет на него, никакие богатства ему не помогут. Он убедил Клаудию взять тебя, Сара, с собой, а сам убил меня, устроив все так, что это выглядело несчастным случаем. Но денег он не получил, правда, Пьер? Я прочитала его мысли и узнала, что он планировал. За год, что мы прожили вместе, он научился противостоять моим внушениям. Но я составила завещание, в котором завещала все деньги тебе, Сара. В этом и кроется причина такой заботы отца о тебе. Все верно, Пьер? Ты только посмотри на него! — Лицо профессора стало красным от злости. — Что, ты думал, я такая глупая? Через неделю, когда Саре исполнится 21 год, она станет обладательницей тех богатств, о которых ты мечтал столько лет! — Она рассмеялась ему в лицо.

— Но ведь это не доказывает, что отец — призрак. — Тихо промолвила Сара

— Загляни к нему в стол. — Сказала Алиса.

Подойдя к столу, Сара открыла ящик и извлекла оттуда газетную вырезку. Прочитав ее, она замерла, подумала немного, затем сняла чары с меня, дала прочитать мне. Содержание было таким:

«Сегодня, в 16:00 в полицию поступило сообщение о том, что на шестом километре шоссе номер 50 найден автомобиль, за рулем которого находился Пьер Пенвеллин, известный ученый. По версии полиции профессор не справился с управлением и врезался в дерево, растущее на обочине. Смерть наступила через час после столкновения. Врачи нашли в крови покойного алкоголь, что недвузначно говорит о причине аварии».

— Что ты можешь сказать в свое оправдание, отец? — каменным голосом спросила Сара, снимая с профессора чары.

— Сара, дорогая, — начал профессор, потирая затекшие руки. — Я знаю один хороший способ узнать, кто прав. Если я правильно понял, то по версии мистера Брауна, все, что удерживает меня в этом мире — это шляпка, которую ты держишь в руках. Это так, мистер Браун? — Он обратился ко мне, а я почувствовал, что что-то не так. Что-то мы упустили, иначе он не говорил бы так. Я кивнул. — Замечательно. Тебе, родная, ничего больше не остается, кроме как разорвать эту вещицу. Ну, смелее. — Алиса, видимо, тоже понимала, что что-то не так, но так же, как и я, молчала. Сара с подозрением посмотрела на отца, затем осторожно взяла шляпку в руки, взглянула на мать. Алиса ободряюще улыбнулась и кивнула. Послышался звук рвущейся ткани и вот, на столе лежит порванная шляпка, из которой, как и из других вещей показалась белая дымка. Но ничего не произошло. Профессор все так же стоял посреди комнаты, противно улыбаясь, а Алиса не отправилась на небеса.

— Ну, убедилась, доченька? Это все — бред, как я и говорил. — Сара вопрошающе посмотрела на мать. Та только пожала плечами. Сара вышла из комнаты, Алиса смотрела в глаза профессору. — Не выйдет, Алиса. Ты слишком слаба, чтобы проникнуть в мою голову. Пойми, я должен был так поступить. Не останься я тогда в живых, кто бы вывел опровержение теории Архимеда? Кто бы вывел новый сорт клубники? Кто бы поднял науку на новый уровень? Не знаю, как вам, а мне томление нескольких душ в родном доме не кажется большой ценой за такие открытия. Когда-нибудь весь мир скажет спасибо профессору Пенвеллину за открытия, которые он сделал. Пусть не в этом столетии, так в следующем, но я получу всемирное признание. Ведь это я понял, как жить вечно. Ведь только я, как призрак, могу открыть человечеству самые сокровенные тайны природы. А теперь, друзья мои, прошу простить, но я пойду читать, ведь призраки не спят, верно Алиса? — Коварно улыбаясь, он вышел из комнаты.

Я отправился вниз вместе с девушкой-призраком.

— И все же не понимаю, как он мог так поступить со своим отцом, дедом?

— Забота о родных никогда не была отличительной чертой рода Пенвеллин. Вспомните: послушал Алан своих родителей, когда те просили его бросить гипноз? Думал ли о своих родных Стивен? Даже благородный Дэвид пошел против воли своего отца. Стоит ли говорить о Пьере?

— Я, конечно, понимаю, что я сплю, и все это происходит во сне, но все же, как вы смогли материализоваться? Вы ведь сказали, что теряете силы.

— Материнский инстинкт придает мне сил. Ведь последние месяцы я жила только ради Сары…О нет!

В этот момент я, как и Алиса, понял ужасную истину. Послышался шум на втором этаже. Я бросился туда, Алиса почему-то не сдвинулась с места. Шум шел из спальни Сары. Вбежав, я увидел странную картину: Сара держит в руках огромный нож, который Пьер пытается отнять у нее. По всей видимости, Сара забыла про свой дар замораживать людей взглядом, так как борьба шла почти на равных. Нож выпал из руки Сары, и Пьер отпустил ее.

— Сара, ты не сделаешь этого. И я, и твоя мать хотели, чтобы ты жила долго и счастливо, я не позволю…

— Сара, не надо. Это не выход. — Поддержал Пьера я.

Думаю, читателю непонятно, что происходит. Я поясню: когда Сара разорвала шляпку своей матери, призраки действительно стали свободными, но сам профессор почти не получил ущерба. Сара первой догадалась, что держит его в этом мире. Это…она сама. Да, Пьер был мерзавцем, каких поискать, но все же он растил Сару, заботился о ней, вложил в нее часть своей души. И пока живет его дитя, он не может полностью умереть. И что должна была сделать Сара, узнав правду? Именно то, что она и сделала. Сара направила все свои силы, чтобы сковать меня и профессора. Я замер у входа, а профессор в самом темном углу комнаты. Сара подошла ко мне и сказала:

— Я люблю тебя. Прости, что не поверила тебе. Прости и прощай. — С этими словами она поцеловала меня, затем подобрала нож и вышла в другую комнату.

Вероятно, воля профессора к жизни превзошла силы Сары, так как ему все же удалось освободиться от ее чар, а я все еще стоял недвижим. Бросившись к выходу, профессор с силой толкнул меня, так что я упал лицом вниз. Кровь потекла у меня из носа, а профессор перевернул меня ногой и злобно улыбнулся. Он снова метнулся к выходу, но тут произошло непредвиденное: призраки один за другим поднимались из ниоткуда и окружали своего обидчика. Пьер остановился в замешательстве. А призраки принялись проходить сквозь него, по-видимому, тем самым отбирая у него жизненные силы, так как профессор стал неистово кричать. Они что-то кричали, я не слышал что. Мое сознание покинуло меня и теперь наблюдало за Сарой.

Она вошла в кабинет Пьера. Смотрит в окно. По ее прекрасному лицу текут слезы. В руке у нее тот злосчастный нож. Тонкие, изящные руки дрожат от страха. От страха перед смертью. А многие ли из нас могут с полной уверенностью утверждать, что не боятся смерти? А вы, мой дорогой читатель, способны ли вы со спокойствием принять свою смерть? Как бы вы поступили в такой ситуации? Пожертвовали бы вы всем, что у вас есть, чтобы только несколько мертвых душ обрели, наконец, покой, или же оставили все, как есть, но вернулись к любимому человеку?

Я почувствовал, что чары Сары слабеют. Это могло означать только одно… Руки и ноги пришли в движение. Призраки, включая профессора, замерли. Все наблюдали друг за другом. Внезапно, один из призраков стал излучать белый свет, после чего воспарил к потолку, просочившись через который, исчез из виду. То же случилось и с другими невольниками. Каждый из них начинал светиться светом, после чего улетал на небо. Через минуту в комнате остались только я и профессор.

— Мистер Браун, — он все еще называл меня так, даже понимая, что существует на этом свете последние минуты. — Вы хоть понимаете, какой ущерб нанесли развитию науки? Представляете, чего вы лишили мировое сообщество? Я, как бессмертный призрак, мог бы совершить еще столько великого, но вы, со своими благими намерениями, загубили мой великий ум. Вы довольны, мистер доброта? Теперь бедные дети Австралии не получат бесплатного питания, не будет освоена Венера, хотя я уже почти придумал, как сделать ее пригодной для жизни, многое не будет сделано. И все благодаря вам. Мне очень жаль, я сделал все, что смог, но я ошибся в вас, мистер Браун.

Его слова заставили меня стоять неподвижно еще несколько секунд, после чего я бросился в комнату, где лежала Сара. Коридор, по которому я бежал, показался мне бесконечно длинным. Но вот, наконец, и кабинет профессора.

Я распахиваю дверь, вижу Сару. Она лежит на полу. Из горла ее торчит нож. Пульса нет. Из ее кожи поднимается черная дымка. Все кончено…

Я падаю на колени перед ней, мне хочется кричать. Что я и делаю. В комнате появляется призрак Алисы. Она подплывает к дочери. Прикладывает руку к ее лбу, затем постепенно исчезает.

На мой крик прибежала Клаудия, но что это? Меня уже нет в той комнате. Где же я? Этого я не могу сказать, да и не хочу. Единственное, что меня сейчас волнует, так это Сара. Сара, моя любимая. Почему я понял, как сильно люблю ее только после ее смерти? Я все еще кричу. Кричу ее имя, будто этим могу вернуть ее, но все напрасно. Я не слышу сам себя, но слышу голоса призраков, живших в поместье Пенвеллин. Они шепчут «Спасибо». Я замолкаю…

 

День восьмой

Ну и сон! После такого можно и не проснуться. Я и не замечал, какая удобная кровать подо мной все эти шесть дней! На улице ясная погода. Птицы щебечут. Похоже, пора вставать, не опоздать бы к завтраку. Я поворачиваю голову на подушке. Стоп! Что-то не то. Где список, что мы с Сарой составили? Где я, вообще? Это точно не поместье. Откуда здесь холодильник, телефон? Рядом лежит газета. Я беру ее, чтобы понять хотя бы, где я.

«Сегодня в местное отделение полиции поступил звонок от некой Клаудии Форекс. Она заявила о пропаже профессора Пенвеллина из собственного поместья. По ее словам примерно в шесть часов вечера она услышала крик из кабинета профессора, после чего сразу побежала туда. Но попав в кабинет, она ничего не обнаружила, кроме небольшой лужи крови. Профессора в кабинете не было. Полиция сомневается в психическом здоровье сорокалетней женщины, так как профессор погиб в автокатастрофе два года назад, но, быть может, мисс Форекс стала жертвой мошенников. Ведется расследование».

Нет…Нет, этого не может быть…Значит, это был вовсе не сон? Значит, я действительно освободил призраков поместья Пенвеллин? Значит, я действительно погубил величайший ум нашей эпохи? Значит, я действительно закрыл для человечества тайну бессмертия? Значит Сара…О нет!

Мне показалось, что я снова пережил тот ужасный миг ее смерти. Слезы лились по моему лицу, руки сжали газету, превратив ее в комок бумаги, сердце забилось с бешеной частотой.

— Пол? — послышался знакомый голос. — Это ты?

Я поднял полные слез глаза. В дверном проеме, ведущем в комнату, стояла до боли знакомая фигура. Фигура, которую я буду помнить всегда. Фигура Сары.

 

Эпилог

Почему люди пишут? Чаще всего, потому что больше делать нечего. Некоторые авторы пишут реальные истории, выдавая их за вымышленные, и если вы приглядитесь, то увидите в одном из персонажей самого автора. Кое-кто пишет, чтобы показать другим, что он чего-то стоит. Кто-то сочиняет рассказы только чтобы угодить дорогому ему человеку. Лично я пишу ради концовки. Ведь можно придумать тысячи интересных историй, которые читатель никогда не забудет, но если концовка не будет достаточно красочной, то вам роман запомнится разве что названием.

Что случилось с Сарой? Нет, она не стала призраком. Все дело в том, что убив себя, она погубила лишь часть жизни профессора, жившую в ней. Черная душа профессора ушла, а сама Сара осталась жить. И теперь о тех событиях ей и ее жениху, Полу Брауну, напоминает только шрам на шее Сары. Частичка ее матери, Алисы, всегда будет жить в душе Сары, как, собственно, и должно быть. А поместье Пенвеллин теперь зовется поместьем Форекс, так как теперь оно принадлежит Клаудии. Ее дети просто в восторге…

ER 2009 год