IX
омандующий английской армией Клинтон действительно сумел через бывшего адъютанта связаться с женой доблестного американского генерала. Став начальником разведки, майор Джон Андре наладил с ней переписку, напоминая Пэгги о своих чувствах и их романтических встречах, когда английская армия хозяйничала в Филадельфии. Тогда-то ему и стало известно, что над генералом Бенедиктом сгустились тучи. Пэгги пожаловалась майору, что её прославленного мужа могут привлечь к ответственности за растрату государственных денег, которые тот с завидным постоянством использовал на личные нужды. При этом Андре прекрасно понимал, что большая часть этих сумм шла на удовлетворение повышенных требований и пожеланий его молодой, но амбициозной жены.
Однажды майор Джон Андре, томясь от безделья, с ностальгией вспоминал очаровательную Пэгги и приятное времяпровождение в её обществе. Неожиданно в его голову пришла мысль, от которой он забыл даже эту юную особу.
«А не переманить ли известного всей Континентальной армии генерала на свою сторону, пообещав ему генеральский чин, но уже в английской армии?» — подумал начальник английской разведки. Причём сначала эта мысль показалась самому Джону сумасшедшей. Однако он внимательно изучил историю жизни «бравого генерала» и все события, связанные с его активной службой в Континентальной армии со всеми поражениями и победами.
«А почему нет?» — задал майор себе ещё один вопрос и решил для начала наладить связь хотя бы с Пэгги. Но окончательное решение о начале операции он принял всё-таки после получения сведений о работе специальной комиссии Конгресса, расследующей обстоятельства растраты государственных денег объектом пристального изучения майора.
Форт, в котором располагалась вся английская армия, был построен недалеко от Нью-Йорка и был огорожен высоким частоколом, снаружи которого были установлены палатки для солдат английской армии. Кое-где среди солдатских палаток виднелись вигвамы индейцев, которые воевали на стороне англичан, надеясь во время военных действий разжиться новыми скальпами бледнолицых. Офицеры же и командующий жили в самом Нью-Йорке в лучших домах города, в одном из которых и размещался штаб английской армии.
В штабе командующего генерала Клинтона в этот день было необычно тихо. Только один майор Джон Андре сидел в небольшой комнате и нервно постукивал по голенищу сапога индейской плетью из конского волоса. Он с нетерпением ожидал генерала Клинтона, чтобы показать ему письмо Арнольда Бенедикта, которое было им получено от Пэгги. Сегодня ночью Джон Андре в очередной раз перебрался на другой берег реки на индейском каноэ и встретился с ней на окраине Филадельфии в заранее условленном месте.
Когда же он узнал, сначала от Пэгги, а затем из содержания письма, что генерал американской армии Бенедикт Арнольд принял предложение английского командования, то чуть не расцеловал Пэгги. В том случае, если получится всё так, как запланировал майор, и Бенедикт Арнольд перейдёт на сторону англичан, то он, Джон Андре, подготовивший и осуществивший эту операцию, станет легендой английской армейской разведки. Он мысленно даже нарисовал себе картину, как английские офицеры изучают историю этой операции в подробностях в военных английских школах.
Наконец показался генерал Клинтон. Он приближался к штабу в сопровождении молодого адъютанта, который занял место Джона Андре сразу после его назначения на новую должность. Отправив куда-то своего адъютанта, генерал Клинтон вошёл в дом и тут же заметил сияющее лицо Андре.
— Не может быть?! — воскликнул генерал Клинтон. — Он принял наше предложение?
Джон Андре утвердительно кивнул головой и передал письмо в руки своего командующего. Бегло прочитав бумагу, генерал Клинтон вдруг наморщил лоб и задумался. Джон Андре, заметив реакцию генерала, взволнованно спросил:
— Что-то не так, сэр?
— Да нет, всё просто замечательно. Даже слишком... — ответил тихо, как бы про себя, генерал.
— Даже слишком, — повторил он последнюю фразу и спросил Андре: — А нет ли здесь какой-нибудь ловушки?
Майор опешил: он никак не ожидал такого вопроса от генерала на свою новость. Он не знал, что ответить, но генерал Клинтон и не ждал от него ответа, а присел на стул, устало вытянул ноги и вдруг засмеялся.
— А ведь мы легко можем проверить искренность нашего нового друга, — предложил он.
— Осмелюсь спросить, сэр, каким образом? — поинтересовался заинтригованный майор.
— А предложите-ка ему встретиться лично и попросите при встрече передать нам схему укреплений цитадели Вест-Пойнт, — изложил свой план генерал Клинтон.
— Замечательная идея, — с искренней радостью заметил Джон Андре и уже представил себе историческую встречу в тылу врага, о которой он будет рассказывать своим внукам, будучи на заслуженном отдыхе.
— И пообещайте ему на словах, — добавил, усмехаясь, генерал Клинтон, — что если генерал выполнит нашу просьбу, то размер его будущей пенсии в Великобритании может быть рассмотрен в сторону значительного увеличения.
— О да! У него две страсти: деньги и жажда славы.
— Насчёт славы я не гарантирую, а вот деньги... Действуйте, майор. И ещё, — генерал с участием посмотрел на молодого человека, — будьте осторожны и не попадитесь в руки солдатам Вашингтона. Рекомендую провести вашу встречу где-нибудь на окраине города, где меньше риска нарваться на вражеский патруль.
Майор Джон Андре внял совету своего командира и через несколько дней в полнолуние встретился с Бенедиктом Арнольдом в небольшом посёлке Вест Хаверсроу, расположенном недалеко от Вест-Пойнта. Майор переоделся в гражданскую одежду и был похож на обыкновенного торговца, каких можно было встретить повсеместно. Однако военный остался военным: офицерские сапоги, до блеска начищенные его денщиком, предательски выдавали в нём далеко не гражданского человека. В последний момент перед тем, как отправиться на эту встречу, Андре решил не переобуваться в какие-то башмаки. А зря.
Луна предательски освещала место их встречи, что Арнольду очень не нравилось. Он хотел побыстрее расстаться с бывшим ухажёром своей жены и торопливо всунул ему в руки копию плана укреплений цитадели.
— Вот здесь то, что вы просили, — пробормотал Арнольд. — Теперь очередь за вами: определите мне мою новую должность в английской армии и назначьте время, когда я должен покинуть Вашингтона.
Джон Андре ликовал: план его удался, он получит повышение за эту операцию, которая войдёт в историю английской разведки и о которой, наверняка, напишут во всех английских газетах. Однако получив важные бумаги, он не торопился уходить. Андре развернул лист, и убедившись, что ему передали то, о чём он просил, благодарно кивнул и бодрым голосом заявил:
— Благодарю вас, генерал. Английское командование в лице генерала Клинтона достойно оценит нашу помощь.
— Надеюсь, — с сарказмом проговорил Арнольд. — А то ведь я знаю вашу английскую скупость и расчётливость.
Андре не обиделся на генерала. Ему даже было интересно беседовать с ним. В майоре вдруг проснулся психолог и ему захотелось поболтать с предателем-генералом, узнать, что побудило его перейти на сторону противника.
— Разрешите мне задать вам один вопрос, генерал?
— Ну что ещё вам от меня нужно? — нервно спросил Арнольд, ожидая момента, когда можно будет скрыться в ночи от лунного света и этого «любезного» майора.
— Скажите, ваше решение окончательное? Ведь вы же всё-таки генерал армии Вашингтона!
Эта фамильярность не понравилась Арнольду. Он не собирался раскрывать душу этому молокососу и объясняться с ним. Но вопрос серьёзно задел его за живое и заставил ещё раз обдумать то, что он в данный момент сделал. Арнольд задумался, посмотрел на луну и, неожиданно для Андре, ответил спокойно и цинично:
— Я перешёл этот Рубикон. Я не только генерал, я ещё и торговец. А это, — Арнольд показал на бумаги, которые держал в руке Андре, — просто очередная сделка.
Теперь задумался Андре, но не нашёлся, что ответить генералу. Свернув в трубку бумаги с важнейшей для английской армии информацией, он спрятал их в высокое голенище своего сапога. Арнольд усмехнулся и протянул Андре ещё один лист бумаги.
— Что это? — спросил с недоумением майор.
— Ваш пропуск на тот случай, если вас всё-таки остановит военный патруль, — пояснил генерал. — Теперь вы не английский офицер, а обыкновенный торговец Джон Андерсон. Запомните хорошо, на всякий случай, это имя.
Арнольд опять посмотрел на офицерские сапоги Андре с высокими голенищами и добавил:
— Хотя, беря во внимание ваши сапоги, я бы засомневался, что вы торговец.
Но Андре уже «понесло» от полноты острых ощущений, которые он получал во время своего визита в самое сердце вражеской армии.
— Не волнуйтесь, генерал. Всё будет в порядке, — с наигранной бравадой заверил он. — С пропуском от самого знаменитого и доблестного генерала американской армии меня никто не посмеет задержать.
Арнольду эта фраза польстила, и он немного приосанился.
— Ну, тогда с Богом! И... будьте всё-таки осторожнее, — пожелал он самоуверенному майору, давая тем самым понять, что ему пора возвращаться.
Изобразив на своём лице уверенность и серьёзность, Андре попытался успокоить этого хромого генерала.
— Не волнуйтесь. Я доставлю бумаги генералу Клинтону в целости и сохранности, — пообещал майор, одёргивая такой неудобный сюртук. — Прощайте. До встречи в Нью-Йорке...
Вернувшись домой после встречи с Андре, Бенедикт Арнольд, прихрамывая, подошёл к жене и хотел поцеловать её в щёку, но Пэгги уклонилась от поцелуя.
— Ну что? Всё в порядке? — спросила она мужа, взволнованно смотря ему в глаза.
Арнольд, задумавшись о чём-то своём, не сразу понял суть вопроса и рассеянно ответил:
— Что? Ах да... Всё отдал и отправил. Главное теперь, чтобы твой прежний воздыхатель добрался в расположение своей армии.
Пэгги не обиделась на Арнольда, но решила ответить колкостью на его замечание:
— Да, майор ухаживал за мной. Но моему отцу он не нравился. Кстати, так же, как и ты. Однако ты был настойчивее.
— Я обещал твоему отцу, что ты будешь счастлива со мной и что после свадьбы я куплю самый элегантный дом в Пенсильвании. И он дал согласие на наш брак.
Арнольд улыбнулся их общим воспоминаниям и ещё раз попытался поцеловать жену. На этот раз Пэгги не отвернулась, давая понять, что сегодня ночью он может рассчитывать на большее...
По тёмной улочке Тарритауна осторожно двигался всадник. Как назло, ярко светила луна, являя всему миру свою полноту, что очень беспокоило одинокого путешественника. По этой причине он старался направить лошадь ближе к деревьям, которые хоть немного прикрывали его от такого предательского лунного освещения. Наконец-то Джон Андре, кем и был этот загадочный и таинственный странник, завернул за последний дом и радостно расслабился от державшего его в напряжении чувства опасности. Однако насладиться чувством свободы и безопасной прогулки по окрестностям городка майору не пришлось. Внезапно он выехал прямо на армейский патруль, который проходил своим обычным маршрутом в эту лунную ночь. Неожиданная встреча привела в замешательство обе стороны, но Джон Андре, вспомнив, что он «торговец Джон Андерсон», приветливо улыбнулся и бодро первым произнёс:
— Привет, парни! И не лень вам ходить в такую ночь с ружьями наперевес! — поприветствовал английский майор своих врагов. — Может, лучше было бы сейчас проводить время в постели со своими крошками?
«Парни» были простые, но службу свою знали и поэтому не вняли предложениям странного всадника, а один из них спросил незнакомца:
— А ты кто такой, что даёшь нам советы, когда и с кем нам проводить время?
Говоривший был сержантом и, по-видимому, являлся старшим патруля, поэтому все переговоры сразу взял на себя. Он подошёл поближе к всаднику, внимательно осмотрел его с ног до головы и повторил вопрос:
— Какого чёрта ночью один здесь бродишь, когда добропорядочные люди давно спят? Слазь с лошади. Быстро.
Солдаты наставили на задержанного ружья, и Джон Андре быстро соскочил на землю. Он суетливо начал искать пропуск, который ему выдал совсем ещё недавно Бенедикт Арнольд, но чёртова бумага никак не находилась. Андре почувствовал, как на лбу выступили капли холодного пота, и на какое-то мгновение запаниковал. Однако через секунду, нащупав спасительный пропуск, он снова заулыбался, вытащил его и протянул старшему. Сержант принял протянутую бумагу и осторожно начал её разворачивать. Поворачивая лист к лунному свету, он попросил второго солдата:
— Слушай, я ничего не вижу. Посмотри, вдруг, ты сможешь прочитать, что здесь написано?
Второй солдат, приняв бумагу от своего старшего, сначала внимательно и, как показалось Андре, очень долго её рассматривал, пытаясь вникнуть в суть текста. Наконец и он оторвался от изучения листка и произнёс:
— Я тоже не могу разобраться. Попробуй прочитать ты, — обратился он к третьему солдату, совсем молодому юноше-новобранцу.
— А я вообще-то неграмотный, — робко ответил третий, и Джон Андре с ужасом сообразил, что его просто так, судя по всему, уже не отпустят. Он сделал ещё одну попытку договориться с этими тупыми фермерами в военной форме.
— Дайте мне, я вам всё прочитаю, — начал было он говорить и протянул нетерпеливо руку за бумагой, — ведь под светом луны всё видно.
Но старший патруля резко перебил его:
— Не беспокойтесь так, сэр. Мы и сами прочтём, но только не здесь. Пошли к капитану, там и разберёмся.
Джон Андре понял, что спорить с ними бесполезно, и покорно поплёлся между солдатами за сержантом, ведя за собой лошадь. В душе он ещё надеялся на благополучный исход событий, однако его надеждам не суждено было сбыться. Лишь только сержант доставил к сонному начальнику караула задержанного, тот оценивающим взглядом осмотрел его и обратился к сержанту:
— Ну и кого это вы мне привели?
Вместо ответа сержант протянул капитану бумагу.
— Так как вас зовут? — обратился капитан уже непосредственно к Джону Андре после прочтения пропуска.
— Джон Андерсон, торговец, — как можно спокойнее пытался ответить задержанный, но его голос от волнения сорвался и предательски дрогнул. — Я дал им прочитать пропуск, — Андре кивнул в сторону патрульных, — но они меня решили привести сюда.
— И правильно сделали, — рявкнул капитан. — До того, как взять в руки ружья, они всю жизнь с утра до вечера кормили бычков или овец на своих фермах. Поэтому их подопечные с таким же успехом смогли бы прочитать твой пропуск, как и их хозяева.
Капитан ещё раз внимательно прочитал содержание бумаги. Застёгивая мундир на многочисленные петли и надевая на лохматую голову треуголку, он продолжал отчитывать «торговца»:
— Вот поэтому ты здесь и торчишь. Нечего шляться но ночам по городу в военное время, когда порядочные граждане отдыхают.
— Так у меня пропуск... — начал было оправдываться Джон Андре, но капитан, казалось, его не слушал и продолжал допрос, одновременно обходя и осматривая задержанного со спины.
— А сапоги-то у тебя офицерские, — тихо произнёс капитан, и ноги у Андре вдруг стали ватные, а язык превратился в деревянное полено и не мог ничего внятно произнести в ответ.
— Да ты садись, садись, не стесняйся, — вдруг ласковым голосом с сочувствием произнёс хитрый капитан, заметив, как вдруг замер и напрягся «торговец».
Андре послушно присел на стоящую рядом скамью.
— А ну-ка сними сапожок. Я хочу посмотреть, какие носки связала тебе жёнушка, — также ласково попросил капитан, и Андре обречённо начал стаскивать с себя сапоги.
В голове у майора за несколько секунд пролетела вся его жизнь: счастливое детство в благополучной аристократической английской семье, красивые женщины, которых он любил, успешная военная карьера... И вдруг всё рухнуло в один миг из-за каких-то безграмотных патрулей... Джону Андре стало жалко себя: было обидно и досадно до слёз, что для него теперь всё кончено.
И он был совершенно прав в своих предположениях. Как только из голенища одного из сапог выпала схема укреплений цитадели Вест-Пойнт, капитану сразу всё стало ясно. Какая удача! Его парни доставили ему важную птицу, английского шпиона, который немедленно был препровождён в штаб армии для дальнейшего расследования данного инцидента.
Бенедикт Арнольд ночью спал плохо. После того, как Джон Андре скрылся в ночи, в душе генерала поселилась тревога. Он постоянно задавал себе вопрос, правильно ли поступил, принимая решение о переходе на сторону англичан. Но душа торговца, чувствующего выгодную для него сделку, взяла верх над здравым смыслом, честью и порядочностью. Арнольд, засыпая, всё-таки успокоил себя мыслью о том, что всё будет в порядке, а в жизни надо выбирать наиболее выгодные варианты, тем более, когда эта жизнь перевалила на вторую половину.
Было раннее утро, когда его разбудил звук колокольчика, который висел на входной двери дома и сообщал, что кто-то требует появления хозяина. Предчувствуя недоброе, Арнольд спустился к выходу в ночном халате и открыл двери. На пороге стоял посыльный из штаба армии. Увидев генерала с ночным колпаком на голове и в домашних тапках, солдат еле сдержал усмешку. Он отдал честь и передал, что командующий армией срочно вызывает генерала к себе на совещание.
У Бенедикта Арнольда от дурных предчувствий засосало под ложечкой.
— А что случилось? Командующий всех поднимает на ноги в такую рань? — спросил генерал посыльного.
— Точно не знаю, сэр, но слышал, что ночной патруль задержал в городе какого-то английского шпиона, — с готовностью ответил посыльный. — Разрешите идти, сэр?
— Да-да, ступай, — рассеянно ответил Бенедикт Арнольд, уже предполагая, кто был пойман и причину такого срочного вызова.
Как только посыльный отошёл от входной двери дома, Арнольд бросился в свою спальню и в панике начал складывать вещи в большой дорожный баул, бросая в него всё подряд: нижнее бельё, тяжёлый пистоль и какие-то ненужные личные вещи. Его трясло от волнения, и Арнольд раз десять обозвал себя полным болваном и идиотом за то, что послушал жену и связался с англичанами.
Услышав шум за стенкой, в спальню мужа заглянула полусонная Пэгги и большими от удивления глазами смотрела на непонятные действия супруга. В то же время сам Арнольд не обращал на свою любимую жёнушку никакого внимания. Наконец она не выдержала и обиженным тоном спросила:
— Может, ты объяснишь, что здесь происходит?
Арнольд на секунду остановил взгляд на Пэгги, мотом отставил баул в сторону и подошёл к жене. Он взял её за плечи, посмотрел внимательно ей в глаза и со злостью ответил вопросом на вопрос:
— Ты хочешь знать, что происходит? — Арнольд выждал мгновение, а потом произнёс такие слова, что Пэгги ничего подобного в жизни не слышала даже от простых грузчиков, которые работали на пристани, загружая товаром очередное судно её отца.
— Пэгги, ты дура! — Арнольд резко оттолкнул от себя жену и продолжил собирать вещи. Одновременно он пояснял недоумевающей и огорошенной таким неожиданным оскорблением супруге суть такого вывода. — А я ещё больший дурак, что послушал тебя. Твой английский ухажёр вообще идиот: умудрился попасть в плен даже с моим пропуском, — продолжал изрыгать из себя проклятия генерал, торопясь как можно быстрее покинуть расположение армии.
Наконец, когда дорожный баул был заполнен, Бенедикт Арнольд, переодевшись в старый гражданский костюм, опять подошёл к жене. Ему нечего было добавить ей к сказанному, хотя и очень хотелось. Арнольд взял трость, забросил ма плечи баул и направился к выходу. Обернувшись перед уходом на стоящую в каком-то оцепенении жену, он попытался как-то сгладить своё хамское поведение и, может быть, хоть немного успокоить её:
— Мне необходимо срочно бежать... Но ты не бойся, тебя никто не тронет. Ты можешь всё валить на меня. Джентльмены с женщинами не воюют.
На этой фразе Бенедикт Арнольд закрыл за собой навсегда двери этого дома. Осмотрев внимательно безлюдную улицу, генерал в помятых штанах и такой же куртке, быстро ковыляя, направился в конюшню. Оседлав лошадь, он быстро вскочил на неё и галопом поскакал в сторону реки. Там на берегу у небольшого причала стояла его прогулочная лодка, на которой он благополучно покинул ставшую опасной для него территорию.
Весть о предательстве известного генерала быстро разнеслась по всей армии, но Бенедикт Арнольд успел скрыться от возмездия. Переплыв на другую сторону реки и перебравшись в расположение английской армии, он оказался вне досягаемости для своих бывших соратников. Когда же Джорджу Вашингтону доложили, что тот, кого он рекомендовал как пример мужества и доблести, предал его, главнокомандующий побледнел и закрыл лицо ладонями. Обернувшись к своему секретарю Александру Гамильтону, Вашингтон с горечью смог произнести только одну фразу:
— Арнольд предал нас. Кому тогда мы можем верить?
Гамильтон, также обескураженный этой новостью, ничего не смог ответить своему главнокомандующему. Маркиз де Лафайет, присутствующий в это время в кабинете у Вашингтона, с сожалением пожал плечами и тоже никак не прокомментировал этот странный и необъяснимый с точки здравого смысла поступок.
Военный трибунал приговорил майора Джона Андре как английского шпиона к смертной казни, и в начале декабря 1780 года он был повешен. Надо отдать должное этому английскому офицеру: смирившись с судьбой, которая сыграла с ним злую шутку, он вёл себя достойно перед лицом приближающейся смерти. Своей выдержкой майор английской армии не только вызвал слёзы у дам, присутствующих при казни, но и заслужил уважение у тех, кто приводил в исполнение приговор.
Англичане не остались в долгу у своих противников и в ответ повесили в Нью-Йорке патриота-американца Натана Хейла. Бедняге просто не повезло, так как он оказался в заложниках всех вышеперечисленных событий, связанных с поимкой Джона Андре тремя неграмотными патрулями. Что поделаешь, значит, такая у него была судьба... В этом мире всё взаимосвязано.
Сам же главный виновник, Бенедикт Арнольд, получил за измену около пятидесяти пяти тысяч долларов и ещё почти полтора года сражался против тех, кто когда-то считал его своим кумиром. Когда же война закончилась, английское правительство назначило ему пожизненную пенсию в 500 фунтов стерлингов в год. Именно в такую сумму оно оценило предательство и утрату чести боевого генерала.
Перебравшись в Англию в 1782 году, Арнольд понял, что 500 фунтов в год для него будет недостаточно, и снова занялся предпринимательством, успешно проводя торговые операции в Вест-Индии. Однако из-за халатного отношения к расходованию нажитых средств он продолжал оставаться в долгах, от которых удалось избавиться только его вдове после смерти Бенедикта Арнольда в 1801 году.
Впоследствии время подтвердило слова Арнольда, брошенные им жене в день побега. Вашингтон оказался джентльменом и разрешил Пэгги с маленьким сыном уехать в Англию к мужу, где семья благополучно воссоединилась. Английское правительство не осталось равнодушным и к Пэгги: за участие в измене мужа ей и её сыну была также назначена пенсия в сумме, равной пенсии мужа...
Вскоре после предательства Бенедикта Арнольда в крепость Вест-Пойнт прибыл для проверки хода строительства укреплений Вашингтон с членами специальной комиссии. На протяжении всего дня пребывания главнокомандующего в крепости его сопровождал Костюшко и давал пояснения на все вопросы, которые Вашингтон задавал при осмотре сооружений.
— Ну, полковник, — заметил, кивая головой, главнокомандующий, — мы довольны состоянием оборонительных сооружений, которые вы успели возвести за такое короткое время. Сопровождающие Вашингтона члены комиссии также были удовлетворены результатами осмотра и теми комментариями, которые они услышали от главного инженера армии. В подтверждение оценки, данной Вашингтоном, они согласно закивали.
Джордж Вашингтон опять обратился к Костюшко и добавил:
— Вы проделали огромную работу за короткий срок. Может, у вас есть ещё какие-нибудь предложения или пожелания?
Указав всем присутствующим рукой в сторону реки на продолжающиеся вокруг строительные работы, Костюшко сделал ещё одно добавление:
— Кроме цитадели, четырёх фортов и семи редутов, река Гудзон перекрыта на всю ширину специально сконструированной для этой цели железной цепью. Эта цепь не даст кораблям противника подойти к цитадели на близкое расстояние и вести по ней с бортов прямой огонь из пушек.
Вашингтон молчал, что-то обдумывая, потом улыбнулся и заметил:
— Да я считаю, что англичане не решатся штурмовать цитадель.
Вашингтон действительно был доволен. Он благодарил провидение, что Костюшко оказался в нужное время и в нужном месте. Его знания военного инженера, его умение находить лучшие решения в создавшейся ситуации и налаживать отношения с людьми — все эти качества поднимали Костюшко в глазах Вашингтона. Он понимал, что этот человек может быть его соратником не только но время войны. А ведь эта война рано или поздно закончится.
«Такие люди, как этот Костюшко, мне будут нужны. Надо его поддержать и предложить Конгрессу присвоить ему звание генерала, — подумал Вашингтон. — Это звание он заслужил. Этот не предаст». Вашингтон нахмурился: он вспомнил, какую «оплеуху» он получил от Бенедикта Арнольда. Когда на последнем заседании специальной комиссии Конгресса обсуждался вопрос об измене известнейшего в американской армии генерала, Вашингтон кожей ощущал на себе взгляды депутатов. Кто-то молча осуждал его за прежнюю инициативу, а кто-то сочувствовал главнокомандующему. Ведь он был простым смертным и мог, как и все, ошибаться.
— Теперь ваша помощь нужна в Южной Каролине, — продолжил говорить главнокомандующий. — Основные силы англичан сегодня скапливаются именно там, под Чарлстоном. Командующим Южной армией Конгресс решил назначить генерала Гейтса.
Костюшко с удовольствием услышал эту новость. За время службы под командой генерала Гейтса он сдружился с ним. Их объединяло не только сражение под Саратогой. В то время, когда Костюшко ещё плохо говорил по-английски, Гейтс много общался с ним на французском языке, который хорошо знал. Именно тогда они стали не просто сослуживцами, а друзьями. И как бы в подтверждение этого факта Вашингтон добавил:
— Кстати, решение о вашем переводе мы приняли по его, генерала Гейтса, просьбе. Вы готовы поменять место службы?
Костюшко понял, что он сдал очередной экзамен на пригодность и принял указание Вашингтона как должное. Вытянувшись перед главнокомандующим и отдав ему честь, Костюшко бодро сказал:
— Так точно, сэр!
— Да ладно, полковник, не напрягайтесь, — Вашингтон улыбнулся и при всех по-дружески одной рукой обнял Костюшко. — Лучше ведите нас к столу: за время вашей экскурсии мы зверски проголодались.
И вся процессия двинулась в сторону палатки, где уже столы были накрыты чистыми скатертями и сервированы. Костюшко же осталось только дать знак, и сержант побежал предупредить поваров, чтобы они разогревали давно остывший обед...
Уже через несколько дней Джордж Вашингтон широкими шагами рассекал свой кабинет, двигаясь туда-сюда и обдумывая содержание очередного письма к Конгрессу. За столом сидел его секретарь, привычно наблюдая за своим начальником, которого боготворил. Он привык к тому, что Вашингтон так двигался по кабинету, принимая какое-то важное решение, и застыл в ожидании, чтобы записать очередную фразу.
— Так на чём мы остановились? — Вашингтон, наконец, перестал ходить по кабинету и подошёл к столу секретаря. Гамильтон приблизил к себе лист бумаги, на котором уже был записан черновик письма:
— «Хочу также добавить к вышесказанному, что...»
— Да, спасибо, — поблагодарил Вашингтон. — Итак, продолжим. Хочу также добавить к вышесказанному, что Костюшко является человеком науки и высших достоинств. Согласно с аттестацией, которая у меня есть о нём, он заслуживает, чтобы его иметь на примете в дальнейшем...
Вашингтон опять замолчал, о чём-то задумавшись. Потом подошёл к окну и, наблюдая за непрекращающимся движением жизни снаружи, как бы про себя, тихо произнёс:
— Как вовремя он у нас появился. Неисповедимы пути господни. — Не поворачиваясь к секретарю и продолжая смотреть в окно, Вашингтон приказал: — Сегодня же отправьте это письмо председателю Конгресса вместе со всей почтой.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Гамильтон, и Вашингтон, удовлетворённый его ответом, кивнул. Отлично зная исполнительские качества своего секретаря, он не сомневался, что тот сделает всё как надо.