Кто такой Саи Баба? Данным вопросом задавался и я, когда отправлялся в гости к этому святому, а нашел ли я ответ на него, расскажет сия глава.

На вид — обычный кудрявый старик в оранжевом платье, напоминающий что-то среднее между Бобом Марли и Леонидом Ильичем Брежневым. По версии его последователей и учеников, Саи Баба — это нео-гуру, новый мессия не совсем понятно какой религии.

Многие считают его аватаром (воплощением божества на Земле), приписывая ему чудесные свойства, такие как воскрешение мертвых, излечение людей от неизлечимых болезней, материализация предметов. В музее Всех Религий Саи Бабы, расположенном рядом с ашрамом, представлены видео-документации его чудес, а вся атмосфера в ашраме и вокруг него пронизана идеей о том, что место это — священное, божественное, и приезжают сюда лишь избранные. Многие люди верят в то, что Сатья Саи Баба — это и Иисус, и Будда одновременно. Так это или не так — судить трудно, но наличие огромного количества последователей мохнатого кудрявого дядьки заставляет думать, что весь этот культ придуман не просто так.

Чем занимается Саи Баба? Время от времени он выходит на публику, изредка показывая чудеса, материализуя священный пепел (вихбути) из своего рукава, благословляет людей, вздымая руки вверх, сидит на своем троне и ничего не говорит.

Раньше, в годы более серьезной активности Бабы, он появлялся на публике гораздо чаще, произносил слова, самостоятельно собирал письма от прихожан, давал частные интервью. Помимо этого, он гастролировал по Индии, показывая всякие полезные (излечение больных) и бесполезные (материализацию предметов) чудеса. Сейчас  эра Саи Бабы (вернее, нынешнего его воплощения, так-то он еще даст о себе знать, но уже в другом обличье) подходит к концу, многие его последователи уверены, что мир находится на пороге величайших перемен, а те, кто посещает ашрам в последние годы, заявляют, что «заскакивают в вагон уходящего поезда». Поэтому-то толпы паломников не иссякают, а ажиотаж вокруг личности Бабы не утихает: каждый хочет прикоснуться к божественному.

Но все эти чудеса — не самое главное, чем занимается Саи Баба. Делает он вещи и гораздо более полезные, практичные и утилитарные для человечества: существуют его программы по обеспечению бедного населения Индии и африканских стран продовольствием, одеждой и больницами.

У Саи Бабы есть множество богатых последователей, частично спонсирующих направления его деятельности. Среди них, например, имеется американский бизнесмен Айзек Тайгретт, основатель всемирно известной сети Hard Rock Cafe. Так что, заходя в это кафе где-нибудь на московском Арбате и оставляя там деньги, помните, что через длинную цепочку вы тем самым помогаете детям, умирающим в жаркой Африке. Потому что полученными от спонсоров деньгами Баба не набивает свои карманы, как это делают нечистые на руку российские политики, а помогает бедным, что-то строит, кого-то защищает… И конца списку добрых дел Бабы не видно.

Так что лично я, пожив в его ашраме несколько дней, укоренился во мнении, что Саи Баба персонаж весьма положительный, особенно если отбросить всю религиозную мишуру, витающую вокруг него.

Помимо главного ашрама Бабы в Путтапарти, куда прибыл я и где появился на свет Баба, у него существует и несколько других баз по всей Индии: почти как дач у Сталина. Однако эта, путтапатринская, — самая известная и часто посещаемая паломниками. А учение святого давно распространилось за пределы Индии: еще в 60- х годах прошлого века Баба гастролировал по Африке (Кении, Уганде, Танзании).

Как уже было отмечено, тысячи, если не миллионы, паломников со всего мира приезжают в ашрам Саи Бабы, расположенный в городке Путтапарти на юге Индии. Среди паломников, конечно же, встречаются и наши соотечественники: не только россияне, но и выходцы из других стран бывшего СССР — ныне независимые украинцы, казахи, армяне… Все, или почти все из них верят в официальную версию божественного происхождения гуру: о том, что после укуса не то скорпиона, не то другого какого-то насекомого у Бабы возникли целительные способности, о том, что собственно Баба — это звено длинной цепочки перевоплощающихся аватаров, и что после своего «ухода» он обязательно укажет, в каком месте суждено родиться следующему такому же Бабе.

Как устроен ашрам Саи Бабы.

Вход в Ашрам стережется специальными незлыми охранниками, с металлоискателями и прочим: как в аэропорту. Бродячих торгашей, пьяниц, террористов внутрь не пропускают: предпринимательская и террористическая деятельность на территории запрещена. Также внутри запрещены алкоголь, сигареты, наркотики, мясопродукты; на входе их изымают.

Внутри ашрама довольно тесно и нет места, где можно было бы остаться наедине: этакий фестиваль-санаторий, Радуга без музыки или казарма без разводов на плацу. Внутри и снаружи зданий кипит жизнь: столовые, общаги, даршаны — все заполонено паломниками.

Кстати, о столовых. На территории имеются две штуки: европейская и индийская. Питание в индийской столовой осуществляется с помощью талонов, стоимость талона на один прием пищи составляет 6 рупий (десять евроцентов за вполне приличную порцию хоть и вегетарианской, но еды). Пища в индийской столовой не в такой сильной пропорции разбавлена специями и другими несъедобными гадостями, как по остальной Индии, поэтому особо скупые, бедные или привыкшие к индийской пище европейцы спокойно могут существовать на один доллар в день, включая проживание и питание. Проживание в общих комнатах стоит двадцать рупий, меньше полудоллара.

Столовая же для европейцев кормит паломников за наличку, по меню, однако и здесь стоимость приема пищи редко превышает 1–2 доллара. В европейской столовой существует возможность набрать на поднос нужные ингредиенты, столовая же индийская работает по принципу старорязанской археологической экспедиции: из большого ведра или котла накладывается гарнир (вареный рис или макароны) в тарелки страждущим. Главным же отличием индийской столовой ашрама от столовой в Старой Рязани является то, что в последней рис обладает запахом тушенки, в ашраме же тушенкой даже не пахнет: здесь строгий сухой и вегетарианский закон.

В европейской столовой, которая, кстати, тоже вегетарианская, питаются не только европейцы: тут можно найти и слабых желудком китайцев, латиноамериканцев и других иностранцев. Что же до столовой индийской, то харчуются здесь следующие категории граждан:

Индусы;

Иностранцы, бомжующие по Индии давно, чей желудок уже адаптировался к несъедобной индийской пище;

Некоторые особо жлобливые хохлы, чей желудок еще не адаптировался, но денег жалко.

Русские, за редким исключением, в этой столовой не едят: большинство из них приезжает сюда с больными внутренними органами, не способными переваривать индийскую пищу.

Что же касается меня, то я старался питаться и там, и там, наедаясь впрок и памятуя о том, как травил свой желудок в индийских деревнях и подозревая, что на этом мои гастрономические страдания не окончены: вся Индия впереди. Поэтому я, набив свой живот рисом и специями в индийской столовой, скорее спешил в столовую европейскую, заполняя остатки внутрижелудочного пространства абсолютно не острой и даже вкусной пищей, мысленно благодаря Саи Бабу за предоставляемые блага.

Некоторые российские путешественники, посещавшие Саи Бабу десять-пятнадцать лет назад, отмечали, что общее количество русской диаспоры (паломников из Союза) составляло несколько десятков человек. Сейчас же ситуация следующая.

Если выселить из ашрама всех индусов, то около половины из оставшихся окажутся русскими (или прочими казахами и украинцами).

Чем же заниматься долгими неделями или месяцами в ашраме? Ну, в первую очередь, конечно, молиться и разглагольствовать о божественной сущности Бабы, не забывая вспомнить о скором конце света и прочей чепухе. Впрочем, и этого делать никто не заставляет, да и вообще все существование похоже на коммунизм: от каждого по способностям (или по желанию) и каждому по потребностям.

Администрация заведения ни к каким трудовым работам не принуждает: хочешь — стриги газоны и мети полы, не хочешь — молись и медитируй. Волонтерствуют же тут преимущественно те, кто живет в ашраме годами; транзитных паломников (до двух месяцев) копать грядки и мыть посуду особо не заставляют: плати доллар для порядка и радуйся жизни.

Основные занятия русских, пребывающих в ашраме (из моих личных наблюдений):

Шарахаться по окрестным барахолкам и скупать сувенирный хлам;

Создавать очереди там, где что-то раздается бесплатно или задешево;

Медитировать;

Болеть и кашлять. Безрезультатно лечить друг друга российскими таблетками, называя это «взаимопомощью и взаимовыручкой»;

Говорить всем подряд и друг другу «сай рам», копируя поведение окружающих;

Общаться только друг с другом (несмотря на наличие представителей десятков различных национальностей в ашраме) из-за незнания никакого другого языка, кроме русского.

Некоторые русские заявляют, что «все мы здесь общаемся на одном языке — языке Саи Бабы». Но виденная мною лично картина, когда две русские женщины не могли донести до индусов на стойке регистрации приезжающих паломников, что им нужен банальный клей, заставили меня придерживаться иного мнения.

— Мне нужен клей, — недоумевала русская тетка, почему ее не понимают.

— Клээй, андерстэнд? — злясь, переключалась она на язык Саи Бабы.

— Сайрам, — отвечал, не понимая и улыбаясь, индус.

Я вмешиваться не стал: пусть общаются на языке Саи Бабы.

Все же, главными и положительными отличиями русских паломников, приезжающих к Саи Бабе, от курортников хургадинских можно назвать:

Отсутствие привычки ходить с голым брюхом;

Отсутствие привычки напиваться до скотского состояния.

Также местное русское население, в отличие от хургадинских туристов, не склонно к инициации различных ссор и дрязг, как друг с другом, так и с персоналом, стараясь поддерживать атмосферу любви и добра.

Жили мы все в одной большой казарме, с двухэтажными койками, мужчины отдельно, женщины отдельно. Люди — и персонал, и приезжие — достаточно доброжелательные и слегка чокнутые, как может показаться с первого взгляда.

Но Индия научила меня принимать окружающий мир таким, какой он есть, поэтому я с абсолютно непоколебимым лицом слушал многочисленные рассказы своих соседей по казарме о Шамбале, детях-индиго, энергетических местах и о том, кто кем был в прошлой жизни.

Забавных персонажей хватает по всему миру, но у Саи Бабы их особенно много.

Один субъект, к примеру, принял меня за инопланетянина. Такой вывод он сделал, прознав, что я путешествую по миру.

«Путешествуешь? Значит инопланетянин, собираешь информацию о нас».

За всю историю моих путешествий за кого только меня не принимали: за туркмена и кубинца, за афганца и таджика, за аргентинца и иранца. Но вот за инопланетянина — только тут, в ашраме Саи Бабы.

Каждый занимался в ашраме, чем мог, кто-то даже умудрялся зарабатывать деньги на своих способностях. В такой огромной циркуляции людей кто-то рисовал картинки святых, а кто-то их покупал. Какие-то непонятные гуру занимались предсказанием будущего для всех желающих. Я как-то раз сходил на подобный сеанс, вызвавшись безвозмездно помочь одному русскоговорящему жителю ашрама в качестве переводчика, и переводил все то, что предрекал ему гуру, с английского языка на русский.

Однако придурковатость отдельных персонажей являлась причиной их добродушия и незлобивости. Плотность улыбок на душу населения в ашраме Саи Бабы — максимальная во всей Индии, и улыбчивое мирное сосуществование различных национальностей и конфессий проходило под бесконечное, звенящее почти из каждого утюга «СайрʹАм», что одновременно означало, и «здравствуйте», и «спасибо», и «до свиданья». А также все остальные слова «международного языка Саи Бабы».

«Сайрам-сайрам» — говорили совсем не злобные охранники на входе.

«Сайрам» — улыбались тетушки на раздаче в столовой.

«Сайрам» — отвечали не знающие ни одного языка, кроме русского, наши с вами соотечественники.

После нескольких часов нахождения среди сектантски повторяющих эту мантру обитателей ашрама голова начинала немного пухнуть от этого «сайрам», ну а через несколько дней к нему можно было привыкнуть. И тоже повторять всем, кому попало, это «Сайрам».

В храме царил неприкрытый культ Саи Бабы: его кудрявые изображения 80х- 90х годов висели повсюду не только в ашраме, но и поблизости. Приезжающие на ж.д. станцию Satya Sai Prashanthi Nilayam («Обитель Великого Мира») уже начинали чувствовать мощную энергетику Саи Бабы. Рикши, предлагающие подкинуть приезжающих от вокзала до ашрама, на несколько километров, сплошь были уклеяны изображениями улыбающегося Бабы.

«Love all, Serve all» — изречения Бабы из Radio Sai Broadcast призывали слушать радио-Баба и его постулаты.

У многих кроватей, как иконы, стояли лики Бабы, увешанные четками и цветками красного цвета.

Иногда иконы Бабы перемежались с ликами индуистских святых, преимущественно с Ганешами, а также предшествующим воплощением Бабы настоящего — Саи Бабы из Ширди, похожим на нашего босоногого соотечественника, гражданина мира, Владимира Несина. Тем не менее, во всех публичных местах ашрама центральное место все же отдавалось гуру. Некоторые выходящие из столовой граждане бросались ниц возле картины Бабы, располагавшейся на выходе, в знак благодарности за пищу и за все остальное.

«Satya Sai Hair Style» — гласила надпись на парикмахерской, подталкивая потенциального клиента к мысли о том, что у него будет такая же прическа, как у Саи Бабы. «Интересно, а из моей лысины путем чудесных манипуляций удастся сделать прическу как у Саи Бабы?». Проверять я не стал.

Следуя заветам Бабы о бескорыстном служении окружающим, я старался помогать своим соотечественникам, чем мог, преимущественно, в переводе с английского языка: навещая железнодорожные кассы и экстрасенсов, я помогал своим новым друзьям в бронировании билетов и познании будущего, предсказываемого индийскими астрологами. Сам я услугами этих астрологов не пользовался. Русские же поили меня чаем и кормили рассказами о своем мировоззрении: со всеми этими энергиями, реинкарнациями, а также выдержками из «Вед» и «Упанишад».

Но все время слушать эту — с позиции здравомыслящего человека — ахинею я не мог, поэтому проводил время с пользой, расспрашивая многочисленных иностранцев, проживающих в нашем общежитии, об их странах, стараясь с каждым, по мере возможности, говорить на их родном языке. Удивительно: храм Саи Бабы сосредоточил в себе столько мудрых и полезных людей, обладающих информацией о разных странах и регионах, а мои соотечественники читали распечатки из интернета о грядущем конце света и прочей чепухе, считая это полезным времяпрепровождением.

Ну что ж, каждый приехал сюда, чтобы получить свое, и, я надеюсь, каждый это получил. А во время разговоров с колумбийцами и южно-африканцами я кстати начинал понимать, что значит «говорить на языке Саи Бабы». Каждый из них пытался донести до меня, помимо нужных и полезных для меня сведений, прочие, с их точки зрения, интересные факты о Саи Бабе, о центрах Саи Бабы в их странах и других подобных вещах.

А я, фильтруя получаемую информацию, уже мечтал о будущих путешествиях: по Колумбии, Аргентине и Африке…

И — под строгим взглядом Саи Бабы из Ширди, постоянно напоминавшего мне босоного товарища Несина , я целую неделю передвигался по ашраму исключительно босиком. Благо, ашрам был первым чистым местом, встретившимся мне в Индии.

Вечерами большая часть населения городка-ашрама вылезала на даршаны — вечерние молельни на огромной площади с крышей, где иногда появлялся Саи Баба.

Даршаны сопровождались песнопениями, медитациями и боем в барабаны. Утром даршаны тоже устраивались, но я их обычно просыпал, да и сам Баба, в своем предсмертном состоянии, предпочитал по утрам спать и не баловать посетителей своих присутствием. В прежние же годы, однако, Баба заступал на вахту дважды в день: утром и вечером — а периодически даже устраивал аудиенции просителям, одаривал всех взглядом и прогуливался меж падших ниц, дабы зарядить гостей своей святой энергией, получая от паломников огромные мешки с письменными просьбами в конвертах.

Вручил Бабе конверт со своим желанием и я, но не лично, а через посредника; лично Баба в руки не брал ничего уже много лет.

Для того чтобы глаз Бабы радовался, для паломников было введено негласное правило — на даршаны одеваться в белый цвет. На территории ашрама даже имелся магазин, в котором продавались белоснежные одежды по скромным ценам. У меня белых одежд не было, зато, как и у Саи Бабы, была оранжевая рубашка, которую я надевал на встречи с ним.

Так мы и сидели в пятнадцатитысячном медитирующем зале: женщины — на одной половине площади (мандира); Баба — в оранжевом — посредине, на троне-коляске; и я — тоже в оранжевом — в толпе белоснежных мужиков. Не знаю, радовался ли глаз Бабы или нет, но, подозреваю, ему было глубоко наплевать — на встречи с нами приходило не какое-то мифическое божество, а старый и больной человек, сморкавшийся в платок и иногда поглядывавший рассеянным взглядом на присутствовавших.

— Баба уже не тот, — шептались многие.

— Да, не тот, — подтверждали остальные.

— Близок его конец, — делали предположение многие.

— Верно, он и сам нас готовит к своему уходу, — соглашались остальные.

Олдовые паломники, посещавшие его ашрам и двадцать, и тридцать лет назад, когда среди больших толп людей русскоговорящих не встречалось (по причине закрытости СССР), вспоминали, насколько активным был Баба тогда, насколько трава была зеленее и девушки краше. «Как и в любой тусовке» — подумалось мне.

Дни в ашраме пролетели действительно незаметно, как бы клишейно ни звучала эта фраза. Через несколько дней мне нужно было уезжать.

Провожать меня вышла почти вся русскоговорящая часть нашего общежития.

Мужики из Питера, Москвы и Харькова привязались ко мне, а я — чего уж греха таить — к ним.

— Не грустите, мужики! — хлопал я их по плечам. — Мы еще обязательно увидимся. Не в этой, так в следующей жизни!

— Сайрам! — махали они мне руками.

Обнявшись и попрощавшись с мужиками, я направился на автовокзал.

И я шел, обув все-таки кеды, опять брел с рюкзаком за плечами, заряженный энергией Саи Бабы, вперед, к новым событиям. А мужики же — обычные офисные работники из крупных российских городов, менеджеры среднего звена — обвешанные четками, в цветных индусских сарафанах, стояли и смотрели мне вслед, немного завидуя лысому и загорелому парню, чьи приключения только начинались. Простые русские мужики, у которых были жены, дети, работы и кредиты, через неделю-две ожидающие своего самолета в холодную Россию, к простым трудовым будням.

Мужики, обратную сторону жизни которых, наверное, не знали их боссы, ту сторону, где они распевали мантры, поклонялись непонятному кудрявому дядьке в инвалидной коляске и рассуждали о реинкарнациях.

«И все же, — подумал я, немного наученный Индией принимать людей такими, какие они есть, — это хорошие ребята, и то, чем они занимаются, точно не хуже альтернативного времяпрепровождения с водкой, шашлыками и пьяными драками, как это любят у нас в России. Вера в Саи Бабу и его чудеса вывела их на правильный путь, путь добра и любви, взаимопомощи и понимания. Так пусть же Саи Баба, которому они молятся, дарует им просветления, а их работодатели — большую зарплату, о которой они тоже мечтали, хоть и старались в этом друг другу не признаваться. Пусть эти мужики пройдут свой путь до конца, окончательно избавившись от ненужных привычек, дождавшись «Великих Перемен» и с полностью очищенной кармой пройдут все испытания, уготованные им Бабой. И пусть все люди на Земле, выбравшие свой путь, пройдут его до конца».

Мысленно желая удачи всему человечеству, я погрузился в автобус и отправился на юг, в город Бангалор.

Ну а Саи Баба… Саи Баба — остался в своем ашраме — месте, несомненно, хорошем и позитивном, пропитанном добротой, положительной энергией и божественными вибрациями.

Выполнил ли Баба мою просьбу, которую я передал ему в конверте? К сожалению, нет.

Так кто же такой Саи Баба? Шарлатан? Мистификатор, выплевывающий золотые побрякушки из собственного рта? Или очередной самозванец? Или добрый волшебник, высыпающий пепел из рукавов и кормящий нищих? Пусть каждый решит для себя самостоятельно. Одно ясно точно: персонаж он положительный и добрый, а ученья его полезны для человечества. Полезны также и дела Бабы: не один десяток тысяч индусов был спасен от неминуемой голодной смерти.

Творит ли Баба чудеса? Лично я — не видел: покойников при мне он не воскрешал, вещества — за исключением собственных слез из глаз и соплей из носа — не материализовывал.

Стоит ли ехать в гости к Саи Бабе? Смотря за чем. За мощной энергетикой, присутствующей в храме, за атмосферой любви и братства — стоит. За тем, чтобы посмотреть на живое божество, на ту паранойю, которая порождается культом Саи Бабы среди его почитателей, обожателей и последователей — стоит. За тем, чтобы пожить в почти коммунистическом социуме (где абсолютно реально существовать на доллар в день среди других таких же счастливчиков, и ничего при это не делать) — стоит. Любители тусоваться среди больших скоплений русскоговорящего населения за границей тоже найдут здесь свое счастье.

Говорят, залетных людей тут не бывает. И если вы оказались у Саи Бабы, значит, он позвал вас сюда и значит вы — приближенный, избранный и т. п. Что ж, стоит прислушаться к внутреннему голосу (а вдруг Баба зовет и тебя, читатель!), а также к опасениям многих паломников насчет приближающегося конца нынешнего воплощения Саи Бабы, и отправляться в путь.Но я также хочу предостеречь читателей: отправляться в Индию только чтобы посетить ашрам Саи Бабы — это значит получить однобокое впечатление об этой стране. Но если, конечно, ты, читатель, нацелен исключительно на «просветление», тогда, наверное, стоит обойти стороной делийские помойки и отправляться прямиком к Саи Бабе.

Лирическое отступление.

Некоторые мои друзья замечали за мной странные свойства оставлять за собой след из несчастий и катастроф. Что это значит? Я уехал из Абхазии в 2008 году, за пару дней до войны в соседней Южной Осетии. В нетуристическом городе Ямболе, что в Болгарии, через пару недель после того, как я отплясывал на местной дискотеке по случаю покупки болгарской квартиры, разбился туристический автобус. Мое посещение Каира в начале 2010 года не принесло счастья этому городу: через несколько месяцев начались перевороты и бомбежка на площади Тахрир. Ураган на Алтае не догнал нас, едущих на восток: буквально неделя, как мы отправились в Хакасию — и Алтай накрыло ураганом. Взрыв на Саяно-Шушенской ГЭС произошел сразу (считаные дни), как мы свернули палатки и поехали оттуда в Китай в году две тысяче девятом. Теракты в Ферганской долине состоялись аккурат после моего первого приезда в Узбекистан… И лишь Фидель Кастро — живее всех живых, живее Саи Бабы и всех остальных деятелей! Я давно перестал искать какую-то мистику во всем происходящем. Но нехорошие случаи не оставили меня и тут.

Увы, как это ни прискорбно звучит, умер и Саи Баба, не выдержав моего визита. Более полувека творив чудеса и добрые дела, он вдруг взял и внезапно скончался, буквально через пару-тройку недель после моего отъезда, хотя сам предсказывал, что отправится в мир иной лишь в 2022 году.

Но — чудо — никто его не оплакивал; все твердо были уверены: Саи Баба, как и завещал, обязательно воскреснет, верней, реинкарнируется. Ну, раз Баба сказал, что реинкарнируется, значит, точно реинкарнируется.

***

Где-то в интернете гуляет фильм про Саи Бабу. Сущность фильма — альтернатива тому, чему учат последователи Бабы по всему свету. «Секретный Свами» — так называется эта картина. Фильм был снят недоброжелателями Саи Бабы и рассказывает не о том, как Баба воскрешал людей и излечивал неизлечимых больных, а о том, как совращал малолетних американцев в тайных комнатах своей резиденции.

— Саи Баба расстегнул ширинку и недвусмысленным жестом предложил мне… — рассказывает худой кудрявый американец, рядом с которым, на камеру всхлипывает его бедная американская жена. — Дело это происходило в тысяча девятьсот восемьдесят каком-то году…

Затем — разные нарезки из жизни Бабы с очерняющими Бабу комментариями.

Потом идут показания сына, с точностью до деталей копирующими рассказ отца:

— Саи Баба расстегнул ширинку… И было это в две тысячи каком-то году.

Жена продолжает всхлипывать:

— О горе, мне, горе. Я так верила Саи Бабе, а все что ему было нужно — это мой сын…

— Какого, интересно, черта этот американец отправил через двадцать лет после собственных несчастий родного сына к педерасту-Бабе? Явно ненормальный, — сделал вывод я.

Цель фильма угадать нетрудно: выставить любимого многими индусами и неиндусами Саи Бабу педерастом-педофилом с как минимум двадцатилетним стажем.

Есть и другой фильм — «Нисколько не секретный Свами», снятый, как тоже не трудно догадаться, в качестве опровержения первому. Смотреть я его не стал.

Правда или нет то, о чем рассказывают нам американцы — судить не нам. Но все же, по субъективным ощущениям, Саи Баба хороший был малый. И то, что у него такое колоссальное количество последователей по всему миру — говорит о многом. Но также нужно знать, что у любого популярного человека, наряду с последователями, всегда найдутся и недоброжелатели. Саи Баба был суперпопулярным человеком. Как Майкл Джексон, как Юрий Гагарин, как Джавахарлал Неру или Че Гевара.

Светлая память и царствие небесное Саи Бабе! Надеюсь, я неповинен в его смерти.