Когда следующим утром я вошел в контору, Прокопчик с привычно откляченным в проход гипсом уже восседал за своим столом. Вид у него был сытый и снулый, как у кота, опустошившего крынку со сметаной. Я внимательно принюхался в поисках остаточных явлений вчерашнего «возобновления контакта», ничего не учуял, но на всякий случай сказал:
― Ну разве можно так напиваться на сто баксов?
― З-зря стараетесь, ваше б-благородие, ― самодовольно отдуваясь, отреагировал он. ― Нас проклятая не б-берет ― мы закаленные!
По его самодовольному виду можно было не сомневаться, что все это означает одно: вчерашний день не был безуспешным, и теперь он только и ждет моих расспросов. Поэтому я не стал тянуть резину и спросил:
― А что твой «источник»? Его-то хоть взяло?
― П-представь себе, нет! ― с отвращением в голосе покрутил головой Прокопчик. ― Завязал, гад! А ведь самый примерный алкан был во всем райкоме! К-кроме первого секретаря, конечно... И вот ― завязал! Закодировался ― и не п-пьет!
― Ну что ж, нет худа без добра, ― махнул я рукой. ― Зато сто зеленых сэкономили.
Но Прокопчик словно меня не услышал.
― П-пить ― не пьет, ― сообщил он, выразительно поджимая губы, ― зато жрет ― нормально! Слопал -не п-поперхнулся, понимаешь, ф-фаршированного омара и две порции рябчиков!
― Что же тут нормального? ― поморщился я, начиная подозревать, что речь идет об очередном покушении на мой карман, ― и не ошибся.
― Сотни не хватило, пришлось из своих добавить, ― понуро развел руками Прокопчик. Но заглянув мне в лицо, прочел там что-то не слишком обнадеживающее, потому что поспешно добавил: ― Это при том, что сам я практически не ел: у меня эзофагит в стадии обострения.
― Изо ― чего? ― скорее по привычке переспросил я. Список болезней, обострение которых коварно и всегда внезапно поражает Прокопчика в самый неподходящий момент, по моим прикидкам составляет почти полный курс обучения в мединституте. Нормальному человеку запомнить их невозможно.
― Воспаление п-пищевода. Острого, жирного, жареного нельзя... ― начал он объяснять, загибая пальцы, но я оборвал его посреди фразы: на гастроэнто-рологическом фронте я Прокопчику не соперник.
― Короче: результаты есть?
― А как же! ― просиял он лицом, сообразив, что грозовая туча прошла мимо. ― В п-полном объеме!
Картинно выхватив из ящика стола папочку, Прокопчик с важным видом развернул ее, явив миру тощенькую стопку листов. Но судить этот труд предлагалось не столько по объему, сколько по содержанию. Потому что, размахивая извлеченными из папки бумажками, Прокопчик торжественно возвестил:
― Моя версия подтвердилась! Целиком и полностью!
После чего приступил к краткому, как он сам выразился, изложению предыдущих серий.
Как ни странно, журналистов, презрительно (и втайне завистливо) именуемых «сливными бачками», оказалось на Москву ― раз-два и обчелся. Источник Прокопчика объяснял это тем, что сливающих оперативную информацию организаций не так уж много (в основном всякие спецслужбы). Абы с кем они не работают, предпочитая проверенные в деле кадры. Кадры эти, ко всему прочему, предполагают умение подать информацию в нужном ключе, верно (с точки зрения сливающих) расставить акценты. Ибо любой слив есть оружие обоюдоострое, которое при неосторожном обращении может легко обернуться против самого сливателя.
Прокопчик увлеченно продолжал развивать передо мной эту теорию, как он сам ее назвал, «большого слива». Не прояви я бдительность, он точно улетел бы в эмпиреи. Поэтому я его оборвал, прозрачно намекнув, что читать лекции на журфаке он будет, когда выйдет на пенсию.
Но помощника моего распирало от нетерпения выложить информацию. Пропустив мимо ушей мой сарказм, он перешел к конкретике:
― Сейчас в с-строю их, почитай, всего д-двое. Некая Т-татьяна Чичина, проходит под кодовым именем Чичолина. П-поразительная, говорят, стерва, ради жареного ф-факта мать родную не пожалеет. И Виктор Ванин по кличке Вантуз, с ним вообще п-половина города не здоровается. Оба с-стрингеры.
― Давай-ка по-русски, ― попросил я.
― В-вольные журналюги, ― пояснил Прокопчик. -Ни на какую газету конкретно не работают, тащат туда, где больше з-заплатят, а если нет ― то в Интернет.
― Так кто из них что писал-то? Про «стресс со штанами» и про этих... «политических проституток»? ― подстегнул я его нетерпеливо.
Но сбить Прокопчика с ритма было нелегко.
― О! ― согласился он, назидательно подняв указательный палец. После чего заговорил протокольным голосом старого зануды-криминалиста: ― Мною, с п-привлечением независимого эксперта, была п-проведена судебно-лингвистическая экспертиза...
― За те же деньги, ― не терпящим возражения тоном вклинился я, и Прокопчик, кивком обозначив согласие, продолжал:
― ...экспертиза п-представленных для изучения текстов. Т-тщательное исследование показало...
― Ты скажешь, кто из них писал, или нет? ― потеряв терпение, рявкнул я.
На лице Прокопчика отразилась битва обуревающих его чувств: то ли сыграть гордую обиду, то ли все-таки не отказывать себе в наслаждении и рапортовать до конца. Победила дружба. Лицом изобразив страдание от моей грубости, он радостно выдохнул:
― Оба! В-вантуз подписывается «Курвощипов», и это его статья про д-депутата с замминистра! А у Чичиной один из псевдонимов «Блаж». Она наехала на г-губернатора!
Я молчал, пережевывая эту информацию: что-то в ней было не так. Но Прокопчика уже несло под горку со звоном и грохотом, как порожнюю жестяную тару.
― А п-поскольку эта твоя парочка... Ну, которые закос под «контору»... П-поскольку теперь известно, что они из «Ф-фаруса», то моя версия...
― Стоп! ― оборвал я его полет на полуслове. -А про «Фарус» ты откуда знаешь?
― От верблюда! ― остроумно ответил, кивая на компьютер, Прокопчик.
Выяснилось, что еще до моего прихода звонил Невмянов. Он сообщил, что скинул мне на «мыло» всю затребованную информацию, которую любопытный Прокопчик тут же и вывел на бумагу, нахальным образом присоединив эти данные к своим. И теперь его версия действительно приобрела некоторую стройность.
1. Финансово-промышленная группа «Фарус», что выглядит для нашей сегодняшней жизни вполне убедительно, не сказать ― обыденно, борется за власть и собственность любыми способами, дискредитируя противника в том числе на сексуальном фронте.
2. На этом фронте, на самом его, можно сказать, оголенном участке действовали и Нинель с папашей, содержавшие фотомодельное агентство, у которого с борделем была «не такая уж большая разница».
3. Люди из «Фаруса» с помощью Шахова подкладывают мешающему их планам губернатору модельную девицу, а запись их бесед сливают в прессу через Чичолину.
4. Но и противная сторона не дремлет. Подкладывает девчушек, полученных у того же Шахова, федеральным чиновникам. Их записанные на пленочку интимные переговоры изложил в печати стрингер Ванин по кличке Вантуз. Компромат ему слили конкуренты «Фаруса», тот же губернатор, например.
5. По причине собственной жадности и беспринципности Шахов оказался между двух огней. По крайней мере одна из сторон предъявила ему обвинения в двурушничестве.
6. Наконец, моим друганам из «Фаруса», Мерину и Бульбочке, зачем-то позарез нужна была именно Нинель.
Выводы: кто шляпку спер, тот и тетку пришил (в данном случае ― дядьку). Хозяева «Фаруса», обозленные Шаховым, дали указание его ликвидировать, что и было сделано (исполнители хлестанулись под прославившуюся в последнее время маньячку), а Нинель как единственная оставшаяся в живых свидетельница их деловых контактов была обречена. Так что стоит тряхнуть хорошенько этого самого Вантуза, он подтвердит, что девочек поставлял Шахов, и против «Фаруса» можно будет смело возбуждать дело по обвинению в двойном убийстве.
И последнее. Поскольку теперь ясно, что под маньячку убийцы Шахова решили элементарно закосить, заниматься Дамой Бланк больше не след, хоть он, Прокопчик, и убил добрых два часа своего драгоценного времени на порученный мною сбор ненужных теперь сведений. В доказательство он предъявил мне листок бумаги из принтера, на котором были напечатаны имена жертв Дамы Бланк. Состав оказался вполне интернациональный и разновозрастный: Сарабьян, семидесяти двух лет, Ривкин, сорока восьми, и совсем молоденький тридцатилетний любитель клубнички с баночно-посолочной фамилией Ивасев. Но главное, как сообщал «источник, близкий к расследованию», все они не имели друг к другу никакого отношения, жили в разных районах города и даже не были знакомы. Я разочарованно откинул листок в сторону.
― Ну как? ― довольно отдуваясь, откинулся в кресле Прокопчик. ― Впечатляет?
Я молчал. Моя уверенность, что здесь все не так складно, как хотелось бы Прокопчику, росла.
― Все кошки смертны... ― сказал я задумчиво -и совершенно не в такт его брызжущему через край оптимизму.
― Не п-понял? ― напер он на меня с прежним энтузиазмом.
― Софизм, ― объяснил я. ― Ошибочный вывод на основании верных предпосылок.
― А к-кошки при чем? ― нахмурился Прокопчик.
― Все кошки смертны. Сократ смертен. Следовательно, Сократ ― кошка. Не слыхал?
― Глупость какая-то, ― растерянно пожал плечами Прокопчик. ― С-собаки, например, тоже смертны...
― Во-во, ― поддержал я. ― Говорят тебе: софизм. Логическая ошибка. Это когда принимаешь во внимание только те факты, которые тебя устраивают.
― Чегой-то я не п-принял? ― набычился он.
― Ну, например... ― задумался я. ― Например, откуда такая уверенность, что Шахова заказали именно из «Фаруса», а не те, другие, которые с губернатором?
― Отвечаю сразу! ― голосом заядлого знатока из передачи «Что? Где? Когда?» торжествующе заорал Прокопчик, вытягивая руку вперед. ― П-потому что за Нинель приходили ребятки не откуда-нибудь -а из «Ф-фаруса»!
― Вот именно, ― подчеркнул я. ― Вот именно. Папашу ― убили, да еще с инсценировкой, а за единственной, как ты говоришь, свидетельницей Нинель -приходили. Тогда и убил кто-то другой? А журналистам этим сливали из другого бачка?
На этот раз Прокопчик, задумчиво посопев носом, хотел было что-то возразить, но передумал.
― Возьми помощь клуба, ― сочувственно посоветовал я ему.
Вообще-то вариантов ответов могло быть сколько угодно. Но мой многолетний опыт говорил, что просто раскладывать из них пасьянс в расчете на удачу -гиблое дело.
― В первую голову надо прокачать все, что есть на «Фарус» и на его реальных владельцев. Чего, ты говоришь, Невмянов нам там выкатил?
Мрачный Прокопчик, не говоря ни слова, перекинул ко мне на стол еще несколько листочков.
― Во-вторых, у нас новый клиент...
― Я видел д-договор, ― кивнул Прокопчик.
― ...который фактически хочет, чтобы мы занимались тем же самым, детали я тебе расскажу. А пока поедешь к офису «Фаруса», найдешь местечко, настроишь аппаратурку и будешь сидеть-смотреть, пока не выйдут мои друзья ― фотографии прилагаются. Маленькие, правда, со служебной ксивы, но ты справишься. Если они действительно там работают, завтра будем думать, как к ним подобраться.
― Вообще-то мне д-долго на одном месте сидеть врачи не рекомендуют, ― сделал Прокопчик слабую попытку отвертеться и стеснительно пояснил: -П-почечуй у меня.
― Красиво, ― согласился я. ― А как по-русски?
― Это как раз п-по-русски, ― тяжко вздохнул он. -А по-научному ― г-геморрой...
― В стадии обострения? ― хищно поинтересовался я. ― А то можно и постоять. Где-нибудь за колонной. Или скажешь ― остеохондроз?
― Т-тромбофлебит... ― пролепетал он себе под нос.
― Тогда уж лучше посидеть, ― безжалостно согласился я.
― А В-вантуз? ― с тоской во взоре поинтересовался Прокопчик.
― Вантузом заняться стоит, ― вручил я ему утешительный приз. ― У тебя его координаты есть? Отлично! Прямо сейчас и заеду к нему. Чтоб с плеч долой.
― Б-без меня?! ― обмер Прокопчик.
― Без, ― отрезал я. ― На тебе ― просмотр флэшки и наблюдение за «Фарусом». А по дороге найди мне какие-нибудь сочинения Фрейда. Надо кое-что освежить в памяти. Да и сам, кстати, почитал бы, тебе полезно.
― Еще Чичолина, ― слабо вякнул он.
― Кто-кто? ― не понял я.
― Т-татьяна Чичина. Вторая журналистка. Чичолина.
― Эту-то ты каким боком сюда приплел? ― удивился я. ― Она же как раз на стороне «Фаруса» выступала!
― Да они все, как п-пролетарские пушки, стреляют туда и сюда! ― упрямился Прокопчик. ― Им только пообещай жареный материал, они тебе все в-выложат. А у нас ф-фактики на руках ― жаренее не бывает!
Все эти тезисы вызывали у меня сильные сомнения как оптом, так и в розницу. И это явственно отразилось на моем лице, потому что Прокопчик, обиженно надув губы, пробормотал:
― Ага, держишь меня при себе, как з-запасное колесо: на всякий случай, да и то сзади...
Бесконечно обижать ранимого помощника мне не хотелось. Поэтому я сказал неопределенно:
― Ну, если время у тебя останется...
Но по его физиономии понял, что для него это уже как минимум руководство к действию. Даром что на одной ноге, он бодро взвился с места и, радостно цокая костылями, устремился вон. А я остался наедине со своими мыслями ― отнюдь не такими стройными и упорядоченными, как у Прокопчика.
Передо мной на столе лежали: тонкая стопочка собранных Прокопчиком по разным сусекам сведений о Даме Бланк, принесенная Малаем флэшка и присланные Невмяновым листки с информацией о «Фарусе». Начать я решил именно с них, ибо хотя и стремился как мог оспорить теорию Прокопчика, но сознавал, что кое-какое рациональное зерно в ней имеется. С одной стороны, явно за уши притянута его уверенность в том, что раз Нинель, ее папаша и герои газетных заметок Вантуза все как один замечены в боях на сексуальном направлении, значит, они имеют друг к другу непосредственное отношение. С другой ― нельзя не признать, что определенные (и неразъясненные до сих пор) совпадения типа связки «Фарус»-Нинель имеются и, натурально, требуют разъяснения.
К сожалению, ничего для себя интересного я в обзоре жизни и деятельности «Фаруса» не обнаружил. Эта финансово-промышленная группа стала особо заметна после кризиса девяносто восьмого года, когда прежние тиранозавры в одночасье вымерли, освободив отечественные джунгли новому, но отнюдь не менее плотоядному поколению любителей пилить бюджеты. Основой благосостояния «Фаруса» был алюминий, а полем для экспансии, соответственно, добыча глинозема и дешевые источники электроэнергии: в какой-то цитируемой невмяновскими аналитиками газетной статье алюминиевые чушки, в себестоимости которых она, энергия, составляет порядка тридцати процентов, назывались «консервами из электричества». На этой почве и произрастали, можно сказать, злонравия достойные плоды. Насколько я мог судить, сексуально-скандальные публикации последнего времени были связаны с попытками «Фаруса» подгрести под себя акции ближайшей гидроэлектростанции. Переменчивое, как у девушек, настроение демонстрировали на сей счет то местный губернатор, то профильные министры и депутаты. Их следовало дискредитировать, а потом попытаться подвинуть с должности. Ходили слухи, что на губернаторское кресло претендует сам глава «Фаруса». Одним словом, схватка хозяйствующих бульдогов под ковром. Из-под которого если что и мелькнет иногда перед глазами широкой общественности, так обязательно голое и неприличное.
На последнем листке я обнаружил список топ-менеджеров холдинга с краткими биографическими данными и даже местами обитания ― согласно прописке и фактическое. Фактическое у всех было одно и то же: корпоративный коттеджный поселок «Беляны» на Ильинском шоссе. Беглый просмотр показал, что ни одна фамилия мне ничего не говорит, и я уже готов был разочарованно отложить в сторону и эту страничку, когда в последний момент что-то удержало мою руку. Вглядевшись повнимательней, я понял, что именно. Согласно прописке, президент фирмы «Фарус» Воробьев-Приветов Валентин Олегович, тот самый, что метит на место губернатора, проживал со мной в одном дворе, конкретно ― в бывшей цековской башне, отлично видной из моих окон.
Не помню, сколько именно времени я просидел, тупо вглядываясь в этот с детства знакомый мне адрес. Знаю только, что ничего не высидел, кроме лежащего на поверхности вывода: количество неразъясненных совпадений выросло. Причем в пользу Прокопчика.