Образованное революционным народом Петербурга и парламентом Временное правительство и Совет рабочих и солдатских депутатов по существу являлись двумя органами революционной воли, причем первому формально была предоставлена исполнительная власть, в то время как второй являлся хранителем революционных традиций, направляющим действия первого. На второй день после образования Временного правительства, князь Львов, с необычной для него уверенностью, сказал министрам: «Нам следует полностью забыть о прежней администрации – любое обращение к ней психологически невозможно. Однако без управления Россия погибнет».

На другой день правительство приняло постановление, в котором сообщалось, что «в целях устроения порядка внутри и для успеха обороны государства…Временное правительство признало необходимость устранить губернатора и вице-губернатора от исполнения обязанностей». При этом предполагалось, что земство послужит тем фундаментом, на которое будут опираться новые структуры власти на местах.

Большая надежда возлагалась на земские органы власти, однако само земство переживало тяжелый кризис: в их среду явочным порядком хлынула толпа партийных работников самой разной окраски, претендовавших на представительство истинной демократии. На местах, как грибы, росли всевозможные общественные организации, подменявшие местные органы власти, а советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов были самыми непримиримыми противниками земства. Для вожаков всего этого беспорядочного государственного строительства старые земцы, казавшиеся князю Львову самыми «лучшими» местными людьми, являлись для новых партийцев представителями старого режима, «цензовиками» и они их отвергали. Для всяких преобразований и реформ нужны новые законы и новые люди, способные исполнить их как в простых, так и экстремальных ситуациях. К глубокому сожалению, члены Временного правительства сами оказались недостаточно подготовленными к государственной работе, и у них недоставало воли и решимости проводить принятые решения в жизнь.

Новая власть, рожденная парламентом, и утвержденная постановлением Государственной Думы, отказывалась работать с депутатским корпусом, совершенно игнорируя его существование. Открытое противоборство Родзянко с царским премьером Голицыным незримо продолжалось, как и с председателем Временного правительства князем Львовым и министром юстиции А. Керенским, и это привело к отторжению парламента от законотворческой деятельности, что сыграло роковую роль в разрушении буржуазной власти в России в 1917 году. Одновременно Временное правительство упорно отказывалось издать закон о роспуске Государственного Совета и Государственной Думы, ссылаясь на то, что «они уже умерли» и не представляют никакой реальной силы, на которую могла бы опереться контрреволюция. В действительности же, члены Государственного Совета, в котором большинство принадлежало немецкой партии, продолжали играть важную роль в формировании местной власти на местах из своих ставленников, и постепенно их влияние стало распространяться и на правительство, которое, с приездом Ленина в столицу, еще больше возросло. Уход Милюкова с поста министра иностранных дел было делом рук членов Государственного Совета, сплотивших против этого министра все пронемецкие силы, состав и сила которых после падения царского режима не были поколеблены.

Керенский, поддержанный радикально настроенными членами Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, не признававших буржуазное большинство в Думе, заразился идеей созыва Учредительного собрания, на котором он и его сторонники в Совете намеревались установить форму правления в России и выработать конституцию. Выборы в Учредительное собрание не объявлялись, так как сначала нужно было провести выборы в земства и городские думы на местах, которые тоже затягивались. 19 мая, по прибытии в Киев, Керенский заявил, что Учредительное собрание может быть созвано не ранее ноября, «так как нельзя отрывать население от сельскохозяйственных работ на предвыборную кампанию».

Время шло, а в стране медленно, а то и вовсе не решались острейшие политические и экономические проблемы: вопросы войны и мира, аграрный вопрос, борьба с разрухой и голодом. Положение дел на транспорте ухудшалось и многие промышленники и фабриканты сокращали производство, или вовсе приостанавливали его, что увеличивало безработицу и протестные выступления рабочего класса. Аграрный вопрос правительство хотело разрешить раздачей беднейшим крестьянам кабинетских и удельных земель, общей площадью около 70 млн. га, но созданные наспех различного уровня земельные комитеты так запутали дело, и так испортили его неправедным распределением земель, что недовольных среди крестьян стало больше, а количество незаконных захватов стало возрастать.

В правительстве сразу образовалось две группы влияния: во главе одной стоял А. Керенский, опиравшийся на Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов и на партию эсеров, членом которой он состоял, другую возглавлял П. Милюков, лидер кадетской партии, объединявшей в своих рядах представителей крупной буржуазии и сторонников конституционного порядка. Первый искал популярности в многочисленной мелкобуржуазной среде, шаткой в своих убеждениях и отзывчивой на радикальные революционные лозунги и призывы, второй выбирал спокойный, взвешенный и твердый путь развития буржуазной революции в рамках права и законности, выработанных тысячелетней историей русского государства. Между ними была большая разница в возрасте, темпераменте, взглядах, складе ума и характера и это предопределило их непримиримую борьбу не только в правительстве, но и в проведении всей внутренней политики страны, где министр юстиции Керенский неизменно одерживал верх.

Еще хуже обстояло дело в армии и на флоте. Глава военного и морского ведомства А. Гучков, став министром, приступил к увольнению и смещению со своих постов до 60 % лиц высшего командного состава действующей армии, названных им поименно.Среди них были главнокомандующие фронтами и армиями, начальники штабов фронтов и армий, командиры корпусов и дивизий. В войсках тогда бытовало мнение, что из армии удалялись лучшие, а худшие, подозреваемые в измене, такие как генералы Гурко, Рузский оставались на своих местах. Вмешавшийся в этот процесс председатель Временного комитета Государственной думы Родзянко спас от министерской расправы генералов Брусилова, Поливанова, Лукомского и других способных генералов, с кем будет связана попытка Временного правительства восстановить боевую мощь армии, подорванную действиями Гучкова. Из-за утраты законности и дисциплины, весной из армии бежало более 2 млн. солдат и, в мае-июне, эта огромная масса распоясавшихся людей, большей частью вооруженных, устроила беспорядки, перешедшие в хаос в городах и на железнодорожных станциях; у правительства и местных властей не было сил, чтобы усмирить эту хулиганствующую военную толпу. В это время в сознании народа произошло невероятное – они не только перестали верить армии, но они стали ее бояться.

Удаляя из армии способных командиров и поощряя избрание в войсковых частях и на кораблях советов солдатских и матросских депутатов, Гучков за два месяца до основания подорвал боевую мощь армии и флота и 2 мая, слагая с себя обязанности военного и морского министра, он оставил Временному правительству разлагающую армию, которую оно так и не сумело восстановить. В начале 1918 года Гучков появился в Берлине, где получил сразу политическое убежище и здесь, уже не маскируясь, он начал открыто вести подрывную деятельность против своей страны.

Министр иностранных дел Милюков пытался выстраивать такие отношения с Антантой, какими Россия установила их с началом войны: дружественными и верными союзническим договорам, однако Лондон и Париж продолжал беспокоить двойственный характер заявлений Временного правительства и бездействие русской армии, граничащее с развалом всего Восточного фронта. Антанта требовала от русской армии наступления, и она же призывала Временное правительство решительно покончить с неутихающим пламенем революции.

Нота Милюкова от 18 апреля правительствам стран Антанты утверждала, что позиция Временного правительства не дает никаких оснований думать об «ослаблении роли России в общей союзной борьбе» и провозглашала от имени всего народа «довести мировую войну до решительной победы».Исполнительный комитет всем составом восстал против этого заявления и Керенский был на их стороне; этот конфликт быстро породил правительственный кризис, так как князь Львов в сложившейся обстановке больше склонялся к поддержке Керенского, чем Милюкова.

Князь Г. Львов все больше и больше утрачивал роль лидера среди министров Временного правительства, и сам он стал чувствовать себя не на месте. Сам он не был энергичным человеком, а, главное, в нем не хватало твердой воли и решимости поддерживать и самому идти на риски в политической борьбе, которые всегда неизбежны в борьбе за власть и ее удержание. Его органическое миротворчество, помогавшее ему в трудные времена, теперь, во время революционных испытаний, было не нужно и бесполезно. Без воли и готовности к риску он вел соглашательскую политику со всеми течениями и слоями общества, и эта политика привела его и Временное правительство в тупик. Он любил твердить окружающим его людям: «Верьте в здравый смысл русского народа, все образуется». Тому трудному времени в русской истории нужны были более сильные и энергичные деятели, и князь Львов почувствовал себя лишним.

Видя паралич власти и боясь усугубить свою историческую вину за провалы в политике и экономике государства, глава Временного правительства князь Георгий Львов 7 июля ушел в отставку; министром – председателем Временного правительства был назначен А. Керенский, с сохранением за ним постов военного и морского министра.

Надежда на Керенского теплилась у многих людей того времени, да и сам он считал, что его «имя в глазах народа стало своего рода символом новой жизни в условиях свободы» и что на его «долю выпало вести полемическую борьбу среди масс населения».Но на самом деле Керенский угодничал массам и потворствовал, как и Троцкий, низменным инстинктам толпы, и горькие плоды этой политики он вскоре должен был пожинать сам, разочаровывая своей деятельностью миллионы поклонников. Он все время искал опоры в бывших хулителях самодержавия и России и не мог найти ее в молодых патриотических силах, выросших на революционных идеях, и готовых отдать за них свои силы и жизни.

Временное правительство поспешило объявить амнистию политическим заключенным и многим людям, совершившим уголовные преступления, и по возвращении из ссылок и тюрем они активно включались в различные партии и политические движения, и открыто требовали для себя места во властных структурах страны. Существующая власть ведь сама назвалась временной, и она показывала все признаки своей ненадежности и недолговечности. Лидера анархистов князя Петра Кропоткина встречал сам Керенский, и он же удостоил личного внимания пропагандиста марксизма в России Георгия Плеханова и певца террора Владимира Бурцева. Вокруг Керенского всегда находились и имели поддержку личности, ранее отверженные в обществе, с сомнительной репутацией и это отталкивало от него интеллигенцию, деловых людей и влиятельных лиц крупного капитала, не считавших необходимым находиться среди тех, кто нес угрозу обществу, как своими политическими взглядами, так и уголовным прошлым.

12 марта из Туруханской ссылки в Петроград прибыл Иосиф Сталин (Джугашвили) и, через несколько дней, он стал главой редакции газеты «Правда» и лидером революционного движения в столице и в стране. Все, кто с ним встречался в те дни, немедленно попадали под его сокрушительное влияние, из убеждения и веры, что перед ними находится тот человек, кому будет суждено решать судьбу страны. Он быстро подчинил своему влиянию Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, сильный профсоюз металлистов и лидеров моряков Балтийского флота и тут же направил на Дальний Восток, Урал, Украину, Среднюю Азию и Кавказ своих сторонников, среди которых находились С. Лазо, В Куйбышев, К. Ворошилов, С. Киров и С. Орджоникидзе, для изучения обстановки и укрепления власти Советов на местах.

3 апреля в Петроград приехал Владимир Ленин (Ульянов), и Сталин устроил ему такую торжественную встречу, что она была похожа на приезд человека, который завтра станет вождем народа. Ленин приехал с большой группой эмигрантов, которые намеревались взять руководство революционным движением в свои руки, но Сталин убедил Ленина отказаться от этой порочной идеи, так как все они были оторваны от России и не знали ее. При работе в России он посоветовал вождю большевиков опереться на революционные штабы, уже созданные в Петрограде и других городах страны из числа политических ссыльных и на проверенных людей в революционном движении, какими являлись Я. Свердлов, Л. Каменев, М, Калинин, В. Молотов, А. Коллонтай, А. Рыков, Л. Красин и другие большевики.

Когда наступила ночь, Ленин собрал в особняке Кшесинской всех своих соратников и заявил: «Современный социализм – враг международного пролетариата. Самое имя социализма осквернено и запятнано предательством. С ним нельзя иметь ничего общего. Его нельзя очистить, его надо отбросить, сбросить с себя, как грязное белье. Надо надеть чистую рубашку и назваться коммунистической партией…» За исключением Сталина и Свердлова, безоговорочно поддержавших Ильича, вся старая «большевистская гвардия» холодно восприняла эту идею. Ленин сразу решительно порывает со старой эмигрантской большевистской гвардией и становится во главе молодой национальной партийной когорты большевиков, которую сплотили вокруг себя Сталин и Свердлов. Опора Ленина на местных российских большевиков помогла ему сразу завоевать более широкие партийные и народные низы, а взбунтовавшейся старой гвардии пришлось принести повинную голову и капитулировать. Всеми делами в партии стали руководить Ленин, Сталин и Свердлов. Не сделай Ленин этого шага – революции могло не произойти, так как национальные партийные лидеры и народные массы, идущие вслед за ними, могли бы не подняться на призывы большевиков-эмигрантов. Ленин потом простит «старой гвардии» ее ошибки, как простит он и Троцкого – своего вечного оппонента, потому что «певчего» всемирной революции лучше было иметь своим союзником, нежели врагом.

Ленин тут же опубликовал знаменитые «Апрельские тезисы», в которых были поставлены перед партией и рабочим классом России задачи, сводившиеся к главной цели к недоверию буржуазному Временному правительству, а потом и его свержению, созданию Советов по всей России и прекращению империалистической войны, подкрепляемые призывами немедленно ее остановить. «Своеобразие текущего момента в России, – указывал Ленин, – состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства».

Состоявшийся в июне первый Всероссийский съезд советов рабочих и солдатских депутатов, в котором принимал участие Керенский и основной состав министров, еще раз вскрыл бессилие властей и их неспособность управлять страной. Большевики в самом начале съезда повели оголтелую пропаганду с осуждением ожидавшегося наступления русской армии против немцев, осознанно раскрывая время наступления, характер предстоящих боевых действий и манипулируя численностью привлекаемых для этого сил и средств. Готовящееся наступление они называли контрреволюционной авантюрой и призывали не участвовать в нем солдат. С такими заявлениями от Минского совета рабочих и солдатских депутатов выступали Позерн и Абрам, поддержанные всем составом большевиков –305 делегатами из 1090 всех избранных на съезд. Когда, выступавший на этом съезде министр почт и телеграфов Ираклий Церетели заявил, что в России нет политической партии, которая согласилась бы в этот момент взять власть на себя, то выступивший вслед за ним Владимир Ленин сказал: «Я отвечаю: есть! Ни одна партия от этого отказываться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком».Здесь же он назвал два шага своей программы. «Наш первый шаг, который мы бы осуществили, если бы у нас была власть: арестовать крупнейших капиталистов, подорвать все нити их интриг. Без этого все фразы о мире без аннексий и контрибуций – пустейшие слова. Вторым нашим шагом было бы объявить народам отдельно от правительств, что мы считаем всех капиталистов разбойниками…» В конце своего выступления Ленин, чтобы поскорее закончить войну, призвал всех солдат от братания с немцами на одном фронте перейти к братанию на всех фронтах.

Более 11 лет Ленин жил за границей, а всю войну он провел в Швейцарии, где вокруг него образовалась сильная группа европейских и российских социал-демократов, открыто выражавших свои взгляды на поражение России в войне и превращении ее в войну гражданскую, что могло обеспечить приход к власти большевиков. Их взгляды разделял крупный денежный магнат Александр Парвус (Гельфанд), хорошо знавший Россию и вместе с Троцким участвовавший в первой русской революции, он усовершенствовал теорию перманентной революции, разработанной еще К. Марксом. Парвус тесно сотрудничал с прусской разведкой и германским генштабом, и с началом первой мировой войны, предлагал германским правящим кругам взорвать Россию изнутри с помощью выступлений рабочего класса против самодержавия и революции, идею которой отказывался поддерживать кайзер Вильгельм II, помнивший еще печальные последствия раскачивания революции 1905 года в русской империи для самой Германии. Однако большая политика в Германии со времен Бисмарка во многом определялась в генштабе германской армии, а после того, как его возглавил генерал Гинденбург, правительством не могло быть принято ни одного важного политического решения, если оно не получало поддержки военных. Сам кайзер подпал под влияние Гинденбурга и Людендорфа, которые склонили Вильгельма II использовать любые средства для победы над Антантой и спасения империи. Отречение Николая II, совершенное по наущению из Берлина немецкой партией при царском дворе, не только не улучшило политическое и военное положение Германии, а, наоборот, усложнило его до крайности.

Когда Временное правительство, выражая волю революционного народа, объявило о своей приверженности союзническим обязательствам со странами Антанты, в германском генеральном штабе обратились к идее Парвуса о развале России с помощью революции. В стране продолжали действовать сильные агентуры прусской и австрийской разведок, и в во всех структурах новой власти в центре и на местах оставались работать обрусевшие немцы и члены немецкой партии, продолжавшие с вожделением смотреть на свою историческую родину и вредившие России во всех сферах ее народного хозяйства и армии. Но среди всех политических партий и общественных движений в России прусская агентура не смогла найти ни одной партии, которая бы согласилась на деньги германского правительства взяться за организацию свержения Временного правительства и сразу пойти на заключение сепаратного мира с Германией. В одной лишь только партии – социал-демократической, во главе с Лениным, – четко излагалась программа поражения России в войне и перерастания ее в войну гражданскую для захвата власти большевиками и заключения мира со всеми воюющими державами, без каких-либо предварительных условий. В начале сентября 1915 года в Циммервальде прошла международная социалистическая конференция, на которой выделялась группа левых социал-демократов во главе с Лениным, решительно призвавших рабочих всех воюющих стран к гражданской войне с целью завоевания политической власти, необходимой для социалистической организации общества. Большинство участников этой конференции отмежевались от радикальных идей группы Ленина.

Еще более острую резолюцию в отношении прекращения империалистической войны приняла вторая Циммервальдская международная социалистическая конференция, проходившая в конце апреля 1916 года сначала в Берне, а потом, в горном поселке Кинталь. Левая часть участников конференции, во главе с Лениным, снова предложила самые радикальные лозунги и призывы. Обращаясь к воюющим народам, резолюция левых призывала: «Сложите оружие, обратите его против общего врага – капиталистических правительств».

В немецком генеральном штабе вспомнили разработанную программу Парвуса взорвать Россию изнутри с помощью выступлений рабочего класса и революции, и там, в короткие сроки, был выработан план отправки в Россию Ленина и его ближайших соратников для организации работы по свержению Временного правительства. Все они были посажены в Берне в специальный вагон, следовавший через всю Германию в один из ее северных портов, а потом тайно перевезены пароходом в Стокгольм и оттуда, через Финляндию, доставлены в Петроград под охраной тайных германских спецслужб. В течение апреля-мая таким же путем было доставлено в Россию еще более ста большевиков и меньшевиков, согласившихся участвовать в свержении Временного правительства и, впоследствии, сотрудничать с германским рейхом и его военным командованием.

На германском генштабе, как заявлял позже Гитлер, «лежит ответственность за самое катастрофическое действие в истории XX века – доставку Ленина и его товарищей из Швейцарии в Россию в пресловутом «запломбированном вагоне».

Германские правящие круги, оказывая техническую и материальную помощь Ленину и его товарищам по партии для приезда в Петроград, рассчитывали за несколько недель свергнуть Временное правительство, которое придерживалось курса на союз с Антантой, и, уже с новым правительством, заключить мирный договор с Россией и высвободить с Восточного фронта свою миллионную армию для активизации боевых действий на западе.

Морская блокада англичан была похожа на удушающую петлю, которая все сильней затягивалась на шее немецкого бюргера, рабочего и солдата. Стратегическое сырье и продовольствие не поступало, а неурожай, постигший страну в 1916 году, породил голод. Людские ресурсы были исчерпаны, а генералитет, после вступления США в войну, уже не верил в победу и искал сепаратного мира, чтобы сохранить вооруженные силы для последующего реванша. Еще хуже обстояло дело в Австро-Венгрии. Ее экономика пришла в упадок, транспорт развален, голод и безысходность царили в ее землях, а армия утрачивала свою боеспособность и держалась за счет германских войск.

Приехавшие в Петроград большевики во главе с Лениным сумели разжечь в столице притухшие революционные настроения против власти и антиправительственные выступления против продолжения войны; утром 3 июля они подтолкнули несколько воинских частей для вооруженного выступления против Временного правительства.

По делу о вооруженном восстании 3–5 июля судебные власти, на основании собранных материалов, сделали постановление о привлечении Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай, Ганецкого, Рошаля, Раскольникова, прапорщиков Семашко и Сахарова к ответственности за организацию вооруженного восстания и государственной измене. А за несколько дней до этого, по ордеру главнокомандующего Петроградского гарнизона, была арестована госпожа Суменсен – за связь с Яковом Фюрстенбергом (Ганецким) и другими видными большевиками, подозреваемыми в сотрудничестве с немцами; у нее была обнаружена многочисленная коммерческая переписка, найдены чековые и расчетные книжки на оплату партийной печати и крупных мероприятий, проводимых социал-демократами. На ее текущем счету в Азовско-Донском банке имелось 180 тыс. рублей, а с января по июль 1917 года она взяла в этом банке 740 тыс. рублей. Военная контрразведка справедливо полагала, что все эти большие денежные средства поступали из Швеции для нужд ленинской гвардии.

Сталин, завладевший в окружении Ленина всеми организационными вопросами по руководству партией большевиков и подготовкой вооруженного восстания, и меньше всех открывавший себя для сношений с представителями власти и широкой общественности, посоветовал Ленину немедленно покинуть Россию, еще больше усилив скрытность к подготовке восстания. С 7 июля по 8 октября Ленин скрывался в Финляндии, где сепаратистские настроения, подогреваемые германским правительством, были особенно сильны. Накануне приезда туда Ленина финские социалисты открыто заявили, что Финляндия ничем не связана с Россией и что «русское правительство в настоящее время никакими правами по отношению к Финляндии не пользуется». Фактически, это было объявлением государственной независимости Финляндии.

18 июля началось наступление русских армий, которое не могло быть успешным, так как о нем было известно немецкому командованию, а разлагающая пропаганда большевиков через газеты «Правда» и «Окопная правда», призывала солдат отказываться от борьбы с немцами и австрийцами, побуждала их изменять своему долгу, и поэтому, они целыми полками «снимались с позиций и уходили в тыл».

Став председателем Временного правительства, Керенский, после неудачного наступления русской армии, сменил основной командный состав на фронтах, в том числе и генерала Брусилова, заменив их такими же бездарными людьми, каким был и сам. К началу августа немцы заняли почти всю Галицию и Буковину, а потом нанесли сильный удар в направлении Риги. Русские войска, избегая боев, отступали на восток и столица России оказалась под угрозой. Гинденбург писал: «Фундамент России прогнил. Последние силы теперь республиканского войска были только результатом искусственно поднятой волны, которая черпала свою силу не из народной глубины. Неизбежно должно было наступить крушение».

Назначенный правительством, Верховный главнокомандующий русской армией генерал Л. Корнилов представил Керенскому доклад, в котором просил, ввиду нарастающего хозяйственного паралича, ставящего под угрозу снабжение армии и ее способность к дальнейшей борьбе, немедленно милитаризировать фабрики и заводы, железные дороги и ввести смертную казнь в тылу. В начале августа прошли две встречи Керенского с Корниловым, на которых генерал настаивал на выполнении своих требований: введение единого правового режима для всех граждан страны и милитаризация промышленности; он предлагал премьеру направить в столицу надежные части, способные покончить с двоевластием в стране. Но в лице Корнилова Керенский увидел опасного соперника, ревнивое чувство которого было подогрето во время проведения Государственного совещания в Москве, когда генерал, под одобрительные возгласы участников совещания, заявил, что тяжесть и невзгоды войны с вторгшимся врагом, с одинаковым бременем, должны нести все граждане страны как на фронте, так и в тылу, и потребовал твердого и непреклонного выполнения своих предложений, сделанных им правительству.

Взгляды и идеи Корнилова нашли широкий отклик во всем правящем классе России, и вокруг генерала быстро организовывалась сильная когорта крупных промышленников и банкиров, лидеров правых партий и политических движений, давно уже разуверившихся в способности Керенского вывести страну из тупика. В Ставке и при штабах фронтов формировались специальные ударные части: в Петрограде, Москве, Киеве и других городах существовали многочисленные офицерские организации, которые должны были поддержать Корнилова в момент открытого выступления. Во второй половине августа в Ставке был разработан план захвата Петрограда, разгона Советов и реорганизации власти путем удаления из правительства всех социалистов. Вместо Временного правительства планировалось назначить для управления страной Совет народной обороны, который должен был возглавить генерал Корнилов, а Керенскому отводилась роль национального вождя, стоящего над диктатурой военных. С рядом министров Корнилов вел прямые переговоры о передаче ему всей полноты власти, и Керенский знал о характере этих переговоров и до поры до времени он поддерживал их. 23 августа в Ставку прибыл Б. Савинков, один из ближайших советников Керенского, заверивший Корнилова в одобрении его действий Временным правительством. Через два дня в сторону Петрограда были двинуты верные Ставке войска, основу которых составлял 3-й конный корпус генерала П. Краснова, укомплектованный дикими горцами с Кавказа. 28 августа Корнилов телеграфировал Савинкову: «Корпус сосредоточится в окрестностях Петрограда к вечеру 28 августа. Я прошу объявить Петроград на военном положении 29 августа».

Генерал Корнилов был очень зависим от своего окружения, и в политических вопросах он часто менял свои взгляды, в то время как в проведении военных решений он был непреклонен. Этот недостаток присущ многим одаренным генералам, способным в военном деле, но бездарным в большой политике. Властью еще нужно было овладеть, но в Ставке, накануне решающего выступления армии и движения ее соединений на Петроград, было принято решение, что в новых структурах власти Керенскому можно дать незаметную должность одного из заместителей генерала Корнилова. Эту весть Керенскому привез его близкий товарищ В. Львов, бывший обер – прокурор Синода, побывавший в Ставке по поручению премьера. Он предъявил председателю правительства требования, выдвинутые в последний момент от имени генерала Корнилова: 1) Немедленная отставка всех членов Временного правительства и передача гражданской власти в руки верховного главнокомандующего; 2)Объявление Петрограда на военном положении и отъезд Керенского под защиту войск Ставки. От себя В. Львов посоветовал Керенскому воздержаться от поездки в Ставку, где, по его предположению, ему там уже вынесен «смертный приговор», хотя сам Корнилов будет стараться его спасти. Ситуация усугубилась тем, что все министры-кадеты в ночь на 27 августа, выражая солидарность с Корниловым, подали в отставку, что породило очередной правительственный кризис.

Керенский решил воспользоваться предоставленной информацией для устранения опасного конкурента, обвинив В. Львова и генералов Ставки в измене. Созвав срочное заседание правительства, он потребовал для себя чрезвычайных полномочий с мятежными генералами Ставки, и, получив их, Керенский возложил на себя обязанности диктатора с неограниченной властью в управлении государством. Утром 27 августа Керенский отправил в Ставку и штабы фронтов телеграмму о смещении Корнилова с должности Верховного главнокомандующего и, одновременно, он распространил воззвание к народу, армии, железнодорожникам, ко всем Советам и революционным организациям, в котором Корнилов объявлялся «мятежником» и «изменником Родины и революции». В ответ генерал Корнилов передал свое обращение к народу, где указывал: «Я заявляю всему народу русскому, что предпочитаю смерть устранению меня от должности верховного…Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского Генерального штаба…убивает армию и потрясает страну…»

В этот ответственный момент на историческую сцену России решительно выступил И. Сталин, заявивший о себе сильными организационными и скорыми мерами по подготовке и разгрому корниловского мятежа. 27 августа, в день объявления воззвания Керенского к народу, ЦК РСДРП, который, в отсутствии Ленина проводил Сталин, обратился к рабочим и солдатам Петрограда с призывом встать на защиту революции. В течение трех дней в отряды Красной гвардии записалось 25 тысяч рабочих столицы, а вместе с солдатами петроградского гарнизона и прибывшими матросами Балтийского флота общая численность обороняющих столицу и подступы к ней превышало 100 тыс. человек.

Забастовали железнодорожники и, разобрав часть путей, ведущих к Петрограду, они парализовали работу транспорта, движение корниловцев было всюду приостановлено. Представители Лужского Совета подорвали воинственный дух Донской дивизии, а по инициативе соратника Сталина С. Кирова мусульманская делегация сумела переломить воинственные настроения Дикой дивизии на мирные.

Но самые поразительные успехи в подавлении восстания Корнилова совершили созданные при фронтах, армиях и корпусах солдатские комитеты, которые заблокировали работу штабов и, при их содействии, в Ставке и штабах фронтов были арестованы главные участники «мятежа», генералы Корнилов, Лукомский, Марков, Романовский, Деникин и Эрдели. В аресте генералов позорную роль сыграл бывший начальник штаба царской Ставки генерал Михаил Алексеев, который по просьбе Керенского выехал в Могилев и вместе с представителями солдатских комитетов помогал арестовывать вожаков мятежа и препровождать их в Быховскую тюрьму.

Керенский, благодаря поддержке революционных масс, оказался победителем, но торжество его было кратковременным, а плоды победы достались большевикам. Сузился круг поддержки Керенского и он метался в поисках новых союзников, но не находил их среди партий и различных политических течений. Пытаясь найти опору у партий демократического центра (кадетов и умеренных социалистов), Керенский добился от правительства передачи всей полноты власти Директории, куда 1 сентября вошли 5 министров Временного правительства: министр – председатель А.Ф Керенский, министр иностранных дел М. И. Терещенко, военный министр А. И. Верховский, морской министр Д. Н. Вердеревский, министр почт и телеграфов А. М. Никитин; в тот же день они провозгласили Россию республикой.

Чтобы ослабить нарастающий, как снежный вал, кризис власти и смягчить противоречия между партиями и общественными движениями, вызванные подавлением корниловского мятежа, по инициативе Керенского в Москве, в середине сентября, состоялось большое совещание, названное демократическим, но фактически это важное мероприятие было похоже на общероссийский митинг, где противоречия между властью и политическими течениями не сгладились, а еще больше обострились. На Демократическом совещании, чтобы выйти из тупика, был избран Предпарламент – Временный совет Российской республики, который наделялся функциями «представительного органа» и перед которым, до созыва Учредительного собрания, должно было нести ответственность Временное правительство. Однако, образованное 25 сентября последнее коалиционное правительство во главе с Керенским, резко ограничило права и функции предпарламента и изменило его состав. Оно наделило предпарламент законосовещательными правами, поручив ему обсуждать только те вопросы и законопроекты, по «коим Временное правительство признает необходимым иметь заключение совета». Всем казалось, что даже самодержавие было более терпимо к мнению общественных кругов и больше опиралось на Думу, чем коалиционное правительство – на предпарламент.

7 октября в Мариинском дворце состоялось заседание Совета Российской республики, на котором Керенский констатировал развал фронта и экономики, развал финансов и начало царства произвола и анархии, но он не предлагал никаких мер, чтобы покончить с этим злом и все почувствовали его полную обреченность, а также, неизбежность краха власти Временного правительства. Выступивший вслед за ним Троцкий, от имени Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, который он возглавлял, обвинил Керенского и его правительство в потворствовании корниловщине, сговору с кадетами, буржуазией и провоцировании гражданской войны. «Теперь держат курс на костлявую руку голода, – воскликнул Троцкий, – которая должна задушить революцию и в первую очередь – Учредительное собрание».Он обвинил Временное правительство в том, что оно хочет сдать немцам Петроград, и назвал его «правительством народной измены».

Через два дня, на заседании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Троцкий ужесточил свою позицию, заявив, что с созданием предпарламента безответственность власти официально закреплена и в «России есть республика и «самодержец» Керенский!», а власть его правительства «построена не по типу твердой власти, а по типу постоянной конференции, постоянно примирительной камеры между представителями помещиков и крестьян, представителями капитала и представителями рабочих. Примирительная камера в революционную эпоху править не может…»

Всем становилось ясно, что экономическая политика Временного правительства и его попытки найти выход из хозяйственной разрухи потерпели полный крах. За восемь месяцев своего пребывания у власти оно не только не сумело хотя бы несколько смягчить хозяйственный кризис, но расширило и углубило его настолько, что слова «катастрофа» и «развал» стали единственным адекватным выражением этого состояния российской экономики накануне Октябрьской революции. Началось прямое физическое разрушение производительных сил страны, массовое закрытие и ликвидация фабрик, заводов, шахт, рудников и безвозвратный выход из строя оборудования, машин и транспорта. В результате абсолютного недостатка топлива, сырья и готовых изделий «одни отрасли промышленности стали жить за счет разрушения других, подрывая и истощая тем самым промышленность в целом». Выпуск бумажных денег вырос с 6,5 млрд. рублей на начало года до 17,5 млрд. рублей на начало октября – рост почти в 3 раза.

Общее число бастующих рабочих и служащих в сентябре-октябре увеличилось в 7 раз и составило 2,5 млн. человек. Резко упала производственная дисциплина и производительность труда, что еще больше усугубило экономическую ситуацию в стране.

Ни в одной из воюющих стран не было в то время такой небывалой дезорганизации хозяйства, как в России. Кризис глубоко разрастался и он должен был привести к обрушению власти, не сумевшей справиться с хозяйственными проблемами страны. Народные массы, разбуженные Февральской революцией, и поднявшиеся к активной политической жизни, были отстранены от коллективного и индивидуального творчества и утратили всякий интерес к этой власти и отвернулись от нее.

Критическим было положение на фронтах. Немцы, захватив Моонзундские острова и оттеснив Балтийский флот в Финский залив, создали исходные позиции для удара по Петрограду.

10 октября Ленин тайно возвращается в Петроград и на заседании ЦК партии в тот же день принимается решение о вооруженном восстании.

Восстание началось в ночь на 25 октября и каждый час в Смольный, куда прибыл Ленин и где находился штаб военно-революционного комитета, доставлялись сообщения о победном шествии восстания: занята центральная телефонная станция, городской почтамт, Балтийский и Николаевский вокзалы, здание Петроградского градоначальства, восстановлено движение по Николаевскому мосту, поставлен караул у Государственного банка… Командующий Петроградским военным округом доносил 25 октября по команде, что «беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не выполняются. Юнкера сдают караулы без сопротивления…».

Временное правительство, так же как и царское правительство князя Голицына, совершенно устранилось от борьбы за власть и министры разбежались: часть министров струсило, но большинство сохраняли крепкие связи с немецкой партией, которая к осени имела в Петрограде и в отдельных областных центрах страны не меньшее влияние, чем при царе; они получили недвусмысленные указания от ее лидеров не оказывать сопротивления выступлению большевиков и тихо отойти в тень. Керенский утром 25 октября покинул Зимний дворец и на автомашине под американским флагом бежал на Северный фронт.

25 октября стал днем победы Октябрьской революции, совершенной почти бескровно. В этот день Военно-революционный комитет опубликовал обращение «К гражданам России!», написанное Лениным.

«Временное правительство низложено, – говорилось в нем. – Государственная власть перешла в руки Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов – Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.

Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено.

Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!»

Как только Ленину стало известно, что революция одерживает верх над Временным правительством, он, несмотря на колоссальную занятость и участие в работе II съезда Советов, отдает 25 октября (7 ноября) предписание исполнявшему обязанности Верховного главнокомандующего генерал-лейтенанту Н. Духонину «обратиться к военным властям неприятельских армий с предложением немедленного приостановления военных действий в целях открытия мирных переговоров». Генералы Ставки были ошеломлены этим распоряжением и решили его не исполнять.

В Берлине немедленно отреагировали на заявления Ленина, и там было отдано приказание германской армии остановить наступление на восточном фронте до выяснения полной обстановки. Вот что писал по этому поводу Гинденбург: «Раз я, по политическим соображениям, не могу начинать наступление на восточном фронте, то мое чувство солдата толкает меня к наступлению на Западе. Я думал о задержке английского наступления на Аррас, о тяжелом поражении Франции между Суассоном и Реймсом. Что может быть лучше мысли – перебросить все годные боевые части с востока на запад и начать наступление».

26 октября (8 ноября) на II Всероссийском съезде был принят Декрет о мире, в котором содержалось предложение всем народам и правительствам немедленно начать переговоры о заключении мира на условиях отказа от аннексий и контрибуции. Он был составлен Лениным, и в нем лукаво и лицемерно звучали слова, что «Везде правительства и народы расходятся между собой, а поэтому мы должны помочь народам вмешаться в вопросы войны и мира». Все страны Антанты враждебно встретили появление этого документа, а английская, французская и американская пресса писали о «немецком происхождении Декрета о мире, как и всей русской революции, и о том, что правительство Ленина добивается не всеобщего мира, а лишь сепаратного мира с Германией». И, действительно, представители советского правительства даже не пытались вести переговоры о мире со странами Антанты, и активно шли на контакты с властями Германии, чтобы заключить с ними мир, хотя немцы, захватив у России Польшу, Прибалтику, большую часть Белоруссии и западные районы Украины, не собирались отдавать эти земли русским. Согласиться на мир с немцами «без аннексий и контрибуций», как это декларировал Декрет о мире – принуждало французов, бельгийцев, румын и сербов отказаться от значительной части своих исторических земель, захваченных немцами и разоривших дотла восточные провинции Франции и опустошивших территорию Бельгии.

В ночь на 27 октября (9 ноября) В. Ленин, И. Сталин и прапорщик Н. Крыленко разговаривали по прямому проводу с генералом Духониным и жестко потребовали от него немедленно приостановить военные действия и начать с немцами переговоры о мире. Генерал Духонин категорически отказался исполнить это приказание, и был в тот же час смещен со своего поста; Верховным главнокомандующим и народным комиссаром по военным делам был назначен прапорщик Н. Крыленко.

Утром 9 ноября военно-морская радиостанция «Новая Голландия», поддерживающая правительство Ленина, передала в прямой эфир сообщение для всех полковых, дивизионных, корпусных, армейских и фронтовых комитетов о смешении Духонина и назначении на его место прапорщика Крыленко. В тот же день В. Ленин, от имени правительства Российской Республики, подписал декрет, в котором всем военным в категорической форме предписывалось: «Пусть полки, стоящие на позициях, выбирают тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем. Совет народных комиссаров дает вам право на это».

С этого дня русская армия оказалась под двойным прицелом – немецкой армии и большевистской власти в столице страны. Обе стороны смотрели на нее с ненавистью и желали ей скорой гибели. Правда, Сталин, Рыков, Милютин и ряд других министров только что сформированного Советского правительства предлагали сохранить русскую армию, отведя ее на новые оборонительные рубежи, но Ленин и Крыленко этому воспротивились, они провели ту линию, которая диктовалась им германским генштабом.

11 ноября для смещения генерала Духонина и ведения переговоров о мире с немцами, на фронт выехала правительственная делегация в составе: Н. Крыленко, А. Иоффе, и Л. Карахан, эти лица, хорошо известные германскому командованию по давнему с ними сотрудничеству, которые, проезжая по войскам, снимали с должностей всех генералов, кто отказывался вести переговоры с немцами о мире. Лишенная командования, русская армия стала на глазах разваливаться и сотни тысяч ее солдат стали покидать позиции и разбегаться с оружием по домам, что всячески поощрялось новыми властями, так как немцы требовали ее полного разоружения. Генерал Духонин, видя полный развал армии, успел освободить из Быховской тюрьмы группу генералов во главе с Корниловым и поплатился за это жизнью – пьяные солдаты и матросы забили его ногами до смерти, на вокзале, когда генерал готовился встречать делегацию с Петрограда. 13 ноября Крыленко официально обратился к немецкому командованию установить перемирие на всех фронтах, а затем подписать мирный договор. Немцы согласились начать такие переговоры 19 ноября в Брест-Литовске и предоставили русской делегации специальный поезд и прямой провод для связи с В. Лениным и его правительством, которая у них уже была хорошо отлажена. 2 декабря был подписан договор со странами Четверного союза о перемирии, который предусматривал прекращение военных действий между договаривающимися государствами; они обязывались не производить перебросок войск, за исключением уже начатых к моменту подписания договора.Германия не соблюдала условия этого договора и германский Генштаб начал переброску на Запад своих лучших дивизий с Восточного фронта, он готовил войска к решающему наступлению против англо-французских войск в начале 1918 года, до подхода главных военных сил США к районам сражений.