Глава I

Егору опять приснилось, будто он в Башне. Вернее, в одном из червячных ходов, которыми испещрены стены этого огромного многоэтажного здания. Белка бежала впереди, за ней – Зоя. Егор, напрягая последние силы, пытался нагнать их, но тщетно. Они уже едва виднелись вдали.

– Погодите! Я не могу так быстро! – кричал он им.

Они его словно не слышали. Расстояние между ними и Егором неуклонно увеличивалось. Червячный ход стал сужаться. Кулаки мальчика стукались о клетчатые стены. Резкий и пронзительный звук сбил его с ног. Егор упал и проснулся, обнаружив себя на полу возле собственной кровати. На полочке у изголовья надрывался будильник.

Потирая ушибленное плечо, он встал на ватные со сна ноги и ударил ладонью по кнопке. Будильник заткнулся. В комнате появилась мама.

– Проснулся, сынок? Ну, молодец. А почему руку трешь? – Она с тревогой смотрела на сына. – Во сне отлежал?

Егор ответил невразумительным мычанием. Врать не хотелось, но и признаться, что свалился с кровати, нельзя. Мать сразу решит, будто он стукнулся головой, и начнет волноваться. Головой-то ему ударяться нельзя. Полгода только прошло после операции. Зрение полностью восстановилось. Вернее, стало гораздо лучше, чем когда-либо. Теперь оно у него совершенно нормальное, даже очки не надо носить. Видел Егор очень плохо с рождения, а потом и вообще ослеп. Спасла его лишь уникальная операция, которую сделал ему чудо-врач с Алтая Кирилл Георгиевич.

Теперь Егору следует быть очень осторожным. Категорически нельзя падать, стукаться головой, играть в мяч, кататься на велосипеде и на коньках. Короче, много чего интересного делать ему не рекомендуется. Зато он видит. И если еще немного набраться терпения, потом сможет делать многое из того, что ему сейчас совершенно нельзя. Терпеть он, в общем, готов. Только бы мама перестала так волноваться и не следила бы за каждым его шагом.

Стоит споткнуться, она его мигом подхватывает, будто он маленький и ходить еще как следует не научился! Первое время вообще в школу и из школы водила за руку! Стыдно Егору было ужасно. Не в первом ведь классе учится, а в седьмом. Сколько ему пришлось убеждать: «Сам дойду, да и Коржик рядом». Но нет: мама упорно продолжала свои проводы-встречи. Сдалась только после зимних каникул. И лишь из-за того, что вышла на работу. Ладно, хоть эта пытка теперь позади.

Еще раз потерев плечо, Егор отправился умываться. Белка и Зоя не выходили у него из головы. Они являлись ему не только во сне. Он вспоминал о них и наяву. Например, когда мама принималась колоть для него грецкие орехи. Егор их терпеть не мог и ел лишь в качестве лекарства, чтобы не расстраивать маму. Зато он помнил, как обожала их Белка. Окажись она рядом, с удовольствием скормил бы ей тайком морщинистые ядрышки! Замечательный вариант. Главное, все остались бы по-своему счастливы. Но Белка далеко, в другом мире. И Зоя тоже.

В школе на переменах Егору часто казалось, будто она мелькнула в толпе. Однажды он до такой степени явственно разглядел ее черную челку и насмешливый взгляд, что, расталкивая ничего не понимающих ребят, бросился догонять. Это ему удалось, но не принесло ничего, кроме разочарования. Девчонка оказалась совсем другой. Просто подстрижена под пажа, как Зоя. В остальном же – ничего общего: длинная, тощая и нос картошкой.

При виде оторопело уставившегося на нее Егора девчонка фыркнула, покрутила пальцем у виска и, презрительно бросив ему: «Дурак», – удалилась. Могла бы и не стараться. Дурак – еще мягко сказано. Он ведь прекрасно знал: Зои здесь нет и не может быть. Она – в другом мире. Там, где Егор пережил с ней и Белкой столько приключений…

Он помнил все. Но время шло, и воспоминания словно подернулись дымкой. Теперь он уже сам не понимал, случилось ли это в действительности или он видел длинный чудесный сон. Загадка мучила, не давала покоя. Даже с верным другом Коржиковым не обсудишь. Егор рассказал ему о своих приключениях тотчас же по возвращении с Алтая в Москву, но рассказал именно как о потрясающем сне, который увидел под наркозом во время операции. В то, что Егора действительно перенесло в параллельный мир, Никифор бы не поверил.

Коржик сном восхитился и обзавидовался:

– Везет тебе, Граф! Целое кино! Или как в компьютерной игре побывал. Другой мир! Башня-небоскреб! Тайные ходы! Маг! Короли и принцесса…

– Вообще-то там королей не было, – уточнил Егор.

– Ну, Верховные Правители, – отмахнулся друг. – Какая разница! Трон у них был – значит, короли или цари. А как они себя называют, без разницы. Белка говорящая! Погони и схватки! А мне сны такие скучные снятся. Короткие и бессвязные. Ну, в школе, например, к доске вызывают, а я ни в зуб ногой. Главное, помню, что ведь учил, а ответить не получается. А потом просыпаюсь. Или на даче с матерью картошку сажаем, а там вдруг крапивы полно вырастает, и я почему-то в этом виноват. Или… – Он безнадежно махнул рукой. – Нет, это точно на тебя общий наркоз подействовал. До этого-то тебе, по-моему, никогда так интересно не спалось.

– Никогда, – подтвердил Егор.

– Говорю же, общий наркоз, – продолжил Никифор. – Хотя вообще-то считается, что от него человек вылетает в полную бессознанку и вообще ничего не видит. Но у тебя, наверное, как говорит моя мать, неспецифическая реакция. Э-эх, – с тоской протянул он. – А мне всего один раз наркоз давали, да и то местный. Когда аппендикс удаляли. Под местным разве заснешь. Он действует ведь не на голову, а ровно на то место, которое оперируют. Да и то я кое-что чувствовал. Вообще-то я тоже хотел под общим, но мать решила, что местный полезней для моего здоровья. Пришлось терпеть. И никаких приключений. Ни тебе параллельной Москвы, вообще ничего, кроме дурацких шуточек хирурга. Они во время моей операции столько болтали! Я боялся, они во мне что-нибудь забудут.

– Ты, Коржик, скажешь, – усмехнулся Егор. – Что они, интересно, могли в тебе забыть? Аппендикс твой?

– Зря смеешься, – надулся Никифор. – Что угодно, между прочим, могли забыть. Зажим, салфетку. Это у них, к твоему сведению, почти норма. Один хирург в полости пациента очки потерял. Они у него с носа свалились, он не заметил, так и зашили. Только на рентгене и обнаружилось.

– Сказки, – не поверил Егор.

– Слушай, Граф, кто из вас врач, моя мать или ты? – еще сильней разобиделся друг. – Наверное, она лучше знает. Сама рассказывала.

– Тебе? – удивился Егор.

– Нет, подругам, – внес ясность Коржиков. – Да какая разница. Главное, что очки сперва потеряли, потом нашли, пациент жив остался, а хирург выговор заработал. Сам удивился, узнав, где очки обнаружились. В общем, с наркозом мне абсолютно не повезло.

Сон Егора совершенно зачаровал Никифора, и он выспрашивал все новые подробности. Егор охотно рассказывал. Хоть так удавалось поговорить о Зое и Белке. Наверное, в конце концов он и сам бы поверил в версию сна, если бы не орех, подаренный Белкой. Грецкий. Тяжеленький и всегда тепловатый на ощупь, даже в мороз на улице, с морщинистой металлической скорлупой. Егор никогда с ним не расставался и часто подолгу держал его в руке. Однажды он попытался его расколоть. Зачем, и сам не знал. Кольнуло что-то, взял молоток и со всей силы ударил. От удара молоток вырвался из рук и отлетел в угол, орех же подпрыгнул, ослепительно сверкнул металлическим боком, укатился под диван, а мальчик потом не сразу его отыскал. На молотке осталась глубокая вмятина с извилистыми бороздками, точь-в-точь повторяющими рисунок скорлупы. Вот вам и орех! А раз существует он, значит, где-то существуют и Белка и Зоя. Может, и очень далеко, но они есть. И никакой наркоз тут ни при чем. Ни общий, ни местный.

Книжка стала новым подтверждением того, что его приключения происходили на самом деле.

Они с Коржиком шли в школу. По привычному маршруту. Мимо ночного магазина. У последней витрины Егор вдруг замер как вкопанный. Сперва он и сам не понял, что именно заставило его остановиться. Витрина была оформлена привычно пестро. Десятка полтора книг – от малышовых до подростковых, а между ними куклы-фигуры, изображающие известных литературных героев – от доктора Айболита до Робинзона Крузо. Так сказать, давно знакомые Егору лица. В самом центре витрины красовалась еще одна, тоже знакомая ему книга. Только как раз ее-то здесь никак быть не могло. «Звездные сестры» – гласили золотые буквы обложки. Несколько томиков с тем же названием ему давала почитать Зоя. Он мог поклясться чем угодно, что это было именно так. Те же две атлетичные блондинки в хитонах, изображенные под заглавием. Может, и не совсем точно те же, но очень похожи.

– Чего застыл? – вывел его из оцепенения Коржик. – Новенькое что-то увидел?

– Не совсем, – пробормотал Егор.

– А-а, «Звездные сестры»! – уловил направление его взгляда Никифор. – Забойная, между прочим, вещь. Можно сказать, блокбастер. У меня есть! Даже с автографом.

– Откуда? – уставился на него Егор.

– Долгая история, – уклончиво отозвался Коржик. – Короче, автор лично мне подписал.

– Врешь! – воскликнул Егор.

– Не вру, – с достоинством возразил Никифор. – Хочешь, завтра в школу притащу. Или после уроков ко мне зайдем, и сам увидишь.

– Что же ты раньше молчал! – напустился на него друг.

– А я не знал, что ты фанат, – парировал Коржик. – И вообще… – Он замялся. – Это немножко тайна.

«Коржик тоже ходил в тот мир», – возникла догадка у Егора.

– Рассказывай. – Склонившись к другу, уступавшему ему в росте на добрых полголовы, Егор крепко схватил его за плечо. – Знаешь ведь, я никогда не выдам.

– Да это не совсем мой секрет, – продолжал мяться тот. – Мать мне по шее даст, если узнает, что я растрепался.

– При чем тут твоя мать?

Егор уже окончательно ничего не понимал. Неужто Коржик перемещался в другой мир вместе с матерью?

– Да говорю же: это ее секрет, – продолжал скрытничать друг.

– Она туда ходит? И книжки там пишет? – выпалил Егор.

Никифор расхохотался:

– Моя мать? Книжки? Она, кроме историй болезни, никогда ничего не писала.

– То есть она их только оттуда приносит?

Коржик оторопел:

– Как ты догадался?

– Потому что сам видел.

– Что ты мог видеть? Как ты туда проник? – окончательно оказался сбит с толку Никифор. – В тот корпус просто так ведь не попадешь.

– В какой еще корпус? – Егор уже было решил, что Коржик и его мама таким образом называют другой мир, однако в следующий момент друг произнес:

– В психушный, естественно. Где мать работает.

– Ничего не понимаю, – схватился за голову Егор.

– Тут и понимать нечего, – откликнулся Коржик. – Ты разве не знаешь, что моя мать работает в психиатрическом отделении?

– Это-то я знаю, – кивнул Егор. – Только при чем тут…

– Ладно уж, расскажу, – сдался Никифор. – Только поклянись, что никому…

– Клянусь Колодцем, – вырвалось у Егора.

– Хорош издеваться, – оскорбленно пробормотал Никифор. – Не хочешь, вообще не стану рассказывать.

– Да клянусь я, пожалуйста, чем угодно! – на одном дыхании выпалил Егор.

– Ладно, сам знаю, что ты не трепло, – сменил гнев на милость Никифор.

Взгляд его случайно упал на табло электронных часов, висевших на здании книжного магазина.

– Граф, мы опаздываем! – возопил он. – Две минуты до начала уроков! Великие дела не терпят отлагательств! Бежим!

Они припустились по улице и едва успели беспрепятственно проскочить мимо дежурных, бдительно отмечавших все опоздания. Пришлось с нетерпением дожидаться перемены. Математика прошла как в тумане. Голос учительницы плыл по классу, плавно огибая сознание Егора. К концу урока он с удивлением обнаружил в своей раскрытой тетради не решение задачи, а тщательно вырисованный портрет Белки. Ехидно косясь на него, она с азартом вгрызалась в грецкий орех. Вышло очень похоже. Егор невольно подумал, что самой Белке наверняка понравилось бы. Одна беда: он совершенно не помнил, как ее рисовал. Хорошо еще, никто не заметил!

Захлопнув тетрадь, Егор подал знак Никифору. Пойдем, мол, выйдем. А потом еще пришлось напоминать ему про обещание.

– Ах, ты про это. Ладно. Сейчас расскажу. Так вот. Мать у меня сам знаешь где трудится.

– Ну.

– В общем, с полгода назад доставили им мужика одного. Сам по себе совершенно обычный. Ничем не примечательный, кроме одного: ни фига не помнил.

– Про что не помнил? – не понял Егор.

– Да вообще ни про что. Ни как звать, ни откуда он. Полный аут. Подобрали его на улице. Сперва в милицию отвели личность устанавливать. А как установишь: у мужика ни документов, ни памяти. Сперва думали – притворяется, потому что молчал все время. Потом решили, что он немой или глухой, а может, и то и другое вместе. Только как раз с этим у него все в порядке оказалось. А вот память как переехало. Короче, его к матери в отделение и определили. Для лечения, сам понимаешь.

– И вылечили? – поинтересовался Егор.

– Не-а, – мотнул головой лучший друг.

Все это было, конечно, интересно, только…

– А при чем тут книжка? – спросил Егор.

– Так я ведь еще не все рассказал. Мужик и в больнице молчал постоянно. Но все свободное время сидел и писал.

– Книжку? – вновь перебил Егор.

– Погоди! – возмутился Никифор. – Не даешь спокойно рассказывать по порядку. В той же палате еще один старичок лежал. У него память еще не совсем переклинило, но процесс уже потихоньку пошел. А потом у него сердце прихватило.

Егор уже совсем запутался. Мужик, старичок, сердце… Как это связано с тем, что мать Коржика бывала в другом мире? Однако поторапливать Никифора было бесполезно. Уж если начал издалека, не успокоится, пока не изложит все по порядку. И, взяв себя в руки, Егор продолжал терпеливо слушать.

– Короче, у деда конкретный сердечный приступ, а он забыл, как называется то, что у него болит. А если бы даже и не забыл, без разницы. Никого из медперсонала рядом. Они тогда кем-то другим занимались. Дедулька упал и стонет. А другие больные тупо глазеют. Видимо, тоже забыли. И вдруг тот самый мужик без памяти, кинув на деда всего один взгляд, начинает его откачивать. Ну, там искусственное дыхание и все дела. И еще кого-то отправил за медсестрой. Она прибежала, и тут мужик начал командовать, какое лекарство в какую часть деда колоть. Сестра с перепугу послушалась.

– И дед в результате помер? – полюбопытствовал Егор.

– В том-то и дело, что, наоборот, выжил, – внес ясность Коржик. – Мать говорит, что мужик действовал очень грамотно.

– Ну и к чему все это? – разочарованно осведомился Егор.

– Да к тому, что мужик этот доктор. Наверняка. И хороший доктор.

– Ну и что? – не воодушевился Егор.

– Да дело-то, в общем, не в этом, хотя вроде бы появилась зацепка для установления его личности, которую, между прочим, так никто и не установил. Ни по каким базам данных не проходит. И никто его не ищет, – продолжил Никифор. – Только и это сейчас не главное. А важно, что у дедульки, который чуть не откинул тапочки, имеется дочь. И она очень благодарила мужика без памяти за спасение любимого папы. Папа-то сам поблагодарить не мог, потому что забыл, как его спасали. Исчезла у него краткосрочная память. Но и это, Граф, не так важно. Короче, говорила дедулькина дочь всякие красивые слова мужику, кудахтала вокруг него, кудахтала, а потом зацепилась взглядом за его рукописи. А он к тому времени не меньше тонны бумаги уже исписал. Вся тумбочка и подоконник были завалены.

Она несколько страниц прочла и говорит: «Замечательно! Мне очень нравится! Разрешите, возьму домой почитать».

Мужик оказался не против. А тетка в издательстве работает. Проглотила она эту книгу, и завертелось дело. Через неделю с мужиком прямо в больнице договор подписали, псевдонимчик придумали – Я. Немо. А днями первая книжка вышла. Мужик-то сейчас, между прочим, уже десятую заканчивает. Ну вот, а ему как авторские экземпляры привезли, он матери для меня и подписал. Отличная, Граф, книжка! Доктор, так теперь мужика в больнице прозвали, даром что про себя ничего не помнит, а фантазия функционирует на все сто. Полагаю, по той причине, что мозги у него ото всякой ерунды разгрузились.

«Доктор! – застучало в висках у Егора. В памяти всплыли слова, сказанные Зоей в том мире: «Нет, доктор он хороший». – «Факт, хороший, наверное, даже выдающийся, – продолжало крутиться у него в голове. – Личным врачом Верховного Правителя другие не становятся». В следующее мгновение он спохватился: Доктора больше нет и быть не может. Тем более здесь, в этом мире.

Смутное противное чувство, однако, не проходило. К горлу подкатывала тошнота. Совпадение? А книжки тогда откуда взялись? Тоже по совпадению? Ну почему он тогда не посмотрел на них повнимательнее и не запомнил автора? Но он был уверен, что Зоя подсунула ему какое-то девчачье чтиво, которое его абсолютно не интересовало. Беглый взгляд зафиксировал лишь название «Звездные сестры» да лица двух девушек на обложке. Прочти он тогда хоть несколько страниц, смог бы сейчас сравнить – тот же текст или нет. А без этого остаются одни лишь догадки. Зато он прекрасно помнит, как выглядел Доктор. Уж его он везде узнал бы. Никогда не забыть.

– Коржик, на этого мужика посмотреть хоть можно?

– А-а… – Круглое лицо Никифора заалело горделивым румянцем. – Позавидовал? Тоже автограф хочется? Ладно, чего для лучшего друга не сделаешь, – с важностью продолжил он. – Мы с тобой вот как поступим. Ты книгу купи, я передам ее матери, и Немо для тебя ее подпишет.

– Спасибо, конечно, но я предпочел бы личную встречу. Мне еще надо у него кое-что спросить, – нашелся Егор.

– Чудак человек, – хмыкнул Коржиков. – Что ты там спрашивать собираешься, когда даже книжку еще не прочел?

– Да я не по книжке, – ответил Егор. – Понимаешь, ни разу в жизни еще с живым писателем не беседовал.

– Я, между прочим, тоже, – ревниво буркнул Никифор. – Хотя вроде бы и все карты в руки. Но нас с тобой туда не пустят. Отделение-то закрытое.

– То есть сам ты Немо, выходит, не видел? – продолжал допытываться Егор.

– Видел, – с гордостью отозвался друг. – Только очень издалека. Когда его только что привезли. Мать показала.

– Иными словами, ты внутрь войти можешь?

– Нет. Это во дворике происходило. Он у них такой закрытый. Пациенты там гуляют. Верней, те из них, которые не буйные.

– А они и сейчас гуляют? – с надеждой поинтересовался Егор.

– Раз в день обязательно, – покивал Коржик. – Когда погода хорошая.

– А ты меня можешь провести? – не отступал Егор.

– Официально – тухлый номер. Но там есть один лаз. Если еще не заделали, проберемся. У меня, кстати, к Немо тоже несколько вопросов возникло. По книжке. Я в ней кое-чего недопонял. Но только, Граф, могила. Никому о том, что он там находится.

– Я ведь уже поклялся, – напомнил Егор. – Кстати, а как этот Немо выглядит?

– Да, в общем, обыкновенно. – Лицо у Никифора стало задумчивым от попытки припомнить. – Мужик и мужик. Довольно крупный. Сам скоро увидишь.

– Когда пойдем-то? – не терпелось Егору.

– Сперва книгу купи и прочитай, – потребовал Коржик. – Иначе не поведу. Ляпнешь что-нибудь невпопад. Краснеть мне потом за тебя перед писателем.

Следующие два урока Егор просидел как на иголках. Надо скорее купить книгу, потом в темпе прочесть. Тогда, может быть, уже завтра они с Никифором отправятся к Немо, он, Егор, убедится, что тот совсем не Доктор, и успокоится.

На большой перемене, собрав по карманам всю имевшуюся наличность и дозаняв недостающую сумму у Никифора и еще двух других одноклассников, Егор с трудом смылся из школы, сбегал в книжный магазин и уже на следующем уроке читал под партой о потрясающих приключениях звездных сестер.

Если это были те же самые сестры, которых ему предлагала Зоя, то она оказалась права. Сюжет захватывал с первых же страниц и не отпускал. Егор буквально не мог оторваться. Только вот Коржик ужасно мешал. Каждую минуту принимался тыкать в бок и спрашивать:

– Ну, Граф, классно, да? Нравится?

– Нравится, – кивал тот.

– Говорил же, смач! – шептал на ухо Коржик.

– Угу. Отстань, – пытался отделаться от него Егор.

Коржик ненадолго успокаивался, но потом опять принимался за свое.

Вернувшись домой, Егор, не отрываясь от книги, сжевал обед, затем дочитал роман до конца и даже умудрился до прихода мамы с работы сделать часть домашки.

– Сынок, ты какой-то сегодня чересчур тихий, – заметила во время ужина Нина Владимировна. – Ничего не рассказываешь.

– Устал, – коротко бросил сын, у которого по-прежнему не выходил из головы Доктор. Ну, не мог он сочинять столь классные книги!

– Устал? – еще больше заволновалась Нина Владимировна. Перегнувшись через стол, она приложила ладонь к его лбу.

Егор раздраженно мотнул головой:

– Я в полном порядке. Нагрузки в школе большие.

Нина Владимировна нахмурилась.

– Давай-ка поставим градусник. Для профилактики.

Егор вскочил на ноги.

– Мама! Градусник – это не профилактика! Он не лечит!

– Вот видишь, какой ты раздраженный, – стоически произнесла Нина Владимировна. – Значит, что-то болит. Давай-ка признавайся. Лучше один денек дома высидеть, чем потом две недели в кровати валяться.

– Мама! – взвыл Егор. – У меня ровно ничего не болит! Вот! Смотри! Горло у меня совершенно не красное!

И, широко разинув рот, он высунул язык. Нина Владимировна схватила со стола чайную ложку и, ловко орудуя ею, заглянула сыну в глотку.

– Вроде и впрямь чисто, – вынуждена была признать она. – Ни красноты, ни налетов.

– И насморка никакого нет! – Решив закрепить успех, Егор шумно задышал носом.

– Видно, действительно просто устал, – сдалась обеспокоенная родительница. – Тогда, знаешь, доделывай быстро уроки и ложись пораньше.

– Обязательно, – обрадовался Егор. Опасность завтра остаться дома его миновала. – Вот только погоду на завтра посмотрю.

– Это еще зачем? – изумилась мама, зная, что раньше сын прогнозом погоды особо не интересовался.

– Задание по биологии, – ловко выкрутился Егор. – Сравнение прогноза с действительным результатом.

– Валяй, экспериментатор, – махнула рукой Нина Владимировна. – Только договоримся: не засиживайся потом в компьютере.

– Да я буквально на секунду, – пообещал он.

Погоду метеоцентр предсказывал ясную и теплую. Настоящая весна! Теперь оставалось надеяться, что прогноз сбудется, а не как иногда, с точностью до наоборот. Егор уже собирался выключить ноутбук, но в последний момент скорей наудачу, чем в расчете на результат, набрал в поиске «Звездные сестры». Количество ссылок его потрясло. Просмотреть их все – не хватит и месяца, даже если не спать и не ходить в школу.

Егор кликнул «Я. Немо». Тоже уйма ссылок! Они касались и капитана Немо, и рыбки Немо, и магазина «Немо», предлагавшего широкий ассортимент оборудования для любителей дайвинга. Следующим номером фигурировал какой-то художник-концептуалист Якудзя Немо, который прославился тем, что, обмотав голое тело водорослями, просидел в полном безмолвии на столбе целых шестьдесят суток. Этот Якудзя оказался совсем не японцем, как сперва подумал Егор, а шведом, проживающим в Албании. Действо, предпринятое им, величественно именовалось концептуальным перформансом. Его одновременно запечатлевали двадцать камер, ретранслирующих изображение на Венецианское бьеннале.

Следующий Я. Немо был поскромнее. Звали его Яном, обитал он на хуторе под городом Рига и пятьдесят лет молчал. Никто его не снимал и ни на какие бьеннале не транслировал. Правда, скромное его достижение было документально зафиксировано в местной Книге рекордов Гиннесса.

Егор продолжал щелкать мышью и листать страницы. Ну, наконец-то! Он впился глазами в текст. Статья из крупной еженедельной газеты. «Звездные сестры» в ней назывались хитом месяца и открытием года. Наконец отечественные юные читатели получили то, о чем мечтали, пока на прилавках властвовали переводные издания. И так далее, в том же восторженном духе.

За панегириком последовало обсуждение в рамках круглого стола. Несколько известных литературных критиков высказывали гипотезы, кто, по их мнению, может скрываться за таинственным псевдонимом Я. Немо. Мнения сильно разделились, но один тезис присутствовал во всех высказываниях. Кем бы ни оказался талантливый новый автор, в литературе он явно не новичок. Мастерства никаким псевдонимом не скроешь. Следовательно, развивали мысль литературные корифеи, это кто-то из очень известных писателей, скорее всего раньше работавший во взрослой литературе и в другом жанре.

Далее критики анализировали особенности стиля, и каждый из них приходил к своему выводу. Согласно суждению одного, Я. Немо – это альтер эго одного из самых популярных детективщиков. С ним вступил в яростную и бескомпромиссную полемику почтенный литературовед, с пеной у рта утверждавший, что автор «Звездных сестер» – определенно женщина. Литературовед даже назвал имена: или Дарья Донцова, или Татьяна Устинова, но тем не менее никак не Александра Маринина. Третий участник дискуссии возражал не менее яростно. Мол, никакая не женщина и не детективщик. Язык совершенно другой – яркий, красочный, сочный, не имеющий ничего общего со скорописью, характерной для всяких литературных однодневок. Значит, это не кто иной, как Всеволод Савинов. Дискуссия тормознулась в силу той самой причины, что остальные участники о Всеволоде Савинове слыхом не слыхивали. Выяснилось, что обитает сей автор где-то под Новосибирском, сумел опубликовать всего несколько повестей, последняя из которых вышла двадцать лет назад, и широко известен лишь в узких кругах местных знатоков.

Четвертый из дискутирующих заявил, что все его коллеги далеки от истины, и он-то уж точно знает: «Звездные сестры» – продукт коллективного творчества двух известных писателей. Это мужчина и женщина, но фамилий их он не раскроет, так как это его друзья, а он, несмотря на цинизм современного общества, человек старой закалки и друзей не предает даже за приличные деньги.

– Дурдом! – тихо возмутился Егор. – Какой смысл обсуждать то, чего не знаешь?

«Хотя, – сообразил вдруг он. – Может, именно это от них и требовалось? Рекламная завлекалочка, а правды никому и не нужно».

На всякий случай он все же продолжил читать. Далее следовал комментарий редакции, которая, проанализировав позиции критиков, склонялась к мнению, что прав, наверное, первый из них…

– Между прочим, кто-то кому-то что-то обещал, – услышал Егор у себя за плечом голос мамы.

– Ой, извини. Я тут просто еще немного…

Он быстро выключил компьютер и улегся спать.

В школе его подстерегало новое испытание. Коржик, видимо по-прежнему боясь опозориться перед писателем, устроил ему настоящий экзамен на знание сюжета первой книги про приключения звездных сестер.

Все перемены Никифор изводил друга каверзными вопросами.

– Слушай, Коржик, ты хуже нашей физички! – взорвался после сотого вопроса Егор. – Въедливый, как кислота! Теперь я знаю: тебе точно ни под каким видом учителем нельзя становиться. Детей уморишь.

Кругленький Никифор надулся:

– Надо мне очень учителем! Я автогонщиком собираюсь быть, как Шумахер.

– Тоже не выйдет, – покачал головой Егор. – Говорю же, ты как кислота. Болид моментально ржавчиной от тебя разъест. А потом, ты ведь вроде еще недавно хотел в путешественники податься, как Конюхов. Кто мне твердил: мол, здорово мужик устроился, плавает целый год вокруг света, и ничего больше делать не надо. А ему еще за такое удовольствие деньги платят и по телику постоянно показывают.

– Да когда это было, – выпятил нижнюю губу Коржиков. – Ты разве не слышал? Идет глобальное потепление, климат портится. Охота мне в ураганы и под дождем плавать. И вообще, при чем тут моя будущая профессия? До нее еще дожить надо, а к писателю мы сегодня идем. Вот и ответь мне, пожалуйста, какого цвета глаза у старшей звездной сестры?

Егор вздохнул.

После уроков они забежали домой к Никифору, оставили там рюкзаки с учебниками, наскоро перекусили и направились в больницу. По счастью, она находилась недалеко. Даже ехать ни на чем не пришлось. Пешком дошли. За решетчатыми воротами проходной виднелось несколько многоэтажных корпусов.

– Сюда? – поинтересовался Егор.

– Нет, – мотнул головой Коржик. – Нормальные герои всегда идут в обход, – напомнил он слова Бармалея из их любимого в раннем детстве фильма «Айболит-66». – Вот так мы с тобой и поступим… По заборчику, по заборчику…

– И нам потом через него лезть? – опасливо покосился Егор на двухметровое сооружение из бетонных плит. – По-моему, там еще наверху битое стекло натыкано.

– Плевать. Хоть колючая проволока, – отмахнулся Никифор. – Нам с тобой на забор не надо. Объяснял ведь: в обход идем.

Они следовали вдоль бетонного ограждения, пока оно внезапно не кончилось, сменившись кривым и щербатым дощатым забором, сквозь дыры в котором торчали густые и еще голые ветви кустов.

Никифор жестом иллюзиониста отодвинул одну из досок.

– Ныряем, Граф.

– Так просто? – Егор ожидал куда более ощутимых препятствий.

– Э-э, нет, дружище, это только начало, – с трудом пролезая в образовавшийся лаз, пропыхтел Никифор. – До нужного корпуса нам еще топать и топать. Мы с тобой сейчас находимся на территории научно-исследовательского института, – тоном экскурсовода сообщил он. – Здесь, естественно, грязновато, но цель, по-моему, оправдывает средства. Тем более сам хотел. А я тебе легкой жизни не обещал.

Под ногами чавкала раскисшая глина. Густой кустарник цеплялся за одежду. Мальчишки, однако, упорно двигались вперед – вдоль свернувшего под прямым углом бетонного забора. Дальше тянулся приземистый одноэтажный ангар.

– Мимо него на цыпочках, – шепотом предупредил Никифор. – Там внутри дядька злой. Орет. И собаку может спустить.

– Собака-то где? – Егор счел за лучшее загодя подготовиться к неприятной встрече.

– Обычно вместе с ним внутри. Но иногда они вместе снаружи гуляют.

– Значит, ты сюда часто ходишь?

– Было время, ходил, – туманно ответил Никифор.

– К матери? Зачем так сложно? – удивился Егор.

– Не к матери, а по бизнесу, – снисходительно бросил друг. – С пацаном из соседнего подъезда скооперировались. У него здесь родительница санитаркой работала. А мы оказывали услуги больным. Мелочовку разную им таскали за небольшой процент. Всякие там сигареты-конфеты. Кому чего не хватало.

– Ты раньше мне никогда не рассказывал! – Егора захлестнула обида.

– Не обижайся, Граф, дело прошлое. Во-первых, не мой секрет, а того парня, и подключить я тебя по-любому не мог. Был бы таким, как сейчас, – пожалуйста. Втроем больше бы заработали. А так чего понапрасну больного человека травмировать и в депрессуху вводить. Куда тебе в бизнес было. Ты же тогда с трудом до сортира доходил на ощупь.

Из ангара донесся скулеж.

– Тихо, – шикнул Никифор. – Быстрее вперед. Вдруг собака там не одна.

Они стремглав пронеслись мимо ангара. Коржик нырнул в узкое пространство между еще каким-то зданием и огороженной помойкой. Егор последовал за ним. Несколько десятков метров, и они опять врезались в густой кустарник.

– Теперь совсем чуть-чуть осталось, – ободрил Никифор.

И действительно, продравшись сквозь кусты, они уперлись в очередной забор – высокий, дощатый, только, в отличие от прежнего, достаточно добротно сделанный. Никифор принялся дергать одну доску за другой, бормоча:

– Забыл какая. Времени много прошло. А может, ее вообще с тех пор снова прибили. Ну, ничего. У нас тут припрятано.

– Значит, бизнес ваш кончился? – полюбопытствовал Егор.

– Да Леху зацапали, – проворчал Коржик. – Пришлось свернуться. И мать его уволилась. А после они вообще в другой район переехали. А-а, вот она, родименькая! Только, по-моему, уже новая. Ну да какая разница. Лезем, Граф. Главное, в точности следуй моим указаниям. Никому лишнему нам на глаза попадаться не след.

За забором обнаружился довольно просторный сад с раскидистыми яблонями, под которыми стояли свежеокрашенные скамейки. Посреди сада была разбита большая клумба, пока еще абсолютно голая. Между деревьями петляли посыпанные гравием дорожки. Ближе к забору возвышался белый фонтан с купидоном, держащим в руках кувшин. Видимо, летом из кувшина в чашу лилась вода, но сейчас чаша была суха и пуста, а на макушке купидона с чувством собственного достоинства восседала огромная ворона, зорко обозревающая окрестности.

– Короткая перебежка, и прячемся за фонтан, – скомандовал Коржиков.

– Немо-то здесь? – изнывал от нетерпения Егор.

Несколько закутанных фигур бродило по дорожке.

– Пока не видел, – откликнулся Никифор. – Пошевеливайся, а то засекут.

Они беспрепятственно достигли фонтана и устроились на корточках за округлым бортом чаши. Ворона, глянув на них сверху вниз, сварливо каркнула и улетела.

– Стукачка, – буркнул Никифор. – Хорошо еще, говорить не умеет. Иначе бы заложила.

– Слушай, ты, орнитолог, птиц мы, что ли, пришли сюда наблюдать? – обозлился Егор. – Нам, между прочим, писатель нужен.

– Без тебя знаю, – огрызнулся Коржик. – Но я его пока не вижу.

– О-о-о! Знакомые лица, – послышался радостный голос сзади. – Давненько не виделись.

Егор вздрогнул и обернулся. Из-за яблони выглядывал невысокий щупленький старичок, похожий на гнома. Сходство усиливали длинная борода и красная шапочка с помпончиком.

– Коробейники пришли! – с восторгом простер он руки к Никифору. – Раскладывай товар. Так сказать, ленты, кружева, ботинки, все, что надо для души.

– Нет ничего, Александр Сергеевич, – почти шепотом отозвался Коржиков.

Лицо старичка-гнома удрученно вытянулось. Глаза налились слезами.

– Совсем ничего? – Он всхлипнул. – Даже ни одной жвачки?

Егор понял: если гном здесь задержится, это привлечет внимание других пациентов, а следом за ними явится медперсонал. Последствия были вполне предсказуемы: их с Никифором выставят. Мальчик порылся в кармане. Рука нащупала полупустую пачку фруктовой жевательной резинки.

– Одна есть, Александр Сергеевич, – протянул он старику продолговатую пластину.

Слезы у Александра Сергеевича моментально высохли.

– Сейчас за деньгами сбегаю, вы только дождитесь, я вас умоляю.

Этого еще не хватало! Если он будет носиться туда-сюда-обратно, он и впрямь соберет возле них всю психушку. И прежде, чем старичок успел сделать хоть шаг, Егор бешеной скороговоркой выпалил:

– Сегодня бесплатно. В честь этого… – он на мгновение запнулся, но тут же продолжил: – Праздник у нас, понимаете? Юбилей фирмы. Год со дня основания! Только, пожалуйста, никому ни слова. Подарок эксклюзивно для вас.

Старичок выхватил у него жвачку, развернул, запихнул в рот и вприпрыжку унесся в густые кусты.

– Ну, ты, Граф, скоро сам звездных сестер сочинишь, – обалдело взирал на друга Никифор. – Засыпал ты этому кексу мозги пудрой по самую крышу. Только вот жвачку не надо было давать. Он на ней свинтился. Глотает ее, а потом живот болит.

– Из-за этого здесь и лечится? – спросил Егор.

– Нет, из-за того, что он Пушкин.

– В смысле фамилии? – не понял Егор.

– Нет, в смысле, что ему кажется, будто он Пушкин. Вообще-то он тихий. И в остальном совершенно нормальный. У него только зимой обострения начинаются, перед годовщиной дуэли на Черной речке. А ко дню рождения Пушкина, ну, к шестому июня, заканчиваются, и его домой отпускают. Правда, на следующий год все по новой. А вот и Немо.

Егор дернулся, собираясь подняться на ноги.

– Не торопись, – сказал Коржик. – Подойдет поближе, тогда и окликнем. Чего светиться раньше времени. Лучше пока ручку и книжку приготовь.

Но Егор уже ничего не слушал. Он во все глаза смотрел на приближающуюся фигуру.

 

Глава II

Крупный дядька, закутанный в какой-то тулуп и до подбородка замотанный шарфом, неспешно шествовал по дорожке. Он или не он? Доктор вроде был толще. Этот же, несмотря на бесформенное одеяние, казался гораздо стройнее. Лица не разглядеть. Мешал шарф и козырек бейсболки.

Он брел, опустив голову, будто глубоко задумался. Сердце у мальчика беспокойно колотилось. «Нет, все-таки, пожалуй, похож», – пронеслось в голове. Егора охватило еще большее смятение. Не слишком ли он убедил себя перед походом сюда, что Немо никак не может оказаться Доктором? А если худшие подозрения все-таки сбудутся? Надо было прикинуть заранее хоть простенький план действий. Подойти? Или, наоборот, бежать? Ни в том ни в другом нет смысла. А в чем есть – неясно. Мысли прыгали, путались. В голове у Егора воцарился совершеннейший хаос.

Зато Никифора никакие сомнения не одолевали. Сочтя, что писатель уже подошел к ним достаточно близко, он схватил друга за руку и скомандовал:

– В атаку.

Егор еще не успел сориентироваться, как очутился подле человека в тулупе, который в этот момент как раз опускался на скамейку. Егор упирался, стараясь выиграть время и собраться с мыслями, однако Никифор цепко держал его за рукав.

– Что, сдрейфил в последний момент? – сердито прошипел он. – Поздно. Шевели ногами!

Действительно поздно. Дядька уже поднял голову и с недоумением взирал на них. Лицо под бейсболкой сильно походило на лицо Доктора, только с тех пор, как мальчик видел его последний раз, оно словно сдулось. Пухлые щеки исчезли, кожа обтягивала заострившиеся скулы, а главное – никакого узнавания в глазах. Человек изучал обоих мальчишек хоть с некоторым любопытством, но абсолютно спокойно.

У Егора опять забрезжила надежда: может, все же не он?

– Здравствуйте! – тем временем начал Коржиков. – Мы вот к вам пришли! Оба – поклонники вашего таланта. Я – сын Марины Николаевны. Вы мне книжку подписали! Помните?

Немо растерянно похлопал глазами и покачал головой.

– Ну как же, – разочарованно вытянулось лицо у Никифора. – Эх, надо было книжку с собой взять и вам предъявить.

– Есть у меня книжка, – вмешался Егор.

При звуке его голоса Немо вздрогнул.

– Зачем мне твоя-то книжка? Она же без подписи, – пожал плечами Никифор. – Хотя нет. Вообще-то давай. Пусть он тебе подпишет. Вы ведь подпишете? – проорал он Немо в самое ухо, словно тот страдал не только потерей памяти, но и глухотой.

Немо отшатнулся. Однако на Коржикова это не произвело ровно никакого впечатления, и он заорал с удвоенной силой:

– Он! Ваш! Фанат! – Для наглядности Никифор после каждого слова тыкал пальцем в Егора. – Книжку вашу выучил почти наизусть! Можете спрашивать по тексту с любой страницы!

Немо съежился и будто ушел целиком в тулуп и шарф.

– Не надо. Не хочу, – пробормотал он из-под прикрытия козырька.

– Да вы не стесняйтесь, он правда знает, – упорствовал Никифор. – Вот, например, давайте со страницы десять. – Он принялся перелистывать книгу Егора. – Что бы его тут такое спросить?

– Не надо, не надо, – как в трансе твердил автор «Звездных сестер».

– Уймись, Никифор, – тихо проговорил Егор. – Кажется, ему плохо.

– Отстань, Граф, не умеешь ты с писателями разговаривать, – в раже отмахнулся Никифор и, переведя взгляд на Немо, возмущенно осведомился: – Вы что же, значит, даже ему не подпишете? Зачем же мы к вам сюда лезли?

– Подпишу, – с неожиданной покорностью отозвался Немо и потянул руку за книгой. – Кому?

– Егору Орлову, – сказал мальчик.

Немо вдруг снова резко дернулся. Ручка вырвалась у него из рук и закатилась под скамейку. Егор, опустившись на корточки, принялся шарить в прошлогодней пожухлой траве. Нащупав пропажу, он, еще не поднявшись с корточек, повернул голову к Немо:

– Знаете, мне действительно очень понравилась ваша книга!

Немо наклонился. Его лицо нависло над Егором.

– Доктор Крабби, это вы? – прошептал мальчик.

Немо взревел. Глаза его налились кровью. Он схватил Егора за воротник. Тот, потеряв равновесие, завалился на бок. Никифор бросился ему на помощь и, вцепившись Доктору в шарф, завопил:

– Отпустите его! Вы разве не поняли? Он вашу книгу не ругал, а хвалил!

Егор, изловчившись, сумел вскочить на ноги. Сбитый с толку воплями Коржикова, Доктор ослабил хватку. Егор вырвался.

– Бежим, Коржик!

Он без оглядки кинулся к лазу в заборе. За спиной его слышался топот. Егор был совершенно уверен, что это Никифор. Лишь пропихиваясь сквозь лаз, он удосужился посмотреть назад.

Никифор куда-то девался. А за Егором несся Доктор. Мальчик быстро задвинул доску. Доктор, яростно взревев, рванул ее на себя. Забор содрогнулся. Выяснять, сумеет ли Доктор протиснуться в узкий лаз, мальчик не стал. Нужно было как можно скорее попасть на улицу. Там все же люди; в их присутствии Доктор вряд ли рискнет напасть на него. А может, даже удастся вскочить в какой-нибудь автобус. Егор точно видел там остановку.

Он отчаянно продирался сквозь плотно сросшиеся кусты, а они все не кончались и не кончались. Здание-ориентир должно уже быть совсем рядом, но где оно? За густыми голыми ветвями, смыкавшимися высоко над головой, ничего не видно. Егор бился в плотном переплетении кустарника, как муха в паутине. Топот и пыхтение за спиной не давали ему успокоиться или хоть на мгновение перевести дух.

Впрочем, он уже не бежал, а ценою неимоверных усилий продвигался вперед черепашьим темпом – не больше полшага в секунду. Преследователь его тоже запутался в зарослях, и до того основательно, что даже исчез из поля зрения. Лишь клокочуще-надсадные хрипы да треск сокрушаемых под натиском могучего тела веток свидетельствовали: дистанция между ним и мальчиком сокращается.

Егор в отчаянии рванулся вперед. И – о чудо! Впереди забрезжил просвет. Это вдохнуло в мальчика силы. Там ведь дом, а дальше – мужик с собакой! Он поможет! Даже если и арестует как нарушителя. Ну и пускай. Главное, не подпустит Крабби.

Увы, Егор рано радовался. Просвет оказался крохотной полянкой. Никакого дома. Зато над новой стеной кустарника курился дымок. Прямой и ровный, будто шел из трубы. Только не видать ее. Хотя… Налетевший порыв ветра пригнул ветви. За ними мелькнули красные кирпичи. И впрямь печная труба. Не разбирая дороги, мальчик устремился на дым.

Он спотыкался, путаясь в высокой, почти по пояс, сухой прошлогодней траве. Земля внезапно кончилась. Совсем. Егор на мгновенье завис неподвижно в воздухе, отчаянно перебирая ногами, и, лишенный опоры, стремительно полетел вниз. Сухие травы сомкнулись над его головой, как пасть прожорливого чудовища. Егора окутала кромешная тьма.

Приземление было мягким, хотя и ужасно мокрым. Егор с головою ушел под воду. Одежда до нитки набухла влагой и сковывала движения. Он попытался расстегнуть куртку, молнию напрочь заело. Шнурки на ботинках в воде как спаялись. А не избавившись от обуви, не стянешь и джинсы. Срочно всплыть, но куда там! Облепившая тело одежда камнем тянула на дно. Впрочем, где поверхность, а где дно, Егор уже тоже не понимал. Сознание путалось. «Тону», – обреченно отметил он. Надо было бороться за жизнь, но силы иссякли.

Лучше уж поскорей умереть и хотя бы не мучиться. Выдохнув остатки воздуха, Егор вдохнул воду. Она оказалась сладкой и свежей. И совсем не водой. Он… дышал! Полной грудью, словно где-нибудь на лесном лугу, усеянном ромашками.

«То есть я уже умер? – напрашивалось единственное заключение. – Человек ведь не может дышать в воде. Я ж не амфибия. У меня жабр нету». Тем не менее он дышал, и ноздри его даже улавливали какие-то запахи. «Видать, я и впрямь уже на том свете», – окрепла уверенность у него. Это одновременно радовало и пугало. Радовала абсолютная безболезненность перехода, после которого он продолжал мыслить и чувствовать. Следовательно, ему предстояла какая-то другая жизнь. Кстати, и его земной одежде – тоже. Она ведь никуда не девалась. По-прежнему облепляла тело, сковывая движения. Странно, конечно, но в общем-то не особенно важно.

Пугало и повергало в ужас другое: ему никогда теперь не вернуться домой! И маму больше никогда не увидеть! А она ведь даже еще не в курсе, что с ним случилось. Как она переживет его смерть, когда узнает о ней? Наверное, станет винить во всем Коржика. А Коржик…

– Какими судьбами! Вот уж никак невозможно было предположить. То есть, конечно, когда-нибудь это, наверное, случилось бы, однако так рано… Одной ногой там, а другой уже тут… – зажурчал в ухо Егору смутно знакомый голос.

Выходит, он тут не один! И кто-то даже его увидел! Только вот сам-то он, кажется, не видит. Полная тьма. Как тогда, когда ослеп! Может, упав, он снова лишился зрения? Только ведь если он умер… Или мертвые вообще теряют способность видеть, лишь слышат и чувствуют? Вот чудеса-то: шмотки, значит, земные тебе оставляют, живи в них и радуйся, а зрение – извини-подвинься! Но уж больно знакомый голос. Где-то Егор точно его слышал, и, кажется, не один раз…

Голос все говорил и говорил, обволакивая мальчика мягкими, с ускользающим смыслом словами.

– Погодите. Извините, пожалуйста. Вы мне сперва не могли бы сказать, где я? – попытался прервать Егор поток убаюкивающего красноречия.

Голос басовито расхохотался.

– Да ты, похоже, меня не узнал. А клялся в дружбе навеки. Ох, люди! До чего ж коротка у вас память.

Егор смешался:

– Извините, но я ничего не вижу. Тут ужасно темно! Или я ударился…

– Эх, это я виноват, – спохватился голос. – Не сообразил. Сейчас исправим.

Вспыхнул свет. Егор зажмурился.

– Теперь-то ты почему не смотришь? – полюбопытствовал голос.

Егор попробовал открыть глаза. Перед ними поплыли цветные круги.

– Слишком ярко. Слепит, – пожаловался он.

– Тебе не угодишь, – обиделся все еще невидимый собеседник.

– Да я сейчас привыкну. Мне совсем чуть-чуть надо.

Мальчик снова открыл глаза. В следующий момент у него вырвался изумленный возглас. Перед ним в воде выписывал невероятные кульбиты фосфоресцирующий силуэт Тени Забвения.

Но это немыслимо! Как Тень мог попасть в мир иной? Хотя нет, не Тень, а он, Егор, совсем даже не умер, а каким-то чудом вновь перенесся в тот мир, где живут Тень Забвения, Зоя и Белка! И Доктор тоже… жил.

Егор с опаскою глянул вверх, однако не увидал ничего, кроме непроницаемой толщи воды.

– Тень, а кроме меня никто сюда только что не попадал?

– Ну вот. Увидел, и каков результат? Ни тебе здравствуйте. Ни как я рад тебя видеть. Ни как ты, дорогой Тень, поживаешь. Радости на лице не наблюдаю. Одни лишь глупейшие вопросы. Какая разница, попадал кто сюда или нет! По-моему, главное, что мы снова встретились. Правда, сдается мне, только по-моему это главное.

Силуэт перестал фосфоресцировать, мрачно притух и меланхолически затуманился на контурах.

– Ой, ты меня совершенно неправильно понял! Я ужасно рад тебя видеть! Ты даже не представляешь как! – поторопился заверить Егор.

Контуры Существа из Колодца вновь начали обретать четкость. Тело его неуверенно зафосфоресцировало.

– Я очень-очень рад! – скороговоркой продолжал Егор. – Только, понимаешь, со мной только что произошла очень странная история. Я там… у себя… у нас, – с трудом подбирал он слова. – Столкнулся с Доктором Крабби. Ты помнишь его?

– Еще бы не помнить, – подтвердил Тень.

– Так вот. Он узнал меня и опять погнался. А я, убегая, случайно ухнул в колодец. Только не в твой, а в другой… Там… у нас. Хотя, возможно, это была просто яма, но из нее я попал к тебе.

– Разное бывает, – туманно изрек в ответ Тень.

– Ну вот, я испугался, что Крабби тоже мог за мной прыгнуть. Поэтому у тебя и спросил.

– Пока не прыгнул, – откликнулся Тень. – Мне вообще весьма странно, что он еще где-то прыгает, – хмуро добавил он.

– Да мне самому странно, – подхватил Егор. – Я думал, те, кто попали в Колодец Забвения, навсегда исчезают. И вдруг я с ним повстречался.

– Обычно исчезают, – подтвердил Тень. – Твоя информация ниспровергает основы.

– А почему мое появление не ниспровергает? – удивился мальчик.

– Ты – особый случай. Под наши правила не попадаешь, – уверенно произнес Тень. – Но Крабби – другое дело. Его существование должно подчиняться нашим законам.

– Откуда тебе известно, что я другой? – удивился Егор. – Раньше ведь ты считал, что я ваш, ну, местный.

– Зоя рассказала. Она часто приходит со мной о тебе поболтать.

– Значит, вы познакомились? – еще сильней удивился мальчик. – Ты же вроде говорил, что не имеешь права никому показываться. И с меня взял клятву, что про тебя ей не расскажу.

– Времена меняются, – слегка затуманился Тень. – Она приходила к моему Колодцу и плакала. А я ей очень сочувствовал. Прямо душа надрывалась. – При этих словах у Тени на прозрачной груди забилось ровненькое красное сердечко. – Ну и потом, она же все-таки дочь многоуважаемого мною покойного Верховного Правителя Карла. Разве мог я оставить его любимую дочь наедине с ее горем.

Тень вдруг зафосфоресцировал цветом имперского пурпура.

– В общем, завязали мы с ней знакомство, – продолжил он. – Славная девочка.

– Но почему она плакала? – встревожился Егор. – Что у нее случилось?

– А ты не догадываешься? – На круглом гладком лице Существа из Колодца обозначился пристальный взгляд.

«Белка! – У Егора до боли сжалось сердце. – Гувернантка и Орест все-таки нашли способ разлучить ее с Зоей! Или, может быть, с Зоиной няней что-то случилось? Она ведь старенькая».

– Няня? Белка? – враз севшим от нехороших предчувствий голосом проговорил он.

– Вот глупый. С Белкой и няней полный порядок.

– Тогда кто? – совсем растерялся мальчик.

– Да ты. Ты. Из-за тебя она плакала. Считала, что ты исчез навсегда вместе с Доктором.

– И до сих пор так считает?

Тень как-то замялся, чуть-чуть расплылся и пошел мелкой рябью.

– М-м-м. Не совсем уверен.

– Но неужели Белка… Она-то должна была знать.

Егор принялся шарить по мокрым карманам. Ореха нигде не оказалось. Потерял? Забыл взять с собой? Или мама вытащила? Теперь уж и не узнаешь.

– Белка вселяла в Зою надежду на лучшее, – сухо проинформировал Тень. – Но, по-моему, она не слишком ей поверила.

– А ты не вселял?

– Но ведь я до сих пор сам терялся в догадках, какая участь тебя постигла. Верил в лучшее, ждал, конечно. Однако вселять одни лишь надежды… – Тень промолчал. – Не поворачивался язык обманывать девочку. Вдруг случилось бы худшее, и ты канул бы в Лету. Она бы мне не простила напрасных надежд. Это Белке все сходит с рук, а моей скромной персоне подобные привилегии не даны, – ревниво добавил он. – Зато теперь-то она как обрадуется! – Голос Тени резко повеселел. – Вот сюрприз так сюрприз!

На лице Тени вновь четко обозначились глаза, и они лукаво блеснули.

– А давай мы с тобой ее разыграем. Вот явится она к Колодцу, позовет меня, а вылезешь ты.

– А если она неделю сюда не придет? Вдруг она, например, в отъезде или занята? Мне здесь так и сидеть? – не слишком восхитила Егора его задумка.

– Ну, если тебе наскучило мое скромное общество, насильно держать не стану, – обиделся собеседник Егора. – Во-от. Стараешься, стараешься. Силы кладешь на уход за чужим имуществом, а лучшему другу лишнюю минуту с тобой побыть в тягость.

– Каким еще имуществом? – ошалело уставился на него мальчик. – У меня ничего в этом мире не было.

– Э-э-эх, – махнул прозрачной рукой Тень. – Забыл ты про нас.

Вспенив одним движением воду вокруг себя, он образовал мощный водоворот, из которого вылетела ярко-розовая клякса, стремительно спикировавшая точнехонько на плечо Егора.

– Мой лягушонок? – в замешательстве провел он пальцем по упругой розовой спинке.

За то время, что они не виделись, творение его рук, появившееся на свет благодаря дерзкому эксперименту с таинственной субстанцией из лаборатории трансмагистра Амадеуса, успело заметно подрасти, превратившись из крохотного розового резинистого существа в весьма упитанного взрослого Лягуха. Коричневые крапинки у него на спине тоже увеличились и потемнели.

– Квак! – поприветствовал он Егора ломающимся голосом подростка.

Мальчик взял его в руки. Шоколадные глаза Лягуха сияли от радости. Рот его растянулся шире обычного. Он улыбался.

– Как ты вырос! – продолжал удивляться Егор.

– Квак! – подтвердил лягушонок и гордо выгнул крапчатую спинку.

– Заботился. Кормил хорошо. Четыре раза в день, – счел своим долгом подчеркнуть свой личный вклад Тень Забвения.

– Спасибо тебе большое, – поблагодарил Егор, пристраивая лягушонка на привычное место за пазухой.

Тот, немного покопошившись, угнездился там, распластался, еще несколько раз тихо квакнул и совершенно счастливый затих.

Тень вздохнул и трагически выдохнул:

– Я к нему, как к родному, привязался. А он даже не дал себе труда найти для меня хоть одно теплое слово на прощание.

– Тень, он ведь говорить не умеет, только квакает, – поторопился сгладить неловкость мальчик.

– Если бы попрощался, я бы понял, – драматически продолжил Тень. – Он твой, и этим все сказано.

Тень явно настроился на волну пронзительной жалости к самому себе и вполне мог, как уже знал Егор по прежним с ним встречам, разразиться пронзительным, пафосным и многословным монологом о тягостном одиночестве, на которое обрекло его чувство долга перед Колодцем Забвения, коему он много лет беззаветно служит. В другой ситуации мальчик его с сочувствием выслушал бы, но сейчас ему было необходимо узнать другое, и он решительно прервал набиравший силу поток красноречия:

– Ты совершенно уверен, что Доктор сюда не возвращался?

– Мимо меня и муха не пролетит, – заверило Существо из Колодца. – Да и летают все в другую сторону. Так что не беспокойся. Ни за себя, ни за Зою. Встреча с Крабби вам больше не грозит. Где бы он сейчас ни был, дорога сюда ему отрезана.

– А Зоя? Как она?

– Ну-у, – протянул Тень. – С ней вроде порядок. Днем на уроках. Гувернантка Василиса Власьевна держит ее, по приказу Зоиного дяди, нашего Верховного Правителя Константина Шестого, в ежовых рукавицах. Теперь она с ней занимается на два часа больше, чем прежде. И домашних заданий полно задает. Бедная девочка едва успевает ко мне на часок-другой вырваться. Эх, ученье – не свет, а сплошная мука. Хорошо, что я уже давно всему, чему надо, обучился. У нее ведь и физика, и математика в двух видах, а скоро трансмагистр Амадеус начнет преподавать специальный курс химии, астрономии и астрологии. Вот уж пустое. – На тумане лица Тени нарисовались густые черные брови, тут же сложившиеся в изумленный изгиб. – Ладно еще математика, но в небо таращиться! Напрасное дело. Ну, что там полезного увидишь? Звезды? Так они далеко. Пока их свет до нас дойдет, глядишь – или звезды не стало, или она переместилась куда-то в другое место. Их вроде видишь, а их уже нету. Так и зачем они нам тогда. Будто у нас своих дел и проблем здесь, под боком, мало. Забивают девочке голову ерундой.

Егор слушал, но мысли о Докторе Крабби по-прежнему преследовали его.

– А Крабби тут не искали? – решил выяснить он. – Маршал безопасности Орест тебя не допрашивал? Или он еще болен?

– Маршал выздоровел. Как огурчик теперь. С новыми силами охраняет безопасность государства и лично Верховного Правителя, – проинформировал Тень. – А про Крабби напоминаю тебе: он упал в Колодец Забвения, после чего о нем сразу все забыли. Теперь его как бы и не было. Помнит все лишь твой покорный слуга, – существо из Колодца потыкало себя в грудь прозрачным пальцем, – Белка, потому что на нее общие законы тоже не действуют, да Зоя, потому что ей рассказала Белка.

– И никакого расследования не провели?

– Расследовали действия партизан, которые якобы пытались нарушить систему безопасности Башни. Всех их заочно приговорили к пожизненному тюремному заключению.

– То есть не поймали, не установили их личности, но приговорили? – Подобное казалось Егору полным бредом.

Тень ухмыльнулся.

– Кого же им было ловить и чьи личности устанавливать. – Он заговорщицки подмигнул мальчику. – Мы-то с тобой знаем…

– Тень! Тень! – послышалось сверху. – Выйди, пожалуйста. Я пришла.

Голос Егор узнал сразу. Зоя! Он смешался. Сердце заколотилось. Как он долго мечтал когда-нибудь снова встретиться с ней! И как становилось пусто при мысли, что этого не произойдет никогда!

– Ах, не успели сговориться, – досадливо крякнул Тень. – Впечатляющий розыгрыш мог бы выйти. Но, увы, времени на разучивание ролей нет. Ладно. Сейчас помогу тебе подняться. Все равно здорово. Представляю, какое у нее сделается лицо при виде тебя. Такой сюрприз! Только бы Белки с ней не было. Она обязательно все испортит.

«У Тени с Белкой наметилось соперничество», – понял Егор, но комментировать его выпад не стал. Сам он с ней был в замечательных отношениях. А эти двое пусть сами между собой разбираются и делят сферу влияния.

– Тень, ты слышишь меня? – вновь гулко донесся до них голос девочки.

– Пошли. Она уже заждалась, – сказал Тень.

И, потерев в предвкушении эффекта, который произведет, прозрачные ладони, завился штопором вокруг мальчика. Егора начало с силой выталкивать вверх, тело его развило неимоверную скорость. Перед глазами замелькали кирпичи колодезной кладки. Движение все ускорялось. Вокруг становилось светлей и светлей. И вот мальчик, пробкой вылетев из воды, встал во весь рост прямо на ее поверхности. Ступни его опирались на огромные ладони Тени Забвения.

В тот же миг мальчик увидел Зою. На лице ее отражались попеременно потрясение, изумление, недоверие и, наконец, восторг.

– Ну, привет! Как поживаешь? – весело начал мальчик.

– Егор? Каким образом? Ты, значит, не… То есть жив? И опять…

– Как видишь, жив и здесь!

Он звонко расхохотался, стараясь спрятать за смехом волнение, от которого готов был сорваться голос. За короткий, а может, и длинный (кто разберет?) отрезок времени их разлуки Зоя, кажется, стала еще красивее!

– Совершенно жив. Правда, немножечко мокрый, но это фигня, – небрежно добавил он.

Зоя давно уже мысленно попрощалась с Егором навеки, оплакав его отчаянно смелый поступок, стоивший ему жизни и подаривший дальнейшую жизнь ей самой. У каждого своя судьба, и, видимо, ей на роду написано терять самых близких людей. Погиб, разбившись на махолете собственного изобретения, папа, умерла, не пережив горя, мама, потом Егор… Но вот он опять перед ней. Целый и невредимый. Это настолько ее потрясло, что она продолжала стоять как вкопанная на том самом месте, на котором застало ее внезапное его появление.

– Зачем ты нырял в Колодец? И как это ты умудряешься стоять на воде? – не сводила она с него огромных темно-карих глаз.

– Вообще-то ему кое-кто помогает, – высунул на поверхность голову Тень. – Понравился тебе мой сюрприз?

– Очень! – воскликнула Зоя. – Только не понимаю, зачем тебе сначала понадобилось топить его в своей жуткой воде? Да еще одетого! Смотри, какой он теперь мокрый. Простудится ведь. Как его теперь сушить?

Девочка было строго нахмурилась, однако в ней кипела такая радость, что пухлые ее губы, не удержав выражения строгости, вновь растянулись в счастливой улыбке.

– Вопреки наветам некоторых особ, хорошие люди в моей воде не простужаются, – с достоинством парировал Тень.

«Новый выпад в сторону Белки», – отметил мальчик.

– Егор. – На лице девочки воцарилось недоумение. – Ты побывал в Колодце Забвения и вернулся? Но этого же не может быть. Тебе удалось его как-то расколдовать? Или на нем больше нет проклятия?

– Отнюдь, – отрезал Тень. – Законы Колодца незыблемы. Просто наш общий друг являет собой исключение, которое лишь подтверждает правило. Поэтому даже тебе, несравненная Зоя, окунаться в мою водичку категорически не советую.

– Тень, хватит его там держать! – В ее голосе появились властные нотки. – Скорей помоги ему вылезти! Он должен снять все мокрое. Одежду развесим на кустах. Как удачно, что у меня с собой нянино одеяло. Решила пикник устроить. Но это потерпит до другого раза. А сейчас Егор в него завернется, пока его вещи сохнут.

– Правильно. – Тень выплеснул мальчика на траву, сам оставшись сидеть на бортике Колодца.

Егор огляделся по сторонам. Ничего тут за время его отсутствия не изменилось. Тот же густой орешник, растущий вокруг полянки, та же ярко-зеленая сочная трава под ногами и ослепительно голубое искусственное небо над головой. Мальчик знал: за орешником простирается сливовая роща, а потом – яблоневый сад, который упрется в огромные окна, глядящие с высоты сто двадцатого этажа высоченной имперской Башни на город Москву. Только не ту Москву, в которой жили Егор, его мама и Коржик, а совсем другую – столицу Объединенной Империи Руссии и Киндии. Впрочем, Егор их Москву пока видел лишь с высоты птичьего полета, из окна Башни. Поближе познакомиться не удалось.

– Раздевайся, – поторопила Зоя, сунув ему в руки нянино одеяло. – Я отвернусь.

Егор расправил знакомое одеяло с аппликациями из лоскутов. Вот Белка, вот Башня, вот зверь, похожий на льва…

– Ты что там, уснул? – сердито спросила Зоя. – У меня, между прочим, не так много времени.

– Извини, – спешно рванул вниз молнию куртки Егор. – Кстати, а Белка-то где?

За его спиной послышалось неодобрительное фырканье Тени. Мол, нашел о ком спрашивать.

– Скоро придет, – откликнулась Зоя. – У нее там образовались какие-то свои дела. Давай сюда куртку. Отожму ее, пока остальное снимаешь.

Вскоре одежда мальчика висела на кустах, а он, туго обернутый в пестрое одеяло, сидел рядышком с Зоей на полянке, упоенно жуя необычайно вкусные крендельки со сладкой пурпурной глазурью – очередной шедевр, сотворенный на кухне Верховного Правителя. Даже Тень, предпочитающий обычно питаться крайне странными с точки зрения человека вещами, наподобие застывшего вара, соблазнился кулинарным изыском и проглотил сразу несколько штук. Зоя и Егор с большим любопытством проследили, как крендельки, путешествуя по его прозрачному телу, постепенно тают и растворяются.

– Тебе было вкусно? – поинтересовалась Зоя.

– Съедобно, – отделался лаконичным комментарием Тень. – Долго ж твоя одежда естественным образом будет сохнуть, Егор. Пора ускорить процесс.

Он штопором вывернулся посреди водной глади. Ребята услышали, как позади них затряслись мелкой дрожью кусты, и, обернувшись, синхронно ахнули в изумлении. Зрелище впечатляло и завораживало. Миллионы капель дождем вылетели из мокрой ткани, однако на землю не упали, а собрались вместе, образовав блестящий шар, который, вдруг вытянувшись в дугу, запереливался радугой под искусственным солнцем сада.

Чудо-радуга зависла на несколько секунд, словно бы дав ребятам возможность собою полюбоваться, а затем змеей скользнула в Колодец.

– Оп-па! – застыл в эффектной позе на бортике каменной кладки Тень.

Ребята наградили его аплодисментами.

– Фокус удался! – Перед мысленным взором Егора все еще переливалась чудесная радуга.

Тень распирало от гордости.

– Можешь одеваться, – небрежно бросил он мальчику.

Егор пощупал одежду. Она оказалась не только сухой, но и теплой, будто ее прогладили утюгом. Он быстро напялил ее на себя.

– Ну вот, – посмотрела на него Зоя. – Наконец-то на человека похож.

– Спасибо за комплимент, – буркнул Егор. – Хочешь сказать, что раньше я походил на гориллу?

– Скорее уж на утопленника, – лукаво проговорила она. – Ох, как же я рада тебя видеть. Расскажи скорей, что с тобой случилось после того, как ты прыгнул в Колодец.

Егор рассказал, стараясь не упускать подробностей. Зоя слушала, разинув рот.

– Значит, твоего отсутствия никто даже и не заметил?

– Вот именно, – подтвердил он. – Моего отсутствия там как бы не было. Поэтому теперь я совершенно не беспокоюсь. Могу пробыть у тебя сколько угодно. А когда тебе надоем, просто нырну обратно во владения Тени.

Тот фыркнул:

– Милый мой, все может оказаться не столь просто.

– Да ну, – отмахнулся Егор. – Проверено ведь. Мин нет. Отработанный маршрут. Для кого Колодец Забвения, а для кого – откровения. Верней, открывания. Портал для перемещения между двумя мирами.

– Нет, – покачала головой Зоя. – Что-то не сходится. У нас ведь тебя долго не было.

– Слушай, какая разница, – перебил Егор. – Я ведь вернулся. А для меня основное – чтобы там меня не хватились. Эх, знать бы тогда, меньше бы мучился. Все думал, мать с ума сходит. А теперь я спокоен: от школы здесь у тебя отдохну. Сил наберусь. Заездили ведь совсем. Пашем, как рабы на галерах.

– Я тоже пашу, – с тоскою проговорила Зоя.

– Похоже, твоя Василиса не подобрела за время моего отсутствия, – хмыкнул Егор.

– Какое там, – вздохнула девочка. – Мне много раз самой хотелось вслед за тобой в Колодец нырнуть. Чтоб Василиса про меня забыла. Она, как Орест поправился, с новой силой за меня взялась. И вообще, в Башне пошли такие строгости…

Неожиданно что-то влетело прямо Егору в лоб. Он, ойкнув, схватился за ушибленное место.

– Знакомые все лица! – цокнуло из кустов орешника. – Сдается мне, вы совершенно потеряли бдительность.

– Белка! – вскочил на ноги Егор. – Как я по тебе соскучился!

В Колодце за спиной мальчика шумно плеснуло, но он даже не обернулся, ибо как раз в этот момент заключил в объятия крупную, размером раза в четыре больше своих обычных сородичей, рыжую белку с огромным пушисто-серым хвостом и карманом на животе, в котором она носила множество всякой всячины.

– Недурно выглядишь, – оглядев его, заключил зверек. – Кажется, даже подрос. А насколько улучшились остальные качества, проверим после на практике.

Егора переполняло счастье.

– Вся команда в сборе, – сказал он. – Включая лягушонка. Только его так теперь вроде и называть не солидно. Он превратился в настоящего крупного Лягуха. Вот, убедитесь сами, – извлек он из-за пазухи розовое существо.

– Квак, – поприветствовало оно Белку и девочку.

– Здоров, – то ли одобрительно, то ли осуждающе покачала головой Белка. – Замки-то теперь, наверное, открывать не сможет. Куда такому орясине в скважины пролезать.

Лягух возмущенно выпучил глаза цвета темного шоколада и заквакал громче прежнего, демонстрируя всем своим видом, что замки он теперь может открывать лучше прежнего.

– Не обижайся. Шучу, – примиряюще проговорила Белка.

– Ой! А Тень куда делся? – Зоя вдруг обнаружила, что бортик Колодца пуст.

– Отчалил по-океански. Незаметненько, – язвительно фыркнула Белка. – Утомился от слишком обширного общества. Он же одиночка, а здесь стало так многолюдно. Сад, можно сказать, народом кишит. Да, кстати, я шла к вам с весьма драматическими известиями. В Башне снова объявлено чрезвычайное положение.

– Я что, снова нарушил своим переходом систему безопасности? – всполошился Егор.

– О нет, – ответила Белка. – Дело обстоит гораздо хуже. В Башне совершено дерзкое нападение партизан. Похищен сам господин трансмагистр Амадеус!

 

Глава III

Трансмагистр Амадеус! Главный астролог его высокопревосходительства Константина Шестого. Химик, маг и алхимик. Уважаемый ученый, лаборатория которого охранялась от посторонних вторжений грамотой Верховного Правителя. Даже всесильный и всемогущий Орест не осмеливался проникнуть в ее пределы, если того не желал Амадеус. Каким образом мог он пропасть?

Егор и Зоя засыпали Белку вопросами.

– Его что, у всех на глазах похитили? – поинтересовалась девочка.

– Да в том-то и дело, что самого похищения никто не видел, – развел лапками зверек. – Просто обнаружили, что Амадеуса нет. Пропал.

– И сколько времени его уже нет? – спросил Егор.

– Около суток. Последний раз его видели вчера днем, когда он отпирал дверь своей лаборатории.

– Ну, это еще ничего не значит, – возразил мальчик. – Он вполне мог уйти из Башни для проведения очередных своих опытов или испытаний на природе.

– Охрана не зафиксировала выход из Башни, – сообщила Белка.

– Есть другой вариант, – продолжил Егор. – Нацепил трансмагистр для чего-то свою мантию-невидимку, а после увлекся каким-нибудь опытом и позабыл снять. Вот и бродит теперь никем не видимый.

– Вероятность не отрицаю, – признала Белка. – Но она крайне невелика.

– А потом, – подхватила Зоя, – в мантии трансмагистр, конечно, становится невидимым, но отнюдь не глухим.

– Вот именно, – выписала причудливую фигуру хвостом Белка. – А значит, когда по его поводу поднялась паника, услышал бы и объявился. Но ни того ни другого не произошло.

– Он мог чего-нибудь испугаться и намеренно спрятаться, – выдал новую версию Егор.

– Не в характере трансмагистра, – возразила Белка, – хотя…

Выдержав паузу, она обменялась с Егором и Зоей выразительными взглядами. Все трое знали один весьма интересный факт биографии Амадеуса, докопайся до которого Константин Шестой или Орест, несдобровать бы астрологу, химику, магу и алхимику. Даже научный авторитет бы не спас. Но так как Доктора Крабби теперь здесь больше словно никогда не существовало, трансмагистр вроде бы и на этот счет мог быть вполне спокоен. Тайна его вместе с Крабби канула в Лету и поросла травою забвения. Да, вероятно, он сам о ней больше не помнил, если только его опять…

– Все, разумеется, может быть, – снова заговорил зверек, – однако Орест убежден: Амадеуса похитили партизаны с целью давления на Верховного Правителя.

– Они выдвинули какие-то требования? – полюбопытствовал Егор.

– Пока нет, – ответила Белка. – Однако Орест с минуты на минуту ожидает именно такого развития событий.

Зоя пожала плечами:

– Если он прав, их наивность граничит с глупостью. Пусть Амадеус и школьный друг дяди, но ради его спасения он решений своих не изменит.

– Это уж точно, – мрачно покивала Белка. – Твой дядя привязан только к себе самому и к власти.

– Слушайте, а не могло так случиться, что Орест сам его и похитил, – возникло еще одно объяснение происшествия у Егора. – Вдруг ему трансмагистр в очередной раз перешел дорогу, вот маршал безопасности теперь и убивает двух зайцев. И от трансмагистра по-тихому избавился, и руки для очередной борьбы с партизанами развязаны.

– Государственно мыслишь, – то ли с одобрением, то ли с иронией бросила Белка. – Вариантов не счесть. Но факт пока один: Амадеуса нигде нету, а в Башне снова объявлено чрезвычайное положение.

– Прямо рок какой-то, – взъерошил растопыренной пятерней и без того спутанные после купания волосы Егор. – Стоит мне у вас появиться, как сразу чрезвычайное положение.

– Закономерность, однако, – хихикнула Зоя.

– Вопрос, что первично, а что вторично, – медленно произнесла Белка и скороговоркой добавила: – Впрочем, от перемены мест слагаемых результат в данном случае не меняется: обстановка в Башне накалена. И, учитывая твое появление, необходимо отсюда срочно переместиться в Зоину комнату.

– Вспомним старое? – даже обрадовался Егор. – Несите скорее нашу старушку мантию-невидимку, которую мы свистнули у трансмагистра.

Зоя виновато потупилась:

– Мантии больше нет.

– Да ты что! – Егор взвился на ноги. – Амадеус нашел и забрал? Или сама вернула?

– Все проще и потому печальнее, – по-прежнему не решалась встретиться с ним глазами девочка. – Как ты, наверное, еще помнишь, старая мантия Амадеуса была очень грязная и жутко воняла. Вот мне и пришло в голову ее выстирать с душистым мылом. Ну а она… – Зоя вздохнула. – Понимаешь, она растворилась. Целиком. Без остатка.

– Эх, женщины. Ваше стремление все улучшить когда-нибудь вас погубит, – изрек Егор с таким видом, будто прожил не тринадцать лет, а минимум сорок, и половину этого срока его сживала со света злая жена, снедаемая патологической страстью к чистоте, порядку и благоустройству. – Ну и что ты теперь мне прикажешь делать? Обратно в Колодец Забвения нырять? Я, знаешь ли, пока не хочу. Намеревался здесь с вами побольше провести времени, раз уж снова переместился. И чем все кончится с Амадеусом, мне тоже интересно.

– А я к тому же не гарантирую результат, – глухо донеслось из недр Колодца.

– Есть у меня идея. – Лицо девочки просветлело, и она, схватив свой рюкзачок, принялась в нем сосредоточенно рыться. – Вот, – вытащила она предмет, похожий на маленький круглый фонарик. – Как раз сегодня собиралась потренироваться, и очень удачно, что он у меня с собой. Для тебя в данном случае ничего лучше и не придумаешь.

– И как, интересно, этот твой фонарь поможет мне незаметно прорваться отсюда в твою комнату? – не понял Егор.

– Ну, если бы речь шла о фонаре, то, конечно бы, он не помог, – торжествовала по поводу собственной находчивости девочка. – Только это не он, а уменьшитель предметов. Между прочим, подарок самого трансмагистра. Вручил мне его после вводной лекции по химии. Видно, надеялся таким способом заинтересовать меня своим предметом. Его личное запатентованное изобретение. В массовое производство оно не пойдет. Орест настоял, чтобы на него наложили гриф «секретно». После окончательной доработки будет взято на вооружение отряда спецгвардии.

– Штука, конечно, забавная, – согласился Егор. – Только мне от нее что за польза?

– Большая. – Девочка поднесла поближе к нему предмет цилиндрической формы. – Видишь две кнопки? Одна уменьшает вещи в два раза, другая – в четыре. – Она сорвала с дерева листик. – Смотри!

Из фонарика вырвался бирюзовый луч. Листик уменьшился вдвое.

– Классно! – с восторгом воспринял чудесное превращение мальчик. – Значит, можно уменьшить все что угодно и кого угодно?

– Все что угодно, – да. А вот кого угодно?.. Понимаешь, Егор, насчет живых существ я не знаю. Хотела как раз сегодня выяснить у трансмагистра, но теперь это, сам понимаешь, тухлый номер.

– Так давай инструкцию почитаем, – не усматривал никакой проблемы Егор.

Белка исторгла ехидный смешок:

– Трансмагистр к своим ноу-хау инструкций не раздает. Проверить можно лишь опытным путем.

– И, значит, вы с Зоей меня избрали подопытным кроликом? – осуждающе покосился на нее мальчик.

– Нет, – ответила девочка. – Но если уменьшишься, я смогу пронести тебя к себе в рюкзаке. Никто и не чухнется.

– Положим, – кивнул Егор. – А после как? Увеличитель у тебя есть? Или я навсегда останусь маленьким?

– Увеличитель не нужен, – объяснила она. – Действие луча длится ровно пятнадцать минут, а потом предмет восстанавливает свои прежние размеры.

– Ну что ж, – старательно гнал от себя сомнения Егор. – Как говорится, безумству храбрых поем мы славу. Я готов. А если ситуация выйдет из-под контроля, кидай меня сразу в Колодец.

– Квак! – из-за пазухи у мальчика выглянул розовый Лягух.

– Молодец! Ты прав. Сперва опробуем на тебе, – обрадовалась Белка.

– Ну, уж нет! Не хочу я производить на нем эксперименты! – запротестовал было Егор.

Лягух, однако, уже стремительно прыгал к Зое. Едва его настиг бирюзовый луч, он мигом уменьшился, превратившись в прежнего крохотного лягушонка.

– Квак! – фальцетом прозвучало из травы.

– Теперь меня, – потребовал Егор.

– А минут пятнадцать выждать не хочешь? Давай сперва убедимся, что он снова вырастет, – порекомендовала Зоя.

– Пожалуй! – счел за лучшее согласиться Егор. – Но я все равно не боюсь.

– Слушай, – внимательно посмотрела на него девочка. – Если ты сможешь уменьшиться не хуже, чем он, – перевела Зоя взгляд на лягушонка, – тебя в таком виде можно вообще на время положить куда хочешь. Например, в шкаф, или в ящик стола, или…

– Да с этой штукой вообще можно много интересного сделать, – в свою очередь воодушевился Егор. – По сравнению с ней мантия-невидимка детский лепет.

И он принялся строить заманчивые планы на будущее. Вот они, например, уменьшают злобную Василису, и Зоя сбегает с уроков. А если изловчиться и уменьшить маршала безопасности…

Увлекшись, они забыли о времени. Лягушонок начал стремительно расти.

– Вот теперь свети на меня, – решительно скомандовал Егор.

Под бирюзовым лучом все вокруг начало стремительно увеличиваться. Во всяком случае, так показалось Егору. Белка стала размером со взрослого кенгуру, а может, даже и больше. Зоя же превратилась в настоящую великаншу.

– Ой, какой миленький Мальчик с пальчик, – хихикнула она. – Тебя можно даже в кукольную кроватку уложить. И в коляску. Замечательная маскировка.

С этими словами она подхватила мини-Егора под мышки, резко подняла в воздух, так что внутри у него екнуло, и опустила в рюкзак.

– Устраивайся с комфортом, сейчас застегну замки.

Егор подтянул колени к подбородку и обхватил их руками. Вроде бы ничего, жить можно. Если, конечно, не очень долго. Новое состояние ему совершенно не нравилось. Ощущал он себя препаршиво, а главное, полностью беззащитным.

– Квак!

Лягушонок запрыгнул ему на макушку.

– Чуть тебя не забыли, – спохватилась Зоя.

– Квак! – покосился на нее с осуждением лягушонок.

– Слезай с головы! – прохныкал Егор. – Я теперь маленький. Мне тяжело.

Он поморщился от звука собственного писклявого голоса. Детский сад да и только! Лягух послушно устроился у мальчика на коленках.

– Теперь можешь закрывать! – крикнул Зое Егор. – И советую поторопиться, иначе ведь тоже скоро вырасту.

Свет померк. В рюкзаке сразу стало темно и душно. «Ничего, потерпим, – уговаривал себя мальчик. – Зое хуже. Ей ведь придется меня тащить».

Рюкзак поднялся в воздух. Егору почудилось, что на очень большую высоту.

– Маленький, а тяжелый какой, – донесся до него недовольный голос девочки.

– Уже уходите? – горестно возопил Тень. – Вот. Даже не попрощались. Никому, никому я не нужен, кроме родного Колодца!

– До скорого! – крикнула ему Зоя.

– Навестим тебя при первой возможности, – пискнул из рюкзака Егор.

Белка процесс прощания проигнорировала. Егора пронесли по саду, затем доставили на лестничную площадку, где он почти сразу же услыхал хриплый оклик:

– Стой, кто идет?

– Зоя, племянница Верховного Правителя Константина Шестого, – величественно ответила девочка. – Со мной моя Белка.

– Прошу извинить, ваше светлейшество дофина Зоя. Служба. Соблаговолите пройти.

– Проводите меня до моей комнаты, – властно распорядилась она.

– Премного виноват, ваше светлейшество дофина Зоя, но не имею возможности. Я здесь на посту. Без приказа запрещено покидать.

«С ума сошла, – охватила паника Егора. – Зачем тянет время? Принцесса на горошине! Провожатый ей понадобился! А время идет. Того и гляди опять увеличусь. Вот рожа будет тогда у этого гвардейца. Впрочем, нам всем мало не покажется».

– Вот я вам и приказываю! – топнула ногой Зоя. – Извольте сопроводить меня до дверей комнаты. Ослушаетесь – пожалуюсь дяде.

– Ваша воля – закон, дофина. – Голос у гвардейца упал.

Не хотел бы Егор оказаться в его положении. Кого ни послушаешься, все плохо. Но Зоя придумала здорово. Теперь их больше не останавливали. Дофина под охраной гвардейца беспрепятственно прошествовала через все посты. Ей даже не приходилось тратить время на объяснения. Гвардеец сам за несколько метров до очередного поста принимался орать:

– Пропустить дофину с сопровождением!

У двери комнаты девочка милостивым тоном обратилась к своему провожатому:

– Назовите мне ваше имя. Я намерена ходатайствовать о повышении вас в звании.

– Рад служить, ваше светлейшество дофина Зоя, – счастливо гаркнул гвардеец, думая про себя: «Если и в звании не повысят, то хоть не накажут за то, что покинул пост. Сам черт в этой Башне не разберется, чьи приказы важнее. Дофины или же моего полковника? Она, конечно, наследница, но у полковника может быть на сей счет особое мнение».

Ноги Егора угрожающе уперлись в стенки рюкзачка. «Расту», – понял он и ткнул Зою в спину. Та, быстренько забежав в комнату, захлопнула дверь перед носом опешившего гвардейца.

– Меня зовут, – в отчаянии прокричал он, – рядовой Гарибальд Морески.

– Я запомню ваше имя, – спешно расстегивая рюкзак, ответила через дверь Зоя. – Быть вам сержантом!

«А чем черт не шутит! – воодушевился рядовой Морески. – Конечно, она совсем еще девчонка. Тринадцать лет всего лишь. Но, может, я ей понравился. Как она ласково мне улыбалась! Да и время ведь быстро летит. Сегодня она дофина, а не успеешь и глазом моргнуть, ей уже восемнадцать. И заняла она отведенное ей положением место Верховной Правительницы. Тут можно вообще и полковником стать. Надо чаще показываться ей на глаза, чтобы не забывала. Вырастет, будет наверняка прехорошенькая, как мама, ее высокопревосходительство Лидия, упокой Господь ее душу».

Мысли о предстоящем полковничьем чине грели душу Морески, однако до этого еще нужно было дожить. А то выгонят с волчьим билетом или Орест обвинит в государственной измене, и кончится дело тюрьмой, если вообще не смертным приговором. Прощайте тогда полковничьи погоны. И гвардеец, грохоча каблуками начищенных до блеска сапог, помчался обратно на пост, коря себя на ходу за несообразительность. Прояви он вовремя смекалку, запасся бы у дофины записочкой себе в оправдание. С одной стороны, документ. А не потребуется, так память. Но чего не сделано, то, как известно, просвистело мимо. Он ускорил шаг.

Егор тем временем с большим трудом выбирался из рюкзачка. Мальчика так расперло, что бедный Лягух превратился в кляксу и теперь, жалобно поквакивая, с трудом возвращался в привычную форму.

– Э-э, дружище, в детстве ты гибче был, – с большим интересом наблюдала за его манипуляциями Белка. – Старость не радость, да?

– Это у меня старость не радость, – стряхнул, наконец, рюкзак с ноги Егор. – Даже страшно подумать, как я мог там поместиться.

– Сам дурак, – хмыкнула Зоя. – Я ведь специально туда рядом с тобой положила уменьшитель. Думала, догадаешься воспользоваться.

– То-то мне что-то твердое всю дорогу в бок упиралось, – потер намятое место мальчик. – Хоть бы предупредила. В рюкзаке-то темно. Собственную руку не разглядишь.

– Коллеги не поняли друг друга, – подвела итог Белка и, порывшись в кармане на животе, извлекла лесной орех, который тут же разгрызла и съела.

– Располагайся, – сказала Егору Зоя.

Он окинул взглядом комнату. За время его отсутствия в ней произошли изменения. Розовые обои исчезли, уступив место строгим, серым, в тонкую белую полоску. В тон им теперь было и покрывало на кровати. Диванчик, на котором Егор провел свою первую ночь в Башне, переместился к противоположной стене, а на его место переехала Белкина клетка с домиком. Впрочем, кажется, и сам диванчик был новый – куда более строгий и монументальный. Остальным предметам модификации удалось избежать. У окна по-прежнему находился столик с компьютером. А у двери – огромное зеркало, которое одновременно могло исполнять роль монитора и телевизора.

– У тебя тут ремонт, что ли, сделали?

– Василисина инициатива, – поморщилась Зоя. – Мол, розовый цвет слишком детский. Не располагает он, видите ли, к настрою на серьезную работу.

– А серый, по ее мнению, взрослый? – хмыкнул Егор.

– Тюремный, – свирепо цокнула зубом Белка, скрываясь у себя в домике.

– Уф-ф, а жарища-то! – Егор запарился еще в рюкзаке.

Теперь наконец можно было избавиться от теплой куртки. Он швырнул ее на кровать. К потолку взметнулся столб пламени. Мальчик завороженно уставился на огненный смерч.

– Очередной прикол Амадеуса?

– Это пожар! – закричала Зоя. – Хватай плед с дивана! Накидываем на кровать! Скорее! Скорее!

Оба действовали молниеносно и совершенно синхронно. Миг – и они уже прыгали по наброшенному на кровать полотнищу плотного пледа. Белка рыжим всполохом метнулась в ванную и тут же вылетела оттуда с кувшином воды. Зоя последовала ее примеру.

– Только не на меня! – взвыл Егор, когда она подскочила к нему с полным до краев тазом.

Ему все-таки удалось спрыгнуть с кровати прежде, чем на нее обрушился поток воды. Пожар был потушен. Зоя в ужасе взирала на мокрое пепелище. Егор крепко держал ее за руку. Белка, запрыгнув на изголовье кровати, сумрачно отчеканила:

– Измена в наших рядах. Покушение на дофину.

– В наших рядах? – с ударением на втором слове переспросил мальчик. – Хочешь сказать, кто-то из нас троих это сделал?

– О нет. Это сделал кто-то из тех, кто имел доступ в комнату, – уточнил зверек. – Ох, ореховая моя голова! В последнее время такая тишь да гладь была, я совсем и расслабилась. Зою стала одну оставлять, без пригляда. С ловушками в комнате надоело возиться. Вот и результат. Выждали они время и нанесли удар.

– Два удара, – поправил ее Егор. – И практически одновременно. Трансмагистра свистнули и покрывало подожгли. Неужто совпадение?

– Белка, но ты же сказала, что трансмагистр уже сутки отсутствует. А кровать я сегодня утром сама застилала, и она не загорелась. Следовательно, покрывало чем-то обработали после того, как я ушла на занятия, – принялась восстанавливать последовательность событий Зоя.

– Возможно, и совпадение, – выдохнула Белка. – Трансмагистра могли похитить одни, а на тебя покушались совсем другие. Но суть-то от этого не меняется. Ты только чудом не пострадала.

– Да-а, – подавленно протянула девочка. – Вместо куртки Егора должна была оказаться я. И если бы Белка в этот момент куда-то ушла, неизвестно, чем кончилось бы.

У нее затряслись губы. Егор силком усадил ее на диванчик.

– Ты пока отдохни, а мы сейчас быстренько приберемся. – Он потянул носом воздух. – Гарью воняет. И противопожарной сигнализации, как я вижу, здесь нету. Иначе бы обязательно среагировала на такое-то пламя. Вон, потолок весь черный.

– Есть сигнализация, – сказала Белка. – Но, видать, кто-то умный сумел ее отключить. А это совсем не простое дело. Ох, нехорошие мысли одолевают меня.

– Куда тряпье обгорелое денем? – хотелось скорей ликвидировать хаос Егору.

– Лучше оставь, – решила по-своему Белка. – Пусть люди Ореста разбираются. А Зою срочно надо отсюда уводить. Только кое-какие вещи с собой прихватим.

Она приволокла из гардеробной большую сумку и заметалась по комнате, хватая то здесь, то там предметы разной величины и различного назначения.

– Зоя, возьми самую необходимую одежду. И уходим.

– Куда? – словно эхо отозвалась девочка. Лицо ее все еще оставалось бледным, а в потрясенном воображении разыгрывалась с навязчивостью оглушительно тикающего метронома одна и та же страшная сцена: кровать, объятая пламенем, и она, Зоя Гайли, в муках уходящая из жизни.

– К няне, только к няне, – решительно произнес верный зверек. – Я больше сейчас никому не могу доверять. Кстати, Зоя, этот гвардеец нам бы опять был совсем не лишним. Как его там? Морески? Егора-то придется уменьшить, а сумку кто понесет? Она получилась тяжелая.

– Сейчас попробуем.

Стряхнув усилием воли леденящее кровь видение, девочка поднялась с дивана и, взяв со стола мини-компьютер, набрала номер охраны. На другом конце связи порядком удивились, но обещали дофине, что рядовой Морески прибудет к ней в течение пяти минут.

Зоя и Белка спешно затрамбовали в сумку оставшиеся вещи и… Егора, вооруженного уменьшителем. Ему было строго наказано лежать, молчать и, в случае необходимости, вовремя уменьшаться.

– Сколько раз? – с тревогой спросил он.

– По обстоятельствам, – сурово бросила Белка. – При первой возможности я тебя спрячу. Есть один закуток в няниных апартаментах. Но наберись терпения. Неизвестно, когда я смогу улучить удобный момент.

– Во всяком случае, няне тебе показываться не надо, – подхватила Зоя. – Время неспокойное. Слишком много вопросов последует.

– Но прошлый раз, тогда, в саду…

Зоя перебила его:

– Она ничего не помнит, как и все остальные, кроме меня, тебя и Белки.

На пути к сумке мальчик случайно поймал свое отражение в зеркале. Ужас! Подлинный ужас. Под действием бирюзового луча он стал не просто маленьким, а каким-то угловато-квадратненьким. И с челюстью как у Щелкунчика.

– Что застыл? Полезай внутрь! Нашел момент на себя любоваться! – рассердилась Белка.

Едва он залег в своем убежище, снаружи послышался вежливый стук.

– Кто там? – на всякий случай поинтересовалась Зоя.

– Рядовой Морески прибыл по приказанию вашего светлейшества, – четко отрапортовали в ответ.

– Очень хорошо, – отомкнула дверь ее светлейшество.

За ней обнаружился не один Морески, а целых три гвардейца в одинаковых пурпурных мундирах с золотыми имперскими лилиями. Двое незнакомых застыли по бокам от двери, а Морески – посередине. При виде дофины они вытянулись во фрунт.

– Вообще-то мне нужен был только один из вас, – удивилась она.

– В связи с чрезвычайным положением у вашей комнаты организован дополнительный пост, – отрапортовал один из двух незнакомых гвардейцев.

– Охраняйте, – величественно бросила девочка. – А вы, Морески, можете пройти в комнату.

«Точно, быть мне сержантом», – переступая порог, подумал окрыленный Гарибальд. Тут ноздри его учуяли запах гари, и круглая физиономия изумленно вытянулась.

– Что-то сгорело? – совсем не по-гвардейски спросил он.

– Ах, вы про запах? – Небрежность была разыграна девочкой с мастерством, достойным великой актрисы. – Не обращайте внимания. Это новые модные духи. Вы совершенно правы: удушливый аромат. Совершенно не вдохновляет. Ну да берите скорее сумку. Нам пора уходить.

Гвардеец разинул рот (не гвардейское это дело сумки таскать, для этого существует прислуга, но чего не сделаешь во имя будущего!). Покорно исполнив приказ, он крякнул от тяжести поклажи и, не обращая внимания на ехидные взгляды двух сослуживцев, проследовал мимо них по коридору за девочкой и Белкой.

В сумке при каждом его шаге гремело и звенело. «На пикник, видать, собрались, – предположил Гарибальд. – Не ко времени как-то. Из Башни их не выпустят. А в саду они только что были. Но если не на пикник, то куда они так оснастились? Да мне, собственно, без разницы. Главное, дофина меня отметила, запомнила и персонально вызвала, когда помощь потребовалась. Этих двух остолопов, которые у двери стоят, не попросила. Следовательно, мне доверяет. Выделила меня из толпы. А ведь каждый из нас ради нее готов лечь грудью на амбразуру».

Морески уже физически ощущал серебро сержантских погон у себя на плечах. Он размечтался: вот сейчас выйдет из-за угла огромный опасный партизан с гранатометом. Дофина побледнеет, заплачет в предчувствии неминуемой гибели. Тут он, Гарибальд, себя проявит. Один удар саблей, враг повержен! И сама дофина приколет к его мундиру орден Великой Чести. И наверное, скорее всего пожалуют ему прямо звание лейтенанта. Дофина-то одна!

Егор, бултыхаясь в сумке в такт чеканному шагу гвардейца, думал совсем о другом. Уберечь бы бока от синяков. Что умудрилась Белка напихать в сумку? С одной стороны колется, с другой острые углы выпирают. Ноги в чем-то мягком запутались. И духотища такая. Даже Лягух вспотел. И пыхтит. А Егору и без него жарко. И кажется, ноги снова начали удлиняться. Тесновато становится. Он принялся шарить в поисках уменьшителя. Куда он девался? Мальчика охватила паника. Дотянуть бы до лифта. Хотя если он там начнет вылезать из сумки, как подошедшее тесто, тоже не очень славно получится. Морески вообще с катушек слетит.

Ох, нашел! Мальчик спешно направил на себя луч и сильно уменьшился. Ему даже показалось, что гораздо значительнее, чем в прошлый раз. Они наконец-то вошли в лифт. Кабина взмыла вверх, и наступила полная тишина. Даже Лягух перестал пыхтеть.

Егор забеспокоился. Зоя с Белкой вообще вошли? Что они как воды в рот набрали? Хоть словом могли перекинуться? Тогда он, по крайней мере, имел бы хоть какое-то представление об окружающей обстановке.

Лифт остановился. Все в прежнем молчании вышли. Странно. Мальчик попытался приоткрыть молнию. Она не поддавалась. Егор дернул сильнее. Молния разъехалась до самого конца.

– Ой! – пискнул Егор.

Гвардеец от неожиданности выронил сумку.

– Осторожнее! – мигом отреагировала Зоя, которая, как оказалось, шла совсем рядом.

Гвардеец изумленно таращился на Егора, не решаясь снова взять сумку в руки.

– Ну, что вы, Морески, застыли? – величественно осведомилась ее светлейшество дофина и, строго нахмурив брови, добавила: – Кукол разве не видели? Это моя любимая.

– Но… в-ваше светлейшество, она что-то сказала, – продолжал пучить глаза доблестный гвардеец.

– Она электронная. Произносит до двухсот фраз на разных языках. Двигает ручками и ножками. И даже, хи-хи, на горшок ходит.

– Однако, – смутился гвардеец. – Презабавнейшая вещица.

– Ду ю спик инглиш? – поддержал игру Егор.

– По-тарабарски, ваше светлейшество, выражается! – восхитился Гарибальд. – Или это по-океански? Я в языках, извините, пока не очень. – «Надо подтянуться, – добавил он про себя. – А то получу лейтенанта, командируют меня в Океанию, а я по-ихнему ни бум-бум».

Зоя резким движением задернула молнию и сухо произнесла:

– Мы опаздываем.

Морески тут же подхватил сумку. Егора тряхнуло. В бок ему снова впилось что-то острое. Доблестный Морески доставил его в нянины апартаменты, после чего был отправлен обратно на пост с величественным напутствием Зои: «Вплоть до особых распоряжений», – и напоследок награжден милостивой улыбкой.

Едва за ним захлопнулась дверь, няня принялась расспрашивать:

– Девочка моя, что с тобой? На тебе лица нет!

– Нянечка, милая. – Зоя бросилась в ее объятия и крепко прижалась к ней. – У меня в спальне случился пожар.

– У нее в спальне случилось покушение, – уточнила Белка.

– Какой ужас! Бедная ты моя! – не на шутку перепугалась старушка. – Ну-ка рассказывай подробно и по порядку.

Зоя, всхлипывая, поведала няне о недавнем происшествии. Белка, яростно цокая зубом, внесла несколько существенных уточнений. Егор лежал в сумке и слушал.

– Бедная ты моя сиротинушка, – запричитала няня. – Одна как перст. Кто тебя защитит? – Она надолго умолкла, глубоко задумавшись. – Нельзя тебе больше оставаться в Башне. Опасно. Второй раз может не повезти.

– Но кому я мешаю? – с отчаянием воскликнула Зоя.

– Ой, деточка моя, нам многое не дано понять, – ответила няня. – Одно мне ясно: тебе надо спасаться. Угроза нешуточная.

– Но дядя ни за что мне не даст разрешения на выход из Башни. Прекрасно ведь знаешь: он считает, что я должна жить здесь, рядом с ним. И Оресту приказано ни под каким видом не выпускать меня.

– А мы их и не спросим, – решительно произнесла няня.

– Все равно без пропуска нам не выйти, – напомнила Зоя.

– Вот тут тебе Белка поможет, – сказала няня.

– Ты разве со мной не пойдешь? – удивилась Зоя.

– Стара я уже для таких походов, – вздохнула старушка. – Силы стали не те. Буду вам только обузой. Да и ты уже большая. Уверена: справишься.

– Но я ведь в городе никого не знаю! – совсем растерялась девочка. – Куда мне идти?

– Куда и к кому – моя забота. И дорогу объясню. Но это все, что я в силах для тебя сделать. А сейчас тебе надо поесть, потом поспишь у меня, а утром – в путь.

– А с Василисой что делать? – снова забеспокоилась Зоя. – Она еще даже про пожар не в курсе.

– Сейчас позвоню ей. Пусть пожаром занимаются. Про тебя объясню, что испугана и расстроена, и до завтра побудешь у меня. Никто возражать не будет. А утром, пока она тебя хватится…

– Няня, но ведь они потом тебе этого не простят.

– Ничего они мне не сделают, – уверенно возразила старушка. – Не забывай: я не только тебя растила, но и твоего папу с Константином. Не посмеет он меня обидеть.

Егору уже вконец опостылела душная темнота сумки. К тому же ему хотелось взглянуть, как и где живет Зоина няня. Он потянул на себя замок молнии. На сей раз он действовал осторожненько, буквально по миллиметру отвоевывая доступ к свету. Вскоре труды его увенчались успехом, и он жадно приник глазом к образовавшемуся отверстию.

Они все находились в небольшой уютной комнате, которая представляла собой нечто вроде гостиной. Удобный диван, кресла, напротив них – камин с весело потрескивающими дровами. Настоящими или искусственными – Егор так и не разобрал. Как бы там ни было, камин придавал помещению сходство с уютной старинной гостиной. Над диваном висел групповой портрет: Зоин папа, Зоина мама и совсем маленькая Зоя, запечатленные живописцем в явно неофициальной обстановке. Лица у всех троих сияли от счастья. Портрета Константина Шестого мальчик не обнаружил. То ли няня повесила его в другой комнате, то ли ей не хотелось на него любоваться. Или Константин никогда не дарил ей своего портрета.

В углу комнаты, рядом с камином, стояла огромная, в человеческий рост, карминово-красная ваза, по стенкам которой извивались темно-коричневые блестящие драконы. Они же были изображены на каминной полке. А над ней висело узкое белое шелковое полотно с черными иероглифами.

Зоя и няня в обнимку устроились на диване. Егор разглядывал старушку. Прежде у него не было ни времени, ни возможности как следует ее рассмотреть. Она оказалась почти одного роста с Зоей. И схожей комплекции. Возможно, няня была даже худее воспитанницы. Кожа на ее лице и руках – словно старинный пергамент, пожелтевший и чуть покоробившийся от времени. Чертами лица старушка походила на китаянку. Темные раскосые глаза. Небольшой короткий нос. Широкие скулы. Жесткие прямые седые волосы собраны в тугой небольшой пучок на затылке. Одежда была необычна для женщины столь преклонных лет: широкие черные полотняные брюки и белоснежная свободная рубашка навыпуск.

Няня, прижав к себе Зою, ласково поглаживала ее по голове, и девочка понемногу успокаивалась. Старушка что-то тихо говорила ей на ухо. Голос журчал умиротворяюще, однако Егор поймал на ее лице скорбное и одновременно гневное выражение, а в глазах – жесткий молодой блеск.

Белка, вальяжно развалившись в кресле, закинула заднюю лапу на лапу и упоенно трескала орехи из вазочки, стоявшей на лаковом столике с ножкой в виде дракона. Орехи были очищены, даже со скорлупой возиться не надо. Белка довольно жмурилась.

– Зоенька, иди-ка в ванную. Умоешься, приведешь себя в порядок, а то от тебя гарью пахнет. Я пока разогрею тебе поесть. И Василисе твоей заодно позвоню, – сказала няня.

При слове «поесть» в животе Егора громко заурчало. Няня, по счастью, этого не услышала. Зато Белка насторожилась и, перегнувшись через подлокотник кресла, погрозила в сторону сумки когтистым кулаком.

«Эгоистка, – рассердился мальчик. – Сама вон орехи лопает, а я тут голодным лежи. Ой, опять пора уменьшаться! Сколько же мне еще так жить! И трансмагистр тоже дурак. Трудно, что ли, уменьшение на подольше запрограммировать. Опупеешь каждые четверть часа момент засекать. А если они и на ночь меня в этой сумке оставят? Даже заснуть нельзя. Продрыхнешь больше положенного – или сумка взорвется, или меня сплющит. О! – прислушался он. – Кажется, няня ушла».

Ему хотелось крикнуть: «Вынимайте же скорей меня отсюда!» Однако к сумке никто не подходил.

 

Глава IV

Молния с треском раскрылась. Внутрь просунулась морда Белки:

– Ноги в руки, и вылезаем по-быстрому. И не шуметь мне тут. Няня на кухне. А это всего лишь за одной дверью.

Егор с трудом выкарабкался наружу на совершенно одеревеневших ногах. Одна рука у него была занята изобретением Амадеуса, которое казалось ему, уменьшенному, предметом весьма внушительным и габаритным.

– Шустрее, шустрее, – совсем не сочувствовала его положению Белка.

– Куда хоть шустрить-то? – переминался с ноги на ногу Егор.

– Курс на камин, – пояснила она.

– Вот уж там-то я что забыл? На растопку решила меня использовать? Только я ведь не Буратино.

– Это еще кто такой? – явно была не в легенде она.

– Да так, один деревянный парень. Горит хорошо, – весьма значительно исказил и упростил суть сказки про золотой ключик Егор.

Белка, уже подбежав к камину, отодвигала стекло. Пламя вместе с ним ушло в стену, обнажив большой темный провал. «Что и требовалось доказать, – отметил про себя мальчик. – Камин искусственный».

– Прыгай! – последовало новое распоряжение.

– Мне теперь там сидеть? – опасливо заглянул в провал он. – В темнотище?

– В темноте, да не в уменьшении, – цокнула Белка. – Хоть ноги разомнешь. И в полный рост сможешь вытянуться. Сиди и не жалуйся. И вот еще. На, возьми. – Она вытащила из кармана на животе большой ломоть хлеба. – Если мало, могу орехами дополнить.

– Орехи свои сама ешь. Я их не люблю, – отказался мальчик.

– Была бы честь предложена, – проворчала Белка. – Ладно. До встречи.

Она задвинула стекло. Холодное искусственное пламя осветило окружающее Егора пространство. Уже легче. В кромешной тьме сидеть как-то не улыбалось. А так даже вроде и ничего. Подходяще. Действие уменьшителя кончилось, Егор вырос и смог встать в полный рост. И лечь получилось, не сгибая ноги в коленях. Жестковато, конечно, но это он потерпит. В остальном-то нормально. Тепло и сухо.

Побродив взад-вперед по внутренности камина и поприседав, он лег и, вытащив из-за пазухи Лягуха, устроил его у себя на животе. Тот тихо квакнул и принялся радостно прыгать через Егора. Видимо, и у него успели затечь ноги.

– Разминайся на здоровье, – не возражал мальчик.

Хлеб оказался необычайно вкусным. Наверное, Зоина няня сама испекла. Одна беда, съев его, мальчик захотел пить. Ну, прямо полцарства за глоток воды! Увы, ее-то как раз здесь и не было. И Белка, словно назло, больше не заходила его проведать.

Егор прикинул, что через час Зоя с няней наверняка улягутся спать. Завтра-то всем предстоит трудный день. Значит, надо набраться немного терпения. Потом он выберется и отыщет кухню, где наверняка есть вода.

Он попробовал чуть отодвинуть стекло. Оно легко поддалось. Никаких проблем. Он здесь не замурован и вполне может выйти без посторонней помощи.

Лягух продолжал упражняться в прыжках. Мерное мелькание розового тельца действовало завораживающе, Егор не мог отвести от него глаз. И… не заметил, как заснул. Проснулся он от настойчивого стука и спросонья не сразу сообразил, где находится. Языки пламени испугали его. На миг почудилось, будто его перенесло назад во времени и в Зоиной комнате по-прежнему бушует пожар. «Но мы же вроде его потушили», – отчетливо вспомнил он и окончательно пробудился.

Стук продолжался. Мимо камина торопливо прошла Зоина няня. Отворив входную дверь, она ввела кого-то в комнату.

– Где она? – раздался высокий металлический голос.

– Спит, – коротко отвечала няня. – Да вы садитесь, Василиса Власьевна.

Зоина гувернантка! Егор приглядывался к ней сквозь языки ало-прозрачного пламени. Василиса Власьевна совершенно не изменилась. В вечном глухом черном платье, сухая, поджарая, с сердито поджатыми тонкими губами. Ее серые злые глазки обвиняюще глядели на няню.

– Его высокоблагородие маршал безопасности немедленно хочет видеть Зою, – процедила она.

– Это невозможно, – спокойно отозвалась няня. – Девочка пережила сильный шок. Мне еле удалось ее успокоить. Теперь она спит.

– Придется разбудить, – топнула ногой гувернантка.

– Ничего не получится, – хранила совершеннейшую невозмутимость старушка. – Я ей дала успокаивающий настой. Теперь будет крепко спать до утра.

– А я категорически требую ее разбудить, – отчеканила Василиса Власьевна.

– Это приказ Константина Шестого? – вкрадчиво поинтересовалась няня.

Гувернантка скрипнула зубами.

– Его высокопревосходительство, со свойственной ему деликатностью, повелели оставить решение этого вопроса на ваше усмотрение, – с явною неохотой выдавила из себя она.

«Как же, деликатностью! – бурно отреагировал у себя в убежище Егор. – Да здесь за любое неосторожное слово можно в тюрьму угодить».

– Тогда не понимаю, о чем мы спорим. – Если Зоина няня и торжествовала победу над гувернанткой, то ни в ее тоне, ни на лице это не отразилось. От всего ее облика веяло невозмутимостью и спокойствием Будды. – Завтра утром девочка проснется, тогда маршал безопасности и поговорит с ней. Спеха-то никакого. Зло свершилось, и сомневаюсь, что Зоя способна пролить хоть какой-нибудь свет на личность преступника. Она не замечала ровно ничего подозрительного, пока не вспыхнул пожар.

– Не скажите. – Голос гувернантки стал еще злее. – Сдается мне, вам тут многое непонятно. Слишком уж вы доверчивы. Зоина комната – самый охраняемый объект в Башне. Ему придается столь же повышенное значение, как личным покоям его высокопревосходительства Константина Шестого. Комар без пропуска не пролетит. А у Зои еще имеется добавочная сигнализация. Папаша покойный перед смертью постарался. Кому, как не вам, знать об этом. – Лицо Василисы Власьевны стало серо-зеленым. – И вот кто-то такой хитроумный не только умудряется проникнуть в Башню, минуя все системы безопасности, но еще столь же свободно и незаметно наносит визит в комнату дофины, обливает хитроумной смесью ее кровать, не оставив ни следа, ни запаха, и… столь же бесследно исчезает. Дофина ничего не заметила. И Белка тоже прошляпила. Не люблю я ее, но надо отдать ей должное, она всегда начеку. Никакой угрозы не почуяла. Потом они вместе спокойненько тушат огонь и уходят, ни словом никому не обмолвившись. Не странно ли вам, Ли-Ли Павловна? Складненькая история получилась, да?

Теперь на лице старушки читалось едва заметное замешательство.

– Не понимаю, куда вы клоните?

– Бросьте, вы не такая наивная душа, какой хотите казаться. – Егор заметил, что Василиса Власьевна с большим трудом сдерживается. Вот-вот сорвется на крик.

– При чем тут я и моя наивность? – спросила няня. – Девочка чуть не погибла.

– А вы в этом твердо уверены? – Рот гувернантки превратился в бледную ниточку. – Девочка-то у нас выросла, хитрости набралась. Вы ей вот все позволяли, жалели бедную сиротку. А я, такая злая и нехорошая, дисциплиной ее замучила. Заниматься заставляю. К няне сходить совсем времени у дитятка не остается. А Зое в восемнадцать лет страной предстоит управлять. Каково ей без знаний придется! И нам всем, ее подданным, тоже. А тут такой удачный случай: вводная лекция по химии. И трансмагистр у нас очень добренький: подарочек преподнес дофине. Может, даже с большим скрытым смыслом. Нет теперь трансмагистра, кто разберет.

«Василиса проведала про уменьшитель! – не на шутку встревожился Егор. – Но даже если и так, все равно непонятно: к чему она клонит?»

А Василиса тем временем продолжала:

– Все простенько. Реагент разлит по кровати. Он вспыхивает, а Зоя уже наготове. Быстренько тушит. В Башне паника, а она утешается у любимой няни. Бедная жертва! – Гувернантка фыркнула. – Собственных козней! А виноватой во всем окажусь, конечно же, я. Недоглядела, утратила бдительность. За что и буду уволена. А девчонка вернется в объятия няни. То есть это она так думает. Но кто ж ей позволит. Положим, меня уволят. Только на мое место назначат другую. Это она не учла! И девчонка может оказаться в гораздо более жестких ежовых рукавицах. Вспомнит тогда Василису Власьевну, но поздно! – Гувернантка уже была близка к истерике и то и дело срывалась на визг.

Теплившаяся у Егора надежда, что, пока их с Зоей и Белкой не будет в Башне, люди Ореста вплотную займутся заговором против дофины и обнаружат таинственного претендента на пост Верховного Правителя Руссии и Киндии, таяла на глазах. Василиса, доверенное лицо маршала безопасности, уже провела с ним работу, и тот теперь убежден, что пожар устроила сама Зоя. Наверняка так и доложит Константину Шестому, а Верховный Правитель и без того настороженно относится к племяннице. Впрочем, продолжал размышлять мальчик, может, он сам и решил убрать ее? Хотя сомнительно. По их законам младший брат не может наследовать высший пост в государстве. Если бы Лидия, жена Карла, не умерла, Константину даже временно, до совершеннолетия Зои, не удалось бы повластвовать, потому что регентом бы назначили ее маму. А умри Зоя, Совет Девяти вообще немедленно выберет новый правящий род.

Нет, Константину племянница нужна как воздух. Или они с Орестом нашли лазейку в Конституции, и Зоин дядя надеется, убрав племянницу, все-таки стать полноправным Верховным Правителем? Тоже вряд ли: Зоя вроде объясняла, что дяде подобная перспектива по-любому не светит. Тогда Орест? Перетянул кто-то маршала безопасности на свою сторону? Константин-то, с одной стороны, без его услуг обойтись не может, а с другой – постоянно унижает. Не выдержал верный маршал? Переметнулся? И с помощью гувернантки пытался Зою убрать, рассчитывая на безмерную благодарность представителя новой династии Верховных Правителей? Вопросы, вопросы, вопросы. И ни единого ответа, кроме одного: кто бы ни стоял за чудом сорвавшимся покушением, служба безопасности будет бездействовать, и постоять за жизнь девочки смогут лишь он, Егор, Белка да старая няня. Пока только им троим совершенно ясно: преступник, в силу каких-то причин, спешит, а значит, жди новой попытки избавиться от дофины.

Гувернантка тем временем талдычила свое: хитрая девчонка вознамерилась от нее избавиться, вот и устроила подлинное безобразие.

– Хватит! – вдруг рявкнула на нее Ли-Ли Павловна. – Как у вас только язык повернулся обвинить бедную девочку! Допустили просчет и хотите теперь свалить вину с больной головы на здоровую. Да! Это вы виноваты! Вам доверена жизнь дофины, а вы покушение на нее проморгали. Орест должен был предотвратить его, а оно случилось практически у него на глазах. Девочка по чистой случайности не сгорела. А вы, сударыня, где в этот момент гуляли, хотя обязаны были находиться рядом? Не сомневайтесь, я задам эти вопросы Константину Шестому.

– Делайте, что вам угодно, – прошипела гувернантка. – Только я тоже доложу свое мнение. Собственно, оно уже донесено до маршала безопасности, и он склонен со мной согласиться.

«Что и требовалось доказать, – отметил Егор. – Василиса по полочкам все разложила, Орест и не чухнулся. За каждым углом ему заговоры мерещатся, а настоящий проморгал. Либо намеренно игнорирует. Вот Зое разбор полетов устроить – любой повод для них хорош. Чтобы не задирала нос и знала свое место».

– Какая подлость наговаривать на бедную девочку! – возмутилась Ли-Ли Павловна. – Перевернуть всю историю с ног на голову только потому, что дрожите за собственную шкуру. Неужели до вас не доходит: если Орест примет вашу теорию, спустит дело на тормозах и истинные виновники уйдут от заслуженной кары, значит, возможно повторное покушение. О последствиях даже страшно подумать. Или вы как раз заинтересованы в подобном исходе событий?

– Как вы смеете! – Голос гувернантки звенел. – Клевета! Я верноподданная гражданка, всецело преданная его высокопревосходительству Константину Шестому! А вы нагло и беспардонно обвиняете меня в государственной измене! Меня, готовую жизнь положить на алтарь дорогого отечества!

– Я ни в чем вас не обвиняю, – холодно произнесла няня. – Обвинение – дело тех, кто имеет на это полномочия. Я лишь делаю выводы из вашего поведения. И вообще, кажется, вам лучше уйти. Время позднее. А я человек старый. Привыкла рано ложиться.

И Ли-Ли Павловна демонстративно поднялась из кресла, давая незваной гостье понять, что аудиенция закончена. Та волей-неволей вынуждена была тоже встать. Подойдя к няне вплотную, она словно выплюнула в лицо ей слова:

– Думаете, победа за вами? Не рассчитывайте. Я буду биться до последнего.

– Ваше право. – Ни один мускул не дрогнул на лице Ли-Ли Павловны. – Но я свою дорогую девочку не уступлю. Помните: она под моей защитой. Мне много лет, но я вполне могу быть опасным противником.

Гувернантка, стремительно развернувшись, черным смерчем ринулась к двери. Громкий хлопок возвестил о ее уходе. Ли-Ли Павловна, опустившись в изнеможении на диван, обхватила руками голову.

– Змея. Гремучая змея, – донеслось до Егора. – Не удивлюсь, если она и подстроила покушение. Или, по меньшей мере, помогла его организовать. Бедная моя девочка! Она в очень серьезной опасности. Мне больше нельзя терять ни минуты.

Егор подумал, что она сейчас кинется будить Зою. Но нет. Старушка подошла к пузатому секретеру, притулившемуся в дальнем углу комнаты, достала оттуда бумагу и ручку и, вернувшись на диван, принялась что-то быстро писать. Время от времени она останавливалась с задумчивым видом и взирала на пламя в камине. Мальчик ежился под ее сосредоточенным взглядом. Казалось, она смотрит прямиком на него. Однако старушка была явно погружена в свои мысли и вовсе ничего не замечала вокруг. Время шло, а она по-прежнему продолжала писать.

В комнату бесшумно прокралась пружинистой походкой Белка. Увидав няню, она тихо цокнула:

– Ли-Ли Павловна, вы еще не спите? Вам обязательно нужно лечь.

– Планы меняются, – подняла на нее глаза няня. – Вы должны как можно раньше уйти из этой квартиры. Все инструкции здесь. – Она протянула Белке исписанные мелким почерком листки. – Я хотела дать Зое отоспаться, поэтому времени на устные объяснения уже нет. Основная ваша задача – покинуть Башню, пока вас не хватятся. Как только уйдете, я выпью сонный чай, чтобы все думали, что я проспала ваш уход. – Ее губы тронула едва заметная улыбка. – Старому человеку многое позволено.

– А не лучше ли вам все-таки присоединиться к нам? – попыталась уговорить ее Белка.

Ли-Ли Павловна покачала головой:

– В моем возрасте уже трудно бегать по червячным ходам.

Егор был почти уверен: няня не хочет покидать Башню, чтобы остаться в курсе событий, которые развернутся здесь.

– Обо мне не беспокойтесь, – снова заговорила Ли-Ли Павловна. – И Зою убеди, чтобы не тревожилась. Наш с тобой долг – ее сохранить. Я дала клятву после гибели Карла: род Гайли по-прежнему будет править страной.

– Ну, положим, Константин тоже Гайли, – заметила Белка.

– Гайли, да не тот, – перебила ее Ли-Ли Павловна. – Не первородный. Случись что с Зоей, и тут же кончится его власть. Ему и с ней-то пять лет лишь править осталось. Правда, сдается мне, для него даже этот срок чересчур велик. Какие разные братья! Один гений, другой… – Она помолчала. – Костя с детства завидовал Карлу. Во всем угнаться хотел. А как угонишься, если ноги короткие. Теперь вознесло его чудом, – Ли-Ли Павловна перешла на шепот, – он на всех страх и наводит. Никак не насытится. Тюрьмы в стране переполнены. Живые слова люди произносить разучились. Видел бы Карл! Зато девочка – плоть от плоти его. Ей предназначено воплотить прекрасные мечты отца. А придет другой, сменится династия – беда ожидает нашу страну. Злые и алчные силы рвутся отнять трон у Зои. Мы не должны допустить их победы.

– Плевать мне на власть, – цокнула Белка. – Меня волнует только жизнь Зои. Ладно. Если выходим раньше, мне срочно надо отобрать вещи, без которых не обойтись.

– А я пойду Зою будить. Надо, чтобы не позже чем через полчаса вас здесь уже не было. – И Ли-Ли Павловна торопливо направилась в глубь квартиры.

Белка извлекла из сумки два рюкзака. Один побольше, явно предназначавшийся Зое, а второй – соответствовавший ее, Белкиному, росту. Затем она отодвинула пламя камина.

– Гони сюда уменьшитель!

– И вылезти уже можно? – поинтересовался Егор.

– Не торопитесь, вас вызовут.

Выхватив у него из рук чудо-прибор, Белка обработала бирюзовым лучом содержимое рюкзаков, еще что-то туда набила и вновь уменьшила. Лучом она действовала аккуратно, и сами рюкзаки его воздействию не подверглись, сохранив свой прежний размер.

– Компактненько получилось, – остался доволен своей работой зверек. – Вот теперь выходи, пленник ты наш каминный, секретное наше оружие. Сейчас мы тебя к вещичкам притрамбуем.

Но сразу стало ясно: даже уменьшенный вчетверо, Егор в рюкзак не помещается.

– Где твой глазомер, – напустился он на Белку. – Выкидывай часть, иначе не влезу.

Она оценивающе на него поглядела.

– Не выступай. Сейчас мы еще над тобой поколдуем.

И снова нажала на кнопку. Мальчик сделался совсем крохотным. И квадратненьким. Тело казалось столь плотным, что он еле дышал.

– Совершенно была уверена, что получится! – с азартом воскликнула Белка. – Элементарная логика. Может, третий раз нажмем?

– Не вздумай, – жалобно и совсем тоненько пискнул мальчик. – Мне и так все внутренности уже расплющило. Будто под пресс положили.

– Тогда не буду. Ты нам еще понадобишься, – ехидно сощурилась она. – Прошу пассажира занять место согласно купленному билету.

Белка бесцеремонно затолкала его в рюкзак, положив поверх огромный уменьшитель.

– Значит, так. При первом же ощущении, что процесс роста начался, нажимай на кнопку два раза.

– Сил не хватит, – по-комариному пискнул Егор.

– Если будет надо, значит, сможешь, – отрезала Белка. – Выбора у тебя нет. Да ты не волнуйся. Как только в червячный ход попадем, сразу выпущу.

Едва она застегнула молнию, в комнату вошли Зоя и Ли-Ли Павловна. Они обнялись на прощание. Зоя надела рюкзак с Егором, Белка, присев, натянула свой. Затем до мальчика донесся ее голос:

– Ли-Ли Павловна, кое-что из вещей оставляем у вас. Предлагаю от греха подальше припрятать их в схроне за камином.

– Разумно, – одобрила няня.

Егор услышал, как сумка плюхнулась на каменный пол, а стекло с тихим шорохом вернулось на место.

– Ну все, Ли-Ли Павловна, не поминайте лихом, – попрощался зверек.

– С нетерпением жду вестей, – ответила няня.

И они ушли.

Несколько минут спустя Зоя остановилась.

– По-моему, вещи в рюкзаке подрастают. Во всяком случае, становится тяжело.

– Сейчас по новой обработаем, – не видела здесь никакой проблемы Белка. – А заодно малыша нашего выпустим. Пусть своим ходом передвигается. Вот сейчас подрастет, и рюкзак ему отдашь. Так справедливее. Не женское это дело – мужиков на закорках таскать. А то устроился Мальчиком с пальчиком. Привыкнет – потом не отучишь.

Мальчик же с Пальчик не чаял вернуться в нормальное состояние. Ему казалось, будто его превратили в цветок из гербария, зажатый между страницами толстого фолианта.

Выскочив из рюкзака, он немного поразминался, радуясь начавшим вытягиваться туловищу, рукам и ногам. Он уже был Зое по пояс. Затем достиг ее плеча. И вот наконец стал выше ее, обретя свои привычные размеры. Дышалось теперь легко и свободно.

– Давай рюкзак, – небрежно бросил он девочке нормальным, а не звенящим по-комариному голосом.

– Отговаривать тебя, знаешь, не стану, – усмехнулась она.

– Погоди, еще раз содержимое уменьшу, – расстегнув молнию, принялась колдовать с изобретением Амадеуса Белка.

Уже с рюкзаком за спиной Егор огляделся по сторонам. Они стояли в очередном тайном червячном ходу, проделанном неведомой силой в стенах Башни. Егор помнил: обычно это аккуратненькие, достаточно освещенные и даже порой обклеенные обоями длинные коридоры. Но ход, по которому предстояло идти, разительно отличался от тех, что он видел прежде.

Грубо отесанные каменные стены. Под ногами песок. Потолок подперт толстыми деревянными балками. Больше похоже на шахту, хотя шахты Егор видел только по телевизору. В коридоре царила полумгла. Его освещали редкие лампы, по виду напоминающие керосиновые.

Они прошли всего несколько десятков шагов, когда столкнулись с первым испытанием. Коридор уперся в узкую каменную лестницу, почти вертикально ведущую вверх.

– Карабкаемся. – Белка первой бодро запрыгала по ступенькам.

Зоя со вздохом последовала за ней. Егор успел заметить: лицо ее мокро от слез. Расставание с любимой няней далось ей трудно. А главное, никто не знал, на какой срок они разлучались.

Егор замкнул шествие. Карабкаться пришлось чуть ли не на четвереньках. Рюкзак делался тяжелее и тяжелее. Лишь когда у мальчика за спиной угрожающе затрещали швы, он сообразил, в чем дело.

– Остановитесь! Багаж увеличивается! – прокричал он впереди идущим.

– Так уменьшай, – отозвалась сверху Белка. – Агрегат у тебя. Мне он тоже нужен. Мой рюкзак пучит, как от гастрита.

Егор, балансируя на ступеньке, с грехом пополам справился с задачей. Затем, поразмыслив секунду, уменьшил рюкзак целиком. Теперь у него за плечами висела небольшая котомка.

– Сделай, как я, – посоветовал он Белке, протягивая уменьшитель.

– Конструктивная мысль, – одобрил зверек.

Они продолжили восхождение. Ступени все не кончались, а совсем близко, за стеной, урчали и рычали таинственные механизмы. Временами до ребят и Белки доносились глухие удары, будто кто-то гигантской кувалдой забивал сваи. Даже каменные ступеньки подрагивали.

– Что это? – спросил мальчик у Белки. – В других-то червячных ходах тишина, разве мимо кто-нибудь пробежит, да и то изредка.

– Здесь место особое, – отвечала она. – Рядом с системами жизнеобеспечения Башни. Насосы качают воду, вентиляторы нагнетают воздух, ну и прочее в том же духе.

Они поднялись еще выше.

– Как там няня-то? – с тревогой проговорила Зоя.

– Полагаю, нормально, – бодро откликнулась Белка. – Ты за старушку не беспокойся. Она крепкая, закаленная жизнью. Любому молодому даст фору.

– Брось, Белка. Она старенькая и совсем не крепкая, – возразила девочка.

– Ты про тело, а я про дух, что в данном случае гораздо важнее, – отстаивала свою точку зрения Белка. – И вообще, зачем зря гадать. Давай-ка лучше сосредоточимся на своих проблемах, чтобы в целости и сохранности добраться до места. Там и от няни получим известие.

– То, что мы с вами драпаем, мне понятно. Но куда мы конкретно путь держим? – Егор вдруг сообразил, что не имеет об этом ни малейшего представления.

– Прибудем, тогда и увидишь. А пока… Короче, меньше знаешь – крепче спишь. – Белка даже не обернулась.

– Я считал, ты мне доверяешь, – стало обидно мальчику.

– Вполне, – подтвердил зверек. – Просто жизнь тебе лишний раз усложнять не хочу и защищаю людей, которые нам предоставят убежище.

«Выходит, у нее нет стопроцентной уверенности, что мы доберемся до места, – понял Егор. – Вот и подстраховывается на случай, если нас поймают. Люди Ореста умеют ведь добиваться признаний. А если я ничего не знаю, то уж точно не заложу, что они со мной бы ни делали». По спине у него побежал холодок. Страшно было даже подумать, какая участь ему уготована, попадись он в лапы Оресту.

Лестница неожиданно кончилась, и они опять оказались в каком-то шахтерском забое. Серые каменные стены, деревянные подпорки и решетчатая клетка лифта. Для полноты картины недоставало лишь вагонеток с углем.

– Фу-у. – Подъем утомил даже Белку. – Хорошо хоть больше пешком не топать. Сейчас на лифте прокатимся.

– На этом? – Егору не внушало никакого доверия хлипкое сооружение в еще более хлипкой шахте. – И вообще, зачем мы поднимались, если теперь все равно придется спускаться.

– Не трать силы на лишние вопросы. Все равно ответов не получишь, – сердито цокнула Белка. – Марш в кабину!

Они погрузились туда, с трудом задвинув за собой решетчатую дверцу. Белка схватила пульт управления, свисающий на толстом проводе с потолка кабины, и нажала на массивную красную кнопку. Конструкция заскрежетала, кабина дрогнула, взвыли тросы. Лифт, конвульсивно дернувшись, неохотно двинулся вниз. Тросы орали, кабина тряслась и скрипела. Егору казалось, что она вот-вот оторвется или развалится. Он украдкой взглянул на Зою: никакой реакции на происходящее. Видимо, ее по-прежнему целиком поглощали мысли о няне да и о жизни, которая ждет ее впереди. Неизвестность, с одной стороны, всегда манит, а с другой – пугает.

Лифт с грохотом остановился, немного попрыгал на месте и только после этого замер.

– Поздравляю с успешным приземлением. – Белка фыркнула. – Сама каждый раз не знаю, доеду в этой штуковине или здесь и найду свой конец. Не лифт, а артефакт из прошлого.

– Неужели нельзя заменить? – удивился Егор.

– Можно, но некому, – отрезала Белка. – Вот и вынуждены пользоваться тем, что есть.

– Но этот же кто-то делал? – задал новый вопрос мальчик.

Белка опасливо покосилась на Зою и сухо бросила:

– Экскурсию отложим на другой раз. А сейчас предстоит одолеть крайне сложный участок маршрута.

Егор намек понял. Башню создал Зоин отец – покойный Верховный Правитель Руссии и Киндии Карл, сочетавший в себе таланты политика, ученого и гениального изобретателя. Раз он автор этой огромной Башни, то и тайные червячные ходы – плод его замысла. А говорить о Карле при Зое, которая и без того сейчас выбита из колеи покушением и расставанием с няней, было бы совершеннейшей подлостью. Вот Белка и заткнула ему, Егору, рот.

Из сумеречной глубины простирающегося перед ними коридора донесся громкий отчаянный трубный рев.

– Тоже система жизнеобеспечения? – поинтересовался Егор.

– Для нас – в каком-то смысле, – последовала туманная реплика Белки.

Рев стих. Они прошли с десяток шагов. Трубные звуки возобновились.

– По-моему, это какое-то животное, – наконец определил мальчик.

– И что с того? – в упор посмотрела на него Белка.

– С того, что оно живет в червячных ходах, – объяснил Егор. – Чудовище какое-нибудь?

– Разные точки зрения существуют, – хмыкнул зверек.

– Там зоопарк, – коротко пояснила Зоя и вновь погрузилась в сосредоточенное молчание.

– Зоопарк? В червячных ходах? – вытаращился на нее мальчик. – Для кого? Здесь ведь почти никто не бывает.

Зоя кинула на него досадливый взгляд: ей не хотелось сейчас разговаривать. Все же она глухо выдавила:

– Выход из этого червячного хода в зоопарке. А зоопарк в Башне.

– Это я помню, – махнул рукой Егор. – Просто думал, что мы попали в другой. Ну, какой-то там тайный.

– Другого у нас здесь нет, – уточнила Белка и ехидно добавила: – Выйдем мы прямиком в слоновник. Так что, если ты, конечно, не укротитель зверей, советую глядеть в оба. Животные крупные, нервные и чужих не жалуют.

– В каком смысле не жалуют? – Егор давил подступавшую робость, уговаривая себя: «Ерунда. Видел я тут кое-что пострашнее каких-то слонов. Да и животные здесь наверняка ручные или хотя бы полуручные. К людям привыкли».

– В самом прямом и весьма неприятном. Обхватят хоботом и зашвырнут в стратосферу. Приземлишься после мешком с переломанными костями, – мигом лишила его иллюзий Белка. – Единственный шанс уцелеть – вести себя с ними тихо и вежливо. Не делай резких движений, не повышай голос, а лучше вообще молчи.

Егор впервые пожалел, что сейчас не уменьшен и его не несут в рюкзаке. Неизвестно, что этим слонам взбредет в головы. За решеткой зоопарка они вполне милые, но Егор ведь видел однажды по телевизору репортаж об озверевшем слоне, который затоптал хозяина. То ли взбесился, то ли обиделся. А поди разберись, что у них может вызвать обиду.

Альтернативы, однако, ему не представлялось. Тем более Зоя рядом, а он скорее умрет, чем покажет в ее присутствии, что боится. Мальчик, стараясь унять дрожь в коленках, набрал в легкие побольше воздуха и шагнул следом за Белкой в образовавшийся проем.

Увиденное привело его в шок. Слонами этих чудовищ можно было назвать лишь весьма условно. Клыки и хобот у них, конечно, наличествовали, однако соотносились они с привычными Егору особями примерно в тех же пропорциях, как боевой стаффордширский терьер с карликовым пинчером.

В огромном вольере степенно переминались с ноги на ногу три ходячих горы. Их гигантские желтоватые бивни смахивали на остро заточенные сабли. Тела густо поросли длинной густой рыжеватой шерстью. «Мамонты! – пронеслось в голове у мальчика. – У нас они вымерли миллионы лет назад, а здесь, получается, вполне себе здравствуют. И простенько именуются слонами. Такой ведь наступит и не заметит».

Мгновение спустя ему представился шанс убедиться, что слоны-мамонты все замечают. Едва трое путников ступили в вольер, уши гигантов нервозно заколыхались, хоботы задрались вертикально вверх, и вольер огласился хрипло-тревожным гудением в унисон.

Трое беглецов застыли возле расселины между двумя выступами, которой кончался червячный ход. Белка пристально оглядывала окружающее пространство.

– Куда дальше-то? – прошептал Егор.

– Молчи, – ответила она так тихо, что голос ее достиг лишь его ушей. – Не видишь, они уже нас учуяли.

Он видел. Шерстяные чудовища сбились в кучку и выглядели, как три заговорщика.

– Главное, не подходите к ним сзади, – проинструктировала Белка.

– Что, могут лягнуть? – предположил Егор.

– Это им как раз слабо. А вот если попятится, как катком для асфальта тебя расплющит.

– По-моему, спереди их обходить не лучше, – высказала свою точку зрения Зоя. – Позади еще есть надежда проскочить, а если увидят и на клыки поднимут…

– Верно, – согласилась Белка. – Держитесь подальше от них. По стеночке, по стеночке и к вон той калиточке, – указала она на выход из вольера.

Троица осторожно и медленно, не сводя глаз с огромных животных, начала красться к выходу. Слоны восприняли их действия как сигнал: враг испугался и удирает, следовательно, его надо догнать.

Воинственно протрубив, вожак начал преследование. Две других горы поменьше плечом к плечу последовали за ним. Под мощью их исполинской поступи настил вольера дрожал как при землетрясении.

– Может, разумно прибавить шагу? – заволновался Егор. – А то, боюсь, не успеем. Еще и калитка наверняка заперта.

– Приготовь Лягуха, и бегите. Я их задержу, – распорядилась Белка.

Зоя решительно выпятила подбородок:

– Мы тебя одну не оставим.

– Это приказ! – свирепо выкрикнул зверек. – Мне-то что. Я и через ограду могу сигануть. И еще – у меня есть секретное оружие против них.

Егор без дальнейших размышлений зажал в кулаке Лягуха, другой рукой поймал ладонь Зои и поволок ее к калитке.

Лишь когда с помощью Лягуха-виртуоза открылся замок, мальчик позволил себе оглянуться. Рыжие горы в панике отступали. В центре вольера с видом укротителя стояла на задних лапах Белка, вооруженная совсем не кнутом, а маленькой серой мышью. Та норовила вырваться из ее коготков. Слоны пятились.

Егор, вытолкнув Зою, быстро захлопнул калитку. Белка уже прыжками бежала к ним. Она в мгновение ока вскарабкалась по прутьям ограды и приземлилась рядом с ребятами.

– Видали, какие трусы! Мыши испугались!

– Каждый кого-то боится. Мы слонов, они – мышек! – воскликнула Зоя. Все целы, все снова вместе, и эта первая маленькая победа вселила в нее надежду, что и будущее не столь уж мрачно, как рисовалось ей с момента ухода от няни.

Белка усмехнулась.

– Ладно. Мотаем отсюда. А иначе сейчас опять раструбятся. А нам с вами лишнее внимание ни к чему.

Путь их теперь лежал вдоль других вольеров. Рядом со слонами-мамонтами обитали жирафы, за ними – бегемоты. Потом – обезьяны. Вот уж кто разгалделся при виде ребят. До этого они спали, а тут целый концерт устроили.

– Ух и шумные же! – возмутилась Белка. – Мы ведь на них даже внимания не обращаем. А они визжат, словно мы их какой-нибудь гадостью закидали.

Над их головами завис крупный самец с львиной гривой и ярко-красной задницей. Он верещал, яростно сотрясая сетку. Стая самок с детьми хором поддерживала его выступление.

Из загона напротив высунулась голова верблюда. Неспешно жуя, он с сосредоточенным философским видом поизучал главного обезьяна, прицелился и плюнул, по-снайперски метко попав выступающему в физиономию. Тот на мгновение потрясенно умолк, но, как оказалось, только затем, чтобы в следующий момент развизжаться с удвоенной силой. Самец спрыгнул с ветки и, мечась по вольеру, принялся кидать в сторону верблюда все, что попадалось ему на пути. Цели его агрессивные выпады не достигали. Мешала заградительная сетка, ударившись о которую импровизированные снаряды рикошетили во все сильней и сильней ярящегося самца.

«Безобразное поведение!» – без труда можно было прочесть в умных глазах верблюда. Он еще раз плюнул, правда, не в обезьяну, а в сторону, и с достоинством отвернулся.

Егор с симпатией проводил взглядом исчезающего за своим ограждением двугорбого корабля пустыни.

– Нравится мне этот парень.

– Вот он, в отличие от меня, действительно из Океании, – пояснила Белка. – Обитает в засушливых прериях.

В Башне ходила легенда, что и Белку Карл привез из очередного путешествия. Редкий вымирающий вид разумной говорящей белки. На самом деле она была одним из гениальных творений Зоиного отца. Продукт не природы, а тончайших и сложнейших биотехнологий и генной инженерии. Карл создал ее специально для маленькой дочери, и с той поры Белка стала ближайшей подругой девочки.

– Верблюд, конечно, интересный, – продолжила она, – но нам нельзя здесь задерживаться. Скоро нагрянут смотрители, и тогда мы застрянем в Башне до следующего утра. За мной! В террариум!

– К змеям? – поежилась Зоя.

– Ну, там не только они. Хотя нам-то именно их и надо, – не останавливаясь, бросил через плечо зверек.

– Через террариум лезть придется? – возникли свои опасения у Егора.

– Увидите, – сочла излишним вдаваться в подробности Белка. – Главное, не притрагивайтесь там ни к чему и… – она выдержала выразительную паузу, – ни к кому.

Фасад террариума был оформлен под пагоду с многоярусной крышей. По обе стороны от двери располагалось по терракотовой колонне, каждую из которых обвивала толстенная золотая змея. Заметив приближавшуюся компанию, змеи заструились по колоннам, при этом оставаясь на месте, и угрожающе зашипели.

– По-моему, мы им не нравимся, – замер на почтительном расстоянии от золотых стражей Егор.

– Не обращай внимания, – отмахнулась Белка. – Электроника. Детская пугалка. Иностранные гости обычно очень хорошо реагируют.

– А потрогать их можно? – осмелел мальчик.

– Да сколько угодно, – разрешила Белка. – Только поверь уж мне: ничего интересного.

Рука Егора нащупала твердый прохладный камень, и только.

– А впечатление, будто ползут, – недоуменно пробормотал он.

– Оптический обман, – усмехнулась Белка. – Игра света и тени. Ладно, экспонат осмотрел, двигаемся дальше, пока нам на хвост не сели.

Она толкнула стеклянную дверцу. На ребят дохнуло влажным и жарким воздухом. Удушливо пахло болотной тиной и приторно-сладкими цветами. Дышать было тяжело. И голова начала кружиться.

Террариум тонул в туманном полумраке. Левая сторона прохода была от пола до потолка забрана стеклом. За ним тянулось пустое просторное помещение. Песчаный пол да каменная кладка стен, и больше ничего. То ли туда еще никого не поселили, то ли существо, которое там обитало, скончалось, не выдержав неволи. Во всяком случае, поясняющие таблички отсутствовали.

Судя по площади, помещение предназначалось для обитателя гигантских размеров. Ребята и Белка все шли и шли вдоль стекла. Вдруг Егор уловил в темном дальнем углу движение. Мальчик прильнул к прозрачной стене, вглядываясь в сумрак, и тут же с криком отпрянул назад.

Прямо перед его лицом откуда ни возьмись возникла огромная зубастая морда. Чудище из чудищ! Зубы как у акулы. Лошадиные ноздри. Маленькие, красные и свирепые глазки запали в складках серой грубой кожи. Плоский голый лоб усеяли отвратительные бородавки. Лохматые ослиные уши…

– Если ты все тут станешь детально осматривать, мы и к следующему году не доберемся до места, – дернула мальчика за руку Зоя.

– Кто это? – Егор с отвращением наблюдал, как из пасти чудовища капает густая белая слюна.

– Очередная диковинка из Океании, – поморщилась девочка. – Нелетающий дракон с острова Мадискар. Иногда бывает огнедышащим.

Мальчик попятился.

– Не бойся, – хихикнула Зоя. – Стекло огнеупорное. Да и пламя он изрыгает только раз в году. В брачный период.

– Эй вы, юные натуралисты, – прикрикнула Белка. – Нам еще полтеррариума пройти нужно.

– Бежим, – потянула Егора за руку Зоя.

Они устремились следом за Белкой, пушистый хвост которой уже маячил далеко впереди. Больше Егору ничего не удавалось рассмотреть. Помещения понеслись один за другим, сливаясь в сплошную, мутно поблескивающую полосу, и вскоре мальчик потерял счет времени и расстоянию. Казалось, террариум бесконечен и нет предела их затянувшемуся забегу во влажной сумеречной духоте.

Белка остановилась настолько внезапно, что Зоя с Егором едва не сшибли ее с ног.

– Поаккуратней нельзя? – возопила она. – Хуже драконов. Несетесь и никого не видите.

– Извини.

Но Белка пропустила извинение Егора мимо ушей. Она сосредоточенно изучала огромный вольер – самый большой из всех в этой части террариума. Три стены из стекла, а четвертой служил огромный камень, в который упиралось все сооружение. Каркас вольера был золотым. Внутри сквозь стекло просматривались настоящие джунгли.

– Тут ведь всегда были змеи, – подавленно и вместе с тем возмущенно проговорила Белка. – Поменяли. Спутали мне карты. Ничего в этой жизни нет постоянного.

Зоя побледнела:

– Выходит, нам отсюда не выбраться?

– Трудно пока сказать, – коротко и честно ответила Белка.

 

Глава V

– А почему ты решила, что здесь не змеи? – Егор не видел среди густой растительности вообще ни единого живого существа.

Белка молча указала когтем на табличку, привинченную внизу аквариума: «Лягушка пятнистая. Океанская. Рогатая. Ядовитая. Хищник».

– Она что, как волк или тигр? – полюбопытствовал Егор.

– Хуже, – мрачно буркнула Белка. – Тигры и волки просто грызут, а эти твари еще и ядом своим жертву травят.

– Значит, как змеи. Тогда я лично не вижу разницы, – констатировал мальчик.

– Вот и напрасно. Разница очень большая, – придерживалась иного мнения Белка. – Со змеями у меня контакт был налажен. А с лягушками никаких связей.

– Это Орест, – вмешалась Зоя. – Наверное, откуда-то узнал о проходе и принял срочные меры.

– Ошибаешься, – покачала головой Белка. – Узнай он о проходе, ничего бы здесь не менял, чтобы нас в нужный момент заловить, и попали бы мы тепленькие к нему в лапы. Не-ет, перед нами типичный случай неблагоприятного стечения обстоятельств.

Егор в их споре участия не принимал. Прижавшись к стеклу, он тщетно пытался разглядеть среди свисающих лиан коварных и опасных лягушек. Надо же! Ядовитые да еще рогатые. Ему почему-то сразу представились лосиные ветвистые рога. В сочетании с лягушачьим тельцем выходило смешно. «Интересно, они своими рогами-то бодаются?» – продолжал размышлять он, шаря глазами среди густой зеленой листвы и стволов деревьев.

Из листвы высыпалось нечто напоминающее рой мошкары. Он плотно облепил тот участок стекла, к которому мальчик приник лицом. Мошкара сбилась плотной непроницаемой тучей, скрыв от Егора даже растительность.

– У-у, кровососы, – возмущенно выкрикнула Белка. – Не будь стекла, от тебя, милый мой, одни рожки да ножки уже остались бы!

– Тропическая мошкара? – повернулся к ней мальчик.

– Разуй глазки, – фыркнула Белка. – Это они, лягушки, и есть. Познакомься. Ну и нюх у них. Сквозь стекло свежачок учуяли.

– Такие маленькие? – удивился Егор и снова приблизил лицо к стеклу.

– Маленькие, да удаленькие, – продолжила Белка. – В том и проблема. Такую мелочь вовремя и не заметишь, пока они от тебя половину не отгрызут. А когда отгрызут, замечать уже поздно. Яд подействует. А он у них парализующий. Попался, и ничего другого не останется, как только наблюдать, как тобой обедают.

Егор уже видел: то, что ему поначалу показалось роем мошкары, на самом деле было несметным полчищем крохотных, размером не больше мелкой мухи, лягушек. Лапки, выпученные глазки, плоское болотно-зеленое тельце и действительно аккуратные небольшие рожки – два над глазами и третий – посреди лба.

– Ты сказала, что у них яд, – вновь обратился он к Белке. – Тогда по идее, значит, и зубы есть?

– Насчет зубов можешь не сомневаться, – подтвердила она. – Но запас яда сосредоточен не в них, а в рогах. Впрочем, какая тебе разница? От перемены мест источника исход событий для жертвы не меняется.

– Да никакой. Просто интересно. Я туда не полезу.

– Никто не полезет, – категорично заявила Белка. – Иначе там навсегда и сгинем. В качестве корма. Террариуму, конечно, большая экономия, но я проблемы их бюджета ценой собственной и вашей жизни решать не собираюсь. Надо бы змей найти. Вдруг что-то дельное посоветуют.

– Квак! – веско раздалось из-за пазухи Егора.

Лягух, выбравшись наружу, перепрыгнул на стекло аквариума и завис на нем розовой кляксой.

– Интересно, что он этим хочет сказать? – озадачилась Белка.

– Понятия не имею, – пожал плечами Егор.

– Слушайте, по-моему, он с ними пытается договориться, – не сводила полных надежды глаз с Лягуха Зоя. – Они ведь вообще-то в некотором роде родственники.

Рой ядовитой лягушкары сбился плотной массой вокруг Лягуха, весьма точно и ровно обрисовав его контуры.

– Ква-ква-ква-ква-ква! – принялся мерно повторять Лягух.

Рой слепился в большую болотного цвета лягушку и замер.

– Смотрите, смотрите! – воскликнул Егор.

Болотный цвет постепенно менялся на розовый.

– Кваканьки, – довольно отреагировал Лягух, и шоколадные крапинки на его спине засияли.

– Консенсус достигнут, – с таким видом проговорила Белка, словно, оказавшись свидетелем творящегося на ее глазах чуда, еще до конца не могла поверить внезапной удаче. – Молодец, парень. Прирожденный дипломат.

– Квак, – с достоинством принял комплимент Лягух.

Рой уже стал ярко-розовым. Теперь можно было подумать, что к другой стороне аквариумного стекла прилепился двойник Лягуха.

– Вопрос один: они нас не обманут? – одолевали сомнения Егора.

– Квак! – возмутился Лягух.

– Милый мой, они не люди. И тем более не Орест с командой. Вот те наврут, недорого возьмут, – сказала Белка. – А этим тварям можно доверять. Альтернатива у них, как у всяких агрессоров, примитивненькая: либо договариваются, либо жрут.

– Квак, – явно был с ней солидарен Лягух.

– Так что, путь свободен? – обрадовалась Зоя.

– В аквариум – да, – подтвердила Белка. – А уж дальше как сложится. Нас может еще ожидать немало сюрпризов.

Лягух тем временем запрыгал к стене из камня.

– Куда? – бросился следом за ним Егор.

– Все правильно, – сказала Белка. – Именно там мы и войдем.

– А я думал, придется как-то через стекло перелезать, – признался мальчик.

– Оно в потолок упирается, не перелезешь, – указала лапкой наверх Белка. – Там все полностью герметично. Иначе бы эти милые маленькие бодрячки давно выпрыгнули и всю живность в зоопарке слопали. У них знаешь какой аппетит.

Лягух, поджидая их, нетерпеливо прыгал на месте, там, где в самом углу в стекло был вмонтирован выдвигающийся ящик для корма. Сейчас он находился по эту сторону стекла и был пуст. Мальчик заглянул внутрь. Поместишься, сложившись чуть ли не вдвое. Ох, как здесь жить непросто!

– Если никто не хочет быть первым, – посмотрел он на остальных, – то давайте уж я.

– Логично, – одобрила Белка. – Вылезешь, выдвигай ящик обратно и далеко не отходи.

Егор, убрав Лягуха за пазуху, свернулся калачиком в тесном металлическом сооружении. Вжик! Он уже лежал по другую сторону стекла. Пока он выбирался, Лягух вылез наружу и устроился у него на макушке, засияв розовым проблесковым маячком. «Охраняет на всякий случай», – разгадал его действия Егор.

Вторая «розовая лягушка» продолжала неподвижно висеть на стекле, демонстрируя полное равнодушие к их появлению. Мальчик задвинул ящик. Второй переправилась Зоя. Аборигены по-прежнему не реагировали. Девочка все же косилась на них с опаской.

Ребята совместными усилиями втянули внутрь ящик с Белкой, после чего Егор вытолкнул его наружу. Так спокойнее во всех отношениях. И смотрители ничего странного не заподозрят, и прожорливым обитателям аквариума отрезан возможный путь к необъятным съестным просторам.

– Куда теперь? – спросила Зоя у Белки.

– В джунгли, – махнула лапой она. – Последний рубеж на данном отрезке пути.

Лягух по-прежнему оставался сидеть у Егора на голове, контролируя ситуацию. Слипшийся розовый рой лениво перепрыгнул на ветку ближайшего дерева.

– Ква-ква-ква, – встревожился Лягух.

– Ква-ква, – пискливым хором отозвались ядовитые хищники.

– Поторопимся, – не упускала на всякий случай аборигенов из поля зрения Белка.

«Доверяй, но проверяй», – без труда разгадал ее логику мальчик.

– Квак, – одобрил его мысль Лягух.

Но по тому, как он беспрестанно перебирал лапками у него на голове и обильно потел, было ясно: хотя ядовитые твари пока соблюдают достигнутую договоренность, он явно волнуется, как бы ситуация не вышла из-под контроля.

Ребята под предводительством Белки углубились в густую влажную зеленую чащу. Продираться сквозь нее было мучительно трудно. Толстые лианы сложным причудливым узором оплели стволы деревьев. Каждый шаг превращался в подвиг. Перешагнул через одну лиану, поднырнул под другую, увернулся, чтобы третья не ударила по лицу. Выпутал руку – запуталась нога. Вроде бы все позади, но споткнулся о корень, и лицо облепила противная паутина. Видимо, где-то рядом затаился в засаде крупный тропический паук. Егор лишь надеялся, что он не ядовитый. С ним договариваться было бы некому.

К счастью, их переход через джунгли скоро закончился. Сквозь зеленые листья показался серый шершавый камень стены. Белка вынырнула из листвы.

– Могу вас поздравить. Дошли.

К ее рыжей шерстке прилипли клочья серой паутины. Видно, и ей пришлось лихо.

– Зоя, – снова заговорил зверек. – Снимай медальон. Положи его в чашу. А сама подойди к стене.

Егор с напряжением ждал, что последует дальше. Девочка сняла через голову цепочку, на которой висел круглый золотой медальон. Мальчик его никогда прежде не видел, да и теперь не успел разглядеть. Зоя опустила его в каменную чашу у самого подножия камня и встала слева от нее, повернувшись лицом к каменной стене.

– Видишь углубление у себя над головой? – продолжала Белка. – Дотянешься? Тогда приложи к ней ладони.

Зоя послушалась. Сперва ничего не произошло. Затем послышался жуткий скрежет. Земля под ногами Егора качнулась. Он в панике ухватился за Зою. Под коленки ему ткнулась Белка.

– Держитесь вплотную друг к другу! – рявкнула она.

Часть стены, возле которой они стояли, начала, вибрируя, поворачиваться вместе с ними вокруг своей оси. Егор обернулся. Джунгли стремительно скрывались из вида. Двойник Лягуха взвился в воздух, явно стремясь присоединиться к беглецам. Полет пресекла бдительная Белка. Успев выхватить из кармана на животе орех, она с силой метнула его в розовый рой. Двойник Лягуха рассыпался сотней розовых капелек, которые щедрым дождем пролились на землю. Это было последнее, что увидел Егор. Джунгли исчезли. Все вокруг погрузилось во тьму.

– Где мы? – пробормотал он.

– Доставайте фонарики, – сердито бросила Белка. – Сориентироваться надо.

– Значит, я могу руки больше не держать? – раздался из темноты голос Зои.

– Естественно, – подтвердила Белка.

– Фонарики у тебя в рюкзаке или у меня? – совершенно не помнил Егор.

– И там, и там, – ответила Белка, уже зажигая свой.

Тусклый свет выхватил из темноты низкий каменный свод.

– Мы в пещере, – установила их местонахождение Белка. – А ты что копаешься? – набросилась она на Егора. – Сказано же ведь было достать фонарик.

– Да вот. Уже. – Мальчик включил свой осветительный прибор и зашарил лучом по пещере.

– Зоя, повесь медальон на шею, – сочла своим долгом напомнить Белка. – За вами не проследишь – все забудете. Ох, даже не верится, что удалось, – с видимым облегчением выдохнула она.

– Как-то чересчур просто. – Теперь Егор был даже разочарован.

– Плюнь себе в ухо и постучи по лбу, иначе сглазишь, – разгневало его замечание Белку. – Экстремал мне тут выискался. По отвесной стене полазать. Над пропастью вниз головой повисеть. А ощущений острых испытать приспичило – воткни себе вилку в задницу. Глядишь, полегчает. Трудности ему подавай. У нас еще большой путь впереди. Успеешь намыкаться. Мало не покажется.

– Да я это… – защищался он. – Полагал, хитрости какие-нибудь будут. Ну, там дверь заколдовывать или хотя бы уменьшать. И вход с каким-то секретом окажется.

– Он и есть с секретом, – сказала Белка. – Без Зои нас бы сюда не пустило. Даже Лягух бы твой не справился.

– Квак, – подтвердил тот. Он уже успел спрятаться у Егора за пазухой.

– Так я не понял, мы здесь остаемся или куда-то дальше идем? – пресекая разбор полетов, поинтересовался мальчик.

– Ясное дело, дальше, – откликнулась Зоя.

– Полюбовался, и выключай фонарик, – велела Белка. – Будем беречь энергию. Тем более что света от моего пока вполне достаточно.

Егор послушно засунул фонарик во внешний карман рюкзака.

– Теперь соблюдайте предельную осторожность, – предупредил зверек. – Мы спускаемся вниз.

– А с мелкими лягушенциями, по-моему, получилось как-то не очень. Они ведь договоренность выполнили, пропустили к проходу. А ты по ним орехом, – в свою очередь упрекнул Белку Егор.

– Решил вместе с этими тварями продолжить путь? Ах, ну да! Тебе же приключений на свою голову не хватает! Собой подкормить ядовитую фауну захотелось! – опять взвилась она. – Лягушечки ведь за нами нацелились смыться. Для того и пропустили, чтобы найти с нашей помощью выход. Потом от нас бы остались рожки, да ножки, да хвост дохлой кошки. Вернее, Белки, – хмыкнула она. – А они бы попрыгали дальше, пожирая все живое на своем пути. Учти: когда у них много пищи, они размножаются со страшной скоростью. Гораздо быстрее, чем мухи.

– Если так, они бы давно всю планету заполонили, – не поверил Белке Егор.

– Их ареал обитания – один-единственный крохотный остров в Океании. Про него все знают и не приближаются. Ну, птица какая-нибудь глупая сядет, и ее тут же обглодают. А потом ждут следующей дурочки.

– А в зоопарк они как попали? – задал новый вопрос мальчик.

– Была одна удачная экспедиция. Несколько штук сачком заловили, не сходя на берег. Те, которых ты видел, – их потомство. Живут здесь под неусыпным контролем. И кормят их умеренно, чтоб популяция слишком не увеличивалась.

– Тогда для них было подвигом нас пропустить, – даже восхитился Егор.

– Говорю же: они смекнули, что, если чуть-чуть потерпят, смогут удрать. На свободе-то еды для них завались. И вообще, не расстраивайся. От моего ореха ни одна не пострадала, просто испугались. А если тебе уж так хочется, передам весточку, чтобы им от нашего имени какой-нибудь вкусный подарок подбросили. Сверх обычного рациона.

– Ореста, – хихикнула Зоя. – То-то закатят они пир горой.

– Это было бы сочетание приятного с полезным, – мечтательно выдохнула Белка. – Однако, ребята, оставим прошлое и начнем думать о будущем. Тем более есть среди нас один любитель, которому… – Она ехидно покосилась на Егора, тот надулся. – Ну, ну, не лезь в бутылку, – уже вполне мирно и добродушно проговорила она.

В тусклом свете ее фонарика они двинулись по узкому темному проходу, который закручивался спиралью вниз. Вдоль стен с обеих сторон выстроились неподвижные фигуры в рыцарских латах. Их появление было столь неожиданным, что Егор вздрогнул, и, лишь приглядевшись внимательней, убедился: рыцари не живые. Во всяком случае, первый из них. Под приподнятым забралом было кукольное лицо манекена.

У некоторых фигур, правда, забрала были опущены, и мальчик затылком чувствовал, как рыцари провожают его взглядами. Конечно же, это было не так, но по спине все равно бежали мурашки. Чуть погодя он не выдержал и, шмыгнув мимо очередного остро заточенного меча, поинтересовался у Белки:

– Кто и зачем их тут поставил?

– Да в старом замке их много за века накопилось. Не выкидывать же на свалку, когда в Башню переехали. А в современных интерьерах они вроде и ни к чему. Вот Карл сюда их и перенес. Ну и добавил им кое-каких функций. Мы вот пройдем, а если за нами погонятся, они преградят дорогу.

– Выходит, они все-таки живые? – Егор снова почувствовал на себе тяжелый и пристальный взгляд очередного стража.

– Технология, – коротко отозвалась Белка.

– Как ты? – вырвалось у Егора.

Зверек брезгливо поморщился, но, к облегчению мальчика, не обиделся:

– Ну что ты. Они совсем примитивные. Но угостить алебардой или мечом способны.

Сквозь щели в опущенном забрале блеснули глаза. Рыцарь был как взведенный курок, готовый в любую секунду, повинуясь неслышному приказу, обрушить тяжелый меч на голову врагу. Рыцари без страха и без жалости. Тщетны надежды договориться с такими. Они не услышат и не поймут, ибо не наделены ни логикой, ни разумом, ни сердцем.

Спираль прохода крутила все новые обороты по своей оси. «Мы пока еще в Башне, под ней или уже за ней?» – совершенно не понимал Егор.

Голова от постоянных поворотов и спертого воздуха слегка кружилась. Белка и Зоя хранили сосредоточенное молчание, не удостаивая Егора ни комментариями, ни объяснениями. А ему по-прежнему не давали покоя рыцари. Пока они ребят и Белку пропускали. Правила поведения заложил в них Карл, но ведь неизвестно, кому после того, как его не стало, доверено нажимать на спусковой крючок.

Еще несколько витков спирали, и томительный спуск завершился. Теперь они следовали по узкому прямому коридору. Белка внезапно остановилась. Путь их закончился. Они зашли в тупик. Луч фонаря уперся в каменную стену, перегородившую коридор.

Егор сперва даже не встревожился, думая, что зверек, как уже бывало не раз во время прошлых их путешествий по тайным ходам Башни, сейчас нажмет на какую-то кнопку, и стена послушно раздвинется. Либо Зоя опять предъявит свои отпечатки пальцев или приложит к чему-нибудь свой медальон.

Белка, однако, сперва озадаченно поводила по стене лучом фонаря, потом сняла рюкзак и принялась в нем рыться, бормоча что-то себе под нос. Наконец она извлекла оттуда нянины записи и уткнулась в них.

– Вроде все правильно, – чуть погодя сообщила она ребятам. – А то я уж испугалась, что у меня память стала сдавать. Нет, мы пришли ровно туда, куда надо. Только вот этого, – потыкала она лапкой в стену, – здесь быть никак не должно.

– А что должно? – поинтересовался мальчик.

– Согласно всем предварительным расчетам, тут должен находиться лабиринт. Ли-Ли Павловна даже дала нам специальную нить, чтобы мы в нем не заплутали.

– Нить Ариадны? – восхитился Егор. – Откуда она у нее?

– Нить Ли-Ли Павловны, – строго поправила Белка. И продемонстрировала обрывок тоненького золотого шнура.

– Халтура, – был крайне разочарован Егор. – Или мы основную часть посеяли. Как такая фитюлька нас сможет вывести?

– Ли-Ли Павловна написала: кинуть, и тогда эта, как ты говоришь, фитюлька превратится в моток, – сверилась с ее запиской Белка.

– Вот и кидай, – надоело стоять на месте Егору. – Вероятно, она и стену должна раздвинуть. Ли-Ли Павловна попросту впопыхах забыла упомянуть. Или считала, что это само собой разумеется.

– По-моему, он прав, – поддержала Зоя. – Кидай, Белка. Хуже-то наверняка не будет.

Зверек пожал плечами, вздохнул и, с сомнением покачав головой, кинул шнурок на стену. Тот и впрямь мигом превратился в клубок, но преграда не раздвинулась. Зато клубок, отскочив от нее, как резиновый мячик, бешено запрыгал вокруг ребят и Белки, крепко опутывая их золотистой шелковой нитью.

– Стой! Хватит! – пыталась унять его Белка.

Клубок словно с цепи сорвался. Вскоре вся троица превратилась в кривоватый трехглавый кокон.

– Кидай, кидай, – передразнила ребят Белка. – Никак вас не приучу сперва думать, а потом уже делать.

– Так делала-то как раз ты, – пыхтя, пытался выпростать из золотой паутины хотя бы руку Егор. – А я всего-навсего предложил. Откуда мне было знать, что она психованная и на нас накинется.

– Знать никогда не вредно, – с прежней сварливостью отозвалась Белка. – У нее же программа: если кинешь, она должна развернуться, указать путь и снова свернуться. Пути нет, вот программа и сбилась, а нить проложила путь вокруг нас. Развернулась и свернулась.

– Если ты все так хорошо заранее знала, тем более незачем было кидать. – Егор отчаянно бился в золотых путах, но лишь сильнее затягивал петли на руках и ногах и теперь вообще не мог даже пошевелить ими.

– Да у меня самой программа сбилась, – сердито признался зверек. – И на Белку бывает проруха. Ладно. Попробую поработать физически, раз с умственным трудом у нас вышла такая осечка.

Она принялась перегрызать нить. Путы одна за другой спадали с ребят. Когда все трое окончательно освободились, фрагменты шнурка золотистыми червячками взмыли в воздух, соединились и вновь стали маленьким тугим клубочком, который нырнул в рюкзак, висевший за спиной у Белки.

Она огляделась.

– Вперед хода нет.

– Назад тоже, – сказала Зоя.

Егор обернулся. Проход им решительно перегородили рыцари с обнаженными мечами. Путники оказались в западне.

– Погодите! Я сейчас попробую! – выкрикнула Зоя, срывая медальон с шеи.

Она подбежала к рыцарям. Те отреагировали на медальон совершенно однозначно, перекрестив мечи перед лицом девочки.

– И не надейся, – мрачно проговорила Белка. – Назад нам прежним путем не вернуться.

– Но вперед ведь некуда, – всхлипнула Зоя. – Значит, тут мы и останемся навсегда.

– Ну уж нет! – упрямо выпятил подбородок мальчик.

В его планы совсем не входило встретить здесь свою гибель. С тем же успехом, по его мнению, можно было вообще оставаться в Башне и ждать, пока таинственный Зоин враг повторит попытку разделаться с ней. Егор начал внимательно осматривать стену, преградившую им дорогу. Неужто среди завала ни одной щелочки не осталось? Ну а если и так, можно ведь, наверное, разобрать хоть часть, вдруг дальше путь свободен.

На стыке двух стен зиял небольшой провал. Что и требовалось доказать.

– Девчонки, не унывайте! – победоносно объявил мальчик. – Кто ищет, тот всегда найдет.

Зоя уже стояла с ним рядом.

– Да мне сюда даже руку не пропихнуть.

– А уменьшитель? – напомнил Егор.

Белка, заглянув внутрь, посветила туда фонариком.

– Неясно, сквозной проход или нет. Но ты молодец. Сообразил.

– А у меня уменьшитель совершенно из головы вылетел, – виновато проговорила Зоя.

– Ну? Уменьшаемся и пробуем? – кинул вопросительный взгляд на обеих спутниц Егор.

– Слишком торопишься ты, Орлов, – осадила его чрезмерное рвение Белка. – Говорили ведь умные древние римляне: «Спеши медленно». Вот давайте и мы будем следовать принципу: сперва думаем, потом делаем, а не бросаемся очертя голову в любую дырку. Сперва кто-то один должен пойти и проверить.

– Я, – немедленно вызвался мальчик.

– Разумно, – на сей раз с неожиданной легкостью согласилась Белка. – Если тебе удастся пройти, мы и подавно пролезем. Вооружайся фонарем, и я начну тебя уменьшать. Но учти: на путь туда и обратно ты должен потратить не больше пятнадцати минут. Иначе навеки останешься с той стороны или, что еще хуже, – посередине.

«Естественно, хуже. Сплющит, как козявку», – был вполне ясен ход ее мыслей мальчику.

– Я засеку время, – сказала Зоя. – Когда пройдет семь минут, покричу тебе.

«Удачно сложится, если я еще услышу ее», – с надеждой отметил про себя Егор.

– Ну, ты готов? – нацелилась на него уменьшителем Белка.

Егор сделал глубокий вдох и выдох, как будто собирался нырять, и, прижав к груди фонарь, решительно произнес:

– Валяй.

Уменьшать его пришлось дважды. С первого раза в разлом не прошла даже голова. Зато после второго уменьшения он пролез туда достаточно свободно. Тесновато, конечно, и голову пригибать приходится, но двигаться можно. И даже вроде бы сквознячок наверху. Это вселяло надежду, что завал не слишком обширен.

Так оно и оказалось. Проход кончился. Мальчик стоял в огромном темном помещении. Направленный вверх луч фонарика потерялся во мраке, не достигая потолка. Когда же Егор посветил вперед, то едва не ослеп. В лицо ударил сноп яркого света. Мальчику даже на миг подумалось, будто кто-то с большим фонарем идет им навстречу. Только немного очухавшись, он разобрался, в чем дело. Прямо перед ним стояло большое зеркало. В нем-то и преломлялся, многократно усиливаясь, луч, который он сам направлял вперед.

– Егор! – донесся из провала далекий голос Зои.

Семь минут истекло. Мальчик стремглав бросился обратно. Путь назад занял у него даже меньше времени. Дожидаться, пока его тело примет нормальные размеры, он не стал и принялся пискляво рассказывать:

– Проход свободен, а там… В общем, я не совсем понял, но какое-то зеркало. Очень большое. Идем?

– А у нас разве есть варианты? – философски осведомилась Белка. – Отправим сначала Зою, потом снова тебя, ты пока отдыхай от уменьшения, а уж последней двину в путь я.

– Нет уж, сперва опять я, – не хотел отпускать ее одну Егор. – Обойдусь без отдыха.

Лишь убедившись, что по ту сторону по-прежнему все спокойно, мальчик помог перебраться Зое. Она огляделась:

– Вообще-то тут интересно!

– Сейчас вырастем и пойдем обследовать, – уже не терпелось Егору.

– Сперва Белку дождемся, – сказала Зоя.

– Так пока она придет, мы как раз и вырастем.

Из щели, сверкая, как солнце, выкатился клубок Ли-Ли Павловны и, не останавливаясь, проследовал дальше во тьму. Следом за ним высунулась морда Белки.

– Что-то не так? – заволновалась Зоя. – Клубок от тебя удрал?

Белка наконец вылезла целиком наружу, цепко держа в правой лапке золотистую нить.

– Никуда он от меня не удерет. Помогайте тянуть. Уменьшитель там остался. У меня не хватило сил его унести, вот и привязала. Не кидать же такую ценную вещь.

Ребята вдвоем потянули за нить. Она подавалась с трудом. Уменьшитель цеплялся за каждый выступ, а они уже выросли и пролезть за ним не могли.

Когда старания их наконец увенчались успехом, Белка нитку не отпустила, а начала наматывать ее на лапу. Клубок радостно примчался обратно.

– Освоила, наконец, управление, – похвастался зверек. – Вот ведь вроде совсем примитивная штучка, а тоже требует навыков.

– Век живи, век учись, – усмехнулся Егор.

– Золотые слова, – цокнула Белка. – Ну и что у нас тут имеется? – уже изучала она окрестности.

– Вот. – Егор указал на зеркало.

– То есть все на месте! – воскликнула Белка. – Цел лабиринт!

– Он что, зеркальный? – спросил Егор.

– Частично, – начала объяснять Белка. – Когда его здесь построили, то перенесли сюда вогнутые зеркала из старого дворца. Они очень древние. Их подарила далекому Зоиному предку одна колдунья, которую он спас от костра инквизиции. Ходит легенда, что они, когда захотят, способны показать человеку что-то из будущего или прошлого.

– Ну, прошлое – это совсем не так интересно, – отмахнулась Зоя. – Про него мы и сами все знаем.

– Ох, как ты тут ошибаешься, – покачала головой Белка. – Мы далеко не всю правду знаем о собственном прошлом. Иногда спустя годы такое вылезает! Кстати, хорошо поняв прошлое, можно спрогнозировать будущее.

– А как бы так сделать, чтобы они показали именно будущее? – не сводил глаз с зеркала мальчик.

– Милый мой, это тебе не компьютер. Говорю же, вещь старинная. Неуправляемая. Живет своей жизнью. Кому просто внешность скривит, кого напугает, кого, наоборот, рассмешит, а с кем и серьезно обойдется. Задуматься заставит, а может, и жизнь изменить. Но это оно решает само. Нету кнопки. И на вопрос, если не сочтет нужным, ответа не будет. А может и ответить, даже если ты вопроса не знаешь.

– С нами оно точно разговаривать не собирается, – проворчал Егор. – Вон мы в нем какие кривые. И ты, Белка, почему-то больше меня.

– Это как раз понятный намек, – хихикнула она. – Я взрослее и умнее. – Она с довольным видом распушила хвост перед золотисто-медного цвета огромной вогнутой тарелкой, которая стояла на четырех медных ножках – две подлиннее сзади и две короткие впереди. – Полюбовались на себя, пора и честь знать. – Белка вытащила из кармана на животе обрывок золотого шнурка, который мигом преобразовался в клубок.

По обе стороны от зеркала простиралось широкое пространство с каменными шероховатыми стенами. За зеркалом стены начинали постепенно сходиться, образуя в конце концов узкий коридор. Клубок уже забежал в него. Вся компания решительно проследовала за ним. Коридор несколько раз изогнулся причудливыми коленцами и вдруг разветвился. Егор тут же не преминул прокомментировать:

– Направо пойдешь – коня потеряешь, налево…

– Шуточки твои здесь неуместны, – свирепо цокнула Белка. – На кону наши жизни.

– Ага. И ведет нас нить Ариадны…

– Ли-Ли Павловны, – сурово оборвала его Белка. То ли они здесь читали не только другие сказки, но и другие мифы, то ли она сознательно дистанцировалась от истории Ариадны и Персея.

– А Минотавр предвидится? – нервно хохотнул мальчик.

– Заткнись, – оскалилась Белка. – Накличешь беду.

«Явно знает, – убедился Егор, – но не хочет ассоциировать». Нить блеснула в среднем коридоре. Путники послушно повторили ее маневр. Несколько десятков шагов спустя они увидали себя. Вновь кривых и косых. Опять вогнутое зеркало. На сей раз они прошествовали мимо, не останавливаясь. Лишь Егор на мгновение замешкался, подотстал и с надеждою заглянул в кривое стекло. Вдруг оно все же решит ему что-нибудь важное показать. Да пусть даже и не важное… Собственная искаженная физиономия стала ему ответом. Нос на месте уха, глаза почти на затылке. Мальчик показал себе язык. У отражения он высунулся почему-то из подбородка.

Егора сердито дернули за рукав. Белка. Хвост ее распушился от гнева.

– Не смей отставать. Потеряешься.

– Да нить ведь есть.

– Пра-авда? – язвительно протянул зверек. – Что-то не вижу.

Золотистый шнурок исчез.

– Где же она? – растерянно пробормотал мальчик.

– У меня, – объявила Зоя.

Клубок блестел у нее в руках, за спину уходила, струясь, золотистая змейка.

– Нам нельзя оставлять за собой следов, – с укором покачала головой Белка. – Если за нами пустили погоню, пусть сами лабиринт проходят.

– Ну, извини, не подумал как-то, – опустив голову, пробормотал мальчик.

– Вот именно на это я постоянно и обращаю ваше внимание, – снова заговорила Белка. – Сперва делаете, а потом думаете о последствиях. Забудь про зеркала. Ничего они тебе не скажут.

– А между прочим, уже сказали, – задиристо отозвался Егор.

– Что именно? – изумленно уставились на него зверек и Зоя.

– Элементарно. Они подсказали мне одну закономерность. Зеркала встречаются только тогда, когда мы находимся на правильном пути.

– Откуда ты знаешь, – фыркнула Зоя. – Ты на неправильном не был. Вдруг они там тоже есть.

– Мне почему-то так кажется.

– Когда что-нибудь кажется, следует еще раз хорошенько напрячь мозги, чтобы в них появилась хоть одна мысль, – сказал зверек. – И вот у меня появилась мысль, что мы твою гипотезу сейчас проверять не будем, а поспешим дальше.

Егор старался послушно следовать советам Белки. На пути им встретилось еще два зеркала, но он позволил себе заглянуть в них лишь на ходу, ничего не увидел и с чистой совестью проследовал дальше за путеводной нитью Ли-Ли Павловны.

В тумане третьего Егору почудилось смутное, но многозначительное движение. Пройти просто мимо выдержки не хватило. «Только на миг загляну, и сразу за ними», – принял решение он, уже делая шаг назад. В золотистом мареве вогнутой тарелки опять плавала его перекошенная физиономия. Она дразнила и насмехалась над ним. От жгучей досады у него помутилось в глазах. И, сам не ведая, что творит, он плюнул в самую середину зеркала. За спиной раздался дикий скрежет. Егор обернулся. Каменная стена перемещалась, закрывая один проход и открывая другой.

Мальчик бросился к еще видневшемуся коридору. Но поздно: он был отрезан от Белки и Зои. Кинувшись обратно к зеркалу, он заколотил по нему кулаком в надежде, что это заставит стены вернуться на место. Зеркало лишь возмущенно гудело в ответ.

Егор остался один. Неизвестно где. Он в отчаянии обхватил голову руками.

 

Глава VI

Егор, охваченный ужасом и паникой, бился, как птица, пойманная в силки. Фонарик его чертил во мраке хаотичные полосы света. Мальчик пинал ногами проклятую стену, с разбега набрасывался на нее, надеясь проломить плечом. Она не поддавалась. Лишь боль от ударов, которые он вновь и вновь наносил по ней своим собственным телом, высекала искры и слезы из глаз.

– Егор! Егор! Где ты? – донесся до него Зоин голос. – Что случилось?

Посветив фонариком вверх, мальчик увидел: стена с потолком не смыкается. Потолок по-прежнему терялся во тьме, а вот граница стены высвечивалась довольно четко на высоте метров трех-четырех.

– Я здесь! – прокричал он. – Проход закрылся, как только вы прошли. Неизвестно отчего. Я проскочить не успел.

– А кому было сказано: не отставать? – сварливо цокнула Белка.

– Залезь туда и помоги ему перебраться к нам, – попросила Зоя.

– Я-то, положим, залезу, только ему от этого пользы ноль, – отозвался зверек. – Ни со мной, ни без меня через стену не переберется. Слишком высоко. Ничем я пока помочь не могу.

– А если он уменьшится? – спросила Зоя. – Положишь его в рюкзачок, рюкзачок – себе на спину…

– И это меня перевесит, – перебила Белка. – Даже уменьшенный в несколько раз Егор для меня слишком тяжел, чтобы с ним по отвесной стене карабкаться.

– А карабкаться и не нужно! – вдруг осенило Егора. Скинув рюкзак, он нашарил в нем уменьшитель. – Сейчас я с этой стеной сам справлюсь в два счета!

– Попробуй, – скептически отреагировала Белка.

– Вы только отойдите на всякий случай подальше, – порекомендовал Егор. – А то вдруг еще рухнет.

– Отошли, – сообщила Зоя.

Но сколько Егор ни старался, стена стояла скалой.

– Не получается? – ехидно осведомилась Белка. – Или агрегат потерял?

– Агрегат-то на месте, – обескураженно пробормотал мальчик. – Только, по-моему, он сломался.

– А я как раз полагаю, он в полном порядке, – возразила Белка. – Просто стена не поддается его воздействию. С наскока не покоришь.

– Ну и какие будут твои предложения? – растерялся он.

– Да никаких, – отрезал зверек. – Сиди и жди, пока я Зою доставлю до места. После вернусь за тобой.

– Ну уж нет! – решительно заявила девочка. – Одного я его тут не брошу!

– Воля, конечно, твоя, – отчеканила каждое слово Белка. – Но в таком случае мы будем втроем здесь сидеть до скончания века и все равно ничем ему не поможем. А я, между прочим, за тебя отвечаю. Слово дала Ли-Ли Павловне доставить тебя до места в целости и сохранности.

– Я, значит, в целости и сохранности, а он… – заспорила было Зоя.

Белка ее перебила:

– Вот доведу тебя, возьму кого-нибудь в помощь и вернусь за ним. Сейчас место помечу, чтобы не перепутать. Да и клубок нас мимо не проведет. И перестань со мной пререкаться! Сама ведь процесс задерживаешь. Чем скорее доставлю тебя, тем быстрее смогу Егору помочь.

– Конечно, идите, – поддержал ее мальчик.

Он произнес это бодро и беззаботно, хотя на душе у него скребли кошки. Остаться одному в темном подземном лабиринте при свете одного лишь маленького фонарика, который может вообще взять и погаснуть… И уменьшитель тут, кажется, плохой помощник. Но и удерживать Зою подле себя он не вправе. Ей действительно надо скорей уходить.

– Ты уверен, что не боишься остаться? – спросила она.

Так он ей и признается в своих страхах! Скрыл бы даже в том случае, если бы было гораздо хуже. А здесь хоть, конечно, и жутковато, но вроде, по крайней мере, нет пока никого. Да и Белка, наверное, скоро за ним вернется. И Егор с подчеркнутой беззаботностью прокричал:

– Сама подумай, чего тут бояться. Наоборот. Пока Белка туда-сюда ходит, я лягу подрыхнуть. Совершенно сегодня не выспался.

– Вот и дрыхни. Целее будешь, – одобрила Белка. – Набирайся сил. Они тебе еще понадобятся. И… – Она выдержала короткую паузу. – Не шуми тут особенно. Остерегайся привлекать к себе внимание.

– Чье внимание? – насторожился Егор.

– Да, возможно, ничье. Но поди угадай. Я так. На всякий случай. Предупреждаю, – туманно проговорила она.

– Пока, Егор. Скоро увидимся, – вновь послышался из-за стены голос Зои.

– Да куда я от вас денусь, – счел своим долгом ободрить ее напоследок мальчик. – До скорой встречи.

Они ушли. Звук их шагов затих. Егор сел на пол, прислонился спиной к стене и уныло поглядел на фонарик, который исправно работал, но кто знает, на сколько его хватит. Почему он не спросил у Зои или у Белки, на сколько времени рассчитана батарейка? Теперь сиди и гадай! И он решил, что лучше фонарик пока погасить.

Его окутала полная тьма. Не слишком приятное ощущение. Глаза открыты, а ничего не видишь. Со стороны зеркала зашуршало. Мальчик мигом включил фонарик и посветил. Луч потерялся во тьме прохода, напротив которого он сейчас сидел и которым они с Зоей и Белкой вышли сюда. Насколько хватало света, там было пусто. Он перевел луч на зеркало. Тоже никого. Лишь медные ножки тускло блеснули.

При свете коротать время стало гораздо приятнее, да и спокойнее. И почему это в темноте вечно начинаются шорохи, скрипы, потрескиванья. Егор много раз это замечал. И дома. И на даче. Стоит оказаться одному в темной комнате, как все там принимается издавать звуки, словно живет своей бурной, но тщательно скрытой от света жизнью.

«Погасить фонарь и попытаться заснуть», – приказал себе мальчик. В создавшейся ситуации это казалось ему самым разумным. И силы сбережет, и время пролетит незаметно, и есть не будет хотеться. Кстати, если в рюкзаке окажется какая-нибудь еда, он, пожалуй, перед сном все-таки перекусит.

Егор решительно вытряхнул его содержимое на каменный пол. И чего только Зоя с Белкой туда не наложили! Зоина одежда. Толстый серебряный фломастер. Блестящий стаканчик из почти невесомого металла. Ложка, вилка и нож, наоборот, довольно увесистые, золотые, с Зоиными инициалами. И масса разновеликих предметов совершенно непонятного Егору назначения. Но если Белка их захватила, значит, по ее мнению, они могли пригодиться во время побега из Башни.

Внимание мальчика привлек странный гибрид юлы и самовара, размером примерно в ладонь. От самовара он унаследовал пузатость, две боковые ручки и краник, торчащий посередине пузатого бока. А от юлы – основание и ручку сверху. Егору вспомнилось детство. Вытянув до отказа верхнюю ручку, он энергично нажал на нее. Самоварчик с бешеной скоростью завертелся на каменном полу и, похоже, останавливаться не собирался. Бока его раскалились и покраснели, он запыхтел, сверху из него повалил пар, а снизу в разные стороны полетели искры. Самоварчик хищно вгрызался в каменную твердь пола.

«И Белка молчала! – пронеслось в голове у Егора. – Этой штукой ведь стену запросто продырявить можно». Он попытался направить энергию энтузиаста-сверлильщика в нужное русло, но все было тщетно. На отвесной стене самоварчик не функционировал, а тут же валился на пол.

Засунув его обратно в рюкзак, Егор сосредоточился на другом непонятном предмете, смахивающем на металлическую сороконожку. Едва очутившись на полу, она бодренько зашагала прямиком к зеркалу. Егор поймал ее и легонько прижал лапками к стене. Сороконожка с такой же бодростью зашагала вверх. Мальчик успел ее отловить, прежде чем она поднялась на высоту, недосягаемую для его роста.

– Забавная вещь, – пробубнил он себе под нос. – Понять бы еще, для чего она предназначена.

Сороконожка отправилась следом за самоварчиком в рюкзачок. Туда же Егор покидал все остальное и, с трудом утрамбовав, закрыл молнию. Еды не нашлось. Подложив рюкзак себе под голову, он растянулся на полу.

Лежать оказалось жестко, и сон никак не желал приходить. Поворочавшись с четверть часа и не найдя хоть сколько-нибудь уютного положения, он решительно поднялся на ноги. Подошел к зеркалу. Снова в него заглянул. Ничего, кроме собственной кривой рожи. Ему вдруг пришло в голову, что если после его плевка стены перевернулись, то, может быть, после второго они откроются. Ну, вроде как механизм здесь такой, который на слюни реагирует.

Ноль эффекта. Плевок стек по гладкой поверхности зеркала на пол, и все осталось по-прежнему. Егор задумчиво посветил фонариком в новый проход. Туманная перспектива. Возможно, он упирался в тупик, а может, служил обходным путем, наподобие запасного.

Белку в ближайшее время мальчик не ждал, и ничто не мешало ему пройтись хоть немного по незнакомому коридору. Ну, хоть проверить. Фломастер в рюкзаке есть. Сейчас он достанет его, будет им помечать каждые двадцать шагов пройденного пути. Метод надежный. С помеченными стенами ни в каком лабиринте не заплутаешь. Сейчас даже Белка его бы не осудила. Он ведь сперва хорошенько продумал стратегию и только после этого собрался осуществить свой план.

У него оставался один вопрос: брать с собой рюкзак или пусть пока здесь полежит? С одной стороны, в незнакомое место сподручнее идти налегке. Но с другой – если ему повезет и удастся самостоятельно выбраться из лабиринта, просто идиотизм тратить время на возвращение за вещами. Да и запасной выход, вполне вероятно, снабжен какой-нибудь хитростью, как многое тут. Один раз откроется и пропустит, а по новой возьмет и исчезнет. Нет уж, если удастся самостоятельно выбраться из лабиринта, разумней всего поджидать Белку на выходе.

Егор продел руки в лямки рюкзака, взвалил его себе на спину и, держа наготове фломастер, двинулся по незнакомому коридору. Он изгибался, раздваивался, то и дело озадачивая, правое или левое направление выбрать. Егор где-то однажды прочел, что существует тактика прохождения лабиринтов. Но, во-первых, лабиринт этот был весьма нестандартным и нестабильным, неизвестно, какие законы здесь действовали. А во-вторых, Егор правило плохо запомнил. Вроде следовало постоянно придерживаться одной избранной стороны, однако левой или правой – большой вопрос.

Мальчик выбрал наугад левую и все время туда сворачивал, не забывая тщательно помечать фосфоресцирующими звездочками каждые двадцать шагов пути.

Вскорости он оказался в тупике. Каменный мешок с единственным выходом – назад. Делать нечего. Егор зашагал обратно до первой же развилки. Верней, по пути в тупик она была как раз последней развилкой. Он свернул направо и тут же вспомнил наставление Белки: сперва думай, а потом делай. Вот он и задумался: куда сворачивать, когда придется делать выбор в следующий раз? Как прежде налево или теперь надо, наоборот, постоянно направо?

«Раз направление сменил, следовательно, надо его и придерживаться», – заключил он, крайне гордый своей рассудительностью. Одна загвоздка: несколько шагов спустя он увидел на стене звездочки, собственноручно оставленные им на стене. Только раньше они находились на правой стене, а теперь отчего-то переместились на левую. Выходило, что он возвращался обратно. Но это немыслимо!

Мальчик ускорил шаг, чтобы проверить свое предположение. Одна звездочка, вторая, третья… Вдруг они кончились. Егора прошиб озноб. Заблудился! Теперь ему никогда не вернуться назад!

Он помчался обратно. Вот они, звездочки на правой стороне! Но здесь никакой развилки. Почему же они кончились? Может, в этом лабиринте все стены время от времени передвигаются и образуют новые проходы? Но тогда и ему отсюда не выбраться, и Белка его никогда не найдет. Что делать? Прочь! Прочь отсюда!

Егор помчался, не разбирая дороги. Какой там фломастер! Какие еще там правила! Он несся подгоняемый ужасом, поворачивая, куда придется, пока, совершенно выдохшись, не рухнул на землю, судорожно ловя ртом воздух. Отдышавшись, он было встал, но тут вдруг увидел: каменный коридор медленно заполняется сырым грязно-серым туманом. Луч фонарика пробивал его лишь на пару метров.

Ужас Егора усилился. Он сделал несколько шагов вперед. Мутная серая масса сгущалась. Оставаться на месте? Но что это даст? Он упрямо побрел вперед, светя себе под ноги, чтобы ненароком не ухнуть в неожиданно появившуюся яму. Туманная мгла концентрировалась и уплотнялась, словно сопротивляясь каждому его шагу. Он уже ничего не видел вокруг. Даже стены коридора исчезли из поля зрения, а нижняя часть ног, от колена, тонула в непроницаемом мареве.

Куда он бредет? Зачем? На что еще может надеяться? Вместе с волнами тумана на мальчика накатывали уныние и серая давящая тоска. Остановившись, он сбросил рюкзак и сел, а затем вообще лег. Вот сейчас он закроет глаза, и больше не надо будет их никогда открывать. Не надо больше идти. Не надо ничего делать. Бороться, страдать, надеяться. С этой мыслью он провалился в спасительное небытие.

Сколько же минуло времени, пока к нему возвратились все чувства? Открыв глаза, он обнаружил: тумана как не бывало. Фонарик, валявшийся рядом, продолжал ярко светить. Егор находился не в коридоре, а в круглом каменном помещении. Вооружившись фонариком, он посветил вверх. Потолок по-прежнему не просматривался.

Следовательно, он все еще в лабиринте. Наверное, в самом центре его, сюда стекались целых четыре коридора. В середине помещения кругом выстроились зеркала. Спинками наружу и блестящими поверхностями внутрь. Было что-то зловещее в этом замкнутом круге. Будто бы заговорщики собрались пошептаться и втайне решить его, Егора, будущее.

Колючая лапа страха вновь сжала сердце. Бежать! Поскорее унести отсюда ноги. Куда угодно, только бы подальше!

Тишина давила, как надвигающаяся ледяная лавина. Вдруг у Егора за пазухой началось копошение, и розовый Лягух выглянул наружу.

– Квак! – разорвав тишину, возопил он и выпрыгнул на каменный пол.

– Куда? Не смей!

Мальчик попытался его поймать, но где там! Лягух огромными прыжками несся прямиком к зловещему кругу. Он проскочил между медными ножками одного из зеркал-заговорщиков и исчез из вида.

Егора трясло, но не бросать же верного друга. Зеркала стояли плечом к плечу и, кажется, при приближении мальчика еще теснее сомкнули ряд. Не протиснешься между ними.

Егор лег на пол и по-пластунски пролез между ножками.

– Квак! – поприветствовал его Лягух.

Он гордо восседал в середине круга и, в отличие от Егора, кажется, не испытывал никакого страха.

Мальчик, встав на дрожащие ноги, испытал состояние, близкое к панике. Зеркальные чаши курились дымом. Хотя нет, это был не дым, а серый туман. Они жадно затягивали в себя его остатки. Еще немного, и он совершенно исчез, а вогнутые чаши медно заблестели, отражая в себе Егора, друг друга и…

Что-то там было еще. Мальчик пытался вглядеться, ловя ускользающее изображение, но оно словно перепрыгивало из чаши в чашу, заставляя Егора кружиться вокруг своей оси. Каждую следующую секунду ему казалось, что он почти увидел это непонятное, осталось совсем чуть-чуть. Стоит лишь быстрее перевести взгляд с одного зеркала на другое.

Он уже вертелся юлой, однако видение упорно ускользало. Удавалось схватить его лишь краем глаза. Голова кружилась, в горле пересохло, в глазах поплыли радужные пятна. Еще немного, и он упадет.

Лишь в самый последний момент блуждающие фрагменты сложились в картинку. Опушка леса. Огромные кряжистые вековые дубы. Их узловатые корни торчат из травы. Между ними лежит младенец. Дитя весело подкидывает вверх голые ножки и то ли звонко при этом смеется, то ли Егору так слышится. Зеленая трава, яркие цветы. Шмели, гудя среди них, собирают нектар. И дитя продолжает резвиться под ласковыми лучами солнца.

Свет дня внезапно померк, будто солнце ушло за тучу. Опушку леса накрыла густая тень. Из-за дуба высунулась густая львиная грива. За ней показалась морда. Вернее, это было почти человеческое лицо, правда, покрытое шерстью, как у царя зверей, и с загадочной кошачьей улыбкой.

Улыбка? Нет, это оскал. Обнажились огромные звериные клыки. Животное стремительно выскочило из-за дерева, разверстая пасть его зависла над младенцем.

Егор зажмурился. Видеть, как будет растерзан ребенок, было выше его сил. Он почти тут же спохватился. Как ни жутко, он должен узнать, чем все кончится. Не зря же ему зеркала показали это.

Мальчик снова открыл глаза. Никакого кровавого зрелища. Лев улепетывал в лес, баюкая в лапах младенца. Туман затянул картинку и смыл ее с зеркала.

Егор продолжал таращиться уже на собственное искаженное отражение. Он ничего не понял. Кто это был? Человек, переодетый львом, или действительно лев? И кто бросил в лесу младенца? Вообще, это прошлое или будущее? Куча вопросов без единого ответа. Кроме, пожалуй, одной зацепки. Лев, которого только что видел Егор, был очень похож на зверя с лоскутного одеяла Ли-Ли Павловны… Раз так, может, младенец-то Зоя? Или вообще ее папа? Младенец был в пеленках, пол не определишь. Если Егору еще суждено когда-нибудь встретиться с Зоей, непременно постарается выяснить, не похищали ли кого-нибудь в семье Гайли.

Стоп! А если это ему показали будущее? Что это за младенец? Его, Егора, собственный? Или дитя Зои? Или… Нет, до собственных детей и ему самому, и Зое очень еще далеко. Крайне невразумительное видение. Могли бы хоть намекнуть, стоит ему беспокоиться или нет!

– Квак! – напомнил о себе Лягух.

– Ну вот скажи на милость, зачем ты меня сюда привел? – уставился на него Егор.

– Квак, – с другой интонацией повторил Лягух. Мол, так было надо.

– Значит, будем считать, что ты умный, а я полный дурак, потому что совершенно ни во что не въехал. Может, после все разъяснится?

С этими словами он наклонился, собираясь поднять Лягуха, но тот выпрыгнул у него из рук. Егор повторил попытку. Лягух опять увернулся.

Егор глянул в ближайшее зеркало. Ему предстала совершенно ясная цветная картина. Дорожка, то ли на лугу, то ли в лесу. Камушки. Песочек. Сквозь него пробивается невысокая мелколистная травка-муравка и мелкие невзрачные цветочки. Жирный одуванчик покачивает под ветерком желтой головкой на крепеньком длинном стебле.

На травке-муравке то ли стоит, то ли лежит, спрятав голову, черепаха. Секунду спустя она оживает, выпрастывая из панциря ноги и голову на длинной серой морщинистой скучной шее.

Моргнув тускло-потухшим взглядом, животное тянется к листу одуванчика, отхапывает от него кусок и, жуя, бодро удаляется за край зеркала, оставив Егора в полном недоумении. Прошлое ему показали? Будущее? К чему ему продемонстрировали эту Тортиллу? Его, Егора, превратят в черепаху? Или он, например, получит ее в подарок на день рождения? Или это намек на то, что соображает он медленно, как черепаха? Сплошные загадки.

Если первая картинка страшила, то эта была совершенно обыденной, чтоб не сказать – ординарной. Самая рядовая черепаха, таких в зоомагазинах сотнями продают. Вела она себя тоже не слишком оригинально. Большое дело – кусок от цветка отъесть! Или Белка ему наврала, что эти зеркала исключительно что-то важное показывают.

Хотя… Мысли мальчика потекли в другом направлении. Черепаха ведь считается символом мудрости. Или это вообще Белкины проделки? Научилась управлять зеркалами и показывает ему, Егору, какой он дурак? Но он тут же отмел подозрение. Не в характере Белки париться понапрасну, она ему бы в лицо все высказала.

Мальчик снова посмотрел на зеркало. Возможно, последует какое-нибудь дополнение. Но нет. Зеркала «молчали» и как-то даже незаметно расступились, отошли друг от друга, разомкнув круг.

К Егору подпрыгнул Лягух.

– Ты что-нибудь понял? – осведомился у него мальчик.

– Квак! – Тот запрыгнул ему за пазуху.

Недоумение мальчика было столь сильно, что пересилило страх, владевший им все это время. Проход между зеркал был открыт. Ближайший коридор зазывно темнел совсем рядом.

– Попытка, как говорится, не пытка, – пробормотал Егор и, выхватив из кармана фломастер, шагнул вперед между зеркалами.

В лоб что-то ударило. Из глаз посыпались искры. Егор растянулся на полу. Не от удара – он был не настолько силен, чтобы свалить его с ног, – а стремясь таким образом выиграть хоть крупицу времени у неизвестного противника. Вокруг все было тихо. Мальчик осторожно поднял голову.

Прямо перед его носом в воздухе завис блестящий металлический шарик. Старый знакомый! Егор захлебнулся от радости.

– Привет! Откуда ты? – У него даже голос предательски дрогнул.

Шарик весело запрыгал по полу, ткнулся в Егора, отлетел на некоторое расстояние и застыл, приглашая себя догонять.

Мальчик последовал за ним. Шарик, без колебаний выбрав один из коридоров, полетел по нему вперед.

Несколько поворотов, и Егор столкнулся лицом к лицу, а верней, лицом к мордочке с совершенно разъяренной Белкой. У нее даже шерсть от гнева стала какой-то огненно-рыжей.

– Слава грецкому ореху! Нашелся наш хитрогений! Смекалка – наша профессия, да? Генератор идей! Воплотитель великих замыслов! Да тебе только… – Она шумно перевела дух. – Кружок самодеятельности тебе надо организовать под названием «Заблудись в лабиринте»! Ноги есть, ума не надо! Удивляюсь, как тебя вообще не слопало с потрохами! Я-то, наивная, тороплюсь к нему, полагаю, сидит наш мальчик там, где его оставили. Как бы не так! Ты же у нас не простой, а с задатками лидера! Сам всегда на ежа садишься, чтобы проверить, насколько сильно он колется. Верить кому-то на слово – не для нас. У нас своя голова на плечах имеется. Только еще иногда полезно, когда в голове есть мозги, а в них – хоть одна извилина! Зачем нам какую-то Белку слушать! И не учит нас ничего. Один раз едва не пропал? Плевать! Мы еще раз попробуем. Авось куда-нибудь провалимся. Нам ведь до остальных дела нет. Пусть сбиваются с ног да ищут. Зато мы острые ощущения получили. Будет потом что вспомнить долгими зимними вечерами. Вот какие мы смелые! Ничего не боимся!

– Белка, ты не совсем права, – начал оправдываться Егор. – Я в этот раз сперва хорошо подумал. – Вот, – продемонстрировал он ей фломастер. – Приготовил заранее звездочки ставить, чтобы не заблудиться. Но лабиринт меня путал. Он стены специально менял. Потому я обратно к тебе и выйти не смог.

– Ну, замечательно! – с большой иронией воскликнул зверек. – Всегда виноват кто-нибудь другой. Лабиринт, фломастер…

– Фломастер не виноват, он нормально работал.

– Думаю, он тебе очень благодарен, что ты хоть его не обвиняешь, – хмыкнула Белка. Видно было, что гнев ее уже проходит. – Ладно, идем, балаболка. Нашли тебя – и то орехи. Зоя там уже ждет не дождется.

Шарик нетерпеливо кружил вокруг них.

– Он-то откуда? – полюбопытствовал Егор, когда они двинулись дальше по лабиринту.

– Из одного сосуда. Встретились наверху, к твоему счастью. Иначе рыскать мне здесь одной до потери пульса. А он вот мигом тебя нашел. Вовремя вернулся с задания.

– Какого? – полюбопытствовал мальчик.

– Не твоего ума дело, – сердито цокнул зверек. – Шевели копытами. Гораздо полезнее, чем задавать лишние вопросы.

– Белка, – робко начал Егор. – А можно еще вопрос? Вот только не знаю… лишний он или нет?

– Ты спроси, а я отвечу!

Егор рассказал ей про оба видения в зеркалах. Белка внимательно выслушала и, хмыкнув, умолкла, ни намеком не разрешая недоумения мальчика.

– Знаешь, давай-ка с тобой договоримся. Зое про то, что видел, пока не надо болтать, – наконец, после длительной паузы, процедила она.

– Почему?

– Времени сейчас нет на объяснялки, – нахмурился зверек. – Придет срок – узнаешь.

– Ты мне скажи хоть одно: это прошлое или будущее? – не унимался Егор.

– Тоже сам разберешься. Каждому ореху свой сезон. Запасись терпением. А у Зои сейчас проблем и без твоих картинок хватает.

Лабиринт кончился. Вверх вела крутая лестница. Шарик и Белка с пружинистой легкостью запрыгали по ступенькам. Егор тяжело и устало карабкался вслед за ними. Лестница казалась ему бесконечной. Все же в результате и она кончилась, выведя путников в темный сырой подвал, полный каких-то разнокалиберных труб, тянущихся в разных направлениях. В дальних темных, покрытых грибами плесени углах сопело и булькало. Тянуло затхлостью и годами слежавшейся прелой грязью.

– Где мы? – спросил Егор.

– На старой насосной станции, – скороговоркой бросила Белка. – Перед тем как выйдем, возьмешь меня на руки. Ну, вроде как я твой ручной зверек. Шарик, ко мне!

– В какую сторону шевелить копытами?

– Выходишь. Поворачиваешь направо. Шуруешь по улице до перекрестка. Потом налево. Пересекаешь проезжую часть. Там вывеска «Эйфория». Огибай здание и входи с черного хода. Не туда свернешь – я тебя поправлю, – угрожающе добавила она. – Твое дело слушать ухом, а не брюхом.

Мальчик отворил скрипучую покоробившуюся дверь, выкрашенную полуоблупившейся грязно-коричневой краской, и зажмурился от яркого солнечного света.

Еще шаг, и он вышел на улицу. Небольшой зелененький двор, окруженный постройками из красного кирпича. И – ни души. Он выбрался сквозь калитку на довольно оживленную улицу. Огляделся по сторонам. Здесь он еще никогда не бывал. Похоже на его собственную Москву или нет? Трудно сказать. Свой район Егор знал неплохо. В нем точно такой улицы не было. Однако она вполне могла оказаться в любом другом. Смесь двух-, трех– и четырехэтажных старинных домов с современными многоэтажками.

Мимо него шли люди. Такие же могли ходить и по его Москве. Разве что здесь они были одеты попричудливей. И машины такие же. Ни колесниц без лошадей, ни низко пролетающих дирижаблей… Главное, тот же набор марок, что у Егора дома.

Или они и вышли в его Москву, а Белка просто об этом не подозревает? Либо, наоборот, знает, но от него скрыла. Автобусная остановка. На ней – карта маршрута. Отличная возможность выяснить, где они находятся.

Увы, ни одного знакомого названия. Белка, лягнув его лапой в бок, зло прошипела:

– Опять застрял? Кому было сказано: двигайся строго по маршруту.

Егор вздохнул и, достигнув перекрестка, двинулся налево. Несколько метров спустя Белка вновь угостила его тычком в бок. Настала пора пересечь улицу. Егору сразу бросилось в глаза старинное здание с пышной колоннадой в классическом стиле. Над бело-розовым, как взбитый крем, портиком горели золотые буквы: «Эйфория». «Что, интересно, за эйфория такая? – тут же начал гадать мальчик. – Похоже на торт со взбитыми сливками. Может, супер-пупер-кондитерская?» Он шумно глотнул. Кусок торта был бы сейчас совершенно не лишним. Впрочем, даже простой кусок хлеба – тоже.

Достигнув противоположной стороны улицы, он заглянул в большое окно, но поди разгляди что-нибудь сквозь опущенные жалюзи.

– Ты шевелиться собираешься или навек тут решил остаться статуей и тупо глазеть? – цокнула на его руках Белка. – Сказано тебе уже ведь: возле парадного хода нам делать нечего. Ты не клиент. И я как-то тоже под их категорию не подхожу. Марш за угол!

За углом, а точней, за двумя углами (поворачивать Егору пришлось два раза) оказался дворик, весьма запущенный и неопрятный. Полная противоположность фасаду. Видно, сюда клиентам «Эйфории» заглядывать было без надобности, и владельцы заведения по сей причине не тратили сил на его очистку, считая это делом совершенно зряшным.

– Опять тормозишь! Звони в дверь! – снова тыркнула Егора Белка.

Дверь, выкрашенная в тот же мерзко-коричневый цвет, что и на насосной станции, ободралась, облупилась и выщербилась, особенно снизу – то ли коты в нее каждый день царапались, то ли собаки. А может, обслуга пинала ее от души ногами, вымещая таким манером свое недовольство хозяевами.

Егор нажал на полуоторванный звонок, который, казалось, дал в какие-то стародавние времена честное слово висеть и не сдаваться и исключительно потому не падал. Вдали за дверью противно задребезжало. «Подобные звуки эйфории уж точно не вызывают», – подумалось мальчику.

Им долго не открывали. Белка забеспокоилась. И, ерзая на руках у Егора, проворчала:

– Заснули они там, что ли?

Дверь неожиданно распахнулась, едва не шваркнув Егора по носу. Отшатнувшись, он увидал стоящую на пороге огромную даму с высокой башней серебристо-пепельных волос на голове. Лицо ее было заштукатурено толстым слоем грима, но и он до конца не скрывал глубоких рытвин на коже.

– Мне долго еще ждать? – рявкнула она, кривя пухлые губы в ярко-красной помаде. – Либо заходи, либо проваливай!

Егор оторопело взирал на женщину. Чем, интересно, они заслужили столь хамский прием?

– Я… э-э-э… – протянул он и осекся.

На помощь ему пришла Белка:

– Вот разоралась-то. Поберегла бы нервы. Они, знаешь, не восстанавливаются. А мы уже заходим.

– Нервы, – передразнила дама, пропуская их в дверь. – Кто о них думает, о моих нервах-то. Уборщица вчера уволилась. Денег ей, видите ли, мало. Работать никто не хочет. Вот миллионы загребать ни за что ни про что – это каждый готов. И вы привалили без предупреждения. Где мне теперь принимать вас? Спа-гостиница до отказа забита. Хоть за два дня бы дали мне знать, я бы кое-кого домой пораньше отправила. А теперь вот изволь крутись, Аглая Раджевна.

– У нас, между прочим, чрезвычайная ситуация, – сурово оборвала ее Белка. – И светиться в гостинице нам совершенно ни к чему.

– Это кто ж, интересно, там когда засвечивался? – вскипела Аглая Раджевна. – У меня, между прочим, сервис для ВИП-клиентов, и ни один еще не остался в претензии. Индивидуальное обслуживание и полная конфиденциальность. Гарантированное инкогнито. А вот вам ничего гарантировать в сложившейся ситуации не могу. Поселю в комнате уволившейся уборщицы. Уж извиняйте. Чем богата, тому и будьте рады. Но… Так как я теперь лишена возможности взять другую уборщицу, придется вам взвалить на себя ее работу.

– Исключено, – отрезала Белка. – Соображения безопасности не позволяют.

– Соображения безопасности не позволяют работать… тебе, – перебила Аглая Раджевна. – Хотя для тебя, может, тоже что-то придумаю. А с ребятами никаких проблем. Переоденем, замаскируем. На ВИП-половине вообще тревожиться не о чем. Мы убираем там номера, только когда клиенты на процедурах.

– Аглая Раджевна-а, – донесся откуда-то из глубины женский голос.

У Белки были какие-то возражения, но озвучить их она не успела. По той самой причине, что ее вместе с Егором весьма грубо и бесцеремонно затолкали в ближайшую комнату.

– Значит, мы обо всем договорились. Пока отдыхайте, питайтесь, осваивайтесь и привыкайте.

С этими словами Аглая Раджевна захлопнула дверь. В замке повернулся ключ. Одновременно раздался вскрик:

– Егор!

Мальчик увидел Зою, лежащую на узком старом топчанчике. Она приподняла с подушки разрумянившееся лицо.

– Понимаете, – смущенно потупилась она. – Я вас так ждала, так волновалась, ну и… незаметно заснула.

– Здоровый сон всегда на пользу, – бодренько изрекла Белка. – Мы теперь, можно сказать, пленники, из комнаты пока нам не выйти. Зато добрались в целости и сохранности. Можно и подкрепиться. Тем более что Аглая Раджевна нам всего тут наготовила.

Она кивнула на стол, возвышающийся посреди узкой комнаты, уставленный самыми разнообразными вкусностями. Егор пристроился к угощению первым. Сперва он налил себе большой стакан кисленького розоватого морса и залпом осушил его до дна. Мигом налил второй.

– Никакого воспитания, – фыркнула Белка. – Манеры, юноша, манеры.

– Ща всем налью, – немного смутился он. – Просто пить ужасно хотелось.

Закинув в рот маленький пирожок с ароматной мясной начинкой, он снова схватился за ручку кувшина и, не переставая жевать, разлил морс по стаканам.

Зоя прыснула, Егор даже не обратил на это внимания. При виде разнообразных яств им овладел волчий аппетит. Есть-то ему хотелось еще в лабиринте, а с той поры еще минимум два часа прошло. Пирожки, бутерброды, пирог с яблоками, фруктовый салат и фруктовое желе – все смешалось на его тарелке и хаотично перекочевывало оттуда в его желудок.

– По-моему, сейчас у кого-то будет заворот кишок, – словно бы вскользь отметила Белка, брезгливо щелкая мелкие круглые орешки с блестящей черной скорлупой и малинового цвета ядрышками. – Тоже мне заведение для особо важных персон. Покупают сплошь дешевую дрянь.

– Ты это про пирожки? – удивился Егор. – А по-моему, очень вкусно.

– Она про орешки мчеле, – внесла ясность Зоя. – Действительно, самые дешевые и доступные. Созревают в любых условиях. Посадил кустик – через месяц снимай урожай. И между прочим, считаются очень полезными для кожи и фигуры.

– На вкус так полная гадость, – скривилась Белка. – А насчет своей фигуры я не волнуюсь. Потому что много двигаюсь. Кожа у меня и подавно под шерстью, все равно не видна, и гоношиться по ее поводу – только время попусту тратить.

Егор, вооружившись щипцами, расколол скорлупу и осторожно положил на язык малиновое ядрышко, приготовившись сморщиться от чего-нибудь едкого, кислого или горького. Ничуть не бывало. Совершенно нейтральный вкус. Напоминало обычные семечки подсолнуха, разве что с небольшим скипидарным привкусом. А в остальном вполне съедобно. И цвет приятный.

Все это он высказал Белке. Та лишь с отвращением сплюнула скорлупу от очередного мчеле в тарелку.

– Не гурман ты, милый. Развивать надо вкусовые рецепторы. Одновременно с работой над манерами.

Егор даже не обиделся. Сыто развалившись на стуле, он блуждал лениво-осоловевшим взглядом по комнате.

Они находились в узкой каморке с крохотным оконцем под самым потолком. Наверное, примерно в такой обитал бедняк папа Карло с деревянным сыночком своим Буратино. Вдоль двух противоположных стен стояло по небольшому топчанчику. В центре – стол, за которым они сидели. Возле двери по одну сторону шкаф, по другую – умывальник. На стене – плакат, призывающий голосовать за мэра Москвы. Мол, только он один в силах обеспечить процветание города и жителей.

– У вас, я гляжу, выборы скоро? – полюбопытствовал Егор.

– Нет, это с позапрошлых осталось, – начала объяснять Белка. – Тогда еще выбирали. Но выбрали как-то неправильно. Вот Константин все и вернул к стародавней практике. Теперь назначают, а не выбирают. – Она хихикнула. – Но, конечно, потом говорят, что того-то и этого поставили управлять, исключительно руководствуясь волей народа. Ладно. Не забивай себе голову ерундой. Вон зеваешь уже. Ложись отдохни. А то Аглая придет.

– А где мы вообще находимся? – до сих пор не совсем понимал Егор. – Я как-то не разобрался, это кафе или гостиница?

– Салон красоты и спа-гостиница, – сообщила Зоя. – Для высокопоставленных клиентов.

– Примерно из той среды, представителей которой теперь не выбирают, а назначают, – вставила Белка.

– В основном, конечно, клиенток, – продолжала девочка. – Ну, их здесь стригут, маникюр-педикюр делают и корректируют фигуру посредством разных косметических процедур.

– Поня-ятно, – протянул мальчик. – Только, знаете, я ничего из этого не умею делать.

– А тебе и не надо, – успокоила его Зоя. – Мы здесь просто прячемся.

– Но Аглая сказала, что заставит нас работать, так как мы заняли комнату ее уборщицы…

– Не заставит, – отрезала Белка. – Где это видано, чтобы дофина работала…

Дверь резко распахнулась. На пороге, закрывая своим пышным телом почти весь проем, стояла Аглая Раджевна.

– А мне все равно! – безапелляционно заявила она. – Уборщица позарез нужна. А уж кто там из вас за это возьмется, дофина или соус из тмина, мне совершенно без разницы. Решайте сами. Главное, чтобы в салоне была чистота и порядок.

Егор, глянув на Зою, понял: кроме него идти больше некому.

– Я, – с неохотою вызвался он.

– Он не должен! – властно выпятила подбородок Зоя. – Приказываю оставить его в покое!

Глаза ее гневно сверкнули, однако хозяйка салона ничуть не смутилась и покровительственно ей бросила:

– Дорогуша, сейчас ты не в тех обстоятельствах, чтобы приказывать мне. Я вам помогаю, рискуя не только собственным бизнесом, но даже жизнью. Вот и вы должны мне помочь.

– За твой риск будет щедро заплачено, – грозно процокала Белка.

– О да. Не сомневаюсь, – подперла бока руками Аглая Раджевна. – Только обещанного три года жди. А пол уже сейчас грязный. Так что решайте.

– Зоя, я пойду, – повторил Егор.

На кону были судьба и жизнь Зои, а возможно, и его собственные жизнь и судьба, и вопрос, убирать им салон «Эйфория» или не убирать, в сравнении с этим казался мальчику совершеннейшей ерундой. Да и тетка какая-то неприятная. Запросто выставить может на все четыре стороны или, что еще хуже, Оресту заложит.

– Тогда и я с тобой, – решительно вскочила на ноги девочка.

– Ну уж нет! – воскликнула Белка. – Тебя ведь сразу узнают!

– Да я же сказала: переоденем, загримируем. Мальчишку – девчонкой, а ей – паричок, лицо подмажем, чтобы постарше казалась. Родная мама не узнает.

При слове «мама» Зоя вздрогнула, будто ее ударили, однако Аглая была чересчур толстокожей, чтобы обращать внимание на подобные мелочи, и, даже не обернувшись, продолжала энергично рыться в шкафу.

– Вот платьице для мальчишки, а халатик – для Зои.

Потом она принесла походный чемоданчик с косметикой и париками. Пятнадцать минут спустя Егор и Зоя с изумлением взирали на собственные отражения в зеркальной дверце шкафа. Его бы, Егора, мама точно не узнала. Он превратился в томную бледную блондинку неопределенного возраста. Зоя же стала ярко-рыжей и пухлой. Видно, Аглая Раджевна положила ей что-то под одежду.

Зое выделили одну лишь швабру, а Егору – еще тряпку и ведро с мыльной водой.

– Не хотела бы все же я их одних отпускать, – волновалась Белка. – Может, и для меня у вас какой-нибудь подходящий костюмчик найдется?

Аглая Раджевна, критически оглядев зверька, задумалась, словно что-то прикидывая, и, пробормотав «айн момент», ненадолго исчезла, вернувшись с чучелом огромного серого пушистого кота под мышкой.

– Наследство любимой бабушки, от сердца, можно сказать, отрываю, – с пафосом объявила она и, вспоров шов на чучеле, вытряхнула из него гору опилок.

– Залезай, – скомандовала она Белке. – Зашью прямо на тебе. К сожалению, молния не предусмотрена. Зато в этом теперь можешь бродить где хочешь. Только мурлычь погромче. Клиенткам это нравится. Говорят, уют создает.

Белка, брезгливо натягивая на себя кошачьи лапы, оскорбленно ворчала:

– Вот уж не думала не гадала, что доживу до такого позора.

 

Глава VII

Егор поднялся по лестнице для персонала на второй этаж. Теперь ему надо было найти второй номер. Он увидел две двери, однако без всяких цифр. Выбрал наугад правую и, отворив, обрадовался. Вперед уходил коридор, по обе стороны которого тянулось множество пронумерованных дверей.

Номера два тем не менее вблизи от лестницы не было. Видать, Аглая Раджевна в запарке что-то напутала. Ну, ничего. Вот четвертый номер, следовательно, рано или поздно и второй найдется.

Руки у Егора были заняты: одна шваброй, другая – ведром. Поэтому ручку он нажал локтем, а дверь толкнул плечом. В номере два было пусто и, как ни странно, но к большой радости мальчика, достаточно чисто. Лишь в одном месте на светлом мраморном полу растеклась лужица какой-то зеленой жижи. Сейчас он в два счета ее уберет и, как говорится, свободен до дальнейших распоряжений.

Номер только какой-то странный. Больше смахивает на медицинский кабинет. Ну да, возможно, у них так полагается. Наверное, для того, чтобы можно было делать процедуры прямо по месту проживания и не светиться, таким образом, перед другими постояльцами.

Зеленая жижа оказалась крайне зловредной. Она не стиралась, а, наоборот, размазывалась по полу. Егор тер и тер, но от этого становилось лишь хуже. Она затекла уже за ширму, стоящую в углу комнаты.

Обогнув ее, мальчик собрался тереть с другой стороны, но, потрясенный, застыл на месте. На кушетке лежала мумия! Настоящая! Ее конечности, тело и голова были запеленуты в бинты. А бинты такие древние, что покрылись буро-зеленой слизью. К тому же мумия воняла – нестерпимо и неописуемо. Сразу чувствовалось, что она тухла уже много лет, а вероятно, даже веков.

«Наверное, они используют ее в качестве добавки к каким-нибудь косметическим средствам, – мелькнула догадка у мальчика. – Ну, как рога марала или желчь медведя. Браконьеры за тем и другим постоянно охотятся. Или мумиё. А у Аглаи мумия в ход пошла. До чего же она смердит!»

Ему хотелось зажать нос и бежать отсюда куда подальше. Но для этого нужно было как минимум сдвинуться с места, а Егора сковал леденящий ужас, который еще усилился, когда он обнаружил, что мумия смотрит на него блестящими карими глазами. Очень даже живыми глазами. Память его моментально воскресила все фильмы ужасов, которые он видел. Вопль вырвался из его груди. Мумия, не оставшись в долгу, тоже взвыла. Басом!

В номер вихрем ворвалась Аглая Раджевна.

– Что происходит? – огибая ширму, рявкнула она.

Егор и мумия, разом умолкнув, немо уставились друг на друга. Зеленый зловонный палец мумии крупно дрожал.

– Ты что, противная девчонка, здесь делаешь! – накинулась на Егора Аглая Раджевна и, крепко схватив его за ухо, поволокла к двери.

– Вы же сами велели убираться, – отбивался, как мог, от нее Егор.

– Я тебе приказала второй номер вымыть, а не второй кабинет, – садистски выворачивала его ухо хозяйка салона.

– Но я-то не знал. Вижу цифра «два» – и вошел. То есть, конечно, вошла, – поправился Егор. – И грязь на полу там имелась.

– Марш во второй номер, – наконец оставила его ухо в покое Аглая Раджевна. – Дверь налево от лестницы.

Она пинком вышвырнула его в коридор. Дверь захлопнулась. Из-за нее до Егора донеслось льстивое сюсюканье:

– Вы уж премного меня извините, многоуважаемая Биана. Прислуга новая, неопытная. Первый день сегодня работает. Порядки наши еще до конца не усвоила. Такая проблема стала хорошую уборщицу найти. Бухгалтера – пожалуйста, законника – сколько хочешь. А пол помыть ну совершенно некому. Все стали умные, образованные, черной работы гнушаются. Ни за какие деньги не сыщешь.

– Совершенно с вами согласна, дорогуша, – ответили басом. – У меня с прислугой тоже большая проблема. Никак горничную не найду. Хоть из Океании аборигенку выписывай. Наши-то если и работают, то обязательно хамят. А не хамят, так воруют. А то еще к тому же и пакостят. И мужу норовят глазки состроить. Времена пошли! – Бас стал возмущенно-жалобным. – Ничего у людей святого не осталось!

Егор, подхватив ведро, поплелся в другую часть здания. Номер второй он обнаружил на сей раз без проблем и, прежде чем приступить к работе, тщательно его обследовал, опасаясь новых сюрпризов в виде каких-нибудь псевдомумий, или что еще у них здесь такое заведено. Номер отличался элегантной аскетичностью антуража. Кровать. На стене – панель телевизора. Зеркала вовсе отсутствовали. Егор разгадал причину: видно, в период лечения обитатели не должны были на себя смотреть, чтобы не расстраиваться, пока оно не закончилось. Шкаф встроенный. Санузел совмещен с душевой кабиной.

Егор повозюкал мокрой тряпкой по совершенно чистому полу, после чего с чистой же совестью вернулся в комнату уборщицы. Там бурно выясняли отношения Зоя и Аглая Раджевна.

– Вы специально меня к ней послали? – возмущалась девочка. – Просто чудо, что она меня не узнала! Пришлось мне все время спиной к ней поворачиваться.

Белка в образе кошки восседала рядом.

– Что случилось? – тихо осведомился у нее Егор.

– Зою послали подметать в комнату, где стригли тетю Ореста, – начала объяснять Белка. – А она Зою прекрасно знает с младенчества.

– Я пытаюсь уйти, – продолжала девочка, – а она все расспрашивает меня о чем-то. Когда я вынуждена была ей ответить, она прямо подпрыгнула в кресле, видно, голос узнала. Парикмахерша, бедная, от неожиданности клок ей на макушке выстригла. А тетушка Ореста лорнет свой нашарила и на меня сквозь него таращится. Смотрела, смотрела, головой качала. А потом говорит парикмахеру: «Как поразительно люди бывают порой похожи!» В общем, если б не рыжий парик, он только ее и сбил с толку, везли бы меня под конвоем обратно в Башню.

– Сама виновата! – грянула Аглая Раджевна. – Кто тебя просил своим голосом ей отвечать. Пошипела бы там или попищала. Да, впрочем, она все равно ничего бы не разглядела. Слепа как крот. Меня-то едва узнает при встрече.

– Все равно, знаете ли, – продолжала возмущаться Зоя.

– На споры у меня больше времени нет, – со свойственной ей бесцеремонностью заявила Аглая Раджевна. – Но мы договорились. Не стану больше посылать тебя к твоим знакомым, хотя контингент мой сплошь из твоих знакомых и состоит. Отныне ты будешь убирать только пустые комнаты. А ты, молодой человек, – переключилась она на Егора, – дуй вместо нее в салон. Там уже горы волос с клиентов настригли.

Белка отправилась с ним, преследуя какие-то свои цели и интересы. Егор вскоре понял, в чем дело. Она растянулась на полу около трех светских дамочек, которые одновременно оживленно болтали, пили кофе и делали педикюр. Пока мальчик подметал вокруг них, он успел узнать все последние сплетни из Башни.

Белке только того и было надо. Послушать, однако, ей удалось недолго. В салон вальяжной походкой вошел черный мускулистый кот в белой манишке. Углядев Белку в костюме кошки, он изумленно выпучил ярко-зеленые глаза, в которых было написано: «Кто посмел без моего разрешения посягнуть на мою территорию?»

Шерсть на коте встала дыбом. Глаза кровожадно сузились. Он вынес негодяйке смертный приговор. Затем, покружившись около Белки и принюхавшись, каким-то там своим образом пришел к выводу, что перед ним не соперник, а дама и притом, на взгляд кота, весьма очаровательная. И раз уж ему, прямо на его территории, привалило такое нежданное счастье, он решил за ней поухаживать.

Делал он это весьма настойчиво и нахально, что Белке совсем не понравилось. Пришлось Егору вмешаться и придержать кота шваброй, дав лжекошке возможность ретироваться в комнату уборщицы.

Кот яростно шипел, кусал швабру и драл ее когтями. На его защиту встали все дамы салона:

– Как вам, девушка, не стыдно? Где вас воспитывали? – верещала толстая тетка в розовом пеньюаре с розовыми бигуди на голове.

– Бедное животное! – трагически заламывала руки другая, щупленькая, с коричневой маской на лице и с начесом каштановых волос на половине головы, так как вторую половину еще начесать не успели.

– Бесчеловечное отношение! – брезгливо морщилась третья, с огромными ярко-красными ногтями на длинных холеных пальцах. – Что ж вы хотите, плебеи.

Аглая Раджевна разъяренной фурией влетела в салон. Сперва она наподдала коту. Потом, схватив за ухо Егора, уволокла его в дверь с надписью: «Только для персонала».

– Ничего поручить нельзя, – свирепо шипела она ему на ходу. Когда же они скрылись от посторонних глаз и ушей, она добавила: – Прячутся они, видите ли. По-моему, вы только и заняты тем, что привлекаете к себе внимание.

– Во всем виноват ваш кот! – категорически отрицал какую-либо свою вину Егор.

– Марш в свою комнату и больше оттуда не высовывайтесь. – Она тяжело перевела дух. – Слава Правителю, вы у меня только до сегодняшней ночи. И то всю работу дезорганизовали. Впору санитарный день устраивать. Еще одного такого денька я бы точно не выдержала.

«Какая противная тетка, – подумал Егор. – Наверное, ей за нас заплатили как следует, поэтому нам и помогает. А так наверняка бы сдала Оресту. Мы явно ей очень не нравимся».

В комнате Белка ожесточенно драла когтем себе спину.

– Бери ножницы и помогай снять! – скомандовала она Егору. – Больше ни секунды в этой блохастой шкуре ходить не желаю. Такого позора набраться! Кот увязался. И Аглая, душа тараканья, орехи у нее никуда не годятся, и кот совершенная дрянь. Недоумок, за кошку меня имел наглость принять. Подружку себе, видите ли, нашел! – продолжала бурчать она. – Как я только еще сдержаться сумела и всю морду ему не расцарапала. Я… – Она задохнулась. – Оказывается, я кошка драная!

– Наверное, у чучела запах от прежней кошки остался, – предположил Егор и, не сдержавшись, хихикнул.

– А я, между прочим, не вижу в сложившейся ситуации ничего забавного! – выпуталась наконец из ненавистной шкуры Белка. – Но, раз нас выгнали, можем хоть отдохнуть. Ночка-то нам предстоит тяжелая. Слава ореху, что мы долго здесь не задержимся. Я-то боялась, нам придется дня на три осесть у Аглаи в ожидании перевозки.

– Хочешь сказать, за нами сегодня ночью приедут и заберут? Кто? Куда? – сгорал от любопытства мальчик.

– Много будешь знать – снова в лабиринт попадешь, – не собиралась делиться подробностями Белка. – Приедут – увидишь, доедем – узнаешь.

В комнату вошла Зоя.

– Аглая меня прогнала. Говорит, мы ни на что не годимся, – с довольным видом объявила она. – Вас тоже турнули?

– Ага, – в унисон подтвердили Егор и Белка. – Ложись отдыхай. Вечером уезжаем.

Егор было открыл рот, чтобы развлечь Зою рассказом о донжуанстве кота, но Белка, разгадав его намерение, зыркнула столь свирепо, что мальчик почел за лучшее отложить курьезную историю на потом, когда Белки не окажется рядом.

– Ой, как же я рада, что мы уезжаем отсюда, – призналась Зоя. – Мне тут не нравится.

– Никому не нравится, – буркнула Белка. – В подобных местах, если ты не вип-клиент, чувствуешь себя отвратительно. Хотя, на мой взгляд, Аглая поступила с нами недальновидно. Ведь пройдет еще несколько лет…

Поняв, что она имеет в виду, Зоя поморщилась и перебила ее:

– Главное, мы совсем скоро с ней расстанемся. Ой, как же мне хочется спать!

Она вытянулась на узком топчанчике. Егор последовал ее примеру. Блуждание по лабиринту, а потом беготня с полными ведрами по этажам «Эйфории» порядком его измотали.

Разбудила мальчика Белка:

– Вставай и не поднимай шума.

В комнате было темно. Лишь сквозь пыльное оконце под потолком просачивался тусклый свет фонаря. Зоя, уже совершенно готовая, стояла с рюкзачком за плечами. Егор уловил шум мотора, доносившийся с улицы.

Все трое на цыпочках пробрались к коричневой обшарпанной двери. Там стояла Аглая Раджевна, облаченная в застиранный махровый халат. Видимо, вне поля зрения ВИП-клиентов она о своем внешнем виде особенно не пеклась.

– Счастливого пути. И ни пуха вам ни пера, – пожелала она путешественникам, отпирая дверь.

– И тебе ни дна, ни покрышки, – процедила Белка и, уже когда дверь за ними захлопнулась, добавила: – Можно подумать, я о ней хоть чуточку беспокоюсь.

Во дворе, слившись с ночной темнотой, стоял темно-серый микроавтобус с погашенными фарами. Едва троица поравнялась с ним, из него вылез щуплый небольшого роста мужчина и, коротко поприветствовав их, открыл перед ними салон.

Они устроились на сиденьях. Машина немедленно тронулась. Разговор никто завести не пытался, в салоне было темно, и вскоре Егор опять задремал под мерное урчание мотора.

К действительности его вернул резкий толчок. Машина, жалобно скрипя старыми рессорами, запрыгала по ухабам и рытвинам. Уже светало. Они ехали по грунтовой дороге, шедшей сквозь огромное поле. Простор вокруг – на сколько хватало глаз. Лишь слева дальним намеком темнел лес.

– Нам еще долго ехать? – полюбопытствовал мальчик у водителя.

– Приедем, тогда и увидишь, – скрипучим голосом отозвался тот и умолк, продолжая крутить руль то вправо, то влево, объезжая ухабы.

Зоя тоже проснулась и посмотрела в окно.

– Узнаешь местность? – посмотрел на нее Егор.

Она покачала головой:

– Никогда раньше здесь не была.

Белка произнесла хриплым спросонья голосом:

– Поспать не даете, неугомонные. Куда едем, туда и едем. Когда остановимся, тогда и приедем.

– Мы за городом? – попытался еще раз выяснить их маршрут Егор.

– Нет, в самом центре Москвы. У Ореста в гостях. Сейчас его жена и детишки развлекать нас пожалуют. Танец станцуют, песню споют про счастливую родину, которая под мудрым руководством Константина Шестого все пышнее цветет и сильнее пахнет. Не задавай глупых вопросов, надоел. – И Белка снова захрапела.

Однообразный пейзаж, несмотря на кочки и ухабы, усыплял. Егора вновь одолела дрема.

Проснулся он, только когда машина остановилась. Снаружи слышался гогот. Микроавтобус стоял перед деревянным двухэтажным домом; машину плотным кольцом опоясало стадо гусей. Они тянули шеи к окнам и недовольно галдели.

– Брысь! Брысь! Пошли отсюда! – пытался отогнать их дверцей водитель.

Из дома вышел мужчина лет тридцати с длинной хворостиной, энергично орудуя которой он расчистил путь.

– С приездом, – заглянул он в салон. – Милости просим к нам. Небось целую ночь не спали?

– Да как раз только этим и занимались, – ответила ему Зоя.

– Вот и славненько. – Он одарил путников белозубой улыбкой. – Сейчас покушаете, отдохнете. Ночью-то снова в дорогу.

Хворостина напугала гусей весьма относительно. Вынужденно уступив врагу пару метров плацдарма, они продолжали угрожающе гоготать.

– Не бойтесь, – ободрил мужчина путников. – Они вреда вам не причинят. Проходите.

– Как его хоть звать-то? – прошептал Егор Белке. – А то неудобно. Не познакомились. И он не представился.

– Наоборот, удобно, – возразила она. – В нашем положении чем меньше имен мы знаем, тем лучше.

Мужчина, расслышав их разговор, обернулся и весело произнес:

– А чтоб не было неудобно, можете кликать меня Ван Ваныч.

– Иван Иванович? – переспросил Егор.

– Ван Ваныч, – четко поправил хозяин фермы.

В дверях стояла румяная молодая женщина. Вымученно улыбнувшись путникам, она, никак не назвавшись, пригласила их внутрь.

«Ее страшит наш приезд. Наверняка предпочла бы, чтобы муж в это не впутывался», – немедленно стало ясно Егору.

На деревянном столе их ожидал свежевыпеченный домашний хлеб, золотистое сливочное масло в фарфоровой масленке («Только что взбила», – сообщила хозяйка), парное молоко в глиняном кувшине, миска творога с желтоватыми прожилками сливок и горка крупных вареных яиц, – индюшачьих, как объяснил им хозяин.

Путники с большим аппетитом позавтракали. Даже Белка не погнушалась индюшачьим яйцом и блюдцем творога, после чего с довольным видом провела лапкой по оттопырившемуся животу:

– Это вам не Аглаины орехи, а гораздо лучше.

Хозяйка, нервно потирая ладони, то и дело подходила к окнам, с опаской поглядывая в них, словно с минуты на минуту ждала внезапного нападения. Нервозность ее передалась Зое.

– По-моему, нам надо скорей уезжать отсюда, – поделилась она с Белкой, украдкой кивнув на хозяйку. – Она кого-то ждет.

– Не ждет, а нас пережидает, – уточнил зверек. – Опасные мы гости для ее тихого семейного гнездышка. Зато Ван Ваныч очень надежный. А она мужу не враг. Любит его без памяти.

– От страха чего человек не сделает. – Зоя всегда опасалась трусов. Они страшили ее даже больше, чем люди просто недобрые.

– Нет, она ни за что в жизни его не подставит, – заверила Белка.

Зоя несколько успокоилась, хотя продолжающиеся метания хозяйки к окнам по-прежнему выбивали ее из колеи.

Ван Ваныч провел их в небольшую, чисто выскобленную комнату на чердаке, под самой крышей. В ней пахло свежим деревом и свежевыглаженными простынями.

– Отдыхайте. Сил набирайтесь, – ласково сказал им хозяин. – Будет что нужно, кликните. Я буду внизу.

Путники улеглись. Зоя – на кровать, Егор – на диван. Белка устроилась у девочки в ногах. Перина была мягкая, простыни прохладные, но Егор ворочался без сна. Успел выспаться, пока ехали. Да и неизвестное будущее порядком тревожило.

Промаявшись еще с полчаса, он решил обследовать ферму. Внизу, на кухне, сидела жена хозяина. Она смерила его настороженным взглядом.

– Куда?

– Да вот, прогуляться решил немного. Воздухом подышать.

– Ой, не надо бы вам, – решительно встала она между ним и выходом на улицу. – Лучше сидите внутри. Иначе увидит кто ненароком, нам потом не отмыться.

– Да меня вообще в ваших краях никто не знает, – попытался убедить ее Егор.

– Вот именно. Раз не знают, значит, наверняка приметят и запомнят.

– Так мы уедем скоро, – нашел совсем убедительный, по его мнению, аргумент Егор.

– Вы-то уедете, а к нам вопросы последуют. Для вас развлечение, а нам отвечать.

«Трусит. Ужасно трусит», – убедился Егор. Ему стало ее жалко. Она-то, собственно, чем виновата? Помощь дофине – не ее выбор. А рискует она, в случае провала, все потерять. Попадись они в лапы Ореста, очень сомнительно, что он оставит их с Ван Ванычем тут дальше семейное гнездышко вить и гусей разводить.

– Да мне, в общем-то, и не особо хочется, – спешно разрядил атмосферу Егор.

Глаза женщины благодарно сверкнули. Чувствовалось, что у нее камень свалился с плеч.

– Вы правы. Пойду отдохну.

Женщина впервые посмотрела на него с симпатией, и он направился обратно в комнату на чердаке.

Зоя тихо посапывала в углу, а Белка даже похрапывала и постанывала, временами начиная быстро-быстро перебирать задними лапами. Видно, охотилась во сне за каким-то редкостно качественным орехом.

Егор, вытянувшись на диванчике, опять попытался осмыслить видения в зеркалах. Лес. Опушка. Грунтовая дорога, то ли в лесу, то ли в поле. Может, имелась в виду именно эта ферма? Но у Ван Ваныча и его жены нет детей. И черепахи Егор у них не заметил. Вот гуси и индюки в наличии. Корова, судя по молоку и маслу, – тоже. Спуститься спросить жену хозяина про черепаху? Егор с ходу отверг эту мысль. Только перепугает ее лишний раз. Да и черепаха вроде совсем не фермерское животное. В тропиках, может, и да. Варят же в жарких странах черепаховый суп…

Черепаха плавно брела по дорожке. Егор видел ее не сверху, а откуда-то сбоку. Листок одуванчика она уже почти дожевала и жадно отхватила новый от кустика, попавшегося на пути. Затем, справившись и с этой порцией, потянулась к следующему побегу.

Шея ее вытянулась и стала длиннее. Когтистые лапы отчего-то покрылись вдруг бежевым мехом. Лапы по-прежнему бодро двигались по дорожке. Подняв взгляд, Егор обнаружил, что панцирь исчез. Перед ним было стройное тело… Льва? Именно. Пышная грива колыхалась на ветру, а морда?.. Лицо?.. Оно непостижимым образом объединяло в себе черты льва и человека. Да и передние лапы больше походили на руки. Лишь хвост, увенчанный кисточкой, определенно принадлежал льву.

Тело человека-зверя напряглось, шаг замедлился. Теперь он не шел, а крался. Что он учуял? Добычу? Врага? Ноздри животного жадно втягивали воздух и трепетали, глаза горели хищным первобытным огнем.

Лев остановился за одуванчиком. Хотя это был уже никакой и не одуванчик, а дуб – огромный, кряжистый, раскидистый. Зверь в два прыжка забрался на толстую ветвь и в стремлении слиться с ней застыл. Кисточка хвоста нервозно металась из стороны в сторону. «Куда он смотрит?» – терялся в догадках Егор. И вот он уже смотрел туда же.

Он теперь видел глазами… льва. Под могучими раскидистыми ветками стоял человек. Вернее, фигура в черном плаще до пят. Она опиралась на косу. Сталь лезвия жемчужно поблескивала. Егор уже видел эту фигуру, однако не мог вспомнить, когда и где. Он пригляделся внимательней. Мужчина ли, женщина – не определишь. Плащ полностью скрывал тело и ноги, глубокий капюшон мешал разглядеть лицо. И… Он снова потянул носом. Запах! Гнилостно-сладкий. Одновременно противный и вгоняющий в трепет. Он окутывал и обволакивал. Лип к ноздрям и заползал внутрь. От него не было никакого спасения.

Запах душил, мешал жить и двигаться. Мощный рык протеста вырвался из груди. Шерсть встала дыбом. Человек в плаще резко повернулся и поднял голову. Капюшон слетел с головы, обнажив космы грязно-седых вьющихся волос. И… лицо. Костистое, с крупным крючковатым носом и темными провалами вместо глаз.

«Смерть! – вскричало все внутри. – Она явилась за мной!» Старуха разверзла рот и простерла к нему костлявую длань. Она что-то ему говорила. Кровь, шумевшая у него в ушах, мешала расслышать слова. Страх и ярость клочьями рвали сердце. Он напружинил тело и прыгнул.

Приземление оказалось болезненным. Он ударился о деревянный пол и… окончательно проснулся. Перепуганные Зоя и Белка взирали на него с соседней кровати. Егор барахтался на полу, путаясь в одеяле.

– Что с тобой? – смогла выговорить наконец девочка. – Я так испугалась. Ты вдруг как взревел! И свалился с кровати.

– Кошмар приснился, – смущенно промямлил мальчик.

– Какой? – полюбопытствовала Белка.

Рассказывать про льва и смерть не хотелось, и он соврал:

– Да та самая тетка в бинтах из Аглаиного салона. Будто она на меня напала. Пришлось отбиваться. А она была такая склизкая, вонючая…

– Поня-ятно. – Любопытство совершенно оставило Белку.

За стенкой, на лестнице, послышался быстрый громкий топот. В комнату влетел встрепанный Ван Ваныч:

– Что у вас тут?

– Да, можно сказать, ничего. Я с кровати упал, – поторопился успокоить его Егор.

– Фу-у, – провел рукой по вспотевшему лбу фермер. – Я уж решил, в окно кто-то влез.

– Если уж за нами явятся, то уж точно не через окно, – сказала Белка. – Им-то, в отличие от нас, прятаться незачем.

– Спаси нас от них святые небеса, – с мольбою пробормотал фермер. – Лучше б их даже не поминать, – суеверно добавил он.

– Три ореха, два гриба! Я, что ли, первая о них помянула? – с осуждением покосилась Белка на Ван Ваныча.

– Молчу, молчу, – виновато потупился тот. – Кстати, вам скоро уже выходить. Ужин, то есть завтрак… – Он махнул рукой. – Ох, тут уж не разберешь. В общем, еда в полной готовности на столе. И с собой вам супруга собрала. Днем мы вас беспокоить не стали. Что людям, думаем, хороший сон нарушать.

– По-моему, даже чересчур хороший, – с подозрением глянула на него Белка.

Ван Ваныч враз побледнел:

– Вы на что намекаете?

– Какие уж тут намеки, – продолжила Белка. – Просто последний раз мне так сладко спалось, когда я снотворное принимала.

– Вы… Мы… – Ван Ваныч затрясся, засуетился. – Как вы только могли подумать! Мы всей душой… Наша преданность вашей…

– Извини, коль обидела, – пресекла его сбивчивые объяснения Белка. – Но проверить сочла полезным. Уж больно обстоятельства к хорошему сну не располагали…

– Так ведь у нас воздух. Еда своя, здоровая, – начал оправдываться Ван Ваныч.

– А у нас нервы, – не унималась Белка.

– У нас тоже, – тихо ответил фермер. – Ну, кушать-то будете?

– Рискнем, – хмыкнула Белка. – Давай-ка действительно без обид, – похлопала она Ван Ваныча по руке. – Времена настали суровые. Даже к верному другу спиной повернуться боишься. Слышал ведь уже…

– Да, да, – покивал Ван Ваныч. – История скверная.

Зоя встрепенулась:

– В чем дело?

– Да так, – отвела глаза Белка. – Все, впрочем, уже уладилось. Без особых потерь. Ну, нам действительно вниз пора. Иначе опоздаем на поезд.

«Видно, тут кто-то недавно предал своего лучшего друга», – был почти уверен Егор.

Поздний ужин или ранний завтрак прошел в полном молчании. Ван Ваныч продолжал дуться. Видно, Белкины подозрения сильно задели его за живое. А жена его по-прежнему нервничала, и даже сильнее, чем раньше. Она то принималась переставлять без надобности что-то на столе, то подбегала к окну и бессмысленно таращилась в темноту, то уносилась на кухню и притаскивала оттуда еще какое-нибудь блюдо, хотя стол и так уже ломился от разнообразных кушаний.

– Да перестань суетиться. Присядь, – наконец одернул ее Ван Ваныч. – В глазах уже рябит от твоего мельтешения.

Женщина обиженно поджала губы и с неохотою опустилась в кресло возле очага. От Егора, однако, не укрылось, что глаза ее продолжают блуждать, то и дело останавливаясь на окнах, а руки непрестанно терзают тесьму на фартуке. Она жаждала поскорее избавиться от опасных визитеров.

С какой же неподдельной радостью она их провожала! Как самых дорогих гостей. И улыбалась. И целовала. И пихала в руки кульки с едой.

– Заходите, когда окажетесь в наших краях! – прокричала она им вслед.

Путники ничего не ответили. Кто знает, что им готовит в дальнейшем судьба.

Во дворе дожидался старенький грузовичок. В кузове стоял огромный деревянный ящик с крупной черной надписью на боку: «Осторожно, стекло! Не кантовать! Нести вертикально!»

– Залезайте, – указал путникам на деревянную тару Ван Ваныч.

Зоя нерешительно переглянулась с Белкой.

– Не волнуйтесь. Мы внутри сделали специальную обивку. Вам будет мягко, – объяснил фермер.

– А как насчет задохнуться? – занимала другая проблема Белку.

– И с этим порядок, – гордо парировал фермер. – Там есть вентиляционные отверстия.

– Но вот как мы оттуда выйдем, если вы нас гвоздями забьете? – волновался Егор.

– Вообще-то вас вывезут и откроют, – объяснил Ван Ваныч. – Но на случай непредвиденных обстоятельств большие гвозди забивать не стану. Внутри есть карман с лопаткой и долотом, так что сами легко откроете. Но это на крайний случай, – подчеркнул он.

Путники расположились на мягком полу в темном ящике. Боковина закрылась. Они оказались в полной темноте. Егор тут же достал фонарик.

– Погаси, – велела Белка.

– Почему? – удивился он. – Нас же уже закрыли. Света никто не увидит.

– А вентиляционные отверстия, – напомнила она. – Вдруг из них станет свет просачиваться. Нас за километр заметят. Нет уж, пока не загрузят, предпочитаю потемки.

– Ехать-то долго? – спросила Зоя.

– Понятия не имею, – ответила Белка. – Законы конспирации. Организаторы посчитали, что нам лучше не знать. Меня лишь проинформировали, что дальше мы поедем на поезде.

– Далеко? – на сей раз не удержался от вопроса Егор.

– Нам сообщат при посадке, – откликнулся зверек.

– Тогда остается только еще поспать, – тоскливо произнесла Зоя.

– Я уже не хочу, – решительно заявил Егор.

– Да я тоже, – призналась девочка. – Только что еще делать?

– Давай в города играть, – нашел средство от скуки мальчик.

– Хитренький. Наших ты не знаешь, кроме Москвы, а я – ваших. Придумаешь, мне и не проверить.

– Не, обещаю честно играть. Ты ведь тоже можешь такое придумать, что я не проверю.

– Да ну. Тоже скучно, – вяло проговорила Зоя. – И думать лень. Меня уже укачало. Трясет. Дорога совсем разбитая.

– Да уж, – цокнула Белка. – Мне бока поотбивало, несмотря на всю хваленую обивку. Поскупились с наполнителем. Каждую досочку задницей чувствую.

– Это потому, что ты слишком легкая, – усмехнулся Егор. – Вот тебя и подкидывает.

– Это потому, что наши чиновники заботятся только о тех дорогах, по которым сами ездят, – с обличительным пафосом произнесла она.

– Белка, иди, я тебя обниму, тогда тебя так трясти не будет, – нашла выход девочка.

Они вместе устроились в уголке, а Егор растянулся чуть поодаль от них на полу. Уюта, однако, от этого не прибавилось. Душно, пыльно и тряско. Неожиданно трясти перестало.

– Выехали на шоссе, – сориентировалась Белка.

Час спустя грузовичок затормозил.

– Кажется, мы на вокзале, – прошептал во тьме ящика зверек.

Снаружи было довольно шумно. Крики, грохот, лязг. Ящик бережно вынули из кузова, куда-то отнесли и поставили. По доскам три раза стукнули. Раздался незнакомый голос:

– Отбытие поезда через полчаса. Время пути – семь часов пятнадцать минут. Там последует пересадка. Но сами не выбирайтесь. Сопровождения не будет. Наши люди вас встретят в пункте назначения. Пароль: «Рыба». Ответ: «Крылья». На всякий случай.

– Поняли, – сквозь доски шепнула Белка.

– Счастливого пути, – пожелал незнакомый голос.

Они остались одни. Рядом еще что-то загрузили, несколько раз грубо пнув ящик. Какой-то новый голос грубо проорал:

– Почему, так вас разэтак, сюда стекло поставили? Мешается! Разобьем ведь.

– Приказ. С красной печатью, – откликнулся его собеседник. – Он первым пойдет под разгрузку. Вот и велено далеко в вагон не запихивать.

– Во чудики, так их разэтак! – снова принялся возмущаться первый. – Чего в Кикиморово железной дорогой стекло отправлять. Фурой проще, дешевле и надежнее.

– Хозяин – барин, – откликнулся второй. – Что хотит, то и воротит. А наше с тобой дело – поставить и забыть. Не столько нам платят, чтоб о чужом грузе печься. А разобьется – страховку железная дорога получателю выплатит.

– На то, видать, и надеялись, – подхватил первый. – Потряси-ка, там внутри не звенит?

– Сам тряси, – ответил второй. – Мне страховку из своего кармана выплачивать неохота. Нашел дурака развлекаться.

Лязгнула, задвигаясь, дверь вагона. Состав почти сразу же, дернувшись, тронулся. Зоя зажгла фонарь:

– Ну, вот, теперь мы хоть друг друга видим!

– Что это меняет. Все равно делать совершенно нечего, – угрюмо протянул Егор и тут же застыдился, заметив, как погрустнело лицо девочки. Нужно было, наоборот, ее как-то ободрить.

Зоя выключила свет.

– Ты прав. Лучше нам все-таки попробовать поспать. Во сне время идет незаметно. А потом, здесь так тесно. При свете у меня сразу клаустрофобия начинается, а когда темно, ее как-то не ощущаешь.

Они затихли. Егор лежал, слушая мерный перестук колес. Куда они едут? Зачем? Где конец их пути? И где конец его, Егора, пути? Суждено ли ему еще вернуться когда-нибудь к себе домой? Увидит ли он еще маму, Коржика? И что означает его жутковатый сон про смерть с косой?

Теперь, наяву, он отчетливо вспомнил: старуха с плащом и с косой уже являлась ему один раз. Это произошло в его первое появление в Зоином мире. В саду Башни. И обстоятельства встречи были очень похожи. Только видел он тогда старуху как бы с другого ракурса. И тогда над ними нависла опасность, и теперь…

Значит, это предупреждение? Или попросту разум переварил таким образом дневные впечатления. Вот и привиделся ему сон с черепахой, львом и жуткой старухой. Сон как наяву. Но, к счастью, пока только сон.

 

Глава VIII

В результате Егора укачало, и он действительно заснул, на сей раз безо всяких сновидений, а пробудившись, увидел, что Зоя при свете фонарика копается в своем рюкзаке.

– Потеряла что-нибудь? – спросил он ее.

– Нет, пить хочу, – объяснила она. – Не помню, куда мы воду засунули.

– Бутылка у меня в кульке, – сообщил Егор. – С угощением от жены Ван Ваныча.

– И ты на нем спал? – всплеснула руками она.

– Похоже на то, – уже заглянул в кулек мальчик. – И на пирожках. Бутылке-то ничего не сделалось. Она стеклянная, плотно закрыта. Не поломалась, не пролилась. А вот вместо пирожков у нас теперь блин со сложной начинкой.

– Молодец, – ехидно сощурилась Зоя. – Ладно, давай сюда воду.

Свинтив пробку, она наполнила свой походный стаканчик.

– Культурненько, – не преминул подтрунить над нею Егор. – Я бы лично прямо из горлышка бы и попил.

– Очень гуманно по отношению к остальным жаждущим, – фыркнула девочка. – Не говоря уж о том, что бутылка бы постояла и от твоих слюней в воде развелась бы куча вредных бактерий.

– Ты прямо как наша биологичка! – воскликнул мальчик. – Она нас тоже вечно пугает то вирусами, то бактериями, то всякой другой опасной для жизни заразой.

– А ты предпочтешь, чтобы у тебя в дороге живот прихватило? – не обескуражил его выпад девочку.

– Естественно, не предпочту.

– Тогда наливай в стаканчик.

– А мне пить вообще не хочется. Лучше пирожком займусь.

Отломив солидный кусок от бесформенной массы, он, жуя, продолжил:

– Между прочим, получилось даже лучше, чем было первоначально задумано женой Ван Ваныча. И капуста, и грибы, и мясо, и рис – все в одном, так сказать, флаконе.

– Удачно, что там еще пирожков с вареньем не было, – прыснула Зоя.

– Меня бы и это не смутило, – заверил Егор. – Обожаю мясо в кисло-сладком соусе. И утку с брусничным вареньем.

– Я из этого делаю один вывод: ты очень голодный, – заключила девочка. – Хочешь бутерброд с домашней колбасой от жены Ван Ваныча? – предложила она. – А еще есть с сыром и с яйцом. Какой предпочитаешь?

– Каждого по одному, – потребовал он. – И воду в стаканчике, по-культурному.

– Растешь над собой. – Протерев салфеткой стаканчик, Зоя налила ему воду.

Белка лениво подняла голову.

– Что за шум, а драки нету?

– Присоединяйся, – пригласил ее принять участие в трапезе Егор.

– И то дело.

Она вытащила из Зоиного кулька холщовый мешочек с орехами – тоже презент от жены Ван Ваныча.

– Хорошая ферма, – защелкала скорлупой она. – И орехи у них приличные.

Егор почувствовал шевеление за пазухой. Лягух проснулся и подбирал крошки от пирога, которые засыпались мальчику под майку.

– Понравилось? – оттянув ворот, поинтересовался Егор.

– Квак! – воодушевленно откликнулся Лягух.

– Тогда на еще. – И он кинул за пазуху еще несколько кусков.

Ответом ему было благодарное чавканье.

Поезд уносил их все дальше и дальше от Москвы. Наконец, он остановился. Впервые за время их пути.

– По-моему, семь часов пятнадцать минут прошли, – сказал Егор. – Нас сейчас выгружать будут?

– Сиди, молчи и жди. И свет погасите, – распорядилась Белка.

Не успела она договорить, как дверь вагона лязгнула. Ящик с ними подхватили, безмолвно сопя, вынесли из вагона, где-то поставили, и все стихло. Верней, вокзальные шумы до них доносились, однако о ящике будто забыли. К путникам никто не стучался, не обращался и не произносил слова пароля.

Все трое сидели затаив дыхание. Время шло. Минуло уже, наверное, с час, когда пространство снаружи огласили крики, отрывистые слова команд, беготня.

Прямо возле их ящика раздался голос Ореста:

– Как сквозь землю провалились. Но наводка-то точно была, что они именно в этом поезде.

– Уже два раза каждого пассажира досконально проверили, ваше высокоблагородие господин маршал безопасности, – почтительно отчеканили в ответ. – Никому не доверяя, лично проверял.

– Весь поезд? – с сомнением переспросил глава безопасности государства.

Подчиненный чуток замялся:

– Основную часть. Так сказать, точки максимальной вероятности. Да и состав, дозвольте заметить, смешанный. Частично грузовой.

– Задержать отправление и лично проверить каждого пассажира, – рыкнул Орест.

– Документы у всех в порядке. Легальные и согласно принятым стандартам, – отрапортовал подчиненный.

– Вопрос, все ли личности соответствуют своим документам, – снова послышался бас Ореста. – Обыскать и досмотреть каждого.

– Досмотреть… – в голосе подчиненного сквозняком прошелестела нерешительность. – Дозвольте отметить, ваше высокоблагородие, состав пассажиров в значительной мере дамским полом укомплектован. Им конфузно-с будет. Сопротивление станут оказывать. Вполне, с вашего позволения, законное-с. Ввиду попытки произведения обыска средствами противоположного пола-с. В нашем подразделении-то ни одной женщины.

– Учить тебя. Возьми кассиршу со станции.

Подчиненный помычал, набираясь отваги:

– Кассирша – лицо гражданское. Отказаться может, в соответствии с Конституцией.

– Не может! – грянул Орест. – С этой минуты на станции Кикиморово моим приказом вводится чрезвычайное положение вплоть до ноля часов следующего дня. Все гражданские лица обязаны неукоснительно подчиняться твоим приказам. Так что мобилизуй кассиршу и действуй! Мы с тобой здесь теперь конституция!

– А что искать-то? – вновь помычав, осведомился подчиненный.

– Совсем тупой? До сих пор не доперло до твоей деревянной башки, кого мы ищем?

– Я-то в курсе. Но кассирше-то как объяснить цель обыска?

– Сам можешь хоть что-нибудь сообразить? Ты же командир подразделения! – рявкнул маршал безопасности. – Придумай. Но она не должна знать, кого мы ищем. Самостоятельно сформулируй задачу. Распустились! Все им разжуй и в рот положи! Учти, напортачишь – разжалую в рядовые!

– Есть, ваше высокоблагородие! – гаркнул командир подразделения и, чеканя шаг, отбыл исполнять приказ.

Орест продолжал стоять и шумно сопеть. Затем со всей силы врезал по ящику.

– Понаставили на платформе всякого хлама. Пройти невозможно. Что за народ! Никому ничего не доверишь. Пойду лично проверять документы.

– Ваше высокоблагородие, не извольте себя так ронять, – раздался льстивый мужской фальцет.

– Молчать, болван! – рявкнул Орест. – Дело государственной важности не терпит отлагательств и сомнений! Не имею права пускать все на самотек!

И все стихло… Беглецы таились в своем убежище ни живы ни мертвы. Даже дышать боялись. Они чувствовали себя как на краю пропасти. От главного преследователя их отделяла лишь тонкая деревянная стенка. Только чудо уберегло их от провала. По счастью, ни один из троих не чихнул и не кашлянул, иначе бы их тайник моментально раскрыли.

Они еще долго, не шевелясь, прислушивались к происходящему снаружи. Никто из троих не решался произнести ни слова, и каждый думал об одном и том же: кто-то их выдал. Вопрос, на каком этапе. Знал ли Орест об их пребывании на ферме и если да, то какая участь постигла хозяев? Или, может, Орест со своими людьми отследили их путь до фермы, а хозяева выдали? Думать об этом было во всех отношениях страшно. Да и беды их, возможно, еще не кончились, а то, что им представляется сейчас чудом, на самом деле лишь временная отсрочка. Сидят они в этом ящике посреди перрона, а тот, кто их должен встречать, например, уже арестован. Даже если люди Ореста их и не найдут, как без посторонней помощи продолжить путь? Если же их найдут, все вообще для них кончено.

Несколько раз мимо них, топоча, проносились какие-то люди. Вдалеке кричали и даже одно время визжали. Обыск, видимо, шел вовсю. К ним, однако, пока так никто и не подходил.

Прошло еще часа два, когда их ящик подняли и снова куда-то поволокли, ни слова не говоря. Беглецы не знали, что и предположить. То ли они раскрыты и их уносят люди Ореста, то ли, наконец, те, кто должны были их встретить, сумели пробраться к ним.

Ящик плавно покачивался на ходу. Затем его погрузили в машину. Коротко стрекотнул стартер. Двигатель послушно взревел, и их куда-то повезли. Разговаривать они все еще опасались. Вдруг кто-то сидит рядом с ящиком? Это может быть враг, который даже не подозревает, какой груз внутри. Существовал же и этот крохотный шанс. Тогда его нельзя упускать. Лучше уж до последнего не обнаруживать своего присутствия.

Машина плавно затормозила. Раздалось железное лязганье, словно отодвигали засов. Машина вновь тронулась, но, преодолев лишь несколько метров, остановилась. Лязгнуло уже с другой стороны, позади. В деревянную боковину ящика постучали. Егор, не выдержав, крикнул:

– Рыба.

– Вообще-то рыба – это моя часть, – проговорили снаружи.

– Крылья! Крылья! – спохватился он.

– Все неправильно, ну да ладно, – недовольно отреагировал голос снаружи. – Ситуация вышла из-под контроля. Извините за вынужденную задержку.

– Вы сперва нас откройте, а после поговорим, – вмешалась Белка. – Предъявите свои полномочия.

– Ваша правда.

Снаружи принялись выковыривать гвозди. Боковина отпала. Путники с большим облегчением покинули тесное пространство. Ящик стоял в кузове грузовичка, который загнали в гараж. Двое мужчин находились рядом – один постарше, другой – совсем молодой. Похоже, отец и сын. Молодой человек подал Зое руку, помогая спуститься.

– А что, взрослых никого? – изумленно таращился на ребят старший.

– Я за взрослого, – заявила Белка.

Старший попятился.

– Нет, то есть мне про вас говорили, – ошарашенно пробормотал он. – Но я так понял, что Белка – это подпольная кличка, а вы на самом деле женщина, просто очень миниатюрная. Ну, вроде карлика, ну, то есть не совсем чтобы карлик… – Он осекся и добавил: – Извините, ежели ляпнул не то.

– Извиняю, – строго проговорила Белка. – Но только вас. Другие обязаны были как следует проинформировать.

– Видать, никто не рассчитывал, что мы вас увидим, – вмешался второй. – Нам поставили задачу перебазировать вас на другой поезд. Но обстоятельства изменились. На станции шмон. Сам маршал безопасности по вашу душу в Кикиморово пожаловал. Собственноручно полпоезда обыскал.

– Утечка, видать, случилась, – с досадой подхватил старший. – В последний момент успели из поезда вас извлечь. Минуту спустя они и нагрянули. Но, к счастью, ваш ящик с тем поездом никто из них не связал. Так что теперь планы меняются. До завтра побудете здесь. А потом нам сообщат о вашем дальнейшем маршруте следования. Ничего не имеете против?

– А у нас есть выбор? – буравила его колючим взглядом Белка.

– Да, пожалуй, нет, – откликнулся старший. – Я так считаю, вам повезло изрядно, да и нам тоже. Видать, служба безопасности полной информацией не располагала.

– Недоработочка вышла, – мрачно процедила Белка. – Подчиненные Ореста плохо постарались.

– Либо люди, которые с нами, все-таки верные, – с грустью проговорил молодой мужчина.

– Не до конца, – сердито тряхнула головой Белка.

– У всякого свой предел возможностей. Никого не берусь судить, – мрачно изрек мужчина.

Белка промолчала, но с таким видом, что Егор понял: она с молодым человеком не согласна, ибо сама готова отдать жизнь за Зою.

– Устроим вас, уж простите, в подвале, – сказал старший. – На всякий случай. Не так заметно. Только вы не волнуйтесь. У нас там обустроено в лучшем виде. Даже банька имеется. Финская. Сауна.

– Сауна после путешествия в коробке этим двоим не помешает, – указала Белка на ребят. – Но мне подобные изыски совершенно ни к чему.

– Наше дело предложить, – улыбнулся юноша. – А вы уж исходите из собственных потребностей.

Помывшись и поев, ребята и Белка расположились на диванах в подвальной комнатке. Видимо, она была сделана, чтобы хозяева с друзьями могли отдохнуть после парной. В ней стояли мягкие удобные диванчики. Какое-то время беглецы, вытянувшись на них, лениво переговаривались.

– Я уже не понимаю, день сейчас или ночь, – сказала Зоя. – С этими перемещениями в закрытом пространстве совершенно утратила ощущение времени.

– Да какая разница, – весело откликнулся порядком осоловевший Егор. – День ли, ночь ли, нам все равно больше делать нечего, кроме как есть и спать. Так что отдыхай и копи силы на будущее.

Зоя лениво повела рукой, голова ее откинулась на диванный валик.

– Уютненько, – сонным голосом протянула она. – Главное, мы больше не в ящике. Я сейчас высплюсь на всю оставшуюся жизнь вперед.

– Надежда юношей питает, – проворчала Белка. – Запомни: ничего нельзя сделать на всю жизнь вперед, потому что она не стоит на месте. А то, что движется, всегда приводит к изменениям. Вот и крутишься, крутишься, как белка в колесе…

Их подняли. Оперативно вновь накормили. Белка за спешным завтраком расспрашивала об обстановке в городе. Хозяева отвечали уклончиво. Из них удалось лишь вытянуть, что Орест покинул Кикиморово, однако куда он оттуда проследовал, оставалось загадкой.

И снова убежищем беглецов стал ящик. Другой, а может, и тот же самый. Только теперь его снаружи обили картоном с красной угрожающей надписью: «Осторожно! Ядохимикаты!»

– Ну, в путь, – заторопились хозяева.

Троице оставалось лишь надеяться, что их пути с маршалом безопасности больше не пересекутся. В следующий раз ведь могло так не повезти.

– Спасибо вам за все, – поблагодарила Зоя, уже залезая в ящик.

– В память о Карле, – тихо отозвался старший мужчина и почтительно пожал протянутую девочкой руку.

Вновь душная тесная темнота. И долгая тряская дорога. По всему судя, везли их опять путями, которыми чиновники Руссии и Киндии обычно не пользовались.

Остановка. Их опять переносят в поезд. А потом, спустя несколько часов, выносят на новой станции. Снова куда-то везут. Городок сменяется городком. Потом – деревней, за которой следует новый город. Встречи. Расставания. Недолгие и не всегда уютные ночлеги. Еда на ходу. Напряженные лица хозяев. Они уже даже не запоминались, сливаясь в одно. И слова, каждый раз заклинанием повторяющиеся при расставании: «В память о Карле».

Ни с Орестом, ни с его людьми беглецы больше не пересекались. Видимо, все-таки удалось запутать след. На чем они только не ехали. На поездах, на различных машинах, однажды даже на телеге, в стогу сена. И уж совсем экзотическим оказался последний отрезок пути.

Когда их подвели к корзине огромного воздушного шара, Егор глазам своим не поверил:

– Мы на этом полетим?

Белка ответила:

– А ты никак сдрейфил?

– Что ты, наоборот! – воскликнул он. – Просто я никогда на нем не летал.

– Я тоже, – сказала Зоя, не отводя глаз от ярко-синего шара. – По-моему, это так романтично.

– В нашем случае скорее практично, – снизила пафос Белка. – Иначе бы нам три дня через перевал верхом на лошадях трястись. А там еще, как назло, лавина сошла.

– Снежная? – поинтересовался Егор.

– Орех ее знает, – пожала плечами она. – Главное, теперь ни пройти, ни проехать.

– А он что, и через гору может перелететь? – с сомнением покосился на шар мальчик.

– Может, – откликнулась Белка. – Но главное, ему не надо следовать по дороге. Дорога тут одна. Дальше – дремучий лес. Мы сквозь него не пройдем, а шар над ним по небу пролетит.

К корзине, рвущейся с привязи, подошел среднего роста крепенький бородач.

– Приветствую вас! Готовы к воздушной навигации?

– Да хоть сейчас! – Егору не терпелось залезть в корзину.

– Тогда загружаемся и начинаем путь, с благословения небес. Пока удача с нами. Попутный ветер. Солнышко.

– Сколько лететь-то? – спросил Егор.

– Давай-ка не будем загадывать, – улыбнулся бородач. – А то вдруг не сбудется. Пусть все идет своим чередом.

Путники вскарабкались по приставной лестнице в корзину.

– Когда отдам швартовы, лучше сядьте на дно корзины, а то крен иногда бывает большой, не ровен час вывалитесь, – сказал пилот. – Вот наберем высоту, выровняемся, можете любоваться окрестностями сколько душе угодно.

Ребята сели на пол корзины. Белка устроилась между ними. Пламя горелки под шаром пылало и гудело. Ветер рвал тросы.

– А шар загореться не может? – с тревогой спросила девочка.

– Не должен, – заверил пилот. – Я уже тридцать лет на таких летаю и ни разу… – Он осекся. – Не будем загадывать в начале пути. Иначе удача нам может и не улыбнуться. – И он подмигнул девочке.

Освобожденный от швартовых канатов, шар устремился вверх. Корзину мотало, покачивало. С непривычки ребят немного мутило. Белка, кажется, тоже чувствовала себя неважно и бубнила себе под нос что-то совсем неразборчивое.

Спустя какое-то время бородач сказал:

– Ну, теперь можете спокойно полюбоваться, какая здесь красота.

– Послушать его, подумаешь, будто он сам эту красоту сотворил, – процокала порядком выбитая полетом из колеи Белка.

Пилот расслышал, но не обиделся и весело произнес:

– Красота, ваша правда, нерукотворная, но показываю-то ее вам я. С земли так не разглядеть. Только сверху и видно.

Егор, первым поднявшийся на подрагивающие ноги, высунулся из корзины. Голова закружилась, он ухватился обеими руками за борт. Он и не предполагал, что шар может поднять их на такую высоту. Вид открылся и впрямь восхитительный.

Склоны гор зеленели густыми лесами, которые, поднимаясь все выше и выше, постепенно сходили на нет, превращаясь в снежный пик, хрустально сияющий под полуденным солнцем. Пропасть разверзла свой черный бездонный зев.

У подножия гор раскинулась деревушка. Рядом бурлил и пенился водопад. Вдали голубело лазурью кристально чистое горное озеро. Они проплыли над ним в вышине. По водной глади скользила лодка. Гребец ритмично взмахивал веслами. На него упала тень от корзины. Он поднял голову и приветственно помахал воздухоплавателям.

Бородач-пилот, глянув вниз, помахал в ответ и сообщил путешественникам:

– Это мой кузен. Он живет на берегу. Вот, видите, хижина под деревьями.

– Дубами? – вырвалось у Егора.

Бородач окинул его удивленным взглядом:

– Да нет. Какие дубы. Здесь больше ели да кедры.

– Люблю кедры, – одобрила местную флору Белка. – Можно сказать, мое любимое дерево.

– А я больше орешки с него уважаю, – сказал бородач. – И вкусно, и здоровью польза. Меня кузен регулярно снабжает. И еще – диким медом. Тоже, замечу вам, вещь, если сами еще не пробовали. И рыбка мумуль из этого озера – объедение. Особенно когда свежевыловленная. Кузен мой уху варить большой мастер. Да и солит профессионально. Никаких ресторанов не надо. Завернешь к нему на денек, и душа расправляется, оживает. Места у нас сказочные. Не успели еще загадить. Будете снова в наших краях, милости просим в гости.

– На кедровые орехи с большим удовольствием, – откликнулась Белка. – А рыбу мой организм не приемлет.

– Ребятам зато полезно, – посмотрел на Егора и Зою пилот. – Мозг и кости укрепляет.

Он усилил пламя в горелке. Они стали подниматься выше и выше, пока не взмыли над горным хребтом, густо поросшим иссиня-зеленым лесом. Перелетев его, пилот подкрутил регулятор горелки, шар плавно пошел на снижение.

По ту сторону хребта взорам троих беглецов открылась практически та же картина, словно они вернулись обратно: горное озеро со скользящей по воде лодкой, гребец, машущий им…

– Другой мой кузен, – гордо сообщил пилот.

А дальше они увидели водопад, только не одинарный, а тройной, деревушку, может, немного поменьше прежней. Человек у домика распрягал из повозки мохнатую лошадку. Собака преследовала кошку. Белый петух с огромным черным хвостом гордо восседал на заборе.

– Здесь тоже живут ваши родственники? – поинтересовалась Зоя.

– Дядюшка. Вон он коня как раз распрягает. И тетушка. И еще двое других кузенов. Хорошие люди. У них тут целое хозяйство. Птицы. Коровы. Свиньи.

Егор увидел, как под оградой пролезла поджарая черная свинка и степенно направилась к большой луже, в которую немедленно улеглась и начала валяться.

– Чистится, – объявил пилот.

– По-моему, наоборот, пачкается, – фыркнула Зоя.

– Отнюдь. От насекомых избавляется, – объяснил бородач. – Выйдет, подсохнет и об забор грязь отковырнет. А с грязью и паразиты от нее уйдут.

– Считай, грязевое обертывание. Свинская спа-процедура, – хихикнул Егор, вспомнив визжащую «мумию» из салона Аглаи Раджевны.

Селение с многочисленной родней пилота осталось позади. Шар полетел над сплошным лесом, покрывшим землю густым плотным ковром. Ни единой прогалины или проплешины. Лишь все оттенки зеленого цвета.

– Там, наверное, пешком и не пройдешь? – спросил у бородача Егор.

– Сведущий человек везде путь найдет, – откликнулся тот. – Мои кузены здесь все тропки-дорожки знают. Охотятся. А для человека чужого, в особенности городского, гиблое место. На два шага зайдет, назад уже никогда не воротится. Закружит, завертит, запутает его Дух Лесной. Заведет к Лешему на завалинку, и ищи-свищи. Пропал человек. Да сюда чужаки и не суются. Далеко. Добраться трудно. Поди найди, где эти места.

– То есть они на карте не обозначены? – продолжил расспросы мальчик. – Их никто не знает?

– Да знают, кому надо. И на карте имеются. Только далеко мы от проезжих дорог. Горожане ведь жить торопятся. Им бы поближе доехать да поскорей отдохнуть. А тут поселиться надо надолго, чтобы место понять и прочувствовать да лесным духом проникнуться. Сродниться с лесом душой, понять его, полюбить, глядишь, тогда и он тебя поймет.

Над лесом пришлось лететь долго, прежде чем он поредел и неожиданно вовсе кончился. Под корзиной шара простерлась долина, пышное изумрудное разнотравье которой пересекала извилистой линией широкая, но явно неглубокая река. Камни дна выступали порой над поверхностью порогами, вокруг которых вода взбивалась в белую пену.

– Приземляемся, – объявил пилот, колдуя над пламенем горелки. – Держитесь крепче.

Посадка, однако, получилась мягкой. Бородач хорошо знал свое дело, да и ветра в долине не было.

На земле он немедленно закрепил корзину тросом, и по уверенности его движений было легко заключить, что он здесь уже не впервые.

Ребята и Белка выбрались из корзины. Земля у них под ногами покачивалась.

– Шатает, однако, – смущался из-за собственной неловкости Егор.

– Скоро адаптируемся, – заверила его Белка. – Это краткий послеполетный синдром.

– Ваша правда, – подтвердил бородач. – После долгого пребывания в воздухе оно всегда так. Я-то привычный, а по первости обыкновенно впечатляет.

– Быстро загадываем желание! – воскликнул Егор.

– С чего это вдруг? – не поняла Зоя.

– Мы с тобой только что пролетели на воздушном шаре, – ответил мальчик.

– Ну и что, – так пока и не доходил до нее смысл его слов.

– Моя мама всегда говорит, что, когда пробуешь что-то новое или делаешь что-нибудь первый раз, надо загадать желание, и оно обязательно сбудется.

– Прелестный обычай, – сказал пилот и заметно расстроился. – Эх, знать бы раньше. А теперь я уже сколько лет летаю. Какое уж тут исполнение желаний.

Егору стало его очень жаль. Бородач явно хотел загадать что-то ужасно важное для себя.

– Знаете, – сообразил вдруг мальчик. – Совершенно ничего страшного, что вы давно летаете. Дофину-то вы первый раз везли.

– Твоя правда, милый! – возликовал пилот и, старательно зажмурив глаза, беззвучно зашевелил губами. – А сколько раз надо загадывать? – чуть погодя очень серьезно осведомился он.

– Одного раза достаточно, – продолжал инструктаж Егор. – Только захотеть надо очень-очень сильно.

– И тогда точно сбудется? – За каждым словом бородача таилась надежда.

– У меня сбывалось, – сказал мальчик.

– Все желания? – с удивлением посмотрел на него пилот.

– Можно сказать и так, – продолжил Егор. – Потому что у меня долгое время была лишь одна большая мечта.

– И она… осуществилась?

Егор кивнул.

– А имею я право полюбопытствовать, что конкретно? – робко проговорил пилот. – Ведь вроде если исполнилась, значит, уже как бы и не секрет.

– Естественно, – подтвердил Егор. – И я вам, конечно же, расскажу. Я очень плохо видел, и чем старше становился, тем хуже, пока совсем не ослеп. А сейчас, сами видите, даже очки не ношу. Стопроцентное зрение.

– И это случилось с тобой в один миг? Как чудо? – не мигая, смотрел на него бородач.

– Нет, не вмиг. Мне операцию сделали, я долго лечился. Но сама операция была чудом. Мне очень повезло, что я попал к уникальному врачу.

– Значит, сбывается, – задумчиво выдохнул пилот. – И ведь не какая-нибудь безделица.

Егору очень хотелось спросить, что же такое тот загадал и какая его постигла беда. Но ведь если скажет, разрушится магия желания. Нельзя отнимать у человека надежду, вдруг она у него последняя.

Зоя стояла в стороне грустная, сосредоточенная и притихшая. «Наверное, ее желание как-то связано с родителями, – подумал Егор. – И хоть на чудо вряд ли надеется, все-таки загадала, потому что очень скучает по ним».

Белка тоже сидела на задних лапках, крепко зажмурив глаза и сжав когтистые кулачки. Выходит, и биотехнологические зверьки мечтают очень даже всерьез.

Она неожиданно открыла глаза.

– Что уставился? Давно не видел?

Егор смущенно отвел глаза, испытывая такую неловкость, словно вторгся в чужое сокровенное личное пространство.

– Почему же нас не встречают? – вдруг с тревогой спросила Зоя. – Снова какие-то проблемы? Или это временная посадка?

– Не волнуйся, – улыбнулся пилот. – Нас видели и скоро придут. Просто дойти еще надо. Да вы посидите пока. Вот вам одеяло.

Он достал из кожаного кармана на борту корзины широкий плед и ровненько расстелил его на траве. Потом вытащил оттуда же небольшую удочку, которая одним нажатием кнопки превратилась в длинное удилище.

– Мой личный патент, – с гордостью продемонстрировал он изобретение троим путникам. – Оно меня, собственно говоря, и кормит последние годы. Кузен серийное производство наладил. Теперь лидер продаж в столичных магазинах. А мне денежки капают, и никаких хлопот. Летаю вот. Шар в исправности содержу. На это тоже немалые средства уходят. – И он любовно погладил бок корзины.

– А можно с вами на рыбалку? – спросил Егор. – Мешать не буду. Просто рядышком сяду и посмотрю.

– Я тоже хочу, – заявила Зоя.

– Ну и айда вместе, – легко согласился бородач.

– С шаром-то без присмотра ничего не случится? – забеспокоился вдруг Егор.

– Да здесь на много километров ни души, – не слишком тревожился на сей счет хозяин. – Да и не заведено в наших краях чужое портить.

– Я в любом случае останусь, – устроившись на пледе, сосредоточенно проверяла содержимое кармана на животе Белка. – Рыбу терпеть не могу! Мокрая, скользкая, и тиной от нее воняет.

– Тогда орешками пока развлекитесь. – И пилот вытащил из корзины холщовый мешочек, полный кедровых орехов. – Мой НЗ на случай аварии, – пояснил он. – Но вы кушайте, не стесняйтесь. На обратном пути залечу к родне и пополню запас.

– Хороший вы человек, – немедленно запустила лапку в холщовый мешочек Белка.

Зоя, Егор и бородач дошли до реки. Вода действительно была чистой и до того прозрачной, что на дне можно было разглядеть снующих среди камней рыб.

– Сам-то когда-нибудь рыбачил? – посмотрел пилот на Егора.

– Да, – кивнул тот.

Бородач улыбнулся, полез в один из многочисленных карманов куртки, оттуда извлек что-то, похожее на небольшой фонарик. Одно нажатие кнопки, и у него в руках оказалась небольшая удочка, которую он протянул Егору.

– Тоже мое изобретение. Карманный вариант. Всегда с собой, на случай экстремальных обстоятельств. С другой стороны, видишь, тут фонарь, – указал он на рукоять удилища. – Все продумано.

Пилот развинтил рукоять, вынул из открывшейся полости леску с крючком, грузиком и поплавком, привязал к снова свинченному удилищу и передал Егору.

Тот взял в руки удочку. Давно забытое ощущение! Бородач ногой перевернул камень на берегу. На том месте, где он лежал, копошились белые жирные личинки.

– Годится, – одобрительно хмыкнул пилот.

– Гадость, – скривилась Зоя.

– Ну, не нам же ими питаться, – сказал бородач. – А рыбки их очень любят. Для них это, можно так выразиться, деликатес.

Егор ловко насадил личинку на крючок и со свистом забросил леску подальше в воду. Ему почему-то казалось, что клев начнется сразу, но рыба медлила.

Глядя на неподвижный поплавок, мальчик опустился в ожидании на кочку. Ему вспомнилась речка в Дубне – подмосковном городе физиков, где он часто рыбачил с отцом и его друзьями.

Папа сам делал ему удочки – сперва совсем маленькие, а когда сын подрос – побольше. И Егор сразу по-настоящему начал ловить рыбу. Первым его трофеем была крохотная, размером с ладонь, плотвичка. Как же он ею гордился! Принес маме и заявил:

– Скорее свари нам всем из нее суп.

Нина Владимировна долго смеялась потом, называя его «наш главный добытчик».

Дальше случались у него и более крупные удачи, иногда ему удавалось поймать больше, чем отцу и его друзьям, однако именно эта плотвичка осталась в памяти, как первая и самая крупная победа.

Потом родители развелись, папа остался в Дубне, а они с мамой переехали в Москву. Егор выбирался к отцу на каникулы, но что-то изменилось, и даже рыбалки стали не те. Да и зрение ухудшилось…

– Клюет! – вернул его из воспоминаний возглас Зои.

Поплавок исчез, удилище начало вырываться из рук. «Акулу я, что ли, поймал? – не мог представить себе размера добычи мальчик. – Да нет, скорее большую старую щуку».

Общими усилиями они выволокли рыбину на берег. Она оказалась не столь уж крупной, но мощно била хвостом по земле.

– Ну, поздравляю, парень, – с уважением проговорил пилот. – Синебока поймал. А он нечастый гость в наших местах. Здесь больше розовушки ловятся. Меня уж лет пять синебок стороной обходит. И кузенов моих – тоже. Небось про него желание и загадал?

– Нет, – честно ответил Егор. – Я вообще о его существовании не подозревал.

– Подозревал или не подозревал, а ужин нам теперь предстоит знатный. – Бородач уже снял Егорову добычу с крючка. – Сейчас лопухов пойду наберу, в них на углях и запечем. Ты костер разводить умеешь?

Егор, кивнув, снова вспомнил Дубну, костры на берегу реки и песни под гитару, которые пели папа и его друзья-физики.

Все вместе они дошли до опушки леса, набрали там лопухов и валежника для костра. Пока бородач мастерски обрабатывал рыбу, Егор не менее мастерски разжег костер, правда воспользовавшись специальной «поджигалкой» – тоже запатентованным изобретением пилота. Эта штука выпрыскивала из себя дозу смеси для розжига, которую тут же и поджигала. Вскоре костер уже весело трещал в опускающихся сумерках.

– Сейчас прогорит, – поворошил в нем прутом бородач, – а на угли рыбку положим. Я ее сперва посолил, затем лопухом обернул, а сверху глиной обмазал. Рецепт моего прадедушки. Проверено временем и несколькими поколениями желудков. На полчаса зарываем в угли, глотаем слюнки и ждем, а после уж можно и приступать.

Рыба и впрямь получилась вкусная, пряная, духовитая. Каждому досталось по большому куску. Белка, с жалостью поглядывая на них (мол, что эти люди в еде понимают!), догрызала кедровые орехи.

Солнце уже совсем село. От реки тянуло сыростью. Над водой курился туман. Ребята придвинулись ближе к огню. Тут мошкара меньше одолевала. Поэтому, как только приготовили рыбу, в костер снова подкинули дров. И еще какой-то травы, которую пилот именовал «сгинь-трава», утверждая, что она отпугивает «комарье и других кровососов».

Но то ли кровососов скопилось чересчур много, то ли сгинь-трава пребывала не в лучшей своей поре, от мошкары приходилось отмахиваться, даже сидя совсем рядом с огнем и рискуя испечь колени.

– Нам еще долго ждать? – не выдержал наконец Егор.

Зоя привалилась к его боку и клевала носом, кажется намереваясь проспать до утра. А ведь, насколько понимал мальчик, им еще предстояло куда-то идти.

– Думаю, теперь уже скоро, – неопределенно ответил пилот.

От Егора, однако, не укрылось, что он уже несколько раз нетерпеливо поглядывал на часы. «Волнуется и ни в чем не уверен», – понял мальчик и тоже затревожился. А если за ними не придут? Ночевать здесь, в чистом поле? А завтра опять забираться в корзину, и куда? И хватит ли в горелке горючего на новый полет?

Время шло. Пламя костра опадало. Зоя уже посапывала на плече у Егора. Белка свернулась на коленях у девочки. Ночь окончательно вступила в свои права.

 

Глава IX

Черный занавес ночи пробил далекий луч света. Мелькнул и пропал. Затем появился вновь. Он приплясывал, с каждым движением становясь отчетливее и ярче. Егор встрепенулся. Дрема, было наплывшая на него, слетела вспугнутой бабочкой. Стараясь не разбудить Зою, он дернул за рукав пилота, задумчиво смотревшего на дотлевающие угли костра.

– К нам кто-то идет. Видите огонек? Он приближается.

Бородач тут же вскочил на ноги и начал напряженно вглядываться в темноту. Вытащив из кармана фонарик, он помигал светом в ту сторону, где приплясывал луч. Ему ответили точно таким же миганием.

– Наконец-то, – с облегчением выдохнул он.

«Точно, боялся, что не придут», – отметил про себя мальчик.

Пилот тем временем подкинул хворост в прогоревшее кострище, несколько раз шумно подул. Вверх взвилось пламя. Еще несколько минут ожидания, и из темноты вышел человек.

– Заждались? – бодро осведомился он. – К сожалению, выйти за вами мне удалось не сразу. Коза никак не могла разродиться. Козленочек у нее боком пошел. – Он шумно перевел дух. – Пришлось акушером вот поработать немного. А как только закончилось, вышел к вам.

– С прибавлением вас, Христофор Павлович, – поздравил бородач. – Лишняя голова в стаде – прибыток в хозяйстве. Все, как говорится, к нам, а не от нас.

– Спасибо. Козленочек славный родился. Беленький. Добрый знак. К удаче.

– Удача всем нам не помешает, – сказал бородач.

Егор с любопытством разглядывал вновь прибывшего. Невысокий, крепкого телосложения, несмотря на явно преклонный возраст. Лицо круглое. Глаза раскосые. Редкая длинная бородка с проседью. Вислые, с проседью же, темные усы. Закутан в какой-то кафтан с капюшоном. Свободные брюки заправлены в высокие сапоги. В руках он держал посох с набалдашником.

Пламя костра усилилось, и Егор сумел разглядеть: набалдашник сделан в форме головы дракона. Искуснейшая резьба по дереву.

Зоя зашевелилась, открыла глаза и тоже вскочила на ноги.

– Христофор Павлович! – кинулась к старику она. – Как я рада вас видеть!

– Я тоже, – заключил он ее в объятия. – Только лучше б нам встретиться при других обстоятельствах, – словно бы сожалея, добавил он.

– Кто это? – шепотом поинтересовался Егор у Белки. – Где-то я, по-моему, уже его видел, только не знаю где.

– Аберрация зрения, – возразила она. – Нигде никогда ты его не видел. Это Христофор Павлович, младший брат Ли-Ли Павловны.

– Теперь ясно, – мальчик сообразил, почему старик показался ему знакомым. – На сестру-то он и похож.

Христофор Павлович, в свою очередь, обратил внимание на Егора:

– Ты, стало быть, и есть Зоин друг?

Егор кивнул и немедленно испугался. Может, ему следовало спрятаться? Ли-Ли Павловне-то он на глаза не показывался. С другой стороны, Христофор Павлович о нем уже знает, и Белка с Зоей ничуть не тревожатся. То есть вроде бы все в порядке. Наверное, и Ли-Ли Павловне Зоя про него рассказала, а прятала его из соображений безопасности. И мальчик ответил:

– Да. Я Зоин друг. Меня зовут Егор.

– Знаю, – улыбнулся старик. – Ты помогал им выйти из Башни.

– Кто кому помогал – большой вопрос, – усмехнулся Егор.

– Не важно, – сказал Христофор Павлович. – Главное, вам удалось до меня добраться.

– Доставили в лучшем виде, – скромно проговорил бородач.

– Молодец, Том Джонович, – похвалил Христофор Павлович.

«Странно, а нам ни разу не назвался, – подумал мальчик. – Видимо, конспирацию соблюдал».

– Ну, друзья, в путь? – обратился к троим беглецам брат Ли-Ли Павловны. – Том Джонович, вы с нами?

Тот покачал головой, Егору показалось, что с сожалением.

– Я до рассвета останусь здесь. А как заря займется, улечу. К вам, с вашего позволения, наведаюсь на следующей неделе.

– Будем ждать, – покивал старик. – Может, новости завезете какие.

Том Джонович потеребил пятерней бороду:

– Новости – это, конечно, да, но иногда лучше, чтобы их не было.

– Ваша правда, – откликнулся Христофор Павлович. – Но когда они появляются, лучше узнавать о них первым.

– Ваша правда, – согласился бородач. – Ну, доброй вам дороги. Не хочу больше задерживать. – Он порылся в кармане куртки и вытащил удочку-фонарик. – На, парень, держи, – протянул он свое изобретение Егору. – Хороший из тебя рыбак выйдет.

– Мне? Навсегда? – не верил своим глазам мальчик.

– В наших краях подарки иначе не дарятся, – усмехнулся Том Джонович. – Либо навсегда, либо вообще нет. Пользуйся. Тебе здесь пригодится. А у меня дома другая точно такая же есть. Представляете, Христофор Павлович, парень-то синебока выловил с первого раза! – поделился бородач. – Удачливый.

Христофор Павлович, покивав, пробормотал что-то неразборчивое, крепко пожав руку Тому Джоновичу, развернулся и снова зашагал в темноту. Ребята и Белка попрощались с пилотом и поспешили следом.

Старик стремительно пересек луг и, не сбавляя темпа, легкой походкой устремился вверх по горному склону. Белка неслась скачками, а вот ребята едва успевали. Старик к ним не оборачивался. А кричать: «Погодите, вы идете слишком быстро для нас!» – было стыдно. Если он в свои годы может, то они должны и подавно. Вот и шагали они, спотыкаясь на каждом шагу, а дорога забиралась вверх все круче, пока им не стало казаться, что склон стал вообще отвесным и они лишь чудом не валятся с него вниз.

Чуть погодя дорога вновь сделалась ровной, но только лишь для того, чтобы час спустя опять вздыбиться почти вертикально вверх. «Наверное, только одни горные козы здесь и живут, – думал Егор, цепляясь руками за выступающие камни. – И темнота такая вокруг. Ничего не разглядеть дальше двух метров. Может, по бокам глубокие пропасти, а мы идем по тонкой перемычке между ними. Оступишься – и полетел в бездну. Никакого ориентира в пространстве». Мальчик вдруг заподозрил, что Христофор Павлович специально явился за ними ночью, чтобы одни они уже не смогли вернуться назад к реке – следовательно, боится, как бы не убежали? Вывод этот показался мальчику совершеннейшей глупостью. Христофор Павлович – брат Зоиной няни. Он им друг, а не враг. Может, вообще, давая им приют, жизнью своей рискует. Значит, поход в темноте вызван совершенно другими соображениями. Наверное, Христофор Павлович опасался, как бы их не засекли с воздуха. Наверняка ведь и воздушный шар здесь имеется не у одного Тома Джоновича, и малая авиация в стране есть. Самолетики всякие, вертолетики… «Ну, конечно, – отчетливо вспомнил Егор. – Зоин папа на каком-то махолете собственного изобретения и разбился». А Орест или сам Константин наверняка нашедшему Зою уже награду какую-то объявили. Или, наоборот, скрывают? Тогда их ищут лишь люди Ореста. Но и у них ведь наверняка есть в распоряжении все технические средства…

Идти пришлось весь остаток ночи. Лишь на рассвете они добрались до дома Христофора Павловича. Он был похож на пагоду, прислоненную к горной скале. Светлые стены из известняка и красная черепица крыш со вздернутыми краями на фоне темно-серой скалы. Дом словно светился в лучах восходящего солнца.

– Ты здесь когда-нибудь была? – любуясь картиной, поинтересовался Егор у Зои.

– Так же, как ты, первый раз, – откликнулась она. – Мне прежде только няня рассказывала.

– И фотки этого дома показывала?

– Нет. Здесь вообще вся современная техника не работает. Ни фотоаппараты, ни мини-компьютеры, ни телевизоры, ни даже радио. Понимаешь, вообще ничего.

– Теперь ясно, почему нас на воздушном шаре сюда доставили. Тут, наверное, самолеты тоже не летают?

– Ни самолеты, ни махолеты, – подтвердила девочка. – У них приборы брендят. Даже компас путается. Стрелка вертеться как сумасшедшая начинает.

– Хорошее для нас местечко, – с довольным видом хмыкнул Егор. – Люди Ореста, если даже сунутся, точно заблудятся.

– Потому няня и придумала нам сюда отправиться.

– А Христофор Павлович, значит, няню твою время от времени приезжает навестить? – поинтересовался Егор.

– Очень редко, – ответила Зоя. – Он город не любит, задыхается в нашей суете. Последний раз он приезжал в Москву, когда умирала моя мама, – грустно добавила девочка. – Он пытался ее спасти. Но даже ему не удалось ей помочь. С тех пор он ни разу не приезжал. Няня очень по нему скучала. Все собиралась сама к нему съездить, но меня не хотела одну оставлять.

Зоя нервно покусывала губы. Егор уже корил себя: вечно он задает не те вопросы. Вот снова напомнил ей про потерю родителей. Он поторопился переменить тему:

– Смотри, красота здесь какая. И дом у него необычный.

– Да он и сам необычный, – сказала Зоя. – Кудесник.

– Волшебник, что ли? – переспросил Егор.

– Волшебников не бывает, – покачала головой Зоя. – Есть люди с необычными способностями. Христофор Павлович как раз такой. Может то, чего не могут обычные люди. А здесь действительно очень красиво.

– А что он, например, может? – захотелось узнать Егору.

Зоя с ответом медлила. Христофор Павлович первый раз за весь путь обернулся к ним и проговорил:

– Ну, что вы там отстаете? Устали небось? Заходите скорее в дом.

Дверь бесшумно отворилась. Егор мог поклясться, что никакого ключа в руках у хозяина не видел. Впрочем, места здесь глухие. Вокруг, наверное, и впрямь одни козы. Запираться особенно не от кого.

Едва они переступили порог, послышалось шумное хлопанье крыльев и что-то тяжело спикировало прямо на голову мальчику. Он вскрикнул от неожиданности.

– Свои! – послышался строгий окрик Христофора Павловича.

Крылатое неизвестно что, толком не успев приземлиться, соскользнуло с головы Егора и село на ближайший комодик. Теперь Егор видел его: большой черный ворон!

– Пр-рошу в др-ругой р-раз пр-редупр-реждать зар-ранее, – прокаркал он, с подозрением косясь на мальчика блестящим агатово-угольным глазом.

– Успокойся, Рюрик, – призвал птицу к порядку Христофор Павлович.

– Р-разбудили, – проворчал тот.

– Но мы же с тобой говорили: Зоя приедет, – напомнил старик.

– Не ждал так р-рано, – отрезал ворон и принялся тщательно чистить иссиня-черные перья на крыле.

– Сон плохой, что ли, видел? – продолжил Христофор Павлович.

– Кошмар-рам не подвер-ржен, – сурово отрезал его крылатый собеседник.

– Простите, – вежливо начал Егор. – Вы, значит, тоже продукт биотехнологий?

– Р-редкостный дур-рак, – обиделся Рюрик. – Чей пр-роект? Я, между пр-рочим, натур-ральный пр-родукт. Пр-риродный благор-родный вор-рон.

– Да я, в общем, тоже, – смешался Егор.

– Вор-рон? – уставилась на него птица. – А где же пер-рья?

– Вы не так меня поняли. Я, это самое, человек натуральный.

– Это он меня имел в виду, когда говорил про продукт биотехнологий, – поторопилась внести ясность Белка.

– О-о! – обратил внимание на нее ворон. – Зверь? Говор-рящий?

– С вашего позволения, Белка, – отвесила церемонный поклон она.

– Пр-рогр-рессивный пр-роект, – одобрил Рюрик. – А то у нас такие звер-рьки здесь нер-разговор-рчивые. Не с кем потр-репаться. А он на слова не щедр-р. – Рюрик перевел взгляд на Христофора Павловича.

– Вот и радуйся, – сказал тот. – Сколько у тебя теперь новых собеседников.

– Р-радуюсь, р-радуюсь. Пр-ремного благодар-рен. Пр-риветствую пр-ришедших. Милости пр-росим под нашу скр-ромную кр-рышу.

– По-моему, крыша у вас не столько скромная, сколько необычная, – заметил Егор.

– Нестандар-ртный пр-роект, – пояснил говорящий ворон.

– Ну, будет, Рюрик. Помолчи немного. Достанет у вас еще времени вволю наговориться. А сейчас они с дороги устали…

– Спер-рва покор-рмить, потом говор-рить, – подхватил ворон.

– Зришь в корень, – сказала Белка.

«Заразилась от него карканьем, – едва сдерживал смех Егор. – Теперь, чего доброго, станет одними словами на букву «р» разговаривать», – и сам тут же добавил:

– Р-разумное пр-редложение. – «А и впрямь заразительно», – не без замешательства констатировал он.

Зоя, с удивлением на него глядя, разинула рот и выдала:

– Тр-рудно отр-рицать.

– Др-разнитесь, значит? – надулся ворон. – А я, дур-рак, так р-радовался пр-риходу…

– Что вы, что вы, – поторопился разрядить обстановку Егор. – Мы очень р-рады встрече… – «Опять! – уже не на шутку паниковал он. – Если так дальше пойдет…»

Тут Зоя, пнув его в бок, прошипела в ухо:

– Пр-рекр-рати. Это же все р-равно что кр-расной тр-ряпкой пер-ред носом быка р-размахивать.

– Кто бы говор-рил, – тоже шепотом отозвался Егор.

– Ой, я тоже зар-разилась – покраснев, признала она очевидное. – Пр-рямо р-разбир-рает так выр-ражаться.

– Где больше двух, говор-рят вслух, – обиделся уже по другому поводу Рюрик.

– Да мы, собственно, никого не хотели обидеть, – на сей раз тщательно избегал слов на «р» мальчик. – Пр-росто… Ох, нет, совсем не пр-росто… Очень, понимаете ли, устали, мало что сообра… – он осекся, но завершил: – жаем. Слишком долог был путь.

– Я так р-разумею, мозги р-расплавились, – заключил ворон.

– Вы пр-ра… Ой! То есть я с вами согласен.

– Совсем ты их заболтал, – вмешался Христофор Павлович. – Покажи лучше ребятам их комнаты.

– Пр-риготовили вам зар-ранее, – напыжился ворон. – Впер-ред.

И, тяжело взлетев со шкафчика, он направился в сторону винтовой лестницы. Егор поражался, насколько он, при своих огромных размерах, ловко маневрировал в узком пространстве. Ни разу ни за что не задел.

– Р-резвее, р-резвее, – торопил он мальчика и девочку.

Они начали следом за ним подниматься. На первой площадке Рюрик грудью толкнул дверь, которая открылась столь же бесшумно, как и входная.

– Р-располагайтесь! – скомандовал он Зое и Белке. – А ты, Егор-р, за мной. Тебе в др-ругие апар-ртаменты.

Слово «апартаменты» представилось мальчику слишком пышным для крохотной комнатки, предоставленной в его распоряжение. Узкая кровать да маленький встроенный шкафчик, и больше ничего. Оконце размером с распахнутую книжку. Потолок из вагонки нависает прямо над головой. Электричества не предвидится. Лишь огарок свечи в плошке на подоконнике. Поистине спартанская обстановка.

– Без р-роскоши, – справедливо заметил ворон.

Егор почувствовал копошение за пазухой. Лягух, выглянув из-за ворота, тут же выпрыгнул прямиком на кровать.

– Пр-рочь, гр-рязная твар-рь! – возопил ворон с явным намерением склевать несчастного.

– Он мой! Свои! Не трогайте! – кинулся на защиту Егор.

Клюв Рюрика застыл в сантиметре от Лягуха.

– Ор-ригинальный выбор-р. – Теперь он внимательно изучал необычное создание: – Р-радикально р-розовый. Несъедобная р-расцветка.

– Совершенно, – поторопился заверить его Егор.

– Защитный р-рефлекс? – вопросительно уставился на него ворон.

– Нет, он всегда только розовый.

– Квак! – подал голос Лягух.

– Не говор-рит, – удрученно произнес ворон. – Нер-разумное твор-рение.

– Ничего подобного! – обиделся Егор. – Между прочим, очень неплохо соображает. Но говорить действительно не может.

– Отсутствие ар-ртикуляции, – вынес бескомпромиссный диагноз Рюрик.

– Видимо, – согласился Егор. – Не всем же дано.

– Одар-ренность избир-рательна, – подтвердил ворон. – Ну, пр-риходи в себя.

С этим напутствием он запрыгал вниз по ступенькам винтовой лестницы. С нижнего этажа выглянула Зоя:

– К тебе можно?

– А я думал, ты уже дрыхнешь, – удивился Егор.

– Нет, мне интересно посмотреть, как тебя устроили, – уже поднималась к нему она.

– Заходи, если поместишься, – хихикнул мальчик. – Смотреть-то особо не на что.

– И впрямь не слишком просторно, – согласилась она.

– Смотря с чем сравнивать. Если с ящиками, в которых мы ехали, то это, считай, дворец.

– Только очень маленький, – развела руками девочка, едва не упершись в стены. – Теперь пойдем смотреть на нашу комнату.

– Постой, – остановил ее Егор. – Христофор знает, кто я?

– Он знает, что ты мой лучший друг, – пояснила она.

– А откуда я такой друг у тебя взялся, когда тебя держат под постоянным присмотром? – решил на всякий случай выяснить он.

– Ну-у… – Она замялась и сделала вид, будто ее чрезвычайно заинтересовал кусочек неба, видневшийся в окошке под потолком. – Так получилось… У них создалось впечатление, будто ты тот самый… ну, поваренок с кухни… Мой давний приятель. А я не стала разубеждать.

– Спасибочки тебе большое, – проворчал Егор.

– Мне показалось, так проще, – все еще старалась избегать его взгляда она.

– Надеюсь, меня готовить не заставят?

Девочка улыбнулась:

– А поваренок и не умел ничего готовить. В основном кастрюли мыл, и еще иногда ему доверяли чистить картошку.

– С этим, пожалуй, я справлюсь, – успокоился Егор. – Но вообще о таких вещах следует предупреждать заранее.

– Да я как раз собиралась. Раньше просто необходимости не было. Ну, пойдем скорей к нам, – поспешила она замять щекотливую тему.

Девичья комната оказалась ровно в два раза больше. К тому же в ней было целых два нормальных окна.

– Просторы необъятные, – оценил Егор.

– Но и нас ведь здесь двое, – сказала Белка, обустраиваясь в большом кожаном кресле. – Мебель у Христофора Павловича правильная, мягкая, – добавила она.

– Тем более полный смысл вам лечь спать, – появился в комнате, словно бы ниоткуда, Христофор Павлович. – Объявляю отбой. Отдохнете, а там и обсудим дальнейшие планы.

Егор зевнул. Затем – еще раз. И понял, что действительно ужасно хочет спать.

– Пока, – ему едва хватило сил это произнести, и он на неверных ногах поднялся к себе, где камнем рухнул на узкое спартанское ложе.

Проснулся он лишь на следующий день ранним утром. Об этом ему объявил сидевший на подоконнике Рюрик:

– Гор-разд др-рыхнуть. Двадцать тр-ри часа пр-роспал.

– Неужели так много? – изумился мальчик.

Ворон только пожал плечами.

– Пр-роверь.

– Повер-рю на слово… Ой! – Мальчика снова начала одолевать склонность к словам с раскатистым «р».

Ворон дипломатично промолчал. Егор торопливо перевел разговор на другое:

– Зоя с Белкой-то уже встали?

– По-р-разному, – внес ясность Рюрик. – Белка пр-роснулась. На кедр-ре ор-рехи шур-рует. Нр-равятся ей они. А Зоя пр-ример с тебя бер-рет. Др-рыхнет без задних ног.

– Устроим ей подъем? – заговорщицки подмигнул чудо-птице Егор.

– Запр-росто, – принял предложение Рюрик.

Егор прихватил с собой Лягуха, дремавшего на подушке, и они втроем спустились на второй этаж.

Зоя спала лицом вверх, широко разметав руки. Егор, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не прыснуть, тихонечко опустил Лягуха ей на лоб. Девочка с воплем взвилась на кровати. Лягух каким-то образом умудрился не отлететь в сторону, лишь сполз ей на нос.

– Что? Кто? Почему? А-а-а! – Зоя попыталась отодрать Лягуха от себя.

Егор, хохоча, упал в Белкино кресло. Ворон, порыкивая и подпрыгивая на кожаной спинке, вторил ему каркающим смехом.

– Очень весело! – сердито свела к переносице густые черные брови девочка.

Встрепанный и раздувшийся Лягух уже сидел на ладони у Зои, карие глаза которой метали в Егора громы и молнии.

– Как тебе не стыдно! Мало того, что меня напугал, не очень, знаешь ли, приятно от ужаса просыпаться, так еще издеваешься над бедным животным. Лягух тебя так любит, а ты… – Она перевела дух. – Я ведь могла его раздавить.

– Не могла, – парировал мальчик. – Он резинистый, от давления растекается в лужицу.

– Пр-риспособленный звер-рь, – внес свою лепту в беседу ворон.

– Вы оба совершенно несносные типы! – продолжала кипеть Зоя.

– Пр-рощения пр-росим, – ничуть не смутился Рюрик. – Постар-раемся быть р-разумнее.

– Убирайтесь и дайте мне привести себя в порядок, – по-прежнему строго произнесла она, но было заметно, что и ей уже стало весело.

– Пр-ренепр-ременно. – Ворон, соскочив на пол, вразвалку направился к двери.

Егор подхватил Лягуха и, показав Зое язык, направился следом за ним. Давно уже у него не было столь хорошего настроения. На улице солнышко, вокруг друзья. Что еще человеку надо!

Они спустились на первый этаж, в большую комнату, служившую хозяину одновременно кухней, столовой, гостиной и, вероятно, даже и спальней. Там был большой камин, в котором сейчас весело гудело пламя. Сбоку к нему притулилась небольшая дровяная плита. На ней попыхивал и посвистывал чайник. Дальше стоял колченогий шкафчик с посудой. У стены, в углу, – большой кожаный диван. По оставшимся стенам – шкафы с самыми разнообразными предметами. Егор заметил микроскоп, какие-то измерительные приборы, банки, склянки… Центр комнаты занимал большой дубовый прямоугольный стол, на котором все было приготовлено для завтрака.

Христофор Павлович возник из дверцы в дальнем углу комнаты. Сквозь проем мальчику удалось разглядеть помещение, сплошь заставленное книжными шкафами. «Библиотека, – догадался Егор. – Там Христофор Павлович своим кудесничеством и занимается». Вот где самое интересное. Воображению представилась лаборатория, наподобие той, которая была в Башне у Амадеуса. Христофор Павлович плотно прикрыл за собой дверь, отчего воображение мальчика разыгралось еще сильнее. Он словно бы наяву видел емкости с волшебными чудодейственными эликсирами.

– Завтрак готов, господа, – объявил хозяин.

– Зоя сейчас спустится, – сообщил Егор.

– Рюрик, слетай за Белкой, – распорядился Христофор Павлович.

– Уже завтр-ракает на вашем дор-рогом кедр-ре.

– Окстись, Рюрик, – засмеялся кудесник. – Сейчас конец весны. Орехов еще нету.

– Отошел от пр-рир-роды. На дар-рмовых хар-рчах р-распустился, – смущенно затанцевал по полу ворон. – Но, пр-рошу пр-рощения, она там что-то гр-рызет. Яр-ростно.

– Так ей же Том Джонович вчера целый мешочек орехов презентовал. Вот она их с утра и дожевывает, – стала совершенно ясна ситуация мальчику.

– Не важно, – махнул рукой Христофор Павлович. – Все равно позови ее, Рюрик. Она мне нужна. Собираюсь за завтраком обговорить условия вашего пребывания здесь.

«Ну вот, – сокрушенно отметил про себя Егор. – Уже условия какие-то ставит. Как пить дать отправит меня на кухню обеды готовить».

И он оказался почти прав. Когда привели Белку и все, рассевшись за столом, принялись завтракать душистым чаем, козьим сыром с какими-то травами, слегка зачерствевшим, но вкусным домашним хлебом и малиново-земляничным вареньем, брат Ли-Ли Павловны начал:

– Дорогие мои, нам предстоит какое-то время прожить всем вместе. Сам-то я привык к одиночеству и себя вполне обслуживаю. Но ведь теперь нас много. Дел по хозяйству прибавится. Придется вам мне помогать. Дойку коз я по-прежнему за собой оставлю, да они вас к себе и не подпустят…

– Р-рогатые и бр-рыкаются, – вставил ворон.

– Рюрик, не перебивай, – нахмурился хозяин. – Вот ведь воспитал на свою голову! Теперь слова не даст сказать.

– Комментир-рую, – согласился Рюрик. – По пр-ричине изр-рядной обр-разованности.

– Вернемся к нашим баранам, – пропустил его реплику мимо ушей Христофор Павлович.

– Козам, – немедленно поправил его ворон. – Тоже отр-ряд р-рогато-копытных.

– Цыц! – прикрикнул на него Христофор Павлович. – Знай свое место. С козами мы уже разобрались. А вот в доме порядок поддерживать придется вам. Готовить будем по очереди.

«Так и знал», – сокрушенно отметил Егор.

– Я не умею, – величественно объявила Зоя.

– И я, – поторопился сообщить Егор. – Я только кастрюли могу… это… мыть.

– Кастрюль у меня не так чтобы много, – ответил хозяин. – А готовку придется осваивать. Кое-чему научу, но разносолов не обещаю. Мы с Рюриком здесь живем по-простому. Что вырастим, то и едим.

– Здор-ровый обр-раз жизни, – веско прокаркал ворон. – В р-разносолах холестер-рин. Смер-рть сосудам.

Кудесник усмехнулся:

– Иногда для разнообразия и по случаю что-нибудь Тому Джоновичу заказываем. Но он прилетает не по расписанию, а как получится. Иногда месяц ждем.

– Пр-рибытие шар-ра – большая р-редкость, – распирало от словоохотливости Рюрика.

– Хлеб сами печем, сыр тоже я сам варю, – продолжал знакомить ребят со своим домашним укладом хозяин. – Ну, еще молочко, кашки разные, зелень-овощи с огорода по весне как раз начинаются. Грибы-ягоды-орехи.

«По-моему, нам грозит превратиться в белок, – подумал Егор. – А уж в вегетарианцев – стопроцентно».

– До прошлого года я кур держал, – словно прочтя его мысли, продолжил Христофор Павлович. – Но недавно последнюю лиса утащила. Правда, Том Джонович цыплят обещал привезти. И пару взрослых несушек у кузенов собирался для меня одолжить.

– С кур-риными яйцами не пр-ропадешь, – имел на сей счет свое мнение Рюрик.

Егор и Зоя давились от смеха. Христофор Павлович вроде хранил серьезность, хотя уголки его губ иногда вздергивались под жидкой бородой.

– Так. С обязанностями вроде разобрались. Теперь другая проблема. Негоже Зое учебу запускать. И до летних каникул далеко, и, пока сюда добирались, сколько она пропустила. Так что с завтрашнего дня начинаем занятия. Ты, Егор, тоже присоединяйся. Не век же тебе на кухне поваренком работать, а хорошим поваром без образования не станешь. Хоть читать-то умеешь?

Егор состроил зверскую рожу Зое. Конспирация конспирацией, но зачем ей понадобилось совсем дикарем его выставлять!

– И читать, и писать, и даже считать, – поторопился объявить он. «А ведь действительно, в этом мире больше почти ничего и не знаю, – наверное, первый раз за все время пребывания здесь понял он. – Ни их истории, ни географии, ни литературы. Да и химия с физикой у них от наших наверняка отличаются. Я и свои-то проходить только начал. Вот кошмар: из нормального человека с незаконченным средним образованием превратился в этом мире чуть ли не в питекантропа. А я ведь еще забыл про биологию. И Англии с Америкой у них здесь нет. Значит, английский мой полностью бесполезен. И впрямь гожусь только на кухню картошку чистить. Ладно, буду заниматься, наверняка много интересного для себя узнаю».

– Не хочешь учиться? – по-своему истолковал его растерянное молчание Христофор Павлович.

– Что вы! Наоборот! Для меня это такая честь! – воскликнул Егор.

Кудесник наградил его одобрительной улыбкой.

– Стало быть, я в тебе не ошибся.

Зоя тоже осталась довольна. Заниматься в компании гораздо веселее.

– Будем считать, что мы с вами договорились, – подвел итог Христофор Павлович.

– Договор-р, скр-репленный кр-ровью, – вмешался Рюрик.

– Придержи язык, – крайне неодобрительно глянул на него хозяин.

Ворон под его взглядом резко скукожился и скромненько, как-то даже бочком, отлетел на самый дальний шкаф.

– Давно бы так, – проворчал кудесник. – Значит, слушайте и запоминайте наше расписание. Подъем в шесть утра. Пока я обихаживаю коз, вы делаете зарядку и накрываете к завтраку. Здесь никаких хитростей для вас не предвидится. Учитывая, что лето на носу, горячий завтрак совершенно не нужен. За столом собираемся в семь. Потом, до девяти, я занимаюсь различными хозяйственными делами, а вы или делаете уроки, или мне помогаете. По обстоятельствам. С девяти до двенадцати школа. Дальше готовка обеда и сам обед. С двух до пяти – снова школа. В пять – полдник и готовка ужина. Затем ужин, а дальше – ваше свободное время. Можете доделывать домашние задания, читать, гулять. В десять отбой.

«Каторга, – заключил Егор. – Нас продали в рабство. Загрузили по полной программе. Это он, конечно, специально. Взрослые обожают так делать. Чтобы времени ни на какие глупости не оставалось». У него возникло еще одно нехорошее подозрение. То, что Христофор Павлович именовал «их свободным временем», в действительности будет целиком уходить на подготовку домашних заданий, на которые он не поскупится. Хитрейший старик! Одно слово, кудесник. Да московская школьная жизнь по сравнению с этой – как отдых в Сочи.

– Что пригорюнились? – окинул их ехидным взором Христофор Павлович. – Не нравится?

– Да, по-моему, нормально, – выдавила из себя Зоя.

«По сравнению с Василисой Власьевной вполне может быть, – подумал Егор. – Но мне как-то это все не очень. Лучше бы посмотреть на его кудесничество в библиотеке. Хотя, может, он и чему-нибудь такому нас научит. В целях самозащиты. Надо ему намекнуть. Ну, чтобы время не совсем зря прошло. Найду удобный момент. Сейчас-то явно неподходящая ситуация».

Лицо Христофора Павловича тем временем совсем посерьезнело.

– Теперь, друзья, хочу с вами договориться о самом важном. Конечно, живу я в глуши, на отшибе, до ближайшего жилья десятки километров. Туристов здесь не бывает, да и охотники – большая редкость. Расслабляться, однако, совершенно не следует. Вдруг ненароком кто забредет. Нам чужой глаз ни к чему. – Он выразительно поглядел на Зою. – А расспросы – тем более. Так что, если кого-то заметите, лучше прячьтесь и на глаза ему не попадайтесь. А если случится, что попались, запомните легенду. Вы оба – мои двоюродные правнуки. Приехали из Океании погостить на лето. Вы – правнуки моей старшей сестры.

– То есть няни? – удивилась Зоя.

– Да нет. У нас была еще одна сестра, двумя годами старше Ли-Ли. Звали ее Ла-Ли. Умерла совсем молодой, но у нее дети остались: Ли, Патрик и Кира. Запоминайте. Это ваши родственники. Согласно легенде, Кира и есть ваша бабушка. Ее тоже уже нет на этом свете. У нее было трое детей – Сонс, Мария и Джан. Вы – дети Марии.

– А зовут нас Егор и Зоя? – решила уточнить девочка.

– Разумеется, нет. Вас зовут Мирра и Макс, как моих всамделишных правнуков – мальчика и девочку примерно вашего возраста. Ты, Егор, на Макса даже чем-то похож. Но это не особенно важно. Их никто здесь не видел. Да я и сам-то знаю их только по фотографиям. Зовут они меня в Океанию, да все не соберусь. И далеко, и коз не на кого оставить…

– А меня, значит, можно р-реально бр-росить? – донесся обиженный голос со шкафа.

– Тоже нельзя, – повернулся к ворону Христофор Павлович. – И в Океанию ни ввезти, ни вывезти. Там очень строгий карантин.

– Мр-ракобесие! – прокаркал ворон. – Попр-рание сувер-ренных пр-рав!

– Разбушевался. Я как раз из-за этого никуда и не еду.

– Мудр-ро, – похвалил хозяина ворон.

– Ну, теперь вроде обо всем договорились, – подумав, объявил кудесник. – Начинаем совместную жизнь.

 

Глава X

И началось. Егор был прав: Христофор Павлович загрузил их до такой степени, что у них не было ни минуты свободного времени. Даже Рюрик затосковал.

– Нар-роду под нашей кр-рышей пр-рор-рва, а поговор-рить р-решительно не с кем.

Свободна была лишь Белка, но она то и дело уходила на улицу по каким-то своим беличьим делам, являлась лишь к столу и, перекусив, опять исчезала. Ребята же занимались то хозяйством, то учились, то готовили многочисленные домашние задания и к десяти вечера выматывались до такой степени, что камнем валились на кровати и засыпали.

Одна надежда у них была на близкое лето. Христофор Павлович все же не зверь и, наверное, устроит им каникулы. Впрочем, и тут их постигло разочарование. Как выяснилось из разговора с ним, каникулы если и будут, то совсем не длинные, и освободившееся от занятий время они посвятят сбору нового урожая и заготовке запасов на следующую зиму. Сперва начнут поспевать ягоды, грибы, за ними – орехи и яблоки… Словом, отдыха и свободы не предвиделось.

– Это же рабский труд на галерах, – жаловался по вечерам Егор Зое.

– Жизни нет, – полностью соглашалась с ним девочка. – Я даже иногда по Василисе начинаю скучать. Она мне, оказывается, предоставляла полно свободного времени. Я иногда не знала, чем занять его.

– А у меня сколько было свободного времени в нашей Москве, – стонал Егор. – Особенно когда я совсем ничего не видел. Правда, тогда я и делать ничего практически не мог. Даже читать. Кстати…

– Кстати, – перебила Зоя. – Я бы почитала книжечку для удовольствия. Не учебник.

– Я почти о том же, – подхватил мальчик. – Давно хотел у тебя спросить. Помнишь, когда я попал к вам первый раз и прятался в нянином саду, ты приносила свои любимые книжки про приключения звездных сестер. Кто их автор?

– Ты о чем? Никаких я тебе туда книжек не приносила.

– Да вспомни, вспомни, – настаивал мальчик. – Ты еще мне их дала, а я назвал их девчачьим чтением. Но ты обижалась и спорила.

– Ты что-то путаешь, – покачала головой она. – Какие книги? Какое чтение? У нас и времени тогда на это не было. У тебя явно что-то перемешалось в памяти с моим и твоим миром.

– Самое странное, что эти книжки про сестер действительно появились потом в моем мире.

Зоя хихикнула:

– Ну, конечно. Удрали от нас и перебежали к вам.

– Почти, – подтвердил Егор. – Только не книжки, а их автор.

– Бред, – отрезала Зоя. – Кто, интересно, их автор и как ты его у себя узнал, если ты здесь его не знал?

– Да вот как раз его-то я и знал, – снова заговорил Егор. – Но совсем не как автора. А что он автор этих книг, выяснилось уже в моем мире.

Глаза у девочки сузились. Она взирала на Егора с большим подозрением.

– И кто же этот автор? Где, интересно, ты его встретил?

– В сумасшедшем доме, – сообщил он, избегая упоминать имя Крабби.

– Это шутка такая? – нахмурилась девочка. – Решил повеселить меня после тяжелого дня?

– Нет. Это правда, и я говорю совершенно серьезно. – Егор понял: начав, нужно договаривать до конца.

– Понятненько, – протянула девочка. – Вместе с автором, значит, лечились.

– Не остроумно, – насупился Егор.

– Ну, ты, положим, тоже сегодня не блещешь, – не осталась в долгу Зоя.

– Ты лучше дослушай до конца, – продолжил Егор. – Сперва я увидел те самые романы про звездных сестер в книжном магазине. А мой друг Коржик сказал, что знает автора и поможет мне получить у него автограф. Ну мы и пробрались в больницу, где он лечился.

– Егор, – перебила девочка. – Тебе самому не кажется, что это звучит как бред?

– Может, и кажется, только это правда, – не собирался сдаваться он.

Зоя снова нахмурилась:

– Слушай, я этих книжек не помню. Давай закроем тему. Не хочу о них говорить.

Егор все понял: то, что книги исчезли из этого мира вместе с Доктором, было лучшим доказательством его авторства. Белка же «Звездными сестрами» явно не интересовалась и Зое потом о них не напомнила. Вот та и забыла про книги.

– А если тебе тоже чтения не хватает, – продолжила Зоя, – у Христофора Павловича ведь огромная библиотека. Давай попросим. Наверняка хоть что-нибудь интересное для нас найдется.

– Попросишь у него, – проворчал Егор. – Он туда постоянно дверь закрывает. Значит, совсем не рвется предлагать нам свои книги.

– Ну, спросить у нас с тобой язык не отвалится, – придерживалась своего мнения на сей счет девочка.

Спросить про книги ребята решили как бы невзначай на следующем же занятии. Уроки проходили на первом этаже, в большой комнате, за тем же самым столом, где готовили, завтракали, обедали и ужинали. И домашку они делали там же, при свечах и отблесках пламени из камина.

Занятия, при всей их интенсивности, были совсем не скучные. И Зоя, и тем более Егор узнавали много нового. А Христофор Павлович умел интересно рассказывать. Уроки по истории, географии, биологии оба ученика слушали разинув рты. Про каждое событие, страну или животное кудесник говорил так, будто самолично присутствовал при нем, ездил туда или воочию наблюдал за повадками какого-нибудь зверя.

По математике, как оказалось, Егор далеко обогнал Зою. Поэтому у него вообще здесь никаких проблем не возникало. Христофор Павлович расхваливал его на все лады. У Егора, мол, уникальные способности, и их следует развивать.

– Кухонный феномен, – частенько повторял кудесник, – на лету сложнейшие вещи схватывает.

Зоя, корпя над очередной задачкой, лишь возмущенно фыркала. Егор же по поводу собственной одаренности особо не заблуждался. По меркам его мира, у него к математике были вполне заурядные способности. Половина их с Коржиком класса не хуже него справилась бы с задачами, которые давал им Христофор Павлович.

Самыми нудными мальчику представлялись занятия по руссийскому языку. Правила, правда, от русского ничем не отличались, но теории кудесник уделял мало внимания, предпочитая практический подход, а именно – бесконечные диктанты. Зачитывал он им длинные куски из каких-то заумных философских трактатов, полных совершенно незнакомых Егору и Зое слов. Да и расставить знаки препинания было ох как нелегко, ибо смысл написанного часто ускользал от их понимания. Фразы длинные, путаные, изобилующие множеством дополнений, определений, причастных и деепричастных оборотов и вводных предложений, не говоря уже о восклицательных и вопросительных знаках, которыми философы Руссии и Киндии пользовались весьма щедро, иногда ставя их по три за раз.

– Авторская пунктуация, – возражал на все протесты ребят Христофор Павлович. – Неужто сами не чувствуете, каков накал страстей.

– Нам бы еще понять, по какому поводу страсти, – обреченно вздыхала Зоя, выводя в тетрадке очередной вопросительный знак в сочетании с восклицанием и многоточием.

– Пустопор-рожняя тр-рескотня, – комментировал очередную витиеватую фразу ворон.

Ребята, не выдержав, начинали стонать от смеха. Христофор Павлович хмурился:

– Вам бы все хиханьки-хаханьки, а этот трактат пережил века. Создан пятьсот лет назад величайшим ученым, философом и просветителем ныне покоящейся на дне Великого Океана страны. Звали его Апогей Атлантский. Без преувеличения считаю его родоначальником гуманизма.

«Тоже мне, гуманизм, кормить потомков такими жуткими фразами, – возмущался Егор. – Лучше бы устроил нам диктант из какого-нибудь приключенческого романа».

Воспользовавшись поводом, мальчик и спросил:

– А у вас разве в библиотеке нет каких-нибудь по-настоящему интересных книг? Ну, если даже диктовать такое нам не хотите, может, мы хоть прочтем их в свободное время?

Кудесник кинул на него исполненный удивления взгляд.

– Разве то, что я вам диктую, не интересно? На мой взгляд, это увлекательнее любого романа. Мысль, прошедшая через века! Пережившая своего создателя и продолжающая будоражить умы!

– Наверное, мы до великого еще не совсем доросли, – с покаянными интонациями проговорила Зоя. – Нам бы что-нибудь попроще, можно выдуманное. Я даже на сказки согласна.

Христофор Павлович растерялся:

– Девочка, я не держу таких книг. У меня только труды моих близких духовных друзей-философов, историков и разных ученых всех времен и народов. Ну и справочники. Их, наверное, вам совсем скучно будет читать.

Лицо у девочки удрученно вытянулось, а Егор решил из всех возможных скучностей выбрать наименьшую:

– Может, у вас по истории что найдется? Там ведь много хоть и не вымышленных, но все-таки приключений.

Христофор Павлович озадачился:

– Прямо и не знаю, что тебе предложить. Есть монография по Эллипсоидной войне. Да, да! – оживился он. – Это, наверное, тебе будет близко! Там юный князь Океании, совсем немного постарше, чем ты, вел войска в бой. Хотя нет. Даже на мой вкус суховато написано, хоть тема, конечно, захватывающая.

– Можно я все же попробую? – не отступал Егор. – Вдруг мне понравится.

– Твоя любознательность меня вдохновляет. – И Егор услышал, как кудесник бормочет себе под нос: «Надо же, какие пытливые умы рождаются порой на кухне».

Зоя, тоже расслышав, прыснула. Мальчик показал ей кулак. Это, в свою очередь, не укрылось от взгляда Христофора Павловича, и он, покачав головой, сказал:

– Воспитывать вас, молодой человек, еще и воспитывать. Нельзя так обращаться с девочкой, а тем более с дофиной!

– Простите, больше не буду, – торопливо покаялся Егор. – Книжку-то можно прямо сейчас получить? У нас же все равно переменка.

– Пойдемте, пожалуй, – не слишком охотно согласился кудесник; он крайне трепетно и ревниво относился к своей библиотеке и книгам.

– Я тоже попробую что-нибудь для себя присмотреть, – воспользовалась моментом Зоя.

– Конечно, изволь, – уже окончательно сдался Христофор Павлович и провел их в библиотеку.

– Ох, сколько же у вас тут книг! – воскликнул Егор, глядя на тесные ряды старинных стеллажей, припорошенных толстым слоем пыли.

– Эту библиотеку начал собирать еще мой дедушка, – с гордостью произнес кудесник. – Продолжил отец. Ну и ваш покорный слуга внес свой посильный скромный вклад.

Книги были действительно очень разные. Сильнее всего впечатлили Егора огромные фолианты с деревянными обложками, перетянутыми кожаными ремнями и запертыми на маленькие висячие замочки.

– Это что-то секретное? – вырвалось у него.

– Да нет, – улыбнулся Христофор Павлович. – Вполне обычные и ничем особым не примечательные трактаты. Однако в эпоху, когда они создавались, не всем было разрешено читать. Вот и запирали их на замок. – Он выразительно кашлянул. – Самое в этом курьезное, что обычно те, кому запрещалось чтение, вообще читать не умели. То было время почти тотальной неграмотности. И запирать от них книги было совершенно излишне.

– Может, там есть картинки какие-нибудь, из-за которых и запирали? – предположил Егор.

– Не помню я в них никаких картинок, – чуть поразмыслив, ответил кудесник. – Но ты молодец, навел меня на мысль, которая мне самому в голову как-то не приходила. Надо будет проверить. Если так, эта тема, пожалуй, тянет на диссертацию по истории.

Он потянулся было к одному из запертых фолиантов, однако в последний момент передумал:

– Займусь на досуге.

«Не хотел нам показывать, – заподозрил Егор. – Там точно что-то есть. Ну, ничего. Потом попробую сам пробраться и посмотрю. Замок мне Лягух откроет. А то он совсем здесь обленился без дела. Толстый стал».

– Квак! – уловив его мысли, тихо возмутился Лягух.

Егор украдкой погладил его по розовой спинке.

– Ой, а у вас здесь еще какая-то дверь! – первой заметила Зоя. – Еще одна комната? Прямо как в сказке!

По виду кудесника было ясно: открытие девочки совершенно его не обрадовало.

– Туда лучше не заходить. Это кладовка, и очень опасная, – бросил скороговоркой он. – Давно пора ее ремонтировать. Потолок обвалиться в любую секунду может.

«Кудесник, а врать совсем не умеет». Егор тут же почувствовал: хозяин дома что-то от них скрывает. Наверное, как раз там у него и оборудована лаборатория. Варит какие-нибудь свои зелья.

Впрочем, Зою дверь уже не интересовала. Она упоенно рылась на полке стеллажа, извлекая оттуда книгу за книгой.

– Тут про правительницу Конкордию Третью! Такое было интересное время!

Христофор Павлович покраснел, смущенно закашлялся и выхватил книгу из Зоиных рук.

– Это чтение не для столь юных глаз, – категорически объявил он. – Тем более в изложении Августа Полонезия. – Данный экземпляр нашел приют на моей книжной полке лишь по причине своей уникальности. Весь тираж был предан огню по приказу Конкордии Четвертой. Да и самого Полонезия сожгли на костре.

– За книжку? – вытаращился Егор.

– Формально – да. В те времена, мой юный друг, и за меньшее на костры отправляли.

«Впрочем, и у нас тоже. – Егор кое-что знал о европейском Средневековье. – Миры вроде разные, а похожего масса».

Зоя, проводив сожалеющим взглядом жизнеописание Конкордии Третьей, которую Христофор Павлович, не поленившись взобраться на лестницу, запихал в недра самой высокой полки, продолжила поиск.

– Что бы мне такое интересное взять? – тихонько мурлыкала она себе под нос. – Пещерные люди? Да ну их. – Книга отправилась обратно. – Мне бы лучше про дворцовые перевороты. Либо что-нибудь про Евпраксию Отравительницу.

– Это еще кто такая? – поинтересовался Егор.

– Великая Верховная Правительница Межвековья. Но при этом еще и великая отравительница. Всех, кто мешал ей или вызывал ее подозрения, не колеблясь, отправляла на тот свет разными хитроумными способами. В основном виртуозно пользовалась ядами. Могла вроде врага поцеловать, и он падал замертво, а ей хоть бы хны. Она яд наносила на губы, предварительно приняв противоядие.

– Это апокриф, то есть легенда, – покровительственно заметил Христофор Павлович. – В реальности подобный трюк практически неосуществим. Уж поверьте, друзья, старому ученому отшельнику.

– Ну и пусть легенда, – выпятила пухлые губы Зоя. – Зато читать интересно.

– Меня пугает твоя кровожадность, – покачал головой кудесник. – По-моему, среди наших Верховных Правителей были люди, гораздо больше достойные подражания.

– Нужно мне очень ей подражать! – вскипела Зоя. – За кого вы меня принимаете! Просто прочесть интересно. Захватывающая история. О! – выхватила она томик в сафьяновом переплете. – Легенды Ранневековья. Тоже ведь жутко интересно! Рыцари всякие! Их прекрасные дамы! – Щеки ее раскраснелись. Глаза заблестели. – Романтика! – продолжала она.

– Дай посмотреть, – вцепился в книжку Егор.

– Сперва сама посмотрю, а потом уж ты. – Зое не хотелось сразу лишаться находки. – Тебе обещали про Эллипсоидные войны, вот и читай. А эту я сама себе нашла и имею право прочесть ее первой.

Зоя дернула книжку обратно, и оба одновременно выпустили ее из рук. Грохнувшись на пол, она со стуком раскрылась, явив ребятам красивую цветную гравюру на мелованной бумаге. Наклонившись за книгой, мальчик в оторопи замер. С гравюры на него взирал… человеколев!

Больше Егор разглядеть ничего не успел. Книгу выхватил у него из-под носа Христофор Павлович. Оттащив лестницу подальше, кудесник запихнул томик наверх.

– Это тоже чтение не для вас, – заявил он.

– Христофор Павлович! – взмолилась девочка. – Ну почему? Там же просто красивые легенды.

Кудесник, однако, проявил твердость.

– Я нашел тебе книгу гораздо более подходящую. Про Катерину Воительницу. Позднее Межвековье. Тебе понравится.

– Терпеть не могу войны! – топнула ногой Зоя.

– Но тут и про дворцовые интриги, – настаивал на своем выборе кудесник. – Про Катерининых фавориток и фаворитов. Пышное, красивое и романтичное время. Хотя одновременно и очень жестокое.

– Ладно, – сдалась девочка. – Только тогда истории про войну я пропущу.

– Твоя воля, – не возражал Христофор Павлович. – Это ведь чтение не для занятий, а для развлечения. А ты, Егор, вот держи трактат про Эллипсоидные войны, – достал он с другой полки толстенную увесистую книжищу со щитом и двумя скрещенными мечами на обложке.

– Ого-го, – принял у него из рук тяжелую ношу Егор. – Сколько же этих войн-то было?

– Пять штук, невежда, – объявила Зоя.

– Вообще-то, точнее, пять с половиной, – поправил ее Христофор Павлович. – Официальный отсчет начинается с первой, разразившейся на грани Ранневековья и Межвековья. Но существует мнение, что до этого имела место еще одна война, только из-за разночтений в датировках не все историки признают ее Эллипсоидной.

Егор ничего не понял, однако от вопросов воздержался, решив сперва посоветоваться с Зоей. Иначе вдруг получится, что он не знает чего-нибудь очевидного, что в этом мире известно каждому кухонному мальчику.

– Почерпнешь множество интересного, – напутствовал его Христофор Павлович. – Написано, может, местами и суховато, зато это самое полное из известных мне исследований Эллипсоидных войн. А я и сам много времени отдал их изучению.

«Вот попал, – запоздало сокрушался по поводу своего опрометчивого выбора Егор. – Теперь хочешь не хочешь, придется читать внимательно. Вполне вероятно, кудесник захочет со мной обсудить на досуге, раз сам увлекался этим сюжетом».

Вечером, когда со всеми обязанностями было покончено, ребята устроились за столом и при свете большого серебряного канделябра на восемь свечей каждый уткнулся в свою книгу.

Егор пробирался через ученый труд не без усилий, с каждой страницей все отчетливей убеждаясь, что чтения ему хватит очень надолго. Зато он сразу выяснил, что такое Эллипсоидные войны и отчего они так назывались. Название не имело никакого отношения к территориям, на которых они происходили. Все дело было в Луне. Каждая из войн начиналась, когда ночное светило вступало в фазу эллипса, чему способствовали не слишком ясные мальчику физические законы. Происходило это раз в четыре года. Что-то вроде нашего двадцать девятого февраля, сделал вывод мальчик, чем пока и ограничился, не углубляясь в детали. В противном случае пришлось бы задавать вопросы Христофору Павловичу, а Егор сперва хотел проконсультироваться с Зоей, которая сейчас увлеченно поглощала историю о Катерине Воительнице.

Пять Эллипсоидных баталий случились одна за другой, вспыхивая каждые четыре года. Война начиналась, заканчивалась, но едва Луна принимала форму эллипса, наступал черед следующей. Чтобы узнать, из-за чего их вели, нужно было одолеть весь том, а не только первую, вводную, главу, с трудом осилив которую мальчик ужасно захотел спать.

Зою, в отличие от него, оторвать от чтения не было никакой возможности. Поэтому Егор решил перенести разговоры на завтра и досрочно поплелся к себе наверх. Лягух тут же устроился на подушке, а мальчик вытянулся на узком матрасе.

Странно: когда он лег, сон слетел. Снова спуститься вниз и продолжить чтение? Совсем неохота. Да и какое ему, в конце концов, дело до истории Океании? Он и современную-то ее в глаза не видел, да и увидит ли когда-нибудь? Мало ли что они там творили? И результат известен: бились, бились за свою независимость, а все равно стали частью Руссии и Киндии. И правит ими сейчас тот же Константин.

Лучше бы ему, Егору, почитать легенды Ранневековья. Может, выяснил бы наконец, что это за человеколев, постоянно здесь возникающий у него на пути. И зачем Христофор Павлович так поспешно спрятал от них эту книгу, стоило Егору лишь кинуть взгляд на гравюру. Словно в ней таилось что-то запретное.

Егор заметил и постарался запомнить, на какую полку кудесник убрал легенды. Надо бы попытаться проникнуть в библиотеку. Возьмет, почитает, а после по-тихому вернет на место. Христофор Павлович и не хватится. Собственно, Егору и требовалось-то лишь выяснить про человекольва.

«Может, совершить набег на библиотеку с утра, пока кудесник возится с козами? – возник план у мальчика. – Подговорю Зою, чтобы покараулила у входа в дом. А сам в темпе достану книгу и припрячу у себя в комнате. Вечером почитаю, на следующее утро верну».

Вариант казался беспроигрышным. Зою идея тоже вполне увлекла. Правда, она внесла в его план некоторые коррективы:

– Посторожить согласна, но с одним условием. Свистнешь у Христофора не только свои легенды, на них я, кстати, особо не претендую, но и историю Конкордии Третьей. Умираю, хочу прочитать. Тем более что это почему-то нельзя. Значит, жутко интересно.

– Не умирай. Постараюсь. Только ведь я могу ее не найти.

– Кто ищет, тот всегда найдет, – таким непререкаемым тоном произнесла Зоя, будто уже была Верховной Правительницей.

– Белку на помощь будем привлекать? – спросил мальчик.

– Чем меньше сторонних знают, тем надежнее дело, – отрезала Зоя. – У Белки, знаешь, в самый неподходящий момент вдруг возникают ненужные принципы. Полагаю, справимся и вдвоем. Большое дело – увести две книги из библиотеки. Тем более что не насовсем, а временно. Да Христофор Павлович, наоборот, должен быть рад, что мы просвещаемся.

– Тогда я пошел, а ты следи повнимательней. Если вдруг Христофор возникнет на горизонте, кричи.

– Уж можешь не сомневаться, – заверила Зоя.

Первая попытка с треском провалилась. Едва Егор схватился за ручку библиотечной двери, в комнату, будто почуяв неладное, влетел Рюрик:

– Пр-ривет. Я с пр-роменада. Встр-ретил тр-рясогузку. Совер-ршенная дур-ра.

– Логично, – кивнул Егор. – Она же все время хвостом трясет, и от этого у нее, наверное, перманентное сотрясение мозга.

Ворон презрительно каркнул:

– Сотр-рясать нечего. У тр-рясогузок вр-рожденная атр-рофия мозгов. Пр-ровер-ренный факт. То ли дело ор-рел. Кр-рылья р-раскинет, и кр-расотища.

«Поэт, – подумал Егор. – Но мне-то в библиотеку надо. Как бы его отсюда спровадить?»

Зоя напряженно пыталась решить ту же проблему, но Рюрик, похоже, спроваживаться не хотел. Он с комфортом обустроился на своей любимой жердочке рядом с диваном.

«Караулит, хитрец, – догадался Егор. – Наверняка кудесник велел осуществлять надсмотр». От этой мысли желание заполучить книгу переросло в настоящую жажду. Все тело зудело от предвкушения.

В то утро так ничего и не вышло. Ни Зоя, ни Егор не смогли изобрести ни единого отвлекающего маневра, с помощью которого можно было правдоподобно и ненавязчиво выманить Рюрика из комнаты, и им пришлось слушать его болтовню до самого возвращения Христофора Павловича. Чародей, улыбаясь, как показалось ребятам, весьма ехидно, поставил на стол крынку свежего козьего молока.

Все уроки Егор думал только о книге. Она прямо маячила у него перед глазами. Ноздри чувствовали запах кожаного переплета и пожелтевших от времени страниц. И дверь зазывно манила. Он ведь как назло сидел лицом к ней и не мог отвести жадных глаз от заветной цели.

Несколько шагов, и он оказался бы там! Но с равным успехом его могла отделять от легенд Ранневековья бездонная пропасть. Короткое расстояние было пока непреодолимо.

Христофор Павлович несколько раз делал ему замечания:

– Что с тобой? У тебя сегодня совершенно рассеяно внимание. Ни на один вопрос толком ответить не можешь. Не заболел ли случаем?

– Совершенно здоров. – На какое-то время Егор старательно включался в занятия, но потом его вновь одолевали мысли о таинственной книге, а взгляд приклеивался к двери.

После пятого выговора кудесник добавил:

– Вечером заварю тебе травок. Выпьешь на ночь, утром проснешься как новенький. Диагноз мне ясен: весенний авитаминоз. Кстати, и Зое невредно попить. Для профилактики.

Ох и проклинала его потом на все лады девочка:

– Из-за тебя теперь эту горечь приходится пить! Меня от нее тошнит.

– Вылей, – посоветовал мальчик.

– Не могу, – покачала головой Зоя и шепотом добавила: – Видишь, Рюрик как зыркает на меня.

И она, давясь и зажимая нос, влила в себя остатки бурой жидкости из кружки. Егор тоже угостился снадобьем и ощутил себя после этого совсем скверно. В голове шумело, в животе урчало. Подташнивало. Даже про книжку думать совсем не хотелось.

«Просек кудесник о наших планах и отвлекает», – заподозрил он. Поднявшись к себе, он заснул, едва коснувшись головой подушки. А утром его растрясла Зоя:

– Быстро лезь в библиотеку! Я спровадила ворона, но не знаю, надолго ли.

– Куда ты его спровадила? – не понял Егор.

– Сказала, что над нашим домом летает подозрительная птица. Он очень заволновался. Да шевелись ты! Активизируйся! Вернется – больше чем на пять минут задержать его не сумею.

Егор кинулся в библиотеку. Новое препятствие: на двери обнаружился замок, и он был заперт.

– Лягушечек, миленький, открой, пожалуйста, и как можно быстрее! – взмолился мальчик.

Растолстевший Лягух с трудом втек в скважину и, кряхтя, заворочался там. Егору показалось, что прошла вечность, прежде чем раздался тихий щелчок. Замок отомкнулся, а Лягух вытек наружу. Квак его прозвучал не столько победно, сколько устало.

– Вот я и говорю: тренироваться почаще надо.

Егор запихнул обратно за пазуху еще не успевший обрести привычную форму розовый комок и, схватив со стола загодя зажженную Зоей свечу, стремглав кинулся в темную библиотеку.

Стеллаж, на вершину которого лазал кудесник, он нашел сразу. Но где же книга? Он перерыл всю полку, затем перебрался этажом ниже. После чего обшарил соседний стеллаж. Ни намека!

– Что ты там копаешься? – донесся до него встревоженный голос Зои.

– Сейчас. – Передвинув лестницу, он без труда отыскал книжку про Конкордию.

– Рюрик летит! Сейчас будет здесь! – прокричала девочка.

Уже выбегая наружу, Егор заметил: дверь в дальнюю комнату приоткрыта. Увы, времени заглянуть туда не оставалось. Он лишь успел запихнуть Лягуха в скважину. Зоя схватила «Жизнеописание Конкордии Третьей» и помчалась к себе в комнату. Лягух вытек из замка. Едва Егор спрятал его, в комнату влетел Рюрик.

– Отвр-ратительная инфор-рмация! Интер-рвенция постор-ронней сор-роки! С тр-рудом пр-рогнал. Подозр-реваю пр-ровокацию.

Оставшуюся часть дня Егор не переставал думать о «Легендах» и о приоткрытой двери в дальнюю комнату. Христофор Павлович не позволил взять две книги. Но повествование про Конкордию Третью почему-то не перепрятал, а «Легенды» бесследно исчезли. Выходит, они представляют какую-то важность, и именно их читать нельзя. По какой причине? Куда они подевались? Может, кудесник перепрятал их в дальнюю комнату? И вообще, что находится в ней? Слишком много загадок, и ни одной отгадки.

Христофор Павлович вновь отчитал Егора за рассеянность. Впрочем, он вскоре сам стал рассеянным. Рюрик вернулся после очередного облета окрестностей, уже третьего за сегодняшний день.

– Пр-роклятая сор-рока. Возвр-ращается и возвр-ращается. Не нр-равится мне. Стр-рашно подозр-рительно.

К удивлению ребят, кудесник заметно встревожился.

– Ты считаешь, в ней есть что-то необычное?

– Кр-райне нестандар-ртная, – объяснил Рюрик. – И кр-ричит, кр-ричит над нашей кр-рышей. Так и нор-ровит ныр-рнуть в окно. Пр-реследовал – вер-рнулась.

Кудесник нервно подергал себя за редкую бородку.

– Неужели вычислили? Ребята, ни в коем случае не выходите сегодня за территорию.

– Да мы и так почти не выходим, – ответил Егор. – Скоро в детей подземелья превратимся.

– Вообще не высовывайтесь, даже во двор, – сказал кудесник. – Очень надеюсь, что эта сорока просто случайность.

– Все р-равно отпр-равляюсь патр-рулир-ровать пр-ространство.

Зоя уже сидела землисто-бледная и кусала губы.

– Считаете, нас нашли и меня могут вернуть обратно в Башню?

– Ничего исключать не могу, – честно ответил Христофор Павлович. – Но ты не волнуйся. Мы за тебя еще поборемся. Правда, Егор?

Мальчик молча кивнул в ответ. У него на душе тоже было совсем не спокойно.

 

Глава XI

Сорока исчезла и больше не появлялась. Напряженная атмосфера из дома, однако, не уходила. Рюрик по-прежнему барражировал пространство вокруг. А Христофор Павлович впал в такую рассеянность, что посолил компот и посахарил суп. Ребята тихонько вылили свои порции в помойку. Кудесник, совершенно не замечая кошмарного вкуса обоих блюд, быстро съел и то и другое, после чего сразу направился в библиотеку и, заперев за собою дверь, там остался, явно забыв, что, согласно расписанию, должен продолжить занятия с Егором и Зоей.

Напоминать они ему не стали. Наоборот, обрадовались неожиданно появившемуся свободному времени, которое каждый решил использовать по-своему. Зоя углубилась в чтение книги про Конкордию. Егор же, которому порядком наскучили Эллипсоидные войны, вознамерился, наконец, обследовать территорию. У него была своя цель – найти поблизости какой-нибудь водоем и самостоятельно испытать подаренную Томом Джоновичем удочку. Что ей валяться без дела? Мальчик было совсем про нее забыл, но недавно обнаружил. Если сегодня удастся рыбу поймать, приготовят ее на ужин. Однообразно-вегетарианский рацион Христофора Павловича слов нет, как надоел. Хоть какое-то разнообразие.

Положив фонарик-удочку в карман, мальчик вышел из дома. Высоко в небе нарезал круги Рюрик. Егор испугался: заметит сейчас и спустится поболтать. Напрасные опасения: ворон, похоже, был полностью поглощен своим занятием. Белка, огненно-рыжим пятном снующая на вершине кедра, тоже никак на Егора не отреагировала. Мальчик быстренько обогнул скалу и начал спускаться по пологому склону.

Здесь он еще не бывал. До сих пор ни ему, ни Зое отойти далеко от дома не удавалось. Склон порос смешанным лесом. Между деревьями петляла тропинка. Ноги сами несли вперед, сбиваясь на бег. Егор притормаживал. Склон был достаточно крутой. Разбежишься – не остановишься, а кто знает, что впереди? Впрочем, пока ничего, кроме деревьев, видно не было, но Егор не терял надежды, что тропинка выведет его к реке или озеру. Тогда рыба на ужин, можно сказать, обеспечена. Сколько ее было в той речке, на которой они удили вместе с Томом Джоновичем. А здесь места вовсе глухие, рыбы наверняка полно.

Егор размечтался, предвкушая Зоин восторг при виде его богатого улова. Что умеем, то умеем! Вот только в чем назад-то нести? Не сообразил хоть ведерко с собой захватить. Да ладно. Майку снимет, в нее положит, и все дела. Идти-то недалеко…

Тропинка делала очередной зигзаг, когда ему послышалось журчание. Мальчик остановился, прислушался. Горная речка? Нашел? Тропа, правда, забирала влево, а ему, судя по все отчетливее раздававшимся всплескам, следовало продолжить путь прямо. А собственно, какая ему теперь нужда в тропинке, если он уже почти обнаружил то, что ему было надо?

Он осторожно двинулся вперед на звук. С каждым шагом журчание становилось все громче. Речка, наверное, небольшая и совсем не бурная, но рыба-то в ней наверняка водится. Удочка-фонарик в кармане вдохновляюще холодила ладонь, словно суля богатый улов. Вот сейчас, уже…

Егор в нетерпении раздвинул кусты. Вода, журча, вытекала из трубы и падала сперва на камень, а потом… Он заглянул за каменный бордюр и отшатнулся. Вода уходила в черную дыру. Мальчик опять с опаскою заглянул за бордюр. Дыра зияла прямо в земле. Небольшая. Диаметром сантиметров восемьдесят. Дно ее не просматривалось. И вода ни обо что внизу не ударялась.

Аккуратно перегнувшись через камень, Егор посветил в дыру фонариком. Струя стремительно уходила вниз. Свет фонаря дна не достиг, затерявшись где-то по пути. Бездонный провал! Из недр его пугающе тянуло едкой сыростью и мглой.

«Тут ловить нечего, – понял мальчик. – Придется идти дальше».

Он последовал вниз по склону. Через какое-то время спуск сделался более пологим и сквозь деревья блеснула водная гладь. Небольшое озерцо. «Кто ищет, тот всегда найдет, – возликовал Егор. – Может, это озеро питает тот самый ручей, который проваливается в дыру?»

Прибавив шаг, он вскоре выбрался к берегу и, опустившись на колени, попробовал воду рукой. Холодная, ключевая. Рыба-то в ней водится? Тут, не закинув удочку, не узнаешь.

Перед ним встала проблема наживки. Большого камня поблизости не оказалось. Егор, выдернув клок травы, поковырял пальцами землю, но ни единого червяка не обнаружил. Тогда он двинулся вдоль берега, пока не набрел на огромную трухлявую корягу. В ней обнаружились замечательные личинки. На таких хоть синебока, хоть мумуля, хоть щуку лови.

Насадив наживку на крючок, он забросил его в воду. Поплавок замер на гладкой поверхности. По воде носились жуки-плавунцы. Один из них вдруг исчез. Егор обрадовался. Точно ведь рыба съела. Значит, она здесь есть, нужно только набраться терпения.

Поплавок пока не шевелился. На него мягко спланировала огромная стрекоза. Крылья ее переливались на солнце. Она покачалась, покачалась и улетела. Солнце припекало. Мальчик перебрался в тень, под плакучую иву. Дерево плавно покачивало ветвями над его головой. Клева по-прежнему не было. «Без рыбы все равно не вернусь», – твердо решил Егор. Сидеть возле озера было приятно. Он глядел, глядел на неподвижный поплавок и незаметно задремал.

Хрустнула сухая ветка. Мальчик, вздрогнув, проснулся и оглянулся на звук. В нескольких метрах от него, у самой воды, стояла фигура в длинном черном плаще с капюшоном. Мальчик похолодел: смерть из его сна! В этот момент удочка дернулась. Он машинально перевел взгляд на поплавок. Тот ушел под воду. Бросить все и бежать? Но, может, смерть его вообще не замечает и вовсе не за ним явилась, а за рыбой, которую он сейчас вытащит на берег? Руки сами уже тянули из воды добычу. Удилище изогнулось. Неужели опять синебок? Нет, какая-то другая…

Довольно крупная рыба уже билась на зеленой траве. У нее были ярко-красные жабры и плавники.

– О-о, красноперка! – раздался над головой у мальчика знакомый голос.

Не смерть, а кто-то совсем другой стоял в плаще рядом с ним. Человек резко откинул капюшон. Егор снова похолодел. Над ним нависла тощая долговязая фигура пропавшего трансмагистра Амадеуса!

Сейчас он Егора узнает, и все, конец! «Хотя почему конец? – тут же сообразил мальчик. – Это я трансмагистра знаю, а он меня никогда не видел, вообще понятия не имеет о моем существовании. Так что можно спокойно назваться двоюродным правнуком Христофора Павловича. Нет, нельзя даже упоминать о кудеснике, – спохватился Егор. – Раньше Христофор Павлович бывал в Башне. Амадеус вполне мог его знать. Возьмет и напросится в гости. А там Зоя. И предупредить уже не получится. Лучше назваться племянником Тома Джоновича. Тоже плохо! Ведь если трансмагистр каким-нибудь образом выследил Зою, я подставлю бородача-пилота».

– Тебе помочь? – спросил трансмагистр. – Или сам справишься? Где у тебя ведерко?

– Нету, – ответил Егор, лихорадочно соображая, за кого себя выдать, чтобы никто не пострадал. – Я тут просто случайно мимо проходил, и вот, поймалась. Да вы не волнуйтесь, дяденька, я ее в майку положу и донесу.

– Удочка у тебя какая забавная, – заинтересовался трансмагистр.

– Патентованный продукт.

– В магазине купил? – У трансмагистра от любопытства задвигался кончик длинного заостренного носа.

Вопрос поставил Егора в полный тупик. Ответить утвердительно? Хотя не похоже, чтобы здесь ближе чем в радиусе ста километров хоть один магазин оказался.

– Родственники дальние подарили, а приобрели в городе, – соврал он.

– А ты, значит, здесь живешь?

– Местный я, дяденька, – решил прикинуться простачком мальчик.

– Странно, – пожал плечами трансмагистр. – А говор городской и произношение московское. Местное-то наречие – полная тарабарщина. Половины слов у них не поймешь.

– Это я, дяденька, сейчас местный, – принялся на ходу перестраиваться Егор. – На лето. А зимой в Москве обитаю. Учуся тамо.

Трансмагистр хмыкнул. Егору оставалось лишь гадать, удалось ли ему сымитировать говор местного жителя. Он ведь его никогда не слышал, разве что в исполнении Тома Джоновича, выговор у которого был вполне правильный.

– Живешь-то ты где? – не отставал Амадеус.

– Да тутося неподалеко. У дальней родни обитаем. Хозяйствуют они здеся.

– Вот, значит, как, – озадачился трансмагистр. – Что-то я рядом ни единой деревни не приметил.

– Так оно вроде и не деревня, а как бы хутор, – продолжал выкручиваться Егор. – Близко отселе, но в отдалении, – туманно обозначил координаты он.

– А звать-то тебя как, местный городской?

Вопрос из вопросов. Своим именем называться определенно нельзя. А как звали двоюродных внуков Христофора Павловича, от волнения вылетело из головы. «Нет чтобы записать. Хоть бумажка была бы с собой», – пожалел мальчик.

– Никак свое имя забыл? – хихикнул Амадеус.

– А вам-то зачем? – хмуро осведомился Егор, стремясь выиграть время.

– Зачем, зачем. Познакомиться. Неловко же дальше, не зная имен, общаться.

Егор решил прикинуться вовсе уж полным кедровым пнем.

– А мне мамаша моя не велит знакомиться с чужими дяденьками, – прохныкал он, убирая рыбу в загодя снятую майку.

Амадеус фальцетом расхохотался:

– Мама твоя, бесспорно, права, но на меня это правило не распространяется. Она сама тебе объяснит, если ты нас познакомишь.

«Так и знал: в гости набивается. Значит, что-то вынюхивает», – убедился Егор.

– Но для этого мы должны сначала с тобой познакомиться, – тем временем продолжал трансмагистр. – Вот меня, например, зовут Амадеус, а ты как родителями наречен при рождении?

«Вот привязался, гад! Назови ему имя! – И тут Егор вспомнил: – Макс! По легенде я Макс!»

– Дяденька Амадеус, очень приятно. А меня зовут Макс.

Трансмагистр пожал ему руку. Длинные его пальцы обожгли Егора могильной льдистостью, словно он и впрямь обменялся рукопожатием с самой смертью.

– А маму твою как зовут? – вкрадчиво полюбопытствовал тот.

«Тридцать три вороны и полпоросенка, как выражается в таких случаях Коржиков. Маму ему теперь подавай! Откуда я знаю, кто моя мама?»

Пришлось использовать имя мнимой сестры, которое всплыло в памяти одновременно с собственным.

– Мирра, – произнес он.

– Интересное сочетание, – пробормотал Амадеус. – Где-то я его уже слышал. А ведь имена у вас не очень распространенные.

– В честь родственников из Океании, – поторопился ляпнуть Егор и тут же пожалел.

– Океания, Океания, Океания, – с задумчивым видом принялся повторять трансмагистр.

Срочно увести его от этой темы! И Егор предпринял решительную контратаку:

– А вы, дяденька, сами откуда будете? Зачем в наши края приехали? – «Ой, опять ляпнул! Трансмагистр-то личность известная. Небось его вся Руссия и Киндия знает! Ладно, единственный выход – по-прежнему валять дурочку. Дескать, я его не признал, что, в общем, логично: такой человек без охраны в горной глуши…»

– Да я тут, если так можно выразиться, на отдыхе! – не слишком обрадовался вопросам тот.

«Очень правдоподобно! – подивился столь беззастенчивой лжи Егор. – Один среди гор и леса, даже без палатки».

– А у кого проживаете? – снова заговорил он.

– Да пока присматриваюсь. Вот, думаю, может, у твоей маменьки в доме место для скромного путешественника найдется?

«Во врет и не краснеет! – даже восхитился Егор. – Но в меня он плотно вцепился. Просто так не отделаешься, придется играть в Ивана Сусанина. Уведу в лес, подальше от дома Христофора Павловича, а потом скажу, что заблудился. После вообще упаду и прикинусь, будто у меня сотрясение мозга и полная потеря памяти. Дальше – по обстоятельствам. Главное, чтобы он не нашел Зою. А если я пропаду, они как-нибудь уж сообразят, что опасность рядом. И еще по дороге попытаюсь его разболтать. Вдруг узнаю что-то полезное?»

– Так пойдемте скорее, дяденька Амадеус! – одарил он трансмагистра лучезарной улыбкой. – Мамаша личность гостеприимная. Рада всегда человеку помочь. Ну и деньжат подзаработать.

– С этим проблем не будет, – заверил трансмагистр. – А куда идти-то?

Егор махнул в противоположном от дома кудесника направлении и двинулся, не разбирая дороги, в самую глушь леса.

– А ты давно из Москвы-то сам? – не умолкая, сыпал на ходу вопросами Амадеус.

«Выведывает. Точно что-то выведывает», – все ясней становилось мальчику.

– Да не то чтобы давно и не так чтобы очень недавно. С месяц живу, а может, и с полтора.

– Народу-то здесь другого много?

– Да местами.

– Одни старожилы или в этом году кто новый поселился?

– Самому-то вам кого надо? – решил напрямик выяснить Егор. – Из старых или из новых? У нас и те и другие в наличии.

– Да-а я-то, собственно, любопытствую просто, – напустил на себя равнодушие трансмагистр, но Егор заметил, как он напрягся в ожидании ответа. – Просто приятель один мне рассказывал: дочку свою в эти места на отдых отправил. Просил, если встречу, привет от него передать. Может, видел девочку такую заметную, твоего приблизительно возраста. Белочка еще у нее есть ручная.

– Девочку?.. – Егор осекся. Точно! Про Зою выведывает, гад! Взяв себя в руки, мальчик выдавил из себя улыбку: – Девочка. Одна? В наших краях? Нет, дяденька Амадеус. Таких у нас точно нету.

– Ну, она не совсем одна, разумеется, – продолжал Амадеус. – То ли с дедушкой, то ли с бабушкой, то ли с дядюшкой. Точно не помню.

– И таких нету, – бодро выпалил Егор. – У нас здесь две старухи-соседки, три рыбака и два охотника. Но они совсем не девочки, а взрослые дядьки. И белок ручных не держат. Зато у охотников собаки отличные. Сам мечтаю такую завести. Вот мамаша моя за ваш постой деньжат получит, может, и согласится купить. У меня от деда-покойника ружье осталось. Буду на охоту ходить. Здесь зверья разного много. Зайцы, кролики, лисы. Вы сами-то, дяденька, охотой не увлекаетесь?

Худое продолговатое лицо Амадеуса помрачнело. Разговор об охоте явно не вдохновлял его.

– Значит, девочек не было даже проездом?

– А чего им тут делать? – развел руками Егор. – Говорю ж, ни одной такой.

– Странно, – сказал Амадеус.

– Видать, вы перепутали, – равнодушно бросил Егор. – Либо папаша ее краями ошибся. Да и вообще, зачем эти девчонки нужны? Ни рыбачить, ни охотиться не умеют, – импровизировал он на ходу, зорко поглядывая по сторонам.

Лес становился все гуще. Они уже забрели в самую чащу. Теперь мальчик уже и сам не понимал, в каком направлении ведет Амадеуса. Трансмагистр, в свою очередь, начал нервничать.

– А далеко ли нам еще, Макс? – наконец спросил он.

– Да нет, по нашим понятиям, совсем близко, – с беспечным видом откликнулся Егор.

Теперь он уже сокрушался, что не повел трансмагистра в сторону бездонной дыры. Столкнул бы его туда, а сам бы дал деру. И Зою успел бы предупредить, и Христофору Павловичу хватило бы времени принять меры. Может, здесь где-нибудь хоть подходящий овраг обнаружится? Пихнуть туда трансмагистра. Пока он наверх карабкаться станет, Егор уже далеко убежит. Главное, чтобы не заподозрил раньше времени подвоха. Значит, единственный способ – по-прежнему заговаривать ему зубы.

Что бы такое выведать у него? Ага, обстановку в городе после Зоиного побега.

– Дяденька Амадеус, вы сами-то давно из Москвы?

– Да несколько дней.

– И как там, в столице, сейчас с обстановкой?

– Нормально. А что тебя именно интересует?

– Да я так. Вообще. Вот в Башне вы сами бывали когда-нибудь? Мамаша моя той жизнью очень интересуется.

Трансмагистр заметно насторожился.

– Самому бывать не доводилось, только снаружи видел.

– А скажите, как там дофина?

Трансмагистр метнул на него быстрый колючий взгляд и тут же натужно расхохотался:

– Ты, я смотрю, малый не промах. А говорил, девчонками не интересуешься.

– Дофина не обычная девчонка, – был вполне искренен на сей раз Егор.

– Никак в женихи ей метишь? – вновь хохотнул трансмагистр.

– Что вы, дяденька Амадеус! Мне просто интересно, как она потом нами править будет? Этому что, в Башне обучают?

Вновь беглый колючий взгляд.

– Ну, до трона Верховной Правительницы ей еще долго. Дожить надо, – чуть тише добавил он.

– А она разве болеет? – зашел с другой стороны мальчик.

– С чего ты взял?

– С ваших слов, дяденька. Сами же говорите, дожить еще надо.

– Да просто имел в виду, много лет еще должно пройти.

– Много? – снова начал разыгрывать глуповатого простачка Егор. – А я слыхал, всего пять.

– Пять лет – большой срок. Особенно в Башне, – изрек Амадеус. – Там время течет по-другому.

– Вы ж говорили, что не были там. Откуда же знаете?

– Ох, малый, закидал ты меня вопросами, – с подозрением уставился на него трансмагистр. – К чему бы это?

«Зря я его насторожил раньше времени, – запаниковал мальчик. – Но вон, кажется, и овраг, только совсем неглубокий. Правда, за неимением лучшего, мне и его вполне хватит. Несколько минут выиграю, отбегу, а там спрячусь и отсижусь. Как бы его подманить к краю? Добровольно-то он наверняка не пойдет. Значит, нужно мне самому туда побежать. Он, естественно, решит, что я хочу его бросить, кинется следом, а я на самом краю остановлюсь, развернусь и внезапно пихну его. Полетит как миленький, а я смоюсь».

И, не тратя больше времени на раздумья, он побежал.

– Куда? – послышался за его спиной вопль трансмагистра.

Тут же раздался топот. Все развивалось по намеченному плану. Егор ускорил бег, чтобы Амадеус не настиг его раньше, чем было нужно. Он и так уже чуть не схватил его за плечо, едва удалось вывернуться.

Вот, наконец, край оврага. Егор, резко затормозив, развернулся и… Толкнуть трансмагистра не получилось. Он мертвой хваткой вцепился в Егора. Так они и застыли на краю.

– Поганец! Обманщик, – хрипел мальчику в ухо Амадеус. – Так и знал. Ты и есть девчонкин пособник. Откуда ты только взялся? С девчонки глаз не спускали, а все равно помощника себе нашла. Или Белкины это проделки?

– О чем вы, дяденька? Не пойму что-то вас, – еще пытался выкрутиться Егор.

– Все ты прекрасно понимаешь, – с яростью продолжал хрипеть Амадеус, пытаясь схватить его за горло. – Сейчас скручу тебя и отведу куда следует. А там у тебя язык развяжется.

«Он сдаст меня Оресту! – сообразил мальчик. – Дудки! Так просто я ему не дамся!»

И он, резко дернув на себя противника, повалился спиной в овраг, увлекая Амадеуса за собой. Они кубарем полетели по каменистому склону. Их ударяло о деревья и кочки. Последний удар пришелся Егору по голове. В глазах помутнело. Он потерял сознание.

Когда же, превозмогая страшную боль, снова открыл глаза, то понял: расстановка сил кардинально изменилась. Над ним возвышались Амадеус и… человеколев. Он стоял на задних лапах. Грива его вздыбилась, глаза горели яростным огнем.

Трансмагистр, дрожа мелкой дрожью, потихоньку пятился назад, бормоча что-то, похожее на заклинание. Гневный рык человекольва поверг трансмагистра в столбняк. Легким точным прыжком лев сбил его с ног. Разверстая его пасть склонилась к голове Амадеуса.

«Он сейчас загрызет его, а потом меня», – пронеслось в голове у Егора. Собрав последние силы, он попытался встать. Найти что-нибудь тяжелое и огреть это чудище по голове, пока оно занято трансмагистром. Мальчик встал на четвереньки и пополз к большому серому камню. Только бы хватило сил его поднять.

На его протянутую руку спикировала большая черная птица.

– Не тр-рать силы, без тебя спр-равимся, – прокаркали ему в лицо.

– Рюрик, лети быстрее обратно. Предупреди Христофора Павловича…

– Напр-расный тр-руд, он уже в кур-рсе.

Ворон покосился туда, где лев ловко запеленывал Амадеуса в его собственный черный плащ. Исторгнув еще один грозный рык, зверь начал словно бы таять. На морде явственно проступили черты кудесника.

– Теперь никуда не денется, – произнес он и спросил у Егора: – Сам идти сможешь? Тогда я на себе его донесу.

– В-вы… – запинаясь начал мальчик. – Вы знали… вы следили… вы тот самый лев?

– Об этом потом, – махнул передней лапой Христофор Павлович и, вновь налившись звериной мощью, словно пушинку, закинул куль с Амадеусом себе за спину.

– Какое счастье, что вы пришли, – выдохнул мальчик. – Я уже думал, что мне конец. Я не мог его привести…

– Пр-рекр-рати тр-репаться, – перебил ворон.

– Да я все равно бы дороги назад уже не нашел, – признался мальчик.

– Мы это поняли, – сказал Христофор Павлович, туловище которого по-прежнему было львиным.

– Кр-ружил, кр-ружил, – подхватил ворон. – Совер-ршенно зр-ря.

– Ничего и не зря. Сам бы заблудился, но и его завел к черту на кулички.

– Ты не в кур-рсе, где у чер-рта кулички, – прокаркал Рюрик.

И Егор весьма скоро убедился, насколько тот прав. Они в два счета достигли дома Христофора Павловича. Оказалось, думая, что запутывает следы, мальчик вывел Амадеуса туда, куда тот так стремился, только с другой стороны скалы.

– Это как же так? – ошеломленно уставился на дом кудесника несостоявшийся Иван Сусанин.

– Геогр-рафию надо штудир-ровать зар-ранее, – с упреком произнес ворон.

– Иди в дом, – распорядился Христофор Павлович, уже полностью обретший человеческий облик. – А я этого негодяя отнесу к козам. Пусть пока там побудет. И… о том, что ты видел, Зое ни слова.

– Про Амадеуса? – переспросил Егор.

– Нет, про меня. – Кинул на него выразительный взгляд кудесник.

Пока Зоя и Белка суетились вокруг Егора, промывая и перевязывая ему рану на голове и прикладывая к многочисленным ушибам компрессы, смоченные каким-то эликсиром Христофора Павловича, от которого сперва неимоверно щипало, а затем кровоподтеки исчезли, как стертые ластиком, мальчик, сбиваясь от волнения, рассказывал обо всем, что с ним произошло.

Зоя с Белкой, перебивая друг друга, поведали в свою очередь, как неожиданно обнаружили, что Егор пропал. Христофор Павлович с вороном пустились по его следу, оставив их дожидаться дома.

– Я так боялась, – говорила девочка, – вдруг с тобой случилось что-нибудь страшное, а он тебя не найдет. Трудно было предупредить меня перед тем, как гулять собрался?

– Да я как-то сперва не думал, что далеко пойду, – начал объяснять мальчик. – А ты своей Конкордией так была занята. Ну, я шел, шел, а потом захотелось найти место, чтобы порыбачить. А потом Амадеус меня нашел. Эх, рыбу-то я там бросил! Сейчас такую бы уху сварили!

– Вот к каким большим бедам приводит маленькое нарушение дисциплины, – назидательно произнесла Белка. – Если бы не Христофор Павлович, беда могла бы стать непоправимой, и уха бы тебе уже никогда не понадобилась.

– Амадеус убил бы тебя, – в ужасе прошептала Зоя.

– Не исключаю, – кивнула Белка. – А перед этим выпотрошил бы из него все секреты.

В дом вошел измученный Христофор Павлович. Звериная сила покинула его тело, и теперь Егор видел перед собой старого и порядком измотанного человека. Трудно было поверить, кем он был совсем недавно.

– Скажи, Амадеус был один или ты с ним еще кого-нибудь видел? – спросил кудесник.

– Никого. – Егор это четко помнил.

– Вот и он утверждает, что явился сюда один, – с недоверием проговорил Христофор Павлович.

– Но зачем? – недоумевала Зоя. – Меня искал? Хотя, – спохватилась она, – он ведь еще до меня исчез. Значит, вообще не знает, что я убежала из Башни.

– Он потом снова там появился, – снова заговорил кудесник. – Наплел историю. Его-де партизаны похитили, но ему удалось сбежать при помощи магических способностей. Врет, конечно. Ни на грош ему не доверяю. Небось проштрафился, жареным запахло, он на время и спрятался. А после выдал себя за несчастную жертву.

– Значит, это он подстроил пожар в моей комнате! Заранее все организовал, а потом исчез, чтобы алиби себе обеспечить! – воскликнула Зоя.

– Все может быть, – удрученно покачал головой Христофор Павлович. – Но теперь этого уже никто не докажет. И еще он клянется, что здесь совершенно не из-за тебя. Только не верю я в такие совпадения.

– Никакое это не совпадение! – вмешался мальчик. – Он меня про Зою расспрашивал. Девочка с белкой, девочка с белкой. Не встречал ли я где здесь такую? И потом, когда душить меня начал, говорил, что я вместе с Зоей из Башни сбежал.

– Да-а, – протянул кудесник. – Не зря все это. Только никак не пойму, как он вышел на наш след? И почему один по лесу бродил?

– Для конспирации! – выпалил Егор.

– Положим. Но как он нас нашел? Вроде бы все было предусмотрено. Меня давно ничто с ним не связывает.

– Ах, я глупое животное! – схватилась вдруг за голову Белка. – Уменьшитель! Зое же его подарил Амадеус! Вот он по следу своего подарочка и пришел. Сигналит ему презентик.

Христофор Павлович вскочил на ноги:

– И вы молчали! Ни словом, когда пришли, не обмолвились! Неси скорее сюда! – велел он Зое. – Немедленно уничтожить!

– След все р-равно фиксир-руется, – вмешался Рюрик. – Пр-редмет кр-рупный?

Зоя уже принесла уменьшитель.

– Пр-риемлемо, – схватил его в лапы ворон. – Пр-ролечу далеко, бр-рошу в озер-ро. Пусть ныр-ряют.

И, не дожидаясь дальнейших указаний, он выпорхнул в окно вместе с данайским даром Амадеуса.

– Ныр-ряй, трансмагистр-р! – прокричал он уже на улице.

– Не ори! – приказал Христофор Павлович. – Привлечешь внимание.

– Нем как р-рыба, – донеслось напоследок.

Христофор Павлович посмотрел на ребят:

– Сейчас мне понадобится ваша помощь. Мне надо приготовить Коктейль Правды. Варят его, непрерывно помешивая, в течение двух часов. Чуть упустишь, придется начинать сначала. Будете сменять друг дружку, а я – ингредиенты по часам подкладывать. Каждый компонент должен там оказаться в определенное время.

– Ингредиентов-то много? – полюбопытствовал мальчик.

– Сто тринадцать наименований, – огорошил его кудесник. – Набирайте воду в котел, ставьте на огонь, пусть закипает. А я составляющие на столе разложу. Потом искать будет некогда.

Он принес из библиотеки огромный список, сверяясь с которым заметался по всему дому, вытаскивая из разных шкафчиков и ящичков кульки, баночки и коробочки.

– Егор, сбегай на чердак. Наберешь там в дальнем правом углу белой паутины. Не перепутай с серой. И обязательно извинись перед пауком. Он у меня очень обидчивый. Объявит потом мне бойкот и перестанет ткать паутину. – И кудесник забормотал себе под нос: – Так. Шерсть десятилетнего козла есть. Удачно, что в прошлом году запасся, а то нынче-то ему уже одиннадцать. Зоя! Нащипай ее из моей подушки! Трава-серебрянка, – снова сверился он со списком. – Растет у порога. Сейчас нарву. Плоды смоковницы. – Он полез в дубовый буфет и достал какие-то сморщенные серые кусочки.

– Мозги, – прошептала Зоя. – Обезьяньи, что ли?

– Инжир это. Сушеный, – хихикнул Егор. – Когда он сырой, больше напоминает луковку без шелухи. А потом вот таким становится.

– Друзья, – повернулся к ним кудесник. – За дело! Бегом! У нас нет времени!

Егор пулей взлетел на чердак. Когда он вернулся, соблюдя все конвенансы перед пауком, который лишь милостиво фыркнул в ответ, вода на плите уже булькала. Христофор Павлович стоял над котелком, помешивая в нем длинной ложкой.

– Ну, Егор, действуй, – передоверил он ему орудие труда. – А я начинаю закидывать.

После первой же порции ингредиентов комната наполнилась дурманящим запахом. Не слишком приятным, но и не особо противным. Через несколько секунд в котел отправилась вторая порция компонентов, затем третья. Кудесник внимательно смотрел на большой старинный будильник в деревянном корпусе, хрипло тикающий на буфете.

Время шло. Минул час. Руки у ребят уже отваливались, но они продолжали по очереди мерно вращать ложкой. Глаза слезились от едких испарений, поднимавшихся из котелка. Им казалось, что пахнет всеми мерзостями на свете одновременно. Егор думал, еще немного, и его вырвет, лицо девочки тоже позеленело. Единственное, что их радовало, – пить эту мерзость придется Амадеусу, а не им.

На сто десятом ингредиенте запах резко поменялся. По комнате поплыл упоительный аромат малинового шербета. Со сто одиннадцатой добавкой появилась нота молочного шоколада. Ох, как хочется хоть глоток! Егор заметил, что и Зоя жадно облизывается. От Христофора Павловича их желание не укрылось.

– Даже не вздумайте, – предупредил он. – Мне сейчас некогда с вами возиться.

Ровно через два часа после начала процесса старинный будильник прохрипел с буфета:

– Хватит!

И варево совместными усилиями было перелито в большую кружку. Котелок и ложку Христофор Павлович обильно посыпал содой и залил холодной водой.

– Чтобы вам соблазна облизать не было, – пояснил он ребятам.

А Егор еле сдерживался, чтобы не вырвать кружку из рук кудесника. Тот отнес ее в его комнату, запер дверь, положил ключ в карман, велел Зое и Белке спрятаться у себя и не выходить, а сам, взяв мальчика, пошел вместе с ним за трансмагистром.

 

Глава XII

– Ты помнишь про уговор? – прошептал, едва они вышли на улицу, Христофор Павлович. – То, что ты видел, сохрани в тайне. Зое ни слова, вообще никому…

– Обещаю. То есть клянусь, – вспомнил традиции этого мира Егор.

Спускались тихие туманные сумерки. Все вокруг замерло. Деревья стояли не шелохнувшись. Тревожная тишина. Словно перед грозой.

– Я тебе верю… тебе можно верить, – медленно произнес кудесник. – Иначе я не пропустил бы тебя тогда в лабиринт.

«То есть это он устроил мне испытание? Знал обо мне? – пронеслось в голове у мальчика. – Или Белка потом ему рассказала?» Спросил он, однако, совсем о другом:

– Вы, значит, когда вам надо, умеете в льва превращаться?

– Это дар предков. Передается в нашем роду только мужчинам. Отцу моему он принес несчастье, и он был вынужден навсегда уйти от людей. А мне долгими тренировками и самопознанием удалось научиться им управлять. Теперь я становлюсь таким, только когда не в силах другими средствами защитить того, кто попал в беду.

– А что за ребенок тогда под дубом лежал? Вы его в лес унесли, – вырвалось у Егора.

Христофор Павлович замер как вкопанный.

– Откуда ты знаешь?

– Зеркала в лабиринте мне показали.

– Это далекое прошлое. Ребенка спас мой дед ценой собственной жизни, – глухо проговорил кудесник и умолк.

Егор понял: расспрашивать дальше сейчас бессмысленно. Впрочем, вторая картинка, с черепахой, и сон, который ему привиделся у Ван Ваныча, стал и так ему ясен. Он увидел тогда близкое будущее. Христофор Павлович скрылся от суеты шумного мира, как черепаха под панцирь. Когда же Егору явилась смерть в лице Амадеуса, черепаха превратилась в льва. На сей раз он, Егор, чудом спасся, но какая участь уготована всем им дальше?

– Ну, что застыл? – тронул его за плечо кудесник. – Не время сейчас любоваться окрестностями. Мы с тобой должны думать лишь о дофине. Без нее здесь скоро все погрузится во мрак Межвековья.

Егор кивнул. Он так же, как Белка, и Христофор Павлович, и Ли-Ли Павловна, на многое был готов ради этой девочки. И не только потому, что его волновала судьба Руссии и Киндии.

Они подошли к сарайчику. Козы встретили Христофора Павловича недовольным блеянием. Особенно возмущался бывший десятилетний, а ныне одиннадцатилетний козел. Он яростно рыл копытом землю, недобро поглядывая красным глазом на связанного Амадеуса. Общество трансмагистра пришлось ему не по нраву.

– Чует умное животное продажную бестию, – заметил Христофор Павлович. – Успокойся, Гидеон, сейчас мы его уведем.

– Бы-ыстре-е, – проблеял Гидеон, впрочем, Егору это могло и послышаться.

Амадеус тоже не возражал покинуть козий дом.

– Иди, но без фокусов, – предупредил его Христофор Павлович.

Амадеус лишь возмущенно хмыкнул в кляп. Руки и ноги у него были связаны, и передвигаться он мог лишь мелкими шажками. Какие уж тут фокусы. С грехом пополам они затащили его вверх по лестнице в Егорову келью. Там у него вынули изо рта кляп и вручили кружку с Коктейлем Правды. Уговаривать трансмагистра не пришлось. Он жадно припал губами к восхитительно пахнувшей жидкости. Егор бы сам кинулся и отнял у него питье, не удержи его Христофор Павлович.

Кружка вмиг опустела.

– Еще, – потребовал трансмагистр.

– Будет с тебя, негодяй, – ответил кудесник.

Глаза у Амадеуса вдруг закатились, и он кулем рухнул на кровать Егора.

– Не подействовало, – расстроился мальчик.

– Совсем наоборот, – покачал головой кудесник. – Процесс пошел как надо. Через четверть часа он придет в себя, и нам останется только слушать да направлять его монолог в нужное русло. Он ведь станет рассказывать все, что знает. Каждую песню, которую слышал, все книжки, которые читал, сплетни, которые ему известны. Этак мы год с тобой просидим. И действие зелья кончится, прежде чем он дойдет до того, что нужно. У нас нет времени слушать про его детские шалости и юношеские проделки. Поэтому я ему стану задавать наводящие вопросы.

– Я тоже. – Егору хотелось узнать про Доктора Крабби и его страшного Покровителя.

– Разрешаю тебе задать вопрос, но только один, и в самом конце, – предупредил кудесник.

Амадеус открыл глаза, причмокнул губами и гнусаво пропел:

«Однако, – подумал Егор. – Кажется, он начал с самых первых шагов на своем жизненном пути».

– Соску, дай соску, – прохныкал трансмагистр.

– Будет тебе соска, – тоном заботливой няни заверил кудесник. – А ты давай-ка расскажи нам, почему тебя так интересовала девочка?

– Девочка… девица…

Взгляд трансмагистра сперва затуманился, затем мечтательно заискрился, и он совсем другим голосом пропел на всю комнату:

– Это не та девица, – пресек его вокальные откровения кудесник. – Попробуем другой вопрос: каким образом ты был таков из Башни? Тебя похитили? Или сам удрал?

– Коварное похищение, – наморщил лоб Амадеус. – Заснул, а проснулся уже в полях.

– И кто же твой похититель?

– Их лиц не видел.

– Следовательно, их было несколько?

– Да, наверное. Не знаю, не считал. Они меня там в палатке держали, потом пробудился, их уже нет. Возвратился в Башню.

– Темная история, – покачал головой Христофор Павлович.

Амадеус опять затянул дурным голосом:

– Про твою личную жизнь потом, – вновь вынужден был вмешаться кудесник. – А вот ты скажи-ка мне лучше, братец, почему не кончается преследование дофины? Ты принимал в нем участие?

– Дофина едва не сгорела и сбежала. Орест идет по ее пятам. А меня… меня… заставили. – Он начал всхлипывать. – Бедный несчастный Амадеус!

Он разрыдался.

– Что тебя заставили сделать? Кто? – немедленно уцепился за тему Христофор Павлович.

– Заставили… Запугали… – бился в рыданиях трансмагистр.

– Орест? Константин? – спешил уточнить кудесник.

Трансмагистр лишь качал головой:

– Заставили сделать Огненную смесь… Но я же не знал для кого…

– Кто? Кто заставил? – последовал новый вопрос кудесника.

– Нет! Нет! Нет! Нет! – перекосилось от ужаса лицо Амадеуса. – Я боюсь! Мне страшно! Сам сгорю в этом пламени!

– Пламя сбили, – ровным голосом втолковывал ему кудесник. – Дофина осталась жива. Кто хотел ее смерти?

– Не знаю, не знаю…

– То есть заказ сделал другой человек?

– М-может быть… – туманно изрек трансмагистр.

– Но кто это был?

– Его уж нет.

– Проклятье, – процедил кудесник. – О покойниках он вправе не говорить. Ограничение в действии Коктейля Правды. Не сообразил добавить траву вечности, она порой помогает обойти ограничение. А сюда зачем явился? – повысил голос он.

– Дофину искал. Ей помощь нужна.

– То есть ты хотел ей помочь?

– Ей нужна помощь, – тупо повторил Амадеус.

– Почему ты ее именно здесь искал?

– Следы вели, много следов. Потом один остался. Почти нашел. Но мне помешали.

– Один приехал ее искать?

– Один. Совсем один, – прохныкал трансмагистр.

– Зачем? – допытывался кудесник.

– Найти. Ей помощь нужна. Враг стягивает силы.

– Здесь? В этом районе?

– Везде, – был краток ответ Амадеуса.

Он снова закатил глаза. Голова его откинулась на подушку, и он громко захрапел.

– Устал чародей и маг. Притомился, – хмыкнул Егор.

Шутка его, однако, отнюдь не развеселила Христофора Павловича. Он хмуро взглянул на большие карманные часы. Затем пощупал Амадеусу пульс и, подняв ему веко, внимательно осмотрел закатившийся глаз.

– Я не хотел верить этому, и все же… Он принял противоядие.

– Какое противоядие? – растерянно посмотрел Егор на кудесника.

– От Коктейля Правды.

– Когда он мог успеть?

– Заранее, – хмуро бросил кудесник. – На всякий случай. Эх, зачем я только ему в юные годы уроки давал! Способный ведь, негодяй, оказался. Но кто мог тогда знать.

– То есть он нам все наврал? – совсем был разочарован мальчик.

– Вот это нет, – отрезал кудесник. – Коктейль мой слишком силен, и врать он не мог. Все, что он нам рассказал, – чистейшая правда. Но он нам поведал ее не полностью, и самого главного мы так и не вытянули.

– Что же делать? – выжидающе взирал на Христофора Павловича мальчик.

– Начнем сначала. Сварим новый коктейль. Первый уже нейтрализовал его противоядие. Так что по второму разу выболтает все. Или почти все. А пока пускай спит. Ближайшие два часа разбудить его не удастся.

– Эх, надо было сразу побольше, – посетовал мальчик.

– Невозможно. За раз варится лишь одна порция, – пояснил чародей.

– Да-а, – протянул Егор. – Два котла помешивать мы с Зоей бы не осилили.

Они спустились вниз. Чародей, снова уткнувшись в список, принялся распределять ингредиенты по столу. Зоя спустилась им на подмогу. Вид у нее был встревоженный. Белка отправилась нести вахту на кедре. Вроде бы Амадеус был у них в руках, но на душе у всех было муторно и беспокойно.

И снова пошла по кругу большая ложка. Снова летели в котел диковинные ингредиенты. Комнату опять сперва заполнил удушающий запах, а затем совсем омерзительный. Егору даже показалось, что куда тошнотворнее, чем прошлый раз, и он все ждал, когда наконец пленительно запахнет малиновым сиропом.

Но прежде чем это произошло, в дом стремительно влетел ворон. Он был измучен и задыхался. Примостившись на спинке первого попавшегося стула, он сипло каркнул:

– Мы пр-ропали!

– Что случилось? – не отрывая глаз от стрелок будильника, спросил кудесник. – Егор, не останавливайся, мешай.

– Окр-ружают! Ор-рест и гвар-рдейцы! – с трагическим видом выкрикнул Рюрик. – Шир-рокими р-рядами! Кр-рот не пр-роскочит! Чер-рез тр-ри часа добер-рутся! Вр-ремени в обр-рез! Устр-ремляюсь за подкр-реплением!

– Стой, Рюрик, – не дал ему улететь Христофор Павлович. – Ты все равно уже не успеешь. А если бы и успел, силы неравны. Зря только люди погибнут, а Зою мы не спасем.

– Где же альтер-рнатива? – покосилась на него чудо-птица.

– Сейчас расскажу. Но сначала… – Он кинул в котел очередной ингредиент.

Разнесся чудесный запах малины, но на сей раз он не вызвал у Егора никаких желаний. Мальчик смотрел на Зою, которая, съежившись, сидела на стуле.

– Доварим, – нарочито ровным голосом продолжал кудесник, – напоим Амадеуса, и я снова задам ему несколько вопросов…

– Что с ним теперь разговаривать, – перебил Егор. – Ясно как день: он Ореста сюда и привел. Врал-таки. Видно, смог создать сильное противоядие. Меня, между прочим, это не удивляет. У него в Башне такая лаборатория…

– Нет, мне нужно с ним побеседовать, – не дослушал его кудесник. – У меня в данных обстоятельствах появилось несколько новых тем.

– Хватит! – прохрипел будильник.

Христофор Павлович, сняв котелок с огня, осторожно наполнил кружку.

– Пошли, Егор.

Зоя тоже было рванулась следом, но Рюрик захлопал перед ее лицом крыльями:

– Вер-рнись!

– На всякий случай не стоит, чтобы он тебя видел, – согласился с птицей Христофор Павлович.

– Да он и так знает, – отмахнулась девчонка.

– Пока только подозревает, – уточнил кудесник. – И не надо, чтобы у него появились веские доказательства.

Они с Егором поднялись по лестнице. Мальчик осторожно нес горячую кружку. Запах варева был по-прежнему привлекателен, но выпить жидкость Егора теперь не манило.

Христофор Павлович распахнул дверь. Комната была пуста. Лишь жалобно поскрипывало на ветерке распахнутое окошко. На полу валялись обрывки веревок, которыми были связаны руки и ноги трансмагистра.

– Сбежал, – в растерянности опустился на кровать Христофор Павлович.

– Пр-риступаю к пр-реследованию! – уже балансировал на раскачивающейся раме Рюрик.

– Бесполезно, – угрюмо бросил кудесник. – Он уже далеко. Да и в темноте ты его не найдешь. Ты ж ведь не филин и не летучая мышь.

– Все р-равно попр-робую, – взмахнул крыльями Рюрик.

– Как же Белка могла его проворонить? – недоумевал кудесник.

– Так на нем же был плащ, – только сейчас сообразил мальчик. – Если его вывернуть, Амадеус превращается в невидимку. Сам видел! Раньше.

– Он оказался гораздо талантливее, чем я предполагал, – с сожалением произнес Христофор Павлович. – Надо же такое придумать.

– Изобрести, – поправил Егор.

– Как ни назови, – удрученно произнес кудесник.

– Главное, что нам делать? – не мигая, смотрел на него мальчик.

– Остается лишь один выход, – помрачнел больше прежнего Христофор Павлович. – Очень хотелось мне этого избежать, но теперь альтернативы у нас и впрямь нет. Боюсь, Орест уже очень скоро будет стоять у нас на пороге. Бегство Амадеуса привело меня именно к такому выводу. – Он резко поднялся на ноги. – Пошли к Зое. Надо с ней поговорить. Времени у нас в обрез.

Они спустились в комнату девочки и рассказали ей о бегстве Амадеуса.

– То есть мне придется вернуться в Башню? – только лишь и спросила она.

– Да, – подтвердил кудесник. – Но у меня есть еще одно предложение. Учти: решать надо немедленно.

– Говорите, – коротко бросила Зоя, и на ее лице, к удивлению Егора, обозначились отвага и решимость. Да, это была необыкновенная девочка!

– Начать придется издалека. – Кудесник тяжело вздохнул. – Помнишь, когда твоя мама заболела, я приехал в Башню.

Зоя кивнула:

– Вы пытались ей помочь, но она все равно умерла.

– Это не совсем так, – продолжил кудесник. – Я действительно пытался ей помочь, но не смог. И тогда ко мне явился твой отец.

– Но он же тогда уже погиб! – вскрикнула девочка. – Или…

Она с надеждой смотрела на кудесника.

– Это был не он сам, – вынужден был разочаровать ее тот. – Со мной говорила его голограмма. И все же я точно знаю, что разговаривал с ним. Он попросил меня ввести Лидию в такой глубокий сон, чтобы абсолютно все решили, будто она умерла. Затем я должен был подменить ее тело осязаемой голограммой – последним изобретением твоего отца. О нем до сих пор никто не слышал. Он подсказал мне, где в его лаборатории спрятана аппаратура. А еще попросил меня переправить тело твоей мамы сюда. Я все выполнил и поддерживал в ней жизнь в комнате за библиотекой. Вывести ее из комы мне не удавалось. Она продолжала жить и одновременно не жила. А потом вовсе исчезла.

– Куда? – Голос у Зои дрожал в ожидании.

– Это мне неведомо, – пожал плечами кудесник. – Я лишь нашел на столе кратенькое послание, написанное рукой твоего отца: «Огромное тебе спасибо за Лидию. Больше о ней не тревожься. Теперь о ней позабочусь я. Прощай».

– Они оба живы? – подалась ближе к Христофору Павловичу Зоя.

– Моих знаний хватило только на то, чтобы убедиться: их нет среди мертвых. Но их нет и среди живых. Во всяком случае, в нашем мире.

– Где же они? – опешила девочка.

– Не знаю, но где-то существуют. Они куда-то ушли. Карл – великий ученый. Ему дано находить пути.

Зоя закусила губу. Теперь ее захлестывала жгучая обида.

– Ушли, а меня здесь бросили! Одну!

– Ты не одна. Мы с тобой, – ласково проговорил Христофор Павлович. – И в обиду тебя никому не дадим. Не суди слишком строго папу. Он тебя очень любит, но мы не знаем, как у него сложились обстоятельства. И речь сейчас о другом. Враги хотят, чтобы тебя не стало. Так дадим им желаемое.

– Вы… вы хотите ее… убить? – не верил своим ушам Егор.

– Нет, конечно. Я просто введу Зою в то же состояние, что и ее маму. В таком виде она и предстанет Оресту. Враги обрадуются и моментально начнут себя проявлять.

– Нам-то что это даст? – не дошло до Егора.

– Пока Зоя будет считаться умершей, ей гарантирована безопасность. Какой смысл готовить новое покушение на покойную? Они сочтут, что путь к власти и так свободен.

– И папа меня заберет к себе? – Зоино лицо озарилось надеждой.

– Этого я обещать не могу, – сказал кудесник. – Скорее всего нет. Тебя же увезут обратно в Башню.

– И я навсегда останусь в таком состоянии? – Теперь девочке стало страшно.

– Не волнуйся. Я поеду с тобой. И едва мы окажемся в Башне, сразу пойду к нашему единственному союзнику.

– К няне? – спросила она.

– Нет, к твоему дяде Константину. Он, конечно, неоднозначная личность, однако больше всех заинтересован, чтобы ты жила дальше. По крайней мере, ближайшие пять лет. Я посвящу его в то, что на самом деле ты жива. Враги, которые рвутся к трону, себя проявят. Дядя твой с ними справится, и вот после этого ты чудесным образом оживешь, а я вернусь к своим козам и Рюрику.

– А что со мной? – похолодел Егор.

– Ты сейчас спрячешься, – предусмотрел и это кудесник. – А когда мы покинем это жилище, отправишься к родственникам Тома Джоновича. Рюрик тебя проводит. Пожалуйста, до моего возвращения заботься о нем. Впрочем, у Тома Джоновича есть мои распоряжения на случай непредвиденных обстоятельств. Он знает, что делать.

– А потом мы тебя переправим обратно в Башню, – вымученно улыбнулась Зоя. Ей все-таки было страшно. И за себя, и за Егора. – Христофор Павлович, можно он со мной побудет, пока я не ум… усну?

– Разумеется, дорогая моя, – покивал кудесник. – Ты готова?

– Да, – едва слышно выдохнула девочка. – То есть нет! – спохватилась она. – А Белка? Что с ней-то будет? И вообще, я хочу с ней сперва посоветоваться!

– Белка знает, – сообщил кудесник. – Мы с ней уже говорили на эту тему. Она согласна. А заботу о ней я беру на себя.

– Тогда мне надо с ней попрощаться.

Егор, выбежав, кликнул Белку и, пока они заходили в дом, коротко ввел ее в курс событий, происшедших за последние полчаса. Она принялась укорять себя. Христофор Павлович перебил:

– На сожаления нету времени. Да ты и не властна была помешать Амадеусу. Обстоятельства против нас, но мы должны повернуть их в свою сторону. Идемте, – скомандовал он всем, и они прошли в небольшую комнату, вырубленную в скале. Сейчас там стояли лишь кушетка да столик, уставленный множеством колб.

– Садись, – сказал Зое Христофор Павлович. – И пей все, что я буду тебе давать.

– Я сразу умр… то есть усну? – только лишь это спросила Зоя.

– После того, как выпьешь последнее средство, – пояснил кудесник.

– Прощай, – погладила Белку девочка.

– До свидания, – решительно не принял ее выражение зверек. – До очень скорого.

А Зоя уже обнимала напоследок Егора.

– Увидимся, – прохрипел он. Горло его сводило от спазма.

Выпив жидкость из первой колбы, девочка поморщилась. После второй взгляд ее затуманился. После третьей она пошатнулась. Христофор Павлович вынужден был ее поддержать, чтобы она смогла выпить четвертую. Она глубоко вздохнула, выдохнула и вытянулась на кушетке. Больше она не дышала.

– Это все? – прошептал Егор.

Кудесник кивнул:

– Да. Теперь будем ждать.

В дверь влетел ворон:

– Пр-риближаются. Пр-реследование тр-рансмагистр-ра пр-ровалилось. – Оказалось, он умел каркать и шепотом.

Егор немо взирал на Зою, стараясь запомнить ее черты. Он верил в лучшее. Но кто мог знать точно, как все сложится дальше.

– Будет, Егор, пойдем, – тронул его за плечо Христофор Павлович. – Ты же знаешь: это лишь временно.

Егор, однако, заметил, как он украдкой смахнул слезу.

– Пошли, я тебя спрячу.

Наверху, между вторым и третьим этажом, обнаружилась потайная дверка, за которой открылось пространство размером с небольшой шкафчик.

– Не очень уютно, увы, – сказал кудесник. – Но тебе здесь недолго сидеть. Рюрик подскажет, когда ты сможешь выйти.

И дверца закрылась. Егор остался в полной темноте и совершенной неизвестности.

Он слышал, как раздался тяжелый стук в дверь. Донесся до него и грубый окрик Ореста: «Именем Верховного Правителя приказываю отворить!» – а затем голос Христофора Павловича, что-то объяснявшего и втолковывавшего маршалу безопасности.

Множество тяжелых шагов прогрохотало по дому. По лестнице сновали взад и вперед. «Охота им париться, – удивлялся мальчик. – Неужели с первого раза не въехали, что комнаты пусты?» Гвардейцы тем не менее не желали угомониться. Вверх-вниз, вверх-вниз. Как физкультурой занимались. Вечность, казалось, минула, пока все в доме затихло.

Тихо было долго. Вот только Рюрик отчего-то за Егором не являлся. Егор совершенно измучился в тесной и душной клети. Внизу опять громыхнула дверь. Рюрик? Нет, мужские голоса и собачий лай. Мужчины, невнятно переговариваясь, то и дело разражались хриплым хохотом, словно ставили себе целью осквернить жилище кудесника. Скорей бы они уже насовсем убрались!

По лестнице застучали когти, послышалось нетерпеливое повизгиванье. «Меня ищут! – понял Егор. – Собаку на мой след науськали!» Пес уже, повизгивая от нетерпения, изо всех сил скребся в стену. «Пусть решат, будто он просто мышь учуял, – молил Егор Высшие Силы. – Дверца-то хорошо скрыта!»

Увы, гвардейцы оказались не дураками. Несколько ударов топором, и тонкое дерево разлетелось в щепки. Егора за шкирку выволокли на свет. На его запястьях защелкнулись наручники. Его отволокли в собственную комнату. Ногу еще одним наручником приковали к кровати.

– Лежи, щенок, – погрозил ему огромным волосатым кулаком усатый гвардеец. – Сейчас начальство вернется и с тобой потолкует. Молись и готовься. Будет жарко. Обещаю. – Он вышел, захлопнув за собой дверь. Собака осталась лежать на лестничной площадке. Егор слышал ее учащенное дыхание.

«Я не имею права попасть им в руки, – твердо решил он. – И может, сейчас мой последний шанс. Меня еще не побили, и силы пока есть. А дальше возможность наверняка не представится. Засунут в какую-нибудь темницу… С третьего этажа, конечно, прыгать тоже страшновато, но Амадеус-то смог, а чем я хуже него?»

– Лягух, – тихо позвал он.

Тот безмолвно вылез из-за пазухи и, без дальнейших указаний хозяина, втек сперва в один замок, потом – в другой. Наручники соскользнули на одеяло, нога тоже была свободна.

Запихнув Лягуха за пазуху, мальчик на цыпочках пробрался к окну. Но как высоко! Внизу оказалась разбита клумба. Значит, земля там должна быть мягкой. Он с трудом протиснулся в узкое пространство проема. Глубокий вдох – и он уже летит вниз.

Приземление совершилось удачно. Перекатился через бок и сумел сразу же вскочить на ноги. Руки и ноги целы. Вперед! И тут же услышал истошный крик:

– Сбежал, щенок!

Егор уже заворачивал за скалу.

– Где Ральф? Тащи сюда собаку! – раздалось у него за спиной.

Он изо всех сил мчался вниз по склону. Сейчас они спустят на него пса, и тогда конец! Забраться на дерево? Но рядом ни одного подходящего, в ветвях которого можно было бы спрятаться. Мигом поймают или выстрелом снимут.

Ноги несли его дальше, по той самой тропинке, которая совсем недавно вела его на рыбалку. Лай пса раздавался уже совсем рядом. И топот гвардейцев, яростно вопящих:

– Стой! Стрелять буду!

«Мне не удрать! – уже отдавал себе отчет Егор. – Что же делать? Что делать?» Он на бегу оглянулся. Пес уже был в нескольких метрах от него. И гвардейцы, которые, несмотря на угрозы, не стреляли. «У них приказ взять меня живым, – сообразил мальчик. – Это еще страшнее, чем если б сразу убили. Только фиг у них выйдет!»

Он вспомнил про бездонную дыру. Она была уже очень близко. Во что бы то ни стало постараться добежать. Вот уже тропка свернула влево. Он вломился в кусты. Одним движением вынул из-за пазухи Лягуха, выкрикнув: «Найди ворона!» – забросил его подальше в траву и глубоко вздохнул. «Последний раз!» – пронеслось в голове. Терпко пахло распаренным летним лесом. Погулять бы тут вместе с Зоей… Еще шаг – и он провалился. Пустота оглушила его. Сознание померкло. Его больше не было…

– Егор! Егор! – Женский голос раздался прямо над ухом.

В нос шибанул резкий едкий запах. Мальчик невольно замотал головой.

– Лежи, лежи тихонечко. Главное, что очнулся, – с облегчением проговорил тот же голос.

Он открыл глаза. Над ним склонились мама Коржикова и… сам Коржик.

– Ну, Граф, и воняет же от тебя! – хохотнул Никифор.

– Как тебе не стыдно! – набросилась на него мама. – Егор из-за тебя едва не погиб, а ты…

– Да я-то при чем? – начал защищаться Никифор. – Кто его просил туда бежать?

«Я вернулся в свой мир! – с изумлением понял Егор. – Долго же они теперь станут искать меня в той дыре. И ничего, естественно, не найдут. Ох, будет им от Ореста за то, что меня упустили. Или они вообще ему не доложат. Охота им на свои головы приключения искать».

– Егор, что молчишь? – испуганно поинтересовался Коржиков.

– Да прямо не знаю, что говорить, – откликнулся Егор, и у него тут же возник очень важный вопрос: – Слушай, этот-то ваш писатель, который набросился на меня, его как, поймали?

– Фигли! Ищут! – огорошил его Никифор. – Без следа исчез. Хорошо, тебя хоть нашли. Каким образом ты туда угодил? Смотреть надо, куда бежишь. Теперь-то у тебя стопроцентное зрение. Оказывается, никто и не подозревал, что этот старинный колодец остался. Представляешь, Граф, сто лет вокруг него люди ходили и не замечали. А ты всего один раз пробежал и провалился, – даже с некоторой завистью добавил он. – Ну, ничего, сейчас твоя мама приедет.

– И ты, Никифор, попросишь у нее прощения, – нахмурилась мама Коржика. – Дашь ей обещание больше таких вещей никогда не делать.

– Угу, – уныло кивнул Никифор, совершенно не чувствовавший за собой вины.

– Не угу, а извинишься, – повысила голос Марина Николаевна.

– Как скажешь, мама, – счел за лучшее не спорить Коржик.

А Егор, продолжая лежать на узкой кушетке в кабинете мамы Никифора, размышлял. Главное, он остался жив. Крабби пропал. Может, это и к лучшему. Есть надежда никогда больше с ним не встретиться. Только вот из-за Зои на душе скребли кошки. Но… Он сделал все, что мог. А с ней остались друзья. Они не дадут ей пропасть. И еще он думал, что он когда-нибудь снова с ней встретится.

В кабинет вошла мама. Егора наполнила радость. Он снова дома!