Петька махнул друзьям. Димка помог девочкам одолеть забор. Затем полез сам и, конечно же, зацепился джинсами за длинный гвоздь. Ткань громко затрещала. Димка плашмя свалился на участок старой библиотекарши. А накладной карман джинсов остался висеть на заборе.

– Понатыкали тут гвоздей, – проворчал Терминатор.

– Карман сними, – велела сестра. – Я тебе его вечером так и быть пришью.

Димка послушался. Затем следом за девочками взбежал на крыльцо. Какое-то время все четверо топтались возле порога. Входить было как-то боязно. Димка потянул носом воздух.

– Затхлостью пахнет.

– Ничего удивительного, – пожала плечами Маша. – Дом-то, считайте, заброшенный.

– А почему дверь открыта? – с недоумением произнесла Настя.

– Вот это и непонятно, – тихо откликнулся Командор.

Почерневшие от времени и дождя доски, которыми была, по-видимому, много лет заколочена дверь, валялись возле крыльца. Однако замок явно никто не взламывал.

– Та-ак, – принялся внимательно осматривать дверь Петька. – Похоже, доски оторвали, но замок открыли ключом, а потом поставили язычок на предохранитель, чтобы он не захлопнулся.

– А вдруг там кто-нибудь есть? – с опаскою указала внутрь Настя.

– Кто его знает, – на всякий случай перешел на шепот Командор.

– Если закрыто на предохранитель, значит, тот, кто там был, находится где-то недалеко, – откликнулся Димка.

– Может, какие-нибудь дальние родственники Екатерины Филипповны решили привести дом в порядок? – предположила Настя.

– Не похоже, – покачал головой Командор. – По-моему, тут особенного порядка не наблюдается.

– Надо все-таки войти, – сказал Димка, однако сам почему-то в дом не торопился.

Ребята на всякий случай огляделись по сторонам. Небольшой участок зарос бузиной, крапивой и бурьяном. Ближайший дом находился на значительном расстоянии. Следовательно, соседи вряд ли могли увидеть четверых друзей.

– И как она жила на таком отшибе, – недоуменно проговорила Настя. – Одинокая женщина. По-моему, страшно. Особенно зимой.

– Люди и не к тому привыкают, – философски изрек Димка. – Может, Екатерине Филипповне, наоборот, нравилось, что ее никто не тревожит.

– И еще, видать, кое-кому понравилось, – многозначительно произнес Петька. – Ладно. Пойдемте посмотрим.

И, набравшись смелости, он первым шагнул внутрь. Миновав сени, он вновь прислушался. Тихо. Петька потянул на себя еще одну дверь. Она отворилась с таким громким скрипом, что девочки вздрогнули. Но ничего страшного не произошло.

– Тут явно никого нет, – уверенно прошептал Петька.

За дверью оказалась маленькая кухонька. На деревянных полках стояло несколько опутанных паутиной старых кастрюль и сковородок. Ниже, на крючках, висели половник, дуршлаг и еще кое-какая поварская утварь.

– Вот так и получается, – покачал головой Димка. – Жил человек, готовил, книги всем выдавал, и нету человека.

– По-моему, наш Димочка заразился от Какумиралы, – сказала Maшa, однако и на нее заброшенная кухня произвела гнетущее впечатление.

– Так. Пошли дальше, – скомандовал Петька.

Из кухни они попали в довольно простую комнату. В ней царил полумрак. Свет пробивался лишь сквозь щели в деревянных щитах, которыми были забиты окна. Когда глаза ребят привыкли к темноте, они разглядели обеденный стол, находившийся посреди комнаты.

– А на нем кто-то кастрюлю забыл, – подошел ближе к столу Петька.

Но это оказалась не просто кастрюля. Она стояла на примусе. Петька пощупал ладонью. Кастрюля была теплой. Командор поднял крышку. Внутри оказался суп.

– По-моему, из пакетика, – потянул носом Петька. – «Галлина Бланка». Ребята, – повернулся он к друзьям, – нам отсюда надо сматываться.

– А смотрите, сколько тут следов, – указала на пол Настя.

Остальные взглянули. На припорошенном пылью полу виднелись следы больших ботинок. Кто-то совсем недавно расхаживал по всей комнате. Теперь ребята заметили и другое: следы тянулись на кухню. Правда, там члены Тайного братства успели и сами изрядно натоптать.

Перед тем как покинуть заброшенный дом, Петька подошел к узкой кровати, придвинутой вплотную к стене. Она была застелена каким-то тряпьем.

– Братцы, – прошептал мальчик. – Этот тип тут не только ел, но и спал.

– Бежим, – испугался Димка.

Тут на крыльце раздались шаги. Ребята, шмыгнув в темный угол, с ужасом ждали, что последует дальше. Вот скрипнула дверь из сеней в кухню. Вошедший, немного потоптавшись, двинулся в комнату. Еще миг – и он показался в дверном проеме.

– Господи! Это вы? – с облегчением воскликнул Петька.

Перед ребятами стоял капитан Шмельков.

– Это-то я, – нахмурился он. – А вы что тут делаете?

– Дверь была открыта, вот мы и вошли, – немедленно нашлась Маша. Впрочем, она сказала чистую правду: дверь и впрямь была почти открыта.

– Вот, раскудри тебя береза, – прибег к своему излюбленному выражению капитан. – А я как раз еду домой обедать, а тут дверь открыта. Ну и решил проверить.

– И совершенно правильно сделали, – подхватил Петька. – Тут кто-то живет. Смотрите, кастрюля с супом горячая.

– И впрямь, – с изумлением прикоснулся к кастрюле Алексей Борисович. – Кого же это в халупу Филипповны занесло? Сюда с самых ее поминок никто даже и не заходил.

– Ну, может, какие-нибудь родственники? – спросил Петька.

– Были у нее родственники, да сплыли, – развел руками Шмельков. – Все до единого померли.

– А внучатый племянник? – прикинулись, будто им ничего не известно, ребята.

– Натворил делов этот племянник, – с большим осуждением проговорил Алексей Борисович. – Через его криминальный поступок бабка и померла. Но и ему отлилось. Прибили соседи по камере во время одной из разборок.

– Прямо в камере и убили? – ужаснулась Настя.

– Не совсем, – уточнил Шмельков. – В камере ранили, а в больнице помер. Вот теперь дом Филипповны и стоит никому не нужный, – меланхолично добавил Шмельков. – Скоро совсем сгниет, рухнет и ничего не останется.

«По-моему, и Шмельков заразился от Какумиралы, – про себя отметила Маша. – Прямо какая-то эпидемия».

– Ладно, ребята. Нечего вам тут делать, – подтолкнул их к выходу капитан. – А за информацию спасибо. Я разберусь.

Члены Тайного братства кленового листа потоптались в кухне. Уходить, естественно, не хотелось. Но Шмельков на сей раз оставался неумолим:

– Давайте, давайте не улицу, – поторопил он. – А то следы окончательно затопчете.

– Только вы нам потом расскажите, если чего обнаружится, – потребовал Димка.

– Расскажу, – кивнул капитан. – У нас же с вами взаимовыручка.

– В общем-то, да, – вяло откликнулись члены Тайного братства.

Всем четверым стало немного стыдно, что они так и не поделились своей версией с Алексеем Борисовичем. Но в следующее мгновение каждый из ребят успокоил себя: сперва следует найти хоть какие-нибудь доказательства, а затем уж ставить в известность Шмелькова. Или не ставить, если преступника удастся найти самим.

Алексей Борисович распахнул дверь на крыльцо. Из зарослей рядом с домом раздался громкий треск. В следующее мгновение оттуда выскочил человек. Метнувшись к забору, он одним прыжком одолел штакетник и кинулся куда-то в сторону.

– Стой! – рванул следом Шмельков.

Однако к тому моменту, когда он и ребята перелезли через забор, человека уже нигде не было видно.

– К станции побежал, – скороговоркой изрек капитан.

Члены Тайного братства и Алексей Борисович продолжали преследование. Однако когда, запыхавшись, достигли Задоров, там никого похожего не оказалось. Правда, на Москву только что ушла электричка.

– Упустили, – махнул рукой капитан.

– Алексей Борисович, – обратились к нему ребята. – Вы хоть его разглядели?

– Где уж там было разглядывать, – пожал плечами Шмельков. – Сколько вы видели, столько и я.

– Среднего роста и довольно щуплый, – с важным видом произнес Димка.

– Не уверен – покачал головой капитан. – Так, что-то мелькнуло, а уж какой рост или там телосложение, я не заметил.

– А вы не помните, – внимательно поглядела на него Настя, – каким был Геннадий?

– Да никаким. Обыкновенным, – коротко отвечал капитан. – Ни высокий, ни худой, ни толстый.

– Понятно, – с разочарованным видом сказала Настя.

– Ладно, ребята, не знаю, как вы, а я обратно в Борки, – сообщил капитан. – Мне надо по-быстрому перекусить, а потом снова в отделение. «Эх, – добавил он про себя, – а обед-то, наверное, совсем остыл».

– Тогда до свидания, Алексей Борисович, – отвечал ему Петька, – мы, пожалуй, тут немного погуляем.

Шмельков удалился.

– Ну и что ты собираешься тут делать? – посмотрели на Петьку друзья.

– Думаю, самое время нанести визит нашему «утопленнику», – объяснил тот. – Вдруг у него уже память прорезалась?

– Я бы на твоем месте так уж сильно не торопился, – заспорил Димка. – Надо сперва выяснить, унялась ли в «утопленнике» агрессия.

– Вот ты, Димочка, подойдешь к нему, и мы выясним, даст Ростислав тебе в глаз или нет, – тут же отреагировала на слова брата Маша.

Димка поежился.

– Не беспокойся, – успокоил его Петька. – Естественно, в глаз получить никому не хочется. Поэтому мы сперва выясним, как он себя чувствует, а уж потом нанесем визит.

– Именно это я и хотел посоветовать, – успокоился Димка.

– Только с пустыми руками больного навещать неудобно, – сообразила Настя. – Давайте хоть цветов каких-нибудь купим на станции.

И она указала на базарчик, тянущийся вдоль платформы.

– Совсем, что ли? – покрутил пальцем возле виска Димка. – Чего на цветы-то тратиться? Соберем букет в роще, и все дела.

– Точно, а еще купим Ростиславу шоколадку и еще что-нибудь вкусное, – была согласна с братом Маша.

– Логично, – одобрил такой план Петька. – Вкусному он наверняка обрадуется гораздо больше, чем цветам.

– Учитывая, чем кормят в таких больницах, – добавил Димка.

Ребята порылись в карманах.

– Негусто, – пересчитал наличность Командор. – Знавали мы с вами и лучшие времена.

– Потому я и говорю, что нам Тяпина премия совсем не помешает, – запел свое Димка.

– Может, и не помешает, но она нам скорее всего не светит, – трезво смотрела на вещи Маша. – В лучшем случае, мы поможем Шмелькову найти картину.

– Там будет видно, что у нас получится, – сказал Петька и, еще раз пересчитав деньги, добавил: – На одну большую шоколадку хватит.

Зайдя в магазин, друзья приобрели длинную треугольную шоколадку «Тоблерон». Затем девочки нарвали в роще цветов.

– Очень поэтично, – поглядела на букет Маша. – Так сказать, пострадавшему архитектору от сочувствующих жителей Красных Гор.

– Вот так мы и скажем ему, – кивнул Командор.

– Кстати, если бы не наш Тяпа, то Ростислава уже сейчас хоронили бы, – с таким видом отметил Димка, будто сам делал пострадавшему искусственное дыхание.

– Воображаю, как в таком случае радовалась бы наша Павиановна, – фыркнула Маша. И заунывно-протяжным голосом произнесла: – Уто-опленники всегда та-ак тяжело-о умирают.

– Прекрати! – мигом одолел смех остальных.

– Действительно, – остановился у входа в больницу Дима. – Мы идем навещать человека с тяжелой психической травмой.

Друзья, напустив на себя очень торжественный вид, вошли в приемный покой.

– Вам кого? – тут же осведомилась сидевшая сразу за дверью женщина в белом халате.

– Нам этого самого… – вдруг начисто забыл имя пострадавшего Димка. – Ну, который утоп.

Женщина с большим недоверием оглядела всю компанию.

– Уточните, когда и где утоп?

– Естественно, в нашем пруду, – раздраженно проворчал Димка. – И вообще, у вас что, сто утопленников тут лечится.

– Утопленники не лечатся, – уточнила женщина. – Они в морге лежат.

– А наш, между прочим, именно лечится, – продолжал спорить Димка.

– Да ты что, издеваешься надо мной? – закричала дежурная.

– Нет, – отпихнув Димку в сторону, вмешалась Маша. – Мы действительно пришли навещать больного.

В качестве доказательства она продемонстрировала дежурной букет полевых цветов и шоколадку.

– Тогда назовите фамилию, – немного смягчилась женщина.

– Адаскин Ростислав Кузьмич, – сказал Петька.

– А вы сами-то кто ему будете? – по-прежнему не торопилась пускать внутрь посетителей дежурная.

– Он рядом с нами тонул, – объяснила Настя.

– И вообще, как это понимать? – понесло вдруг Димку. – Мы человека на берегу нашли. А теперь нам даже его навестить нельзя. Где же справедливость?

– Не вы его нашли, – окинула ребят еще более подозрительным взглядом дежурная. – Пострадавшего первым обнаружил такой крупный мужчина из Красных Гор.

– Это мы знаем, – вновь была вынуждена отпихнуть брата подальше от дежурной Маша. – Мы помогали Потапу Павловичу привести пострадавшего в чувство.

– Так бы сразу и говорили, – услыхав знакомое имя, успокоилась дежурная. – Можете пройти в пятую палату. Только сперва я фамилии ваши запишу.

Члены Тайного братства назвали себя. Вернее, изобрели на ходу вымышленные имена и фамилии. Близнецы сказали, что они Лиза и Вивиан Зейтунян-Белоус.

– И каких только имен родители не придумают, – тщательно занося в тетрадь «данные» Димы и Маши, пробормотала дежурная.

Впрочем, Петька подготовил ей еще больший сюрприз.

– Урхо Калево Какумирала, – невозмутимо представился он.

Дежурная оторопело уставилась на Петьку, а потом осведомилась:

– Это какой же ты, парень, национальности?

– Я-а фи-инн, – гордо изрек Командор.

– Финн? – удивленно переспросила дежурная. – Чего-то не очень похож.

– У него папа финн, а мама грузинка, – мигом нашлась Маша.

– Ну, чудят люди, – пожала плечами дежурная. Затем, строго взглянув на Петьку, распорядилась: – А ну, диктуй свои имена и фамилии по буквам.

Петька продиктовал. После этого настала очередь Насти. Та назвалась Таней Ковровой-Водкиной. Дежурная восприняла это с ледяным спокойствием. И даже обрадовалась.

– Хоть по-человечески родители назвали, – отметила она. – Не то что этого Калява-Малява, – покосилась она на Петьку. – Идите, – разрешила она. – Прямо по коридору. Потом налево. Пятая палата.

Оказавшись на безопасном расстоянии от дежурной, друзья наконец дали волю смеху.

– Ты в следующий раз хоть предупреждай, – с большим осуждением воззрился Димка на Петьку. – Я чуть не помер, когда услыхал, что ты у нас, оказывается, Какумирала.

– Уж не тебе говорить Вивиан-Павиан, – ткнул его пальцем в грудь Петька.

– А между прочим, – вдруг резко посерьезнел Димка, – мы забыли узнать у дежурной о состоянии здоровья больного.

– Вернись, Вивиан, и спроси, – посмотрела на него Маша.

– Сама иди, Лиза, – ответил брат.

Тут Урхо Калево Какумирала заметил молодого человека в не слишком чистом белом халате. Молодой человек, весело насвистывая, катил тележку с грязным бельем.

– Извините, пожалуйста, – обратился к нему мнимый финн. – Вы случайно не знаете, как себя чувствует Ростислав Кузьмич Адаскин из пятой палаты?

– А у нас все хорошо себя чувствуют, кто еще в морг не попал, – жизнеутверждающим тоном отозвался молодой человек и повез тележку дальше.

– Ну и лечебное заведение, – проворчал Димка. – Не приведи Господь оказаться тут пациентом.

– Перестань нагнетать, Вивиан, – строго взглянула на него сестра.

– Вот сейчас Ростислав тебе врежет, тогда посмотрим, кто из нас нагнетает, – откликнулся Димка.

Тут они подошли к пятой палате.

– Давай-ка ты первая, – галантно пропустил сестру вперед Димка. – Все-таки у тебя цветы.

– О, Вивиан, какой ты трус, – нараспев продекламировала Маша и первой вошла в палату.

Она оказалась отдельной. Больной, лежа под капельницей, дремал.

– Здравствуйте, – вкрадчивым голосом произнесла Маша.

– Мы к вам из Красных Гор, – хором подхватили остальные.

Пострадавший приоткрыл один глаз, потом другой. На лице у него забрезжила полуулыбка.

– А вы боялись, – победоносно изрекла Маша.

– Я не боялся, – глухо произнес больной.

– Да это я им, – указала на ребят Маша.

– Чего же они боялись? – задал новый вопрос больной.

– Ну, когда вас выловили из воды, – принялась сочинять на ходу Маша, – вы так плохо выглядели. Вот им и стало страшно вас навещать.

– Зато теперь, Ростислав Кузьмич, вы замечательно выглядите, – подхватила Настя.

– Молодцом он у нас, молодцом, – говоря на ходу, вбежала в палату медсестра. – И вы, ребята, молодцы. Не забываете нашего больного. А то все один да один. Вот сейчас мы тебе иголочку из веночки вытащим, и совсем хорошо станет.

С этими словами она вытащила из вены больного иголку и, с грохотом отодвинув штатив, унесла с собой опустевшую капельницу.

– Это вам, – протянула Ростиславу Кузьмичу букет полевых цветов Маша.

Больной, взяв цветы, какое-то время с растерянным видом вертел их в руках, затем небрежно бросил на тумбочку.

– Ну? – выжидающе уставился он на ребят.

– Да вот. Пришли навестить, – отозвался Петька.

– А-а, – безо всякого выражения протянул «утопленник» и надолго умолк.

– Вот скоро выпишитесь, – с наигранной бодростью проговорила Настя. – На улице так хорошо.

– Вода в пруду теплая, – ляпнул вдруг Димка.

Правда, почти тут же спохватившись, он умолк и протянул больному «Тоблерон».

– Это тоже вам от нас.

«Утопленник» словно бы машинально взял шоколадку. Тут глаза у него неожиданно налились кровью. Ростислав Кузьмич приподнялся на кровати и с истошным воплем: «Убью!» – ткнул «Тоблероном» в живот Терминатора.

Димка от неожиданности и ужаса попятился и налетел на штатив от капельницы. Штатив с грохотом повалился на пол. Терминатор грохнулся на него, и они в мгновение ока превратились хоть и в причудливое, но единое и вполне неделимое целое.

– Убью! – вновь грозно прорычал Ростислав Кузьмич.

Направив острие шоколадки вниз, он устремился к Терминатору. Тот в обнимку со штативом катился по полу.

– Димка! Не трогайте Димку! – кинулась наперерез «утопленнику» Маша.

Ростислав Кузьмич на мгновение замер, затем обратил исполненный ярости взор на Петьку.

– И тебя убью! – размахивая «Тоблероном», словно кинжалом, атаковал он нового врага.

Петька с ловкостью уворачивался. Многолетние занятия восточными единоборствами сейчас ему очень пригодились. Ростислав явно стал уставать. В это время Димка попробовал оторваться от штатива и подняться на ноги. В общем-то, можно сказать, что он даже вполне неплохо поднялся. Но вместо него каким-то неведомым образом тут же упала тумбочка.

Новые впечатления побудили «утопленника» немного отвлечься от Командора. Тем более что возле поверженной тумбочки он немедленно заприметил совершенно ошеломленного Терминатора. Видимо посчитав, что Димка и есть его враг номер один, Ростислав Кузьмич поудобней перехватил «Тоблерон» и изготовился нанести сокрушительный удар противнику.

Но в этот момент дверь в палату распахнулась и внутрь вбежал Павел Потапович. В одной руке он держал огромный ананас, а в другой пластиковую сумку, полную соков и прочих различных продуктов.

– А вот и я, мивый мой Гостисвав Кузьмич! Как мы сегодня себя чувствуем?

Ничего не замечая вокруг, действительный и почетный член множества академий мира понесся к кровати, возле которой стоял больной с занесенным в воздухе «Тоблероном».

– Вы вюбите ананасы, мивейший? – с этим вопросом Павел Потапович торжественно вручил экзотический фрукт Ростиславу Кузьмичу.

Тот, презрительно отбросив на кровать уже порядком подтаявший и обтрепанный в боях «Тоблерон», с хищным видом воззрился на ананас. Не успели присутствующие что-либо сообразить, как «утопленник» ухватился за пышное зеленое оперение ананаса и, исторгнув сакраментальное «Убью!», ударил экзотическим фруктом Павла Потаповича по голове.

Академик, совершенно ошеломленный таким развитием событий, отчаянно взвизгнул и, прикрываясь сумкой с продуктами, начал отступление к двери. Димка, который в отличие от Павла Потаповича уже вполне освоился в суровой боевой обстановке, атаковал «утопленника» с тыла и повис у него на плечах. Петька подсек его спереди. «Утопленник» полетел на пол и отчасти на Командора. Димка приземлился сверху на Ростислава Кузьмича. Тот в падении выпустил из рук ананас. Ананас, пролетев со свистом возле самого уха Павла Потаповича, ударился в пышный бюст медсестры, которая как раз поспешила на шум в палату.

Не успела еще медсестра осмыслить это происшествие» как ее сбил с ног продолжавший паническое отступление Павел Потапович. Оба вскрикнули и оказались на полу. Сумка тоже упала. Пачка с соком лопнула. По полу расползлась вишневая лужа.

– В чем дело? Что здесь происходит? – раздался громкий голос. На пороге застыл строгий мужчина в белом халате.

– Убью! – и вырвавшись из цепких объятий двух мальчиков, Ростислав Кузьмич устремился прямиком на вновь прибывшего.

– Ананас! Ананас ему не давайте! – истошно вопили девочки.

Неизвестно, сколькими еще жертвами обернулась бы эта новая атака, не попадись под ноги «утопленнику» баночка с йогуртом. Поскользнувшись на ней, Ростислав Кузьмич упал. Тут подоспели два санитара. Один из них уже был знаком ребятам.

– А говорили, что он хорошо себя чувствует, – с упреком обратился к нему Димка.

– А что, по-твоему, плохо? – облачая Ростислава Кузьмича в смирительную рубашку, сказал санитар. – Вон какой бодренький.

– Быстро ему успокаивающий укол! – скомандовал врач медсестре.

– Вот, бвин, навестив бовьного! – потирая одной рукой ушибленную ананасом голову, а другой тоже ушибленное при падении место пониже спины, воскликнул почтенный Павел Потапович. – А вы как, моя мивая? – игриво подмигнул он медсестре. – Не свишком я вас зашиб?

– Мы привычные, – неожиданным басом изрекла медсестра. – А ну, не рыпаться мне! – прикрикнула она на «утопленника» и мигом вкатила ему успокаивающий укол.

Ростислав Кузьмич почти тут же пробормотал:

– Спать хочу.

Затем он с таким невинным видом вытянулся на кровати, словно виновником недавнего переполоха был кто-то другой.

– А вы чего к нему явились? – строго посмотрел врач на посетителей. – Неужели неясно, что человек не в себе. Шоковое состояние еще не прошло.

– Пгавивьно Тяпочка вевев повожить Гостисвава Кузьмича в отдевьную павату, – прокартавил почтенный академик. – Иначе бы он вам тут всех бовьных пегебив.

– А чья кровь? – с беспокойством поглядел на красную лужу врач.

– Это не кровь, а сок, – откликнулся Павел Потапович. – Вишня. Между пгочим, очень по-везно.

– Я, конечно, вам и вашему сыну очень благодарен, – вежливо отвечал ему врач. – И сумму на благоустройство нашей больницы Потап Павлович пожертвовал. Но все-таки очень прошу: не навещайте пока Ростислава Кузьмича.

– Но ведь мне интегесно, когда у него пгогежется память, – с капризным видом заявил Павел Потапович.

– Вам интересно, – пробасила медсестра, – а он вас так долбануть может, что потом и не встанете.

– Меня уже долбанул, – пожаловался строгий врач.

Только тут присутствующие заметили, что у него под левым глазом тщательно припудрен синяк.

– В общем, когда будет можно его посещать, я вам позвоню, – пообещал Павлу Потаповичу врач. – А кстати, этих кто пропустил? – повернулся он к членам Тайного братства.

Петька принялся лихорадочно соображать, что бы такое ответить, когда в палату вбежала дежурная с тетрадкой в руках.

– Лев Варфоломеевич! – обратилась она к врачу. – Что они тут натворили?

– Ты лучше скажи, Ермиловна, – смерил ее суровым взглядом тот, – зачем в пятую палату пропустила. Ведь и я не велел. И милиция не рекомендовала.

– Так они ж говорят, делегация. С Красных Гор, – развела руками Ермиловна. – И, между прочим, я действовала по инструкции. Имена и фамилии записала. Вот поглядите сами.

Она протянула врачу раскрытую тетрадь. Тот посмотрел. Глаза у него медленно полезли на лоб.

– Урхо Калево Ка… ка… ку… ка… – совершенно запутался он в каракулях Ермиловны. – Что вы тут понаписали?

Четверо друзей притаились. Не подсказывать же свои вымышленные имена и фамилии при Павле Потаповиче.

– Какумирала, – тем временем разобрался в каракулях врач. – Что-о? – вновь округлились глаза у него. – Отец финн, мать грузинка? Это который из вас? – поглядел он на ребят.

– Вот этот. Широкий, – услужливо ткнула пальцем Ермиловна в сторону Петьки.

– Этот? – зашелся от булькающего смеха Павел Потапович. – Финн? В таком свучае, я китаец. Это Петька. Внук моего покойного дгуга, котогый тоже быв Петькой. А отца этого юноши зовут Вавегкой.

– Сумасшедший дом, – подвел итог врач. – Финн. Китаец. Два Петьки… Выходит, вы знаете этих ребят? – обратился он к Павлу Потаповичу.

– Как обвупвенных. Хогошие гебятишки. Я в их возгасте быв гогаздо хуже. Да и потом тоже давав, так сказать, стгане уговька, – не без гордости сообщил почтенный академик.

– Вы что, шахтер? – совсем обалдел врач.

– Нет, я физик, – внес ясность Павел Потапович. – Но всегда, знаете, бгавым быв пагнем, – вновь подмигнув медсестре, добавил он.

Тут больной, приоткрыв один глаз, с вожделением прошептал:

– Убью!

– Вот что, забирайте этих ребят с собой, – велел врач. – Сами и разберетесь, какие они там у вас Урхо Калево. А мне лично одного Ростислава Кузьмича вот так хватит! – и он провел ребром ладони по подбородку. – Ермиловна, проводи посетителей.

Ребята и Павел Потапович под бурное ворчание дежурной «Ходят тут всякие, а потом невесть что творится!» покинули гостеприимное лечебное заведение.

– Ни фига себе, навестиви бовьного, – поделился с ребятами Павел Потапович и снова потер ушибленную ананасом голову.

– Да уж, – мрачно откликнулся Димка.

– А вдруг он таким и раньше был, – предположила Маша. – Тогда я не удивлюсь, что его кто-то утопить пытался.

– Но Шмевьков наводив спгавки, – возразил Павел Потапович. – Все в поселке агхитектогов говогят, что Гостисвав Кузьмич очень интевви-гентный чевовек.

– Сейчас он скорее тянет на звание маньяка-убийцы, – покачал головой Димка.

– Будем надеяться, что у него это пгойдет, – со свойственным ему оптимизмом заявил Павел Потапович. – Но вообще-то у меня к вам пгось-ба, – вдруг перешел он на доверительный тон. – Не говогите, пожавуйста, никому, что свучивось в бовьнице. А то, есви Женечка узнает, как он шагахнув меня по башке, мне бовыне в бвижай-шее вгемя из дома не выйти.

– Не скажем, Павел Потапович, – пообещал Петька.

– А вы нашим предкам про нас не рассказывайте, – немедленно потребовал Димка.

– Пго отца финна и мать ггузинку? – ухмыльнулся почтенный академик.

– И про то, что мы в больнице были, тоже, – быстро добавила Маша.

– Запомните, – торжественно объявил действительный и почетный член множества академий. – Павев Потапович – это могива. Никто ничего не узнает.

Заключив обоюдное соглашение, стороны поспешили в поселок, ибо наступило время обеда. Когда Павел Потапович свернул на свою улицу, Димка самым что ни на есть мрачным голосом изрек:

– Больше я к этому типу в больницу не пойду.

– Успокойся, – с усмешкой отвечал Петька. – Нас больше туда никто и не пустит.

– Даже если и пустят, не пойду, – продолжал Терминатор. – Пусть лучше мы это расследование не доведем до конца.

– Ну уж нет! Доведем! – азартно воскликнула Настя.

– А как же, Димочка, премия? – иронично улыбнулась Маша.

– Зачем мне премия, если меня этот тип убьет, – отозвался Димка.

– А Тяпочка наградит тебя посмертно, – продолжала подтрунивать над ним сестра.

– Не хочу посмертно, – огрызнулся брат.

– Черствый ты человек, – покачала головой Маша. – А как наша Павиановна обрадовалась бы.

– Она бы рассказывала, как ты умира-ал. от рук маньяка-уби-ийцы, – подхватил Петька. – А если серьезно, – вдруг резко оставил он шуточки, – то я, по-моему, знаю, кого мы видели возле дома старой библиотекарши.

– Кого? – разом уставились на него остальные.

– Призрака с того света, – медленно произнес Командор. – А вернее, Геннадия, который якобы умер в тюрьме.