– Как проклята? – Настя и Маша замерли на месте.

– Кем проклята? – уставился на Вову Дима.

– Ею самой, – отвечал Вова.

– Погоди-погоди, – с изумлением изрек Петька. – Ты хочешь сказать, что могила сама себя прокляла?

– Какая могила! – закричал Вова. – Неужели не понимаете? Покойница прокляла, которая в ней лежит.

– Чушь собачья, – пожал плечами Петька.

– Ничего не чушь, – настаивал на своем Вова. – Моей матери жена сторожа рассказала.

– Какого сторожа? – не дошло до Петьки.

– Кладбищенского. Какого еще. Савелия Игнатьевича. Он тут всем кладбищем заправляет. И могилы копает. И за всем приглядывает.

– И что же жена твоего Игнатьевича рассказала? – хором спросили девочки.

– Сложная история, – обвел многозначительным взглядом всю компанию Вова.

– Если сложная, тогда расскажи, – потребовал Дима.

– Я и рассказываю, – затараторил Вова. – Она в Москве. Он ушел. Она…

– Стоп! – взмахом руки остановил его Петька. – Помедленней. И по порядку.

– Ясно, – кивнул тот. – Так вот жена Савелия Игнатьевича говорит, что покойница из Москвы.

– Подумаешь, – вмешался Дима. – Мы тоже из Москвы, но это не значит…

– Мы пока что еще не покойники, – перебила Маша. – Не мешай Вовке рассказывать.

– Вот именно, – подхватил Вова. – Она, значит, из Москвы. И этот, которого она любила, тоже.

– Тоже из Москвы или тоже умер? – снова вмешался Дима.

– Если ты у нас такой умный, то сам и рассказывай, – сердито воззрился на него Вова.

– Действительно, Димка, – урезонил старого друга Петька.

– Уж и спросить нельзя, – обиженно пробормотал тот.

– Вот вырастешь, станешь милиционером, тогда и спрашивай, – с издевкой произнес Вова.

– Не собираюсь я становиться милиционером, – обиделся Дима.

– Я что-то не пойму, – весело проговорила Настя. – Мы про покойницу из Москвы слушаем или для Димки профессию выбираем?

– Точно, – поддержал ее Дима, которому не нравилось, когда над ним начинали подтрунивать.

– Давай, Вовка, дальше, – поторопил Петька. – Кто у тебя там из Москвы?

– У меня никто, – ответил тот. – А вот она, которая тут лежит, из Москвы.

– И как ее зовут? – решила выяснить Настя.

– Там имен и фамилий нет, – объяснил Вова. – Только про одну голубку написано.

– Про какую голубку? – Ребята опять ничего не поняли.

– «Спи спокойно, моя голубка», – процитировал Вова текст эпитафии на памятнике. – Можете сами прочесть. Только близко лучше не подходите.

– Почему? – В один голос спросили юные детективы.

– Потому что могила проклята, – в который раз за последние полчаса повторил Вова.

– Ладно. Потом прочтем, – махнул рукой Петька. – Ты лучше нам объясни, чтобы мы поняли.

А что непонятного? – удивился Вова. – Она из Москвы, и он…

– Мы когда-нибудь дальше продвинемся? – спросила Маша.

– Вы сами мне не даете! – Вова вновь принялся красить ограду.

– Про Москву нам вроде все ясно, – усмехнулся Петька. – Ты давай теперь самую суть излагай.

– Ну, они сначала любили друг друга, а после он изменил, – затараторил Вова. – Она его прокляла. Он ошибку понял. Вернулся. Но поздно. Она померла.

– Что? – разом выдохнули ребята.

– Я, по-моему, сейчас с ума сойду, – простонал Петька.

– А он потом тоже помер? – скривила губы в усмешке Маша.

– Не помер, – покачал головой Вова. – Он ее прошлой осенью здесь похоронил. В сентябре. Памятник поставил. А после его, голубчика, взорвали.

– Как взорвали? – Петьку заинтересовала трагическая история любви.

– Обыкновенно, – будничным голосом отозвался Вова. – В машине собственной и взорвали. Жена сторожа по ящику «Дорожный патруль» смотрела. И узнала лицо этого мужика. А потом ее родственник на могилу пожаловал.

– Чей? – спросила Настя. – Жены сторожа?

– Да нет, – отмахнулся Вова. – Голубки.

– Каменной? – с глупым видом полюбопытствовал Дима.

– Ты дурак или только прикидываешься? – покрутил пальцем у виска Вова. – Тебе русским языком говорят: родственник той, которая покоится под каменной голубкой. Вот, значит, он приезжает, родственник этот. И говорит, что того, который ее любил, нет в живых.

Вова с чувством выполненного долга умолк.

– История интересная, – чуть помолчав, сказал Петька. – Но почему могила-то проклятая?

– Потому что этим дело не кончилось, – снова принялся объяснять Вова, по весне сюда еще один тип пожаловал. Пару раз на могилку цветочки привез. Потом вдруг пропал. А неделю спустя наш капитан Шмельков в овраге его обнаружил. С пробитой головой. Тогда-то жена Игнатьевича смекнула, что это каменная голубка его в голову клювом тюкнула. А старые люди в нашей деревне сказали: все оттого, что покойница перед смертью не простила обиды. Мол, когда умирают со злобой в сердце, душе на том свете покоя нету. И могила становится проклятой.

– Я тоже такое слышала, – подтвердила Настя.

– И я, – согласился Петька. – Привидения-то откуда являются?

– Хорошенькое привидение, – Дима старался теперь не смотреть на проклятую могилу.

– Голубка-киллер, – усмехнулась Маша, однако и ей сейчас стало не по себе.

– Киллер не киллер, – снова заговорил Вова, – а все наши теперь это место стороной обходят. Даже мама моя реже стала ходить на могилу бабушки с дедушкой. И я сегодня один идти не хотел, – честно признался он. – Хорошо, вы встретились.

– Это еще неизвестно, хорошо или нет. – Диме совсем не понравилась история белой голубки.

– Случай, конечно, странный, – задумчиво произнес Петька. – А что Шмельков говорит, не знаешь?

– По его словам, получается, что этот второй мужик просто оступился и раскроил себе голову о какой-то камень на дне оврага. Только ведь там и камней таких острых нету.

– Еще интереснее! – У Петьки заблестели глаза.

– Надо потом к Шмелькову наведаться, – предложила Настя.

– Правильно, – согласился Петька. – Расспросим его осторожненько, что к чему.

– По-моему, нам пора ужинать, – посмотрел на часы Дима, которому хотелось скорее уйти с этого неприятного места.

– Погодите. Я хоть ограду докрашу, – взмолился Вова.

– Тогда крась скорей, – распорядился Дима.

Вова усиленно заработал кистью.

– Надо ему помочь, – сказала Настя.

– Не получится, – покачал головой Вова. – Второй кисти у меня нет. Да и мне уже осталось чуть-чуть.

И он заработал еще быстрее. Дожидаясь его, ребята лениво оглядывались по сторонам. Солнце по-прежнему неумолимо пекло. Над старым кладбищем плавало знойное марево. Кажется, ребята были совсем одни. Да и кому охота тащиться сюда в такую жару?

– Сейчас-сейчас, – разбрызгивая по сторонам краску, бубнил Вова. – Еще половина последней решетки, и бежим.

– По-моему, это никогда не кончится, – разворчался Дима. – И краска у тебя какая-то вонючая. У меня от нее голова болит.

– Мы люди простые, – обиженно отвечал ему Вова. – И красок не выбираем. Какую папаша со склада принес, такой и работаю.

Папа у Вовы работал в Москве кладовщиком в какой-то фирме. Зарплату им часто задерживали и компенсировали задолженность товарами народного потребления. Последний раз им почему-то выдали финскую краску. Большая часть ее ушла на ремонт дома. А остаток использовали для могильной ограды.

Вова уже красил ржавый засов на калитке, когда Настя вдруг тихо воскликнула:

– Там кто-то ходит.

– Где? – всполошились остальные.

– Смотрите сами! – Настя указала на тропинку, которая вилась между дальними могилами.

Ребята сперва ничего не заметили. Эта часть кладбища была очень старой. Она заросла высокими деревьями и густым кустарником.

– Тебе померещилось, – сказал Петька.

– Нет, – покачала головой Настя. – Там действительно кто-то прячется.

В это время на тропинке показалась женщина. Остановившись, она испуганно озиралась по сторонам.

– Это же Людовна, – первой узнала женщину Маша.

– Точно, – кивнул Петька.

– Что ей-то здесь понадобилось? – удивленно по смотрел на друзей Дима.

– А ты пойди к ней и узнай, – фыркнула Маша.

В этот момент воспитанница покойной сестры покойного Аполлинария заметила, что на нее смотрят. Ребята уже хотели ее окликнуть, но она повела себя очень странно: еще раз воровато оглядевшись, юркнула в густой кустарник и скрылась из вида.

– Странная женщина, – ошеломленно проговорила Маша.

– Пошли лучше домой, – завел свое Дима. – Есть жутко хочется. А заодно у бабушки за ужином разузнаем, что за птица поселилась у Ковровой-Водкиной.

– Это не птица, а подарок из Африки, – фыркнула Маша.

– Вот и надо разобраться с этим подарком, – продолжал Дима.

– И я уже все сделал, – объявил Вова.

Друзья проводили его до поворота к деревне Борки и быстрым шагом направились к поселку Красные Горы. Миновав дамбу, Настя оглянулась.

– Действительно, заколдованное какое-то место, – тихо проговорила она.

– Все время тут что-то странное происходит, – подхватила Маша.

Остальные кивнули. Несколько их расследований были прямо или косвенно связаны с историей князей Борских. Казалось, духи бывших владельцев этих земель наводили их на тайны.

– Вы что, действительно в эту белиберду с проклятым белым голубем поверили? – посмотрел на девочек Дима.

– Насчет проклятого голубя пока не знаю, – вместо девочек отозвался Петька. – Но что-то, вполне вероятно, за этим кроется. Недаром же мужика взорвали.

– А другого в голову тюкнули, – напомнила Маша.

– Но эти два случая могут быть абсолютно не связаны между собой, – сказал Петька.

– А зачем же они тогда оба на могилу к этой голубке шастали? – спросил Дима.

– Братика моего не поймешь, – усмехнулась Маша. – То вообще ни во что не верит, а то от могилы с голубкой шарахается.

– Я-то нет, – возразил Дима. – А вот Людовна точно шарахнулась.

– Действительно, – поглядел на друзей Петька. – Что ей вообще на кладбище понадобилось?

– Коврова-Водкина, наверное, послала, – ответила Настя. – Может, Наталье Владимировне призрак Аполлинария назначил встречу на какой-нибудь старой могиле.

– Вот-вот! – развеселился Петька. – Самой Ковровой-Водкиной по такой жаре до кладбища не добраться. И она послала Людовну выяснить, что понадобилось Аполлинарию.

Друзья засмеялись.

– Слушайте, – чуть успокоившись, проговорила Маша. – Вам не кажется, что у нас получается какое-то кладбищенское начало каникул?

– Главное, чтобы они не кончились по-кладбищенски, – меланхолично произнес Дима.

– Тебе что, головку солнышком напекло? – не замедлила с колкостью Маша.

– Нет, просто есть хочется, – ответил брат.

– А действительно, почему от нас Людовна смылась? – Петьке не давало покоя поведение странной женщины.

– Может, она вообще чокнутая, – предположил Дима.

– Не похоже, – покачала головой Маша. – По-моему, она очень хитрая тетка.

– Во всяком случае, к Наталье Владимировне она ловко подлизывается, – согласилась с подругой Настя.

– А кто вам сказал, что чокнутые не бывают хитрыми? – стоял на своем Дима. – Я смотрел однажды фильм про одного маньяка. Так его двадцать лет никак не могли вычислить.

– Действительно, одно другого не исключает, – поддержал его Петька.

– И вообще она вела себя так, будто ее застали на месте преступления, – сказала Маша.

– Попробуем выяснить, что она там делала, – ответил Петька.

Они подошли к шлагбауму. На небольшом приусадебном участке Ивана Степановича кипела работа. Степаныч, в старых милицейских галифе и голый до пояса, поливал из шланга многочисленные посадки. А супруга его Надежда Денисовна распоряжалась, куда и сколько лить воды. Она была совершенно помешана на огороде, и каждый квадратный сантиметр небольшого участка был засажен.

– Куды, Ваня, льешь, черт паршивый? – грубо отчитывала она мужа как раз в тот момент, когда четверо членов «Братства» поравнялись со сторожкой. – Ты этой своей струей всю редиску мне смоешь!

Ребята не выдержали и засмеялись. Единственным человеком, которого бывший заслуженный работник органов правопорядка боялся как огня, была его верная супруга Надежда Денисовна.

Услыхав смех, Степаныч обернулся. При виде четверых ребят круглое лицо его помрачнело.

– Значит, уже собрались и уже все вместе? – он хмурым взглядом окинул всю компанию.

– Добрый вечер, Иван Степанович! Здравствуйте, Надежда Денисовна! – как могли вежливо приветствовали пожилую супружескую чету ребята.

– Вам что нужно? – не сдавался Степаныч. – Разве не видите указание?

И он ткнул свободной от шланга рукой в сторону шлагбаума. Ребята заметили новенькую табличку, на которой рукой Ивана Степановича было выведено: «Посторонним не стоять».

– У меня вопрос, – ангельским голосом проговорил Петька. – Где посторонним нельзя стоять, а, Иван Степанович?

– Ты!.. – грянул Степаныч и резко повернулся к Петьке.

Шланг рванулся вместе с ним. Мощная струя воды окатила с головы до ног дородную Надежду Денисовну.

– Совсем сдурел? – взвизгнула супруга Степаныча.

– Извини, Надя, – смущенно забормотал сторож, не догадавшись отвести шланг от уже промокшей до нитки жены.

– Вот я сейчас тебя извиню, – взмахнула Надежда Денисовна граблями, которые, к несчастью Степаныча, в это время держала в руках.

Предоставив двум любящим супругам выяснять отношения без свидетелей, ребята поспешили по домам.

– Не стареет наш сторож, – весело проговорила Настя, когда они отошли на безопасное расстояние.

– Хоть что-то в этом мире должно быть постоянным, – философски заметил Дима.

– Интересная мысль, – усмехнулась Маша. – Ты ее в своем творчестве отрази.

– Отстань, – насупился Дима, никого не пускавший в свою «поэтическую лабораторию».

Они дошли до Петькиной дачи.

– Ладно, до завтра, – начал прощаться он. – Постарайтесь сегодня выяснить у бабушки про эту Людовну, – обратился он к близнецам.

– Слушаюсь, Командор. – Маше очень нравилась Петькина детективная кличка.

Они расстались, договорившись, что утром придут к Петьке в шалаш.

Дома Машу и Диму уже поджидала Анна Константиновна.

– Вы куда исчезли? – спросила она. – Придется опять ужин разогревать.

– Гуляли, – ответил Дима.

– Купались, – подхватила Маша.

– Шляпу-то отдать несчастной старухе не забыли? – решила на всякий случай проконтролировать внуков бабушка.

– Отдали, – отозвалась Маша. – Кстати, ты нам не сказала, что у Натальи Владимировны живет новая приятельница.

– Она уже две недели живет, – ответила Анна Константиновна. – Но нельзя сказать, чтобы она была новой приятельницей. Это приемная дочь сестры Аполлинария.

– Приемная дочь? – переспросила Маша.

– Она на негритянку похожа, – вмешался Дима.

– Она и есть негритянка, – подтвердила бабушка. – Вернее, наполовину.

– А на другую половину? – поинтересовался Дима.

– А на другую половину русская.

– Откуда же сестра Аполлинария ее взяла? – спросила Маша.

– Это какая-то очень сложная история, – последовал ответ Анны Константиновны. – Покойная мать Симы была лучшей подругой покойной сестры покойного Аполлинария. Фу ты! – махнула она рукой. – Что я несу? С несчастной Наташей совсем с ума спятишь.

– Верно! – вырвалось у Димы.

– И совсем не смешно, – строго сказала бабушка.

– Мы и не смеемся, – поспешно заверила ее Маша. – Так что эта сестра?

– Эта сестра, то есть сестра Аполлинария… – Анне Константиновне явно с большим трудом давался рассказ о Симочке. – В общем, сестра Аполлинария, конечно, тогда еще была жива.

– Если бы она тогда была мертвой, то вряд ли взяла бы Симочку на воспитание! – бестактно пошутил Дима.

Маша немедленно ущипнула его за ногу. Дима умолк.

– Не пойму, вам интересно или нет? – поджала губы Анна Константиновна.

– Бабушка! – поторопилась воскликнуть Маша. – Ты же знаешь: я обожаю такие истории.

– Что-то я раньше за тобой интереса к подобным историям не замечала, – с долей иронии проговорила пожилая ученая дама. – Ну, да ладно. В общем, подруга сестры Аполлинария вышла замуж за негра.

– Откуда она его откопала-то? – удивился Дима. – Вы же тогда все жили за «железным занавесом».

– Много ты понимаешь, – усмехнулась Анна Константиновна. – Этот Людвиг был крупным деятелем национально-освободительного движения одной очень маленькой африканской страны. И временно скрывался у нас в стране от преследования.

– А потом его у нас посадили? – предположил Дима.

– Нет, – покачала головой бабушка. – История была гораздо более романтической. Людвиг уехал сражаться на родину. И больше сюда не вернулся. То ли погиб, то ли умер от какой-то болезни…

– Или нашел себе в Африке другую жену, – предположила Маша.

– Это тайна, покрытая мраком, – не стала отвергать ее версию бабушка.

– Черный негр, покрытый мраком, – в очередной раз неудачно сострил Дима.

– Умолкни, – шикнула на него сестра.

– Ты, наверное, голодный, – внимательно поглядела на внука Анна Константиновна.

– Естественно, – подтвердил тот.

– Пойдем на кухню, – позвала бабушка Машу. – Поможешь мне все принести. А ты, Дмитрий, накрывай на стол, – не оставила она без дела и внука.

Десять минут спустя они уже сидели за столом, уплетая отбивные с жареной картошкой.

– Так что этот негр-то? – утолив первый голод, вернулся к истории Людовны Дима.

– Сколько раз тебе повторять! Никогда не говори с полным ртом, – безуспешно попыталась приучить внука к хорошим манерам бабушка. – И когда ты, наконец, повзрослеешь?

– Уве повзфофсвел, – загрузив в себя новую порцию картошки, ответил внук.

– Пустой номер, – махнула рукой Маша. – Ты лучше, бабушка, расскажи, что там с сестрой Аполлинария дальше случилось?

– Не с сестрой, а с Симой, – уточнила бабушка. – У жены Людвига уже после того, как он пропал в своей африканской стране, родилась дочь. Но сама подруга во время родов умерла.

– О Боже! – взмахнул руками Димка. – Сплошные смерти!

Кусок отбивной сорвался у него с вилки и, перелетев через стол, угодил Маше на новую майку.

– Сейчас, по-моему, еще одна смерть будет, – вскочив из-за стола, кинулась к брату Маша.

– Перестань! Он не нарочно, – попыталась урезонить ее бабушка.

– Вечно ты за него заступаешься, – обиделась Маша, но боевые действия прекратила.

– Тебе еще положить? – Анна Константиновна заметила, что Дима уже опустошил тарелку.

– А на сладкое что-нибудь есть? – спросил внук.

– Черносмородиновое желе и мороженое, – улыбнулась бабушка.

– Тогда подождем, – отказался мальчик от второй порции отбивных с картошкой.

– Значит, подруга умерла, а Симочку удочерила покойная сестра Аполлинария? – вернулась Маша к тому, что их с братом сейчас больше всего интересовало.

– Тебе уже говорили, – перебил Дима. – Сестра Аполлинария тогда была не покойная, а живая.

– Слушай, ты мне надоел, – начала закипать Маша.

– Не груби брату! – как назло, снова вступилась за Диму бабушка.

– Она вечно ко мне пристает, – тоном несчастного сироты произнес Дима.

– Ты тоже хорош, – немедленно восстановила справедливость Анна Константиновна. – Еле экзамены сдал, – затронула бабушка больную тему. – А вот дедушка в твои годы уже экстерном окончил школу и готовился к поступлению в университет.

Близнецы обменялись выразительными взглядами. Требовалось срочно вернуть бабушку к разговору о Людовне. Иначе начнется вечер воспоминаний.

– Бабушка, – быстро проговорила Маша. – А что же потом случилось с Симочкой?

– Ее воспитала сестра Аполлинария, – ответила Анна Константиновна. – А когда Наташа второй раз вышла замуж, за Вадима Леонардовича Водкина, и они купили здесь дачу, маленькая Симочка гостила у них летом. Я ее помню. Чудесный был ребенок. Вадим Леонардович часто носил ее на закорках.

– А чем эта Симочка занимается? – спросил Дима.

– Была каким-то научным работником, – продолжала Анна Константиновна. – А теперь ее уволили по сокращению штата, и она осталась не у дел. Вот и приехала погостить у Наташи. Старуха безумно счастлива.

– Зато Филимоновна, кажется, нет, – отметила Маша.

– О! – воскликнула Анна Константиновна. – Там разыгрывается настоящая драма.

– Это мы заметили, – сказал Дима.

– Борьба за сферы влияния, – усмехнулась бабушка. – Никак не поделят Наташу.

По-моему, Симочка настраивает Наталью Владимировну против Филимоновны, – покачала головой Маша.

– Не думаю, – заспорила бабушка. ~ Симочка человек очень доброжелательный. Правда, я с ней последние двадцать лет не встречалась.

– Она во всем Наталье Владимировне поддакивает, – проворчал Дима.

– Ну, милый мой, – осуждающе посмотрела на него бабушка. – Не всем же быть такими спорщиками, как ты.

– Даже когда тебе говорят глупости? – спросил Дима.

– Наташа не говорит глупости. – В голосе бабушки послышалось сочувствие. – У бедняжки плохо со слухом, да и с головой у нее становится все хуже. Симочка просто проявляет милосердие.

– И пляшет перед ней на задних лапках, – не сдавался Дима, которому совсем не понравилась Людовна, как мысленно он назвал гостью Ковровой-Водкиной.

– И когда ты перестанешь быть таким категоричным? – Анна Константиновна явно не разделяла его отношения к Симочке.

– Он уже перестал, – тут же вмешалась Маша.

В передней послышался звонок. Близнецы пошли открывать. На крыльце стояла Людовна.

– Ой, ребяточки, – прощебетала она. – Нельзя ли от вас позвонить?

– Симочка! – появилась в передней Анна Константиновна. – Заходите, Мы как раз собирались, есть мороженое.

– Ой, спасибо, тетя Анечка, – засеменила по коридору Людовна. – Я, собственно, позвонить и – домой. А то тетя Наташенька волноваться будет. Я ее даже не предупредила, что ушла.

– У Наташи телефон испортился? – спросила Анна Константиновна.

– Нет, нет, – захихикала Симочка. – Просто тетя Наташенька разговаривает. А мне очень срочно надо позвонить. Можно, тетя Анечка?

– Да ради бога! – Анна Константиновна провела ее в гостиную.

Дима поманил Машу обратно в коридор.

– Ты что? – не поняла сестра.

– Сама не догадываешься? – зашептал он ей на ухо. – Подозрительно это.

– Что подозрительно? – удивилась Маша.

Что она пришла звонить к нам. У Ковровой-Водкиной ведь есть телефон.

– Действительно, – в свою очередь охватили подозрения Машу.

– Ты позови бабушку на кухню, а я в гостиной послушаю, – скомандовал брат.

Маша кивнула и тут же крикнула:

– Бабушка! Давай отнесем посуду на кухню! И накроем для сладкого.

Анна Константиновна, не подозревая никакого подвоха, направилась с грязными тарелками на кухню. Дима затаился в коридоре у входа в гостиную.

– Алло! – донесся до него взволнованный голос Симочки. – Да. Да. Это я.

Пауза. Дима затаил дыхание.

– Нет, – продолжала Симочка. – Ничего не выходит… Да я стараюсь, но ведь не все в моей власти… Множество сложностей и препятствий…

Снова пауза.

– Ах, только не это, – голос у Симочки задрожал. – Я умоляю. Еще несколько дней… Да, да. Хорошо, – обреченно согласилась она. – Я буду держать в курсе дела.

И она повесила трубку. До Димы донеслось тихое всхлипывание. Тяжело вздохнув, Симочка поднялась с кресла и засеменила к двери. Дима стремглав шмыгнул в туалет. Запершись на задвижку, он прижался ухом к двери и стал слушать, что будет дальше.

– Спасибо, тетя Анечка, все в порядке. Я дозвонилась, – прощебетала Симочка.

– Оставайтесь есть мороженое, – послышался голос Анны Константиновны.

– Ой, нет-нет, тетя Анечка! Никак не могу! – быстро проговорила Симочка. – Меня тетя Наташенька всегда ругает, когда я оставляю ее надолго. И ее можно понять: там эта грубая женщина. Как она вообще ее терпит?

– Татьяна Филимоновна добрейшей души человек, – немедленно встала на защиту приходящей домработницы Анна Константиновна. – И Наташу любит как родную.

– Да-да, тетя Анечка, вы совершенно правы, – поспешно изменила мнение Симочка. – Мне Татьяна Филимоновна самой очень нравится. Такая простая русская женщина. Мне она даже чем-то Арину Родионовну напоминает.

«Зато ты мне никого не напоминаешь», – с возмущением подумал спрятавшийся в туалете Дима и с шумом спустил воду в унитазе.

Симочка удалилась. Дима направился в столовую. Бабушка и сестра уже принесли мороженое и желе.

– Какая-то Симочка странная, – удивленно проговорила Анна Константиновна. – Мне показалось, что у нее глаза заплаканные.

Дима усиленно поглощал мороженое. Маша пыталась встретиться с ним взглядом: ей было интересно узнать, что подслушал брат. Но он демонстративно отводил глаза.

Наконец бабушка удалилась в кабинет, чтобы перед сном еще немного поработать над мемуарами.

– Ты мне что-нибудь скажешь? – спросила Маша у брата, едва за бабушкой закрылась дверь.

– Я тебе сейчас многое скажу. – Он многозначительно посмотрел на сестру.

В следующее мгновение Дима дословно пересказал весь разговор. Маша слушала не перебивая, что с ней случалось довольно редко.

– Да-а, – только и смогла произнести она, когда брат, наконец, умолк.

– Думаю, она против Ковровой-Водкиной замышляет что-то нехорошее.

– Ты уверен? – засомневалась сестра. – Бабушка ведь говорит, что Наталья Владимировна о Симочке всегда заботилась.

– А вот теперь Симочка о ней «позаботится», – отвечал Дима. – Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит.

– На волка она не похожа, – покачала головой Маша.

– Если в овечьей шкуре, то даже очень похожа, – стоял на своем брат.

– Вообще-то и правда подозрительный разговор, – немного подумав, согласилась Maшa.

– Что-то она замышляет.

– И кого-то очень боится, – подхватил Дима. – Слышала бы ты, как у нее голос дрожал!

– Ну, и что теперь делать будем? – поглядела на него Маша.

– Петьке нужно звонить, – двинулся к телефону брат.

Он быстро набрал номер друга.

– Да? – послышался в трубке голос Командора.

– Петька, – тихо, чтобы не услышала бабушка, проговорил Дима. – Тут с Людовной такие дела…

– Как? – перебил его Командор. – Вы уже знаете?