Бывают в Сибири дни, когда после затяжной весенней непогоды вдруг повеет теплом и все в природе сразу оживает. Тогда за несколько суток набухают и лопаются почки, пробиваются сквозь сухие листья красноватые шильца молодой травы, лес и поле наполняются радостным птичьим гомоном.
В один из таких дней я стоял на тяге. Старая просека, где я устроился, начала зарастать подлеском. Одним своим концом она выходила на опушку, и там в просвете пылала вечерняя заря, с другой стороны просека терялась в густеющих сумерках.
Был час, когда дневная жизнь леса сменяется ночной. Еще слышались кое-где запоздалые песни скворцов и попискивали в кустах синицы, а в чаще уже бесшумно промелькнула сова, над лугом сильнее «заблеяли» бекасы, и у вершины вековой ели затрепыхалась летучая мышь… лес, такой обыкновенный днем, теперь казался таинственным и загадочным…
Я слушал непонятные шорохи в кустах, смотрел на тускнеющую зарю и терзался мыслью, что выбрал неудачное место. Мне думалось, что тяга давно уже началась, но летели вальдшнепы какими-то другими путями, которые я не сумел до сих пор выследить…
Внезапно надо мною прозвучало такое знакомое, волнующее:
— Хорк! Хорк!..
Темный силуэт вальдшнепа мелькнул над просекой и мгновенно исчез за вершинами берез. Я поспешно пальнул вдогонку птице, хотя знал, что стреляю совершенно напрасно…
Эхо выстрела долго раскатывалось по затихшему лесу. Между кустов пополз, медленно тая, пороховой дым…
Вот еще один вальдшнеп появился над просекой. Я заметил его издали и, выждав время, выстрелил. Птица «свечой» взмыла вверх и начала падать. Но падала она как-то странно — кружась спирально и трепеща крыльями.
Вальдшнеп упал на сухую траву невдалеке от меня и сразу же вскочил на лапки. Но я успел накрыть его ладонью.
Птица была совершенно здорова. Ее слегка задела только одна дробинка: над правым глазом виднелась крошечная царапина. Внезапный удар не нанес вальдшнепу никакого вреда, он только на минуту его ошеломил.
Несколько озадаченный таким оборотом дела, я стоял с птицей в руке и не знал, что делать дальше. Вальдшнеп испуганно косил на меня черным глазом, и я чувствовал, как постукивает его сердце.
Тут вдали снова раздалось знакомое хорканье. Недолго думая, я сунул своего пленника в карман пиджака и в следующую минуту красиво «срезал» нового долгоносика…
Тяга, начавшаяся так оживленно, внезапно прекратилась. Напрасно стоял я настороже, готовый в любой момент вскинуть ружье. Вальдшнепы больше не тянули…
Мой пленник вел себя спокойно. Время от времени я опускал к нему руку, осторожно гладил его по спинке и снова тщательно закрывал карман. «Унесу домой, — решил я в конце концов. — Покажу детям, потом выпущу».
Тем временем вечерний сумрак начал переходить в ночную темноту. Мне стало ясно, что охота закончена.
И вот, когда я собирался было уходить домой, над самой моей головой вдруг раздался призывный голос вальдшнепа-самочки. Это было всего лишь несложное «пиканье», но сколько в нем слышалось нежной весенней страсти!..
В то же мгновение пленник мой, все время сидевший спокойно, встрепенулся и выпорхнул из кармана. Я не успел ничего сообразить, как он был уже возле самочки…
Два темных силуэта птиц мелькнули на фоне угасающей зари и скрылись за деревьями.
