Затишье перед бурей

58. Украина. Дергачи, Харьковская область, офис одной из фирм Братства.

Антон даже не стал заезжать в город, проскочив по Окружной. Хотя, Харьков считался спокойным городом, но иногда и здесь происходили неприятные вещи. Местные Братья сообщали, что в последнее время участились случаи проявления охотников. Пока ни на кого конкретно не напали, но Видящие Братья отмечали связанные с ними возмущения в "потоке событий". Рисковать не стоило. И поэтому, оставив сиявший огнями ночной Харьков по правую руку, Антон направил машину прямиком на Дергачи.

Некогда захолустный райцентр давно уже превратился в "спальный район" Харькова, хоть и сохранил номинальную административную самостоятельность от соседа-мегаполиса. Он и выглядел каким-то сонным: здесь днём, и ночью было непривычно тихо. Оживление появлялось утром и вечером (время "с работы" и "на работу"), да бабушки волокли с базара солидных размеров "кравчучки"... Здание, к которому подъехал Антон, не принадлежало ни СБУ, ни МВД, ни какой-либо другой "конторе". Здесь когда-то располагался "почтовый ящик", расцвет которого пришёлся на советские времена. Затем "ящик" тихо скончался от хронического безденежья. Оборудование разворовали, помещение стояло бесхозным и разрушалось, пока не нашёлся новый хозяин. Сейчас здание занимала большая фирма - связанная с Братством. Род деятельности фирмы остался для Веры загадкой, да она этим не очень-то интересовалась. Её волновало только одно: что с ней здесь будут делать. Честно сказать, ничего хорошего - для себя - она не ждала.

Антон привёл мрачную, хмуро молчавшую Веру в какую-то подвальную комнатку, неожиданно имевшую изнутри вполне жилой вид.

- Располагайся, - сказал он, включив свет. - Квадратных метров тут не очень много, но переночевать тебе хватит... Холодильник в соседней комнате. Если хочешь перекусить...

- Спасибо, я не голодная, - буркнула Верка, бросив сумку на стул поверх кучки ярких журналов и плюхаясь на старенький, но еще вполне крепкий диванчик.

- Ну, тогда спокойной ночи, - Антон знал, что девушке не от чего радоваться, но её постоянное плохое настроение начинало вызывать беспокойство. Особенно с учётом малоприятных последствий расщепления личности. - Ничего не бойся. Здесь хорошая система защиты.

Верка хмыкнула. "Хорошая система защиты" в её понимании означала "хрен убежишь". Она, правда, и не собиралась отсюда бегать, но намёк - или то, что она за намёк приняла - ей не понравился. Что, впрочем, совсем не помешало ей завалиться, не раздеваясь, на диван и почти мгновенно уснуть.

...Бессонная ночь уже давно не была для Антона чем-то особенным. Имея за плечами соответствующую подготовку, он мог спокойно не спать несколько суток подряд. "Напрягала" его вовсе не перспектива провести за рулём ещё сорок восемь часов. Он ведь не из-за гипотетической встречи с охотниками не заехал в Харьков. Ему на мобилку пришла СМСка, сигнал тревоги: дом с конспиративной квартирой, где предполагалось разместить Веру, попал под наблюдение. Не факт, что это стопроцентно была работа охотников. Может, милиция следит за потенциальным "клиентом", может, банда домушников выискивает квартиру-жертву. Может, ревнивая жена организовала слежку за своим благоверным. Но предполагать надо было худшее. Слишком много неопределённостей и потому рисковать нельзя. Да и тонкие ощущения свидетельствовали скорее о том, что квартиру вычислили ставленники Предтеч. А если это охотники , то значит они уже убедились, что в Киев Вера с ее сопровождающим (а что они смогли его вычислить, Антон практически не сомневался) не поехали, и все их усилия будут теперь сосредоточены на их поиске в других местах. Учитывая же довольно сильные на Украине позиции Предтеч и их пособников от политики, а также паранормальные способности охотников , их, а вернее Веру, могут обнаружить уже довольно скоро.

"Здесь тоже нельзя оставаться надолго, - подумал Антон, воткнув в уши "пуговки" наушников и поставив на цифровой плеер какую-то лёгкую музыку. - Надо пробить по "конторской" линии возможность выезда в Россию, а заодно смастерить для Веры надёжные документы. Задачка не из лёгких, если вспомнить, что мой непосредственный начальник в СБУ - человек президента. А президент напрямую зависит от ставленников Предтеч из своего окружения..." Необходимость учитывать тонкости отношений на самых "верхах", раздражала Антона больше всего, хотя понимал что рассчитывать на политиков любого ранга и окраса - вещь слишком ненадёжная. Не доросло ещё общество до власти по заслугам, а не по амбициям... Можно, конечно, организовать вывоз Веры по линии Братства, однако с учётом всё тех же позиций пособников Предтеч в силовых структурах Украины, это грозило провалом лично Антону и тем из Братьев, к кому он обратится за помощью. Но игра стоила свеч. Антон готов был рискнуть работой в СБУ ради Веры, и дело - он это отлично понимал - было не только в её важности для Братства. Ещё несколько дней назад он и подумать не мог, что он так привяжется к вздорной, драчливой девчонке, почти совершенно оторванной от жизни. Но Антон почему-то представлял её совсем другой, не успевшей ещё лишиться той душевной теплоты, без которой человек перестаёт быть человеком. Возможно, он видел ее такой, какой она была где-то в самой глубине своей души. Ну да размышлять на эту тему сейчас было не во время. Надо было думать, как смыться с Украины. Конечно, можно попросить российских Братьев создать "тоннель" и телепортировать Веру по нему. Но тогда надо просить об этом быстрее, потому что создавать векторный прокол пространства в момент, когда их обнаружат - это значит подвергнуть риску тех, кто будет создавать "тоннель". И в точку выхода вместе с Верой могут явиться и охотники. Конечно, встречать Веру наверняка будут тоже хлопцы не простые, а из клана "Идущих в Потоке". Да и как сама Вера отреагирует на демонстрацию таких возможностей тех, кто потом предложит ей сотрудничество? А вдруг испугается, замкнется - и сколько сил, а главное, времени тогда потребуется, чтобы восстановить ее доверие.

В этот момент Антон вдруг неожиданно поймал себя на том, что вновь с мыслей о переправке Веры в более надежное и безопасное место он как-то незаметно для себя самого перешел к мыслям о самой Вере. М-да... Зацепила она его... Но как не вовремя!

Мобильный тихонечко тренькнул уже под утро. Выслушав короткое сообщение, Антон бросил в трубку: "Хорошо", - и нажал на кнопку отбоя. Итак, Братство организовало "коридор" на границе, так что можно было хоть сейчас садиться в машину и ехать на Белгород. Теперь необходимость связываться с эсбэушным начальством отпала: его коллеги по Братству наверняка уладили и этот момент... Антон усмехнулся, на минутку представив реакцию Веры на необходимость срочно выезжать. Опять разворчится, но всё равно подхватит сумку и пойдет следом за ним садиться в машину. Вредная, вредная, а всё прекрасно понимает. Так что сложность в общении с ней заключалась лишь в одном: нужно было иметь стальные нервы и ангельское терпение, чтобы выдержать все её словесные выпады.

"Нечего рассиживаться, - Антон потянулся, встал. - Надо ехать. Позавтракаем в машине, чай, не баре".

59. Москва, один из баров в районе Арбата.

Пиво было холодным и горьковатым. А бар - уютным и прохладным. И то и другое спасение в жаркий день. Нафигатор - в миру Афанасьев Евгений Данилович, для семьи и друзей просто Женька, на вид самый обыкновенный, немного неряшливо одетый молодой человек - назначил Воронову встречу именно здесь. Хозяин-немец, оформил помещение в баварском стиле. Хотя здесь продавалось в бутылках и на разлив пиво со всего мира, гвоздём программы было настоящее баварское. Стоило оно недёшево, но раз хозяин до сих пор не разорился в условиях московской конкуренции, то затраты наверняка окупались. Нафигатор и Воронов баварское заказывать не стали. Взяли по бокалу "Белой ночи" - новая марка с Украины, рекламу в последнее время "катали" по всем каналам. И, прежде, чем перейти к разговору, насладились холодным пивом.

- Остыл? - Степан, заметив, что бокал друга опустел, задал ироничный вопрос. - Ну, тогда ближе к делу.

- К делу, говоришь? - Женька-"Нафигатор" отодвинул бокал, по стенкам которого медленно сползали вниз остатки пены. - Ты, помнится, интересовался гласом народа? Так вот, потоптался я на разных тусовках, и в реале, и в сети. Если раньше особой разницы не чувствовалось, то сейчас чувствуется, и даже очень. Нужно только уметь слушать, и слышать главное. Короче, если в реале народ помаленьку треплется про разные всякие случаи, и мало кто отмахивается фразочками типа: "Ни фига, всё нормально, я сам сутками гамаю, и ничего такого страшного не происходит", - то на форумах такие отмазки сплошь и рядом. Даже закономерность одну подметил. Стоит появиться сообщению про какие-нибудь случаи - причём, заметь, вполне реальные, некоторые я лично проверял! - как мгновенно на форум набегает толпа народа, и начинает дружно обсмеивать чувака со всех сторон. А стоит чуваку начать выкладывать какие-то документальные подтверждения, как форум моментально "падает". Сечёшь мысль?

- На лету, - Воронов уже имел информацию о подобных странных совпадениях. - Говорят, так и раньше бывало.

- Бывало. Только не так организованно, - Женька упрямо мотнул коротко стриженой головой. - А тут, будто кто-то команду отдаёт: в течение пятнадцати минут на форуме или в чате уже дышать нечем - столько народу набивается. Согласись, это ненормально.

- Что, каждый раз?

- Каждый. И сам видел, и рассказывали. Я поначалу не верил, даже в чате с тобой благодушные настроения высказывал, помнишь? Потом по сети полазил. Для верности выложил парочку известных мне случаев. К примеру, пацан соседский. Как присел на РЕОЛ, так до утра его от компа лошадьми не оттащишь. Пока в обычные игры гамился, всё было нормалёк. Учился средне, ни с кем во дворе не задирался. А теперь, блин, первый хулиган, и при этом стал почти отличником. Повадился карманную мелочь у малышни отбирать. Я его однажды поймал на этом деле, за уши оттаскал. Так он знаешь, чегоучудил? Сначала на моей двери неприличное слово намалевал, а потом моей "Приоре" глушитель оторвал. И ведь придумал же, как это сделать... сучонок. Ну вот... Короче, написал я об этом на городском игровом форуме. Когда стал мессагу сочинять, народу там он лайн было человек шесть или семь. А как отправил - через десять минут аншлаг, человек тридцать как джинны из бутылки нарисовались. И давай по мне топтаться: оказывается, я всё выдумал, поскольку ламер, не способный даже первый уровень одолеть, ни фига такого быть не может, вот они сами играют... и так далее по тому же сценарию. Причём, все эти челы - заядлые реоломаны. Это из их постингов на форуме хорошо видно, я тебе сохранённые странички позже на мыло зашлю. Ну, и ещё... Я тебе адын неприятный вещь скажу, ты только не обижайся, хорошо? Ладно, шучу. Сколько я ни бегал по форумам, не встретил ни одного постинга от чела, который разочаровался бы в РЕОЛовских играх. Какими другими - бывает, а РЕОЛ- ни единого... Короче, Стёпа, дело пахнет керосином, - подытожил Женька. - Если что, я готов помочь любыми доступными мне способами, но проблему надо решать. А то ушами прохлопаем, зомбанут народ по самое некуда, и наступит нам всем большой красивый икс.

- Проблему мы посильными способами решаем, - Степан, пока Нафигатор рассказывал, незаметно со стороны, но очень внимательно следил за происходящим в баре. Несколько посетителей, выпив своё пиво, расплатились и ушли. Один любитель пива, заказавший сразу пятилитровый бочонок, то и дело поглядывал на часы. Видимо, ждал, когда подтянутся друзья... Пришли двое новых - парень с девушкой. Ни на одном доступном его ощущениям уровне не чувствовалось никакого подвоха. Во всяком случае, пока. - Ты вот что... Скоро у нас презентация новой игры. Проект масштабный, интересный. Пинателей было много, так что багов быть не должно. Нужны игроки-тестеры, для генерального прогона. Мало ли, вдруг, где какие корявины остались. Это, во-первых. Во-вторых, после презентации понадобятся распространители. Надо организовать рекламу не только через медиа или АйТу, но и через самих геймеров. Возможно, пробную партию игры раздадим бесплатно, как бонус при покупке других игр. Короче, нам надо развернуть маркетинг по полной программе. Так что давай. Прямо людям пока не говори, но намекни. Да и заработать несколько сотен рублей в день им будет совсем не лишне, согласись.

- Богатая у вас контора, - хмыкнул Женька.

- Не жалуемся, - отшутился Воронов. - Ну, что, повторим по пиву, или хватит?

- Мне ещё работать. И тебе, кстати, тоже.

- Убедительно, - Воронов не зря стал сворачивать беседу. Где-то на грани ощущений шевельнулось что-то тёмное, скользкое, как щупальца осьминога. Пока ещё ничего опасного, но кто-то явно заинтересовался их встречей, потому следовало побыстрее закругляться. - Тогда давай, увидимся. Жду письма.

- Бывай, Стёпа.

По дороге в исследовательский центр Воронов обдумывал сказанное Женькой. Он знал об этом приёме - затоплении правдивой информации в море флуда. Чаще всего удивительно однообразного, как гипнотические "заклинания", используемые махинаторами всех мастей и уровней, от цыганок на улицах до средней руки политиков. "Всё хорошо, всё замечательно, у вас нет проблем, вы счастливы и свободны, счастливы и свободны, счастливы и свободны...". РЕОЛ в этом отношении ничего нового не придумал. А о тех, кого сложно было зафлудить, заботились стоявшие за РЕОЛом Древние. В чём и как эта "забота" выражалась, могли поведать Ли О'Харвей и Хич Данхилл. И ещё несколько человек со всего мира, которых со дня на день должны были доставить в Москву люди Братства.

О'Харвей словно умел читать мысли. Вернувшись, Степан обнаружил его в окрестностях своего кабинета. Американец курил в специально отведенной для поклонников никотина комнате. Двери курительной были прозрачными, поэтому, увидев Воронова, он спешно смял в пепельнице недокуренную сигарету и вышел ему навстречу.

- Мистер Воронофф, мы можем поговорить? - Ли, как всегда, сразу стал "брать быка за рога".

- С удовольствием, - Степан пригласил его в свой кабинет и, заблокировав дверь, включил контур системы "Завеса-МЛТ". - Присаживайтесь. Хотите перекусить? Я только что бросил в свою "топку" пару бутербродов, так что компанию вам составить не смогу.

- Я уже пообедал, - проворчал Ли. - Давайте сразу о главном. Я готов показать вам то, за что меня чуть не отправили в лучший мир, со всеми своими комментариями.

- Готовы - показывайте, - Степан не зря дал Ли время на размышления. После всего, что пережил этот человек, мало кто был бы способен сходу взяться за столь сложную и ответственную работу. - Но считаю своим долгом предупредить, что если вы действительно "созрели" для полноценной работы в нашей нескучной компании, то и требовать с вас мы будем как с самих себя - полной отдачи.

- Понимаю, не вчера родился. Только сразу хочу попросить у вас прощения.

- За что? - искренне удивился Воронов. Включил свой верный комп, как обычно проверил систему защиты: всё нормально.

- За то, что считал вас сотрудниками спецслужб.

- Нас на первый взгляд действительно легко спутать, ведь мы часто применяем сходные методы добычи информации, - Степан нисколько не удивился. Очень немногие способны питать тёплые чувства к спецслужбам, имеющим прямое отношение к государственному аппарату. Неважно, какой страны. - Уверяю вас, мы не имеем прямого отношения к властям.

- Это я уже понял, мистер, - Ли потрогал карман, в котором лежала полупустая пачка "Кэмел". Потом не выдержал и спросил напрямую: - Я могу закурить?

- Пожалуйста, я вообще нейтрально отношусь к табаку. К тому же, здесь отличная вентиляция.

Руки Ли заметно подрагивали, и Воронов это заметил. "Да, досталось парню, - подумал он. - Тяжело получать от жизни удары ниже пояса, да еще подряд". Дождавшись, когда табачный дым немного успокоит американца, Степан всё-таки заварил свежий кофе. На всякий случай.

- Всё в порядке? - поинтересовался он, присаживаясь в кресло у компьютера.

- Более-менее, - Ли резким, нервным движением вытеребил из кармана коробочку с диском. - Вот. Переписал со своего ноута. На всякий случай. Не хочу рисковать данными. Сами понимаете - слетит винт...

- Ясно, - Воронов вставил диск в щель привода, проверил на вирусы и программы-шпионы. С этой стороны всё было чисто. - Пояснения будут?

- Само собой...

Пояснения - чего Воронов, честно говоря, не ожидал - длились совсем недолго. Точнее, их практически и не было. Ли открыл файл на нужной странице и ткнул пальцем в экран: "Вот. Листайте отсюда". Поначалу Степан не совсем понял, что он имел в виду. Но потом, прокрутив в ускоренном режиме страниц сто...

- Господи, - сказал он внезапно севшим голосом. - Как же всё просто-то!

60. Украина, трасса Харьков - Белгород, затем приграничная дорога, не обозначенная ни на одной карте.

Верка оправдала ожидания Антона на сто десять процентов. То есть, бурчала не только во время побудки и посадки в машину, но и почти всю дорогу до границы. От завтрака отказалась, сославшись на слишком ранний час ("Дёрнула же тебя нелёгкая подорваться в половине пятого!.."). Антон слушал её ворчание вполуха, сосредоточившись на дороге. Здесь до самой границы цивилизация была представлена одной обшарпанной заправкой, закусочной и постом милиции. И это затрудняло ведение за ними физической слежки - разве что со спутника. Но и скрыться, в случае чего, было особенно негде. Только километров за семь-восемь до границы началось царство грунтовых дорог, даже не отмеченных на карте. Как ни старались власти Украины искоренить контрабанду, сколько постов милиции ни ставили, всё равно ушлые местные жители тайком пробирались в Россию и фурами возили оттуда относительно дешёвые товары. Именно так Антон и собирался пересекать "бугор": контрабандными тропками. И, разумеется, никто, кроме него и одного из Братьев, который должен был встречать их на той стороне, не знал, по какой именно дороге они поедут. Выбор был большой, и потенциальные преследователи имели солидный шанс заблудиться - тем более, что и от их ментального сканирования его с Верой теперь прикрывал теперь не только постоянно поддерживаемый им самим "Покров Богородицы", но и помощь братьев с российской стороны. Хотя, конечно, рассчитывать на то, что это даст полную гарантию от того, что их обнаружат, не приходилось.

Антон свернул направо. Грунтовка, которую и дорогой-то назвать было сложно - так, кривая тропиночка между деревьев - ещё не подсохла после вчерашней грозы, и машина мигом покрылась слоем грязи. Ухабы и промоины - это вообще был отдельный вопрос. Впрочем, Антон водил машину достаточно уверенно, чтобы не бояться трудностей. Да и авто у него было, как говорил один знакомый, "отрихтовано" рядом нестандартных опций, дающих более широкие возможности для поездок по подобного рода, хм, "направлениям". И потому единственной реальной проблемой было разминуться с какой-нибудь встречной машиной. Судя по глубине колеи, дорожка была наезженной, и лобовая встреча с каким-нибудь контрабандистом на микроавтобусе была не такой уж и нереальной. Поэтому ехали они на скорости чуть больше двадцати кэмэ в час. "Перебирая колёсами", так сказать.

До заветного "коридора" оставалось километра три грязевых ванн, когда Антон почуял неладное. На этот раз - первым. Буквально пару секунд спустя Верка перестала бурчать себе под нос и насупилась. Совершенно так же, как тогда, на вокзале.

- Опять эти гаврики? - проворчала она. - На дороге, кроме нас, вроде и нет никого.

- Держись крепче, - не оборачиваясь, сказал Антон.

И надавил на педаль газа. Машина послушно прибавила скорости. Но через пару сотен метров Антон пожалел, что не попросил харьковских Братьев выделить ему внедорожник. Деревья по сторонам дороги расступились, и глинистая мокрая колея уткнулась в обширнейшую лужу. Антону уже доводилось форсировать такие вот препятствия, правда, не на сугубо городской машине, а на том же внедорожнике. Но и это авто его никогда не подводило. Следовало рискнуть... Включив пневмоподвеску и пониженный дифференциал, входившие в число специально вмонтированных в его машину нестандартных для данной модели возможностей, он направил машину по правому краю лужи. Но это не помогло, и пять секунд спустя машина благополучно забуксовала.

- Твою дивизию... - в отличие от Антона, воспринявшего сию незадачу молча, Верка разворчалась с новой силой. - Что, танкист, форсировал Днепр? Человек-амфибия, блин...

Антон воспринял критику без единого слова - хорош, нечего сказать - и открыл дверцу. Грязно-жёлтая жижа, в которой машина увязла по самое днище, никаких положительных чувств у него не вызывала, но что делать? Пришлось вылезать и искать поблизости подходящий дрын. Хорошо хоть догадался взять с собой сапоги и куртку. Удивило его только то, что Верка вылезла следом, и, костеря Антона на чём свет стоит, тоже отправилась за дрекольем - надо же было в конце концов как-то выбираться в цивилизованный мир. Дружными усилиями и не без помощи "какой-то матери", машину с горем пополам из лужи вывели. Но выглядели они оба после этого... Первой не выдержала Вера.

- Ну и видок у нас с тобой, - заржала она, наблюдая, как Антон безуспешно пытается соскрести с брюк грязевые кляксы. - Черти на прогулке.

- Ладно, два сантиметра - не грязь, а три - само отвалится, - подытожил Антон, криво усмехнувшись: Верка тоже со стороны напоминала отдыхающую с крымского грязевого курорта. - По коням. Потом чиститься будем, как...

И осёкся посреди фразы. Потому что учуял нечто. Как взгляд хищника из-за кустов. Взгляд волка.

Или волчицы.

Он так явственно ощутил воздействие, настигшее Веру даже несмотря на его защиту, что ему стало не по себе. Будто лёд к спине приложили. "Теперь ясно, кем по программе РЕОЛовских игр должна была стать, но не стала Вера.

Охотницей! Вот ведь блин..." Девушка в самом деле смотрела на него холодно и прицельно. Именно как охотник, обнаруживший свою жертву.

"Господи... Вера! Нет, только не ты!.."

Он твой враг. А ты знаешь, что нужно делать с врагами.

"Твою мать!.."

Убей его.

"Да пошла ты в ...!!!"

УБЕЙ ЕГО.

Голова, казалось, сейчас лопнет. После всего, что Антон наговорил ей про охотников - будь они неладны - и всякие психические штучки от хозяев РЕОЛа, она по крайней мере знала, с чем имеет дело. Только сделать ничего не могла.

Или нет?

Ты должна его убить. Он враг.

"Чей? Мой или твой?"

Ты не должна задавать вопросы. Ты должна подчиняться приказам.

Боль. Сводящая с ума, затопившая голову и тело морем огня. Приказывающая немедленно подчиниться, иначе... Вера поняла, что тает в этом кипящем потоке, как льдинка... Но она не могла, не имела права...

Шаг вперёд. Ещё один. Ещё.

"Стой!!!"

Вера дёрнулась, будто под током. Точнее, её сейчас разрывали пополам два противоположных желания: подчиниться приказу и не подчиниться приказу.

"Стой! Ни шагу больше!!!"

Ты должна подчиниться приказу.

"Нет!"

Ты должна подчиниться...

"НЕТ!!!"

Ты должна...

...Весёлые, почти праздничные блики солнца, путавшиеся среди вишнёвых веток, тёмно-алые отблески спелых ягод... Чириканье воробьёв... Бумажные кораблики, пущенные в корыто, полное дождевой воды... Подломившаяся под ногами доска... Тёмный, сырой, глубокий погреб. Дно где-то там, далеко-далеко под ногами... Она изо всех сил держится за край, и ей страшно. Очень страшно. Ведь в темноте водится ужасный бабай, который очень любит хватать маленьких непослушных девочек и утаскивать их далеко, за горы и леса...

"Трымайся, дытынко!"

Ей очень, очень страшно. Бабушка старенькая, разве она её поднимет? Ведь ей уже почти шесть...

"Трымайся, дытынко!.."

...Вера почувствовала себя вынырнувшей с большой глубины. Только незадачливый ныряльщик первым делом хватает ртом спасительный воздух, а она... Она на доли секунды пришла в себя. И встретилась взглядом с Антоном. Тот тоже разрывался между двумя перспективами - бить или не бить. В этом случае дилемма была покруче, чем у Гамлета.

- Бей! - ей показалось, что она кричала. На деле же вышел сипящий шёпот.

Ты должна...

Вера ощущала этот "внутренний голос" как раскалённую нить, протянутую через мозг и позвоночник. Миг полного прояснения прошёл, и теперь от этой "нити" протянулись тонюсенькие, но весьма ощутимые разряды боли. "Голос" наказывал Веру за непокорство.

Сознание снова стало меркнуть...

- Давай! - девушка испугалась, и крикнула уже в полный голос. - Бей! Я уже не...

Она не заметила, чтобы Антон пошевелился. Но ей на голову словно упал увесистый камень. И сознание отключилось окончательно.

Вместе с проклятым "голосом".

Антон глазам своим не верил.

За всё время работы в Братстве он лишь однажды, и то косвенно, имел отношение к нейтрализации охотника. Этому предшествовала глубокая теоретическая и боевая подготовка. Из теории он знал, что управляющая охотником внедрённая психопрограмма совершенно блокирует любые поползновения человека на самостоятельность. Особенно когда программа активирована приказом. А Вера боролась! Боролась, чёрт побери, несмотря даже на опасность сойти с ума! Со стороны это выглядело так, будто у неё внезапно нарушилась координация. Да, программе удалось заставить её сделать несколько шагов. Но девушка двигалась, во-первых, слишком медленно, а во-вторых, дёргаясь, как эпилептик. А под конец, отвоевав на какой-то миг самостоятельность, приняла единственно возможное в этой ситуации решение.

- Вера... - Антон подхватил девушку, не дав ей упасть в лужу. - Верочка, прости, я не хотел...

Если верить ощущениям, погоня недалеко. Раз они сумели протянуть к Вере нить воздействия, значит, уже в курсе, где, что и как. И кто. Значит, ложный киевский след точно был отработан, и они взялись "прочесывать" другие направления - Харьков, Одессу, Мариуполь и Луганск. Крым в этом отношении бесперспективен: перехватить машину на Чонгарском перешейке, на мосту под Геническом или на Арабатской стрелке - раз плюнуть. Значит, слежка за домом в Харькове тоже была не случайной. Хорошо, что его предупредили, и он отвёз Веру в офис исследовательского центра. Отдохнули, конечно, без удобств, но зато в безопасности.

"Ещё немного осталось... Потерпи, Верочка..."

Он вёл машину так, словно участвовал в экстремальном ралли, раз в год проходившем в Гвардейском. Сейчас, когда терять было уже нечего, Антон гнал, как на пожар. Случались лужи наподобие той, в которой они увязли - объезжал по свежей стерне, а то и вовсе через кукурузу. Веру, пристёгнутую ремнём безопасности на переднем сидении, мотало из стороны в сторону. Но они были уже близки к цели, и Антон не жалел ни себя, ни машину.

Несмотря на вопли ультранационалистов, граница между Украиной и Россией за все годы независимости так и не обросла колючей проволокой и контрольно-следовыми полосами. Однажды - от большого ума - попытались было выкопать пограничный ров где-то в Луганской области, так местные жители с лопатами его обратно закопали. КПП и таможня на основных трассах - святое дело, надо же дальнобойщиков стричь, преумножая достаток державы и не забывая о своём кармане. А на таких вот стёжках-дорожках - кому охота посты ставить? В итоге граница здесь имела вид обычной межи между двумя большими полями. Разве что вместо обычной лесопосадки была пустошь, поросшая бурьяном. Антон пролетел эту межу, даже не заметив её. Только какой-то старый указатель, исполненный не на украинском, а на русском языке, оповестил о прибытии на сопредельную сторону. Антон расслабляться не стал. Если для него граница значила так мало, то и преследователей она, ясное дело, не остановит... Двигатель снова взвыл, и потерявшая весь городской лоск машина помчалась дальше. К белгородской трассе.

- Ох... - Верка от такой тряски начала приходить в себя. Посмотрела на Антона слегка обалдевшим взглядом, и схватилась обеими руками за голову, будто та вот-вот развалится на две половинки. - Твою ж мать... Не мог аккуратненько тюкнуть? Не, блин, надо было лепить со всей дури! А дури у тебя мно-о-ого... Больно же, ё не моё!

- Проснулась, царевна, - Антон, несмотря на ситуацию, не располагавшую к веселью и недовольное бурчание девушки, обрадовался. Хоть и не стал этого показывать. - А бил я в четверть силы. Но и не гладил - хрен его знает, какие у тебя в том состоянии возможности и болевой порог. Да и вообще ты меня сама попросила.

Веркин ответ не пропустила бы ни одна цензура. Но она всё прекрасно поняла и приняла как должное. Это Антон увидел и "невооружённым глазом".

Впереди, где грунтовка должна была влиться в трассу, стоял неприметный домик, обнесенный забором. Там их уже ждут российские коллеги. Там их ждёт другая машина - с российскими же номерами. А эту кто-то из Братьев или перегонит обратно в Украину, или, если обстановка не позволит, сменит номера и отправит в ближайший исследовательский центр Братства. На тщательное изучение. Уж слишком оперативно их вычислили. Антон не удивился бы, если бы узнал, что в Харькове им в машину всадили наноботов. Но это будет потом. Сейчас главное - добраться до того домика.

Главное - добраться.

61. Нью-Йорк, квартира профессора Мак'Интайра

Звонок разбудил его, когда робкие солнечные лучики уже пробивались сквозь тонкие щели в жалюзи.

Профессор Мак'Интайр вёл открытую жизнь, у него был широчайший круг общения, которому могла бы позавидовать любая "звезда" шоу-бизнеса. Причём, не только количеству знакомств, но и их, если можно так выразиться, качеству. Сенаторы, конгрессмены, губернаторы, профессора всех университетов с мировой известностью, средние и высшие чины ФБР, полиции, журналисты, студенты и даже финансисты, хотя и в меньшей степени. Туго было только со спортсменами и поп-звёздами. Профессор прекрасно понимал, почему: первые две категории на девяносто процентов состава не отличались высоким уровнем интеллекта. А бизнесменов - людей как раз довольно умных - было мало попросту потому, что не понимали принципов, по которым жил этот старик. Большой ум, направленный лишь на добывание денег, редко сочетался с истинным великодушием. И всё же профессор умудрялся отыскивать в мире финансов редкие экземпляры гармоничных натур. Точнее, получалось так, что они отыскивали его сами.

Профессор дотянулся до телефона, отметив краем глаза время - половина шестого. В такую рань ему могли звонить разве что из Европы. Но звонок был не международный, а местный.

- Профессор Мак'Интайр, - по привычке представился старик. - Слушаю вас.

- Простите за столь ранний звонок, профессор, - на том конце ответили с лёгким испанским акцентом. - Вы не помните меня? Флавио Торрес, владелец инвестиционного фонда "Прайм Венчур трейд". Нас познакомили в Далласе год назад.

- Конечно, помню вас, мистер Торрес, - профессор с радостью отметил, что память работала не хуже дедовых швейцарских часов, исправно и точно отмерявших время уже второй век. - Чем обязан честью слышать вас?

- Год назад мы с вами разговаривали на тему моего участия в финансировании Сиднейского чемпионата по компьютерным играм. Сейчас, если вы не против, я мог бы кое-что дополнить к этой теме. Я сейчас прилетел в Нью-Йорк и хотел бы встретиться. Извините за ранний звонок, но, как говорил Элам Харниш, время не ждет - пробуду я здесь всего двое суток.

- Помнится, в Далласе я дал вам визитную карточку. Подъезжайте к восьми часам по указанному там адресу, я буду вас ждать. Раньше, простите, никак не возможно: я должен ещё найти свою вставную челюсть, - старик позволил себе самоиронию.

- Спасибо, профессор.

- Пока не за что, - ответил Мак'Интайр. - До встречи.

Сборы и лёгкий завтрак много времени не заняли, и профессор, готовясь к встрече, начал припоминать детали далласской встречи. Тогда он был в гостях у одного из своих бывших учеников, ставшего мэром Хьюстона. Говорили о том, о сём, речь зашла о финансировании американской науки. Профессор тогда посетовал, что родная страна, при всём его уважении к её устоям, в этом плане поступает как мародёр. Ведь для того, чтобы подготовить высококлассного специалиста в любой отрасли науки, требуется вложить немалые деньги в образование, отобрать из некоего количества студентов одного перспективного, и продолжать вкладывать деньги уже в его работу. Американские же власти предпочитали переманивать готовых специалистов, в образование которых вложили деньги и время другие страны. Естественно, что при таком раскладе можно обеспечить учёному более комфортные условия жизни и работы. Это в любом случае обойдётся дешевле многолетней подготовки отечественного кадра. Мэр Хьюстона пригласил на следующую встречу своего давнего знакомого, известного техасского финансиста Торреса. Мистер Торрес тогда и высказал свои соображения на этот счёт. Ведь не секрет, что многие государства уже приняли законы о защите своего научного потенциала, вынуждая страны, переманивающие специалистов, платить немалые отступные. Если так пойдёт и дальше, то скоро Америка столкнётся с огромной проблемой: чужих спецов покупать станет накладно, а своих уже лет двадцать как перестали воспитывать. Фактически. И Торрес предложил не ждать милостей от бюджета. Он разработал план финансирования частной сети школ, доступных для всех слоёв населения. И предложил разработать систему привлечения средств для вложений именно в повышение качества образования. Собрать туда, по возможности, учителей старого закала и талантливую молодёжь, которой при нынешнем положении тяжело добиться желаемого результата в образовании. Трудно чему-то научить ребёнка, если по первой же его жалобе учителя выбрасывают с работы. Попробуй в таких условиях поставить плохую оценку, даже заслуженную. Вот и приходится учителям под угрозой вылета с работы ставить высокие оценки, фактически не обеспеченные реальными знаниями. Торрес же предлагал в новой сети школ сразу ввести строгие правила как для учеников, так и для учителей. Сюда же он присовокупил насущную необходимость финансирования и специального школьного издательства, и разработки собственных учебников, потому что в учебники, одобренные государством, страшно было смотреть. Сплошные подмены и глупейшие - с точки зрения образованного человека - ляпы под личиной политкорректности... Иными словами, мистер Торрес фактически предложил создать систему образования национального масштаба, альтернативную существующей. Но, во-первых, для этого требовались не маленькие деньги, а во-вторых, государственная машина, ныне существующая лишь за счёт тотального невежества масс, наверняка упрётся и будет ставить палки в колёса всеми возможными способами. Тогда же Торрес высказал идею создания и распространения специальных обучающих компьютерных игр. В связи с этим он и упомянул о своём участии в финансировании Сиднейского чемпионата. Тогда он говорил о возможности сотрудничества с РЕОЛом по части выпуска обучающих игр. Но потом случилось что-то непонятное. Мак'Интайр краем уха слышал о свёртывании компанией "Прайм Венчур трейд" финансирования дилерской сети РЕОЛа в Штатах. РЕОЛ, конечно же, нашёл других инвесторов, но не в этом соль... Что же могло случиться сейчас, если известный финансист приходит к профессору филологии? Не иначе его кто-то направил.

Не успел он об этом подумать, как снова зазвонил телефон.

- Доброе утро, профессор, - в трубке раздался голос агента Кирби. - Вам уже звонил мистер Торрес?

- Надо полагать, Рональд, именно вы и порекомендовали ему обратиться ко мне, - догадался Мак'Интайр.

- Совершенно верно. К сожалению, я ничем не смог бы ему помочь, а вы можете.

- В таком случае помогу чем смогу.

- Простите, мне кто-то звонит. До встречи, профессор.

- До встречи, Рональд.

Кирби почти всегда звонил ему, как выпадала свободная минутка, и оттого их телефонные беседы обычно бывали такими короткими, рваными... На какой-то миг закралась мысль о некоем злом умысле, но профессор тут же эту мысль отбросил. Во-первых, всех вероятных кандидатов в Братство негласно проверяли по несколько месяцев, если не лет. Шансы недруга или просто человека со слабой волей попасть в организацию были ниже нулевой отметки. Во-вторых, специальная программа, установленная на мобильном, очень чётко отслеживала голосовые параметры обоих абонентов. При малейшем отклонении от нормы на ближайший сервер Братства поступал зашифрованный сигнал тревоги. Впрочем, профессор был далёк от технических подробностей, и, конечно, знал не все возможности этой программы. Но он твердо знал одно: Братство предусматривало ВСЁ. Оттого и не совершало ошибок. По крайней мере, пока не совершало.

Мистер Торрес позвонил профессору на домофон ровно в восемь ноль ноль. А пять минут спустя он уже вошел в гостиную.

- Добро пожаловать в жилище отшельника, - с ироничной улыбкой проговорил профессор, приглашая гостя присесть.

Невысокий, полноватый, смуглый мексиканец с непременной бородкой и взглядом испанского идальго, в неброском, но дорогом костюме-тройке - таков был один из богатейших финансистов обеих Америк, о котором при этом практически ничего нельзя было прочесть в "Форбс". Зная пламенную страсть мексиканцев к хорошему кофе, Мак'Интайр позаботился заправить кофеварку. Но Торрес, как истинный бизнесмен, предпочёл сперва поговорить о деле.

- Обойдёмся без предисловий, профессор, - совершенно серьёзно заявил он, сцепив пальцы на животе. - Я в некотором смысле ваш коллега. С недавних пор. Если же вы не склонны доверять малознакомым людям на слово, можете созвониться с мистером Кирби. Он был моим поручителем.

- Он звонил мне, - профессор повертел в руках телефон, пискнувший сигналом входящего сообщения. Прочёл СМСку и спрятал мобилку в карман. - Теперь мы можем перейти собственно к делу. Судя по голосу, вы были чем-то взволнованы, хоть и старались себя не выдавать.

- Полагаю, вы уже вспомнили кое-какие детали нашей далласской беседы, мистер Мак'Интайр, - мексиканец откинулся на спинку кресла. - Год назад я ещё не был в курсе многих вещей, но уже тогда, имея дело с менеджерами РЕОЛа, почуял неладное. Вы слышали о том, что я разорвал договор с их филиалом в Штатах?

- Да, до меня доходили такие слухи.

- Это не слухи, профессор. Я прекратил сотрудничество с ними, когда австралийский фонд, соучредитель РЕОЛа, оказался замешан в финансировании запрещенных генно-инженерных технологий. Ну а раз они готовы финансировать такие проекты, то, как знать, нет ли какой-то подобной скрытой проблемы и в играх РЕОЛа - уж больно активно они их продвигают. Кстати, о том, что этот австралийский фонд финансирует работы в запрещенном направлении, даже я узнал практически случайно - так хорошо у них обеспечен режим секретности. Ведь мои проверки - а поверьте, моя служба безопасности не зря ест свой хлеб - ничего предосудительного не выявили. И лишь, повторю, случайность... В общем, тогда я счёл более выгодным заплатить неустойку, чем потом оказаться втянутым в некрасивую историю и потерять репутацию. Конечно, мое решение привело к проблемам для РЕОЛа на американском рынке. Кое-кто даже разорился, и мне пришлось полгода вести самую настоящую судебную войну... Но это к теме нашей беседы напрямую не относится. Важно другое: если год назад со мной имели дело австралийцы, то сейчас за услугами моего фонда обратился один из русских соучредителей РЕОЛа. Некто Дмитрий Козырефф, - Торрес для верности заглянул в свой палм, чтобы не ошибиться в произношении трудного русского имени. - Господин Черняефф, глава моего московского представительства, передал мне полный отчёт о беседе с ним.

- Вы опасаетесь нового надувательства со стороны РЕОЛа, - старик профессор, несмотря на свою филологическую специализацию, в бизнесе ориентировался очень даже неплохо.

- Не боюсь. Я попросту уверен, что они собираются надуть и своих соучредителей, а может быть, попутно, если получится, то и меня. И хотя их предложение финансово весьма привлекательное, но при этом оно весьма сомнительное с этической точки зрения. Видимо, среди соучредителей РЕОЛа назревают разногласия.

- Вы желаете, чтобы этим занялись, скажем так, мои знакомые? - профессор решил конкретизировать невысказанное финансистом запрос.

- Я хотел бы, как человек, не новый в бизнесе, предложить вашим, как вы изволили выразиться, знакомым, про возможности которых говорит уже тот факт, что я так и не смог понять - а я старался, можно сказать, даже очень - кто же они такие, некую финансовую операцию, - Торрес блеснул чуть влажноватыми угольно-чёрными глазами. - Результатом которой может стать изрядное уменьшение оборотных средств РЕОЛа. И дискредитация одного из соучредителей, ответственного за разработку основного программного блока РЕОЛовских игр. Скандал у конкурента нам в любом случае на руку. Мистер Черняефф ещё намекал на закулисное участие в предложенной схеме дружного с Козыреффым мистера Тамански, директора РЕОЛа. Но этот господин ранее не показался мне аферистом... Однако теперь мне надо во всем разобраться более досконально. Одним словом, я обратился к вам ещё и как к знатоку пресловутой "русской души". Скажите, имеют ли мои подозрения реальные основания?

- Ну, для обоснованного заключения мне нужно больше исходных данных. Ведь бизнес есть бизнес, мистер Торрес. А современный бизнес вообще не имеет национальности. Вас с равной долей вероятности может обмануть и американец, и австралиец, и китаец, и итальянец, и русский, - произнёс профессор. Солнечный зайчик на металлизированной подставке кофеварки колол ему глаза.

- Тогда я должен переговорить с теми из этих ваших знакомых, кто отвечает за финансовые операции. Такой шанс упускать грешно.

- Знаете, мистер Торрес, как говорят русские про случаи, подобные тому, что Вам предлагает господин Козырев? - улыбка старика сделалась лукавой. - "За что боролись, на то и напоролись". И в этом случае, смею полагать, мои знакомые согласятся пойти на сотрудничество с Вами.

- Законы рынка, - Торрес пожал плечами - он понял намёк профессора с полуслова. - Не мы их придумали, но раз уж наши противники признают эти правила игры, и мы в состоянии их на этом поле переиграть - почему бы нет? В конце концов, деньгами рискую я один.

- Не в этом дело, мистер Торрес. Пределы финансовых возможностей моих знакомых мне не известны, но поверьте, они достаточно велики, чтобы рискнуть и своими средствами. Если, конечно, игра стоит свеч. Однако у них есть принципы, которыми они не поступаются никогда.

- Прибыль не гарантирую, но неприятностей РЕОЛу можно доставить немало. А единственное, в чем я уверен относительно этих ваших, хм, знакомых - это в том, что им деятельность РЕОЛа чем-то весьма не нравится.

- Хорошо, - кивнул профессор. - Я свяжусь с нужными людьми. Думаю, самое позднее послезавтра утром я смогу организовать вам встречу с ними.

- Благодарю вас, профессор.

- А теперь может все-таки попробуете кофе?

- Теперь - с огромным удовольствием, сеньор, - Торрес сдержанно улыбнулся.

Только сейчас Мак'Интайр понял, что напрасно сомневался в этом человеке. Как бизнесмен, при общении с другими бизнесменами, он был обязан скрывать свои истинные чувства. Но в обществе таких же, как он, людей с обострённым чувством справедливости, иногда позволял себе подобную роскошь. Профессор отметил ещё одну вещь: эти редкие моменты, когда Торрес мог показать своё настоящее лицо, были для мексиканца праздником.

"Учиться никогда не поздно, и никому не вредно, - подумал старик, когда мистер Торрес благополучно покинул его гостеприимный дом. - Наверное, я никогда не перестану удивляться своему невежеству..."

62. Москва, база трейсинг-группы "Русские куницы" рядом с Ботаническим садом.

Харитону хотелось думать, что это чья-то глупая шуточка. Но увы: документ самый настоящий. Не подкопаешься.

"Уважаемый господин Женкин! Сообщаем Вам, что в конце этого месяца истекает срок действия договора аренды, согласно которому группа "Русские Куницы" арендует у Управы района Ростокино Северо-Восточного административного округа земельный участок площадью 9577 квадратных метров. Согласно условиям договора, он автоматически продлевается на год, если ни одна из сторон не изъявила в установленный законом срок желание его расторгнуть. Как одна из сторон ныне действующего договора, Управа района Ростокино официально уведомляет Вас, что текущий договор не может быть продлён в связи с утверждённым в этом году планом благоустройства района. Просим Вас ко времени окончания действия договора освободить арендуемый Вами земельный участок".

Точка. Подписи. Печати. Дата. Исходящий номер... Действительно, не подкопаешься. Да и курьер тычет под нос планшетку с ведомостью: распишитесь, мол, в получении, и всё такое. Мичман присел на брёвнышко, на автопилоте подмахнул подпись, и курьер испарился... Новость оказалась того порядка, что вполне может выбить из колеи даже трейсера с железной нервной системой. Если помножить её на недавние угрозы Берсеркера, то картинка вырисовывалась вовсе неутешительная. У Володьки-то, похоже, в самом деле крыша набекрень съехала. Никогда раньше он не стал бы мстить так недостойно и подло, да ещё чужими руками. "Но сейчас ведь стал, - зло подумал Харитон. - Отомстил, блин... Нет, это не смертельно, мы ведь и без того с Управой давно в разводе из-за полигона. Только не думали, что это случится так скоро... Что ж, у нас есть законный месяц на поиск нового участка. Бабок, правда, вложенных жалко, да Бог с ними. Что мы делать-то будем, если не найдём нового полигона за этот месяц? А тут еще фестиваль на носу".

При этом Мичман осознавал ещё и необходимость держать поиски нового земельного участка в секрете. Особенно от Володьки. И от этого ему было еще более тошно. Секретиться от того, кого считал другом! Но тут же Мичман осознал со всей пугающей ясностью и другую вещь: Володька Жирнов уже перестал быть тем Берсеркером, которого он знал. То есть, ещё во время чата со своими сетевыми знакомыми, обсуждавшими эту проблему, подозрения оформились в уверенность, что крышу у Володьки снесло по причине чрезмерного увлечения новомодными играми РЕОЛа. Но сейчас, держа в руках злополучную бумажку из Управы, Харитон - положа руку на сердце - растерялся.

"Эх, Берсеркер... С женой разводится и даже на раздел имущества подаёт. На работе руководство считает его сверхценным кадром, а все остальные сотрудники редкой сволочью. А как он завелся по поводу того самого штрафа... Надо тебя как-то вытаскивать. Другом все ж таки был, да и мужиком стоящим. А сейчас словно подменили. Что же делать?.."

Мотор у "Субару" великолепный. Машина, если её не гнать со скоростью под двести, едет очень тихо. Почти не слышно. Только тихий скрип тормозов и выдал подъехавшее авто. Мичман, оторвавшись от созерцания утоптанной землицы под ногами, окинул "Субару" мрачноватым взглядом. И спрятал бумажку в карман.

Берсеркер, в отличие от Харитона, явно пребывал в приподнятом настроении. Шёл лёгкой походкой человека, не чуждого спорту и вообще физическим нагрузкам, руки в карманы. Вроде бы всё, как обычно. Только не нравилась Харитону его усмешка. Ох, не нравилась.

- Привет, Мичман, - Володька поздоровался довольно нейтрально. Трудно было по его тону судить, что у него на уме.

- Привет, коль не шутишь, - Харитон ответил так же нейтрально. - Я слышал, у тебя проблемы. Помощь не нужна?

- Со своими проблемами я уж как-нибудь сам разберусь, - вот тут Берсеркер, сам того не желая, себя выдал - раздражением. Пока ещё едва заметным. - Вот что с твоими делать будем, а?

- Ты о чём?

- Мич, я тебя умоляю, только не притворяйся, будто не знаешь, о чём речь. Я тебя предупреждал? Предупреждал. Теперь не обессудь. Придётся съезжать с насиженного местечка.

- Я догадался, с чьей подачи это сделано, - Мичман изобразил отвлечённо-равнодушную усмешечку. -Да ты и сам в курсе, что мы давненько с Управой цапались по поводу участка. И готовились к такому обороту. Так что уже ты не обессудь: всё равно будем собираться. Только в другом месте.

- В каком именно, ты, понятно, не скажешь, - Берсеркер, видимо, не ждал такого поворота. Он пришёл полюбоваться на дело рук своих (и не только своих), и позлорадствовать. Не получилось. Жертва не металась в отчаянии, не падала на колени с мольбой о пощаде. Хотя все его чувства (новые чувства) предвкушали такое зрелище. Он уже научился слышать голос этих чувств. До сих пор голос не ошибался. А тут почему-то сбой...

Он не уважает и никогда не уважал тебя.

- Нет, почему же, - Харитон пожал плечами, поддев носком кроссовки камушек, вросший в землю. Влажная земля нехотя отпустила щебёнку. Осталась маленькая ямка, на дне которой копошился дождевой червяк. - Скажу. Как новоселье отметим. Даже приглашу. А то давненько ты полосу препятствий не штурмовал. Поди, уже всё забыл.

"Нет, не забыл", - хотел было сказать Жирнов. И сказал бы. Если бы не вмешался "внутренний голос".

Не размазывай сопли. Кто он такой? Говорящая обезьяна. А ты - человек. Храни достоинство.

- Я и без этого хорошо живу, - буркнул он, чувствуя, как закипает злость. Казалось, и причины особой нет, а всё же... - А вот ты сам ко мне приползёшь в один для тебя далеко не прекрасный день. На карачках. С извинениями в письменном виде. В зубах. И деньгами - с процентами. А я тогда ещё подумаю, извинять мне тебя, или нет. Понял?

- Понял, - Мич посмотрел на него снизу вверх. С плохо скрываемым сочувствием. - А ты сам-то понял, чего сказал? Володя, ты меня извини, но это уже клиника.

- То есть, ты хочешь сказать, что я сумасшедший? - в голосе Берсеркера вдруг прорезалась истеричная нотка. Он начал медленно, но верно наливаться багровой краской. - Да я здоровее тебя в тысячу раз!

- Тихо, Володька, тихо, - Мичман махнул рукой - мол, нечего так нервничать. - Не кипятись, не чайник. Просто подумай над своими словами, хорошо? Только спокойно, без нервов. Подумай, что было бы, если бы тебе кто-нибудь заявил то же, что только что сказал мне ты.

- А я никому никогда не давал и не дам повода заявить мне такое, - как можно язвительнее проговорил Берсеркер. - Это тебе, так сказать, пища для размышления. Если, конечно, ты ещё не совсем деградировал с уровня человека пещерного до шимпанзе, и способен это уразуметь.

Мичман ничего не ответил. Во-первых, болезнь Володьки зашла слишком далеко, а спорить с больным человеком попросту бесполезно. Он живёт уже в каком-то придуманном мире, встречая в штыки всё, что противоречит этой нездоровой модели - "Я супергерой, а кругом враги". Во-вторых, если и применять к нему какую-то терапию, то лучше всего шоковую. Другая явно не сработает. А для этого не стоило хватать пациента за штаны и взывать к гражданской совести. Берсеркер ушёл, стопроцентно сочтя поле боя своим: раз противник промолчал. Да, он болен, и этим всё сказано.

Мичман с силой стукнул кулаком по бревну, на котором сидел.

"Я должен связаться с "Рэптором". Так дальше продолжаться не может".