Месть за «наглые выходки» не заставила долго себя ждать. Уже на следующий день после захвата Идущими в Потоке пришельцев и их андроида «птерозавры» нанесли мощные удары по некоторым ранее обойденным вниманием пришельцев военным объектам на всей планете. Действовали они гораздо жестче, и потерь среди военных оказалось значительно больше. На этот раз захватов территорий не было, наносились именно удары — без высадки, с неба, напористо и устрашающе, просто методичное уничтожение живой силы и техники противника. И противником этим были земляне.
В США и Корее, в Германии и Китае, в России и даже в Австралии, да и вообще на всей планете в целом были разгромлены подчистую несколько танковых, авиационных и морских баз. Особой же «популярностью» у захватчиков пользовались аэродромы и авиабазы, ведь с каждым новым воздушным боем авиация находила-таки способы подбить пару-тройку летательных аппаратов якобы непобедимых представителей Федерации Миров. Другое дело, что заполучить даже обломки сбитых летательных аппаратов или фрагменты тел (не говоря уж о целом экземпляре) пришельцев так и не удалось. И поэтому военные всех стран по-прежнему недоумевали и строили самые фантастические предположения относительно того, кому и каким образом удалось все же проникнуть на одну из захваченных баз и провести разведку боем, сопровождавшуюся, судя по данным как наземных, так и немногих сохранившихся под контролем землян космических служб наблюдения, весьма необычными энергетическими эффектами и возмущениями в структуре физических полей.
— Что мне делать? — кричал в микрофон майор Кузьмичев, первый пилот стратегического бомбардировщика ТУ-22М— 2.
— Топливо на исходе, и я чувствую, у меня на хвосте «призрак».
Земля молчала.
— «Гнездо», «Гнездо»! — он уже просто надрывно орал. — Повторяю, топливо на исходе, боезапаса — ноль, меня атакуют. Где наше прикрытие?!
«Гнездо» по-прежнему молчало.
У Кузьмичева вдруг возникло смутное предчувствие, которое можно было бы выразить словами «меня щас порвут». Очень быстро оно переросло в уверенность, и он уже знал , как скоро это случится. Девять, восемь, семь, шесть…
Счета «пять» он дожидаться не стал. Рванув рычаг катапульты, капитан покинул свой самолет и стрелой взмыл в небо. Три, два, один… Краем глаза Кузьмичев заметил внизу под собой вспышку и понял, что был прав.
Увидев, как на радаре погасла последняя точка, командующий ВВС России генерал-полковник Истомин больно закусил губу.
Весьма грубо, правда про себя, высказавшись об инопланетной матери, если только такая у пришельцев была, он подумал, что если так пойдет дальше, то обороне России, а в частности авиации, будет полный… выразительная формулировка напрашивалась.
Так уж получилось, что, прибыв с инспекцией именно в часть, самолеты которой были атакованы, генерал сам следил за этим воздушным боем, но ни повлиять на его ход, ни поддержать пилотов никак не мог. Связь просто-напросто «сдохла», и что было этому причиной, никто не знал, хотя можно было догадаться, что тут задействованы какие-то вражеские технологии. Ведь связь пропала именно тогда, когда летательные аппараты противника уничтожили первый из бомбардировщиков, а потом ну просто играючи завалили оба поднявшихся для прикрытия с соседней базы звена МиГ-31. Экспериментальных же МиГ-33 или Су-39-П, способных, по выводам аналитиков, хоть как-то противостоять технике пришельцев и имевших экспериментальную систему микролептонно-торсионной связи, на ближайших авиабазах не было. И поэтому Истомину только и оставалось, что кусать губы, глядя, как на экранах локаторов ДРЛО (которые пришельцы, возможно, специально не заглушили) одна за другой гаснут точки, говоря о гибели машин и, скорее всего, экипажей.
В этот момент вновь позвонил, чтобы выяснить обстановку, находящийся на международных переговорах в Брюсселе президент. И вновь хвастать было нечем.
— Товарищ главнокомандующий, — Истомин был на грани нервного срыва, хоть генералам это и непозволительно, — нас бьют, как комаров на стене, а мы практически ничего не можем этому противопоставить. Они появляются ниоткуда и так же в никуда исчезают, оставляя после себя… ничего после себя не оставляя, подчищают начисто…
— Генерал! — президенту тон Истомина не понравился. — Возьмите себя в руки, скоро все должно решиться. Я думаю, мы здесь придем к окончательному решению вопроса о взаимодействии и дальнейших мерах по отражению угрозы.
— Хотелось бы верить, — сказал в ответ генерал, но он вовсе не был уверен в том, что доживет до следующего утра. Ответственности он уже не боялся, ведь то, чем он жил до Нашествия, рушилось, словно карточный домик, и вопросы обороны и целостности государства Российского представлялись теперь уже в ином свете.
— А вы верьте, — подбодрил верховный главнокомандующий. — Ведь если вера пропадет у таких, как вы, нам никогда с ними не справиться.
Потом с тайной надеждой в голосе (чего Истомин, конечно, не заметил) глава России поинтересовался:
— Что, нет вообще никаких хороших новостей?
— Если это можно назвать хорошей новостью, то есть одна. Старшим лейтенантом Ларичевым на МиГ-31 был сбит один аппарат захватчиков, но как ему это удалось, я не знаю. Хотя при раскладе один к четырем я могу назвать это хорошей новостью с большой натяжкой.
— Жив? — это было произнесено совсем не по-президентски.
— Погиб, — обреченно ответил генерал.
Помолчав, президент добавил совсем уж непротокольно:
— Хотел бы я знать, какой мудак заварил всю эту кашу с нападением на захваченную пришельцами базу? Или, может, это все-таки провокация, подстроенная самими инопланетянами, чтобы развязать себе руки и перейти к более активным акциям устрашения?
Истомин ничего не ответил, и президент прервал связь.
Чуть позже генерал сделал еще один звонок.
Изольда была последней гаванью неуклонно стареющего генерала, хотя назвать ее любовницей у него не поворачивался зык.
— Гриша, мне очень страшно. Что дальше-то будет? — плакала она в трубку.
— Котик, все будет хорошо, — успокаивал ее Гриша, и, как ни странно, сейчас он сам в это почти верил.
— Когда? Ведь ты мне все время говорил, что у нас сверхдержава и мы можем дать отпор любому врагу…
— Говорил, говорю и буду говорить. Верь мне, ведь если и ты потеряешь веру, то таким, как я, нечего делать в армии.
— Гришенька, я боюсь выходить на улицу, ведь там творится что-то невообразимое. Все куда-то бегут. Люди похожи на стадо неуправляемых баранов. Кругом мародерство и даже убийства. Милиция бездействует, она просто пропала с улиц.
— Как? — генерал уже больше недели не покидал свой штаб.
— Да так. Помнишь дядю Изю с улицы Ленина?
— Да.
— Так вот, нет больше дяди Изи. К нему ворвались какие-то молодые люди и битами забили насмерть. Его коллекция древнего оружия пропала бесследно. Только я понять не могу, кому среди этого бедлама могли понадобиться старинные мушкеты. Их же сейчас просто некому продать! Это ведь не хлеб и не современное оружие, которым хоть как-то защититься можно — если не от пришельцев, то хотя бы от таких вот мародеров. А из тех мушкетов, наверное, и воробья не убьешь.
— Успокойся, прошу тебя, — Истомин порядком расстроился из-за услышанного, нет, не потому, что дядя Изя был ему хорошо знаком, а потому, что такое вообще происходит, но все же нашел более или менее осмысленное «оправдание» данному действу: — Котик, Нашествие тут абсолютно ни при чем, просто его коллекция очень дорого стоит, и к ней давно присматривались. А продать ее можно даже сейчас — воровали же во время Второй мировой войны и продавали ворованное. Барыги — они, как тараканы, были и, увы, будут всегда.
— Да-а… — стенания не прекращались, — а что ты скажешь о разгроме продуктового магазина возле моего дома? Его просто разворовали… разнесли среди бела дня. Убили двух продавцов и кассиршу… Убили… за хлеб, соль и спички-и-и…
Генерала это озадачило, он не знал, что сказать. А Изольда продолжала:
— Откуда в мире столько жестокости? Мне даже порой кажется, прости меня, что, может, действительно стоит принять их ультиматум? Они ведь не так уж много хотят… Мир бы стал намного цивилизованнее без оружия…
— Да ты что! — Истомин взорвался. — Что ты говоришь? Не смей! Нельзя нести людям добро такими методами! Пришельцы — агрессоры, а агрессоров надо давить. Я сейчас положу трубку, а ты подумаешь над тем, что ты мелешь, успокоишься…
— Но…
— Никаких «но», — рявкнул он и прекратил разговор.
В нем кипела злость — даже не на Изольду, а на ее слова. Истомин понимал, что так думает не одна она. И это было очень нехорошо. А еще больше он бесился оттого, что сам не был полностью уверен в ее неправоте.
В кабаке со странным названием Dead Horse, то есть «Дохлая лошадь», запах виски и сигаретного дыма въелся уже во все, во что только можно было. Еще бы, ведь окна тут практически не открывались с тех пор, как пришельцы совершили новые атаки на военные объекты землян, а кондиционер был поврежден.
Боб Арчер сидел у стойки и методично напивался. Этому занятию он посвящал уже третий день своей жизни здесь, если не считать того, что до этого пил два дня дома. Но там ему теперь делать было нечего. Жена, собрав манатки, умотала к маме в Аризону, решив сдуру, что там безопаснее. Арчер же остался и, просидев два дня дома в гордом одиночестве (не считая немереного количества пива), направился в свою любимую «Дохлую лошадь», чтобы с завсегдатаями, а по совместительству его «друзьями на вечер», обсудить сложившееся положение и решить, как теперь жить. Но дальше банального вливания виски в глотку мысли пока не шли. Боб сидел в полной боевой готовности — многое из того, что он собрал раньше для продажи, было у него с собой. Время от времени он гневно сотрясал воздух проклятиями в адрес захватчиков. Проглотив очередную порцию спиртного, Боб тупо уставился в стену напротив, и снова в памяти всплыл последний разговор с женой.
— Бобби, — сказала Кити ему тогда, — сколько можно сидеть, пить пиво и тупо смотреть в телевизор? Надо что-то делать!
— Пусть попробуют сунуться, вот тогда я покажу этим инопланетным засранцам, что почем в Америке, — хорохорился он, поглаживая ствол автомата, лежащего на коленях. — Я вышибу мозги любому, кто сунется в мой город, на мою улицу, в мой дом!
— Не мели чушь! Ты хочешь сказать, что один , пусть ты хоть и трижды крутой морской пехотинец, сможешь защитить меня… и себя тоже от этих чудовищ? У тебя здесь что, президентский бункер и в твоем распоряжении вся армия США? Да если бы это было и так, мне с трудом верится, что они — и ты вместе с ними — смогут что-нибудь сделать. Пока вас топят, как новорожденных котят, и сбивают, как птиц из рогатки.
— Кити, заткнись! — Боб даже вскочил с места. — Что ты предлагаешь — сложить лапки и сдаться на милость этим уродам? Хрен им! Все дело в политиках, и армия США здесь абсолютно ни при чем. Я просто уверен, что, если бы не все эти чистоплюи-политики, все бы давно нормализовалось, а если и нет, то хотя бы было ясно, как действовать дальше.
— Ты гляди, как он запел, — жена была воплощением сарказма. — С чего ты все это взял? Да твои военные только и могут устанавливать мировое господство над менее сильными государствами, и то не всегда успешно. Вспомни Вьетнам.
— Значит, ты так! — упоминание о Вьетнаме задело Боба, хоть он там и не был. — Как раз это я и пытаюсь тебе объяснить, а ты ни хрена не понимаешь. Наша армия никогда бы не знала поражений, если б не игры политиков. А эти мудозвоны изначально ищут в любой войне свою выгоду, пусть даже она граничит с поражением. Они сперва бросают наших ребят на борьбу с мировым злом, а потом, как это было во Вьетнаме, предают их. Но на этот раз задачку задали не для их тупых голов. И я не удивлюсь любому исходу. Что же касается меня, то повторяю тебе : я буду подавлять любые вмешательства в мою жизнь, и это касается не только пришельцев. Я замочу любого, кто примет этот сраный ультиматум. И надеюсь, что ты к ним не относишься.
— А я повторяю тебе, — Кити всегда имела собственное мнение, — что, сидя здесь один, ты ни черта не сделаешь. И если они сюда заявятся, то превратят тебя в бифштекс еще до того, как ты поднимешься с дивана. А если тебе посчастливится и ты все же сможешь завалить пару-тройку этих космических бродяг, конец все равно будет один. Ты выступишь в роли гамбургера на празднике их победы…
— Сука, — процедил Арчер.
— Пусть так, — она почти не обиделась, — но у меня еще есть здравый смысл, и я собираюсь пожить хотя бы немного дольше тебя.
— Каким образом? — теперь Боб пытался насмехаться, он считал ее слишком глупой для того, чтобы принимать какие бы то ни было глобальные решения. — Что ты сможешь противопоставить этой внешней угрозе?
— Бобби, может, у меня и не так много мозгов, как у морских пехотинцев, я всего лишь официантка в прошлом и домохозяйка в настоящем, но я думаю, что у мамы на ранчо нам было бы безопаснее, чем в этом городе. А там, кто его знает, может, они передохнут от нашего климата и микробов, а может, раз ты в это веришь, мы победим, а может… Одному Господу известно, что может быть. Но в одном я уверена: в Аризоне нам было бы намного безопаснее.
— Бежать?! — доводы жены «злостного вояку» пока не убеждали. — Боб Арчер никогда не бежал ни от кого. Я всегда смотрел в глаза опасности и не позорил знамя нашей страны.
— Ну и оставайся, дуболом звездно-полосатый… — сказала Кити, собрала вещи и уехала, даже не поцеловав его на прощание. Боб не знал, что, когда на второй день пути его жена остановилась перекусить в захолустном кафе, туда ворвался с купленным у подпольного торговца автоматом семнадцатилетний наркоман, обезумевший от злости на весь недружелюбный к нему мир, и в считаные минуты уложил почти всех, кто там находился, после чего прибывшая на место происшествия полиция пристрелила его самого. И хотя личности всех погибших были установлены и Арчеру тоже хотели сообщить о смерти его жены, а репортаж о бессмысленной бойне показали по всем телеканалам, но сразу после того, как выяснили личность его жены, застать Боба дома не смогли, телевизор он не смотрел и автоответчик не слушал. А уведомление из полиции с просьбой зайти в местное отделение, не читая, спустил в унитаз.
Просидев два дня дома, Арчер вдруг понял, что в словах Кити все-таки есть разумное зерно, однако не насчет Аризоны, а насчет того, что один он ничего не сможет сделать. Мысли о «Дохлой лошади» возникли как-то сами собой. И он, взяв с собой побольше «штучек» из своего боекомплекта, направился туда.
Заведение стало закрытым, хотя и при мирной жизни здесь всегда был свой определенный круг посетителей. Теперь же в него без вопросов впускали только тех, кто посещал его раньше, либо тех, кто мог быть хоть чем-нибудь полезен. Боб оказался и тем и другим. Полезным он стал потому, что с его появлением начались хоть какие-то действия. До этого несколько постоянных клиентов во главе с хозяином приняли решение забаррикадироваться в кабаке, дабы уберечься от беспорядков на улицах. Они заколотили окна и задние двери подручным материалом и стали ждать новостей, которые без умолку передавали все каналы навесного телевизора над барной стойкой. Входная же дверь стала открываться не для всех, практически вообще ни для кого. Еды и выпивки было предостаточно, правда, хозяин по-прежнему брал за них деньги, которые имеют свойство заканчиваться. Спали вповалку прямо на полу, не забывая, однако, выставлять часовых, которых старый Эрл, хозяин забегаловки, поощрял бесплатной кружкой пива и чизбургером. Поэтому все чаще часовыми становились те, у кого заканчивались «зеленые президенты».
С приходом Боба Арчера все изменилось.
— Здравствуй, Эрл, — поприветствовал Бобби хозяина, входя в «Дохлую лошадь» на правах завсегдатая, — налей-ка мне порцию виски, и побыстрей.
Он прошел к стойке, положил возле ног огромную сумку и снял со спины армейский рюкзак, в которых был спрятан целый арсенал, и, когда его просьба была удовлетворена, одним глотком выпил содержимое стакана. И сразу же попросил еще. Потом еще. И еще… Когда же Эрл поинтересовался его кредитоспособностью, Боб, порыскав по карманам, понял, что всю наличность оставил дома.
— Арчер, так дело не пойдет, — возмутился хозяин заведения, — либо плати, либо выметайся отсюда. Нахлебников я держать не намерен.
— Дружище, — произнес полупьяный Боб, — я все тебе верну. Ты же меня не первый день знаешь.
— Меня это не устраивает, — не унимался Эрл. — Это раньше я кому-то, может, и наливал в долг. Но времена изменились, я вообще не уверен в завтрашнем дне, не уверен, будешь ли ты завтра жив. Здесь не ночлежка для бродяг — здесь небольшое сообщество свободных людей, которые ждут лучших времен.
А главный здесь — я, поэтому мне решать, кого оставлять, а кого попросить выйти вон.
— Эрл, ты не прав, — пьяные мозги морского пехотинца не хотели мириться с такой вопиющей несправедливостью. — Послушай, я как никто другой могу тебе пригодиться, и в твоих интересах мне поверить.
— Я верю только президенту, но не тому, что визжит в телевизоре, как свинья, которую режут, а тому, который смотрит на меня с купюры как минимум в один доллар, — тут хозяин достал из-за прилавка огромный винчестер и направил его на «неплательщика». — Если я неясно выражаюсь, то за меня скажет мой верный друг.
— Зря ты так, — устало проговорил Арчер, глядя прямо в дуло дробовика. — Неужели до тебя не доходит, что деньги в данный момент — такая же бумага, как та, что висит у тебя в сортире? Рушатся все денежные системы мира, а ты решил устроить бойню из-за пары баксов. Интересно, ты от пришельцев тоже потребовал бы платы?
— Надо будет — потребую. Они до сих пор не напали ни на один гражданский объект, значит, моему бизнесу ничто не грозит. А закрылся я здесь не от них, а от таких, как ты, — прожигателей чужих капиталов. У меня ведь, Боб, расчет простой — сохранить свое заведение, ну а если кто-то из моих конкурентов так не думает и устроил из своих забегаловок притоны для бедных — это его проблемы. Мне от этого будет только лучше.
И тебе стоит пойти поискать подобные места. Убирайся! — и Эрл устрашающе помахал ружьем.
В зале установилась гробовая тишина, все присутствующие настороженно следили за этим разговором, чувствуя, что сейчас должно произойти нечто необычное.
Грянул одиночный выстрел. «Глок» Арчера пробил грудь Эрла, и тот грузным мешком осел на пол. Он даже не успел сообразить, что произошло. Боб только что вроде бы пьяно глядел на него, держа в руках стакан, потом поставил его на стойку и, повернувшись боком, стал слезать со стула, и вдруг в руке у него нарисовался пистолет, и все — хозяина забегаловки со странным названием «Дохлая лошадь» не стало.
После этого Боб совершенно спокойно, словно ничего не случилось, заговорил:
— Видит Бог, я не хотел его убивать. Я просто хотел побыть в кругу друзей, выпить стопку-другую виски и трезво оценить ситуацию. Но Эрл, пусть земля ему будет пухом, этого не понял, за что и поплатился. Если кому-то не понравилось то, что здесь произошло, он может покинуть помещение. Те же, кто останется, могут рассчитывать на бесплатные еду и напитки до тех пор, пока они здесь не кончатся — в разумных пределах, естественно. От вас же я требую оставаться, как и прежде, начеку, чтоб ни одна сволочь не проникла сюда без нашего ведома. Если же придется умереть, то сделать это надо красиво, не склоняя головы перед врагом…
Возражений не последовало, никто не ушел и все согласились, что главный теперь Арчер. Весьма довольный таким раскладом, он продолжил:
— Если все согласны, то предлагаю выпить. Но сперва уберите этого толстого тюфяка в холодильник, пока он опять не начал вонять, — и когда два человека взяли тело Эрла за руки, за ноги и понесли, Боб сопроводил это удачной, как ему показалось, шуткой: — Зря ты, Эрл, так назвал свою дерьмовую контору. Дохлая лошадь теперь — это ты.
Все это произошло три дня назад, теперь же Боб Арчер, как уже было сказано, сидел у стойки и методично напивался. Бесплатные запасы исчерпывали себя с катастрофической скоростью, но самым страшным было то, что заканчивалось виски, а трезветь в планы нового командира не входило. Да и командовать у него как-то не складывалось, потому что никаких определенных мыслей по спасению человечества или хотя кучки забаррикадировавшихся (а их было тринадцать человек, включая самого Боба) попросту не было. Отведя бессмысленный взгляд от стены, Арчер уставился в телевизор, по которому показывали очередную аналитическую программу.
— Господин Цербский, — задал вопрос ученому из России седовласый Билл Донаган, ведущий популярной телепередачи, — как вы думаете, возможно ли положительное разрешение ситуации?
— На мой взгляд, — отвечал ученый, — говорить о каком-либо разрешении ситуации в данном положении было бы преждевременно.
— Что вы имеете в виду? — продолжал допытываться Донаган, собравший для дискуссии трех исследователей аномальных явлений из разных стран.
— Он — русский, и этим все сказано, — встрял в разговор бразильский уфолог Педро Гомес, тоже принимавший участие в ток-шоу. — Правительство России занимает выжидательную позицию, и поэтому господин Цербский будет разводить демагогию, о чем бы вы его ни спрашивали.
— Коллега не прав, — парировал русский. — Во-первых, у меня есть собственное мнение, а во-вторых, чью точку зрения выражает он сам? Не глава ли Южноамериканского Союза поддержал ультиматум пришельцев?
— Да, поддержал, — бразилец занервничал, — и у него на это были определенные основания.
— Какие же? — ехидно поинтересовался Донаган, окинув взглядом присутствующих. Третьим приглашенным был сэр Монтегю, участник уже ставшей легендарной конференции ООН, он пока молчал.
— Так какие были соображения у представителя вашей страны? — повторил вопрос Донаган, когда Гомес замешкался с ответом.
— Я не могу отвечать за всю страну в целом, — наконец выдавил тот, — но, как вам известно, у меня по поводу инопланетных цивилизаций всегда была собственная теория. В эти тяжелые для мира дни она начала подтверждаться.
— Это вы про свои бредни насчет происхождения человечества от внеземных цивилизаций? — с сарказмом спросил Цербский.
— Именно так. Только это не бредни! Теория имеет реальное подтверждение…
— Если не трудно, посвятите в это наших телезрителей, — не менее саркастично попросил Билл, хотя ведущему ток-шоу следовало придерживаться нейтральной позиции.
— С удовольствием, — как бы не замечая усмешек оппонентов, ответил бразильский уфолог — еще бы, ведь это был его конек. — Пришельцы живут среди нас очень давно, и это, между прочим, не только мое мнение, так утверждает, например, мой коллега из Великобритании — уфолог Джон Поуп, — произнося эти слова, он кивнул в сторону Монтегю, потому что тот тоже был англичанином, хоть и придерживался совершенно других взглядов. — Ведь среди нас немало тех, у кого есть гены, как бы это сказать… гены так называемых чужих. Каким образом это можно выяснить? Очень просто. Попробуем применить рекомендации господина Поупа. Он, в частности, говорил, цитирую: «Не менее 45–50 % населения Земли сегодня составляют гибриды, произошедшие от пришельцев и первобытных, средневековых и современных людей. Гости из космических далей появились на нашей планете 30–40 тысяч лет назад, и именно их потомки создали великие древние цивилизации египтян, шумеров, майя, ацтеков. Еще в те далекие времена у пришельцев и коренных землян начали рождаться общие дети, и до сегодняшнего дня у некоторых людей существуют определенные свойства и особенности, присущие тем или иным предкам из космоса».
— Очень интересно, — вступил в разговор англичанин, который был далек от «космических» страстей, хотя в последнее время ему пришлось пересмотреть многое в своем мировосприятии. — И чем же эти, скажем так, особые экземпляры отличны от обычных людей?
— Первое и самое главное — это интеллект. Потомков чужих отличают высокие умственные способности. Можно без преувеличения сказать, что все гении, выдающиеся деятели науки и искусства всех времен и народов, а также целители, знахари, колдуны, шаманы, экстрасенсы — все они являются потомками представителей высших цивилизаций. Такие люди были и есть в каждой стране, но их всего лишь десятки на миллионы. Второе — это глаза. У потомков пришельцев они обычно синие, серые, стального цвета, с притягивающим взглядом. У землян же глаза изначально были зелеными, черными и карими. Глаза разного цвета, а также темные с золотистыми крапинками указывают на то, что кто-то из предков происходил с другой планеты.
— Интересно, выходит, все синеглазые девушки с глянцевых журналов являются потомками высшего разума? — перебил Цербский. — Или человек, скажем, с никак не выдающимися умственными способностями, но разными глазами — тоже из высшей касты?
— Господин Цербский, ваша ирония здесь неуместна. Попрошу дослушать меня до конца, — вел свое бразилец. — Теперь рассмотрим руки. У коренных землян ладони квадратные, с короткими пальцами, а у мужчин к тому же и руки, и пальцы покрыты волосами, иногда чересчур густыми. У потомков пришельцев пальцы музыкальные — удлиненные кисти с длинными и тонкими пальцами и хрупкими бледно-розовыми ногтями. У землян же ногти светло-коричневого или светло-фиолетового цвета.
— Хватит нести чушь, — не выдержал теперь уже Монтегю.
— Давайте будем уважать друг друга и дадим господину Гомесу закончить свою мысль, — перебил его Донаган, который хорошо знал, что подобные разговоры всегда притягивают людей к телеэкранам и повышают рейтинг телепрограммы. — А вас мы выслушаем чуть позже.
Ободренный поддержкой ведущего, Педро Гомес продолжил:
— Остановимся на телосложении. У потомков землян мужчины обычно среднего роста или ниже, коренастые, мускулистые, физически сильные и выносливые, с широкой грудью и плечами, плечи же часто покрыты волосами, как и лопатки, и ягодицы, — это атавизм, оставшийся им от пращуров-обезьян. Женщины также плотные, выносливые, широкобедрые и большегрудые. У потомков же пришельцев хрупкая конституция — они очень высокие, стройные, изящные, со слаборазвитой мускулатурой, предрасположенностью к заболеваниям нижнего отдела спины и желудочно-кишечного тракта. Как правило, не обладают выносливостью, склонны к умственной деятельности. Голоса у них обычно низкие, речь очень четкая. У землян, наоборот, высокие голоса и часто невнятная, быстрая речь.
— Вы прямо свой портрет нарисовали, — сделал выводы Монтегю, потому что Гомес вполне подходил под данное им же самим описание.
— Да, интересно у вас все получается, господин Гомес, — поддержал англичанина уфолог из России. — Это что же — мир делится не только на богатых и бедных, как сказал ваш представитель в ООН, он еще делится на умных и не очень, на нужных и не совсем? Извините, но такое уже где-то было — в Германии, например, когда Гитлер пришел к власти.
— Я так не думаю, — стал невольно защищаться Гомес, не готовый к тому, что разговор перейдет в подобное русло. — Это лишь кое-что объясняет. Хотя бы то, что пришельцы заботятся, чтобы мы не истребили сами себя, — ведь они и мы прочно связаны.
— Да, родители, вернувшиеся домой и заставшие детей за игрой со спичками, — продолжал иронизировать Цербский. — И как необходимая мера — отрубить детям руки по самые плечи.
— Самое время прерваться на рекламу, — произнес в камеру Билл Донаган и оскалил рот в дежурной улыбке. — После нее мы обязательно выслушаем доводы сэра Монтегю относительно его идеи объединения государств в борьбе с мировым злом, а также господина Цербского, который, надеемся, даст нам вразумительный ответ насчет того, что предпримет Россия. Оставайтесь с нами!
– Пришла из космоса зараза. Купи у нас противогазы. Все будет в мазу, будет класс, когда надел противогаз.
— Прости, Господи, — перекрестился отец Михаил, когда трансляцию прервала очередная дебильная реклама, и выключил телевизор. Затем обратился к монахам: — Братья мои, в этот судный час предлагаю вам позаботиться о душах наших грешных.
Среди иноков пробежал легкий шепот, и они приготовились слушать.
— А ниче рекламка получилась! — восторженно потирал руки предприниматель Володя. Он сидел в кресле, курил сигару и был весьма доволен собой.
— Ага, — ответил его компаньон Семен.
— Теперь попрет, от бабок не отбиться.
— Хотелось бы в это верить, — с сомнением сказал «подельник по бизнесу».
— А ты мне верь, и все у нас будет — при любой власти, даже инопланетной.
— Послушай, Вован, я одно понять не могу: на хрена люди берут наши противогазы? Я в университетах не обучался, и то понимаю: от них толку, как от мухобойки при нашествии слонов. Они что, моментально все в дебилов превратились, без помощи пришельцев даже? Нет, нам-то реально фартит, но им то оно на кой сдалось?
— Сеня, друг мой, — Володя был явно собой доволен, — уразумей одно: люди в массе своей — толпа, а куда эту толпу направить или как ей впарить хрень всякую, думают личности другого плана. Ты про пиар слышал и про связи с общественностью?
— Обижаешь, — развел руками Сеня. — Конечно, слышал. Только я не врубился: а че это такое?
Бизнесмен хмыкнул.
— А это, Сеня, — великая вещь, которую придумали, наверное, еще лет за пятьсот до нашей эры, но до совершенства довели только в наши дни.
— Это как?
— Да так… Людям, по идее, продавать можно все что угодно, даже в мирной жизни, а при этакой угрозе — даже то, что нельзя впарить в обычных условиях. Только надо обозначить, зачем это им реально нужно.
— Гонишь ты, Вован. Как можно впарить то, что мне, например, на х… не нужно? — компаньон Владимира был явно озабочен этим вопросом, будто чувствовал, что скоро ему придется отвечать одному за то, что они заварили вместе.
— А ты назови какую-нибудь вещь, которую ты бы ни в жизнь не купил, а я попробую тебе объяснить ее необходимость.
— А из хавчика можно? — поинтересовался Семен. Он проголодался, и мысли были лишь об одном.
— Можно и из хавчика.
— Тогда, это, еда эта бомжацкая или как они ее там называют — вермишель быстрого приготовления. С утра до вечера рекламируют ее, но я пока не повелся. И хрен поведусь. Я поесть люблю, но чтобы дерьмо жрать всякое — это без меня.
— Так это неправильно рекламируют… или рекламировали. Уверен, сейчас все производители поменяют свою рекламную стратегию. Ведь грех не использовать такую возможность, чтобы слить навоз, а получить розы… и бумажки такие зеленые или радужные с почившими в бозе американскими президентами. Или такие красивые евро. А впаривать надо быстро, а то при новой власти неизвестно, получится ли нагреваться так, как сейчас, или нет.
— Ты не отвлекайся, ты мне попробуй это чудо впихнуть, чтобы я его ел и облизывался.
— Хорошо, допустим, — начал «плести сеть» Владимир, — создадим такую концепцию. Представь, инопланетяне планируют заразить весь скот неизвестной болезнью, и от пищи, которая будет готовиться с использованием этого мяса, люди либо станут дохнуть, либо превратятся в послушных рабов. Мало того, они и овощи с фруктами заразят с тем же результатом. Хорошо, что хоть воду оставят, потому что она им самим незараженная нужна, а мясо наше с фруктами они не хавают. А на воде что, чайку можно свободно заварить, ну и «Хрелтон» разбодяжить. И вообще, в пищу могут быть пригодны в скором будущем только консервы, концентраты и так далее. И что ты, друг Сеня, тогда будешь делать?
— Ни фига себе завернул, — почесал голову Семен, — да они так не поступят!
— А ты в этом уверен? Думал ли ты вообще когда-нибудь об инопланетном вторжении, хотя бы полгода назад.
— Не-а…
— Что «не-а» — не думал или не уверен?
— Уверенным нельзя быть. Если они военных крошат, как колбасу на окрошку, че им стоит заразой этой нам жизнь испортить? А когда это будет, ты знаешь? Надо харчами затариться, раз на то пошло, и вермишели этой сраной купить. Пусть лежит, а то голодуха — дело серьезное, — произнес «шкаф» и прислушался к позывам своего желудка.
— Братан, расслабься. Это я сам все придумал. Это и есть сила рекламы ! А если ее еще с утра до вечера крутить, нагнетая обстановку, то эту срань за неделю по всей России разгребут.
— А при чем тут противогазы? — вернулся Сеня к началу разговора.
— Ох, все при том же, — вздохнул Володя. — Работает это все по той же схеме. Такая же бодяга в массы ушла. Ладно, об этом потом. Работать надо. Как там дела в Красноярском крае?
— Уже почти все перевезли на наши склады, пустили в продажу.
— Отлично, надо еще точки искать. После того как получим первые дивиденды, выплатим из них часть кредита, и надо еще подкупить где-нибудь.
— Еще?! — возмутился Сеня. — А не прогорим?
— Не прогорим, я тут реального маркетолога нашел. Он говорит, что данный продукт на рынке еще подержится. Главное, чтобы конкуренты не подосрали. Кстати, как там они?
— Пока спокойно. Один только интерес проявляет, по каналам моим дошло, что он где-то вроде тоже договорился.
— Блин, это есть не очень хорошо, — новость Владимира очевидно расстроила. — Значит, мы вбухиваем бабки в рекламу и все такое, а он под этот шум свой товар будет толкать. Совсем нехорошо. С этим надо что-то решать и как можно быстрее…
— Подожди ты, я не договорил, — перебил Семен. — Мало того, он еще договаривается о покупке оружия, хотя раньше компьютерами торговал.
— Даже так! — Володя привстал с кресла. — Чего ж ты раньше молчал? Это уже совсем серьезно!
— Да ладно, не кипишись — у меня все под контролем.
Я вообще предлагаю побазарить с ним реально, и все уладится. Нам — противогазы, ему — оружие. Пусть торгует на здоровье. Мне кажется, в разборки сейчас вступать было бы глупо, можем с деньгами не обернуться.
— Извини, Сеня, но нам нужны именно разборки. И как можно быстрее. Ты видел, что в стране творится? Беспредел атакует. И я не могу быть уверен в том, что он покупает оружие только для продажи, а не для передела сфер влияния. История показала, что именно в трудные времена такие катаклизмы чаще всего и происходят.
— Так че, договариваться не будем? — тупо поинтересовался компаньон.
— Нет, не будем. Найми кого-нибудь — и успокой мои нервы. И еще — надо усилить охрану торговых точек, а то кругом такое творится — полная х…я.
— Будет сделано, — покорно согласился Сеня с политикой непримирения и через минуту покинул кабинет партнера по бизнесу.
Оставшись один, Володя задумался о том, что убийство человека человеком опять стало необходимостью в суровой действительности российского бизнеса, отягченной инопланетным вмешательством. При множественности вариаций создается реальная угроза потерять все. Посетила его также мысль о том, что в идеале неплохо было бы, если б конкуренты могли полюбовно договариваться, не доставляя друг другу хлопот. Но он тут же отбросил эту мысль как не имеющую под собой мало-мальски реальной основы.
Раздумья его прервал упомянутый в разговоре спец по рекламе и маркетингу «в одном флаконе» Клим, который пришел разрабатывать новый ролик.
— Шеф, мне кажется, что установка на молодых сработает отлично, но надо окучить и людей более почтенного возраста, — начал парень с порога. — Было бы глупо упустить этот сегмент рынка.
— Молодец, парень, я как раз об этом думал, — соврал Володя, дабы придать себе значимости. — Какие у тебя есть по этому поводу соображения?
— Да простые. Не будем сильно изгаляться, возьмем проверенную модель. Значит, так, первый кадр: на переднем плане уютный домик в лесу, дальше камера входит в него, а в нем — обычная рекламная семья. Муж с газетой у телевизора, по которому пришельцы как раз говорят, что начали свою программу реморализации населения Земли. В это время жена на кухне готовит, а в другой комнате в кадре крутятся дети, мальчик и девочка. Вдруг страшный стук в дверь. Все испуганы. Дети прячутся либо под стол, либо под кровать, муж отрывает жопу от дивана, бросает газету и мужественно, как комсомолец с советских плакатов, смотрит в сторону двери. Камера идет на жену. Она вопит: «Нас пришли реморализовывать! Они уже здесь!» Муж храбро подходит к двери и открывает ее. И в комнату через порог входит некто в противогазе и ОЗК. Сняв капюшон, этот некто стаскивает противогаз, после чего жена радостно, как настоящая дебилка, кричит: «Мама, ты приехала! Мы тебе так рады!» Тут дети выползают из своих нычек и обнимают бабушку. А муж озабочено смотрит на тещу и спрашивает: «Как же вы добрались? Ведь пришельцы в первую очередь начали распылять свои нейромодифицирующие газы как раз над дорогами!» Теща же с гордостью, как будто продала домик в деревне по цене бомбоубежища, произносит финальную фразу: «Чтоб не достали гадов газы, — есть у нас противогазы. Надо их приобрести, чтобы…» Последнюю строчку я еще не придумал, не знаю пока, чего там добавить. Смысл в том, что, говоря этот слоган, она по окончанию каждой строчки достает из сумки по противогазу и раздает всем этим дегенератам. Ну как?
— По-моему, полное говно! — улыбаясь, произнес босс. — Но «пипл схавает», как сказал некто еще на заре появления рекламы в этой стране. Кстати, в конце речевки можно вставить «задницу спасти» или еще что-нибудь в этом духе. Короче, благословляю. Снимайте ролик как можно быстрее, пока нам всем действительно не пришел трындец.
— А вы думаете, он наступит? — поинтересовался Клим, и, задав этот вопрос, он сразу стал похож на простого мальчишку девятнадцати лет, а не на наглого рекламщика, коим являлся на работе.
— Ты не забивай себе голову. Делай свое дело — и в накладе не останешься. Мои знакомые в Думе знают, что делают. И мы будем знать. Ты, главное, не боись — нам будет хорошо при любом раскладе. Ты думай, как нам противогазы вовремя толкнуть, а об остальном буду думать я, ладно? — Владимир закончил своей стандартной «утешалкой», которую знали уже все из его «команды».
— А как же… — Клим хотел еще что-то спросить о судьбе мира, но, поглядев в ставшие колкими глаза шефа, передумал и поспешно удалился.
Владимир же опять включил ролик с уже готовой рекламой противогазов, которую благодаря нажатию на некие рычаги довольно часто показывали по обоим федеральным каналам, и в задумчивости уткнулся в телевизор. На экране молодой парень с лицом ангела и фигурой атлета, одетый по последнему слову моды, крутой до невозможности, читал рекламный рэп про заразу, мазу и, соответственно, противогазы.
В джипе было душно. Из колонок раздавался ритм-энд-блюз. Сидящий рядом Джумбо фальшиво подтягивал, что выводило Майки из себя.
— Чувак, не мог бы ты заткнуться? — раздраженно бросил черный дилер.
— Босс, это же клево! — не унимался Джумбо.
— Ты мешаешь мне думать! — рявкнул Майки и выключил магнитолу.
— О чем? — глупо поинтересовался преданный, как собака, здоровенный, как горилла, и при этом сравнимый с той же обезьяной по уму напарник.
— Ты только прикинь: после того как пришельцы возобновили атаки, спрос на оружие возрос. Так?
— Ну да, и это нас устраивает, правда?
— Но что-то внутри меня говорит, что так вечно продолжаться не может, — Майки достал сигару и закурил. — Я хоть в Гарварде и не обучался, но смекаю, что это такое, когда спрос превышает предложение.
— А чего это?
— Это такой фак, когда мы можем подпалить задницу вместо косяка.
— Не понял. Майки, да не заморачивайся ты, все ж отлично, чувак. А насчет косяка — это неплохая мысль, — Джумбо действительно не понимал серьезности ситуации.
— Не сейчас, брат, — дилер говорил больше для себя, чем для своего тупоголового друга. — Как бы ни хотелось мне держать ситуацию под контролем, она из-под него ускользает. Мы не одни толкаем оружие в массы. Город просто переполнен оружием. И недавно я слышал от одного русского, что их босс прекращает это дело.
— Какого хрена? — поинтересовался Джумбо просто так, для поддержания разговора. — Но ведь нам оно ништяк.
— Вроде бы и так. Но на пике обвала экономики бабки могут просто обесцениться. А русские вовсе не глупы. Мне кажется, они что-то задумали, и это что-то пока не укладывается у меня в башке. Либо они решили придержать товар, либо…
Майки не успел договорить. Он увидел, как в подворотню, в которой они договорились встретиться с очередным клиентом, въехали два автомобиля — черный «Хаммер» и желтый «Лендровер», в кузове которого стоял человек и придерживал пулемет, закрепленный на крыше. Подворотня была глухая, и две «тачки» перекрыли единственный выход. Это были как раз те русские, о которых афроамериканец размышлял. Он почуял неладное.
Из машин вывалились восемь человек с «калашниковыми» наперевес и медленно направились к джипу.
Джумбо взял в руки два «узи», Майки же потянулся к сумке на заднем сиденье за гранатами.
— Спокойно, Майки, — произнес один из подошедших. — Не кипятись. Мы к тебе с деловым предложением.
— Какого фака вас так много! — крикнул негр в открытое окно. — Стойте там, а то я парень пугливый, могу и гранату кинуть. И вообще, где мой клиент?
— У нас в тачке, — сказал «парламентер», и все остановились. — Выходи, поговорим.
— Мне и здесь клево. Говорите так. Чего нужно?
— Нас послал наш «папа», Боря Синий, знаешь такого?
— Слышал. И что ему надо от моей черной задницы? — Майки сильно нервничал.
— От задницы твоей ему как раз ничего не нужно. Он Синий, а не голубой. А надо ему, чтобы ты взял весь свой товар и поехал с нами к нему.
— А мне это нужно? — произнес дилер и сильнее сжал в руках гранату. — Валите лучше отсюда, парни, мне скотобойня не нужна.
— О чем ты бормочешь, какая скотобойня? Мы к тебе с миром.
— Если с миром, то отдай свою пушку и подойди пустой.
А все остальные пусть отвалят к тачкам.
— О’кей, Майки, — говоривший отдал автомат тому, кто стоял справа от него, а сам направился к джипу.
Подойдя ко внедорожнику, он встал напротив опущенного стекла и продолжил:
— Я Валера, можно Вэл.
— Короче, — отрезал Майки.
— Хорошо. Слушай меня. Наш «папа» собирает большую команду и тебя тоже зовет, вместе с твоим барахлом, естественно.
— Ну ни хрена себе! — удивился Майки. — И зачем это ему? И зачем мне?
— Ты же не глупый чел, поэтому рассуди реально. Торговать оружием стало неактуально.
— Это почему же?
— Неизвестно, что завтра выкинут эти суки, — Вэл показал на небо. — Бизнес может накрыться в любую минуту. Да и не стоит нам распродавать то, что завтра может самим пригодиться. Не знаю, как ты, но мы с братвой не собираемся стать послушными дебилами после промывания мозгов. В то, что власти всех стран примут ультиматум, Боря не верит, впрочем, как не верит и в то, что мы победим. Он хочет собрать народ, толковый народ, чтоб стволов было побольше, и где-нибудь в лесах основать партизанское поселение.
— Ни фига себе завернул чувак! У него вообще крыша поехала. Я из Бронкса никуда не съеду. Это, мать твою, моя земля, и я не собираюсь ее покидать. Хотя бы пока. Правда, Джумбо? — обратился он к напрягшемуся товарищу.
— Угу, — промычал Джумбо, не сводя глаз с людей с автоматами.
— Да проснись ты, — Валера замахал руками. — Синий пургу гнать не будет. У него дед всю Отечественную против фашистов партизанил, а сам он в Чечне воевал против тамошних повстанцев и знает в этом толк. Раскинь мозгами. Вряд ли пришельцам на этом этапе понадобятся все отдаленные места на земле. А пока они будут занимать города и вправлять черепушки всяким лохам, министрам и военным, мы создадим реальный мир по понятиям, не вникая во всю эту хрень. А там, глядишь, все как-нибудь нормализуется.
— Это, например, как? — Майки Валере не верил.
— Боря предполагает, что когда они установят тут свою крышу, построят, как они обещают, новый цивилизованный мир, то просто-напросто с…ся отсюда. А мы отсидимся — и о-па! — вы нас не ждали, а мы пришли. С пушками, как настоящие парни, а оружия больше-то в мире нет. Только у нас. Ты понимаешь меня? — радостно закончил свою тираду Вэл.
— Фак, да ваш Боря просто полоумный ублюдок, — Майки «офигевал». — Он что, после мирового господства пришельцев решил установить свое господство? Это что-то!!!
— Да это клево! — Валера был словно под кайфом от идей своего босса, он действительно в них верил. — Так ты как?
— Значит, слово мое будет таким, — афроамериканец был настроен решительно, — я так думаю, что пришельцы эти тоже не вчера родились, и поэтому про то, что с подобными вам придурками-повстанцами делать, как-нибудь да подумали. А твой синий босс туг на ухо или слаб на мозги — в Послании же ясно сказано было, что, ну как это, реморализовывать будут специальным воздействием прямо из космоса. Так что сейчас, Вэл, ты берешь своих парней, и вы валите к своему «папе». Я же подумаю и завтра сам вас найду.
— Не, Майки, так не пойдет. Решать надо сейчас, иначе… — тут Вэл замолчал, и глаза его забегали.
— Иначе что? — все это не ускользнуло от прозорливого торговца оружием, чутье которого не раз спасало ему жизнь.
На самом деле Валера лукавил. И вовсе не затем он приехал вместо клиента на встречу с Майки, чтобы предложить ему вступить в какой-то там союз. Да и клиента этого в «Хаммере» не было, он лежал в канализационном коллекторе неподалеку от места встречи с пробитой головой. Все было так, да не так. Боря Синий был закоренелым фанатом гитлеровского учения, и цветных не признавал вовсе. Ему надо было, чтобы черный дилер вывел его на свой склад с оружием или на своих основных поставщиков, а уж там он придумал бы, как от него избавиться. Ведь при повальной истерии набрать бойцов даже из «высшей касты» элитных частей не составляло большого труда, а вот достать оружие становилось все труднее. Но не тем парнем был Майки Джонс, чтобы повестись на бредовые идеи.
— Иначе что? — повторил он свой вопрос.
— Да все нормально, чувак, — попытался отшутиться Вэл, хотя уже понимал, что «черный брат» не ответит ему взаимностью. А значит, надо действовать по плану «Б». Он сменил тему:
— У тебя сейчас сколько с собой стволов?
— Сколько есть — все мои, — ответил Джонс и потянулся к ключу зажигания.
— Да я к тому, чтобы мы у тебя перекупили, твой клиент теперь с нами, значит, его заказ — наш заказ.
— Если так, то я с удовольствием. Только ты иди позови его, — Майки был не так глуп, как Джумбо. — Тогда сделка состоится, а нет — магазин закрыт.
— О’кей, ты сделал выбор, — с досадой сказал Валера и направился к своим.
Подворотню окружали грязные строения, зияющие дырами разбитых окон. На одно из зданий Майки, сам не зная зачем, взглянул и увидел блик.
Солнце, попавшее на окуляр оптического прицела русской крупнокалиберной снайперской винтовки «АСВК-КОРД» или ОСВ-96, выдало снайпера с головой, точнее, с винтовкой. Второй снайпер затаился в другом доме.
План «Б» был предельно прост. Если Майки не согласится на предложение Валеры, его надо «мочить» и забрать хотя бы то, что у него с собой. Заодно и его постоянного спутника ранить и увезти, чтобы потом выпытать, кто поставлял им оружие. Ну а если и этого второго ниггера придется «погасить», то потом надо будет найти кого-нибудь из его банды и, сославшись на то, что босс отошел в мир иной, попросить рассказать, где хранится оружие и кто его им продает. Очень хорошо попросить, вдумчиво, благо у «папы» был один спец по таким расспросам «с пристрастием» — еще старой, советской школы чел, из второго главка КГБ.
Вэл поравнялся со своими и поднял руку. Это было сигналом. Через секунду две пули прошили лобовое стекло джипа.
И если Джонс, обнаружив убийцу, успел пригнуться, то Джумбо не повезло — он получил пулю, предназначенную его боссу, и умер, так и не успев сообразить, что произошло.
Майки выдернул чеку и бросил гранату в коварных русских. Раздался взрыв, и трое из них, включая Валеру, «отпартизанились» навсегда. Воспользовавшись замешательством, Джонс, не поднимая головы, вдавил педаль акселератора в пол и погнал навстречу судьбе. И ему это удалось. Сбив еще одного русского и растолкав внедорожником вражеские автомобили, он вырвался на свободу. Пули из «калашниковых» не успели причинить особого вреда ни ему, ни его спасителю — джипу. Видно, среди этих русских, слава богу, не было по-настоящему хороших бойцов, учивших матчасть и регулярно упражнявшихся на стрельбище.
Через три часа после инцидента с людьми Бори Синего Майки сидел у себя на складе, курил огромный косяк и поминал своего друга Джумбо. Его душила обида, хотелось взять своих людей и разнести логово русских ко всем чертям. Он понимал, что, если ничего не придумает, они не оставят его в покое. Но людей у Майки осталось не так уж и много, а найти новых в нынешние смутные времена было невозможно. Да и старых-то собрать оказалось непросто. Мобильники некоторых еще вчера верных друзей молчали. Отозвалось чуть более половины.
И когда Джонс от злости хотел разбить свой телефон о стену как бесполезную вещь, тот запиликал.
— Хай, Майки. Ты меня узнал?
— Узнал.
— У меня к тебе деловое предложение.
— Мне уже сегодня посчастливилось пережить одно предложение. Чего тебе?
— Я тут засел в «Дохлой лошади». У меня тринадцать бойцов, готовых стоять до последнего. И если бы ты подтянулся со своими афроамериканскими друзьями сюда, прихватив свое барахло, мы чего-нибудь слепили бы. Денег не предлагаю, поэтому смотри сам. Но, мне кажется, мы могли бы быть полезны друг другу. Кстати, твои парни могли бы обеспечить меня транспортом и прикрытием для того, чтобы я перетащил сюда из одного занятного местечка кое-какое крупногабаритное барахло, которое сильно увеличит нашу обороноспособность.
— Скоро буду, — согласился негр.
Согласился не потому, что его прельщала перспектива якшаться с белыми, а потому, что эти белые все-таки были американцами. А еще потому, что многие, как ему казалось, верные люди, похоже, его предали или вообще струсили и решили расползтись по щелям, как тараканы. Так что это предложение сейчас было весьма кстати. А еще одним большим его плюсом было то, что тут и близко не было замашек на мировое господство с последующим геноцидом.
Боб Арчер положил сотовый телефон на стойку, налил себе виски и хотел было выпить, но, поднеся стопку к губам, резко одернул руку и вылил содержимое на пол. Если Майки принял его предложение, то надо действовать. И действия эти должен спланировать он, чтобы ни у кого не осталось ни тени сомнения в том, кто здесь является командиром. А пьяный командир — это все равно что летчик в танке: взлететь можно, но только на мине.
Маленький Леня никак не мог заснуть. Он долго ворочался в постели, плюшевый заяц был отброшен в ноги, впрочем, как и одеяло, которым совсем недавно его заботливо укрыла мама. Деревья за окном отбрасывали сквозь стекло причудливые тени, пугавшие мальчика, но встать и закрыть шторы он боялся. Почему же этого не сделала, как обычно, мама?
А в это время его мама и папа сидели в зале на диване и решали, как им жить дальше.
— Я сегодня противогазы нам купила, — печально и одновременно гордо сказала жена.
— Зачем? — устало поинтересовался муж. — Насмотрелась рекламы этой дебильной — и туда же. Как противогаз может помочь нам спастись от агрессоров?
— Ты что, не слышал? — она немного оживилась. — Говорят, даже в газете какой-то писали, что захватили одного из пришельцев и все у него выпытали.
— Не говори глупостей! Что, провели допрос с пристрастием и он им все рассказал? — раздраженно спросил муж. — Чушь!
— Можешь, конечно, не верить, но передали, что зомбирование свое они будут проводить при помощи газов. И если затаиться в подвале и в момент выброса надеть противогаз, то можно этого избежать, — уверенно ответила жена, процитировав услышанное по телевизору.
— Дорогая, ну посуди сама, — он знал, что ничего ей не докажет, но все же попытался, — они в два счета захватили военные базы, которые охранял отнюдь не дядя Вася с ружьем, а отборные войска. И после этого ты всерьез думаешь, что тебя спасет какое-то залежавшееся на военных складах изделие, которым и детей-то вряд ли испугаешь?
— Не знаю, может, и не спасет, но я все равно купила. Ведь нет дыма без огня, и что-то в этой истории может быть правдой, — сказала жена и отвернулась от мужа. Она не знала, что такое пиар и связи с общественностью, и уж тем более не могла поверить в огромную силу рекламы .
Из детской комнаты послышался крик Леньки. Родители кинулись к нему.
— Что случилось, маленький? — спросила мать, взяв его на руки.
— Мама, мне страшно, я хочу, чтоб они ушли…
— Они обязательно уйдут, — сказал, сам не зная зачем, отец — наверное, потому, что привык утешать сына с помощью обмана и по-другому уже просто не умел.
— Пап, а нельзя собраться всем миром, всем вместе — и победить их? Я даже с Сережкой помирюсь — он говорит, у него дома есть пушка. Вдруг и правда есть?..
Устами младенца, как говорится… Да только вот взрослые, увы, всегда считают себя умнее.