26 сентября, 1994, понедельник, 11.20, Таллинн
« Резервный канал.Гость.
Гость — Контролёру.Передано 26.09.94
Хозяин принял нерадушно.11.20.01–11.20.03»
К обсуждению предложенных условий контракта не готов. Необходим стимул для принятия решения.
«Феникс» от работы по плану «Аргумент» отстранён. В связи с этим срок операции перенесён с 25 на 27 сентября.
Используем легализованную группу «Вектор-4».
Закладку произвели успешно. Таймер протестирован.
Осмотр объекта проведён. К выполнению операции готовы.
В связи с тем, что следственная бригада Крулла получает информацию от КАПО, считаем невозможным и далее откладывать операцию.
Просим Вашего подтверждения на активизацию закладки.
Время начала операции — 18.30 27.09.94.
Время выхода объекта — 19.00 27.09.94.
Расчётное время срабатывания 00.55 28.09.94.
Ждём подтверждения.
Просим выходить на связь только по резервному каналу.
«Контролёр — Гостю.Контролёр.
Передано по резервному каналу.Передано 26.09.94
Активизацию закладки в указанное время подтверждаю.11.32.51–11.32.52»
На время проведения операции просим делегацию выехать из Эстонии.
Гостю рекомендуем связаться с хозяином 29.09.94 с сообщением, предусмотренным планом «Аргумент».
До окончания работы по объекту переговоры не начинать.
Ночь.
— Ты знаешь, Ханс, я всё помню. Это странно. Мне всегда казалось, что мёртвые должны всё забывать. По крайней мере, всё плохое, что с ними было. Ведь это несправедливо — оставлять мёртвым память. Им это не нужно! Совсем не нужно… Зачем тащить за собой в вечность все эти крики, шум врывающейся в узкие коридоры воды, детский плач, гаснущие лампы, перевёрнутые волнами плоты, лучи прожекторов над нашими головами? К чему нам это теперь? Мы оставили наш багаж на «Балтии». Наши билеты размокли и растворились в заполнившей каюту воде. Наше дыхание остановилось. Твоё — в ледяной волне, перекатившейся через палубу. Моё — на минуту позже, когда я ударилась виском об ограждения борта. Это уже не воспоминания, Ханс. Я не могу этого помнить. Последние минуты жизни я была без сознания. Я уже ничего не видела. Но почему-то я знаю точно, как всё это случилось. Я вижу наш путь до самого последнего мгновения. И вижу так, как будто смотрела на нас со стороны. Откуда-то из безопасного места. Хотя… Где было на пароме такое место? Быть может, где-то над ним. В небе. Может быть, мы умерли раньше? Или наши души покинули нас, точно зная уготованный нам конец и не желая больше оставаться в наших обречённых на гибель телах? Но почему тогда мы всё ещё здесь? Почему мы всё ещё плывём? И куда мы плывём? Уже который месяц, который год… А ведь от Таллинна до Стокгольма — всего одна ночь пути. А всё никак не можем добраться. Мы всё никак не можем выбраться на палубу. Почему, Ханс? Ночь не кончается, и мы всё ищем выход. А зачем, Ханс? Почему мы хотим выбраться на палубу? Что мы увидим там? Я боюсь открывать дверь каюты. Каждый раз, когда я делаю это, мне кажется, что вода хлынет мне навстречу и тогда мне придётся снова пробираться наверх по этим бесконечным лестницам, продираясь сквозь мятущуюся, обезумевшую толпу, рваться к шлюпкам и снова с ужасом смотреть на пожирающие корабль волны снова слышать…
— Куда ты задевала мою записную книжку, Ида? Мне нужно позвонить Свену. Он будет нас встречать, а мы опаздываем. Он помог нам с билетом в Таллинн. Надо будет поблагодарить его… И ещё, он обещал отвезти нас в Упсалу.
— Красивая дорога…
— Надо будет обязательно ему позвонить и предупредить.
— Его жена увлекается гороскопами. Карты сказали: «Опасное путешествие». И вода…
— Там, в баре, пели песню… Я забыл! Чёртова память, вечно меня подводит. Песня… Ты знаешь, я тоже помню.
— Ханс, как это было?