К морозному стеклу ладони прислони, Вглядись, как негативен оттиск линий жизни. Всегда неповторим и все-таки сравним С какой-нибудь из рек заснеженной отчизны. Когда еще вода свободна от оков, Но холода, гусей склоняя к перелету, Крылато повторят на фоне облаков Клинообразный план речного поворота. И в темных небесах,                                    быть может, навсегда Отобразят изгиб покинутых излучин. Венозный ток воды под тонким слоем льда, Как оттиск на стекле,                                      вморозив в тяжесть тучи. А в стынущем дому стареет человек, Все реже в чутких снах его душа летает, И сеть морщин ветвит ладонь, как дельты рек, Но иней на окне под ней почти не тает. Что проку говорить о памяти людской, Когда к печной трубе навек прильнула вьюга, Когда полярный день обрел себе покой В ином краю земли, от Заполярья к югу. Там, в стрекоте сорок дымится полынья, В речном парном чаду белье полощут вдовы… К морозному стеклу ладони прислоня, Я вот что говорю, приемля за основу: — Прекрасно в мире все, что жило и живет, Что будет без меня, когда меня не будет, Беспечен краснобай, но все же он не врет, Заученно твердя, что смерть красна на людях.