В то время, когда король Артур был Пендрагоном, то есть повелителем Британских островов, граф Еврок управлял обширными землями, полученными от короля Урии. У него было семеро сыновей, и последний – совсем еще маленький; он играл у ног матери, когда она сидела с придворными дамами в своих покоях.

Лорд Еврок был храбрый, сильный воитель, отражавший набеги ненавистных язычников-саксов, чьи шайки высаживались на британских берегах. При наступлении же в стране мирных времен он ездил по турнирам в поисках славы.

Шестеро старших сыновей следовали примеру отца и прославились рыцарской доблестью.

Тяжело было на душе у матери, ожидавшей их у семейного очага. Она ненавидела войну и предпочла бы, чтобы муж и сыновья оставались дома.

В глубине души мать решила, что отстоит у сэра Еврока младшего сына и сделает из него духовное лицо или ученого барда, чтобы он оставался около нее и не подвергался бы смертельной опасности.

То, чего она так давно опасалась, в конце концов случилось: явился вестник и сообщил ей о смерти графа Еврока – он погиб вместе с тремя старшими сыновьями в Бэмборо при столкновении между рыцарями Альбана и Логриса.

Прошло несколько лет. Младший сын, Персиваль, подрос. За это время мать его пережила три тяжелых удара, когда вестники сообщили ей также о смерти других ее сыновей. Одного убил злой трольд у развалин римской стены, двое других погибли на берегах Гембера, отражая нападение шайки язычников-саксов.

Доведенная до отчаяния вдова решила уехать со своим маленьким сыном в уединенное место, куда не донесутся вести о сражениях и гибели рыцарей и где никто не будет говорить о войне и оружии. Она покинула свой замок и перебралась в глушь, взяв с собой придворных дам, несколько мальчиков и не воинственных духом людей, слишком старых или слишком слабых, чтобы думать о битвах.

Здесь мать принялась за воспитание единственного оставшегося у нее сына, развивая в нем благородство помыслов и поступков, наставляя его в науках, но не допуская при нем разговоров о войне или о рыцарских подвигах и даже не показывая ему оружия.

Персиваль проникнулся любовью ко всему прекрасному, был кроток в речах и обращении, жалостлив к слабым, сострадателен и полон нежности, но загорался гневом при виде зла.

В то же время он был силен и ловок. Ежедневно мальчик ходил забавляться в дремучий лес, покрывавший высокие горы около их дома, или бродил на степном просторе. Он любил упражняться в бросании камней и палок и уже мог на довольно большом расстоянии сшибить камнем ветку дерева.

Однажды Персиваль увидел в лесу стадо коз своей матери, а рядом – двух ланей. Мальчик очень удивился, что у них нет рогов, как у коз, и подумал: животные, вероятно, долго бродили по лесу и пообломали себе рога. Он решил поймать ланей, чтобы они остались в стаде. Ловкий и проворный, Персиваль так утомил животных, что ему без особых усилий удалось загнать их в лесной загон для коз.

Придя домой, он рассказал о случившемся матери и слугам. Увидев ланей, все немало дивились, как ему удалось пленить таких резвых животных.

Как-то Персиваль услышал, что мать нуждается в свежей дичи, а охотник болен: его ранил дикий кабан. Мальчик давно уже недоумевал, что, собственно, делал маленький смуглый человек, которого называли охотником, – Персиваль никогда не видел, когда тот уходил в лес или возвращался оттуда.

Персиваль отправился в хижину, где лежал больной охотник Тод, и попросил его объяснить, как он добывает дичь. Тод рассказал.

Персиваль взял несколько палок из крепкого дерева с обожженными концами и отправился в лес. Увидев зверя, он, кинув в него палку – как научил Тод, – убил его и принес домой.

Мать Персиваля сильно прогневалась на охотника Тода за то, что он научил ее сына убивать, и отказала ему от места. Тод заплакал; но графиня не простила его и, когда он выздоровел, приказала ему уйти и никогда не возвращаться.

Сыну она раз и навсегда запретила убивать животных, и мальчик обещал ей это. Однако ему было очень трудно держать свое слово, когда звери пробегали в чаще мимо него.

Однажды он забрался в глубь леса и неожиданно вышел на поляну с двумя зелеными холмами посередине. На лужайке с сочной травой пасся большой олень с серебряным кольцом на шее. Персиваль удивился, почему животное было так изукрашено.

Свирепый олень наклонил голову и бросился на мальчика. Но Персиваль схватил его за рога и после жестокой борьбы повалил на землю и едва не убил своей острой дубиной. В это время из пещер на холмах повыбежали маленькие разъяренные трольды; с громкими криками накинулись они на Персиваля, но тут внезапно появился Тод и приказал карликам отпустить мальчика. Тод был сродни трольдам и заставил их примириться и даже подружиться с мальчиком. С той поры Персиваль постоянно играл с трольдами, упражнялся в борьбе, состязался в беге и многое от них перенял; он постиг немало тайн, касающихся земли, воздуха, ветра и духов, обитающих в развалинах и в надгробных камнях, а также научился уничтожать силу чар и колдовства.

Тод приказал карликам почтительно обходиться с молодым лордом.

– Он свершит великие деяния, – пояснил он, – и будет безупречным рыцарем, который от зла приобретет великую силу и, с Божьей помощью, уничтожит зло в этой стране!

Мальчик не понимал значения его слов, но радовался дружбе с трольдами.

Как-то, зайдя далеко в лес, Персиваль вышел наконец на опушку и стал глядеть в голубую даль. Вдруг он заметил всадника, ехавшего по большой дороге, о существовании которой он раньше и не подозревал. Всадник скакал очень быстро; солнце отражалось на его одежде, точно она была из стекла. Персиваль удивился и решил пойти посмотреть.

Подойдя к дороге, он обнаружил, что она очень широка; по обеим сторонам ее тянулась высокая насыпь. Юноша стоял, удивляясь мощной руке, построившей дорогу, как вдруг услышал за собой странное бряцание. Обернувшись, он увидел трех всадников, сверкавших в солнечных лучах, как и недавно проехавший всадник. Поравнявшись с Персивалем, первый остановил коня и спросил:

– Скажи, юноша, не встречал ли ты здесь сегодня рыцаря?

– Я не знаю, что значит «рыцарь», – ответил юноша.

– Человек, вооруженный так, как я, – с добродушной улыбкой пояснил всадник; это был сэр Оуэн, один из сподвижников короля Артура.

– Если ты ответишь мне на мои вопросы, то я отвечу тебе, – сказал Персиваль.

– С удовольствием, – промолвил сэр Оуэн, любуясь смелым, благородным лицом юноши.

– Что это? – спросил Персиваль, указывая на кольчугу.

– Одежда из стальных колец, – пояснил сэр Оуэн, – я надеваю ее, когда сражаюсь.

– А что значит «сражаться»?

– Какой ты странный юноша! – заметил Оуэн. – Сражаться – значит биться копьями или мечами, чтобы убить человека, который хочет убить тебя.

– Вот это что!.. Это как я чуть не убил оленя, который собирался меня забодать, – промолвил Персиваль, кивая головой.

И юноша задал Оуэну и его спутникам еще массу вопросов относительно доспехов и вооружения всадников.

– Благодарю вас, милорды, – сказал он наконец. – Поспешите вперед – часа два назад я видел человека, похожего на вас; он быстро ехал, и солнце сверкало на его одежде! Я тоже хочу походить на вас! – добавил Персиваль и поспешил к матери.

– Послушай, мама, какое удивительное зрелище предстало мне на большой дороге в степи!

– Что же ты видел, дорогой мой? – спросила графиня.

– То были три достойных рыцаря, – ответил Персиваль, – и я тоже хочу быть рыцарем.

Графиня вскрикнула и лишилась чувств. Дамы, окружавшие ее, поспешили вывести Персиваля из комнаты и стали укорять его, что он убил свою мать.

Персиваля опечалило столь сильное огорчение матери. Захватив связку отточенных дротиков, он направился в лес и долго бродил там, терзаемый любовью к матери и странным беспокойством, охватившим его при виде трех витязей.

Вдруг до его чуткого слуха опять донеслось какое-то странное бряцание. Он бросился на звук и далеко на полянке увидел сражавшихся на конях рыцарей. У одного был красный щит, у другого – зеленый.

Персиваль с удивлением смотрел на невиданное зрелище; ему показалось, что Зеленый рыцарь слабее Красного и уже поддается под ударами последнего.

В гневе Персиваль схватил один из своих дротиков и бросил его в Красного рыцаря. Бросок был сильный и меткий – дротик попал прямо в затылок Красному рыцарю, и тот замертво упал с коня.

Зеленый рыцарь подошел к Персивалю и поблагодарил его за свое спасение.

– Неужели так легко убить рыцаря? – спросил юноша. – Я думал, доспехи не так легко пробить, и мне жаль, что я его убил.

– Он был злой рыцарь и заслужил смерть за свои многочисленные злодеяния и притеснение сирот и беззащитных вдов.

Зеленый рыцарь взял с собой тело убитого, чтобы предать его погребению, а коня предложил юноше. Но тот отказался, хотя ему и очень хотелось получить его.

Огорченный своим поступком и дивясь тому, как это все случилось, Персиваль вернулся домой. Графиня уже оправилась. Опасаясь огорчить ее снова, он не поведал ей о случившемся.

Она призвала его к себе и сказала:

– Дорогой мой, я вижу, мне не уберечь тебя от твоей судьбы. Каких безрассудных планов я ни строила, как ни старалась отвратить от дома все, что касается битв и сражений, кровь воинственных предков заговорила в твоих жилах. Дорогой Персиваль, ты, вероятно, хочешь посмотреть свет?

– Да, мама, – ответил Персиваль, – иначе я не успокоюсь!

– Так поезжай, – промолвила она рыдая, – и Господь с тобой, дитя мое! Я не могу дать тебе провожатого – поедешь один; но я дам тебе золото на доспехи. Отправляйся ко двору короля Артура в Карлеон-на-Уске; там ты встретишь самых храбрых и достойных рыцарей, а король посвятит тебя в рыцари. Если на пути ты увидишь церковь, войди и помолись; если услышишь крик о помощи, поспеши на защиту слабого, несчастного и обиженного. Будь внимателен и ласков с женщинами, мой сын, и помни: твоя мать тебя любит и молится о твоем здоровье. Не забывай навещать меня время от времени.

Персиваль пошел в конюшню и выбрал красивого пегого коня, который казался сильнее других, положил ему на спину соломенную подстилку наподобие седла, а из кусков кожи и дерева соорудил нечто вроде сбруи, каковую видел на конях у рыцарей.

Простившись с матерью, он отправился в путь, огорченный ее слезами и печалью, но счастливый сознанием, что увидит свет и станет рыцарем. Его доспехи состояли из грубого, изъеденного молью кафтана, а оружие – из пучка остро отточенных дротиков.

Двое суток ехал Персиваль по густым темным лесам, по пустынным местам и по высоким горам к югу. Питался он только лесными ягодами, потому как не догадался захватить с собой пищи.

В то время когда Персиваль находился уже недалеко от замка короля Артура, в зал, где сидела королева Гвиневера со своими дамами и несколькими молодыми рыцарями, въехал на коне странный, высокого роста рыцарь в черных доспехах. Королевский паж как раз подносил королеве вино в богатом кубке, взятом Ланселотом у рыцаря, которого он недавно убил в поединке.

Неизвестный рыцарь соскочил с коня, подбежал к креслу королевы, выхватил из ее рук кубок и плеснул ей вино в лицо.

– Я недаром заехал сюда, – сказал он. – Этот кубок разбойник Ланселот похитил у моего брата, сэра Вильдера. Если кто-нибудь из вас, рыцари, хочет оспаривать у меня кубок или отомстить за оскорбление, нанесенное королеве, пусть выезжает на луг у реки, и я убью его, будь это даже сам Ланселот!

Молодые рыцари поникли головами, а Черный рыцарь сел на коня и удалился. Все решили, что нанести подобное оскорбление королеве осмелился бы только тот, кто, подобно Гарлону, которого убил Балин, знается с нечистой силой.

Когда в замке появился Персиваль на пегой лошади с самодельной сбруей, в поношенном кафтане, рыцари и придворные разразились громким хохотом, желая скрыть свое смущение и страх перед только-только уехавшим рыцарем.

Персиваль не обратил внимания на их смех, а прямо направился к сенешалю сэру Кэю, негодовавшему, что не может немедленно отомстить за оскорбление королевы. Оглядев зал и увидев рыцаря, одетого богаче других, Персиваль обратился к сэру Кэю с вопросом:

– Скажи мне, большой человек, это король Артур?

– А какое у тебя дело до короля Артура, холоп? – гневно спросил Кэй.

– Моя мать велела мне разыскать короля Артура, – ответил Персиваль. – Она сказала, что он посвятит меня в рыцари.

– А ты, мужлан, – воскликнул Кэй, – как раз обзавелся конем и оружием для такого случая!

Все снова рассмеялись и стали кидать в юношу костями, обглоданными собаками, и палками.

В это время сквозь толпу издевавшихся придворных протеснился карлик и приветствовал Персиваля. Юноша узнал его и обрадовался – то был Тод, его приятель трольд; год тому назад они с женой пришли к Артуру и попросили крова, и ласковый король приютил их у себя. Супруги-трольды, знавшие пророчество о высоком назначении Персиваля, со времени последней встречи с ним лишились дара речи.

Теперь способность говорить к ним вернулась; они бросились к Персивалю и, целуя ему ноги, произнесли:

– Благословение небес над тобой, добрый Персиваль, сын графа Еврока! Вождь воинов и слава рыцарства!

– Ай да нищая чета! – воскликнул Кэй. – Целый год они молчали, а теперь перед лицом рыцарей провозглашают какого-то оборванца вождем воинства и цветом рыцарства! – И он в гневе так крепко ударил Тода, что тот без чувств повалился на пол, а жену карлика толкнул с такой силой, что она отлетела к своре собак, которые бросились на нее.

– Большой человек, – заговорил юноша, и все удивились его достоинству и гневному выражению глаз, – обида этих несчастных карликов не останется неотомщенной. А теперь ответь: где здесь король Артур?

– Убирайся прочь! – яростно крикнул Кэй. – А если все же ты хочешь увидеть короля, ступай к рыцарю с кубком – он ждет тебя на лугу. Убей негодяя и возьми у него кубок. Когда ты вернешься в его доспехах, мы поговорим с тобой!

– Я исполню это, сердитый человек, – ответил Персиваль и, провожаемый смехом и шутками толпы, покинул замок.

Между тем Черный рыцарь разъезжал по лугу, кичась своей силой. На щите его красовался черный замок на красном поле.

– Скажи-ка, приятель, – обратился он к Персивалю, – не направляется ли на луг кто-нибудь из рыцарей?

– Большой человек послал меня сюда, – ответил Персиваль. – Я убью тебя и возьму твой кубок, коня и доспехи.

– Молчи, дурак! – крикнул рыцарь. – Убирайся-ка лучше назад да передай, чтобы Артур явился сам или прислал бы кого-нибудь за себя, а то я не намерен больше ждать, и он останется со своим позором.

– Хочешь ты или нет, а я отберу у тебя кубок, коня и доспехи! – возразил Персиваль и собрался кинуть в рыцаря дротик.

В ярости Черный рыцарь подбежал к юноше и нанес ему древком копья жестокий удар в грудь.

– Ха-ха, приятель, – с улыбкой заметил Персиваль, – славный удар! Он мне напомнил, как трольды учили меня играть в палки. А теперь я поиграю с тобой по-своему!

С этими словами Персиваль кинул в рыцаря один из своих заостренных дротиков, да настолько метко, что он прошел между полосами забрала и, пронзив рыцарю глаз, застрял у него в мозгу. Черный рыцарь упал бездыханный на землю.

Так случилось, что вскоре после того, как Персиваль поехал на луг, в замок короля Артура прибыл сэр Оуэн; ему рассказали об оскорблении, нанесенном королеве неизвестным рыцарем, и о мальчике, которого сэр Кэй послал сражаться с ним.

– Клянусь честью, – воскликнул сэр Оуэн, – безумно было посылать мальчика к сильному рыцарю! Если он погибнет, рыцарь подумает, что мальчика действительно послала сама королева, тяжко оскорбленная рыцарем, и на Артура и на всех нас падет несмываемый позор.

И сэр Оуэн быстро собрался и помчался на луг. Подъехав, он увидел юношу в старом, изношенном кафтане, катавшего по траве богато вооруженного рыцаря.

– Во имя Святой Девы, – воскликнул Оуэн, – что ты тут делаешь?!

– Да вот железная одежда никак не слезает с него! – ответил Персиваль.

Оуэн сошел с коня и, подойдя, разглядел, что рыцарь мертв. Он снял с убитого доспехи и отдал их Персивалю.

– Возьми доспехи, добрый человек, – ты заслужил их и коня, убив, безоружный, столь сильного рыцаря.

Оуэн помог юноше облачиться в доспехи и невольно залюбовался его благородной осанкой.

– Теперь поедем со мной, – предложил он, – добрый король Артур сам посвятит тебя в рыцари.

– Нет, я не поеду, – возразил Персиваль, садясь на коня. – Возьми этот кубок и передай его королеве, а королю скажи, что, где бы я ни находился, я всегда рад ему служить. Я буду истреблять насильников, защищать слабых и обиженных, а также содействовать королю во всех его начинаниях, когда он потребует моей помощи. Но я не появлюсь при дворе, пока не вызову на поединок человека, пославшего меня сюда и обидевшего моих друзей – карлика Тода с женой.

Персиваль простился и уехал. Сэр Оуэн вернулся и рассказал о произошедшем королю Артуру и королеве Гвиневере. Все недоумевали, кто бы мог быть этот странный юноша, и старались разыскать карликов, чтобы расспросить их, но Тода с женой нигде не оказалось.

Через несколько дней ко двору Артура начали прибывать рыцари, объяснявшие, что их послал рыцарь Персиваль, одержавший над ними победу в поединках и пощадивший их с одним условием: они обязуются служить королю Артуру. Король и весь двор набросились с упреками на сэра Кэя – ведь это из-за его грубости они лишились такого храброго рыцаря.

Персиваль тем временем продолжал путь. Однажды в дождливые сумерки он ехал редким заболоченным лесом. Ветер уныло и жутко шумел в листве; нигде не виднелось ни тропинки, ни следов человека или зверя, не слышалось щебетания птиц. Дождь лил, как будто роняя тонкие серые копья, когда юноша подъехал к огромному замку. Все кругом заросло высокой травой, и конь его с трудом пробирался сквозь заросли. У ворот трава была так высока и густа, что казалось, будто их не открывали много сотен лет.

Персиваль постучал древком копья и долго ждал ответа под холодным дождем, прислушиваясь к вою ветра. Наконец за воротами появилась девушка.

– Скажи, витязь, – заговорила она, – впустить ли тебя без доклада или уведомить госпожу, что ты хочешь войти?

– Сообщи, что я здесь, – ответил юноша. – А если она не пожелает меня приютить, я поеду дальше.

Девушка скоро вернулась и отворила ворота. Коня она поставила в стойло и задала ему корм, а Персиваля провела в зал. Взглянув на девушку при свете факела, юноша решил, что никогда еще не видывал такой красавицы.

На ней было поношенное атласное платье. Ее кожа была неяснее лепестков розы, волосы и брови черны как смоль, щеки алели как маков цвет, а глаза блестели как звезды. Однако Персиваль заметил, что при всей красоте лицо девушки дышало надменностью и выражало жестокость.

В зале на почетном месте сидела статная почтенная женщина с печалью на челе. Ее окружали несколько прислужниц с грустными лицами и в изорванных платьях. Все они ласково приветствовали Персиваля, пригласили его к столу, и юноше были предложены лучшие куски.

Когда наступило время идти на покой, хозяйка промолвила:

– Для тебя было бы лучше, рыцарь, если бы ты не ночевал в этом замке.

– Почему? – спросил Персиваль. – На дворе бушует буря, а тут места хватит и не для одного человека.

– Мне не хотелось бы, чтобы такой славный, красивый юноша подвергся страшному суду, который постигнет мой замок на заре.

– Скажи мне, – сказал Персиваль, – что это за замок и какое проклятие тяготеет над ним?

– Замок этот зовется Замком плевел, – ответила леди. – Земли на много миль вокруг него принадлежали моему супругу, графу Мэдору. Он был сильный, мужественный рыцарь и убил Милонда, старшего сына Домны, страшной ведьмы из замка Глэв. С той поры ему не было удачи: ведьма и ее восемь злых сестер прокляли его, хотя он и убил Милонда, коварного, злого волшебника, в честном бою. Когда мой муж лежал на одре, умирая от неизвестной болезни, Домна явилась к нему. Она объявила, что мщение падет на голову нашей дочери, вот этой девицы, когда ей исполнится дважды девять лет. Роковая минута настает завтра утром; грозная Домна со своими страшными сестрами явится в замок; она замучит всех, кого здесь застанет, уведет дочь мою Ангараду к себе и станет терзать ее.

Девушка, впустившая Персиваля, неприятно рассмеялась.

– Не бойся за меня, матушка! – воскликнула она. – Ведьма облачит меня в дорогие одежды, и мне не придется тосковать о нарядах, как это было все последние десять лет.

Старая леди грустно посмотрела на дочь.

– Я боюсь, дитя мое, не за твою жизнь, – возразила она, – я страшусь, как бы они не погубили твою душу.

Ангарада снова засмеялась:

– Не беда! Зато я буду жить в роскоши!

– Нет, нет! – вмешался Персиваль; в его голосе слышалось презрение. – Нехорошо так говорить. Эти слова не вяжутся с твоей красотой. Лучше нищета, чем позор и бесчестье! Мне кажется, – обратился он к старой леди, – ведьмы не посмеют коснуться вас. Я останусь здесь и, быть может, сумею помочь вам.

После того как Персиваль помолился в разрушенной часовне замка, ему указали приготовленную для него постель.

Перед рассветом внезапно раздались стоны, страшный шум, ужасный плач и стенания, как будто кого-то подвергали зверским мучениям.

Персиваль вскочил с постели и, полуодетый, с мечом в руке бросился к воротам, где обнаружил двух слуг, боровшихся с ведьмой, облаченной в доспехи. За ней двигались еще восемь ведьм. Сквозь глазницы шлема виднелись их глаза, горевшие красным огнем, от доспехов ведьм летели искры, мечи в огромных руках светились зловещим синим пламенем.

Персиваль бросился на первую ведьму и сильным ударом меча поверг ее на землю, причем шлем на ней сплюснулся.

Ее глаза и меч потухли, доспехи исчезли, и на земле оказалась безобразная старуха в лохмотьях.

– Прощу пощады у неба и у тебя, добрый Персиваль, сын Еврока! – воскликнула она.

– Откуда знаешь ты мое имя, ведьма?

– По ткани судеб, сотканной силами преисподней, и по предсказанию, согласно которому мне придется пострадать от твоей руки, – ответила ведьма. – Я не знала, что ты здесь, иначе мы с сестрами остереглись бы явиться сюда. Но так суждено! – продолжала она. – Теперь ты должен идти к нам, чтобы научиться военному искусству: ведь во всей Британии никто не сравнится с нами в военном деле!

Персиваль вдруг вспомнил, о чем говорили трольды; но тогда он не понимал значения их слов.

«Безупречный рыцарь, – говорили они, – приобретет великую силу от зла и с Божьей помощью уничтожит зло».

– Если так предопределено, я пойду с тобой, – сказал Персиваль. – Но сперва поклянись, что не причинишь зла ни хозяйке замка, ни ее дочери и никому из живущих здесь.

– Хорошо, – согласилась ведьма, – но с одним условием. Если, когда придет время, ты не осилишь меня и потерпишь поражение, Ангарада станет моей, и я сделаю с ней что захочу.

Персиваль расстался с хозяйкой Замка плевел и с Ангарадой. Старушка со слезами благодарила его за спасение, но девушка оставалась надменно-холодна и не проронила ни слова. Юноша отправился к ведьме в замок Глэв.

Он провел с ведьмами год и один день, постигая воинское искусство, набираясь сил и совершая удивительные подвиги. Все время, пока он жил у них, ведьмы стремились подчинить юношу своей воле, ибо видели, какой сильный, доблестный рыцарь выйдет из него. Они искушали его изо дня в день, из часа в час, обещая власть, богатство и обширные владения, лишь бы он поклялся служить их главной ведьме Домне и согласился сражаться за нее с королем Артуром и его доблестными рыцарями.

Чтобы противостоять тлетворному влиянию их речей, Персиваль ежедневно молился о ниспослании ему сил, старался быть скромным и кротким, часто вспоминал свою одинокую мать, живущую на севере, и данное ей обещание. Иногда, возвращаясь мыслями к Ангараде, он восхищался красотой девушки и сокрушался о холодности ее сердца и жестокости ее речей.

Однажды Домна объявила юноше, что он постиг все, чему она могла его научить, и уже настало время ему испытать свои силы в поединке. Если он не победит, обитательницы Замка плевел станут добычей ведьм и сила зла возрастет. Домна снабдила Персиваля конем и черными доспехами, и он, снарядившись, выехал из замка Глэв. На пути ему попалась полуразвалившаяся часовня. Сойдя с коня, он вступил под ее своды и, разоблачившись, положил перед алтарем доспехи и оружие.

Вознося молитвы к небу, Персиваль посвятил свое оружие Богу, обещая пользоваться им только для совершения рыцарских подвигов, для защиты слабых и угнетенных.

Едва он окончил молитву, как его доспехи сами по себе забряцали и из черных вдруг сделались совершенно белыми. Юноша изумился, а между тем кольчуга, шлем, щит, меч и копье засветились слабым светом, часовня наполнилась необычайным благоуханием, в серебряном тумане над алтарем появилось изображение копья, а рядом с ним – чаши. У Персиваля дыхание перехватило. Его поразило это дивное видение, медленно растаявшее в воздухе.

Персиваль облачился в свои белоснежные доспехи и собрался было ехать в Камелот, где находился двор короля Артура. Но какая-то сила влекла его дикими тропами дремучего леса, где могучие старые деревья густо обросли мхом.

Несколько времени спустя Персиваль увидел воздвигнутый на скале посреди леса огромный замок. Приближаясь к нему, он недоумевал, почему кругом так тихо. Юноша толкнул дверь древком копья, и она отворилась: в темном большом зале на лежанках покоились люди, походившие на мертвецов. На троне сидел седой король в роскошном одеянии, также казавшийся мертвым. Все были в одеждах старинного покроя, как будто они жили и умерли тысячу лет назад, но не обратились в прах. На полу подле груды пепла, где некогда горел огонь, не шевелясь лежали собаки, а на шестах неподвижно сидели кречеты.

Персиваль не мог надивиться на представшую перед ним картину, однако больше всего его привлек висевший на столбе подле короля щит, отражавший свет, падавший из узкого окна.

Персиваль подъехал на коне к щиту: щит был ослепительно белый, белее его собственного, в его середине помещалось сердце, которое трепетало и билось как живое. Юноша замер от восхищения. И вдруг щит засверкал так ярко, что глаза смертного не могли вынести подобного блеска.

Персиваль поднял руку и снял щит со столба. В ту же минуту по залу пронесся вздох, как будто сразу множество людей пробудились ото сна. Оглянувшись, юноша увидел, что все люди, казавшиеся ему мертвыми, стали на колени и сложили руки как для молитвы.

Король, сидевший на троне, выпрямился и с ласковой улыбкой взглянул на Персиваля.

– Благословение Господне над тобой, Белый рыцарь! – сказал он. – Наше бдение кончилось, и я теперь вправе уйти со своими верными товарищами.

– Скажи мне, государь, что значит все это? – спросил Персиваль.

– Я – Марий, – ответил король, – тот самый римский солдат, который сжалился над кротким Спасителем, умиравшим в муках на кресте, и помог снять его с креста. За мое сострадание Господь, который до тех пор был мне неведом, сделал меня участником чуда. Этот щит принадлежал мне. Святой отшельник в Сирийской пустыне благословил его и пророчествовал о нем и обо мне. Я прибыл в Британию. Ее население пребывало во тьме языческой, и все враждовали между собой. Вместе с моими товарищами я проповедовал здесь слово Господне; но язычество распространялось, и язычники восстали, грозя убить меня. Я становился стар и слаб и жаждал умереть. Однако я скорбел, недоумевая, почему Господь не желает освободить британский народ от зла. И вот ночью мне явился святой, воздвиг в здешнем дремучем лесу этот замок, повесил тут на столбе мой щит и повелел мне и моим товарищам уснуть. «Вы заслужили этот сон, – изрек он. – Другие довершат ваше дело и возвестят благодать Господа и Спасителя несчастным язычникам, которые тогда обратятся к Господу. Никакие злые силы не потревожат ваш покой. Когда же в далеком будущем сердца людей снова обратятся ко злу, придет один из трех Белых рыцарей и возьмет этот щит, чтобы он охранял его в бою со злом, и тогда ты и все твои сподвижники обретете в смерти полный покой, который тобой заслужен». Ступай же, добрый рыцарь, – закончил король Марий, – на великий бой со злом, о котором говорил святой, и да хранит тебя вовеки мой щит!

Персиваль взял щит с трепещущим на нем сердцем и выехал из замка, благословляемый королем и его сподвижниками. Он уже вступил в лес, когда из замка до него донеслось пение радостного гимна. Оглянувшись, юноша обнаружил, что замок исчез, а все вокруг заполнило неописуемо сладостное пение, как будто те, кто пел, достигли всего, чего желали.

Персиваль ехал весь день, но не встретил по пути ни замка, ни кельи отшельника, где можно было бы приютиться на ночлег. Помолившись, он решил провести ночь в лесу и заснул рядом со своим конем.

Перед рассветом его разбудил шум ветра. А между тем ни один листик на дереве не шелохнулся. Однако старый лес неожиданно заблагоухал, и из сумрака внезапно раздался кроткий голос.

– Благородный Белый рыцарь, – вещал он, – тебе приказано отправиться на север, в страну короля Пелама. Злые силы стараются отвратить народ от Нового завета, возвещенного Христом, и хотят подчинить его жестокому Старому, обрекая на вечные муки. Там в Круглом замке тебе предстоит сразиться за Спасителя мира. Одержишь ли ты победу – неизвестно. Но твоя сила – в чистоте и смирении. Прощай!

Потрясенный услышанным, Персиваль упал на колени и стал молиться. Когда же рассвело, он сел на коня и двинулся на север.

На седьмой день юноша пересек долину и далеко на севере заметил дым, поднимавшийся к облакам, и огненные языки пламени. Переправившись через реку, он очутился в мрачном, пустынном краю: вдоль дороги валялись неубранные трупы людей, дома были разрушены или сожжены, на месте очагов повырос бурьян, и дикие звери устроили себе логовища там, где еще недавно жили счастливые семьи. Ни одной живой души вокруг.

Персиваль повел коня вдоль ручья, и тут в высокой траве наткнулся на еле живого крестьянина.

Бедняга встал на колени и преградил Персивалю путь.

– Убей меня, рыцарь, и положи конец моим страданиям!

Но Персиваль поднял несчастного, поцеловал, дал ему хлеба и вина из своей сумки и, когда тот немножко подкрепился, спросил его, что здесь произошло.

– Ах, Белый рыцарь, – со слезами заговорил крестьянин, – ты, верно, ангел небесный, а не из той шайки, грабившей и опустошавшей страну с тех пор, как роковой удар сэра Балина сразил доброго короля Пелама. Этот удар явился причиной всех наших несчастий. Святыни Распятия покинули страну, король наш заболел болезнью, от которой его никто не мог исцелить, хлеб наш гнил на корню, скот наш падал. Однако все-таки оставались среди нас еще люди, старавшиеся и в несчастье жить как подобает благочестивым. Но тут в стране появился злой язычник, рыцарь Дракона, захотевший, чтобы все отвратились от Христа и вернулись к старым богам, к дольменам и дубовым рощам. Он избивал тех, кто противился, попирал права людей, разрушал их очаги и опустошал их поля. И я, благородный рыцарь, лишился жены и детей и сам удивляюсь, зачем бежал, когда потерял всё.

– Мужайся, – промолвил Персиваль, – и помни: тебя наказует сам Господь! Не теряй надежды, пока жив. Долг и честь повелевают человеку мужественно переносить страдания, работать и стремиться к победе. Я думаю, Господь не допустит, чтобы злой рыцарь долго творил насилие и убивал народ. Настанет час, и Бог положит предел этому злу.

– Спасибо тебе, благородный рыцарь! – произнес крестьянин. – Я снова готов надеяться и уповать на Господа.

Персиваль отправился дальше по разоренной стране. Леса горели, поля были опустошены. Наконец он выехал на равнину и вдалеке увидел замок. Всадник пришпорил коня. Вскоре навстречу ему попалась плачущая девушка. Юноша спросил ее о причине слез.

Девушка остановилась и с удивлением посмотрела на него.

– Скажи мне, благородный рыцарь, кто ты? У тебя белые доспехи и на щите сердце того, кто за искупление грехов человеческих пролил свою кровь! – радостно воскликнула она. – Так гласит сказание о непорочном рыцаре.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – возразил Персиваль. – Меня зовут Персиваль, я сын Еврока и разыскиваю злого рыцаря, творящего здесь беззаконие.

– Значит, ты и есть тот Белый рыцарь, – сказала девушка. – Прошу тебя, пойдем к моей госпоже в Замок гирлянд! Я буду молиться, чтобы Господь помог тебе, потому как миледи и вся наша несчастная страна жаждут избавления.

С этими словами она повела его в замок. Навстречу Персивалю вышла владелица замка; она была печальна, но прекрасна, несмотря на свой бедный наряд.

– Благородный рыцарь, – промолвила она, – моя девушка сказала мне, кто ты, и я скорблю, что такой благородный юноша хочет попытать свои силы со злым рыцарем Дракона. Но если ты одержишь победу, вся наша исстрадавшаяся страна благословит тебя. Ежедневно злой рыцарь Дракона убивает моих бедных рыцарей и бросает к воротам замка их обугленные тела. А скольких из моих людей он погубил, увел в рабство, а иных склонил на свою сторону!

– Я постараюсь разыскать его немедленно, благородная леди, и померяюсь с ним силами.

– Желаю тебе победы, – сказала леди. – Со смертью врага священные реликвии, которые хранил король Пелам, снова вернутся в страну и принесут ей свое благословение. Теперь иди в сожженную страну по ту сторону ручья – там гнездится наш притеснитель.

Персиваль проехал долину и, переправившись через ручей, очутился в большой ложбине, где все деревья были сожжены и земля обуглена. Повсюду валялись разбитые доспехи, ржавые и красные, как будто их только что вынули из огня; а в одном месте он увидел черное, обугленное тело недавно убитого рыцаря.

Осматриваясь, Персиваль заметил темное отверстие пещеры, откуда вдруг вырвался столб пламени и дыма, а еще мгновение спустя с адским криком перед ним появился Черный рыцарь на высоком коне, глаза которого метали искры, а ноздри выбрасывали пламя.

– А, христианин! – страшным голосом заревел рыцарь. – Что ты тут делаешь? Тебе тоже хочется закоптить и обжечь свои белые доспехи и пасть от моей руки?

Персиваль рассмотрел на щите рыцаря голову дракона с высунутым раздвоенным языком, оскаленными зубами и красными злыми глазами, взгляда которых никто из смертных не мог выдержать. Из отверстой пасти чудовища вылетало ослепительное пламя, обжигавшее Персиваля. Юноша заслонился своим щитом с трепещущим на нем сердцем, и Черный рыцарь увидел, что пламя не достигает щита Персиваля.

Гневно вскрикнув, злобный рыцарь выхватил свой меч, который светился красным пламенем, словно раскаленный на сильном огне, и ринулся на Персиваля. Юноша отражал удары подаренным Марием щитом, и огненный меч не мог ему повредить.

Черный рыцарь крайне изумился: ему еще не доводилось встречать столь искусного рыцаря, способного соперничать с ним, – противник неминуемо сгорал от пламени дракона или падал под ударами огненного меча. И рыцарь Дракона догадался, что имеет дело с Персивалем.

– Ты не знаешь, с кем сражаешься! – проговорил злой рыцарь с презрительным смехом. – Чтобы одолеть меня, тебе недостаточно искусства, постигнутого у ведьм замка Глэв. Знай: я тоже питомец колдуньи Домны, и, разумеется, она научила меня большему, чем тебя. Готовься же к смерти!

Персиваль понял, что именно об этом поединке и говорила ведьма Домна. Он стал еще искуснее отражать меч противника и сам наносил ему жестокие удары.

Долго продолжался бой. Казалось, Черный рыцарь неистощим, как демон. А Персиваль между тем чувствовал, что рука его слабеет от тяжелейших ударов, наносимых им злому рыцарю, и от пламени, извергавшегося из драконовой пасти.

Тогда Персиваль начал молиться о ниспослании ему сил ради спасения страны и тотчас же ощутил необычайную мощь в руке. Подняв свой меч, он со всего маху ударил по щиту противника и рассек его до самой головы дракона. Раненый дракон изрыгнул огромный язык пламени, и Персиваль с удивлением заметил, что его собственный меч запылал.

Не успел Черный рыцарь прийти в себя, как Персиваль нанес ему удар по шлему. Злодей покачнулся в седле, но, оправившись и преисполнившись гнева, размахнулся и рассек кольчугу Персиваля и прожег ему плечо до самой кости. Юноша, однако, в ту же минуту по самую рукоятку воткнул свой меч в отвратительную пасть дракона. Дракон страшно зарычал, и от рыка его, почудилось, содрогнулась земля. Разъярившись от боли, чудовище повернулось к своему господину, Черному рыцарю, и изрыгнуло на него жуткое пламя; опаленный, тот замертво свалился с коня.

Персиваль в изнеможении слез с коня и шатаясь направился к рыцарю, намереваясь убить дракона, но внезапно потерял сознание и упал.

Очнувшись, юноша увидел, что лежит в простой комнате с высоким окном, похожей на монастырскую келью. От слабости он даже не мог пошевельнуть рукой.

В это время к нему подошел кто-то; подняв глаза, рыцарь узнал трольда Тода.

– А, мой добрый Тод! – сказал Персиваль тихим голосом. – Где я?

– Хвала Богу, ты очнулся! – воскликнул Тод с радостной улыбкой. – А монахини уж и не думали, что ты справишься с ядом твоей раны… Я следовал за тобой, сэр, от самого замка Глэв, а когда ты лишился чувств, я перенес тебя сюда, в монастырь Белых Монахинь. Теперь, убедившись в благополучном исходе болезни, я пойду к твоей матери и порадую ее добрыми вестями – она томится в ожидании известий о тебе.

– Иди, добрый Тод, и скажи, что я приду просить у нее благословения, как только смогу сесть на коня.

Когда Тод удалился, в комнату вошла Ангарада, одетая монахиней. Персиваль узнал ее и спросил, почему она покинула Замок плевел и ушла в монастырь.

– Чтобы замолить свои грехи, – ответила девушка. – Когда ты уезжал, я не могла поблагодарить тебя за спасение. Ведьмы искушали меня богатством и властью, как искушали и тебя, пока ты жил у них. Ты сумел противостоять им, а я насмехалась над тобой и с ненавистью думала, что тебе все-таки наконец придется сдаться. Когда же ты уехал от них, не поддавшись соблазнам и постигнув их искусство, я немало дивилась. Я слышала, люди называли тебя одним из трех непорочных рыцарей, которые обретут чашу Святого Грааля, и говорили, что тебя ждет великая слава и честь за твое смирение, целомудрие и за то, что ты не полагаешься только на свою силу. Тогда я раскаялась и перестала слушать злых ведьм. Они неотступно преследовали меня и прельщали обещаниями, и я в ужасе обратилась к святому отшельнику. Он привел меня сюда, и здесь я обрела покой и смирение.

– Клянусь, сестра, – промолвил Персиваль, – мне отрадно слышать твои слова. Впервые увидев тебя, я подумал, как ты горда и жестока. Но ты была так прекрасна! Я много думал о тебе… Я женился бы на тебе, но мне предназначено иное.

Бледное лицо монахини зарделось.

– Нет, тебя ожидает великий, славный жребий, – заметила она. – Ты обретешь чашу Святого Грааля, обратишь слабых духом людей к Христу и к его новой заповеди любви.

– Если на то будет воля Господня! – сказал Персиваль.

В скором времени юноша окреп и отправился к своей одинокой матери, коротавшей свой век в надежде свидеться с сыном, чье имя все произносили с любовью.

Проезжая по сожженной стране, Персиваль видел, как она оживает. Люди снова безбоязненно возвращались к работе, скот мирно пасся, рожь колосилась под солнцем, женщины с песнями шли на поля, дети резвились. Все благословляли рыцаря, где бы он ни появился.

Так Персиваль положил предел несчастью, которое навлек на страну короля Пелама роковой удар сэра Балина.