Юный паж Оуэн, спасший жизнь короля Артура от ночных убийц, остался при дворе и доблестью и подвигами сравнялся с наиболее знаменитыми рыцарями Круглого стола. Его отличала всегдашняя готовность отправиться на поиски приключений, как бы ни был далек путь и как бы ни был силен противник.

Однажды король Артур находился с несколькими рыцарями в своем замке в Карлеоне-на-Уске. Тут же были сэр Оуэн и сэр Кэй, сэр Конан и сэр Бедивер.

Королева сидела неподалеку, а ее девушки стояли у окна с работой в руках.

Король, прибывший ночью из Лондона, не успел как следует отдохнуть и объявил, что вздремнет до обеда.

– А вы, любезные лорды, продолжайте беседу.

И он устроился на своем широком кресле из зеленых камышей, покрытых великолепным огненного цвета атласом, положив под голову красные, атласные же, подушки.

Сэр Кэй приказал пажу подать мяса, меду и хлеба, и все стали просить сэра Конана рассказать, как он добыл своего великолепного темно-гнедого коня, составлявшего предмет всеобщей зависти.

– Нужно вам сказать, – начал сэр Конан, до сих пор избегавший этою разговора, – что я – единственный сын у родителей, и пределы Лотианского баронетства были слишком тесны для моих желаний и надежд. Я полагал, нет в мире подвига, который был бы мне не по силам. Одолев всех рыцарей на родине и перебив злых трольдов, я облачился в свои лучшие доспехи и поехал на поиски приключений в пустынные, дикие места. Несколько недель двигался я к югу по неведомым горам, крутым скалам и по болотам, где ютились только разбойники да колдуны, где не слышалось иных звуков, кроме пения жаворонка, плескания бобра и выдры в реке, рычания бурого медведя среди скал и воя волков по ночам.

Я невредимо миновал все эти страшные места и вот однажды с высокой вершины увидел прелестную долину, покрытую зеленой мягкой травой; на ней росли деревья одинаковой вышины, посередине протекала тихая речка, а по ее берегу тянулась тропинка, по которой я и отправился дальше.

За целый день пути никто не попался мне навстречу. А к вечеру предо мной вдруг вырос огромный замок, освещенный заходящим солнцем. Выехав на лужайку перед воротами, я увидел двух богато одетых в желтый атлас юношей; их каштановые кудри были подхвачены золотыми налобниками. Юноши кидали в цель кинжалы с драгоценными рукоятками.

На скамье немного поодаль сидел в наброшенном на плечи роскошном, богатом плаще молодой человек с горделивой осанкой. Приблизившись к нему, я поклонился; он ответил учтивым поклоном и проводил меня в замок. Я поразился несоответствию убогой обстановки замка и великолепия одежд его хозяев.

Шесть девиц вышли мне навстречу – все такие красавицы, каких я еще никогда не видывал. Три взяли моего коня, а остальные отвели меня в покои, сняли доспехи, подали воды умыться и принесли платье. Вскоре последовало приглашение на ужин. Мы сели за стол, уставленный старой и помятой от долгого употребления серебряной посудой и подобными же кубками. Яства подали простые, но хорошо приготовленные.

Никто не проронил ни слова, пока не закончилась трапеза. По завершении ее хозяин спросил меня, кто я и куда держу путь.

Я назвал себя, в ответ рыцарь сказал свое имя – сэр Дьюин из замка Коуэр. Я сообщил ему о желании прославиться, в связи с чем и искал приключений, а также рыцаря, который был бы сильнее меня.

Хозяин взглянул на меня с улыбкой.

«Я показал бы тебе то, что ты ищешь, – заметил он, – да боюсь огорчить тебя».

«Покажи! – попросил я. – Я жажду подвига!»

«Ночуй у нас, – предложил сэр Дьюин, – а утром рано отправляйся в лес, расположенный позади замка. Держись тропы, пока не доедешь до фонтана у просеки. Там увидишь на цепи чашу; ударь в нее копьем – и тебе представится случай совершить желанный подвиг».

Сэр Дьюин снова улыбнулся; он, судя по всему, считал, что это предприятие мне не по силам. Я почувствовал себя обиженным и скоро улегся спать. Однако спалось мне плохо, хотелось поскорее встать, совершить подвиг и посмеяться над сэром Дьюином.

Задолго до рассвета я поднялся, снарядился и поехал в лес, как мне посоветовал хозяин замка. Путь был долгий и трудный, но я добрался наконец до просеки и увидел фонтан. На каменном столбе около него висела на цепи большая чаша.

Я ударил в чашу копьем, и тотчас же раздался страшный удар грома, заставивший меня вздрогнуть, а вслед за тем разразился дождь с градом. Градины были так крупны и тяжелы, что не только человек, но и зверь не уцелел бы в такую бурю. Я избежал гибели, прикрыв себя и голову своего коня щитом, но бока моего скакуна были сильно изранены градом.

Наконец небо прояснилось, выглянуло солнце, в листве защебетали птицы. Едва ли кому приходилось слышать такую прелестную песню, и я был очарован настолько, что не обратил внимания на приближавшийся шум. Внезапно я увидел подъезжавшего ко мне рыцаря в голубых доспехах.

«О рыцарь! – вскричал он. – Что я тебе сделал? Почему ты обошелся со мной так жестоко? Разве ты не знаешь, что буря, которую ты накликал, погубила мои лучшие стада на холмах, а градом поубивало моих людей?!»

И он с яростью кинулся на меня. Взяв копье наперевес, я бросился ему навстречу, и мы сшиблись с такой силой, что я, выбитый из седла, упал на землю. Рыцарь, не обратив на меня никакого внимания, продел рукоятку меча в уздечку моего коня и быстро ускакал. Я был взбешен: противник даже не пожелал снять с меня меч, настолько он пренебрег мной! Совершенно удрученный, я направился в обратный путь, к замку сэра Дьюина. Дойдя до просеки, на середине которой возвышался зеленый пригорок, я вдруг услышал насмешливый голос, доносившийся как бы из-под земли. Я догадался, что надо мной насмехался трольд или колдун, живший в холме; до сих пор не понимаю, как не сошел я с ума от этого хриплого хохота, однако мне не особенно хотелось добраться до насмешника: пожалуй, нашлет еще на меня какую-нибудь беду.

Вернувшись в замок, я опять встретил радушный прием сэра Дьюина и его домочадцев. Никто не расспрашивал о моем приключении и не удивлялся тому, что я вернулся без коня. А на следующее утро мне подвели оседланного темно-гнедого красавца. Конь этот и до сих пор у меня, хотя при взгляде на него предо мной встают воспоминания о моем поражении.

По правде говоря, – заключил сэр Конан, – мне странно, что ни до того случая, ни после я не встречал никого, кто бы знал об этом приключении; странно также и существование в государстве короля Артура рыцаря, о котором никому ничего не известно.

– А хорошо бы, – заметил Оуэн, – попытаться отыскать ту долину и фонтан.

– Ну разумеется, – вмешался сэр Кэй, не перестававший завидовать Оуэну еще с тех пор, когда тот был пажом. – Вот если бы только язык твой не забегал вперед дела!

– Тебя стоило бы наказать, сэр Кэй! – резко остановила его королева Гвиневера. – Как можешь ты отзываться так о человеке, на деле доказавшем свою доблесть?

– Государыня, – с улыбкой заметил Оуэн, – мы не обращаем внимания на грубые речи Кэя, он вечно огрызается, как злая собака.

В эту минуту проснулся король и приказал подавать обедать. Затрубил рог, и рыцари стали собираться – кто с ристалища, кто с игр; вслед за королем все уселись за Круглый стол.

Утром сэр Оуэн потихоньку поднялся, оделся, вскочил на коня и покинул город. Много дней ехал он по горам, пока не увидел с левой стороны море. Рыцарь повернул коня и двинулся по дикой местности в глубь страны. Наконец он достиг той долины, о которой живописал ему сэр Конан.

Оуэн направился вдоль реки, никуда не сворачивая, и вскоре добрался до замка сэра Дьюина. Двое юношей боролись на лугу у ворот, а высокий рыцарь стоял неподалеку. Оуэну он показался еще более высокомерным, нежели в рассказе сэра Конана. Однако на поклон гостя хозяин отвечал учтиво и провел его в свой замок.

Оуэна приняли радушно. Тем не менее, в сравнении с повествованием Конана, обстановка показалась ему еще беднее, трапеза скуднее, а девицы менее красивыми и очень утомленными. После ужина сэр Дьюин спросил Оуэна, кто он и куда путь держит.

– Я прослышал о рыцаре Фонтана, – ответил Оуэн, – и хотел бы сразиться с ним.

Сэр Дьюин окинул его пронизывающим взглядом.

– А известно ли тебе о награде, которая ждет победителя? – поинтересовался он.

– Нет, ничего не известно! Я хотел бы попытать счастья, а там будь что будет.

Рыцарь нахмурился и помолчал, словно размышляя о чем-то. Потом рассмеялся и ответил:

– Езжай по дороге за замком и не сворачивай, пока не попадешь на просеку с холмом посередине; там увидишь каменную плиту. Постучи в нее трижды, и трольд, живущий за ней, укажет тебе путь.

Сэр Оуэн заметил, как зло усмехнулся при этом сэр Дьюин, но все-таки поблагодарил его.

Утром, когда Оуэн поднялся, конь его был уже оседлан. Облачившись в доспехи, рыцарь двинулся в путь по дороге, указанной сэром Дьюином, и выехал на полянку. Холм зарос густой травой и казался целым пригорком. Сбоку он заметил каменную плиту, походившую на дверь, и постучал три раза.

– Убирайся! – донесся до него откуда-то сверху громкий, резкий голос. – Не пачкай мою дверь, а не то тебе придется плохо!

– Я только хотел узнать дорогу к фонтану, – ответил Оуэн. – Укажи мне ее, угрюмый трольд, и я не стану тревожить твой покой.

– К фонтану? – крикнул тот же голос. – Я избавлю тебя от этого путешествия, как избавил уже многих спесивых и кичившихся своей храбростью рыцарей, посланных сюда моим хозяином!

С последним словом Оуэн получил такой жестокий удар по голове, что едва удержался на коне и чуть не потерял сознание. Оглянувшись, он увидел на вершине холма трольда – злого маленького человечка, размахивавшего длинной железной палкой.

Сэр Оуэн бросился на трольда с копьем; тот ухватился за острие, и рыцарь стащил его вниз с холма.

Трольд не переставая бил Оуэна своей железной палкой: удары градом сыпались на рыцаря, и ему трудно было обороняться. На седьмом ударе щит Оуэна треснул, и рука его онемела.

Оуэн погнал коня вперед, и трольд, так и не выпускавший копья, упал навзничь в густую траву. Сэр Оуэн проворно спрыгнул на землю, выхватил меч и ранил трольда. Карлик вскочил; смуглое лицо его пылало яростью, кровь потоком струилась по звериной шкуре, в которую он был одет. Удары железной палки посыпались на рыцаря еще чаще и сильней, к тому же трольд с такой быстротой кружился вокруг него, что Оуэн не мог ударить противника мечом.

Рыцарь стал ослабевать, в довершение к этому его треснувший щит тоже не много мог выдержать.

Вдруг маленький человечек остановился, пошатнулся, выпустил железную палку из рук и упал перед рыцарем на колени. Склонившись головой до земли, он схватил одетую в доспехи ногу рыцаря, намереваясь поставить ее себе на затылок, но силы изменили ему, и он упал в изнеможении.

У сэра Оуэна не хватило мужества добить противника мечом: покорность трольда тронула его.

– Ах, трольд, – сказал рыцарь, – ты поистине храбр! Ты честно бился со мной, не прибегая к колдовству.

– Витязь, я обессилен, – проговорил в свою очередь трольд. – Никто из рыцарей, разыскивавших фонтан, не бился мужественнее тебя; ты одолел меня.

– Но я не понимаю, почему ты хотел меня убить, – заметил Оуэн, – ведь я только просил показать мне дорогу к фонтану.

– Я раб, – ответил трольд, – и должен исполнять приказания моего господина сэра Дьюина, колдовством одержавшего надо мной верх. Три твоих удара в дверь означали, что я должен убить тебя.

– Что же ты намерен делать теперь, храбрый трольд?

– Мне необходимо скрыться от гнева сэра Дьюина до заживления моей раны, – ответил трольд. – А потом я стану твоим рабом, рыцарь, и буду помогать тебе во всех твоих предприятиях.

– Ступай же к себе, славный трольд, – с улыбкой проговорил Оуэн. – Только сначала укажи мне путь к фонтану.

Трольд исполнил его желание и предрек:

– Ты, витязь, всегда будешь победителем; тебя ждут великие почести и награды. Только остерегись уезжать дольше чем на сутки от той, которая тебя полюбит, иначе случится с тобой большое несчастье. Вот, возьми, это привлечет к тебе друзей.

С этими словами трольд (его звали Десет) протянул рыцарю голубой камень на серебряном шнурке. Камень сверкал ослепительным блеском.

Оуэн поблагодарил трольда, надел шнурок на шею, поднял свое копье, сел на коня и направился дальше через лес, размышляя о странном приключении.

Подъехав к фонтану, он увидел серебряную чашу на серебряной цепи. Наполнив чашу водой, как его научил трольд, рыцарь вылил воду на каменный стол, стоявший тут же, возле фонтана. Тотчас же загремел гром – земля, казалось, треснула – и пошел крупный град, который, наверно, убил бы и коня и всадника, не последуй Оуэн совету трольда. Он поставил передние ноги коня в воду фонтана и опустил туда же свою руку – градины обращались в мелкий дождь, прежде чем падали на них.

Затем небо прояснилось, в листве запели птицы. Но Оуэн не обратил на них внимания, сел на коня и приготовился к бою.

По лесу пронесся зловещий крик, среди деревьев показался рыцарь в голубых доспехах на высоком коне и ринулся прямо на сэра Оуэна, держа копье наперевес. Оуэн пришпорил коня и стремглав понесся навстречу противнику. При первом же столкновении рыцари сломали свои копья. Обнажив мечи, они снова сшиблись.

Силен был удар Голубого рыцаря, но Оуэн выдержал его и со всего размаху так ударил противника по шлему, что рассек ему шлем и поранил голову.

Голубой рыцарь вскрикнул и, повернув коня, бросился спасаться бегством. Оуэн стал преследовать его. Вскоре перед ними вырос большой замок. Раненый рыцарь промчался через подъемный мост, и тотчас же решетки опустились, чуть не прихлопнув сэра Оуэна, следовавшего вплотную за ним. Оуэн пал наземь и увидел, что конь его надвое перерезан решеткой. Очутившись в западне, Оуэн понял, что смерть его неизбежна. Один из воинов, охранявших мост, уже бросился к замку вслед за Голубым рыцарем, чтобы получить приказ убить его преследователя.

Перед Оуэном за внутренней решеткой находилась узкая улица с небольшими домиками по обеим сторонам. За решеткой стояла невысокого роста красивая девушка с черными вьющимися волосами, подхваченными золотым обручем. Очевидно, она принадлежала к знатному роду: на ней было платье из желтого атласа, а на ногах башмаки из сафьяна.

Девушка остановилась в нескольких шагах от решетки, где стояли часовые, караулившие Оуэна, и рыцарь заметил, как пристально смотрит она на висящий у него на шее камень, излучающий яркий голубой свет.

Вдруг он услышал голос девушки так близко, точно она стояла совсем рядом:

– Крепко зажми в руке камень, висящий на твоей шее; он скроет тебя, как ты скроешь его, и тогда ты сможешь проскользнуть между прутьями решетки. Я подожду тебя вон у той колоды; ты меня увидишь, оставаясь сам невидимкой. Подойди ко мне, положи руку на мое плечо, и я буду знать, что ты прошел. Потом следуй за мной, я сумею спрятать тебя.

Оуэн сделал так, как ему сказала красавица. Зажав в руке камень, он перестал видеть себя, хотя видел солдат, в ужасе переглядывавшихся и недоумевавших, куда же он исчез.

Оуэн прошмыгнул мимо них и подошел к девушке. Он по-прежнему оставался невидимкой. Девушка провела беглеца в маленький домик с на удивление просторной и роскошной комнатой и накормила его.

Поздним вечером рыцарь выглянул из окна и услышал доносящиеся из замка стенания и вопли; он спросил девушку, что это значит.

– Там умирает лорд Кадок, владелец замка. Он ранен.

– А ты кто, моя спасительница? – спросил Оуэн девушку.

– Меня зовут Элинед, – ответила она. – Ты обладатель Голубого камня трольдов, и я должна сделать для тебя все, что в моих силах.

Не объяснив ему больше ничего, она удалилась, обещая вернуться перед рассветом.

Ночную тишь нарушили горестные причитания и рыдания. Пробудившийся сэр Оуэн понял: граф Кадок, рыцарь Фонтана, умер от нанесенной ему раны.

Когда рассвело, Оуэн увидел улицы, запруженные одетым в черное народом; отовсюду доносились стенания и горестный плач. Траурную процессию возглавляли отряды рыцарей, облаченных в затянутые крепом доспехи; за рыцарями двигались воины с опущенным оружием, за воинами – женщины, а за женщинами – духовенство. Наконец Оуэн разглядел и носилки с телом умершего графа, несомые могущественными баронами, владевшими обширными землями и имевшими целые полчища слуг. Тело было покрыто полотном, вокруг горели восковые свечи.

За носилками шла леди. Хотя лицо ее было бледно и грустно, но сэру Оуэну показалось, что ему не доводилось видывать подобной красавицы. Глубокая печаль охватила его, потому как именно он явился причиной смерти ее супруга и причинил ей такое горе.

Женщина была одета в великолепное желтое атласное платье с широкой полосой черного бархата. Белокурые локоны ниспадали ей на плечи.

Сэр Оуэн не мог оторвать от нее глаз, его душа наполнилась любовью и состраданием.

Когда процессия покинула пределы города, в комнату вошла Элинед, и сэр Оуэн стал расспрашивать ее, кто та леди, которую он видел.

– Это самая прекрасная, самая милая и благородная из женщин! – ответила девушка. – Это моя любимая госпожа, и зовут ее Кароль; она вдова графа Фонтана – рыцаря, убитого тобой вчера.

– Я сожалею о случившемся, – ответил Оуэн, – потому как поражен ее скорбью. Я знаю теперь, что люблю ее. Пусть моя рука причинила ей горе, но она может опереться на мое плечо, и я сумею защитить ее!

– Ты мужественный и храбрый человек, благородный рыцарь, – заметила девушка, – и хвала тебе, если ты станешь так же верно и преданно служить ей, как служил своему королю, великому Артуру.

После полудня Элинед предупредила Оуэна:

– Мне необходимо уйти, чтобы переговорить о тебе, а ты должен оставаться в этой комнате до моего возвращения. Не выходи в город, иначе будет плохо.

И девушка отправилась в замок, в стенах которого не прекращались вопли и стенания. Ее госпожа сидела, безучастно глядя в окно; она даже не откликнулась на ее приветствие.

– Меня изумляет, – сказала наконец Элинед, – что ты впадаешь в столь глубокую скорбь.

– А меня удивляет, – упрекнула ее графиня, – что ты покидаешь несчастную вдову в минуты горя и печали, тогда как я всегда выделяла тебя среди остальных приближенных ко мне дам и никогда не забывала своими милостями. Я приказала бы предать тебя смерти, но ты слишком любима мной.

– Мое отсутствие пойдет тебе же на благо, – возразила Элинед. – Я понимала твою печаль, когда граф Кадок лежал на смертном одре; но теперь пора подумать о себе. А ты, по-видимому, предпочитаешь жить мыслью о покойном, хотя, повторяю, пришел час задуматься о том, что с тобой может случиться через несколько часов. Позволь напомнить: живая собака лучше мертвого льва.

– Вон с глаз моих, бесчувственная! – гневно крикнула графиня. – Никто в мире не сравнится с моим почившим супругом ни красотой, ни силой, ни доблестью. Прочь отсюда!

Ни слова не сказав, Элинед направилась к выходу. Но не успела она сделать и несколько шагов, как услышала за спиной покашливание графини и, обернувшись, увидела, что та знаком подзывает ее к себе.

– Ты положительно жестокосердая девушка, Элинед, раз оставляешь меня наедине с моей печалью, вместо того чтобы подать добрый совет. Но я готова простить тебе эту жестокость, если ты имела в виду помочь мне. Что подразумевала ты под сказанным?

– Ты сама понимаешь, – заговорила Элинед, – что без твердой рыцарской руки тебе не уберечь графства Фонтана и не удержать под своей властью столь обширные владения. Ты станешь добычей любого разбойника-лорда, который объявит войну, захватит тебя в плен и женится на тебе. Разве ты уже забыла коварство и измену твоего старого поклонника сэра Дьюина из замка Коуэр? Ведь он поклялся – рано или поздно, честным или нечестным путем – овладеть тобой и твоим графством. Поэтому необходимо теперь же найти благородного и храброго рыцаря, который будет любить тебя и охранять и сумеет сдерживать беспокойных лордов, твоих вассалов и соседей.

– Это нелегкая задача, – со вздохом заметила графиня. – Рыцаря, равного графу Кадоку, мне не найти.

– А я уверена, что отыщу не только равного ему, но даже превосходящего его доблестью, не говоря уже о преданности и любви к тебе, – возразила Элинед, помнившая покойного графа как далеко не всегда неясного в обращении с кроткой супругой.

– Куда же ты думаешь отправиться за подобным идеалом? – спросила графиня, слегка краснея при воспоминании о недостаточной ласковости своего супруга.

– Ко двору короля Артура, – ответила Элинед. – Там собрались безупречные рыцари, умеющие держать рыцарское слово, чтущие любовь и ратное дело.

– Значит, я должна подумать о новом браке, – со вздохом заключила графиня. – Отправляйся к королю Артуру и найди мне бесстрашного рыцаря. Но пусть он будет так же кроток, как и храбр, одним словом, таков, какого я могла бы полюбить.

– Доверься мне, – ласково сказала Элинед, целуя свою госпожу, – я буду стараться для тебя, графиня, и для себя. Ты думаешь, легко мне было видеть, как твое сердце жаждало ласки и участия и как тебя печалили суровые речи покойного графа? Я немедля отправлюсь в Карлеон и приведу рыцаря, достойного твоей любви. Сумей же, пока я не вернусь, удержать вассалов в границах.

Элинед покинула замок, но ушла недалеко. Она решила схорониться где-нибудь и отсутствовать ровно столько времени, сколько понадобилось бы на дорогу в Карлеон и обратно. Переодевшись, девушка надумала подсмотреть, что предпримут лорды, собиравшиеся жениться на графине из-за ее богатства и красоты.

Все случилось так, как она и предполагала. Ежедневно в замок прибывали новые кавалькады с бароном или графом во главе: каждый желал попытать счастья и добыть графиню Фонтана вместе с ее обширными владениями.

Приемная графини была полна лордов, высокомерных и заносчивых, скромных или лукавых, свысока глядевших друг на друга и готовых при малейшем поводе убить соперника.

Наконец приехал еще один граф. Когда он вступил в город во главе большого отряда, казалось, над улицей взошло солнце. Его доспехи были из чистого золота, а на шее, на поясе и на рукавах сверкали драгоценные камни. Фонтаны искр сыпались также от драгоценных камней, украшавших золотую сбрую коня.

Рыцарь назвался графом Друдом, но Элинед, находившаяся в толпе любопытных, тотчас узнала в нем назойливого ухаживателя, сэра Дьюина из замка Коуэр, которого ее госпожа презирала.

Сэр Дьюин замечательно изменил свою наружность, и леди Кадок его не узнала. Она приняла гостя как подобает, и хотя его великолепие и поразило ее, она все-таки испытывала к нему недоверие и страх.

На следующий день сэр Дьюин снова добился приема у графини.

– Благородная прекрасная леди, – сказал он, – красота твоя глубоко запала мне в душу, и я настоятельно прошу тебя решить, кому – мне или иному счастливцу – достанется твоя рука. Я требую: назначь состязание рыцарей, домогающихся твоей руки, которая и будет наградой победителю!

– Сэр, – с достоинством возразила графиня, – здесь распоряжаюсь я, а не ты. Но в течение девяти дней я ничего не собираюсь предпринимать, а потом решу, за кого выйду замуж.

Сэр Дьюин вынужден был этим довольствоваться, хотя в душе у него кипела ярость. А графиня надеялась, что за это время Элинед успеет вернуться вместе с рыцарем, которого она, Кароль, назовет своим супругом, если он придется ей по сердцу.

Но сэр Дьюин сумел подговорить многих рыцарей, искавших ее руки, назначить турнир на десятый день, не считаясь долее с желанием графини.

В объявленный срок все рыцари, бароны и графы в полном вооружении собрались на зеленой лужайке перед окнами замка. Обсудив правила турнира и сообщив их через сенешаля графине, они приготовились оружием решить, кто из них превосходит остальных доблестью.

Рыцари бились ожесточенно, копья их разлетались в куски, кони вставали на дыбы. Многие изнемогали от ран, умирали, и их уносили с арены. Никто из толпы зрителей не мог предсказать, кто же из девяноста девяти состязавшихся одержит верх.

Графиня с грустью и страхом наблюдала из своего окна за происходящим. Ее рука достанется кому-нибудь из этих претендентов, из которых ей не нравился ни один, – ведь Элинед еще не вернулась.

Когда рыцари решили отдохнуть и пыль над ареной немного улеглась, оказалось, что из девяноста девяти рыцарей осталось всего двенадцать.

Графиня узнавала их по девизам на щитах, и никто из рыцарей не был мил ее сердцу, а некоторые к тому же отличались злобой и коварством, хотя и славились силой и воинским искусством. Женщина со страхом думала о том, кто станет победителем, а значит, и ее господином.

Рыцари снова сшиблись, состязание продолжилось. Более сильные выбивали слабых из седла; сраженных уносили с арены, и графиня Кароль трепетала в ожидании своей участи.

Наконец остались только два рыцаря: сэр Дьюин, известный ей под именем Друд, и рыцарь в синих доспехах со щитом, украшенным изображением горы. Его звали сэр Доунт, или рыцарь Горы. Это был жестокий, сварливый и весьма неприятный человек.

Графиня чуть не лишилась сознания, предчувствуя муку, на которую обрекала ее судьба в случае победы любого из рыцарей. Граф Друд был мягок в обращении и на словах, но она боялась, не кроется ли за этим коварство.

Графиня с трудом принудила себя смотреть на поединок двух последних из девяноста девяти рыцарей. Внезапно раздались крики зрителей:

– Синий рыцарь сильнее! Как он владеет мечом! Золотой рыцарь побежден!

Графиня увидела, что раненый граф лежит на земле, а рыцарь Горы стоит над ним.

Толпа приветствовала победителя громкими криками, а графиня упала в обморок на руки вовремя подоспевших придворных дам. Однако, придя в себя, она быстро собралась с силами, поднялась и решила с достоинством встретить приговор судьбы.

Через несколько минут дверь отворилась, портьеры раздвинулись, и камердинер громко доложил:

– Рыцарь Горы, победитель на турнире, просит разрешения приветствовать миледи.

Леди, дрожа всем телом, наклонила голову в знак согласия. В комнату вошел красивый рыцарь в пурпурной тунике, в поясе, осыпанном драгоценными камнями.

Но это был не тот, кого со страхом ожидала увидеть графиня, а совсем неизвестный ей красивый рыцарь с благородной внешностью.

Вслед за ним, сияя торжествующей улыбкой, появилась Элинед.

– Миледи, – сказала она с низким поклоном, – вот рыцарь, сэр Оуэн Уэльский: я привела его от короля Артура. Он готов защищать тебя и назвать своей женой. Свою доблесть он только что доказал, победив девяносто девять соперников!

Страх графини сменился радостью, и она протянула рыцарю руку, которую сэр Оуэн поцеловал с почтительным поклоном.

Через несколько дней графиня послала за епископом и священниками и пышно отпраздновала свою свадьбу с сэром Оуэном. Вся страна ликовала. Явились вассалы графства и выразили покорность Оуэну, который стал графом Фонтана.

Немного времени спустя Оуэн поведал жене, кто явился причиной смерти ее первого супруга. Но графиня не огорчилась, потому как сэр Оуэн неясно любил и почитал ее.

С тех пор Оуэн копьем и мечом защищал свое графство от всех, кто пытался оспаривать его у него. Побежденные им рыцари должны были вносить за себя выкуп; деньги, добываемые таким путем, он делил поровну между своими баронами и рыцарями. Никогда еще не было в стране столь великодушного лорда, а потому все подданные любили графа Оуэна и чтили в нем его рыцарскую доблесть.

Три года прожили граф с графиней счастливо и спокойно. Сэр Дьюин из замка Коуэр не мог им ни докучать, ни вредить.

Однажды в летние сумерки Оуэну таинственным путем дали знать, что какой-то рыцарь ждет его на поединок у фонтана. Облачившись в свои голубые доспехи, Оуэн отправился к фонтану, где действительно встретил рыцаря.

Они сшиблись, и Оуэн выбил его из седла. Тут подоспели к неизвестному рыцарю бывшие с ним товарищи и унесли его. Оуэн, тщетно прождав противника, вернулся в свой замок, решив возвратиться к фонтану на следующий день.

Утром тот же самый незнакомец отделился от группы рыцарей, расположившихся под деревьями у фонтана. Сэр Оуэн с такой силой ударил противника копьем, что пробил ему шлем. Товарищи опять унесли раненого.

Затем с Оуэном бились другие рыцари, и всех он победил. Наконец вперед выехал рыцарь в богатой атласной мантии, покрывавшей и его самого, и его коня. Оуэн заключил, что перед ним знатный и доблестный противник.

Они бились весь вечер и утро следующего дня, но не могли одолеть друг друга. Около полудня рыцари снова взялись за копья и стали биться с еще большим ожесточением. Наконец у их коней переломились спины, и животные упали.

Рыцари спешились и, обнажив мечи, продолжали бой. Присутствующие осознавали, что являются свидетелями поединка настоящих героев. Вдруг сильным и быстрым ударом меча сэр Оуэн перерезал застежку шлема своего противника, и шлем свалился у того с головы.

Меч выпал из рук Оуэна, и он вскрикнул, увидев перед собой своего двоюродного брата, сэра Гавейна.

– Милорд Гавейн, – заговорил Оуэн, – твоя мантия помешала мне узнать тебя. Возьми мой меч и мои доспехи, я сдаюсь!

– Нет, сэр Оуэн, – возразил Гавейн, – возьми лучше ты мои, я сдаюсь на твою милость.

Тогда из толпы рыцарей выступил король Артур, и сэр Оуэн, опустившись на колени, поцеловал ему руку и обнял его. При дворе короля Артура опасались, что Оуэн, не возвращавшийся три года, погиб, потому-то король и отправился сам на поиски славного рыцаря.

Оуэн пригласил всех в свой замок и устроил великолепный пир, сопровождавшийся турниром, соколиной охотой и играми.

Перед самым отъездом король Артур уговорил графиню отпустить с ним Оуэна на три месяца, чтобы тот мог повидать друзей в Карлеоне. Как ни грустно было графине расстаться с любимым супругом, она согласилась, а Оуэн обещал возвратиться ранее назначенного срока.

Король Артур приехал с Оуэном в Карлеон, где в честь Оуэна были устроены пиры и праздники. Родня и друзья пытались заставить Оуэна забыть графиню и графство, но их старания ни к чему не привели – он слишком любил леди Кароль.

Однажды вечером, когда рыцари сидели за кубками меду, в зал явился шут и всех рассмешил своими остротами и фокусами. Наконец он предложил присутствующим погадать по руке.

Начав с сэра Кэя, он обошел весь стол, говоря с торжественно-серьезным видом самые забавные вещи. Наконец шут подошел к Оуэну. Долго и серьезно рассматривал он его ладонь и наконец хриплым голосом произнес:

Никто не понял смысла этих слов, но все были поражены бледностью сэра Оуэна, который теперь только вспомнил слова трольда Десета: «Остерегись расставаться с той, которая тебя полюбит, дольше чем на сутки, иначе постигнет тебя тяжкое испытание».

Сэр Оуэн немедля поднялся и удалился из зала, а на заре сел на коня и помчался во владения графини: он опасался, не случилось ли с ней в его отсутствие какого-нибудь несчастья от злых чар сэра Дьюина.

Оуэн ехал не останавливаясь – все к северу, все по диким горам, – пока не увидел слева море. Тогда он направил коня в глубь страны. Хотя рыцарь и хорошо знал дорогу, но заблудился и долго скакал по однообразным степям и темным лесам, усталый, разочарованный, в тоске и страхе.

Наконец он так ослабел от горя и отчаяния, что задумался о близкой кончине и стал искать келью отшельника, которому мог бы поведать перед смертью о своем несчастье; но вокруг не было ни одной живой души. Кое-как рыцарь добрался до ручья и лег отдохнуть, размышляя о злом роке, постигшем его. Немного спустя он впал в забытье от жары, голода и слабости.

Случилось, что леди-вдова, которой принадлежали окрестные владения, гуляла по полям со своими дамами. Одна из них увидела сэра Оуэна и, не без страха, подошла к нему. Он слабо дышал.

Леди приказала перенести его на ближайшую ферму, где за ним заботливо ухаживали. Благодаря присмотру, хорошей пище и лекарствам Оуэн скоро поправился.

Однажды он спросил хозяина фермы, кто велел перенести его сюда.

– Леди Мур, – печально пояснил фермер. – Ей приходится много терпеть от жестокого графа, который преследует ее, стремясь отнять и эти последние несколько акров, но она всегда проявляет участие в том, кому живется еще тяжелее.

– Меня печалит, что леди терпит притеснения со стороны коварного графа. Его надо обуздать!

– Увы! – воскликнул фермер. – Он прекратит свои незаконные домогательства только в том случае, если леди Мур согласится стать его женой; но она не может даже видеть его злобного лица.

Леди Мур время от времени справлялась о здоровье путника. Присланная ею в очередной раз девушка, увидев Оуэна совсем поправившимся, изумилась его красоте и мужественной осанке. Когда они беседовали, послышалось бряцание оружия, и, выглянув в окно, сэр Оуэн увидел большой отряд рыцарей и воинов. Он спросил у навестившей его дамы, кто они.

– Это граф Арфог со свитой, – с горечью отвечала та. – Он, по обыкновению, направляется к моей госпоже, чтобы оскорблять и унижать ее, угрожая отнять последнее пристанище. Всю ночь разбойники пропируют в доме леди Мур, а она снова станет сокрушаться, что некому защитить ее.

– А есть ли у твоей госпожи боевой конь и доспехи? – поинтересовался Оуэн.

– Разумеется, есть, и самые лучшие в мире! Они принадлежали ее покойному супругу лорду Муру.

– Не достанешь ли ты их мне на время? – спросил Оуэн.

– Достану! – обещала девушка, недоумевая, зачем, собственно, они ему понадобились.

Вскоре на ферму был приведен великолепный вороной конь и присланы доспехи. Оуэн снарядился и, когда стемнело, расположился под большим буком, где его никто не мог видеть.

Когда надменный граф, громко крича и весело хохоча, возвращался из замка с пирушки, Оуэн стремительно бросился вперед и в мгновение ока скинул на землю его ближайших спутников, стащил с седла самого Арфога и, прежде чем кто-нибудь успел опомниться, положил его поперек седла своего коня.

Леди Мур сидела у себя, с грустью думая, что недостойный граф не замедлит лишить ее крова, как вдруг послышался топот копыт, дверь распахнулась и вошел статный рыцарь в черных доспехах, волоча за собой поверженного рыцаря.

– Ты спасла меня от смерти, миледи, – проговорил сэр Оуэн с поклоном, – а вот твой враг, граф Арфог. Слушай, мужик в доспехах, – обратился он к графу, встряхивая его так, что кольчуга зазвенела, – клянусь именем великого Артура: если ты немедленно не попросишь прощения у этой леди и не возвратишь ей все похищенное тобой у нее, я снесу тебе голову с плеч.

Граф с трепетом опустился на колени и обещал вернуть отнятое у леди Мур как выкуп за жизнь, а за свою свободу предложил для большей верности многочисленные богатые фермы, поместья и заложников.

Сэр Оуэн два дня пробыл в доме леди Мур, чтобы удостовериться, все ли исполнил согласно обещанию граф Арфог, а затем собрался в путь.

– Я буду рада, если ты останешься с нами, – заметила леди.

– Я не могу, миледи, – возразил сэр Оуэн. – Вот уже несколько месяцев разыскиваю я свою жену и ее земли. Боюсь, против меня действуют злые силы, которые мешают мне найти жену, а ее заставляют горевать и страдать в мое отсутствие.

– Как зовут твою супругу и где ее владения?

– Она – леди Кароль, графиня Фонтана, – ответил Оуэн. – Не знаешь ли ты, в какой стороне ее владения?

Леди Мур приказала навести справки, и ее лесничие доложили, что земли леди Фонтана лежат по ту сторону гор. Дорога туда идет через заповедный лес, по долине Смерти и по горным склонам, окружающим Каменный замок. Только обладающий исключительной силой рыцарь может пробраться через эти места, где обитают колдуны, чародеи и трольды.

Сэр Оуэн с радостью сел на коня в надежде отыскать свою жену. Леди Мур пожелала рыцарю счастливого пути и смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду.

За три дня пути по заколдованному лесу сэр Оуэн насмотрелся всяких страстей; так, ночью, когда он сидел у костра, большущие зеленые, черные и желтые глаза пронизывающе глядели на него из кустов. Но он крепко сжимал голубой камень, врученный трольдом Десетом, и с ним ничего не случилось.

На четвертый день рыцарь спустился в долину Смерти; воздух ее пропитался ядом ведьм, посещавших это жуткое место по ночам. Не будь Оуэн таким лихим всадником, он бы не преодолел убийственных паров и не достиг бы склона горы с Каменным замком, где воздух был чист и прозрачен.

Подъем на гору оказался очень утомительным, и сэр Оуэн не раз доходил до изнеможения. Только темной ночью добрался он до вершины.

Помолившись и утолив голод из запаса, которым снабдила его леди Мур, он лег под скалой и заснул крепким сном.

Из долины Смерти доносились ужасные крики – то дрались ведьмы и колдуны и рвали друг друга на части; однако сэр Оуэн ничего не слышал – так сильно он утомился.

На заре из-под скалы, где он спал, выползла змея. Она уже приготовилась ужалить его, как вдруг большой бурый медведь, просидевший близ Оуэна всю ночь, подбежал и с грозным ворчаньем зажал ее в лапе. Змея зашипела, извиваясь.

Шум борьбы разбудил рыцаря. С изумлением понаблюдав за поединком, он выхватил меч и убил змею, после чего направился к своему коню.

Медведь бежал за ним, прыгая и заигрывая, как борзая собака. Оуэн остановился и промолвил:

– Удивительно мне, право, господин медведь, видеть, как ты следуешь за мной и скачешь, радуясь смерти коварной змеи. Благодаришь ли ты меня, или, быть может, раньше ты жил с людьми и теперь рад видеть человека в этих пустынных местах?

Медведь, явно обрадованный, что с ним заговорили, обогнал рыцаря и закосолапил по тропинке, оглядываясь, идет ли тот следом. Когда сэр Оуэн намеревался повернуть в сторону, медведь топал лапой. В конце концов рыцарь смеясь пообещал медведю не отставать от него.

Оуэн и медведь пробирались дикой, покрытой огромными валунами местностью. Им часто встречались глубокие пропасти, скрытые кустами. Жара стояла нестерпимая, скалы страшно накалились, а воды нигде не было.

Если бы не медведь, Оуэн, наверное, сбился бы с пути и погиб в одной из многочисленных пропастей.

Наконец рыцарь совсем ослабел от голода и жажды. Сойдя с коня и привязав его к сухому терновнику, он лег в тени огромной скалы. Медведь постоял немного, посмотрел на него и исчез.

Сэр Оуэн с горечью думал о том, что едва ли ему удастся пробиться через столь многие и трудные препятствия и встретиться со своей любимой женой.

Вдруг он увидел медведя, который нес только-только убитую лань. Подойдя к рыцарю, он положил свою добычу у его ног, и Оуэн вскочил с радостным криком. Он кремнем высек огонь, а медведь принес сухих веток. Скоро запылал костер, и рыцарь поджарил на вертеле кусок сочного мяса.

Когда Оуэн поел, медведь дал ему понять, что он должен следовать за ним, и привел его к ручью, где рыцарь утолил жажду.

Между тем наступали сумерки. Сэр Оуэн развел костер и прилег вздремнуть. Медведь расположился подле него и стал глядеть на огонь.

Солнце садилось в облака на западе; по пустынной местности пронесся холодный ветер. Вдруг рыцарь услышал за собой чей-то вздох, потом второй и третий. Казалось, вздохи просачивались из высокой скалы.

– Если ты смертный, говори! – воскликнул рыцарь. – А если ты злая сила, сгинь!

В ответ послышался грустный, кроткий голос:

– Конечно, я смертная! Но скоро буду мертва, как камень, в который меня заключили, если мне никто не поможет.

Оуэн спросил, кто говорит.

– Я Элинед, фрейлина леди Фонтана, – послышался ответ.

– О горе! – воскликнул Оуэн. – Раз ты в этом ужасном месте, значит, и супругу мою постигло страшное несчастье! Я Оуэн, муж леди Фонтана. Злая судьба разлучила меня с ней дольше чем на сутки, и теперь я не могу отыскать пути к моей супруге. Скажи, Элинед, что с ней случилось?

– Я счастлива, сэр Оуэн, узнать, что ты жив! – радостно воскликнула Элинед. – Значит, ты действительно не забыл леди Кароль, как уверял сэр Дьюин. Своим колдовством он изменил вид местности, по которой лежал твой путь. Пока с миледи ничего не случилось и не случится, если ты освободишь меня сегодня ночью. Сэр Дьюин обратил моего брата Десета в медведя, я же была заключена вот в эту скалу. Семьдесят семь дней я могла своим колдовством сдерживать его, но сегодня в полночь срок истекает, и я рада, что судьба привела тебя сюда. Спрячься пока; ровно в двенадцать явится сюда сэр Дьюин со своими коварными сыновьями, и они разведут костер, чтобы сжечь меня. Убей и сожги злодеев – только тогда настанет конец их чарам!

Оуэну хотелось о многом расспросить Элинед, но он воздержался и затоптал свой костер.

Около полуночи поднялся ветер, посыпался град, загремел гром, засверкала молния, и Оуэн увидел три черные фигуры, спускавшиеся на облаке. Он догадался, что это злой чародей сэр Дьюин с сыновьями. Опустившись около скалы, они приняли человеческий образ и тотчас же принялись собирать сучья для большого костра, а затем зажгли его волшебным огнем.

Сэр Оуэн незаметно подкрался в темноте к сэру Дьюину и, когда тот нагнулся над костром, отсек ему голову.

Тем временем медведь тихонько приблизился сзади к сыновьям чародея и обхватил их так крепко, что они не могли вырваться; сэр Оуэн расправился и с ними.

Не теряя ни минуты, Оуэн с медведем бросили тела убитых в костер. Когда они сгорели, Оуэн почувствовал, что кто-то дотронулся до него. Он обернулся и с изумлением увидел перед собой улыбающегося трольда Десета.

– Счастье помогло тебе, рыцарь, – сказал трольд, – ты спас меня от вечного молчания, на которое я был обречен злым чародеем. Но своим счастьем в прошлом и в будущем ты обязан постоянству и верности своей любимой супруги.

– Я рад видеть тебя, мой добрый трольд, – промолвил сэр Оуэн, – и буду счастлив вновь увидеть мою дорогую супругу. Однако сперва нужно освободить ее верную подругу – твою сестру.

Вещим словом, которое двигает скалы, трольд приказал камню раскрыться, и Элинед вышла из скалы. Она несказанно обрадовалась, увидев Оуэна и брата и почувствовав на своем лице дыхание свежего ветерка.

Утром они весело двинулись в глубь страны и благополучно достигли замка Фонтана. Графиня не могла говорить от радости, и счастье заставило ее забыть о долгих месяцах разлуки.

Колокола звонили – вся страна ликовала, что счастье вернулось к милой леди и что хозяин опять у родного очага.

Сэр Оуэн никогда более не оставлял свою же ну. Элинед назначили домоправительницей, а Десета – главным охотником, потому как он любил лес и знал жизнь каждой птицы и каждого лесного зверя.