Сумерки пришли незаметно. Только что было совсем светло, и вдруг наступила ночь, густая непроглядная тропическая ночь. Душный воздух был напоен пряными ароматами, доносившимися с берега. На небе зажглись первые яркие звезды.

Америго Веспуччи, склонившись над столиком, сидел в каюте и писал, время от времени останавливаясь и задумываясь. Он вспоминал все события плавания, длившегося вот уже около восьми месяцев, и старательно заносил все наиболее интересное на бумагу.

В мае 1501 года португальская флотилия, состоявшая из трех кораблей, покинула Лиссабон и направилась к берегам открытой Кабралом земли, названной им Вера Круш. Более двух месяцев пришлось затратить на то, чтобы пересечь Атлантический океан: непрерывные бури отбрасывали корабли на восток. Наконец, показались берега земли. В богатом убранстве тропической природы они произвели на флорентийца незабываемое впечатление. Не менее сильное впечатление осталось у Веспуччи и от жителей побережья. Богатое воображение итальянца дополняло и преувеличивало виденное.

Под быстро бегающим пером складывались строчки, порой неровные, свидетельствуя о том, что автор торопится описать все то, что он увидел и пережил.

Яркие картины природы, диковинные растения и плоды, пестрые цветы, дурманящие своим сильным запахом, благодатный климат, многочисленные селения, разбросанные вдоль побережья. Жители этих селений кровожадны и свирепы. Они постоянно враждуют друг с другом и проводят жизнь в бесконечных сражениях. Для них нет ничего святого, они не молятся никаким богам и не подчиняются никаким королям, и даже не занимаются торговлей.

Раненых и взятых в плен они поедают. Один туземец, с которым Веспуччи удалось поговорить, утверждал, что съел не менее трехсот человек. А в одном большом селении ему довелось видеть, как под крышами домов висело посоленное человеческое мясо, заготовленное жителями впрок. Они страшно удивились, заметив нескрываемое отвращение, выраженное пришельцами. Ведь человеческое мясо так нежно и вкусно и так хорошо насыщает.

От мыса Сан-Аугустин, которого корабли достигли в конце августа, берег изменил свое направление и повернул на юго-запад. По-прежнему берега были покрыты пышной растительностью, лесами, в которых между большими деревьями порхали пернатые, расцвеченные яркими красками.

В первых числах ноября мореплавателям открылась бухта, названная ими Баия-да-Тодушуш-Сантуш (залив Всех Святых), а спустя еще два месяца португальские корабли оказались в виду устья какой-то большой реки. Это было 1 января 1502 года. Устье реки могло служить прекрасной гаванью. Оно вдавалось глубоко в побережье, покрытое горами, одетыми густым темно-зеленым покровом растительности. На широкой глади устья были разбросаны мелкие островки, окаймленные белой пеной прибоя. Вдали вырисовывалась гора причудливого вида, напоминавшая своей формой огромный палец. Кое-где на фоне сочной зелени растительности выделялись яркие пятна скал розового, оранжевого и красного цвета.

Этот цветущий уголок радовал глаз и навевал самые беззаботные мысли.

Было решено назвать открытое устье, поскольку это произошло в первый день нового года, Рио-де-Жанейро.

Сделав последний росчерк, Америго Веспуччи распрямился, расправил затекшие члены и, аккуратно сложив написанные листки, вышел на палубу.

Южная звездная ночь вступила в свои права. Было тихо и знойно. Корабль, слегка поскрипывая корпусом, мерно покачивался на ровной глади залива, на редких плавных волнах.

В отдалении на фоне звездного неба вырисовывались темным силуэтом гористые берега.

Америго Веспуччи вздохнул полной грудью и мысленно произнес: «Поистине, Рио-де-Жанейро — земной рай».

Приведенные здесь записи Америго Веспуччи о плавании португальской флотилии к берегам Бразилии (так теперь именуется часть Южной Америки, открытой Кабралем и названной им Вера-Круш) грешат многими преувеличениями, а подчас и не соответствуют действительности. Прежде всего это касается вопроса о каннибализме жителей берегов Бразилии, которые никогда людоедством не занимались.

Обнаруженное португальцами 1 января 1502 года устье большой реки, названное ими Рио-де-Жанейро, что в переводе с португальского означает Река Января, оказалось впоследствии не устьем, а превосходной глубокой бухтой, на берегах которой теперь стоит столица Бразилии, сохранившая и по сей день название, данное бухте португальцами.