день Одиннадцати тысяч дев глазам мореплавателей, истомленных бесконечными тяготами пути, открылась глубокая просторная бухта.
Магеллан, переходивший от надежды к отчаянию и от отчаяния к надежде, решил еще раз попытать счастья и войти в нее. Может быть, эта бухта, границы которой терялись вдали, наконец, окажется вожделенным проливом в Южное море, который он вот уже сколько времени безуспешно, но упорно разыскивал. Команды кораблей роптали, выражая недовольство длительным и бесплодным плаванием. Совсем недавно ему с большим трудом удалось подавить мятеж, разразившийся в бухте Сан Хулиан. Сколько выдержки и силы воли понадобилось ему, чтобы предотвратить бунт.
Трупы двух зачинщиков пришлось четвертовать на глазах у всех участников плавания. Двум другим, королевскому инспектору флота и священнику, Магеллан сохранил жизнь.
Впрочем, участь их оказалась еще ужаснее — они были высажены на пустынный берег Патагонии и оставлены на произвол судьбы. Остальных заговорщиков Магеллан пощадил.
Эти события, полные драматизма, разыгрались в апреле 1520 года. А в мае затонул, потерпев аварию, корабль «Сант-Яго».
Положительно, его преследовал какой-то рок. Было от чего прийти в отчаяние. Может быть, и в этой бухте его ждет очередное разочарование.
Магеллан вызвал к себе капитанов кораблей «Сан Антонио» и «Консепсьон» и приказал им немедленно отправляться на рекогносцировку бухты, которая тянулась в длину на глаз не менее чем на сорок миль.
Не прошло и часу после того, как корабли покинули место стоянки, как разразилась буря. Холодный влажный ветер неистовствовал, с яростью набрасываясь на оставшиеся суда «Тринидад» и «Викторию». Якорные цепи едва выдерживали напор волн и ежеминутно могли порваться. Магеллан, обеспокоенный судьбой кораблей, приказал поднять штормовые паруса и стал крейсировать, не выходя из бухты.
Более полусуток длился шторм. Встревоженный генерал-капитан не покидал палубы. Его не оставляла мысль о посланных в разведку судах. Какова их участь? Вернутся ли они или падут жертвой разбушевавшейся стихии?
Долгую, томительную ночь, не смыкая глаз, провел Магеллан на палубе, тщетно всматриваясь в темноту, туда, где скрылись «Сан Антонио» и «Консепсьон».
К полудню следующего дня буря утихла и море начало успокаиваться. Посланные на поиски пролива корабли не возвращались. Наступил вечер — кораблей все не было. Прошла еще одна томительная ночь. Теперь сомнений больше не оставалось — «Сан Антонио» и «Консепсьон» постигла участь «Сант-Яго» — они разбились о скалы этой пустынной, неприветливой бухты. Такое крушение надежд! И когда? Быть может, в тот момент, когда до пролива в Южное море осталось рукой подать! Было отчего прийти в отчаяние даже такому человеку несгибаемой воли и выдержки, каким был Магеллан.
Всех охватило уныние. Из пяти кораблей флотилии осталось только два, а главное еще впереди — найти пролив, пересечь Южное море и достичь Островов Пряностей. Внезапно раздался крик сигнального: «Плывут! Плывут!» Магеллан, не доверяя сообщению, взглянул в глубину бухты. Оттуда под всеми парусами подходили «Сан Антонио» и «Консепсьон», которые уже считались безвозвратно потерянными.
Спустя некоторое время Альваро Мескита и Хуан Серрано, капитаны возвратившихся столь чудесно судов, поднимались на борт «Тринидада». Воспрянувший духом Магеллан радостно встретил прибывших.
— Прошу вас, сеньоры, ко мне, — произнес он, — я с вполне естественным нетерпением ожидаю вашего рассказа.
Удобно расположившись в креслах, Серрано и Мескита поведали своему начальнику о всех обстоятельствах своей рискованной рекогносцировки.
— Благодарение всевышнему, — начал Серрано, — мы вернулись невредимыми из этого страшного испытания.
Еще можно было различить мачты «Тринидада» и «Виктории», как налетела на нас буря. Приняв все необходимые меры предосторожности, мы продолжали медленно двигаться вперед. Но сколько мы ни старались, все усилия наши обойти выступ, выдававшийся в конце бухты, оставались тщетными. При всякой попытке встречный ветер отбрасывал корабли назад, и каждую минуту нам грозила опасность разбиться о скалы, грозно теснившиеся со всех сторон. Мы уже отчаивались и подумывали о возвращении, когда в одну из последних попыток нам наконец удалось продвинуться вперед и, тут мы увидели какой-то узкий проход. Не раздумывая, мы направили в него свои корабли. Вопреки нашим ожиданиям, проход оказался длинным и мы не могли найти выход.
Чем дальше мы двигались по этому проходу, тем шире он становился. Вскоре проход перешел в обширную бухту, не меньше той, в которой мы сейчас находимся. На противоположной стороне бухты виднелся новый пролив…
Серрано закашлялся. Во время бури он сильно вымок и простудился.
Видя, что ему трудно говорить, Магеллан кивнул Меските, чтобы он заканчивал рассказ.
— Во все время плавания, — продолжал Мескита, — по левому борту виднелась какая-то дикая земля. Днем над ней то в одном, то в другом месте поднимались столбы дыма, а ночью мы не раз наблюдали огни костров. Из этого мы заключили, что земля обитаема, хотя и не видели на ее берегах ни одного туземца и никаких признаков селений.
Иногда, когда мы приближались к берегу этой земли, до нас доносился отдаленный шум, напоминающий грохот прибоя. Это навело нас на мысль, что замеченная нами земля невелика и, по всей вероятности, состоит из островов, больших и малых, с противоположной стороны которых и слышен был этот характерный шум.
Столбы дыма, о которых уже рассказывал сеньор Серрано и которые мы наблюдали не раз, плывя по проходу, побудили нас назвать лежащую слева от нас землю Землей Дымов.
Мы продолжали плыть, стремясь к обнаруженному проливу. Он был извилист и узок. Много раз нам казалось, что берега вот-вот сойдутся и дальше пути не будет. Но всякий раз, подходя к самому узкому месту его, мы обнаруживали проход, ведущий дальше на запад. Так мы плыли и плыли, и не было конца тому проливу. Тогда мы поняли, что это и есть, верно, тот самый пролив в Южное море, который так долго и безрезультатно искала ваша милость. Мы повернули назад и поспешили сюда с этой радостной вестью. И вот мы здесь.
Мескита закончил рассказ, и на мгновение воцарилось молчание. Суровое лицо Магеллана озарилось улыбкой. Он поднялся и подошел к столу, на котором стояла бутылка вина. Налив всем бокалы, он поднял свой и торжественно выпил его, не говоря ни слова. Серрано, Мескита и другие присутствующие последовали его примеру.
— А теперь, — сказал Магеллан, когда все осушили бокалы, — в дорогу. Отправляйтесь, сеньоры, на свои корабли и приготовьтесь к отплытию. Не будем медлить.
Описанные события происходили в начале 1520 года, спустя шесть месяцев после того, как испанская флотилия под командованием португальца Фернандо Магеллана, перешедшего на испанскую службу, отправилась на поиски пролива, соединяющего Атлантический океан с Южным морем, как в те времена именовался Тихий океан. Пролив, который был обнаружен кораблями Серрано и Мескиты, действительно вел в Южное море и впоследствии получил название Магелланова в честь великого мореплавателя.
Историки рассказывают, что когда испанский король император Карл V знакомился с подробностями первого кругосветного плавания и услышал, что мореплаватели назвали замеченную ими к югу от открытого пролива землю Землей Дымов, он вспомнил о пословице «нет дыма без огня» и на основании этого приказал впредь именовать ее Землей Огней.
Впрочем, существует и другая версия, согласно которой земля, о которой идет речь, была сразу же названа мореплавателями Землей Огней. Которая из версий правдоподобнее, сказать трудно. Но так или иначе наименование, данное Магелланом, закрепилось за архипелагом у южной оконечности американского материка и сохранилось до наших дней, правда, в несколько измененном виде: Огненная Земля.