© Станис Фаб, 2015

© Сергей Григорьев, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

 

Глава первая,

с которой и начинается эта, на первый взгляд, невероятная история

В нашем городе, на старой улице, в доме, над которым каждый год распускались черемуховые гроздья, жил человек со странным именем Бологон. А может, это была фамилия? Впрочем, удивляться тут особенно нечему, ведь он был волшебником, а волшебники, будь они злые колдуны или добрые маги, как известно, носят необычные имена.

Бологон встретил столько зим и проводил столько лет, что знал, кажется, все чудеса на свете. Он показывал их множество раз, правда, с годами все реже и реже. Скажите, ну что за радость, когда настоящее чудо принимают за обыкновенный фокус-покус, а вместо безмолвного изумления хлопают в ладоши и кричат «Браво!». В такие минуты Бологон думал, что он никакой не волшебник, а обычный иллюзионист из заурядного цирка.

Иногда Бологону казалось, что он и вовсе никому не нужен в этом городе. Ведь даже дети перестали верить в чудеса. Время от времени о Бологоне вспоминали папы: когда раз в несколько лет выбирали лучшего взрослого города, они без устали просили Бологона погадать им на кофейной гуще и определить – кто же из них лучше всех? В такие дни они бывали очень похожими на своих ребятишек: становились чересчур обидчивыми и задиристыми, чаще обычного говорили «я», налево и направо рассказывали, кто сколько раз может переплыть реку, кто больше всех любит своего дедушку и быстрее бегает по кругу. Их ребячество доходило нередко до свары, и тогда приезжали «Умудренные опытом» или «Облеченные знаниями», и всё сразу же становилось на свои места.

Бологон не хотел быть фокусником, а уж предсказателем и тем более. И однажды решил уйти на заслуженный отдых. Волшебники, естественно, уходят на пенсию не так, как все. Они никому об этом не докладывают и не пишут заявлений. Они просто ничего не делают. Вот и все.

Так поступил и он.

И вот дни шли за днями, а Бологон все сидел в своем стареньком шезлонге на балконе, наблюдал, как по улице с ревом пролетают автомобили, смотрел подряд все телепередачи, читал все газеты, после чего засыпал. А на следующий день всё повторялось.

Сколько времени так прошло, никто не знает, но только он, похоже, перестарался. И самым настоящим образом занемог! А, как известно, у тех, кто всю жизнь привык много работать, эта болезнь протекает особенно остро. У Бологона пропал аппетит и сон. Он стал скучным и грустным и теперь часами мог глядеть в одну точку, и в глазах у него что-то щипало, и текло по лицу…

Он уже решил начать принимать волшебные пилюли, да вот беда – ближайшая волшебная больница находилась за тридевять земель, и Бологону пришлось отправиться в обычную городскую. Докторша внимательно выслушала его, постучала молоточком по коленке, заглянула в горло и сказала, что ей все ясно: в таком возрасте следует больше отдыхать, соблюдать режим и почаще бывать на свежем воздухе, чтобы нагулять аппетит.

Услышав все это, Бологон расхохотался и протянул: «Спаси-и-бочки!». И тут же весело выпрыгнул в окно.

Докторша с изумлением увидела, как ее пациент, только что такой больной и грустный, стал, словно мальчишка, скакать на левой ноге, затем на правой, сделал ей ручкой и скрылся из виду.

Вы, конечно, спросите, отчего смеялся волшебник. Особого секрета здесь нет. Просто Бологон понял причину своего недуга. Он переничегонеделался. Я думаю, все доктора на свете удивились бы еще больше, узнав, по какому необычному рецепту решил лечиться Бологон. Он стал много-много читать и писать. Вы спросите: о чем? Что за вопрос? Конечно же, о чудесах!

Он сидел за своими волшебными рукописями дни и ночи напролет и от этого чувствовал себя все лучше и лучше.

В часы отдыха, отрываясь от стола, Бологон выходил во двор своего дома и садился на скамеечку под старым тополем, гладил шершавую с коричневыми прожилками кору, трогал липкие листья и чему-то улыбался.

Исписанные страницы будущей книги волшебник опускал в изящный ящичек с надписью «Это – хорошо!». Настроение сразу поднималось, и Бологон, несмотря на почтенный возраст, шел гулять и шатался по городу допоздна, наслаждаясь вечерней тишиной.

Только не подумайте, что Бологон бродил по городу без дела! Нет-нет, всякий раз, когда наступало время ночных путешествий, волшебник не забывал прихватить с собой мешок снов. Он запускал их в открытые форточки и окна квартир, в замочные скважины и дымоходы. Для мальчишек и девчонок Бологон считал сны лучшим и самым полезным лекарством, и для каждого у него был припасен особый сон! Драчуны во сне всегда получали сдачи, а тот, кто немножко трусил, становился смелее льва. К тем, кто мечтал стать художником, музыкантом или артистом, сны приходили голубые и розовые, а к тем, кто больше всего в жизни любил бывать в лесу, – зеленые…

Мешки для снов волшебникам выдавались всего лишь раз. Такой был строгий порядок. За много лет мешок прохудился и теперь был весь в заплатках, но все равно нередко случалось так, что какой-нибудь зазевавшийся сон проваливался в дырочку, терялся по дороге, долго блуждал по темным улицам и забирался в первый попавшийся дом. При этом сон, конечно, очень волновался, дрожал от страха, да так сильно, что пугал детей.

Теперь-то вы понимаете, от чего сны бывают большие и маленькие, цветные и черно-белые, смешные и грустные и от чего во сне плачут и ворочаются ребята.

Увы, сегодня прогулка, похоже, не состоится. Настроение испортили дождь и налетевший следом ветер, который разогнал тучи, но принес с собой холодный озноб. Волшебник продрог до костей. В этот вечер даже перо, которое обычно чуть слышно шептало: «пиши, пиши, в тиши, в тиши!..», даже перо взялось противно поскрипывать и так и норовило подцепить все соринки на бумаге, а вместо аккуратно выписанной буквы оставить чернильную кляксу.

И случилось нечто. Представьте себе – именно тогда, когда оставалось закончить последние странички волшебной книги, произошло…

Бологон писал и с гневом бросал исписанные листы в обыкновенный фанерный ящик, на крышке которого наискосок было выцарапано: «Написанному не верить!».

– Может быть, все это от того, что я часто просыпался этой ночью? – подумал Бологон.

Надо сказать, что для волшебников сны тоже очень важны. Если они розовые, пахнущие спелой клубникой, голубые с привкусом морской воды, желтые цвета солнца или зеленые с шелестом листьев и трав – то любое волшебство легко удается. Но стоит снам поблекнуть или накатиться бессоннице – утром обязательно болит голова и все валится из рук.

Причина вчерашней бессонницы была очень серьезной. Бологон по обыкновению вышел во двор прогуляться и увидел трех мальчишек, которые сидели на его любимой скамейке и щелкали кедровые орешки. Лица у них были унылыми, такими, какие обычно бывают у ребят, которым нечем заняться.

Они сидели молча и болтали ногами. Трава перед ними была густо усеяна скорлупой, так что даже не волшебнику было понятно, как долго они тут прохлаждаются.

Бологон присел на краешек скамейки, словно он случайный прохожий, и стал ждать, что произойдет в конце концов. Но ничего не происходило, мальчишки все так же молча продолжали щелкать орехи.

Но вот, наконец, один из них сказал:

– Скукота, пацаны, ничего в голову не идет! У кого какие варианты? Кноп?

– А что Кноп, что Кноп? Я вам предлагал. В кино не захотели, на речку отказались, в библиотеку…

– Ой, ой, ой! – простонал, съезжая со скамейки, светловолосый мальчишка. – Ты еще нам расскажи о походе в ближайший лес или о дополнительных занятиях по математике. Удивил! Кина мы не видали!

– А зачем мы тебя предводителем выбрали? Чтобы ты за всех думал.

– Ага, а вы будете только критиковать. Ничем вам не угодишь и не удивишь тоже. Вон, может, Левушка чего-нибудь предложит? Не зря же наша классная зовет его «Левушка – светлая головушка». Эй, ну-ка, какая у тебя головушка?

Мальчик в зеленой кепке с длинным козырьком пожал плечами:

– Нет у меня сегодня настроения светлые мысли высказывать. Может, айда на чердак?

– Скажешь, на чердак!

– Чего мы там забыли? – наперебой застонали приятели. – На-до-е-ло!

«Ну и ну, – подумал Бологон. – Уж если мальчишки не знают, чем заняться во время каникул, – быть беде. Нужно что-то срочно предпринять..»

Волшебник ушел так же незаметно, как и появился. Он жутко расстроился и поэтому перестал следить за временем. А всем известно, что если не смотреть на часы, то спать ляжешь не вовремя и будешь часто просыпаться, а то и вовсе заснешь под самое утро.

Обычно в полдень Бологон делал перерыв в работе. Именно в эти часы к нему приходила его давняя приятельница бабушка Прок, которая жила двумя этажами выше. Она частенько помогала волшебнику по хозяйству, а в последнее время следила за страницами чудес, которые Бологон раскладывал по ящикам.

Больше всего хлопот было с листочками из ящика «Написанному не верить!». Их приходилось обрабатывать волшебным ластиком, и тогда они вновь становились чистыми, словно и не были никогда в работе. Те, что лежали в ящичке «Это – хорошо!», бабушка Прок убирала в специальную папку и уносила Мастеру, у которого была своя печатная машина, разумеется, тоже волшебная, – на ней печатали хорошие и умные книги.

Сегодня бабушке Прок нездоровилось – разболелась голова. Вот она и решила, что с ящичками Бологона справится ее внук Кноп, а когда ей станет получше, она отнесет готовые страницы Мастеру.

Бабушка Прок подробно объясняла, что нужно сделать. Кноп кивал головой в знак согласия, хотя недоумевал, зачем так долго рассказывать такие простые вещи. Велика премудрость – открыть ящик, убрать бумаги в папки, закрыть ящик и принести папку бабушке. Только и всего! Разговоров больше.

Кноп был славным мальчишкой, это знали все во дворе и в школе. Но иногда на него нападала до сих пор мало изученная болезнь «все-наоборот». К примеру, мама говорит: «Кноп, вставай, пора в школу», – а он только поворочается для виду, потягивается и снова под одеяло с головой, только щелочку оставляет… Или папа говорит: «Кноп! Играй потише, я готовлю статью для солидной газеты». А он, вместо того чтобы угомониться, начинает такую беготню с Бадиком, замечательным смешным псом из породы чау-чау, что папа, тяжело вздыхая, уходит на кухню и закрывает за собой дверь поплотнее.

Я рассказал об этом только для того, чтобы вы поняли, отчего бабушка Прок так подробно объясняла внуку, что и как нужно сделать.

– Ладно, ладно, дорогая бабулечка, – почти пропел Кноп. – Сделаю все точь-в-точь, как ты просила. Вот прямо сейчас и сделаю…

Он поднялся по лестнице на самый верхний этаж и нажал кнопку звонка.

Казалось бы, звонок как звонок, потертая кнопка, но раздался не какой-нибудь там писклявый «тлинь-тлинь», а самая настоящая музыка.

Потом дверь сама отворилась, и голос, нет, вы только представьте себе, чей-то необыкновенный голос произнес из глубины квартиры: «Добро пожаловать в гости к Бологону!».

И хотя техническими новинками нынешних пацанов не удивишь, все-таки Кноп осторожно переступил порог и так же осторожно зашел в квартиру.

Коридор вел в зал, где, по рассказам бабушки, он должен был забрать страницы. Он все еще осторожно сделал несколько шагов и замер в восторге. На стенах большой комнаты висело множество часов. Вытянутые вверх в форме сосуда, круглые, как тарелки, продолговатые, треугольные, квадратные… И все они тикали и такали. И все были с маятниками, которые мерно двигались вправо-влево, вправо-влево.

Кнопу даже показалось, что и стены ходят вправо-влево, и у него закружилась голова.

Он зажмурился и сосредоточился. Часы продолжали выстукивать свое: «тик-так, тик-так». Кноп успокоился и открыл глаза. Ничего не изменилось.

Но, оглядевшись, он заметил, что все часы показывали разное время. Мальчик, конечно же, не мог знать, что Бологону частенько приходилось совершать чудеса в разных городах и даже странах. Что уж говорить про то, что он мог вытворять с самим временем!

С высокого потолка свисал бледно-оранжевый абажур с длинной бахромой, точь-в-точь такой же, как в бабушкиной комнате. Кресла с высокими спинками, стулья на гнутых ножках. За стеклянными дверцами книжных шкафов стояли книги, многие в золоченых переплетах – такие Кноп видел только в музее.

На большом письменном столе, где можно было спокойно натянуть сетку и играть в пинг-понг, лежали гусиные перья, цветные карандаши, ярко-желтые, зеленые, красные и синие резинки-ластики.

Однако пора было приниматься за дело. Кноп приоткрыл крышку ящика «Написанному не верить!» и вытащил несколько листов. Он хотел быстренько протереть их ластиком и убрать в папку, как и наказывала бабушка Прок, но вместо этого опустился на пол у ящика и стал читать: «Как превратить кота в пушинку…».

Кноп взял еще несколько листов из «Написанному не верить!», и в это время в коридоре послышались шаги. Кноп немножко испугался, ведь он читал страницы без разрешения и поспешил исправиться – но нечаянно, да-да, нечаянно опустил страницы из «Написанному не верить!» в ящик «Это – хорошо!», который стоял рядом.

И тут в комнате появился Бологон. Он, конечно же, сразу узнал командира скучающей тройки.

– Здрассьте, я не грабитель, я ваш сосед с нижнего этажа. Бабушка попросила меня сделать вместо нее…

– Привет, привет… – задумчиво ответил Бологон, с любопытством поглядывая на гостя. – Только, пожалуйста, прошу тебя, будь особенно аккуратен с бабушкиной просьбой! И передай ей мой большой привет.

Сказав все это, Бологон удалился.

Ах, если бы Кноп был чуть-чуть повнимательнее! Он бы, конечно, заметил, что Бологон не просто удалился, а исчез. Растворился в воздухе, растаял! Бологону очень хотелось удивить его, но Кноп ничего не заметил. А может быть, просто не захотел удивляться. Ведь он прекрасно знал, что людей-невидимок на свете нет, никогда не было и, скорее всего, уже не будет.

Кноп быстренько закончил поручение бабушки. А Прок, принимая от внука папку со страницами, и представить себе не могла, какие события последуют в скором времени. Как и всякая бабушка, она поблагодарила мальчика, потрепала его по волосам и пошла звонить Мастеру, чтобы предупредить о завтрашнем визите.

 

Глава вторая, с которой, собственно говоря, и начинаются настоящие приключения и превращения

Дом, где жили мальчишки, напоминал старую крепость. У дома были толстые кирпичные стены и маленькие полукруглые оконца. Остроконечную крышу венчал флюгер в форме перчатки, в которой, если присмотреться, можно было различить прорезанные цифры – «1899». Представляете, каким старым был этот дом и сколько тайн он должен был хранить в своих подвалах и на чердаке!

Через кованые чугунные ворота можно было попасть в небольшой внутренний дворик. Там, словно в настоящем саду, росли яблони и вишни, как часовые, тянулись три пирамидальных тополя, а на клумбах каждое лето поднимались цветы душистого табака и анютины глазки.

В этом дворе и жили Кноп, Димка и Левушка.

Говорят, что дети очень похожи друг на друга Наверное, это так, и желания у них почти всегда совпадают. Ну кто, скажите, откажется от нового велосипеда, большой порции мороженого или компьютера? Но наши герои ни капельки не походили друг на друга.

Кноп, к примеру, при ходьбе никогда не сутулился, как Димка, и не держал руки в карманах, как Левушка.

Левушку вообще трудно с кем-то спутать. Его вихры приводили в отчаяние не только учителей, но и парикмахеров, а они, как вы понимаете, видали всякое. Дело в том, что Левушка мог не притрагиваться к расческе несколько дней подряд. Не успевал. Ночами вместо того, чтобы лечь спать, он забирался под одеяло с фонариком и читал до утра. Утром мама еле поднимала сына в школу. Левушка ворчал, тер глаза, просил еще минуточку поспать и выбирался из теплой постели только при виде кружки с холодной водой, с которой мама угрожающе стояла у кровати.

По этой же причине Левушке вечно не хватало времени, чтобы зашнуровать ботинки или застегнуть пиджак.

Зато Левушке не было равных во всей школе по части истории и географии. Да что в школе – в районе, а может быть, и в городе. Левушка был ходячей энциклопедией приключений и открытий: знал всех мореплавателей, мог с закрытыми глазами показать по карте путь Магеллана и город со смешным названием Антананариву и без запинки перечислить имена всех пиратов Индийского, Тихого и Атлантического океанов. Вот почему Левушку уважали все ребята в школе и во дворе.

А Димка? Димка был прирожденный физик. Как гласила семейная легенда, любимой игрушкой мальчика в год и пять месяцев был не мячик, не автомобиль и тем более не мягкие игрушки, а разноцветные проводочки, катушки и сопротивления, которые он отыскал в папиных закромах.

Димка всегда что-нибудь паял, собирал, чертил. После победы Димки на двух олимпиадах школьная физичка Светлана Николаевна стала называть его не иначе как «наш Ньютон».

От Ньютона пахло канифолью, а в последнее время он ходил окутанный умопомпрачительными запахами, как в парфюмерном магазине. Все последнее время Димка колдовал над рецептом духов для Юльки, девчонки из соседнего подъезда, которая не обращала на гениального Димку никакого внимания, а до школы и обратно ее провожал знаменитый боксер из десятого «б» – здоровенный Ван Ваныч. Через несколько месяцев Юльке должно было стукнуть пятнадцать лет, и Димка хотел доказать ей, что знания и наука ничуть не хуже мускулов.

И Левушка, и Димка командиром над собой признали Кнопа. И не только потому, что у него был Бадик, чистокровный чау-чау. Но и потому, что он мог много раз – больше всех! – подтянуться на трубе, проложенной между двумя чердачными балками, легко переплывал протоку реки, свободно ориентировался по компасу в лесу и не побоялся Ван Ваныча, когда они поспорили, слабо или не слабо Кнопу проводить Юльку до дома.

Так Кноп, хотя и получил здоровенный фингал под левый глаз, доказал приятелям, что в жизни всегда есть место подвигу.

Друзья часто встречались на чердаке, чтобы обсудить свои дела. Здесь было всегда тихо и немножко жутковато. Тени балок и стропил, древние запахи, скрипы деревянных перекрытий придавали этому месту особую таинственность.

Вот и сейчас здесь шло очень важное совещание.

Димка, как всегда, горячился. Он то приседал на корточки, то вскакивал с деревянного ящика из-под яблок и размахивал руками:

– Этим штучкам я не верю, современная физика не может это принять. Выдумки, все это выдумки!

Левушка хотел было что-то добавить, но вместо этого только громко чихнул. И когда наступила полная тишина, произнес:

– Очень похоже на небылицу. Хотя все постигается опытным путем. Надо попробовать!

И выразительно покосился на Мурлыку.

Мальчишки хорошо знали этого кота. Судьба у него была сложная. Прежняя хозяйка уехала жить в город к сыну и тащить кота с собой не захотела. Брошенного Мурлыку подобрали цирковые артисты – Мурлыка им приглянулся. Кот оказался очень талантливым. Жил он у дрессировщика, который сделал из него великого артиста, но к городской квартире так и не привык, потому что вырос он в деревне.

Мурлыка частенько выходил на балкон подышать воздухом и погреться на солнышке. Балкон был невысоким, и при желании Мурлыка мог спрыгнуть на землю и поохотиться на воробьев.

В этот день участь Мурлыки была решена, и он даже представить себе не мог, какая опасность нависла над его бедной шкурой.

Похищение назначили на утро следующего дня, когда дрессировщик обычно выходил погулять.

Кот удивленно смотрел на незваных гостей, посмевших приблизиться к его балкону и нарушить его артистический покой. Но особенно смущала его рыжая собака, похожая на маленького медвежонка. Лохматая и толстомордая, она нагло таращилась на кота и вываливала синий язык.

Да и мальчишка, который звал его громким шепотом: «Кс-кс-кс-кс!» – тоже выглядел подозрительно.

Сначала Мурлыка решил спрыгнуть с балкона и спрятаться во дворе, но потом передумал. Большая радость – оказаться на дереве и сидеть там неизвестно сколько!

Словом, после недолгих раздумий Мурлыка решил сигануть в комнату через форточку. Он и представить себе не мог, что так легко попадется в ловушку. Просто Димка под отвлекающий «кис-кис» Левушки и страшный рык Бадика подкрался сбоку и схватил кота за шкирку. От ужаса и негодования он не успел ни крикнуть свое «мяу!», ни зашипеть или ощетиниться, как учил его дрессировщик. Он был брошен в мешок возмутительно небрежно, как какая-то мокрая курица!

Теперь кот сидел на верхней чердачной балке и таращился зелеными глазищами на похитителей. Казалось, он приготовился к прыжку. Шерсть у него на загривке топорщилась в разные стороны, он нервно перебирал лапами и жалобно мяукал.

Бадик чувствовал себя на чердаке тоже не очень уютно. Он с ужасом вспоминал, как его затаскивали на чердак по железной вертикальной лестнице и с еще большим ужасом думал о том, как его будут спускать обратно. От переживаний он вывалил язык, тявкал и облизывался, так что Мурлыке казалось, что его сейчас слопают.

Тем временем Димка достал из кармана клубок ниток, а Левушка – длинную иголку, которую мама называла «цыганской».

– Кноп, мы готовы, начинай.

– Чтобы превратить кота в пушинку, – стал бубнить Кноп, – следует продеть шерстяную нитку в иголку, трижды уколоть каждого, кто при этом присутствует, и произнести…

– А колоться обязательно? – удрученно спросил Левушка.

– Я же вам только что прочитал – «трижды»!

Левушка, до ужаса боявшийся врачей и уколов, тяжело вздохнул.

– Кто первый? – угрюмо спросил Кноп.

Они потирали руки от уколов и злились все больше.

Кноп продолжал бубнить заклинание, но Мурлыка оставался на месте как ни в чем не бывало и не думал ни во что превращаться.

– Ну, давай же, превращайся, котик! – взмолился Димка, который был уже не рад, что заспорил с Кнопом.

– Наверное, не так укололись, нужно посильнее, процедил Кноп. – Давайте еще по разу попробуем!

– Стойте, пацаны! Мы про Бадика забыли! – вдруг закричал Левушка.

Кноп от такого открытия замер. И точно, в заклинании было ясно написано: «уколоть всех присутствующих».

Вот уже и Бадик скулит от боли, от чего Мурлыка даже приободрился: значит, не так все страшно. Может быть, его специально пригласили на представление?

– Все. Последняя попытка, – тихо сказал Кноп, зажимая свежеуколотое место.

Мальчишки были даже довольны. Димка примирительно обнял Кнопа:

– Наверное, книга была… не того… Или автор не очень. Ну кто так книги пишет, ящички там разные…

Закончить фразу Димка не успел, потому что над Мурлыкой вдруг появилось белое облачко… и он исчез. Мальчишки бросились к тому месту, где только что сидел самый настоящий цирковой кот. На балке они увидели серую пушинку! Осторожно, как пинцетом, Кноп взял ее и победно посмотрел на приятелей. Затем так же молча спрятал пушинку в спичечный коробок.

– Был кот – и нет кота, – Димка обалдело глядел то на Кнопа, то на Левушку.

– Кноп, покажи еще раз пушинку, – попросил Левушка.

Тот протянул ему коробок. Левушка осторожно открыл его и вытряхнул пушинку на ладонь. Она тут же скрутилась колечком. Потом передумала и поползла, словно гусеница, к указательному пальцу, свесилась с него и негромко мяукнула.

– Конец света! – обалдел Левушка.

Димка пожал плечами, не в силах объяснить происходящее.

– Этого не может быть! – сказал он и сел на пол.

– Ты что, своим же глазам не веришь, Ньютон? – завелся Кноп. – Значит, вы считаете, что это ничего не значит? Ладно, я докажу вам! Встретимся завтра! Нет, послезавтра! В школьном сквере.

Кноп посадил пушинку в коробок, присвистнул собаке и отправился к лестнице.

 

Глава третья, в которой мы узнаем, почему же все-таки рассердилась бабушка Прок

Если честно, Кноп терпеть не мог завтраки и ужины. Еще бы! Ведь его ждал полный стакан сливок и два противных сырых желтка. Делала это бабушка Прок по совету Бологона. Ведь всем известно, как полезны в детстве деревенские продукты. Мальчишки от них становятся сильными и ловкими.

– Кнопчик, дорогой, ужин на столе, приятного аппетита, – сказала бабушка Прок.

Кноп тихонько подозвал Бадика и закрыл поплотнее дверь. Потом вытряхнул пушинку на стол. Она лежала без всяких признаков жизни, словно самая обыкновенная ниточка. Только Бадик стал отчего-то беспокоиться: обходить углы, заглядывать хозяину в лицо. А потом встал к столу на задние лапы и начал принюхиваться к мирно лежавшей пушинке.

– Бади, Бади, перестань, пожалуйста, – пытался урезонить пса Кноп. – Еще слопаешь Мурлыку, придется тебя к хирургу тащить.

Бадик, словно все поняв, сел прямо против Кнопа.

– Значит так, давай по-дружески: тебе желток, мне сливки. Только смотри, при бабушке хоть не облизывайся.

Бадик понимающе вильнул хвостом.

Пока Кноп занимался собакой, на столе стали происходить странные вещи. Стакан оказался наполовину пуст. Кноп внимательно пригляделся к пушинке. Она лежала на прежнем месте, но стала заметно толще и длиннее, отчего еще больше походила на гусеницу.

– Вот это да! – воскликнул Кноп и даже присвистнул от удивления. – Сливочки-то мы по-прежнему любим, а, Мурлыка?

Перед сном Кноп сделал в коробке мягкую подстилку, сунул под кровать и лег спать.

Ночью Мурлыке надоело спать в коробке, и он решил побродить по новому жилищу.

Первым делом он направился на кухню, где полакомился простоквашей, которую Прок оставила на утро, чтобы постряпать блины. Затем перебрался в прихожую, немножко поиграл со шнурками ботинок Кнопа, запутал их вконец и продолжил свое путешествие…

Утром бабушка Прок бьша очень сердита. Это Кноп понял сразу, услышав, как грохочут на кухне кастрюли. Обычно они весело позванивали. А сейчас грохотали, словно барабаны перед боем.

Несколько раз Прок заглядывала к нему в комнату, но Кноп делал вид, что крепко спит. А когда дверь в очередной раз закрылась, он соскочил с постели и проверил коробок. Пушинка исчезла!

Он прошмыгнул в ванную комнату. Бабушка хлопотала на кухне, что-то выговаривая Бадику.

– С каких это пор собаки едят простоквашу? Ну да ладно, ты у нас собака необычная, – выговаривала она Бадику. – Вам нельзя кушать мясо, а простоквашу как раз можно. Но раньше ты себе не позволял шариться по кухонным шкафам. Тебе должно быть стыдно, пес!

Бадик только мотал головой, прижав уши и скромно потупив свои китайские глазки, из чего Прок сделала вывод, что пес виноват и искренне раскаивается.

Наконец Кноп решил разведать обстановку сам.

– Доброе утро, – сказал Кноп, заглянув на кухню.

– Ты считаешь, что еще утро? – удивилась Прок. – Возможно, возможно. Садись-ка завтракать, голубчик. Заодно расскажешь, зачем ты притащил в дом кошку? Всю ночь мяукала под кроватью и не давала мне спать.

– Ничего я не слышал! – сказал Кноп и густо покраснел.

– Это и не удивительно, в твоем возрасте можно проспать даже извержение вулкана. Странно другое, я ведь так и не нашла эту животину ни под кроватью, ни на кухне, ни на балконе. Остается предположить, что это был дурной сон. Пойду-ка позвоню Мастеру. Может, он объяснит эти странные явления?

Трубку долго не брали. Потом послышался треск, и Прок услышала голос Мастера:

– Здравствуйте-здравствуйте! Жду вас, дорогая Прок. Непонятные звуки, говорите? Да, у меня, знаете ли, тоже что-то непонятное происходит. Машина капризничает, печатает скверно – то вдруг лист проглотит, то краска расплывается. И все так бледно выходит. Я и книгу Бологона закончил с преогромным трудом. Как раз сейчас собираюсь на почту. Бологон поручил мне разослать сто штук по библиотекам. К новому учебному году дети получат хороший подарок. Как только наш друг вернется из командировки, мы встретимся у меня в мастерской и посмотрим его книгу на волшебном экране.

Они еще долго болтали о том о сем и в итоге решили, что в странностях этих виновата погода.

 

Глава четвертая, из которой мы узнаем об исчезновении Димки и Коськи-Камчатки

В этот вечер мама, как обычно, позвала всех к ужину.

– Сейчас, сейчас, – тоже, как обычно, отозвался Димка, занятый своими делами.

– Сейчас, сейчас, – эхом повторил и папа, который не мог оторваться от телевизора.

И мама, как всегда, слегка рассердилась. Она терпеть не могла слова «сейчас», которое у ее домашних означает «через час». Она привыкла, что на работе все слушаются ее с первого слова.

– Если вы не придете сию же минуту, я все уберу со стола! У меня еще полно дел!

В следующее же мгновенье ей показалось, что кто-то гладит ее ногу. Потом что-то мягкое ткнулось в ладонь.

Стакан с молоком накренился и упал на стол. Беленькая струйка потекла, словно ручеек, на пол, и там образовалась молочная лужа. Откуда-то из-под сахарницы раздалось еле слышное «мяу!».

Мама решила, что ей почудилось, но она ясно увидела, как с тарелки медленно сползает сосиска. Вот тут-то она испугалась, закричала и бросилась в комнату.

Папа и Димка усадили ее на диван и долго успокаивали.

– Скорее всего, это связано с магнитными явлениями. Я слышал, что подобные случаи бывали и раньше. К тому же ты действительно устала на работе, дорогая, – подытожил папа, который всему искал научные объяснения.

Димка ласково поцеловал ее, но не успели мужчины выйти из комнаты, как вновь начали происходить странные вещи. В гостиной появилась бабушка с вязанием в руках. Она пыталась поймать клубок, который выкатился из корзинки. Но как только она протягивала к нему руку, клубок снова удирал от нее.

Папа сказал: «Спокойно!» – и пошел за шваброй. Когда он вернулся, клубок лежал как ни в чем не бывало, тихо и смирно.

Бабушка покачала головой:

– Наверное, это к дождю!

Между тем очень странно повела себя газета, которую до этого читал папа. Она вдруг пододвинулась к самому краю дивана и плавно слетела на пол. Пока все разглядывали ее, в движение снова пришел клубок. Он подкатился к газете и замер. И в то же мгновение все отчетливо услышали жалобное кошачье мяуканье.

Мама беспомощно опустилась на стул, бабушка уронила вязание, а папа на цыпочках подкрался к газете, поднял ее и внимательно осмотрел со всех сторон. То же самое он проделал и с клубком…

– Галлюцинации! У всех галлюцинации. Если учесть магнитные бури, все очень даже может быть!

– Это к грозе, – заключила бабушка.

– Дайте мне поскорее валерьянки, так больше жить нельзя! Который год ты обещаешь сделать ремонт в этой квартире! А теперь здесь уже полы мяукают! Скоро стены заговорят, – всхлипывала мама.

Папа грустно вздохнул.

– Дорогая, ты же знаешь, как я завален делами. Потерпи до осени. Даю слово…

– Я это слышала много раз!

Мама продолжала плакать, а папа ушел на кухню и закурил.

Димка догадался обо всем сразу. Он только никак не мог разыскать Мурлыку. И вот, наконец, высмотрел, как что-то маленькое и лохматенькое карабкается по стеллажу. «Ага, вот ты где! – обрадовался Димка. – Сейчас я тебя…». А пушинка перебралась в цветочный горшок. Димка тут же вызвался полить цветы, чем очень удивил бабушку.

Он устроил пушинке отличный душ, а когда она выползла из-под листьев, мокрая и дрожащая, осторожно взял ее двумя пальцами и ушел к себе в комнату.

Под настольной лампой пушинка быстро высохла и тут же начала играть, носясь по столу. Потом забралась в школьный пенал, немножко помурлыкала и заснула, свернувшись калачиком.

Разглядывая пушинку, Димка невольно подумал, что книгу, которую написал Бологон, могли уже и отпечатать, и развезти в библиотеки. «Что если каждый, кто ее прочитает, захочет превратить кота в пушинку? Так пацаны и девчонки всех котов изведут… И вообще, неизвестно, какие еще страницы попали в книгу Бологона из ящика «Написанному не верить!».

Тут Димка вспомнил, что у Антона, его соседа по парте, мама работает в библиотеке, и решил, не теряя времени, позвонить ему.

– Антон на проводе!

– Привет, это Димка.

– А, привет. Ну что, рассказывай.

– Дело есть. Мой приятель собирает книги о чудесах. У него скоро День варенья. Может, узнаешь у Аллы Алексеевны, не поступало ли к ним чего новенького?

– Для Левушки, что ли, стараешься?

– Ага. Как угадал?

– Дудки, для Левки ничего узнавать не буду.

– Это почему?

– Я из-за него пару по географии схлопотал. По-человечески просил: будь другом, выручи, дай контрольную списать. Думаешь, дал?

– Ну, Антоша, ты даешь! Из-за такой ерунды?

– Да ладно, раскричался. Вспомнил я, между прочим. Спросить, конечно, спрошу. Одну книгу и сам вчера, кстати, видел. Мама купила, прочитай, говорит, настоящая волшебная книга. Ее написал писатель Бологон. Во фамилия, да? Как с ней жить-то, засмеют! Только я ее читать не стал, сказочками не интересуюсь. Вчера же махнул ее на фонарик. Классный, светит метров на сто. Луч сфокусированный…

От досады Димка чуть не заплакал.

– Тошка, будь другом, узнай, в какой библиотеке ее можно найти.

– Ты что? Маленький? Сказками балуешься? Я вот недавно такое вычитал…

– Да подожди ты, потом расскажешь. Понимаешь, мне очень надо…

– Ладно, пойду спрошу.

Адресов было три. Димка выбрал самую большую детскую библиотеку, куда у него был пропуск.

Кноп и Левушка, как и договаривались, пришли в сквер. Димка опаздывал. Они успели съесть по две порции мороженого, но он так и не появился.

– Я сбегаю, позвоню ему домой, – предложил Левушка. Вскоре он вернулся.

– Странно, но дома его тоже нет. Мать сказала, ушел куда-то еще утром. И между прочим, предупредил, что может вернуться поздно.

– Что делать будем? Не случилось бы беды с Мурлыкой.

– Известно что – искать.

– С пылесосом, что ли? Это ведь пушинка, как ее найти? Да, заварили кашу. Может, пока не поздно, все рассказать взрослым?

– Так они тебе и поверят. Пушинки, превращения. Чушь какая-то! Ты посмотри, чем они заняты – телек, работа, телек, работа, телек, работа. Нет, сначала сами разберемся. Пойдем по библиотекам. Если книга издана и стоит на полке – о-ё-ёй. А пока надо найти Димку, не нравится мне его опоздание…

Разговор Кнопа и Левушки в школьном сквере слышал еще один человек. Он находился за большим тополем, и звали его Коська по кличке Камчатка. Кличку он получил исключительно из-за своего роста. Кое-кто в классе на контрольных и диктантах предпочитал прятаться за Коську. И учителю пришлось пересадить его на самую последнюю парту, которая в любом классе называется Камчаткой. Так вот и приклеилось – «Коська-Камчатка».

Коська очень хорошо читал, а писал почти без ошибок. Любимым предметом у него была химия, и в будущем Коська-Камчатка собирался стать известным ученым.

Школьный учитель знал о Коськиной мечте и иногда разрешал ему поработать в лаборатории, где Камчатка ставил свои опыты.

В этот день, возвращаясь после серии удачных экспериментов, Коська завернул в школьный сквер, чтобы там, под тенистыми деревьями, поразмышлять над результатами последних опытов. Там он и услышал новости, о которых толковали Кноп и Левушка. А новости эти, Коська понял сразу, предвещали настоящие приключения…

Вначале он хотел выйти к ребятам и предложить свою помощь. Ведь как-никак учились они в параллельных классах и были хорошо знакомы. Но потом решил сделать это позже, чтобы Кноп и Левушка не подумали, будто он специально подслушивал.

У Коськи-Камчатки созрел свой план. Он подождал, пока ребята скроются из виду, и помчался домой. По телефонному справочнику выписал адреса самых больших библиотек.

Коська набирал номер телефона главной детской библиотеки, как вдруг музыка по радио прервалась и голос диктора сообщил, что сейчас будет передано экстренное сообщение, подготовленное комиссией Академии Наук по аномальным природным явлениям.

У Коськи заныло под ложечкой. Неужели обнаружили снежного человека или удалось войти в контакт с инопланетным кораблем? Он вывернул ручку громкоговорителя чуть ли не до упора, схватил листок бумаги, карандаш и замер у динамика.

Сообщение было коротким, но похожим на фантастику. Коська едва успевал записывать слова.

«При странных обстоятельствах в помещении читального зала Центральной детской библиотеки исчез ученик 24 средней школы Дмитрий Юлин. По свидетельствам очевидцев, исчезновению предшествовали внезапное увядание декоративных цветов в зале и звуки, напоминающие кошачье мяуканье. На месте происшествия никаких следов не обнаружено. В мировой науке подобных событий не наблюдалось… На экстренной пресс-конференции академик Иванов высказал предположение, что не исключено пространственное перемещение – левитация.

Более чем странные обстоятельства дела уточняются. Всех, кто может дать дополнительную информацию, которая поможет прояснению событий, просим звонить по телефону 80—78—38».

Коська тут же бросился к аппарату. Но указанный номер был занят. Смутное предчувствие близкой разгадки не покидало Коську. Нет, звонок ничего нового не принесет. Нужно все проверить на месте, и если его догадки верны…

Всю ночь Коська ворочался в своей постели. Сон не шел. Он с трудом дождался утра. До библиотеки минут двадцать езды, но Коська терпеть не мог утренней давки в автобусе и отправился пешком.

С утра в библиотеке было тихо, как будто вчера ничего выдающегося не произошло. В каталоге (Коська был не новичок в библиотеке и знал ее порядки) перерыл карточку за карточкой в разделе «Сказки», потом «Фантастика», затем «Аномальные явления», но нужной книги не было. Бологон, Бологон… Да, имечко для волшебника подходящее. Где же может быть эта книга?

Он даже вспотел от волнения. Осторожно выдвинул ящик «Полезные советы» – и замер… Это была она, Коська-Камчатка понял сразу. «Волшебная книга Бологона». He ее ли читал Димка перед тем, как исчезнуть?

Меньше чем через пятнадцать минут книга была в его руках… Чтобы не привлекать внимания дежурного, Коська взял еще подшивку городской газеты и устроился за крайним столиком у окна.

Первым делом осмотрел «Волшебную книгу Бологона». Потрогал блестящую обложку, погладил белоснежные страницы.

«Если Димка исчез с ее помощью, то книга должна была остаться на столе. Тогда почему ее никто не заметил и не взял в качестве вещественного доказательства? А может быть, она тут вовсе ни при чем и все это обыкновенный розыгрыш?»

Только он успел так подумать, как книга буквально растворилась – у него на глазах. От неожиданности Коська ойкнул и зажмурился, но, когда он снова открыл глаза, книга как ни в чем не бывало лежала перед ним.

– Спокойно! – скомандовал сам себе Коська-Камчатка. Все в порядке. Я Коська, я Коська. Я человек. Впрочем, не исключена возможность, что книгу все-таки видели, но она не привлекла внимание членов комиссии. Какой же здравый ученый подумает, что вот так запросто, с помощью книги, можно исчезнуть? И тут книга вновь исчезла. Коська опять закрыл глаза. Открыл – книга на месте…

Кажется, я схожу с ума…

Камчатка наугад открыл «Волшебную книгу Бологона». Прочитал страницу, другую. Чего в ней только не было! Как сварить манную кашу младшему брату, когда взрослых нет дома; что делать, когда мама и папа ушли в кино на вечерний сеанс; чем заняться, когда учитель вышел из класса…

В одном месте страницы были чуть смяты. Коська-Камчатка прочитал название:

– «Глава о Тридевятой земле». Так-так-так, похоже, читать вот это нам и нужно, – решил Коська и стал читать дальше: «Это место не обозначено ни на одной географической карте. Там не ступала нога путешественника или ученого, ибо находится оно за тридевять земель. Много лет тому назад волшебники со всего света приходили в Тридевятую землю, чтобы состязаться в искусстве волшебства. Но с тех самых пор, как сказкам перестали верить, дорога в Тридевятую землю поросла травой, и теперь лишь некоторые могут указать туда путь. Путешествие в Тридевятую землю полно опасностей и приключений.

В глубокой древности за тридевять земель попадали с помощью такого заклинания…

Дальше шло само заклинание, и Коська-Камчатка, не ожидая подвоха, прочитал его от начала до конца. В ту же секунду он почувствовал, как отрывается от стула и поднимается все выше и выше. Закружилась голова, перед глазами поплыли большие разноцветные круги, которые тоже двигались все быстрее и быстрее. Сомнений быть не могло – заклинание действовало! Это последнее, что помнил Коська-Камчатка…

 

Глава пятая, или главное условие, которое предстает перед взрослым или ребенком в сложные минуты выбора

Бологон отсутствовал в городе ровно два дня. Он устал, работая над книгой, и, закончив ее, решил съездить на дачу. Бологон очень любил такие прогулки на велосипеде, когда медленно вращаешь педали и насвистываешь свою любимую мелодию.

Представьте себе, целых два дня Бологон загорал, купался, бродил по лесу, собирая целебные травы. А заодно он помог малышу лосенку найти свою мамку, черной сороке рассказал последние новости и побывал в гостях у бобра.

Настроение у него было прекрасное. Напоследок он решил сделать маленькое чудо – одно для всех: после его отъезда на огородах дачного поселка «Жаворонки» исчезли все сорняки!

Бологон с радостью остался бы здесь еще на недельку-другую, но именно сегодня должен был состояться праздник по случаю выхода его новой книги, и потому у него просто руки чесались взяться за очередную книгу. Как видно, писательская слава не дает покоя даже волшебникам!

В то время, как Бологон спешил в город, Мастер аккуратно смазывал машину специальным маслом и протирал экран мягкой салфеткой. К приходу Бологона и его приятельницы Прок все было готово.

На плите приятно урчал чайник – волшебники очень любят горячий чай с вишневым вареньем, а для уважаемой Прок специально был припасен липовый цвет. Гости пришли вовремя, но включать чудесную машину не торопились. Они вдосталь поболтали о том о сем, вспомнили все смешные и грустные истории, которые с ними происходили в разное время, и обсудили последние новости.

– Вероятно, вы слышали, уважаемая Прок, об исчезновении двух мальчиков прямо из библиотеки?

– Да, да, да! Это очень странный случай. Просто не знаю, что и подумать! Говорят, милиция сбилась с ног в поисках, но пока все безрезультатно. Может быть, наш уважаемый волшебник что-то знает?

– Исчезли, вы говорите? Неужели такое может произойти в наше время? Да и к чему им, собственно говоря, исчезать?

– Кто их знает, молодежь сейчас пошла особенная, вот в наше время никто так просто не исчезал. Может быть, у них все-таки были веские причины?

Бологон удивленно пожал плечами:

– Что вы имеете в виду, Мастер?

– Да хотя бы невнимание взрослых к детям. Очень распространенная болезнь!

– Иногда мне кажется, что мой внук Кноп перестал понимать сказки, ему гораздо интереснее решить парочку задач по алгебре, чем прочитать несколько страниц великого сказочника, – поддержала Прок.

– И что, совсем никаких следов? – уточнил Бологон.

– В том-то и дело, никаких. Как будто в космос канули! – сказал Мастер.

– Ох, чувствую, не обошлось здесь без волшебства, – добавила Прок.

– Но в нашем городе только один волшебник, – воскликнул Бологон. – Я очень взволнован вашим рассказом. Давайте побыстрее просмотрим книгу. А потом я отправлюсь домой и свяжусь с коллегами из Академии волшебных наук. Эти новости стоит обсудить.

Мастер установил книгу на подставку машины и нажал кнопку с надписью «Видеочтение». Машина заработала. Специальный механизм сам перелистывал страницы «Волшебной книги Бологона», а на большом экране, на стене, страницы словно оживали.

– Нельзя ли повторить эту страницу еще раз? – попросила бабушка Прок. – Жаль, что со мной нет Кнопа! Ему было бы очень полезно посмотреть. Какое чудо!

– Это вовсе не чудо, это видеосовет. Конечно, когда ты остаешься дома совсем один, не очень-то весело. Но ведь на свете столько интересных книг, так что скоротать время, пока родители пошли в гости или в кино, можно всегда.

Внезапно экран пронзила яркая вспышка, и он погас. Машина всхлипнула и тоже остановилась.

– Что-нибудь серьезное? – обеспокоенно спросил Бологон.

– Боюсь, дело не в машине, а в книге, – проворчал Мастер, словно предчувствуя беду.

Волшебник осторожно извлек книгу из машины и стал внимательно листать.

– О ужас! – вскричал он. – Да ведь тут целых три страницы из ящика «Написанному не верить!». Ах, какая оплошность, какое недоразумение! Теперь я понимаю, почему и куда исчезли мальчишки. Они теперь в самой Тридевятой земле.

– Ой-ё-ёй-ё-ёй-ё-ёй, – запричитала бабушка Прок. Это я во всем виновата, простите меня, дружище Бологон! Если бы я не послала к вам своего внука Кнопа, ничего такого бы не произошло. Он такой невнимательный, перепутал страницы! Что же теперь будет?

– На этот вопрос я не могу ответить сразу, – задумчиво произнес Бологон. – Боюсь, даже моих сил не хватит, если они сами не найдут выход из положения.

 

Глава шестая, из которой мы узнаем, какое решение принял Кноп

Мама попросила Кнопа сходить к тете Лене за книгой. Она жила совсем близко – через дорогу.

Тетя Лена открыла дверь, и Кноп сразу же понял, что она крайне взволнованна.

– Кноп, ты что-нибудь понимаешь? – Она протянула ему телеграмму-молнию. «Мама тчк. Я жив и здоров тчк. Вернусь как только смогу тчк. Не волнуйтесь и не звоните в милицию тчк. Целую ваш сын Коська». Кноп, расскажи мне все, что ты знаешь! Это что, новая военная игра в школе?

– Тетя Лена, Коська же ясно написал – «не волнуйтесь». Может быть, ему пришлось срочно отбыть на олимпиаду по химии? Значит, такие обстоятельства.

– Ваши обстоятельства стоят родителям полжизни. Я буду говорить с ним очень серьезно, такое поведение для химика недопустимо.

Тетя Лена растерянно развела руками.

– Вот книга. И передай привет маме. Беги домой, уже темнеет.

– Кноп давно лег спать, но заснуть не мог. Он залез под одеяло с головой. Стало совсем темно и еще больше одиноко. Кноп старался представить, что могло приключиться с Димкой и Коськой и как помочь им вернуться домой.

Он понимал, что надо делать что-то немедленно. Потихоньку выскользнув из постели, он прокрался в прихожую к телефону, долго рылся в справочнике, но имени Бологона так и не нашел. Тогда Кноп набрал номер «38» и стал терпеливо ждать ответа.

– «Служба спасения» слушает!

– Доброй ночи…

– Доброе утро, – отозвался голос.

Значит, он все-таки заснул на какое-то время и уже

скоро утро…

– Я вас очень прошу, соедините меня с волшебником!

– Повторите еще раз номер абонента!

– Я не знаю его номера, не знаю настоящего имени. Но мне очень нужно поговорить с ним! Только он может помочь моим друзьям. Они в беде!

Голос в трубке замолчал. Потом Кноп услышал: «Не отходите от аппарата».

Целых пять минут телефонная станция не отвечала на звонки. Все, кто работал в этот слишком ранний час, собрались в большом кабинете главного диспетчера.

– Приходилось ли кому-нибудь из вас соединяться с волшебником? – спросил главный диспетчер.

– Я знаю одного детского врача. Он творит настоящие чудеса.

– У меня сосед – архитектор. Недавно построил сказочный городок.

– Можно поговорить с главным поваром кафе «Смешинка». Его булочки и компоты с удовольствием едят даже дети, у которых годами нет аппетита.

Наконец встал самый старый работник и предложил посоветоваться с другими справочными агентствами.

Но в больших городах тоже предлагали обратиться к врачам, учителям, художникам и ученым. И лишь в одном маленьком поселке дали номер телефона писателя, сочинявшего детские книжки, в которых с ребятами происходили чудеса, очень похожие на сказки.

И тогда Кноп услышал строгий голос: «Говорите, соединяю!».

Бологон, конечно, сразу догадался, кто звонит ему и почему.

– Здравствуй, Кноп.

– Здравствуйте, волшебник. Я хотел сказать вам…

– Знаю, мальчик. Как же ты хочешь помочь своим друзьям?

– Я пока еще не придумал… Мне нужна ваша помощь.

– Ну что ж, хорошо, что ты позвонил мне первый. Постараюсь помочь тебе. Но ты должен знать, что и я до поры до времени не могу вернуть твоих друзей Димку и Коську. С бабушкой Прок я передал тебе «Волшебную книгу» с перепутанными страницами. Она лежит на твоем столе. Подумай, что тебе следует предпринять.

И в трубке послышались короткие гудки.

Кноп вернулся в комнату. Поплотнее закрыл дверь и включил лампу. Книга Бологона действительно лежала на письменном столе. Своей яркой обложкой она сразу выделялась среди других книг. Он открыл ее и легко нашел страницы, которые попали в нее из ящика «Написанному не верить!».

«Существует много способов наказания детей, – прочитал Кноп. – К примеру, непослушного ребенка можно поставить в угол, лишить прогулки. Запретить смотреть мультфильмы…»

Кноп достал ручку и исправил текст. К его удивлению, там, где перо касалось бумаги, текст исправлялся сам собой. Получилось так: «Злыми, вредными и непослушными ребята становятся от скуки и невнимания взрослых. Прежде чем наказывать ребенка, нужно попробовать поговорить с ним, сводить его в кино, в цирк, в парк. А перед сном почитать интересную книжку…»

– Ага, вот и про пушинку. Сейчас вернем Мурлыке его кошачий вид.

Кноп работал очень старательно. А потом, когда он еще досыпал после бессонной ночи, в городе опять случилось нечто. Ни в одной из квартир не осталось углов. Даже у волшебника Бологона стыки стен закруглились. Но этого, к сожалению, никто не заметил. Так бывает, когда это «нечто» случается сразу у всех…

И еще одно странное событие. В квартире номер 4 в эту ночь все проснулись от страшного визга. На люстре под потолком обнаружился кот, и вы, должно быть, догадались, что это был Мурлыка. С вечера, будучи маленькой пушинкой, он забрался туда на ночлег, а после превращения в настоящего кота застрял и страшно испугался.

С большим трудом Мурлыку вызволили из стеклянного плена, напоили молоком, а утром позвонили дрессировщику и сообщили о находке.

Так благополучно закончилась история с пушинкой.

 

Глава седьмая, в которой мы знакомимся с загадочной Тридевятой землей

Там, где многочисленные ручейки, реки и речушки, слившись в один поток, впадают в Теплое море, раскинулась Тридевятая земля. Много-много лет тому назад Академия волшебных наук начала отправлять туда своих выпускников на практику. Они учили дикие племена шить одежду, добывать огонь, строить дома и дороги, возделывать землю и сеять хлеб. Так в Тридевятой земле и возникла цивилизация и появились государства. Самыми крупными были государства Акулия и Карамелия, жители которых так и назывались – акульки и карамельки.

Надо сказать, что каждый живет и думает на свой лад, насколько ему позволяют воспитание и познания в науках. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Акулия и Карамелия сильно отличались друг от друга.

Карамельки любили музыку и увлекались изящными искусствами, часто устраивали веселые представления, а когда возникали трудности, обращались за помощью и советом к волшебникам. И те до поры до времени выручали их. Главный закон страны гласил: «Карамельки лучше всех!». Понятно, что от такой легкой и бездумной жизни жители Карамелии немножко обленились и совсем перестали думать о будущем.

Акульки же большую часть времени проводили в военных играх, строительстве крепостей и подземных дорог. Они дальше всех метали копья и дротики, слыли меткими стрелками, неутомимыми и храбрыми охотниками. У акулек тоже был главный закон: «Все вокруг ничто, только акульки только».

Любимым делом для акулек было поучаствовать в потасовке. И чем больше тумаков и синяков получали они в очередном бою, тем значительнее была их слава. Вся жизнь акулек проходила в походах, единоборствах и состязаниях. Все решалось силой – место на службе, очередь на рынке, даже невесту можно было получить лишь после того, как вызовешь соперника на поединок и победишь его. Словом, дело дошло до того, что все акульки день и ночь сражались, сражались и сражались. И поскольку заниматься чем-то другим им было некогда, искусство и торговля в Акулии пришли в упадок, города перестали строиться, одни реки пересохли, а другие превратились в топкие болота.

И все же акульки и карамельки поначалу ладили между собой. Карамельки звали акулек на борьбу с дикими животными, на подмогу во время строительства, а акульки приглашали карамелек, когда хотели повеселиться или подурачиться. Карамельки, как вы догадались, читали им свои стихи и пели песни.

Но вот волшебники решили, что пора Тридевятой земле развиваться самостоятельно. Они стали приезжать сюда все реже и реже, пока наконец и вовсе не оставили эту часть света.

Вот тут что-то и случилось. Акульки, как показалось карамелькам, ни с того ни с сего стали показывать им кулаки. Купцы из Карамелии все чаще жаловались на грабеж в открытом море средь бела дня, и вскоре они перестали возить в Акулию свои товары.

Много раз умнейшие двух стран собирались, чтобы тихо и мирно разобраться, что к чему. Но всякий раз, когда казалось, что стороны вот-вот договорятся, появлялся предлог для прекращения переговоров. В такие дни посол Акулии Катапумстер выходил на главную площадь Карамелии, останавливал мирных жителей и пугал их скорым нашествием грозных воинов-акулек, потом садился на высокое крыльцо посольской резиденции и распускал всякие небылицы, чтобы посеять страх и смятение в нежных карамельных сердцах.

А всем известно, что такие посевы растут, как сорняки. Их и поливать не надо, только пусти словечко – и оно враз вырастет до облака.

Карамельки старались обходить Катапумстера стороной, хотя всегда находилась пара-тройка простодушных, которые слушали посла с вниманием и угодливо кивали головой. Этих карамелек посол приглашал к себе, угощал шоколадками и вареньем, расточал похвалы и заставлял расписываться в книжке выдачи сладостей для иностранных гостей. Падких на сахар карамелек хитрый и коварный Катапумстер держал в уме. Он был уверен, что они помогут ему в его черных делах. Он даже создал орден, который назывался чудным заморским словом Пиар, перевести которое не мог никто.

Но каждый, кто вступал в него, давал страшную клятву в том, что будет передавать из уст в уста все услышанное и увиденное в резиденции Катапумстера.

Что же они могли увидеть и услышать интересного? Да не так уж много… Так себе, пустяки. К примеру, мнение посла, что культура карамелек явно вырождается, что в литературе они стали слабы как никогда, что их черепичная кладка пропускает любой мало-мальский дождик. И что первыми в Тридевятой земле появились именно акульки, а карамелек занес попутный ветер,

Вот что, в общих чертах, происходило в Тридевятой земле, когда туда нежданно-негаданно попали Димка и Коська, в буквальном смысле свалившиеся с неба. А ведь хорошо известно – всех свалившихся с неба считают обычно непрошеными гостями…

 

Глава восьмая, в которой рассказывается о том, к чему порой приводит мягкая посадка

Димкину высадку на Тридевятую землю можно было назвать мягкой – он угодил прямо в стог сена. И все же одежда его за время перемещения превратилась в лохмотья, у сандалий оторвались подошвы, а волосы наэлектризовались и теперь топорщились в разные стороны, словно у соломенного чучела.

Димка испуганно огляделся. Мамочка дорогая! Куда же его занесло? Что за страна? Впрочем, он свободно дышал, значит, здесь должна быть обычная цивилизация. Оглядевшись повнимательнее, Димка решил, что оказался в степи. Повсюду круглые перекати-поле, яркие цветы, желтые, алые, голубые, низенькие кустики и стелющаяся по земле трава, откуда доносилось стрекотание кузнечиков.

И лишь там, где блестела узкая полоска воды, виднелись зеленые деревья.

«Это как же я тут оказался? – подумал Димка. – Читал себе книжку – и на тебе! Может, я заснул и меня во сне украли?»

Он уже собрался вылезти из стога, но услышал странный звук из-под земли. И в ту же минуту перед ним стал вырастать бугорок. Он становился все больше и больше, пока наконец на поверхности не показалась чья-то голова. Потом рядом возник второй бугорок, третий… Это были акульки, но Димка, естественно, ничего этого пока не знал.

Акульки вылезли, отряхнулись от комочков земли и пыли и стали осматриваться по сторонам.

«Довольно-таки странная одежда для нашего времени», – подумал Димка.

А выглядели акульки так: на голове шляпа, разрисованная под акулью морду, на руках, на шее и ногах болтались браслеты из клыков каких-то зверей, вместо брюк – коротенькие штанишки-шорты, на боку у каждого висела длинная веревка с петлей на конце, скрученная наподобие лассо. Говорили они на очень странном языке. Димка с трудом улавливал лишь отдельные слова и фразы.

– Поглядушки?

– Аюшки!

– Никогошки!

– Бум тутошки?

– Согласушки с бандютюшки.

Тот, который вылез из-под земли первым, наклонился над холмиком и что-то прокричал, и вот один за другим появились еще несколько странных мальчуганов. Они тоже огляделись и согласно закивали головами.

– Аюшки, коротки, аюшки, пригожки!

Первый ни минуты не сидел на месте. Он подгонял всех остальных, приговаривая:

– Махом-ахом, тутти-дрюти, лопаты хваташки и копашки. Придут карамешки и в ловушки попадушки.

Димка наблюдал, как подземные незнакомцы извлекли лопаты и доски. В нескольких метрах от стога сена развернулось настоящее строительство.

Вырыв яму, воинственные человечки накрыли ее досками. Края их едва касались земляных стенок и при первом же прикосновении должны были рухнуть вниз.

«Да это же обыкновенная ловушка для мамонта или носорога», – подумал Димка.

Он, конечно же, читал, что именно так первобытные племена охотились на крупных животных.

А охотники стали забрасывать ловушку сеном и присыпать сверху землей, так что вскоре уже и не разглядеть было, где только что была яма.

Стог становился все меньше и меньше. А когда маленький охотник, выдергивая очередной пучок, захватил Димкину штанину, у того все похолодело внутри. Он попытался освободить ногу, но охотничек держал его крепко, и Димке ничего не оставалось, как толкнуть его посильнее.

От неожиданности акулька отскочил назад. Удивленно посмотрел на стог, подумал и решил, что это какая-то проделка приятелей. И потому, подкравшись к соседу, отвесил тому звонкий подзатыльник. Такой звонкий, что зазвенело даже у Димки в ушах.

Тот, недолго думая, дал сдачи. И понеслось! Как мы помним, акулькам только дай повод подраться. Началась самая настоящая потасовка, в которой приняли участие и все остальные.

Всё стремительно завертелось в одном сплошном клубке. Акульки тузили друг друга кулаками, катались по земле, дрыгали руками и ногами. Из кучи-малы то и дело взлетали вверх шляпы, ожерелья, башмаки. Веревки, притороченные к поясу, постепенно наматывались на дерущихся, пока наконец не запутали их окончательно. И только один из них – видимо, старший – орал не своим голосом:

– Дурашки, я приказываю не валяшки!

Но его, увы, никто уже не слышал.

Куча-мала подкатилась к самому краю ловушки и на секунду замерла.

Завершилось все так же неожиданно, как и началось. Акулькинский клубок свалился в только что вырытую яму под истошные вопли дерущихся акулек и горестный стон старшего: «Ой, погибашки, погибашки!».

Димка хотел было вылезти из стога и помочь этим странно одетым и еще более странно говорящим драчунам, но увидел, что к ловушке бегут еще более странные существа. Их одежда как две капли воды напоминала конфетную упаковку. На голове колпачок, перехваченный шнуром, широкие штаны у колен также перевязаны тесемками. Это были карамельки, но Димка не мог знать об этом.

А те бежали, размахивали руками и истошно горлопанили:

– Лепетнули бандютюки!

– Стрекотнули брандохлысты!

Подбежав ближе, они осторожненько подкрались к краю ямы и с восторгом стали прыгать вокруг нее, приговаривая: «Акулита будет бита, акулита будет бита».

Теперь уж их старший встал в позу победителя, картинно протянул руку вперед, словно поэт на сцене, и торжественно сказал: «Кто другому яму вырывата сам в нее и попадата».

Карамельки стали с восторгом хлопать оратору. «Бравато, гениале, уникале!..».

Сколько продолжались эти пляски и восторги, Димка не знает. Наконец, тот, главный, наклонился над ямой и заорал что было мочи:

– Вылезай, пленита-паразита!

Ho акульки так запутались,, что выбраться наверх без посторонней помощи не могли. Несколько карамелек спустились вниз и стали освобождать акулек из кучи-малы. Наверху их принимали, связывали и выстраивали в колонну. Потом человечки, похожие на конфетки, подсунули под сено доски, подняли стог вместе с Димкой и с победными воплями «Кто яму вырывата, тот сам и попадата!» отправились своей дорогой.

 

Глава девятая, в которой народ Карамели доказал свою любовь к высокому искусству и жалость к пленникам

Все, что происходило с Димкой, казалось сказочным сном. Его несли, и он видел настоящие дома, улицы, по которым прогуливались люди. Он словно бы угодил на карнавал. Жители размахивали флажками и громко кричали что-то напоминающее «Ура». Только получалось у них почему-то «Урата».

Сидеть в сене ему ужасно надоело. Острые сухие травинки лезли в нос и в уши, кололи шею и спину. Хотелось чихнуть, и Димка периодически зажимал нос. Удерживать равновесие становилось все труднее, потому что человечки, которые его несли, все время спотыкались, шарахались из стороны в сторону и никак не могли взять в толк, отчего это обыкновенное сено такое тяжелое.

Процессия между тем вышла на большую дорогу, которая выходила на площадь. Здесь карамелек было особенно много. Увидев шествие, толпа возликовала и подалась вперед. Предводитель поднял руку и жестом успокоил подданных.

– Грянданула победита! – прокричал он и, ткнув пальцем в сено, завопил что есть мочи: «А здесь сюрпризе»!

Димка от этого вопля даже поежился.

В толпе закричали еще громче. Димка, не будучи знатоком местного наречия, тем не менее сообразил, о чем идет речь. Ждать дальше становилось опасным. Раскидав солому, он выскочил под изумленный гул собравшихся. Носильщики в панике разбежались кто куда, пленные акульки упали на землю и притихли, закрыв головы руками.

А толпа, ахнув, отпрянула в восторге и в ужасе от такого, как ей показалось, представления,

– Удивита, режиссер гениале! – аплодировала и гудела вся площадь.

Что и говорить, выглядел Димка в глазах жителей Тридевятой земли несколько странно. Почти так же, как на маскараде, где все одеты кто во что горазд, и одеждой, и внешностью он отличался от местных.

Димка испуганно оглядел площадь. В нескольких шагах от него стоял настоящий резной трон, на котором, по всем приметам, восседал правитель. Кто же еще может сидеть на троне так уверенно и спокойно? Мальчик был готов поклясться, что одежда правителя очень походила на фантик от вкуснейшей конфеты «Трюфель».

«Трюфель… Король… Карамель… – пробормотал Димка в некоторой растерянности. – Да, пожалуй, это их карамельный король».

Между тем толпа тоже пребывала в растерянности и смотрела на странного гостя с нескрываемым любопытством.

Кажется, Димка пришел в себя первым. Он сообразил, что если перед ним король, то его нужно поприветствовать с особым шиком. У его любимых мушкетеров это делалось так: правая нога выбрасывалась вперед, рука от левого плеча шла с размахом вниз к правой ноге. При этом было желательно чуть-чуть подпрыгнуть и успеть снять шляпу с головы. Такая галантность считалась данью уважения его величеству. Кто желает, может попробовать…

Недолго думая, Димка замер в приветствии и сделал это так ловко и непринужденно, что истинные знатоки прекрасного сразу же оценили грацию гостя.

Подданные тут же стали кланяться во все стороны, но с непривычки толкались и наступали друг другу на ноги. Кто-то уже падал на землю, началась перебранка, а поскольку карамельки были людьми творческими, то и скандалили они с особым шиком и надолго. В общем, дань моде обернулась полнейшим скандалом. Двух самых ярых приверженцев нового приветствия схватила стража и прямо на площади сняла с них шляпы, что считалось в Карамелии очень серьезным наказанием.

Старший среди победителей вновь поднял руку, успокаивая толпу, и громко спросил:

– Королита, что будем делать с пленита?

Все на площади затаили дыхание. Король медленно поднялся с трона, жестом подозвал предводителя и что-то шепнул ему на ухо. Тот едва кивнул в знак согласия, затем направился к Димке, взял его за руку и подвел к Королю. Чеканя каждое слово, он провозгласил приговор: «Королита говорита – пленита будет жита!».

Слова знатного карамельки потонули в шуме аплодисментов и радостных возгласов. Все были счастливы, у всех было замечательное настроение, и лишь Катапумстер, который находился здесь же, на площади, как посол великой державы, не радовался вместе со всеми. Он злобно кусал губы: значит, его затея с ловушкой провалилась. И теперь в Акулии, конечно же, станут искать виноватого. Он мысленно представил себе гнев своего «королиты» Акульки-Не-Последнего, и ему стало не по себе.

Ему уже виделось, как секретные службы акулек изучают его биографию, чтобы найти истоки такого провала. И тогда наверняка всплывет история с искренней любовью к девушке его мечты. В Акулии же, как известно, искренне никто ничего не делал, а уж тем более не влюблялся. Значит, в жилах Катапумстера текла какая-то другая кровь, или хотя бы примесь другой, и это могло быть причиной больших неприятностей.

Катапумстеру стало жалко себя до бесконечности. А ведь все было так хорошо задумано! Теперь заново придется выдумывать, как угодить правителю. Может быть, устроить в Карамелии маленький бунт по поводу отключения горячей воды? И спихнуть все на происки главного водопроводчика и его семейки. А может быть, лучше устроить пожар и заставить пиароносцев раструбить по всей округе, что это не стихия, а поджог королитовских оглоедов?

Нет, пожалуй, это слишком тонкий ход. Проще выпустить сумасшедшим тиражом «Тридевятые вести» и завалить ими всю Карамелию. «Вести» засорят улицы, мусорщики потребуют дополнительного жалованья, финансисты им откажут, мусорщики устроят забастовку, и за несколько дней Карамелия станет похожа на свалку. На свалке же, как известно, стихи не пишутся, а стихоплетничаются, а это вконец испортит местные нравы. От такого поворота событий Катапумстер чуть было не разорался от предчувствия счастья.

Что же касается провала с ловушкой, то все можно списать на пришельца. Его надо пригласить в гости, а может быть, заявиться к нему самому. Неожиданность страшная штука. Обогреть, накормить, польстить, чуть-чуть пооткровенничать, чуть-чуть посудачить, потом попросить об одолженьице – отвезти Акульке-13 письмецо в конверте. Правитель прочтет его и тут же прикажет заключить этого типа в подземелье. А раз виновник будет найдет, то он, Катапумстер, может быть спокоен.

Вот только чем заинтересовать этого «плениту»? Может быть, подарить ему Сигалика или Окуляры?

Постепенно Катапумстер успокоился. Дело уже не казалось ему таким безнадежным. Он выбрался из толпы и поспешил в свою резиденцию, чтобы протрубить сбор пиароносцев.

А гуляние продолжалось. Король в сопровождении придворных отправился во дворец. Предводитель знаком приказал Димке следовать за ним.

В особом помещении Димку первым делом сунули в чан с водой, затем кое-как причесали на местный манер. Потом за дело взялись портные. Они обступили Димку и что-то лопотали, измеряя длину его рук и ног. Последним появился придворный обувщик. Он дал понять, что нужен Димкин башмак. Долго вертел его в руках, тоже удивленно пожимал плечами, а под конец попробовал на зуб то, что раньше называлось кожей.

Наконец, когда все ушли, Димка устало плюхнулся в кресло и попытался понять, что происходит. Но его одиночество было коротким. Скоро послышались шаги. В дверях показался предводитель. Он долго молчал, разглядывая Димку, и, подойдя совсем близко, прошептал: «Вас! Королита пригласита!».

 

Глава десятая, в которой мы узнаем, как легко превратиться в Любимчика

Коське-Камчатке повезло меньше, чем Димке. В момент его перемещения в Тридевятую землю там бушевали грозные ветры, и Коську снесло чуть-чуть в сторону. И если Димка угодил в стог, то Коська падал прямо в Теплое море, которое разделяло Акулию и Карамелию. На счастье, берег был рядом.

В воду Коська-Камчатка вошел «солдатиком». Отфыркиваясь от соленой воды, он быстро поплыл к берегу.

Первым делом Коська осмотрелся и только потом снял мокрую одежду и развесил ее на прибрежных кустах. Коська был парень не промах, он собрал сухой плавник, который был разбросан по всему берегу, нашел два камня, кусочек мха и выбил искру. Будь Коська немного повнимательнее, он, конечно, услышал бы вздох в редких камышах за своей спиной. Два рыбака с изумлением наблюдали, как вначале кто-то упал прямо с неба, а потом этот кто-то развел костер из обыкновенного камня. Вот если бы это была зажигалка, или коробок со спичками, или, на худой конец, оптическая линза, тогда ладно, но обычный камень…

Коська же грелся у костра, и ему было уже не так тоскливо и одиноко.

…Во дворце Акульки-13, где обычно царил сам Акулька, в этот день стоял переполох. Все бегали из зала в зал, размахивали руками и что-то доказывали друг другу. Затея с ловушкой бесславно провалилась. Карамельки захватили в плен лучших воинов. Ко всему прочему рыбаки принесли не рыбу, а почти неправдоподобную весть, которую ни съесть, ни украсть, ни покараулить. Выходило, что местные зубастые акулы позволили кому-то выбраться из Теплого моря совершенно непотрепанным. И наконец, кто этот наглец, который попал в Акулию воздушным путем?

Конечно, объяснять акулькам, что перемещение Коськи было случайным и акулы просто прощелкали своими челюстями, было сложно. Нужно было найти более весомое оправдание…

– Если это лазутчик карамелек – то наши дела совсем худые, – подумал Акулька-13. – Появился он неведомо откуда, идет неведомо куда и неизвестно зачем. Может быть, он послан специально, чтобы разведать наши тайные подкопы и подземные ходы?

Чем дольше размышлял Акулька-13, тем чаще мысли его уносились в те недалекие времена, когда жили они с карамельками в мире и дружбе. И пировали, и состязались в ораторском искусстве, и устраивали праздники для всей Тридевятой земли, на которые съезжались те и эти, ваши и наши, такие и сякие. И всем было хорошо. Но вот не послушался Акулька-13 своего Главного бандютюка, который всегда говорил, что всякий народ может быть сильным и могучим и что никогда не надо говорить «никогда».

От воспоминаний о минувших временах Акулька-13 так растрогался, что стал рыдать и стучать своими зубами, а поскольку правители всегда все делают категорично и бесповоротно, то он в пылу слез и рыданий сломал сразу три зуба и теперь не выговаривал некоторые буквы.

– Прифифите немефленно этого смефчака! Фействовать фуфтро и бифтро!

После того как первый приказ был отдан, он объявил всеобщую «мафилисацию» и отправился в свой кабинет писать речь для выступления перед «фотданными»…

Коська-Камчатка проснулся и не увидел моря. Руки и ноги его были связаны. Со всех сторон его обступили нелепые люди в шляпах, разрисованных каким-то странным образом. Кажется, они походили на самых настоящих морских акул.

Незнакомцы разговаривали на языке, который он с трудом мог понять.

– Просыпушки-просыпушки!

– Аюшки.

– Бум развязушки или не бум?

– Опасушки!

«Что за язык? Ушки да сушки, – подумал Коська и решил, что если его не съедят живьем, то первым делом он научит их говорить правильно.

– Фы хто? – обратился к нему толстяк и притопнул ногой.

– «Фы кто, фы хто», – передразнил его Коська. – Кто надо!

– Кфо нафо, – удивленно пробормотал толстяк.

– Кфо нафо, кфо нафо, – понеслось по рядам толпившихся придворных.

Толстяк нахмурился и хлопнул в ладоши. Перед ним откуда ни возьмись возник Главный бандютюк. Он с подобострастием глядел на Акульку-13 и пытался прочитать в его глазах, чего хочет повелитель.

– Приказушки колотушки? – догадался Бандютюк.

Тот кивнул в знак согласия и, чуть подумав, добавил:

– Колотушку не простушку. Самодрашку, самодрашку!

На каком бы языке ни говорили это слово, что такое «колотушки», понятно каждому взрослому и ребенку. А вот что такое «самодрашка»…

В зал вкатили странную машину. «Это и есть самодрашка», – догадался Коська. Он понял это сразу, оценив инженерную мысль и выдумку конструктора. На круглом колесе были приделаны обычные мухобойки, причем каждая размером с огромный лопух. Специальной ручкой машина приводилась в действие.

Коське-Камчатке стало не по себе. Он попытался вспомнить, когда в последний раз его шлепали ремнем.

А тем временем Главный бандютюк хитро подмигнул Коське и для пущего страха крутанул пару раз ручку. Машиной, видимо, давно не пользовались, колесо шло туго, со скрипом, и несколько мухобоек тут же отвалилось.

– Сапожники! – вырвалось у Коськи.

Бандютюк удивленно поглядел на мальчишку и, нахмурившись, строго спросил:

– Ты боязушки или не боязушки?

– Счас, я тебе боязушкать буду! – вдруг заговорил Коська на их дурацком языке. – Не смей детей наказывать! Это непедагогично!

Но все равно Коське было не по себе. Он представил, что будет, если это колесо раскрутится на полную катушку.

Как это нередко случается в критический момент, кто-то из стоящих сзади толкнул кого-то впереди. Образовалась куча-мала, к которой у акулек была врожденная склонность. На полу оказались все, кто находился у самодральной машины, и та, оставшись без присмотра, покатилась, раздавая шлепки направо и налево.

Коська хохотал от души.

– Давай-давай! Колотушки по макушке! – орал он не своим голосом.

По паре увесистых шлепков перепало даже Акульке-13 и Главному бандютюку.

Когда машина, наконец, остановилась, уткнувшись в стену, зал напоминал настоящее поле сражения. Все охали, ахали и почему-то грозили каким-то карамелькам, считая, что все подстроили они, что все беды от того, что они умеют слагать стихи и петь песни, разбираться в науках и литературах.

Беззубый Акулька-13, вздыхая и охая, подкрался к Коське-Камчатке, ткнул его пальцем и почти шепотом спросил:

– Так ты кфо?

Краем глаза Коська заметил, что самодральную машину опять готовят к показательной экзекуции.

И Коська, волнуясь и торопясь (неровен час машину подкатят), стал рассказывать, кто он и откуда.

Слушая его рассказ, толстяк охал и ахал, то и дело трогая синяк под глазом и шишку на лбу. Акулька-13 ничего не понял, кроме того, что речь незнакомого мальчишки не похожа ни на их собственный язык, ни на карамелькинский. Но говорил Коська много и искренне, и Акулька-13 сделал вид, что беседа прошла успешно и обстановка во время нее царила дружественная.

Посовещавшись с Главным бандютюком, правитель решил, что незнакомец может им пригодиться, как всякий необычный предмет. А уж заточить его в глубокое подземелье он всегда успеет.

Акулька-13 хлопнул в ладоши. Два рядовых бандютюка тут же притащили трон, а Главный алхимик – толстенную книгу, в которой были расписаны все должности, титулы и звания, принятые в Акулии. Акулька-13 послюнявил палец и стал листать книгу.

– Ни фифа нефу, – мрачно произнес он, закрыв толстенный том. – Мофетт, ф мафеньком блофнотике ефть?

Ему принесли маленькую записнушку, затертую до дыр.

– Интерефно-интерефно. O-o! Фот это фитул так фитул!

И Акулька-13 провозгласил свое решение:

– Ты буфешь пока моим Любимфиком.

Коська недоуменно глазел на Акульку-13, который на своем тарабарском языке пытался рассказать ему что-то.

– Я ничего не понял! – сказал Коська.

– Чефо не фонял? – замахал руками Акулька-13. Любимчиком будешь! Я до поры до фремени фсех офень сифно люблю.

– А-а-а, Любимчиком? – дошло наконец до Коськи. Ну это запросто, всегда пожалуйста!

После всего этого правитель Акулии созвал начальника всех слухачей и смотрачей по имени Цертура и приказал ему позаботиться о безопасности нового Любимчика. Цертура хитро улыбнулся, подкрался к Коське-Камчатке и шепнул ему на ухо: «Ты будешь у меня в полной безопасности. Двигай за мной!».

 

Глава одиннадцатая, в которой выясняется, кто скрывался под именем Цертура

Они шли подземными переходами. Кто бы мог подумать, что в обыкновенной на вид стене скрыта хитроумная механика? Стоит чуть надавить на едва заметный шип в нише – и невидимая каменная дверь открывает спуск вниз, в пахнущее сыростью страшное и таинственное подземелье.

Коська озирался по сторонам. Потолок был сплошь усеян сталактитами. Казалось, тысячи маленьких зеркал самых разнообразных форм и размеров собраны в одном месте. Пламя факела играло в их гранях. Высокие галереи сменялись низкими проходами.

Едва различимый в начале пути шум превратился в сплошной рокот. Они вышли в зал огромной пещеры. Своды ее даже смутно не угадывались в вечной темноте, куда не мог пробиться тусклый свет факела. Оттуда, из этого пещерного царства тьмы, летел вниз поток. Это было грандиозное зрелище – подземный водопад.

Клочья пены таяли на каменных выступах, капли, холодные и колючие, разлетались в стороны. Коська прикрыл лицо рукой.

– Красиво, – Цертура усмехнулся. – Так зачем ты сюда пожаловал? Если за мной – зря стараешься, понял?

Коська никак не мог взять в толк, откуда этот акулька знает его собственный язык.

– Ты что, нашенский?

– Вашенский, вашенский! А только домой все равно не поеду.

– А ты кто? Как здесь оказался?

– Очень даже просто. Мы с Антоном из соседней девятиэтажки махнулись: я ему фонарик, он мне книжку. Может, читал? «Волшебная книга Бологона». Ну вот и дочитался. Слово оказалось посильнее, чем я думал.

– Слушай, что-то ты на Родьку из 5 «б» сильно похож? Ты не он?

– Во даешь! Ты что, меня сразу не узнал? Конечно, Родька я. А по-здешнему Цертура.

– Ура, ты наш! Хоть один нормальный! Слышь, Родь, а куда это мы с тобой угодили?

– Да не трусь! Поначалу трудновато, конечно, потом привыкнешь. Здесь таким, как я, лафа полная. Не надо никаких усилий – карьера сама делается. Главное, с Акулькой-13 соглашаться и с Главным бандютюком держаться поосторожнее. На то он и главный. Я здесь уже через несколько дней большой шишкой стал. Все слухачи и смотрачи в моем подчинении. Одному шепнул, другого облапошил, у третьего подслушал и Акульке вовремя доложил. Вот и должность в кармане!

– Ерунда какая-то. Где мы находимся, скажи?

– А мне неинтересно. Других забот полно. Вот с тобой теперь мучаться буду. Знаю одно – здесь страна Акулия, а за Теплым морем, в которое ты угодил, – Карамелия. Ты главное пойми, житуха здесь что надо. Акульки, карамельки. Одни недоверчивые. Другие наоборот. Но облапошить их каждый сможет. С нашим-то интеллектом! Покажу тебе своих смотрачей и слухачей. Я из них через пару месяцев такую армию создам. Закачаешься!

– Ну ты гонишь! Лучше бы узнал, как домой выбраться.

– И думать забудь. Все мы теперь жители Тридевятой земли. Кто такой Цертура? Здесь я – начальник и смелый командир. Слава мне и почет. А дома кто? Просто и неуважительно – Родька. Вот подожди, через год я стану по здешним законам совершенновыросшим, и тогда… Я убедил Акульку-13 пойти войной на карамелек. Мы их точно поколотим. Чего они могут? Только и умеют стишки да басни сочинять. Поколотим – и я стану здесь самым главным. Одна беда, хороших слухачей да смотрачей мне не хватает. Непрофессиональные ребята. Выходят стенка на стенку, шишек друг другу набьют – и по домам. Ну ладно. Пора мне назад, к своему правителю… Он без меня и часу не может обойтись. Кто бы мог подумать, что Родька будет пользоваться таким спросом у королевской семьи! А ты вот что. Без дела не сиди. Даю тебе особое задание – слушай, разнюхивай и обо всем докладывай мне. Можешь даже приврать, если захочешь… А сам не трепись, не посмотрю, что мы с тобой с одного двора. Тут Коська не выдержал и захохотал.

– Ой боюсь, боюсь, боюсь! Ты, Родька, не очень-то. По шее сейчас дам. Сразу побежишь еще и нюхачей организовывать. Полководец недоученный.

– Ладно, притихни. Все равно домой без меня не выберешься. Живи пока в моем доме. Все, пошли назад.

 

Глава двенадцатая, в которой на семейный совет собираются заинтересованные мамы, папы, бабушки, Мастер и Волшебник

Давно в квартире Бологона не было так шумно. В той самой комнате, которая поразила Кнопа разнообразием, теперь сидели самые близкие родственники Кнопа, Димки, Коськи, Левушки. Все взяли отгулы на работе и теперь собрались за круглым столом Бологона у чудесного телевизора, чтобы посмотреть хоть краешком глаза, что происходит с ребятами в Тридевятой земле. Нужно было решать, чем помочь детям.

– Мы, конечно, мало занимаемся нашими детьми, – вздохнула мама Кнопа. – Иначе бы с ними никогда ничего подобного не произошло.

– Да, – поддержал ее папа Кнопа. – Вечно мы куда-то спешим, отмахиваемся от них, вечно нам кажется, что они пристают не вовремя… Стыдно, стыдно и горько!

– Нас тоже не баловали, – попыталась возразить мама Димки. – Мы работали и учились. А что касается такого приключения с моим сыном, то я даже рада. Мужчина должен испытать нечто подобное… Конечно, лучше бы все происходило рядышком, но раз так случилось…

– Наши дети абсолютно правы – мы самые невнимательные на свете взрослые. Что стоило сводить парня в театр? Или даже съездить на рыбалку на озеро. Вместо этого я дал ему задание изучить схему своего нового прибора. И он, представьте себе, справился с этим! Но что же будет, если мы отберем у них все забавы и шалости и усадим за сложные задачи, изучение языков?

– Ничего хорошего не будет! – буркнул Бологон и выключил телевизор.

– Что вы делаете, Бологон? Зачем выключили телевизор? – наперебой стали спрашивать родители.

– Боюсь, если ваши мысли достигнут ушей мальчишек, они раскуксятся. А это им ни к чему.

– Лично я за своего Касьяна ручаюсь!

– И наш Дима не хуже!

– Конечно, конечно. И все-таки! Так будет лучше. Я собрал вас, чтобы предупредить: не надо звонков в милицию и больницы. Как видите, ничего страшного не происходит. Дети ваши выглядят как дети. Ну разве чуточку похудели. А теперь о важном. Скоро к ним присоединятся остальные.

Все заметили, как мамы Кнопа и Левушки побледнели.

– Это мужественный шаг, мальчишки сами решили прийти друзьям на помощь. Причем перемещаться стали самостоятельно. Пока все идет по плану! Подождем, что будет дальше!

– Вы хотите пустить все на самотек?

– Не совсем… Но я ничего не могу предпринять, пока все не соберутся в одном месте. И, наконец, самое важное. Похоже, наши мальчики имели все основания для перемещения в Тридевятую землю. Но пока они вынужденно проводят свои каникулы далеко от дома, нам всем надо хорошенько подумать над этим случаем!

Мамы и папы, бабушки и Мастер согласно закивали…

Когда все ушли, Бологон остался со своими думами и мыслями. И думал он о том, чего не смог добиться ни один колдун, маг или чародей – сделать всex внимательными друг к другу. Отчего и почему даже самых могучих сил не хватало для этого, Бологон не знал. Тайна тысячелетий, неразгаданная и непонятная… Почему все забыли великий и простой закон Внимательности и Сострадания? Кто тот величайший из великих, кто создаст новое лекарство от этой болезни?

 

Глава тринадцатая, в которой появляется Колдуита-грамотей и поэтита

Король, или по-карамельски Королита, был умным правителем, как и всякий талантливый сочинитель. Ведь хорошее стихотворение, воззвание или закон имеют между собой много общего. Подданным от этого должно быть спокойнее, интереснее и счастливее жить. Для чего же еще сочинять указы, законы и книги?

Прежде чем принимать важное решение, Королита всегда советовался со своими министрами, а в особо важных случаях – с народом.

Вот и сейчас Королита собрал главных советчиков, ответчиков и подсказчиков, чтобы услышать, как поступать с «пленитой».

Обычно на таких собраниях все старались быть если не мудрыми, то хотя бы умными, и специально готовились к подобным посиделкам. Кто-то заранее писал на листке несколько существенных предложений, кто-то запасался выдающимися цитатами, кто-то доставал записи прошлых посиделок и пытался из них выудить что-то подходящее.

– Предлагаю отпустить его на все четыре стороны и наблюдать, что он станет делать в каждой стороне, – предложил Главный королевский подсказчик.

– Нужно поручить ему сделать дело, и пусть себе гуляет смело. А поскольку смелость не знает границ, он обязательно оступится, и вот тут мы его поймаем и будем строго спрашивать, зачем и почему он в Карамелии, – придумал Главный советчик.

– Нужно заказать ему прозу в стихах, – чуть помявшись, предложил Главный ответчик. – Такого у нас еще никто не сочинял. А когда у него ничего не получится, пускай отвечает, почему!

Королита слушал, слушал своих министров и понял, что ничего путевого они не предложат. Пришлось ему думать самому.

И он придумал…

Димка очень волновался, идя на встречу с Королитой. Ведь не каждый день обычному мальчишке приходится разговаривать с правителями государства.

Предводитель сопроводил его до самых дверей Голубого зала.

Охранники распахнули двери, и Димка, холодея от страха и неизвестности, вошел внутрь.

Королита жестом пригласил гостя занять место за небольшим столиком из белого мрамора, за которым обычно подписывал государственные пожелания.

Надо сказать, что Королита, как и всякий хороший поэт, мог не знать каких-то слов из чужого языка, но это не мешало ему быстро понимать собеседника. Ведь говорят же, что солнце и небо везде одно. К тому же Королита не только писал без ошибок на родном языке, но и свободно говорил на акулькинском. В своей громадной библиотеке он выучил даже язык волшебника Бологона, ведь именно он творил чудеса в Карамелии.

– Понимаешь ли ты меня? – спросил он Димку.

Услышав родной язык, Димка немножко успокоился и даже осмелел:

– Ага, то есть да, понимаю, ваше кора….величество.

– Я догадался, что ты послан самим могущественным Бологоном. Наверное, он узнал про беды Тридевятой земли и решил нам помочь. А раз так, я посвящу тебя в нашу главную тайну и, может быть, общими усилиями мы одолеем нашу беду.

– Конечно, одолеем. Выкладывайте, что у вас стряслось?

– Случилось то, что случается нередко с просвещенными народами. Об этом всемогущий Бологон предупреждал еще моего дедушку. В Тридевятой земле царит страшная болезнь, о которой мало кто догадывается. Она происходит от присутствия критиканства и густокрашения.

– Это… когда что? – не понял Димка

– Когда любой поступок вызывает прилив восторга, когда для того, чтобы подружиться, достаточно сказать – будь моим другом. Но ведь точно так же легко сказать обратное! Настоящие чувства стали подменяться видениями, стихи – плетением, наука – болтанием, искусство – кричанием. Появились подражатели и отписыватели. Словом, все настоящее у нас стало потихоньку превращаться в неправдашнее…

– В обман, что ли?

– Можно сказать, да. И знаешь, отчего все это? Жить было так легко и весело, что карамельки от этого устали, разучились удивляться и радоваться, стали замкнутыми, хмурыми, забывчивыми. Чтобы они не забыли мое имя, приходится издавать главное стихотворение огромными тиражами. В книгах Бологона я прочитал о целительном средстве. Только оно и может помочь моим подданным вернуть себя себе. Готов ли ты помочь мне?

– Чего тут думать, говорите, что надо сделать. Я согласен.

– Прекрасно. Другого ответа от посланника великого Бологона я и не ожидал. Тебя проводят в библиотеку моих предков, мой главный Колдун, грамотей и поэт откроет тебе тайны нашей земли.

Библиотека представляла собой небольшую комнату, от пола до самого потолка заставленную книгами. Вероятно, так и должна выглядеть библиотека предков, подумал Димка. Он вспомнил, как учитель литературы убеждал их, что настоящая книга сильнее дубинки, не случайно инквизиция и завоеватели прежде всего сжигали на кострах книги.

Димка стал разглядывать толстенные тома в переплетах из кожи, украшенные камнями и желтым металлом. Отдельно лежали рукописные свитки, свернутые в трубочки.

Димка вытащил первый попавшийся фолиант, но не удержал его, и тот упал, подняв пыль.

Тогда Димка открыл окно и дверь, получился замечательный сквозняк, который мигом выдул из библиотеки всю пыль. Затем обтер сухой тряпочкой свитки и рукописи. Нашел кусочек красной щебенки и написал большими буквами на обратной стороне двери: «Библиотека. Работает круглосуточно».

Только после этого Димка принялся за чтение. Первые страницы давались с большим трудом. Их пришлось перечитать несколько раз, прежде чем он стал понимать новый язык, ведь многие слова из диалекта карамелек имели смешные окончания «ита».

Размышления Димки прервал легкий стук в дверь.

– Войдите, – сказал Димка, потом поправился: – Войдита.

На пороге появился карамелька. Небольшого роста в сине-красно-зеленой рубашке и в серо-буро-малиновых штанишках. На голове шапочка, вся в каких-то волнистых линиях.

Гость поклонился и произнес:

– Привета!

Димка щироким жестом пригласил его войти и сесть. Присаживаясь на единственный стул, карамелька немного помолчал, разглядывая Димку, потом посмотрел в окно и шепотом произнес:

– Меня зовута Колдуита, грамотей и поэтита. – Ой, это же невозможно слушать! – замахал руками Димка. – Давай учить язык, я – твоита, а ты моита.

– Согласита, согласита,

Димке очень понравилось быть учителем. Он степенно прохаживался по библиотеке взад-вперед. Заложив руки за спину, как всегда делал учитель истории, он начал свой урок:

– Скажи: мА-ма.

– Ма-ма, – старательно выговаривал Колдуита.

– Скажи: мА-ма мы-ла ра-му.

– Ма-ма мы-ла ра-му.

Когда забрезжил рассвет, последний Колдун, грамотей и поэт, отправился спать. Он валился с ног от усталости и не мог даже произнести короткого «пока», которому напоследок обучил его Димка. Но он вполне усвоил урок и неплохо понимал собеседника.

Димка и сам устал до чертиков и мечтал только о подушке.

Колдуита хорошо поспал днем и снова пришел в библиотеку.

После недолгого разговора Димка похлопал его по плечу:

– Ну что, к делу?? Выкладывай вашу страшную тайну Тридевятой земли.

– Пойдем. Я покажу тебе подземный водопад. Там и поговорим.

Димка укоризненно посмотрел на Колдуиту, но тот был непреклонен:

– Тайна должна остаться тайной.

Колдуита нажал на потайную скобу. Каменная стена легко сдвинулась с места, и карамелька потащил Димку в черный провал.

– Ну и темнотища, точно как в подвале нашего дома, удивился Димка. – Надо зажечь факел.

Карамелька ловко выбил искру, и факел вспыхнул, освещая путь.

– Куда ведет этот ход?

– О, это большая тайна. Подземную дорогу построили много-много лет назад, когда на Тридевятую землю напали страшные племена брандохлыстов. Тогда Акулия и Карамелия сражались вместе, и этот подземный путь соединял два государства. По этому ходу полководцы отправляли друг другу послания, передвигались войска. Ход этот построили под узким проливом Теплого моря. Тогда же проложили и канал. Вода в канале – из водопада. Ужасные брандохлысты не смогли победить два объединившихся государства, и тогда они отравили источники питьевой воды, чтобы взять жителей измором. Наши строители и нашли этот подземный водопад.

Колдуита остановился.

– Вот, слышишь шум? Это он. Давненько я здесь не бывал, – мечтательно произнес он.

Осторожно, почти ползком, подобрались они к самому краю пропасти, за которым исчезал поток воды. – Посвети-ка сюда, – попросил Димка.

Колдуита опустил факел вниз. Брызги шипели, попадая на огонь, и, что удивительно, в отблесках его света обрыв перестал пугать своей страшной и неведомой бездной.

– Смотри, смотри, Колдуита! – зашептал Димка. – Там, кажется, ход!

– Конечно. Это черный ход. Он был проложен параллельно каналу, чтобы следить за его подземным состоянием.

– Ну ты даешь. Все знаешь, краевед-вундеркинд.

– Что такое вундеркинд? Этого слова я не встречал.

– Потому и не встречал, что словечко редкое. Потом как-нибудь объясню, если окажется, что я и впрямь не ошибся. Скажи, веревку крепкую достать можешь?

– Запросто. А зачем тебе веревка?

– Надо проверить, в каком состоянии черный ход и куда он ведет. Может быть, когда-нибудь вам придется еще раз воспользоваться им.

Колдуита и Димка так же осторожно отползли от края пропасти и устроились на небольшом выступе каменной стены.

– Теперь, – начал Колдуита, – я расскажу тебе о том, что случилось в Тридевятой земле.

 

Глава четырнадцатая, в которой Коську-Камчатку (он же Любимчик) поражает страшная болезнь «голововскружение»

С того момента, как Акулька-13 присвоил пришельцу титул Любимчика, жизнь его круто изменилась.

Коська-Камчатка и представить себе не мог, что значит быть Любимчиком в Акулии. Целых три умывалыщицы следили за его опрятностью. Одна мыла лицо, другая терла мочалкой шею, третья стояла наготове с полотенцем.

После водных процедур в спальне Любимчика появлялось ровно десять слуг. Они одевали и обували его, внимательно следя за тем, чтобы сам Любимчик, не дай бог, не пошевелил рукой или ногой. И если такое происходило, они бросали все и наваливались на ноги или руки, спрашивая, как и куда его повернуть или пошевелить.

Но если Любимчик вел себя смирно, они занимались тем, что советовали друг другу, какой бантик сделать сегодня на его ботинке, какую рубашку на него надеть, на сколько пуговичек застегнуть.

Каждое утро перед завтраком он обязан был трижды повторять страшную клятву Любимчика. Вот эту: «Я, возведенный в сан Любимчика, любимый из любимых, клянусь гордо нести свое имя. Не брать, не давать, не делать и не слушать ничего и никого просто так. Не помогать ближнему, не жалеть дальнего. Ни с кем не дружить крепко, не бросаться на помощь по первому зову, а также по второму и третьему. Удивляться только с четвертого или пятого раза. Узнавать с шестого или седьмого, ходить по улицам Акулии только с высоко поднятой головой, никого кроме правителя не замечать…».

Прочитав клятву первый раз, Коська-Камчатка хотел тут же отказаться от титула. Он и раньше слышал от папы и его друзей, что за все надо платить. Но чтобы столько и так?!

Но, поразмыслив чуть-чуть, все-таки согласился стать Любимчиком. Как будущий ученый, он решил поставить эксперимент «Как быть Любимчиком» на себе. В конце концов, это был очень трудный опыт. Даже взрослые люди, не то что мальчишка, нередко не могли выдержать испытание всеобщей любовью. Но ведь Коська не знал об этом!

Между тем вся история всеобщего поклонения за выдуманные заслуги говорит о том, что если нет достаточной силы воли, если не сомневаться в своих талантах, доверять критикам, которые рассыпаются в комплиментах, – то очень просто стать себялюбцем со всеми вытекающими отсюда последствиями. Особенно важно не пропустить такого развития событий, когда речь идет о детях. В общем, Коськин эксперимент явно тянул на престижную научную награду, и он сделал решительный шаг, согласившись занять вакантную должность.

Теперь Коська-Камчатка восседал рядом с Акулькой-13. Только трон у Любимчика был поменьше да потеснее.

В Акулии все строилось на ритуалах – утренний, обеденный, полдничный, вечерний.

Утренний начинался с прохождения перед троном привратных, подсуконных, подковерных придворных. Тот, кто был удостоен благосклонного слова или взгляда Акульки-13 утром, отмечался галочкой как «обласканный» и получал право пройтись еще раз в полдень.

Вы спросите, чем занимались все эти дворцовые жители? Работали. Подсуконные, например, следили за тем, чтобы под сукно регулярно клали важные законы и сообщения. Подковерные отвечали, чтобы все между собой вели борьбу, но так, чтобы широкая общественность Акулии как бы ни о чем не догадывалась.

Чтецы во время таких утренних церемоний гнусаво распевали хвалебные оды в честь правителя и его Любимчика.

Но и это еще не все. В штате у Акульки-13 было несколько подтанцовщиков и несколько прихлопывателей. Они содержались за счет государства на тот случай, если Акульке-13 не захочется самому танцевать и аплодировать. Вот тут подтанцовщики и должны были изображать искусство танца, а прихлопыватели аплодировать и при этом делать вид, что все это очень важно.

В общем, от этого придворного церемониала Коська-Камчатка заскучал и чуть было не заснул. Но и это оказалось не последним действием. Наступил черед придворных художников. Они выстроились в ряд перед Акулькой-13 и Любимчиком, словно фотографы на презентациях, и стали делать моментальные портреты. Ими потом украшали улицы и стены домов. Считалось, что так правитель войдет в каждый дом и в сердце каждого обывателя. Вот и Коська-Камчатка – где бы ни появлялся – всюду на него смотрел Любимчик, то есть он сам. Коська останавливался и внимательно, с интересом пялился на собственное изображение. Но вскоре это занятие ему надоело, и теперь он иногда даже гримасничал перед портретом: оттопыривал уши, губы, раздувал щеки, выкатывал глаза и показывал язык.

Акульки-мальчишки и акульки-девчонки решили, что это новая игра, и тоже стали строить смешные рожицы самому Любимчику! Он отвечал им тем же. Но акулек было много, и перекривлять и передразнить всех оказалось невозможно. В конце-концов Любимчик уговорил Акульку-13 убрать с улиц и площадей все свои портреты.

Поначалу Коське казалось, что быть Любимчиком не так уж плохо. Все тебе улыбаются, раскланиваются, машут руками, желают здравствовать долгие годы. Словом, стараются сделать твою жизнь счастливой. Даже рыночные торговки, и те за просто так отдают любые сладости. Придворный скульптор соорудил в честь Любимчика монумент. Очень старались здешние купцы – они ежедневно писали в его адрес комплименты, называя его величайшим, глубочайшим, наискромнейшим, втайне надеясь, что он замолвит за них словечко перед Акулькой-13 и тот опять разрешит им торговать с карамельками.

Разорившиеся аристократы добивались с Любимчиком личной аудиенции, принося с собой толстые тома родословных, – просили подыскать приличествующую их знатности должность.

И хотя Коська был обыкновенным скромным мальчиком – вскоре и он стал меняться на глазах. И то правда – кому не вскружит голову всеобщее преклонение изо дня в день, по любому поводу и случаю. И вот, представьте себе, Коська-Любимчик стал уже вовсю дерзить взрослым акулькам. Вначале это вырывалось у него как бы случайно. А потом на виду у всех он вдруг начал топать ногой и даже покрикивать на слуг: «Что я, маленький?», «Сам знаю!», «Не хочу и не буду!».

Ах, если бы мама и папа увидели в этот момент своего Коську, они ни за что бы не узнали в этом самодовольном грубияне своего послушного, доброго и хорошего мальчика.

Но Акулька-13 смотрел на Любимчика с большой надеждой. Особенно после того, как тот устроил грандиозный фейерверк. Никогда еще акульки не видели огнедышащих вертушек, разноцветных бенгальских огней, иллюминированных улиц и площадей, хлопушек, которые стреляли всякой всячиной. А для такого химика, как Коська, сделать хороший фейерверк было сущим пустяком.

На радостях, что Любимчик получился таким хорошим, Акулька-13 специальным декретом ввел обязательный выходной день в его честь, и тогда в Акулии осталось всего три рабочих дня. Но это мало кого заботило, ведь в Тридевятой земле случалось и не такое.

Для своего Любимчика Акулька-13 оборудовал специальную лабораторию, чтобы тот и дальше радовал его своими изобретениями.

Однако самого Коську это уже мало заботило. Ему теперь больше нравился восторженный интерес акулек к его собственной персоне. Налицо были все признаки страшной и трудно излечимой болезни, известной под именем «болезни голововскружения». Он стал подозрительным, малоподвижным, перестал соблюдать даже мало-мальский распорядок дня и потому спать ложился поздно и вставал, когда встается. Нередко он просыпался среди ночи и уже не мог заснуть. Настроение у него теперь было скверное и поведение – соответственное. Чтобы поддерживать Коськино голововскружение, Акулька-13 объединил всех любителей фейерверков в одно общество и назначил Любимчика его главой. Ведь всем хорошо известно – люди чаще всего любят командовать другими.

Словом, за очень короткий срок в должности Любимчика мальчишка превратился в самовлюбленного хама и эгоиста. Уверившись в этом, Акулька-13 совсем успокоился. Любимчик принял классические формы, и за ним можно было больше не присматривать. Все надеялись, что таким он и останется навсегда.

И все бы ничего, но случилось такое, чего ни Акулька-13, ни его умненькие советники знать не могли. Став главой фейерверкистов, Любимчик был вынужден что-то делать. А даже в небольших количествах, – лучшее лекарство от всех болезней, в том числе и от себялюбия и голововскружения.

Именно тогда с помощью словаристов он размножил словарик самых употребительных слов и выражений родного языка, и многие акульки, хотя и с трудом, но освоили его. Никто ведь не хотел отставать от моды.

Это занятие увлекло Любимчика, и вслед за тоненьким словариком он стал работать над большой книгой «Сказания об Акулии».

Хотя и не сразу, но Коська-Камчатка вспомнил, что титул Любимчика он принял ради эксперимента. Теперь он все чаще стал запираться в своей лаборатории, все реже появляться на приемах и светских балах. Это вызвало подозрение к Любимчику со стороны Акульки-13, и к нему приставили слухачей и смотрачей, которые тенью следовали за ним, подслушивая и подсматривая. Но кроме треска, стука и свиста в лаборатории ничего не происходило, и Акулька-13 немножко успокоился. Он даже пытался развеселить своего Любимчика, предлагая на недельку-другую пост министра без портфеля, но тот лишь пожимал плечами и отказывался.

Именно тогда главный Алхимик что-то шепнул на ухо Акульке-13. Тот покачал головой, подумал и согласился, что Любимчик получился не совсем удачный и кроме беды от него ждать нечего. Вот тогда он и согласился в полной секретности готовить план Черного дела…

 

Глава пятнадцатая, из которой мы узнаем о Тайне Тридевятой земли

Колдуита еще несколько минут молчал, будто вслушивался, так ли, как и прежде, шумит водопад, потом взял Димку за руку и произнес:

– Слушай и запоминай. Это случилось очень давно, в те времена, когда на карте Тридевятой земли было еще сколько угодно белых пятен. Неизвестное всегда таит в себе опасность, вот и на этот раз мудрецы оказались правы. Чтобы познать свою землю и избежать беды, надо было скорее изучить ее вдоль и поперек. Они призвали ловких и смелых акулек и карамелек отправиться в далекое путешествие, чтобы белые пятна исчезли навсегда и не грозили неизвестно чем. Мудрецы считали, что если смельчаки не пойдут навстречу опасности, то она сделает это сама.

А смельчаки только посмеивались, ведь им казалось, что если они смельчаки, то они и умники, а это совсем не обязательно. И они не хотели ехать неизвестно куда и неизвестно зачем, полагая, что в случае чего они сразятся с этой самой опасностью где-нибудь поблизости, на городском пустыре…

И вот случилось то, что случилось. Откуда-то с окраины к нам пришли племена, которые потеряли свое имя. Они поселились на берегу Теплого моря в Деревянном городе. Изредка безымянные появлялись в Акулии и Карамелии, чтобы обменять товары и раздать приглашения побывать в их городе. Акульки и карамельки любопытства ради отправлялись туда на экскурсию, а возвратясь, много рассказывали о необычных порядках, которые царят у безымянных.

– И что это за порядки? – спросил Димка.

– А вот что. Например, у каждого жителя был свой дом, окруженный высоким-превысоким забором. Запасшись провизией, семья могла месяцами не показываться из-за забора. И что получилось? Они подолгу не общались между собой, со временем и вовсе перестали разговаривать. Теперь представляешь, что случилось всего через несколько лет? Каждый стал надеяться только на себя и свою тень. Собственная тень стала для большинства лучшим собеседником и спутником. Но хорошую тень можно было получить только ночью при свете луны или уличного фонаря, ведь днем безымянные сидели за заборами. И вот ночью, когда они выводили свои тени на прогулку, одна тень пугала другую, другая наступала на третью, третья заползала на чужой забор, а если, к примеру, большая тень нависала над маленькой, никто не вмешивался в это безобразие и никто никому не помогал. В общем, безымянные совсем перессорились и передрались меж собой. Но еще хуже то, что наступило время повального безразличия друг к другу. Вот это бьшо настоящей заразой, страшной и трудноизлечимой. Болезнь расползалась по всей Тридевятой земле. Дошла и до нас! По данным наших целителей, болезнь Безразличия в Акулии и Карамелии пока протекает в легкой форме. Значит, нас еще можно вылечить.

– Так в чем же дело? – воскликнул Димка.

– Да в том, что никто не знает лекарства от этого несчастья. Уже испробованы десятки и сотни способов. И все напрасно.

– Отчего не поискать лекарство в самом Деревянном городе, не сделать вакцину?

– Пробовали, результата нет. Никто из безымянных не откликнулся на наши просьбы. Они привыкли к своим заборам и теням! А теперь искать лекарственное средство стало и вовсе трудно, ведь между Акулией и Карамелией не сегодня-завтра вспыхнет война. И все мысли только о ней.

– Война?

– Конечно! Акульки ни с того ни с сего стали грозиться сделать из нас чучела. Показывают кулаки, издеваются над нашими обычаями и смеются над нашими нарядами. Я думаю, что это побочное действие страшной болезни.

– Что же делать? Где найти такое лекарство? Вот в нашей земле на всякую болезнь найдется таблетка или горчичник. Но лучше всего, говорит моя мама, лечиться травами. Растениями разными.

– Что ты говоришь! Вот и в наших древних книгах часто упоминается растение – Золотая кариока. Может, она и могла бы помочь нам, но где растет этот чудесный цветок, никто не знает, – грустно закончил Колдуита. – А теперь пойдем назад. У нас еще есть время потренироваться в языках.

Мысль о целебной Золотой кариоке не давала Димке покоя, и он так и не сомкнул глаз до самого утра. Если она отыщется, придет всеобщее выздоровление.

Золотая кариока, Золотая кариока, – повторял он мысленно, словно заклинание. И тут неожиданно, как всегда и бывает в критических ситуациях, в голове у Димки созрел абсолютно замечательный план…

 

Глава шестнадцатая, в которой Коська-Камчатка, он же Любимчик, избавляется от страшной болезни голововскружения

Вечерком Любимчику нравилось прогуляться по Акулии. На улицах и площадях в это время было тихо и пустынно, как будто это маленький городок, а не столица целого государства. И все в таком запустении! Только сейчас, присмотревшись повнимательнее, Коська стал замечать, что красота домов обманчива: краска на фасадах потемнела и облупилась, а если подойти совсем близко, то можно увидеть наспех замазанные трещины, почерневшие от времени ставни, закопченные башенки дымоходов, кривые тротуары.

И всюду валялись флажки и разноцветные конфетти, которые никто не собирался подметать после очередного праздника.

Почему так неряшливо выглядел город, Коська догадался сразу. Акулька-13 был большой мастер на всякие разные выдумки. Однажды он решил отремонтировать город самым экзотическим способом. Он придумал раздавать всем почетные поручения на ремонт домов. Хочешь не хочешь, а приказы Акульки-13, даже в виде почетных поручений, выполнять приходилось обязательно. Неровен час, бросят в подземелье. Ну а, как известно, все почетные поручения и обязанности выполняются на скорую руку…

– А вот это совсем безобразие, – подумал Коська и с большим трудом задвинул крышку канализационного люка, которая лежала откинутой прямо на мостовой. – Ночью сюда обязательно угодил бы какой-нибудь запоздалый акулька.

Коська слонялся по городу, делая вид, что не замечает двух слухачей и двух смотрачей, которые следовали за ним по пятам.

Как узнал Коська, акульки почти совсем разучились писать и даже в школах занятия велись только в устной форме. Ученики, придя домой, нередко тут же забывали содержание уроков. Но больше всего Коську удивляла полная беззаботность акулек. Никто не торопился по утрам на работу, никто не спешил по вечерам домой. Никто особо не нервничал и не очень сердился, не плакал, но и не смеялся тоже.

Иногда Коське даже казалось, что весь город погрузился в дрему и никому ни до кого нет дела.

Пожалуй, только Цертуру да его слухачей и смотрачей еще можно было увидеть на улицах в любое время дня и ночи.

Родька-Цертура сидел на ступеньках своего коттеджа и молча с тоской во взгляде наблюдал, как дубасили друг друга слухачи и смотрачи. На приближающегося Коську он даже не взглянул.

– Привет, Родь!

– Ты что! Меня все зовут Цертурой!

– Ну прости, я забыл. Хотел с тобой о войне с карамельками поговорить. Вот наблюдал я, как твои вояки дерутся… Поколотят их карамельки!

– Это почему еще? Вон, гляди, как стараются. Главное тренировки.

– Ерунда, разве это тренировки? Нет, карамельки побьют твоих. Видно, не быть тебе, Цертурчик, большим начальником.

– Поживем – увидим, – обиделся Родька.

– Гляди, гляди, да не прогляди. У карамелек под одеждой что?

– Что?

– Вот, не знаешь! Броня. Все воины в Карамелии носят броню.

– Да враки все это, откуда у них столько железа!?

– Эх, Родька, ты и дома учился плохо, а здесь без учения и вовсе пропадешь! Броню ведь не только из железа можно сделать. Про композиционные материалы слыхал когда-нибудь?

– Чего, какие еще композиции? Это тебе что, музыка?

Родька захохотал так громко, что слухачи и смотрачи, дубасившие друг друга на тренировке, удивленно посмотрели на Цертуру. Они никогда не видели, как их начальник смеется.

– Темнота. Композиционные материалы – это когда чтото изготавливается из нескольких чего-то. Понял?

– Понял. Спасибо за совет. Всех обряжу в композиционные материалы. Латы сделаю из дерева и кожи, шлемы – из кожи и дерева. Класс! Вот только времени в обрез. Это где же столько кожи добыть?

– Родь, а Родь?

– Ну чего еще…

– Ты на нормальной-то земле жил?

– Ну жил. Куда клонишь?

– А здесь начальником, большим стать хочешь?

– Естественно.

– Так не спеши. Поспешишь – людей насмешишь. Забыл разве?

– Ладно, не гунди, умник. Дал совет – и все, свободен, как ветер в поле. А чего это ты вдруг такой добренький? – вдруг насторожился Родька.

– Не добренький, а любименький.

– Ладно, ты, любименький, топай, пока я не рассердился. Надо мне все обдумать. Ты мои скорые планы спутал. Я теперь в сомнениях…

….В лаборатории, которую Акулька-13 оборудовал специально для своего Любимчика, Коська-Камчатка собрал настоящий дельтаплан. В один из обязательных выходных дней Любимчик предложил Акульке-13 совершить прогулку в горы, где он и продемонстрирует летательный аппарат.

Придворные, однако, выразили сомнения – стоит ли отлучаться так далеко в такое тревожное время. И Акулька-13 с ними быстренько согласился, уж очень не любил он лазить по горам. Но он тут же приказал готовиться к испытаниям прямо в городе – слава богу, высоких башен в столице было сколько угодно.

Дельтаплан, точнее дельтадув, как назвал свою странную конструкцию Коська-Любимчик, подняли на крышу самого высокого здания. Это была главная дозорная башня Акулии. Вот отсюда Любимчик и должен был спланировать.

Коськина конструкция действительно во многом походила на дельтаплан, но гениальная конструкторская мысль позволила Коське усовершенствовать его. Крылья аппарата были прикреплены не просто к раме, а к трубе, искусно склеенной из деревянных реек. Впереди в трубе вращался пропеллер, который помогал устойчивому полету летательного аппарата.

Поглядеть на диковинку собралось полгорода. Зеваки стояли на крышах домов, сидели на деревьях и гадали, чего еще не хватает Любимчику, если он решил прыгать с такой высоты.

Внизу солдаты Акульки-13 растянули огромное полотно-ловушку, на тот случай, если эксперимент не удастся и Любимчик клюнет носом вниз.

Тем временем Коська в последний раз осмотрел свой дельтадув, пристегнул пояс крепления и, сильно оттолкнувшись от выступающего зубца каменной бани, полетел…

Сам Коська был уверен в безопасности своего полета. Даже если новая конструкция не сработает, остается треугольное крыло, с помощью которого можно будет благополучно спланировать на Акулию.

И все-таки, прыгая, Коська зажмурил глаза, а когда посмотрел вниз, то не увидел ни дозорной башни, ни остроконечных крыш домов, ни замка ни площади. Дельтадув бешено вращался, а сам аппарат попал в воздушную струю и мчался вперед, болтаясь из стороны в сторону.

И вот тут Коська-Камчатка увидел, как прекрасна Акулия. Только поднявшись высоко в небо, он вдруг подумал об одной очень взрослой вещи, а именно – ЧТО должны беречь и лелеять акульки. А должны они лелеять свои леса и поля, свою Акулию, ее реки и озера. И это займет у них столько времени, что, пожалуй, ни на Любимчика, пускай даже не очень вредного и не сильно злого, ни на войну внимания и времени у них не хватит.

И Коська вновь испытал голововокружение. Но уже совсем по другой причине.

И так он об этом раздумался, что упустил из виду, где находится. Воздушный поток куда-то пропал, дельтадув выровнялся и стал снижаться. Планируя вниз, Коська присмотрел небольшую полянку у озера и, решив, что лучшего места для посадки не придумаешь, мастерски развернул летательный аппарат, сделал несколько кругов и плавно приземлился.

Оглядевшись, он увидел дом, выкрашенный в ярко-красный цвет. Он решил узнать у хозяев обратную дорогу и направился прямо к нему.

Дом окружал высоченный забор, но калитка была чуть приоткрыта. И каково же было удивление Коськи, когда во дворе он разглядел мирно похрапывающего Главного бандютюка! Он был без формы и выглядел как совсем обычный акулька.

Коська постучал в калитку и вошел во внутренний дворик.

Главный бандютюк недовольно пошевелил губами и открыл правый глаз:

– Это кто мне не дадушки отсыпушки?

– Я залетел к вам совершенно случайно, и мне очень жаль, что сон важного воина нарушен, – затараторил Коська, представ перед глазами важного акульки.

Но Главный бандютюк не разобрал витиеватой речи гостя и подумал совсем о другом. А именно – о том, что можно ожидать от Любимчика Акульки-13. И надо сказать, ничего хорошего в голову ему не приходило. Но он сделал любезную улыбочку и пригласил его в дом.

– Проходи, дорогушка Любимушка. Я всегда радушки твоей появляшке.

– А нельзя ли помедленнее, уважаемый, я вас плохо понимашки.

– Любая твоя желашка – закошка. – Потом он сделал паузу и сказал вполне понятно: – Я каждый день учу твои слова. Словарик всегда при мне.

– Вот здорово! Очень прошу вас, Бандютюк, зовите меня Коськой или Коськой-Камчаткой. Забудьте на время, что я Любимчик. Эта кличка с некоторых пор стала мне неприятна.

– Кличка? – удивленно пропел Бандютюк. – Какое странное слово! Сейчас посмотрю в словарике, что бы это значило.

Он долго рылся в книжке, а найдя нужное слова, лишь пожал плечами.

– Знаешь, Любимчик… э-э-э Коська, в конце концов, сегодня выходной день и я не на службе. Будь, Камчатка, как дома. Так у вас говорят?

– Говорят, но очень редко. – И тут Коська поймал себя на грустной мысли, что и там, на родной земле, нет-нет, да и встретишься с признаками страшной болезни.

– Спасибо.

– He хочет ли Коська отведать прекрасного као-као? Нет? Тогда, может быть, сказочный гоголь-моголь? Тоже нет?

– Не беспокойтесь, Бандютюк, я сыт, всем сыт по горло!

Бандютюк опять удивился, пытаясь понять, как можно быть сытым по горло всем. При этом он пристально изучал Любимчика и думал, что такая вежливость не предвещает ничего хорошего.

– Присаживайся, дорогой э-э-э.. Коська, на крылечко и расскажи, откуда ты упал и что тебя тревожит. Я вижу грусть на твоем любимейшем лице. Может быть, ты задумал совершить государственный переворот или прочитать запрещенную книгу?

Коська безразлично махнул рукой.

– Вы человек военный, и врать вам поэтому мне никак нельзя. Скажите, зачем вам нужен Любимчик, какая польза от него акулькам? Я больше не хочу носить этот мерзкий титул!

Главный бандютюк даже подскочил он неожиданности, оглядываясь по сторонам.

– Тише, ведь нас могут услышать слухачи! Какая неосторожка! Невозможна. Невозможна!

– Но почему?

Тут Главный бандютюк хитро засмеялся,

– Я догадашка, тебя подослал ничтожка Цертура. Он мечтает получить мое местишко! – Перемешивая свои и чужие слова, он, кажется, не на шутку рассердился. – И пожалуйста, и хорошо, наконец я займусь своим огородцем!

– Да никто меня не посылал. Я сам залетел. И притом случайно!

– Это правда, или правдишка?

– Только правда, и никакой правдишки! Я взглянул на все с высоты, и мне стало стыдно… Случись такое дома, меня давно бы поставили на собачье положение.

– Это еще что такое? – удивился Бандютюк.

– Это такое наказание, когда с тобой никто не разговаривает несколько дней.

– Чудеса, – только и смог выдохнуть Главный бандютюк. – Первый раз в жизни вижу Любимчика, который смотрит на себя с высоты!

– Вы опять не верите мне? А я говорю правду. – И Коська-Камчатка горько заплакал.

Такого поворота событий не ожидал даже Главный бандютюк, который немало повидал на своем веку.

– Успокойся, Любимчик, успокойся. Я попробую тебе поверить. Все будет хорошо, мы тебя любим. Утри свои слезы.

Но Коська-Камчатка заплакал еще сильнее, вспомнив о маме и папе, о друзьях и, конечно, о том, что через несколько дней начнется новый учебный год, и начнется он без него. Коська очень любил первые дни школьной неразберихи, пока утрясали расписание и обживали классные комнаты.

Главный бандютюк растерялся совсем.

– Любимчик, ну, Любимчик, не плачь! Что же ты за Любимчик, если плачешь? Тебе нельзя, у тебя высокий титул!

– А тебе, Бандютюк, тебе твой титул нравится?

– Да у меня только название такое некрасивое! А сам я очень даже добрый. Знаешь, Любимчик, акульки вообще хорошие. Только вот характер у нас вспыльчивый и неровный. Да еще мы привыкли считать себя самымиаксамыми во всем. Скажу тебе по большому секрету – самых-самых-самых-пресамых не бывает! Ну самых-самых-самых, это еще куда не шло. Ну самых-самых, ладно, найти можно. Но чтобы самых и пресамых – нет! Но это понимаешь, только когда проходит много лет, когда за плечами долгая акулькинская жизнь. Как рассказать обо всем этом, я не знаю. Поверят ли? Да и до пенсии мне осталось всего ничего. Боюсь, не успею… Понимаешь, Любимчик?

– Понимаю. Только нужно же что-то придумать.

– Попробуй, я мешать не стану. Надоели придворные интриги и интриганы. Ты посмотри, что за акульки собрались при дворе? Любимый цвет – серый, лучшее золото – молчание, что ни попросишь – в ответ «утро вечера мудренее». И все вокруг обещают: «завтра сделаем», «завтра решим»… Теперь я кое-что понял. За тебя буду. А то вдруг новый Любимчик пожалует, а я к тебе привык, ты хотя бы не вредный и не злобный. И потом, мне кажется, что-то изменить вряд ли удастся. Так все привыкли ко всему… И никого ничего не колышет. Слышишь, Любимчик, это я в твоем словаре такие слова откопал.

– Эх вы, а еще Главный бандютюк, полководец. У нас так только Родька рассуждает, мол, мое дело сторона. Вы спорьте себе, а я умненький, погляжу, чем дело кончится. Стыдно, Главный бандютюк.

– Стыдно – это ничего. Зато не больно. Вот я слышал, наш посол в Карамелии по имени Катапумстер организовал там у них орден пиароносцев. Вот чудеса. Я бы никогда не додумался. Представь себе, собираются они вместе за столом и придумывают, как побольше пакостей и злобностей придумать. И не дай бог, если они решат придумывать это про тебя или меня! Тогда все, считай, нас нет. Найдут и про твою тетю, и про моего дядю, и как ты неправильно на Акульку-13 смотрел, и что ночью спать лег не на ту кровать, и вообще найдут в тебе чужую кровь и докажут, что ты совсем из другой страны… Так что ты, Любимчик, сам попробуй что-нибудь предпринять. Я лучше тебе мешать не буду. А время для придумок очень даже благоприятное наступает – рыбалка на Теплом море приближается. Поймай священную акулу – станешь правителем страны на целую неделю. Таков наш обычай.

После разговора с Главным бандютюком Коська ночь напролет думал, как помочь акулькам вылечиться от непомерного самомнения. Перебрав все известные советы, он остановился на том, что их пора приучать к физкультуре и спорту.

Целых два дня он потратил на то, чтобы познакомить акулек с правилами игры в футбол и волейбол. Спортивные состязания им очень понравились. С каждой игрой акульки задавали себе справедливый вопрос: если мы самые-самые, то почему получается так, что нередко одна и та же команда то выигрывает, то проигрывает?

И это был очень хороший признак. Ведь известно: кто задумывается, тому чаще хочется сделать что-то выдающееся или хотя бы просто хорошее.

В этой новой жизни Главный бандютюк оказался заядлым болельщиком. Он смотрел на состязания, охал, ахал. Кричал и качал головой, думая о том, что такой толковый и даже гениальный Любимчик попадается один раз в сто лет…

 

Глава семнадцатая, в которой как раз и затевается Черное дело Молчуна

Между тем приближалось время Большого праздника. Каждый год в один и тот же день в Акулии проходил День всепозволения. Наступал тот желанный миг, когда мечты каждого акульки от мала до велика обретали реальность. Кому-то виделась новая шляпа, и он мог без денег выбрать любую в лавке, другой весь год мечтал сказать соседу все, что он о нем думает, третий только и ждал момента, чтобы поговорить о чем-нибудь запрещенном.

Но главным событием Дня всепозволения была рыбалка на Теплом море. Каждому разрешалось забросить снасть один-единственный раз. И если придет великая удача и священная акула, забыв всякую осторожность, клюнет на приманку, а счастливец еще и сумеет доставить ее на берег, то ему разрешалось делать все что угодно и даже целую неделю править страной. А ведь даже за неделю можно сделать не так уж мало. Увы, за последние триста лет акулькинской истории лишь прапрапрапрадедушке Акульки-13 удавалось справиться с морским хищником, хоть и священным.

Нельзя сказать, что Коськина бурная деятельность пришлась всем по душе. А когда все узнали, что Любимчик решил принять участие в рыбалке, отношение к нему во дворце стало и вовсе нехорошим. Впрочем, чему удивляться, в любом дворце любой земли есть главное правило – высовываться только по команде или по принуждению, но никак не самостоятельно. Вся история величия и падения любимчиков говорит об этом.

Некоторые алхимики, которые вряд ли отличили бы обычный булыжник от философского камня, тем не менее распускали разные правдоподобные слухи, некоторые придворные за спиной называли Любимчика выскочкой и карьеристом. Но самое обидное, что всему этому очень охотно стал верить Акулька-13, подтверждая истину о том, как непостоянны бывают правители в своих привязанностях.

…Поглощенный подготовкой к рыбалке, Любимчик был далек от всей этой суеты и не знал, какое черное дело задумали завистливые аристократы Акулии, которым после разговора с Главным бандютюком Любимчик дал от ворот поворот. И хотя льстецы по инерции рассказывали о своей большой любви к нему и даже шептали о готовящемся заговоре, он лишь пожимал плечами и говорил, что ввязываться в интриги и слушать сплетни дворцовых бездельников ему некогда. А тут еще эта история с выходом газеты «Вести из Акулии», которую Любимчик открыл для полного просвещения жителей страны.

Дело обстояло так. Каждый раз, гуляя по городу, Коська наблюдал толпы праздношатающихся акулек. Они не разговаривали о чем-то интересном, не обсуждали итогов КВН или футбольного матча, которые с недавних пор, благодаря ему же, Коське, стали проходить в Акулии.

Они не знали, что происходит на другом конце города, с чем вернулись рыбаки и удалось ли наконец смотрачам и слухачам раскрыть какой-нибудь заговор.

И тогда Коська вспомнил, что для нормальной жизни акулькам не хватает газеты, он открыл простенькую типографию – усадил десятерых акулек переписывать статьи, сочиненные им самим, и еще десятерых, которые рисовали картинки к статьям. И дело пошло. Первый «Вести из Акулии» вышел тиражом в десять экземпляров и потряс всю страну.

«Акулька-13 слишком доверяет слухачам и смотрачам», – гласила одна из заметок.

«День всепозволения может сорваться по причине плохой погоды», – прочитали акульки в другой.

«Теплое море остывает», – ошеломляла третья.

Главный алхимик давал советы начинающим, как делать карьеру при дворе.

Целая страница была посвящена Ордену пиароносцев, созданному небезызвестным Катапумстером.

«Наши пиарашки – лучшие пудрилки головешек, – сообщали друг другу акульки, начитавшись газетных статей. – Наши пиарашки сотворяшки любушки образушки – коротки или плохишки. Сегодня плохишки – завтра коротки. Сегодня мудрилка, а завтра дурилка.»

Словом, газета стала сенсацией, о ней только и говорили.

Вот почему Акулька-13 вначале так полюбил, а потом так невзлюбил своего Любимчика. Так что черное дело было неизбежно.

Ночью заговорщики тайно собрались в покоях Акульки-13. Присутствовал здесь и сам Акулька-13. Ведь Любимчик, решив участвовать в рыбалке на Теплом море, становился одним из претендентов на престол, пускай даже всего на неделю. А ну как ему понравится? Неровен час, начнет мутить воду.

За большим овальным столом сидели Акулька-13, Главный Цертура и Бандютюк, начальник смотрачей и Главный алхимик Пентула.

Акулька-13 подал знак, и первым заговорил Цертура.

– Ваше правящее величество, смотрачи и слухачи донесли мне, что Любимчик будет участвовать в рыбалке на Теплом море. Он хочет поймать священную акулу и таким образом на целую неделю занять ваше место, ваше величество.

Цертура выдержал паузу, как их учительница по литературе, но должного эффекта она не произвела, ибо обитатели Тридевятой земли понятия не имели о нашей литературе и слыхом не слыхивали про науку «О паузах».

– С вашего разрешения я продолжу.

Акулька-13 в знак согласия кивнул.

– Мы, самые верные слуги и патриоты Акулии, не можем допустить, чтобы этот иноземец создавал трудности для вас и вашего правления. По мне, так лучше бы вообще отменить этот обычай. Такие обычаи нам не нужны, они мешают акулькам жить в свое, простите, в ваше удовольствие. – Цертура громко захохотал, так громко, что не слышал, как Главный алхимик шепнул Главному бандютюку:

– Выскочка и хам!

– В целях всеобщей безопасности акулек предлагаю Любимчика изолировать, – продолжал Цертура. – Убрать, схватить, поймать, заточить…

– Понесло! – шепнул Главный бандютюк Главному алхимику. – Мракобес и говорун.

– Хорошие слова, – шепнул в ответ Главный алхимик. – Это из словаря Любимчика. А как подходят к этому образу!

– Но убрать не явно, а тайно, не своими, простите, не вашими и не нашими, а чужими руками, чтобы не будоражить дремлющую общественность, – вещал Цертура.

– Что значит убрать? – уточнил Главный бандютюк. Такого умненького Любимчика нам давно не посылали небеса! Какие странные речи приходится слышать! Ты еще недавно на службе, – он ткнул пальцем в сторону Цертуры, – а уже вовсю разбрасываешься любимчиками, которые, кстати, достаются нам очень дорого. В отличие от всех предыдущих. Этот обошелся казне почти бесплатно. Вспомните, тот Любимчик, который был перед этим, такое вытворял: заставлял всех любить его без перерыва. Страна обезумела от переизбытка чувств. А тот, что был еще раньше? Тот заставлял всех любить его с перерывами. Страна только выйдет из состояния обожания, только вздохнет, а перерыв уже кончился, опять обожай.

Цертура с презрением посмотрел на старого воина.

– С подробностями операции под названием «Выборы Черного дела» нас познакомит Пентула.

Со стула вскочил маленький, тощенький акулька. Нос у него был крючком. Голова вытянута кверху, словно куриное яичко. Ко всему прочему он был абсолютно лыс, хромал после неудачного опыта, на котором буквально подорвался всем телом. Это и был Главный алхимик Пентула, который был одет по случаю во все черное.

Алхимик расправил плащ, замахал руками, словно крыльями, и стал носиться вокруг стола все быстрее и быстрее. Он носился, выкрикивая что-то про дельтадув, Любимчика и рыбалку, до тех пор, пока Цертура не подставил ему подножку и тот со всего размаху не шлепнулся на пол.

Пентула поднялся, поправил одежды, удивленно посмотрел на заговорщиков и стал вытворять и вовсе странные вещи.

Он подскочил к стулу, на котором сидел до этого, и перевернул его спинкой вниз. Взгромоздился верхом и быстро-быстро заработал руками, как гребцы на лодках, после чего вытащил стул из-под Цертуры и проделал то же самое.

Он долго носился между двумя «лодками», пока, наконец, не сдвинул стулья почти вплотную. Затем вскочил на один из них и с громким воплем стал пинать второй стул ногами.

– Достаточно, прекратите, Пентула, вы наглядно показали практическую часть Черного дела. Мы поняли, как вы это видите.

– С вашего разрешения, ваше величество, я продолжу. Вы действительно наблюдали ход Черного дела в подробных деталях. Добавлю лишь несколько слов. Когда Любимчик отправится на рыбалку, он, конечно, не будет подозревать о нашем заговоре. Следом за ним в море выйдет другая лодка. На ней будет племянник вашего главного посла в Карамелии – Катапумстера – по прозвищу Молчун. Он, как и дядя, большой любитель на всякие черные выдумки. Но, в отличие от дяди, за весь день может не проронить ни словечка. Это большой дар для блестящей карьеры. Заодно проверим его в деле.

В открытом море Молчун нападет не на Любимчика, упаси бог, это слишком грубая технология, а на его лодку. Пришельца мы и пальчиком не тронем, и никто нас в этом не обвинит. Его задача – затопить лодку, а с Любимчиком в таком случае расправятся священные акулы. Мы же выйдем из Черного дела с чистыми руками.

Главный бандютюк не выдержал и глубоко вздохнул.

– Ваше величество, я против плана Алхимика. Это скверный план, подлый и грязный. Зачем избавляться от такого умненького Любимчика? Кто еще сможет устроить в вашу честь такой фейерверк, как Любимчик, или сделать вашу честь такой фейерверк, как Любимчик, или сделать летательный аппарат? Цертура и Пентула не подумали, что пока замены Любимчику нет!

– Не беспокойтесь, подумали, – съехидничал Цертура. – Вот Молчун выполнит Черное дело и вполне заслужит право на столь высокий титул.

– Я, если можно, протестую, ваше величество. Народ не любит молчунов. Они всегда подозрительны. Нам много раз внушали, что молчание золото, а что тогда не золото – болтание?

Акулька-13 скривился и с опаской поглядел на своего Главного алхимика, большого любителя поболтать.

– Вот и я о том же. Появление нового, молчаливого Любимчика может вызвать волнения. А этим обязательно воспользуются ваши враги.

– Мы из любого молчуна сделаем говоруна. Странно, однако, что Главный бандютюк, призванный по своему имени и отчеству поддерживать черные дела и молчунов, защищает вашего недруга! Или, может быть, Главный бандютюк с ним заодно? Караул, заговорщики во дворце, – завопил Главный алхимик.

– Имя бывает обманчиво, так же, как и ученость, – спокойно произнес Главный бандютюк. – Если ваше правящее величество перестало мне доверять, я готов приступить к разжалованию.

Впрочем, рев Главного алхимика не вызвал особого благоволения у Акульки-13. Всем в Акулии был известен взбалмошный характер Пентулы.

– Ведь Любимчик еще ребенок! – продолжал Главный бандютюк.

– А вы взрослый ребенок, если не видите опасности для трона в его участии в предстоящей рыбалке.

– Я готов уйти в отставку!

Акулька-13 встал. В покоях наступила тишина.

– Я утверждаю план Цертуры, хотя я ничего не видел и, следовательно, не слышал. Отставка Главного бандютюка принимается на время Черного дела. Отныне все воины-акульки подчиняются моему величеству. Я сделаю Молчуна Любимчиком, если он выполнит Черное дело. А теперь – я устал и желаю спать…

 

Глава восемнадцатая, из которой мы узнаем, как проходила рыбалка на Теплом море

Принять участие в рыбалке Коська решил после разговора с Главным бандютюком. Ему не нужно было огромное состояние, дворец и уж тем более трон правителя акулек. Во-первых, он испытывал чисто спортивный интерес, а во-вторых, думал таким образом помочь самим акулькам, ведь и за неделю правления можно многое успеть сделать.

Искатели счастья отправлялись в море без торжественных проводов. Какое может быть торжество, если каждый рыбак претендовал на трон? Нужно было только письменно известить Цертуру и получить номер, который следовало нарисовать на борту,

Предупреждать именно Цертуру нужно было по вполне понятной причине – письменные просьбы об участии в рыбалке Цертура регистрировал, чтобы потом послать за рыбаками своих слухачей и смотрачей.

Как Любимчику его величества Акульки-13, Коське-Камчатке пришлось взять номер 13. Нет, Коська не был суеверным, но он с большой охотой поменялся бы номером с тем же Молчуном, который плыл чуть сзади и молча скалил зубы, когда Коська пытался с ним о чем-нибудь перекричаться. Несколько раз Коська-Камчатка поднимал весла, чтобы Молчун подплыл ближе, но тот лишь мрачно ухмылялся и греб с такой силой, что Коськина лодка оставалась далеко позади. А когда Коська изменял курс в надежде найти лучшее место для рыбалки, он тут же разворачивался и нагонял его. Так повторялось много раз.

Наконец Коська поставил свое суденышко так, чтобы тень от него не падала на воду. Наживил самодельную приманку, поплевал на нее для верности и забросил в воду.

Молчун остановился метрах в тридцати-сорока. Глядя на Любимчика, он тихонько посмеивался. Кто же ловит священных акул длинной тонкой палкой, которая, казалось, вот-вот переломится от собственного веса? Надо быть похитрее! К примеру, опустить ногу в воду, пошевелить пальцами, и в тот момент, когда акула попытается схватить ее, посильнее стукнуть хищницу сучковатой дубинкой по голове. И тут уж не зевай, тащи ее в лодку.

Но, вопреки всему, у Коськи клевало! Поплавок нырнул, потом вынырнул и вновь скрылся под водой. Камчатка сделал резкую подсечку и вытащил козерожку – так акульки называют рыбку, очень похожую на морского бычка. Не прошло и четверти часа, а на дне лодки было еще две диковинные рыбешки.

Коська-Камчатка достал припасенную заранее прочную веревку, на конце которой висел здоровенный крючок-тройник. На каждое из его жал он насадил по козерожке и опустил снасть в воду.

Стало припекать, и Коська решил раздеться, чтобы немножко позагорать. Едва он стащил рубаху, как веревка, свисавшая с борта, вытянулась в струну и дернула лодку с такой силой, что суденышко чуть было не перевернулось.

Молчун от изумления раскрыл рот. Лодка Любимчика бешено вертелась на месте. Потом вдруг остановилась и, сильно накренившись носом, помчалась вперед.

Молчун быстро заработал веслами, чтобы не упустить Любимчика из виду. Сам Коська-Камчатка перепугался не на шутку. Он, конечно, читал книги и смотрел кинофильмы об опасных приключениях охотников на китов. Но не предполагал, что акулы в Теплом море окажутся такими резвыми.

Упершись ногами в борт лодки и вцепившись двумя руками в веревку, он пытался вытащить добычу, но лишь раззадорил акулу. Она рванула снасть с такой силой, что Коська не удержался и упал на дно лодки, больно стукнулся и потерял сознание.

 

Глава девятнадцатая, в которой Кноп и Левушка спешат на помощь к друзьям в Тридевятую землю

Они не были на чердаке с того дня, как исчезли Димка и Коська. Очень неуютным казалось теперь место их тайных встреч.

Левушка осторожно протиснулся к маленькому окошку, потемневшему от пыли, и пальцем вывел на стекле: «Мы идем искать…»

– Кноп, нужно их как-то возвращать! Но как?!

– Открыл Америку. Бологон и тот не знает, что нужно делать.

– Бологон, может быть, и не знает, а мы должны придумать. Иначе мы не друзья, а обычные приятели.

– Маленькая надежда есть. Бологон разрешил воспользоваться своей книгой.

– Классно, а как назад возвращаться, он сказал?

– В том-то и дело, что не сказал.

Левушка заметно приуныл.

– Конечно, улететь улетим…

– Сиди, Левушка, дома. Дожидайся у своего телефончика, мы тебе обязательно позвоним.

– Да ладно тебе. Не о себе же я беспокоюсь, родителей жалко.

– А Коську с Димкой не жалко?! Напишем подробную записку. Так, мол, и так. Должны понять.

Чего уж теперь, сами вляпались. Теперь будем сами выбираться. Когда начнем перемещение?

– В субботу. Родители как раз на дачу уедут. А мы за выходные, может, успеем пацанов вытащить.

– Да, хорошо бы…

– Все. По домам. Хочется напоследок побыть с родителями. Времени на подготовку у нас – вечер. Встречаемся в субботу в десять часов за домом.

И вот наступил час перемещения. Кноп и Левушка продумали все тщательно. Каждый приготовил для путешествия самые необходимые вещи. Однако, окинув взглядом рюкзаки, друзья решили, что с таким грузом даже самое сильное волшебство не поднимет их и над скамейкой.

Вскоре на небольшой полянке за домом, в зарослях шиповника, выросла внушительная куча лишних вещей.

– Кусачки брать, Кноп?

– Спрашиваешь! А вдруг через колючку перелезать придется? Я вот не знаю, может, примус оставить?

– Ты что, пригодится. Вдруг там пустыня и дров найти будет невозможно.

В общем, решили брать все, что успели приготовить к моменту перемещения.

– Присядем, Левушка, на дорогу. Иначе в пути будут сплошные неприятности. Родители всегда так делают. Только надо помолчать напоследок.

– Давай.

– Я же сказал, помолчим!

– А я что – против?

– Совсем помолчать надо. Понимаешь?

– Угу.

– И без угу…

Прошла минута. Другая.

– Ну вот и все. Теперь, Левка, держись за меня покрепче, начинаю читать книгу Бологона.

 

Глава двадцатая, в которой Димку посещает гениальная идея

Не успел Колдуита переступить порог библиотеки, как Димка потащил его к столу.

– Смотри сюда! Видишь?

– Удивита, ну просто удивита, – стал причитать Колдуита, рассматривая чертеж самого что ни на есть обычного воздушного шара. – Это то, о чем ты говорил?

– Да, это и есть воздушный шар. – Димка от волнения сбивался с родного языка на карамельский. – От земли оторвемся точнита, ручаюсь. А если нас собьют – будем прыгать с парашютом.

– О, я буду парашютита! А презимлита не болита?

– Смотря на что приземлиться.

– Непонята.

– Ну, на что прикарамелиться.

– На ногита, конечно.

– Если на ногита, тогда ничего. А вот если на попату – тогда другое дело.

Перспектива приземлиться на попату Колдуиту явно не устраивала.

– А двоита парашюта могита?

– Не жадничай, это всегда плохо кончается. И перестань говорить сразу на двух языках!

Какое-то время карамелька молчал. Потом поднял руку над головой и торжественно произнес:

– Согласита. Колдуита полетита. Но все равно, большая страшнита.

– Ты и правда настоящий поэтита. Думаю, когда-нибудь твое фото украсит все газеты.

– Газету? – переспросил Колдуита. – Что это? Ты мне ничего об этом не рассказывал.

Димка понял, что допустил большую ошибку, намекнув Колдуите на возможность прославиться таким образом. – Ну как тебе объяснить? Это когда несколько человек хотят рассказать другим, как они живут, о чем думают, что их интересует.

– Разве кто-то может знать, как я живу, о чем думаю, что меня интересует?

– Ну, это как бы понарошку. Одни думают, что они знают, а другие считают, что это им нужно. В общем, в другой раз расскажу. А сейчас давай-ка лучше найдем укромное местечко для строительства и прочный материал для оболочки шара.

– Ладита-ерундита!

– Ничего не ерундита. Местечко должно быть укромным.

Чтобы до поры до времени никто ничего не прознал про нашу затею. Понятно?

– Да понита, понита. Это такая ерундита!

– Что ты все заладил – ерундита, ерундита?

– Ладно, объясняю для непонятливых. Строить будем у меня дома, на заднем дворике, из палаточного полотна. А для прочности пропитаем его смолой дерева Финти-Фляка. Что касается вот этого, – Колдуита ткнул пальцем в гондолу, – то я предлагаю использовать более простую конструкцию.

– Какую?

– А взять два удобных кресла из моей гостиной.

– А что? Это мысль! На креслах, мне кажется, еще никто не летал. Что ж, завтра ночью и начнем делать наш шар.

– Согласита, согласита, – зевнул Колдуита. – Сегодня спать ужасно хочется! – произнес он. – Пойду бай-бай.

Друзья пожали друг другу руки, и Колдуитга пошел, повторяя любимую фразу: «Утро вечера мудренее».

Прошло не более пяти минут, как раздался сильный стук в дверь, словно кто-то спасался от преследователей.

«Наверное, Колдуита что-то забыл сказать», – подумал Димка. Друзей, которые могли бы прийти к нему в столь поздний час, у него в Карамелии больше не было.

Раздался новый стук в дверь. Димка даже не успел подойти к ней и сказать «войдите!», как дверь распахнулась и на пороге появился карамелька. Он был чуть больше, чем те карамельки, с которыми Димка успел пообщаться, и совсем круглый. Точь-в-точь как колобок.

«Наверное, ест много сладкого», – решил Димка. Он с любопытством разглядывал «колобка».

Колобок тяжело дышал, словно и впрямь спасался от преследователей. Маленькие глазки незнакомца быстро-быстро осмотрели Димкино жилище, и только, убедившись, что кроме них двоих больше никого нет, Колобок тяжело выдохнул «Уф!» и плюхнулся на стул.

Причмокивая толстыми губами, словно слизывая вкусный крем-брюле с пирога, он уставился на Димку. Потом тяжело вздохнул и… горько заплакал.

– Спасибита, спасибита. Ты меня спасита. Я благодарита тебята.

Димка пытался успокоить незнакомца.

– Ой, пожалуйста, говори помедленнее, я тебя не понимаю.

– Бандита-нападита. Я бегита, ты пустита, я спасита: Спасибита! – И ночной гость, упав на колени, пополз к нему с протянутыми руками.

Димка от неожиданности попятился назад, схватил со стеллажа первую попавшуюся книгу и, заикаясь от удивления и страха, прошептал: «Не ползи, а то стукну!».

Толстяк обиженно выпятил губы, встал, отряхнул пыль с колен, поправил одежду и вернулся к двери.

– Подумаешь, стуката! Охота было трогать тебята!

– А откуда вы знаете мой язык? – удивился Димка.

Толстяк сразу преобразился: вытянул шею, легким движением руки взбил прическу.

– Имею честь представиться – Катапумстер, лучший дипломат всех времен и народов Тредевятой земли, посол прекрасной Акулии в Карамелии. И нет для меня ни в чем преград. Твой язык я знал с детства, только не с кем было поговорить.

На самом деле Катапумстер все время следил за Димкой и Колдуитой, подслушивая и записывая их уроки.

– Здорово! Меня Димкой зовут, я тут случайно вообще-то оказался.

– Послушай… раз уж я к тебе попал, могу ли попросить тебя об одном одолжении?

– Запросто, но у меня ничего нет, даже жевательной резинки. Все случилось так неожиданно.

– О, мне ничего не нужно из того, что может удовлетворить мои материальные желания. Сущий пустячок. Подари мне свою дружбу. Я мог бы хорошо заплатить за нее.

Тут уж Димка не мог не удержаться от смеха.

– Это как же можно подарить дружбу, да еще за деньги! Продаться что ли? Я такого не видал…

– Разве ты не знаешь? Все самое крепкое строится на деньгах. А уж дружба и подавно. Вот я тебе сейчас перечислю мое последнее приобретение. – И Катапумстер стал перечислять имена новокупленных друзей: – Бульбяка, Тюкаг Тутука, Лодыр, Булдыр… Могу продолжить…

– Ой, хватит, хватит, а то я со смеху помру, запротестовал Димка. – А интересно, дорого стоит дружба. Э-э-э… Бульбяки или Тюки?

– Три монеты!

– А Тутуки?

– Пять!

– Это почему там три, а тут пять?

– Что же тут непонятного? Тутука занимает должность на две ступени выше Бульбяки. И вообще, ты такой маленький, а любопытный. Я дам за твою дружбу десять монет, это с учетом твоей залетности. Что, мало? Пятнадцать! Как, тебе мало и пятнадцати? Да за такие деньги можно пол-Карамелии купить!

Катапумстер раскраснелся, стал бегать по комнате, смешно подпрыгивая и хлопая себя по бокам, словно он птица, которая машет крыльями, но не может оторваться от земли.

– Негодный мальчишка, даю двадцать монет! За эти деньги мне подарил свою дружбу сам Дубясень – главный лесничий и устроитель охоты в Карамелии. А ты кто такой?

– Уважаемый Катапумстер, а нельзя ли обойтись без моей дружбы? Так вам будет дешевле и надежнее. Тем более что совсем скоро я отправляюсь…

– Да знаю я, вы с этим недоучкой Колдуитой-поэтитой решили найти Золотую кариоку? Ерунда, ее нет и быть не может. А вот если ты не поможешь мне – считай, я погиб. Ничто на всей Тридевятой земле не спасет бедного Катапумстера!

– Вам грозит беда?

– Грозит, да еще какая!

– Но у вас же все куплено, пусть друзья вам помогут.

– Куплено… Конечно, куплено, но жалко растрачивать дружбу. Она мне денег стоила.

Димка решил, что отделаться от Катапумстера можно, только выслушав и поняв, какой помощи он просит.

– И чем я могу вам помочь?

– Сколько?

– Чего сколько? – удивился Димка.

– Сколько монет ты желаешь получить за помощь в моей беде?

– Опять вы за свое. Мне достаточно услышать «Спасибо». Ну не знаю, книгу подарите, или там блокнот хороший.

– Это еще что за монеты? У нас таких в ходу нет.

– «Спасибо», действительно, стоит очень дорого, иногда дороже всех монет.

– Нет, мне не по карману, – опять начал стонать Катапумстер…

Димка махнул рукой:

– Ничего мне не надо! Даже «спасибо» не надо. Обойдусь. Говорите о беде.

– С одной стороны, пустяк, с другой – дело государственной важности. Мне нужно передать письмо в собственные руки правителя страны Акулии, Акульке-13. Сам я это сделать не могу, потому что как посол не имею право покидать дорогую мне Карамелию. Вдруг начнется конфликт, кто тогда его уладит? А дипломатическая карета прибудет только через месяц. Ты же все равно собрался в путешествие, ну что тебе стоит сделать одну мягонькую посадочку в Акулии?

– А в этом письме нет ничего плохого?

– Да что ты, что ты! В нем только хорошее-прехорошее. Я очень хочу вернуться в родную Акулию. Об этом сообщаю правителю. Чем раньше я вернусь, тем скорее начну рассказывать налево и направо о чудесной стране Карамелии. К примеру, о том, какие здесь тучные пастбища, чистые реки, плодородные почвы. Ведь ты хочешь, чтобы наши государства дружили…

Димка еще что-то обдумывал про себя, прикидывая, можно ли верить тому, кто покупает дружбу за деньги. Но в конце концов решил, что письмо передать не великое дело.

– Ладно, давайте свое послание. Обещаю передать его в руки, как вы сказали, правителя Акульки-13. Но только на обратном пути.

– О, я знал, ты чудный мальчик, – толстяк растаял в улыбке и протянул Димке предмет, очень похожий на фляжку.

– Это и есть письмо? – удивился Димка.

– Самое настоящее дипломатическое письмо. В огне не сгорит, в воде не утонет, только не потеряй этот лучший на всей Тридевятой земле дипломатический пакет. А уж я отблагодарю тебя по-акульи!

– Опять вы за свое.

– Какой бескорыстный мальчик, таких я еще не встречал. Ну поскольку мы обо всем договорились, я удаляюсь и заранее благодарю тебя…

 

Глава двадцать первая, в которой Димка и Колдуита делают воздушный шар

Длинные полосы палаточного полотна Колдуита и Димка склеивали смолой дерева Финти-Фляка и старательно проглаживали тяжелым горячим утюгом. Шов получался очень ровным и прочным. Потом Димка вырезал из материала круг, к которому стали поочередно крепить готовые продольные куски. То же самое сделали и в основании будущего шара.

– Колдуита, у тебя найдется краска?

– Зачем?

– Шару нужно дать имя.

– Чего выдумывать. Шар да и шар себе. Но если ты настаиваешь…

Кодуита ушел в чулан и вскоре вернулся с небольшой склянкой.

– Пожалуйста. Рекомендую. Лучшая краска. Приготовлена из корешков травы Тита-фита. Если сделать из нее чернила, то стихи, написанные такими чернилами, не выцветут и через двести лет.

– Ты, Колдуита, прямо как реклама по телевизору.

– Что такое реклама?

– Это такое чудненькое изобретение, ну как тебе объяснить?.. В общем, все хотят, чтобы ты чего-нибудь купил, вот тут и приходит на помощь она – реклама.

– Все хотят, чтобы я купил? Занятно, занятно. – Ладно, предлагай название. Ты вполне заслужил это право.

– Да чего думать? Дадим ему мое имя. По-моему, звучит красиво.

– Я ничего против не имею, но как-то нескромно. У вас с этим как? Не сильно борются?

– Вот если бы я клялся в верности своему Королите на каждом углу, или писал в его честь стихи, или на королитовских собраниях усаживался в первый ряд, тогда бы это назвали нескромностью. А так что? Имя мое? Мое. Дворик мой? Мой.

– Да ладно, я что? Пиши, если хочешь…

Оставалось самое сложное – накачать шар теплым воздухом. Пришлось городить сложную конструкцию из бамбука, который заменял карамелькам трубы. Специальная воронка подавала теплый воздух по бамбуковым отверстиям в шар.

Когда теплый воздух расправил складки материи, стали видны большие буквы по всей окружности: «Колдуита и Димка».

– Я вижу на шаре и твое имя?

– Да, так получилось. Красочка лишняя оставалась. Думаю, чего зря выбрасывать. Как раз на пять букв и хватило.

Они закончили работу и любовались своим шаром, сидя в креслах.

– Мы забыли привязать кресла к шару. Как мы полетим без них? – вспомнил Димка.

Когда и это было сделано, Димка и Колдуита валились с ног от усталости.

– Надо поспать, – сказал Димка.

– Утро вечера мудренее, – сказал Колдуита.

Они заснули прямо у шара, в креслах, усталые, счастливые и немножко взволнованные ожиданиями предстоящего полета.

Шар медленно поднимался. Дома, улицы, дворцы и мосты становились все меньше и меньше. Колдуита так засмотрелся, что чуть было не вывалился из своего кресла.

– Ты что, спятил? Никакой техники безопасности! Сиди смирно, парашюты-то мы сделать забыли!

– Что же будет, Дима? Колдуита хочет приземлиться мягко, а не на попату.

– Не хочешь на попату, сиди смирно!

 

Глава двадцать вторая, в которой друзья собираются вместе

Что ни говори, а лететь сидя в удобном кресле, когда со всех сторон тебя обдувает свежий ветерок, солнышко не жарит, а именно греет в самый раз – так лететь просто чудесно. Димка и Колдуита любовались полями и лесами. С большой высоты дома казались спичечными коробочками, а реки – узенькими змейками, которые ничего не стоит перешагнуть.

И так они летели безоблачно и тихо и уже находились над Теплым морем, когда внезапно воздушный шар потряс сильнейший удар сверху.

– Колдуита, мне кажется, шар теряет высоту! Я переберусь к тебе, а ты режь веревку с моим креслом. Сбросим лишний груз и продержимся в небе подольше!

Не теряя времени, Димка принялся за осуществление сложного маневра. Кресло, в котором он сидел еще минуту назад и беззаботно наблюдал пейзажи Карамелии с высоты птичьего полета, плюхнулось и скрылось в водах Теплого моря.

– А на вид ты, Дима, худенький…

– Вдвоем в одном кресле всегда тесно. Так говорит моя мама.

– Что ты все мама да папа, мы вот опять падаем! – Испуганно закричал Колдуита.

– А почему мы, собственно, падаем, а, Колдуита?

– Слазь наверх да посмотри!

– Чего я там забыл? – прошептал Димка. Перспектива лезть на верх шара его мало привлекала.

И вот уже стали отчетливо видны бурунчики на гребнях волн, сине-голубая вода Теплого моря.

– Прощай, Дима, ты был хорошим знакомым…

– Постой! Ты плавать умеешь?

– Конечно, нет! Прощай, Дима.

– Да хватит тебе ныть! Слушай внимательно. Как только в воду упадешь, крепче держись за кресло, авось и не утонешь.

– Хорошо, Дима, а пока прощай.

– Ну, Колдуита, приготовься! – закричал Димка, и в следующее же мгновение шар шлепнулся в воду.

– Колдуита! Ты где?

– Я тут… – послышалось в ответ.

– Не утонул?

– Не знаю…

– Кресло при тебе?

– Нет…

– А где же оно? Я ведь велел тебе держаться за кресло!

– Кресло подо мной. Ой-ой-ой, – заверещал вдруг Колдуита истошным голосом. – Меня кто-то хочет стащить с кресла. Вот, за левую ногу тянет, а теперь за правую! Ой! Ой-ой-ой!

– Если не перестанешь паниковать, я тебя сам утоплю, – рассердился Димка. – Кому здесь быть?

– Не знаю, но меня опять хотят стащить с кресла. Кажется, я пошел ко дну.

И тут Димка увидел лодку. Это был не кто иной, как Молчун. Он видел, что шар падает в Теплое море, но ни за что бы не остановился, не случись все это прямо перед его носом. У Молчуна были запасные весла, и он смекнул, что, спасая терпящих бедствие, он получит не только благодарность и заверения в дружбе, но и гребцов и помощников. И с их помощью, может быть, догонит Любимчика.

Молчун, конечно, видел знаки, которые подавал Димка. Но хитрый акулька не спешил. Пускай, решил он, утопающие осознают его роль в спасении.

Сперва он помог влезть в лодку Димке, а потом они с трудом втащили Колдуиту, который ни за что не хотел расставаться со своим креслом.

Как только спасенные чуть-чуть отдышались, Молчун, ни слова не говоря, вручил им по веслу, показывая жестом – вперед.

В это время из-под шара, который растянулся на воде, как молочная пенка в стакане, показались еще две головы.

И это были Кноп и Левушка!

От такого неожиданного видения Димка чуть сам не вывалился из лодки.

– Пацаны, я здесь! – истошно закричал он. – Я зде-еесь!

Друзья долго обнимались, забыв обо всем на свете. Колдуита обиженно молчал, выжимая мокрую одежду, а Молчун понуро сидел на корме. Суденышко под тяжестью спасенных заметно осело и, казалось, совсем не двигалось. Догнать Любимчика с таким весом было проблематично.

– Познакомься, Колдуита, это мои друзья – Кноп и Лева. А это, пацаны, известный карамельковский поэт и грамотей Колдуита.

Мальчишки и Колдуита пожали друг другу руки.

– А тебя как зовут? – спросил Димка у Молчуна. Но тот сделал вид, что ничего не слышит. Несколько раз Димка и Колдуита пытались заговорить с ним, но он никак не реагировал. Наконец они просто перестали обращать внимание на странного Молчуна и стали рассказывать друг другу, что с ними происходило все это время.

Молчун вздохнул с облегчением. Он знал, что в любом разговоре можно случайно обронить неосторожное слово, и тогда поминай как звали. Какое уж тут Черное дело, самому бы ноги унести.

Молчун взглядом показал Димке на весла. Кноп перехватил этот не очень-то добрый взгляд, сказал «Минуточку!» и прыгнул в воду. Он добрался до шара и вернулся уже с куском полотна.

– Сейчас сделаем парус. Вместо мачты приспособим весло, а второе будет вместо руля.

Когда все было готово и парус поднят, лодка заметно прибавила ход.

Впервые за день путешествия Молчун улыбнулся. Отличную штуку придумали потерпевшие. И как все просто – сиди теперь себе и рули.

– А куда мы, собственно, путь держим? – спросил Колдуита вдоволь наговорившихся приятелей.

– Прояви инициативу, это твой тридевятник, пускай расскажет.

– Спасибо за совет! – Колдуита подсел к Молчуну. – Извините, не знаю вашего имени, но нам хотелось бы знать, куда держит путь эта лодка?

Он переспросил акульку целых три раза, но ответа так и не услышал. Да и как он мог услышать слово от самого Молчуна, который был непоколебимо уверен, что молчание – золото?

– А может, он немой? – предположил Левушка.

– Может, у него болят зубы, и поэтому он не может говорить? – добавил Кноп.

– А что если он просто хитрит? – насторожился Колдуита.

– Я знал одного такого молчуна. Молчал, молчал, а потом стибрил мое лучшее поэтитотворение. И вообще меня смущает его… э-э.. физии-о-номия. Когда мы к нему за спасением залезли, она была кислая, когда вас на борт принимали – она стала грустная. А сейчас вообще ничего не выражает.

– Ты стал очень подозрительным после падения!

– А ты, Дима, не знаешь молчунов? Тогда сам спроси его, куда мы плывем?

Слушая эту перепалку, Молчун проклинал себя за то, что не удрал с места падения мальчишек, а взял их на борт. Если он не выполнит Черного дела, домой лучше не возвращаться. А как все хорошо начиналось! Какая карьера светила ему в будущем!

– Да все очень просто, он не понимает вашего языка. Молчун усмехнулся. Это он-то, Акулька-Молчун, не понимает?! Да он потому и пошел в Молчуны, что все прекрасно понимал и ему не нужно было много говорить при этом.

– Ладно, сейчас проверим. – Колдуита приблизился к Молчуну почти вплотную и заорал так, что перепугались все: – Говорита – не молчита, из терпенья не выводита! Понита или не понита!?

Молчун продолжал молчать, хотя был страшно напуган этим карамелькой.

– Видишь, не понита, – не утерпел сказать свое слово Димка. – И перестань орать, как резаный. У тебя что, проблемы?

– У нас тут, кажется, у всех проблемы, – обиделся Колдуита, но затею свою не прекратил. Он снова приблизился к Молчуну почти вплотную и стал его гипнотизировать.

– Ox, вижу, он притворита, притворита, – запричитал Колдуита.

Молчун грустно исподлобья посмотрел на ораву мальчишек, потом вдруг вскочил и стал говорить. От долгого молчания слова вылетали из него, как пулеметные очереди.

Кноп и Левушка, естественно, ничего не поняли.

– Постой, Димка, чего он лопочет?

– Я и сам с трудом его понял. Значит, так, его послали поймать опасного Любимчика, который втерся в доверие к правителю страны и хочет теперь занять его законный стул, тьфу ты, трон то есть.

– Мы должны помочь этому парню, – сразу же сориентировался Кноп.

– Любимчик должен быть остановлен и перевоспитан, – добавил Левушка и громко расхохотался. – Ой, умора! Любимчик?! Это правда или не правда?

– Правдушки, правдушки, – опять затараторил Молчун.

– Смотри-ка, я тоже понимаю, – обрадовался Кноп. – Он говорит правдушки – значит, правда. Предлагаю бороздить море, пока не отыщем наглеца Любимчика. Все согласны?

В ответ послышалось дружное «ну, само собой!».

– Я прошу доверить мне самую большую и опасную часть нашей помощи, – попросил Димка. – Потому что я очень виноват перед правителем Акулии. Перед нашим отлетом меня посетил Катапумстер, посол Акулии в Карамелии. Он хотел установить мир между двумя государствами и просил передать Акульке-13 важное послание, в котором описал, что надо сделать, чтобы перемирие наконец состоялось. И вот письмо пропало. Наверное, утонуло, когда мы упали в Теплое море.

– И ты ничего не сказал мне о визите Катапумстера?! – воскликнул Колдуита. – Да ведь это самый коварный акулька во всей Тридевятой земле. Верить ему нельзя! А известно тебе, о чем писал он в своем послании?

– Чужих писем не читаю, – ответил Димка.

Назревала ссора, которую остановил Кноп:

– Стоп, ребята, чего спорить, раз письмо все равно утонуло. Нам нужно торопиться, я здесь впервые и ничего не знаю о здешних течениях, ветрах и температурах. А если шторм? А если ураган? Давайте-ка за дело.

И все дружно взялись за работу. Никто не хотел попадать в ураган или шторм.

Молчун разместился на корме. Ему доверили управление лодкой. Кноп и Левушка налегли на весла, чтобы лодка шла быстрее. Колдуите предложили следить за горизонтом, не появится ли там Любимчик. А Димка смотрел то вправо, то влево, чтобы не пропустить Любимчика с бортов.

Коське очень хотелось есть. Он даже попробовал пожевать веревку. Рыбалка ему уже изрядно надоела, а акулы, которые прихватили крючок, сработанный Коськой по всем правилам рыбацкого искусства, и не думали уставать, время от времени они тащили лодку, куда им заблагорассудится, и Коська уже подумывал, не отрезать ли веревку.

– A-a-a-a-a! – услышал Коська далекий звук. Прислушался, но только волны шуршали, накатываясь друг на друга.

– Б-р-р, холодрыга какая! И темнеет быстро. – Поежился Коська-Камчатка. И в тот же миг услышал уже более отчетливо: «Н-дай, над-д-а-а-ай!».

Нет, он, конечно, слышал о галлюцинациях, которые случаются с путешественниками в пустынях и при кораблекрушениях, когда люди сутками напролет болтаются на плотиках в открытом море, но звук был отчетлив и вполне реален. Камчатка схватился за весла, чтобы плыть на звук.

Но акулы вновь потянули лодку. Коська не выдержал и отвязал веревку со всеми на свете настырными акулами.

– Не надо мне вашего трона задаром, спасаться буду, – крикнул он в пучину Теплого моря, и ему сразу стало легко и понятно, что делать дальше.

– На-ад-дай, раз. На-ад-дай, два. – Он ловил эти выкрики, и ему казалось, что где-то он это уже слышал.

Но вот показался парус, да-да, он не мог ошибиться. Это был парус. И он понял – это спасение…

Тут уж Коська-Камчатка стесняться не стал. Он громко заорал и замахал руками. Потом привязал к веслу рубаху и поднял самодельный флаг высоко над головой.

– Эге-гей! – кричал Коська.

– Ого-го-го! – неслось в ответ.

– Сюда, сюда, я здесь! На помощь! – орал Коська.

Первым увидел лодку Колдуита. Он тут же подал сигнал тревоги. Молчун сразу же переместился на нос.

– Приготовиться к захвату, – скомандовал Кноп, не переставая грести изо всех сил, да так, что даже ему некогда было рассматривать Любимчика.

– Предлагаю его сразу веслом оглушить…

– Веревкой связать надежнее!

– He, лучше так, навалимся.

Слушая эти крики, Молчун от радости был готов взлететь в небо. Как славно все устроилось! Любимчика сразу за борт. Лодку потопить, чтобы никаких следов. Ах, Молчун, Молчун, что-то в тебе, определенно, есть. Одурачить сразу четверых! Суметь надо…

Лодки сблизились настолько, что Молчун первым прыгнул на Коську, который ожидал спасения, а вовсе не нападения. На помощь Молчуну поспешили Кноп и Левушка, Только Колдуита оставался на месте. Он никогда не дрался, это раз. А во-вторых, ему показалось, что у Любимчика хорошее лицо, а разве может быть хорошее лицо у плохого человека?

Коська барахтался под Молчуном, пытаясь что-то сказать через мешок, который накинул на него ловкий акулька.

– Потопушки, потопушки! – орал Молчун, подталкивая захваченного в плен Любимчика к борту.

– Гляди-ка, заговорил! – удивленно проворчал Димка. – Молчаливый такой, а как утопить человека, готов на все!

– Минуточку, ребята, что же это мы, набросились на человека, слова сказать не дали? Может, он еще поддается перевоспитанию! Ты, молчаливый, посторонись-ка!

И Димка по-хозяйски отодвинул онемевшего враз Молчуна в сторону.

Мальчишки усадили Любимчика на лавку и сняли с него мешок. И просто остолбенели! Перед ними сидел живой и невредимый, настоящий-пренастоящий Коська-Камчатка!

Первым пришел в себя Левушка. Он изумленно прошептал «Во дает!» и бухнулся на дно лодки.

– В порядке, только синяк под глазом. Могло быть и хуже, – подвел итоги боя Димка.

Сам Коська-Камчатка никак не мог прийти в себя. Он только улыбался и повторял: «Пацаны, это я, свой, я Коська, не узнали что ли?».

Да, Коська просто отказывался что-либо понимать. Вокруг знакомые лица, но отчего они хотели его утопить? Почему вначале колотили, а теперь обнимают?

Впервые за день путешествия Молчуну стало страшно. Выходит, что теперь против него пятеро? Черное дело наверняка не удастся, и его, как пить дать, переведут в секцию болтунов…

Молчун искоса поглядывал на Любимчика и его приятелей. «Жалеют, обнимают. А кто обо мне подумает?!»

Под шумок акулька бочком-бочком перебрался на свою лодку и стал быстро отплывать.

Когда друзья заметили его маневр, он был уже довольно далеко, тем более его лодка была легче. Но никто и не собирался пускаться в погоню за этим трусливым акулькой. А как же еще назвать того, кто считал Коську-Камчатку плохим Любимчиком и хотел подло расправиться с ним?

Коська, наконец, пришел в себя и, путаясь от волнения, стал рассказывать, как он попал в Тридевятую землю и что с ним тут приключилось.

Кноп решил, что самое время провести Большой совет.

– Наконец-то мы все вместе. Теперь мы можем подумать о возвращении домой.

Димка и Колдуита переглянулись.

– Я сейчас не могу возвращаться, – грустно сказал Коська. – Конечно, я соскучился до чертиков, но тут творятся такие дела… Сами они от самомнения и себялюбия никогда не избавятся.

Колдуита закивал в знак согласия.

– Я прошу слова.

– Пускай Димка скажет. Он здесь давно.

– Давай, говори!

Больше всех волновался за приятеля, конечно, Колдуита. Он теребил Димку за рукав и что-то шептал ему про какую-то тайну…

– Дело такое. Нам нельзя вот так возвращаться домой, пока мы не поможем акулькам и карамелькам. Они здесь начали забывать свои имена. Вы понимаете, они уже забывают, как их зовут!

– Ко всему прочему здесь объявился Родька, – вставил Коська-Камчатка. – Масла в огонь подливает: мы покажем, мы покажем!

– Родька личность известная. Помните, ведь это он связал хвосты Мурлыки и Фикуса. Ох и визгу было! – Вспомнил Левушка.

– Вот-вот. Только теперь он не просто Родька, ученик 24 средней школы. Он пролез в предводители всех смотрачей и слухачей Акулии. И зовут его там Цертурой, – уточнил Коська-Камчатка.

– Колдуита раскрыл мне тайну Тридевятой земли, – продолжил Димка и подробно рассказал им все, что услышал от карамельки. – Исцелить местных жителей можно только с помощью волшебного цветка – Золотой кариоки. Вот за ним-то мы и отправились с Колдуитой на воздушном шаре.

– А мы свалились прямо вам на голову, такой случай уже имел место в истории воздухоплавания…

– Ты бы, Левушка, вместо историй подумал лучше, куда нам теперь плыть.

– Точно, Левушка, ты у нас знаток в этих делах, зря тебя что ли Колумбом прозвали?

– Конечно, Колумб. Если бы компас или карту раздобыть…

– Сейчас, Левушка, погоди, я сплаваю, – рассердился Димка. – С картой и компасом и дурак бы справился! Ты так попробуй.

Левушка думал долго, и все это время мальчишки терпеливо ждали его предложений, ибо ситуация действительно была сложной – они в море, берегов не видно, звезд нет, и потому сориентироваться, где они находятся и куда их несет течение, было совершенно невозможно.

– Есть ли у кого-нибудь листок бумаги? – наконец неуверенно произнес Левушка.

Мальчишки недоуменно переглянулись. И лишь Колдуита счастливо улыбнулся и вытащил из бокового кармашка своей курточки маленький рулончик белоснежной бумаги.

– Вот, специальная бумага для написания стихов…

Левушка тут же изорвал кусок специальной бумаги на мелкие кусочки и стал считать вслух до десяти. На последней цифре он бросал кусочек бумаги в воду.

– О, какое оскорбита! Моя бумагита, подмочита, потопита, – запричитал Колдуита, совершенно расстроившийся от такой картины.

– Слышь, Левушка, Колдуита сердится, зачем ты порвал его поэтическую бумагу, – объяснил Коська-Камчатка.

– Так, Любимчикам слова не давать, – отрезал Левушка, который всегда, когда занимался делом, становился сосредоточенным и упрямым. – Нам нужно узнать хотя бы направление морского течения. Видите, как быстро клочки бумаги уходят от лодки. Значит, нас несет течение. Теперь мы знаем, в какую сторону, и будем грести в том же направлении, а не в обратном, как делали до сих пор.

– Вундеркинда! – воскликнул Колдуита. – Я просто поражен знаниями этого уничтожителя бумагита поэтита!

Если бы было начало дня и солнце светило ярко, все заметили бы, что Левушка густо покраснел.

– Спасибо, Колдуита, только не стоит меня хвалить. Это пустяк.

– О, скромнита! Я в восторге!

Но Левушка опять ушел в себя, что-то пытаясь изобразить пальцами.

– Так, поэтита, двигаемся дальше, – Левушка подсел к Колдуите. – Слушай внимательно и смотри, не ошибись. Если встать спиной к двери твоего дома, в какой стороне заходит солнце?

– Когда мы делали воздушный шар, красные отблески солнца били прямо в окно. Я еще задернул занавески, – уточнил Димка. – Только в это время оно уже наполовину скрылось за горизонтом.

Колдуита жестом подтвердил слова Димки.

– Так, так, так. А куда смотрят окна дома Колдуиты?

Карамелька удивленно пожал плечами.

– Да на север, конечно, – подсказал Димка.

– А как ты узнал об этом?

– Левушка, мы проходили это, кажется, еще в первом классе. В его саду растут деревья Финти-Фляки. Одна сторона у них покрыта мхом. Значит, той стороной они смотрят на север. Именно этот мох было хорошо видно из окон! Теперь вам, надеюсь, понятно, что окна дома смотрели на юг? Значит, мы, получается, тоже плывем на юг!

– Вундеркинда! Правильно, на юг! – заволновался карамелька и стал показывать направление, в котором скрылся Молчун. – Там островита, я читал много про этот островита!

Тут все заорали «Ура» и дружно налегли на весла. Всем хотелось побыстрее найти южный «островита».

 

Глава двадцать третья, в которой путешественники попадают на остров вододуев

Через каждые десять минут они сменяли друг друга на веслах. С непривычки у всех на руках вздулись большие мозоли. Колдуита, чтобы хоть как-то поддержать друзей, читал свои стихи. Кноп и Димка пели походные песни, а Левушка что-то бубнил про себя.

Первым увидел остров Колдуита. Он сложил руки трубочкой и закричал что было мочи:

– Островита, островита!

Гребцы еще сильнее заработали веслами, а все остальные помогали им руками.

Остров приближался, и вскоре лодка ткнулась носом в прибрежный песок.

– Только осторожно, – предупредил Колдуита. – Кто его знает, что здесь растет и кто здесь живет.

– Лодку укроем в зарослях. Потом начнем осмотр острова, – распорядился Левушка, и с ним уже никто не спорил.

– Странно, но мне кажется, я уже где-то видел этот остров. – Кноп внимательно осматривал открывшийся вид.

– Тебе показалось! Где ты мог видеть остров из Тридевятой земли?

– Нет, Коська, не показалось. Я точно видел этот самый остров! – настаивал Кноп.

– Ой, смотрите! Настоящий попугай, – закричал Димка, тыкая пальцем на странное дерево, листочки которого кудрявились, словно завитые. И тут же получил взбучку от Колдуиты.

– Ты чего шумишь? Не дома, кажется. А вдруг здесь уже побывал Молчун?

Лодку они спрятали без труда – весь берег был покрыт зарослями. С собой решили взять только весла, которые в случае чего могли пригодиться для переправы или для обороны.

Узенькая тропинка поднималась вверх. По обе стороны ее виднелись какие-то воронки, до краев наполненные водой.

– Разве это остров? – ворчал Колдуита. – Гора какая-то. Что-то мне здесь не нравится.

Только он произнес эти слова, как откуда-то сверху хлынул поток воды, да такой силы, что отбросил путешественников чуть ли не к самому подножию горы.

Они испуганно огляделись, мокрые и взволнованные, но никого и ничего нового не заметили.

– Все живы?

– Живы, живы.

– Еще раз попробуем, – предложил Левушка.

– Вы уж идите без меня… я вас тут подожду, – поразмыслив, сказал Колдуита. – Мне водных процедур на сегодня хватит.

– Ладно, Колдуита, не скучай.

Скучать ему не пришлось. Как только друзья скрылись из виду, он стал сочинять походную песенку, записывая куплеты на морском песке. И, конечно, не заметил, что к нему ползут странные существа. Собственно говоря, странным у этих существ было лицо, вытянутое трубочку… Это был древний народ вододуев, которые появились в Тридевятой земле так давно, что никто уже не помнил, когда именно. Сначала они жили на материке. Но случилось страшное землетрясение, и часть континента превратилась в огромный остров. Словно пирамида, он вытянулся вверх и был, по-видимому, спящим вулканом. Вододуи, как и всякий древний народ, имели богатые традиции и ни за что не хотели покидать свою землю, вмиг изменившуюся до неузнаваемости, но по-прежнему родную.

Частые штормы нередко сносили жилые постройки, уничтожали небольшие огороды, с таким трудом устраиваемые на каменистой почве. И тогда вододуи заселили среднюю часть острова, куда не могла добраться водная стихия. Но теперь они столкнулись с нехваткой воды. Носить ее на гору было тяжело. Мудрецы долго думали и, наконец, предложили выход: набирать в специальную трубочку воду и выдувать ее на свой участок. Многолетние тренировки сделали свое дело. И теперь каждый житель острова без особого труда «выстреливал» из трубочки воду на метр и дальше. По всей горе они нарыли воронки. Стреляли в ближайшую, оттуда в следующую, и так до главного водоема, который находился почти на вершине острова-горы.

По деревянным трубам-желобам воду распределяли на поля и огороды.

Вододуи подкрались совсем близко к Колдуите и по команде обстреляли его из водометных трубочек. Мокрый, оглушенный и ничего не понимающий, он даже и не пытался оказывать сопротивление, когда его связывали и взваливали на плечи, как обыкновенный сноп сена.

И лишь незаконченная песенка на мокром песке – вот все, что осталось на берегу от поэтиты.

Когда Колдуита пришел в себя, он понял: это плен. Он находился внутри чего-то большого. Пещера – не пещера, дворец – не дворец, дом – не дом и пол – не пол, а уж свет точно – не свет. Все здесь было не так.

Но вот раздался гром барабанов, и пещеру-не-пещеру заполнили странные существа. Только теперь Колдуита мог разглядеть своих похитителей. У каждого на голове была резиновая шапочка, сбоку висел большой прозрачный сосуд, в котором плескалась вода. Чешуйчатая одежда плотно облегала тело.

– От них, наверное, еще никто и никогда не уходил живым, – грустно подумал Колдуита.

А вододуи меж тем чинно расселись на полу, поджав под себя ноги. Колдуита впервые видел, чтобы живые существа сидели подобным образом. Как и всякий творческий человек, он попробовал сесть так же. У него получилось, и вододуи одобрительно загудели. Вперед вышел переводчик и заговорил с Колдуитой. Понять его было трудно, так как местный язык состоял из смеси языка Карамелии и Акулии.

Колдуита пытался уловить смысл того, что говорил переводчик, но тут все опять загалдели и обернулись к двери. В пещеру-не-пещеру ввели Кнопа, Левушку, Димку и Коську. Все они имели мокрый вид. Вода капала с головы, подбородка, ушей, носа и даже с ресниц.

Переводчик ловко стрельнул из своей вододуйной трубочки на присутствующих, и они сразу же угомонились. А он тем временем опять что-то быстро-быстро затараторил своему вождю.

Кноп хотел подбодрить Колдуиту и тихонько шепнул ему:

– Держись! Что-нибудь придумаем…

Договорить он не успел, так как их всех окатили водой из трубочек. Вождь племени кивнул стражникам, и те потащили друзей куда-то наверх. Дверь в помещение со скрипом захлопнулась. От холода на ребят напала жуткая икота.

– Что-то надо делать, так и насморк схлопотать недолго, – процедил Левушка. – Это они специально нас проверяют, выдержим или нет. Я читал в одной книге, что африканские племена иногда встречают гостей так, что те думают, будто их хотят съесть. Надо набраться терпения и сил.

– Ох, какая холодита! У меня болит горлита, зубита на зубиту не попадита, – и Колдуита для подтверждения своих слов застучал зубами…

– Дд-дд-ать им нн-нне-че-го, пп-рра-ввда, Кк-ноп?

– П-п-рр-ав-дда-а, Дим-мм-ка!

Это длилось так долго, что мальчишки поняли: их просто хотят заморозить живьем. Но вот послышались шаги, дверь отворилась, их полили теплой водой и вновь повели в пещеру-не-пещеру.

Казалось, что с момента их ухода ничего не изменилось, только свежие лужицы на полу свидетельствовали, что разговор здесь шел на повышенных тонах.

Вождь сидел, так же подперев голову рукой, в большой задумчивости, со скрещенными руками и ногами. Он сидел так отрешенно, что и не заметил, как перед ним оказались пленные. Только глоток воды, который он перекатывал во рту, напоминал – правитель думает, а не дремлет.

Так продолжалось довольно долго, и путешественники уже в более спокойной обстановке смогли разглядеть вододуев.

– Слышь, Кноп? – позвал шепотом Димка.

– Что?

– Я вот думаю, если на них смотреть долго, то привыкаешь. Мне даже некоторые нравятся. Колдуита, ты как поэт что скажешь?

Колдуита не был настроен шутить, он даже не успел рта открыть, как получил хорошую порцию воды от маленькой вододуечки.

Мальчишки захихикали – уж больно кокетливо эта местная девчонка облила поэтиту.

Колдуита покраснел, но промолчал и лишь приветливо помахал ладошкой вододуечке в знак своего доброго расположения.

Когда все пятеро вновь стали мокрыми, хоть выжимай, их потащили наверх, так как вождь племени так и не смог придумать, с чего начать разговор и что ответить, если его о чем-нибудь спросят. Ведь на Острове вододуев правителями становились те, кто сумеет набрать за щеку больше всех воды и выдуть ее дальше всех. Чему же удивляться, если рекордсмен не мог связать и двух слов!

Время шло, друзья жались друг к другу, холодея при одной мысли, что их вновь могут окатить водой.

– Слушайте, водные процедуры мы уже приняли, а теперь становись на зарядку! – осенило Кнопа, и он первым вскочил и начал подпрыгивать и приседать.

Уговаривать никого не пришлось. Надо было видеть, с каким азартом мальчишки размахивали руками, отжимались от пола и боксировали с невидимым противником.

Вододуи, подсматривавшие за пленниками, вломились в темницу как раз в тот момент, когда Коська-Камчатка делал сальто-мортале.

Они вододунули в сторону, показывая тем самым, что настроены вполне миролюбиво, и знаками дали понять, что желают научиться подобным фокусам.

Учениками вододуи оказались на редкость понятливыми. Особенно отличалась маленькая вододуечка, которая скакала и резвилась, как акробатка. Колдуита даже отвел ее в сторону и что-то зашептал на ушко.

Переговоры окончились тем, что вододуечка ушла и вскоре вернулась с корзинкой еды.

Друзья с аппетитом уничтожали дары островной природы и с грустью поглядывали друг на друга. Что и говорить. Маловато оказалось припасов на пятерых заметно подросших пацанов.

– По всему выходит, что виноват Молчун, – заговорил первым Колдуита, который, утолив голод, вновь обрел способность к размышлению.

– Это еще почему? – удивился Димка.

– Его, как и нас, сюда занесло сильным морским течением. И он возвел на нас, как это будет по-вашему, настоящий поклеп. Мол, должны нагрянуть страшные водохлебы, то есть мы, которые выхлебают всю водичку. И ничего не оставят даже самой маленькой вододуечке или вододуйчику.

– И они ему поверили?

– Так уж получилось… А когда поверили, то страшно разозлились, ведь вода – это их главное богатство. Поливали нас тоже неспроста. Они хотели проверить, как мы относимся к их богатству. Если бы мы отнеслись к воде заинтересованно или с восторгом, то мы бы уже сидели в водяной темнице.

И еще она сказала, что всем очень понравились ваши подскоки и припрыжки. Они помогли им лучше понять нас. Теперь они поверили, что вода – не самое главное для нас. Еще вододуечка сказала, что они упросили вождя отпустить нас с миром и подарить на память Колючий цветок.

– Только колючки нам и не хватало! – заворчал Коська-Камчатка.

– Это не просто подарок – это символ, напоминание, чтобы мы не забывали, что в жизни бывает и плохое, и хорошее. Подари тебе торт или сладкую конфету, ты ее быстренько слопаешь и, пожалуй, не вспомнишь, при каких обстоятельствах получил. Колючий цветок мы будем вспоминать всегда, стоит только прикоснуться к нему или даже просто подумать.

Кноп, Левушка, Колдуита и Димка сидели в пещере-не-пещере, доме-не-доме под прозрачным колпаком. Так вододуи обычно подстраховывались, чтобы во время беседы от переполнявших их эмоций ненароком не искупать посла или правителя соседней державы.

Коське-Камчатке как лучшему исполнителю физических упражнений в знак особого расположения предоставили что-то очень похожее на плащ-палатку.

Вождь вододуев, судя по всему, был в прекрасном настроении. Он только что закончил разминку по Коськиной системе и время от времени потирал руки и поглаживал сосуд с водой, который висел у него на поясе.

А вот Колдуита все еще не мог забыть об ужасах обливания и тоже поглядывал на сосуд, но с нескрываемой неприязнью.

– Колдуита, спроси-ка, почему они не сделают обыкновенный водопровод, как у всех? – не выдержал Левушка.

Колдуита очень медленно повторил вопрос вождю.

Тот рассмеялся и что-то долго объяснял Колдуите.

– Он говорит, что, перестав подавать воду именно таким способом, который присущ только им, они потеряют свою индивидуальность.

– Колдуита, спроси-ка еще, а что-нибудь о Золотой кариоке они слыхали?

Колдуита перевел, но вождь отрицательно покачал головой, а потом сам о чем-то попросил Колдуиту.

– Он хочет, чтобы мы составили подробное описание физкультурных упражнений. Это поможет им разнообразить досуг и не болеть так часто. Еще они предлагают свой вододуйный корабль…

Аудиенция закончилась. Утром, едва забрезжил рассвет, они были уже на судне, очень похожем на корыто. Тупоносое и плоскодонное, оно меньше всего напоминало привычный корабль.

Мальчишки с недоверием покосились на этот странный мореплавательный аппарат. Вододуечка быстро поняла, в чем дело, и что-то опять стала шептать Колдуите.

– Успокойтесь, этот корабль специально приспособлен для плавания по Теплому морю в здешних широтах.

Все с облегчением вздохнули, но все равно взошли на него, опасливо придерживаясь за борт.

Тем временем толпы вододуев и вододуечек собирались на берегу, чтобы проводить тех, кто научил их таким удобным и полезным упражнениям. Тут же на берегу они приседали и отжимались, демонстрируя свое умение. Кто-то уже стал махать своей резиновой шапочкой и пускать вверх фонтанчики воды. Перед тем, как корабль отплыл, вододуечка вручила Колдуите Колючий цветок и чмокнула его в щеку. Поэтита зарделся, а мальчишки хихикнули. Колдуита, смущаясь, передал подарок Кнопу и, как подобает настоящему поэту, так же нежно чмокнул в щечку вододуечку.

Все зааплодировали и закричали что-то на своем языке.

Корабль медленно отошел от берега.

Кноп внимательно и долго разглядывал Колючий цветок. Кактус, да и кактус. Ничего особенного. Правда, он никогда не видел, чтобы у кактуса были такие крупные цветы ослепительно-золотого цвета.

Кноп пристроил цветок на палубе и стал помогать Коське и Левушке ставить парус. Но цветок не давал ему покоя, и он опять вернулся и стал разглядывать его.

– Где же я тебя видел? – бурчал он себе под нос, поворачивая горшок вправо-влево. – Где-то я тебя определенно видел.

– Кноп, ты чего там с колючкой застыл? – крикнул Димка.

– Я его где-то видел!

– Ну и что? Кактус и кактус.

– Нет, ты посмотри, как он горит! Наверное, очень редкий вид.

– Вспомнил! – заорал Кноп так, что мальчишки даже присели от неожиданности. – Вспомнил! Я видел точно такой же цветок у Бологона! Ну конечно, на большой картине были нарисованы какие-то странные люди, море, а в самом центре на волне покачивался вот этот золотой цветок.

– Ты говоришь, Золотой цветок? – теперь уже Колдуита заорал что есть мочи. – Очень интересно, очень оригинально. Значит, ты говоришь, Золотой цветок?

– Так может быть, это и есть Золотая кариока?

– Ну ты очень догадлив, Дима. Вся беда в том, что никто не знает, как на самом деле выглядит Золотая кариока. Мы можем это проверить только на практике. Нужно возвращаться в Деревянный город.

 

Глава двадцать четвертая, в которой мы узнаем, что приключилось с Молчуном

Молчун был просто уверен, что все пятеро, попав на остров вододуев, обязательно размокнут до косточек. Он наплел там такие правдоподобные небылицы, что Любимчику и его друзьям вряд ли удалось бы выйти сухими из воды. Молчун потирал руки от удовольствия и предвкушал радость возвращения к родным берегам, где его встретят с почетом и умилением.

Ах, как приятно и почетно быть Любимчиком в таком молодом возрасте! И пусть кто-нибудь только посмеет упрекнуть его в том, что он, Молчун, не заслужил этого звания. Черное дело, можно сказать, выполнено!

Легкий ветерок медленно нес лодку вперед. На Теплом море стояла прекрасная погода.

Молчун, как и всякий, кто совершает или даже просто задумывает черные дела, не знал, конечно, как обманчива морская гладь и гладь вообще. Так случилось и на сей раз. Откуда-то налетел ветер, нагнал туч, стал играть с водной гладью. Он выгнул парус в противоположную сторону, и лодка понеслась в неизвестном направлении.

Как ни старался Молчун, но разобраться в столь замечательном приспособлении, как парус, не сумел. Да разве мог знать акулька с черными мыслями, что парус нужно просто спустить, а не пытаться выгнуть его руками против ветра.

А волны, казалось, решили позабавиться суденышком. И хотя Молчун был не из робкого десятка, сердце его ушло в пятки – огромные волны накатывали друг на друга, словно показывали Молчуну свою силу и мощь. Все кругом в один миг стало черным, как Черное дело. Ураган играл его последний черный день. Он лег на дно лодки, закрыл голову руками и приготовился к гибели.

Новый порыв ветра сломал мачту-весло. Падая, она больно стукнула Молчуна по затылку.

«Так мне и надо. Сидел бы дома да химичил помаленьку», – простонал Молчун. Это последнее, о чем он успел подумать…

Ураган настиг и остальных путешественников. Вот тогда-то они поняли, как ловко сработан их корабль. Он был послушен рулю и капитану Левушке, который четко отдавал приказы, а все без обсуждения выполняли команды.

Увы, даже самому большому кораблю и очень опытной команде нелегко приходится в бушующем море. Как ни старались мальчишки, ветром и течением их несло на скалы. И чем ближе становились их серые верхушки, возвышающиеся над берегом, тем меньше надежды оставалось у путешественников на благополучный исход поединка со стихией. Уже была срублена мачта, не нужный больше парус, погребенный под остатками такелажа, трепыхался на палубе.

– Всем приготовиться к выбросу на сушу! – Отдал последнюю команду Левушка. И сделал это как нельзя вовремя. Огромная волна подняла кораблик на самый гребень и, как щепку, швырнула на берег. Треск ломающегося дерева, крики, грохот врезающейся в берег волны – все слилось в общем гуле.

Ненастье улеглось так же неожиданно, как и налетело. Уже через несколько минут, глядя на яркое солнце и едва заметное колебание воды Теплого моря, вряд ли кто мог подумать, что здесь только что был самый настоящий ад.

Первым очнулся Колдуита. Он пошевелил рукой, потом ногой, потрогал голову и приподнялся на локте, осматривая место крушения. Его взгляд остановился на острой соседней скале, которая выступала далеко в море. Представив, что могло произойти с ними, выброси их волна на несколько метров левее, впечатлительный карамелька вновь потерял сознание.

Очнувшись во второй раз, Колдуита стал считать потерпевших кораблекрушение:

– Коська, Димка, Кноп здесь. Вон Левушка. Кажется, я сошел с ума. У меня получается на одного больше. Коська, Димка, Левушка, Кноп, я и Молчун!

Колдуита от такого неожиданного открытия чуть было вновь не лишился сознания.

– Вот так встреча! – воскликнул он и не удержался, чтобы не расхохотаться. – Бог все видит! – пропел карамелька. И добавил на акулькинском: – Черные дела всегдашки наказушки!

– Сюрприз, друзья мои, настоящий сюрприз! – стал голосить Колдуита, чтобы растормошить всех остальных и показать им наглядно, что бывает с теми, кто задумывает черные дела.

Наконец, очнулся и Молчун. То, что он увидел, было страшнее самого черного сна. Склонившись, над ним стояли недавние знакомые. Молчун тихо застонал, понимая, что час расплаты настал.

– Бум мочита!

– Нет, поджарита!

– А может, просто лупцевата? – забавлялись мальчишки.

Но Молчуну было не до шуток. Забыв все правила черных дел, он взмолился:

– Ребятушки, – заплакал Молчун. – Пощадушки, отпускашки. Нафигашки вам Молчушка?

– Гляди-ка, разговорился, да еще по-нашему шпарит «Ребятушки, ребятушки». Талант!

– Они все такие, эти молчуны, – строго заключил Колдуита. – Я да я, а чуть что – «ребятушки». Задумал Черное дело, чернильная душа? Говори! Димка, тащи веревку.

– Ребятушки, не казните, я исправушки, обещашки!

Мальчишки тут же устроили совещание.

– Может, дадим ему испытательный срок, а, Колдуита?

– Сами решайте, – Колдуита гордо отошел в сторону.

Обсуждение длилось недолго.

– Колдуита, иди сюда, – позвали мальчишки карамельку.

– Мне все равно, что хотите, то и делайте!

– Говорят тебе, иди сюда. Мы тут кое-что придумали. Карамелька нехотя вернулся в круг.

– Слушай, давайте попробуем его перевоспитать?

– Да его утопить легче. Он же не перевоспитуемый.

– Давайте все-таки попробуем.

– Вы как хотите, а я в этом эксперименте не участвую.

– Предлагается такое решение. Пускай этот несознательный акулька болтает без умолку. Кто много говорит, тот обязательно что-нибудь да выболтает – это раз. Дальше, плохих слов гораздо меньше, чем хороших. Значит, он невольно будет говорить хорошо. А всем известно, и в первую очередь поэтам, – тут Кноп сделал реверанс в сторону Куолдуиты, – что хорошее и доброе слово лечит лучше любого лекарства.

Колдуита счастливо заулыбался.

– Гениально, – пропел он. – Как вы додумались до такого изощренного лечения?

Они объявили свое решение Молчуну.

Теперь настало время осмотреться. Берег был чист, разве что веревка, выброшенная морем, напоминала, что у них еще недавно был корабль. Не осталось ничего, в том числе и Колючего цветка.

Все устали и сидели на большом валуне, размышляя, как выбраться отсюда. И только Молчун, принимавший в осмотре самое активное участие, продолжал ползать между камнями, буквально просеивая песок и гальку.

И вдруг он завопил то ли от радости, то ли от испуга. Мальчишки бросились к нему:

– Опять ты что-то натворил? Рассказывай!

В ответ Молчун протянул руку.

– Да это же вододуевская колючка, – удивился Димка. – Надо же, и ничего ей не сделалось, несмотря на кораблекрушение. Кто же так неосторожно хватает незнакомые предметы? – И Димка вполне миролюбиво похлопал Молчуна по плечу. – А ты молодец! Смотрите, парни, ничего нашей колючке не сделалось, жалко только, горшок, подарок вододуев, с собой не унесешь. Надо куда-то цветок посадить, чтобы не погиб.

– Повыше на берегу и посадим, – предложил Колдуита. – Пускай себе растет. Если цветок не погибнет, значит он действительно обладает волшебной силой.

Посадив Колючий цветок, друзья двинулись в путь.

 

Глава двадцать пятая, в которой мы вместе с путешественниками попадаем в деревянный город

Молчун шел первым – немножко побаивались, чтобы, не ровен час, акулька не сбежал. Но тот и не думал скрываться. Оказалось, что в умной компании и поболтать не так уж плохо.

Они миновали Лопушиную рощу, заросли травы Юли, которые пришлось обойти стороной, ибо они были такими густыми и такими жесткими, что в них не могли жить даже муравьи, и вскоре вступили в небольшую рощицу Финти-Фляков.

– Настоящая девственная природа! – не переставал удивляться Колдуита. – Сразу видно, здесь давно не ступала нога акульки. – И Колдуита поглядел на Молчуна.

– Ой, смотрите, здесь попугаи водятся, вон на Финти-Фляке сидит! – заорал Димка.

Действительно, на нижней ветке сидел вполне обычный какаду.

– Чего-то мне здесь того, не очень…

– Чего «того», Дима? – спросил Колдуита, который после всех приключений стал очень подозрительным.

– Ну не нравится мне что-то. А что именно – не могу понять.

– Ребятушки, привал, что ли?

– Шагай, шагай, Молчун. Дома привалишься.

Они были в пути уже несколько часов, но кроме того попугая не встретили ни одного живого существа, ни одного дома или просто постройки.

– Здесь пахнет пустыней, – ворчал Колдуита. – Эх, сейчас бы воздушный шарик! С высоты лучше видно, куда идти.

Кноп и Левушка переглянулись.

– Отличная идея, – сказал Левушка и полез на Финти-Фляк. Он забрался на самое высокое дерево и стал осматриваться.

– Вижу! – закричал Левушка. – Надо идти в другую сторону!

– В какую другую? Налево или направо, прямо или назад?

– Обратно!

– Куда обратно, там ведь Теплое море.

– Это я не в ту сторону повернулся. Надо пройти еще немного вперед и свернуть налево. Там какие-то постройки.

Действительно, вскоре путешественники остановились перед длиннющим забором, который, словно ремешок, опоясывал город народа, который забыл свое имя.

– Ну что я тебе, Димка, говорил? Ни пройти, ни пролезть.

– Зато можно перелезть.

– Это, конечно, мысль! Но как перелезть? Высота-то какая!

– Эй, Молчун, у нас есть веревка?

Акулька не заставил себя долго ждать. Димка сделал петлю и ловко забросил ее на один из заостренных столбов заборища.

– Все-таки высоковато, Дима, не достать.

– Меньше разговоров. Колдуита, становись к забору.

– Зачем?

– Становись, сейчас поймешь.

Колдуита опасливо подошел к забору.

– Так, теперь ты, Молчун, лезь на Колдуиту.

Акулька с великим удовольствием вскарабкался на плечи карамельки. Следом за ним забрался Кноп, потом Левушка, потом Коська. Получилась живая лестница. Последним лез Димка.

– Мне тяжело! Я больше не могу держать стольких! – застонал Колдуита.

– Терпи, атаманом будешь, ради общего дела надо потерпеть еще немножко. Вот, нашел, вижу лазейку! – крикнул Димка и ловко соскользнул на землю.

Живая лестница рассыпалась, и все поспешили к тому месту, куда показывал Димка.

Лазейка оказалась обычной дырой в заборе. Они с трудом пролезли сквозь нее и увидели такое, что рты открылись сами собой.

Куда ни кинь взгляд, всюду стояли маленькие и большие заборы и заборчики, которые кольцами окружали дома. От заборчика были проложены деревянные дорожки —тротуарчики. У каждого из них стоял маленький шлагбаум. Захочет хозяин пропустить пешехода дальше – откроет путь. А не захочет – поворачивай восвояси.

Вокруг не было ни одного деревца, ни одного газона.

– Ну, братцы, слыхал я рассказы Колдуиты, но такого не ожидал, – Димка опустился прямо на тротуар.

– Интересно, а как они от пожара спасаться будут? Никакой техники безопасности! Да тут, пока через эти заборы перелезешь, все сгорит.

– Нет, Кноп, не сгорит. Все постройки они пропитали соком травы Юли. Она не горит и имеет свойство защищать от огня, – пояснил Колдуита.

Они постучали в первый дом, потом во второй, третий, но ответом была полная тишина.

– Эх, вот где благодать, – прошептал Молчун и тут же испуганно поглядел на спутников.

– Кто-то идет, ложись! – успел предупредить Левушка, и все тут же плюхнулись на землю.

По деревянному тротуарчику важно шел некто, не знающий своего имени. Он шагал с высоко поднятой головой и, разумеется, просто не мог заметить пришельцев.

– Да они тут к тому же зазнались, – прошептал Коська.

– Тсс.. услышит!

Некто и правда повернулся, не опуская головы, но, естественно, никого не увидел и пошел дальше.

– А почему мы, собственно говоря, всего боимся? – не выдержал Димка.

– Шара воздушного тебе мало? – зашипел Колдуита. – От вододуев еле ноги унесли.

В этот миг ближайший к ним шлагбаум вдруг пополз вверх, и из-за забора показалась голова.

От неожиданности мальчишки чуть было не бросились наутек. Между тем житель Деревянного города легко перепрыгнул через свой небольшой заборчик и не спеша приблизился к мальчишкам. Он удивленно разглядывал незнакомцев, совершенно не обращая внимания на их хохот. А наши друзья, хотя и прекрасно понимали, что смеяться над внешностью человека нельзя, ничего не могли с собой поделать.

У жителя Деревянного города была круглая, как арбуз или тыква, голова, большие оттопыренные уши, маленький нос, круглый, словно монетка, и волосы ярко-желтого цвета.

– Ты чего-то? – первым опомнился Колдуита и на всякий случай сделал шаг назад, отдаляясь от жителя Деревянного города.

– Я ничего-то, – ответил житель и протянул руку для приветствия.

Путешественники стали поочередно здороваться и почувствовали, какая сила заключена в руке этого жителя.

– Слушайте, а ведь он говорит по-нашему. Наверное, как и мы, начитался волшебной книги. Ты из какой школы, пацан? – спросил жителя Деревянного города Димка.

– Осторожно, Димка, опять с тобой что-нибудь приключится!

– Ничего не случится. Ты откуда будешь? – повторил свой вопрос Димка.

– Я буду отсюда. А о волшебной книге прошу говорить с почтением. Не могу терпеть грубиянов и выскочек.

– Может, он и не живой? Слышь, как чеканит слова? Настоящий кибер, – шепнул Кнопу Левушка.

– Слова чеканить нельзя. Чеканят монеты, медали и украшения.

– Факт – запрограммирован!

– Вас, кажется, зовут Дима? Очень рад знакомству. Вовсе не кибер и не запрограммирован. Я Василий.

– Тогда откуда ты знаешь наш язык?

– Я прочитал Великую Книгу Бологона. Книга дала мне знания. Это замечательное сочинение. Я нашел ее в рюкзаке, который выбросили волны Теплого моря. Мне понравилось одно из имен, придуманных великим Бологоном, и я взял его себе. Раньше у меня не было имени и мне неоткуда его было взять.

– Все ясно, это был мой рюкзак, в нем как раз и лежала книга Бологона.

– Почему ты не бросился спасать ее, когда мы терпели крушение? Ведь с книгой мы могли избежать многих неприятностей.

– Когда мы с Левушкой отправлялись на поиски тебя, Димка, и тебя, Коська, волшебник позволил нам воспользоваться своей книгой и даже уговорил взять ее с собой в дорогу, при этом он сказал мне: «Пользуйтесь ею как можно реже. Так вы быстрее научитесь понимать истину, а следовательно, и верный путь к цели. Волшебство хорошо лишь однажды, когда нет выбора, нет иного пути». Я боялся, что если книга будет у меня под рукой, я не удержусь и снова загляну в нее.

– Значит, книга эта – ваша?

– Наша, Василий. Расскажи нам, пожалуйста, что происходит в Деревянном городе? Что это за странные шлагбаумы и заборы?

– В нашем городе никто давным-давно не помнит своего имени. И я не помнил тоже, пока случайно не нашел твой рюкзак, а в нем книгу. И никто не вспомнит уже, когда сосед с соседом не то что разговаривал – здоровался. Даже обратиться друг к другу не могут – имена-то забыли! Потом, как водится, привыкли, теперь считают, что так даже лучше. Ведь если к тебе никто не обращается, значит, никто и ничего у тебя не попросит.

– Во жисть! – развел руками Коська.

– Всему находится оправдание, – грустно продолжил Василий. – Вот раньше все дружили, общались, здоровались, а что было? То подерутся, то наябедничают. А когда выбирали городского старосту, кошмар, что было. Все, кто хотел стать старостой, вдруг стали добренькими и ласковенькими. И говорили: «Привет, Василий, как дела о чем думаешь?». И каждый похлопывал меня по плечу и звал в гости. А когда новый староста занял свое кресло, все враз изменилось. К этому плечу больше никто не подходит. До этой руки никто не дотрагивается и в гости никто не зовет. Грустно.

– Вы тоже хороши, прячетесь за заборами, только собак не спускаете.

– У нас нет собак, и кошек нет. И птиц тоже. У нас есть только шлагбаумы и яркие цветы за городом. Только сначала это просто колючки, ни листочка, ни цветочка. А потом вдруг все разом распускаются, и даже светлее от них становится. Это произойдет как раз сегодня.

– Покажешь?

– Конечно, покажу. Я не хочу, чтобы о нашем городе у вас остались такие… деревянные впечатления. Так уж распорядилась судьба. Мы такие, вы такие.

– Стоило идти в такую даль! – сокрушался Молчун, увидев целое поле вододуевских колючек.

– Василий, как они у вас называются?

– He знаю, точнее, не помню, но я придумал им собственное имя: Айверилав.

– Лав, лав, лав стори… Что-то очень знакомое, а, Димка?

– Ай лав ю, ай лав ю, ай лав ю, – пропел тихонечко Коська-Камчатка и смущенно посмотрел на приятелей. – Ребята, что-то очень похожее на любовь. И это странно. Колючка – и любовь.

– Василий, ты часто приходил сюда? – не унимался Коська.

– Бывало, через месяц, а бывало, и через день. Точно не помню. Но после того, как прочел книгу Бологона, наведываюсь сюда часто.

– «Лав юс тори, Вери лав, ай лав…» И ничего странного за собой не замечал?

– Постой, Коська, разве любовь к природе может быть странной? – не удержался Колдуита. И добавил, растягивая слова: – Очень хорошая рифма: «Айверилав – ай лав». Что бы это значило?

– Но ведь остальные жители Деревянного города бывали здесь довольно редко. Так, Василий? – спросил Коська.

– Так многие и вообще никогда не ходили сюда. Но почему тебя это так волнует?

– А вот почему ты, Василий, стал не таким, как все в этом городе, не случайно. Ведь для того, чтобы прочитать Волшебную книгу, тоже нужно было иметь желание. А желание у тебя появилось. Потому что ты хотя бы изредка приходил к этой поляне колючек. Вододуевских колючек, – уточнил Коська. – Колючечка не простая, а золотая?

– Вот это да, вот это открытие! – ахнул Колдуита. – Ты хочешь сказать, что это и есть Золотая кариока? Замечательное открытие! Гениальное!

Колдуита упал на колени и стал ползать вокруг Золотой кариоки, нежно трогая острые, как булавки, колючки.

– Да. Это Золотая кариока, – подтвердил Коськину догадку Кноп, который все это время молчал. – На вид она не очень, но приходит время, и цветок превращается в маленькое чудо. Так всегда бывает. Вы вспомните про свой День рождения. Он ничем не отличается от остальных дней. Но именно в этот день выполняются самые заветные желания.

– Это точно, – подтвердил Левушка.

– И потом, – продолжал Кноп, – мы видим, как изменился Молчун. А ведь и он нашел на берегу цветок и даже понюхал его. Точно такой же цветок был нарисован на картине в квартире Бологона. Я видел его собственными глазами! Но тогда, конечно, не придал этому никакого значения.

– Пусть в Деревянном городе все жители быстрее понюхают Золотую кариоку – и делу конец, – горячился Коська.

План излечения жителей Деревянного города от страшной болезни имязабывания был составлен прямо тут же, у поляны Золотой кариоки. К вечеру путешественники собрали целую охапку листьев Золотой кариоки.

Едва кто-нибудь появлялся на улице, мальчишки наваливались на него толпой и заставляли вдохнуть аромат целительного цветка.

Хотите верьте, хотите не верьте, но к вечеру следующего дня в городе все было вверх тормашками: кто ломал свой забор, кто – забор своего соседа. Один уговаривал другого взять большой круг сыра, а другой зазывал к себе в гости.

Большой праздничный костер из заборов, щлагбаумов и решеток ярко горел в ночи, и всем становилось теплее. Больше других веселился Молчун. Он уже не так много болтал и не так много молчал. Как говорится, всего было в самый раз.

Еще через день, хорошо отдохнувшие и даже румяные, принятые в почетные граждане Деревянного города, путешественники отправились назад в Акулию, на этот раз сухопутным путем. Предстояло излечить Родьку-Цертуру и тех акулек, которые поддались страшной болезни людей, забывших свои имена.

В рюкзаках за плечами в маленьких ведерках стояли чудесные цветы Золотой кариоки.

 

Глава двадцать шестая, в которой похищают Молчуна

– Ура, знакомые места! Вот это дом родной, – без умолку трещал Колдуита. – Я надеюсь, в Акулии мы пробудем недолго? Любимая Карамелия, что может быть лучше!

– Твое молчание, – невозмутимо заметил Молчун.

Но Колдуита, казалось, даже не обратил внимания на слова акульки. Уж слишком радостные чувства переполняли Колдуиту.

Путешественники весело переговаривались, свистели. бросались камешками. Так всегда поступают и дети, и взрослые, когда возвращаются к родным местам после долгого отсутствия.

В середине дня Коська-Камчатка, который шел впереди, предложил сделать привал. До столицы Акулии оставалось несколько часов пути, и первый карамельковский поэтита сказал, что лично он должен привести себя в полный порядок и появиться перед иностранцами во всей своей красе.

Все отнеслись к его предложению с интересом.

– Мысль великолепная, но как мы погладим нашу одежду?

– Вам, Кноп, утюжок не нагреть ли? – съехидничал Коська-Камчатка.

– Предлагаю сделать все по-нашему, – сказал Колдуита. – Смотрите…

Колдуита быстро разделся, намочил одежду в реке и побежал к молодому Финти-Фляку. – Показываю только раз! Берете две ветки, которые растут в разные стороны, и сводите их. Затем продеваете их через штанину или рукав и отпускаете. Ветки расходятся, брюки натягиваются, и к утру будут как только что из-под утюга.

Через некоторое время все растущие поблизости Финти-Фляки напоминали витрину магазина. Чего там только не распрямлялось! Коська не удержался и повесил распрямлять рюкзак, Димка – носки, а Левушка – носовой платок, для чего ему пришлось сделать на уголках узелки.

Когда с брюкораспрямлением было покончено, Кноп собрал всех на большой совет.

– Пока наша одежда сохнет и распрямляется, следует позаботиться о еде и ночлеге.

– А разве мы будем ночевать не в столице? – огорчился Колдуита.

– А ты хочешь пройти по улицам иностранного города в таком виде? – расхохотался Димка. – Поэтита без штанита, вот умора!

– К тому же не известно, что там Родька еще выдумал. В город нужно пробраться незаметно, поймать Родьку и начать лечение с него.

Все согласились с такими доводами и разошлись готовить ночлег и добывать пищу.

Димка и Левушка долго бродили по берегу, внимательно изучая Финти-Фляки. Наконец, выбрали одно дерево и срезали по длинной и ровной ветке. Из незаменимой веревки, которую таскал Молчун, надергали прочных ниток, кусочек коры превратился в поплавок. Крючок смастерили из застежки значка, который обнаружился в кармане у Левушки.

Рыбаки выбрали место у реки, где была небольшая заводь, и стали ловить рыбу.

Молчун и Колдуита тем временем занимались устройством лагеря: расчищали место для ночлега, таскали ветки для шалаша, собирали дрова.

Коська-Камчатка, по совету Колдуиты, забрался на большой Финти-Фляк и срывал крупные плоды, которые в несметном количестве росли на дереве.

Затем Коська вырезал шесть небольших палочек, заострил их с двух концов. Как раз подоспели рыбаки. На кукане болталось шесть крупных рыбин. Коська ловко почистил их и стал нанизывать рыбины на заготовленные рожны. Острым концом он вставлял рожны в землю, наклоняя их в сторону костра.

Вскоре рыба на рожнах, потрескивающая золотистой корочкой, была готова, и Коська позвал всех к костру.

Кажется, еще никогда они не ели с таким аппетитом. А когда костер прогорел и остались одни красные угольки, мальчишки закопали в них плоды Финти-Фляка, которые по вкусу очень напоминали картофель.

…Яркая звезда висела прямо над шалашом. Казалось, что она совсем близко и до нее можно долететь на воздушном шаре…

В шалаше пахло душистой травой, листьями и корой. Сквозь просветы в ветках пробивались звездные лучики, но если прищуриться и найти щелочку побольше, звезда становилась видна целиком.

Мальчишки долго ворочались – шалаш оказался тесноват для шестерых. Молчун решил ночевать у костра.

Он подбросил в тлеющие угли дров, разровнял подстилку из травы и веток и лег рядом. Прогретая у костра земля приятно грела через зеленую постель, и Молчун сразу же крепко заснул, даже не успев сосчитать до ста.

…Акульке снился страшный сон. Как будто откуда ни возьмись появились слухачи и смотрачи Цертуры, связали ему руки его же собственной веревкой и потащили к реке. На голову ему набросили мешок. Но Молчун не давался, изворачивался, и тогда его больно стукнули. Он хотел дать сдачи обидчикам, но руки были связаны, и акулька решил позвать на помощь новых приятелей, закричал и… проснулся.

Молчун никак не мог понять, куда и зачем его волокут.

– Ребятушки, что вы делаете? Я же почти перевоспитался, – бормотал сонный Молчун. Но похитители не обращали никакого внимания на его причитания и продолжали спускаться к реке.

– Отпустите, слышите, отпустите! Кричать буду! На пo-мощь! Наших бьют!

Один из похитителей, изловчившись, вставил ему в рот кляп, и теперь Молчун не мог произнести членораздельно даже самого короткого слова, и только яростно мотал головой.

Его уложили на дно лодки и, ловко орудуя шестами, похитители стали спускаться вниз по течению…

Проснувшись раньше остальных, Коська-Камчатка растолкал приятелей, и все поплелись к реке. Купались и загорали, забыв про все на свете, в том числе и про свое желание войти в столицу ранним утром. И теперь уже не вспомнить, кто первым заметил отсутствие Молчуна. Они облазили весь лагерь, осмотрели каждый куст и дерево в округе. Тщетно. Молчун словно провалился сквозь землю.

– Говорил я вам, – злорадствовал Колдуита, – а вам все эксперименту, все перевоспитание. Ну что, получилось? Доигрались, воспитатели?

Мальчишки даже не смотрели на карамельку. Ничего не поделаешь, их система перевоспитания себя не оправдала, а Колдуита оказался прав. Скорее всего, акулька сбежал неизвестно куда неизвестно с какими мыслями.

Завтракали в полном молчании. Все уже успели привыкнуть к Молчуну, и без него чего-то даже не хватало.

Расстроенные путешественники быстро собрали вещи, погасили костер и двинулись в путь.

 

Глава двадцать седьмая, в которой все становится на свои места

Молчун ничего не мог понять, а точнее, вспомнить. Все, что случилось после ужина у костра, ухнуло в сплошной провал в памяти. Поели, поговорили. Страшные истории рассказывали. Он укладывался спать… Это было, а что дальше? Откуда появились слухачи и смотрачи? Как оказался он у Цертуры?

– Говорушки, не молчушки, а не то получишь в ушки! – Наступал Цертура.

– Чего говорить-то? – удивленно пялился на Цертуру Молчун.

– Тайнушки Любимчика!

Но Молчун, действительно, ничего не мог сказать кроме того, что видел собственными глазами и слышал собственными ушами. А поскольку от него ничего не скрывали, то и рассказывать было нечего.

– В подвал!! – приказал Цертура, и Молчун понял, что лишь чудо может спасти его. Друзья ничего о нем не знают, а слухачи и смотрачи наблюдают за ним исподтишка и только выбирают момент, чтобы захватить в плен и остальных путешественников. Однако вскоре Молчун успокоился. Акулька припомнил, как ловко мальчишки не дали ему исполнить Черное дело. Значит, и сейчас они найдут возможность перевоспитать не только слухачей и смотрачей, но и самого Цертуру. С такими мыслями идти в подземелье было значительно легче.

Цертура сидел в своем дворце в мрачном настроении. Все его надежды, связанные с Молчуном, не оправдались. Черного дела не получилось. Хорошо хоть Акулька-13 остается в полном неведении о случившемся.

«И почему мне всегда так не везет?», – подумал Цертура. Он представил себе, как обрадуется Главный, что Любимчик цел и невредим. Ах, если бы Родька-Цертура знал одну очень старую пословицу, что в яму всегда попадает тот, кто роет ее для других! Тогда ему бы не пришлось ломать голову, почему все случилось именно так, а не иначе.

Теперь ему нужно было что-то предпринимать, пока Акулька-13 не вызвал его с докладом о выполнении Черного дела.

Цертура хлопнул в ладоши, и тут же появились один слухач и один смотрач.

– Что видашки, что слыхашки? Говорушки!

Акульки развели руками. Потом переглянулись, и смотрач осторожно вытащил из-за пазухи странный металлический предмет, очень похожий на фляжку.

Цертура жадно схватил ее и хотел сразу сорвать сургучную печать, но слухач и смотрач в ужасе упали на колени, вопя что было мочи: «Нельзяшки, нельзяшки, наказушки по макушке!».

– Цыц! – прикрикнул Цертура. – В чем делишки?

Слухач наклонился к самому уху Цертуры и прошептал:

– Катапумстер.

– Что за птица? Не слыхал, – оторопел Цертура, никак не понимая, кто это или что это.

– Дипломатка, в Карамешке, – уточнил слухач.

– А… Ну, это, конечно, меняет дело! Отдам эту фляжку Акульке-13. Может быть, эта находка вызовет у него приступ милости и у меня появится шанс выйти сухим из Черного дела. Может быть, он позволит мне организовать новое Черное дело?

– Где взяшки? – строго спросил Цертура смотрача.

– На побережке. Волнушки выбрашки.

– Ну, ладушки! Ступашки и глядушки, глядушки.

Как только смотрач и слухач ушли, Цертура поспешил к Акульке-13.

К несчастью для Цертуры, Акулька-13 уже знал, что Молчун заточен в подземелье. Следовательно, Черное дело не выполнено, а в городе вот-вот появится Любимчик. И хотя никто так и не смог поймать священную акулу и до следующего Дня всепозволения Акулька-13 мог править спокойно, на сердце у правителя страны было тревожно. Чего ждать от Любимчика и его приятелей, появившихся неизвестно откуда?

Акульке-13 вновь стало грустно. И почему он не послушал своего старого и мудрого Главного бандютюка? Зачем было вообще воевать с карамельками?

А может быть, приказать Цертуре схватить Любимчика и его свиту и заточить в подземелье?

За этими мыслями и застал правителя Цертура. Он осторожно, на цыпочках приблизился к трону и, упав на колено, протянул Акульке-13 послание Катапумстера в металлическом контейнере-фляжке.

При виде дипломатического письма Акулька-13 оживился: всегда интересно знать, что тебе пишут другие правители. Он схватил фляжку, сорвал печать, открутил крышку и вытряхнул свернутое трубочкой послание.

Бедный, бедный Цертура, если бы он знал, если бы он только знал, что писал Катапумстер, он скорее бы съел это письмо, сжег или утопил, но никогда не отдал бы его правителю. Еще бы, ведь в своем послании коварный и хитрый дипломат Катапумстер сообщал следующее:

«…Пришелец, который недавно появился в Тридевятой земле, сейчас перед Вами, Ваше акулье величество.

Пришелец, который передаст Вам это послание, – главный виновник всех бед и неудач наших маленьких и больших дел и делишек. Он тайно расстраивает наши планы, прикидываясь нашим другом…

Никто не знает, откуда он попал в Тридевятую землю, зачем и почему. По моему дипломатическому мнению, самое лучшее – схватить его и бросить в темницу. И держать его там до тех пор, пока он во всем не сознается!..»

Акулька-13 перечитал письмо несколько раз, всякий раз ехидно усмехаясь. Как вы понимаете, он решил, что речь идет о Цертуре. Да, да, да! Все сходится. Откуда он появился в Акулии, никто толком не знает. Появился – и все тут. Черное дело, так ловко спланированное и продуманное до мелочей, провалилось, а ведь знали о нем немногие. Ну что ж, Катапумстер заслуживает награды. Он раскрыл государственный заговор.

Акулька-13 трижды позвонил колокольчиком, и тут же сбежалась вся дворцовая стража.

– Цертуру хваташки и кидашки в подземешки! – приказал он.

Предводитель слухачей и смотрачей стоял ни жив ни мертв, открыв рот от неожиданного решения Акульки-13. И только когда его уводили из залы Акульки-13, он грустно и обреченно прошептал: «Хочу домой!».

Как только Цертуру увели, Акулька-13 объявил всеобщую мобилизацию и сам повел акулек по подземному ходу в Карамелию. Ведь Катапумстер писал, что время настало самое подходящее и выигрышное, а Акулька-13 был азартным и всегда любил выигрывать.

…Тем временем путешественники продолжали свой путь. До главного города Акулии оставалось совсем немного.

– Слушайте, – высказал свою догадку Колдуита. – А ведь Молчун мог и Родьке на нас накапать.

Мальчишки остановились, озадаченные такими словами. А тот, почувствовав внимание, продолжал:

– Ведь он проложен под каналом, а канал связан с Акулией.

– Ух, Колдуита, грамотный мужик! – заорал Димка, обнимая карамельку. – Как это я забыл о нем!

– Расскажи подробнее, что это за подземная дорога?

– Понимаешь, Кноп, мы с Колдуитой нашли черный ход.

– Я его, между прочим, и не терял, – язвительно вставил Колдуита.

– В свое время этот черный ход соединял Акулию и Карамелию. Вполне возможно, что и сейчас им можно воспользоваться и пробраться к акулькам нежданно-негаданно.

– А мне мама говорила, что через черный ход никогда нельзя ходить. Это нечестно, – заметил Коська-Камчатка.

– А дедушка с бабушкой тебе не говорили, как нам отсюда лучше выбраться? – поинтересовался Димка. – Ход-то под землей, там темно. Поэтому он и называется черный.

– Тогда другое дело.

– Только нам следует найти один из многочисленных воздушных колодцев подземелья. Я знаю, что они должны быть, – сказал Колдуита.

Они долго бродили вдоль берега реки, заросшего Титой-фитой, в поисках подземного колодца. Все устали и решили передохнуть. Колдуита присел на бугорок и…

Провалился, а на том месте, где только что был карамелька, образовалась дыра.

Мальчишки кинулись к ней, чтобы спасти друга.

– Колдуита, ты где?

– Где-где, под землей.

– Не ударился?

– Терпимо, спускайтесь, это и есть самый настоящий колодец, он ведет к черному ходу.

Мальчишки спустились под землю. В темноте пробирались осторожно. Чтобы не затеряться в многочисленных ответвлениях, взялись за руки. Шли долго, пока, наконец, не послышался шум и они вышли в зал подземной пещеры.

– Смотрите, вот подземный водопад!

Договорить Димка не успел. Кноп предостерегающе дернул его за рукав.

– T-c-c. Кто-то идет, вон факел мерцает, – прошептал он.

И действительно, им навстречу приближался кто-то с факелом в руке. Вначале он был маленькой точечкой, потом превратился в большое яблоко, и наконец, стал вытягиваться вверх, извиваясь то в одну, то в другую сторону.

– Вот это да! – не удержался и зашептал Коська. – Это же сам Акулька-13 во главе смотрачей и слухачей. – Видно, достал его Родька Цертура окончательно. Что делать будем?

– Я брошусь ему под ноги, он упадет, и факел погаснет, – предложил Левушка. – Пока они разберутся, что к чему, подлечите их Золотой кариокой, а там видно будет.

Да, это был Акулька-13. Он ничего не мог поделать с приступом своей злости и решил идти войной на карамелек.

Мальчишки притаились за каменным выступом, и как только Акулька-13 поравнялся с ними, истошным голосом завопили:

«Наших бьют, спасайся кто может!».

Димка, не теряя ни секунды, бросился под ноги Акульке-13 и повалил его наземь. Факел погас, и передовой отряд оказался в сплошной темноте. Началась паника.

Пока смотрачи искали новый факел, пока зажигали его, мальчишки успели оттащить орущего и брыкающегося правителя в один из боковых ходов.

– А ну, многоуважаемый Акулька-13, любитель черных дел, утихомирь своих вояк, – наступал Коська-Камчатка, в голосе которого Акулька-13 сразу же признал своего Любимчика.

– Ой, ой, ой, – запричитал Акулька-13. – Вы отдавили все мои ножишки. Где мои фaкeлvшки? Я ужасно боюсь темнотушки.

– Ишь ты, темноты он испугался! А воевать, значит, не страшно? Делай, что тебе велят, пока в водопад не бросили, – наступал Димка, – а не то…

– Ладушки, ладушки.

Тут с ним вновь заговорил его Любимчик,

– Значит так, уважаемый Акулька-13. Это говорю вам я, ваш последний Любимчик. Мы вас отпустим, но вначале прикажите своим слухачам и смотрачам понюхать вот эти цветы.

Услышав, что ничего плохого ему делать не собираются, Акулька-13 сразу успокоился. На то он и правитель, чтобы бояться чуть-чуть. Подумаешь, цветы понюхать, проще простого!

– А не обманушки?

– Не, обещаем. Даем слово.

– Словушки давушки? Я сначала сам.

Акулька-13 долго тыкал носом в цветок, и когда друзья отпустили его, он счастливо засмеялся и приказал своим воинам подходить по одному к Любимчику.

Послушные акульки стали приближаться к своему правителю, и мальчишки заставляли каждого из них вдыхать аромат Золотой кариоки.

Когда последний слухач и смотрач прошли мимо друзей, Димка сунул Акульке-13 целую охапку цветов: «Это ему для профилактики».

 

Глава двадцать восьмая, в которой путешественники возвращаются домой и которая поэтому одновременно становится эпилогом и прологом

Ах, как грустно прощаться с друзьями. Нет, можно было бы погостить еще недельку-другую у акулек и карамелек, совсем излечившихся от страшной болезни. Можно было бы съездить и к жителям Деревянного города или посидеть в очень уютной лаборатории самого молодого акулькинского алхимика – Молчуна. Да мало ли что еще можно было сделать. Но уж очень хотелось домой. Димка, к примеру, так заскучал, что стал играть с Коськой-Камчаткой в ученика и учителя. Они поочередно менялись ролями и, не жалея оценок, ставили друг другу только четверки и пятерки.

Словом, всех дел за один раз не переделаешь, тем более что им очень хотелось попасть сюда еще. А какой интерес возвращаться туда, где нечего делать?

Возвращение домой назначили на раннее утро. Проводить путешественников пришли акульки и карамельки. Даже жители Деревянного города и острова вододуев отправили своих посланцев.

Димка, Левушка, Коська-Камчатка и Кноп взялись крепко достал Волшебную книгу Бологона, открыл то место, где были страницы из «Написанному не верить» и… вырвал их.

Если уж быть до конца правдивыми, скажем, что мальчишки очень боялись возвращаться домой. Кому охота получать нагоняй от родителей? Они не знали, что мамы, папы и бабушки договорились не ругать своих мальчишек и делать вид, что ничего не произошло.

И когда друзья встретились на следующий день в школьном сквере и стали делиться впечатлениями о встрече с родными, все сошлись на том, что и на этот раз без волшебства не обошлось.

А ровно через неделю Кноп сообщил об очередном экстренном совещании на чердаке. Но это уже совсем другая история.