Дэйви должен был уехать со дня на день, хотя у них случилась небольшая заминка с визами. К тому же он переехал в Далвич к одному из музыкантов, чтобы иметь возможность постоянно репетировать. Теперь он все время был занят, и я чувствовала себя брошенной. Мне не нравилось сидеть одной, и соседи по квартире не особенно спасали от одиночества. В то время мой сосед Джон помогал кому-то из молодых приятелей-музыкантов создавать световое шоу, а другой сосед, Тед, постоянно где-то бегал, пытаясь продвинуть свою группу. Венди влюбилась в барабанщика и почти сутками пропадала с ним, так что дома я обычно оставалась одна. Целыми днями я изводила себя мыслями о скором отъезде Дэйви: с одной стороны, я злилась, что он меня покидает, но с другой — хотела, чтобы он уже поскорее свалил и оставил меня в покое, хотя я совершенно не представляла, что делать дальше.

Для начала я решила наведаться к своему бывшему парню Тео, писателю, и узнать, как у него дела. Он жил в фантастической хате в Кенсингтоне, где постоянно гостила вся литературная элита и полуэлита Лондона. Годом раньше Тео сколотил целое состояние, выпустив свою первую книгу, и сразу переехал в шикарный особняк с балконами, коврами и всякими объектами искусства. Вместе с ним там обитали Джонни и Марк — двое его старинных друзей, вместе с которыми он работал и тусовался. Я довольно близко дружила с Джонни, который тоже был писателем, но дальше дружбы у нас с ним дело не заходило. А со вторым соседом, Марком, я когда-то встречалась, но очень давно. Он писал стихи и теперь жил с высокой блондинкой-американкой, которую обычно называл БГ, или Блондинка-Гигант, если полностью. Тео я знала давно и близко, но с ним всегда было довольно тяжело поддерживать дружеские отношения из-за его раздутого эго. Не успей я изучить Тео как следует, сочла бы довольно неприятным типом. Вообще все трое ребят были очень разными. Каждый казался мне по-своему талантливым, и они отлично ладили, дополняя друг друга, что позволяло им держаться особняком в писательских кругах. Если бы не крепкая дружба, даже не представляю, как они справились бы с напряжением и паранойей, которые рано или поздно обязательно возникли бы у таких разных и своеобразных личностей, живущих под одной крышей и постоянно употребляющих наркотики.

Однако было абсолютно очевидно, кто у них главный. Тео зарабатывал больше всех, поскольку писал еще и сценарии для фильмов. Он без возражений взял на себя ответственность за все «семейство», как он ласково называл их троицу: доставал деньги, платил за жилье и позволял друзьям греться в лучах своей славы. Мне не очень-то хотелось лезть в их компанию, но все-таки я решила попытать счастья.

Тео и Джонни одобрили мой переезд к ним, потому что считали меня крутой, да и БГ не помешала бы помощь в приготовлении чая и уборке после посиделок. Джонни собирался уехать куда-то на долгий срок и предложил мне пожить в его огромной комнате. А пока меня поселили в небольшой спальне с цветным теликом, откуда как раз съезжали двое протеже Тео. Один из них был гениальным инженером и мог сделать совершенно фантастические штуки из проводов и телефонов. Сейчас он мастерил на кухне компьютер, который якобы сможет прогнозировать результаты лошадиных скачек, стоимость акций на рынке ценных бумаг и прочие полезные вещи. Тео уговорил одного молодого миллионера вложить деньги в своего приятеля, но гению приходилось делить пространство кухни со вторым протеже, который сидел на амфетаминах и с виду напоминал толкиеновского хоббита. Он изобретал световые приборы. Казалось, речь у него не поспевает за мыслями, поскольку никто не мог понять, о чем он говорит. Двое гениев невероятно ревновали друг к другу, постоянно препирались и вели настоящие войны за кухонную территорию, устраивая подрывные акции, стоило одному из них отлучиться. В итоге стало понятно, что их необходимо расселить, иначе дело закончится плачевно. Так что я подвернулась в самый подходящий момент.

Я сообщила Дэйви о своих планах, и он был одновременно впечатлен и обижен. Так или иначе, я решила временно пересдать свою комнату в Квинс-Гарденс начинающему музыканту, потому что мне не хотелось совсем ее терять — вдруг мне захочется вернуться к прежней компании. Но пока я планировала пожить у Тео и подождать, не подвернется ли что-нибудь интересное. К Тео ходило множество гостей, но была одна загвоздка: он ненавидел поп-музыкантов. Разве что за исключением Beatles и Rolling Stones, потому что они, по его мнению, обладали настоящей властью, а не просто эксплуатировали сексуальную энергию, как группы рангом пониже. Так что я не надеялась познакомиться у Тео с кем-то из музыкантов, но решила, что это даже к лучшему: после расставания с Дэйви смена обстановки пойдет мне только на пользу.

Первую неделю после переезда я обитала в комнате Тео, который на это время уехал погостить к каким-то важным чувакам в Швецию. У него в спальне стояла огромная антикварная кровать из поеденного жучком дерева, которая занимала большую часть поверхности пола, покрытого белым пушистым ковром. Черное постельное белье контрастировало с белым меховым покрывалом. На стенах, тоже белых, висело несметное количество старинных зеркал. Джонни еще не уехал и в тот момент завел небольшую интрижку с девицей по имени Мара, которая мечтала стать танцовщицей и разгуливала по дому с голым животом и обтянутой черным трико задницей. Голос у нее был громкий и пронзительный, с аристократическими нотками, и это было особенно нелепо, если учесть, что папаша-дипломат всего пять лет назад привез ее в Британию из восточноевропейского захолустья. Тео терпеть не мог Мару, потому что она его отвергла, а теперь, судя по всему, она постепенно начала сводить с ума и Джонни.

Перед отъездом Дэйви мы решили в последний раз сходить куда-нибудь вместе. Отправляясь в кино на фильм «2001», мы закинулись настойкой каннабиса, чтобы как следует улететь. Выйдя из кинотеатра, мы даже разговаривать толком не могли и за ужином молча ели друг напротив друга. Вернувшись к Тео, мы еще сильнее накурились, будто стараясь во что бы то ни стало начисто стереть воспоминания о последних часах вместе. Дэйви смущала атмосфера гедонизма, царившая в квартире Тео, и он держался скованно. По его мнению, меня тоже начала затягивать праздность.

— Не все ли тебе равно, — возразила я, — если ты в любом случае скоро уезжаешь.

— Нет, мне не все равно, — ответил он и попросил меня не забывать о работе.

Я заверила его, что переезд в Бэйсуотер и смена обстановки как раз и станут первым шагом на пути к новой карьере. Мне отлично удавалось сохранять спокойствие и некоторую отрешенность. Я хотела показать ему, что не собираюсь целыми днями рыдать и валяться в депрессии по поводу его отъезда. Сумев справиться с первоначальным шоком, я уже не заботилась о том, как он воспримет мои слова и действия.

Мы занимались сексом и смотрели на свое отражение в зеркалах. Я была настолько не в себе, что мне порой казалось, будто я наблюдаю за незнакомцами в порнофильме. Я видела, как Дэйви раздувает ноздри — точно так же, как во время игры на гитаре. В очередной раз восхитившись его стройным телом, я наслаждалась возможностью наблюдать со стороны, как его член входит в меня. Разглядывая свое отражение, я принимала самые выигрышные позы и старалась изобразить выражение сексуального экстаза, а потом наши с Дэйви взгляды встречались в зеркале. Мы так долго были вместе и столько всего пережили, что сейчас рассудок полностью отключился, предоставив действовать телу. Глубоко внутри меня волной поднималось наслаждение, сознание еле теплилось; я закрыла глаза и двигалась инстинктивно, будто вознесясь над собой. В какой-то момент Дэйви спросил меня, почему я плачу, а я даже не плакала, о чем и сказала ему, но он вдруг стал очень нежным и принялся целовать мне глаза и губы. Потом время будто остановилось и я уже не могла понять, кто из нас отражается в зеркале. Не знаю, кто кончил первым, но это уже не имело значения, потому что я вновь вернулась в собственное тело. Лежа на спине с открытыми глазами, я разглядывала наши отражения, которые казались причудливыми галлюцинациями. Делая Дэйви минет, я заметила, что в зеркале это выглядит странно и неестественно.

Когда все кончилось, мы немного поговорили, и мне показалось, что Дэйви разочарован тем, с каким спокойствием я воспринимаю его отъезд, несмотря на недавние упреки и скандалы. Видимо, он рассчитывал на слезы и причитания, но я их уже израсходовала без остатка. Мне часто не удается заплакать вовремя, слезы начинаются позже, когда рядом уже нет того, кто послужил их причиной. Когда на следующее утро мы с Дэйви нежно обнялись на прощанье, я все еще сохраняла спокойствие. Я знала, что буду по нему скучать, но мне уже удалось справиться с горем. Недели ожидания отъезда превратились в настоящую агонию, и сейчас я даже испытывала своего рода облегчение. Когда Дэйви вернется, нам придется вернуться к истокам и начать с чистого листа, и я буду готова к встрече.