Сойер неподвижно стоял глубоко задумавшись, и Джори поняла, что он даже не замечал ее пристального взгляда. В его глазах застыло отсутствующее выражение, он был явно чем-то встревожен, но Джори не хватало смелости спросить, в чем дело. Она боялась самой себя: у нее может возникнуть желание его утешить, и она протянет к нему руку, а это приведет к тому, с чем она сейчас не готова справиться.

Им нельзя больше заниматься любовью, ни одного, даже самого последнего раза. Она собралась уезжать, более того, она должна была уехать. Так что она здесь делала?

Джори опять подумала об Эдриен.

«Нужно позвонить Гретхен. Я должна сообщить ей об убийстве Эдриен и рассказать про ее дядю. Пусть она сама обратится в полицию, а я смогу со спокойной совестью уехать».

Прервав молчание, она спросила Сойера:

– У тебя есть телефон?

Он вздрогнул и посмотрел на Джори, но ему потребовалось несколько мгновений, чтобы вернуться к действительности.

– Телефон вон там, – медленно ответил он, показывая на низкий столик у камина. – Ты собираешься сообщить в полицию?

– Нет, хочу позвонить Гретхен. Мне нужно с ней поговорить, а там пусть сама решает, что делать.

Сойер только пожал плечами.

Джори подошла к телефону, сняла трубку и набрала номер. После первого же гудка трубку сняли, и Джори услышала запыхавшийся голос Гретхен:

– Гостиница «Дом 1890», здравствуйте…

– Гретхен, это Джори.

– Джори? Ты где?

– Я… э-э… это долгая история. – Джори покосилась на Сойера, который отошел к окну и стал смотреть на улицу. – Я только хотела узнать, ты уже слышала новости?

– Про Эдриен? Слышала в городе. В химчистке было включено радио, и при мне как раз передавали специальный выпуск. Ах, Джори, мне просто не верится. Только вчера вечером я была у нее дома, и вот… – Голос Гретхен оборвался.

Джори вздохнула:

– Я знаю. Это ужасно. Как ты себя чувствуешь?

– Наверное, я просто в шоке. Мы с Эдриен никогда не были особенно близкими подругами, у нас было мало общего, но мне было больно узнать, что с ней что-то случилось. Я никогда не желала ей зла. Ужасно, ведь мы были у нее в гостях только вчера вечером, – повторила Гретхен дрогнувшим голосом. – Не могу поверить, что все это произошло на самом деле. Сначала Клоувер, потом Эдриен…

– Полиция считает, что это дело рук одного и того же убийцы?

– Кто может знать? Как только я вернулась домой, сразу включила радио, но за все это время они не передали ничего нового. Сообщается только, что сегодня утром горничная обнаружила труп хозяйки. Эдриен зарезали.

Джори поморщилась. Двух слов оказалось достаточно, чтобы воображение нарисовало чудовищную картину.

– Джори, ты вернешься ко мне? – спросила Гретхен. Немного помедлив. Джори решительно ответила:

– Нет, Гретхен. Я поеду домой.

– Но, Джори…

– Я не могу остаться. Мне нужно ехать, и я отправляюсь в путь сразу же, как только повешу трубку.

Она снова взглянула на Сойера и увидела, что тот немного повернул голову, будто прислушиваясь к разговору.

– Даже после того, что случилось с Эдриен?

– Мне нужно ехать, – твердо повторила Джори. – Но сначала я должна рассказать тебе еще кое-что. Это касается твоего дяди.

– Дяди Роланда? Что такое?

Джори помолчала, не зная, как подойти к деликатной теме. В конце концов она набрала в грудь побольше воздуха и начала:

– Гретхен, сегодня утром я заходила к нему в комнату и видела его с…

– Ты была у него в комнате? – перебила Гретхен. – Что тебе там понадобилось?

– Прошлой ночью он догнал меня в коридоре и пытался что-то сообщить… во всяком случае, мне так показалось. Он жестикулировал и издавал нечленораздельные звуки.

Она подождала реакции Гретхен, но та молчала.

– Ну так вот, я испугалась и закрылась в своей комнате. Не знаю, что ему было от меня нужно. Только позже, сегодня утром, я поняла, что, может быть, повела себя неправильно. Наверное, следовало дать ему возможность попытаться как-то сообщить мне то, что он собирался. В общем, утром я поднялась на третий этаж и заглянула в его комнату… Гретхен, у него есть нож, длинный кухонный нож. Я видела, как он держал его в руках. Он не знал, что я заглянула в комнату…

Джори снова сделала паузу, ожидая реакции. Но ответом ей было лишь гробовое молчание.

– Поэтому я уехала, – неуверенно закончила Джори. – Сбежала по лестнице, схватила свои вещи и уехала. Наверное, я просто перепугалась.

Молчание на другом конце провода затягивалось, и Джори продолжала:

– Сейчас-то я понимаю, что это могло вовсе ничего не значить, но в ту минуту я думала только о Клоувер. Ее зарезали кухонным ножом, а Роланд побывал в ее доме в ночь убийства и… Гретхен, нужно разобраться, что происходит.

Она услышала, как Гретхен тяжело вздохнула.

– Джори, ты же не думаешь, что мой дядя…

– Гретхен, я не знаю, что думать, просто не знаю. Могу точно сказать только одно: я видела твоего дядю с ножом.

– И что мне, по-твоему, делать? Подняться к нему в комнату и схватиться с ним? А что, если ты права? Что, если он в самом деле убийца?

– Гретхен, только ради Бога не делай глупостей. Думаю, тебе лучше всего позвонить в полицию.

– Но если дядя Роланд невиновен, он даже не сможет постоять за себя. Ты же знаешь, Джори, он не способен общаться.

– Знаю, Гретхен, но все-таки нужно сообщить в полицию.

Джори была готова услышать от Гретхен, что, поскольку она видела нож у Роланда, то и в полицию заявлять тоже следует ей. Но Гретхен тихо сказала:

– Ладно, Джори, думаю, ты права. Я обязана сообщить полиции. Бог мой, две из моих подруг убиты. Если в этом замешан дядя Роланд… – Ее голос прервался, и Джори поняла, что подруга расплакалась.

Она почувствовала угрызения совести. На миг даже мелькнула мысль вернуться в гостиницу и остаться с Гретхен в трудное для той время. Но посмотрев на Сойера, Джори поняла, что должна уехать из города. Оставаться здесь – значит только затягивать прощание. Она уже попыталась уехать из Близзард-Бэй, больше не встречаясь с ним, но не получилось. Сейчас у лее нет другого выхода, кроме как сказать ему «прощай» и уйти, пока не поздно.

«Пока не поздно? Поздно для чего?» – невольно спросила себя Джори, но не нашла ответа. Голос Гретхен вернул ее к действительности:

– Неужели все это не сон? У меня просто в голове не укладывается…

– Погоди, Гретхен, может, твой дядя еще ни в чем не виноват.

– Возможно, но если все-таки…

– Думаешь, ты справишься одна?

– Со мной ничего не случится, – твердо сказала Гретхен. – Я поеду к Карлу, он мне поможет, он съездит вместе со мной в полицию и некоторое время поживет у меня.

Джори снова почувствовала себя виноватой. Не следовало бросать подругу одну в такой момент. Не было никакой гарантии, что Карл захочет помочь Гретхен. Хотя… даже если отношения значат для него не так много, как для нее, он не может отвернуться от Гретхен в такой момент. Он просто обязан поддержать ее, даже если они только друзья и не более.

«А как же ты? Что же ты за подруга такая?»

Джори отогнала неприятную мысль. Она должна уехать из Близзард-Бэй, должна и все тут. Немедленно.

Да и с Гретхен ничего не случится. Она сильнее, чем Джори раньше думала. Гретхен Экхард пережила смерть обоих родителей, открыла собственное дело. Ей, Джори, в этом смысле далеко до подруги.

«Пришло время привести в порядок свою жизнь, – сказала себе Джори. – Пора вернуться в Нью-Йорк и разобраться наконец, чего я хочу от жизни. Мне нужна работа, нужно забыть о Сойере и выкинуть из головы дурацкие мечты о том, как выйти за него замуж».

Должно быть, она совсем рехнулась, если вообразила, что мужчина вроде Сойера Хоуленда мог бы стать ее мужем и отцом их детей.

– Послушай, Джори, – сказала Гретхен, – считай, что я тебя отпустила. Жаль, конечно, что мы не попрощались, но ничего страшного. Будем поддерживать связь.

– Позвони мне в Нью-Йорк и расскажи, чем кончится твой разговор в полиции насчет дяди, – попросила Джори.

– Обязательно.

– Что касается Китти… ты с ней еще не разговаривала? Она знает, что произошло?

– Я подумала, что ты можешь быть у нее, и еще раз позвонила ей домой, но там никто не взял трубку. Надеюсь, у нее все нормально. Ты ведь не думаешь, что с ней что-то случилось, Джори?

– Нет! – воскликнула Джори. – Только потому, что Клоувер и Эдриен… то есть, я хочу сказать, что это простое совпадение, что погибшие были нашими подругами. Уверена, что с Китти все в порядке. Наверное, она сейчас в больнице, может быть, даже уже родила.

– Я думаю…

Джори вдруг стало тревожно.

– Гретхен, будь осторожна, ладно? Не оставайся в доме на ночь одна, даже если с тобой дядя Роланд.

«Особенно если с тобой дядя Роланд».

– Все будет нормально, Джори, не волнуйся.

– А если…

– Если что?

– Не знаю. Просто я… ладно, не обращай внимания. Всего хорошего. Я тебе скоро позвоню из Нью-Йорка.

Джори повесила трубку, думая, не следовало ли поделиться с Гретхен своими сомнениями. Что, если убийство их подруг не простое совпадение? Что, если Китти сейчас вовсе не в родильном доме? Вдруг с ней тоже что-то случилось? Может быть, кто-то нацелился на всех пятерых, потому что…

Но почему? Чем молодые женщины могли так насолить кому-то, чтобы их принялись методично убивать одну за другой?

У Джори снова возникло неприятное ощущение, будто она обязана что-то вспомнить. Что-то, связанное с тем последним летом и намертво заблокированное ее сознанием.

Она знала, что забытое событие имеет какое-то отношение к лесному озеру. Джори смутно чувствовала, что на озере что-то произошло, и не просто «что-то», а нечто ужасное. Если бы только вспомнить… Может, тогда ей удалось бы раскрыть загадку убийств ее подруг?

«Но при чем здесь Ребекка? Она не одна из них и даже не местная. Может ли быть, что ее гибель никак не связана со смертями Клоувер и Эдриен?»

Может быть, и последние две смерти не связаны между собой, а то, что убитые – подруги, простое совпадение? Неизвестно даже, расправился ли с ними один и тот же человек.

Что, если за смертью Клоувер все-таки стояла ее партнерша по бизнесу Шерил? А Эдриен мог убить кто-то другой, например…

«Сенатор, – осенило Джори. – Эдриен мог убить сенатор. Может быть, ему не понравилось, что их роман получил слишком большую огласку, и он испугался, что новость дойдет до жены. А может, Эдриен стала угрожать, что все расскажет, стала настаивать на разводе, и он убил ее, чтобы заставить молчать?»

– Джори?

Она подняла глаза и обнаружила, что Сойер не сводит с нее глаз.

– Мне нужно ехать, – быстро сказала Джори.

Она стала торопливо надевать куртку, решив, что выйдет из дома, но перед отъездом еще раз побывает на озере. Может, там, в лесу, что-нибудь оживит ее память. Она должна была дать себе еще шанс вспомнить.

Сойер молча наблюдал за ней.

Джори застегнула «молнию» и встретилась с ним взглядом, изо всех сил пытаясь ничем не выдать своих чувств.

– Пожалуйста… – Она перевела дыхание. – Дай мне ключи, и я поеду домой.

Сойер покачал головой:

– Не могу…

Сердце Джори пропустило несколько ударов. Зачем тянуть? Не думал же он, что она останется здесь?

– … потому что мне нужно вернуться с тобой и забрать мою машину. Она же осталась на шоссе, мы приехали на твоей, помнишь? Так что, Джори, нам придется поехать вместе.

– Да, конечно.

С какой стати она согласилась, чтобы Сойер привез ее сюда? Почему просто не уехала безо всяких осложнений, когда была такая возможность?

– Прежде чем мы отправимся, – задумчиво проговорила Джори, – мне нужно кое-что увидеть.

– Что именно?

– Не важно, это личное.

– Где это?

– Здесь, на территории поместья. Просто… перед отъездом я хочу кое-что сделать. Может статься, я больше никогда сюда не вернусь. Послушай, Сойер, ты не мог бы ненадолго оставить меня одну? На час или около того? А потом я зайду за тобой и мы поедем.

Сойер хмуро посмотрел на нее:

– Что ж, если нужно, иди. Я тебя подожду. Только обещай, что будешь осторожна, ладно?

– Я всегда осторожна, Сойер.

«Именно поэтому я и уезжаю из города. Именно поэтому я и хочу распрощаться с тобой и никогда больше не встречаться».

***

В лесу было тихо, слышался только шорох листьев под ногами Джори, да с веток деревьев падали капли – снег опять таял. Ступая по раскисшей земле, на которой лишь кое-где остались белые островки, Джори чувствовала на коже теплые лучи солнца.

Легкий ветерок зашелестел в верхушках деревьев и легонько пошевелил ее волосы.

«Такое впечатление, что сейчас не осень, а ранняя весна», – подумала Джори.

Обманчивое впечатление. В такой день, как сегодня, можно легко поверить, что зима уже позади. На самом деле зима еще не начиналась. Сезон коротких сумрачных дней, ледяных ветров и снежных бурь еще только предстояло пережить.

Внезапно Джори услышала за спиной какой-то шорох. Тревожно екнуло сердце. Она остановилась и прислушалась. В лесу кто-то был, она чувствовала чье-то присутствие.

Хрустнула ветка, и Джори напряглась, готовая в любую секунду завизжать и броситься наутек. Снова хрустнула ветка, и из зарослей кустарника выбежал олененок.

Джори вздохнула с облегчением. Животное, по-видимому, ее не заметило, и Джори остановилась, с восхищением наблюдая за его грациозными движениями. Олененок опустил голову и стал пощипывать траву, кое-где выглядывавшую из-под опавших листьев. Джори заметила у него на голове два бугорка на тех местах, где со временем, когда он повзрослеет, вырастут настоящие рога.

Снова послышался шорох и хруст веток, и в поле зрения появился еще один олененок, потом олениха, наконец, крупный самец с великолепными ветвистыми рогами.

Олени стали щипать остатки травы всего лишь в нескольких ярдах от того места, где стояла Джори, и она замерла, почти не дыша. Внезапно вожак склонил голову, словно что-то почувствовав. Он смотрел не на Джори, а куда-то в лесные заросли у нее за спиной. И вдруг, как по команде, вся четверка повернулась и поскакала прочь. Животные мгновенно скрылись за деревьями.

Не вынимая рук из карманов, Джори сжала кулаки, но не двинулась с места. По-прежнему не шевелясь, она напрягла слух, но ничего не расслышала. Однако не оставалось сомнений, что оленей что-то спугнуло. Может быть, где-то поблизости залег в засаде хищник, например, койот? Джори вспомнилось, как дед рассказывал, что в здешних необжитых местах водится множество диких животных.

Впрочем, возможно, этот хищник был вовсе не четвероногим, а двуногим. Вполне возможно, что и охотился он тоже за человеком.

Несмотря на не по-зимнему теплую погоду, по спине Джори пробежали мурашки. Неужели в лесу кто-то есть, и он следит за ней? При мысли о женщинах, безжалостно зарезанных рукой неизвестного преступника, Джори охватила паника. Кто бы ни убил Эдриен, Клоувер и Ребекку, он все еще на свободе. Вдруг именно он прячется где-то рядом, в лесу, подкарауливая ее?

«Успокойся, – приказала себе Джори. – С какой стати убийца должен оказаться именно здесь?»

Подростком она проводила много времени, исследуя владения деда и бабки, и ни разу не встретила в лесу ни единой живой души. Если, конечно, не считать Хоба Никсона, чей трейлер стоял на границе с их территорией. Бывало, Хоб и его отец охотились в лесу и рыбачили на озере, хотя дед Джори не раз угрожал привлечь их к суду за незаконное вторжение в частные владения.

Хоб Никсон.

Джори вспомнила, что видела его на похоронах Клоувер. Тогда, услышав бестактное замечание Эдриен в его адрес, Никсон явно разозлился, Джори отлично помнила, как потемнел его взгляд. Что там сказала про него Эдриен? «Он такой противный» – так, кажется.

Джори как будто снова увидела брезгливое выражение на ее хорошеньком личике. Может, она настолько разозлила Хоба Никсона, что тот решил покончить с ней? Не этот ли безумец сейчас спрятался где-то за деревьями?

Содрогнувшись от этой мысли, Джори быстро шагнула вперед и, раздвигая перед собой ветки, продолжила путь к озеру. У нее, правда, мелькнула мысль, не разумнее ли повернуть обратно, к дому, но сомневалась она недолго. Упрямо подняв голову, Джори сказала себе, что это ее последняя возможность побывать здесь до отъезда из города, и она должна в последний раз попытаться восполнить странный провал в памяти.

Кроме того, ей не очень верилось, что Хоб Никсон или кто-то другой может прятаться в лесу и следить за ней. Нет, конечно же, это чушь. Вероятнее всего, оленей спугнул койот. А может, не было даже и койота, а просто белка, опоссум или другой совершенно безобидный зверек пробежал по земле, и у оленей сработал защитный инстинкт.

«Да, точно, так оно и было, – решила Джори. – И нечего воображать себе бог знает что».

Она продолжила путь и через некоторое время вышла к озеру.

Сегодня, при ярком солнечном свете, все выглядело совсем по-другому. Вчера ночью, когда они были здесь с Сойером, знакомое с детства место казалось ей зловещим, всюду прятались какие-то тени. Но сейчас, глядя на воду, искрившуюся в лучах солнца, Джори унеслась мыслями в счастливые, беззаботные времена, когда приходила сюда с Папой Мэем. Ей вспомнилось, как Папа Мэй первое время помогал ей насаживать на крючок приманку, хотя она и утверждала, что вовсе не боится взять в руки червяка.

– Я знаю, что ты не боишься червей, – говорил дед, – но не хочу, чтобы ты укололась о крючок. Он очень острый, и с непривычки легко пораниться.

Дед всегда за ней присматривал, старался, чтобы с любимой внучкой ничего не случилось. Бабушка тоже – правда, на свой строгий манер. Именно поэтому она и предостерегала Джори от самостоятельных вылазок на озеро.

Но… может, бабушка знала что-то такое, чего не знала Джори? Может, на самом деле она предостерегала внучку от опасностей, которые не имели никакого отношения к глубокой холодной воде?

Джори поежилась, закрыла глаза и обхватила себя руками, как будто внезапно похолодало. Солнце светило по-прежнему, но девушка вся покрылась гусиной кожей, а сердце почему-то забилось чаще.

«Здесь что-то произошло, – сказала себе Джори. – Но что?»

Этот вопль… Кричала женщина или молодая девушка, голос казался знакомым, но Джори не могла его узнать. Кто же кричал с таким отчаянием? Затем Джори услышала громкий всплеск и открыла глаза. Поверхность озера оставалась спокойной, если не считать легкой ряби да маленьких кругов, расходившихся вокруг какого-то насекомого, только что севшего на воду.

Значит, плеск, как и женский крик, донеслись из глубин ее памяти. Они были спрятаны там все эти годы, но теперь ожили и отдавались эхом у нее в голове. Визг, плеск воды, крики о помощи.

«Нет! Не оставляй меня здесь одну! Не надо, пожалуйста…»

Джори вдруг поняла, что это ее собственные слова. Так она кричала, склонившись над умирающим дедом.

Что еще здесь случилось? Она должна, обязательно должна вспомнить.

Сердце забилось тяжело и часто, Джори почти ощущала, как по венам устремилась кровь.

Всплеск и крик.

«Нет, не оставляйте меня! Не оставляйте меня одну!»

Может быть, это уже не ее слова? Вспоминала ли она смерть деда и собственный крик или уже что-то другое? Господи, что же это?

Джори сосредоточилась, закрыла глаза… Она чувствовала, что наконец приближается к разгадке…

Вдруг у нее за спиной раздался какой-то звук и вывел ее из задумчивости. Вздрогнув, она вскрикнула. В тот самый миг, когда, казалось, Джори почти ухватила неуловимое воспоминание, оно вновь ускользнуло.

Она огляделась по сторонам, но не увидела ничего, кроме деревьев и огромных серых валунов. И все же в лесу что-то было… Что-то или кто-то. На этот раз Джори точно знала, что это не койот, не белка и не олень. Она буквально кожей чувствовала на себе взгляд – человеческий, пристальный взгляд.

– Кто здесь? – окликнула она, стараясь не показывать своего страха. – Кто здесь?

Тишина.

Джори снова, как раньше, попыталась успокоить себя мыслью, что у нее просто разыгралось воображение. Но сейчас она точно знала, что воображение ни при чем. Она была абсолютно уверена, что не одна в лесу, что за густыми ветками или за высоким камнем кто-то спрятался, и этот кто-то уже, наверное, почувствовал, что ее сковал ужас.

– Я знаю, что ты здесь, выходи! – крикнула Джори. Ее неестественно высокий голос эхом отразился от воды.

Снова никакого ответа. Джори уже решила, что начала потихоньку сходить с ума и ей мерещится то, чего нет, как вдруг снова услышала посторонний звук. Ошибиться было невозможно: под чьими-то подошвами шуршали листья и хрустели ветки. Джори охватила паника, но она не двинулась с места.

Послышался еще один шаг. Затем из-за деревьев показалась человеческая фигура, и Джори ахнула, увидев знакомое лицо.

***

Сойер заметил, что при его появлении Джори побледнела, глаза ее испуганно расширились. Он быстро приблизился:

– Все в порядке, Джори, это всего лишь я. Джори попятилась от него.

– Ты за мной следил? – недоверчиво воскликнула она. – Как ты посмел! Я же просила оставить меня на время одну!

– Знаю, что просила, Джори, но я не мог… когда я увидел, что ты направилась в лес, я не смог отпустить тебя одну. В этом городе убили трех женщин, и убийца, кто бы он ни был, по-прежнему на свободе. При нынешних обстоятельствах было бы глупо рисковать.

– Поэтому ты пошел за мной, – холодно заключила Джори. Она покачала головой. – Решил, значит, что твой долг – заботиться о моей безопасности? Правильно я поняла?

Сойер кивнул:

– Джори, не сердись, ты сейчас не в состоянии рассуждать беспристрастно. На протяжении нескольких дней ты потеряла двух подруг и…

– А ты недавно потерял сестру, – мрачно перебила она. – Это тебе надо успокоиться! Ты почему-то решил, что из-за того, что с твоей сестрой произошло несчастье, теперь твоя обязанность – защищать меня.

Помедлив немного, Сойер кивнул. Он не мог отрицать очевидное.

– Мне небезразлично, что с тобой будет, – сказал Сойер, делая еще шаг к ней.

Он ожидал, что Джори снова попятится, но она осталась на месте и смотрела на него широко раскрытыми зелеными глазами. Сойер отметил, что ее глаза – точно такого же цвета, как темно-зеленый мох, покрывавший валуны на берегу озера.

– Если я тебе небезразлична, то ты должен оставить меня в покое, – тихо сказала она. – И дать мне уехать.

– Я тебя не держу.

Глаза Джори вспыхнули.

– Нет, держишь! – возразила она. – Каждый раз, когда я пытаюсь от тебя уйти, ты преследуешь меня.

– Но я волновался…

– Волноваться за меня – не твое дело! Мы вообще едва знакомы.

Джори говорила горячо, но Сойер видел, что она сама не верит собственным словам. Она отвела взгляд и стала смотреть куда-то поверх его плеча, на деревья. Сойер сделал к ней еще шаг.

– Нет, Джори, мы знакомы, и очень хорошо.

Джори промолчала.

– Ты говоришь, что я тебе не нужен и ты сама способна о себе позаботиться, – продолжал он. – Не знаю, может, это и так, а может, и нет. Понимаешь, это нужно мне самому. Мне необходимо знать, что ты в безопасности. Не важно, по каким причинам.

– Интересно, что ты намереваешься делать, когда я вернусь в Нью-Йорк? – язвительно поинтересовалась Джори. – Будешь звонить каждый час, чтобы убедиться, что я не попала в какую-нибудь передрягу?

– Как только ты вернешься в Нью-Йорк, ты будешь в безопасности.

Еще не закончив фразу, Сойер вдруг засомневался, так ли это на самом деле. Все время он считал, что опасность угрожает Джори только здесь, в Близзард-Бэй. Но сейчас он понял, что, представляя лицо Джори, уже удалявшейся в машине по шоссе в сторону Нью-Йорка, он по-прежнему видел нависшую над ней тень. Сойер натужно сглотнул и положил обе руки на плечи Джори. Та поморщилась, но не отпрянула.

– Джори, – сказал он, глядя ей прямо в глаза, – ты должна мне поверить. Тебе угрожает опасность. Я не могу объяснить, откуда мне это известно, но это так.

– Почему ты не можешь объяснить?

«Почему? Действительно, почему?» – подумал он. Почему не признаться ей во всем? Почему не назвать ей свое настоящее имя, не рассказать о жизни, которую он вел до приезда сюда? Почему не попытаться объяснить ей все – о своем даре предвидения, о том, что, кроме Ребекки, погибла и Сьюзен?

Ответ напрашивался сам собой: да потому, что она ему не поверит. Сьюзен тоже не поверила, а ведь она его любила. С какой стати Джори должна ему верить?

Джори в него не влюблена, точно так же как и он в нее, напомнил себе Сойер. То, что было между ними, да и сейчас есть, – это всего лишь секс. Чисто физическое притяжение, не более, и ничего другого никогда не будет. Пока он об этом помнит, с ним все будет в порядке.

– Джори, я не могу рассказать тебе больше, – словно со стороны услышал Сойер свой голос. – Просто… просто поверь мне.

Она фыркнула, глаза сердито сверкнули. И сказала то, что он боялся услышать:

– «Поверь мне». Легко сказать. С какой стати я должна доверять человеку, который прячется по кустам, следит за мной, а потом изрекает зловещие предостережения и не желает толком объяснить, почему я должна им верить? С какой стати мне доверять человеку, который занимается со мной любовью, а через минуту поворачивается ко мне спиной и велит убираться подобру-поздорову куда подальше? Как я могу доверять человеку, который не способен ни на какие чувства, эгоистичному…

– Значит, по-твоему, я эгоист? Вот какого ты обо мне мнения? – Сойер отказывался верить своим ушам. – Думаешь, я тебя использовал? Получил удовольствие, а потом отбросил тебя, как ненужную вещь, потому что мне на тебя плевать?

– А что еще прикажешь думать?

– Джори, я прогнал тебя именно потому, что ты мне небезразлична. И сейчас я делаю только то, что должен был сделать раньше, со…

«Со Сьюзен» – он чуть было не проговорился. Чуть не застонав от боли, Сойер закрыл глаза и попытался взять себя в руки. Боль не проходила, и он знал, что, если откроет глаза, из них брызнут слезы.

– Джори, – шепнул он, – уезжай отсюда, пожалуйста, прошу тебя. Прямо сейчас.

– Но как же твоя машина?

– Черт с ней, заберу позже. Я не могу…

Сойер не мог открыть глаза. Для него было бы лучше не видеть, как она уходит. Легче.

– Уезжай, – хрипло повторил он.

В следующее мгновение Сойер почувствовал, как что-то коснулось его щеки. Пальцы Джори. Прикосновение было нежным, она поглаживала его кожу. Сойер открыл глаза и увидел Джори прямо перед собой. Она смотрела на него снизу вверх, а ее рука касалась его щеки. Сойер захватил ее пальцы в руку и отвел в сторону. Он и хотел ее отпустить, и не мог.

– Сойер, – мягко сказала Джори, – я вижу, что тебе очень плохо, и дело тут не только в смерти твоей сестры. Был еще кто-то, правда? Это была женщина, которую ты любил и потерял.

– Как ты узнала?

– Вот почему ты не подпускаешь меня к себе, а вовсе не потому, что тебе нет до меня дела. Я ошибалась насчет тебя, не так ли?

Он сглотнул и кивнул. Джори взяла его за другую руку и стала выпрямлять сжатые в кулак пальцы. Сойер изо всех сил старался сохранить самообладание.

– Все в порядке, – нежно проговорила Джори, – теперь я поняла…

– Нет, ты не можешь понять, это невозможно.

– Так помоги мне.

– Не настаивай, Джори.

– По-моему, я заслуживаю ответа.

– Ну почему, почему ты не можешь просто оставить все как есть? Оставь меня в покое и уезжай, – с болью в голосе пробормотал Сойер.

– Я так и сделаю. Обещаю, что уеду, только сначала поговорим.

Сойер покачал головой.

Джори сделала еще шаг и приблизилась к нему вплотную. Внезапно, несмотря на всю решимость держать себя в руках и не терять бдительность, Сойер почувствовал, что его тело перестало подчиняться командам разума. Ее близость, ее теплые ладони в его руках возбуждали его. Он уже не мог заставить себя отвести от нее взгляд.

– Не надо, Джори, – прошептал Сойер, – пожалуйста, уходи…

Поглядывая на него, Джори наклонила голову. Сойер закрыл глаза, призвав на помощь всю выдержку, и вдруг почувствовал, что девушка убрала руки.

«Она уходит», – понял Сойер. Он сам этого хотел, откуда же горечь разочарования?

Но несколько мгновений спустя он снова почувствовал ее прикосновение. На этот раз она обняла его за шею, погрузила пальцы в волосы. Нагнув его голову, Джори прижала свои губы к его. В ее поцелуе было больше нежности, чем страсти, но он мгновенно разжег желание, которое все время бурлило в нем, как в плотно закрытом котле.

Сойер застонал и ответил на поцелуй с такой страстью, с какой умирающий от жажды человек припадает к источнику и пьет ледяную воду. Он обнял девушку и крепко прижал к своей груди, мечтая о том, чтобы время остановилось.

Сойер оторвался от ее губ ровно настолько, чтобы успеть прошептать:

– Джори, я хочу заняться с тобой любовью, умоляю…

– Да, Сойер, – прошептала она, щекоча дыханием его ухо. – В последний раз, а потом я должна…

– В последний раз, – эхом повторил Сойер и снова приник к ее губам, заставляя умолкнуть. Он не хотел думать, что будет потом, он вообще ни о чем не желал думать. Его руки уже сами собой снимали с нее куртку, а ее пальцы проникли под его пальто и пробрались под фланелевую рубашку, чтобы прикоснуться к груди.

Они торопливо раздевали друг друга, небрежно разбрасывая вокруг одежду, пока наконец оба не остались обнаженными. Солнечный свет, пробившийся сквозь ветви, отбрасывал пестрые блики на их кожу. Сойер взял ее руки и снова положил себе на плечи, и довольно долго они просто стояли так и целовались.

Наконец Сойер легко подхватил ее на руки и опустил на подстилку из мха и сухой сосновой хвои.

Он посмотрел ей в глаза, в самую глубину, и почувствовал, как ее рука двинулась вниз по его животу, обхватила рукой его готовое к бою орудие и направила внутрь себя. От возбуждения Сойера охватила дрожь. Он старался продлить счастье, навсегда запечатлеть это мгновение в памяти, запомнить ее глаза цвета мха, которые солнце сделало темными и прозрачными, запомнить, как ветерок шевелил ее кудри, то приподнимая их, то опуская на лоб и щеки.

Наконец он все-таки вошел в нее и с приглушенным вздохом погрузился в теплую шелковую глубину. Их взгляды встретились, и Сойер начал медленные ритмичные движения, стараясь не торопиться, продлить наслаждение.

Джори последовала заданному ритму, обхватив ногами его бедра. Они двигались синхронно, даже, казалось, дышали в унисон. Впервые в жизни Сойер по-настоящему понял, что такое заниматься любовью, слиться с другим человеком так, что два тела превращаются в одно, две души живут одним чувством.

«Если бы ты знала, Джори, как я хочу, чтобы это не кончалось! – думал он, хотя предательское напряжение стало почти непереносимым. – Как не хочу снова остаться один!»

Джори перехватила его взгляд, и Сойер всмотрелся в ее глаза. У него возникло ощущение, будто Джори прочла его мысли и полностью разделяет их. Как будто он был необходим ей точно так же, как она ему. Джори немного передвинулась под ним, и небольшое изменение угла еще более обострило его ощущения.

«Придержи коней!» – мысленно скомандовал себе Сойер, пытаясь сдержать силу толчков, хотя инстинкт требовал прямо противоположного: усилить восхитительное трение его твердой мужественности о ее податливую, с готовностью принимавшую его плоть, довести обоих до желанной разрядки.

Словно почувствовав его стремление отсрочить неизбежное, Джори, как и он, замедлила движения. Несколько мгновений оба лежали не шелохнувшись.

Затем Сойер приподнялся на локтях, почти отстраняясь от нее, и замер, тихо сходя с ума. Погружаться в нее только самым кончиком своей жаждущей плоти, тогда как он весь пылал и пульсировал от яростного желания, – это была сладкая пытка.

Сойер сдерживался, сколько мог. Когда сил терпеть больше не было, он снова медленно погрузился в нее, и они вздохнули в унисон. Слабый ветерок тронул ее волосы, и они защекотали плечо Сойера. Он опустил голову и прижался к ее рту в глубоком поцелуе, смакуя сладость ее языка и чувствуя, как его плоть входит в нее.

«О, Джори, Джори… если бы это никогда не кончалось…»

Наконец он оторвался от ее рта и снова приподнял бедра. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы еще один – последний – раз задержаться над ней, прежде чем он понял, что больше не может терпеть ни одного мгновения. Он снова вонзился в нее, почувствовав, как Джори затрепетала. Ее пальцы запутались в его волосах, она тихо вскрикнула, и Сойер ощутил, что и сам начинает дрожать.

На этот раз он достиг того рубежа, за которым возврат невозможен и ни о какой сдержанности не могло быть и речи. Он приближался к разрядке, и Джори тоже. Сойер снова задвигался сильными ритмичными толчками и почувствовал, что словно плавится, изливаясь в нее с каждым толчком. Он беспомощно выдохнул ее имя:

– Джори…

– Ш-ш, я знаю. – Джори погладила его и прерывисто выдохнула: – Знаю.

Обессиленный и удовлетворенный, он рухнул на нее, уронив голову ей на плечо. Его дыхание постепенно выравнивалось, он нежно погладил ее упругую талию, изгиб бедер. Сойер вдруг почувствовал полное изнеможение, сейчас он мечтал только об одном – закрыть глаза и уснуть.

Близость с этой женщиной дала ему невероятное чувство: как будто на несколько мимолетных мгновений ему открылось какое-то безмятежное спокойствие, которого не хватало в его жизни последние несколько лет. Сначала с головой уйдя в работу, потом с таким же рвением занявшись поисками убийцы сестры, он закоснел в своем одиночестве и в напряжении, которое не отпускало ни на минуту. И вот теперь наконец с ним

Джори, милая, очаровательная Джори. Его мир и его покой.