В аэропорту Орли их встречал полковник, начальник спецподразделения, которому подчинялся отряд Анри. Среди встречающих находился и отец Лизы.

Лиза слышала за собой шаги солдат, спускающихся вниз по трапу. Сейчас ее и их пути разойдутся в разные стороны навсегда.

— Лиза! — услыхала она взволнованный голос отца.

Она увидела его импозантную фигуру, его крупную черноволосую, с редкими седыми прядями на висках, голову. «Все-таки он меня любит, — подумала Лиза, — просто любовь у него носит своеобразный характер. Ведь он очень занятой человек и все свои силы тратит на то, чтобы ловко проворачивать разные дела».

— Папа, привет! — крикнула Лиза с наигранной беспечностью, когда отец подошел к ней.

Она уловила приятный запах его дорогих сигар и того крема из сандалового дерева, которым он пользовался после бритья. На мгновение Лизе захотелось, чтобы их объятие не кончалось, — ведь это ее отец, тот, в чьей власти ее защитить и обеспечить ее всем необходимым. Зачем ей какой-то десантник? Отца ей никто и никогда не заменит. А он похлопал ее неловко по спине и тотчас отступил на шаг в сторону. Он всегда держался на некотором расстоянии от нее. Но глаза его светились теплом, и эти глаза спрашивали: «Как твои дела, моя дорогая?»

«У меня все в порядке», — мысленно ответила ему Лиза. Внешне она держалась спокойно, ей не хотелось, чтобы окружающие видели ее волнение.

— Я не могу передать тебе, сколько я перенес за это время, — сказал отец, взглянув на солдат, выстроенных по команде. — Больше никаких поездок, никаких самостоятельных прогулок по Африке, поняла? — выдал он по родительски строгое назидание.

Лиза улыбнулась.

— Слушаюсь, мой генерал! — рассмеялась она и крепко поцеловала отца, еле сдерживая слезы. — Папа, я хочу познакомить тебя с моим спасителем, Анри Монсо.

В это время Анри вышел из шеренги на один шаг вперед, и полковник пожал ему руку.

— Я рад с вами познакомиться, — сказал Перов, приближаясь к военным. — И я всем вам очень благодарен за спасение моей дочери.

Анри слегка поморщил лоб. Пределом его мечтаний в эту минуту было, чтобы никто не заметил его удивления. Он полагал, что отец Лизы проявит больше эмоций при встрече с дочерью. Но какое у него право осуждать этого человека? Возможно, этот старик не считает нужным давать волю своим чувствам при посторонних. Хотя, наверное, эта маска сдержанности на его лице разбилась бы вдребезги, когда б он узнал, что произошло с Лизой в оазисе.

— Как меня проинформировал полковник, — говорил Перов, — вам всем, как отлично справившимся с заданием, будут предоставлены двухнедельные отпуска. Я очень рад за вас.

По лицам солдат было видно, что они рады еще больше.

— А я лично приглашаю всех в N, где вы отлично отдохнете и повеселитесь на моей вилле, — заключил нефтяной магнат.

Анри перехватил взгляд Лизы и понял, что еще далеко не все кончено. Он ощутил прилив сил. Две недели он проведет с Лизой под одной крышей!

— Господин Перов, я хочу поблагодарить вас от лица солдат за приглашение, но мне кажется, что отдыху на вилле они предпочтут встречу с семьями, — послышался голос Шарля.

Никогда еще Анри так не хотелось двинуть своего друга по зубам.

— Очень жаль, — сказал Перов. — Я разочарован. Но я уважаю желание наших героев. Впрочем, может быть, капрал Анри Монсо останется дня на два в городе? Я хочу лично поблагодарить его за то, что он спас мою дочь.

Анри тут же подумал, что это не очень хорошая идея. Его настроение переменилось. Не лучше ли сразу уехать? Разве есть смысл начинать все сначала? Снова его глаза встретились с голубыми глазами Лизы, и он прочел в них печаль расставания. И тотчас новая перемена: солдат уже настроен на грустный лад. Уезжать не хочется. Ничего толком не успев обдумать, он воскликнул:

— Для меня это будет большая честь, господин Перов!

— Прекрасно! — обрадовался отец Лизы.

И девушка повеселела. Анри еще не собрался с мыслями и не успел сообразить, что же из всего этого получится, как отец Лизы подошел к нему, взял его под руку и подвел к журналистам. Одной рукой он приобнял солдата, другой — дочь, и они сфотографировались. Затем он пожелал, чтобы фотоаппарат запечатлел эту прекрасную пару — Анри и Лизу, подтолкнул их друг к другу и сказал:

— Улыбайтесь!

Анри почувствовал себя чем-то вроде насекомого под микроскопом. А поскольку журналюги имеют обыкновение препарировать не только тело, но и душу, то они, пожалуй, разглядят его сердечную боль и муку. И этого им покажется мало, они выпотрошат его до конца. Как это ужасно! «Как Лиза может жить в таких дебрях?» — подумал он с горечью и сделал вывод, что лучше изнемогать от жары в пустыне, чем под лучами телекамер.

* * *

Все-таки приятно вернуться к привычному образу жизни. Более двух недель провела Лиза в пустыне, где доказала, что она на многое способна, — и вот уже опять в красивой, уютной комнате, и больше не надо никому демонстрировать свою силу воли и выдержку.

Совсем недавно она сидела, замирая от страха в пещере, вся грязная, уставшая, голодная. Ела жареное на огне мясо змеи, пила маленькими глотками драгоценную воду. А сегодня у нее есть все: горячий кофе, тосты на серебряном подносе.

— Все хорошо, что хорошо кончается, мадемуазель, — глубокомысленно изрекла горничная, входя в комнату. — Мы все так рады, что вы вернулись домой.

Лиза выдавила из себя улыбку, на большее ее не хватило. Она была еще слаба после всего перенесенного. А тут еще то и дело преследовало ее лицо Анри, снилось ей. Сейчас, пока горничная бесшумной тенью сновала по комнате, Лиза, сидя в удобном кресле у окна, наблюдала, как встает солнце. Когда солнце всходило там, в пустыне, вокруг царила глубокая тишина, что было верным признаком наступления нестерпимой жары. А здесь жара никого не пугает. Город просыпается очень медленно, люди не спеша бредут по улицам, почти бесшумно скользят автомобили. Все размеренно, правильно и обыкновенно. И только ее, Лизы, жизнь круто переменилась. На первый взгляд все встало на свои места, а в действительности она не может забыть о случившемся в пустыне. И это делает ее другой.

Она рада своему возвращению домой. Еще бы, она жива и здорова. Лиза, поморщившись, встала с кресла, прошлась по комнате, подошла к подносу, на котором горничная принесла ее завтрак, взяла чашечку с кофе и подошла к стеклянной двери, ведущей на балкон. Все знакомо, и вместе с тем все кажется каким-то чужим. Не обрадовал ее и прекрасный вид, открывшийся ей, когда она вышла на маленький балкон. Налетел ветерок и шаловливо раскрыл полы ее халата. Бог с ним, с этим ветерком. Лиза глотнула кофе. Похоже, она не прочь снова очутиться там, в пустыне. Почему бы и нет? Вспоминала она теперь с тоской проведенные в ней дни.

Там они с Анри, помогая друг другу, преодолевали трудности, порой ссорились и только что не дрались, и это была полноценная жизнь. Именно в объятиях Анри она поняла, что значит любить. А теперь все это кончилось, ушло в прошлое. Мужчина, который нежно, как никто другой, ее касался, уже, наверное, считает минуты до своего отъезда. Лиза поставила чашечку с кофе на перила балкона и схватилась руками за поручни, откинув назад голову. Она глубоко вздохнула и устремила взгляд в небо, надеясь в нем высмотреть исцеление от своей любовной тоски.

— Ты справишься с этим, привыкнешь, — утешала себя Лиза. И тут же задавала себе вопрос: «А почему, собственно, я должна отказаться от Анри?» Кому же, если не ей, отвечать на него? — Анри я не хочу потерять! — сказала Лиза вслух. — И не потеряю! — Она еще крепче сжала перила, и ее пальцы словно вонзились в холодный черный металл. Решимость переполняла ее, сердце стучало все быстрее, от волнения во рту пересохло. Она убедит Анри, что они созданы друг для друга. Он великий упрямец, но она сумеет настоять на своем. Все, что ей сейчас нужно, — это время, хотя бы несколько дней. И в ее распоряжении есть несколько дней!

* * *

— Все было ошибкой, — негодовал Анри. Он ударил со всего размаха рукой по стене и подставил лицо ветру. Тот врывался в окно и недурно прочищал мозги, в чем Анри сейчас особенно нуждался. Этот благодатный ветер приносил на своих крыльях трезвые мысли. Он поможет Анри решить, как ему выбраться из истории, в которую он сгоряча вляпался.

Тишина в гостиничном номере раздражала солдата. Смотреть телевизор ему не хотелось. Друзья отправились в город и не могли его развлечь, как вообще-то не могли и помочь ему в его сомнениях. «Мне следовало уехать на юг, к родителям, а вместо этого я торчу здесь в надежде на встречу с женщиной, которая скорее всего уже забыла обо мне», — подумал он. Вспоминались Анри смех этой женщины, ее нежные прикосновения, острый ее язычок и упрямство. Из-за этих воспоминаний он впадал в волнение, и его распирало от нежности. Он сам подпустил Лизу к себе на слишком близкое расстояние, позволил ей занять чересчур большое место в его сердце, а теперь не знает, как ее забыть.

Собственно говоря, интуиция подсказывает, что он не должен, не имеет права потерять Лизу. Это верно, что у них нет и не может быть общего будущего, что они страшно далеки друг от друга, что разница в общественном положении воздвигает между ними неодолимую пропасть. Об этом можно было забыть в пустыне, а возвращение в лоно цивилизации все сразу поставило на свои места. Ее отец — фигура известная, уважаемая. Лиза, как говорится, родилась с серебряной ложечкой во рту. Дочь нефтяного магната и солдат удачи — это разные миры. Лиза никогда не сможет принять стиль его жизни, а он не хочет подстраиваться под ее мир.

— И что из этого следует? — спрашивал он себя.

А то, что он не должен ее потерять. Вот и весь ответ. Анри порывисто шагнул к двери, преисполненный решимости пойти и сказать Лизе, что все было ошибкой. В случившемся виноват только он. Его вина перед ней безмерна, безгранична, он не заслуживает прощения. Русские вечно в чем-то каются, но и он, Анри, он, жалкий француз, тоже способен к покаянию, как и ко всяким другим благородным делам и свершениям. Он будет говорить ей о своей ошибке до тех пор, пока она не возненавидит его окончательно, а он не вытравит из своего сердца все теплые чувства к ней. Потом он уедет. Впрочем, возникает вопрос, как же при таком раскладе ему удастся не потерять девушку? Ну, ничего, жизнь научит, как это сделать. А Лиза, она умная девушка, она его поймет и простит. Есть только одно «но» — вероятная беременность. Что ж, время покажет… Время такая странная штука. Оно прекрасно залечивает раны, и, может быть, лет через десять он будет вспоминать Лизу как весьма скромный и незначительный эпизод своей жизни, а то и вовсе забудет о ней.

Итак, Анри шагнул к двери. С силой повернул бронзовую ручку. И в следующее мгновение замер, оглушенный и ничего не понимающий. В полном изумлении он каким-то маленьким и бестолковым человечком из мультфильма смотрел в голубые глаза Лизы.

— Привет, Анри, — беспечно произнесла она.