На следующее утро к дому Трофима подкатил царский экипаж, запряженный черными, с белыми звездами на лбу тряпичными лошадьми. Кучер приставил ко рту украшенный зеленым бантом рожок, громко протрубил. Все в городе по этому звуку узнавали, что прибыл Формалай Большой. Открылась обитая кожей дверца кареты, и из нее показался царь. Со всех соседних улиц посмотреть на правителя сбежались любопытные мальчишки. Не часто им приходилось видеть самого Формалая.

— У него изумрудные глаза, — завистливо прошептал Киря. — Попрошу отца, чтобы он обязательно сделал мне такие.

— А пуговицы… какие блестящие пуговицы, — восхищались вокруг.

Формалай, высоко задрав голову, важно прошагал к дому. Сзади, низко согнувшись, шел гонец Скороход и поддерживал мантию, чтобы она не выпачкалась в дорожной пыли. А Трофим в это время торопливо прибирал в мастерской. Убирал со стола ненужные лоскутки, обрывки ниток, клочки бумаги и картона, прятал в ящик ножницы и иголки.

Два солдата, сопровождавшие Формалая, распахнули дверь, и царь, еще не заходя в мастерскую, разгневался:

— Почему ты не встречаешь меня у ворот? Мне приходится идти к тебе, как простому каменщику.

Любопытные солдаты, гонец Скороход и два лакея просунули в дверь свои головы, желая узнать, чем так разгневан их повелитель.

— Вон отсюда! — прикрикнул на них царь. — Поезжайте обратно, а я останусь здесь.

Все испуганно попятились, и вскоре послышался дробный цокот и стук колес. Экипаж отправился во дворец. А мастер Трофим так и стоял, согнувшись и не смея поднять голову.

— Хватит кланяться, — грубо прикрикнул на него царь. — Пока ты спину гнешь, я на ногах стоять устал. Подай кресло.

Трофим поставил кресло на самой середине мастерской, вытер его тряпкой и помог гостю удобно усесться. «Зачем ко мне пожаловал Формалай? думал он. — Что за важное дело? Ведь он мог бы вызвать меня к себе во дворец».

Царь начал разговор издалека:

— Ну, и как ты назвал сына своего?

— Петрушка.

— Очень непослушный мальчик, — продолжал Формалай. — Зря материю истратил. Лучше бы сшил себе новый праздничный костюм или теплое одеяло, чтобы греть свое старое тело. Нет ведь одеяла-то?

— Нет, — согласился Трофим. — Старое совсем изорвалось. Все никак не заработаю на новое.

— Будет, будет у тебя одеяло, — царь похлопал мастера по плечу, только выполни мое задание. Садись поближе, как бы кто нас не услышал.

Мастер подвинул стул к царскому креслу, вытянул шею и приставил ухо почти к самым губам Формалая.

— Ты сделал судье два лица и гибкую спину, привинтил колесики к ногам долговязого генерала Атьдва, а мне сделай такую голову, которая бы не думала, а решение всегда принимала правильное.

— Невозможно это, — возразил Трофим. — Голова на то и голова, чтоб думала, а если не думает… то это не голова. Зачем тогда она на плечах? Или для вида?

— Ты меня учить вздумал?! — забыв об осторожности, закричал Формалай, а потом объяснил: — Государство у меня маленькое, а забот много. У меня от дум голова болит. Сделай мне такую голову, которая бы не думала, а решала правильно. Награжу тебя. Богато награжу.

Трофим смотрел на царя во все глаза.

«Батюшки! — мелькали мысли у Трофима. — Видно, недаром зовут его Формалай. У всех кукол голова как голова, а у него будет прибор, обтянутый кожей… да еще с глазами».

— Берись скорее за работу, — царь стукнул кулаком по столу, — и чтобы к утру все было готово.