Идти становилось все труднее и труднее. Даже выносливый Ванька-Встанька иногда замедлял шаги, Киря и Аленка прихрамывали, и только одной Матрешке было хорошо. Она совсем не могла идти. Она бы затерялась в высокой траве, поэтому Ванька-Встанька нес её в кармане. И когда Матрешке надоедало сидеть одной в темноте, она просила, чтобы ее пересадили на плечо Кири, который рассказывал ей о том, как он жил на юге. Путники медленно пробирались к пустыне.

Безотрадная картина окружала их. Пыльный пожелтевший ковыль, серые колючки, местами желтоватые солончаки наводили уныние. Путникам казалось, что они идут и идут по одному и тому же месту. И только всё усиливающаяся жара показывала, что они продвигаются на юг. Уже несколько раз Аленка предлагала Ваньке-Встаньке:

— Давай начнем сажать волшебный лес. Тогда вырастут большие сосны, станет прохладно, и нам не придется мучиться от жажды.

И Ванька-Встанька каждый раз терпеливо объяснял, что надо подождать, что семян мало и если они израсходуют их в пути, для пустыни ничего не останется.

Привалов ждали с нетерпением; на каждой ночевке Ванька-Встанька, вспомнив свою былую воинскую выучку, назначал дежурных. В эту ночь охранять сон товарищей досталось Кире. Подложив под голову руки и что-то бормоча во сне, вытянулась на траве Аленка. Ванька-Встанька, устроив Матрешку на поле своей куртки, тоже заснул. И только Киря сидел, и нехорошее предчувствие почему-то сжимало его сердце. Он смотрел на темное небо, затканное яркими звездами, и всем телом ощущал горячие порывы ветра.

«Не иначе Трафарет близко», — подумал Киря и осмотрелся. Взошла луна и осветила все вокруг призрачным голубым светом. И вдруг Киря опять почувствовал на своем лице горячий порыв ветра. «Правда, Трафарет», — он опять оглянулся. Казалось, никого вокруг не было. Тихо, тихо было всюду, даже стрекотание кузнечиков прекратилось. Потом где-то справа раздалось легкое потрескивание. Затем такой же треск послышался сзади. Мальчик обернулся и увидел длинные языки пламени, взметнувшиеся вверх. А за этой стеной огня промелькнула зловещая фигура Трафарета.

«Хочет сжечь нас. Думает, что спим», — подумал Киря, и страх поднял его на ноги.

— Горим! — завопил он.

Ванька-Встанька мгновенно вскочил. Сунул в карман Матрешку, схватил бурдюк с водой и бросился бежать. Но куда? Справа и сзади бушевало целое море огня. Сухая трава, колючки трещали в жарком пламени, и черными клубами дым стлался впереди огня. А искры с треском взлетали к небу.

— Сюда, за мной! — махнул рукой Киря.

Ванька-Встанька побежал на голос, но потом оглянулся. Аленка спросонья не могла понять, что случилось, протирала кулаками глаза и в дыму не могла никого разглядеть.

— Пожар! Аленка! Беги скорее! Вот сюда! Сюда! — Ванька-Встанька схватил Аленку за руку и побежал за Кирей. Каким-то чудом он находил дорогу в этом уже сплошном море огня, и только думал: «Как бы выбраться? Скорее бы выбраться…» Уж он-то знал, как страшен бывает пожар в степи, когда огненная полоса движется все вперед и вперед, сжигая все на своем пути и оставляя позади мертвую черную пустыню. Ветер прекратился. Огонь стал отставать. Понемногу остались позади клубы дыма и едкий запах.

В этот день, несмотря на тяжелую ночь, они шли, не отдыхая. А на привале, когда Ванька-Встанька уже раздал по нескольку глотков воды, Киря рассказал о том, как он не спал во время дежурства, как он первый заметил огонь, как разбудил всех и указал правильную дорогу.

— Ты настоящий герой. Ты спал нас, и мы обязаны тебе жизнью, — говорила Матрешка и с гордостью смотрела на Кирю.

А Киря встряхивал волосами и снова начинал рассказывать, как он услышал легкое потрескивание справа, потом за спиной, и снова все повторялось сначала.

«Как жаль, — подумала Аленка, — что я не дежурила в эту ночь. Я бы, конечно, тоже все заметила и поступила так же, но я бы никогда не стала бы хвастаться».

Ванька-Встанька тоже слышал рассказы Кири, но не делал замечаний. Прежде чем лечь спать, он сказал:

— Ты поступил правильно. Всегда надо помогать товарищам. Так должен поступать тот, кто честен.

Аленка кивнула головой. А Матрешка восхищенно смотрела на Кирю и не могла отвести от него глаз. Он казался ей в эту минуту таким скромным, таким мужественным и таким прекрасным…